Работа, а не рай. Дневник русской управляющей занзибарским отелем
Глава 1. Суетолог
Москва. Таганка. Лето 2019 года. Мне три дня как тридцать три года. Жизнь неистово кипит. Я выступаю в стендапе и даже получаю приглашение в ныне очень известный женский юмористический коллектив. У меня своя школа по наращиванию ресниц, которая ни шатко ни валко, но живет. Каждый вечер этого лета наполнен чем-то интересным.
Город шумно выдыхает вечер, шелестит колесами машин, спешащих домой. Но в одном доме на четвертом этаже уже светятся окна кухни. Как всегда, открыта дверь на маленький, но вместительный балкончик. На балконе сидим я, моя подруга Катя – главный суетолог Таганского района и мой двоюродный брат Эдя – серьезный дядя, без муси-пуси, подполковник и ветеран.
Катя, как обычно, с настырностью мухи вещает о том, что мне давно пора менять свою жизнь. Шумно и рьяно выдыхая сигаретный дым, безымянным пальчиком с неизменно красным маникюром деловито поправляет такую же красную оправу своих очков и заявляет:
– Тебе надо оставить эту квартиру и переехать в другую!
О да, я знаю, что начало такое же, как у всех! Но что вы хотите? Жизнь у людей очень похожа, а в таком человейнике, как Москва, и подавно. Да и, скорее всего, у вас тоже есть такая активная подруга, которая вечно вас «лечит», а вы покорно слушаете и соглашаетесь, потому что бесполезно спорить и что-то доказывать.
Даже не помню толком тот момент – я прошляпила его, – когда Катя ворвалась в мою жизнь. Она сразу оказалась рядом, даже поселилась в соседнем районе. Поэтому наши встречи частые. Катя лицезрела мой развод, вытирала мне сопли по поводу болезненного расставания с бывшим, приносила книги Джо Витале и потащила на «Метаморфозы» и «Цех» в «Бизнес Молодости». Тема – саморазвитие и выход из, прости господи, зоны комфорта. Выходить, я, конечно же, не собиралась.
И всегда – всегда! – Катя пушит мои лимиты. Больно, неприятно, но, кажется, мне самой нравится проверять свои лимиты на прочность, поэтому я позволяю ей это.
Но вернемся на балкон.
Летний вечер нежно обнимает, цветы в кашпо сохнут, – кажется, уже отцвели. На ужин сигареты, жареная картошка с салом и холодная хреновуха. Я не алкаш – я дегустатор, обожаю вкусные настойки. Катя с одной стороны и брат – с другой.
И тут, в потоке бесконечных советов, звучат слова о том, что мне срочно надо менять свою жизнь и переезжать.
– Кать, ну не вопрос! Я так понимаю, у тебя в бюджет заложено финансирование этого процесса?
Катя принимается доказывать, что заложено должно быть у меня.
К слову, моя съемная квартира – на Краснохолмской набережной, в доме с прекрасными башенками и парадной, за вполне приемлемую цену – меня более чем устраивает. Я снимаю ее двенадцать лет. Именно в нее я въехала после свадьбы, родила сына, развелась и так далее.
Это заявление слишком даже для Кати, и я с надеждой смотрю на брата, чтобы он защитил меня от нападок этой сумасшедшей женщины.
Но и брат вдруг соглашается с Катиным мнением: мне надо переехать.
Моему возмущению нет предела:
– Але, ребят! Ну хотите, чтоб я переехала, шлите деньги на карту!
Мой ресничный бизнес не то чтобы помирает, но, по сути, денег мне хватает только на аренду салона и квартиры. Ну и на еду, конечно.
Поэтому мысль найти денег на три платежа и депозиты вызывает ужас. Да и вообще – переезд хуже пожара! Но чтобы они оба от меня отвалили, я обещаю подумать на эту тему. Хотя определенно против такой затеи.
Но было поздно.
В тот день портал запросов на небесах, видимо, был открыт.
И понеслось.
Глава 2. Таганка
После нашего вечернего разговора московская жизнь, как обычно, подхватила меня с утра и понесла в круговороте борьбы за место под солнцем.
После развода я кружилась самостоятельно – как говорится, без мам, пап и кредитов.
Вот тут должна быть, наверное, фраза про то, что к своим тридцати трем у меня уже своя квартира в ипотеке, машина и хорошая финансовая подушка безопасности.
Как у каждого нормального человека.
Нормального.
Хотя каждый нормальный человек моего возраста, прежде всего, просто офигевает, что у него такой возраст. А потом офигевает, что все уже слишком нормальные. Потому что сейчас вообще не понятно, кто нормальный, а кто нет. Как в психушке – кто первый надел халат, тот и врач.
Почему нас в детстве не предупредили, что в голове возраст заканчивается в двадцать два – двадцать пять, а дальше просто идут года по паспорту?!
То есть мыслями тебе двадцать два, а по факту – тридцать три. Вроде и можешь сорваться и тусить всю ночь, но уже помнишь, что у тебя похмелье затянется на три дня. И его тоже надо вносить в план тусовки.
Поэтому вообще в голову не приходило, что мне нужно свое жилье. Хотя приходило, конечно… Но это же надо где-то найти денег на первый взнос. И еще провернуть кучу умных взрослых штук, к которым я не готова.
Да и затея купить в ипотеку однушку в человейнике за МКАДом, «шоб какое-никакое, а свое», меня не прельщала. Вид этих огромных многоэтажек с функцией «окно в окно» всегда приводил в ужас. Хотя, признаюсь, я часто, заглядывая в эти окна, придумывала истории любви и счастья их владельцев.
Ну а я по-европейски жила в съемной квартире.
Как круто можно спихнуть свою несостоятельность на модную фразу: «Это был мой осознанный выбор».
Точно.
Но и этого тоже не было.
Как бы я ни рвала себе ж… жилы своими гениальными идеями, как заработать миллион, он все никак не зарабатывался. Потому что деньги, доходя до первой отметки, сразу же сливались в ноль.
Ах да, и, судя по моей манере писать, у меня СДВГ. Я не могу сфокусироваться на одной мысли.
С чего я там начала?
А, Катина идея. Так вот, идея снять другую квартиру мне примерно нравилась, но денег на нее не было. Так что я особенно не торопилась и искренне удивлялась каждый раз ценам на московском рынке недвижимости. И снова и снова влюблялась в мою самую лучшую Таганку.
И вот в один прекрасный денек, спустя примерно неделю после дружеского разговора на балконе, мне позвонил хозяин квартиры:
– Кристина, здравствуйте. Знаете, мы решили продавать квартиру. Так что, к сожалению, вам придется съехать.
Тишина моего изумленного молчания (и мыслями – матом).
– Кристина?
– Да, Алексей, я вас поняла. Сколько у меня есть времени?
– Ну, сейчас еще лето, плюс месяц депозита. К октябрю нужно съехать. Мне очень жаль, Кристина.
– Мне тоже, Алексей. Мне жаль. Потому что другую такую я вряд ли найду.
Сейчас, когда я пишу эти строки, мне в голову пришло это: почему я не нашла возможность купить в ипотеку эту квартиру?
Друзей много, связей немерено. Но у меня даже мысли такой не возникло!
М-да. Хорошая «мысля» приходит вот так – спустя несколько лет.
Спасибо. Вовремя.
Теперь ты – не хорошая идея, а повод для разочарования.
Что ж, весь сентябрь я более активно искала жилье и, так ничего толком не найдя, решила, что не знаю, что делать, но как минимум готовиться к переезду надо.
Значит, надо сгонять в «Леруа» и купить коробки для переезда.
Несмотря на то что я очень грустила, настроение все равно было на подъеме. Эта неопределенность почему-то разжигала во мне абсолютно детское, непосредственное и, я бы даже сказала, безответственное любопытство.
Ну в целом у меня был план Б – это улететь на Бали на зимовку, о чем я мечтала уже несколько лет. И менее радужный – уехать к сестре в Острогожск.
Итак, вооружившись абсолютным доверием ко всему происходящему, я с улыбкой на лице ворвалась в «Леруа», в отдел для переезда, и стала набирать в тележку коробки.
Именно там, в строительном, загрузив коробки, я выложила сториз с подписью:
Вселенная, я не знаю куда, но я готова переезжать.
Вселенная, видимо, в этот момент тоже скроллила. Заговорщически улыбнулась, мол, серьезно? Ну давай проверим.
Следующая сториз была от моего давнего коллеги – Олега Шахова. Ему на работу требовался человек.
