Алекс. Новая ДНК

Этот день был не только для меня судьбоносным. День, в который произошло оно. Сегодня всем детям вкололи одновременно некую инъекцию, многие умирали, многие вставали, пытаясь выжить. Они пытались сбежать, но потом просто падали замертво. Это был день Z. Все ждали каких – то положительных результатов от тех, кого выбрали в эту программу, но выжило только трое. В день, когда мне вкололи триггер, моё сердце остановилось. Я слышала, только отдалённо, что кто – то мне кричал: – проснись, проснись! Затем голос попросил десять кубиков адреналина. После этого, моё сердце снова начало биться. Я проснулась и увидела их, а потом снова потеряла сознание. До того момента, пока они не поняли, что надо вколоть что – то ещё. После этого, я снова очнулась, сердце пришло в норму, я не чувствовала ни жара, ни холода, ничего. Это нужно было для устойчивости к экстремальным температурам. И это сработало. Я лежала на столе, привязанная руками и ногами к столу липучками, пока вдруг они резко не выбежали в коридор. Одна липучка оторвалась и держалась почти на соплях. Мне понадобилось две секунды, чтобы освободить руку и освободить себя от оков. Я убрала капельницу и выбежала из здания в операционной сорочке. По дороге я не встретила никого, почти. Только что я заметила, как некоторые врачи в операционных, с прозрачными окнами, пытались спасти остальных детей. Однако, я хотела спастись больше всего на свете и как можно быстрее убежала в лес. На мой след напали, я слышала вой собак и как они бежали, я слышала хруст снега вдалеке и выстрелы. Выстрели, попадающие в таких же детей, как я. Это не прекращалось, как на войне, становилось только менее их слышно, с каждой минутой, когда я убегала всё дальше и дальше от них. Впереди я увидела мост через реку. Когда я подбегала уже к мосту, я поскользнулась и провалилась под лёд. Подо льдом, внизу, воды уже не было, только немного льда, перемешанного с листвой. Я остановилась и решила никуда не бежать. Когда они подходили к мосту, собаки застыли, пытались что – то унюхать, но они потеряли след. Я слышала хруст снега наверху и бляшку на ремне, которая постоянно стучалась о ружьё. Мне было очень страшно, казалось, они убивали безразборочно всех, даже тех, кто прошёл этот эксперимент. Они обсудили, что делать дальше, так как собаки потеряли след и решили пойти дальше в лес. В то время, пока я ещё лежала на мокрой траве, через некоторое время я перестала их слышать. Поэтому я пошла по тоннелю, держась левее, в надежде, что так я выйду к лесу, а затем и к дороге. Я шла босыми ногами по холодному, плиточному полу тоннеля, было темно, разве что свет от луны, сквозь верхний слой льда немного освещал путь. Спустя минут десять туннель закончился и дальше был резкий подъем по заледенелой земле. Мои ступни постоянно скатывались, раздираясь в кровь, и я падала обратно в туннель. Минут тридцать я карабкалась, пытаясь подняться как можно выше, чтобы дальше я смогла ухватиться, за выпирающий кусок льда, чтобы вылезти из этой ямы. Я оказалась на спине, чувствуя холодный воздух в лёгких, а под собой, твердую ледяную поверхность, слушая шелест веток от ветра. Пора идти – говорила я сама себе. Впереди ещё вся ночь и мне нужно уйти как можно дальше от этого места. А теперь отмотаем назад.

Я Алекс и это моя история

Начало.

Это был один из тех жарких июньских дней. На часах 18:45 всё ещё светло, начнёт темнеть только в девять вечера. У нас выпускной, конец девятого класса. Я была в красивом облегающем нежно-розовом кружевном платье, с жемчугом на шее, которое он мне подарил, бежевых каблуках, на которых я с трудом ходила. Мне было ужасно грустно, скучно, по большей части я смотрела в телефон и пыталась скрыть тот факт, что мне не с кем общаться. Все веселятся, танцуют на территории школы, общаются и пьют горячительное. Я же, глазами изредка искала его, своего парня. Красивый брюнет, с азиатскими глазами, идеал мужчины для многих девочек из нашей школы. Я знала, что пора привыкнуть к его популярности. Он всегда будет в центре внимания, и, мне стоит просто смириться и гордиться тем, что я с ним встречаюсь. Мне было ужасно одиноко, как всегда, я всегда чувствовала себя одинокой, но только не с ним. В этой школе я явно была лишняя, я ни с кем не общалась кроме него, он же, общался со всеми, хотя и не учился в этой школе.

Когда я нашла его в той толпе, разговаривающим с теми мальчиками, которые годами издевались надо мной, я сняла каблуки и пошла по направлению к дому. Я говорила ему об этом и просила не общаться с ними, но это произошло. Всё произошло именно так, как происходило всегда, я оставалась ненужной, и поэтому, шла одна домой. Сегодня было не исключение. Я уже подумала о доме, и что я буду отвечать маме, когда приду домой. Она так обрадовалась, когда у меня появился друг, а потом и стал парнем… Звук становился уже менее громким, а темнота всё ближе. Это была сельская местность, поэтому фонари тут некоторые не работали, или стоял всего один фонарь на пятьсот метров. Ноги стали привыкать к твёрдому асфальту, и я начала привыкать к мысли, что даже в этот вечер, я не была нужной тому, кто нужен мне. Боль от ходьбы по каменистому и неровному асфальту, затмевала мои разочарования, и поэтому, я пока не хотела плакать.

Прошло ещё немного времени, как я услышала чьи – то тяжёлые, глухие шаги. Но я продолжала идти дальше, будто ничего не слышу. И если честно, я не хотела его уже видеть или слышать. Я настроилась побыть одной, и в тишине, дойти до дома. Шаги всё учащались и стали уже совсем рядом, как он схватил меня за руку. Когда я обернулась и посмотрела на него, я поняла, что он уже пьян, и он даже не жалел, что оставил меня одну, зная, что я тут ни с кем не общаюсь. Странно, что он всё – таки вспомнил обо мне, когда у него тут столько друзей и красивых девушек.

– Что ты делаешь? Я хотел с тобой поговорить.

– Так говори, пока я не ушла.

– Я не хочу тут, давай вернемся в обратно?

– Я не хочу туда возвращаться, мы уже далеко ушли.

– Я хочу тебе кое – что показать. Оно там, в школе.

Я попыталась понять, чего он от меня хочет. И решив, что может быть он хочет извиниться, и провести остаток вечера со мной, я согласилась: – Пошли. Все время мы шли молча, а на его попытки заговорить, я не обращала внимания. Мы зашли с ним в одну из комнат, и он заговорил:

– Слушай, ты всё неправильно поняла, и мы с ним общались совсем не о тебе, а о боксе.

– Но ты не увлекаешься боксом, ты мне ничего про это не говорил, и, насколько я знаю, мои одноклассники тоже.

– Меня в детстве родители отдали на бокс, и мне это очень нравилось, просто пришлось прервать занятия, потому – что отец решил, что, мне стоит заняться чем – то более полезным, что мне пригодится, когда я начну работать в полиции.

– Почему ты так мало о себе говоришь, я тоже хочу знать о тебе хоть что-то.

– Ты знаешь, что я работаю в полиции, мой отец и все мужчины в нашей семье тоже. Моя мать умерла, когда мне было двенадцать лет, и она была очень похожа на тебя. Я иду на повышение, так что я вполне обеспеченный. И я очень, очень сильно люблю тебя. Он обнял меня, но я отодвинула его руками.

-Ты всё время говоришь одно и тоже. Я уже выучила наизусть твою речь при ссорах, я уже знаю, что ты скажешь на любое моё недовольство. И я тебе нравлюсь, только потому что похожа на твою мать, если это так, то нам стоит расстаться прямо сейчас.

–Я приготовил тебе подарок! -Он открыл шкафчик и достал коробочку. -Посмотри. -Он открыл коробочку, там было золотое кольцо в виде бантика по центру и камнем. -Выходи за меня. Это кольцо принадлежало моей маме, я хочу, чтоб теперь его носила ты.

–Прости, давай расстанемся.

–Подумай ещё раз, я могу вытащить тебя отсюда, мы можем уехать прямо сейчас.

–Мне 16 лет.

–Ты можешь учиться в Москве, перейти в 10 класс и когда тебе исполнится 18 мы поженимся.

–А потом жить в золотой клетке, не работая, не имея никакой страховки, без связи со своими родителями и сёстрами.

–Ты хочешь продолжать учиться в этой школе с друзьями, которые тебя обсуждают за спиной. С родителями, которые вот-вот разведутся. Ты хочешь жить в этой деревне и продолжать доить козу до старости?

–Мы скоро уедем.

–И куда?

–Не твоё дело. Я пошла.

–Куда? Мы не договорили.-Я видела, как быстро изменилось его лицо и будто уже понимала о чём он думает, мол, не прокатило. Но теперь я не знала, чего ожидать, в его глазах появлялась ярость, с каждой секундой мне хотелось убежать от него как можно быстрее, мне не хотелось знать, что будет потом. В моей голове петляли мысли только о том, как бы мне сейчас уйти. Всё это время пока я раздумывала, он смотрел прямо мне в глаза.

–Слушай, я думаю нам стоит поговорить завтра, ты пьян. – Я развернулась, ощущая на себе его пронзительный взгляд, и пошла, постепенно ускоряя свой шаг.

Мы ещё не закончили. -Он догнал меня и крепко схватил за руку, мне стало больно, теперь я точно поняла, что мне стоит срочно выбираться отсюда.

Пусти, мне больно. -Я пыталась отцепить его руку своей рукой, пока он просто стоял и наблюдал, будто ему это приносило удовольствие. Мне трудно было сдвинуться с места, было видно, что у него хорошая хватка и уверенная стойка, а его спокойствие и лёгкая улыбка, от того, что я никак не могу выбраться вселяло в меня всё больше страха. Этот взгляд…он был похож на маньяка в этот момент. Ему нравилась моя беззащитность, ему нравилось причинять мне боль и нравился страх в моих в моих глазах. Его рука сжималась всё сильнее и сильнее, пока я просто не упала на пол от жуткой боли, только тогда он меня отпустил. Он присел на корточки и схватил меня за плечи.

–Ты же понимаешь, как сильно я тебя люблю и я не хочу, чтобы ты в этом сомневалась только из-за того, что я делаю не так как ты хочешь. Ты сама виновата в том, что у тебя такие отношения со сверстниками, и если ты хочешь испортить отношения ещё и со мной, то вперёд, давай. Просто скажи ещё раз, что мы расстаёмся. – Я хотела вырваться, я хотела просто жить, я хотела перестать быть жертвой. Время всё шло и шло, с каждой секундой боль усиливалась

– Алекс, проснись, проснись. Это всего лишь сон. Я проснулась, вся в слезах и в поте, опять были воспоминания. Опять снился кошмар?

– Да, и опять об этой школе.

– Может тебе попытаться отпустить прошлое?

– Думаю, стоит, но отпустить, не значит его принять. Говоря это, я уже вставала идти в душ.

Уже в ванной я думала, как мне с этим жить дальше, мысли прокручивали эту картину снова и снова, я начинала опять плакать… Выходя из душа, я уже готова была идти в школу, но не пошла. Катю предупредила, сказала, что плохо себя чувствую, но она, как всегда, мне не поверила. Я зашла в свою комнату и начала смотреть дорамы, даже не поев, ко мне опять пришла сестра, спросила, буду ли я кушать, но я сказала, нет. В это время как раз выходила очень классная дорама про девушку сделавшую пластическую операцию из – за обзывательств в школе, она очень была похожа на меня. Но я не сделала операцию на всё лицо, я просто сбежала после окончания девятого класса в другой город. Поближе к морю, как было раньше в Крыму. Я также, как она, радовалась, что наконец – то я перестала быть жертвой. Я начала радоваться, просто от одной мысли, что я в другом городе, где никто не знает меня. Я радовалась, что я могу понравиться хорошим парням, мне нравилось, что все мои одноклассники такие дружелюбные. Я была так благодарна всем моим одноклассникам, что они не такие, как там. Это дало мне веру в добрых и хороших людей.

Остальное время я рисовала в моём маленьком альбоме, мне хотелось отразить всё, что со мной было, чтоб если я хоть когда – то забуду, что тогда произошло, бумага будет помнить. Тогда я смогла бы просто взять и посмотреть, да, может и не вспомнить, но примерно понять, что я тогда переживала, что со мной происходило. Мне нравилось рисовать, вспоминая каждое событие того времени, школы, каждый момент, нахождения в там, моё сердце билось так же бешено, как тогда, когда это происходило. Я не хотела забывать прошлое, какое бы оно не было ужасное, это заставляло меня чувствовать себя живой. Мне нравилось прокручивать те события снова и снова, плакать как в первый раз, оставляя следы от слез на бумаге. Мне нравилось помнить прошлое, пусть оно и болезненное. Спустя какое – то время, я уснула с альбомом в руке и наушниками. Как всегда, не сделав домашнее задание, с альбомом в качестве подушки.

Глава 1.

Я оказалась в необычном помещении, вроде подвала, но обустроенного, как для свиней. На полу лежала большая кормушка, в ней что – то похожее на человеческое мясо. Вокруг было много детей, лет десяти, и там была моя сестра. Моё внимание привлекла маленькая, красивая девочка, с чёрными грязными волосами и большими глазами, похожими на чёрные дыры, в которых можно было утонуть. Она протянула мне человеческую руку. Кожа была уже снята. Я заметила, что все ели человеческие конечности, не противясь этому, будто это их обычная еда с младенчества. Я так долго смотрела на то, как они выглядят, что все начали приподнимать взгляд на меня. Каждая из них выглядела как ребёнок, с глазами, как у ангела. Но они были не людьми. В их взгляде была пустота, какая бывает у роботов, и это пугало ещё сильнее. Чтоб не выделяться, мне пришлось начать есть. По вкусу мясо ничем не отличалось от обычного сырого. Когда-то в детстве я решила попробовать сырое мясо, хотя мама мне напрочь запрещала это, тогда мне сырое мясо показалось даже вкуснее готового.

Проснувшись ото сна, мне стало так противно, что с утра я побежала сразу блевать. На улице была ужасная жара, казалось, все сорок градусов, возможно, из – за такой погоды мне и снятся эти сны. Ещё около часа я ходила вся угрюмая и уставшая, однако надо было приходить в себя, поэтому я быстро собралась, и пошла в школу.

– Алекс, почему ты вчера не пришла, тебе было настолько плохо, чтоб не приходить в школу?

– Да, могу сказать, что причина была достаточно веская, чтоб не приходить в школу.

– О чём ты думаешь? – Спросила Катя с явным недоумением на лице, она так внимательно на меня смотрела, что я даже покраснела. – О чём ты думаешь? У нас экзамены на носу, а ты просто прогуливаешь дни.

– Мне нужен был отдых. – Сказала я с облегчением. Я думала, что мне придётся рассказывать о своих чувствах, потому что я не умею врать. В итоге она просто вздохнула.

