Золотая саламандра, парус и враждебные мобы
Все совпадения имен случайны.
Даже если в точности
напоминают ваши собственные.
Золотая саламандра и другие мобы
– Да, папа! Конечно, папа! Уроки делаю, – серьезным голосом вещал Митя в трубку, запихивая под кресло шуршащую упаковку от чипсов. – Мама еще на работе. Список составил. А ты где едешь? Через пять минут? Пока!
Митя выдохнул и заметался по комнате. Первым делом на место пульт от телевизора. Если папа увидит, что он смотрел блогеров, то крику будет! Не забыть на планшете отключить гугл-плей и включить фаэровол. Отец большой борец за интернет-безопасность. Чуть увидит, что Митя загрузил лишнее, и клавиатура сама в интернет лезет, сразу подзатыльник.
Митя сжал зубы, подтянул сползшее с дивана покрывало и вдруг засмеялся, вспомнив, что с перепугу ляпнул по телефону. Какие уроки, когда школа уже два дня как кончилась? А отец ведь поверил! И чего он так быстро домой возвращается? Вроде бы недавно только мама звонила, про обед напоминала. В животе сразу ощутилась тянущая пустота. Поесть-то за игрой он забыл.
У двери послышался шум, когда Митя вылавливал из холодного супа куриную косточку, которую, похоже, уже кто-то ел. На кухню зашел папа, и сразу потянуло табаком.
– Это что у тебя на ужин? – он потрепал сына по густой шевелюре, и хитрая косточка снова нырнула в суп.
– Да раньше есть не хотелось, – криво улыбнулся Митя, разглядывая бритую папину голову. – Ты подстригся что ли?
– Неделю назад, – усмехнулся отец. – И тебе надо! Или заставлю косичку заплетать. А что? – прервал он возмущенное мычание сына. – Моряки часто волосы в хвост убирали. Еще не хватало, чтобы твои пряди в лебедку затянуло и ты головы лишился.
– У меня на лодке лебедок нет, – парировал десятилетний капитан маленькой, но совершенно настоящей парусной яхты «Оптимист».
– Зато у меня есть! Завтра едем спускать «Забаву».
– А мама едет? – Зная любовь отца «припахивать» его по любому поводу, забеспокоился Митя.
– А что мама? У мамы свои дела! Генеральная уборка, например. Да и шкафы разобрать надо. Скоро лето, а у нас все шкафы зимней одеждой забиты.
– Так у меня ж тренировка! – осенило вдруг Митю.
– Тренировка? Ну и отлично! Тогда пораньше выедем и прямо на яхте тебя туда и доставим.
Митя грустно поглядел на плавающую в супе морковку. Да, это не золотая саламандра, которую он мечтал приручить в «Майнкрафте». Есть сразу расхотелось, и он поспешил скрыться в своей комнате.
Папа вышел из ванны и, отряхивая мокрые руки, вытащил из супа косточку и начал ее громко обсасывать.
Заколдованный список
Папу Митя часто сравнивал с крипером – хитрым мобом из «Майнкрафта». А что? Подкрадывается незаметно. Резко начинает кричать или сразу взрывается диким ором по каждому пустяку. А потом от него пахнет дымом, точно, как должно тянуть от сгоревших на солнце или взорвавшихся криперов. А где он поест, там всегда остаются кости – в этом он больше похож на майнкрафтовского скелета.
Но к своим десяти годам Митя понял, что с папой договориться трудно, но можно. Вот, например, список. Папа требовал, чтобы сын проявил самостоятельность и написал, какие вещи ему понадобятся летом в парусном лагере. Писать Митя, конечно, научился еще в шесть лет, но лишний раз старался это не делать. Получал свои тройки по русскому и тихо пережидал, пока крипер пошипит и затихнет. Иногда на неделю изымали планшет. Тогда Митя ходил вокруг мамы кругами и торговался не хуже деревенского жителя «Майнкрафта».
– Дашь планшет, я до шести поиграю, а потом быстро всю домашку сделаю.
На десятом круге, чуть не разбив об Митьку чашку, мама обычно сдавалась.
Но про злосчастный список Митя все время забывал. Кажется еще на майские, когда родители возликовали от возможности пристроить сына в парусный лагерь, папа заговорил про список.
Мама хотела все купить и собрать сама, но папа был непреклонен.
– Нечего растить из сына трутня. Я в его возрасте уже у отца на ферме подрабатывал.
Митя знал, как папа подрабатывал – после школы ломал ветки шелковицы и относил в сарай гусеницам шелкопряда. Та еще работка! Или заливал воду в норы сусликам, а потом за каждого выловленного получал по пятаку. Тогда за десять копеек мороженное купить можно было.
Вздохнув, Митя взглянул на чистый лист, вырванный из тетради по русскому, и так и не решив, что писать в этом списке, отправился в ванную. Безопаснее всего было до прихода мамы отлежаться в ванной, а потом быстро перекусить и спать. Главное, чтобы папа забыл про список.
Обошлось! Пока Митя мылся, пришла мама, и папа переключился на нее. Незаметно, стараясь не шуметь, Митя поел макарон с сыром и забрался в кровать. Размышляя, сколько ему надо было бы выловить сусликов, чтобы купить майнкрафтовский мод на животных, он услышал шаги.
– Уже улегся? Отлично! Завтра ранний подъем, – возвестил папа громким, капитанским голосом.
По голосу Митя понял, что папа уже открыл пятничный бар, поэтому лучше всего было претвориться спящим. Митя почувствовал, как папа подоткнул одеяло и затопал к двери. Неожиданно шаги остановились, и зашуршала бумага.
– А список где? – прокричал папин голос совсем рядом.
Митя почувствовал, как одеяло полетело прочь. Стало холодно, но отчего-то вспотели ладони. Митя сел и поежился.
– Ты чего к ребенку пристал? – заглянула в комнату мама. – Завтра он все напишет.
– Завтра?!
Мамины слова еще больше разозлили папу. Он выдернул сына из кровати и усадил за стол.
– Завтра будет дуть завтрашний ветер. Не ляжешь спать, пока не напишешь! – Папа хлопнул перед Митей листок на стол и вышел из комнаты, на ходу бросив маме. – Нинуль, не помогай! Пусть сам пишет!
Митя растеряно посмотрел на уходящую с виноватым видом маму и взял ручку. Пальцы дрожали, когда он крупными прописными буквами вывел вверху слово «список». Потом он задрожал от холода, но встать за одеялом не решился. Поправив задравшуюся пижаму, он задумался.
Когда через десять минут в комнату заглянула мама, Митя уже спал в кровати. Мама погладила теплый лоб и тихо прикрыла дверь. Когда еще через пять минут в комнату ворвался папа, никакого листка на столе он не обнаружил.
«Стартовать, чтобы побеждать»
Подъем был особенно тяжелым. Как и погода за окном. Это Митя увидел, когда, еле разлепив глаза, брел в ванную. Только пристроившись к раковине с зубной щеткой, облокотившись и чуть не задремав, Митя вдруг ощутил, что в ванную ворвался ветер. «Опять!» – пронеслось у него в голове, и он услышал знакомый шум душа. Папа наливал в тазики ледяную воду.
