Ты пахнешь как мечта

Глава 1. Еся

Artik & Asti – Чувства

– Прием таблеток не пропускать, все строго. Поставьте будильник на каждый день, чтобы пить по графику, – говорит монотонным голосом мой гинеколог и отдает рецепт с противозачаточными. Гормоны шалят, организм в двадцать семь требует секса хотя бы иногда, а я на работе целыми днями, не успеваю личной жизнью заняться. У меня на носу годовые отчеты, куда мне отношения-то сейчас?!

Благодарю врача и выхожу из кабинета. Удачно я простыла, ушла на больничный на три дня, нашла время сходить на осмотр, давно пора было. То, что сопли были ручьем, – неприятно. Но вот поспать три дня не до шести утра и возможность не вылизывать свой внешний вид радуют как никогда. Мне в целом даже плевать, что на голове пучок непонятный, а нос еще немного красный от почти прошедшего насморка. Наряжаться мне не для кого, а для себя самой я и так вполне себе ничего. Я практически счастлива. Грустно только, что на работу уже завтра, но в целом провела больничный с пользой. Давно нужно было заняться здоровьем, а мне все некогда. По уши в работе, и не только по уши.

Толкаю дверь отделения, и сама не понимаю, что вдруг происходит в этот момент. Но я точно ударяю этой дверью стоящего за ней мужчину, а из-за того, что он даже не сдвигается с места, влетаю в эту дверь сама же, когда та возвращается ко мне рикошетом. Больно! Она тяжелая, а я не очень…

Потираю ушибленное плечо и злюсь, потому что этот идиот как стоял тут, так и стоит, орет на кого-то по телефону. Отойти никак? Не самое удачное место нашел выяснять отношения, пройти мешает.

В ушах от злости шумит, я даже не слышу, что он говорит, сама только воздуха в грудь набираю побольше и начинаю отчитывать незнакомца, потому что, какого черта, вообще-то?

– Вам места мало во всем коридоре, что ли? Отойдите к окну, под дверью не стойте, чуть руку из-за вас не сломала.

– Я перезвоню, – тут же говорит мужчина и медленно поворачивается ко мне.

Моя смелость сразу убегает вниз по лестнице с этого чертового пятого этажа, причем временами минуя перила и просто падая вниз. Кто вообще делает гинекологию так высоко? Это же совсем неудобно, да и сбежать вот при случае быстро не выйдет.

– У вас какие-то про… Еся? – говорит ошарашенно, и я замираю так же.

О. Мой. Бог.

А точнее…

– Де… Демид? – прикусываю язык, чуть не назвав бывшего когда-то любимой формой имени. Дема. Господи… ну вот надо мне было, а? Ну подумаешь, ударилась. Подумаешь, стоит тут. Шла бы молча дальше, да и все. Уже вышла бы отсюда, подышала воздухом, забыла бы даже об этом чертовом ушибленном плече… Нет же! Открыла рот на свою голову, а теперь стою напротив своего бывшего парня, которого не видела пять лет.

– А ты чего здесь? – вдруг спрашивает, поднимая глаза на надпись над дверью. Гинекология. Боже, дайте мне титул «мисс неудача», пожалуйста. Можно даже сразу два. – Беременна?

– Почему сразу беременна? Сюда только беременные ходят? – рычу на него и сама не понимаю, почему снова начинаю злиться. Наверное, потому что задел за живое, за то, что болит. Я бы и рада быть беременной, но для себя любимой рожать не вариант, я все еще много работаю, а малыша нужно воспитывать и любить, а не бросать с первого дня на нянь, чтобы заработать деньги на пропитание. У меня кот дома недолюбленный, так что ребенка мне точно нельзя, пока я одна. Я из тех женщин, кто хочет детей в теплой семейной обстановке, а не просто чтобы получить статус «мама» и хвастаться этим на каждом шагу.

– Не злись, Есь, я же просто спросил, – добродушно улыбается Демид, сверкая своими ямочками.

Я раньше их очень любила. Просила постоянно улыбнуться, чтобы посмотреть на эту прелесть. А потом мы расстались. И прекрасные ямочки не являлись мне уже долгих пять лет.

И меня даже они сейчас раздражают. И улыбка его, и голос добрый, совершенно не сквозящий чем-то ядовитым, в отличие от моего.

– Да, извини, я что-то… Неважно себя чувствую, – исправляюсь, пытаюсь выдавить что-то наподобие улыбки. Нужно быть вежливой. Он ведь действительно просто спросил. И в прошлом у нас не было ничего плохого, он вообще из всех моих немногих отношений был тем самым парнем, о котором даже если захочешь сказать плохо – не скажешь. Просто в какой-то момент поссорились по глупости, а период сложный был, часто такая ерунда случалась. И в один день мы просто не пришли друг к другу. Так и закончилось то, что длилось два прекрасных года. Наверное, так было нужно. Ему, чтобы стать еще красивее, шире, явно подняться по карьерной лестнице. А мне… Ну, наверное, чтобы завести кота и назвать его Дема, черт возьми. И потом с распухшим носом встретить бывшего на лестничной клетке в клинике. – А ты чего здесь?

– Сестру жду, – отвечает честно и без запинки, – она у меня на восьмом месяце. Во-о-от такой шарик, – раскрывает руки в районе живота и улыбается, показывая размеры сестры и явно преувеличивая.

– Что?! Ярослава? – У меня чуть сумка из рук не падает от услышанного. Яся? Беременна? – Она же ребенок совсем!

– Ребенку двадцать лет, Есенька, пять лет прошло.

– Точно… уже пять, – снова пытаюсь улыбнуться, но наверняка выгляжу очень жалко. Не то чтобы я страдаю по прошлому и до сих пор всем сердцем люблю бывшего. Просто он был последним парнем, с которым было что-то серьезное и… настоящее. А дальше все. Работа-кот-работа-дом-работа. И отношения однодневки, которые даже сексом не всегда заканчивались. – Было приятно увидеться с тобой, Демид. Но я, пожалуй, побегу, – киваю ему.

Не хочу я стоять тут рядом с ним со своим красным носом. Тем более он сестру ждет, а Яся меня никогда не любила, больше всех на свете, кажется. Зачем нам разборки с беременной? Ей нервничать нельзя и все такое, а реакция на меня у нее всегда была исключительно негативная.

Не жду ответа Демида, сразу сбегаю по ступенькам вниз, очень надеясь грациозно не рухнуть напоследок. А то могу. «Мисс неудача» все еще мой титул, я за него всю жизнь борюсь. Причем попадаю в неловкие ситуации, исключительно когда надо быть максимально собранной. Вот как сейчас, например!

Но не успеваю я пройти даже до конца первого пролета, как дверь отделения открывается и звонкий голос Яси заполняет, кажется, всю поликлинику. И бежать бы надо отсюда теперь с максимальной скоростью, но банальное женское любопытство не дает. Я поднимаю голову и на пару секунд останавливаюсь, разглядывая уже совсем взрослую Яську с животом действительно во-о-от такого размера. Демид не преувеличивал! Я же ее тоже знала два года, а потом пять лет не видела. Как бы она ко мне ни относилась, не чужой человек. Был когда-то…

– Дем, это кошмар, я на УЗИ двадцать минут лежала на спине, а живот тяжелый, я чуть не задохнулась! – взмахивает руками самая милая версия Яси, что мне доводилось видеть. – Поехали скорее, пожалуйста, я сильно-сильно-сильно хочу те шоколадные круассаны, пожалуйста! Очень сильно и о-о-о-очень срочно!

Это умиляет меня на миллион процентов!

Они начинают спускаться по ступенькам, а я даже не замечаю, что до сих пор смотрю на них, а точнее на Ясю, с глупой улыбкой. Сразу же срываюсь с места, но меня буквально к полу пригвождает ее громкое:

– Сто-о-оять!

Командирша, блин. Всегда такой была. Вот что в пятнадцать, что сейчас. Даже тон не изменился за эти пять лет. Ей только генеральского кителя на плечах не хватает – и вполне можно командовать армией.

Поворачиваюсь, глядя на Ясю, краем глаза замечаю, как посмеивается Демид. Очень рада, что этой семейке весело, когда мне хочется провалиться под землю, очень рада! И чего он смеется вообще? Сейчас Яся снова скажет, что я не должна тереться рядом с ее братом, ведь хуже меня у него девушки никогда не было и все такое, начнет нервничать, а ей нельзя! А он смеется…

– Привет, Яся, – закатываю глаза. Она была очень вредным подростком, когда мы встречались с Демидом. Я никогда ей не нравилась. Возможно, она просто ревновала, не знаю. Но факт остается фактом: у нас с ней были отвратительные отношения.

– Есенька! – вскрикивает вдруг она и начинает плакать. Кидается мне на шею с объятиями, прижимается своим шариком ко мне, ошарашивая окончательно. Что? Это точно Ярослава? Вот та самая Яська, которая скорее прыгнула бы с парашютом, хотя боится высоты, чем обняла бы меня? Оправдываю ее поведение гормонами и приобнимаю в ответ, поглаживая по спине. В конце концов не буду же я отталкивать ее, тем более она сейчас очень милая. – Я так скучала по тебе! Все его девушки одна хуже другой, это ужас! – рыдает мне в плечо Яся, а я не знаю, смеяться мне или плакать от этих высказываний.

Что, блин, вообще происходит?!

– Даже хуже меня? – хихикаю, стараясь не думать о грустном.

– Они даже хуже меня, Еся! – говорит серьезно и сразу плакать перестает, отстраняясь и глядя мне в глаза. Точно гормоны. А вдобавок к ее и так сумасшедшему характеру – это вообще взрыв мозга. В целом он как раз происходит сейчас. – Можешь себе представить?!

Перевожу взгляд на Демида, который делает вид, что с особым интересом разглядывает то стену, то окно. Перекатывается с пятки на носок, чешет затылок, а мне отчего-то смеяться хочется. Ситуация – бред! Я же говорю, что я любитель попадать в супернеловкие ситуации в самое неподходящее время. Все еще думаю о том, что не реши я наорать на Дему, когда еще не знала, что это он, то вполне могла бы быть уже на половине пути домой!

– Ну когда-нибудь ему повезет, – пожимаю плечами, отвечая и Ясе и говоря эти слова Демиду одновременно. – А за тебя очень рада. Тебе идет беременность, ты такая славная.

– Должен же хоть кто-то нашу маму внуками радовать! – фыркает Ярослава, бросая на Демида быстрый и хмурый взгляд.

Почти уверена, там была парочка едва заметных молний. А мне опять хохотать хочется. Ей ну точно в армию надо, генералом. Все по струнке ходить будут! Вон даже брата своего старшего жизни учит, а он ей слова поперек не говорит, потому что любит.

– Ладно, мне действительно пора, – прерываю секундное молчание и решаюсь сбежать. Это лучший момент, да любой момент для побега сейчас – лучший! Приобнимаю напоследок Яську за плечи и улыбаюсь, обещая себе, что бежать буду так быстро, как только могу. – Рада была встретиться.

Убегаю от этой неловкости, а еще немного приукрашиваю действительность в последней фразе. Я, честно признаться, не очень рада была такой встрече. Не видеться с ними пять лет было как-то проще, чем встретить вот в такой самой неловкой в мире обстановке.

Спускаюсь быстро, скрываюсь от бывшего и его сестры, у которой шалят гормоны. Ни о чем не жалею, я не была готова к разговору и точно не готова к его продолжению. Не ожидала я такой встречи сегодня. Особенно в гинекологии. Особенно, блин, с красным носом и ужасной прической! И в старом спортивном костюме! Да и вообще!

Погода – жуть! Выпавший на днях снег тает, на дорогах реки, с крыш все течет. Прыгаю по лужам к своей ненаглядной машинке, но в метре от нее останавливаюсь замирая. Это шутка какая-то, что ли? Я не понимаю. Сегодня пятница тринадцатое? Ретроградный Меркурий? Планеты встали как-то не так или меня сглазил кто? Или что? Кого винить? Почему переднее колесо моей машины спущено полностью?..

Подхожу, пытаясь понять, что могло случиться, и замираю второй раз, но уже сидя на корточках. Кто-то порезал мне шину. Огромная дыра! Сделали это ножом! Специально!

Господи, ну за что? Ну за что это все? Я же просто хотела сходить к врачу и провести остаток дня под одеялом в обнимку с котом, неужели я так много просила?

Осматриваюсь, надеясь заметить камеры, вдруг виновника можно поймать? Но без толку. Я даже почти уверена, что этим никто не будет заниматься.

В голове путаница, я не понимаю, что делать, кому звонить, как вообще действовать дальше. Стою около машины и чуть не плачу, потому что действительно не знаю, как мне быть с этой проблемой.

До слуха доносится звонкий голос Яси. Они с Демидом выходят из больницы, и она снова чем-то возмущается, заставляя меня вымученно улыбнуться. Возможно, тоже не понимает, почему гинекология на пятом этаже, а возможно, просто громко мечтает о тех самых круассанах, о которых она рассказывала так вкусно.

Желудок предательски урчит, требуя еды, и мне от этого становится еще хуже. Что за день вообще?! Наверное, вызову такси, а с машиной разберусь завтра. Хотя это совершенно неудобно. Утром на работу, когда мне заниматься этим? А вдруг и остальные порежут? О черт!

– Есень, тебе помочь? – кричит Демид, замечая меня. Он идет в мою сторону, а мне отчаянно хочется снова сбежать. Жаль, некуда. И я бы с удовольствием сказала, что все в порядке и я справлюсь сама, но затея очень глупая. Очевидно, что не справлюсь. Ни с машиной, ни со всем остальным, видимо.

Поэтому киваю. Хуже уже не будет, кажется.

– Кто-то порезал колесо, что мне делать?

– Запаска есть? – сразу спрашивает.

Отрицательно качаю головой. Запаска? Смешно. Она лежала в багажнике, но однажды я поехала в строительный и купила так много всего для своей небольшой квартирки, что пришлось ею пожертвовать. Я банально выбросила запасное колесо, да, потому что новая полочка в ванную была для меня важнее! Без нее я жить не могла, а без запаски же обходилась как-то до этого…

Полку, кстати, так и не повесила до сих пор. Второй месяц в коробке лежит. А вот запаска была бы очень кстати…

– Нет ничего. Даже кому звонить, не знаю.

– Парень, муж?

– Можешь позвонить коту, но вряд ли он ответит, у него лапки, – закатываю глаза. Бесит сегодня! Беременность, парень, муж. Издеваться решил? По всем моим болючим точкам пройтись?

– Я понял, – посмеивается опять. Появляется первое в жизни желание сказать о нем что-то плохое. Прямо очень раздражает. Хихикает он стоит! Если верить Яське, сам-то не слишком личной жизнью похвастаться может, так что нечего надо моей хихикать. – Я наберу знакомым, они эвакуируют на шиномонтажку, вечером заберешь уже как новую, идет?

Сильная и независимая женщина внутри меня вопит, что нужно отказаться и вообще никакой помощи мне ни от какого бывшего не надо! Но одинокая Есения, у которой нет даже номера эвакуатора, покорно кивает и закусывает губу, чувствуя себя совершенно ужасно. Я съем сегодня очень много мороженого, когда буду пытаться заесть им стресс. Очень много.

– Спасибо, Демид, – обнимаю себя руками, внезапно ощутив прилив грусти от всего произошедшего. Дурацкий день, очень-очень дурацкий.

– Мне больше нравилось, когда ты говорила Дема, – улыбается теперь уже не мой хороший бывший, а настоящий козлина, и подмигивает мне.

Хочу возмутиться, но он уже набирает номер, чтобы решить мои проблемы, и я понимаю, что это будет слишком уж нагло. Буду обзывать его всякими словечками в своей голове, а не вслух. Я упала ему как снег на голову, вряд ли он рассчитывал на то, что сегодня ему придется решать мои проблемы. С другой стороны – помощи не просила. Сам вызвался же. При других обстоятельствах я бы сидела в машине и плакала от своей никчемности. А так вроде нормально все кончилось. Сейчас возьму адрес, где забрать машину, скажу спасибо, вызову такси и поеду домой. Хорошо же.

Просто отлично…

– Что такое, колесо спустило? – подходит ко мне Яся, пока Демид болтает по телефону. Киваю. Она такая хорошенькая, хочется молча любоваться! Даже не верится, что такая взрослая… – Не волнуйся, Демик быстро сейчас проблему решит. У него лучший друг сеть автосервисов держит, ну ты помнишь его, Мирослав!

О, я, конечно, его помню. Ему я, кстати, тоже никогда не нравилась. Наверное, когда мы расстались, у того козла был праздник. Надеюсь, он не узнает, что Демид помогает именно мне. Боюсь, в противном случае мне не сделают колесо, а проколят все оставшиеся. И еще сломают что-нибудь на десерт, чтобы вообще никогда не ездила больше.

– Помню, – улыбаюсь, но явно слишком натянуто. Мирослав – нелюбовь всей моей жизни, скорее одно из самых неприятных воспоминаний.

– Слу-у-у-у-ушай! А поехали с нами тогда? Тут кофейня недалеко, Еся, там такие круассаны! Я за них душу продам, честное слово! – Она снова с таким наслаждением говорит само слово «круассаны», что у меня тоже слюни текут. А я с самого утра не ела, анализы сдавала, желудок урчит уже без остановки… – Поехали, а? Пять лет не виделись, поболтаем!

– Да нет, это неудобно, да и…

Я не хочу! Я. Не. Хочу! Не хочу! И не могу! Я не готова совершенно, это самая ужасная идея на свете, надо срочно вызывать такси и бежать отсюда! И…

– Это удобно, – звучит сзади голос Демида, и я закрываю глаза. Ну конечно. Мое мнение волнует хоть кого-нибудь? – Машину заберут без твоего присутствия, а на улице холодно. Поехали, Еська. Не отказывай беременной.

Да твою мать.

Глава 2. Еся

Ваня Дмитриенко – Вера

Жизнь не может издеваться надо мной еще сильнее. По крайней мере, я так думала до сегодняшнего дня. Проблемы со здоровьем, одиночество, гора работы, постоянный стресс, вечно орущий от недостатка внимания кот и аллергия на цитрусовые. Куда еще испытаний?

Пробитое колесо, встреча с бывшим и его сестрой, которая раньше меня терпеть не могла, и поездка с ними в кофейню, потому что характера и смелости послать их обоих к черту у меня банально не хватило.

Плохо, Еся, очень плохо! Минус в карму за трусость.

Двадцать семь лет, а я за себя постоять не могу. Надо было сказать, что видеть я их всех не желаю, а потом поехать домой на такси или хотя бы маршрутке, но… Но я сижу на заднем сиденье машины своего бывшего рядом с его беременной младшей сестрой, чувствуя себя как никогда ужасно.

Я не хочу никуда ехать. И видеться с Демидом я тоже не хочу.

Я хочу домой, сделать себе кофе, завернуться в плед, обнять своего кота, чтобы уделить ему то самое недостающее внимание, и сидеть перед телевизором, щелкая дурацкие программы с такими же дурацкими людьми. Когда смотрю на их странные поступки – чувствую себя чуточку лучше.

В конце концов, я даже выгляжу ужасно! Ни грамма макияжа, красный от не прошедшего до конца насморка нос, дурацкий пучок на голове, из которого волосы в разные стороны торчат, и спортивный костюм, который удобный гораздо больше, чем красивый. Какая кофейня? Домой и спать в таком виде, а не круассаны есть. Когда-нибудь я обязательно научусь отстаивать свое мнение и личные границы, но, к сожалению, точно не сегодня. К огромнейшему сожалению…

– Расскажи, как ты вообще? – спрашивает Ярослава, поглаживая огромный живот. Это очень мило выглядит на самом деле. У меня даже слезы наворачиваются. Я так хочу ребенка… Семью хочу полноценную, просыпаться в объятиях любимого человека, ссориться за лишние минуты в ванной по утрам, готовить ужин и ворчать, когда он мою авторскую пасту будет кетчупом заливать, потому что так вкуснее. Мне тридцать скоро, а такого даже на горизонте не предвидится. А мне хочется. Яська вот даже с пузом уже, хотя ей двадцать всего, она жутко избалованная и характер у нее ужасный. И ничего, сложилось же все. А я по жизни неудачница какая-то. Все не то, все не так. Делаю что-то не то, иду не туда. Стараюсь вроде бы, а все без толку. Словно на месте стою уже несколько лет, никуда не двигаюсь. – Мы столько не виделись.

