Наследие тёмного леса

Глава 1

Лея

Вечерний воздух у окраины деревни пропитался запахом дыма от печных труб и едва уловимым ароматом готовящегося ужина – жареной картошки с луком и укропом. Лея стояла возле старого деревянного сарая, где они договорились встретиться, и проверяла содержимое своего рюкзака уже в третий раз за полчаса. Спальник, фонарик, сменная одежда, аптечка, консервы на три дня. Все на месте, все практично, все логично.

Она подняла голову и окинула взглядом собравшуюся группу. Семь человек, включая ее саму. Добровольцы, которые решили отправиться в Тёмный лес искать следы пропавших детей, когда местная милиция развела руками и пробормотала что-то про "несчастные случаи" и "дикие звери".

– Тепловой сканер не показывает ничего необычного, – негромко сказал Сергей, склонившись над каким-то прибором размером с толстую книгу. Его очки в тонкой оправе поблескивали в свете заходящего солнца. – Вероятно, просто животные. Медведи, возможно. Или волки.

Лея поморщилась. Сергей всегда находил рациональное объяснение всему происходящему, и обычно это ее радовало. Но что-то в тоне его голоса сегодня казалось натянутым, словно он сам не очень-то верил в свои слова.

– Медведи не оставляют после себя детскую обувь аккуратными кучками, – проворчала Анна, затягивая лямки своего походного рюкзака. – И не складывают игрушки под деревьями.

Она была на три года старше Леи, но всегда казалась более собранной и серьезной. Может, потому что работала в больнице и видела слишком много горя. А может, потому что это касалось ее младшей сестры.

Мила сидела на низком пеньке чуть поодаль и тихо напевала себе под нос какую-то мелодию без слов. Ее темные волосы были заплетены в две косички, что делало ее похожей на школьницу, хотя ей уже исполнился двадцать один. Время от времени она поднимала глаза и смотрела в сторону леса с выражением… тоски? Или предвкушения? Лея не могла понять.

– Он не видит, – прошептала Мила, качая головой. – Совсем не видит.

– Что не видит? – спросила Лея, подходя ближе.

Мила вздрогнула, словно очнулась от сна, и улыбнулась виноватой улыбкой.

– Ничего, ничего. Просто… – Она посмотрела на лес и снова покачала головой. – Просто думаю вслух.

София что-то записывала в кожаный блокнот, время от времени поднимая голову и изучающе глядя на кромку леса. Ее длинные рыжие волосы были собраны в тугой хвост, а на лице читалась сосредоточенность исследователя.

– Согласно местным легендам, – сказала она, не отрывая взгляда от записей, – дети исчезают здесь уже больше ста лет. Всегда по трое или четверо. Всегда в конце лета.

– Легенды, – фыркнула Лея. – Людям нужны простые объяснения сложным вещам. Гораздо проще списать все на мистику, чем признать, что в лесу живет маньяк или что-то в этом роде.

Ярослав, который до этого молча укладывал в рюкзак веревки и карабины, поднял голову.

– А что, если не маньяк? – тихо спросил он. – Что, если и правда что-то другое?

В его голосе слышалась такая боль, что Лея невольно смягчилась. Ярослав потерял младшего брата три года назад. Мальчишка играл на краю деревни, а потом просто исчез. Никаких следов, никаких объяснений.

– Тогда мы это выясним, – сказала она, стараясь звучать уверенно. – Мы найдем ответы.

Данил стоял чуть в стороне от всех, прислонившись к старому забору. Он не участвовал в разговоре, только молча наблюдал. Высокий, широкоплечий, с темными волосами и серыми глазами, в которых всегда читалась какая-то настороженность. Лея знала его с детства – они жили в одной деревне, ходили в одну школу, – но по-настоящему поговорить им за все эти годы так и не довелось.

Он всегда держался особняком. Не из-за высокомерия или застенчивости – просто словно жил в каком-то своем мире, куда никого не пускал. И сейчас он смотрел на лес с таким выражением, словно видел там что-то, недоступное остальным.

Деревенские старики начали подтягиваться к сараю, как мухи на мед. Иван Петрович, седой и сгорбленный, первым приковылял к ним на своей палочке.

– Не ходите туда, детушки, – замахал он руками. – Не к добру это. Лес-то темный, злой. Кто зайдет – не выйдет.

– Иван Петрович, – терпеливо сказала Лея, – дети там. Живые дети. Мы не можем просто оставить их.

– Живые ли? – покачал головой старик. – Кто знает, что с ними стало. Лес забирает, что хочет. А отдает только кости да тряпки.

За ним подошла баба Клава, кутаясь в черный платок, несмотря на теплый вечер.

– Говорила же матери той Насти – не пускай к лесу, – причитала она. – А она не слушает. "Что плохого, – говорит, – травку пощипать, ягодок набрать". Вот и пощипала.

Лея сжала кулаки. Эти суеверия действовали ей на нервы. Особенно когда речь шла о пропавших детях – трех семилетних малышах, которые исчезли неделю назад. Настя, Вовка и Алешка. Она помнила их – веселых, шумных, вечно носящихся по деревне с палками вместо мечей.

– Хватит, – сказала она резче, чем хотела. – Хватит этих сказок. Дети заблудились в лесу, и точка. Может, упали в яму, может, их кто-то похитил. Но никакой мистики тут нет.

– Не сказки это, – прошептала баба Клава, покачивая головой. – Мать моя рассказывала, и ее мать рассказывала. Лес живой. Он… он голодный.

Анна положила руку на плечо Леи, чувствуя, как та напрягается.

– Мы просто найдем детей и вернемся, – сказала она спокойно. – Все будет хорошо.

Но ее голос тоже звучал не очень уверенно.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в оттенки оранжевого и красного. Лес впереди казался черной стеной, непроницаемой и молчаливой. Даже отсюда, с расстояния в сотню метров, чувствовалось что-то… неправильное. Слишком тихо. Слишком темно.

– Еще не поздно передумать, – сказала София, захлопывая блокнот.

Лея покачала головой.

– Нет. Кто-то должен их найти. И если милиция не хочет – найдем мы.

Она снова взглянула на Данила. Он по-прежнему молчал, но в его позе читалась решимость. Как будто он уже давно принял решение идти, независимо от того, что скажут остальные.

– Ладно, – сказал Сергей, убирая сканер в рюкзак. – Тогда пошли, пока еще светло.

Они подхватили рюкзаки и двинулись к кромке леса. Старики остались у сарая, печально качая головами и бормоча молитвы.

По мере приближения к лесу воздух становился прохладнее. Запах дыма и домашнего уюта сменился запахом влажной земли, перегнивших листьев и чего-то еще – чего-то дикого и древнего. Лея поежилась, натягивая ветровку.

Деревья возвышались перед ними, как стража. Могучие ели и сосны, между которыми терялись во мраке березы и осины. Ветви так плотно переплетались наверху, что даже сейчас, в предзакатное время, под кронами царил полумрак.

– Тихо как-то, – пробормотал Ярослав, останавливаясь в нескольких шагах от первых деревьев.

И правда – никаких звуков. Ни птиц, ни шороха листьев, ни треска веток под лапами мелких зверушек. Даже ветер, который только что колыхал волосы Леи, вдруг стих.

– Наверное, мы их спугнули, – попыталась объяснить София, но ее голос звучал неуверенно.

Данил сделал шаг вперед. Это было первое его движение за весь вечер, и все невольно обернулись к нему.

– Идем, – сказал он негромко, но в абсолютной тишине его слова прозвучали четко. – До темноты нужно найти место для лагеря.

Его голос был резким и лишенным эмоций, словно он произносил команду, а не предложение. Лея удивленно посмотрела на него – за весь вечер это были его первые слова.

– Откуда ты знаешь лес? – спросила она.

Данил уже шел к деревьям, не оборачиваясь.

– Бывал тут, – коротко ответил он.

Лея хотела задать еще вопросы, но что-то в его тоне заставило ее промолчать. Она последовала за ним, и остальные потянулись следом.

Последний луч заходящего солнца погас, когда они подошли к самой кромке леса. Стена деревьев возвышалась перед ними, безмолвная и пугающая. В воздухе повисло ощущение ожидания, словно лес наблюдал за ними и решал, стоит ли их впускать.

Мила остановилась рядом с Лейей и тихо выдохнула:

– Он… он зовет.

– Что? – обернулась Лея.

– Лес, – прошептала Мила, и ее глаза блестели странным светом. – Он зовет меня.

Анна схватила сестру за руку.

– Мила, не говори глупости.

Но девушка не отвечала, только смотрела в темноту между деревьями с выражением тоски и предвкушения.

Лея покачала головой. Начинается. Мистика, суеверия, эмоции вместо логики. Именно этого она и боялась.

– Это просто лес, – сказала она вслух, больше для себя, чем для остальных. – Обычный лес, где заблудились дети. Мы найдем их, приведем домой, и на этом все закончится.

Данил обернулся и посмотрел на нее. В его серых глазах мелькнуло что-то – сочувствие? Или жалость?

– Увидишь, – тихо сказал он.

И сделал первый шаг под сень деревьев.

Лея последовала за ним, и в тот момент, когда ее нога ступила на покрытую мхом землю под первой елью, по спине пробежал ледяной холодок, словно она пересекла невидимую черту. Воздух вокруг стал гуще, тяжелее. Звуки деревни – далекий лай собак, скрип калиток, голоса людей – вдруг стихли, словно мир за спиной исчез.

Сердце забилось быстрее. Она обернулась назад и увидела огни деревни – тусклые желтые точки в окнах домов. Но они казались неестественно далекими, словно она прошла не несколько шагов, а несколько километров.

– Что за черт… – прошептала она.

Но Данил уже шел дальше, и остальные следовали за ним. Лее ничего не оставалось, как идти вперед, в чернеющую глубину леса, где ждали ответы на вопросы, которые она пока боялась себе задать.

Когда Лея обернулась в последний раз, чтобы взглянуть на деревню, огни в окнах домов мерцали, как далекие звезды. Слишком далекие. Они прошли всего несколько шагов, но родные огоньки казались теперь призрачными точками на краю исчезающего мира.

А впереди лес ждал, терпеливо и голодно.

Глава 2

Данил

Первые полчаса в лесу прошли в напряженной тишине.

Данил вел группу по едва заметной тропе, которую он знал лучше, чем хотел бы. Каждая поваленная ветка, каждый изгиб между деревьями – все это было записано в его памяти болью и отчаянием восьмилетней давности. Тогда он бегал по этим же местам, кричал имя сестры до хрипоты, царапал руки о колючие ветки и проваливался в скрытые корнями ямы.

Но сейчас он шел уверенно, ведя за собой группу по едва заметной тропе, петляющей между могучими елями. Фонарики в руках остальных выхватывали из темноты клочки мха на стволах, влажные камни, переплетения корней под ногами. Лес молчал, словно затаив дыхание.

– Как далеко еще? – спросила Анна, перешагивая через упавшую ветку.

– Скоро, – коротко ответил Данил, не оборачиваясь.

Он чувствовал на себе взгляд Леи. Она шла сразу за ним, и ее молчание было красноречивее любых вопросов. Умная девчонка. Слишком умная. Уже поняла, что он знает об этом месте больше, чем говорит.

Небольшая поляна обнаружилась через полчаса ходьбы. Круглая, окруженная плотной стеной деревьев, с сухой травой посередине и парой удобных камней вместо скамеек. Данил останавливался здесь раньше – место было относительно безопасным. Относительно.

