Полная история Макса Пейна с изменениями и дополнениями

Глава 1: СЛИШКОМ ЧАСТО

27 августа 2014 г., 20:38

За считанные секунды снегопад в союзе с ветром накрыл Нью-Йорк толстым белым одеялом, лишив меня возможности в полной мере насладиться восходом солнца. Отличное начало нового дня…

– 415, говорит Небожитель! Нахожусь в зоне высадки, готов к началу операции.

– Небожитель, говорит 415, внимание! Код 7! – из всего внешне спокойного облика Алекса нетерпение читалось лишь в глазах.

– Наш выход, – я щёлкнул затвором наградной «Беретты» и покинул служебный автомобиль.

– До скорой встречи, – произнёс Алекс, поднимаясь по настенной лестнице складского помещения. Я же направился к парадному входу. По статистике, в ста процентах из девяноста все плохие парни выбирают местами для проворачивания своих тёмных делишек именно такие всеми забытые, давно заброшенные заводы. Всеми, кроме них. Трёхэтажное помещение бывшего автомобильного «карлика» было переоборудовано в конвейер по сборке оружия, которым снабжалась криминальная часть города. Заводик в глухом районе, на отшибе – идеально, просто идеально.

– Макс, проверка связи, – рация на груди зазвучала голосом Алекса.

– Администрация президента США слушает.

– Пейн, я тебя сейчас пристрелю а потом всем скажу, что ты пришёл уже убитый!

– Ставлю сотню, тебя грохнут первым.

– Наверху разберутся!

Открыв дверь стандартным способом – ударом ноги – я быстро нашёл удобное место для своего расположения. Уютно устроившись за скопом контейнеров, откуда открывался живописный вид на обшарпанные ступени, я вытянул руку сжимавшую пистолет. Сверху раздались голоса:

– Шкет, рвём когти!

«И, конечно же, рвать свои когти вы будете через эту дверь» – умозаключил я.

Когда в поле зрения появились две высокие фигуры преступников, я громко продекламировал заученную на брифингах фразу:

– Полиция Нью-Йорка! Ни с места! Руки вверх!

Находясь долю секунды в неком замешательстве, Шкет с товарищем вскинули свои «пукалки», идентифицировав меня в качестве препятствия на пути к свободе. Трактовав это как покушение на жизнь сотрудника охраны правопорядка, я незамедлительно нейтрализовал обе цели двумя точными выстрелами. И не надо ничего говорить мне про неоправданное применение оружия – дохлый номер. Оперативная группа Стеллинга уже высадилась и вошла в здание, о чём свидетельствовали отзвуки автоматных очередей и специфические выкрики.

– Макс, ты там живой? – зашелестела рация знакомым голосом.

– Жив, и умудрился отправить на тот свет пару мутных типов.

– Двух?! Отстаёшь, Пейн, у меня уже трое! Догоняй!

– Ты будешь третьим, Болдер! Что там у вас?

– Мы со Стеллингом прижали плохих ребят на втором этаже, можешь присоединиться, если пожелаешь, тут и для тебя найдётся местечко!

– Пока я иду, закажи мне «Маргариту»!

Второй этаж начинался запертыми изнутри стальными дверями, за которыми раздавалось:

– Сматываем удочки! Карен, замыкай снаряд! Врубай таймер! Из Грузии с любовью!

Я попытался слиться со стеной, когда большая железная дверь резко распахнулась, пропуская наголо бритого громилу. Очевидно, предполагаемому «бригадиру», покидающему «тонущее судно» вопреки старой морской традиции, удалось заметить движение моей тени. На полном ходу он развернулся, нацеливая свой «Стаут», но моя пуля хищно впилась в бандитскую руку, яростно сжимавшую рукоять. Длинная очередь ушла в пол, и несколько срикошетивших пуль оставили ярко-алые отметины на лбу бритоголового, заставляя его принять строго вертикальное положение. Адская пляска мыслеформ в голове обожгла затылок.

– Алекс, наша пляжная фиеста накрылась – у вас под носом бомба, которую не худо было бы отыскать!

– Не плачь, моя Гертруда! – шум выстрелов съедал слова Алекса, – ибо сегодня я, Светлый князь Тьмы, правлю бал!

Я пробежал по небольшому коридору и укрылся за проржавевшей конструкцией непонятного назначения возле очередных запертых дверей. Сбитое дыхание не спешило приходить в норму. Призывные звуки крупнокалиберных горнов вернули успевшую иссякнуть уверенность. С удвоенной энергией я бросился на штурм отвесных скал преступности.