– Работаю, – пожимаю плечами. У меня за эти пять лет изменений почти нет. Разве что я не студентка больше, какой она меня помнила, и тяжелее стала килограммов на пять. – Кота воспитываю. Ничего особенного. У тебя явно случилось гораздо больше, чем у меня.

– Как зовут котика? – посмеивается Яська, и я зависаю.

Эм… ну. Дема. Да, моего кота зовут Дема, и рассказывать это я, конечно, не собираюсь. Потому что тешить самолюбие бывшего не хочу, да и к чему это все? Я завела кота, когда страдала по Демиду, поэтому и имя питомцу дала такое же. Не переименовывать же его было, в конце концов. Когда я остыла, он уже откликался. Так Демой и остался. Но знать это ни Яське, ни особенно Демиду не обязательно.

– Маркиз, – улыбаюсь, нагло обманывая беременную. Это ложь во благо, ладно. Ну или еще один минус в карму.

Через минуту мы подъезжаем к кофейне, и я вижу, как загораются глаза у Ярославы. Она полпути пищала об этих невозможных круассанах. Желания беременных порой такие милые и немного абсурдные… Она не хочет круассаны есть нигде, кроме этой кофейни. Милашка.

Мы выходим из машины, и я чувствую себя еще более неуютно. Все-таки нужно было отказаться от поездки, потому что ситуация, как и компания, просто абсурд. Ну кто вообще гуляет с бывшими? Ну кто? Я, конечно. Неудачница Есения, задавайте вопросы. Потому что больше таких идиоток в мире просто не существует.

Выхожу из машины вслед за Ярославой и подавляю порыв сбежать, поджав хвост. Останавливает только понимание того, что это будет выглядеть еще более унизительно, чем мое неумение отстоять свое право уехать домой на автобусе.

Стараюсь не смотреть на Демида, потому что… Ну это неловко. У меня нет плохих воспоминаний о нем, мы и расстались-то по глупости, поэтому боюсь, что он может неправильно расшифровать мой теплый взгляд в его сторону. Чуть улыбаюсь, когда он нам с Ясей дверь открывает, и прохожу в кофейню, прикрывая глаза от действительно божественного запаха выпечки. Ладно, возможно, идея поехать с ними была не настолько плохой…

– О-о-о, я сейчас рожу от того, какой здесь аромат, – говорит Ярослава, подбегая к витрине с десертами. – Я хочу все!

– Нельзя все, Яська, врач запретил много мучного, – посмеивается Демид над младшей сестрой.

Я до сих пор не могу поверить, что передо мной та самая Яська стоит. Последний раз мы виделись, когда ей было пятнадцать. Она красила волосы в ярко-розовый, носила до ужаса короткие шорты и прогуливала уроки. Всегда казалось, что после нашего расставания с Демидом прошло очень мало времени, но, взглянув на Ясю, можно понять, что прошла целая вечность…

– Тогда я буду три круассана с разными вкусами и зеленый чай без сахара, – кивает Ярослава, и когда девушка за стойкой поворачивается ко мне, я ловлю секундную панику, потому что осознаю, что все время пялилась на сестру Демида, а не выбирала, что заказать себе. Я слишком в себе не уверена, мне тяжело даже в секунду сообразить, что я хочу. Нужно стоять и продумывать диалог с заказом мысленно минут пять, прежде чем начать говорить. У меня небольшие (очень большие) проблемы с социализацией.

– Я… эм… чизкейк и черный чай, пожалуйста, – говорю первое, что замечаю на витрине, забывая о том, что к чизкейку я равнодушна, а чай предпочитаю только облепиховый. М-да… Каким образом я вообще дожила до двадцати семи?

Разговор за столом неудивительно не клеится, и первые пару минут мы все глупо молчим. Я ругаю себя мысленно всеми ужасными словами мира, потому что всем было бы лучше, если бы до кофейни доехали только брат и сестра. Даже божественный аромат не спасает. Мне тут делать нечего, и, кажется, каждый в нашей компании осознает этот факт. Надо бежать!

Демид пялится в телефон, Яська стонет от наслаждения круассанами, а я ковыряю вилкой чизкейк, потому что есть его мне совершенно не хочется.

– Машину твою эвакуировали, через три часа можно будет забрать в шиномонтажке на Ленинском проспекте, – улыбается бывший, откладывая в сторону телефон.

Это он… мои проблемы там решал, что ли? Еще больше неловко. Я искренне верила, что он, как и я, просто избегает диалога, зарывшись в телефон.

– Упс.

– Спасибо, – киваю. Надеюсь, машину мне будет не Мирослав отдавать. С ним у меня воспоминания еще хуже, чем с Ясей. Тот банально ревновал меня к лучшему другу и считал, что я забираю настоящего мужика у нормальных друзей и делаю его каблуком. Однажды он даже прижал меня к стене и наговорил кучу гадостей. Его счастье, что я не рассказала об этом Демиду. Хотя, наверное, стоило бы. Понимаю, что времени много прошло и что все давно изменились, повзрослели и вообще, скорее всего, забыли прошлое, но… В любом случае не хотелось бы с ним встречаться. Плохие воспоминания, я их отчетливо помню, поэтому мне не хочется видеться с ним. Остается надеяться, что владелец шиномонтажа не находится сам на работе целыми сутками. – Мне неловко, что ты возишься с моими проблемами…

– Ой да ладно тебе, – бормочет Яська с набитым ртом, – для него это две минуты, хоть карму подчистит.

– Ты все такая же милая, как пять лет назад, – улыбаюсь и перестаю издеваться над чизкейком, отставляя тарелку в сторону. Ничего не хочу. Еще и машину забирать только через три часа. Это и домой не поедешь, потому что кататься придется туда-сюда, и гулять где-то столько времени не вариант, потому что весна еще не слишком теплая, ветер противный, снег только позавчера сыпал. Все через одно место. Как обычно.

– Где работаешь? – спрашивает Демид, а мне все это таким абсурдом кажется.

Каких-то пять лет назад мы друг о друге все знали, а сейчас вот… Кем работаешь, как кота зовут, где живешь. Грустно. Наверное, я еще расстроена, потому что ни одних нормальных отношений после Демида я так и не смогла завести. Поэтому и воспоминаний теплых слишком уж много именно о нем. Никем не перебила их, не искала замену, даже кота в его честь назвала, идиотка.

– Финансистом в страховой фирме. А ты? – не знаю, интересно ли мне на самом деле или спрашиваю из вежливости. Я вообще не очень понимаю свои чувства и эмоции от этой встречи. Все-таки дома с котом сейчас мне нравилось бы больше.

– А у меня свои кофейни. Эта, кстати, одна из них, – улыбается засранец, и я застываю, потому что… Ну, это вау. Кажется, за пять лет все умудрились круто изменить свою жизнь.

Кроме меня. Конечно же. Я же Еська-неудачница.

Не зря все всегда считали, что я не подхожу Демиду. Недостаточно красивая, недостаточно стройная, недостаточно успешная, недостаточно… все! Все во мне было недостаточно! И теперь я понимаю, что все они, кажется, были правы…

Настроение падает еще ниже. Яська начинает что-то рассказывать, но я ее почти не слушаю, потому что мысли совсем другим заняты. Пять лет назад мы с Демидом были студентами. Сейчас я работаю как лошадь ломовая в компании, только закрыла кредит на машину и третий год не могу доделать ремонт в квартире, которая досталась от бабушки. Там осталось-то… никак руки не доходят. А у людей вон бизнес свой, кофейни, шиномонтажи. Беременность, блин! Семья! С ее-то характером – это вообще достижение одно из самых невероятных.

Тому, что у Демида бизнес, я не удивлена конечно. Он всегда был пробивной, работал с пятнадцати, учился лучше всех, да и родители у них с Яськой влиятельные, вполне могли помочь со стартом в бизнесе. Но все равно как-то грустно. Потому что кто-то развивается вот, а кто-то я. Шестакова Есения Андреевна, неудачник номер один, приятно познакомиться.

– Здорово очень, – улыбаюсь из вежливости больше и обвожу взглядом кофейню. Теперь я вижу, что это действительно его заведение. В каких-то мелочах его вкус считывается. Дерево в интерьере, массивные стулья, большие окна и много света. Он любит это все. Когда-то давно мы мечтали о доме. Хотели жить вместе за городом и наслаждаться каждой минутой там. Но дальше мечты дело так и не зашло, а вот то, что он любит дерево и огромные окна, мне запомнилось.

– Нравится?

Поворачиваюсь обратно к нему и зависаю, когда мы сталкиваемся взглядами. Я очень хочу убежать отсюда сейчас. Эти черные глаза никогда мне покоя не давали и сейчас смотрят с прищуром, вызывая мурашки вдоль позвоночника.

– Угу, – киваю, нервно улыбнувшись, и отвожу взгляд, проиграв эту войну.

Когда-нибудь я обязательно стану чуть наглее. Но все еще не сегодня.

Внезапно Демид говорит, что скоро вернется, прикладывает телефон к уху и выходит из кофейни на улицу, с кем-то разговаривая. Без него удивительно спокойнее, несмотря на то, что мы за столом остались с Ясей вдвоем. Она доедает последний круассан, выглядит при этом абсолютно счастливой, и от одного взгляда на нее у меня улыбка появляется. Она стала милой… кажется.

– Боже, ну зачем она сюда притащилась… – внезапно говорит Ярослава, глядя в окно.

Перевожу взгляд туда же и замечаю, как Демид обнимает какую-то девушку. Невысокая блондинка в красивом пальто и на каблуках, а больше со спины мне ничего не видно. Но даже отсюда понятно, что выглядит она раз в двадцать лучше меня. Этот мой спортивный костюм… Я невольно сравниваю, оно само выходит как-то, это женская черта, от нее не убежать.

– Его девушка? – спрашиваю очевидное. Отчего-то нервничаю, даже нелюбимый чай беру в руки и делаю пару глотков. Я не видела Демида эти пять лет, мы удивительно не пересекались ни разу, и вот так смотреть на него в объятиях другой… Немного странно.

– Ага, Ксюша, – недовольно говорит Ярослава. – Строит из себя мышку несчастную, а сама на деньги его запала, на Демика ей плевать. Бесит меня, они второй месяц вместе, никак не отвалится.

– Да ладно тебе, неужели есть хоть одна девушка, которая может устроить тебя в качестве его спутницы? – хохочу, вспоминая, как все два года наших отношений я была для нее чуть ли не злейшим врагом. Уверена, обо мне она говорила точно, как об этой Ксюше.

– Когда вы встречались, я банально по-детски ревновала, а эта – курица, просто курица!

– Главное, чтобы он ее любил, – отвечаю, и грусть окончательно вытесняет другие эмоции.

Это действительно главное.

Глава 3. Еся

«Три дня дождя», MONA – Улетай

Идея прогуляться три часа по улице, вступая во все подряд лужи, уже не кажется такой идиотской, как тридцать минут назад. В конце концов, я могла бы зайти в кафе, только сидеть там уже в одиночестве… Просто мне очень неловко. Очень! Я вижу через окно, как девушка Демида виснет на нем и целует в щеку, и мне хочется провалиться сквозь землю.

Не то чтобы я ревновала… слишком много лет прошло с нашего расставания, я банально права на это не имею. Просто… Ну вот зайдут они сейчас сюда, что он скажет? Что я его бывшая? Девушке явно будет неприятно. Мне на ее месте было бы. Или соврет о том, кто я есть? Тоже сомнительное удовольствие. Тогда неприятно будет мне. Да и в целом ситуация идиотская.

Именно поэтому я пользуюсь моментом и собираюсь сбежать. Яська меня не догонит, она со своим пузом из-за стола будет только полчаса вылезать, а на уговоры остаться я прямо сейчас обещаю себе не вестись. Не хочу. Эта поездка изначально была ошибкой. Спасибо им за помощь, на этом все. Если Демид отдал какую-то сумму за эвакуацию машины и прочее – переведу ему на карту. Но сейчас мне очень нужно уйти, это невозможно.

Хватаю рюкзак и поднимаюсь с места, так и не доев свой чизкейк. Яська косится на меня с подозрением, допивая чай, но не останавливает, за что ей спасибо огромное. Наоборот, кивает даже и чуть улыбается, словно понимает, почему я хочу уйти. И когда она только стала такой мудрой и понимающей?

– Сбегаешь?

– Просто пора домой, там кот грустит, я обещала ему не задерживаться, – вру безбожно, потому что живу прилично далеко отсюда, и ехать домой, чтобы через час снова уходить за машиной, смысла никакого нет.

– Маркизу привет передавай, – улыбается Ярослава.

– Кому? – торможу на пару секунд, а потом вспоминаю свою легенду. – А, боже! Маркизу, конечно… – киваю и иду к выходу, мысленно хлопая себя по лбу. Я даже собственную ложь запомнить не могу, что там говорить о чем-то более глобальном…

Демид со своей девушкой, кажется Ксюшей, стоят чуть левее от входа в кофейню, и я очень надеюсь сразу уйти в правую сторону и остаться незамеченной. Я не знаю, почему вся эта ситуация так сильно действует на меня, но почему-то ощущение, что из меня забрали всю радость. Тут Дементор нигде не пролетал? Кажется, меня зацепило.

Выхожу на улицу и сразу убегаю в противоположную от парочки сторону, как и собиралась, еще раз улыбаюсь Ярославе через огромное окно и искренне посылаю ей воздушный поцелуй. Я знала, конечно, что подростки взрослеют и их характер меняется, но никогда не думала, что эти изменения могут быть настолько сильными. Она очень милая. Встрече с ней я была искренне рада, теперь точно знаю.

Спиной чувствую взгляд, но оборачиваться не решаюсь, надеясь, что смотрит на меня тоже Яська. Я не знаю характера девушки Демида и не хочу быть причиной возможного разлада. Именно поэтому сбегаю, как взрослый и адекватный человек, который не умеет решать свои проблемы словами, а при каждой возможности поджимает хвост и уходит прочь.

Я даже в офисе порой держусь с трудом, чтобы не убежать расплакавшись. Хорошо, что я свою работу на отлично выполняю, и обычно ко мне нет никаких претензий и лишних вопросов, но вот если вдруг… Мне огромных усилий стоит кивать и слушать замечания, а не лететь домой под одеяло сломя голову. Дурацкая черта, но сделать с ней ничего не выходит. Меня никто не научил быть сильной, да и жизнь не то чтобы очень била, чтобы выковать характер… Живу себе и живу. Серо все, спокойно, никаких ярких красок и сильных эмоций. Как в психушке.

Через пару минут быстрого шага чуть замедляюсь, отойдя от кофейни на приличное расстояние. На самом деле давно не гуляла. Как-то все на машине, вечно куда-то спешу, времени на прогулки не выделяю совсем. А тут весна, красота уже почти, последний снег сходит, и первая зелень уже из-под земли к солнышку тянется. Я очень люблю весну, нужно почаще выходить все-таки. Может, колесо мне порезал человек, который хотел, чтобы я больше гуляла? Своеобразная забота, конечно.

Прогуливаюсь долго, даже не замечаю, как проходит время, когда уже пора выдвигаться за машиной. Действительно, давно нужно было проветриться, даже настроение поднялось и проблемы стали беспокоить чуть меньше, чем пару часов назад. И лужи уже не кажутся такими ужасными, а погода очень даже неплохая, солнышко светит…

До нужного автосервиса тоже решаю дойти пешком, не хочу вызывать такси, я как раз тут недалеко, пешком минут десять всего.

Обычно, если мне приходится пользоваться подобным сервисом, я все делаю возле дома, мне там пять минут пройтись, буквально через дорогу. Колеса заменить или что в машине проверить – все близко и очень удобно. А тут занесло к черту на кулички… Это все из-за того, что мне хорошего врача посоветовали на другом конце города, пришлось ехать. Наездила себе проблем целый вагон. Бывший, колесо, автосервис в центре города. Ну круто.

Надеюсь, что мне все уже починили, и я спокойно заберу машину и поеду домой, а не буду ждать еще полдня. Завтра на работу, закончился мой больничный, поэтому вечер нужно провести в горячей ванне с музыкой и вкусным ужином, а не в ожидании починки колеса в сомнительной компании рабочих.

Прихожу по указанному адресу и даже чуть удивляюсь. Все так красиво сделано… Да тут целый офис! Еще и мойка, и даже небольшой магазинчик. Это все принадлежит Мирославу? Если да, то я удивлена еще сильнее. Он всегда казался мне достаточно… пресным, наверное, чтобы открыть свое дело. А Яська сказала, у него целая сеть. Бывает же такое…

Уже можно снова грустить по поводу того, что все нашли свое место в жизни и стали успешными, кроме меня, или рано еще? Сколько там времени с предыдущего раза прошло…

– Здравствуйте, чем могу вам помочь? – красивая девушка-администратор подходит ко мне, стоит мне только открыть дверь и переступить порог. Внутри еще лучше, чем снаружи, я действительно не ожидала увидеть что-то настолько классное.

– У вас моя машина должна быть, колесо порезали, эвакуировали к вам вроде как, по звонку…

– Да, назовите марку машины, номер и телефон, с которого был звонок, я пробью по базе, – улыбается девушка, подходя к стойке с ноутбуком.

Я называю машину, номер и вдруг зависаю, понимая, что договаривался Демид сам, а я понятия не имею, какой у него телефон.

– А номер… это старый друг за меня звонил, не мой телефон был.

– Тогда скажите номер друга, мы проверим информацию. Вы же понимаете, что мы не можем отдать машину без подтверждения личности.

– У меня ключи с собой, – в панике копаюсь в рюкзаке, пытаясь найти ключи. Это что, шутка какая-то? Нет, я рада, конечно, что они не отдали бы мою машину первому встречному, но мне-то можно, она ведь моя! Я кредит за нее два года выплачивала, ну что это такое?

– Девушка, поймите, есть правила. Если вы не приехали с машиной, то нам необходимо подтвердить, что заказ поступил именно от вас. Кто угодно может прийти с ключами и знанием номера машины, мы заботимся о наших клиентах и не хотим создавать неприятные ситуации.

Она улыбается мне, но от этого вообще не легче. Мечты о вечере в горячей ванне стремительно тают, и я точно чувствую, что проведу остаток сумасшедшего дня тут. В попытках доказать, что моя машина – моя! Черт возьми, а…

Где мне взять номер Демида? Искать его в соцсетях, пытаясь достучаться? Издевательство. Сбегала от него, чтобы что? Через пару часов пытаться найти его? Кошмар.

– Может, у вас с собой документы на машину? – спрашивает она с надеждой.

Я понимаю ее. Она просто делает свою работу.

– Они в машине, – выдыхаю, прикрывая глаза. Ну круто. Просто замечательно.

– О, Мирослав Сергеевич! – оживает администратор, глядя мне за спину, и я застываю, слыша шаги позади себя. – Мирослав Сергеевич, у нас тут такое дело, девушка хочет забрать машину, которую привезли сегодня днем, но номер телефона, с которого звонили, не знает, и я…

– Все в порядке, Сонечка, это по просьбе моего друга, можете возвращать машину.

Голос все еще сзади, и поворачиваться я не спешу. Есть ощущение, что если он поймет, кто я, то точно решит не отдавать мне ничего. Скажет, что не знает о той машине, и пошлет меня куда подальше. А я что сделаю? Номера Демида у меня нет, как доказать-то, что машина моя? Это только домой ехать, брать еще какие-то документы… Ох!

Я не знаю, почему, когда мы встречались с Демидом, меня никто не любил из его окружения, но как-то вот так сложилось. И если с Ясей мне было искренне приятно увидеться сегодня, то тут, я думаю, таких эмоций точно не будет. Мирослав ненавидел меня больше всех.