Мы с ним вместе работали почти двенадцать лет назад, когда я, двадцатиоднолетняя девчонка, приехала в Москву и устроилась в страховое агентство. Тогда он, тоже ненамного меня старше, был намного увереннее и вальяжнее. Я хорошо помню, как он сидел в кресле, закинув ногу на ногу уголком. Никогда не забуду его вопрос на итоговом собеседовании:
– Итак, представьте ситуацию: вы звоните клиенту и предлагаете страховку, а он вас посылает. Ваши действия?
– Ну, я извинюсь и перезвоню позже, – ответила я, вспомнив, чему учили на курсах.
– Зачем? Переспросить, куда именно он вас послал?!
И все руководство (кстати, тогда они были не намного старше меня, просто раньше переехали в Москву) хором засмеялось.
Он был насмешлив, суперуверен в себе и даже саркастичен. Эти двенадцать лет мы ни разу больше не встречались, но следили друг за другом в соцсетях. Поэтому в общих чертах знали, как у кого идут дела.
Он, не знаю как, на тот момент владел небольшим отелем. Его жена была на последних сроках беременности, и они планировали прилететь в Москву, чтобы рожать.
И ему нужен был человек, который присмотрит пару месяцев за его отелем.
Прямо там, в магазине, моя рука не дрогнув написала:
«Я могу».
А далее коротко описала свою ситуацию. Он ответил почти сразу. Видимо, так как меня знал, то сразу написал:
«Давай встретимся и поговорим».
Вселенная продолжала улыбаться…
Глава 3. Разговор с Шаховым
Мы договорились встретиться в бургерной на Авиамоторной.
Я пришла раньше, но заказывать не стала. Нервничала и сто миллионов раз хотела уйти, отбросив эту дурацкую затею.
За эти пару дней я уже пожалела, что откликнулась, и хотела было отказаться. Но на тот момент была в терапии у психолога, с которым совершенно случайно встретилась за несколько дней до этого – на дне рождения подруги.
И он сказал:
– Надо ехать, Кристина. Надо.
И на все мои отговорки говорил, что все сложится.
Убежать не получилось – Шахов вошел в бургерную.
Назад дороги не было.
– Здорово, Величкина, – кинул он при входе. – Ну что, поработаем снова вместе?
– Поработаем, – улыбнулась я.
Мы перекинулись парой общих фраз и приступили к выяснению деталей.
– Короче, смотри, что надо. Отель небольшой – всего шестнадцать бунгало. Задача – следить за местными архаровцами. Всего буквально пару месяцев. Работа непыльная: лежи, отдыхай. Жилье, еда – бесплатно, алкоголь – со скидкой пятьдесят процентов. Зарплаты нет, поскольку все бесплатно. Вся финответственность на менеджере Мришу, гостей встречает персонал, а ты… ну, просто улыбайся, разговаривай с ними, спрашивай, все ли нравится. Кстати, как у тебя с английским? Шпрехаешь?
– Не знаю, – ответила я. – В Москве особо не попрактикуешь. Но с английским у меня всегда были… несколько особые отношения. Я никогда его не учила, прямо чтобы сидеть и зубрить. Но при этом он всегда был частью меня. Например, у меня есть особая стадия опьянения, когда я просто перехожу с людьми на инглиш.
– Ну, значит, справишься. Персонал на английском разговаривает, наверное, на том же уровне, что и ты, так что разберетесь. Ну и в целом я всегда буду на связи.
Дальше мы обсудили рабочие моменты. Особенно меня порадовало, что Шахов говорил четко и без воды, как обычно приправляя все это сарказмом и шуточками. От которых, впрочем, мне было неуютно.
– Ну а что? – сказал он. – Позагораешь, отдохнешь. А там найдешь себе кого-нибудь.
– О господи, я не для этого еду. Вот уж чего-чего, а этого мне меньше всего хочется – кого-то искать.
– Да брось. Я знаю, ты не такая, но тем не менее – работа интересная, люди приезжают разные. Работа не пыльная, по сути. Мы недавно открылись, поэтому надо будет навести уют. Ну, это ты умеешь.
– А когда надо вылетать?
– Вчера. Ты же понимаешь – они там уже месяц сами по себе.
– Ну, вчера я не могу. Мне двадцатого ехать во Владимир – судить чемпионат по ресницам. И надо найти денег на билеты. И школу свою закрыть. И так далее.
– Ну, еще пара недель есть… – Олег посмотрел на меня задумчиво. – Давай так: подумай день и дай мне точный ответ.
Вернувшись домой, я снова открыла сайт отеля.
На меня бирюзовыми глазами смотрел океан. Бунгало с кроватями, как из моей детской мечты, – с москитными сетками в виде балдахинов. Яркие краски и песок на пляже. Белоснежные простыни и цветы яркой сиреневой бугенвиллии на них. Рай, а не работа. Огромные баобабы и пальмы. Бананы, кокосы – как в той песне. Апельсиновая сказка.
Параллельно со мной на связи был психолог, которому я отправила ссылку на отель.
– Разреши себе это, Кристина, – утверждал он. – Просто разреши – и все сложится. Не бойся. Прыгай.
– Да разрешаю-то я разрешаю! – нервно воскликнула я. – Но, блин, денег-то мне где на это взять? У меня нет сорока тысяч на билеты! А начальство мне не оплачивает перелет. Я еще как хочу – просто нет на это средств. Я в жизни дальше Турции и All Inclusive не улетала, а тут аж на экваторе. На океане! Я разрешаю!
Вселенная снова улыбнулась – и мне пришло, как в долбанном фильме, сообщение:
«Кристина, здравствуйте. Я бы хотела купить у вас индивидуальный курс обучения. Это возможно?»
Я переслала это сообщение психологу.
– Это что, шутка? Ты понимаешь, что это ровно пятьдесят тысяч стоит? Ну то есть ровно на билеты туда и обратно и оплатить перевозку мебели из съемной квартиры в родительский дом в Воронежской области.
Он расхохотался:
– А вот теперь, девочка моя, твой ход. Ты либо принимаешь игру, либо заходишь на новый круг.
– Да принимаю я! – отрешенно вздохнула я. – Принимаю. Бог, Вселенная, что там еще – поле, пространство? Они, короче, сговорились и очень хотят, чтобы я поехала. Ну не могу я таким влиятельным отказать.
И, подняв голову, воскликнула:
– Ладно! Ладно! Еду… Могли бы и побольше денег прислать, так-то!
Хотя, наверное, если бы прислали больше, никуда бы я не поехала. Себе-то врать я не буду.
В эти дни у меня была куча задач, которые требовали решения.
Например, куда деть кота? Или куда отвезти оборудование, которое я закупала для своей школы, – кушетки, лампы, огромные, в пол, гримерные зеркала, стулья – много всего.
Еще надо было вывезти мебель из съемной квартиры. Несмотря на то что в последние пару лет я зачистила ее от остатков прошлой семейной жизни и неудавшихся отношений, хлама все равно немало. Аквариум, книги, цветы – это, пожалуй, самое дорогое. Ну и по мелочи: диваны, кровати и мое любимое кресло из «Икеи», которому я сделала новую обивку и не могла продать ни за какие деньги мира, хотя бы потому, что мне бы за него дали только рублей триста.
А дальше все было так стремительно, что я даже уже и не помню как. Но пришел вечер – настала пора прощаться с квартирой. Родной моей и самой милой, по которой и я, и сын скучаем до сих пор. Роскошный дом на Краснохолмской набережной. С видом на Дом музыки. С самыми лучшими соседями на свете, с самыми добрыми вечерами – на кухне и на балконе.
Я загрузила всю мебель в газель. Кот отправился на передержку. Вещи собраны, и утром мне вылетать.
Дома мебели уже не было, поэтому ночевать я отправлялась к соседу.
Я еще раз обошла квартиру. Молча благодарила за все эти тринадцать лет. Она обнимала меня в ответ – и тоже молчала.
– Ну вот и все, милая, спасибо. Я буду скучать. – Я сглотнула комок в горле и вытерла слезы.
Квартира молчала. В голове – отголоски прошлого. И переезд после свадьбы, и моя беременность, и первые шаги сына, и непонимание, и развод, и новые отношения, и друзья, и посиделки на балконе, и тысячи тонн слез на кухне. Как у каждого, пожалуй. Но…
– Ладно. Долгие прощания – лишние слезы. Пожелай мне удачи.
Я закрыла дверь и повернула ключ. Вышла во двор.
На моей кухне горел свет – там у нас датчик движения. Свет еще горел.
– Прощай, родная…
И свет на кухне погас.
Глава 4. До моего отъезда
Еще до того как я съехала с квартиры, мне надо решить самое важное, по сравнению с которым все остальное – мелочь.
Мне надо было поговорить с моим бывшим супругом о том, сможет ли он побыть с сыном, пока я буду занзибарить.