– Сим-сим, откройся! – с этим выкриком я распахнул двери собой. Пред мои ясные очи предстали шесть крепких спин в кожаных куртках. Отгородившись от ребят Стеллинга столами, они оказывали отчаянное сопротивление превосходящим силам. Самая левая спина уже намеревалась замкнуть провода, однако пуля, уютно обосновавшаяся под его лопаткой, оборвала столь пламенный порыв. Честное слово, я бы без труда справился с остальными, как вдруг, нежданно – негаданно, аккурат под мои ноги упала световая граната. Понимаю, оперативник желал иного эффекта, но слегка перестарался, что поделаешь?! Я, хоть и не был уверен до конца, сделал оставшиеся пять выстрелов, полагаясь на зрительную память. Затем, меня резко отбросило назад и приложило об пол.

– Живой, вроде бы! – охрипший голос капитана Стеллинга ворвался в недра слуховых анализаторов вместе с искажёнными шумами внешнего мира. Превозмогая боль, я приподнялся, насколько было возможно. Изображение в моём «телевизоре» слегка опаздывало за звуком. Алекс присел рядом на корточки.

– Ты – безумный, Макс! Честное слово, ты – псих! В одиночку против шестерых гамадрил! Ты – самый безбашенный кран из всех моих напарников! Остальные либо погибали при исполнении, либо клали рапорт об увольнении на стол Бравуре. Он щёлкнул пальцем по раскуроченному механизму моей нагрудной рации.

– Тебе невероятно повезло, Пейн, пуля застряла в микросхемах, а ты в одиночку расправился с большей частью бандформирования. Бравура отправил прошение на присвоение тебе звания майора. Вставай, поехали.

– М-да, майор Пейн – звучит действительно грозно. Спасибо за внимание, аплодисментов не требуется. Неужели, ты завидуешь, Алекс?

– Я тобой горжусь, дружище! Наконец-то я дома! Блэкмор был уже готов броситься на меня и задушить в своих сенбернарских объятиях, но, увидев палец, прижатый к губам, вздохнул и скрылся в проёме личного деревянного «замка». Неслышно отперев дверь, я также тихо освободился от куртки и прокрался в гостиную. За столом, спиной ко мне, сидела Мишель, разбирая свою адвокатскую документацию. Я закрыл её глаза ладонями, прошептав:

– Угадай, кто? – Мистер, Вы не могли бы включить свет, а то мне совсем ничего не видно, – Мишель опрокинулась на спинку стула и обвила мою шею руками.

– Анна спит? – И видит сны, в которых её отец приходит, когда она ещё не спит.

– Осознал, исправлюсь.

– Пойдём ужинать. Аппетитный ансамбль из пышущего картофеля-фри и панированного куриного филе под специальным секретным соусом (видимо, для улучшения желудочной секреции) смотрелся грандиозной постройкой на фундаменте широкой тарелки. Гулко бухнув, пробка отделилась от бутылки шампанского и упала мне в руки. Слегка наклоняя бокалы, Мишель наполнила их.

– За твоё повышение, – грани скромно звякнули. Пока я живо и красочно повествовал о причинах продвижения по карьерной лестнице, мы незаметно осушили вторую французскую ёмкость. Сделав очередной глоток, я ответно поинтересовался:

– Ну, а как дела в конторе госпожи Фемиды?

– Сегодня днём ко мне на стол попала толстая папка с материалами довольно странного, жутко замороченного дела, связанного с викингами и Вальхаллой, что-то из скандинавских мифов. Я так до конца и не разобралась. Завтра буду вникать в суть. Сегодня уже нет ни настроения, ни сил. Плюс ко всему, надо написать заключения по двум делам, но у меня уже глаза слипаются.

– Быть может, тебе поручили что-то стоящее твоего внимания и таланта?

– Посмотрим, я видела лишь несколько первых листов, а там их в разы больше. Доедай салат, я помою посуду.

– Ни в коем случае, я сам всё сделаю, ложись спать.

– Ты – чудо, – Мишель поцеловала мой лоб.

Вытерев насухо последнюю тарелку, я повесил фартук и прошёл в гостиную. Стараясь не скрипеть, я поднялся наверх по лестнице и приоткрыл дверь детской. Годовалая малышка Анна крепко спала в своей кроватке. Внезапный приступ нежности смешался во мне с лютой ненавистью к работе. Пора, чёрт побери, брать заслуженный отпуск. Я уже проворонил её первое слово, её первый шажок! Мягкие прикосновения рук Мишель вывели меня из транса.