– Здесь, – сказал он, скидывая рюкзак.

Группа с облегчением принялась разбирать снаряжение. Ярослав и Сергей собирали хворост для костра, девчонки расстилали спальники, София записывала что-то в свой блокнот при свете фонарика. Обычные туристические заботы. Если бы они знали, куда попали…

Данил наблюдал за Лейей краем глаза. Она старательно расправляла свой спальник, но движения ее были резкими, нервными. Время от времени она поднимала голову и оглядывала кромку поляны, словно ожидая увидеть там что-то.

Интуиция. У нее определенно была интуиция. Лес на таких реагировал быстрее.

– Странно тут, – пробормотала Мила, садясь на камень. – Будто кто-то наблюдает.

– Это животные, – быстро сказал Сергей, раздувая костер. – Мы вторглись на их территорию, вот они и осторожничают.

Данил едва сдержал горький смех. Животные. Если бы все было так просто.

Костер разгорелся, отбрасывая на стволы деревьев прыгающие тени. Группа уселась вокруг огня – кто на спальниках, кто на камнях. Сергей достал из рюкзака термос с кофе, София продолжала что-то записывать, Мила тихо напевала себе под нос.

– Завтра начнем поиски с восточной стороны, – сказала Лея, изучая карту при свете огня. – Там последний раз видели детей.

– Может, стоит разделиться? – предложил Ярослав. – Покроем больше территории.

– Нет, – резко ответил Данил.

Все повернулись к нему. В свете костра его лицо казалось жестким, угрюмым.

– То есть? – уточнила Лея.

– Вместе. Всегда вместе, – сказал он, глядя в огонь. – В этом лесу нельзя разделяться.

– Почему? – настаивала она.

Данил поднял глаза и встретился с ее взглядом. Умные карие глаза, полные вопросов, на которые он не мог ответить. Не сейчас. Возможно, никогда.

– Опасно, – сказал он просто.

Лея хотела спросить еще что-то, но в этот момент Мила вскрикнула:

– Смотрите!

Все обернулись туда, куда она показывала. Между деревьями, в нескольких метрах от поляны, мягко покачивались три светящихся шара. Размером с кулак, бледно-голубые, они парили на высоте человеческого роста и двигались медленно, завораживающе.

– Что это? – выдохнула София.

– Болотные газы, – попытался объяснить Сергей, но голос его дрожал. – Или… или какие-то насекомые…

Данил напрягся всем телом. Сердце колотилось так сильно, что он боялся – остальные услышат. Они пришли. Конечно, пришли. Он же привел в лес новых людей. Свежую кровь.

Огоньки приблизились, танцуя в воздухе. Мила медленно поднялась с камня, словно загипнотизированная.

– Духи, – прошептала она с восторгом. – Это лесные духи…

– Мила, сиди, – предупреждающе сказала Анна.

Но младшая сестра не слушала. Она сделала шаг к кромке поляны, потом еще один. Огни словно почувствовали ее движение и заколыхались ярче, приманивая, завлекая.

В голове Данила всплыли воспоминания. Алена, его маленькая сестра, точно так же тянущаяся к похожим огонькам. "Данечка, смотри, какие красивые! Они зовут меня играть!" А он, двенадцатилетний дурак, позволил ей подойти ближе…

– Нет, – прошептал он.

Лея повернулась к нему, услышав отчаяние в его голосе. Данил видел, как расширились ее глаза – она впервые увидела его настоящие эмоции.

Мила сделала еще шаг. Огни закружились быстрее, образуя гипнотическую спираль.

Данил рванулся к костру, схватил котелок с водой и вылил его на пламя. Поляна мгновенно погрузилась во мрак.

– Ни звука, – прошипел он в темноте. – Не смотрите на них. Не дышите.

– Данил, какого черта… – начала Лея.

– Молчать! – Его голос прозвучал с такой ледяной яростью, что она замолкла на полуслове.

В наступившей тишине было слышно только учащенное дыхание группы и далекий шепот ветра в кронах. Данил стоял неподвижно, всматриваясь в темноту, и молился всем богам, в которых не верил, чтобы огни ушли. Чтобы они не почувствовали Лейю. Не почувствовали ее силу.

Потому что если почувствуют – им всем конец.

В его памяти звучал детский смех сестры, последний раз услышанный восемь лет назад. А потом – тишина. Страшная, гнетущая тишина пустого леса.

"Они уже здесь, – думал он, сжимая кулаки. – Заметили ее. Боги, они заметили ее…"

Минуты тянулись как часы. Наконец Данил почувствовал, что напряжение в воздухе спало. Огни ушли. Пока.

Он нащупал в рюкзаке новые спички и снова разжег костер. Пламя вспыхнуло, осветив бледные, испуганные лица. Мила сидела на земле там, где ее застала темнота, и дрожала. Анна обняла сестру за плечи.

– Что это было? – тихо спросил Сергей.

Данил не ответил. Он протянул руки к огню, стараясь согреться, но дрожь не проходила. Лея смотрела на него, и в ее взгляде читался не только страх, но и понимание.

Огни исчезли. Когда Данил снова разжигал костер, пламя спички выхватило из темноты его руки – они тряслись так сильно, что он едва смог поднести огонек к хворосту.

Лея смотрела на этого человека, который всегда казался ей неприступным и уверенным, – и видела страх. Животный, всепоглощающий страх.

Но страшнее всего было понимание: он знает, чего именно боится. А она – нет.

Глава 3

Лея

Утро началось с неловкого молчания.

Никто не говорил о ночных огнях за завтраком. Сергей упрямо жевал бутерброд, уткнувшись в свой прибор, Мила сидела тише воды, а Данил вообще не притронулся к еде – только пил крепкий чай из металлической кружки и смотрел на лес.

Лея не спала половину ночи, прокручивая в голове вчерашние события. Светящиеся шары, паника Данила, его дрожащие руки. Какого черта происходит? И почему она чувствовала себя так, словно что-то важное ускользает от ее понимания?

– Пора идти, – сказала она, запихивая спальник в рюкзак.

Данил кивнул и молча поднялся. За ночь он стал еще более замкнутым, если это вообще было возможно. Двигался осторожно, часто останавливался и прислушивался, словно ожидал подвоха.

Они шли уже два часа, продираясь через густой подлесок, перешагивая поваленные стволы и обходя заболоченные участки. Лес казался бесконечным лабиринтом – одни и те же ели, одни и те же заросли папоротника, одни и те же камни, покрытые мхом.

– Может, мы ходим по кругу? – спросила София, вытирая пот со лба.

– Нет, – коротко ответил Данил.

Лея посмотрела на компас. Они действительно двигались на восток, как планировали. Но что-то в его уверенности настораживало. Откуда он так хорошо знает здешние места?

– Тут, – вдруг сказала Мила, остановившись посреди леса.

– Что – тут? – обернулась Анна.

Мила не ответила, только свернула с едва заметной тропы и пошла между деревьями. Остальные переглянулись и последовали за ней.

Поляна обнаружилась через несколько минут ходьбы. Небольшая, почти круглая, окруженная старыми березами и соснами. Воздух здесь был неподвижным и тяжелым, пропитанным запахом влажного мха и прелой листвы. На траве лежали капли росы, хотя солнце стояло уже высоко.

В центре поляны возвышался камень.

Огромный, темно-серый, неправильной формы. Высотой с человеческий рост и почти такой же ширины. Весь покрытый мхом, который местами отслаивался, обнажая странные борозды на поверхности.

– Это же… – начала София, доставая блокнот.

– Руны, – прошептала Мила, подходя ближе.

Лея прищурилась, всматриваясь в камень. Действительно, под слоем мха виднелись вырезанные символы. Грубые, угловатые, явно очень древние. Некоторые из них были едва различимы, другие проступали четче, словно их недавно обновили.

– Кто-то их высекал, – сказал Ярослав, обходя камень кругом. – Давно. Очень давно.

– Может, старообрядцы, – предположил Сергей, но голос его звучал неуверенно. – Или какая-нибудь секта.

Данил стоял на краю поляны и молчал. Лея заметила, что он не подходит к камню, держится в стороне. Его поза напряженная, настороженная.

– Мила, не надо, – предупредила Анна, видя, как сестра тянется к руням.

Но Мила уже коснулась одного из символов ладонью.

– Я… я их знаю, – прошептала она, и в ее голосе звучало удивление. – Не помню откуда, но знаю.

В тот же миг Лейю прошиб холод. Резкий, ледяной, словно ее окунули в прорубь. Она инстинктивно обхватила себя руками, стараясь согреться, но дрожь не проходила.

– Что за… – начала она и осеклась.

Краем глаза она уловила движение. В кустах, на границе поляны, мелькнула тень. Большая, темная, неправильной формы. Лея резко повернула голову, но ничего не увидела. Только колышущиеся ветки.

Сердце забилось чаще. Она моргнула, потерла глаза. Возможно, усталость. Возможно, игра света и тени. Но внутри все сжалось от необъяснимой тревоги.

Мила продолжала водить пальцами по рунам, словно читая книгу. Ее глаза были полузакрыты, а на лице застыло выражение странного покоя.

– Они что-то значат, – тихо сказала она. – Что-то важное.

Еще одно движение в кустах. На этот раз справа. Лея рванулась туда взглядом, но снова ничего. Только дрожание листьев, которое могло быть ветром. Но ветра не было – воздух стоял мертвый.

– Мила, хватит, – сказала Анна, подходя к сестре. – Отойди от этой штуки.

– Нет, подожди, – Мила прижала обе ладони к камню. – Я почти поняла…

Холод усилился. Лея зажмурилась, стараясь справиться с внезапным головокружением. Когда открыла глаза, увидела, что Данил смотрит не на Милу, а на лес. Его лицо было непроницаемой маской, но стойка – напряженная, готовая к бою.

Он тоже видел тени.

– Что происходит? – спросила Лея, подходя к нему.

Данил не ответил. Его правая рука незаметно легла на рукоять ножа на поясе. Такой маленький жест, но красноречивый. Он готовился к чему-то.

– Данил, – настойчиво повторила она.

Он наконец посмотрел на нее. В его серых глазах плескался страх, который он пытался скрыть.

– Мила, – окликнул он девушку, не сводя взгляда с Леи. – Убери руки.

– Еще немного, – ответила та, не оборачиваясь. – Я почти…

Тень слева стала больше, отчетливее. Лея видела ее боковым зрением – черное пятно, которое двигалось между деревьями независимо от солнца. Ее охватила паника.

– Что это? – прошептала она.

Данил выдохнул сквозь зубы. Его пальцы сжались на рукояти ножа.

– Уходим, – сказал он глухо. – Сейчас же.

Лея хотела возразить, потребовать объяснений. Камень мог быть важной уликой, Мила явно что-то понимала в этих рунах. Но взгляд Данила заставил ее промолчать.

Он смотрел на лес не как турист или даже не как опытный следопыт. Он смотрел как воин, оценивающий поле боя.

И Лея поняла: он боится не того, что они нашли. Он боится того, что нашло их.

Глава 4

Данил

Данил не мог выкинуть из головы то, что произошло у ритуального камня.

Они ушли оттуда час назад, но память об этих движущихся тенях все еще жгла сознание. Он видел, как Лея заметила их – расширившиеся глаза, бледность лица, инстинктивный жест защиты. Лес начинал откликаться на нее. Слишком рано. Слишком сильно.