– Не надо! – застонал Митя.
– Надо! В честь субботы вода потеплее! – довольным голосом объявил папа. – Вставай! Два раза за маму и три за папу – я добрый.
Митя еще раз протестующе застонал, но под натиском улыбающегося папы, полез в тазик. Вода обожгла ступни. Мите на секунду показалось, что он встал в костер. Папа зачерпнул из большого таза и плеснул на грудь. Митя вытаращил глаза и вскрикнул.
– Поворачивайся! Быстрее! – недовольно приказал папа.
Второй водопад пришелся на спину и слегка намочил волосы.
– «Косы» подбери! Повернись! Улыбайся! Сделаем из тебя идеального матроса! А ну, как там в книге!?
– «Идеальный матрос не жалуется на то, что он промок, замерз или ему скучно», – отбивая зубами «морзянку» протараторил дрожащий Митя.
– Молодец, Митяй! Вытирайся.
Папа вышел из ванной, напустив холодного воздуха. Митя поскорее выбрался из тазика и схватил полотенце. В ванную проскользнула мама и с задорным уханьем начала растирать сына полотенцем. Когда он вышел из ванной, тело у него горело, а в животе крутило от голода.
– Мам, а что у нас на завтрак? – Митя, радостно вдыхая запах жареного лука, заглянул на кухню.
– Зарядка, сыночек! – улыбнулся папа и первым пошел в комнату.
К столу Митя был допущен после большой порции отжиманий, приседаний и на десерт – подтягивания. Последнее у него не получалось. Он висел на перекладине, встроенной в дверной проем, и извивался. Папа морщил нос и сопел. Потом подхватил Митю подмышки и несколько раз приподнял, приговаривая:
– «Силен, молчалив и подвижен», – слова из книги известного английского яхтсмена «Стартовать, чтобы побеждать», которую Митя ненавидел.
Двенадцать заповедей из книги, расположенных на сто пятьдесят второй странице, Митя по требованию папы выучил, а потом разрисовал карандашом. За это, конечно, получил подзатыльник и долго оттирал карандаш ластиком, стараясь стереть все частички «не». Так что в итоге вторая и четвертая заповедь превратились в: «Жалуется на то, что он промок, замерз или ему скучно» и «Выражает недовольство, когда ушибется». Но этого папа уже не заметил.
После завтрака мама помогала Мите собирать рюкзак на тренировку. Это обнаружил папа, так что дальше мама строгала бутерброды на кухне, а Митя искал затерявшийся гидрокостюм и убежавшие куда-то гидроботы.
– А был бы список, не возился бы сейчас! – укорил папа, засовывая в свой рюкзак термос и документы.
– Да причем тут список? – возмутился Митя, чувствуя, что папа в хорошем настроении и с ним можно немножечко поспорить. – Мам, а где гидрик?
– На балконе! – отозвалась из кухни мама.
Митя облегченно вздохнул и начал заталкивать в рюкзак непослушный гидрокостюм.
– А гидроботы где?
– В коридоре на батарее, – ответила мама, вынося объемный пакет с едой.
Митя почему-то снова почувствовал, что голоден.
– Ко мне не влезет, – посмотрел на пакет папа. – Тем более, я аккумулятор несу. Пусть Митька за еду отвечает.
Мама расцеловала обоих, проследила, чтобы Митя одел флиску, а потом умчалась на кухню спасать убежавший гороховый суп.
– На старт! – скомандовал папа. – Чего ковыряешься? Мы договорились с Яковом на восемь.
С крипером в машине
Мите нравилось ездить в машине спереди. Совсем недавно он еще втискивался в детское автокресло на заднем сиденье внедорожника, а теперь как король сидел на бустере рядом с папой. А там такой вид! И большинство машинок кажутся лилипутскими.
Всю дорогу папа в десятый раз рассказывал, как с другом Яковом перегонял их небольшую парусную яхту из Швеции по каналу, а потом по Балтийскому морю. Как там открывают шлюзы лебедкой, а в некоторых местах лодка понималась в гору по целой лестнице шлюзов, а потом также спускалась обратно. И что в Швеции у всех помимо автомобиля есть катер или яхта.
Митя уже слышал, как они попали на Балтике в шторм, а у них заглох мотор, и пришлось спешно поднимать паруса. Потом они еле зашли без мотора в гавань. И стояли там неделю, пока к ним не доставили нужную деталь. Митя слушал вполуха, но иногда задавал вопросы. А когда папа отвечал, то вспоминал, что уже и их слышал по несколько раз.
– Пап, смотри, собака на переходе! – радостно закричал Митя, когда они съехали со МКАДа и попали в город Долгопрудный.
Митя давно мечтал о питомце. Умный пес – это, конечно, здорово, но ласковый кот – еще лучше.
– Да, забавно! – улыбнулся отец, как раз когда они затормозили перед переходом.
Одинокая собака, увидев зеленый свет, уверенно затрусила через дорогу.
– Какая умная! – восторженно протянул Митя, провожая ее глазами. – А может, бросить ей бутерброд?
– Хорошая идея! – медленным, страшным голосом проговорил папа, поворачиваясь к сыну. – А где наши бутерброды?
Митя похолодел, вжался в сиденье и пожалел, что не едет сзади. Папа снова превратился в готового взорваться крипера.
– Я… я, кажется, их забыл, – выдохнул Митя, сжимая пальцы.
– Список он забыл! Еду на весь день он забыл! А что ты не забыл? – проревел отец.
Моргая, Митя указал пальцем на светофор. Сзади засигналили. Отец зло засопел и уставился на дорогу. Машина рывком рванула вперед.
После этого все как-то незаладилось. Перед поворотом они попали в пробку.
– Впереди авария, – пробурчал отец, кинув на Митю прожигающий взгляд.
Митя уставился в окно. По стеклу поползли капельки дождя. И Мите стало себя так жалко! Его, маленького мальчика, обвиняют в страшных преступлениях, как будто он виноват во всем, включая аварию. В глазах защипало и Митя, чтобы чем-то отвлечься, стал рисовать на слегка запотевшем окне собаку. Морда у нее была квадратная. Квадратики глаз смотрели преданно и с интересом. Как будто она жалела Митю и хотела с ним поиграть. В его майнкрафтовской деревне его ждал верный пес Буран и кот Барсик. У Барсика была полезная функция – отпугивать криперов.
Стоящие во встречной полосе машины засигналили – они тоже хотели проехать.
– Чего вы орете? – возмутился папа, обруливая столкнувшиеся легковушки. – Сейчас мы проедем, и вас пустят.
Митя бросил осторожный взгляд на папу. Выглядел тот совершенно спокойно, но Митя знал, что под маской спокойствия сидит готовый взорваться крипер. «Эх, мне бы сюда Барсика!» – подумал Митя и пририсовал квадратному псу на стекле длинный хвост.
– Вот ты думаешь, что папа у тебя злодей! – возмутился отец, разгоняя машину. – Ты думаешь, что он издевается, когда заставляет умные книги читать. А если бы все эти люди прочитали бы одну только книгу, которую ты знаешь, то половины аварий не было бы! Как звучит девятое качество идеального яхтсмена?