– С-с-спа-а-ать, – таинственно прошипела она, увлекая за собой. Когда голова коснулась подушки, меня всего насквозь, словно гигантской тонкой иглой, прошило какое-то необоснованное чувство страха и отчаяния. Меня обуял животный ужас потери всего самого близкого в один момент. Страх гнетущего душу одиночества. Вроде бы, рядовое чувство любого среднестатистического главы семьи, обязанное посещать его, как минимум, раз в полгода. Но, что-то явно зачастило это чувство ко мне… Слишком часто…Очень часто… Будильник с боем вырвал бренный разум из мира сладких снов, швырнув плашмя об асфальт реальности. Из последних сил я обрушил на адскую машину град могучих ударов, сокрушивших алюминиевую голову пузатого садиста. Но тщетно, он, будто бы назло, стал звенеть ещё громче. Обессилев, я простонал:

– Мише-е-ель… Протянув через меня свою тонкую, изящную руку, она лёгким прикосновением кончика пальца усмирила разбушевавшийся механизм. Из противоположной комнаты послышался плач малютки.

– Сколько раз просила выкинуть этот «бульдозер». А теперь поднимай свою недвижимость и марш в детскую, – тон Мишель был не столько бранный, сколько поучительный.

– Простите, дяденька, засранку.

– Марш! Фортуна вновь улыбнулась мне – малышка благополучно уснула через десять секунд после того, как я взял её на руки. Приняв обязательные водные процедуры и сделав общеукрепляющую зарядку, я вышел к завтраку. Мишель сидела на мягком уголке, подобрав ноги, с раскрытой красной папкой в одной руке и чашкой кофе в другой.

– М-да, – вздохнула она, – пытаюсь найти знакомые буквы. Исписано двадцать листов, и ничего конкретно по делу. Всё о викингах и прочей скандинавщине.

– Мне кажется, с кофе лучше не шутить. Поставь чашку, баланс, все же, вещь хрупкая.

– Ну да.

– Ты справишься с этим «мифическим» делом, я в тебя верю, – посмотрев на часы, удивлённо хмыкнул, проглотил, не прожёвывая, последний и весьма внушительный кусок омлета, запил остывшим зелёным чаем, поцеловал Мишель, потрепал Блэкмора за ухом и, перекинув ремень портфеля через плечо, застёгивая куртку на ходу, отправился к остановке, откуда автобус ежедневно расфасовывал жителей по местам трудовой занятости. Я встретил Болдера у входа в управление.

– Как прошли выходные? – поинтересовался у него. Маленький кругляш солнца скакнул на макушке абсолютно безволосой головы Алекса. Выразительный взгляд из-под солнцезащитных очков был закреплён словами:

– В созвездии Рака на фазенде. Приехала горячо любимая тётушка Долорес, не видящая дальше собственных картофельно-морковных полей и огуречно-помидорных теплиц. Отказать ей – , считай, – перегородить дорогу танку марлевым бинтом.

– Искренне сожалею.

– Макс, Алекс, вас Бравура вызывает, – на площадке появился сержант Рэнделл.

– Да, идём. Шеф отдела восседал в кресле, закусив толстую, под стать себе, сигару. В руках покачивался развёрнутый свежий номер «Нью-Йорк Таймс». Поверх запотевших стёкол очков цепкий взгляд скользил по заголовкам.

– Проходите, парни, присаживайтесь. Газеты читаете?

– Ну, бывает иногда, за неимением лучшей литературы, – ответил Алекс.

– Про «валькирин» что-нибудь слышали?

– Нет, сэр, а что это?

– Если верить репортёру Патрику Лайдлену, – самый опасный из ныне известных синтетических наркотиков. Получил широкое распространение месяц назад. Принимается внутривенной инъекцией раствора. Вызывает целый букет ощущений, начиная лёгкой эйфорией и завершая бесконтрольной яростью. Изготавливается в лаборатории путём синтеза, и так далее. Как вам это нравится?

– Э-э, шеф, наркоманы – не наш профиль, – ответил Алекс, – пусть этим занимаются парни этажом ниже, наш клиент – организованная преступность.

– А это, по-вашему, что?!! – взревел Бравура, после чего свёрнутая трубкой газета просвистела над макушкой Алекса.