– Разрешите познакомиться с девушкой, которая разбудила в моем старом черством друге заботливого принца, – говорит Мирослав, подходя ко мне и опираясь на стойку, и я с чувством полнейшего провала поднимаю голову, глядя в глаза Ольховского. – Да ладно…

– Привет, – улыбаюсь нервно. Сегодня пятница тринадцатое? Лунное затмение? Планеты в доме «издевательства», или что? Что за день вообще? Я не готова была видеть никого из них! А тут все сразу, слетелись как мухи… на мед. Черт, ужас какой-то. Поднимаю глаза, заправляю волосы, выпавшие из пучка, за ухо, стараясь не выдать своего состояния, но, кажется, из космоса видно, как мне неловко и нервно. – Так я могу забрать машину? – перевожу разговор сразу в нужное русло. Я не хочу болтать еще хоть о чем-то, мне хватает его удивленно-недовольного выражения лица для того, чтобы понять, как он «рад» меня видеть.

– И почему Дем не сказал мне, чью именно задницу спасает? – усмехается Мирослав нагловато.

Дем… он всегда его называл так, а мне никогда не нравилось. Но мне и сам Ольховский не нравился. Он всегда относился ко мне ужасно и обвинял в том, что я делаю из его друга каблука. Ревновал, что тот стал меньше времени проводить с друзьями, просто относился ко мне как ко временному увлечению, не считая, что у нас с Демидом действительно может быть что-то серьезное. В целом… так и вышло.

– А что, если бы знал, чья машина, пробил бы мне остальные колеса, а не починил нужное? – Сама удивляюсь своей дерзости и очень надеюсь, что голос не дрожит, когда говорю это. С Мирославом как раз меня связывают исключительно плохие воспоминания, поэтому вполне могу себе позволить немного порычать. До сих пор перед глазами тот момент, когда он прижал меня к стене и сжал горло, высказывая все недовольство. Козел. Даже не козел… Урод!

– Да ладно тебе, Есенька, не злись, оставим это в прошлом, – улыбается Мирослав, удивляя меня очень сильно. Есенька? Серьезно? Ему что, весенним солнышком голову напекло? – Идем, отдам машину тебе, – говорит и уходит, а я спешу за ним, хотя совершенно не хочется. Не хочу я никого видеть больше. Ни сегодня, ни завтра, ни вообще никогда! Слишком много социализации для одной меня, у меня передоз. – Неужели вы снова вместе? Демид не говорил, что они расстались с Ксюшей.

С Ксюшей… он говорит о ней почти с теплотой. Конечно, наверняка она лучше противной Есении, которая долгих пять лет назад имела наглость требовать любви и внимания.

Черт, почему я так сильно цепляюсь за прошлое?

– Мы встретились случайно у клиники, он помог мне с машиной, можешь не беспокоиться, мы не вместе.

Меня раздражает все, что происходит. Мы идем по серому коридору, и это мне тоже не нравится. Ощущение, словно воздуха не хватает. Хочется дышать полной грудью, а тут душно, жарко слишком, мне нехорошо. Хочу уехать.

– До сих пор дуешься, – говорит Мирослав, усмехнувшись и покачав головой.

– Прошло много лет, мне все равно. Просто день дурацкий, поэтому отдай мне машину и я уеду домой.

– Ду-у-уешься, – снова смеется. Бесит меня, очень. Изменился так же сильно, как и его дружок. Меня раздражает, что они все такие красивые и успешные, а я… Я…? – Хочешь, угощу тебя кофе? Столько лет не виделись, поболтали бы.

О нет. Хватит с меня на сегодня внезапных предложений и разговоров.

Наконец-то мы выходим в большой, светлый, открытый гараж. Хватаю воздух ртом, словно не могу надышаться. В животе крутит от волнения, я ненавижу себя за эти эмоции, я хочу научиться быть более уверенной в себе, но пока мне сложно. Очень.

– Так что? – спрашивает, остановившись около моей машины.

– Пожалуй, откажусь, – копаюсь в рюкзаке, доставая ключи от машины. Бежать отсюда, быстрее бежать. – И… сколько я должна за ремонт? – спрашиваю сразу, не хочу, чтобы Демид платил за меня.

– Ничего, не обеднею, – прищуривается Мирослав, засовывая руки в карманы брюк. Он выглядит совсем иначе, чем раньше. Ему очень идет пальто и деловой стиль в целом. Но раздражает он меня так же сильно, как и ему идет чертова рубашка.

Мне очевидно не хватит горячей ванны для расслабления, нужно еще ведро мандаринов и какой-нибудь грустный фильм, чтобы пореветь…

– Спасибо, – киваю, не хочу спорить. Думаю, имея сеть таких автосервисов, он действительно не обеднеет от одного колеса. Слава богу, что мы больше не увидимся, и я не буду должна никому из них.

Быстро сажусь в машину и уезжаю прочь, надеясь хотя бы до дома добраться без приключений. По пути заказываю ужин, потому что готовить совершенно не хочется, и выдыхаю только тогда, когда закрываю за собой входную дверь.

Ну и денек…

Где там мои мандарины и мелодрама? Такой день нужно заканчивать только слезами.

Глава 4. Дема

Ваня Дмитриенко – Вишневый

– Ау-у, ты со мной? Куда ты смотришь? – Ксюша кладет руку мне на щеку и поворачивает лицо к себе, недовольно заглядывая в глаза. Куда я смотрю? Наблюдаю, как бывшая девушка сбегает от меня, словно я маньяк какой-то или чего похуже. Что случилось-то? Вроде нормально все было, нет? Сидели, пили чай, десерты ели, болтали. Чего сбежала-то, как только я отошел на минуту? Вся эта вежливость показательной была, или что? Не то чтобы я расстроился или еще что-то, просто странно и непонятно произошло. Если не хотела видеться с нами, зачем поехала? Силой ведь никто не тащил. Короче, непонятное что-то. – Дим?

Ксюша называет меня Димой. Черт знает почему. Считает, что это одно и то же имя, но когда я называю ее Оксаной, приводя тот же аргумент, – обижается. Пытался донести долгое время, что я Демид, а не Дима, а она говорит «знаю, я так и говорю». Смирился, короче.

– Да, показалось, – отмахиваюсь, не собираясь рассказывать о бывшей. Не хочу обид, а они точно будут. Любая девчонка обиделась бы, если бы парень рассказал, что сидел в кофейне с бывшей. И пофиг, что встреча была дружеская и ничего такого не подразумевала. Для каждой девушки упоминание бывшей – красный флаг. Поэтому лучше молчать. – Зайдешь? В кафе Яська сидит.

– Ой нет, убереги меня от этой встречи, – Ксюша закатывает глаза.

У них с Яськой никак не складывается. Сестра у меня острая на язычок, Ксеня терпеть это не хочет. Вот и враждуют. Одна на одну рычит, другая на другую. А я как стена между ними, которая выслушивает все недовольства с обеих сторон. Муж Яськи в командировке длительной в Европе третий месяц уже, приехать скоро должен, поэтому я везде с ней. В больницу, домой, кафе, торговые центры, парки и куда ее любопытный нос еще потянет. Ксюха на это тоже рычит, что я с ней как с мелкой вожусь. А она мелкая, вообще-то! Еще и беременная. Не могу бросить, Илюхе, мужу ее, обещал присматривать, да и сам не оставил бы пузатую на такси кататься.

– Я поеду, у меня косметолог через час, мимо ехала, решила зайти. Мы погуляем сегодня? – спрашивает Ксюша, проводя ноготком мне по рубашке на груди.

Под «погуляем», она имеет в виду посидеть в ресторане, а потом поехать домой. Ксюша не любит гулять, особенно по такой погоде. Она девчонка домашняя, ей тепло подавай, вкусную еду и внимание.

– Не знаю, с Миром встретиться надо, позвоню тебе, – с ним обязательно надо пересечься. Не виделись вечность, когда звонил ему за машину Еськи попросить, обещал, что увидимся. А то он уже подкалывает меня, что я под несколькими каблуками завис и от друга отдалился. Идиот.

– Ладно, – опять глаза закатывает, чмокает меня еще раз в губы и убегает в такси, которое все это время ее ждало.

Возвращаюсь в кофейню, машинально глядя на тротуар, по которому Еся убегала. Не поболтали почти, хотя я был бы не против узнать, как ее жизнь. Столько лет не виделись, не чужие люди все-таки, два года самыми родными с ней были.

– Убежала? – спрашиваю у Яськи, присаживаясь на диванчик напротив. Она уже пьет новую порцию горячего шоколада, выглядит не слишком довольной, но в случае моей сестры это нормальная практика, она девяносто процентов времени в таком состоянии.

– Твоя курица ее напугала, – закатывает глаза.

Просить не называть Ксюшу курицей бесполезно, это мы уже проходили. Яська непробиваемая, а ссориться с ней нет желания. Ксюше рот закрываю, когда в сторону сестры говорит что-то, а мелкую, пока пузатая, осаживаю нежно. Или не осаживаю вообще. Кажется, я дерьмовый парень, но вроде неплохой брат. Упс.

– Я бы тоже сбежала. Ситуация не из приятных. Бывшая, настоящая. Еще и Еся была явно расстроенная. Короче, даже не поболтали!

– Пять лет не виделись – не страдала, и сейчас переживешь, – усмехаюсь.

Мы сидим в кофейне еще пару часов. Я успеваю поработать в своем кабинете, который обустроил в каждом заведении, а Яська поспать на удобном диване рядом. Сонный шарик, постоянно спит. До сих пор не могу поверить, что моя младшая сестренка носит внутри ребенка. С ума сойти, ей что, больше не шесть?!

Через несколько часов, когда Яська уже дома лопает фрукты, а я еду по делам, звонит телефон. Мирослав. Вспомнил, что собирались встретиться?

– Алло, – ставлю на громкую. Ксюша так и не объявилась, зависла у косметолога, судя по всему, поэтому могу спокойно провести вечер с другом.

– Во-первых, твою персону я жду с пивом у себя дома, – начинает Мир. – А во-вторых, предупреждать надо, что тачка, за которую ты утром звонил, – это тачка твоей бывшей.

– Что бы это изменило? – спрашиваю, не понимая претензии. Да, они с Есей никогда не ладили, но сейчас-то что им делить? Какая разница, чья машина?

– Как минимум я не выглядел бы придурком, – смеется Мир. – Покусала меня, как обычно, Еся твоя.

– Она не моя. – Мне не нравится этот разговор. – Ну а как придурок ты всегда выглядишь.

– Тащи свою задницу ко мне, – говорит друг и бросает трубку.

Набираю Ксюшу, чтобы предупредить ее, что мы не встретимся сегодня, но трубку он как обычно, не берет. Ладно. Если что, на такси доедет, я же не могу ее до утра караулить.

Через полчаса подъезжаю к дому Мира. Этот засранец отстроил себе здоровенный дом в элитном районе, сразу начал в жилье вкладываться, как только бизнес стал успешным. Умный мужик. Я дальше бизнес развивал, и мое жилье сейчас только на стадии голых бетонных стен и пустой территории. Тоже дом хочу, тесновато мне в квартире, дышать нечем как будто. Хочется выйти утром во двор, потянуться, в бассейн нырнуть. А в квартире только на балконе стоять и на город с высоты пялиться. Скучно.

А о доме я давно думаю. Мы еще с Есей мечтали, когда встречались, что купим огромный, будут большие окна и много света. Лет много прошло, мечты чуть изменились до меня одного, но двигаюсь в том же направлении.

Ксюха дом не хочет. Далеко от центра, а еще за газоном ухаживать, цветы не дай бог сажать, если садовника не заведем. Она столичная девчонка, ей нужна высотка и личный водитель, несмотря на то, что выросла она в самой обычной семье. У нас немного расходятся взгляды на жизнь, но мы и вместе еще очень мало, чтобы говорить о чем-то глобальном или думать, сходимся мы или нет. Нам неплохо вместе, на данном этапе этого достаточно. А дальше видно будет, что и как.

Прохожу во двор дома Мирослава, мне тут вход всегда открыт. Глажу огромного алабая Мишку, тот, даже несмотря на долгое отсутствие, меня узнает сразу, не лает, признает. Классный пес.

– Кого я вижу, – выходит позер из дома, раскрывая руки.

Обнимаю друга и пару раз хлопаю по спине. Мы с детского сада дружим, я так долго, как его, только Яську знаю. У нас были разногласия одно время, но в целом мы как братья. Доверяю ему как себе, что бы ни было.

Заваливаемся в его гостиную, как в старые добрые, с пивом, рыбой и дурацкими разговорами. Как будто нам снова по двадцать, забот никаких нет, завтра на пары, которые мы снова прогуляем. Кайф. Было бы так на самом деле… Не знаю, когда было лучше, если честно. Сейчас, когда все есть, но проблем и забот до чертовой матери, или тогда, когда денег хватало только на самое необходимое, зато жилось так спокойно, что самим себе завидовали.

– Как там Ксюша?

Ксюша – сестра Мира. Двоюродная, правда, и сильно младше, ей двадцать один всего, но росли они вместе, как родные почти. Я и познакомился с ней на дне рождения у Мирослава, закрутилось как-то в итоге, отношения начались.

– Как обычно: ушла в салон и не берет трубку.

– Я когда Еську сегодня увидел, грешным делом решил, что вы расстались с сестрицей моей, – усмехается Мирослав, делая глоток пива. – Сто лет ты никого не спасал, а тут такой кадр сразу!

– А вы все так же терпеть друг друга не можете? – Помню я все их стычки… Каждый раз успокаивал, когда в одной компании оказывались. Мирослав никогда не забывал Есю задеть, та обижалась сразу, не умеет она отпор хороший давать, милая девчонка всегда была, обижалась сразу чуть ли не до слез.

– Ну в чувствах Еси я не уверен, она всегда в тебя была по уши, а вот я… На самом-то деле всегда был в нее влюблен, – говорит друг так просто, словно рассказал о том, что ел на завтрак.

А мне так странно становится…

Не, я понимаю, что куча лет прошла, что мы не вместе давно, разошлись как в море корабли, у каждого своя жизнь и все такое. Но! Очень странно слышать это. Что все два года, пока ты встречался с девушкой, в нее был тайно влюблен твой лучший друг.

Это… это даже неприятно. Невольно вспоминаются сразу все моменты, когда мы оказывались втроем. Или разговоры с Миром, когда он уверял меня, что мы с Есей не пара, что разные слишком и все такое.

Как хорошо, что я не узнал этого раньше. Сейчас просто смысла скандалить нет, хотя прояснить пару моментов все-таки хочется.

– Влюблен в Есю? Ты?

– А чего ты удивляешься? Она всегда была классной девчонкой, не зря же вы два года встречались.

– Ты постоянно ей хамил, что за любовь такая? – удивляюсь и немного злюсь. Как бы ни было, у нас были прекрасные отношения, которые вспоминаются только с теплом, и такие внезапные новости радости не добавляют.

– Глупая, – усмехается, словно действительно не понимает, как странно это все звучит. – Ревновал, видел же, что ей плевать на меня. У тебя отбить не мог ее, с другом не поступил бы так. Вот и психовал, потому что чувства свои спрятать пытался, а от этого только хуже было.

– Ты же в курсе, да, как дерьмово это звучит?

– Ой да ладно тебе, – отмахивается Мир, – много лет прошло, вы расстались без моей помощи, я никогда не провоцировал вас. Но она от меня все равно бегает, даже пять лет спустя. На кофе ее пригласил – отказалась. Колючая Еська… У тебя, кстати, номера ее нет? Ну так, вдруг успели обменяться, когда ты ей с машиной помогал.

Мирослав смотрит на меня с полуулыбкой и явно ждет от меня ответа, а я… А я очень странно себя чувствую в свете последних новостей. Реально ведь прошла куча лет, новая жизнь, зачем ворошить прошлое?

Но осадок какой-то остается все равно. И этот вечер перестает быть приятным…

Глава 5. Еся

The Hatters – Просто проваливай

Совершенно не хочется просыпаться. За несколько дней на больничном мне слишком понравилось спать до десяти. Настолько, что будильник, звенящий сейчас в шесть, кажется адом. Причем первым из сорока кругов.

Следующий ад, а точнее, следующий его круг, – вылезти из-под теплого одеяла в холодную комнату и постараться не возненавидеть весь мир за то, что пушистый халат в первые две минуты после того, как его надеваешь, тоже холодный. Издевательство, не находите?

Быстрый душ, что еще один круг ада, потому что, черт возьми, холодно! Кофе, крошечный завтрак, орущий кот под ногами (тот еще чертенок), стрелка на колготках и неожиданный чих во время макияжа глаз… Огромный след на все веко от туши и тихая истерика от всего происходящего. Какой там круг ада? Уже сороковой, или еще ждать приключений?

– Дема, пожалуйста, я уже опаздываю! – умоляю кота не смотреть на меня такими глазами.

Он в «Шреке» не снимался? Очень похож. Тискаю его пару минут прямо на пороге, присев на корточки, и надеюсь, что он не вцепится мне в ноги и не порвет вторые за утро колготки. Я не влезаю в брюки от костюма, мне нужно сбросить пару килограммов, чтобы не переживать за новые стрелки.

Еще пару раз чешу кота за ушком и, ощущая себя предательницей этого пушистого чуда (или все-таки чудовища), убегаю на работу. Не хочу! Эти несколько дней без офиса и нашего душного начальника казались мне самыми прекрасными днями на свете, несмотря даже на то, что все это время я болела и успела встрять в несколько не самых долгожданных встреч.

На самом деле я давно задумываюсь о смене места работы. Этот офис уже не приносит ничего, кроме стресса и разочарований. Ем когда попало из-за горы работы, фигуре это вредит заметно, о нервной системе уже просто молчу. В конце концов, образование у меня есть, опыт хороший, знаю я тоже многое. Думаю, не пропаду. Нужно заняться поиском новой работы, потому что сейчас у меня ощущение, что я еду на каторгу, а не в компанию.

Единственный плюс – до дома недалеко. Минут семь за рулем – и я на работе.

Паркуюсь на своем месте, радуясь, что за время моего отсутствия на него никто не претендовал, поправляю макияж в зеркале, тянусь к бардачку, чтобы достать влажные салфетки и протереть туфли, потому что я умудрилась вступить в лужу у дома, как вдруг…

– Черт! – кричу, заваливаясь вперед и ударяясь макушкой о бардачок.

Не понимаю, что происходит, но страшно больше, чем больно.

Я отчетливо слышала и чувствовала удар, но… Как? Я на парковке, черт возьми! И припарковалась точно правильно, я не первый год за рулем.

Держусь за ушибленную голову – все-таки приятного мало, и выхожу из машины, пытаясь понять, что вообще происходит.

Какая-то тачка красного цвета абсолютно точно въехала в мой зад своим задом! Как? Каким образом?

Наклоняюсь, чтобы осмотреть повреждения, замечая только разбитую фару, как из машины выбегает, видимо, виновница и испуганными глазами смотрит на меня, то ли плакать собираясь, то ли бежать отсюда.

А мне самой рыдать хочется! Это что, шутка чья-то? Вчера колесо, сегодня это! Можно мне с моей машиной просто спокойно жить?

Беру себя в руки, стараясь хотя бы сейчас не быть тряпкой. Никто не решит эти проблемы за меня. Единственный мужчина в моей жизни сейчас спит дома, прикрыв носом хвост. Нужно делать что-то самой.

– Боже, – начинает виновница аварии, – как так вышло? Я не знаю, я просто сдавала назад, а вы тут встали, и я…

– Я стояла на парковке в положенном месте, а вот где ваши глаза были, мне непонятно! Куча места, ну как можно было?

– Я просто недавно за рулем, я вот в торговый центр приехала… Сейчас я позвоню и все решу!