– Любит выигрывать? – Мите даже стало интересно.
– Это десятое.
– Обладает зрением как четырехкратный бинокль? – улыбнулся Митя, представив папу с биноклем вместо глаз.
– Это восьмое! – Правой рукой папа открыл бардачок, и на Митю чуть не выпала книга. – Читай! Страница сто пятьдесят вторая.
– Я помню, – и Митя стал читать. – «Поразительно точно определяет время и направление до знака». Вот восьмое!
– Да, именно это я и имел ввиду. Соблюдай правила дистанции на дороге и не «поцелуешься».
Митя удивленно посмотрела на папу.
– Ну, не шандарахнешь.
– А у нас на тренировках говорят: «Не протаранишь».
– Ну, вы там поосторожнее с матчастью! О, смотри, а вот и «Забава» уже под краном стоит!
…и в лодке
Они въехали в яхт-клуб и подрулили к яхте, возвышающейся на прицепе на краю пирса. Папа распахнул дверь и выскочил под дождь. Митя выходить не спешил. Он собирался на тренировку, а не бегать под дождем.
– Эй, ты чего там сидишь? Есть хочешь? – спросил отец, вытаскивая аккумулятор.
Митя кивнул и поежился.
– А нету! Если только ты не съездишь, пока мы тут возимся, в Москву за бутербродами.
Лучше бы он взорвался и наорал один раз, а не попрекал этими бутербродами весь день. Митя вздохнул и вышел из машины, провалившись ногой в глубокую лужу. В кроссовке тут же стало холодно и мокро.
– Минус нога. Спасибо, папочка! – зло прошептал Митя, прячась под козырек беседки.
Конечно, отстояться в сторонке у Мити не получилось. Папа и Яков суетились на лодке, закрепляя широкие стропы, накинутые вверху на крюк крана. Мите вручили носовой конец. Веревка была мокрая, и руки сразу замерзли.
Потом все слезли с яхты. Папа закричал крановщику:
– Вира!
И Митя стал заворожено смотреть, как круглобрюхая тяжелая лодка зашевелилась и медленно оторвалась от прицепа. В этот момент белая яхта с синим плавником была похожа на птицу, взмывающую в синее небо. Вот только небо было серым. А дождь уже стал заливаться под курточку. Канат в руках у Мити ожил, и он почувствовал, как его сильно потянуло вперед. Вода стремительно приближалась, но Митя не разжимал окостеневшие руки. В последний момент он почувствовал, как кто-то перехватил канат и дернул его назад. Яхта, летящая в воду, тоже дернулась и стукнулась о прикрученную к пирсу покрышку. Тихий шлепок и «Забава» уже покачивалась на воде.
– А можно хоть раз без экспериментов? – проворчал Яков, разглядывая черную полосу на белом борту. – Сначала опаздываешь, потом ребенку канат суешь. Чуть яхту мне не разбили! Вон там даже трещина какая-то.
Митя вжал голову в плечи. Папа говорил, что яхта досталась Якову в подарок, но после перегона в Москву, стала стоить кучу денег.
– А по моему, он отлично справился! – Папа подошел и шлепнул Митю по плечу, так что тот пошатнулся. – Носовой он не выпустил, даже с риском для жизни. А трещина на носу появилась еще, когда мы на Балтике без мотора швартовались.
– Не мы, а ты!
Продолжая пререкаться, папа и Яков опять залезли в лодку цеплять за крюк мачту.
Митя хотел незаметно уйти в машину, но отец будто прочел его мысли, позвав в лодку.
В каюте было сыро, зябко, но спокойно. Сверху топали ноги и что-то гремело, а внутри лежали какие-то вещи, и время как будто остановилось. Митя попробовал накрыться парусным мешком, но теплее не стало.
– Эй, ты где там? Уснул, что ли? Иди помогай! – Вывел из оцепенения голос папы.
– А может не надо? – Митя медленно зашевелился.
– Иди, иди! Что-то интересное тебе дам! – воодушевленно прокричал папа, когда бледное лицо в капюшоне показалось из люка.
Митя взял негнущимися пальцами пассатижи и начал откручивать гайки там, где ему показал папа. Представление об интересном у отца явно было от криперов или зомби.
Во втором кроссовке давно уже хлюпала вода. Дождь лил на лицо, протекал сквозь курточку на плечи и спину, зубы мелко дрожали. Один раз ему чуть не наступил на руку Яков, в другой раз Митя сам больно ударился об люк коленом. Радовало только одно – болтающийся крюк от крана отомстил за него, заехав Якову по затылку. Тот охнул и схватился за голову, так что папа даже засуетился вокруг него.
«Я хоть в воду падай, никто даже не заметит, а тут один синяк и заботливый Чип сразу спешит на помощь!» – загрустил Митя, дергая гайку непослушными пальцами.
– Не откручивается! – прокричал Митя, опуская пассатижи, которые вдруг почему-то ожили и, скользнув по палубе, прыгнули в воду.
«Бульк!» – донеслось до Мити.
Он испуганно поднял голову, ожидая страшного взрыва крипера. Но папа смотрел в другую сторону. По воде, мимо них с веселыми криками скользили детские парусники «Оптимисты». Обгонял свою флотилию, как стаю утят, быстрый катер тренера.
– Пап, а у меня в десять тренировка! – вспомнил вдруг Митя. – А сколько сейчас времени?
– Без двадцати десять! А ты чего молчал? – перекрикивая шум проезжающего катера, прокричал отец. – Ты ванту прицепил?
– Почти. Здесь одна гайка не откручивается.
– Какая? – папа подошел к стоящему на коленях Мите.
Митя молча ткнул в гайку. Папа одним движением крутанул ее, снял и, установив ванту, прикрутил обратно.
– Пассатижи! – Папа требовательно протянул руку.
Митя сделал вид, что ищет вокруг, потихонечку отодвигаясь к носу яхты. Потом вскочил и прошмыгнул мимо. Папа, словно стальными щипцами, ухватил его за руку.
– Дай пассатижи!
– Они внутри, я вроде бы их относил, – быстро пробубнил Митя.
– Хорошо, принеси. И тебе надо попить горячего. У тебя руки ледяные.
– Ага, – буркнул Митя, спускаясь в каюту и задвигая люк.
Пассатижи – не смешной инструмент
Здесь хотя бы ничего не капало сверху. Митя увидел термос и попробовал открутить крышку. Но она словно приросла. От отчаяния он стукнул по крышке кулаком и услышал:
– Митька! Заснул что ли? – И удар по корпусу: «Бум!»
Митя дернулся, уронил термос и прокричал:
– Сейчас. Иду.
Он поднял термос и к удивлению почувствовал, что крышка свободно крутится. Налив горячего чая и ухватившись за теплый металл, Митя застыл. Сдувая пар, он вглядывался в темный омут. В черном зеркале чая что-то сверкнуло. Золотой зайчик скользнул к иллюминатору. Митя взглянул на входной люк. Оттуда по-прежнему доносился шум дождя. А из носовой каюты раздался шепот.