– Десятки столкновений молодёжи с полицией! С каких это пор мафия нам условия диктует?! Вы таблицу самоубийств за последний квартал видели? Половина совершена в состоянии наркотического опьянения! И эта синтетическая дрянь здесь явно постаралась! Не позволю, чтоб всякое антиправительственное говно всплывало и говорило мне, что и как надо делать! – Бравура сделал глубокий вдох – выдох. Затем он открыл ящик стола, достал белую баночку и резким движением опрокинул на ладонь. Две капсулы незамедлительно исчезли в алой ротовой полости. – Парни, вы – моя Национальная гвардия. Я хочу, чтоб вы защёлкнули «браслеты» на запястьях всей этой нью-йоркской мрази. Их время вышло. Материалы дела лежат у вас на столах. Даю сутки на ознакомление, затем жду подробные доклады о посетивших ваши головы мыслях. Свободны.

– Ну, как, что-нибудь понимаешь? – спросил меня Алекс после длительного погружения в сложившуюся ситуацию.

– Если честно, бред собачий. Один факт не стыкуется с другим. Адова пропасть несовместимых фамилий. Финитто, Гогнитти, Люпино. Вместе они взаимодействовать не могут – слишком много противоречий во взглядах. Скорее друг другу глотки перегрызут, чем за стол переговоров сядут.

– Значит, появилось нечто или некто, заставившие их забыть о своей крысиной возне. Они залегли на дно три года назад. За это время многое могло измениться. Например, образ мышления.

– Мне в это слабо верится. Какая-то химическая какашка разом сняла все разногласия между ярыми противниками. И все дружным строем отправились её реализовывать. Бред. Оба умолкли ещё на некоторое время, уткнувшись в папки. Первым тишину нарушил Болдер.

– Не знаю, как у тебя, а у меня рабочий день закончился час назад. Я пошёл домой. Кстати, пока не забыл, у тебя нет желания в погожий воскресный день встать с дивана и прогуляться до боулинга?

– О, извини, старина, не могу. Семья. Дочка. Обещал не отлучаться.

– М-да, семья… Знаешь, старина, мы с тобой уже не те, что прежде, – вздохнул Алекс, всматриваясь в фотографию на стене. На ней две довольных рожи в форме, обнявшись, целили в объектив дулами «табелек». Крупная надпись гласила: «ЛУЧШИЕ БОРЦЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ».

– Нынче поглотили нас дела домашние, – заметил я. Алекс покачал головой.

– Тогда ещё лучше! Бери домашних, и все вместе на каток!.

– Постараюсь, дружище, – хлопнув напарника по плечу и, я накинул куртку и вышел. Зудящее чувство тревоги первой пробудила пустующая будка Блэкмора. Незапертая входная дверь его только усилила.

– Мишель, я дома! – заполнив пространство холла, голос мой эхом пронёсся по первому этажу, отражаясь от стен комнат. Ответом ему было молчание. Лишь в гостиной тихо бубнил телевизор. Едва лишь я сделал шаг вперёд, как телефон, стоящий на комоде, разразился оглушительной трелью. Сглотнув неприятный комок успевших навалиться сомнений, я поднял трубку.

– Алло, слушаю Вас.

– Простите, это Дом Боли? – голос позвонившего пробивался сквозь хрипы и шумы практически на грани слышимости.

– Алло! Повторите, что Вы сказали? Вас очень плохо слышно. Неразборчивые нашёптывания перемешивались всё с теми же хрипами да шумами. Холод прокусил позвоночник.

– Наберите ещё раз, пожалуйста, – непослушной рукой я повесил трубку и потёр неприятно зазудевшее ухо. Вероятно, местная шпана пошаливает. Или мне просто послышалось. Кому надо – перезвонят. Пройдя в зал, я увидел на столе блюдце с непотушенной «PALL MALL».

– С каких это пор ты куришь, Мишель? – обстановка начинала меня нервировать. Взгляд коснулся стены. Челюсть моя отвисла. На уровне головы значилась громадная жирная буква «V», в которой покоился шприц. Картина баллончиком. Совсем не похоже на настенное творчество дочери. Сверху раздались отчётливые звуки шагов. Грохот и крик. Я взлетел вверх по лестнице. За дверью спальни слышался тихий плач Мишель и жалобное лопотание Анны. На брифингах не учат что делать, когда твою семью захватывают в заложники.

– Ни с места!! Брось оружие!! – я застыл на пороге комнаты с нацеленной «Береттой». На меня смотрел человек в маске, облачённый в чёрный комбинезон. Анна и Мишель лежали у его ног связанными. Дула «скорпионов» целили в головы.

– Ага, вот и мистер Пейн! Чудесно, что Вы успели к началу представления! Смертельный номер! Итак, решите же, кого отправить первым рейсом – Вашу очаровательную жену или Вашу малютку-доченьку?

– Брось пушки!! Руки за голову!! На колени!!