День в школе прошёл совсем незаметно, я общалась с подругой, но на физике она подсела к Роме. Это был мальчик, который перевёлся в нашу школу под конец девятого класса, не сказать, что он довольно симпатичный, но это был мальчик, который умеет поддержать разговор в компании и развеселить народ. Он часто прицеплялся к девушкам и разговаривал с ними, но в его голосе была небольшая наигранность и презрение. Можно сказать он был «play – boy». Он пытался когда – то заговорить со мной, но я немного боялась разговаривать с одноклассниками, особенно похожими на тех, кто меня задирал в старой школе. Я разговаривала с ним только по делу, кратко отвечая на вопросы, возможно даже немного грубо. Когда мы сидели за партой, я не знала о чём говорить и хоть он задавал вопросы и боялся меня чем – то обидеть, я всё равно ему не доверяла. Вроде прошлое я отпустила и простила обидчиков, но я так и не перестала доверять парням, даже просто похожих на тех, кто издевался надо мной в той школе. Возможно, я стала лучше разбираться в людях, или я на подсознательном уровне ненавижу таких парней. На остальных уроках она просидела с ним вместе за партой. Меня гложило чувство ревности, я боялась, что парень станет для неё на первом месте между мной и Катей. Я боялась стать третьей лишней, поэтому я решила найти себе подруг и уже не бояться, что её уведут, тогда у меня будет страховка и я не буду сидеть одна за партой. Я решила, что уже в понедельник начну со всеми разговаривать и искать себе подругу, с которой мне будет также весело и интересно, как с Катей.

На следующее утро я проснулась довольно поздно, где – то в час дня, такое часто бывает по воскресеньям. Долгое время я продолжала смотреть в потолок, ожидая, что мама войдёт в комнату посмотреть, проснулась ли я. Хотя, наверное, я застряла в возрасте тринадцати лет, когда мама приходила в комнату к каждому и говорила, что приготовила блинчики. В те дни мы успевали проснуться секунд за 30 до её прихода от запаха блинов. Иногда мы сами выбегали из комнаты и шли прямо на кухню, накладывая блинчики по одному в тарелку. Дрожащими от горячих блинов руками мы отламывали кусочки и засовывали их в рот. Запах искушал нас так сильно, что мы не боялись обжечься и клали в рот как можно больше кусочков, а потом дышали как собаки, пытаясь охладить свой рот свежим и прохладным воздухом. Хотя это всё в прошлом, я хочу вернуться в то время, когда я чувствовала мамину любовь и заботу.

Я продолжала лежать, глядя в потолок, ожидая, что мама придёт, как приходила раньше, но ко мне пришла только кошка, которую мы завели совсем недавно. Она была британкой, с темно – серой густой шерстью и карими глазами, совсем недавно мы её стерилизовали, потому что она часто мяукала, у неё был период течки. Сейчас же, она ведёт себя спокойно, и часто приходит в мою комнату, чтобы отдохнуть от людей и спокойно полежать. Когда её только стерилизовали, она пошла сразу ко мне и легла на кровать, что меня очень сильно удивило, она редко приходила меня навестить. Она легла около моих ног, и я наклонилась к ней, дабы погладить и пожалеть, и она лапкой докоснулась до моего пальчика и сжала его, в тот момент я хотела о ней заботиться, во мне проснулось, как ни странно, чувство ответственности за неё.

Я чувствовала, что ей нужна моя забота и уход, по крайней мере, на некоторое время. Я не могла убрать свою руку ещё некоторое время и просто смотрела на неё. Она выглядела измученной и уставшей и ей хотелось материнского тепла. Хоть она и взрослая, она также как и я нуждается в материнской любви, но к сожалению, мы не можем просто подойти и сказать: – «Мне нужна твоя любовь и забота». Поэтому, мы просто продолжаем сидеть в своей комнате, в одиночестве, вспоминая, когда чью – то любовь мы принимали как должное. Некоторое время спустя, она всё – таки отпустила мои руки, и как бы я не хотела её покидать, я пошла на кухню поесть. Вся еда была убрана в холодильник, но ничего нового не было приготовлено. Я выбрала пару персиков, яблоко и банан, красиво нарезала и пошла на балкон. Я кушала фрукты, смотря на людей, которые куда-то торопятся в воскресенье, и на маршрутки, спешно убегающие от остановки.

Весь мир казался игрой в шахматы, а я была словно смотрителем за игрой, мне нравилась такая идея, когда я только смотрю, чтобы всё просто шло, как и раньше. Мы жили в месте, где из окна можно было увидеть солдатов, которые маршируют, и уходящих моряков. Иногда, когда я иду со школы домой, я заостряю на них внимание. Они всегда так красиво выглядят, и все как под копирку: мужественные, молодые, ухоженные. Когда тарелка опустела, я решила пойти обратно, на кухню помыть её, пока вдруг я не увидела саранчу. Это один из тех жарких городов, где саранчу ты можешь не встретить и за десять лет жизни. Мне это показалось очень странным, но я решила не заострять на этом внимания, не тратить энергию на раздумья и просто идти дальше.

Я пошла на кухню, сделала свои дела и отправилась к кошке. Она всё так же лежала на кровати. Я легла на кровать и укрылась одеялом, взяла телефон и начала смотреть новости. Мне почти никто не писал, кроме одного человека, с кем мы обмениваемся интересными, а порой и глупыми записями из вк. Я просмотрела всё буквально за десять минут и остальное время я посвятила дораме, которая мне очень нравится. Я уже досмотрела до одиннадцатой серии, но новые серии ещё не вышли. Ещё долгое время я анализировала свою жизнь и сравнивала себя с главной героиней, пока не поняла, что я просто зависима от этой дорамы, от главной героини, да и вообще от сюжета вовсе. Мои выводы, ни к чему разумному меня не привели, и следующий остаток дня, я провела за просмотром других дорам, которые нашла из ленты инстаграма. Легла я примерно часа в два и за этот день никто не поинтересовался у меня, почему я не вышла из комнаты и что я всё время там делаю. Такое бывает редко, и это один из таких дней.

Когда я поняла, что я во сне, я сразу поняла то, что я снова в той больнице. Я находилась на втором этаже, было много комнат, и она была похожа расположением на нашу школу. Я зашла в одну из этих комнат. Всё было в строго белых тонах, посередине стоял стол, наверное, чтобы класть на них детей и в прямом смысле изучать их, рядом стоял шкаф, куда складывали все медицинские инструменты, даже молоток там был, но не обычный, а большой. Рядом со столом, на небольшом передвижном столике, лежали пинцет, скальпель, полукруглые иглы разных размеров, два вида ножниц, какие – то трубки и зажим. Так как я хочу стать врачом, я смотрела много разных фильмов про врачей, их операции, читала книги. Но вдруг, за дверью, послышались шаги, с двух сторон, моё сердце заколотилось, казалось, что они по стуку моего сердца узнали, что рядом кто – то чужой, и вот – вот войдет, но они остановились прямо возле двери, и начали разговор. Дверь была с квадратными вставками из стекла, но немного размытыми, можно было увидеть только силуэты тех мужчин.

– К нам новое поступление, прибыли час назад, всех уже уложили спать. Среди всех девочек, есть одна, по описанию, похожая на ту, которую мы ищем. Прошло столько времени… Он не успел договорить, как его сразу же перебили.

– Займись ей сразу же, может именно она та, которую мы ищем. Зайди в мой кабинет, возьми пропуск в кабинет 38 у охранника, я с ним сейчас свяжусь. Потом сразу иди за девчонкой и вези её в кабинет.

– Будет сделано!

Спустя несколько минут они разошлись, а сердце, всё продолжало колотиться. Я подождала одну минуту и начала оглядываясь, выходить из комнаты. Но меня заметил охранник слева. Прошло пару секунд, пока мы смотрели на друг друга, ожидая, пока кто – то из нас начнёт действовать. В мою кровь поступал адреналин, но тело, как будто онемело. Пару секунд спустя, он побежал ко мне, а я очнулась, когда он был, метров в десяти от меня. Я сразу побежала, как только смогла контролировать себя, попутно спотыкаясь из – за резкого старта и незнания дороги. Бежать мне пришлось не долго, я сразу увидела забаррикадированный досками проём, по идее после которого должна была быть лестница, но был только бетонный квадратик, без продолжения, с ровным краем. Я пролезла и сразу прыгнула с трёхметровой высоты, разодрав себе колено. Видимо лестница сломалась и её ремонтировали, но всё было чисто, никаких остатков от лестницы, никаких перил или обломков. Полы были подметены, что мне стало как – то не по себе, и, хотя от окна исходило много света, пугало то, что находится на этом этаже.

Что тут произошло? И почему тут такая тишина? Причин для опасения было достаточно, вплоть до того, что это мог быть заражённый этаж или на нём творилось что – то непонятное. Внизу была комната, дверь которой была с таким же стеклянным или пластиковым окошком. В окне было темно и вряд ли можно было там что – то увидеть. Я так долго туда смотрела, что охранник уже подбежал, что – то сказал по рации, и прыгнул ко мне. Я от испуга застыла, он стоял в метре от меня и начал приближаться. Но тут я проснулась. Вся моя одежда промокла, было душно. На глазах были жёлтые комочки от слёз, прилипшие к ресницам. Это было воскресенье, поэтому рано просыпаться не требовалось.

На следующее утро.

– Привет.

– Привет! Ты пробник по русскому написала на 2. Возникла неловкая пауза, мне было ужасно обидно, ведь я всегда думала, что у меня всё хорошо с русским, что я смогу его сдать даже не готовясь, но это не так. Русский такой же предмет, как и все остальные, сборище одинаковых, однотипных задач, которые нужно просто решать каждый день. – Ты же помнишь, что сейчас у нас контрольная по математике, и необычная. Мы сдадим рюкзаки и телефоны, у нас не получится списать. Ты готовилась?

– Нет, а ты? Ты шпаргалки делала? Знаешь какие примерно будут задания?

– Нет, я всё учила, у нас не получится списать. Не удивительно слышать это от неё, хоть она и не отличница, и даже не хорошистка, она очень редко пыталась списать и никогда не рисковала, будто уже имела печальный опыт.

Я достала учебник по математике и начала у неё спрашивать, что мне стоит выучить, что, возможно будет на контрольной. Она мне показала темы и формулы, по которым у нас будет контрольная, остальное я ничего не поняла. Я не понимала даже какие могут быть задания, тут нужно знать больше школьной программы, чтобы сдать эту тему на хорошо, ну и всю базу, чтобы сдать на тройку. Шансов у меня не было, но, как всегда, пытаться надо. Я не смогу ничего не делать на уроке, нужно хотя бы делать вид, что работаешь. Тогда я начала переписывать все формулы на запястье и сгиб локтя, так как на мне был пиджак, вряд ли кто – то заметит, если только не будет заострять на этом внимания. На телефоне часы показывали, что осталось три минуты до начала урока, было страшно, особенно когда ты не знаешь, чего ожидать. Во внутренний карман пиджака я положила сам телефон, оставив только чехол. И хоть я совершенно не готовилась к математике, я сделала всё то, на что дома, возможно, ушло бы больше времени на одинаковый результат – двойку. А ещё через две минуты прозвенел звонок, и мы начали стремительно заходить в кабинет. Там нас уже ждал учитель с задачами, для каждого варианта на доске.

Каждый входящий в класс уже знал, что мы достаём ручку, карандаш и ластик, всё остальное нельзя было иметь на предмете. Все всё уже подготовили заранее, я же, как обычно, копошилась у порога, пока не достану нужное и задерживала очередь. Она попросила всех сдать телефоны на стол и начать работать. Почти все сдали, я же сдала только свой кожаный чехол от телефона, и приступила к работе. Поначалу она ходила между парт, не давая всем сосредоточиться, ну или попросту списать. Как только она села, я сразу написала в поисковике вопрос и начала искать, там были похожие вопросы, но цифры разные. Ну и я по своей давней традиции начала подставлять значения в формулы и писать поэтапно, как написано в интернете. Занимает времени это довольно много, но всё – таки некоторые задания попадались с одинаковыми условиями. Закончила я работу прямо впритык, ровно тогда, когда прозвенел звонок.

Мы собрали вещи и пошли на стилистику, которая сейчас по расписанию. Могу сказать, что наша учительница довольно придирчивая, но как учитель литературы и русского языка, она довольно-таки интересно рассказывает темы. Но, как ни странно, на этом уроке произошёл инцидент: – я сказала одно слово, которое как по моим записям с её слов подходило к вопросу, я его озвучила, и она к нему придралась, а потом начала говорить, что мне стоит начать учить русский язык, а то я так экзамены не сдам. Было довольно обидно слушать её упрёки, ведь я всегда была хорошисткой по русскому. В этом классе из – за её слов плакали многие, а также я и Катя.

После этого урока, как я себе и пообещала я пошла к девочкам и пыталась завязать разговор. Первой моей жертвой была группа одноклассниц, обсуждающих что – то между собой. Я подошла к ним, поздоровалась, и остальное время стояла рядом с ними, боясь сказать что – то не то. Было сразу понятно, что я не стану ни с одной из них так же близка, поэтому нужно было искать другую компанию.

Моей следующей жертвой была девушка невысокого роста, она была одета в чёрные свободные джинсы и полосатую жёлтую кофту, а на ногах большие кроссовки. Её звали Света, она была позитивным человеком и любила повеселиться, сам её вид говорил за себя. Мы с ней пытались поговорить, но так и не нашли общие темы для разговора, поэтому она ушла к той компании одноклассниц, о которых я рассказывала раннее. Уже отчаявшись в поиске подруги, я подошла к последней девочке – её звали Диана. Как оказалось у нас с ней много общих интересов, мы обе хотели уехать в Канаду, и мы смотрим одну и ту же интересную личность, которая снимает хорошие видео на ютуб. Это Диля, она часто говорит в начале видео "Всем привет, меня зовут Диля на луне"! Нам она очень сильно нравится.

Диана выглядит хорошо, у неё коричневые кудрявые волосы, большие карие глаза, с чёрными, длинными ресницами, средний густоты коричневые брови, напоминающие волну, прямой нос и большие губы. Она выглядела очень необычно, но красиво, словно фея или даже эльфийка. Мы с ней разговаривали довольно долго, пока не прозвенел звонок и мы договорились сесть вместе. Я чувствовала небольшое угрызение совести, что не сказала Кате, что сяду с Дианой, но всё обошлось. Это был урок химии, и мы много болтали, у нас всегда находились новые темы для разговора, которые мы могли поддержать. Это был последний урок и, дождавшись Катю, мы попрощались с друзьями и пошли домой. Мы часто ходим домой вместе, потому что нам по пути, исключениями бывают дни, когда у кого – то дела и ему надо в другую сторону, либо переезд и нам не особо много удаётся поговорить.

Сегодня мы дошли до остановки, и я села на маршрутку, я вышла за две остановки до дома, чтобы пройтись. Идя домой после всех уроков, мне уже было, честно говоря, наплевать на прогулы и оценки, я просто решила просидеть оставшуюся неделю дома. Я винила себя за двойку по русскому, в моей жизни это была вторая двойка, но она была заслуженная. Я даже не старалась, я надеялась только на свою природную грамотность и красочное написание сочинений. В ЕГЭ же такое не сработает, там есть определённые задание, которые ты должен просто отрабатывать, ты должен просто решать однотипные задания, которые в дальнейшем будут решать твою судьбу. И хоть это не определяет мои знания по русскому языку, мне было обидно. Я обиделась сама на себя, мне было тошно только от мысли того, что я настолько безграмотная. Я была настолько самонадеянная, что теперь мне приходится платить за это. Меня не успокаивали даже успехи в том, что я смогла подружиться с девочкой и поборола свою боязнь подходить к людям, оценки заботили меня больше, чем успехи в чём – то другом.