Девушка достает телефон и начинает звонить кому-то в панике, выглядит то ли растерянной, то ли испуганной. Но больше недовольной, словно я в чем-то виновата. Приехала на работу, блин…

Девушке лет двадцать на вид, она кусает губы и нервно достает сигарету, пытаясь подкурить ее трясущимися пальцами. Звонит один раз, другой, пока я набираю директора и обрисовываю ситуацию, пытаясь не схлопотать за опоздание.

Обидно до ужаса. И хоть я не виновата, и страховка у меня в порядке, но ситуация… Очень хочется расплакаться и кричать на небо и на землю от собственной беспомощности, но я очень стараюсь держать себя в руках.

Наконец-то она возвращается ко мне, выглядит, надо заметить, уже совсем иначе. От этого взгляда мне действительно кажется, что виновата я, и только здравый смысл стучит мне по и без того пострадавшей макушке и заставляет стоять на своем.

– Я позвонила Диме, он сейчас приедет и все решит! – говорит девушка самодовольно. Диме она позвонила. Ясно. Знаю я таких. Приедет сейчас какой-нибудь мажор лет сорока, а может, и сильно больше, и будет предлагать мне деньги, чтобы замять ситуацию. Мне такого счастья не надо. Зарабатывать я и сама умею, в этот раз мне, как никогда, хочется справедливости. Еще и голова от удара болеть начинает… На адреналине не почувствовала сначала, а сейчас расслабилась и ощущаю головокружение. Этого не хватало…

– Девушка, никаких Дим я ждать не буду, я звоню в ГАИ, – стою на своем, даже гордость берет. – Пусть фиксируют все, оформляют протокол, пишут штраф вам и что они там еще делают. Вы разбили мне фару, поцарапали бампер, я сама пострадала, никакой Дима этой проблемы не решит!

Достаю телефон, собираясь звонить в ГАИ. Или куда вообще надо?! Конечно, у меня нет номера, но в интернете найти не проблема, наверное…

Но девушка позвонить не дает. Она буквально вырывает телефон из моих рук и смотрит так, словно швырнет его сейчас мне в лицо. Нет, серьезно? Как это происходит вообще? Я пострадавшая, ау!

– Просто подождем моего парня, и все! – говорит она приказным тоном, и я теряюсь на пару секунд. Голова кружится чуть сильнее, а еще немного начинает тошнить. Утро просто супер… Опираюсь спиной на свою машину, чтобы не упасть, и эта девушка уже испуганно наклоняется ко мне, сняв маску стервы, которой была секунду назад. – Вам плохо?

– Голова кружится. Я ударилась, когда вы в меня въехали, – машинально хватаюсь рукой за поврежденное место, ощущая наливающуюся шишку. Просто блеск. Бинго, Еся, десять из десяти тебе за это утро.

Десять из десяти проблем, очевидно.

Чтоб тебя, а…

– Давайте решим мирно, пожалуйста, Дима убьет меня и заберет машину!

Мне так странно… Неужели люди совершенно не хотят нести ответственность за свои поступки? Я в чем виновата? Конечно, я не против решить все по-человечески, но сейчас не тот случай! Пытаться замять все. А мне все еще очень плохо. И я не понимаю, почему должна идти навстречу этой девушке только потому, что она боится остаться без машины. Бред какой-то…

Мой телефон звонит у нее в руках, я забираю и подношу трубку к уху. Мой невероятно заботливый с приставкой «не» начальник спрашивает, нужна ли мне помощь, и я вежливо отказываюсь, но прошу дать мне на сегодня отгул в связи с обстоятельствами. Он недоволен. Очень. Я и так с больничного вышла первый день… Но что я сделаю? В чем моя вина?

Краем глаза вижу пару машин, видимо приехали спасать эту девушку, которая не умеет водить. Она сразу срывается с места в руки своих спасителей, а мне еще сильнее обидно. Пострадавшая я! И меня даже спасти некому… Тут она виновата, и сразу две машины за ней.

А я что? Кот за мной не придет, у него ключей от квартиры нет.

– Димочка, наконец-то! Она уже собиралась звонить в ГАИ!

– Ты издеваешься? Ты сказала, что это в тебя въехали, Ксюша! – звучит справа знакомый голос, и я делаю усилие, чтобы повернуться и увидеть, как Демид и Мирослав стоят рядом с этой девушкой и смотрят на место столкновения наших машин.

Что я там говорила за круги ада? Это явно сороковой.

И… что? В нее въехали? Классно.

Теперь я узнаю в этой девушке ту самую Ксюшу, которую так тепло обнимал у кофейни Демид. Тогда я видела ее только со спины, поэтому и не поняла сразу, с кем имею дело. Мне становится еще хуже. Это не может быть правдой! Какого черта? Я кому-то где-то дорогу перешла? С пустым ведром, или как там бабуля в детстве рассказывала, что примета плохая. Иначе я не понимаю, за что мне все это…

Пытаюсь слиться с машиной. Мне уже плевать на головокружение и разбитую фару, на недовольного директора и все остальное. Я просто хочу стать невидимой, чтобы не пришлось сейчас снова встречаться с этими двумя. Я от вчерашних встреч не отошла еще… Они стоят ко мне спиной, и эти секунды мне кажутся лучшими в жизни, хотя чувствую я себя на самом деле просто ужасно. Хочу быстро сбежать, но ноги не двигаются, а голова кру́гом настолько сильно, что я рискую упасть, если оторвусь от машины. Сначала казалось, что ничего не болит, а по факту с каждой минутой все хуже. Точно! Для полноты картины еще в обморок рухнуть – и дело с концом.

– Еся? – Голос внезапно звучит очень рядом, я словно выпадаю из реальности на какие-то мгновения. – Э-эй, ты в порядке? – сильные руки подхватывают меня и усаживают в машину на заднее сиденье, и только приземлившись я замечаю перед собой Мирослава.

Слышу, как Демид отчитывает свою девушку словно маленького ребенка, а та спорит с ним и закатывает истерику. Морщусь, потому что эти звуки стучат по черепушке еще сильнее. Он говорит ей, что предупреждал, еще что-то, но слушать их разборки мне хочется меньше всего.

– А ты тут что забыл-то? – спрашиваю у Мирослава. Он стоит надо мной, придерживая за руку, чтобы я не упала на спину.

– Это сестра моя, – чуть улыбается тот, и я почему-то тут же вспоминаю, как он с теплотой говорил ее имя вчера в автосервисе. Значит, родственники. Ясненько. – Воды?

Киваю. Не собираюсь отказываться, мне слишком хреново. Мирослав уходит к своей машине, и я бросаю взгляд на парочку. Ксюша стоит спиной к Демиду, сложив руки на груди, а тот трет пальцами переносицу, словно устал от всего на свете. Очень жизненно. У меня примерно такое же состояние.

Он поднимает голову, и мы встречаемся взглядами, отчего мурашки предательские бегут по плечам, заставляя ежиться.

– Привет, – шевелит он губами без звука, и я машинально чуть улыбаюсь. Совсем легонько, просто отвечая на приветствие.

И он подходит. Господибоже. Отстань от меня, не подходи. Я согласна замять эту аварию, забыть вообще навечно, что тут происходило, и никогда не вспоминать, но только не подходи.

Мне неловко рядом с ним. Даже грустно. Я слишком долго не могла забыть его, и даже спустя пять лет мне тяжело смотреть на то, как он помогает другой девушке. Своей девушке.

Я идиотка, знаю. Но вот такая я, какая есть.

– Есь, – начинает он, остановившись в трех шагах от меня. Вижу, что ему тоже неловко. Интересно, что будет говорить? Денег предложит за моральную компенсацию? – Если хочешь ГАИ и протоколы, я вызову и будем решать все как нужно, никаких проблем, – заявляет неожиданно Демид, и я поднимаю на него удивленный взгляд. Вау.

– Ничего я не хочу, – говорю негромко, высказывая настоящие мысли. Я и правда вообще ничего не хочу. Ни-че-го.

– Держи воду, – возникает рядом Мирослав, протягивая мне небольшую бутылку. – Как ты себя чувствуешь?

– Кружится и тошнит, – признаюсь, хотя не очень хочется показывать слабость. Особенно перед этими двумя.

– Что с тобой? – спрашивает Демид.

– Я в машине была, тянулась к бардачку, когда она въехала. Макушкой ударилась.

– У нее сотряс по ходу, – выдает вердикт Мирослав. – Идем в мою машину, я отвезу тебя в больницу. Дем, разберешься с эвакуатором? Машину ко мне в центральный сервис. Есь, оставь ему ключи, – распоряжается, поднимая меня за руку, и мне искренне кажется, что передо мной какой-то другой человек, не тот Мирослав, кого я знала долгих пять лет назад. Тот бы посмеялся надо мной и сказал какую-то гадость, но этот… Совсем другой человек.

Демид смотрит на нас странно. Я знаю это выражение лица. Он сомневается почему-то. Но бросить девушку, конечно, не может. И только кивает, забирая из моих рук ключи.

Глава 6. Еся

Процедура свечения фонариком в глаза далеко не самая приятная, да и в целом нахождение в клинике меня не очень радует. Я плохо помню, как мы доехали, была в странном состоянии, словно дремала. Точно знаю, что Мирослав ехал очень аккуратно и постоянно спрашивал, как я себя чувствую.

А как я? Плохо. Причем морально даже чуть хуже, чем физически. Жизнь пинает меня в последние дни, совершенно не жалея и не стесняясь. Не понимаю, за что мне это все. Обидно даже как-то, что все камни только мне одной достаются.

Мирослав остался за дверью, хотя, очень удивительно для меня, рвался зайти в кабинет к врачу вместе со мной. Я совершенно не узнаю этого мужчину. Тот парень, которого я знала, никогда бы не помог мне. А тут…

– Сотрясение не сильное, но поберечь себя нужно. Я выпишу вам две недели больничного, раз ваша работа связана с компьютером, – говорит доктор, параллельно печатая и глядя в ноутбук. – Никаких гаджетов, телевизор тоже не смотреть. Первые дни и от книг воздержитесь, если любите читать, а потом осторожно, по чуть-чуть. Никакого алкоголя, кофе и физических нагрузок, солярий и сауну тоже нельзя. Громких звуков избегать, больше лежать и спать. Если будут боли, я написала вам, какое выпить лекарство. Через неделю приезжайте, я вас посмотрю повторно. Отдыхайте и берегите себя.

Доктор протягивает мне лист с итогами осмотра и улыбается, а мне совершенно не весело. Какие две недели больничного? У меня гора работы! Я же ничего не успею… Те несколько дней с трудом выпросила, а тут две недели. Кажется мне, директор будет не рад. Очень сильно не рад.

Выхожу из кабинета и сразу натыкаюсь на Мирослава. Он сразу же подскакивает на ноги и подходит очень близко, обхватывая рукой мой локоть. Боится, что в обморок упаду, видимо.

– Ну как ты?

– Сотрясение, – отвечаю и чувствую, как голос дрожать начинает. Мне это вообще не вовремя. А если меня уволят? Я, конечно, хотела работу менять, но ведь это были только размышления! У меня ведь на замену даже нет ничего. Неправильные я мысли какие-то в космос отправила, судя по всему. – Постельный режим и все такое.

– Ты плачешь? – спрашивает растерянно.

Я плачу? Кажется, да… Эти дни даются слишком тяжело. Я устала. Хочется каких-то положительных эмоций, хотя бы немного. Потому что один негатив, только то, что делает больно и неприятно. А хорошего что? Только кот дома. И тот обижается, что бросаю его.

– Устала. Прости, – отчего-то признаюсь Мирославу, хотя он последний в мире человек, кому хотелось бы плакаться. Просто он рядом сейчас, а я не могу держаться больше. Иногда можно.

Но, к счастью, он не берется меня успокаивать или обнимать, что было бы еще хуже. Просто обхватывает пальцами мое запястье и ведет за собой на улицу, на парковке усаживая в машину.

Так странно… неужели люди способны так сильно меняться? Я думала, это сработало только на Яське, которая была просто ревнивым ребенком, когда мы виделись последний раз, а сейчас стала совсем взрослой девушкой. Но как он умудрился так измениться? Почему со мной это все не работает? Я тоже хочу меняться в лучшую сторону: стать красивее, успешнее, счастливее. А по факту? А по факту у меня за два дня проблем столько, что хоть книги пиши.

– Давай адрес, отвезу тебя домой, – говорит, заводя машину, и я без запинки называю ему, где живу. Смысл скрывать? Моя машина еще либо на стоянке у работы с разбитой фарой, либо уже в автосервисе. Ехать на такси сейчас не смогу, слишком плохо себя чувствую, а если водитель попадется неаккуратный? У меня нет сил отказывать Мирославу в желании мне помочь.

Он снова едет молча и не задает лишних вопросов, а еще явно набирает скорость меньше, чем привык. Но спасибо ему за это. Мне приятно.

Морщась, набираю директора. Уже предвкушаю его недовольство по поводу моего второго подряд вынужденного отсутствия. Голова раскалывается, и даже гудки больно бьют по барабанным перепонкам, но решить вопрос лучше сразу на берегу, чтобы потом спокойно лечиться дома.

Трубку он не берет очень долго, но потом отвечает, и его голос сквозит таким холодом, что у меня мурашки бегут, словно меня от него через трубку морозит.

– Юрий Викторович… У меня сотрясение мозга и мне прописали двухнедельный постельный режим.

– Есения… – вздыхает он, и я уже представляю, как он закрывает глаза и сжимает пальцами переносицу. Всегда так делает, когда ему что-то не нравится. Еще очки на лоб поднимает для полноты картины. – Что мне делать с тобой? Мне нужен сотрудник, а не болеющая пташка.

– Юрий Викторович, я ушла на больничный первый раз за все время работы, даже отпуск никогда не брала. Ситуация сейчас такая, что мне нужно лежать дома, – говорю через силу, голова начинает очень болеть и кружиться от всего этого.

– Лежи, набирайся сил, – неожиданно для меня произносит директор, и я даже пытаюсь улыбнуться на секунду, но он добивает меня словами: – А после больничного ты уволена. По собственному, Есения. И без отработки в две недели. Лечись.

Он бросает трубку, и я очень сильно пытаюсь держать себя в руках. Уволена… за то, что получила сотрясение мозга даже не по своей вине. Как это вообще? Где искать работу? На что я буду жить? Мне нужно кормить кота!

– Есь, все в порядке? – спрашивает Мирослав с беспокойством, поглядывая на меня. Даже боюсь представить, как хреново сейчас выгляжу.

– Меня уволили, – отвечаю, прикрывая глаза.

– Не грусти, слышишь? Найдешь работу, а пока лечись. Дай-ка мне свой телефон, пожалуйста, – протягивает мне руку, и я вкладываю в нее мобильный, не понимая, что он собирается делать.

Мирослав набирает какой-то номер, нажимает на вызов и, когда его собственный телефон издает сигнал, отключается, хитро улыбнувшись.

– Позвоню тебе, чтобы узнать, что ты в порядке.

– Да пожалуйста.

К дому мы подъезжаем через пару минут. Мирослав помогает выйти и даже ведет меня до самой квартиры, хотя помощи я не прошу. Но голова действительно кружится, и это наверняка правильно – позволить Мирославу помочь, пусть я и все еще в шоке от того, каким он стал.

– Может, тебе что-нибудь нужно? Еду заказать, в магазин сбегать? – спрашивает, когда мы останавливаемся у моей двери. Приглашать Мирослава я, конечно, не собираюсь, хотя действительно очень благодарна за помощь. Но сейчас очень хочу лечь и уснуть. Чтобы провалиться в сон и не думать ни о чем. Совсем ни о чем.

– Нет, все есть, спасибо. Я пойду спать, – улыбаюсь легонько и захожу в квартиру, когда Мирослав уходит. Дема встречает сразу же. Трется о мои ноги и мурлычет, не ожидая увидеть меня так рано. Ну, может, все и к лучшему. Буду уделять внимание коту столько, сколько он заслуживает. А заслуживает он больше, чем кто-либо.

Иду медленно, держусь за стену. Голова болит очень и кружится, упасть сейчас будет совсем не к месту.

Переодеваюсь медленно и даже умудряюсь дойти до ванной, чтобы умыться. Врач пообещала, что через пару дней станет легче, но пока как-то очень плохо…

Укладываюсь на кровать и выгоняю все плохие мысли прочь. Не хочу я думать, анализировать, плакать. Все потом. Сейчас я хочу только спать.

Прекрасный сон прерывается громким и настойчивым стуком в дверь. Я пытаюсь проснуться окончательно и прийти в себя, но получается очень плохо.

Слышу, как на стук реагирует кот, громко мяукая, и все-таки заставляю себя очнуться и встать с кровати.

Что там случилось? Я что, забыла закрыть кран и затопила соседей? Или пожар где-то? Метеорит? Зачем так стучать, господи…

За окном уже темно, и я понимаю, что проспала весь день. А возможно, и весь вечер. Нет часов под рукой, и телефон черт знает где бросила.

Включаю свет в коридоре и жмурюсь, потому что больно бьет по глазам. Черт… когда это закончится? Долго я еще буду такой?

Открываю дверь, даже не спросив, кто там, просто потому что хочу, чтобы этот ужасный стук быстрее закончился.

И…

– Демид?

– Боже, Еся, слава богу! – говорит он чересчур эмоционально и неожиданно для меня (думаю, и для себя тоже), а затем кидается меня обнимать.

– Ты чего? – шепчу, стоя в объятиях. Не понимаю, что происходит и что случилось с Демидом.

– Прости, – говорит и отстраняется, закрывая за собой дверь. – Мирослав сказал мне, что у тебя сотрясение, дал твой номер. Но ты не брала трубку черт знает сколько времени, я приехал, и ты полчаса дверь не открывала. Я почти вызвал МЧС, думал, что с тобой что-то случилось. А ты…

– Спала, – отвечаю, внезапно покраснев. Я вообще не помню, где оставила телефон, а еще наверняка как обычно выключила звук, поэтому и не слышала звонков. – Прости.

– Да это ты прости. Приперся тут, разбудил, а тебе спать нужно… Испугался, Есь, веришь?

– Верю, – отвечаю, и улыбка сама собой на губах появляется. Это однозначно приятно. – Заходи, раз пришел, чай сделаю.

Прохожу на кухню, но Демид обгоняет меня и усаживает меня на стул, надавливая руками на плечи.

– Сиди, пожалуйста. Я сам сделаю. Скажи только, что где у тебя лежит…

Глава 7. Демид

МОТ, AYKA – Нехватка витамина Л

Это очень интересное чувство. Делать чай своей бывшей девушке в ее же квартире, когда притащился к ней сам не знаешь почему. Ну, точнее… Я знаю, почему притащился. Потому что испугался очень, когда узнал, что ей плохо и что трубку она не берет.

Другой вопрос: имею ли я право так волноваться о ней?

С одной стороны – да. Мы не чужие люди, даже несмотря на то, что не виделись долгих пять лет. Не могут быть чужими те, которые все родинки друг друга на телах наизусть знали. И я до сих пор помню каждую.

С другой стороны – не имею на это права. Аргумент тот же: мы не виделись целых пять лет. А еще у меня есть девушка, о которой я должен переживать, но… Мы поссорились, вообще-то. Ксюша затеяла истерику по поводу того, что я предложил Еське вызвать ГАИ и оформить все как нужно. Ее затаскали бы по инстанциям, забрали бы права, и, как она заявила, я не имел права предлагать такое, а должен был ее защищать. Возможно. Но только Ксюша виновата в том, что Есении сейчас плохо, у нее сотрясение, и она вполне может требовать справедливости. И тут уже вопрос не в том, что именно Еся была во второй машине в момент удара. Вопрос в том, что человеку плохо из-за ее халатности, и я банально не могу переступить через себя и поддержать ее в этом.

На этом фоне и поссорились. Мирослав тоже не встал на сторону сестры, которая привыкла к тому, что все всегда решают все за нее. Ну просто… Отношения – это здорово, но адекватность должна стоять на первом месте. И в этой ситуации я выбрал поддержать Есю, потому что, черт возьми, я так чувствую. А если завтра Ксюша собьет кого-то на пешеходном? Ей нужно понимать, что не все сходит с рук.