– Считаю до трёх…раз… Сорок пять грамм свинца должны были стать превосходным успокоительным для несговорчивого наёмника. Однако, несмотря на столь серьёзную заявку, он даже не сдвинулся с места. Пули прошили камуфляж и намертво впились в толщу бронежилета. Неизвестный расхохотался:

– Ах, мистер Пейн, Вы, однако, гадкий, непослушный мальчишка! Придётся Вас наказать. Два синхронных выстрела отозвались в моих ушах гулкими шлепками. Всё вокруг перешло в режим замедленной съёмки. В один прыжок я оказался вплотную к убийце и повалил его на пол, обрушив на него град ударов, превратив кулаки в отбойные молоты, крушившие кости. Лицо убийцы походило теперь на хрипящую кровавую кашу. Руки мои были по локоть в крови. В чьей, было не понятно и уже не столь важно. Тоннель беспамятства поглотил моё сознание зияющей тьмой. Затылком я ощутил твердь пола… Всё… – Макс… Макс… Ты живой?!

– Нет.

– О, слава Богу! В смысле, что у тебя ещё остались силы на сарказм.

– Не могу жить без него…. Давно вы здесь?

– Минут двадцать уже. Соседи среагировали на выстрелы, как датчики.

– Хорошие соседи. Я поднялся с дивана, на который меня, судя по всему, заботливо перенёс Алекс, во время моего беспамятного вояжа. Затем, с трудом передвигая ноги, направился в душевую, оставляя на полу чёткие бордовые следы. Кровь, даже под напором горячей воды, долго не желала сходить с рук, словно изо всех сил старалась остаться на них терзающим душу напоминанием. Я был шокирован. Я не был готов. К такому невозможно подготовиться. А может быть, прямо сейчас отправиться вслед за ними, пустив себе пулю в лоб?! Бессмысленно. Я упаду на самое дно ада и вряд ли встречу их там. Моя американская мечта на глазах превратилась в прах. Почему я остался в живых? Почему я в данный момент стою в душе, пытаясь прийти в себя, а не лежу рядом с ними, под покрывалом? Меня оставили здесь. Чтобы завершить начатое. И в себя я, уже точно, никогда не приду. За это время шустрые ребята в белых халатах успели сделать из спальни школьную доску, оставив меловые записи едва ли не на каждом сантиметре. Облокотившись на дверь, я заявил следующее: – Многоуважаемые господа, принимая во внимание тот факт, что я сейчас нахожусь в состоянии аффекта, и у меня есть пистолет, так же учтите и то, что я могу воспользоваться им по непосредственному назначению. У вас пять минут, чтобы очистить помещение!

– Так, ребята, давайте, сворачиваемся! – подхватил Болдер, окинув меня взглядом. К чести собравшихся стоило заметить, что в лимит они уложились. Наконец-то я остался в полном одиночестве. От обилия жёлтых лент, загораживавших проходы, пестрило в глазах. Чёрт возьми, это всё ещё мой дом! Бесит! Пройдя на кухню, я открыл дверцу бара и добыл из недр подаренную когда-то бутыль баккарди. Быть может, это именно сейчас мне и нужно. Одним глотком осушил наполовину. От количества принятого картина реальности слегка пошатнулась. Она итак висела на засохших соплях, не радуя балансировкой, а уж теперь-то! Взгляд покатился по грани бутылки. В стекле на миг отразилось подобие чьей-то демонической ухмылки. Проступая всё ярче, она леденила кровь чудовищной уместностью. С размахом запущенная в стену, ёмкость оставила в память о себе обширное тёмное пятно да кристальную россыпь осколков.

– Ну, уж нет, рано радуетесь! – гневно прошипел я. Это была изначально плохая затея.

– Алекс, это Макс!

– О, привет, дружище, как твои дела?

– Неважно… Слушай, друг, могу ли я пожить у тебя месяц-другой, пока не сыщу себе добрую квартирку. В этой невозможно ни спать, ни находится.

– Конечно, старина, никаких проблем!

– Погоди, а как же…? – Лаура не будет против, для нас двоих здесь слишком много места.

– Спасибо, Друг! – Будь начеку, я скоро приеду и помогу тебе с твоим барахлом…

– Ну, вот и всё, – Алекс, крякнув, с грохотом опустил на палас последнюю коробку. Посмотрев на меня, он замялся:

– Там, наверно, было что-то ценное?

– Китайский фарфоровый сервиз – мамин подарок на свадьбу. Не беспокойся, теперь у меня будет меньше поводов рыдать по ночам в подушку.