Восемь лет назад все началось точно так же с Аленой.

Группа шла следом за ним по едва заметной тропе, петляющей между старыми соснами. Солнце клонилось к закату, и нужно было найти место для ночлега. Но Данил знал – простой ночевки не будет. Лес уже почувствовал Лейю, и теперь будет тестировать, проверять, искушать.

– Как далеко мы прошли? – спросила София, вытирая пот со лба.

– Километров пять, – ответил Сергей, сверяясь с GPS. – Может, шесть.

Данил промолчал. По его подсчетам, они углубились в лес гораздо дальше, чем показывали приборы. Здесь расстояния обманчивы – можешь идти целый день и остаться на том же месте, а можешь сделать шаг и оказаться в самом сердце чащи.

– Данил, – окликнула его Лея. – Ты уверен, что мы идем правильно?

Он обернулся. Она шла сразу за ним, и на ее лице читалась усталость, но не физическая – моральная. События у камня выбили ее из колеи. Хорошо. Значит, мозги работают.

– Правильно, – коротко ответил он.

– Откуда такая уверенность?

Вопрос, которого он боялся. Данил отвернулся и пошел дальше, надеясь, что она отстанет. Но Лея была упрямой – это он помнил еще со школы.

– Ты же сказал, что раньше бывал здесь, – не унималась она. – Когда? Зачем?

– Позже, – пробормотал он.

Лея хотела настаивать, но в этот момент Ярослав, шедший в стороне от тропы, вскрикнул:

– Эй! Тут что-то есть!

Все остановились. Ярослав стоял возле огромной старой березы, наполовину сгнившей, с зияющим дуплом в стволе. Его лицо было бледным.

– Что там? – спросила Анна.

Ярослав молча указал на дупло. Данил подошел первым и заглянул внутрь. Сердце ухнуло вниз.

В трухлявой древесине лежала тряпичная кукла. Старая, грязная, с выцветшими волосами и оторванной рукой. Ткань местами почернела от влаги, но форма все еще была узнаваемой.

– Боже, – выдохнула София.

Ярослав осторожно достал куклу из дупла. В абсолютной тишине все рассматривали находку. Первое реальное доказательство того, что дети были здесь.

У Данила перехватило дыхание. В памяти вспыхнул образ: Алена, его маленькая сестра, сжимающая в руках точно такую же куклу. Рыжие кудряшки, синие глаза, доверчивая улыбка. "Данечка, посмотри, какая она красивая! Мама купила на ярмарке!"

Кулаки сжались сами собой. Он повернулся спиной к группе, стараясь сдержать эмоции. Восемь лет, а боль все такая же острая, режущая.

– Это значит, что мы на правильном пути, – сказал Сергей, но голос его дрожал. – Дети определенно были здесь.

– Как давно, по-твоему? – спросила Анна.

– Трудно сказать. Неделя, может, две. Влажность здесь высокая, вещи быстро ветшают.

Мила подошла к Ярославу и осторожно коснулась куклы. Ее глаза вдруг расширились.

– Она здесь недавно была, – прошептала девушка. – Настя. Она играла с ней прямо здесь, у этого дерева.

– Откуда ты знаешь? – удивилась София.

Мила замолчала, словно сама не понимала, откуда взялась эта уверенность.

– Я… просто знаю, – сказала она неуверенно. – Чувствую.

Данил обернулся к группе. Лея смотрела на него с выражением, которое заставило его сердце сжаться. Не любопытство, не подозрение – сочувствие. Понимание. Словно она видела его боль насквозь.

– Нужно искать дальше, – сказал он хрипло. – Пока светло.

Они пошли глубже в лес, находя по пути еще несколько следов. Детский носок на ветке куста. Обертку от конфеты, прилипшую к стволу. Маленький пластиковый совок, какими играют в песочнице.

С каждой находкой группа все больше молчала. Реальность происходящего давила на всех. Где-то здесь, в этой зеленой глуши, потерялись трое семилетних детей.

Солнце садилось, когда они нашли подходящее место для лагеря. Небольшая поляна среди елей, защищенная от ветра, с ручьем поблизости. Данил знал это место – останавливался здесь раньше, когда искал Алену.

Все молча принялись разбивать лагерь. Обычная туристическая рутина – спальники, костер, ужин из консервов. Но атмосфера была тяжелой, напряженной.

Данил собирал хворост на краю поляны, когда к нему подошла Лея. Он услышал шаги и обернулся. Она стояла в нескольких шагах, и в свете заходящего солнца ее лицо казалось мягче, чем обычно.

– Тебе тяжело, – сказала она тихо.

Это не был вопрос. Утверждение. Констатация факта.

Данил отвернулся, продолжая собирать ветки. Молчание затянулось. Лея не уходила.

– Кукла, – сказал он наконец, не поднимая головы. – Она напомнила мне…

Голос сорвался. Данил замер, сжимая в руках сухую ветку так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– Что напомнила? – мягко спросила Лея.

Он посмотрел на нее. В ее карих глазах не было любопытства праздного зеваки. Только участие. Готовность выслушать и понять.

Восемь лет он носил эту тяжесть в одиночку. Восемь лет винил себя, искал, надеялся. Может, пора рассказать хотя бы часть правды?

– Мою сестру звали Алена, – сказал он после долгого молчания. – Она пропала здесь восемь лет назад. У нее была такая же кукла.

Лея ничего не ответила, только слушала. Это помогло ему продолжить.

– Ей было семь. Как этим детям. Мы пошли в лес за грибами, и она… – Данил сглотнул. – Она увлеклась игрой и отстала. Когда я хватился, ее уже не было.

– Искали?

– Три недели. Вся деревня, милиция, спасательные отряды. Ничего. Словно земля поглотила.

Воздух между ними наполнился тишиной. Не неловкой – понимающей. Данил впервые за все эти годы рассказал кому-то о своей боли. И странное дело – стало легче.

– Поэтому ты здесь, – сказала Лея. – Не ради этих детей. Ради нее.

Данил кивнул.

– Я знаю, что она здесь. Где-то. Чувствую.

– Живая?

Вопрос, которого он боялся больше всего. Данил пожал плечами.

– Не знаю. Надеюсь.

Лея подняла с земли несколько веток, помогая ему собирать хворост. Они работали молча, но тишина была теплой, доверительной.

– Я тебя помню, – сказала она вдруг. – В школе. Ты всегда был… отдельно от всех.

– Трудное детство, – коротко ответил Данил.

– После того, как Алена пропала?

– И до этого тоже. Отец пил, мать работала в три смены. Алена была единственным светлым пятном в моей жизни.

Лея остановилась, глядя на него с сочувствием.

– Мне жаль.

– Не нужно жалости. Нужны ответы.

– Ты думаешь, их можно найти?

Данил хотел сказать "да", но правда была сложнее. Ответы существовали – он в этом не сомневался. Но цена их получения могла оказаться слишком высокой.

– Посмотрим, – сказал он уклончиво.

Они вернулись к лагерю с охапками хвороста. Костер уже горел, группа сидела вокруг него и ужинала. Мила что-то тихо рассказывала Анне, София записывала в блокнот, Сергей изучал карту, Ярослав молча жевал консервы.

Данил сел чуть в стороне, как обычно. Но на этот раз Лея устроилась рядом с ним. Не вплотную – на расстоянии, достаточном для личного пространства, но достаточно близко, чтобы показать: теперь между ними есть связь.

– Что мы будем делать завтра? – спросила Анна.

– Продолжим поиски, – ответила Лея. – Следы свежие, значит, дети где-то рядом.

– А что, если их уже нет? – тихо спросила Мила.

Все замолчали. Мрачная мысль витала в воздухе с самого начала экспедиции, но никто не решался озвучить ее.

– Тогда найдем тела, – жестко сказал Ярослав. – И того, кто это сделал.

– Никто ничего не делал, – вступился Сергей. – Дети заблудились, это все. Может, сейчас сидят в какой-нибудь пещере и ждут помощи.

Мила покачала головой.

– Нет. Здесь что-то не так. Лес… он живой. Чувствующий.

– Мила, пожалуйста, – устало сказала Анна. – Не начинай снова про духов.

– Это не про духов! – горячо возразила младшая сестра. – Это про что-то большее. Лес не просто лес. Он… он мыслит.

София подняла голову от блокнота.

– Местные легенды говорят о том же, – сказала она задумчиво. – Тёмный лес как живое существо, которое забирает людей для своих целей.

– Легенды – это сказки для детей, – отрезал Сергей.

– А если нет? – Мила посмотрела на каждого по очереди. – А если правда? Объясните мне тогда эти огни вчера. Или тени у камня сегодня.

Данил напрягся. Значит, не только Лея видела движение в кустах.

– Какие тени? – спросил Ярослав.

– Возле ритуального камня. Большие, темные. Они двигались независимо от солнца.

– Игра света, – пробормотал Сергей, но звучало неубедительно.

– Нет, – твердо сказала Мила. – Я чувствовала их. Они наблюдали за нами.

Лея искоса посмотрела на Данила. В ее взгляде читался вопрос: "Ты тоже их видел?" Он едва заметно кивнул.

– Хорошо, – сказала Лея после паузы. – Допустим, лес действительно… особенный. Что это нам дает?

– Понимание, – ответила Мила. – Если мы знаем, с чем имеем дело, сможем найти детей.

– И как ты предлагаешь общаться с лесом? – скептически спросила Анна.

Мила задумалась.

– Не знаю. Но что-то подсказывает, что способ есть. Руны на камне, например. Может, это язык?

София быстро что-то записала.

– Интересная мысль. Завтра попробую зарисовать символы, поищу аналоги в литературе.

Разговор постепенно стих. Один за другим участники экспедиции расходились по спальникам. Данил остался у костра последним, подбрасывая ветки в угасающее пламя.

Лея подошла к нему, когда остальные уже спали.

– Спасибо, – сказала она тихо.

– За что?

– За то, что рассказал. Про Алену.

Данил кивнул, не поднимая головы.

– Я найду ее, – сказал он. – Живую или мертвую, но найду.

– Может, не одному? – Лея села рядом с ним на бревно, служившее скамейкой. – Я хочу помочь.

– Зачем?

– Потому что это правильно. И потому что… – Она помолчала. – Потому что лес и со мной что-то делает. Эти тени, холод у камня. Я не понимаю, что происходит, но чувствую связь.

Данил повернулся к ней. В свете костра ее лицо казалось мягким, но решительным.

– Это опасно, – предупредил он. – Ты не знаешь, во что ввязываешься.

– А ты знаешь?

Честный ответ был "нет". Данил знал только то, что лес забрал его сестру, и с тех пор он пытался понять почему. Восемь лет исследований, разговоров со старожилами, изучения местных легенд дали ему лишь обрывки знаний.

– Знаю достаточно, чтобы бояться, – сказал он.

– И достаточно, чтобы не отступать?

Данил усмехнулся. Умная девчонка. Поняла его характер.

– Да.

Лея кивнула.

– Тогда мы найдем их. И Алену тоже.

Они сидели у костра еще некоторое время, не разговаривая. Просто находились рядом – двое людей, связанных общей целью и взаимным пониманием.

Когда Лея наконец пошла спать, Данил остался один. Он смотрел на угасающие угли и думал о том, что впервые за восемь лет не чувствует себя одиноким в этой борьбе.