Мы договорились о встрече. Я неимоверно волновалась. Бывший супруг после развода снимал квартиру в том же районе, что существенно помогало нам обоим, – удобно водить ребенка в школу без долгих разъездов. Надо сказать, что мы как небо и земля, абсолютно разные. Начиная с разницы в возрасте и заканчивая мировоззрением. Вкусы в еде, одежде, фильмах и музыке – диаметрально противоположные. И меня до сих пор удивляет, как так случилось, что мы не только встретились, но еще и родили сына, и прожили вместе лет семь, по-моему.
И, конечно же, эта разница между нами не могла меня не пугать перед предстоящим разговором. Ох, сколько копий мы сломали, пытаясь найти компромисс, сколько слов наговорили в чате в моменты конфликтов и еще в тысячу раз больше – вне его! Как тяжело нам было транслировать это разное мировоззрение – на тему воспитания, времяпровождения, кормления, отношения к чистоте и графику. И, наверное, только бесконечная родительская любовь к нашему сыну раз за разом мирила нас, заталкивала поглубже гордость и вела к очередной попытке найти решение, которое устроит обоих.
Встреча состоялась у него на кухне. После развода, конечно, было много накидано на вентилятор, но в целом, кроме периодических всплесков, нам удавалось сохранять более-менее комфортное взаимодействие.
Выпив глоток предложенного коньяка и собравшись с духом, я начала:
– Слушай, тут такое дело. Мне кажется, я стою на пороге совершенно сумасшедшей авантюры. Я хочу на два месяца уехать работать в отель на Занзибаре. Ну, это даже не прямо работа, ибо платить мне за это не будут, но что-то между работой и отдыхом. Скажи, ты сможешь присмотреть за сыном это время? Это не сильно будет тебе мешать?
Надо заметить, что развелись мы уже лет пять как, и к этому времени у нас уже был выстроен более-менее приемлемый график: сын половину недели был у меня и половину у папы. Ну и дальше – по взаимному согласию – мы согласовывали выходные или будни. Но вот надолго – это, конечно, было впервые.
Меня сильно пугал тот факт, что я такая ужасная мать-кукушка – брошу сына. И как вообще все будет: еда, одежда и всяческие учебы? Сыну уже было девять, и, справедливости ради, мне не казалось, что без меня супруг не справится совершенно никак. В какой-то момент я поняла, что он взрослый и самодостаточный мужчина, что он знает, как кормить ребенка, и что тот не грудничок. И мне действительно стоило больших сил признать, что во мне говорит мое материнское эго. Сейчас как раз выдался прекрасный повод задвинуть это эго подальше и дать нам всем троим наконец возможность проявить себя самостоятельными.
– Это всего на два месяца, – почему-то с виной в голосе продолжала я. – В ноябре я вернусь. Вы же справитесь, верно?
Бывший супруг, слушая меня, привычно теребил ус и взялся сворачивать самокрутку. Затем, на удивление с улыбкой, поставил стакан на стол, глубоко затянулся:
– Кристин. Ну давай начистоту. Ты же всегда мечтала о чем-то подобном.
– Ну да… – Я снова виновато опустила глаза. – Я понимаю, что это глупость и несерьезно. И что я буду делать, когда вернусь? Ведь придется все начинать с нуля. Но…
Он перебил:
– Дай мне закончить. Ты же авантюристка. Сколько лет уже мечтаешь поехать то в Таиланд, то в Камбоджу, то в Индию, то еще бог знает куда. И ты хоть раз это сделала?
– Нет. Все возможности не было – ни денег, ни вообще… когда мне ехать?
– Ну вот. Кристина. Ты всегда о таком мечтала. Так поезжай. Поезжай, конечно. Попробуй. Рискни. Ты не на пять же лет туда едешь, а всего на два месяца. Мы уж как-нибудь справимся без тебя. Глядишь, найдешь себе там кого-нибудь, замуж выйдешь за нормального.
Он снова отхлебнул коньяка и рассмеялся:
– Ну а что. Ты же дальше All Inclusive в Турции толком нигде и не была. А тут отель аж на другом конце света. Когда еще такая возможность появится?
Я сидела ошарашенная до глубины души.
Оказывается, он, мой бывший супруг, настолько хорошо меня знает и понимает? Ого! Так удивительно. И смешно, конечно. Я почему-то была внутренне уже готова смириться с его отказом и забросить эту глупую идею – а тут он так горячо меня поддерживает.
Хотя сейчас я понимаю, что для него это тоже был вызов и он тоже хотел проверить себя. Да и провести несколько месяцев вместе с сыном, когда неделя не разорвана надвое двумя мирами – мамы и папы, – тоже мотивировало его.
– Кристина, мы справимся. Об этом даже не думай. Поезжай. Отдохни, перезагрузись. Посмотри на новое, пообщайся с новыми людьми – и возвращайся. Все будет хорошо.
Я то ли от удивления, то ли от коньяка расчувствовалась и от души крепко его обняла:
– Спасибо! Спасибо, это так важно! Я никому особенно не рассказываю, потому что знаю – меня тут же обвинят в глупости этой затеи. Но когда тыл так надежно прикрыт, то и ехать не страшно! Спасибо!
В этот вечер двое бывших супругов сидели на кухне, пили коньяк и еще долго беседовали о всяком разном.
А я внутри благодарила себя за то, что ради сохранения хороших отношений решила развестись.
И я до сих пор благодарна и горжусь, что у моего сына такой прекрасный отец.
Но я ему этого, конечно, не говорю. Хотя… может, стоит и сказать?
Глава 5. Аэропорт Стамбула
Аэропорт. Огромный и шумный. От гейта идти иногда минут сорок. По этим огромным аллеям снуют электрокары, везут пассажиров.
Я иду не спеша, толкая перед собой чемоданчик ручной клади. Сейчас для меня он просто аэропорт. Большой и знакомый. Одни и те же запахи одних и тех же духов, собранные в один неповторимый букет парфюма «дьюти-фри». Интересно, если разобрать этот запах, то какой парфюм с полок кричит о себе больше всех? И вообще, зачем продавать парфюм в аэропорту? Терпеть не могу надушенных людей в самолетах.
Я прохожу мимо скучных магазинов, переполненных баров, в свой любимый лаундж с живыми растениями. Тихий и приятный. Этот аэропорт сейчас просто гавань для пересадки и не больше.
И каждый раз, стоя в самом центре этого аэропорта, глазея на табло трансферов и огромные колонны в виде пальм, я вспоминаю тот самый октябрь 2019-го и ту меня, взволнованную, немного потерянную и ощущавшую себя маленьким ребенком.
Одна в огромном, таком взрослом аэропорту, несмотря на то что тогда мне было тридцать три. Но это был первый раз в жизни, когда я летела куда-то совершенно одна. Да еще и так далеко. Да еще и настолько без плана. Я шагаю на пересадку. Идти с непривычки долго, и, конечно же, я внимательно слежу, чтобы не потеряться и не пропустить свой рейс.
Я жутко голодная, несмотря на то что на рейсе из Москвы меня кормили и даже наливали вино. Прохожу мимо сочно пахнущего «Бургер Кинга». Боже, как хочется бургер и стакан холодного «Пепси»! Но в кармане у меня, без шуток, сто рублей, пустая карта и сто долларов одной купюрой. И это на оплату въездной визы. Так что придется потерпеть, пока будут кормить на следующем рейсе. А попить можно и в кранчиках с питьевой водой. После того вина и четырех часов в воздухе жуткий сушняк. Ну и голод немного сбивает.
До следующего рейса у меня еще есть время, так что я направилась на поиски курилки. Мне будет самой от себя противно, что пахну сигаретами, но вредная привычка сильнее. И я иду на запах, который чем-то напоминает запах тамбура в электричках. Густой, въевшийся.
Курилки в аэропортах – это жутко унизительное место. Почему-то почти всегда грязные и неуютные. Самая красивая курилка на моей памяти была на Кипре – на террасе с баром, прямо на крыше аэропорта. Но здесь, в Стамбуле, несмотря на то что курит почти вся страна, курилка – это маленький обрешеченный балкон с видом на техническую зону, жутко шумный, совершенно без свежего воздуха, на котором двадцать четыре часа в сутки встречаются соседи по унижению и принятию этой своей привычки. Стоят, стараясь не задевать личного пространства друг друга, потому что пространства в принципе нет.
Люди в курилке, пожалуй, самое поддерживающее окружение. Если они увидят, что ты замешкалась с поиском зажигалки, то почти мгновенно рядом окажется несколько услужливых огоньков, и даже просить не придется.
И в голове песенка:
Просто делай, как получается,
А Вселенная разберется.
Ибо всякая жизнь кончается,
Прежде чем заново начнется… 1
До моей новой истории оставалось еще шесть часов перелета на другой конец света. И я понятия не имела, что моя жизнь изменится полностью.