Митя быстро оглянулся. Ему показалось, что в носовой каюте сидит Яков и шепчет что-то на непонятном языке. Митя толкнул дверь. Никого! На койке лежал парус, а на него падали капли из иллюминатора. Завинтив как следует его фиксаторы, он услышал скрип. Дверь покачивалась в такт движениям лодки и поскрипывала. Не в силах больше сдерживать панику, Митя рванул к выходу. Зацепившись ногой за свесившуюся лямку рюкзака, он растянулся у лестницы. Сжавшись, он ожидал, что зомби, который поставил ему подножку, сейчас вцепится прямо в спину.
С грохотом отодвинулся верхний люк, окатив незадачливого матроса холодными брызгами.
– Якорь тебе в корму! Ты чего здесь разлегся? Я на тебя чуть не наступил. Пассатижи где! Или ты думаешь, я гайки зубами крутить буду?
Митя впервые так обрадовался папиным крикам. Поднимаясь, он опять заметил солнечного зайчика, скользнувшего под стол. Рядом с папой он смело заглянул в подстольную темноту и обомлел. Пассатижи, словно злой крокодильчик, разинувший пасть, обхватили ножку стола.
– Ты чего застыл? – прохрипел папа и закашлялся. – Быстро!
Митя осторожно дотронулся до инструмента. Пассатижи как пассатижи, с короткой веревочкой на ручке. Именно такие, как были на палубе. Только на ощупь они были другими – теплыми и слегка шершавыми, как шкура змеи.
Митя отдал их папе, ожидая, что он заметит подмену, но тот лишь грохнул люком и протопал по палубе.
«Пингвины учатся летать!»
Они почти успевали на тренировку. Вышли в десять. До парусной школы под мотором пять минут. Митя восторженно смотрел на проплывающие мимо зеленые берега и желтоватую воду, плескавшуюся за бортом. Дождик уже кончился, и неожиданно яркое солнце слепило глаза. Митя наполовину высунулся из каюты и улыбался. Ветер трепал волосы, курточка быстро просыхала, а впереди надвигался мост. Сразу за ним яхт-клуб, где ребята уже, наверное, ждут тренера. Десять минут опоздания не страшно. Может, отжиматься заставят, а может, обойдется.
Папа, скинувший намокшую куртку и футболку, стоял, подставив солнцу белую грудь. Он рулил в центральный пролет моста. Митя оглянулся назад и крикнул:
– Там баржа! Совсем близко.
– Спасибо! Разойдемся! – перекрикивая мотор, ответил папа, беря правее.
Когда мост совсем навис над ними, Мите показалось, что он снесет им мачту, а еще папа так страшно крикнул:
– Голову!
Митя вжал голову в плечи под смех папы и Якова, сидящего на корме. Баржа быстро догоняла. Но папа, выйдя из-под моста, взял еще правее, прямиком на яхт-клуб, а мощная баржа двинулась прямо, не желая гоняться за мелкой добычей.
– Вещи готовы?
Митя кивнул, с удивлением наблюдая, как папа рулит прямо на белый бакен, покачивающийся на волнах.
– А его не надо оставить справа? – удивился Митя, вспоминая что-то из прошлогодних рассказов тренера.
– Черт буй три года искал, а буй у ворот стоял, – проговорил Яков, а Мите показалось, что он теперь точно на каком-то чудном языке говорит.
– Чего ты там тарахтишь? – спросил папа.
– Ты на бакен специально идешь? – хмыкнул Яков, выставляя забинтованный палец в сторону приближающегося буя.
Митя повернулся вперед и заволновался. А вдруг папу заколдовали пассатижи, и он теперь хочет врезаться в буй? В том, что пассатижи заколдованные, Митя не сомневался.
– Все под контролем! – радостно возвестил папа, беря еще правее.
Когда папа так говорил, Митя знал, что надо готовиться к худшему. Он на всякий случай подхватил со стола рюкзак и снова высунулся наружу. Белый буй теперь покачивался слева. Они неслись прямо к синему пластиковому причалу яхт-клуба. Когда Митя уже собрался выйти на палубу, яхта вдруг резко дернулась и встала. В каюте загромыхали падающие вещи. Митя качнулся вперед и ударился грудью об люк.
– Сели! – удивленно-радостно пробормотал папа, оглядываясь.
– А я что тебе говорил?! Бери левее! А ты на мель поперся!
– Мы сейчас быстро сойдем! – заверил папа, поддавая газа.
Мотор заревел еще громче, пытаясь сдвинуть яхту, но она словно вросла и мигом пустила корни.
– Здесь очень мелко! Нам тренер говорил, когда мы гоняться выходили, – оживленно прокричал Митя.
– Отлично! Потренируем сход с мели! – радостно объявил папа. – Вы с Яковом раскачивайте лодку!
Яков нехотя двинулся к вантам, и, уцепившись за них, стал ходить из стороны в сторону, как обезьяна в вольере. Митя встал с другого борта и начал повторять движения, точь-в-точь как вторая обезьяна. Яхта принялась раскачиваться. Мотор ревел, но с мели они не сдвигались.
– Плотно сели! – прокричал Яков. – Может нам на гике повисеть? Я помню мы как-то в Греции…
– Не надо! – остановил его папа. – Может, так сойдем.
И папа как был в штанах, скинув лишь кроссовки, сиганул через борт. Яхта качнулась, Митю бросило на ванты. Он вцепился еще сильнее и, наблюдая за папой, перестал раскачивать яхту. Яков тоже перебрался на его борт, и они вдвоем наблюдали, как папа, стоя по грудь в воде, пихает «Забаву» то с кормы, то с боку.
– А ну, закрените лодку! – скомандовал папа. – Все пингвины на правый борт!
Митя и Яков, ухватившись за ванты, попытались вывеситься за борт. От усердия Митя даже вытянул руку и ногу в сторону воды. Папа, надеясь, что осадка у «Забавы» от этого уменьшится, упирался с кормы, сопя и краснея.
– Раз, два, взяли! Еще раз взяли! – командовал он сам себе.
Но сколько они не брали, яхта не сдвигалась.
– Э й, на катере! – прокричал вдруг Яков проходящему мимо РИБу.
В надувнушке сидела идеальная семья: папа, мама, ребенок и пес – все в оранжевых жилетах. На секунду Мите стало завидно, как можно просто плыть на лодке с родителями, смеяться и обнимать одной рукой собаку. Все его походы с папой были полны приключений, в которых главной задачей было выжить, поесть и вовремя слинять, пока крипер не взорвался.
Папа уже договаривался с подплывшей лодкой о том, что она подтолкнет их с кормы. Вежливый водитель кивал и жужжал мотором, наскакивая на «Забаву» сзади. Папа толкал рядом. Яхта упрямо стояла на месте.
Капитан катера вежливо развел руками и умчался со всем своим пингвиньим семейством. Митя загрустил. На тренировку он уже опоздал. И было не ясно, сможет ли вообще попасть в яхт-клуб или будет весь день торчать недалеко от причалов, не имея возможности на них высадиться. Он уже представил, как ребята пройдут мимо него на своих «Оптимистах», смеясь над его дурацким качанием лодки. А папа скажет свою коронную фразу «Пингвины учатся летать!», которую Митя терпеть не мог, аж до слез.