У него появился союзник. И что важнее – союзник, которому лес тоже откликается. Это может быть ключом к разгадке.

Или может стать еще одной потерей, которую он не переживет.

Она ничего не отвечает, просто кивает. Но когда она возвращается к лагерю, она смотрит на лес по-другому. Это больше не абстрактная угроза. Теперь у нее есть имя. Алена.

Глава 5

Лея

Лея не могла заснуть.

Лежа в спальнике, она смотрела на звезды сквозь просветы в кронах деревьев и прокручивала в голове разговор с Данилом. Алена. Семилетняя девочка с тряпичной куклой, исчезнувшая восемь лет назад. Его сестра.

Теперь многое становилось понятным. Почему он так хорошо знает лес. Почему его лицо каменеет при упоминании пропавших детей. Почему в его глазах живет такая боль.

Костер почти погас – остались только тлеющие угли, изредка вспыхивающие оранжевым светом. Данил подбрасывал в него ветки последний раз больше часа назад, а сам давно спал. По крайней мере, так казалось – он лежал неподвижно, укрывшись курткой.

Остальные тоже спали. Анна сопела тихо и размеренно, Мила что-то бормотала во сне, София ворочалась в спальнике. Сергей храпел негромко, а Ярослав лежал на спине, раскинув руки.

Лея завидовала им. Хотелось выключить мозг, перестать думать, анализировать, искать логические объяснения всему происходящему. Но сон не шел.

Тени у ритуального камня. Светящиеся огни прошлой ночью. Странное поведение Данила, его знание леса, его страх. Мила, которая "чувствует" духов и "читает" древние руны. София с ее легендами о живом лесе.

Слишком много совпадений. Слишком много необъяснимого.

Лея всю жизнь верила в логику, в науку, в то, что у каждого явления есть рациональное объяснение. Привидения – игра воображения. НЛО – оптические иллюзии. Экстрасенсы – шарлатаны и фокусники.

Но что происходило здесь, в этом лесу, никак не укладывалось в ее картину мира.

Она повернулась на бок, глядя на угасающие угли. Может, утром все покажется проще? Может, на свету исчезнут ночные страхи и вернется здравый смысл?

Тишина леса давила на барабанные перепонки. Никаких звуков – ни шороха листьев, ни треска веток, ни уханья сов. Словно все живое замерло в ожидании.

Лея закрыла глаза, стараясь расслабиться. Завтра предстоял тяжелый день. Нужно продолжать поиски, искать новые следы, пытаться понять, что случилось с детьми. А для этого требовались силы.

Сон наконец начал подступать, когда она услышала звук.

Сначала тихий, едва различимый. Что-то вроде шороха или шепота. Лея открыла глаза и прислушалась. Тишина. Возможно, ей показалось.

Но через несколько секунд звук повторился. Шорох, определенно шорох. Словно кто-то крадется по лесу, стараясь не наступать на сухие ветки.

Сердце забилось быстрее. Лея медленно приподнялась на локте и огляделась. Лагерь выглядел как обычно – темные силуэты спящих людей, почти потухший костер, рюкзаки у деревьев.

Шорох стал громче. И множественнее. Словно вокруг поляны двигалось несколько существ.

Лея тихо выбралась из спальника и встала на колени. Адреналин вскипал в крови. Медведи? Волки? Или…

Краем глаза она уловила движение. Что-то темное и бесформенное скользнуло между деревьями. Не животное – слишком плавно, слишком тихо. И форма была неправильной, изменчивой.

– Данил, – прошептала она.

Он не отвечал. Лея подползла к нему ближе и осторожно тронула за плечо. Данил мгновенно открыл глаза – значит, не спал.

– Видишь? – беззвучно спросила она, указывая в сторону леса.

Данил медленно повернул голову. Его лицо в тусклом свете углей было напряженным, настороженным. Он тоже слышал звуки.

– Сколько? – прошептал он.

– Не знаю. Много.

Данил осторожно сел, его рука инстинктивно легла на рукоять ножа. Движение было таким естественным, что Лея поняла – он ожидал этого.

– Что это? – прошептала она.

– Не знаю, – соврал он.

Шорох усилился. Теперь было слышно, как вокруг лагеря двигается целая стая чего-то. Звуки шли со всех сторон – справа, слева, из-за спины. Они были в окружении.

Остальные начали просыпаться. Анна приподнялась на локте, Сергей зашевелился в спальнике. Мила что-то пробормотала во сне и повернулась на бок.

И тут из темноты раздался звук, от которого по спине побежали мурашки.

Рычание. Низкое, утробное, полное злобы. Но не звериное – в нем слышалось что-то почти человеческое, почти разумное. И от этого становилось еще страшнее.

– Что за черт… – начал Сергей, окончательно просыпаясь.

– Тише, – резко оборвал его Данил.

Анна села в спальнике, оглядываясь по сторонам. София проснулась и сразу потянулась к фонарику, но Данил остановил ее жестом.

– Не включайте свет, – приказал он шепотом.

Рычание повторилось, ближе. Потом еще одно, с другой стороны. И еще.

Мила вдруг вскрикнула во сне и резко села. Ее глаза были широко открыты, но взгляд пустой, отсутствующий.

– Они идут, – прошептала она. – Они идут за нами.

– Мила, проснись, – Анна потрясла сестру за плечо.

Девушка моргнула и посмотрела вокруг испуганно.

– Что… где я?

– В лагере. Ты говорила во сне.

Мила дрожала. Не от холода – от страха.

– Мне снился кошмар. Темные фигуры, они… – Она замолчала, услышав рычание из леса. – Это не сон.

Данил медленно поднялся на ноги, не выпуская нож из рук. Его движения были осторожными, готовыми.

– Все ко мне, – тихо скомандовал он. – Ближе к костру.

Группа молча стянулась к центру поляны. Лея оказалась рядом с Данилом, чувствуя исходящее от него напряжение. Что он знал? Почему не удивлялся происходящему?

Рычание стало громче, злее. Теперь оно шло отовсюду – словно лагерь окружила стая голодных хищников.

– Данил, – прошептала Лея, – что это?

Он не ответил, только крепче сжал рукоять ножа.

И тут они появились.

Сначала одна тень выползла из-за ближайшего дерева. Темная, бесформенная, она скользила по земле, не имея четких очертаний. За ней показалась вторая, третья.

Лея моргнула, думая, что это игра воображения. Но тени не исчезали. Они двигались независимо от костра, от угольков, от любого источника света. Живые. Разумные.

– Это невозможно, – прошептал Сергей.

– Очень даже возможно, – ответила Мила дрожащим голосом.

Теней становилось больше. Они окружали лагерь плотным кольцом, медленно сужая его. При ближайшем рассмотрении Лея увидела, что это не просто бесформенные пятна. У них были глаза – красные точки, горящие злобным светом. И что-то похожее на когти – длинные, изогнутые, отблескивающие в темноте.

– Не двигайтесь, – прошептал Данил. – Они реагируют на движение.

– Откуда ты знаешь? – Лея повернулась к нему.

В его глазах она прочла ответ. Он уже сталкивался с этими существами. Раньше.

Одна из теней осмелела и скользнула ближе к костру. В тусклом свете углей стало видно, что у нее есть подобие морды – удлиненной, с острыми зубами. Существо принюхивалось, изучая людей.

– Боже мой, – выдохнула София.

Тень повернула голову на звук. Красные глаза уставились на женщину. Существо издало что-то вроде шипения и сделало выпад в ее сторону.

София отшатнулась с криком. Тень промахнулась на волосок, ее когти рассекли воздух в сантиметрах от лица исследовательницы.

– Не кричите! – зашипел Данил.

Но было поздно. Крик Софии подействовал на существ как сигнал к атаке. Они ринулись к лагерю со всех сторон, издавая утробное рычание.

Ярослав схватил горящую ветку из костра и размахивал ею, отгоняя ближайшую тень. Пламя заставляло существо отступать, но ненадолго.

Сергей бился с другой тенью, используя в качестве оружия металлическую кружку. Удары проходили сквозь существо, не причиняя ему вреда.

– Они нематериальны! – кричал он. – Как с ними бороться?

Анна прижала к себе Милу, пытаясь защитить сестру. Одна из теней скользила к ним, вытянув когти.

Данил бросился наперерез, размахивая ножом. Клинок, как ни странно, заставлял существо отступать. Но теней было слишком много.

Лея стояла в центре хаоса, не понимая, что делать. Логика подсказывала бежать, но ноги не слушались. Страх парализовал ее.

И тут она услышала крик Милы.

Девушка лежала на земле, а над ней нависала огромная тень. Ее когти уже коснулись руки Милы, оставляя темные полосы. Кровь была странной – черной, густой, словно смешанной с чернилами.

– Мила! – крикнула Анна, пытаясь дотянуться до сестры.

Но другая тень преграждала ей путь.

Время словно замедлилось. Лея видела, как тень наклоняется к Миле, как ее пасть раскрывается, обнажая ряды острых зубов. Девушка была беззащитна, обессилена от боли и страха.

И что-то внутри Леи взорвалось.

Не мысль, не решение – чистый инстинкт. Животный порыв защитить, спасти, остановить.

– Оставь ее в покое! – завопила она, бросаясь к Миле. – Прочь!

Она выбросила руку вперед, словно отталкивая невидимого противника. И из ее ладони вырвалось что-то невероятное.

Волна света. Не яркого, слепящего – скорее тусклого, серебристого. Но в нем была сила. Огромная, неудержимая сила.

Волна накрыла тень, нависшую над Милой. Существо завопило – звук был как смесь металлического скрежета и звериного воя. Оно отлетело назад, словно его толкнули невидимой рукой.

Свет распространился дальше, образуя вокруг лагеря полупрозрачный купол. Все тени, попавшие под его воздействие, отпрянули с шипением. Некоторые исчезли совсем, словно их никогда и не было.

Лея стояла в центре этого светящегося пузыря, не понимая, что происходит. Ее рука все еще была вытянута вперед, и от пальцев исходило слабое сияние.

Оставшиеся тени кружили по периметру купола, но не решались приблизиться. Они рычали, скалили зубы, но барьер держал их на расстоянии.

– Что… – начала Лея и осеклась, услышав собственный голос. Он звучал странно, словно исходил издалека.

Купол держался еще несколько секунд, а потом начал тускнеть. Тени почувствовали слабость и снова ринулись в атаку. Но свет вспыхнул ярче, отбросив их еще дальше.

– Лея! – крикнул Данил. – Не останавливайся!

Она посмотрела на него. В его глазах читался не страх, не удивление – узнавание. Словно он ждал этого.

– Я не понимаю, как, – крикнула она в ответ.

– Не думай! Чувствуй!

Лея попыталась сосредоточиться на ощущении света в руке. Оно было странным – теплым и холодным одновременно, знакомым и чужим. Словно она всю жизнь носила в себе это сияние, но только сейчас обнаружила его.

Тени атаковали снова. Одна из них прорвалась сквозь ослабевший барьер и бросилась на Сергея. Лея инстинктивно развернулась к ней, и новая волна света ударила существо. Оно исчезло с воем.

Остальные тени поняли, что встретили серьезное сопротивление. Они отступили к кромке леса, рычали и шипели, но нападать больше не решались.

Постепенно звуки стихли. Тени растворились в темноте, словно их никогда и не было. Лагерь погрузился в оглушительную тишину.

