Белый голубь и театр абсурда. Визитка 3

От автора

Ну, куда без мамы. Ремень в детстве был воспитательным. Слова, которые наша мама любила часто повторять «Кто не бьет свое дитя, тот не любит его» Библейские. И моя бабушка моей маме говорила «За одного битого двух небитых дают». Скорее всего, я буду не такой мамой, говорила я. И на брата смотрю, не бьет. И он так говорил. Так вот может его дочь у него не выпрашивает. Вот у меня она уже выпрашивает, при всей любви к брату скажу, чем больше они ее балуют, тем от ее манеры, что она еще такая маленькая, а уже вся из себя важная особа ни раз хотелось поддать, и мне и мой маме. И не потому, что не любим тебя, Давина, а потому что родители тебя залюбливают, чуть что и сразу на руки. Я скорее всего буду строгой мамой. Раз тетя я такая. Видно у меня другое отношение к детям. Так уж вышло, что и с Олей племянницей, и с Давиной я строгая. Но Оле достается больше. С Давиной няньчишься, играешь, танцуешь, а уходишь уставшая, как аниматор. Ольга же дрессированная, с ней на море отдыхаешь, и тут вечно «Оля делаем то, другое нельзя» и вот слушается. Если говорить о воспитании, то я не права для многих, но мне лучше ужасные дома условия, игрушки даже разбросаны, дешевые, и творческий беспорядок, и жизнь побила. Но девочка учится хорошо, к жизни приспосабливается, самостоятельная, и вызывает уважение, что жизнь у нее не сахар. Хотя она в Питере учится, и папа ее балует. Так что ее портят в другом, папа делает из нее оборванку, ну куда годится, какие у нее будут женихи, при таком воспитании, порядок тоже нужен, и чистота. Ну а у Давины перегибают с порядком, но зато там, где нужно воспитывать, балуют. И знаете при всей при моей критике, дети получились хорошие. Ведь у всех в воспитании пробелы на чужой взгляд. Но Давина, зайка, как можно быть такой покладистой, «Давина не трогай», и никакой истерики, что я хочу попробовать что едят взрослые, гуляет, также бегает, веселится, вроде делает что хочет, но аккуратно. Ольга же не аккуратна, но другим берет, располагает, умная девочка, послушная приехала, потом избаловалась, но почему то ее это не портит. И да, мама вечно любит говорить «Я так виновата, вами в детстве не занималась, плохо кормила». Мы с братом ели, что найдем в холодильнике, а там только сосиски пятачок, пельмени, или хлеб с кетчупом и майонезом. И конфеты на столе сосательные, а ешь, потому что хочется шоколадные, а нет, и бегаешь к этой вазе. В школе кормили, в саду. Но ценно, брат со школы носил своей сестренке еду. Сестра как подросла, тоже со школы носила брату булочки, полдники. И вот помню, на кухне брат готовит пельмени, и пока не скажешь ему вместо Доралы и Пермени правильно, не сварит. Но на самом деле брат так шутит, и конечно кормил, в детстве отводил в садик, и был случай вернулась без юбки из школы, и орал брат, да так, что наш отчим, мой крестный, который стоял и слушал, смеяться стал. Мама его останавливала, потому что и сама потерялась, ведь воспитательный процесс идет, а родители не могут быть серьезными. И мой брат на меня кричит, как отец. Ответственность. А как в школе мальчик не давал выйти из женского туалета, и вот мой звонок брату. И вот он уже летит на всех парах в школу. А Деля довольная на уроке сидит, звонок прозвенел, уже в класс пришла, сидит. А тут ей, твой брат в тюрьму пойдет, он охранника избил. А потом я маме, мам, а что точно Руслану что-то грозит. Она нет, и успокоит. Мой брат просто настолько меня любит, маленькую сестру. В школу его уже не впускают, отучился и хватит, охранник его толкать к выходу, а ему ну как же, там сестра в слезах звонила, плачет, и вот печаткой ему удар, и вот Директриса бежит по лестнице. С ней у них было так, она его по фамилии назовет, а он ей «Ну я же вас по фамилии не называю». И было, что за уши таскал мальчика, который вечно устраивал мне эпопею, игольницу сломал когда, тогда я не выдержала. После пятого класса я поняла, что брату лучше не жаловаться, он настоящий мой защитник. А знаете, как мне больно было, когда на него собака напала, и отец собаки его ударил, и друзья его принесли, и он лежит, и мое сердечко себе покоя не находит. Я в комнате и смотрю, и маму дергаю, все хорошо? Он выздоровит?

Он был воспитан улицей, но я так хотела, чтобы он меня с собой брал, а он брал в детстве, а потом перестал, и понятно было уже не интересно меня брать, а я все думала они там такие все крутые. Его одноклассники в школе подходили ко мне и говорили «если кто обидит, к нам обращайся». Он был плохим учеником, и это накладывалась на мое отношение с учителями. Но так приятно было быть сестрой старшего брата, не отличника, а такого, чьи друзья горой сами за маленькую его сестренку. Я ощущала тогда себя крутой и сама.