В этот же день, вечером, мне позвонили с подработки, куда я начала ходить совсем недавно. Меня попросили завтра прийти и спросили насчёт Саши, но она в эти дни учится. Поэтому завтра на работу пойду только я. Эта работа на складе, надо крепить ценники и чёрные магнитики на одежду и обувь. Работодатель очень хороший, потому что даже когда мы ошибались, он говорил, что всё в порядке, не переживайте, просто переделайте правильно и всё. Коллектив на такой работе обычно женский возраста от двадцати семи до сорока пяти лет. Правда, иногда сюда приходят девочки моего возраста поработать. Так я подработала на протяжении недели, пока сестра не закончила учёбу, за это время я смогла накопить довольно приличную сумму. А дальнейшие два дня я работала со своей сестрой, пока нам не купили билет на самолёт в Москву.

Это был мой второй авиаперелёт, поэтому я не так сильно волновалась, правда во время перелётов сильно устаёшь. Ну, а когда мы уже ехали в метро, я заснула, мне сестра ещё сказала, что я была словно героиня из фильмов ужасов. Самолет – метро – автобус, на улице жара, а в самом автобусе душно. Тем не менее, я смогла ещё поспать немножко. Приехали мы домой только ближе к вечеру, когда из дома выехали утром. Такие поездки сильно утомляют, даже если ты успеваешь поспать. Придя домой, я наконец смогла поесть, а посмотрев одну серию своего сериала я пошла в душ и легла спать. Честно говоря, тут я бываю редко, но тут я провела своё детство, тут всегда было так спокойно и по – детски всё равно что творится на улице.

Иногда я вижу эту квартиру такой, как видела раньше, полной комфорта и уюта в ней, не просто как обычную квартиру, где ты живёшь, а именно такой как видела раньше. Тут я жила, когда была маленькая, в нашей комнате было три кровати, для троих сестёр, все были почти рядом. Моя кровать находилась около входа, поэтому, когда нам впервые подарили телефоны на Новый год, и мы долго засиживались, играя в них, я самая первая предупреждала сестёр о приходе родителей. Помню, как мама приходила с магазина с двумя пакетами, и мы бежали их перебирать, в надежде, что там есть какие – то вкусняшки. Я, кстати до сих пор так делаю. Помню, как всегда, я сидела посередине в машине, когда все сидели у окна. Редко я могла оспорить мнение сестёр и завоевать место у окна, но даже если это и получалось я чувствовала себя не в своей тарелке. Со временем я вообще перестала претендовать на место у окна, мне начало нравится своё место с большим видом на дорогу, и не надо было даже голову поворачивать.

Помню, как я брала покрывало, залезала на шкаф и прыгала с него словно с парашютом. Помню, как мы за десять минут убирали свои игрушки после того, как мама сказала, что их выкинет. Помню, как сестра выкинула ненужную ей подвеску, которая тогда мне очень нравилась, и я побежала доставать её из мусорного ведра, и в итоге она забрала её у меня, обосновывая это тем, что она всегда было её. Мы тогда очень много ссорились, из – за той самой подвески, из – за кукол, которые дарили всем, но не мне, из – за красивой одежды, которую покупали старшей, а мне приходилось донашивать чужую. Это было прекрасное время, время, когда нас воспитывало общество, в котором мы находились. Время, когда не было сенсорных телефонов, а на дорогие игрушки не хватало денег. Игрушки мы брали либо от своих тёть, либо от старших, когда они вырастали из этого возраста.

Помню, как я залезала на кровать своей младшей сестры вечером после того, как нас уложили спать, и наблюдала за первым снегом. Пыталась узнать среди сотни проходящих мужчин, своего папу, идущего домой после работы. В детстве, его я видела очень редко, и если видела его, то только уставшего, спящего, или сидя на полу около кровати с запрокинутой головой. Мама говорила его не тревожить после работы, лишь изредка подпускала меня к нему принести чаю или что – то передать. Помню, как ночью, когда я не могла заснуть, я наблюдала за бликами на потолке от фар проезжающий машин, тогда их было особенно много. Даже сейчас, когда я не могу заснуть, я смотрю на тот самый потолок, и их не так много, как было тогда. Либо я засыпаю уже достаточно поздно, чтобы их было так же много как раньше. Помню, как мы с сестрой плевали косточки от вишен прямо в людей с десятого этажа, а потом убирали весь подъезд, после жалоб людей и соседей. Помню, когда мне брат впервые приготовил кофе и чёрный хлеб с солью, мне тогда было двенадцать лет, но этот вкус я запомнила навсегда. Помню, как мне исполнилось четырнадцать лет, была осень, и сестра предложила пойти на работу вместе с ней, она работала в пункте выдачи, мне было очень интересно, и я согласилась.

Ночью, перед тем как мне пойти с ней на работу, мы долго разговаривали. Мы с ней редко виделись и мало общались, но в ту ночь, мы, не видя друг друга, в темноте, на улице не светило даже от фонарей, я почувствовала, что у нас есть что – то общее. Я вдруг поняла, что мне она интересна, и она не настолько взрослая, что с ней не о чем разговаривать. В тот момент, мнение о ней стало двоичным. Хоть она и взрослая, она одновременно и молодая. Она не жила только той жизнью, которой живут все взрослые девушки, несмотря на работу, отношения, общение только со старшим поколением, она так же была и молодой в душе. В тот момент она была и четырнадцатилетней как я, и восемнадцатилетней как другие, каких я замечала в школе в старших классах, и двадцатипятилетней, учащейся в институте.

Разбудила она меня в семь часов утра, я не выспалась, но сонная встала. Тогда, я впервые увидела начало утра таким, каким видела его она. Бесплатная, обычная одежда от социальной поддержки многодетных семей, тосты с клубничным вареньем из деревни на завтрак и чёрный чай, который мы покупали по скидке. За окном только светало и шёл дождь. Я была ещё ребёнком, поэтому она сама подобрала мне одежду, подходящую для этого места. Она дала кофту красную с работы, а джинсы я надела свои. И пока я одевалась она делала тосты. От шума закипающего чайника я пришла на кухню, она разлила чай, и мы спешно начали есть тосты. Это утро было таким спокойным, примитивным, однообразным и грустным, но мне было интересно, что будет дальше, посмотреть какого жить ей. Мы быстро спустились на лифте и вышли на улицу, я старалась поспевать за ней, но мои короткие ноги на тот момент мне не давали просто идти, она заставляли иногда меня бегать за ней. Был дождь и мне всегда приходилось придерживаться одинакового с ней расстояния, чтобы спасаться от дождя под зонтом. Дальше автобус, снова дорога и вот мы дошли до работы.

На работе мы распаковывали все новые поставки и перетаскивали с места на место часа два. Потом я заметила, что у меня руки такие чёрные, что даже с мылом их придётся мыть несколько раз. Когда начали появляться первые клиенты, она сказала мне ходить за заказами и искать их, иногда была сильная запара и мне становилось страшно. Когда приходили злые клиенты и начинали ругаться, тогда она меня отправляла в подсобку. Я тогда и не понимала зачем она мне сказала сидеть там, но я радовалась, что могу не проходить через это и не слушать весь этот негатив. Но и одновременно меня не оставляло чувство ответственности, не давало мне покоя, что она там одна и должна с этим справляться одна, когда у неё рядом есть сестра. Я периодически приходила к ней, но она отправляла меня обратно.

Потом наступил обед, мы купили по булочке и ели по дороге, пока другая её коллега работала. За двенадцать часов работы у нас нет, по идее, перерыва на обед, поэтому у нас было минут пять, чтобы сбегать в магазин и вернуться обратно, а потом и другая девочка сбегает. Вернулись мы тогда поздно ночью. Помню, как мы вышли с работы, а уже ночь, это было так необычно и непривычно. Дул небольшой ветер, сестра общалась с коллегой, а я наблюдала за людьми, которые так же идут домой. Помню, как передо мной стоял чей – то отец с девочкой, они шли в машину, он ей говорил, что дома её ждёт вкусный ужин, который приготовила мама, мультик, и завтра, её ждёт подарок ко дню рождения. Мне это так врезалось в память, не знаю почему. То ли от того, что стало завидно, то ли от того, что стало как – то уютно рядом с ними, даже если я была для них просто какой – то прохожей девочкой. Вернулись мы примерно в десять вечера, я почти сразу вырубилась, а на следующее утро, я не смогла встать снова на работу. Я оставила её одну, идти туда и справляться тоже с этим одной, просто из – за того, что не выспалась и болели ноги. Мой бы психолог на это ответил, что не стоит винить себя, ведь я маленькая, а они взрослые. Она всегда так говорит, и теперь я себе говорю так же, когда мои родители ссорятся, а я ничего не могу сделать.

Я любила это место. Я любила себя в этом месте. Я любила то, как тут течёт время и эту квартиру, полную воспоминаний. Я говорю о той девочке, с соседнего двора, которая хоть и не жила тут всю жизнь, но знала это место как свои пять пальцев. Город, где её никто не знал, и она никого не знала. Квартира, где раньше жила та, пятнадцатилетняя девочка и пила разбавленное водой детское пюре. Место, где она была только проездом летом, где никогда не было очень холодно или очень жарко. Место, где я чувствовала спокойствие и уют, где по – особенному светилось солнце в комнате, и почти всегда была тишина. Эта девочка ещё не знала, что такое слово боль, проблемы, страх смерти и отчаяние борьбы.

На следующее утро я записалась к платному врачу, честно говоря, все эти деньги я копила на красивую качественную пижаму, думая, что мне перестанут сниться плохие сны, или я хотя бы буду чувствовать себя комфортнее. И все деньги, которые я накопила, я потратила на полное обследование. Когда пришли результаты, а они пришли уже на следующий день, я была удивлена. Я была полностью здорова, хотя как мне казалось, у меня должно было быть что – то с сердцем, например, ишемическая болезнь, ведь иногда я испытываю сильные боли в груди. Но ещё сильнее я удивилась, когда увидела в графе «резус – фактор» цифру ноль, я не могла поверить в это. Я смотрела на все бумажки и пересматривала, может я что – то пропустила… Либо соскочила со строчки во время прочтения… Но всё было верно.

Ещё в школе нас учили, что существует только четыре группы крови и «резус – фактор» положительный и отрицательный. Я начала искать статьи, и я нашла, что всего у пятидесяти человек во всём мире такой «резус – фактор», и я одна из них. Никогда не думала, что стану особенной только из – за своей крови, я всегда хотела летать, ну или хотя бы передвигать вещи силой мысли. Идти обратно в больницу и спрашивать я не стала, это вполне было возможно, ведь у моего отца вторая группа крови, а у мамы первая. Именно с такими данными и можно стать особенным. Я обшарила весь интернет в поисках большей информации, было приятно осознавать, что я и правда особенная. Раньше я могла об этом только мечтать. И пока я просматривала видео на ютубе, сестра позвала меня, сходить с ней в магазин. Мы оделись и пошли в дальний, который как раз проходил через ту больницу. Я смотрела на неё и уже чувствовала что – то неладное, но не обращала внимания, есть проблемы и поважнее. На обратной дороге, когда мы закупились всем необходимым, сестре позвонил парень и ей пришлой уйти по делам, оставив меня с рюкзаком и сумкой. И хоть она дала мне денег на такси, я не заказала, и решила купить на них что – ни будь более важное. Память у меня была плоховата, но я как – то всё равно нашла дорогу и опять, проходя мимо той больницы, какой – то парень попросил меня остановиться.

– Извините, это же вы вчера приходили в эту больницу за результатами?

– Да, – ответила я.

– Я работаю тут, и по нашей больнице уже прошёл слух, что нашли человека, который имеет нулевой «резус – фактор». Мы сейчас проводим эксперименты с этой кровью, и, если ты согласишься со мной пойти, я покажу тебе, что мы уже успели узнать. Ну или мы сможем даже заготовить вашу собственную кровь для чрезвычайных ситуаций, так как вам нельзя переливать какую – либо другую кровь.

– Ладно, почему бы и нет, – ответила я. Только вот, я иду с магазина, может, я лучше сперва донесу сумки до дома? Мне не особо хотелось куда – то идти, поэтому самый простой вариант был пообещать, что я приду потом.

– Вы можете оставить свои вещи у нас, – сказал парень. – Так, давай тогда сумки, я покажу куда идти.

Мне не понравилось, когда за меня решают вот так, но я промолчала. В любом случае, это же работник больницы, он не сделает ничего плохого.

– Так вот, я сейчас параллельно учусь в ВУЗе, и я хочу написать выпускную работу на тему генной инженерии, и как рождаются дети с нулевым «резус – фактором», но мне нужна практика с такими людьми как ты.

За это время, пока мы шли, основную информацию он мне рассказал, когда мы заходили, мы зашли в параллельный корпус рядом с этой больницей, но я не обратила на это внимания, наверное, просто эта больница настолько большая, что имеет несколько совмещённых корпусов. Когда мы зашли, с правой стороны была раздевалка, но у меня не было верхней одежды, поэтому он просто положил вещи в камеру хранения и взял ключ. Мне было очень неловко, потому что ключ был у него, и он перестал говорить. Когда мы подошли к двери, он приостановился. Вокруг было темно, окон почти не было, это был коридор.

– Нам сюда. – Он приоткрыл дверь и зашёл вслед за мной.

Я прошла по кабинету вперёд, осматривая всё вокруг.

– Садитесь, если вы не против, то я сейчас возьму у вас кровь.

На его лице свисали капельки пота, мне казалось, он устал, пока нёс мои сумки, или же он волнуется. Но чего? Если он настоящий врач, то чего ему бояться? Он открыл пачку со шприцом, жгут и пододвинул это ко мне. Он наложил туго жгут, его руки тряслись. Я постоянно думала «Что это за врач такой, который боится своих пациентов?». Потом он достал спиртовую салфетку и взял руку, протереть место укола. Он взял шприц и, пытаясь сосредоточиться и найти вену, он сделал маленький глоток воздуха.

– Стойте! – Сказала я громко. – Здесь было что-то не так.… Возникла неловкая пауза, я смотрела на него, но он даже не хотел спросить, или хотя бы посмотреть на меня. Когда мы вошли в больницу, нас никто не встретил, и даже по дороге к кабинету никого не было слышно. Обычно, когда ты куда – то приходишь, на хостесе кто – то стоит, чтоб поприветствовать и ответить на вопросы. – Я передумала. Я не хочу сдавать кровь. «Здесь есть ещё кто – нибудь?» —спросила я.

– Сейчас все на обеденном перерыве, они наверху. Если тебе не комфортно, я могу позвать ещё кого – ни будь?

– Да, позови пожалуйста. – Когда я это сказала, Я надеялась, что он пойдёт наверх и тогда я смогу сбежать, но он достал телефон и просто набрал номер.

– Вы не собираетесь подниматься наверх? – спросила я.

– Нет, я же могу позвонить.

– Тогда не надо, ладно. Когда в трубке послышался женский голос, он сбросил звонок и убрал свой телефон в карман халата. Он нашёл вену и аккуратно вколол иглу, шприц начал наполняться кровью. От волнения и от того, что я уже не хотела ничего сдавать я начала тяжело дышать.