Я приземлилась ночью. Последние пару часов были невыносимы. К сожалению, я не умею спать в самолетах, и мой максимум в перелете – это пять часов. Здесь же было больше шести. И перелетов два. Итого я в дороге почти весь день.
Я смотрела, как на карте пересекаю экватор. Спать не могла совершенно, несмотря на выпитое вино, предложенное стюардессами. Это то самое чувство, когда тело умоляет: «Поспи!», но голова не позволяет.
В три часа ночи я приземлилась. Меня встретила глубокая, абсолютно непроглядная ночь.
Остров, как мусульманская женщина, был полностью завернут в черное покрывало, без фонарей и возможности хоть что-то увидеть.
При выходе из самолета меня словно окутало этим тяжелым, горячим, влажным одеянием с запахом керосина.
– Ну что ж, здравствуйте, – прошептала я при выходе из самолета и прошла на зону паспортного контроля.
Аэропорт был маленький, если не сказать микроскопический, и… старый. Все какое-то обшарпанное, полутемное и похоже на сарай. Нет, я не ханжа и выросла в Воронежской области, да и море впервые увидела в двадцать два года в Турции. Но этот аэропорт был откровенно не «Внуково».
Сонные работники таможни попросили посмотреть в камеру, меня сфотографировали и в паспорт вклеили большую зеленую визу. Единственные сто долларов, что у меня были в кармане, ушли на ее оплату.
Я в прямом смысле начинала с абсолютного нуля.
Здесь, конечно, должно быть что-то про то, что я пишу книгу и вспоминаю те нищие моменты, будучи на лежаке в своей вилле в Монако, и служанка принесла мне холодное просекко… Но нет, ребята, этого не будет. Я пишу просто на диване, и муж принес арбуз, не просекко, но тоже хорошо.
Так вот, я вышла в аэропорт – такой вот сарайчик в полутьме, и скрипучая лента наконец доставила мои два чемодана.
Я погрузила их на тележку и выбралась на парковку аэропорта.
Меня ждал невысокий мужчина с табличкой, на которой моя фамилия была написана с ошибкой:
КРИСТИНА НЕВЕЛИЧКИНА
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЗАНЗИБАР
– Добро пожаловать, Кристина Александровна, – прошептала я себе.
Первый блин комом, но это был мой первый в жизни частный трансфер, и меня никогда раньше так с табличками не встречали. Это, конечно, не «Роллс-Ройс», да и я не Тина Тернер. Так что, добро пожаловать.
Мужчина протянул руку:
– Мамбо, мадам! Меня зовут Амиси. Карибу на Занзибар!
– Кристина, очень приятно. Ну что, показывайте, где тут у вас акуна матата? – Я весело рассмеялась.
Пока осматривалась, невысокий мужчина уже загрузил мои чемоданы в старенькую белую «тойоту» и открыл мне дверь.
Мы выдвинулись в отель.
Ехали мы так же, в кромешной темноте, и я, как ни старалась, совершенно ничего не могла увидеть, кроме кусочка дороги.
Отчаявшись хоть что-то разглядеть, закрыла глаза. Раз уж остров ничего не показывает, значит, надо просто подождать.
Каждому овощу свое время.
Дорога была сначала по безлюдной трассе без фонарей, потом мы проехали какие-то деревни, а далее свернули на дорогу без признаков асфальта и уж тем более фонарей. Меня не оставляло впечатление, что мы съехали с М4 «Дон» куда-то в сторону одного из хуторов Воронежской области.
Спустя почти час мы приехали в отель. В принципе, что это отель, понять было можно только по надписи над воротами. Никаких тебе клумб и фонтанов, как в Турции.
Ворота сделаны из красиво сплетенных пальмовых листьев, прикрепленных к металлической раме.
Припарковались во дворе.
Сонный привратник с интересом меня разглядывал, но достаточно быстро понял, что все равно уже поздно и он познакомится со мной завтра. Так что, глянув еще раз, закрыл ворота и отправился спать.
Далее мы прошли по песчаной дорожке мимо домика-ресепшн, похожего на беседку с окошком, диваном и лампой. В домике никого не было. Да и отель выглядел совершенно пустым. Не то чтобы в три часа ночи я ожидала дискотеку и кучу гостей, но, по крайней мере, хоть какую-то жизнь. Но вся округа крепко спала. Даже цикады и ветер.
Заселили меня ночью в самый лучший номер, как я потом поняла.
Это было строение буквально в нескольких метрах от океана, на самом краю отеля.
Амиси открыл стеклянную видавшую виды дверь и занес мой чемодан.
Включил свет, и ящерка быстро метнулась со стены.
Передо мной оказалась комната с темным керамическим полом; посередине стояла огромная кровать с москитной сеткой и бамбуковая этажерка, служившая здесь шкафом для одежды.
Заправленная кровать и цветочки на ней.
– Велком, мадам. Обустраивайтесь и до завтра.
– Спасибо, Амиси. Увидимся завтра.
– Доброй ночи, мадам.
От этого «мадам», конечно, ожидаешь немного другие интерьеры, что-то типа огромного сьюта с видом, панорамными окнами и охлажденным шампанским в ведерке.
Но мы люди не балованные, и за это большое спасибо. Тем более что вида ночью не заметишь. Разноцветное платье природы мне предстояло увидеть только на рассвете. Благо до него оставалось совсем недолго.
Я осмотрелась и решила, что все-таки надо поспать. Разбирать чемодан сейчас смысла нет. Так что я на скорую руку умылась и принялась укладываться.
Кровать была жесткая и непривычная. Пахла непривычно, и не было самого главного – одеяла. Вместо него только простыня. К слову, даже летом я сплю под двумя одеялами. И мне жизненно необходимо, чтобы меня придавило к кровати чем-то тяжелым и мягким. Идеальный вариант – тяжеленное ватное советское одеяло из детства. Но «нету арфы – возьмите бубен», как говорится в старом кино. Придется укрываться простыней. Чтобы хоть как-то утяжелить простынь, я достала из чемодана привезенный с собой плед.
И провалилась в такой же неприглядный, уставший сон без сновидений.
Глава 6. Птичка-будильник
Утро разбудило меня громкой птичкой.
Впоследствии я назвала ее «птичка-будильник», потому что каждый день она будила меня в районе пяти-шести утра. То есть сегодня спала я по факту часа три.
Разбудила меня огромная мягкая сила. Ну то есть после двенадцати с лишним часов в перелетах и переездах я просто открыла глаза, как полностью заряженный робот. Не было ни усталости, ни сонливости. Наверное, все-таки внутренняя тревожность и адреналин еще не до конца рассосались. Я приняла душ, оделась и вышла.
Удивительно, как мое тело отреагировало на силу природы. И потом, и даже сейчас я еще более сильно замечаю и реагирую на фазы луны. Наверное, в городской жизни и суете ты не так этого замечаешь, но здесь – посреди национального парка, в заповедной зоне и в самой что ни на есть аутентичной деревушке – я проснулась с рассветом.
Я поняла, что все равно не усну, и, пока отель спал, вышла знакомиться с моей предстоящей работой. Тихонечко ступая босиком по еще росистому песку и желтым цветкам, опавшим после ночи, я отправилась на разведку. Мое бунгало стояло прямо в пяти метрах от прибрежной полосы и было с большой террасой и стеклянными дверями, сквозь которые видно океан!
Я замерла в изумлении. Это было так красиво, что слезились глаза.
Сегодня, в этот день, и далее каждое утро встречало радугой и тишиной. Не той тишиной, где ничего нет, а той, что полна всего: света, воздуха, тени, дыхания земли. Все живет, все дышит, но не шумно, а будто шепотом, не мешая друг другу. Эта тишина как благословение, как ладонь, положенная тебе на грудь: молчи, все хорошо, я здесь.
Перед тем как тяжелое, влажное, теплое солнце сопя выкатится на небо и начнет день, мир замирает. На мгновение. Совсем чуть-чуть. Как человек в кровати, что уже проснулся, но еще не встал. Лежит, чувствуя вес своего тела, осознавая, что сейчас начнется. И хочет чуть-чуть еще. Чуть-чуть – для себя.
И я стояла в этой секунде. В тягучем времени, густом, как мед. Оно не шло, оно просто было. Мимо меня ничего не проходило – все было здесь, со мной, и я была с ним.
Песок под ногами как память. Он помнил вчерашний жар, шаги по нему, тепло солнца и разговоры, что звучали здесь в сумерках. Но сейчас он прохладен, как плечо любимого, когда ты только-только проснулась. И он держал меня – не крепко, без напряжения. Просто знал, что я здесь.