Но тут, Митя не поверил своим глазам – неподалеку остановилась большая белая яхта со спущенными парусами, и капитан показывал, чтобы они передали ему буксировочный конец. Папу дважды упрашивать не пришлось. Схватив веревку в зубы, он энергично погреб в сторону яхты. Митя просиял. Почти как Буран! Только плывет не по-собачьи.
Когда папа вернулся обратно, а Яков привязывал буксировочный, Митя свесился за борт и потрогал воду. Она была ледяная! А папе хоть бы хны! Конечно, у него не идеальная семья, но стал бы тот капитанишка с катера прыгать в такую холодную воду? Митя сомневался.
Даже большой яхте пришлось повозиться, стаскивая «Забаву» с мели. Сначала она тянула ее вбок, потом развернула и потянула назад, откуда они пришла. И это сработало! Яхта дернулась и поплыла! Митя не сдержался и закричал:
– Ура! Поехала.
Спасатели отвязали буксировочный, и мокрая веревка в руках Якова быстро скрутилась спящей змеей на носу яхты. Папа уже заводил мотор. С него текла вода, но он не обращал на это внимания. Помахав уходящей яхте, папа по большой дуге, обходя с запасом злополучный буй, шел к яхт-клубу.
Митя уже забыл про заколдованные пассатижи и только, спрыгнув на синий причал, удивленно поправил отяжелевший рюкзак.
– Без победы не возвращайся! – прокричал папа и «Забава», заурчав мотором, как довольный кот, двинулась обратно.
Митя вздохнул и потопал к своим.
Дуракам закон не писан
– Почему на причале без жилета? – вместо приветствия накинулся на Митю старший тренер.
Митя начал путано объяснять про яхту и про мель, но, услышав:
– Тридцать отжиманий и бегом переодеваться! – Он медленно поплелся в раздевалку.
Буркнув «Привет!» Матвею – любимчику Алексея Николаевича, Митя даже не удивился, что тот уже переоделся в гидрик и в новеньком красном жилете стоит у полностью вооруженной яхты. Прямо хоть картину пиши. Остальные ребята тянули на причал паруса, что чуть-чуть приободрило Митю, и он ускорился.
В раздевалке был только Богдан, которого все его звали Боня, а еще Лысый – сокращенно от «белобрысый» и фамилии Лысенко .
– Деньги есть? – протянув руку, спросил Боня.
– Ага, в туалете клад нашел! – Митя нехотя потряс руку, здороваясь.
Он хотел поскорее переодеться, но молния на гидрике не застегивалась, пришлось попросить дернуть Боню. Тот радостно дернул, так что Митя подпрыгнул, а потом больно вырывал попавшие в молнию волосы.
– А на тебя тренер ругался, говорил, что Мелентия до соревнований не допустит!
– Врешь ты все! Это тебя не допустит! Ты все время последним приходишь, – И больше не обращая внимания на болтовню Лысого, Митя полез в рюкзак.
– Тебе сегодня лодку не дадут! Алексей Николаевич сказал, что посадит тебя с Матвеем.
Этого Митя вынести не мог! Сидеть с Матвеем, когда он уже второй год занимается! Когда он в прошлом году в Калининграде пришел третьим! Не важно, что с конца, но это были его первые соревнования, да еще на незнакомой воде.
– Еще одно слово и… – Митя замахнулся, и Боня отшатнулся.
Но Мите надоело возиться с дураком, и он всунул ногу в гидроботы и охнул, врезавшись пальцами во что-то твердое. Гневно взглянув на притихшего Боню, Митя удивленно извлек из ботинка пассатижи. Нагретые таинственным теплом, они словно вросли в руку. С одной рукоятки свисала желтая веревочка. Митя улыбнулся и громко клацнул железкой.
– Будешь мне гадости говорить – нос отвинчу!
Неожиданно появившиеся пассатижи произвели на Боню впечатление, как понял Митя по странной позе одногруппника. Тот вжался в стул, загородившись телефоном. Митя быстро сунул пассатижи в рюкзак, обулся и побежал за спасжилетом.
Мокрое дело
Когда Митя отыскал свободный жилет и прибежал на понтон, на причале ковырялся один Боня. Остальные накручивали повороты от понтона до оранжевого буя. Яхты скользили тихо, словно подкрадываясь к знаку, а потом резко хлопали паруса, и лодки уже бежали в обратную сторону. У края понтона Алексей Николаевич закидывал в катер еще один буй, к которому длинной веревкой был привязан кусок бетона.
– Какой-то ты сегодня вялый, – задумчиво проговорил тренер, а потом громко закричал кому-то в яхте. – А ну парус подбери! Откренивай давай, работай!
Митя оглядывался и не мог понять, где его лодка. На прошлых выходных он получил почти новенькую лодочку, а сейчас ее нет.
Тренер на его вопрос отмахнулся.
– Некогда мне! Матвею твою лодку отдали, ему для гонок она лучше. А тебе другую, но она в мастерской. Походи сегодня с Богданом.
– С Боней? – переспросил Митя, не веря своим ушам.
Значит, на его лодке Матвей будет ходить, а он на какой-то лоханке, которую еще ремонтировать надо.
– Я не буду с Боней ходить!
Богдан засмеялся, закрыв глаза и выставив штакетины зубов. На секунду Митя представил, с каким удовольствием он бы подровнял пассатижами его зубы.
– Тогда садись в катер, – хмыкнул Алексей Николаевич, перешагивая через надувной борт моторки. – Тоже мне царевна – буду – не буду! А ты знаешь, как мы в детстве за счастье считали, когда на одну лодку было по два человека. Могло быть и по три и по пять. Двое ходят, а другие корпуса шкурят. Это сейчас пластиковые лодки. А раньше такие тяжелые деревяшки были – с места не сдвинешь! Избаловали вас родители.
Взревел мотор, и катер рванул от причала. Митя насупился и подошел к Боне. Вдвоем они быстро спустили лодку на воду. Пока Митя убирал тележку, Боня ковырялся с рулем, никак не попадая защелкой в паз.
– Дай я попробую! – Митя вскочил в лодку, она качнулась и отплыла от причала. – Ты что лодку не привязал? – взревел Митя папиным голосом.
– Привязал! Просто кто-то запрыгивает как слон.
Митя присел и несильно ткнул Лысого локтем.
– Ай! – Боня выронил руль.
Махнув на прощанье пером, руль неспешно уплывал от лодки. Митя потянулся и чуть не свалился за борт, окунув руку в холодную воду по плечо.
– Весло где? – спохватился Митя, оглядывая грязное от песка днище лодки.
– Нету! И нечего было меня толкать!
– Я вот тебя сейчас толкну!
Митя ухватил Боню за жилет и попробовал оттолкнуть. Тот уперся в его руки, а потом вдруг резко дернул их в сторону. Лодка заплясала под ними, готовая сбросить обоих.
– Что за шум, а драки нету? – раздался грозный окрик и гул катера. – Уже полтреиировки прошло, а они лодку никак вооружить не могут.
– Я могу, только мне Митя мешает, он у меня руль выбил.
– Конечно, это я выбил, – Митя кивнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не заехать по наглой физиономии. – И лодку отвязал тоже я.