– Может не надо? Пожалуйста. – Сказала я. Я вдруг поняла, что с самого начала не я решала, что мне делать, а он. Теперь – то он посмотрел на меня с серьёзным видом, его лицо было блестящее, свет светил прямо на вспотевшее лицо. Капельки пота плавно скатывались по его лбу к бровям. Эти широкие чёрные брови приобрели угрожающий вид. Я не знала, что мне делать, бежать? Но ключ от камеры хранения у него на столе, я посмотрела на ключ, но он уже понимал, что я хочу сделать и добежал бы быстрее. Я просто обдумывала все варианты. Бежать было бессмысленно, сейчас пригодится только одно – актёрское мастерство. Ещё с детства я умела вызывать слёзы, когда захочу. В детстве мы с сёстрами играли в акулу, а когда я не могла поймать кого – нибудь, я начинала плакать, и это помогало, чтобы обмануть и осалить.

– Почему на самом деле вам это так интересно? – Я смотрела на шприц, который потихоньку наполнялся кровью. Слёзы почему-то сами начали литься, что актёрское мастерство больше не понадобилось.

– Эй, всё хорошо. – С какой-то нежностью сказал он. Возможно, он испытывал ко мне симпатию, поэтому так отнёсся. Была б я другим человеком, он бы отреагировал по – другому?

– Пожалуйста, я хочу домой. – Я потянулась рукой к шприцу, чтобы вынуть его, но он перехватил мою руку.

– Дай мне закончить, я возьму кровь. – Он легонько дотронулся до шприца и выровнял его, начиная выкачивать кровь. – Я смотрела на свою кровь, такую необычную, но нужно ли мне это? В этот миг я поняла, что я не хочу ничем отличаться от людей. А все суперсилы у людей – это просто эффекты кино для привлечения зрителей. В реальной жизни всё серьёзней, я была глупой и наивной, когда хотела быть такой одной и чем-то отличаться от других. Я была глупа, поверив ему и пойдя вместе с ним. Но чего теперь моя глупость будет стоить?

– Вот и всё! – Сказал он. Сиди здесь, я сделаю пару звонков, всё будет хорошо! – Он вытащил колбу, а иглу выкинул. Я посмотрела на него, потом на стол, ключ уже лежал на столе. Даже если я смогла бы сбежать, я не смогла бы забрать сумки, так или иначе, уже всё потеряно. А я даже не попыталась сбежать. Я просто буду ждать того часа, пока что – то станет более – менее понятно. Я просто буду ждать часа расплаты за свою глупость. Я сидела на стуле, уставившись в одну точку, и думая, что со мной будет дальше.

Глава 2

– Ты как, всё хорошо? Стой, только не падай. Ты меня слышишь? – Эти звуки доносились уже где – то далеко. А я всё думала о своём, пока не упала на пол, сама того не осознавая. Я чувствовала, что я упала, но я не могла ничем пошевелить. Это состояние очень похожее на сонный паралич. В своей голове я прокручивала всё один и тот же сон, теперь я понимала, что произойдёт дальше, но как долго это будет продолжаться? Этот разговор: «Она похожа на ту, которую мы искали» я прокручивала в своей голове, я прокручивала свой побег из больницы. Снова и снова, пока не оказалась там же, о чём я и думала.

Эта была всё та же больница, всё тот же сон. Я выходила из палаты, но на этот раз в коридоре было многолюдно. Я решила не стоять на одном месте, и пошла прямо в толпу идущих людей. Когда я шла, у меня что – то спросил один человек, я не услышала, что, поэтому просто обернулась и кивнула. На его лице была ухмылка, будто он знал, что я задумала сбежать и у меня ничего не получится. Мне стало очень страшно и не по себе. Я пыталась не идти так быстро и контролировать свои эмоции, но моё сердце билось так сильно и казалось, его биение сейчас услышат все, кто здесь находится. Я шла как все люди, медленно и не спеша, но я начала паниковать, меня заметили! Я обернулась и увидела, как тот, кто мне что – то сказал, разговаривает с охранником, теперь – то я знала, что это обо мне. Я уже не могла контролировать себя и начала ускорять шаг, а потом и вовсе побежала. Мне казалось, меня вот – вот поймают и у меня потекли слёзы. Я уже видела выход и думала, что всё уже позади. Я видела маму и её спокойное лицо, а потом я увидела троих охранников рядом с ней. Я остановилась, я уже не знала, как мне действовать дальше, и через пару секунд меня взяли сзади за руки, и повели назад. Я сопротивлялась и плакала, но этого было недостаточно. Остальные охранники тоже подбежали и начали уводить меня. Я видела лицо мамы, такое спокойное, словно ей внушили, что всё будет со мной хорошо. Почему она меня так легко отпустила? Почему все эти люди, находящиеся в больнице, не обратили на меня внимания? Почему я так боюсь этой больницы, и что здесь происходит?

Спустя время, мне уже было всё равно на то, что со мной произойдёт. Когда я проснулась, глаза, словно слиплись, на моих ресницах были комочки, которые я чувствовала, когда открывала глаза. Это была обычная комната, рядом стояла капельница с физ. раствором, но пошевелиться я не смогла, возможно, они подумали, что я захочу сбежать и привязали руки и ноги к кровати. Я была перепугана, и попыталась вырваться, но я была привязана плотно, мне оставалось только ждать, пока ко мне придут. Это была обычная белая комната с двумя кроватями, но на второй никого не было, наверное, меня изолировали ото всех. Всё было в белых тонах, что даже тошно стало.

– Доброе утро, я руководитель этого мед. Учреждения и твой лечащий врач. Я буду лично следить за твоим состоянием и отслеживать прогресс твоего лечения. Мне доложили, что ты проснулась. Как ты себя чувствуешь? – В палату зашёл человек, лет тридцати пяти – сорока, наверное, это и есть мой лечащий врач в этой больнице.

– Что я здесь делаю? Когда моя мама придёт? – Спросила я. – Он подошёл ближе ко мне, пододвинул стул и сел с папкой бумаг.

– Ты упала в обморок, ты помнишь? – Ответил мужчина.

– Да, я помню, но почему я привязана?

– Мы подумали, что ты захочешь сбежать, поэтому решили обезопасить и тебя и всех остальных. Ты можешь быть серьёзно больна, ты знаешь?! Мы не смогли разблокировать твой телефон и дозвониться до твоих родителей, но ты можешь сказать их номер телефона сейчас, мы позвоним.

– Я не помню номер телефона мамы, он у меня в телефоне.

– Хорошо, ты помнишь пароль, ты сможешь разблокировать его?

– Да, но я плохо его помню, отвяжите мне руки и дайте телефон, я попытаюсь его разблокировать.

– Во-первых, у тебя не должно быть амнезии, во-вторых, развязывать руки опасно, как я уже говорил, ты можешь сбежать.

– Меня будут искать родители! Вы знаете, что вы сейчас делаете? – Этот человек меня уже начал бесить своей принципиальностью, а шанса сбежать у меня не появляется, тем более, здесь камеры, иначе как он узнал, что я проснулась.

– Мы – знаем, но вы сейчас представляете для всех угрозу, и пока результаты полного обследования не придут, мы не можем вас отпустить, пожалуйста, скажи пароль от телефона, и мы позвоним твоим родителям.

– Каким образом я за одни сутки стала больной настолько, что могу кого – то заразить? – Он промолчал. Хорошо, один, девять, семь, три, шесть…Блин, дальше не помню, дайте, пожалуйста, телефон, я смогу вспомнить пароль, у меня хорошая мышечная память, пальцы сами вспомнят. – И хоть мне он не понравился с первой секунды, я всё равно должна пытаться уговорить его. – Обещаю, я не буду сбегать. Вы посмотрите на меня, я сейчас совсем без сил, и как такая хрупкая девушка сможет сбежать?

– Хорошо, в случае попытки сбежать, двери будут заблокированы, а вы вернётесь обратно в палату и будете всё это время ждать пока мы не придумаем как связаться с твоими родителями. – Он потянулся к моим рукам и отцепил сперва, одну липучку, потом потянулся за второй и тоже отцепил. У меня будет всего один шанс, чтобы сбежать, я не должна упустить его. Я вынула иглу из вены и вставила ему в шею, как я видела в боевиках. Этого не хватило бы чтобы полностью его парализовать, поэтому со всей силы я ударила ему ещё и в лицо, а потом и по шее. Ноги я быстро отцепила взяла телефон и направилась к двери, её не успели заблокировать. Это произошло буквально за 5 секунд, что я сама даже не ожидала. Я смогла, но что дальше?

Это было совсем другое место, я стояла посередине коридора, одна половина была светлой, вторая тёмной. Надо бежать туда, где свет. Я побежала прямо, во мне адреналина было так много, что, было б у меня ружьё, я бы убила всех, кто встал бы у меня на пути. Мне было страшно, но это позволяло мне бежать дальше. Я добежала, и с правой стороны была лестница, а внизу никого не было, но сзади меня послышался голос, я не стала оборачиваться и побежала вниз по лестнице, пока на этаже ниже не послышались звуки. Я спустилась на этаж и побежала по другому коридору, здесь должен быть где – то второй или третий этаж, в зависимости от того, есть ли там парковка. На каждом этаже, получается, две лестницы… Коридоры были достаточно большие, следовательно, хотя бы часть, но она будет не тронута охраной. кроме первых этажей. Я должна добраться быстрее на первый этаж, чтоб меня не заметили. Пробежав ещё немного, я увидела лестницу и начала спускаться. Охрана её ещё не тронула, и я начала спускаться, перепрыгивая через ступеньку.

Посмотрев в окно, я увидела, что я спустилась на первый этаж, но именно на этом этаже охрана будет контролировать все входы и выходы, я должна попасть на парковку. Я посмотрела по сторонам перед выходом, охрана стояла на выходе, и хоть многие двери были заблокированы, охрана патрулировала всё. Я повернула направо, и зашагала спокойным шагом, если охрана меня и заметит, то вряд ли узнает во мне сбежавшую, так как они вряд ли знают всех пациентов в лицо, тем более только что попавших сюда. Пройдя ещё немного, я опять повернула направо и увидела тоннель, ведущий вниз, может быть именно там и парковка? Я пошла, немного ускорив шаг, у меня не было другого выхода кроме как идти туда. С каждым шагом было всё темнее, а окна закончились уже давно. Я шла туда, обдумывая, что может быть там, но вдруг сзади послышался мужской голос, они опять напали на мой след. Я снова побежала, и хоть я боялась того, что возможно там увижу, но у меня не оставалось выбора кроме как бежать в темноту.

Ноги подкашивали, но уже секунд через десять виднелись машины, а само помещение было похоже на подвал, везде было темно, помещение освещали только небольшие лампочки. Я бежала дальше, прячась за машинами, потому что в конце обязательно должна быть дверь, если не две. Пока не увидела две двери по разные стороны, в самом конце парковки. Я побежала направо и приостановилась, спрятавшись за очередной машиной. Я посмотрела назад, охранников становилось всё больше с каждой секундой, и только они отвернулись, я сразу же побежала к двери. Она оказалась открыта, и я сразу же вбежала туда, придерживая дверь, чтоб она громко не хлопнула, однако они это заметили и крикнули всем, чтоб они бежали в мою сторону. Я обернулась и побежала прочь, пока не увидела кассы и кучу людей, выбирающих продукты, это был магазин. Всё было очень необычно, особенно то, что я проделала уже такой большой путь, я не должна проиграть, меня не должны поймать.

Ещё вчера я жила спокойной жизнью, как обычный человек, а сегодня, я уже убегаю хрен знает от кого. Само расположение больницы и рядом магазинчик в подвале было довольно странным. Разве, что это не больница. Может и врач тогда был подставной? Всё это не укладывалось у меня в голове. Я пробежала вдоль прилавков, осматривая всё помещение. Это точно был магазин, но выглядел он довольно странно. Посмотрев на кассы, я заметила, что они уже там, их было трое или четверо, они всё внимательно осматривали. В углу я нашла дверь, и бежать к ней довольно опасно. Путь к двери находится в поле их зрения. Я должна найти ещё что – ни будь. Я пошла вдоль конца, ожидая увидеть на другом конце магазина дверь с выходом на улицу.

– Она у выхода! – Через всё помещение прозвучал твёрдый голос мужчины, меня заметили, но я рядом с выходом, нужно успеть, пока меня не схватят. Я побежала прямо, но там не было двери, я всё внимательно посмотрела, это был мой последний шанс выйти отсюда, и я его провалила. Я уже хотела просто остановиться и забить на всё, но чувство выживания просто охватило мной, и я побежала в другую сторону. Я видела, как охранники меняют своё направление и бегут мне навстречу. Единственный мой выход, это рядом с кассами, откуда все и бежали. Я видела, как люди с презрением смотрят на меня, думая, что я опасный человек. Я словно читала их мысли. А теперь я падаю, смотря в глаза каждому из них, никакого сочувствия, только ужас при виде меня.

Мне кто – то поставил подножку, жалкий детский трюк, на который я до сих пор попадаюсь. А я ведь даже его лицо не увидела, но у меня не было времени запоминать их лица, я встала и только собиралась побежать снова, как меня схватили за руку и нацепили наручники. Сперва на одну руку, но это ещё не конец, я не собиралась сдаваться. Я попыталась отпустить его руку с наручников и убежать, но дальше последовал сильный удар по спине. С тех пор я чувствовала две вещи, это сильную ноющую боль и жалость остальных людей. Такую жалость, как будто я не первая, и у меня не было шансов. Я просто одна из всех остальных, которые также пытались сбежать. А может быть, у меня изначально не было шансов?

Это чувство вины, которое не покидает меня с самого начала моего существования. Многим часто в детстве твердят, что они должны лучше учиться, и в том, что с ними происходит, они не могут винить кого – то другого. Многим говорят, что ты не достоин чего – то, если ты недостаточно старался. Эта мысль с самого рождения укрепляется в сознании ребёнка, после этого он уже не может жить без чувства вины. И также я, я не могу жить без чувства вины, это стало главной составляющей моего разума. Я не могу винить кого – то, что я недостаточно старалась, чтобы сбежать, я сама виновата в этом. И хоть на лицах людей тогда была ухмылка и жалость, меня волновало не чувство вины за содеянное, или за то, что я соврала, меня волновало, что я не смогла сбежать от них. Когда мы уже подходили к лестнице, там стоял доктор с белым пластырем на шее. Наручники очень мешали, и мне их туго затянули, наверное, с размаху так, да и охранник, который меня вёл, совсем не заботился больно ли мне или нет. Вёл меня как опасную преступницу, со всей силы подталкивая, будто я тележка с продуктами. Только на расстоянии двух метров от него, меня остановил, продолжая держать меня за наручники, будто я смогу сбежать от толпы охранников без помощи рук.

– А я тебя предупреждал. – Сказал доктор. -Очень обидно, что ты воспользовалась моим доверием и так поступила.

– Это же никакая не больница, так ведь? – Ответила я. Прошла секунда неловкого молчания, никто не отвечал, просто смотрели на меня. – Расскажите правду, зачем я вам нужна! – После этого последовала небольшая пауза, они пришли в замешательство. Все смотрели на меня и на доктора, он видел это, поэтому не станет говорить то, что обернётся против него самого.

-Ты опасна, мы не знаем вирус, это у тебя в крови, или ты совершенно здорова, просто немного отличаешься, но сбежав из больницы, ты подвергла всех опасности. – Уведите её. – Сказал он грубо. Охранник повёл меня прямо к двери, потом мы прошли парковку и наконец оказались в больнице, меня отвели в палату, и, охранник встал рядом со мной, потом доктор принёс воды и сказал выпить.