Есеня выглядит совершенно неважно. Уставшая, болезненная, под глазами темные круги, совсем бледные губы. Мир рассказал мне все. О больнице, о том, что Есю уволили, что она чуть не потеряла сознание. Я не мог остаться в стороне, я просто не мог! Выпросил у него номер, хотя самому казалось это дикостью. Стал звонить, а она не берет. Адрес тоже выпросил у Мирослава. Когда мы встречались, Есеня жила в другой квартире. Приехал, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. А она не открывала, как назло, я реально почти вызвал МЧС, потому что выбить дверь не получилось – я пробовал, слишком прочная.

Но она вышла. Слишком грустная для той Еси, которую я знал всегда. Слишком бледная для той веселой улыбчивой девчонки, которой она была.

Я обнял ее, просто потому что камень с души свалился, когда увидел ее. Пусть не в лучшем состоянии, но живую!

А теперь стою на ее кухне, жду, пока закипит чайник, и думаю: а зачем приперся-то?

Для чего? Что скажу ей? Ну, приехал, испугался, разбудил бешеным стуком в дверь, а дальше-то что?

Веду себя, как осел какой-то…

Заливаю слишком хреново пахнущие пакетики кипятком и ставлю две чашки на стол, одну подвигая ближе к Есении. Мне странно. Ей странно еще больше, я вижу это. Несмотря на то что прошло пять лет, я до сих пор помню все ее привычки и проявления эмоций. И сейчас ее попытки спрятать волосы за уши и прокусить себе губы до крови говорят о сумасшедшей неловкости.

Как так вообще случается, что когда-то родные люди становятся друг другу практически незнакомцами? Я вот ничего не знаю о Есении. О настоящей Есении. Что у нее в голове, о чем она мечтает, чем живет, по ком грустит, что хочет получить на день рождения и верит ли в Деда Мороза, как в свои осознанные двадцать два. Я ровным счетом не знаю о ней ничего, кроме каких-то сухих фактов из прошлого. И мне отчаянно хочется исправить эту оплошность.

– Я ужасно не вовремя, да? – спрашиваю, улавливая крошечную неловкую улыбку на лице. Значит, я прав. Это действительно приносит ей дискомфорт.

– Да нет, – она пожимает плечами и, щурясь, делает маленький глоток все еще очень горячего чая. Сумасшедшая. – Я очень долго спала, нужно было вставать, а то не смогу уснуть ночью.

– Болит? – спрашиваю, когда вижу, как болезненно морщится Еся. Мне ужасно стыдно перед ней за Ксюшу. Ситуация вообще из разряда: лучше провалиться сквозь землю, чем пережить подобное еще раз. Если я еще и сестре расскажу, с кем столкнулась Ксюша и какие у этого последствия… Боюсь, шанса наладить общение этих двух у меня уже не будет. Яська и так не любит Ксюшу, а тут, когда она последние два дня только и тарахтит о Есении, той точно будет не жить. Поэтому предпочту помалкивать.

– Больше кружится, – негромко отвечает Еся. – И тошнит. Ну и болит, да, что скрывать.

– Ты скажи, какие нужны лекарства, может, обследование, я все оплачу, Есь, – говорю без запинки, потому что действительно чувствую перед ней свою вину, несмотря на то, что даже машину своей девушке покупал не я. – Если ты решила спасти Ксюшу от разбирательств с органами, мы должны оплатить тебе лечение, это правильно.

– Ты можешь не беспокоиться, Мирослав все оплатил в клинике, а потом зашел в аптеку, пока я дремала в дороге, и все купил. Сказал примерно то же самое, что и ты, я пыталась отказаться, но он не стал слушать.

Ах да. Мирослав. Наш внезапно влюбленный принц. Который тайно любил мою девушку, пока мы с ней встречались. А может, это Мирослав накрутил меня до такой степени, что после какой-то из ссор я просто перестал бороться за эти отношения долгих пять лет назад? Ведь ничего из ряда вон выходящего не произошло у нас тогда, чтобы мы расстались. Просто в какой-то момент оба опустили руки.

Меня на самом деле задевает то, в чем признался Мир, хотя я знаю, что не имею права реагировать так остро на это. Это было давно, это прошлое, оно закончилось, незачем его ворошить, ничего не изменить уже. Просто… хрен знает на самом деле, что просто. Ни черта не просто все это. И факт в том, что меня очень бесит эта тема.

Просто почему он молчал? Почему рассказал о своих чувствах только спустя пять лет? А сейчас ей признался уже? Лекарства оплатил поэтому? Или он до сих пор влюблен в нее и теперь будет добиваться ее расположения и сердца?

Это так странно… От этих мыслей у меня внутри лава вскипает. Как будто мы с Есей до сих пор вместе и Мир пришел признаваться ей в любви. Кажется, пора с собой что-то делать, я несу полную чушь. Надо развеяться и отдохнуть.

– Раз Мирослав такой молодец, – не сдерживаюсь и все же немного язвлю, но, кажется, Еся слишком хреново себя чувствует, чтобы считать сарказм в моих словах, – тогда просто обращайся, если тебе будет что-нибудь нужно.

– Что, например?

Она говорит это с таким ехидным смешком, что мне становится не по себе. Мол, Демид, ты с головой дружишь? Что мне от тебя может понадобиться? От кого угодно, но точно не от тебя.

Неприятно? О да.

– Что угодно. Даже если ты захочешь самый вкусный пончик в городе, просто позвони, я тебе привезу еще горячие. Мой номер должен отобразиться у тебя, там двадцать четыре пропущенных. В конце три тройки.

– Во-первых, – говорит Еся, внезапно погрустнев, и я уже ругаю себя за все на свете сказанные слова, – я не ем пончики уже пару лет. А во-вторых, скорми их свой девушке, Демид. Ей твоя забота будет гораздо нужнее.

– Есь… – не знаю, что хочу сказать ей, но рот все равно закрываю, встретившись с грустным взглядом. Зря я все это, да?

– Иди домой, пожалуйста, я неважно себя чувствую и очень хочу отдохнуть.

Она выгоняет меня. И делает это даже без намеков. Прямым текстом просит меня свалить отсюда побыстрее, потому что видеть не хочет.

А я чувствую себя таким мудаком, каким никогда еще не чувствовал. Это очень тупое ощущение. Почему-то хочется извиниться за что-то перед ней. За Ксюшу еще раз или за прошлое – я не знаю. Просто хочется попросить прощения и надеяться, что она не будет держать зла на меня. А потом поехать к Ксюше и попросить прощения у нее… за все это.

Отвратительно. Просто отвратительно.

– Извини, – встаю из-за стола, так и не сделав ни одного глотка чая, ухожу в прихожую, собираясь уйти, и вдруг застываю в пороге на пару секунд, зависнув. Здесь очень сильно пахнет Есей. Она не сменила парфюм за эти годы… Запах стоит буквально сумасшедший. Он ударяет мне в голову за одно мгновение, заставляя вспоминать самые разные моменты нашей жизни.

Зависаю и даже теряюсь в пространстве. Это что-то невообразимое: вспоминать все, словно глядя на пленке, почувствовав лишь запах.

– Прости, что побеспокоил, – оживаю, когда слышу негромкие шаги сзади.

Оборачиваюсь и застываю: мы критически близко. Не настолько, чтобы я мог дотянуться до губ в одно мгновение, но достаточно для того, чтобы уже назвать это расстояние ничтожным.

Так бывало раньше. Когда мне приходилось уходить, Еська всегда прибегала и ласковой кошкой тянулась за поцелуями, стоя близко-близко.

Сейчас же, когда сама понимает, что расстояние между нами очень мало, она поджимает губы и делает шаг назад, разорвав ту мимолетную неловкость и нахлынувшие воспоминания.

Мы были очень счастливы пять лет назад.

Что с нами сейчас?..

Глава 8. Еся

MONA, Лолита – Последняя любовь

Сволочь. Зачем он приперся? Чтобы что? Напомнить мне о том, какая я неудачница? Я не понимаю…

У него ведь есть девушка. Да, в случившемся со мной виновата она, но разве любящий человек не должен вставать на сторону своей второй половинки? Не думала, что Демид изменился настолько. Когда мы были вместе, он всегда был на моей стороне. Даже когда я была действительно не права. При чужих людях он всегда был только за меня. Сказать что-то и указать на ошибку мог, только когда мы оставались наедине. Но при ком-то стоял стеной, защищая и оберегая.

Именно поэтому мне очень странно, что в этой ситуации он занял сторону не своей девушки, а… мою.

Это снова уносит в воспоминания о прошлом. И меня они очень расстраивают. Кажется, именно в отношениях с Демидом я последний раз была по-настоящему счастлива. А после расставания даже никогда не улыбалась искренне.

Не знаю. Чувствую себя ничтожеством, когда думаю о таком, но другие мысли в голову не приходят. Я не могу сказать, что до сих пор люблю Демида или что страдала по нему все пять лет. Нет. Но… я скучала, да. И сейчас, когда судьба подкидывает мне испытания в виде постоянных вынужденных встреч с ним, мне становится еще тяжелее.

Я просто помню, как нам было хорошо вместе, несмотря на то что все закончилось так глупо и непонятно. Мы действительно любили друг друга, и мне очень сложно видеть Демида сейчас, когда он снова встает на мою сторону.

Зачем? Любил бы свою девушку, помогал бы ей, защищал бы ее. Мне было бы проще. Я бы увидела, что они счастливы вдвоем, и запретила бы себе даже вспоминать о прошлом. А так… Мысли сами в голову лезут. И я даже немного расстраиваюсь, когда Демид уходит, осторожно закрыв за собой дверь.

Я снова проваливаюсь в сон. Мне все еще нехорошо, и терпеть это состояние не хочется, поэтому сплю днями и ночами как сурок, встаю только в туалет и кота покормить. Даже до душа дохожу лишь на вторые сутки, сходя с ума от прохладной воды, потому что горячую мне нельзя.

Становится чуть легче. Голова не болит уже так сильно, и тошнота постепенно проходит. Ладно. Жить можно, я думала будет гораздо хуже.

Телевизор не включаю, телефон тоже держу на расстоянии, а на книги пока меня не тянет. Решаю приготовить себе легкий ужин и выпить чай на балконе, чтобы подышать воздухом. Я обустроила себе балкон мечты с плетеными креслами, небольшим столиком и большим количеством цветов в горшках. Переношу их после зимы с подоконников на открытый воздух, и они сразу начинают цвести еще ярче. Можно мне так же? Очень хочется.

День сегодня удивительно теплый, даже солнышко греет приятно, поднимая настроение. Губы расплываются в улыбке, а жизнь внезапно не кажется такой уж хреновой. Нужно было просто поспать, выпить таблетку от головной боли и заставить себя не думать о прошлом хотя бы пару часов. В итоге все вышло проще, чем мне казалось. Просто плохое самочувствие наложилось на глупые мысли, и от всего этого я стала чувствовать себя еще хуже.

А сейчас… Ну, страдать по Демиду я точно не буду. Да, нам было хорошо вместе, и да, возможно я действительно жалею, что мы не смогли сохранить то светлое, что было между нами, и прожить друг с другом долгую и счастливую жизнь, но… Но это ведь не повод страдать по нему спустя пять лет? Жила эти годы без него, проживу еще немного. Главное, чтобы он отстал от меня и перестал мелькать перед глазами.

С работой сложнее. Мне действительно обидно, что меня уволили, еще и таким дурацким образом. Но я ведь задумывалась о смене трудоустройства, сама хотела уйти оттуда и найти что-то более подходящее для себя. Вот жизнь и воплотила мои желания в реальность. В следующий раз буду думать аккуратнее и запросы во Вселенную посылать более точные. А то я иногда думаю о том, что устала так жить, вдруг меня завтра машина собьет или еще что похуже?

Поэтому нужно смириться, выдохнуть и идти дальше. Да, это сложно. Особенно с моим характером. Я совершенно не тот человек, который умеет грызть землю зубами и идти напролом, но, возможно, в двадцать семь пора бы уже научиться включать характер хотя бы иногда, когда это действительно нужно.

Вдыхаю аромат теплого чая и прикрываю глаза, подставляя лицо теплому солнцу. Шум проезжающих мимо машин немного давит на виски, но я очень стараюсь не обращать на это внимания и продолжаю наслаждаться замечательными минутками. Кутаюсь в теплый халат, потому что воздух еще не прогрелся до конца, и морщусь, слыша крик Демы из-за закрытой двери. Голодный кот – противный кот. Особенно этот. Типичный мужик. Орет сразу, как только чувствует, что хочет есть.

Заставляю себя подняться, чтобы пойти покормить кота, как вдруг застываю, чуть не пролив на себя чай.

Я сплю или у меня со зрением от сотрясения тоже неполадки какие-то начались? Нет? Почему тогда у дома стоит машина, из которой выходит Мирослав с букетом цветов?

Смотрю на него с балкона своего третьего этажа, так наклоняюсь, чтобы понять, не глючит ли меня, что чуть не падаю вниз, вовремя спохватившись и вернувшись обратно в устойчивое положение. Точно, Еся, с балкона свалиться и ногу себе сломать – это ровно то, чего так не хватало. Для полного комплекта травм.

– Одного сотрясения мало, решила шлифануть вторым? – посмеивается Мирослав, заметив мои глупые попытки рассмотреть его поближе. Стоит под балконом, держит красивый букет и улыбается так искренне, словно это и не Мирослав вовсе. Ну или я не я, как вариант.

– Вряд ли я бы отделалась сотрясением.

– Вот именно, Еся, – качает головой Мирослав, – осторожнее быть нужно.

– Стоишь так, будто готовишься петь серенаду, – посмеиваюсь, когда Мир так и стоит под моим балконом, молча глядя наверх.

– Петь не умею, но могу прочитать лекцию о правильном использовании телефона. Трубку брать не учили, красавица? Тут люди о твоем состоянии волнуются!

– Демид? – спрашиваю машинально и тут же заставляю себя заткнуться. Почему-то становится очень неловко. Он тут с цветами стоит, а я… – Прости, мне сказали не пользоваться телефоном какое-то время, и я спрятала его, чтобы не было соблазна смотреть сериалы.

– На чай пустишь? – спрашивает, не ответив на вопрос о Демиде. И спасибо ему за это.

– Только облепиховый, – улыбаюсь.

– Идет, – кивает Мирослав, наконец-то отходя от своего места и двигаясь прямо к подъезду. И почему мне вдруг хочется улыбаться?

Захожу в квартиру и сразу иду на кухню кормить кота. Тот смотрит на меня слишком недовольно из-за того, что я не сразу откликнулась на его требования, позволила себе задержаться. Вредный, хоть и любимый мужчина.

Пока Мирослав поднимается, успеваю сменить халат на домашний спортивный костюм. Как-то неловко все-таки ходить перед ним в таком виде. Ну… некрасиво. Неуютно.

Он звонит в дверь. И меня на пару секунд охватывает странная паника. Это так неловко! Человек, с которым у меня связаны исключительно плохие воспоминания. Тот, с которым мы никогда не могли найти общий язык. Парень, который буквально признавался мне в ненависти… Сейчас пришел ко мне с букетом цветов и уже много раз успел помочь до этого.

Очень странно. Я не понимаю, как реагировать на Мирослава и как себя с ним вести.

Он так сильно изменился, что понял, что не так я плоха, как ему казалось раньше? Или что? Или он остыл, потому что я больше не мешаю их дружбе с Демидом? Возможно, он чувствует вину за прошлое, и сейчас, пользуясь случаем, пытается все искупить? Не знаю! Но все это очень-очень странно.

Открываю дверь действительно дрожащими пальцами, ругая себя за такую нервозность. Просто мне странно, я действительно все еще не могу понять Мирослава и его поступков.

– Привет, – говорит, улыбаясь так искренне, что сердце сразу оттаивает и кусочки льдинок откалываются, катясь по паркету.

– Привет, – отзеркаливаю улыбку, потому что спрятать эмоцию невозможно. Он искренен, мне хочется ответить тем же. Разве это плохо? Или это слабость? Я не должна быть доброй к нему после всего, что он говорил и делал мне в прошлом?

С другой стороны – на то оно и прошлое, чтобы уметь его отпускать.

– Подумал, что ты похожа на эти цветы. Решил тебе сообщить об этом таким вот способом, – говорит Мирослав, протягивая мне красивейший букет розовых и оранжевых гербер. Никогда не любила эти цветы. Точнее… всегда относилась к ним нейтрально. А сейчас отчего-то они кажутся слишком красивыми. Такими, что я улыбаюсь снова и, принимая букет, немного краснею.

– Красивые, – говорю, вдыхая запах цветов.

– Ты тоже, – отвечает Мирослав, вгоняя меня в еще большую краску.

Ну и как это называется? С ума сойти можно, честное слово.

– Проходи, – не отвечаю на его совершенно неожиданный комплимент, потому что банально не знаю, что ему сказать. Спасибо? Или: «Не выдумывай, я знаю, что выгляжу ужасно»? Лучшим вариантом будет молчание, что я и выбираю.

Ставлю букет в вазу и немного нервничаю, когда слышу Мирослава рядом. Он стоит в проеме кухни, сверля меня взглядом. Странный! Кто подменил его? Как вести себя с ним? Как реагировать? Не понимаю совершенно ничего и от этого нервничаю еще больше.

– Присаживайся, я пойду возьму телефон, вдруг звонил еще кто-то.

Мирослав усаживается на стул, а я иду в комнату за телефоном, просто потому, что меня съедает банальное любопытство: правда ли он звонил?

Правда. Шестнадцать раз. Оу…

Становится еще больше неловко, и я снова краснею, как пятиклассница.

Возвращаюсь обратно к Мирославу и дергаюсь от вибрации телефона в руке. Снова потерял меня и звонит из соседней комнаты?

Смеюсь со своего глупого предположения, но тут же прячу улыбку, зависнув на месте и глядя в экран.

Демид: Как ты себя чувствуешь? Я очень виноват перед тобой, прими курьера через пару минут, хочу поднять тебе настроение.

Глава 9. Еся

Егор Крид – Одиноко

Я буквально не верю в то, что вижу на экране телефона. Это не может быть правдой. Сотрясение отразилось еще и на зрении? Или у меня просто искривилось восприятие происходящего? Может, я вообще сплю? Или в коме, не знаю. Ударилась сильно, а все остальное мне кажется. На самом деле не было никаких цветов, доброго Мирослава, Демида и всего остального. Лежу себе в палате рядом с какой-нибудь старушкой и смотрю сны о странной жизни.

Ну а вдруг?

Щипаю себя, чтобы поверить в происходящее, и делаю это так сильно, что на запястье наверняка останется синяк. Черт… Больно! Но, кажется, все это действительно правда. Вот же…

Только захожу на кухню и замечаю, что Мирослав собирается что-то сказать, как вдруг в дверь звонят, и противная сейчас для моего сотрясения птичья трель разливается по всей квартире. Нужно срочно отключить звонок или хотя бы заменить его на что-то более тихое, пока в подъезде не починят домофон, потому что все идут сразу к двери. Звук ужасный, и я даже зажмуриваюсь, еще не готовая к таким громкостям.

– Ты ждешь кого-то? Я не вовремя? – спрашивает Мирослав, подозрительно глядя в сторону прихожей.

Ну как бы… Никого я не жду. У меня даже подруг нет толком, только знакомые с работы. Родители далеко живут, сестер и братьев у меня нет.

– Нет, все в порядке, я не знаю, кто это, – вру почему-то, хотя сама прекрасно знаю, кто там в дверь ко мне ломится. Это же курьер, о котором только что Демид написал. Я даже не могу представить, что он додумался отправить мне. Дурак какой…

Иду к двери и открываю ее с каким-то опасением, потому что на подсознании я просто не хочу и не готова принимать подарки от Демида. Мне ничего от него не нужно, и его чувство вины тоже. Он ни в чем не виноват, только его невнимательная девушка, и все. Лекарства оплатил мне Мирослав, машину чинят тоже в его салоне, мне в целом этого более чем достаточно как за моральный ущерб. Один отвечает за свою девушку, другой за сестру, не многовато ли отвечающих и волнующихся?