Я забрал документы и перешёл этажом ниже – в Отдел по борьбе с наркотиками. Алекс, будто хвост, увязался следом. Нашему дуэту, видимо, не суждено было распасться. Лучшего снайпера провожали всем составом. Таинственный и неуловимый П.П. продолжал снабжать нас достоверной информацией. Три года. Три долгих года я активно внедрялся вглубь нью-йоркской клоаки, слой за слоем, пока не дошёл до банды Джека Люпино. Втёрся. Стал своим. Начал дышать одним воздухом…и едва не задохнулся. Вскоре была разработана операция под названием «Мышеловка» для поимки Джека Люпино и всей его администрации. П. П. объявил местом встречи станцию «Роско». Во исключение потерь среди гражданских, начало операции было назначено на половину четвёртого. Утра, разумеется. С отправлением последнего поезда двери станции должны будут захлопнуться и отрезать все пути к бегству. Я вышел в ночь. Метель усилилась. Холод табельной «Береты» пронизывал нагрудный карман и обжигал, подобно резкому движению бритвы. Ей уже не терпелось вступить в дело.

Спрятав нос под воротник, я дошёл до входа в метро. Эскалатор. Станция. Поезд. Двери вагона закрылись. До платформы «Роско» оставалось всего несколько минут.

Глава 2: СТАНЦИЯ "РОСКО"

12 сентября 2014 г., 09:00

Когда последний поезд исчез во тьме межстанционного пространства, я ощутил себя приговорённым к смерти через одиночную камеру… Стены, скамейки, лампы. И никого, кроме меня. Но это лишь на данный момент. Скоро здесь будет живо и весело. Согласно первому этапу операции, наш старый добрый друг, Джейсон Стеллинг должен был ждать меня в помещении для персонала, переодевшись в работника станции. Открыв дверь с надписью «Посторонним вход запрещён», я узрел чёткий алый след, жирной линией тянувшийся до другой двери. Кто-то тащил кого-то куда-то. Неужели, Стеллинг уже навёл марафет?

Открыв следующую дверь, я проклял всё на свете. И на этом, и на том. Стеллинг лежал у стены в луже крови. План провалился, и теперь я – свободный художник в числе тех, кто ещё остался в живых. Возможно, я один и остался. Либо Джей ничтожно маловероятной оплошностью выдал себя, либо Джек Люпино собственным умом дошёл до разгадки моей двойственной натуры? В лучших традициях фильмов про шпионов. Думай, Пейн, думай. Динамик под потолком звякнул, и раздался леденящий кровь хохот.

– А, Пейн, тебе понравился мой рождественский подарочек? О, прости, я забыл повязать ленточку! Дело поправимое! Ты так увлёкся погоней, что совсем забыл текст своей дешёвой роли? Ты, что, думаешь, я – совсем идиот?! Впрочем, если горишь желанием, то мы можем обсудить это с глазу на глаз! Если ты всё ещё жив, то попробуй найти меня в старой части станции, утырок! Но не думай, что это будет легко! Мои цепные псы уже идут к тебе, клацая зубами!…Э, я ничего не забыл? Ах, да! СДОХНИ-И, ТВА-А-АР-Р-РЬ!!! – крики, визги и хрипы смешались сумасшедшей кашей, протяжный скрип резанул по ушам, и динамик умолк.

Потерев ухо, я услышал за спиной конский топот. В следующие секунды в комнату влетели пять «коней» с ружьями-пистолетами наголо. Я обвёл взглядом собравшихся.

– Ба! Знакомые все лица! Кактус, Контрабас, Пузо, Метроном и, конечно же, Людвиг, как же без тебя!?

– Скажи-ка нам, Элвис, (уж не знаю, чем я заслужил такое прозвище) какую часть тела ты бы хотел пожертвовать нуждающимся, естественно, в добровольно-принудительном порядке? – выступил самый остроумный – Кактус. Четверо из братии взяли меня в «кольцо». Одноклеточные. Встань они в ряд, мне было бы куда труднее.

– Пейн, хочешь составить компанию окочурившемуся «фараону»?

– О, господа, в отличии от вас, я не собираюсь ограничиваться одним лишь предложением, – применив нехитрую комбинацию из кулаков, головы и правой ноги, я вывел из строя участников оцепления. Контрабас нацелил на меня ружьё, но вместо выстрелов послышались глухие щелчки.