– Что это? – Спросила я.

– Снотворное, если не хочешь, могу тебе дать это. – Он показал из кармана халата шприц. – Тоже снотворное, но его надо вкалывать.

– Я лучше выпью. – Он протянул стакан прямо к моему рту и наклонил его. Я выпила всё, и он ушёл, больше ничего не сказав. Через минут тридцать я уснула, и всё это время охранник стоял рядом со мной. Когда я проснулась, оказалась в таком же помещении, как и раньше, со мной рядом сидел тот же самый доктор, и я снова была привязана к кровати. Не удивительно, почему у меня спина болела во сне, даже сон снился, как мне спину режут скальпелем. Думаю, теперь такие сны мне будут чаще сниться.

– Доброе утро. – Сказал врач.

– Ага, доброе. – Ответила с презрением.

– Как себя чувствуешь?

– Херово.

– Что-то болит? – Спросил он с сочувствием.

– Не пытайтесь делать вид, что вам не всё равно. Наступила секунда молчания, и я решила сменить тему, продолжать огрызаться бессмысленно. – Что со мной будет? Результаты анализов уже пришли?

– У тебя заражение крови и лейкоциты повышены, такое бывает, когда человек болеет и организм пытается с этим бороться.

– Но я чувствую себя отлично. – Ответила я.

– Думаю мы зашли в тупик, нам надо понаблюдать за тобой, возможно болезнь скоро проявит себя. Если всё ок, и мы поймём, чем ты болеешь, мы созвонимся с твоими родителями для подписания договора, и мы отправим тебя в санаторий при нашей больнице.

– А может вы просто врёте? Сколько по времени будут проходить исследования?

– Примерно 2-3 месяца.

– Кто решает попаду ли я в санаторий с школой? Родители или я?

– Только родители, ты можешь быть со мной не согласна, но до наступления совершеннолетия, такие вопросы будут решать только твои родители. – Теперь – то я поняла, мне этого не избежать, а срок нахождения они могут и продлить, а если выяснится что – то ещё, они могут просто сказать, что я опасна, и меня отправят вообще в лабораторию для постоянных исследований. Если бы я сбежала, этого ещё можно было избежать, они бы не смогли мне ничего предъявить после побега, но теперь моя жизнь в их руках. Даже если и получится сбежать после заключения договора, они вернут меня обратно, они привлекут сюда и национальную безопасность, чтобы меня найти, а так как мне нет ещё восемнадцати, мне не устроиться ни на какую работу, где я смогу хорошо зарабатывать. А как исполнится восемнадцать, они сделают всё, чтобы я не могла сбежать, они переведут меня в больницу при университете в лучшем случае, в худшем, я не знаю, что может случиться. Даже смерть кажется не таким плохим вариантом.

– Понятно. – Сказала я с опустошенным лицом.

– Потом будет лучше, скоро мы тебя переведём в палату к остальным детям твоего возраста, и ты начнёшь жить, как и обычные дети, ходить в школу, посещать процедуры и заниматься спортом. – Он видел, что я всё поняла, видел, что мне нечего больше сказать и теперь мои слова ни на что не повлияют. И попытался приободрить меня тем, что сможет воссоздать подобие обычной жизни, после этих слов я чувствовала себя ещё более жалкой, я чувствовала себя просто вещью.

– Дело в том, что твоя кровь уникальная, она может помочь нам в научных целях. У тебя первая группа крови с нулевым «резус-фактором», ты могла бы быть универсальным донором, если бы не твоя болезнь. Но суть не в этом, наша задача тебя вылечить, дальше ты сама решаешь, что тебе делать. Если ты захочешь ты сможешь остаться тут дальше, если нет, то после того, как тебя подлечат ты поедешь обратно, домой, и будешь жить так же, как и раньше.

– Вы пытаетесь создать подобие обычной жизни подростка. Так вот, у вас это не получится. Вы держите детей взаперти, вдали от их родных и надеетесь, что они будут жить так же, как и раньше? Навязываете им свои приоритеты, говоря, что они внесут огромный вклад в науку. Вы же поэтому придумали эту грёбаную болезнь? Вы вообще думаете, как это всё звучит?

– Я понимаю, что для тебя важно жить как обычный человек, и ты будешь так жить, правда с такими же детьми, как и ты, с разной и редкой кровью. Ты поживёшь тут немного, и сама захочешь остаться тут, ты нас ещё уговаривать будешь. А после того, как подлечишься у тебя, будут большие шансы стать важной частью нашего исследования, и может быть, если у тебя всё получится, ты сможешь, как и все получить гонорар за вклад в науку и общее дело. Но ты только представь, как люди будут жить после этого открытия, наши исследования наконец приобретут конечную точку. Мы сможем создать кровь, которая будет подходить абсолютно каждому человеку, благодаря «нулевому – резусу», а благодаря белку, который мы пытаемся активировать вы сможете регенерировать не только ткани, но и конечности.

– Чёрт возьми, вы хотите создать армию неуязвимых людей. Я права? Вы вообще думали, что вас за эксперименты над людьми могут посадить?

– Да, ты отчасти права, но не настолько, насколько ты думаешь, нам понадобится всего около сотни. И мы не такие плохие, как ты о нас думаешь. Когда ты поживёшь в санатории, ты поймёшь, что всё не так плохо, а мы хотим, чтобы вы стали кем – то значимыми. Каждый бы хотел, чтобы его имя внесли на страницы Википедии, сделавшего большой вклад в науку.

Он явно гордился тем, что сказал и собирается сделать, но для чего ему это? Такие люди будут необходимы только во время войны. А может и не только для войны…

– Но для достижения какой цели они вам нужны? – Мне стало интересно, с чем мне придётся столкнуться.

– Тебе пока этого знать не нужно. Проводите её обратно и закрепите всё получше. – Сказал он, закончив беседу со мной.

Дальше меня быстро проводили в мою палату. Они знали, что я так поступлю, это была проверка на то, совру ли я или нет. Или может это была проверка на мою смелость, смогу ли я причинить кому-либо вред, защищая себя или нет. И я эту проверку провалила, как всегда. Если бы я знала, я бы действовала более аккуратно. Меня проводили в ту же палату дали выпить таблетку снотворного, я быстро заснула. Когда я проснулась, я чувствовала ужасную усталость, к счастью, мне не стёрли память, хотя этого можно было ожидать, судя по тому, что он мне рассказал то, что не стоило рассказывать, хотя всем на мои слова будет всё равно, они же делают благое дело. Я помнила себя в детстве, своих родителей, одноклассников, однако я чувствовала странное ощущение, будто у меня украли что – то ценное для меня.

Глава 3

Внутри была пустота. Не та, которая обычно после слёз или при желании умереть. Это то чувство, когда ты умом понимаешь, что всё вроде так как и должно быть, но душой понимаешь, что что – то не так. И ты не можешь понять, что не так. Будто все твои воспоминания просто выкинули, и ты совершенно не знаешь себя, чего ты хочешь, что ты любишь. Это чувство очень похожее на то, когда твои чувства никому не нужны и все пытаются их заглушить. Когда ты уже не знаешь, кто ты и не можешь различить, что тебе навязали, а что ты, правда, хочешь. Эта пустота, это незнание так угнетает. С этим невозможно смириться, ты просто начинаешь плакать, не зная почему. Ты начинаешь плакать, ощущая пустоту, ощущая, что у тебя забрали, что – то жизненно необходимое для тебя, не зная, что это. Мне трудно объяснить словами, это нужно прочувствовать самой. Я плакала, как плачет мама, потеряв своего ребёнка. Я плакала, взявшись за грудь, будто собиралась вырвать сердце. Это был даже не обычный плач, это было похоже на мольбу о помощи. На мольбу вернуть частичку себя, то, что отняли у меня, когда мне это так нужно.

– Алекс! Алекс, всё хорошо? Алекс, почему ты плачешь? – Я оглянулась. На меня смотрели две девочки, я их впервые видела, но похоже меня они знают. Я находилась в небольшой комнате с двумя двухъярусными кроватями, хорошо заправленных, именно так, как я не любила. Мне было всё равно, что на меня смотрят, это была невыносимая боль, которую словами не остановить. И даже если бы меня ударили, я не смогла бы остановиться и перестать плакать. Мне так же было всё равно где я нахожусь, ведь у меня уже забрали самое ценное, что только могли. И тот, кто это сделал, постарался на славу. Единственное, на что мне не было всё равно, так это на то, что просто так им с рук это не сойдёт.

Так я плакала минут двадцать, пока не почувствовала облегчение. Девочки же просто смотрели на меня, некоторые вышли. Может они чувствовали себя также, когда только пришли сюда, потому и не стали меня утешать, зная, что это никак не поможет. Они просто смотрели на меня, сидя на своих кроватях. Они хотели, чтобы я сама с этим справилась, так, как справлялись они. Я опять легла на кровать и, свернувшись в клубок, просто лежала, пытаясь понять, что именно тут не так. Ничего не выходило. Прозвенел звонок, и все девочки выбежали куда – то, я медленно встала и пошла за ними, по коридору. По бокам так же находились маленькие комнатки, как в общежитии, из которых продолжали выходить дети. Я просто шла по коридору, как и все остальные. И вот когда я уже вышла, все побежали налево, но я пошла прямо, спускаясь по лестнице. Я была одна, никто туда больше не шёл. Я шла медленно, смотря вниз лестницы. Это была обычная, но довольно крутая лестница, с металлическими перилами.

– Ты как раз вовремя, тебя кое – где ждут. Идём! – На меня смотрел молодой парень с чёрными волосами и короткой стрижкой. Я была погружена в свои мысли, что не заметила его шаги. – Пошли скорее! – Он выглядел довольно взволнованным, а я просто стояла и смотрела на него. Ещё несколько секунд постояв, я пошла дальше по лестнице, таким же шагом, но он пошёл, не дожидаясь меня, и мне пришлось ускориться. Он свернул направо, и я пошла быстрее, пытаясь догнать его. Со спины он выглядел довольно хилым: не спортивного телосложения, а больше худощавого, широкие плечи и не высокого роста, около 177 см. – Поторопись! – Он быстро оглянулся и посмотрел на меня.

– А кто меня ждёт? – Я подбежала к нему, поравнявшись с ним.

– Сейчас всё сама узнаешь. – Он смотрел прямо, продолжая идти быстрым шагом. Больше я не стала его ни о чём спрашивать и вскоре мы дошли до кабинета. Он постучался и открыл дверь, пропустив меня первую, а потом тоже зашёл.

– Присаживайся! – Сказал мне доктор, сидевший передо мной на стуле за столом. Я села, оглядывая кабинет врача. Ничего необычного: стопка журналов и книг на столе, стакан с ручками, ну и бумаги, на которых изображена моя фотография. – Меня зовут Александр Михайлович, и я заместитель руководителя, когда твоего лечащего врача на рабочем месте не будет все вопросы с тобой буду решать я. – Это был человек лет пятидесяти, довольно полный для своих лет. На нем была надета белая рубашка, синий галстук в диагональную линейку и темно – синий пиджак… Это был человек с седыми волосами, старческими морщинками на лбу и щетиной. – Ты попала сюда ещё вчера и была так шокирована, что потеряла сознание. Возможно, ты не помнишь, как сюда попала, и немного взволнована, это вполне нормально, через некоторое время, ты привыкнешь. Так как на твоём телефоне был пароль, нам пришлось взломать его, чтобы как – то связаться с твоими родителями. И сегодня они уже придут. Его слова прервала открывающаяся дверь. В кабинет вошла женщина с тёмными волосами, я встала, ожидая её увидеть, и она обняла меня.

– Ты как? Всё хорошо? – Она взяла меня за плечи и ещё раз взглянула. Я так рада была её видеть, хоть какой – то родной человек, в неизвестном мне месте. Хоть и ненадолго, но это дало мне почувствовать себя увереннее и защищеннее. Возможно, она не самая лучшая мать, не умеет поддерживать и ведёт себя так, будто ей плевать, но это не так. Просто она понимает, что с некоторыми проблемами, мы должны справляться сами, что мы должны привыкнуть к одиночеству и что нас не будут поддерживать, когда нам это нужно, но именно эти ситуации позволят нам привить полезные качества для взрослой жизни. И хоть рядом она только сейчас, а всё остальное время мне придётся справляться самой, но этого мне хватит.

– Да, мам, не верь им, прошу, они сделают всё чтобы я тут осталась, если ты подпишешь договор, то ты навсегда меня потеряешь, они сделают всё чтобы я потом не вернулась домой.

– Детка, что ты говоришь, доктор мне уже всё объяснил, и знаешь, крайне глупо было убегать от людей которые хотят тебе помочь.

– Ты не понимаешь, мам. Они не хотят меня вылечить, я совершенно здорова, они меня просто используют. Я взяла её за руку, и уже слёзно умоляла. мои глаза и без того были красные, как у наркомана, так ещё и сейчас я выглядела как брошенный и униженный ребёнок.

– Хватит, это ты не понимаешь, и как тебе только не стыдно говорить такое при докторе, который собирается тебя вылечить, тем более совершенно бесплатно. Не хочу больше слушать эту чепуху. -Я знала, что мама ему поверит, что так всё и будет, но всё равно, её слова звучали так обидно, и хоть шанс, что мама поверит прежде всего мне, был очень мал, я верила в эти жалкие пять процентов. Я верила, что я для матери важнее, чем это открытие.

– Хорошо, всё ясно мам, и ты ему поверила.

– Да, с тобой всегда были проблемы, особенно в детстве, хотя б пользу миру принесёшь. – Сказала она грубо.

Но вот этого я совсем не ожидала услышать, по её взгляду и словам было понятно, что теперь у меня нет мамы, 23 июня я потеряла не только маму, но и стала объектом для исследований. Я вышла за дверь, облокотилась на неё спиной и начала плакать, возможно она это слышала, поэтому специально громко говорила оставшееся время.

– Хорошо, тогда нужно подписать документы? – Теперь в её словах была уверенность.

– Да, я как раз всё подготовил, ознакомьтесь, пожалуйста! – На его лице показалась лёгкая улыбка.

«Информированное добровольное согласие пациента на медицинское вмешательство».

«Добровольное согласие на проведение исследований над…»

С этого момента начинается мой первый день в этом санатории.

Через минут пять я успокоилась и послышались наконец звуки, я постаралась максимально успокоиться чтоб услышать как можно больше.

-Да, конечно. До свидания. – Услышав это и звук перекладывающихся бумаг, я отошла от двери.

– Всего доброго. До свидания. – Сказал доктор и встал со стула, послышались его шаги, «неужели он её ещё и провожать до двери будет» – подумала я. Да, именно так, мама вышла из кабинета и увидела меня.

– Когда будет что сказать, позвони по этому номеру. – Она дала мне бумажку с номером телефона и просто ушла. Холодно и гордо, будто и вовсе не моя мать. Она всегда была такой, когда – то она выгнала меня из дома после ссоры, я ночевала на вокзале. Позвонила мне только моя сестра и сказала, что я могу прийти завтра за некоторыми вещами, она мне их вынесет, но ночевать мне придётся в другом месте. Я никогда не забуду тот момент, когда не было ни на что денег, умываться приходилось в туалетах, а кушать в столовой подбирая за кем – то оставшийся хлеб. Номер телефона был написан с двух сторон разный, что меня смутило, но звонить ей я собиралась только в экстренном случае.