Я смотрела на дерево, упавшее в воду. Оно лежало там, как древний зверь, уставший, почти ушедший в иное, но все еще красивый и сильный. Сквозь его листву пробивался первый свет. Тонкие лучи пронизывали пространство, проходили сквозь ветви, сквозь утреннюю дымку, сквозь меня. Я чувствовала, как они входят в грудную клетку, касаются легких. Я не просто видела свет – я им дышала.
Я светилась.
Мое тело переставало быть телом. Оно становилось воздухом, становилось веткой, становилось пульсацией воды. В это мгновение я не была «я». Я была все. Все было мной. И я повторяла про себя, как мантру, шептала губами, не слыша звука:
– Я есть все, и все есть я.
С каждым словом как будто растворялась еще глубже. Как если бы можно было распасться на атомы, разлететься по всему заливу, дотянуться до каждой кромки неба, задержаться в паутинке между ветвями, стать дыханием солнца, паром над водой.
Я исчезала.
Это утро не требовало от меня ничего. Оно просто было рядом. Оно не звало, не учило, не толкало вперед. Оно позволяло быть. Так тихо, как только может быть тишина. Не звенящая, не мертвая – живая, почти весенняя, как набухшие почки, как затихшее сердце перед вдохом.
Я старалась дышать медленно, почти неслышно. Казалось, если сделать вдох слишком громким, все это исчезнет – как сон, как отражение, как тонкая тень на воде. Поэтому я почти не дышала. Я просто жила. В этом мгновении. В этом чуде.
И только сердце – где-то глубоко – пыталось стучать в такт с волной. С той самой, что лениво накатывалась на берег, будто тоже не хотела разбудить ни меня, ни мир.
05:37.
Мир еще не проснулся. И я тоже – еще не совсем. Я все еще между.
И, может быть, это и есть счастье. Я благодарила себя за этот момент. За то, что я здесь и сейчас это все вижу и ощущаю всем телом и уставшим мозгом.
А океан тихонечко прошептал:
– Добро пожаловать на Занзибар, мадам.
Глава 7. День первый
Отель расположился между рыбацкой деревушкой и военной частью. Но ни того ни другого с пляжа не было видно. Пляж отеля – метров пятьдесят и отличный вид на бухту. А впереди, в трех километрах, виднелись два небольших острова.
Сам отель – это огромный ресторан прямо на берегу и десять домиков, спрятанных в глубине в тенистом саду из баобабов и деревьев манго. Узкие песчаные дорожки, пока их не коснулась рука дворника, были усыпаны мелкими цветочками.
Совсем небольшой бассейн и массивный, огромный баобаб. Я никогда не видела раньше таких огромных деревьев! Он точь-в-точь как великан. Я не знаю, сколько ему лет, но выглядел он солидно и напоминал крепкого молчаливого телохранителя.
Бунгало ресторана по сравнению с маленькими домиками номеров для гостей было огромное. По сути, это были деревянные стены и большущая крыша из макути – пальмовых листьев, собранных в пучки, по типу как у нас сделаны мазанки с соломенными крышами.
В баре уже возился тихонько наш бармен – Бабу Исса. «Бабу» на суахили – это почтенное обращение к пожилому мужчине, по сути «дедушка». Ему было на вид лет семьдесят, суховатый, невысокого роста, с добрыми выцветшими глазами и цепкими умелыми руками, которые за годы привыкли к работе и делали все без суеты.
Я подошла поздороваться и познакомиться:
– Доброе утро, меня зовут Кристина.
Он ответил тихим хриплым и добрым голосом:
– Доброе утро, мадам. Приятно познакомиться. Хотите кофе? Я сейчас сделаю. Как добрались?
О да, я очень сильно хотела кофе! И это было лучшее, что можно было представить! Я с улыбкой присела к нему за барную стойку, и мы немного поболтали о том, что теперь, в ближайшие два месяца, я буду управлять этим отелем и что, надеюсь, мы подружимся.
– Конечно, подружимся, мадам. – Бабу Исса тепло и заботливо улыбнулся. – Вы пока присаживайтесь, завтрак будет позже, повара еще не пришли.
– Ничего страшного, кофе достаточно.
Он торопливо вышел из-за барной стойки на пляж и расставил мне пляжный столик и стул у ресторана. Пока я оглядывалась по сторонам, он принес мне маленький кофейник, чашечку для кофе и налил стакан ледяной воды. Салфетки, сахар и ложечки. Делал он все быстро, умело, и я это отметила.
Лучшего утра и представить было сложно. Я медленно растягивала этот момент невероятного наслаждения.
Тем временем на пляж пришел дворник Макаме – мальчишка лет восемнадцати, он же и садовник, и привратник, и охранник. Тихий и скромный; было видно, как он стушевался, увидев меня. Перешел к уборке пляжа. Вместе с приливом на берег приносило много водорослей, которые надо было убирать каждый день, а еще выносить на лежаки матрасы. Широкими граблями он принялся расчесывать песок у ресторана, собирая те самые желтые цветы, что упали с акаций и встречали меня несколько минут назад.
Стафф, персонал то есть, потихоньку подтягивался на рабочие места, и, надо сказать, многие были заметно удивлены, увидев меня на рабочем месте прямо в шесть утра. Скорее всего, они рассчитывали, что я проснусь часам к десяти и они успеют привести тут все в порядок с учетом того, что руководства не было больше месяца. Как дети, которые срочно делают уборку перед самым приходом родителей. Я же своим ранним подъемом немного разрушила их планы.
Ко мне подошел высокий молодой человек в синей футболке. Это был Мришу – менеджер отеля. Он заведовал всем стаффом: горничными, дворниками, кухней – теми, кого в отеле всего было шестнадцать человек. Все местные, с Занзибара. Кроме Бабу Иссы – он из материковой части Африки. И впоследствии я увидела огромную разницу между качеством работы двух соседних стран.
Мришу широко улыбнулся, поздоровался. Но видно было, как он ошарашен. Пока руководства тут не наблюдалось, отель был полностью в его распоряжении, а значит, по сути, никто ничего не делал, ну или если делал, то по минимуму.
С собой у меня был список дел, согласованный с Шаховым. Там было в целом немного: 1) установить онлайн-систему оплаты на кухне; 2) проследить за ремонтом окон в номерах; 3) ну и по мелочи – тут покрасить, там приклеить.
А дальше уже на мое усмотрение.
Вот в этом «моем усмотрении» и крылся главный дьявол.
Я попросила Мришу взять ключи от всех свободных номеров, чтобы осмотреть, что еще надо сделать до основного заезда туристов, который планировался через месяц.
Надо отметить, что этот отель открылся после долгого застоя относительно недавно. Ну то есть построен он был давно, но сдавался в аренду от одного человека к другому, пока его не взял Шахов. То есть база сама по себе была неплохая, но очень отличалась от привычного открыточного Занзибара с белоснежными пляжами и большими каменными отелями по берегу. Но природа здесь сильная, равно как и везде, и буквально за один день быстро отвоевывает свое пространство растениями, тут же заселяет насекомыми. Так что дел у нас была огромное количество.
Отель, по сути, был как белый лист бумаги. Или как квартира на вторичном рынке, в которую предстояло вложить уют и обжить. А это моя сильная сторона. Уж обживать и уютить при минимальном бюджете – это мое хобби.
Мы вместе с Мришу – он, вооружившись ключами, а я – планшетом с ручкой и Шаховым на связи – пошли на мой первый обход. Прямо начиная с въездных ворот.
И на каждом шагу как из рога изобилия на Мришу и мой планшет посыпалось: 1) убрать мусор у ворот; 2) заменить часть листов макути на заборе; 3) спилить кусты у въезда; 4) перекрасить название; 5) переделать волейбольную площадку; 6) убрать мусор за домом персонала и их двором; 7) перебрать постельное белье.
И все это, еще не отходя от главного входа!
С каждым моим шагом и комментарием Мришу становился все мрачнее, улыбка сползала с его лица, поскольку он начал понимать, что произошло. Его план был кайфовать еще два месяца, пока руководства не было на месте, и он ожидал в качестве нового управляющего увидеть человека, который просто будет тут отдыхать, а Мришу и весь обслуживающий персонал – работать. Но приехала я – человек с тревожностью, явным СДВГ и еще огромным творческим потенциалом, который здесь готовился вырваться и заполонить собой все. Я, моя тревожность и низкая самооценка – залог добросовестного и инициативного сотрудника. Ну и инициатора больших изменений.
А еще в онлайне со мной был Шахов. Мришу явно увидел, что мы с Шаховым в связке уже давно и сработались вместе. Что было правдой, поскольку мы работали вместе двенадцать лет назад, а это, видимо, как езда на велосипеде – такое не забывается.