Лея опустила дрожащую руку. Силы покидали ее, словно из проколотого мешка высыпался песок. Ноги подкосились, и она рухнула на колени. Данил молча подхватил ее, не давая упасть лицом в землю.

Остальные замерли. Никто не двигался, не говорил – все были парализованы шоком от увиденного.

Анна первой очнулась и бросилась к Миле. Девушка сидела, прижимая к груди раненую руку. Черные полосы от когтей все еще сочились темной кровью.

– Мила, – прошептала Анна, доставая аптечку дрожащими руками. – Боже, что с тобой сделали…

Сергей медленно поднял с земли свою металлическую кружку, словно не понимая, как она оказалась в его руках. Ярослав сидел на спальнике, обхватив голову руками. София прижимала к груди блокнот, как талисман.

Лея пыталась подняться, но тело не слушалось. Мир плыл перед глазами. Она посмотрела на свои ладони – обычные руки, никаких следов света. Но в памяти все еще жило ощущение силы, которая прошла сквозь нее, как молния.

– Что… – Сергей сглотнул, с трудом выдавливая слова. – Что это было?

Тишина растянулась, тяжелая и давящая. Никто не решался ответить. Никто не знал, что ответить.

Лея подняла глаза, ища поддержки. Ее взгляд нашел Данила.

И сердце остановилось.

На его лице застыло выражение животного ужаса. Не облегчения, не благодарности – ужаса. Он смотрел на нее так, словно видел не спасительницу, а обреченную. В его серых глазах плескался страх – не за себя, за нее. Страх человека, который понимает, во что она только что превратилась.

И узнавание. Мрачное, пугающее узнавание.

"Что… что это было?" – еще раз прошептал Сергей.

Лея не могла оторвать взгляд от лица Данила. Она не нуждалась в словах. В его глазах она читала ответ, который боялась услышать:

"Это была ты".

Глава 6

Данил

Он проснулся с ощущением, что мир изменился. Не снаружи – внутри него самого что-то сдвинулось с места, словно тектонические плиты его привычных убеждений. Вчерашний серебристый свет, исходивший от Леи, все еще стоял перед глазами. Как и выражение ее лица в тот момент – удивление, переходящее в понимание собственной силы.

Данил потер шею у основания черепа, пытаясь прогнать навязчивые мысли. Восемь лет он искал ответы, восемь лет блуждал в потемках, цепляясь за любые зацепки. И вот она – девушка, которая даже не подозревала о своих способностях, излучает магию так естественно, как дышит.

– Не спится? – тихий голос Леи заставил его обернуться.

Она сидела у остывающих углей костра, укутанная в спальный мешок. Карие глаза отражали слабое свечение тлеющих головешек, и в них читалось то же беспокойство, что терзало его самого.

– Думаю, – честно ответил он, подсаживаясь ближе. – О том, что произошло вчера.

– О том, что я… – она запнулась, подбирая слова. – Что я сделала с теми тварями?

– О том, что ты спасла нам жизни.

Лея покачала головой, и прядь каштановых волос упала ей на лицо.

– Данил, я не понимаю, что со мной происходит. Этот свет… я не знала, что могу это делать. Я даже не знала, что такое вообще возможно.

Он хотел сказать, что знал. Что с первого взгляда на нее что-то подсказывало ему – она особенная. Что в ее присутствии лес ведет себя иначе, словно узнает в ней что-то знакомое. Но как объяснить это, не выдав остальное? Не рассказав о том, что привело его сюда на самом деле?

– Иногда люди обладают способностями, о которых даже не подозревают, – осторожно сказал он. – До тех пор, пока жизнь не поставит их в такие условия, когда эти способности нужны.

– Красиво звучит, – с горечью усмехнулась Лея. – Только я не понимаю, откуда это во мне. Мои родители… они были самыми обычными людьми. Мама работала в библиотеке, отец – механиком. Никакой магии, никаких странностей.

Данил сжал челюсти. Он мог бы рассказать ей о семьях Хранителей, о том, что способности передаются по крови, о том, что ее мать, возможно, скрывала правду. Но это знание пришло бы слишком рано, без контекста, который она должна была получить позже.

– Может быть, они просто хотели защитить тебя, – мягко сказал он. – Скрыть то, что могло сделать твою жизнь сложнее.

Лея посмотрела на него пристально, и он почувствовал, как что-то сжимается в груди под этим взглядом.

– Ты говоришь так, словно знаешь об этом больше, чем показываешь.

Проклятие. Она была слишком умной, слишком наблюдательной. Данил отвел глаза, делая вид, что подкладывает ветки в костер.

– Я много чего слышал за эти годы. Людские истории, легенды. Когда ищешь пропавшего человека, приходится изучать все возможные версии.

Это была правда. Не вся, но правда.

Остальные начали просыпаться с первыми лучами рассвета. Сергей, как всегда, первым делом проверил свои приборы. София разбирала записи, сделанные накануне. Мила сидела тихо, задумчиво глядя в сторону леса, словно слушала что-то, недоступное остальным. Анна хлопотала вокруг завтрака, но Данил заметил, как часто ее взгляд скользил к сестре с беспокойством.

Ярослав растягивался, разминая затекшие за ночь мышцы.

– Что дальше? – спросил он, принимая от Анны кружку с чаем. – После вчерашнего… представления я, честно говоря, начинаю сомневаться в разумности всего этого предприятия.

– Мы не можем вернуться, – твердо сказала Лея. – Дети все еще где-то там. И после того, что мы видели… если эти твари действительно связаны с исчезновениями…

– То нам нужно больше информации, – перебила София. – Мы идем вслепую. У нас нет карт этой части леса, нет представления о том, с чем имеем дело.

Данил знал, что она права. Знал также, что информация есть – но находится в местах, о которых группе пока рано узнавать. В старой хижине лесника, в записях, которые София найдет завтра. В древних тропах, которые пока должны оставаться скрытыми.

– Мы продолжаем двигаться вглубь, – решил он. – Осторожно, внимательно. И держимся вместе.

Сборы прошли быстро. Все чувствовали необходимость покинуть это место – слишком много всего произошло здесь, слишком сильными остались воспоминания о вчерашней атаке.

Лес встретил их настороженной тишиной. Птицы молчали, даже шелест листвы казался приглушенным. Данил шел впереди, чувствуя затылком взгляд Леи. Между ними образовалось какое-то особенное напряжение после ночного разговора – не враждебное, но пронизанное недосказанностью.

Первые признаки странности он заметил через час ходьбы. Лея споткнулась о корень, и в тот момент, когда раздражение мелькнуло на ее лице, ближайший папоротник слегка потемнел. Совсем чуть-чуть, едва заметно, но Данил это увидел.

Сердце екнуло. Неконтролируемые проявления. Он видел такое раньше, в записях, в рассказах. Когда сила пробуждается резко, без подготовки, она начинает просачиваться наружу при любом сильном переживании.

– Лея, – позвал он, но она уже двинулась дальше, не заметив ничего.

Следующий эпизод случился, когда они остановились на привал. Сергей разложил свои приборы, пытаясь получить хоть какие-то показания.

– Энергетические поля здесь совершенно хаотичны, – пробормотал он, изучая дисплей. – Словно кто-то включил гигантский электромагнитный генератор.

– Или кто-то здесь излучает энергию, – добавила София, внимательно наблюдая за Леей.

Лея поморщилась.

– Вы говорите обо мне как о радиоактивном источнике.

– Не в том смысле, – поспешно сказала София. – Просто…

– Просто я теперь ходячая аномалия, да? – голос Леи прозвучал резче, чем она, очевидно, намеревалась.

И в тот момент, когда гнев блеснул в ее карих глазах, колючий куст шиповника, рядом с которым она стояла, начал дымиться.

Все застыли. Тонкие струйки пара поднимались от листьев, которые на глазах желтели и скручивались. Запах показался Данилу знакомым – не горелой листвы, а чего-то более глубокого. Запах увядания, ускоренного времени, жизни, покидающей растение.

– Лея, – тихо сказал он. – Отойди от куста.

Она обернулась к нему, и он увидел в ее глазах растерянность, переходящую в панику. Куст продолжал дымиться, листья осыпались на землю мертвой коричневой массой.

– Я… я ничего не делала, – пробормотала она. – Я просто…

– Злилась, – закончил Данил. – Лея, нужно успокоиться. Сейчас же.

Но было уже поздно. Паника захлестнула ее, и холод пошел волнами от того места, где она стояла. Данил почувствовал, как воздух вокруг них становится ледяным, как иней проступает на траве под ее ногами.

– Что происходит? – крикнул Сергей, отступая назад вместе с остальными.

Данил не ответил. Он видел, как страх в глазах Леи усиливает происходящее, как лес начинает реагировать на ее эмоции все сильнее. Деревья словно подались к ней, их ветви потянулись в ее сторону, а в воздухе появилось что-то почти осязаемое – присутствие, внимание, древний голод.

Лес пробовал ее на вкус. Данил это понимал, хотя и не мог объяснить, откуда знает. Лес чувствовал пробуждающуюся в ней силу и реагировал, словно признавая в ней что-то знакомое, что-то, что принадлежало ему по праву.

– Лея! – резко окликнул он, делая шаг вперед.

Она обернулась, и он увидел, что она на грани. Еще секунда, и страх полностью завладеет ею, а вместе с ним – и силой, которую она не умела контролировать.

Данил не думал. Он просто двинулся к ней, игнорируя холод, который пробирал до костей, игнорируя крики остальных. За два быстрых шага он оказался рядом с ней и крепко взял за плечи.

– Лея, посмотри на меня.

Ее глаза были огромными, расширенными от ужаса.

– Я не могу это остановить, – прошептала она. – Данил, я не знаю, как…

– Дыши, – приказал он, глядя ей прямо в глаза. – Просто дыши. Глубоко и медленно.

Холод усиливался. Данил чувствовал, как онемевают пальцы, как дыхание превращается в пар. Но он не отпускал ее, не отводил взгляда.

– Слушай только мой голос, – сказал он тише. – Ничего больше не существует. Только мой голос и твое дыхание.

Она попыталась кивнуть, но дрожь била ее так сильно, что это больше походило на судорогу.

– Не получается, – выдохнула она. – Данил, это не останавливается…

Тогда он сделал то, на что решился бы только в крайнем случае. Притянув ее к себе, он развернул и прижал спиной к ближайшему дереву – старой ели с толстым стволом и глубоко изрезанной корой.

– Что ты…

– Заземление, – коротко объяснил он, не отпуская ее. – Дерево поможет рассеять энергию.

Это была правда, хотя и не вся. Дерево действительно могло помочь, но главное было в другом – в физическом контакте, в том, что он предлагал ей опору, якорь в реальности.

Лея стояла между ним и стволом ели, и он чувствовал каждый вздох ее груди, каждую дрожь, проходящую по ее телу. Она была такой маленькой в его руках, такой хрупкой, но в то же время он ощущал исходящую от нее силу – дикую, необученную, ищущую выход.

– Дыши вместе со мной, – прошептал он ей на ухо. – Вдох… выдох… вдох…

Постепенно холод начал отступать. Ледяные иголки в воздухе растаяли, иней на траве исчез. Лея перестала дрожать, ее дыхание выровнялось.