– Что, раззява, патроны дома оставил? – я резко увёл дуло вниз, и приклад провёл нокаутирующий апперкот против своего же хозяина. Встречаться с этими парнями ещё раз мне хотелось крайне мало, в связи с этим, я наградил каждого из некогда пребывавших в этом мире двумя пулями. В сердце, в голову. Я – не садист, я – гипертрофированный прагматик. Вооружившись за счёт бывших «однополчан», я покинул комнату. Отсчитывая в кромешной темноте двадцать пять шпал, явскоре подался вправо и наткнулся на заветную дверь, ведущую в старую довоенную часть метро. Я был готов ко всему, даже к Алексу Болдеру, стоящему в обнимку с Люпино и хохочущему мне в лицо, поскольку именно за этой дверью часто проходили наши с ним аудиенции по коррекции стройных бандитских рядов.

Глава 3: ЧТО СКРЫВАЮТ НЕЗАПЕРТЫЕ ДВЕРИ

21 сентября 2014 г., 19:23

Дверь растворилась, и в нос ударил запах древности. Шаги эхом отдавались от стен и пола, под каблуком ритмично похрустывали зазевавшиеся тараканы. Отчётливый, легко узнаваемый звук воды, уходящей из сливного бачка, на рефлекторном уровне заставил меня прижаться к стене и щёлкнуть затвором. Диалог в комнате оказался необычайно содержательным:

– Эй, Рэмси, я уж думал, ты осматриваешь достопримечательности канализации!

– Давай, скажи ещё что-нибудь, и твой язык укоротят крысы, – натужно прокряхтел Рэмси.

– Эй, парни, здесь Люпино не пробегал? – поинтересовался я, возникая в проёме двери.

– Ты-ы!? – радость удачи заядлого рыбака и гнев богини Артемиды смешались на небритом лице приспешника. Он выхватил пистолет, но сделал это так неуклюже, что тот взмыл в воздух и опустился возле моих ног. Краем глаза я заприметил щель двери туалета, сквозь которую показалось дуло «Кольта». Шесть поочерёдных выстрелов окаймивших небольшой участок несчастной дверцы, и падение с глухим стоном довершили этюд несбывшихся надежд.

– Давай начнём заново, – предложил я и пнул пистолет обратно к верзиле. Тот спешно поднял его и нацелил на меня.

– Дубль два! Где Люпино? – повторил я свой вопрос. «Шкаф» поскреб клокастую «антресоль», не выдавая никаких признаков работы мысли. Образчик «спиленного огнестрела» выписывал в его руке нехилые «мёртвые петли». Когда он вжал курок, ствол дёрнулся в сторону, и пуля просвистела возле моего правого уха. Правнук петикантропа был под завязку накачен дешёвым пойлом, отсюда, собственно, и вся моя расслабленность.

– А теперь моя очередь, – резко сократив расстояние между нами, я ударом ноги в живот согнул амбала пополам и, впечатав спиной в кафель, уткнул «Беретту» ему в лоб:

– Где Люпино?!!

– Да он тебя на кишках подвесит, сучила! – выдавил качок, – тебе даже табличку не поставят!

– Ну, по крайней мере, в твоей картине мира уж точно, – пуля с щелчком пробила переносицу, голова его гулко бухнула о кафель. Как я и думал, растекаться по стене было нечему. Увы и ах, но при выпуске данной продукции производственные потери порой могли доходить до ста процентов. Мне придётся двигаться наугад, полагаясь на слух и чутьё. Я почти готов стать крысой, и мой хвост из мёртвых тел уже начал расти в алгебраической прогрессии. Я вышел в старостанционный холл. Отзвук дьявольского, леденящего хохота придал моим ногам недюжинную быстроту. За несколько секунд я пересёк пространство и, развернувшись на скорости, вскинул оружие.

– Люпино-о-о!!! – воцарившаяся тишина буквально рухнула на меня, проглотив остатки звуковой волны. Никого. Я стоял на распутье трёх коридоров. Глаза застилали потоки парного пота. Привалившись к стене, я отдышался. Погоня за галлюцинацией – это так мило. Но брошенный в ярости крик бумерангом вернулся назад, уже под видом громкого хлопка, чьи вибрации просто потрясли здешние стены, пол и потолок. Где это?! Справа! После непродолжительных исканий глазам предстала зиявшая на месте стены дыра, обнажавшая хранилище банка «Роско». Четверо дюжих ребят с поразительной синхронностью расфасовывали пачки банкнот по спортивным сумкам. Двое охранников, аккуратно сложенных друг на друга, были бездействующими свидетелями этой вопиющей несправедливости. Ночные гости, по всей видимости, не хотели выходить с поднятыми руками под прицелы полицейских и нашли альтернативный выход. «Лимонка», изъятая у Кактуса, помогла парням распрощаться с добрыми кусками мяса. Меня осыпал денежный дождь. Впервые за всю мою профессиональную деятельность. Едем дальше. Вестибюль банка «Роско» был разгромлен в пух и прах. Железные ставни, опущенные на окна, пока ещё сдерживали неистовое любопытство полицейских отрядов. Звенящий на столе телефон казался островком здравомыслия в море всеобщего психоза.