Шаг за шагом мы продолжали. За нами маленькой стайкой следовали горничные. Три девчонки. Битти – маленького роста, юркая. Явно такая же хитроумная, как и наш менеджер. Жена Мришу. Они комментировали на суахили и переговаривались, но здесь и знание языка было не нужно. Язык тела и интонаций был как открытая книга – ребята раздражены. А кое-кто даже возмущался, что какая-то мзунгу (белая – это как у нас негр, с той же смысловой нагрузкой) ходит тут, как по своему отелю, и указывает, что им делать. Мришу, пока я не приехала, был тут царь, бог и господин. А теперь мало того что белая, так еще и женщина! Что для исламских традиций просто возмутительно.
Одно дело, когда руководитель – мужчина. Но тут женщина! В голове Мришу женщина – это так, обслуга. Я буквально кожей чувствовала его протест. Но мне, по сути, было все равно, ибо, как сказал Шахов: «Это работники, а значит, не друзья и не знакомые. И даже не коллеги – а сотрудники».
Следом за Битти следовала большая и улыбчивая Шейла. Похожая на Мамушку из «Унесенных ветром». Добродушная, теплая и явно ведомая Битти. Она с интересом и даже детским любопытством наблюдала за происходящим и щебетала с девчонками, отшучиваясь и заливисто хохоча. Но ее хохот был беззлобный и от сердца. Чего не скажешь о злобном смехе Битти.
И завершала этот парад тихая и застенчивая Лили. Говорила она немного, явно переживала и еще не понимала, чью сторону занять.
С осмотром номеров было покончено, и список растянулся на семь листов А4, и все с пометкой «надо сделать буквально вчера».
Мне предстояло еще обсудить каждый пункт и разобрать на важные/нужные, срочные/несрочные.
А пока мы перешли на кухню ресторана.
Я ощущала себя Еленой Летучей из «Ревизорро», и мой взгляд-сканер проходил по каждому уголочку и замечал каждую мелочь. Жир над варочной панелью, паутину в углу над посудой или мышиный помет в комнате для хранения продуктов.
Я, конечно, понимала, что это большой стресс, когда тебя буквально носом тычут в косяки. Но это была моя работа, и она не заключалась в том, чтобы кого-то обидеть, и я хладнокровно намечала план работы. Благо Шахов меня абсолютно поддерживал в моем рвении.
Богом и господином на кухне был Рашид. Парняга красивый и мускулистый, лет двадцати пяти. Гордый, как дагестанский джигит, и столь же надменно относящийся к женщине. Судя по желвакам на лице, которые плясали лезгинку от моих замечаний, у меня появился еще один оппонент, но он, надо отдать должное, изо всех сил держался уважительно.
Абсолютной противоположностью была Луиза – человек, целиком и полностью состоящий из огромной белоснежной улыбки и поварского колпака. Ростом где-то по грудь. Она смущалась и улыбалась, говорила и улыбалась, возмущалась и снова улыбалась, а глаза ее задорно горели. «Ну моя», – подумала я.
Вообще, надо заметить, что женская половина персонала, кроме Битти, естественно, была искренне рада появлению женщины и тому, как я обращалась с местными мужчинами. Занзибар – исламский остров со всеми вытекающими. Поэтому девчонки меня сразу полюбили и поддерживали в дальнейшем. Они с интересом рассматривали мои наряды, мою манеру поведения и, видимо, внутренне ликовали, что хоть кто-то приехал приструнить этот патриархат.
К пяти часам вечера мы закончили осмотр. Мришу убрался в подсобку для стаффа, видимо, чтобы выдохнуть, а я налила бокал вина и поздравила саму себя с моим первым рабочим днем на острове. Он выдался насыщенным.
Но перед отдыхом мне еще предстояло навести порядок в баре.
Вообще, история с наведением порядка – это отдельная тема. Моя первая работа была в продуктовом магазине в самом центре маленького города, где я выросла. Еще с раннего детства я с восхищением смотрела на мою постоянно работающую маму, которая одна тянула четверых детей, и мечтала, что мои руки будут так же, как у нее, выгибаться от тяжелых сумок. Да. Вот такая странная мечта.
Как только мне стукнуло восемнадцать, я устроилась на работу: сначала в магазин канцелярии, потом в продуктовый. В обоих случаях выкладка товара была основной задачей, но в продуктовом, где тысячи позиций и сотни полок, – это была ежедневная работа. И там меня не сильно любил персонал (уже не помню почему), но суть не в этом, а в том, что они меня буквально гоняли, добиваясь, чтобы в моем отделе царил идеальный порядок. Да и когда в час пик набегает куча народу, правильная выкладка, где все под рукой и в секундной доступности, – это экономит массу времени. Поэтому с тех пор порядок на рабочем месте для меня – это критически важно, и я не выношу физически, когда что-то не на своем месте. Чего не скажешь о доме – тут у меня творческий… назовем его «беспорядок».
Из всего персонала Бабу Исса был самый адекватный – он просто молча отошел, не стал мне мешать.
Мне предстояло вытащить, пересчитать и поставить все бутылки, внести их в новую платежную систему и научить Иссу пользоваться этой системой. Надо все туда вносить, чтобы Шахов мог онлайн отслеживать все, что происходит на кухне и в баре.
Пока я работала, случился мой первый закат.
Это на некоторое время буквально выключило меня из процесса. Я остановилась понаблюдать, как солнце медленно спускается и, вместо испепеляющей влажной сауны, дарит золотой час.
Рыбаки из соседней деревушки были буквально высечены черным на золоте, и их лодки, такие же как и сотни лет назад, снова вернули меня в состояние благости, в котором я проснулась.
Отдельно надо отметить тот факт, что я пока была не готова выйти к гостям, которых, слава богу, пока было немного. Поэтому я просто заказала ужин.
Рашид подал мне моего первого в жизни осьминога и овощи на гриле.
Осьминог оказался похожим на кусок подошвы. Когда Шахов увидел мою сториз об этом, спросил, как мне еда. Я ответила, что осьминог жесткий, но, наверно, так и должно быть. Оказалось, что так быть не должно и, видимо, осьминога недостаточно отбили после покупки. Я не знала, что такое «отбить осьминога», пока позже не увидела, что после вылова мальчишки изо всех сил лупят палками по тушкам. Это вам не по крапиве лупить.
Все морепродукты мы закупали на местном рынке у рыбаков сразу после вылова, и Рашид лично заведовал этим. Как оказалось, и здесь мне нужно будет пересмотреть процесс. Поскольку и это стафф делал с девизом «акуна матата», что в данном контексте звучало как «и так сойдет».
Ужин пришлось переделывать, и Рашид внутренне стал точить на меня еще один зуб.
Солнце опустилось. Исса подал мне бокал белого вина со льдом, чтобы я тихонечко отпраздновала случившееся со мной.
Итоги первого дня поразили меня масштабами предстоящей работы.
А ведь могла же просто лечь кайфовать и ловить ту самую акуну матату.
Глава 8. Чатик «Моя семья»
Пережив свой самый первый день, я наконец-то выложила в соцсети фотографию из своего номера: где в нескольких метрах от меня небесно-голубой океан сливался с бирюзовой гладью неба, посередине его разрезали листья пальмы, а внизу был песок цвета айвори. И рассказала, что я на Занзибаре и что теперь я – управляющая отелем. Соцсети взорвались сообщениями восторгов и радости.
Эта же фотография, конечно же, была отправлена в самое дорогое сердцу место – чатик «Моя семья». Я сильно волновалась: ведь до последнего не знала, получится ли, и никому про свой отъезд не говорила.
И началось.
Нет, они и не ругались, и не восхищались – нет. Просто тот объем сарказма и скепсиса в сообщениях в тот момент сжал меня до размера муравья. Размазал по стеклу, и так вымотанную за этот месяц перевозкой вещей, всеми этими вопросами, связанными с поездкой, и, в конце концов, долгим перелетом на другой конец света. Мне и так было страшно. Одиноко. Ничего непонятно: где я и во что ввязалась. Я не просила помощи, не просила ничего. Просто бы одно простое: «Ну ты, конечно, сумасшедшая, но давай там, покажи, на что способна девчонка из Острогожска. Давай, милая, все будет хорошо. Мы рядом». Но это, конечно, чат «Моя семья» из параллельной Вселенной.
В моем случае был такой холод, что я отморозила руки, пока держала телефон. Мне было так больно и обидно читать эти смешки и глупые шутки. Когда я в себя не верю, ч вспоминаю, что мои родственники не верят в меня еще больше, и становится… знаете, легче. Это мотивирует покруче любого коуча. Поэтому я не нашла ничего лучше, как снова, в миллионный раз, удалиться из чата. Где каждый раз я будто проваливаюсь в бесконечную яму с иглами.