– Добрый день, доставка на имя Шестаковой Есении Андреевны, – говорит милый парень-курьер, и я хмурюсь, потому что ничего в его руках не вижу. В целом, если Демид прислал мне открытку, это будет лучшим из возможных вариантов.

– Да, это я, – киваю и подписываю бумагу о принятии доставки до нужного адресата.

– Тогда это вам, – снова улыбается парень, наверняка делая это из вежливости, потому что я не выгляжу как девушка, которой хочется улыбаться, и достает из-за двери большой и невероятно красивый букет разноцветных сухоцветов, а еще какую-то коробку и небольшого мягкого зайчика. Боги… – Хорошего вам дня.

Курьер уходит, поправив кепку, а я стою в дверях, держа на руках всю эту прелесть, не зная, что с этим делать и куда идти.

– Тайный поклонник? – звучит сзади с усмешкой, и я оживаю, оборачиваясь на Мирослава. – А говорила никого не ждешь.

– Я и не ждала, это было очень неожиданно, – говорю правду, потому что на самом деле я не ожидала всего этого. Ни доставки, ни тем более столько подарков.

Мне жутко неловко, в миллионный за этот бесконечный день раз, и я краснею, закрывая за собой дверь и проходя обратно на кухню. Ставлю сухоцветы в вазу без воды, чтобы стояли дольше, и любуюсь двумя красивыми и совершенно разными букетами. Когда в моей квартире последний раз были цветы? А тут два сразу. Такой аромат и яркость… Ох.

– Так все-таки у тебя есть парень и мне стоит уйти, пока он не пришел и не вырвал мне ноги, или это тайный поклонник и пока можно дышать свободно?

Мне странно слышать такие вопросы от Мирослава, но я прокашливаюсь и все-таки отвечаю, потому что скрывать, наверное, очень глупо. В конце концов Демид его лучший друг и встречается с его сестрой, он имеет право знать, кому и зачем тот отправляет цветы, если не своей второй половинке.

– Это Демид, – пытаюсь говорить как можно более холодно, чтобы доказать, что между нами нет ничего. – Он считает себя виноватым за то, что сделала его девушка, и пытается искупить свою, ну или ее вину, – не смотрю на Мирослава и открываю коробку, чтобы хоть чем-то занять руки.

– Цветами через курьера? – посмеивается.

– И клубникой в шоколаде, – подхватываю его настроение и тоже усмехаюсь, хотя на самом деле вообще не смешно. Я совершенно не хочу, чтобы Мирослав подумал, что Демид бегает на сторону от его сестры… ко мне. Этого не хватало только. – Ты не подумай ничего, это просто в качестве извинений, он, видимо, действительно любит твою сестру, раз пытается извиняться за ее проступки. Прости.

– Она виновата, только дурак будет спорить, – пожимает плечами Мирослав. – А по поводу Демы… да не подумаю я ничего. Они все равно долго с Ксюхой не протянут, слишком разные. Поэтому не парься. Просто не ожидал, что спустя пять лет у вас все равно останутся друг к другу чувства.

– Что? – вспыхиваю. Что он несет? Какие чувства? С чего он взял вообще? – Не неси чушь, это просто цветы, а у меня не хватило наглости выгнать курьера.

– То есть не скучаешь по нему? – Мирослав снова усмехается, и мне от этого становится дико неуютно.

Зачем он так? Я разве давала повод подумать, что претендую на его лучшего друга и буду пытаться поссорить их с его сестрой? Нет! Я вообще жила себе спокойно, пока его и Яську в клинике не встретила. С того момента все наперекосяк.

– Почему я должна по нему скучать? Прошло пять лет, в конце концов, мы все стали другими людьми, да я его даже не знаю! У меня полное ощущение, что и ты совсем кто-то другой, поэтому не приписывай мне те чувства, которых нет.

Не знаю, почему меня так задевает этот разговор. Наверное, потому что неприятно понимать, что он обо мне такого мнения. Якобы я все пять лет жила только прошлым и не могла найти ничего хорошего, чтобы перестать страдать по бывшему. Чушь какая…

– Прости, – улыбается Мирослав добродушно, и меня немного отпускает. – Я не имел в виду ничего плохого.

– Но вышло именно так, – злюсь и обижаюсь, внезапно находя в себе силы на минимальный, но все же отпор. Да я с этими неожиданно ворвавшимися в мою жизнь мужчинами научусь стоять за себя, как за двадцать семь лет не научилась.

– Прости, мне правда стыдно. – Мирослав буквально добивает меня своими откровениями, я не понимаю, кто он такой и куда делся тот самый Мирослав, рядом с которым мне всегда было сложно дышать и хотелось уйти подальше.

Ну он же буквально меня терпеть не мог! Прямым текстом говорил, что я совершенно не пара его лучшему другу, что делаю Демида каблуком, дураком и черт знает кем еще. Он тогда прижал меня к стене, уткнулся лбом в мой лоб и рычал на меня, что я должна уйти из их компании как можно скорее, потому что он больше не выносит видеть меня рядом.

Как все могло измениться насколько сильно? Потому что я осталась такой же, разве что только с Демидом перестала встречаться. Все та же неуверенная в себе неудачница, которая носит пучок на голове вместо красивой укладки и обожает кутаться в плед, как в кокон, сидя в кресле.

Но почему-то сейчас он относится ко мне совершенно иначе…

Неужели действительно так ревностно относился к тому, что Демид со мной времени проводил больше, чем с ним? Тогда это имеет смысл. А сейчас повзрослел и понял, что был глупым…

Не знаю. Мыслей очень много, и они перебивают одна другую в моем сотрясенном и потрясенном от происходящего мозгу. Есть стойкое ощущение, что так быстро это не закончится, и никто в покое меня не оставит. Не знаю, почему так думаю, но эти догадки сами собой в голове всплывают.

В конце концов, мне как минимум еще нужно будет забрать машину из автосервиса Мирослава. Может, стоит продать ее и поменять на какую-то другую? Она притягивает в мою жизнь нежелательных мужчин в последние дни, я не хочу снова оказаться в какой-то неприятной ситуации.

– Ты обещала чай, – вырывает меня Мирослав из мыслей, и я вздрагиваю, ругая себя за излишнюю задумчивость.

– Да, точно, облепиховый!

– Помощь нужна? Как ты себя чувствуешь?

– В порядке, я сама. Мне немного надоело спать и лежать, поэтому дай хоть немного почувствовать себя нужной.

– Ты и без этого нужная, Есь. – Он снова стреляет словами, прямо в спину, да так сильно, что я практически теряю равновесие и падаю на пол. Вовремя успеваю схватиться рукой за ручку на дверце холодильника, когда достаю баночку с облепихой в сахаре.

Зачем он говорит это? Я взрослая одинокая женщина, мне перекрутить эти слова и подумать о них совсем иначе, чем они звучат, – дело трех секунд.

Я понимаю, что и он, и Демид делают все это, чтобы я не пошла устраивать разборки с их Ксюшей. А мне оно не нужно уже. Зачем? Ради справедливости? Я еще лет в тринадцать поняла, что нет никакой справедливости в нашем мире, и пытаться добиться ее очень глупо.

Но выглядит все так… Честности ради, выглядит все так, словно Ксюша здесь совершенно ни при чем. Но я старательно отгоняю от себя эти глупые мысли. На меня действует так одиночество и сотрясение, все, тему закрыли.

– Тебе сколько сахара? – перевожу тему, потому что банально не знаю, как реагировать на такое высказывание. Что ему ответить-то? Слова до боли красивые, но… Неважно, в общем.

Мирослав молчит. Видимо, обдумывает что-то, а я специально не поворачиваюсь, чтобы не смотреть ему в глаза сейчас. Мне очень странно, и я не готова встречаться взглядами сейчас.

– Два кусочка, – отвечает через минуту молчания, и я с облегчением выдыхаю. Мы не вернемся к теме моей нужности в эту минуту, он понял, что я не готова, и подыграл в этом. Спасибо. Это действительно важно.

Глава 10. Демид

ФОГЕЛЬ – Ревную

Стучу ручкой по столу, глядя в экран ноутбука с открытой вкладкой курьерской доставки уже около двадцати минут, и не могу решить, стоит отправлять Есе цветы или не усложнять и без того дурацкую ситуацию и оставить ее в покое?

С одной стороны, нужно бы извиниться за Ксюшу еще раз, а цветы и сладости девушкам всегда нравятся. С другой… С другой стороны, мы с ней бывшие, и я не уверен, что такой жест будет рассмотрен адекватно и с ее стороны, и со стороны моей девушки. Потому что ну… это предательство ведь, да? Когда ты другой цветы отправляешь. Особенно если та другая – девушка, с которой вы верили в светлое будущее и придумывали имена детям несколько лет назад.

Но я же с целью извиниться!

Почему жить в этом мире так сложно? В детстве было куда проще. Наступил девчонке на ногу – сказал «прости», вручил ей конфету – и дело с концом. А тут… И вроде извиняться знаю как, но косяк-то не мой!

А еще мне не дает покоя информация от Мирослава, которую я узнал. Потому что странно понимать, что все время, пока ты был счастлив в отношениях с девушкой, в нее был влюблен твой лучший друг. Это… ну как минимум наводит на всякие мысли и воспоминания. Мне даже кажется, что в связи с новыми обстоятельствами я могу понять некоторые странные моменты в его поведении из прошлого. Если он действительно любил Есю… То почему не решился попробовать отношения с ней, когда мы расстались?

Или решился, но молчал?

Черт, я ни хрена не знаю! И от этого даже тошно! И от самого себя тоже.

Набираю номер курьерской службы на эмоциях, параллельно делая заказ в интернете на букет цветов и коробку клубники в шоколаде. Вижу мягкие игрушки в «дополнительном» и добавляю в заказ небольшого розового зайца, вспоминая, как нежно Еся называла меня своим зайчиком, когда мы были вместе, поглаживая меня по волосам, а я как придурок бесился из-за этого милого прозвища.

С тех пор меня никто не называл так нежно. Ксюша вообще зовет меня другим именем…

Оформляю доставку на имя Еськи, говорю адрес, где забрать необходимое, оплачиваю все и выдыхаю с облегчением. Я поступил правильно. В какой-то степени и я виноват в произошедшем, просто потому что Ксюша просила меня миллион раз помочь ей с вождением, но я каждый раз обещал разобраться с этим завтра, а завтра… А завтра она уже въехала в тачку Еси на парковке. Поэтому – виноваты мы оба. И я буду извиняться за это.

Пишу эсэмэс, чтобы приняла курьера, когда приходит оповещение, что заказ уже в пути. Надеюсь, что она не спит и заметит сообщение раньше, чем курьер будет полчаса тарабанить в дверь, пытаясь достучаться до получателя.

Интересно, ей понравится сюрприз? Мне бы хотелось, чтобы да. Я делал его от чистого сердца. Цветы Еся всегда любила разные, никогда не останавливая свой выбор на чем-то одном. Помню точно, что всегда считала красные розы пошлостью, поэтому за два года в наших отношениях ни разу не было этих цветов. Она обожает тюльпаны. А еще летом сходит с ума от ромашек. Но мне так по-дурацки захотелось преподнести ей такой букет, который будет стоять так долго, как это возможно. Эгоист внутри меня хлопает в ладоши с ухмылкой, понимая, что этот букет будет стоять в ее квартире долгие месяцы. А идиот внутри моей черепной коробки очень надеется, что при каждом взгляде на цветы Еся будет вспоминать меня.

Мы давно не вместе, но я не могу и не имею права забыть все, что между нами было. Она – мои единственные длительные и по-настоящему серьезные отношения. Такое не забывается. И ценится всю жизнь.

Почему мы расстались? Я не помню. Кажется, мы стали часто ссориться, и в какой-то момент оба достигли точки кипения. Глупо на самом деле. Не разбрасываются такими отношениями, какие были у нас. За них бороться нужно, землю грызть, но сохранять тепло и любовь.

– Демик! – Дверь кабинета распахивается с громким стуком, и ко мне врывается моя сумасшедшая шарообразная сестренка. Когда ее муж уже вернется из командировки? Эта маленькая бестия сводит меня с ума. – Отвези меня к Есе, срочно!

– Приехали, Ясь, – удивляюсь неожиданному порыву, хотя думал, что за время беременности и странных желаний научился стойко выдерживать все. – Куда тебя отвезти?

– К Есеньке, очень-очень срочно!

– Ты шутишь так? Иди закажи себе круассан и успокойся, Ясь, вы не общались никогда в жизни, что за порывы?

– А то, что курица твоя ей машину разбила и у Еси сотрясение из-за этого! – внезапно выдает сестрица, топая ногой и складывая руки по бокам своего огромного живота, внутри которого уже, кажется, несколько лет сидит мой племянник.

Какого черта она в курсе? Я специально ей ничего не рассказывал. Во-первых, потому что Ярослава и без этого называет Ксюшу курицей. А во-вторых, потому что ее сострадание ко всем подряд уже восемь месяцев кряду может привести к странным желаниям. Вот как минимум к тому, что она срочно хочет к Есе. Сумасшедший дом, блин.

– Откуда ты вообще это знаешь? – закатываю глаза, когда вижу, что мелкая отступать не собирается. Она реально думает, что я сейчас встану по ее приказу и повезу ее к Есении. Нет. Нет, нет и еще раз нет. Как это будет выглядеть вообще? Привет, Еся, мы испортили тебе всю жизнь за пару дней, вот тебе моя сестра, с которой вы пять лет назад терпеть не могли друг друга, давайте пить чай? Бред.

– Так курица твоя и рассказала! – добивает меня Яся. Как еще сильнее удивляться? Они с Ксюшей друг друга не переваривают, каким образом вышло так, что они смогли поговорить? Что происходит? Магнитные бури, затмение? Я не понимаю. – Ну, точнее, не прям она. Она сидит там в зале пьет кофе, но я сказала, что тебя тут нет, и села за соседний столик. А она жаловалась какой-то такой же курице по телефону, что въехала в кого-то, кто оказался твоей знакомой и знакомой Мирослава. Ну, короче, она сказала про машину, о том, что там была девушка, я сложила два плюс два, и мне срочно надо к Есе! – тараторит так, как будто ей как в голосовом сообщении скорость на полтора увеличили.

– Во-первых, Ксюша не курица, – изрекаю спокойно, хотя знаю, что это бесполезно.

– Курица. Что во-вторых?

– Во-вторых, почему ты не сказала ей, что я здесь?

– Тупой вопрос, Дем, – закатывает глаза Яся. Действительно. С их любовью друг к другу удивительно, что она не сказала ей что похлеще. – В-третьих будет?

– Будет. Прекрати командовать, блин!

– Отклонено. Еще? – продолжает стоять на своем несносный родственник.

Она никогда не была простой, а с беременностью ситуация усложнилась процентов на семьдесят. Яся не просто несносная, она буквально невыносимая.

– Я не повезу тебя к Есе, на этом тему закрыли. Ты терпеть ее не могла, что вдруг изменилось?

– Неправда, она всегда мне нравилась! Точно лучше твоей курицы!

– Вы сговорились? – выдаю на эмоциях, не поверив своим ушам. Нравилась она им! Один влюблен был, другая тоже претензий не имела. Так может, нужно было это пять лет назад говорить? Может, относись бы они нормально к ней, мы не расстались бы? Я всегда защищал Есю как мог, но нападки со стороны этих двоих вынести было действительно сложно. Я всегда пытался сделать так, чтобы мы не пересекались ни с Ясей, ни с Миром, но, увы, не всегда выходило так, как мне бы того хотелось. Итог? Они все были без ума от Еськи. Бинго просто!

– Мы? – спрашивает Яся с непониманием, и я зачем-то выдаю ей всю правду.

– Мирослав признался, что всегда был влюблен в Есению и относился к ней как мудак только потому, что очень ревновал.

– Вот осел! – говорит Яся, и я смеюсь, не сумев сдержать эмоций. Согласен с ней сейчас как никогда. Он реально осел. – Так это он ей букет гербер потащил? А я думаю, кто на этот раз жертва…

– Букет? – глупо переспрашиваю.

– Ну, он в сторис выставил, сам весь такой положительный, в руках цветы, написал: «Еду поднимать настроение». Все сходится.

Мне все равно. Буквально плевать. Я не имею к этому никакого отношения. Более того, я даже не имею морального права чувствовать хоть что-то, слыша это.

– Тогда мы тем более не поедем туда, – выдаю самое логичное в этой ситуации решение. – Вдруг у них зарождаются отношения? Мы не будем мешать.

– Ты ревнуешь, – говорит коза, ехидно улыбаясь. Еще чего.

– В этом нет смысла, Ясь, все давно в прошлом.

– Тогда я поеду на такси! – говорит Ярослава и вылетает из кабинета так быстро, как будто ей не приходится тащить огромный живот впереди себя.

– А ну стоять! – вылетаю за ней, захлопывая ноутбук. Я ненормальный братец, но не могу доверить свою беременную сестру таксистам. А вдруг плохо водит? А вдруг авария? Я доверяю только себе и ее мужу, но пока он в командировке, только себе. Иногда Мирославу, когда я совсем-совсем не могу, но это очень редко и каждый раз до новых седых волос на моей голове. – Ярослава, я сказал стой! – выбегаю в зал и не замечаю, как странно смотрят на меня редкие для такого времени суток посетители кофейни. Спасибо, что не полный зал, вот опозорился бы я сейчас…

– Дима? – звучит справа, и я останавливаюсь, закрывая глаза. Ксюша… – А почему Ярослава сказала, что тебя тут нет?

– Потому что я не знаю никакого Диму, курица, – отвечает Яся за меня, подходя к нам близко, а у меня в этой ситуации возникает только одно желание: застрелиться. – Дем, мы едем? – спрашивает, добивая. Заставляет делать выбор, чего я катастрофически терпеть не могу.

С одной стороны, стоит недовольная выходкой Яси Ксюша. Моя девушка, с которой мы стараемся построить что-то настоящее. Мы вместе всего ничего, но ведь еще вся жизнь впереди…

С другой – моя беременная младшая сестренка, причина моих нервов и счастливых улыбок. Мелкая, с которой меня связывают не только кровные узы, но и двадцать самых счастливых лет.

Что делать?

– Прости, я потом наберу, – делаю пока что очевидный для себя выбор, наклоняюсь к Ксюше, чмокая ее в щеку, и выхожу за довольной Ярославой на улицу. – Едем.

Возможно, я самый дерьмовый парень на свете. Без «возможно». Так и есть.

Глава 11. Еся

Если бы пять лет назад мне сказали, что я буду сидеть на своей кухне и смеяться над шутками Мирослава, на руках которого сидит мой кот, – я бы покрутила у виска и отправила бы этого человека к психиатру. По той простой причине, что долгих пять лет назад Мирослав был одним из самых ненавистных мне людей. Мы никогда не сходились во мнениях, часто спорили и рычали друг на друга, а сейчас… Сейчас он чешет моего кота (которого я уже второй раз обзываю Маркизом, чтобы не выглядеть дурой) за ушком и рассказывает мне смешную историю из детства, от которой у меня совсем не сходит улыбка с лица.

Странно? Очень.

В редкие минутки я ловлю себя на мысли, что происходит что-то невероятно странное, но в основном мне хорошо и комфортно. Только голова немного побаливает и хочется спать, но на самом деле мне так хорошо сейчас здесь, что я готова и боль терпеть и хохотать и дальше вопреки наставлению врача, который говорил побольше отдыхать.

– Есь, ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Мирослав уже пятый раз за последние полчаса.

А я хорошо. Немного плохо, конечно, но морально я в полном порядке, что в моей ситуации довольно-таки необычно…

– Да, все хорошо, – немного недоговариваю, потому что сейчас как никогда не хочется, чтобы меня жалели. Мне здорово слушать истории о том, каким Мирослав был непослушным ребенком, а головная боль и легкая тошнота пройдут обязательно.