– Алло. – С Вами говорит шеф отдела по борьбе с преступностью! Немедленно сложите оружие и выходите с поднятыми руками! В противном случае мы начнём штурм!

– О, мистер Бравура, к чему такие затраты! Я только что провёл с ребятками разъяснительную беседу, и они клятвенно пообещали, что больше так не будут, никогда-никогда. Трубка легла на рычаг, прервав обвинительную речь моего теперь уже бывшего шефа. В какофонию звуков замешался новый: снаружи приступили к обещанной фазе операции при помощи газового резака. Прежде чем убивать Люпино, я обязательно поинтересуюсь, зачем его ухарям потребовалось столько денег и доведённое до непотребства помещение. Снова знакомое распутье. Только теперь я поверну налево. Тупик. Возвращаемся. Последний коридор. И снова я утыкаюсь носом в стену. Люпино исчез. Испарился. Или прошёл насквозь, что вполне вероятно, учитывая любовь к оккультным наукам. Джек умело сделал три вещи: раскрыл наш план, убрал моими руками ненужных людей и закрыл канал возвращения в полицию. Он также мог питать слабую надежду на то, что вскрытый козырь обретёт здесь своё последнее пристанище. Я вынужден был развернуться. Мне стоило отыскать Алекса… Жаль Бравуру. Он вряд ли заслуживал подобного пассажа. Но, увы, настало время перелистнуть партитуру и вступить со своей итальянской волынкой. Очень даже может быть, что эта партия раскроит вдоль и поперёк все остальные и окончательно испортит произведение. Я пересёк границу между двумя мирами одной и той же станции, аккуратно прикрыв за собой дверь. Пройдя по шпалам ещё две, я проторил путь на улицу через несколько плохо запертых помещений. Железные ворота отпирались магнитным ключом. Когда такового в наличии не имеется, хорошо помогает кнопка пожарной тревоги. Колкие снежинки витали в холодном воздухе, как напоминание о прошедшей буре. С каждым часом город всё глубже увязал в снегу. Едва лишь техника снимала очередной пласт, как тут же ложился новый. Снег издевался над упорным трудом, то усиливая, то вдруг ослабляя хватку.

– Чем обрадуешь? – обратилась ко мне припорошенная фигура, сидевшая у входа в метро. Это и был Алекс.

– Стеллинг мёртв. Нас раскрыли. Люпино ушёл прямо из-под носа. Бравура жаждет меня повесить. У меня к тебе масса вопросов, и мне хочется услышать ответы, – во мне смешались гремучим коктейлем все знакомые чувства. Я жаждал уткнуться носом в жилетку Болдера, но его роль во всей этой истории крайне меня настораживала.

– Стеллинг – крыса, продавшаяся мафии. Он понёс заслуженное наказание. Люпино в бешенстве – его план сорван. В рядах его головорезов произошёл раскол, и сейчас небольшое подразделение «еретиков» грабит банк одного из поставщиков Люпино. А все ответы на твои вопросы у меня в кармане, – невозмутимо продолжал Алекс, похлопывая по плащу, в котором выделялся пакет прямоугольной формы, – если бы не П. П., лежать бы мне рядом с нашим доблестным сотрудником. Снова эта загадочная фигура магическим образом разрешает сложившуюся ситуацию.

– Как ты узнал, что я выйду отсюда? – не унимался мой воспалённый разум.

– Эта станция – единственная, которую ещё не оцепили. Я всегда знал, что у тебя блестящее чутьё, и да, если ты не против, я бы хотел перекусить, – Алекс встал и направился в сторону горевшей в ночи вывески круглосуточной пиццерии.

– Итак, здесь покоится комплект наручников для всех и каждого, кто нам с тобой интересен, – Алекс похлопал объёмистый бумажный конверт, глядя на меня сквозь бокал янтарного напитка. Его слова исчезли во мне вместе с куском сдобренной смесью жгучих перцев «Маргариты». Всё выходит слишком гладко. Как в старой сказке. Иннервация ротовой полости прекрасно побуждала мозг лучше обрабатывать информацию и выстраивать мысленный ряд.