Но Данил не отпускал ее. Не мог заставить себя сделать шаг назад, разорвать эту близость. Она пахла утренним лесом и чем-то неуловимо женским, от чего кружилась голова. Ее волосы щекотали ему подбородок, а тепло ее тела, которое он чувствовал даже через одежду, заставляло его собственное сердце биться быстрее.

– Данил? – тихо позвала она.

– Да?

– Оно прошло. Холод прошел.

– Я знаю.

– Тогда почему ты не отпускаешь меня?

Хороший вопрос. Он сам не знал ответа, или знал, но не решался в нем признаться. Знал, что должен отстраниться, вернуться к безопасной дистанции, к той роли проводника и защитника, которую взял на себя.

Вместо этого он позволил себе на секунду просто быть рядом с ней. Почувствовать, какая она теплая и живая, как дрожат под его ладонями ее плечи – но уже не от страха, а от чего-то совсем другого.

– Данил, – снова позвала она, и в ее голосе было что-то, отчего у него перехватило дыхание.

Он опустил взгляд и встретился с ее глазами. Карими, огромными, полными вопросов, на которые он не мог ответить. Но было в них и что-то еще – осознание той же близости, того же напряжения, которое возникло между ними.

Данил почувствовал, как что-то сдвигается в груди, словно замок, который слишком долго держал закрытым, начинает поддаваться. Восемь лет он искал сестру. Восемь лет посвятил только этой цели, не позволяя себе думать ни о чем другом. И вот теперь, когда он был так близок к ответам, эта девушка…

Лея медленно подняла руку и коснулась его лица. Легко, осторожно, словно боялась, что он исчезнет.

– Спасибо, – прошептала она. – За то, что помог мне справиться.

– Лея…

Он хотел сказать что-то важное, что-то, что объяснило бы, почему она так на него влияет. Почему ее способности кажутся ему такими знакомыми, почему он чувствует себя в ответе за нее.

Но слова застряли в горле, когда он понял, насколько близко они стоят. Еще сантиметр, и их губы соприкоснутся. Еще одно неосторожное движение, и он сделает то, что изменит все между ними.

Голоса остальных – далекие, встревоженные – вернули его к реальности. Данил резко отстранился, словно очнувшись от гипноза.

Он отпускает ее так же резко, как и схватил, и отворачивается. "Просто… будь осторожнее", – бросает он. Но она видела смятение в его глазах. Он боится не только за нее. Он боится того, что чувствует к ней.

Глава 7

Лея

Утро четвертого дня началось с неловкости, которая висела в воздухе плотнее тумана. Лея не могла забыть вчерашнее – тепло рук Данила на своих плечах, его дыхание у самого уха, тот момент, когда казалось, что между ними вот-вот что-то произойдет. А потом его резкое отстранение, словно он спохватился, что зашел слишком далеко.

Теперь он избегал ее взгляда, общался только по делу, и эта перемена кольнула больнее, чем Лея готова была признать. Вчера она почувствовала себя под защитой, поняла, что он готов помочь ей справиться с тем, что творится с ее разумом и телом. А сегодня он снова стал просто проводником – вежливым, но отстраненным.

– Идем дальше, – коротко бросил Данил, взваливая рюкзак на плечи. – Нужно найти укрытие до полудня. Погода меняется.

Лея подняла голову. Небо действительно затягивалось тучами, в воздухе чувствовался озон – предвестник грозы. Но дело было не в погоде, а в том, как он произнес эти слова. Будто между ними ничего не происходило. Будто он не держал ее вчера так, что у нее перехватывало дыхание.

– Лея, все в порядке? – София положила руку ей на плечо. – Ты выглядишь задумчивой.

– Просто плохо спала, – соврала Лея, поправляя лямки рюкзака. – Вчерашнее… то, что случилось с кустом и холодом… я до сих пор не могу это понять.

– Зато мы можем, – вмешался Сергей, подходя с приборами в руках. – Я всю ночь анализировал показания. Энергетические всплески были зафиксированы в радиусе тридцати метров от тебя. Температурные аномалии, электромагнитные возмущения…

– Сергей, – устало перебила его Анна. – Ты говоришь о Лее как о научном эксперименте.

– Но это же невероятно! – не унимался ученый. – Мы имеем дело с проявлением неизвестной науке силы. Если мы сможем понять механизм…

– То что? – резко спросила Лея. – Научишься управлять мной? Или предложишь сдать меня в лабораторию для изучения?

Сергей растерянно моргнул за стеклами очков.

– Я не это имел в виду. Просто…

– Просто оставь это, – перебил Данил, не оборачиваясь. – Идем.

Лея покусала губу, наблюдая за его спиной. Даже сейчас он защищал ее, хотя и делал вид, что вчерашнего не было. Это только усиливало путаницу в ее голове.

Они шли уже второй час, когда Мила внезапно остановилась.

– Там что-то есть, – сказала она, указывая влево от тропы. – Не могу понять что, но… зовет.

Данил обернулся, изучая ее лицо.

– Что значит "зовет"?

– Как вчера, перед нападением тех тварей, – объяснила Мила, прижимая ладонь к груди. – Ощущение, что я должна туда пойти. Что там есть что-то важное.

Лея проследила взгляд девушки. Сквозь переплетение стволов виднелось что-то, напоминающее строение. Крыша, поросшая мхом, темные бревна стен.

– Хижина, – пробормотала София. – Кто мог построить дом в такой глуши?

– Лесник, – ответил Данил после паузы. – Или охотник. Таких построек в лесу много, большинство заброшены.

Но Лея уловила в его голосе что-то еще. Не удивление, а скорее… осторожность? Словно он знал об этом месте, но предпочел бы его не находить.

– Давайте посмотрим, – предложила София. – Может, там есть что-то полезное. Карты, записи о местности…

– Или просто крыша над головой, – добавил Ярослав, косясь на темнеющее небо. – Гроза будет сильной.

Данил колебался. Лея видела, как он массирует шею – жест, который она начинала узнавать как признак его внутренней борьбы.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Но быстро. Осмотрим и уходим.

Хижина оказалась старше, чем казалось издали. Бревна потемнели от времени, крыша просела в нескольких местах, но строение все еще держалось крепко. У входа валялись ржавые капканы и обрывки веревок – явные следы охотничьей деятельности.

– Кто-то здесь жил, – заметила Анна, заглядывая в окно. – И недавно. Там есть мебель, посуда…

Дверь не была заперта. Внутри пахло затхлостью и старой бумагой – запах, от которого у Леи защипало в носу. Один небольшой зал, в углу – железная печь, вдоль стен – самодельные полки с банками и инструментами.

– Лесник, – подтвердила София, изучая развешанные на стенах силки. – Судя по всему, жил здесь постоянно.

Мила прошла к дальней стене, где стоял массивный деревянный сундук.

– Здесь, – сказала она уверенно. – То, что зовет, находится здесь.

– Мила, не трогай чужие вещи, – начала Анна, но девушка уже подняла тяжелую крышку.

Внутри лежали одежда, охотничьи принадлежности, а на самом дне – завернутая в промасленную ткань книга.

– Дневник, – выдохнула София, бережно разворачивая ткань. – Или журнал наблюдений.

Лея подошла ближе. Кожаная обложка была исцарапана и потерта, страницы пожелтели от времени. На первой странице неровным почерком было написано: "Записи Василия Кротова, лесника. 1987-2003 год."

– Шестнадцать лет записей, – пробормотал Сергей. – Это может быть ценным источником информации о местности.

София осторожно перелистнула несколько страниц. Записи начинались обыденно – заметки о погоде, о животных, о состоянии леса. Но чем дальше, тем более странными становились наблюдения.

– Слушайте это, – сказала София и начала читать вслух: – "15 октября 1989 года. Снова слышал голоса в глубине леса. Не детские – взрослые, но какие-то неправильные. Пошел проверить, никого не нашел. Тропы, которых вчера не было. Деревья, которые словно переместились за ночь."

– Бред сумасшедшего, – фыркнул Сергей.

– Или наблюдения человека, который видел то же, что и мы, – возразила Лея. – Продолжай, София.

– "3 ноября 1990 года. Встретил в лесу женщину с ребенком. Сказала, что они – Хранители. Не понял, что это значит, но она знала о тропах, о голосах. Предупредила, чтобы я не ходил к Сердцу в полнолуние. Спросил, что такое Сердце, но она только покачала головой и сказала: 'Ты еще не готов это знать'."

Воздух в хижине будто сгустился. Лея почувствовала, как волоски на руках встают дыбом.

– Хранители, – повторила Мила задумчиво. – А что такое Сердце?

София перелистнула еще несколько страниц.

– Здесь много упоминаний. "Сердце леса", "центральная роща", "место силы". Он постоянно возвращается к этой теме, но никогда не описывает, где это находится.

– А вот здесь есть, – Анна заглянула через плечо сестры. – "12 июня 1995 года. Нашел тропу. Она появляется только тогда, когда лес хочет, чтобы ее нашли. Идет прямо к Сердцу. Но я не решился пойти по ней. Хранители предупреждали – только им дозволено туда ходить. Остальных лес не пустит."

– Или не выпустит, – мрачно добавил Ярослав.

Лея обернулась к Данилу. Он стоял у окна, глядя в лес, но она видела напряжение в линии его плеч, в том, как он изучает узор собственных ботинок, избегая встречаться с кем-либо взглядами.

– Данил, – позвала она. – Ты слышал что-нибудь о Хранителях? О Сердце леса?

– Слышал, – коротко ответил он, не оборачиваясь. – Местные легенды. Каждый лес обрастает подобными историями.

Что-то в его тоне заставило Лейю насторожиться. Он говорил слишком небрежно, слишком равнодушно для человека, который последние годы искал пропавшую сестру именно в этом лесу.

– "20 сентября 1998 года", – продолжала читать София. – "Видел их снова. Хранителей. На этот раз целую семью – мать, отец, две дочери. Младшая, совсем ребенок, заставила дерево зацвести в середине осени. Просто коснулась ствола, и ветви покрылись белыми цветами. Мать сказала, что сила передается по крови, от поколения к поколению. Что их предназначение – держать в узде то, что спит в глубине леса."

– Что спит в глубине леса? – переспросила Лея.

София пролистала дальше, ищя ответ.

– Здесь есть рисунок, – сказала она наконец. – Странный символ. И подпись: "Знак Тени. Хранители говорят, что это то, что нельзя пробуждать."

Лея посмотрела на набросок. Символ был простым, но что-то в нем заставляло дрожать от инстинктивного страха. Переплетающиеся линии образовывали нечто, напоминающее корни или щупальца, сходящиеся к центральной точке.

– "Последняя запись, – София перелистнула на финальную страницу. – 15 марта 2003 года. Я стар и болен. Хранители больше не приходят – лес сказал мне, что их род прервался. Но сила осталась, спит в крови потомков. Когда придет время, лес найдет наследника. А пока тропа будет скрыта от посторонних глаз. Завещаю этот дневник тому, кто сможет его найти. Если ты читаешь это, значит, время пришло."

Тишина растянулась на долгие секунды. Потом Мила тихо сказала:

– Я знаю, где тропа.

Все обернулись к ней.

– Что? – выдохнула Анна.

– Тропа к Сердцу леса. Я чувствую ее. Она зовет меня с тех пор, как мы вошли в лес, но сегодня зов стал сильнее. – Мила подошла к окну и указала в глубину леса. – Там. За теми соснами, потом направо вдоль ручья, потом… потом я просто знаю.