Он хочет спросить что-то еще, но его прерывает звук пришедшего мне сообщения. Я поднимаю телефон, но голова так болит и кружится, что буквы перед глазами натурально плывут. Черт… Неприятно.

– Прочитай, пожалуйста, что-то у меня кружится все, – протягиваю телефон Мирославу, зная, что ничего страшного мне не может прийти, что я могла бы скрывать от кого бы то ни было. Либо банк, либо предупреждение о сильном ветре, другого не дано.

– Демид пишет, – говорит Мирослав чуть холоднее, чем разговаривал со мной минуту назад, и я думаю, что вырвать телефон из его рук, наверное, будет слишком дерьмово, хотя очень хочется. Мне странно то, как ведет себя Мир сейчас, он откровенно проявляет ко мне знаки внимания, хотя я искренне не могу понять природу этого поведения. И то, что его лучший друг – мой бывший парень, отношения с которым развивались на глазах у Мирослава, дает мне какое-то до ужаса странное ощущение, словно я сталкиваю их лбами, хотя это совершенно не так.

– Что пишет? – Я очень надеюсь, что там что-то незначительное и неважное.

– Пишет, что Яська сошла с ума и требует его привезти к тебе, а он, как самый настоящий каблук, не может противостоять девушке, поэтому прости заранее и, если не хочешь видеть их, просто не открывай дверь, они подумают, что тебя нет дома, и просто уйдут, – пересказывает Мирослав мне текст сообщения.

Глаза тут же распахиваются в удивлении. Ярослава… что? Что он сказал? Яся требует его привезти ко мне? Какого черта? Новая Яся – это сплошное удивление, я не могу к ней привыкнуть, в моей голове она все еще вредный подросток с жутким характером и тотальной нелюбовью к моей персоне. Я понимаю, у нее гормоны и странности сейчас, но почему я?

Не то что я была бы не рада ее видеть, нет! Но… это просто до ужаса странно! Мне неловко даже от одной мысли, что они все будут сидеть на моей кухне и пить чай. Вспоминаю нашу встречу в кофейне, когда от неловкости хотелось сквозь землю провалиться, и краснею от одной мысли.

Резко никого не хочется видеть. Появляется желание даже Мирослава выгнать, чтобы он встретил по пути Демида с Яськой и увел их подальше, а я бы легла спать и прогнала бы наконец это дурацкое головокружение.

– Откроешь? – спрашивает Мирослав, а на лице явно читается недовольство.

Да что с тобой?! Почему ты ведешь себя так, словно я тебе нравлюсь?

– Не знаю, – пожимаю плечами. На самом деле желания нет, но не открыть беременной я просто не смогу. Да вообще не смогу делать вид, что меня нет дома, просто чтобы не видеть никого. Это ведь некрасиво, я не привыкла вести себя так. В конце концов, что страшного случится, если я все-таки им открою?

Не могу договориться сама с собой и так сильно ухожу в мысли, что очухиваюсь, только когда в дверь звонят. Поднимаю взгляд на Мирослава – он смотрит на меня в упор и ждет каких-то действий. Молча ждет, просто смотрит, давая выбор.

А выбор-то какой?

Если я открою дверь, я переведу этот вечер в полный хаос.

А если нет, то это будет равносильно тому, что я сделала выбор в сторону Мирослава. А я как бы… Как минимум не готова. Он ведет себя как настоящий джентльмен сейчас со мной, но старые раны все еще болят, и я не могу воспринимать новую его версию на все сто процентов. Я жду подвоха! Именно поэтому решаю пока оставить все на дружеской ноте, потому что банально не готова давать кому-то шансы или что-то еще. На самом деле я хочу только спать. Я очень устала.

– Открой, пожалуйста, – шепотом прошу Мирослава, потому что понимаю, что с головокружением такой силы мне придется идти к двери, держась за стенку. А я не хочу так позориться.

Он опускает голову и чуть усмехается, и я готова поспорить, что эта усмешка не так проста, как кажется. Да, у меня очень много комплексов, и я далеко не самая уверенная в себе девушка, но отличить знаки внимания со стороны мужчины от банальной дружбы я все же могу. Мирослав пришел ко мне с цветами и наговорил кучу приятных слов не из дружеских побуждений. Он смотрит на меня иначе, у меня от его взгляда мурашки бегают. А он и не скрывает этого совершенно. Наоборот, показывает все намерения, говорит комплименты, заботится.

Мне все еще до ужаса странно, и пока я не готова делать хоть что-то, чтобы пойти ему навстречу, как бы там ни было.

Мирослав кивает и идет к двери, а я шумно выдыхаю и встаю аккуратно, но голова так резко начинает кружиться, что я сразу же падаю обратно на стул и пытаюсь дышать полной грудью, чтобы унять это ужасное состояние. Кажется, мне действительно пора отдохнуть. Нужно засунуть свое стеснение куда подальше и сказать всем неожиданным гостям, что мне плохо, а потом доползти до кровати и сладко уснуть. Да, так и сделаю!

– А ты что тут делаешь? – слышу голос Ярославы и чуть улыбаюсь. Сумасшедшая и несносная, в этом она совершенно не изменилась. – Где Есенька? Мне срочно нужно ее обнять!

Не знаю, что за резкая потребность во мне, но это даже приятно.

Яська заходит на кухню одна, а голоса парней я слышу приглушенно из прихожей и разобрать, о чем говорят, пока не могу.

– Есенька! – Она раскрывает руки и очень-очень смешно подбегает ко мне, обнимая за шею и упираясь животом мне в бок. – Я узнала обо всем, что случилось, прости, я не могла не приехать! Я как увидела тебя у больницы, так все, каждый день скучаю, как будто мы сестры, клянусь!

Она чуть не плачет на плече, а у меня это вызывает добрую улыбку. Я обожаю беременных. Они выглядят потрясающе, особенно когда не могут скрывать эмоций. Искренние и настоящие, как дети.

– Я в порядке, спасибо тебе, – обнимаю в ответ девчонку, которую все еще считаю ребенком несмотря на маленького в ее животе. – Будешь чай?

– Ой! – Она отстраняется и поворачивается в сторону выхода из кухни, но никуда не идет, только кричит громко: – Дем, тащи все, что купили, пока эта невыносимая не побежала делать чай нам в своем состоянии.

– Сама ты невыносимая, – хихикаю, чувствуя странную легкость. Видимо, это из-за сотрясения. Я, кажется, всю неловкость растеряла.

– Не новость, – улыбается Яська. – Дема, блин!

– Да вот он я, – на кухню заходит Демид, а сразу за ним очень хмурый Мирослав. Замечаю кота у них в ногах и очень надеюсь не назвать его настоящим именем по привычке. В такой компании – это будет полнейший провал. – Кричать не обязательно, у Еси, если ты забыла, сотрясение, и ей противопоказаны громкие звуки. – Он по-хозяйски заходит на кухню и ставит большой бумажный пакет на стол. – Привет, – говорит, повернувшись, и я тут же беру свои мысли о том, что растеряла всю неловкость с сотрясением, обратно. Вот она, родимая, уже заливает мне щеки краской.

– Привет, – совершенно по-идиотски заправляю волосы за ухо, просто потому что не знаю, куда деть руки.

– Мы привезли чай, сладости, а еще обед на завтра тебе, нужно будет только подогреть, в твоем состоянии нужно больше отдыхать, поэтому это для твоего удобства.

Он говорит это так спокойно, словно ничего не изменилось за пять лет и мы все еще любящая друг друга пара, а он просто проявляет ко мне заботу. Словно нет никакого разрыва длиной в пять лет, его девушки, которая не умеет выкручивать руль, абсолютно других нас и всех остальных обстоятельств.

Почему у них так все просто?

Это проблема во мне, да? Это я не способна отпустить и просто жить дальше, начав все с чистого листа? Потому что я не могу! Мне сложно! Мне тяжело выкинуть все прошлое и делать вид, что мы тут все классные друзья, которые всегда были рядом.

Я просто не могу так, как они… Мы разные очень. Мне дается сложнее.

– А чай мы взяли, потому что Дема сразу сказал, что твое гостеприимство не позволит нам сидеть без напитка, и чтобы ты не носилась по кухне, мы взяли всем чай. Тебе какую-то оранжевую жижу.

– Это облепиховый, – говорит Демид, посмеиваясь, а я замираю, глядя на него шокированно. Он правда помнит, какой я люблю чай? Или это идиотское совпадение? – Не только полезно, но и…

– Вкусно, – заканчиваю фразу с ним одновременно, не скрывая шока на своем лице. Он помнит. Он, черт возьми, помнит, потому что я всегда приводила этот аргумент в пользу облепихового чая.

Зачем ты? Ну зачем? Не заставляй меня снова скучать по тебе, я так долго отходила, просто… Пожалуйста, это лишнее, я не выдержу снова разбитое в клочья сердце, когда ты снова ко мне не придешь.

– Я поеду, наверное, – говорит Мирослав, и все оборачиваются на него. Он осматривает нас всех с небольшим прищуром, от этого взгляда по коже бежит холодок. – Спасибо, Есь, за чай и поправляйся. Я заеду еще, если ты не против.

– Мы все поедем, Есь, – еще более серьезно говорит Демид, и холодок, бегущий по коже, становится еще сильнее.

– Мы же только пришли! – протестует Яська.

– Мы пришли, увидели, что Еся в порядке, а теперь мы уходим, – говорит Демид с напором, и я удивляюсь, потому что он никогда на моей памяти не разговаривал с Яськой строго. Обычно это она строит всех, и все пляшут под ее дудку. Он позволяет ей все, потому что очень любит, от того она и балованная такая, но тут… мне неожиданно. – Потому что Есе нужно отдыхать, а мы притащились к ней все дружно, еще и шумим. Выпей чай, хорошо? Он без сахара, как ты любишь.

Киваю, не в силах сказать и слова. Если это забота, то она бесконечно приятна. А еще до ужаса неожиданна.

– Боже, прости. – Ярослава снова реагирует слишком эмоционально, подходя и обнимая меня еще раз. – Я до ужаса бессовестная.

– Ты прелестная, – говорю то, что вертится на языке, и аккуратно встаю, чтобы закрыть за гостями дверь, потому что она у меня не захлопывается.

Но сделать это не так просто, как кажется. Меня шатает очень сильно, организм после травмы требует отдыха, а не посиделок на кухне с бывшим врагом и хохота над его шутками.

Я цепляюсь за столешницу, потому что меня натурально ведет, цвета и звуки в комнате смешиваются в один большой шар, который взрывается у меня в голове дикой болью.

Я не понимаю, что происходит, но чувствую что-то мягкое и что-то холодное. Мне требуется, кажется, целая вечность, чтобы прийти в себя, а еще не уснуть, потому что засыпать в таком состоянии очень страшно.

Передо мной сидит Ярослава, а я совершенно точно лежу на кровати. Яська поправляет полотенце на моем лбу и шее и смотрит на меня с такой жалостью, что я даже представить боюсь, насколько хреново выгляжу.

– Я в обморок упала?

– У тебя просто усталость, а мы действительно все не вовремя. Отдыхай и спи, это лучшее лекарство.

– У тебя есть второй комплект ключей? – звучит голос Демида, но мои веки уже слишком тяжелые, чтобы я могла увидеть, где он стоит. – Мы закроем квартиру, чтобы ты не вставала, а на днях я завезу тебе их.

Я что-то бормочу о том, что ключи лежат на зеркале в прихожей, а потом абсолютно точно проваливаюсь в сон, на границе которого чувствую тепло, разливающееся под кожей от этой неожиданной заботы.

Глава 12. Еся

Виктория Дайнеко – Сотри его из memory

Сегодня я просыпаюсь от слишком яркого солнца, которое светит прямо в глаза, потому что уснула очень рано и не зашторила окна. Ну и к лучшему. Последние три дня я только и делаю, что сплю. Встаю только выпить таблетки, даже не ем почти ничего.

После того случая, когда я упала в обморок при Демиде, Мирославе и Ясе, я решила не истощать себя, а больше отдыхать, как и рекомендовал врач. Вот и сплю. А что еще делать? Сериалы нельзя, книги не смогу читать еще, гулять не с кем, на работу мне тоже больше не нужно. Спать только и остается. Потому что потом будет некогда: я собираюсь начать искать работу сразу, как только поправлюсь. Мне нужно чем-то платить коммуналку и покупать корм коту. Ради него стоит поднять свою пятую точку с кровати и найти работу, где меня будут ценить чуть больше, чем на прошлом месте.

Потягиваюсь и сажусь на кровати, стараясь не делать резких движений, хотя с радостью отмечаю, что мне намного лучше. Сильно-сильно лучше. Голова не кружится, тошноты нет, немного побаливает только, но я думаю, это больше от того, что я дрыхла три дня как сурок и даже воздухом не выходила подышать. А надо бы.

От довольно неплохого самочувствия поднимается настроение. Встаю, иду на кухню, чтобы покормить Дему, и тискаю его совсем недолго, потому что голодный он не слишком любит прикосновения. Да и в целом он не самый нежный в мире кот, что заставляет меня грустить. Пока он единственный мужчина в жизни, с кем я могла бы обниматься, мне катастрофически не хватает тактильности. А он не хочет, засранец шерстяной. Иногда делаю это против его воли, но его сопротивление порой оставляет на мне царапины. И на коже, и на сердце, между прочим.

Отпускаю его к миске и иду принимать душ, еще раз с удовольствием отмечая, насколько мне стало лучше. Особенно по сравнению с тем ужасным днем.

Решаюсь сходить в магазин, потому что в холодильнике мышь повесилась, но и та уже настолько старая, что даже котяра ее есть не захочет. Можно было бы заказать доставку и не испытывать судьбу долгими прогулками в одиночестве, но мне на самом деле хочется подышать воздухом, тем более что погода сегодня просто восхитительная.

Мне хочется быть красивой сегодня. После затяжной болезни и дней, когда из ухода за собой у меня был только собранный пучок из волос, чтобы потом не пришлось отрезать запутанные колтуны, особенно хочется уделить себе немного времени. Поэтому кручусь у зеркала часа два точно, а то и больше. Делаю маски, красивую укладку, обливаюсь духами и даже использую сияющий крем для тела. Легкий макияж и красивый наряд, словно я не в магазин за огурцами собралась, а на свидание как минимум.

Просто так хочется! В этих одиноких сборах под музыку есть что-то особенное и волшебное. Петь в расческу у зеркала и натягивать чулки, покачивая бедрами, – отдельный вид наслаждения.

Еще немного кривляюсь отражению, но уже в прихожей, надевая пальто. За дни болезни и минимального количества пищи я немного сбросила в весе, но меня это радует. Была пара лишних килограммов. До идеала и сейчас далековато, конечно, но бока и бедра стали выглядеть заметно лучше – это тоже радует.

Выхожу из подъезда и останавливаюсь на пару секунд, прикрывая глаза и впуская в легкие свежий, чистый и восхитительно теплый воздух. Хорошо так… В такие моменты и правда кажется, что никаких проблем не существует. Как минимум – ты понимаешь, что все поправимо. Вот еще пару дней назад я думала, что хуже просто быть не может, падала в обморок и сходила с ума от головной боли, а сегодня стою вся красивая на улице и улыбаюсь солнышку просто потому, что хорошо себя чувствую. Все действительно поправимо, главное – верить и не сдаваться.

Я просто устала отчаиваться. Нужно учиться искать во всем плюсы и позитив. Да – сложно. И, скорее всего, я завтра же пойму, что не умею так и продолжу сомневаться в себе, но сейчас очень хочется быть самоуверенной настолько, насколько это возможно.

Выпрыгиваю из мыслей, когда со мной здоровается пожилая соседка. Киваю в ответ с улыбкой и решаю все-таки дойти до магазина, а не просто стоять у подъезда, подставляя лицо солнечным лучам.

Шаг, второй, третий. Перешагиваю небольшую лужу, потому что на днях был дождь и еще не все высохло, и замираю, когда вижу машину Демида. Он заворачивает к нам во двор, паркуясь у подъезда, и я стою снова столбом, глядя на эту картину. Что он забыл тут?

Я почти уверена, что приехал ко мне, но зачем? Может, рассказать, как там моя красотка в автосервисе? По телефону мог бы…

Наблюдаю за тем, как он выходит из машины с большим бумажным пакетом, жмет кнопку на ключах и идет к подъезду. Я стою в метрах двадцати – поверни голову и увидишь. Но он не видит.

Набирает номер квартиры – у нас наконец-то починили домофон, – но мой кот не умеет снимать трубку и открывать дверь, поэтому старания Демида успехами не заканчиваются. Он все еще меня не видит, что мне кажется очень странным, достает телефон, набирает номер – мой? – но через несколько секунд бросает трубку, не дождавшись ответа. Конечно. Потому что мой телефон уже третий день где-то в недрах квартиры валяется с разряженной батареей.

Все еще смотрю на Демида, старающегося достучаться до меня, и с губ неожиданно срывается громкий смешок от этих нелепых и забавных попыток. Он тут же оборачивается, хмурится, заметив меня, а потом застывает и распахивает глаза в удивлении.

Ну конечно.

Все разы, что нам удавалось увидеться, я выглядела, мягко сказать, не очень. То приболевшая в больнице, то с шишкой на голове и измученная сразу после удара машины, то просто совершенно ужасная дома, когда они решили притащиться ко мне всей толпой.

А сегодня я выгляжу хорошо. И если сравнивать с тем ужасом – очень красиво. А видеть своих бывших красивыми – это всегда странно. Я точно знаю, потому что я так же зависла, когда увидела, каким стал Демид за пять лет, что мы не виделись.

– И давно ты смотришь на мои жалкие попытки до тебя достучаться? – он улыбается и подходит ко мне, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.

– С момента, как ты вышел из машины. Прости, я не думала, что ты не заметишь меня, – настроение отчего-то поднимается еще выше, и на губах цветет улыбка, которую не получается спрятать.

– Веселишься, – зеркалит улыбку Демид, – это хорошо. Тебе лучше?

– Намного, спасибо. – Мне отчаянно хочется спросить у него, зачем он приехал, ну или какого черта притащился сюда, но почему-то продолжаю молчать и растягивать эту неловкость между нами на больший промежуток времени.

– У тебя свидание? – неожиданно выдает Демид, заставляя меня округлить глаза и нахмуриться. – Я не вовремя? Ты просто так… выглядишь, в общем…

– Выгляжу, да, спасибо, – снова хохочу, не сдерживаясь, потому что Демид сейчас поразительно забавный. Вроде и комплимент сделать хочет, но, с другой стороны, наверняка понимает, насколько это будет нелепо выглядеть, поэтому мямлит что-то непонятное, при этом не сводя с меня взгляда. Льстит ли? О да! – Просто вышла в магазин, у меня свидание с кассиром супермаркета с соседней улицы. А ты?.. – решаюсь спросить все-таки, что он забыл у моего дома.

– Я привез тебе ключи, – выдает, и я хмурюсь. Что он привез? Какие ключи? От машины? А машину? Что происходит?

– Ключи? Мне?

– Ну да. От твоей квартиры, ты не помнишь?

А я не помню! О чем речь вообще?

Качаю головой и жду объяснений, пока Демид действительно достает из кармана мой запасной комплект ключей, там авокадо на брелоке. На самом деле это флешка, и я очень надеюсь, что Демид не смотрел ее содержание…

– Когда мы были у тебя, ты упала в обморок, я донес тебя до кровати, ты сказала, где запасные ключи, чтобы мы могли закрыть дверь, и я пообещал привезти тебе их потом. Помнишь?

– Если честно – нет, – говорю правду, но успокаиваюсь. Теперь мне понятно хотя бы, откуда у него мои ключи. Все еще надеюсь, что он не смотрел флешку. Там много старых фоток. И наших с ним в том числе. Не нужно это. Мне просто удалить жалко – память ведь, там много крутых снимков и воспоминаний. Вот и храню их на флешке, которую никогда не открываю. Просто… просто знаю, что они есть. Этого достаточно. – Но спасибо, что прояснил, я толком ничего не помню после того, как отключилась. Спала три дня, ожила только сегодня.