– В твою комнату тебя сопроводит Александр Иванович. – Он посмотрел на врача, который стоял рядом со мной, и мы пошли по коридору. Остальную часть пути мы просто шли молча. Он шёл спереди меня, умеренным темпом. Я же смотрела по сторонам, пытаясь запомнить как можно больше деталей, периодически подбегая до него. Мы поднялись по лестнице вверх, и я уже примерно знала, где я буду проживать оставшийся месяц, а может даже и больше. Это была комната, в которой я оказалась изначально, в которой я плакала, не зная кто я. Стены этого корпуса были в серых блеклых тонах, которые с первой же минуты нагоняли ужас. Но, что ещё было страшнее, то, что там было всего пару окон на каждые десять метров, поэтому корпус выглядел более тёмным, чем есть на самом деле. Стены этого корпуса будто кричали уходить. А темнота, будто загоняла тебя в тупик и пожирала взглядом. Ещё с детства мне говорили не ссориться в доме, так как стены впитывают в себя всю энергию. Раньше я думала "ну впитают они эту плохую энергетику, но оно не навредит нам", а сейчас я чувствую это давление, мольбу о помощи, которая нескончаемо кричит мне прямо в уши. Мы уже подошли к комнате, но там никого не было. Может они уже на обеде? Я села на кровать, он на соседнюю сел. Мне было очень неловко, ему видимо тоже.

– Ты как? – Это был молодой человек лет двадцати пяти, в халате, наверное, стажёр.

– Я хочу побыть одна. Он смотрел на меня со спокойным взглядом. Зная, что возможно я сама успокоюсь, он похлопал меня по плечу.

– Тебе придётся не сладко, тут всего два человека с золотой кровью, ты вторая. Крепись. – Сказал он.

Я же просто молчала, но он и не требовал от меня чтобы я говорила, он понимал, что мне трудно.

– Если всё – таки надумаешь поговорить, или у тебя будут проблемы, да и в принципе, если станет скучно, можешь зайти ко мне в кабинет. Он находится на этаже ниже. Номер 6. – Кстати, на твоей полке в шкафчике есть дневник, его обязаны вести все пациенты каждый день. Если ты боишься, что их читают, не волнуйся, они нужны только для того, чтобы вы могли выражать свои мысли на бумаге. Ещё каждому пациенту один раз в неделю выдают телефон позвонить родным, однако, думаю тебе это уже не понадобится. Но, главное условие, которое вы должны соблюдать – это не выходить за пределы санатория. Так же, на полке, есть листок с распорядка дня, его тоже прочти. Он встал и медленно пошёл обратно.

Я начала обдумывать всю эту ситуацию, мама же не могла так поступить, хоть она меня и недолюбливала, но она не стала бы так поступать, тем более, у меня есть отец, он не оставит это всё просто так. Ещё в детстве я была очень проблемным ребёнком, в плане здоровья, но если она ещё тогда не сдалась, вряд ли она бы сдалась сейчас, из – за того, что я немного особенная. Никто не знает о чём доктор общался с моей мамой по телефону, и я не знаю сколько прошло времени с тех пор, как я попала сюда. Они могли что – то сделать, чтобы она так сказала. Потому что это не она, точнее она, но она бы так в жизни не сказала. В любом случае, я должна буду выбраться отсюда. Когда мои размышления подошли к концу, я решила немного отдохнуть и легла на кровать, упёршись лицом в стенку. Уже засыпая, я услышала шаги, поэтому я перевернулась, дабы узнать, что там, думаю это соседки по комнате.

– Ты… У тебя правда золотая кровь? – Это был довольно худого телосложения мальчик, в школьной форме, со светло – русыми волосами. На вид ему лет было пятнадцать. Он медленно присел, и было видно, что ему даже немного неловко рядом со мной.

– Да, об этом уже все знают? – Спросила я. Не то, чтобы меня это интересовало, но надо было как – то поддержать разговор.

– Да, сразу как кто – то новенький приходит, все об этом узнают. Как тебя зовут?

– Саша, можно Алекс.

– Классное имя, меня Дима.

– Ты тут давно?

– Первый год, прибыл сюда месяцев пять назад, родители сами отдали, и с тех пор, я их больше не видел. Но мы созваниваемся каждую неделю по воскресеньям.

– Ты знаешь, что делают с людьми, у которых золотая кровь?

– Нет, но говорят, что у них жизнь легче, чем у человека с голубой кровью, у них даже есть особые привилегии, но есть и один минус – их никогда не отпустят на волю, а шансы сбежать крайне малы.

– У тебя голубая кровь?

– Да.

– А что делают с вами?

– Мы, как и все, ходим в школу, на лечебные процедуры, профессионально занимаемся спортом, изучаем много стилей борьбы. У каждого человека с голубой кровью есть шанс выбраться отсюда после обучения и службы, но даже если тебя и отправят в нашу группу, тебе никогда не выбраться отсюда, ты слишком ценна для них.

– А ты знаешь, что подразумевается под словом служба?

– Без понятия, что именно мы там будем делать, но явно не кровь сдавать как вы, нас учат драться, этим мы и будем там заниматься. Сейчас все пошли обедать, не хочешь пойти тоже? Ты вполне можешь успеть. Я тебя провожу.

– Нет, я не голодна.

– Эмм, хорошо. Хочешь ещё поговорить о чём – то?

– Нет, спасибо. Думаю, я смогу разобраться сама. Он встал чтобы уйти, а я даже почувствовала себя немного недружелюбной.

– Постой. -Сама даже не знаю зачем я это сказала, но мне хотелось приободрить и себя, и его. -Всё будет хорошо, так не может вечно продолжаться.

– Да, я знаю. -В его голосе почувствовалась нотка отчаяния, будто я не первая кто так говорил, но реальность заставляет думать совсем иначе. Он ушёл, и вся комната наполнилась грустью и тишиной, слышались разве что уходящие шаги этого парня. Ещё некоторое время я смотрела в стену, пока не вспомнила слова доктора и потянулась за распорядком дня. На нём было написано: 7:00 подъём и обход, 8:00 завтрак, 8:30-10:00 лечебные процедуры, 10:00 полдник, 10:30-12:30 уроки, 12:30 обед, 13:00-18:00 школа, 18:30 ужин, 19:00 прогулка, 20:00-22:00 тренировка, 21:30-22:00 ведение дневника, 22:00 сон. Мне это расписание понравилось, много времени, чтобы сделать уроки, есть перерывы, в которые можно заниматься своими делами. Школа во вторую половину, благодаря чему я могу хоть немного поспать, потому что до 8 мы все будем находиться в палатах. Я положила листок обратно и взяла дневник. Он был синий, с твёрдым переплётом, а посередине была маленькая картинка с инициалами. Я открыла дневник на первой странице, там была анкета, которая была уже заполнена. Моя фотография была уже заранее прикреплена к анкете.

1. ФИО: Александра Васильевна Суворова.

2. Рост/вес: 173/54.

3. Цвет волос: русый.

4. Цвет глаз: голубой.

5. Цвет крови: золотой.

6. Группа крови и «резус-фактор»: 1 (0).

7. Отличительные признаки: шрам посередине спины.

8. Аллергии: мята.

9. Дата прибытия: 23 июля 2020.

10. Отделение и палата: 3 отделение, палата 16.

11. Код пациента: 362.

Я быстро всё просмотрела, обращая внимание на "код пациента", меня это сильно напугало. Будто я в тюрьме, хотя отчасти так и есть, только условия в тюрьме хуже. Но что значит 362? Это какой человек я по счёту в больнице из живых или из мертвых? Меня так пугает это незнание самой ситуации. На глаза наворачивались слёзы от страха, а за дверью уже послышались шаги и голоса девочек. Я должна собраться и не плакать. Я дотронулась пальцем до глаза, ожидая, что слеза скатится по пальцу. Часть слезы потекла через уголок глаза, а вторая часть осталась на кончике пальца. Я проделала тоже самое и со вторым глазом и тут вошли девочки в палату.

– Ну, что, успокоилась? Их глаза говорили сами за себя: они тоже пережили это! Может кто – то в большей степени, кто – то в меньшей. Жизнь не предоставила бы нам проблемы, с которыми мы не могли бы справиться.

– Да, уже всё хорошо. А вас тут навещают родители, или может дают выйти с ними в кафе на час? Не может же быть чтобы вы просто созванивались.

– Нет, это больница, только созваниваемся раз в неделю. Хотя одну девочку родители забирают на час, но это больше исключение. А что уже готовишь план побега?

– Нет, от меня отказалась мать, как только узнала, что я ещё и больная, никогда бы не подумала, что она так поступит. Вы тут верите тому, что говорят врачи? Они сказали, что я могу быть опасна для окружающих.

– Нам больше некому верить, кроме как этим врачам. И если мы сомневаемся в их правде, то мы проходим курс терапии. Советую тебе не сомневаться в этом. Если ты хоть немного засомневаешься, они об этом узнают. Что значит курс терапии и что там делают мне не хотелось знать, потому что они и так боялись отвечать на мои вопросы.

– А что значит код пациента? – Они переглянулись и решили, что всё – таки стоит ответить.

– Каждый раз с новым пациентом в базу данных добавляют его номер по счёту. Я, например 321. Ещё, в палаты нас распределяют по возрасту, поэтому у каждого здесь номера сильно отличаются. Они это сделали так, чтобы было удобнее и нам и им. Кстати, через 30 минут мы пойдём в школу, поэтому собирайся. На нижней части полки лежит форма, надень её.

– А у вас есть косметика, мне нужно накраситься?

– Нам не разрешают краситься, и любая косметика здесь запрещена, также как и вредные продукты, другая одежда, кроме школьной формы, спортивной формы и ночной сорочки. Ты должна была это прочитать на обратной странице листа с распорядком дня. Я снова взяла тот листок и перевернула его, но не стала читать сразу. И ещё у тебя на столе лежит бейджик с твоим именем и фамилией, не забудь надеть его или будет много мороки. По себе знаю. Закончив её слушать, я принялась за чтение:

«Правила, которым должны следовать все пациенты»

1. Надевать бейджик с именем и фамилией и не снимать до конца дня.

2. Писать минимум 2 предложения в личный дневник каждый день.

3. Не выходить за пределы санатория.

4. Не встречаться с мальчиками.

5. Не краситься.

6. Не есть запрещённую еду или еду, приготовленную вне санатория.

7. Обязательно раз в неделю посещать психолога (кабинет №6).

8. Не сомневаться в правильности лечения.

9. Не врать персоналу санатория.

10. Не отказываться от витаминов, прописанных вашим лечащим врачом.

Да уж, правила здесь довольно строгие и заморочные. Я положила лист обратно и надела свою школьную форму. Это был чёрно – белый сарафан, как у монахинь и чёрный маленький ремешок, который шёл в комплекте. Взяла свой бейджик и надела его на правую сторону груди, как сделали это другие. Я вышла со своими соседками по комнате и пошла туда же, куда и они.

Мы все вышли в коридор и ждали, пока не придёт наш сопровождающий. Это была женщина лет сорока пяти, коричневые волосы, немного полная и маленького роста. Примерно 165/75. Она была одета в синюю юбку, белую обтягивающую блузку и синюю жилетку с рисунком дерева. Потом мы все прошли через одного охранника, который стоял перед выходом. Все дети прикладывали запястье к сканеру и могли спокойно идти за сопровождающей. Мы пришли в другой корпус, он был чем – то похож на замок или церковь. Он был оформлен из красного кирпича, а на входе свисал синий плакат с цитатой Саади "Ученик, который учится без желания, – это птица без крыльев".

Было тепло, лёгкий ветерок дул всем в лицо, развивая волосы девочек на ветру. Все волосы были убраны в хвостик синей резинкой с бантиком. Мы прошли через двери здания и встали в очередь по приказу сопровождающей. Все дети также прикладывали запястье к сканеру, а дальше эти дети передавались уже другой сопровождающей. Когда все прошли через охрану, мы пошли за сопровождающей и попутно мы заходили в нужный класс по распоряжению сопровождающей. Она знала всех в лицо, и кто в каком классе.

Я осталась одна, и мы пошли с ней по тёмному коридору. Окон было мало, коридор был хоть немного светлым только из – за лампочек, освещающих этот путь. Здесь было тихо и ни одного звука не выходило за пределы кабинетов. Мы подошли к одному кабинету, и она открыла дверь, сказав, чтобы я вошла первая. Я прошла вперёд, впереди стояла молодая девушка лет двадцати пяти, которая читала книгу в красно – белом переплете "Токио" Мо Хайдер. На ней ещё было написано "Попытка раскрыть тайны якудза может стоить дорого". "Очередная историческая книга, можно было бы найти и поинтересней» – подумала я.

Это же помещение было более светлым, а окон было гораздо больше, чем в нескольких коридорах корпусов. Сопровождающая подошла к стойке и попросила у девушки книги для класса 9А. Девушка подошла к разделу книг 9А, он состоял всего из одного ряда, книг остальных рядов было гораздо больше. Ряды с книгами увеличивались от буквы класса, но все эти ряды находились исключительно в правой стороне библиотеки. В левой стороне книги делились по жанрам. Я осматривала помещение стоя на одном месте, крутясь только вокруг своей оси. Потолки были довольно высокие, а ряды были расположены горизонтально от входа и уходили далеко в темень. Казалось, здесь собралась целая коллекция книг, даже самых дорогих или с маленьким тиражом. Через каждый ряд стоял письменный стол с лампочкой и набором канцелярских принадлежностей, кроме циркуля. Я это заметила, потому как ближайший письменный стол находился от меня метров в десяти.

– Можешь осмотреться и выбрать книгу по вкусу, пока у тебя есть время. Я быстро побежала к табличке "Романы" и начала перебирать книги, остановившись на книге с названием "Повелитель мух" и побежала обратно, где уже девушка начала выдавать книги сопровождающей. И ещё рюкзак со значком, пожалуйста. – Сказала женщина, забирая стопку книг из рук девушки. Девушка недалеко отошла и из стеллажа достала небольшой квадратный рюкзак. Потом подошла ближе к женщине и из сундучка, который закрывался на ключ достала значок с буквой А. Она отдала это всё сопровождающей и показала мне пальцем, чтоб я поторопилась. Когда я уже подбежала оставалось около 6 книг. Я выхватила рюкзак из её рук и начала класть книги вместо неё. Думаю, мои действия показались для неё грубыми. Уже через минуту мне сделали бумажную карточку с книгами, которые я брала. Я прикрепила значок к левой части груди на сарафан, надела рюкзак, разравняв лямки и мы пошли.

Мы вышли из библиотеки и пошли направо. Этот корпус был довольно тёмным, в коричневых тонах, с деревянными винтажными дверями, казалось я захожу в очень старый замок. Этот корпус был более спокойным, загадочным, будто его специально обустроили, как школу. В нём хотелось учиться, узнать историю этого места, и думать, что ты один из особенных людей.

Мы прошли ещё метров пять и, сопровождающая постучала в кабинет, на нём было написано 27. Она открыла дверь и протолкнула меня рукой внутрь. Класс был тихим, некоторые, прижавшись друг к другу перешёптывались, некоторые смотрели под парту и читали книгу, учительница грозно посмотрела на меня и спросила:

– Ты Александра, так ведь? Она была одета в юбку кирпичного цвета, блузку, и на ней был белый докторский халат.