– Что у вас здесь за грязь?
Алексей Николаевич перегнулся через борт и подхватил злополучный руль.
– Держи и крепи лучше, – сказал он Боне, а потом повернулся к Мите. – Иди в катер!
Богдан захихикал, наконец, защелкнув руль.
– А этому грязнуле тридцать поворотов. Начал!
Теперь пришла очередь Мити улыбаться. Он перебрался в катер и уселся поудобнее, так что над бортом торчала одна взлохмаченная голова.
Сам пропадай, а товарища выручай
На самом деле Митька был доволен. Он чувствовал себя таким разбитым за это утро, что просто сидеть и ничего не делать – было блаженство. Если бы не живот. Он заурчал и заныл, и Митя стал озираться. Под резинкой на рулевой колонке у тренера стояли бутылочки с водой. Алексей Николаевич, заметив взгляд Мити, протянул ему одну.
– Пить хочешь?
Митя кивнул и буркнул «Спасибо!».
Алесей Николаевич извлек из кармана расстегнутой куртки яблоко и, потерев об штанину, дал Мите. Тот благодарно захрустел. Жизнь налаживалась. Пока Матвей, проходящий рядом под парусом, напряженно висел на борту, как недостроенный мост, Митя вытянул ноги на дне катера и доедал сладкое яблоко.
– Правый галс! – заорал вдруг Матвей, так что Митя дернулся и стал машинально оглядываться.
Под ветром у яхты Матвея, прямо ему наперерез несся, ничего не замечая вокруг, Боня.
– Правый галс! – гаркнул тренер, и тут до Бони дошло, что кричат ему и надо посторониться.
Тогда он резко ослабил шкот, яхта качнулась, парус хлопнул. Богдан замешкался и полетел в воду, а сверху на него опустился парус.
– Ах ты ж! – прошипел тренер и подрулил к выкарабкивающемуся из-под паруса Боне. – Ты в порядке?
– Да, – жалобно проныл Боня, барахтаясь у медленно переворачивающейся яхты.
Вскоре парус полностью скрылся в желтой воде, а на поверхности показалось мокрое плоское дно с торчащей вверх белой доской шверта.
– Ну, переворачивай тогда, – спокойно проговорил тренер. – А потом расскажешь, почему ты не смотришь по сторонам и чуть не столкнулся с другой яхтой.
– Я не видел! – начал оправдываться Боня, хватаясь за шверт двумя руками.
– Все объяснения потом. Отчерпаешься, дойдешь до берега и поменяешься с Митей.
Худой Богдан зацепился за шверт и стал медленно тянуть его на себя. Лодка нехотя переворачивлась. Когда парус, с которого лило, как из душа, встал вертикально, Боня ухватился за борт и попытался заскочить в лодку. Но дельфин из него получился не очень, яхта снова начала свое вращательное движение, накрыв злополучного пловца.
– Фу-у-у! – протяжно выдохнул тренер и, убедившись, что непутевый яхтсмен выплыл с другой стороны лодки и опять ухватился за шверт, поехал к другим ребятам.
– Выкарабкается. А если не вылезет, придется его буксировать, – пояснил он Мите, а потом так громко крикнул проходящему мимо «Оптимисту», что Митя вздрогнул.
– Миша, ты кому столько места оставляешь? Подбирайся быстрее! Семен, ты где сидишь? Сдвинься к носу!
Митя улыбнулся, видя, как ребята засуетились от окриков тренера.
– Настенька, подбери парус! Ты можешь идти острее, – нежным басом проговорил Алексей Николаевич.
Худая девчонка с русой косой отклонилась, ловко выбирая шкот, и тут же свесилась за борт, как проносящийся рядом Матвей. Митя заметил, что ветер заметно усилился, и если эти ребята, которые старше его на два-три года, висят на борту, как на заборе, то ему будет совсем туго. Он втянул голову в плечи, надеясь, что тренер забудет о его существовании.
«Лучше бы Боня подольше барахтался, как раз до конца тренировки», – думал Митя, наблюдая за новыми попытками пловца взобраться на лодку. Каждый раз, когда ему удавалось отлепить парус от воды, и он пробовал заскочить в лодку, она накрывала его снова.
– Митя, ты куда смотришь? Яркий пример, как делать не надо.
Взревел мотор, и Алексей Николаевич подъехал к пловцу.
– Какие у Богдана ошибки? – громко спросил он у Мити, чтобы Боня мог слышать.
– Ну, – затянул Митька и почесал в затылке.
– Баранки гну, а бублики ломаю. В лодку надо заскакивать, когда она только начинает подниматься, как бы забегать ей навстречу.
Богдан, услышав слова тренера, заныл:
– Дурацкая лодка. Я хочу на берег!
– На то и тренировка, чтобы тренироваться, а не требовать телепортации к мамочке.
Митя сразу же вспомнил про портал. Он частенько о нем думал, особенно на уроках английского. Был бы в школьном туалете портал! Забыл сделать домашку, попросился выйти и раз – сидишь уже дома с планшетом. Красота!
– Смотри, как Матвей работает корпусом, – указал тренер на бесшумно проносящийся мимо белый парус с номером «67».
«Где-то я уже видел этот номер, – подумал Митя и тут же вспомнил, что в прошлые выходные он вроде бы ходил под ним. – Значит, и парус мой передали Матвею. Ну, Мотя, погоди!»
– Сейчас этот бедолага отчерпает воду, заодно помоет лодку, и ты сядешь, – обнадеживающе похлопал по плечу своего пассажира Алесей Николаевич.
Оказывается, замечтавшись, Митя не заметил, как Боне удалось заскочить в лодку, и теперь он зло размахивал вырезанным из канистры черпаком. Вода летела в разные стороны, но больше всего Боньке в лицо.
– Хорошо! – выдохнул Митя. – А сколько сейчас времени?
– Домой еще рано, – усмехнулся тренер. – О, а вот и Настенька перевернулась.
Видя, как быстро скрывается под водой парус, Мите на секунду показалось, что следом исчезнет и лодка.
– А «Оптимист» утонуть же не может? – спросил он, приподнимаясь, чтобы лучше видеть.
– А зачем я прошу вас перед каждой тренировкой поддувать баки плавучести? – укоризненно проговорил тренер, направляя катер к Насте. – Наверное, чтобы вы не утонули.
Когда они домчались до плавающей кверху дном лодки, Настя, не обращая ни на кого внимания, упорно тянула на себя шверт. Через мгновение она уже сидела в лодке и разбирала спутавшиеся мокрые шкоты.
– Молодец, девчушка! – улыбнулся Алексей Николаевич. – Королевский характер! Ты же знаешь, что рулевой яхты не может пройти мимо тонущего человека?
Алексей Николаевич сделал красивую дугу на катере и подобрал плавающую бутылку.
– Даже в гонке, если ты идешь на финиш, а рядом перевернулся твой соперник? – решил уточнить Митя, глядя, как в воде что-то блеснуло. – Похоже, там рыба.
– Отличить тонущего и нуждающегося в помощи от просто кильнувшегося ты уже, наверное, можешь. А если сомневаешься – подойти и спроси, нужна ли помощь. Так будет правильнее.