Лея проследила взгляд девушки, потом посмотрела на Данила. Он смотрел туда же, и на его лице – мрачная решимость. Он знал. Он знал об этой тропе. И он вел их сюда все это время.

Глава 8

Лея

Подозрение сидело в груди тяжелым комом, и с каждым шагом от хижины лесника становилось только хуже. Лея шла в середине группы, делая вид, что слушает взволнованные обсуждения найденного дневника, но все ее внимание было приковано к Данилу.

Он шел впереди, как всегда, но теперь каждое его движение казалось ей подозрительным. Вот он уверенно обходит скрытую корягу, о которую могли споткнуться остальные. Вот предупреждает группу о ложбине, замаскированной высокой травой. Вот останавливается у развилки звериных троп и, не колеблясь, выбирает левую – более узкую и заросшую.

– Откуда ты знаешь, что нужно идти именно здесь? – не выдержала Лея.

Данил обернулся, и в его глазах мелькнула настороженность.

– Логика, – коротко ответил он. – Левая тропа ведет вглубь леса, правая – к реке.

– Но ты же не видел реки, – настаивала она. – Мы не слышали звука воды.

– Земля под правой тропой более влажная. Чувствуешь запах ила?

Лея принюхалась. Действительно, слабый аромат речной сырости доносился справа. Но это не успокоило ее. Наоборот – человек, который просто ведет поисковую группу, не стал бы так тонко анализировать местность. Так наблюдает территорию только тот, кто привык к этому лесу. Кто знает его тайны.

Дневник лесника лежал в рюкзаке у Софии, но слова из него не выходили у Леи из головы. "Тропа появляется только тогда, когда лес хочет, чтобы ее нашли." Хранители. Сердце леса. И Данил, который с самого начала вел их именно туда, куда, как выяснилось, нужно было идти.

Мила шла рядом с Анной, время от времени замирая и прислушиваясь к чему-то, что слышала только она. Ее поведение становилось все более странным – она то ускоряла шаг, то резко меняла направление, словно следуя за невидимой нитью.

– Там, – вдруг сказала она, указывая на заросли папоротника слева от тропы. – Здесь.

– Что "здесь"? – спросила София, поправляя лямки рюкзака.

– То, что мы ищем. Вход.

Лея проследила взгляд девушки. На первый взгляд там не было ничего особенного – обычная стена из высоких папоротников и молодых березок. Но если присмотреться…

– Данил, – позвала она, не сводя глаз с зарослей. – Ты видишь?

Он подошел ближе, и Лея заметила, как изменилось выражение его лица. Настороженность сменилась чем-то более глубоким. Узнаванием.

– Вижу, – тихо ответил он.

– Что именно ты видишь?

Он молчал слишком долго.

– Тропу, – наконец признался он. – Едва заметную, но тропу.

И тогда Лея поняла. Он знал. Всегда знал, куда их ведет. Возможно, уже бывал здесь. Все его предупреждения об опасности, вся его осторожность – это не забота о незнакомой местности. Это знание того, что их ждет впереди.

– Мы пришли, – прошептала Мила.

Девушка остановилась перед тем, что на первый взгляд выглядело как обычная заросль папоротника. Но когда Лея присмотрелась, то заметила едва различимую тропинку, уходящую в глубину леса. Не обычную звериную тропу, а что-то искусственное – слишком прямую, слишком ровную.

– Здесь, – прошептала Мила, протягивая руку к невидимому входу. – Тропа начинается здесь.

Анна подошла к сестре, и Лея увидела, как резко, до неузнаваемости изменилось выражение ее лица. Кожа стала не просто серой – она приобрела цвет старого пепла. Глаза расширились так, что вокруг радужки показались белки. Губы задрожали, потом разомкнулись, выпуская судорожный вздох.

– Нет, – выдохнула Анна, медленно отступая назад, словно перед ней разверзлась пропасть. – Нет, мы не можем туда идти.

Ее дыхание становилось все более частым и поверхностным. Лея видела, как вздымается и опускается грудь, как дрожат руки, которые Анна прижала к горлу.

– Анна? – Мила обернулась к сестре с беспокойством. – Что случилось?

– Эта тропа… – голос Анны дрожал, слова еле пробивались сквозь участившееся дыхание. – Я знаю эту тропу.

Все замерли. Лея почувствовала, как холодок пробежал по затылку – не магический, а вполне человеческий страх.

– Откуда ты можешь знать тропу, которая появляется только когда лес хочет? – медленно спросила София.

Анна уже не просто дрожала – ее тело сотрясали конвульсивные толчки. Она опустилась на поваленное бревно, не переставая хватать ртом воздух, словно тонущий человек.

– Потому что я уже ходила по ней, – прошептала она, глядя в пустоту невидящими глазами. – Когда была ребенком. С родителями.

Мила медленно подошла к сестре и опустилась рядом на корточки.

– Анна, о чем ты говоришь? – в ее голосе звучала растерянность. – Наши родители умерли в автокатастрофе. Ты сама мне рассказывала.

– Я лгала, – выдохнула Анна, наконец подняв глаза на сестру. В них читался такой ужас, что Лея невольно отступила. – Я лгала, потому что ты была слишком маленькой. Потому что я сама хотела забыть.

– Анна…

– Они не разбились, Мила. Они пошли по этой тропе. Последний раз. – Анна закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы. – Я помню ту ночь. Мама разбудила меня перед рассветом. Сказала, что пора. Что их зовут. Что они должны идти к Сердцу леса.

Лея почувствовала, как земля начинает уходить из-под ног. В воздухе повисла тишина, нарушаемая только рваным дыханием Анны.

– О чем ты говоришь? – прошептала Мила. – Какое Сердце леса?

– То, о котором писал лесник, – Анна открыла глаза, и в них больше не было безумия. Только бесконечная боль. – Наши родители… они были Хранителями. Как их родители, и родители их родителей. Веками наша семья служила лесу.

София достала блокнот, но Анна резко замотала головой.

– Не записывай, – попросила она. – Некоторые знания нельзя переносить на бумагу.

– Почему ты никогда не говорила мне об этом? – в голосе Милы звучала боль, более глубокая, чем просто обида на скрытую тайну.

– Потому что ты была слишком маленькой, когда они ушли. Тебе было всего четыре года. – Анна протянула руку и коснулась щеки сестры. – А потом… потом я решила, что все это бред. Что родители сошли с ума от изоляции и одиночества в этом лесу. Что Хранители – это просто красивая сказка, которой они оправдывали свою одержимость этим местом.

– Но теперь ты думаешь иначе?

– Теперь, когда я вижу, как ты чувствуешь лес, как он отвечает тебе… – Анна сжала руку сестры. – Теперь я знаю, что во мне тоже есть эта сила. Просто я всю жизнь ее подавляла, боялась ее.

Лея слушала этот разговор с растущим беспокойством. Что-то в истории Анны отзывалось в ней самой, будило смутные воспоминания детства, полузабытые образы и ощущения.

– Анна, – осторожно спросила она, – а что именно делали Хранители? Какие у них были обязанности?

Анна подняла на нее взгляд, и Лея увидела в ее глазах что-то похожее на узнавание.

– Они ходили к Сердцу леса в определенные дни. Проводили ритуалы, читали древние слова, поддерживали печати. – Анна закрыла глаза, словно вспоминая что-то болезненное. – Мама брала меня с собой несколько раз, когда я была совсем маленькой. Я помню песню, которую она пела. Старинную, на языке, которого я не понимала. Но мелодия… мелодия была прекрасной и страшной одновременно.

– Как она звучала? – спросила София, инстинктивно потянувшись к блокноту, но потом передумав.

Анна глубоко вздохнула, словно набираясь храбрости. Потом тихо, дрожащим голосом, начала петь:

Звуки, которые полились из ее губ, заставили всех замереть. Это была не просто мелодия – это было что-то более древнее и глубокое. Слова звучали на языке, которого никто не понимал, но музыка проникала прямо в душу, вызывая первобытный трепет.

"Тиш эль нара, кол эн-драэт,

Морн и даэрон лин энедh.

Гылф энин фаэн, ранн энин дор,

Угарэб и морн эрэбор…"

Мелодия была и прекрасной, и жуткой – как колыбельная, спетая в склепе. Каждая нота отзывалась в костях, заставляя сердце биться в другом ритме.

И тогда мир перевернулся.

Лея почувствовала, как земля уходит из-под ног, как воздух становится слишком густым для дыхания. Эту песню она знала. Знала каждое слово, каждую интонацию, каждый переход от ноты к ноте.

Не разумом – сердцем. Не памятью – костями.

Мурашки побежали по ее коже, поднимаясь от самых пяток до макушки. В голове всплыли образы: мягкое свечение ночника, запах материнских духов, ощущение теплых рук, гладящих волосы. И этот голос – нежный, любящий голос, который пел ей эту же мелодию каждый вечер.

– Нет, – выдохнула она, чувствуя, как дрожат коленки. – Это не может быть правдой.

– Лея? – Мила посмотрела на нее с беспокойством. – Ты знаешь эту песню?

Лея не могла ответить. Не могла даже дышать. Воспоминания обрушивались на нее лавиной: мама сидит на краю кровати, склонившись над дочерью. Ее голос, такой родной и знакомый, поет эту странную, завораживающую мелодию. Теплая рука гладит волосы, прохладные губы касаются лба.

– Это была моя колыбельная, – прошептала Лея, чувствуя, как голос срывается. – Мама пела мне ее каждый вечер, пока мне не исполнилось семь лет. А потом… потом она перестала. Сказала, что я уже слишком взрослая для колыбельных.

Но теперь Лея понимала. Мама не просто перестала петь колыбельные. Она перестала готовить дочь к ее предназначению.

Анна резко подняла голову, и в ее глазах зажегся огонек узнавания.

– Как звали твою маму? – голос звучал хрипло.

– Елена. Елена Крестова.

– О боже, – выдохнула Анна, прижимая руку к сердцу. – Елена из рода Крестовых. Мама рассказывала о них. Они были сильнейшими среди Хранителей. Их линия считалась самой чистой, самой могущественной.

Лея почувствовала, как мир окончательно теряет стабильность. Все детство рассыпалось на кусочки и складывалось заново, в совершенно другую картину. Образ матери – нежной, спокойной библиотекарши – трещал по швам, открывая что-то совершенно иное.

– Моя мама была библиотекарем, – слабо возразила она, цепляясь за последние остатки привычного мира. – Самым обычным человеком. Она никогда не говорила ни о какой магии, ни о лесе…

– А как она умерла? – тихо спросила Анна.

И тут Лея поняла, что не знает ответа на этот вопрос.

Официальная версия была проста – автомобильная авария. Мама поехала в соседний город по работе и не вернулась. Но теперь, когда Лея пыталась вспомнить детали, она понимала, что деталей-то и не было.

Никого не было на похоронах – только она, папа и два незнакомых человека от библиотеки. Гроб был закрыт. Папа сказал, что из-за тяжести травм, но теперь это казалось странным. А еще папа никогда не говорил о том, что именно случилось. Какая авария, где, при каких обстоятельствах.

Всякий раз, когда маленькая Лея задавала вопросы, он начинал плакать и говорил: "Не сейчас, дочка. Когда подрастешь, я все расскажу." Но время шло, а рассказа так и не последовало.

– Я не знаю, – призналась она, и эти слова прозвучали как приговор. – Папа сказал, что авария. Но он никогда не рассказывал подробности.