– Как спящая красавица, – выдает Демид.

– Да, только без поцелуев, – говорю и сама мысленно даю себе подзатыльник. К чему это все? Язык мой – враг мой. Когда-нибудь отрежу его себе, честное слово.

– Так ты в магазин? – спрашивает Демид, и я киваю. – Проводить тебя? Наверняка ты собралась скупить половину супермаркета, а тяжести тебе сейчас нельзя. Да и просто не нужно. Вопреки твоим возражениям и попыткам отвязаться от меня, скажу сразу – нет, мне не тяжело, я никуда не спешу, и да, тебе не отвертеться. Идем?

– Как будто ты бы оставил мне выбор.

Меня не обижает его немного командный тон. Наоборот, немного даже приятно. Теперь я на самом деле могу набрать половину супермаркета продуктов и не бояться, что не смогу это все дотащить до дома. Сам вызвался – я не просила.

Мы разговариваем совсем немного, больше даже молчим. Демид послушно ходит по магазину за мной, возит тележку, а я пытаюсь сообразить, что мне нужно, а что я точно никогда в жизни есть не буду.

Мне сегодня настолько хорошо, что даже неловкость, витающая между нами, уже не кажется чем-то страшным. Он вызвался помочь по старой дружбе, я не отказала по той же причине, зачем грустить? Гораздо лучше улыбаться и не думать о плохом, когда вокруг так много хорошего.

– Я же говорил, – усмехается Демид, когда мы отходим от кассы с двумя большими пакетами.

– Так я накупила всего только потому, что поняла, что мне не придется тащить сумки одной, – усмехаюсь. – Помочь чем-то?

– Да, забери этот пакет, – он протягивает мне тот бумажный, с которым он и приехал сюда, – там тебе самая свежая выпечка из моей кофейни. Яська сказала не приходить к тебе без божественных круассанов, а еще туда закинули пончики, какую-то слойку и чизкейк. Ты не любила раньше вроде, но в ту первую встречу заказала именно его, вкусы меняются ведь, да?

Да ни черта не меняются мои вкусы. И чизкейк я терпеть не могу так же, как и раньше. А он помнит! И то, что раньше любила, и даже то, что заказала в кофейне в тот раз, хотя мне казалось, что он был где угодно в тот момент, но не с нами за столиком. Ошибалась, выходит…

– Спасибо, что проводил, – поворачиваюсь к Демиду. За размышлениями не заметила, как мы оказались у дома, тут идти-то пару минут на самом деле. Я бы пригласила его на чай в любой другой ситуации, наверное, но сейчас – точно нет. Я не хочу чувствовать себя перебывшей и недолюбовницей. Говорят, что прошлое нужно оставлять в прошлом, но что я сделаю, если это прошлое само ко мне в настоящее лезет?

– До лифта давай хотя бы, тяжело ведь.

– Тогда тащи до квартиры, но на чай не приглашу – у меня не убрано.

– Переживу без чая, моя миссия – доставить ключи и круассаны. Второе – вообще обязательно, потому что иначе Яська мне голову оторвет.

– Ну ладно, – открываю дверь в подъезд и пропускаю Демида вперед, проходя следом. На третий я обычно пешком, но – когда сумки тяжелые – катаюсь лифтом, хотя, честно, совсем не в восторге от него. Тесно, душно, лампочка мигает. Хоррор какой-то.

– Нажми на кнопку, пожалуйста, – говорит Демид, когда захожу за ним в лифт, – у меня руки заняты.

Нажимаю третий, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на себя в зеркало, висящее на задней стенке, и в секунду успеваю уловить свое испуганное выражение лица, когда лифт резко дергается, а следом выключается свет…

Глава 13. Демид

Ваня Дмитриенко – Настоящая

Когда я ехал к Есе с целым пакетом свежей и еще горячей выпечки, я думал, что мы поговорим хотя бы немного, и надеялся, что она не выкинет меня на лестничную клетку сразу же, как увидит.

Наша встреча с Есенией спустя пять лет после расставания – чистая случайность. Все последующие встречи – дурацкое стечение обстоятельств, приводящее каждый раз к нехорошим последствиям.

Я вижу, как ей неловко рядом со мной, не о чем поговорить и, возможно, банально не хочется находиться так близко. Но все разы я оказывался так рядом не по своей воле: то был с Яськой в больнице, то приехал спасать Ксюшу, то снова повелся на уговоры сестры, чтобы она не натворила глупостей.

Но только сегодня я поехал к Есении по собственному желанию. Я мог бы передать ключи курьером, в этом нет никакой сложности, а еще мог бы отдать Мирославу и попросить вернуть их, когда он будет отдавать ей машину после ремонта. Но… Я не знаю почему, но мне отчаянно захотелось привезти ей их самостоятельно. Потому что долгих пять лет назад мы были самыми родными друг другу людьми, и после первой встречи через года я понял, что отчаянно хочу перед ней извиниться. Но у нас не было возможности остаться наедине и поговорить о важном. Каждый раз с нами был еще кто-то, а разговаривать при других о таких личных вещах не было ни малейшего желания.

Но сегодня… Возможно, я так активно посылал запросы во Вселенную своими мыслями о том, что хотел бы остаться с Еськой наедине, что она решила сделать все наверняка и остановила лифт, в котором мы ехали.

Лампочка, которая противно мигала, когда мы вошли, сразу же погасла, кабину ощутимо потрясло пару секунд, и лифт застрял. Точно застрял.

– Это… это что еще такое? – слышу перепуганный голос справа и быстро ставлю пакеты на пол, чтобы достать телефон и включить фонарик. Темнота – хоть глаз выколи, но гаджет спасает. Как хорошо жить в век технологий.

Свечу на Есю, стараясь не направлять на лицо и не слепить, но и без прямого луча в глаза очень виден в них испуг. Кабина лифта очень маленькая, я таких тесных сто лет не видел. В целом дом не из новостроек, в таких и ремонты уже не делают – все под снос обычно, а взамен квартиры в новеньких домах, ну или что-то вроде. Поэтому неудивительно даже, что мы застряли. Страх только в глазах Еси радости не внушает.

– Не говори, что за эти пять лет у тебя развилась клаустрофобия и ты сейчас словишь паничку, – говорю, тоже испугавшись, потому что я не уверен, что смогу с этим справиться. То, что Еся не боялась никогда замкнутых пространств, – знаю точно. Мы и в тесной кабине на колесе обозрения с удовольствием катались, и в крошечных примерочных магазинов закрывались пару раз, и даже в жутко тесном туалете поезда однажды умудрились спрятаться ото всех и целоваться. По сравнению с ним лифт буквально огромный. Да тут места – хоть танцуй. Не факт, что можно, но в теории…

– Нет, мне не страшно, – говорит врушка, хотя сама трясется даже немного, – жутковато просто тут, а еще я недавно новость читала, что лифт упал в шахту и люди погибли.

– Ну умрем в один день, как в сказке, – пытаюсь разрядить обстановку, но резко округлившиеся глаза, полные ужаса, дают понять, что шутки сейчас неуместны. – Есь, я просто шучу, все будет в порядке. Сейчас вызовем лифтера, подождем минут десять, и нас вытащат.

– Ага, десять, – говорит недоверчиво, обнимая себя руками, – я вообще не уверена, что тут где-то есть лифтер и что его реально вызвать.

Перевожу фонарик на табло с кнопками и усмехаюсь: та, что при экстренных случаях, закрашена несколькими слоями краски. Есть ощущение, что она лет пятнадцать уже не работает. Если работала хоть когда-то в принципе.

Осматриваю кабину, ведя фонариком по стенам, замечаю объявление. Написано, что при застревании звонить по номеру, но… Но именно та часть листа, где написан номер, разорвана так, что половина цифр банально отсутствуют. Ну супер!

– А у вас тут, я смотрю, все предусмотрено для экстренных ситуаций, – выдаю многозначительно. – У тебя-то номер есть чей-то? Должен быть, раз лифтом пользуешься.

– Да не пользуюсь я, пешком хожу. Раз в год только, когда сумки тяжелые или что-то большое в руках. Поэтому – нет.

– Ты перестала бояться? – спрашиваю и машинально подхожу чуть ближе к Есе.

– Я и не боялась, – храбрится, но меня обманывать нет смысла: несмотря ни на что, я все-таки знаю ее слишком хорошо. Усмехаюсь, уличив во лжи, и она закатывает глаза, складывая руки на груди. – Почти. Мне не очень нравится тут находиться, жутко и пахнет неприятно.

– Ну с запахом сделать ничего не могу, к сожалению, а с первым постараемся решить проблему.

– Быстро сделаешь ремонт? – смеется Еся, заметно расслабляясь.

– Постараюсь нас отсюда вытащить.

– Двери раздвигать самим нельзя – это опасно!

– Я и не собирался, – пытаюсь войти в поисковик, но сеть в лифте почти не ловит, блокируя мне попытки отыскать номер службы в интернете. Ну не МЧС же в таких случаях вызывать, правда? Набираю Мирослава. На самом деле после его признания в том, что он все годы был влюблен в Есю, – не хочется. Потому что мне кажется, что его чувства до сих пор теплые и светлые, и, если ему придется видеть нас вдвоем, он может надумать себе всякого, чего мне не хотелось бы. Плюс моя девушка – его двоюродная сестра. И хоть он и не особо верит в наши отношения, чего практически не скрывает, я не хочу даже в его глазах быть изменником, пусть и ничего такого делать не собираюсь.

Мирослав берет трубку после шестого гудка – я считал, – и очень плохая сеть заставляет меня по восемь раз повторить ему одно и то же. Что мы застряли в лифте в доме у Есении, что нам очень нужна помощь и служба, которая занимается обслуживанием лифтов, и все прочее. Наконец Мирослав понимает, что я говорю, обещает помочь, и я сразу после разговора дублирую все сказанное в сообщении, чтобы он точно ничего не перепутал и вызвал всех, кого надо и куда надо.

Еська все это время подозрительно молчит, и, когда я заканчиваю решать дела с вызволением нас из этого склепа, возвращаю свет в ее сторону и пытаюсь понять, что с ней такое.

– Есь, как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – кивает, словно сама с собой соглашается или, наоборот, пытается себя убедить в том, что не врет. – Душновато немного, но в целом – все хорошо.

– Я не знаю, через сколько времени Мирослав справится с нашей проблемой, но надеюсь, что сделает это быстро.

– Хотелось бы.

– Так не нравится находиться со мной в одном помещении? – говорю первое, что приходит в голову, когда вижу растерянное выражение лица Еси.

– Не нравится находиться в тесном, темном, душном и застрявшем лифте, – говорит Еся чуть грубее, чем разговаривает обычно, но даже таким тоном ей очень далеко до настоящей грубости. Еся – одуванчик. Невероятный человек, отзывчивый, добрый, светлый и настоящий. Она не умеет грубить и говорить что-то плохое. Из ее уст даже недовольство слышится как мурлыканье.

– Давай попробуем сделать нахождение здесь более приятным, – говорю, а потом понимаю, как странно это может звучать. Но слава богу, что Еся слишком напряжена, что не понимает двусмысленности фразы и не думает, что я предлагаю скрасить вечерок, занявшись сексом в застрявшем лифте.

Снимаю с себя ветровку и кидаю ее на пол – под стенку, очень-очень надеясь, что никто и никогда хотя бы под эту стену не решился справить нужду, иначе я просто не переживу запаха и придется выкидывать любимую куртку, потому что носить я ее уже точно не смогу, даже если постираю раз шесть подряд.

– Присаживайся, – подаю Есе руку и помогаю опуститься на пол на куртку. Она идет на контакт очень легко, словно даже не понимает, что я хочу от нее и что с ней делаю. Так странно она реагирует на происходящее, что даже страшно немного. – Есь, очнись, пожалуйста, мы просто в лифте застряли, ничего страшного, слышишь?

– Да я честно в порядке.

– А чего такая тогда? – усаживаюсь рядом с Есенией и кладу телефон на пол – фонариком вверх, чтобы тот освещал все пространство.

– Если я скажу, ты наверняка посчитаешь меня идиоткой, – усмехается чуть нервно, заправляя за ухо прядь волос, и откидывается на стенку лифта спиной, расслабляясь окончательно.

Веду бровью и качаю головой, без слов спрашивая, о чем она там думает и почему не собирается рассказывать. Я требую, блин!

– Не посчитаю, клянусь, – присаживаюсь рядом с Есей, касаясь плечами ее плеч. Очень мало места, еще и два огромных пакета пространство занимают. Даже ноги не помещаются на всю длину – приходится сгибать в коленях.

– Мне очень неловко быть так близко к тебе после всего, что между нами было. Я знаю, что это глупо, что люди расстаются спокойно и даже дружат потом и детей друг другу крестят, но я не могу. Такое ощущение, что ты знаешь обо мне слишком много, каждый раз рядом с тобой я словно голая.

Это… вау. Ну, идиоткой я ее из-за этого точно не посчитаю. В любом случае она права – я знаю о ней слишком много. У меня было два года, чтобы узнать, и я не терял возможности, не жил ни дня впустую.

– Это все в твоей голове, Есь, – пытаюсь немного ее успокоить. Просто нам сидеть тут черт знает сколько, и она не должна каждую минуту из возможных чувствовать себя настолько ужасно. – Платье у тебя очень красивое, – несу откровенную чушь, но надеюсь, что это сойдет за намек, что я не вижу ее голой, а замечаю все детали. Хотя почему чушь? Платье действительно очень красивое. – Тебе очень идет. А то, что было между нами…

– Нет, не говори ничего! – Еся вскидывает руку, призывая меня молчать. – Было и было, все. Новая жизнь, новые люди, вспоминать прошлое – глупо. Глупо же? – смотрит на меня с надеждой, и в этот момент я не понимаю, какой она ответ хочет от меня услышать. То ли «да», чтобы мы прекратили этот разговор, так и не начав его. То ли «нет», чтобы сели вдвоем и вспоминали все хорошее, что было между нами.

– Ну почему сразу глупо? – решаю сказать то, что хочется мне, и не пытаться считать желания Еси. – Оно же было. И было классное. Помнишь, как в зоопарке ты ела банан, а обезьяна высунула лапу и забрала его у тебя?

– О да! Ты потом мне купил целую связку, чтобы я не расстраивалась, потому что больше, чем бананы, я люблю только…

– Мандарины, – говорю с ней одновременно и резко замолкаю, заметив растерянность на ее лице. Не думала, что я помню? В конце концов, не идиот же я, забыть два года из своей жизни. Это невозможно выкинуть. Я могу не помнить какие-то детали, но тот факт, что я каждый раз затаривался бананами и мандаринами, приезжая к ней, забыть невозможно.

– А ты ешь эти ужасные зеленые твердые яблоки, от одной мысли о которых у меня зубы сводит! Вот сколько раз пыталась понять, что в них вкусного, – не смогла!

– Они прекрасны, кто бы что ни говорил, – смеюсь, радуясь, что Еся не решилась снова впадать в уныние и поддержала разговор о прошлом. Об этом важно говорить. Важно показать друг другу, что мы вспоминаем обо всем с улыбкой, а не со злостью, чтобы была возможность общаться и дальше нормально. Потому что жизнь сталкивает нас, и я чувствую, что встретиться нам еще не раз придется. Вон, сестра моя слишком прониклась к Есе теплыми чувствами, да и Мир… если у них что-то получится, нам придется видеться часто. Не уверен, что готов на это смотреть, но придется.

– Интересно, мы тут надолго? – спрашивает Есеня, глядя внезапно мне прямо в глаза. Тусклый свет от фонарика не позволяет рассмотреть все красивые крапинки, что есть в ее радужках, но я и без того отлично помню, как прекрасно это выглядит.

Мы слишком близко. Лифт до ужаса крохотный, и, повернувшись лицами друг к другу, мы практически касаемся носами.

– Не знаю, – веду плечами, – будем надеяться, что Мирослав справится быстро. Ты в порядке?

– Кушать хочу, – хихикает, смущаясь, и в подтверждение ее словам желудок издает тихий жалобный звук. – Видишь, не вру.

– Выпечка, что я привез, должна быть еще теплой, – трясу головой, сбрасывая с себя секундное наваждение, и достаю из бумажного пакета круассаны, которые так сильно рекламирует моя сестрица. Протягиваю Есе один, убирая пакет на колени. – Лопай.

– А ты? – удивляется, глядя на меня. – Ешь тоже, я не буду одна! И еще… – Еся тянется к одному из своих пакетов, роется там, роняя сыр и овсяные хлопья, но потом с победным видом достает бутылку кефира, сложив все, что уронила, на место. – Так вкуснее. Ты же любишь кефир. Держи.

Люблю. И она это знает.

– Раз едим вдвоем, значит, и пьем вдвоем. Не брезгуешь? – открываю бутылку и делаю один глоток, протягивая Есе.

– Я – нет, – тоже делает глоток, глядя мне прямо в глаза. Эта Еся – кошечка. Она разительно отличается от той Еси, что я видел в больнице или на парковке после аварии. – А ты?

Хочется сказать пошлую шутку. Что брезговать пить из одной бутылки после того, как губами все места друг друга изучали – глупо. Но молчу. Просто делаю еще один глоток, молча отвечая на все вопросы.

Но судя по смущенной улыбке Есении, она то ли думает об этом же, то ли умеет мысли читать…

Глава 14. Демид

JONY – Регресс

Мы сидим уже часа полтора. Круассаны закончились, кефир тоже, а вот темы для разговоров – нет.

Миру позвонил, но из-за дерьмовой связи с трудом понял, что там к чему. Вроде какая-то крупная поломка с электричеством во всем районе, и мы не единственные, кто застрял в лифте, а вот бригада по спасению как раз одна. Короче, спасают всех в порядке очереди, но когда эта очередь дойдет до нас – никто не знает.

Мы болтаем обо всем на свете, когда телефон издает жалобный звук, оповещая о низком заряде аккумулятора. Как мило…

– Твою мать, а… – смотрю на несчастные десять процентов и не понимаю, что будем делать, когда телефон окончательно отрубится. Он давно заряд плохо держит, а тут еще и фонарь непрерывно полтора часа светит – для моего старика это слишком. – Батарейка садится.

– Мой вообще где-то в квартире валяется, – говорит Еся, пожимая плечами, – я не заряжала его даже несколько дней. И что теперь? В темноте сидеть? Я буду бояться.

– Я не буду рассказывать страшные истории, обещаю.

– Как тогда? – усмехается Еська и тут же краснеет.

– Как тогда, да, – подтверждаю ее воспоминания и на пару минут замолкаю. Уверен, мы оба думаем об одном и том же.

Была глубокая осень, дача за городом, сильный ливень и бешеный ветер, который оборвал провода. Мы поехали за город, чтобы провести время в тишине и спокойствии, а попали в темноту и холод из-за жуткой погоды.

Еська боялась очень, капли по крыше и окнам барабанили, ветер завывал, а я подливал масла в огонь и рассказывал страшные истории, а потом наслаждался тем, как Еська прижимается ко мне, чтобы не бояться.

Я успокаивал ее как мог. И это был наш первый секс. Она отдалась мне прямо на полу у камина, потому что это было единственное теплое место во всем доме, даже не думая говорить мне «нет». Еся доверяла мне, несмотря на то, что это был не только первый раз со мной, но и первый раз для нее в принципе.

– Хорошо хоть дождь не идет, – позволяю себе ляпнуть и тут же получаю легкий шлепок по плечу от вмиг смутившейся Есении.

– Ты ужасен, – закатывает глаза и отворачивается, пряча краснеющие, я уверен, щеки.

– Не новость, – пожимаю плечами. Знаю я, что ужасен. Я, вообще-то, только и приехал для того, чтобы извиниться за то, какой я есть. – Есь, я, вообще-то, извиниться к тебе приехал, – говорю быстро, не давая себе передумать.

– Что? За Ксюшу? Не стоит, вы с Мирославом сделали это миллион раз, она взрослый человек, в конце концов, – говорит Еся чуть резче, чем я привык слышать из ее уст.