– Это Александра Суворова. – Она озвучила меня перед всем классом грубым женским тоном так, что на меня все обратили внимание. Те, кто перешёптывались, теперь начали общаться, смотря на меня. Те, кто читали книги, посмотрели, а потом снова продолжили читать. А те, кто просто сидели за партой, изучая материал, начали перешёптываться с рядом сидящими людьми.

– Алекс, представься! После этих слов, ученики снова посмотрели на меня и ожидали от меня ответа. Я была готова провалиться под землю. Никогда не любила много внимания.

– Всем привет, меня зовут Алекс. Я в принципе не знала, что говорить, но время поджимало, и на обдумывание представления совсем времени не было.

– Если это всё, то садись вон за то свободное место с мальчиком. – Она указала пальцем на брутального парня с чёрными волосами. Я осмотрела с какой стороны могу пройти и пошла между партами садясь за своё место. Я посмотрела на доску и поняла, что у нас сейчас урок алгебры. Я поискала в рюкзаке учебник, но его там не оказалось, поэтому я просто достала тетрадь и начала смотреть на доску. Когда учительница опять заговорила и все начали записывать, я поняла, что у меня нету ни ручки, ни карандаша, а попросить у парня было как – то стремно. Я начала беспокоиться от того, что все пишут и только я сижу ничего не делаю. Меня можно было быстро заметить из всех, ведь только у меня у одной руки были под партой, а взгляд был устремлён на книгу того парня.

– Алекс, почему ты не пишешь? – спросила учительница.

– У меня нет ручки, да и вообще всех школьных принадлежностей.

– Тебе не дали этого в библиотеке? Ты только что была там, почему не спросила, знала же, что идёшь на урок.

– Я… Я… Я была так сильно увлечена поиском книги, что совсем забыла про это. -Моё оправдание выглядела довольно нелепо и неубедительно. Мои глаза разбегались по кабинету, я чувствовала себя очень глупо и от всей этой нелепицы мои ладошки начали потеть. Я всегда была довольно скромным ребёнком, так ещё меня часто подкалывали из – за этого в школе. Зачем мне нужно было это всё? Такое чувства, что я одна заграницей в чужом коллективе, где никого не понимаю, где у каждого разные ценности. Я уставилась в книгу, будто читаю, хотя задумалась о своём и думала о том, что я не хочу здесь оставаться и как мне неловко.

– Алекс. – я почувствовала укол ручкой в руку, и очнулась от своих проблем. – Тебе нужна была ручка. Возьми.

– Спасибо. – Я взяла ручку из его рук, и мы немного прикоснулись пальцами. Возможно, я просто невнимательно смотрела на ручку и протянула руку немного дальше, чем нужно было. Но даже после соприкосновения, я всё ещё оставалась в своих мыслях.

– Алекс, мы на уроках полностью сосредоточены и не погружаемся полностью в мысли, поэтому мы все будем рады, если ты не будешь ни на что отвлекаться. Надеюсь, мне не придётся больше повторяться.

– Извините, такое больше не повторится. – Проговорила я поникшим голосом. И много ли я пропустила из того времени, пока я была погружена в свои мысли?

– Не волнуйся, ты почти ничего не пропустила.

– Фух, а я волновалась… Стоп, что? Ты читаешь мысли? – Я была в сильном шоке, если это можно было, так сказать. Интересно и как много мыслей он смог прочитать, получается все мысли, начиная, с того момента, как я зашла в этот кабинет, он смог прочитать.

– Да, я читаю мысли. И это ни для кого не секрет здесь. – Он посмотрел на меня пристальным взглядом, а я отвернулась от него, надеясь, что это скроет моё недовольное и искривившееся от стыда лицо. – Это шутка. Я что, правда, прочитал твои мысли? Круто. Я и сам не ожидал. – Но, если всё – таки он просто угадал, о чём я думаю, то значит это хорошо заметно. Я должна выглядеть непринуждённой и спокойной, а то об этом догадается весь класс. Я опять уставилась на книгу, совсем не понимая, что она стоит от меня слишком далеко и, если кто – то заметит мой пристальный взгляд, он подумает, что я её не читаю, а просто опять погружена в свои мысли.

– Ты будешь читать? Я думаю, с такого расстояния очень трудно читать. – Он медленно пододвинул книгу посередине, между нами, и я продолжила смотреть на неё. Возможно, мне понравился этот парень и была б я хоть немного разговорчивой, то у нас мог бы и завязаться дружеский разговор. Глупо надеяться на то, что он обратит на меня внимания, парням нравятся девушки, с которыми можно посмеяться. Учительница уже закончила объяснять тему про вектора и попросила выйти к доске и показать, насколько хорошо я поняла эту тему. Я вышла, и сама не понимая как, начертила вектора и решила задачу. Может быть, в прошлой жизни я была гением математики? Или эта тема мне хорошо знакома. На этот раз я совсем не вспотела, хоть и ощущала кучу устремлённых в мою спину взглядов. Я была полностью сосредоточена на решении задачи, будто всего остального не существует. По завершении решения, я положила мел на стол и посмотрела на учителя.

– Отлично, ни одной ошибки. Можешь садиться, пять. – Я оглянула мельком весь класс и заметила одного парня за первой партой. Это был кореец с большими губами, прямым носом и очками, которые ему очень даже шли. Возможно, я остановилась на пару секунд пока шла, потому что это было неконтролируемо. Эта была любовь с первого взгляда. Даже когда я садилась, я продолжала смотреть на него и думать о том, чтобы мы делали будь мы парой. Потом вышел к доске ещё один парень и начал решать задачу, она была сложнее, и он допустил две ошибки, ему поставили 4.

После него вышел кореец. Тогда я смогла смотреть на него не боясь, что кто – то не так подумает, ведь я могу смотреть и на то, как он решает задачу. Никто не может знать, на что именно я смотрю и что я думаю, когда я смотрю на него. Я могу улыбаться, воображая о том, как мы с ним целуемся или я могу улыбаться, воображая, что я его скоро прикончу. Единственное, что выдаёт человека —это глаза. Влюблённый человек не может скрыть той искры в своих глазах, он не может не взглянуть на возлюбленного, когда тот не смотрит на него. Как и ожидалось, он решил задачу на 5, не знаю почему, но я гордилась за него. Я сама удивлялась, что знаю его только пару минут, а уже горжусь этим человеком. Прозвенел звонок и следующим уроком у нас по плану география, все вышли на перемену, а я начала знакомиться с девочками.

Первой с кем я познакомилась была Фиона, она сидела рядом со мной. По национальности она была вьетнамкой, маленького роста, немного полненькой, весила примерно 55 кг, при росте 164 см. У неё были большие и красивые глаза. Мы подружились быстро, ведь она была разговорчивой и с ней мне было комфортно, что бывает очень редко. Так мы проболтали всю перемену, и когда наступил урок, зашла учительница, к ней подошли двое мальчиков и начали раздавать карты по штуке на пару человек, на этот раз я делила карты с Фионой. Пришла другая учительница и быстро рассказала, что мы будет решать сейчас задания и рассказала о некоторых заданиях, как их решать и о количестве баллов за каждое из заданий. В это время я начала вспоминать моменты из прошлого. Я также сидела на уроке, но передо мной были 3 штуки карт, я оглянулась вокруг, некоторые из одноклассников перешёптывались, и я подумала, что наверняка у меня тоже есть пара. Я посмотрела влево на соседнее место, но я сидела одна. Я была одна в углу класса и решала задания, когда другие их находили из интернета. Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять всю атмосферу и моё одиночество в том классе, я была изгоем. Тогда мне стало грустно, это моё первое воспоминание и уже после этого я не хотела ничего вспоминать с той школы. Я хотела оставить всё как есть и продолжить жить новой жизнью.

– Слушай, а ты знаешь, как решать это задание? – Она указала пальцем на номер с небольшой картой, где в условии было написано найти место с антициклоном. Она посмотрела на меня, в её глазах не было ожидания положительного ответа, но, чтобы убедиться она всё – таки спросила. Тогда я поняла, что, если я чего – то не знаю, она не осудит меня за это. Для неё я была таким же простым человеком. И сейчас она дружит со мной потому, что ей интересно со мной общаться, не потому что я знаю больше или ей это выгодно. Таких друзей трудно найти и похоже мне повезло.

– Что-то знакомое, но я плохо разбираюсь в географии, не думаю, что смогу решить. – Сказала я ей.

– Ну ладно, можем поставить наугад или спросить у учителя. Что выбираешь? – Ответила мне Фиона.

– Давай спросим. – После моего ответа она подняла руку и задала вопрос учителю. В это время на нас все посмотрели, даже он, мне стало немного неловко от такого большого количества взглядов.

– Глеб, ты же знаешь, как решать это задание? Расскажешь всем нам?! – Глеб встал со стула и, не подходя к доске начал объяснять, как решать это задание, мне было трудно сосредоточиться и начать его решать. Я просто слушала его голос и совсем не заметила, как начала опять мечтать.

– Теперь вам всё понятно, девочки. – Учительница посмотрела на нас в ожидании утвердительного ответа и как бы мне не хотелось врать. Если я сейчас не скажу, что поняла, тогда я покажусь слишком глупой для него. Но мне не пришлось долго ждать и Фиона, не боясь, что её посчитают глупой, сказала, что не понятно. Я бы в жизни не смогла бы быть такой смелой на уроках.

– Хорошо, Глеб, садись, я сама объясню. В этом задании от нас требуют найти область повышенного давления, оно обозначается буквой «В». А циклон обозначается буквой «Н». Когда у нас антициклон, погода солнечная, летом жарко, а зимой холодно. У нас буквой «В» отмечено два города: Элиста и… – Ну а дальше мне было просто лень слушать учителя, и я наугад выбрала один из двух городов, которые находились в антициклоне. Под конец мы сдали листы с вариантами ответов, которые подписали заранее. Началась опять перемена и Фиона сказала, что на этой перемене мы идём в столовую кушать. Мы прошли коридор и уже около выхода находилась столовая. В ней было много окон, мы подошли к стойке, взяли подносы и нам наложили странный салат, гречку и котлету. Потом прошли немного и нам дали компот. Мы сели за стол и начали кушать, всё было вкусно. кроме салата, поэтому мы его и не стали есть. Потом в столовую зашёл Глеб, я также продолжала на него пялиться, если бы я увидела себя со стороны, я бы любыми способы постаралась выглядеть более естественно.

– Тебе нравится Глеб? – Она тоже посмотрела на него и когда, я начала оправдываться, что он мне не нравится, он посмотрел на нас. Мы быстро отвернулись и краем уха уже слышали, что он направился в нашу сторону. Моё лицо вдруг покраснело, я замолчала и затаила дыхание. Я уже думала, что скажу и как буду объясняться, как заметила, что он прошёл мимо. Мне стало радостно и одновременно грустно, наверное, потому что я упустила шанс с ним заговорить. Я продолжала раздумывать, было бы мне весело после разговора с ним или я опозорилась бы. Поэтому я даже и не знаю из – за чего я расстроилась больше. Но если бы он подошёл, думаю, я бы была больше рада.

Я посмотрела в окно, уже стемнело, трава, она была такая тёмная, я сразу почувствовала запах моря и листьев растений, такой томный, успокаивающий, и одновременно наводящий небольшой ужас. Это мне напомнило о лесе ночью. Мы все когда – то выходили на прогулку ночью и некоторые из нас шли в лес. Я лично делала это постоянно, я жила в селе, поэтому мне до леса было идти минут двадцать, а до озера, через тот же лес, идти приходилось в два раза больше. Я помню этот запах: родной, древесный, с нотками свежести растений и приближающегося озера. Такой акватический, цветочный и немного пугающий. Ночью лес становится таким необычным, растения и деревья приобретают новый вид, как будто мы их вовсе и не знаем. Эти успокаивающие и одновременно захватывающие моменты, заставляли сердце биться быстрее. Запах столовой начал смешиваться с запахами, которые я вспоминала, и я снова оказалась в том месте, в санатории, который мне предстояло ещё узнать…

Мы поставили подносы на место и пошли обратно в кабинет, а остаток дня прошёл уже скучно, не было интригующих моментов и всё было довольно обыденно, как у всех. Когда мы возвращались, был уже вечер. Потом мы вернулись обратно и всё оставшееся время я писала дневник, как мне сказали. Некоторые пошли гулять, но мне было не с кем идти. Я записала: – "День 1. Дорогой дневник, похоже я влюбилась. Его зовут Глеб, и он кореец. Никогда не думала, что влюблюсь в кого – то так быстро. Со мной это впервые, раньше я не понимала, какого это любить кого – то, но сейчас я начинаю это понимать. Это трудно описать словами, это нужно испытать самому. Это то чувство, когда ты одновременно хочешь находиться с ним рядом, но также и боишься этого. Боишься не его самого, а сделать что – то не так, и после этого, он подумает по – другому о тебе. Боишься упасть в его глазах. Но именно это обычно и происходит, когда ты пытаешься сделать всё идеально и показать себя в лучшем свете. Поэтому, думаю, уже совсем скоро я опозорюсь перед ним. Так или иначе я сделаю всё, чтобы мы начали встречаться. Ещё я сегодня подружилась с Фионой, она была очень добра ко мне и у нас с ней очень много интересов, думаю, мы станем хорошими подругами. На этом всё, пока. Сейчас как раз возвращаются девочки с прогулки, поэтому мы сейчас пойдём на тренировку, кушать, пить таблетки и спать."

Как только я дописала последнюю строчку в палату зашли девочки, они были очень весёлыми, в принципе, как всегда. Чего же мне не хватает, чтобы стать такой же счастливой. Или может они не счастливы, а просто притворяются? Это странное чувство, что ты вроде знаешь кто ты, но тебе не хватает одной зацепки, чтобы цепочка пошла дальше для понимания. Даже после написания дневника я находилась в раздумьях и хоть я не хотела казаться чем – то озабоченной, я именно такой и казалась. Они не стали тревожить меня, а просто начали переодеваться, продолжая болтать о чём – то своём.

– Кстати, сейчас по расписанию тренировка у всех, – сказала одна из девочек. Но новоприбывшие обычно не ходят около недели, так что ты можешь просто посмотреть телевизор в гостиной, тебе будет скучно одной в палате.

Они переоделись в спортивную форму, она была довольно красивая. Чёрные обтягивающие брюки, чёрная майка и кофта. На тот момент я даже подумала, что хочу скорее пойти на тренировки чтобы носить такую форму, для каждой девочки был подобран правильный размер и на каждой форма смотрелась сексуально. Я открыла свой шкафчик, на моей полке форма тоже была чёрная как у всех, я на радостях достала её и начала смотреть, но эта была совершенно другая форма, не обтягивающая, с широкими штанами и белой полоской сбоку, а также обычная чёрная футболка.

– А почему у меня форма не такая как у вас? Я была удивлена что у меня нет формы, я надеялась, что даже если не смогу её носить постоянно и ходить на тренировки, то хотя бы примерю.

– Эта форма шьётся по индивидуальным меркам, из хорошего материала для тренировок детей с голубой кровью. Ты не такая как мы, поэтому ты вряд ли попадёшь на наши тренировки.