– Потому что никакой аварии не было, – голос Данила заставил всех обернуться.

Он стоял чуть в стороне, и выражение его лица было таким мрачным, что у Леи перехватило дыхание. В его серых глазах читалась боль – старая, глубокая боль, которую он носил в себе долгие годы.

– Данил, – начала она, но он покачал головой.

– Пора рассказать правду. – Он медленно подошел ближе, и с каждым его шагом воздух становился тяжелее. – Лея, твоя мать не погибла в автокатастрофе. Она пришла в лес. В последний раз.

– Что ты имеешь в виду?

Данил остановился перед ней, и Лея увидела в его глазах не только боль, но и что-то еще. Вину. Понимание. Сочувствие человека, который сам потерял кого-то в этих зеленых глубинах.

– Хранители не умирают от старости, – тихо сказал он, и каждое слово было как удар. – Когда их сила начинает ослабевать, когда они больше не могут поддерживать печати в одиночку, лес зовет их. Зовет в последний путь.

Лея почувствовала, как ноги подгибаются. Мир качнулся, и она бы упала, если бы Данил не подхватил ее под руки.

– Откуда ты это знаешь? – прошептала она.

Данил медленно кивает. "Твоя мать была сильнейшей из них. И лес забрал ее."

Глава 9

Данил

Он не спал всю ночь. После того как правда о матери Леи вырвалась наружу, в лагере воцарилась тяжелая тишина. Каждый переваривал полученную информацию по-своему, но Данил видел, как это знание меняет Лейю изнутри. Она сидела у костра до самого рассвета, глядя в огонь невидящими глазами, и он чувствовал исходящую от нее боль как физическую тяжесть в груди.

Теперь, на пятое утро их пребывания в лесу, он наблюдал, как она механически собирает рюкзак. Движения резкие, злые – она швыряла вещи в рюкзак так, словно они были виноваты во всех ее бедах.

– Лея, – осторожно позвал он.

Она даже не подняла головы.

– Что еще ты от меня скрываешь? – голос прозвучал глухо, но в нем чувствовалась сдерживаемая ярость. – Может, расскажешь, что мой отец тоже был каким-нибудь мифическим существом? Или что я сама – не человек?

– Ты человек, – твердо сказал Данил. – Просто… особенный.

Лея резко обернулась, и он увидел в ее карих глазах такую боль, что сердце сжалось.

– Особенный, – повторила она с горечью. – Всю жизнь я думала, что знаю, кто я такая. Обычная девушка из обычной семьи. А теперь выясняется, что моя мать была… была…

– Героиней, – тихо закончил он. – Женщиной, которая жертвовала собой ради защиты других.

– Женщиной, которая бросила свою семь лет назад дочь! – взорвалась Лея. – Которая предпочла лес собственному ребенку!

– Она не выбирала, – Данил сделал шаг к ней. – Лея, пойми…

– Не подходи ко мне, – оборвала она, отступая. – Я устала от твоих объяснений. Устала от того, что ты знаешь обо мне больше, чем я сама.

Остальные члены группы наблюдали за их перепалкой с осторожным молчанием. Мила выглядела растерянной, Анна – виноватой, София делала заметки в блокноте. Сергей пытался что-то измерить своими приборами, но безуспешно – энергетические всплески от Леи сбивали все показания.

– Идем, – коротко бросил Данил. – Чем дольше мы стоим, тем больше времени теряем.

Тропа, которую показала им Мила, была едва заметной – скорее ощущением, чем видимой дорогой. Деревья здесь росли по-особенному, образуя естественный коридор, но что-то в их расположении казалось неправильным. Слишком симметричным. Слишком продуманным.

Данил шел впереди, но все его внимание было сосредоточено на Лее, которая упрямо держалась в хвосте группы. Он чувствовал ее гнев как физическое присутствие, и этот гнев усиливался с каждым шагом вглубь леса.

Первые признаки того, что что-то идет не так, появились через час ходьбы. Воздух стал густым, вязким, словно перед грозой. Но небо было ясным, а ветра не было вообще. Листья на деревьях замерли в неестественной неподвижности.

– Данил, – позвала София. – Здесь что-то странное. Температура падает, но локально. Только вокруг нас.

Он остановился, прислушиваясь. Лес молчал. Даже насекомые замолкли, а птицы исчезли, словно их никогда здесь не было.

– Мила, – обратился он к девушке. – Что ты чувствуешь?

Мила стояла посреди тропы, закрыв глаза и слегка покачиваясь, словно слушала неслышимую музыку.

– Он наблюдает, – прошептала она. – Лес наблюдает за нами. И он… он сердится.

– На кого? – спросил Ярослав, инстинктивно сжимая рукоять ножа.

– На нее, – Мила открыла глаза и посмотрела на Лейю. – Он сердится на нее за то, что она отрицает свое наследие.

Данил обернулся. Лея стояла в нескольких метрах от группы, и вокруг нее воздух мерцал, словно от жара. Но не от тепла – от чего-то более опасного.

– Лея, – позвал он. – Возвращайся к нам.

– Зачем? – ее голос прозвучал странно, эхом. – Чтобы вы могли рассказать мне еще одну ложь о моей жизни?

Данил почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Что-то было не так с ее голосом. Не так с тем, как она стояла. Слишком прямо, слишком неподвижно.

– Лея, – повторил он, медленно двигаясь к ней. – Что ты видишь?

– Я вижу правду, – ответила она, и ее глаза сверкнули каким-то внутренним светом. – Я вижу, кто ты на самом деле.

Данил замер. В ее взгляде было что-то, что заставило его сердце пропустить удар. Не узнавание – что-то более темное. Страх. Ненависть.

– Лея, это не ты говоришь, – сказал он как можно спокойнее. – Лес воздействует на твое сознание.

– Лес открывает мне глаза, – возразила она, делая шаг назад. – Ты использовал меня с самого начала. Привел сюда не ради детей, а ради собственных целей.

Это было правдой. Частично. Данил действительно использовал поиски пропавших детей как предлог, чтобы попасть в глубину леса. Но теперь эта правда, искаженная магией леса, превращалась в оружие против них обоих.

– Да, – честно сказал он. – Я использовал поиски как предлог. Но не тебя. Никогда тебя.

– Лжец, – прошипела Лея, и воздух вокруг нее сгустился еще больше. – Ты знал, кто я такая, еще до нашей встречи. Знал о моих способностях. Именно поэтому выбрал меня для этой экспедиции.

Это тоже было правдой. Данил искал Хранителей по всей округе, и когда услышал рассказы о странных происшествиях, которые случались рядом с Леей, понял, что нашел то, что искал.

– Лея, послушай меня, – начал он, но она перебила:

– Нет. Я слушала тебя слишком долго. – Она подняла руку, и Данил увидел, как вокруг ее ладони закружились серебристые искры. – Теперь моя очередь говорить.

Магия ударила в него как физическая сила, отбросив на несколько метров назад. Данил упал, ударившись спиной о дерево, и почувствовал вкус крови во рту.

– Лея! – закричала Анна, но Мила удержала ее.

– Не подходите к ней, – предупредила девушка. – Сейчас это не она.

Данил поднялся на ноги, игнорируя боль в ребрах. Лея стояла в центре серебристого вихря, и ее лицо было искажено яростью, которая казалась слишком древней для ее возраста.

– Ты думаешь, я не понимаю? – говорила она, но голос звучал как эхо из глубокой пещеры. – Ты ищешь способ освободить ее. Свою сестру. И готов пожертвовать мной ради этого.

– Это неправда, – выдохнул Данил.

– Правда! – взорвалась Лея. – Ты думаешь, я не чувствую? Лес показывает мне твои истинные намерения. Ты готов отдать меня ему в обмен на Алену!

Магическая сила усилилась. Деревья вокруг начали трещать, их ветви изгибались под давлением неведомой силы. Данил понял, что если не остановит это сейчас, Лея может не только себя уничтожить, но и всех остальных.

Он сделал шаг вперед, прямо в эпицентр магического вихря.

– Лея, – крикнул он сквозь рев энергии. – Если я действительно хотел бы пожертвовать тобой, то сделал бы это уже давно!

Серебристые искры обожгли ему лицо, но он продолжал идти к ней.

– Если бы я видел в тебе только инструмент, то не стал бы защищать от Сергея! Не помогал бы справляться с проявлениями силы!

Еще шаг. Магия била в него волнами, каждая из которых была как удар молнии.

– И уж точно не чувствовал бы к тебе того, что чувствую!

Это остановило ее. Серебристый вихрь дрогнул, на секунду ослабев.

– Что? – прошептала Лея, и в ее голосе впервые за последние минуты послышались человеческие интонации.

Данил воспользовался этой секундой замешательства. Бросившись вперед, он прорвался сквозь магический барьер и схватил Лейю в объятия.

Мир взорвался болью. Энергия, которую она излучала, обожгла его насквозь, каждая клетка тела кричала от агонии. Но он не отпускал ее, прижимая к себе изо всех сил.

– Лея, – шептал он ей в волосы. – Вернись ко мне. Это не ты. Это лес говорит твоими устами.

Она дрожала в его руках, словно боролась с чем-то внутри себя.

– Данил, – выдохнула она. – Я… я не могу отличить, где мои мысли, а где его.

– Тогда слушай мое сердце, – сказал он, прижимая ее голову к своей груди. – Оно не лжет.

Магическая буря постепенно стихала. Серебристый свет тускнел, воздух становился менее плотным. Лея обмякла в его руках, и он почувствовал, как ее собственное сердце бьется в унисон с его.

– Он показывал мне образы, – прошептала она. – Как ты планируешь предать меня. Как используешь мою силу, чтобы добраться до сестры, а потом избавляешься от меня.

– Это были ложные видения, – сказал Данил, поглаживая ее волосы. – Лес умеет играть на наших страхах.

– Но в них была частица правды, – подняла она голову, глядя ему в глаза. – Ты действительно ищешь сестру. И действительно знал о моих способностях.

– Да, – честно признался он. – Но это не значит, что я собираюсь причинить тебе вред.

Лея изучала его лицо долгим взглядом.

– Тогда почему ты привел нас сюда? Зачем тебе нужно Сердце леса?

Данил колебался. Полная правда могла разрушить то хрупкое доверие, которое существовало между ними. Но ложь – разрушила бы его точно.

– Потому что моя сестра не просто пропала, – наконец сказал он. – Ее забрал лес. И единственный способ ее вернуть – добраться до Сердца и заключить сделку.

– Какую сделку?

– Обмен. Жизнь за жизнь. Душа за душу.

Лея отстранилась от него, но не отпустила его руки.

– Чью жизнь ты собираешься предложить в обмен?

– Свою, – ответил Данил без колебаний.

Что-то изменилось в ее взгляде. Страх сменился удивлением, удивление – пониманием.

– Ты готов умереть ради сестры?

– Готов.

– А я? – тихо спросила она. – Что со мной будет, если ты умрешь?

Данил почувствовал, как что-то сжимается в груди. Этот вопрос он задавал себе каждую ночь с тех пор, как понял, что чувствует к ней больше, чем должен.

– Я не знаю, – честно ответил он. – Я думал только о том, как спасти Алену. Но теперь…

– Теперь что?

– Теперь я понимаю, что не хочу причинять тебе боль. Даже ради сестры.

Лея смотрела на него так пристально, словно пыталась заглянуть в душу.