Я не говорила никому, потому что была уверена, что реакция будет именно такой. Я морально к ней готовилась и… снова оказалась не готова. Снова вышла оттуда вся исцарапанная обидой. Я снова не нашла поддержки там, где, по идее, ее должно быть так много, что хватит на тысячу идей.
Да, конечно, возможно, с их стороны это выглядит так глупо и безответственно – бросить все и уехать на край света заниматься непонятно чем, да еще и бесплатно. Но ведь за все тридцать три года жизни я всегда со всем справлялась. И все, что мне нужно, – это хотя бы чуточку веры в меня.
Маленький мостик, по которому я могу вернуться обратно.
Но мостика не было. Точнее, он был – огромный ледяной мост, идя по которому ты будешь скользить, потому что перила сделаны из колючего сарказма, и падать, а тебе и руки не подадут. Или подадут со словами: «Что, не справилась, да? А что лезла-то? Сиди на попе ровно, не высовывайся. Ишь ты, кукушка, бросила сына, умотала на край света жопу свою продавать».
Конечно, спустя время я виню себя. А может, они и не имели это в виду, а именно так хотели меня поддержать, просто я не поняла? Но ведь когда ты поддерживаешь, то надо это делать так, чтобы другой человек это чувствовал, а не так, что ты стоишь у стенки перед словесным расстрелом, но с лозунгом: «Мы хотим как лучше». А может, если все вокруг не те, то поищи в себе? И я искала. И не находила объяснений, что я сделала не так и почему чувствую такой холод. Ведь, может, его и не было, и я не так поняла.
Но тогда я чувствовала то, что чувствовала, и тело не обмануть. А тело плакало. Оттого, что я натворила и мной недовольны.
Меня ждали несколько месяцев, кардинально впоследстви изменившие мою жизнь. И, как бы я ни хотела быть маленькой и держаться за руку одобрения моих родственников, мне надо было быть взрослой, которая сама принимает решения и несет за них ответственность.
Назад дороги не было. И твердой рукой я нажала: «выйти из чата» – и удалила его. У меня не было времени на анализ. Не было времени на слезы и сомнения. Я уже здесь, я уже прилетела, – значит, надо делать. Сейчас меня ждали люди и задачи, а значит, вытри слезы, улыбайся и выходи к персоналу. Им нужен их взрослый, их руководитель. Им, наверное, тоже непросто и страшно, потому что они не понимают и не знают меня. Я тоже не знала себя на тот момент.
И, повторюсь, каждый раз, когда я не верила в себя, я помнила: мои родственники не верят в меня еще больше. Пусть даже я не права, пусть на самом деле они все искренне меня любят и верят в меня, но просто не знают, как это сказать на моем языке, чтобы я поняла. Но в тот момент это убеждение давало мне силы. А значит, я тоже их любила как могла.
Самое главное в любом таком стрессе – это сместить фокус. И уж тут было куда его смещать! На ту поддержку друзей и совершенно незнакомых людей, которой, к счастью, наполнился мой Директ.
Я не знаю, как бывает по-другому, и для меня похлопывание по плечу и поддержка – это что-то настолько непривычное, что я теряюсь еще больше.
Так что они сделали все, что могли и как умели. Равно как и я.
Впереди меня ждал мой рабочий день. Происходил жесткий и болезненный момент моей сепарации. Мне надо было в этот момент отпустить руку их одобрения и взять на себя ответственность. И эта фраза, что они в меня не верят, значит, мне нужно поверить самой, и была на тот момент для меня той самой внутренней опорой нового моста. Моего собственного.
Глава 9. День второй
Для меня утро – это действительно магия, и если я не сделаю свою рутину сразу, то к концу дня точно пробатонюсь и не выполню задуманного. А делать мне было что.
Во-первых, тело понемногу обгорало на солнце, несмотря на в целом пасмурную погоду.
Мой блонд желтел, как листья клена по осени, а я не взяла ни шампуня, ни кондиционера, потому что обычно покупаю их при приезде в страну. Но раньше это были Турция или Египет, и отель «все включено», где киоски на каждом шагу. Здесь же у меня под рукой были только одноразовые отельные шампуни и кондиционер для волос. И явно не Dior.
День начался снова в пять утра. Неугомонная птичка-будильник снова возвестила об этом.
Я проходила онлайн-обучение по копирайтингу. И каким-то образом пыталась успеть написать задания до отлива и начала рабочего дня.
А еще мне было необходимо выгрузить всю тревожность из мозга в дневник. Без него я не могу обойтись последние лет десять точно. И вообще, я человек-блокнотик: заметка и выгрузка. Иначе мозг мой превращается в тревожный оркестр из дурдома, где кто-то орет, кто-то планирует, а сбоку кто-то поет одну и ту же песенку. Поэтому выгружать все из мозга для меня так же необходимо, как почистить зубы.
Ну и параллельно я еще была онлайн в групповой терапии с Мироновым в «Алхимии жизни». Кстати, без него этих чудес со мной бы точно не случилось.
И еще – полчаса медитации и обязательно йога.
Как бы это избито ни звучало, но для меня каждый инструмент – это буквально жизненная необходимость. Особенно йога и медитация. У меня суперчувствительное тело, и мне уже не шестнадцать, поэтому любая перемена погоды тут же танцует танцы на моей пояснице, так что я не могу согнуться и разогнуться. А на Занзибаре погода менялась кардинально. И поскольку дикая природа здесь тебя полностью поглощает и ты становишься ее частью, растворяешься, то без должного внимания к растяжке и нагрузке я бы просто развалилась или жила бы на диклофенаке, который я, кстати, тоже забыла взять с собой.
Так что моя утренняя рутина, в том числе планирование дня, занимала порядка полутора – двух часов в тишине. Иначе мне бы просто не дали возможности все это сделать, так как в семь и персонал, и гости уже просыпались – и начиналась круговерть задач.
А их после вчерашнего обхода было немало.
С утра – летучка с Мришу. Нужно срочно сделать поручни к выходу к морю, ибо уже несколько раз гости жаловались, что подниматься по крутым целым двум ступеням неудобно. А еще надо натянуть веревку на парапет вдоль пляжа и проверить все белье, чтобы убрать то, что порвалось или недостаточно презентабельно выглядит.
И, казалось бы, дай задание – и иди. Но нет. Я поняла, что суть работы с этими ребятами вот в какой штуке: если ты не стоишь у них буквально над душой, подбадривая и следя, то они просто перестают работать и тут же садятся поболтать.
О-о-о! Болтовня – это нескончаемый процесс! Они, словно птицы, щебетали друг с другом без умолку. Зачастую беседа была им значительно интереснее задания, и они просто садились кружочком и болтали. Поэтому весь мой день состоял из беготни от точки к точке, чтобы проверить, как продвигается работа, а точнее, заставить эту работу продвигаться хоть как-то.
И был один момент, в котором у нас с Мришу нашла коса на камень. Я, давая задание и ожидая его выполнения, была нетерпелива, а он, в свою очередь, медлителен и всячески отлынивал. Персонал, конечно же, брал пример с менеджера. И если я после сотого повторения, что и как надо сделать, уже раздражалась, то они буквально игнорировали меня. Как будто меня нет.
А потом, с подачи Мришу, бо́льшая мужская часть персонала объявила мне бойкот.
Глава 10. День третий
На третий день терпение Мришу кончилось. Он объявил мне бойкот. Подговорил Рашида и мужскую часть персонала, ну а Битти, его жена, подговорила женскую. Персонал разделился на две половины: первая – те, кто участвовали в бойкоте, вторая – те, кто боялись потерять рабочее место и были немножко в растерянности, не знали, что делать и на чью сторону встать.
Единственные, кто продолжали меня поддерживать, – это Амиси и Бабу Исса, ну и, конечно же, Луиза, повар.
Мришу просто перестал реагировать на меня, как будто бы я совершенно пустое место. Все мои фразы уходили в пустоту. От его добродушной улыбки не осталось ни следа – он ходил с каменным лицом и везде, где я появлялась, просто вставал и уходил.
Мне пришлось рассказать Шахову об этой ситуации. Шахов очень сильно разозлился на поведение персонала и велел к полудню собрать всех на собрание. Я очень переживала и волновалась: была вероятность, что все просто встанут и уйдут, а я останусь совершенно одна. Несмотря на то что в отеле гостей было немного, одна я бы в любом случае не вывезла, а набирать новый персонал в одиночку было страшно и практически невозможно.
Поэтому накануне вечером я попросила Мришу посидеть со мной и поговорить. Я не нашла ничего лучше, как выключить властную, строгую тетку, которая приехала и качает тут свои права, и включить обычную женщину.