В детстве все внимание было мне, и когда я пересмотрела кассету и увидела какой он маленький и как его жалко, я почувствовала совесть. Я была как главная любимица. Потому что папа избаловал меня при жизни, успел. И вот я наглая такая, спрашиваю у мамы «Мама, а кого ты больше любишь, меня или Руслана», и он аж вжался в кресло, спиной сидел, и мама отвечает «Руслана, конечно, я его на пять лет больше тебя люблю». И брат сразу расправил плечи. Вот же я была важная, а знаете, нам обоим не хватало любви, маминого внимания, мама вечно по телефону в своей спальне. И то сын «Мам, погладь меня», то я «Мам, мам, мам».

И знаете каждому дорого его детство, и я ну не могу ни за что винить, мне так все там нравится. Потому что я имела такое восприятие, что сейчас уже не то, знаете, там все родное, там все так просто. Там мама зато воюет за своих детей с учителями, там мама по своему бережет, в обиду ни одному своему мужчине не дала, кто нам были чужими. Бывает учителя «Вот, он плохо учится, он такой сякой у вас». А у самого учителя просто дома ссоры, и он срывается на детях, или еще что, ведь и учителя бывают не правы, а мы бежим сразу ребенка наказывать. Или мужчина, кто только появился в вашей жизни, и уже может воспитывать, ударить. Я ценю мамин щит, и честно не надо мне детство сытое, с одеждой не с китайского рынка, дайте лишь стать тем, кем я стала, и без мамы это было бы невозможно. Мое восприятие жизни, что вовремя в детстве ругала моего папу, когда я из детского сада приносила домой чужие игрушки. И как-то раз я принесла домой ключи от гримерки из театра, где папа был директором. И вот я наказана папой, он меня в угол, впервые, а мама, нет, «она стоять не будет в углу». Он «ты же сама ругалась», а мама «надо было когда игрушки с детского сада, потому что ключи для нее это та же игрушка». После этого отец стал контролировать мои карманы. Мой брат все детство был дворовым крутым парнем, общительным, ранним по части девочек, и красивым. И я всегда гордилась им, и знаете не его пусть успехами, а вот просто, что он крутой. Когда учителя знали что брат в классе, сразу вели себя по-другому, потому что они позволяли себе лишнего, а он умел заступиться за других.

Были у нас и крики, и ссоры, и мамина кружка летела в компьютер брата, и я убегала от маминого ремня, только она наказала, уходит, и вот ей в след я пакостливые слова кричу, ну что ж делать снова бежит, и снова я думаю, ну все, больше не буду ничего в след кричать, и нет же характер, кричу «Ты такая сякая мама», и снова повтор, ну что ж я делаю. А брат один раз у мамы вырвал ремень, и хлопнул им, вот мама сразу забрала его, улыбнулась, все, поняла, сын вырос. И знаете, как мы дружили против мамы, редко, но так как понимали что влетит, нам было легче на мамины возгласы вместе держаться, брат то уже подрастал, ему видно меня было жалко. Ну а мне его, мама не ремень, так другое найдет. И вот же у нас характеры. «Мама мне слово, я ей десять» и это моя мама про бабушку. Я же вечно спорю, также, она мне кровь сворачивает, я ей. Но у нас не было такого что мать и дочь общаются, я всегда общалась с мамой как «Я считаю», а мама «Ты не имеешь право мне перечить», а я «Нет, ты не права». Мне надо игрушки, мне надо меня баловать, мне надо меня не ругать за истерики, потому что мне надо. И вечно две львицы не могут поделить трон. Мой папа так и сказал когда-то «А как вы трон то делить будете».