– Ясно, – тихо я проговорила сама себе. Я не собиралась отпускать эту ситуацию, поэтому рано или поздно, я подойду к директору и попрошу у него форму и ходить на это тренировки. А сейчас мне остаётся просто пойти и смотреть телевизор, у них тренировки длятся столько же сколько обычный фильм. Я аккуратно сложила форму, положила её на место и пошла в гостиную, она находилась между палатами для девушек и парней. Там же находился и стол для тенниса, рядом диваны и красивый серый ковёр. И конечно же пульт я сразу не нашла, его пришлось хорошенько поискать, спустя минут 5 поисков я нашла его в диване, он застрял в пространстве между стенкой дивана и сиденьем. Я включила телевизор и там как раз показывали фильм «призрачный гонщик». Я уселась на ковре, облокотившись на спинку дивана и так прошёл час.

Мне стало скучно просто смотреть телевизор, поэтому я начала изучать всё помещение, сперва я обошла весь второй этаж, наша палата находилась в самом конце, а возле неё находилась ещё одна дверь, на которой было написано что – то на английском, она была закрыта, поэтому я пошла в сторону, где палаты мальчиков. Ничего интересного, кроме такой же двери, как и в нашей стороне. На ней ничего не было написано, но дверь была железной, как и та, и также закрытой. Я спустилась на лестницу, обзор был хороший даже с этого расстояния, большая раздевалка, охранник рядом со входом, помещение, где как я поняла находится охранное помещение, там обычно они и едят, и смотрят по камерам, чтобы всё было хорошо, и там же находились все ключи. Я спустилась вниз, и, охранник меня сразу заметил.

-Ты что тут делаешь? Один из охранников подошел ко мне, и в окне из помещения показалось ещё одно мужское лицо, как я поняла это был второй охранник, не будут же они стоять так 12 часов подряд.

– Я просто осматривалась, я только сегодня прибыла, хотела узнать, что на первом этаже.

– Тебе нельзя здесь находиться, поднимайся обратно наверх.

Я не стала ему перечить и поднялась обратно, подошла к окну, и честно говоря, вид был просто потрясающий, напротив виднелся ещё один корпус, тот самый в который мы ходим учиться. Фонарики освещали всю улицу, а на выходе стоял охранник, который ходил с места на место, на некоторых фонариках виднелись камеры. Я снова посмотрела на телевизор, про который совсем забыла, там программа сменилась уже на какой – то детективный фильм. Я посмотрела на потолок, они были особенно красивыми, высокими, и очень отличались от стен. Сами стены были в бело – синих оттенках, а потолки не прокрашены, серые с красивыми узорами и большими винтажными люстрами, их были две, и они хорошо освещали всю гостиную. Я переключила на другой канал и начала смотреть «Доктора Хауса».

Оставшееся время прошло незаметно, послышались шаги детей, но я продолжала смотреть сериал, минут через 5 серия закончилась, и я пошла в комнату. Девочки там уже переодевались в свою повседневную одежду, я села на стул и начала просто смотреть на них, они были весёлые и обсуждали тренировку, и что, возможно они будут проходить потом.

– Мы идём ужинать, ты идёшь? – Эти слова прервали моё раздумье, и теперь я уже думала, что у нас сегодня будет на ужин.

– Да, как раз собиралась.

– Вы всё? Идём? Мы поторопились в столовую, обгоняя остальных, медленно идущих детей. На ужин у нас было картофельно – мясной омлет, ну или что – то похожее на это. Он мне очень понравился, и, если бы можно было съесть больше, я бы забрала еду у девочек, которым это не нравится. После, мы все пошли на пункт выдачи таблеток и там для каждого из нас был определённый маленький шкафчик с нужными таблетками. У всех они отличались, но была одна таблетка, которую пили все. Она была обычная, белого цвета, круглая. И на вопрос для чего эта таблетка, мне ответили, что это витамины. Было бы бессмысленно спрашивать, что за витамины и для чего они, потому что вряд ли мне скажут правду. Их просто нужно пить, чтобы избежать проблем. Надеюсь, они мне никак не навредят. Я выпила и пошла в свою палату. Некоторое время мы ещё долго просто лежали и разговаривали между собой, ждали, когда будет обход, и мы сможем лечь спать. Девочки общались о своём, я не отличалась разговорчивостью, и мне было очень неловко, когда все общаются и только я молча их слушаю. Иногда они могли у меня что – то спросить, но и то, только по учёбе.

Следующим утром у нас был обход, медсестра заходила в каждую палату, будила и проверяла, все ли на месте. Наверное, это нормально, они же несут за нас полную ответственность, потому что мы находимся у них. Потом мы пошли есть. На завтрак у нас была молочная каша с вермишелью. Стоило мне только попробовать одну ложки каши, как я вспомнила историю из садика.

После прогулки, мы обычно шли кушать, а на прогулке мы играли со всем, что движется. Нашими жертвами обычно были кузнечики, муравьи, и даже червяки, после дождливой погоды. Как раз которая тогда и была. Один из мальчиков поспорил на игрушку, что сможет съесть червяка, и он его съел. До сих пор я помню, как он медленно его засовывал, а потом противно чавкал, периодически открывая рот. Наш спор прервала воспитательница, которая нас позвала есть, и мы все быстро побежали мыть руки. Обычно мы ещё задерживаемся минут на пять, но именно тогда мы скорее решили свалить. И как раз в тот день, нам давали кашу с вермишелью. Я ещё долгое время не могла отойти от этого зрелища, и не только я, как оказалось.

Ещё одна девочка сидела над полной тарелкой, можно было заметить, как некоторые девочки за соседними столами, тоже не притронулись к еде. Ну а мальчики решили этим воспользоваться и нарочно громко чавкали, говоря, что эта каша из червяков. Не съесть ничего тогда было нельзя, поэтому пришлось есть как все. От этого меня вырвало обратно в тарелку. Мне было очень неловко перед остальными детьми, но ко мне подошла одна женщина в халате и спросила, почему меня вырвало. Я ответила ей как есть, она сказала, что здесь везде стоят камеры и мы должны есть то, что нам дают, и она сказала, что может заменить и налить мне только молоко от каши в тарелку. Я согласилась, всё – таки это лучше, чем есть то, что ассоциируется у меня с червяками.

Сейчас я всё съела, и мы пошли принимать таблетки. Таблетки были всё те же, не было только одной, которую давали вечером. Мы выпили, а дальше все разбежались кто куда, некоторые побежали на физкультуру, некоторые на массаж, а у меня в это время был осмотр у окулиста и лора. Я подошла к медсестре, и она меня отвела в другой корпус к врачам. Сперва меня проверили по – обычному, закрывая каждый глаз, а потом на меня надели большие очки и сказали посмотреть в одну точку, не шевелясь и не моргая. С глазами у меня проблем не было, мне даже сказали, что у меня идеальное зрение. А вот с ушами были проблемы, мне сказали, что у меня ушная пробка и придётся промывать уши. Меня предупредили, что это будет немного неприятно, но придётся потерпеть. Мне сказали держать над ухом тарелку, пока она будет мне вливать воду в уши из большого шприца. Как и ожидалось занятие не из приятных, но больше всего пугал этот большой шприц. Казалось, что сейчас эта вода дойдёт и до моего мозга. У меня даже потекли слёзы, потому что вода была холодной и отдавала в глаза, плакать мне не хотелось, но слёзы сами по себе начали течь.

Когда я вышла из кабинета, меня ждала медсестра и мы пошли обратно, в другой корпус. Я зашла в свою палату, переоделась в спортивную форму и отправилась на физкультуру, это был мой первый урок, и я опоздала из – за того, что задержалась у лора врача. Мне сказали больше не опаздывать и взять палку, поместив её за спину, чтобы она была между спиной и локтем. Так мы походили немного, а потом все начали делать упражнения уже на тренажёрах. Больше всего я любила ходить на велотренажёре, но, когда я прошла пять минут, скопилась довольно большая очередь, и мне пришлось уйти на другой тренажёр. Потом я пошла к массажисту, заранее взяв с собой пелёнку. Меня отвела медсестра, и сказала запомнить дорогу, так как в следующий раз мне придётся идти одной, но если врач принимает в другом корпусе, то идти только с ней, либо с другой медсестрой.

Мне пришлось подождать минут пять, пока выйдет девочка и тогда я могла войти. Мне сказали постелить пелёнку и раздеться до пояса, было очень непривычно, ведь раньше меня видели голой только родители, наверное. Но, массажисткой была молоденькая девушка и она даже отвернулась, спросив, комфортно ли мне. Так я смогла спокойно лечь на живот. Она помыла руки, взяла крем и первое прикосновение её рук к моей коже было очень холодным, я даже вздрогнула, а на моей коже появились мурашки. Но дальше её руки согрелись и мне даже понравилось, я смогла хорошо расслабиться и отдохнуть. Жаль, что массаж идёт всего двадцать минут, вставать и идти по делам совсем не хотелось. Это напоминало чем – то учёбу в зимние времена, когда просыпаешься, а на улице темно, в квартире холодно и только твоя кровать согревает тебя. В это время совсем не хочется вставать с кровати и идти по снегу, проваливаясь по колено в сугробы. Но чувство ответственности не даёт тебе отдыхать дальше в кровати. Я вышла из кабинета, там ждала медсестра. Мы пошли обратно, в тот же корпус, по идее у нас сейчас обед, потом тихий час и вечерняя школа. Меня встретила медсестра и мы вышли на улицу. Она была молодой и на вид ей было чуть больше двадцати лет, с ней мне было не комфортно как – то.

– Как ты сюда попала? – Спросила медсестра. Она была одета в синюю куртку, которая очень подходила этому санаторию и атмосфере. На ней также, как и на дневнике, виднелось дерево с правой стороны. А из-под куртки выглядывал белый халат.

– Я была очень глупой и доверчивой, согласилась сдать кровь якобы доктору. А потом меня родная мать предала, сказав, что хоть тут я буду полезна. Теперь у меня ничего не осталось. Иногда мне кажется, что тут мне и место.

– Я не хочу тебя как – то обидеть, но я уверена, что это место тебе не подходит, и была б ты тем, кем была раньше, ты бы не захотела здесь остаться. Если бы у тебя был пример лучшей жизни, ты бы любым способом попыталась уйти отсюда.

– Да, может, но у меня нет другой жизни, где меня любят и ценят. Меня отсюда никто не ждёт, поэтому и смысла уходить нет.

– Ты уверена, что тебя никто не ждёт. Может твоя мама вынуждена была тебя тут оставить? Ты просто сдалась и всё. Тебе легче верить, что тебя предали и ничего не делать.

– Как вы можете такое говорить? – Мне стало очень обидно, не знаю даже из – за чего. Может из – за того, что она была права? Или мне это просто напомнило ту ситуацию с мамой, и я её всё ещё не простила. С этого момента мне стало страшно за свою жизнь. Мне стало страшно, что один необдуманный поступок может испортить мою жизнь. Я не знала, что ответить и стоит ли вообще отвечать? Стоит ли идти к директору и просить, чтобы меня отпустили? У меня ещё есть отец, который живёт отдельно и уже несколько лет в разводе с мамой, или же стоит сделать вид, будто этого разговора не было и продолжать жить уже новой жизнью.

Глава 4

Каждый день мы делаем выбор, что мне съесть сегодня, каким путём идти, поспать побольше или выучить уроки. Поехать на такси или пойти пешком. И просто обычное размышление над этим выбором, это уже выбор, даже то, что я задумалась, а почему бы и нет. Я переступила порог этой больницы, доверясь ему, был мой осознанный выбор. Я надеялась, что быть не таким как все – это круто, что этого не стоит бояться и уж тем более думать, что это выйдет тебе боком. Иногда тебе кажется, что именно вот этот шаг, это твой путь к счастливой, лучшей для тебя жизни. Но потом ты начинаешь замечать неладное и понимаешь, что всё это было обманом. Ты наблюдаешь со стороны, думая, что тот берег, это райский остров. Но когда только ступаешь на эту землю, пробуешь эти плоды, ты понимаешь, что это фальшь. И ты хочешь выбраться, но не понимаешь как, не знаешь, с чего начать. Не знаешь, как далеко ты зашёл, и выйдешь ли. Единственное, что я знаю, что я больше не хочу здесь оставаться. И если я задержусь здесь ещё на некоторое время, я могу никогда больше отсюда не выйти. Теперь я понимала, что медлить нельзя. Всю оставшуюся дорогу мы шли молча, я обдумывала её слова и могут ли они быть правдой. А если они будут правдой то, что стоит мне делать. Она же шла спокойно, тоже молча, будто этого разговора вовсе и не было. Когда мы уже подходили к корпусу и надо было что – ни будь сказать, чтоб попрощаться, то мы остановились.

– Этого разговора не было, ты поняла? – Она сказала так, будто сказала мне что – то лишнее, но она только дала повод мне подумать и не забивать на свою жизнь, задуматься о ней. Она мне не рассказала страшную тайну, чтоб мне было страшно жить, она просто дала что -то другое. Вроде бы она ничего не сказала, но это "ничего" заставило меня мыслить по – другому.

– Что вы имели ввиду, когда сказали, что у неё, возможно, не было выбора поступить иначе. Вы что – то знаете?

– Мы не друзья, и ты сейчас должна поторопиться, а то опоздаешь на обед. – Она ясно дала понять, что мы должны держать расстояние. Это было довольно грубо и после этого разговора мне сильно хотелось с кем – ни будь поговорить, но кому здесь можно доверять? Если такое долго держать в себе можно и с ума сойти.

Я пошла на обед и заметила, что мальчики начинают уходить из столовой, зашла в палату, положила вещи на кровать и побежала на кухню, многие уже разошлись и только девочки из моей палаты сидели до последнего и общались. Я подсела на свободное место, там сидела Фиона, они обсуждали мальчиков, с которыми разговаривали вчера. Наверное, они говорили о тех, с которыми ходили после школы. Одна девочка казалась мне довольно высокомерной. Она была маленького роста, где-то около 165 и немного полноватой, при своём росте она весила около 66 кг. У неё была хорошая связная речь, но она часто материлась и чем – то была похожа на гопника. Но судя по её рассказам, они довольно весело проводят время вместе с Фионой, и, честно говоря, мне тоже захотелось побывать в их компании. Мне тоже хотелось повеселиться, отношений и приключений. И я даже подумывала о том, чтобы напроситься пойти с ними погулять. Но смогут ли они принять меня? Я довольно тихая, молчаливая девушка, они же разговорчивые и открытые. За весь обед я слушала только их истории о мальчиках и даже слова не проронила. Если бы я не была в их палате, то, наверное, нас бы ничего не связывало.

После мы пошли переодеваться в школьную форму, я была для них словно призраком, они меня не замечали, как и в предыдущей школе. Этот раз к урокам я подготовилась лучше, я собрала рюкзак, нашла пенал с ручками, карандашами, тетради, положила нужные учебники, смотря на расписание уроков. У нас оставалось около часа до выхода, я долго смотрела в свой дневник, и решила написать немного о том, что мне сегодня сказала медсестра: "Дорогой дневник. Мне немного непривычно писать, наверное, потому что я раньше не вела дневник, но суть не в этом. По пути на обед с массажа, я поговорила с медсестрой, и она сказала, что возможно, мою мамы вынудили сказать, что я ей не нужна. Может она и не хотела это говорить, но сравнив все за и против, всё же согласилась. Может это я что – то не понимаю? В её словах и действиях не было смысла, как и для мамы. Что мне стоит делать? Я даже не знаю, кому здесь можно доверять, и стоит ли это вообще писать в дневник. Но дневник, это именно тот невидимый помощник, который выслушает меня, и хоть он не даст мне советов, но благодаря дневнику я могу выговориться. На этом всё, напишу ещё вечером, после школы. Пока!"