Мы сели за столик в ресторане. Я сказала:
– Пожалуйста, пойми, у меня нет никаких планов нарушать здесь твой авторитет. Все, для чего я приехала, – это подготовить отель к заселению. Ты сам понимаешь: чем больше в отеле гостей, чем выше уровень сервиса, тем выше средний чек и, соответственно, тем выше ваша зарплата. Ты после рабочего дня идешь домой, обнимаешь жену, видишь детей. А я возвращаюсь в свой номер – одна. Я здесь совершенно одна, и без тебя я не справлюсь. Мне очень нужна твоя помощь.
Я положила свою руку на его руку и – абсолютно по-женски – разрыдалась.
Кажется, сердце Мришу в этот момент растаяло.
Я попросила его:
– Мришу, я не буду прыгать через голову и сама давать персоналу задания. Давай я буду давать их тебе, а ты уже будешь проявлять свой авторитет перед ними. Так будет правильнее. Где я могу помочь – помогу. Но в остальном здесь главный менеджер – ты. Я управляющая, я слежу за порядком, но за исполнением следишь ты.
К двенадцати часам следующего дня собралась летучка.
На летучке я озвучила слова Шахова:
– Если вы не согласны с моей политикой, если вы не готовы сейчас все вместе собраться и подготовить отель к заселению, то, пожалуйста, собирайте вещи и уходите. Я не потерплю сидения в телефоне. Я не потерплю невыполнения указаний. Если не хотите работать – скажите об этом сейчас, собирайте вещи и уходите. У нас нет времени раскачивать каждого и искать подход к каждому.
Персонал заметно заволновался. Еще до летучки, пока я сидела за соседним столиком, они откровенно тыкали в меня пальцами, что-то громко обсуждали, решали, как поступить.
После моих слов начались быстрые, взволнованные переговоры. Мне даже пришлось прямо на летучке уволить второго повара и его помощницу – за воровство на кухне и отвратительный бардак, который они постоянно оставляли после себя.
Это возымело эффект. Оставшаяся часть персонала согласилась работать.
Я искренне всех поблагодарила и ушла к себе в номер.
Глава 11. Акклиматизация
Спустя три дня после приезда и такой активной деятельности, которую я развела буквально с порога, меня накрыла акклиматизация. И не только она – все нервное напряжение последних месяцев, а особенно последних дней, буквально повалило меня.
Проснувшись утром, я поняла, что физически не могу встать.
Когда я не вышла на завтрак, персонал забеспокоился.
Бабу Исса постучался в мой номер:
– Мадам, у вас все хорошо?
– Доброе утро, Бабу. Прости, пожалуйста, я, к сожалению, сейчас не могу встать…
– Мадам, давайте я принесу вам завтрак. Вам надо покушать.
Я написала Шахову, что очень плохо себя чувствую, что у меня бесконечно болит голова.
Шахов смеясь ответил:
«Добро пожаловать. У тебя акклиматизация. Это происходит со всеми. Отлеживайся. Самое время ловить акуну матату».
У меня было настолько разбитое, опустошенное состояние, что я не могла делать ничего, кроме как лежать и плакать. Плакать и лежать. Все напряжение этих месяцев и дней буквально ливнем слез выжимало и очищало меня – очищало для нового, того, что будет происходить дальше.
Потом я позавтракала.
И мне было так приятно, с какой заботой Бабу Исса принес мне завтрак, а еще маленький чайничек, в котором был «чай-чай». На самом деле это был заваренный лемонграсс.
– Мадам, обязательно выпейте, вам поможет. Все будет хорошо. Отдыхайте сегодня.
И от этой заботы я снова расплакалась.
А еще я плакала потому, что никак не могла прийти в себя после конфликта в семейном чате. Мне было глубоко обидно, что меня не поддержали.
Мне стало так грустно, одиноко. Я почувствовала себя беспомощной.
И только один человек – Бабу Исса – по-отечески тихонечко стучался в дверь каждые несколько часов, чтобы принести или унести еду.
В таком состоянии я провела весь день, старательно виня себя за слабость. Мне было стыдно, что мой организм так быстро сдался.
Но, так или иначе, к вечеру меня отпустила и тоска, и акклиматизация. Я выплакала все слезы, приняла душ и вышла наконец из номера – впервые за весь день, – чтобы, во-первых, поблагодарить доброго бармена, а во-вторых, проверить, что было сделано за день.
Ожидаемо – не было сделано ничего. Отель, пока я отлеживалась в номере, буквально взял выходной. Работали только кухня и бар.
Естественно, я обратилась с вопросами к менеджеру. Но на него снова нашли тучи, и все наши предыдущие договоренности рассыпались. Список заданий был проигнорирован.
Но в тот вечер у меня не было сил с ним спорить и что-то доказывать. Поэтому я просто рассказала о ситуации руководству. И далее они уже сами разбирались. Я поняла, что мне тоже стоит расслабиться, и Шахов, как директор, должен сам решать такие вопросы со своим персоналом. Мне лишь оставалось поужинать и отпустить такой тяжелый день.
Глава 12. Океан
Несмотря на все эти ежедневные задачи, меня окружала и обволакивала природа. Она жила прямо сейчас, вне зависимости от погоды и ситуаций, и растворяла в себе с первого дня. Закаты мелкими стежками перепрошивали меня, лучами врезаясь и пронизывая тело, наполняли внутренним светом и теплом.
И конечно, был океан.
Нет, не так – Океан.
До этого в Москве я никогда особенно не реагировала на фазы луны, но здесь, в мое первое полнолуние, я проснулась ночью от непонятной силы, которая подняла меня. Я вышла из номера и – обомлела. Вода плескалась от порога моего номера, буквально в пяти метрах. Она поднялась совсем высоко, почти доходила до края бетонных заграждений. Я никогда не видела такую массу воды так близко и… такой живой, дышащей, движущейся. Луна светила так ярко, и при отсутствии других источников света вокруг она отражалась в огромной глади океана.
Она затопила ступеньки к пляжу и остановилась в шаге от меня. Вода шла приливом на несколько километров и несла невероятную массу. Устала и теперь раскатывалась, отдыхая в полночном мире. Это было так красиво и так мощно, что я еще долго стояла в абсолютном изумлении.
Я, конечно же, не могла удержаться, чтобы не спуститься вниз и не поздороваться с водой. Есть у меня такой маленький ритуал. Я всегда пробую воду на вкус. Здороваюсь, говорю несколько приятных слов, приветствую. Океан был как огромный черный резервуар с нефтью. Держась за поручни, осторожно ступая на затопленные ступеньки, я растворилась в этом теплом черном молоке. Несмотря на то что солнце уже давно скрылось и не согревало, песок еще помнил и хранил его тепло. Справа от отеля на волнах качались и скрипели лодки местных рыбаков.
Они, лодки, были, наверное, такие же, как и сотни лет назад, – деревянные, с мачтой и парусом. И на этой темной глянцевой воде казались еще темнее. Они тоже дышали вместе с океаном, поскрипывая и сонно покачиваясь. Ведь скоро, с приливом, они выйдут вместе с рыбаками, чтобы привезти новый улов.
Внутри меня все трепетало и визжало от восторга, отдавало мелкой дрожью мурашками. Не почувствовать эту силищу было невозможно. И не отдаться ей – тоже. Но поплыть я не решилась, ограничившись только тем, что постояла по колено в воде.
Я в этот момент прошептала:
– Спасибо, что я здесь, и что вижу, чувствую это.
Познакомившись, я стояла и привыкала к этой энергии. Не знаю, как еще по-другому это назвать. К этому новому состоянию себя. И я присела.
Океан тихонько и сонно мурлыкал, а я сидела на ступеньках. Несмотря на то что камни впивались в «причинное место», я внутренне сонастраивалась с ним, отдавала, смывала в эту черноту свои страхи. И что-то ему говорила – уже не помню. А он, как отец, просто слушал. Теплыми волнами поглаживал колени и успокаивал тем, что просто есть и просто рядом. Я могла сидеть как хочу, говорить как хочу, сутулиться, материться, плакать и все-все рассказывать, как на духу. Не боясь осуждения, советов, наставлений. Океан слушал не перебивая, а ветер уносил мой шепот и топил где-то далеко.
Я сидела совершенно одна. Глубокой ночью где-то в маленькой точечке мира, но была совсем не одинока. Со мной был Он. Большой, заботливый взрослый, которого мне, тридцатитрехлетней девчонке, так не хватало.
Мне пришлось заставить себя справиться с этим восторгом, вернуться в кровать и снова уснуть. Завтра наступало семимильными шагами, и мне необходимо было выспаться.
Но вот оно – мое первое знакомство с Приливом в Полнолуние. И предстояло познакомиться еще с несколькими фазами дыхания океана. Ну и скачать заодно приложение с приливами и фазами луны. Здесь это очень важно для планирования дня.