Митя кивнул. Ему сильно захотелось кого-нибудь спасти. Он вытянулся над бортом катера. В лицо сразу ударил ветер. Вода рябила от приближающихся новых порывов. Митя удивился, почему у тренера кепка сидит как приклеенная, а у него чуть волосы не вырываются. Ближе к причалу он увидел, что какая-то лодка снова перевернулась.
– Не гонки, а какое-то синхронное плавание получается, – пробубнил Алексей Николаевич.
Митя разглядел в воде светлую голову Боньки и подумал, что тренер сейчас рванет к нему. А Мите Лысого спасать совсем не хотелось. Но катер повернул к другому берегу.
Королевский утопленник
– Ты и представить себе не можешь, в какую однажды я переделку попал, – сказал, подъезжая к оранжевую буйку, Алексей Николаевич. – Тяни, давай!
Митя попытался ухватить проплывающий вдоль борта буй, но только чуть не шлепнулся в воду.
– Сиди уж! Надо гонки сворачивать, а то не тренировка, а битва за выживание какая-то, – пояснил тренер, заходя к бую другим бортом.
Митя сразу вспомнил спою недавнюю битву с разбойниками в «Майнкрафте». С Владом после школы они спокойно изучали сундуки деревенских носатиков, а в это время на деревню напали разбойники. Пришлось пускать в ход и меч, и зачарованный лук. От волнующих воспоминаний Митю отвлек голос тренера.
– В молодости, когда я ходил на «Звездном», был у меня матрос. Так себе парнишка, на манер нашего Бони, любитель приврать. Звали его Егор.
– На чем ходили? – прервал улыбающегося тренера Митя.
– Ах, да, «Звездный» – килевая яхта. В отличие от твоего «Оптимиста», она не переворачивается. Экипаж из двух человек. Почти сто лет она была олимпийским классом. Много наших на ней выигрывало чемпионаты, а звездный экипаж Манкина-Музыченко даже золото на Олимпиаде 1980-го года получил! Вообще, про Валентина Манкина я вам как-нибудь всем отдельно расскажу. Он трижды Олимпиаду выигрывал! И каждый раз в новом классе. Если бы вы у него тренировались, с утра до вечера бы повороты крутили и в воде плавали бы лучше дельфинов. Он даже специальные тренажеры для яхтсменов придумал, а сам по несколько часов перед телевизором на корточках сидел.
– Зачем? – не понял Митя.
– Выносливость тренировал. В слабый ветер яхту закренивать надо. Смекаешь?
– Хорошо, папа об этом не знает. Мне его отжиманий хватает.
– Хорошо, да хорошо, да ничего хорошего. Подтягиваться ты не можешь. Ладно, подвинься, мне надо бухту сложить.
Митя наблюдал, как тренер вытягивает веревку и укалывает ее ровными кругами рядом с буем. Мимо пронесся знакомый парус.
– Алексей Николаевич, а что дальше делать? – прокричал Матвей.
– К берегу иди. И другим скажи, – ответил тренер и вновь загудел мотором. – Так вот, Егорка мой, когда мы в Португалии гонялись, хвалился, что познакомился с королем Испании Хуаном-Карлосом.
– С кем? – не понял Митя.
– С Хуаном, королем Испании. А ты чего глаза округлил – не веришь? Напрасно! Он известный яхтсмен. Но я тоже Егорке не поверил. На солнышке перегрелся, вот и привиделось. К берегу, к берегу поворачивай! – крикнул Алексей Николаевич быстро удаляющейся Насте. – Пойдем-ка посмотрим, кто это там отдохнуть прилег.
Тренер направил свой катер в сторону моста, а Митя удивился, как это он с такого расстояния заметил лежащий на воде парус.
– А что дальше было? – напомнил Митя, с трудом представляя себе короля в короне и спасжилете. – А корона-то у него в воду не падала?
– Чудак ты человек, – усмехнулся Алексей Николаевич. – Под парусом, как в бане – все равны. Будь ты хоть трижды король, а когда идешь в гонку, спрячь в сейф свою корону и скипетр потому как ничем они на воде не помогут. Так и у нас случилось. В последний гоночный день мы стартовали среди лидеров. Ветер сразу усилился. Нам это было на руку – Егорка, весь в меня, высокий и крепкий. На лавировке разгорелась борьба со шведами. На полном курсе мы их «съели» и ушли вперед. На втором круге ветер на порывах девять баллов – того и гляди мачту сломает. Это не как сегодня – барашки бегают, а там из-за волн не всегда видно куда идешь. Ныряешь, как в прорубь, только мачты соперников вдали виднеются. Океан, одним словом.
Алексей Николаевич подъехал к цепляющемуся за лодку мальчишке.
– Илья, сам вытащишь?
– Постараюсь, – мальчишка быстро качнул лодку на себя и тут же перевалился внутрь.
– Молодец! Иди, у тебя воды не много. А я подстрахую, если что.
Тренер носом катера развернул яхту к берегу, и она тут же полетела, словно выпущенная на свободу птица.
– А дальше что было? – не утерпел Митя.
– Дальше, – Алексей Николаевич улыбнулся и прибавил газа. – Соперники наши поотстали – у одного, как мы потом узнали, гик сломался. Выходим на знак, по волнам, как по горам катимся, а нам наперерез лодка испанца. Я кричу «Правый галс», по-английски, конечно. Ты же английский знаешь? Кричу, стучу по борту, а он ноль внимания, прет, как будто не он, а мы ему дорогу должны уступать. И тут нас волной подняло, перо руля в воздухе болтается. Я бы и рад отвернуть, да не могу! Ну, мы и врезались ему в борт. Испанцы засуетились, а ветер такой, что буквально вжал яхту в воду, а через секунду видно только уходящий в изумрудную воду нос яхты да их головы. Мы паруса растравили, попробовали к ним подойти, но нас волнами и ветром сносит. А тут увидели, что к ним катер идет, и к финишу двинулись.
– А вам что-то было за это? – поразился спокойствию тренера Митя.
– Нам? Нет. Судьи на знаке видели, что мы были правы. И будь ты хоть трижды король, это тебе не поможет. Егорка мой расстроился, что Хуан-Карлос, когда на награждении стояли, делал вид, что его не замечает. А шведы нам руки пожали. Им-то победа досталась, а мы с испанцами в десяточку попали. Вообще, в той гонке много поломок было. Нам еще повезло тогда. А вот прилетело позже. Невыездной я стал после этих гонок – и испанского короля потом только по телевизору видел.
What is your favorite animal?1
– Беречь надо матчасть, – недовольно сказал папа, паркуясь у дома.
Митя пересказал ему историю тренера и теперь сам был не рад, так как у папы на все было свое мнение.
– Ты вот пассатижи таскал, и где они? На место не положил, – угрожающе закончил папа.
Митя вжал голову в плечи и постарался поскорее выбраться из машины. Но подлый рюкзак лямкой зацепился за защелку ремня и от рывка раскрылся. На ногу больно грохнулось что-то тяжелое. Митя ошарашено поднял пассатижи и посмотрел на папу.
Тот покривился и хлопнул дверцей.
– Случайно прихватил, – пролепетал Митя, запихивая их обратно.
– Ну, уж нет! – грозно сказал папа и выдернул инструмент. – Пусть здесь полежат, пока ты их окончательно не потерял.
А вот мама пришла в восторг от истории тренера.
– Недаром парусный спорт называют королевским! Можно с самим королем Испании столкнуться! Это вам ни футбол – головой мячи отбивать.
– Футбол тоже хорошо, – запротестовал папа, ловко подцепив котлету у Мити. – Достал мяч и иди во двор играть.
– Ну, пап! – Митя потянулся за котлетой.
– Папочке жалеешь?
Надкусанная котлета вернулась к Мите на тарелку, а мама поставила перед папой горку румяных котлет.
– На, не таскай у сына. Только много он во двор с мячом выходит? Как планшет ему подарил, так не оторвешь от «Майнкрафта».
– Я не только в «Майнкрафт» играю! – возмутился Митя, прикрывая на всякий случай тарелку рукой. – У меня там английский стоит.
– Только почему у тебя по английскому двойки? What is your favorite animal? – резко обернулась к сыну мама.
Папа вздрогнул и уронил на стол котлету.
– Фу, напугала.
– My favorite animal is2 огнэнная саламандра, – выпалил Митя.
– Что еще за саламандра? Мне кенара хватило. Покупали тебе, а убираться и кормить мне.
– Это из «Майнкрафта», – сказал Митя, выходя из-за стола.
Мама вздохнула и закатила глаза.
– Ну, вы же собаку не даете мне завести! А там у меня и собаки, и кошки есть! – обиженным тоном проговорил Митя.
– За которыми убираться не надо! – закончила мама и стала громко ставить тарелки в мойку. – Иди в ванну! Завтра ранний подъем. В лагерь тебя повезу.
Митя постарался побыстрее проскочить мимо папы, рассевшегося на полкухни, пока тот не вспомнил про список, и облегченно схватился за дверь в ванную.
– Пусть он вещи сам по списку проверит, ему же там три недели жить. Ты же список составил?
Митя молчал, придавленный поднимающейся фигурой отца. Кажется, она заслонила весь свет. Митя быстро рванул дверь в ванную, отчаянно понимая, что это бессмысленно. На двери не было задвижки, а папины шаги уже приближались. Сейчас тяжелая рука опустится на шею и…
– Что за ерунда? – раздался возмущенный крик папы и удивленный мамы:
– Ты чего?
– Я же точно помню, что оставил их в машине. Или это другие? Ты доставала пассатижи?
– Я? Нет!
Митя приоткрыл щелочку и выглянул в коридор. Папа протопал мимо к большому шкафу в прихожей. Там, на двух нижних полках лежали его инструменты. Митя наскоро сделал все дела и, пока папа что-то втолковывал маме, проскочил в свою комнату. Список! Где же он? Митя сдвинул тетрадки и вытащил помятый листок. От взгляда на слово «Список» в голове стало пусто, как в старом ведре. Он засунул листок обратно и, одев пижаму, юркнул под оделяло.
Полежав немного, Митя услышал, что папа залег в ванну и можно ненадолго достать планшет. Он привык к темному экрану – ему видно нормально, а из-под одеяла ничего светить не будет. Войдя в креатив, он проверил, как там поживают его животные на ферме. Собаки беззвучно лаяли, кошки таращили свои квадратные мордочки в ожидании рыбы. Митя застучал по экрану и замер. Скрипнула дверь.
– Ты спишь? – голос мамы был взволнован.
– Сплю, – прошептал Митя, подсовывая планшет под подушку и сдвигая одеяло.
– Ну спи, котеночек! – мама села на постель и погладила виднеющийся над одеялом лоб. – Папа сказал, что будет завтра утром из тебя идеального матроса делать.
– Обливать что ли? – насторожился Митя.
– Не знаю, – вздохнула мама. – Спокойной ночи!
Когда за мамой закрылась дверь, играть уже расхотелось.
– Чуть что, сразу идеального матроса делать! Как это все надоело! – прошептал сквозь зубы Митя и отвернулся к стене.
Золотая саламандра
Как крепко ни спал Митя, до его сознания донеслось равномерное шипение: «Ши-и! Ши-и!». Он перевернулся на другой бок, машинально нащупал под подушкой планшет и успокоился. Планшет с ним, родители его не утащили. Можно спать дальше.
Митя несется на лодке к финишу. Парус надут как броня. Он чувствует его напряженное подрагивание, а рукой, держащей румпель – упругую воду. Сзади плещется чья-то нагоняющая яхта. Митя пробует определить, с какой стороны плеск и загородить дорогу. Оранжевый буй финиша потихоньку приближается. Надо проскочить между ним и судейским судном – и победа будет его! Первый раз в жизни. И папа перестанет быть крипером, взрывающимся по каждому пустяку, и подарит ему новый планшет. А мама повесит его первую золотую медаль на стену, рядом с папиными кубками. Все будет как надо, если он не пропустит соперника.
За спиной раздалось противное хихиканье. Митя сразу узнал – Лысый! Вот кого он ни за что не пропустит! Митя слегка двигает руль к себе – яхта поворачивает левее. И тут же на него летит гик. Митя успевает поднырнуть под гик и перескочить на другой борт. Парус немного трепыхается, а потом выравнивается и тянет, как бешенная лошадь. Хихиканье уже с правого борта. Митя бросает взгляд вправо и понимает, что сделал глупость. Боня начинает обгонять.
Мите надо крутить поворот, но яхта несется, как укушенный в попу бегемот да еще и руль заклинило. Она все больше ныряет в волны. Митя уже сидит, отклонившись назад, словно пытаясь натянуть поводья и замедлить взбесившееся суденышко. И вот шкот, держащий парус, начинает проскальзывать, больно обжигая ладонь. Митя сжимает зубы и чуть не плачет. Но тут на горизонте появляется белая точка. Катер! Уж тренер-то сможет повернуть эту упрямую лодочку. Боня смеется все громче. Его лодка несется рядом, он тоже сделал поворот и потихоньку выдавливает Митю на невыгодный галс.
– Алексей Николаевич, у меня руль заклинило! – кричит Митя приближающемуся катеру.
Тренер делает красивый круг, и Митина лодка раскачивается на волнах. Парус колышется, лодка зачерпывает носом воду. Митя в ужасе отклоняется назад – и лодка выравнивается. Боня хихикает, а потом начинает петь:
– Митя-Митя, как дитя, на горшок бежит кряхтя!
Митя бросает на него быстрый взгляд, жалея, что не может пульнуть в него чем-нибудь тяжелым. Вода в лодке холодит босые ноги. Мелькает мысль: «Где же гидроботы?» Но уже не до них. Надо вычерпать воду, но руки ни на секунду не отнять, и черпак куда-то делся.
– А горшочек твой у меня! – Боня трясет обрезанной белой канистрой, выполнявшей у Мити роль черпака.
Как ему удается не упасть из несущейся лодки – Митя не понимает и еще больше злится. Но тут вплотную подъезжает катер.
– Румпель не поворачивается! – вытягивая из последних сил парус, стонет Митя.
Но тренер почему-то смотрит в лодку и укоризненно покачивает головой.