Вот почему мне брат такой родной, потому что пережито много, и не буду дальше что либо говорить, я и тут не уверена что все точно вспомнила, но маме бы сказала, что наше детство с Русланом было и драматичное, и веселое, и праздники были, и грустно, но было. Вот почему я за краски. Давина чисто порядочная, в хороших условиях, но без драмы, и это специально не создашь, родители специально не будут делать ребенку жизнь по интереснее, им важнее их сон, а не ужасы они там смотрят после 23 ночи маленькими. Вся драма, ее специально ведь не создашь, все эти ситуации. И поэтому я бы брату сказала, что я так рада, что мы имели проблемы, и были сплоченными если было нужно. Дальше больше, дальше голодный мой брат в Новороссийске в 17 лет, потому что сестра поехала учиться в Воронеж. Брат принял удар на себя, и очень много страдал в чужом городе вдали от нас, без достаточных средств, для проживания в нормальных условиях. А у сестры свои сложности в Воронежском училище, но вот была такая возможность пройти какие-то испытания, но была и такая возможность узнать свою учительницу по музыки, когда она мне на улице «молодец, что поступила в Московскую Академию, ты их всех сделала». Ведь была из Хабаровска, три, в уме два, и не платила мама, и сразу меня все не любят, но были те, кто от этого еще сильнее любили. И зачем мне быть как все, нет, давайте, разворачивайте против меня пушки, но там, всегда будут те, кто видят, и кто смотрят и если осечка, скажут «молодец, у них ничего не вышло». Иди вперед, и только вперед. Но и моя учительницы С., очень меня любила, и наверное я бы хотела всех взять родителей, учителей по больше, только чтобы одна она меня любила, ведь важно не количество, а качество. Мне было важнее ее отношение, и ее слова всем родителям «Вы меня все предадите, а она нет» и указывает на мою маму. И честно я так все уже там не помню, знаю что скучно мне быть хорошей, правильной, умничкой. Мне нравится выделяться, и не специально, а знаете жизнь так подкинет, и ты стиснешь зубы, и такая «Ух, ну сейчас найдем один плюс, и уже полегче будет жить, справимся, ну если его нет, ну поплачем, и дальше». Вот тебе Хабаровск, и мне там не нравится, и вот тебе мамин вопрос в Новороссийске, когда мы с вещами на улице, и ночевать идти некуда «Может все в Хабаровск возвращаемся?» И я «Ты мне обещала, дай мне шанс». Ведь дай теплые условия, и я бы была слаба. Я бы забоялась трудностей. А мне куда не поверни, они везде. Так может идем дальше, куда не знаю, но идем. Прости братик за твой Новороссийск, что ты там выживал на очень маленькую сумму, которую мама выделяла тебе. Но спасибо всем твоим друзьям, всем девушкам, что были с тобой, что грели тебя, главное кормили, помогали, все знали, что ты общительный, интересный, и ты умел всех располагать, у тебя дар быть другом. Вот спасибо каждому кто когда-то оказался с моим братом рядом, в трудностях, или помощником, или просто ценил его, ты правда наш самый добрый. Твое сердце очень доброе, а сестра у тебя жестокая, но мягче становится. И мы с мамой жестокие, а ты с детства с нами со своим добрым сердцем, спасибо, что выдерживаешь нас. Надеюсь Давина будет тебя жалеть, Лера, спасибо за счастье брата. И что все сыты, одеты, и что дома ему хорошо. Береги его, он правда слишком добрый, и за тебя горой всегда. Ведь чувствует что любишь, и ведь это уверена знает, что дорого стоит, и он выиграл, и мы с мамой останемся собой. Ему от нас никуда, улыбаюсь, потому что есть в нашей жизни и много доброго, веселого, и мы все семья, сила.

И идем мы в подъезде с братом в обнимку, и мама нам в след «Дети, это самая лучшая картина для матери, когда ее дети так дружны, любуюсь, иду и любуюсь».

Белый голубь

Фиолетовый

Медведь

Зима

Дата неизвестна

В конверте

(Читает Директор у себя на балконе, это письмо снова передала мама Марианны. Мокрые руки, мурашки по коже, и руки дрожат. Кофе пролито на сервировочный столик, полностью отражающий бетонный пол, серый как его настроение. Кресло соломенное раскачивалось, и это усугубляло положение дрожащих рук, чтобы он не взял, он начинал еще и качаться, это были нервы. И он смотрел на луну и думал, прилетит ли к нему его Маргарита на метле. И это мысли не о Марианне.)

Пускай слыву я старовером,

Мне все равно – я даже рад:

Пишу Онегина размером;

Пою, друзья, на старый лад.

/ М.Ю. Лермонтов./

Юдоль

/роман-театр/

Часть 1

Пролог

Перепутье

1

Вам, мои милые сестрицы,

Вам, мои братья по крови,

Как пенье чудной райской птицы,

Я тайны поведу свои.

Я их писал под звуки лиры,

Когда души моей кумиры,

Навеяв сердцу сладкий сон

Был бог Амур и Купидон,

/Жрецы любовного огня/.

И вот, сразив моих героев,

Сердца их негой упокоев,

Они прицелились в меня.

И был Амуром я сражен,

А Купидоном – вдохновлен.

2

Но им на смену чернь босая,

Моею лирой завладев,

Грехи в любви предпочитая,

В глазах чернила милых дев.

Сатиры, Фавны и Лемуры,

/Хмельных пирушек трубадуры/,

И Вакх, и горестный Басух,

Ведя к черте мой юный дух,

Сложить взывали «гимн вина».

Воспеть измену, ложь, скандал

И с криком пенистый бокал

Передавали для меня.

Испив его я был хмелен

И черной лирой вдохновлен.

3

Тогда узрев грехи поэта

И лиру вырвав из огня,

Великие творцы сонета

С Парнаса гнали прочь меня.

Лорд Байрон, Пушкин, Дант суровый,

Мой дух блуждающий бедовый,

Учили долго по слогам,

Отправив к книжным берегам.

Из ночи в ночь и день за днем,

Мой смутный разум проясняли,

За мысли черные стенали

И обзывали червяком.

Я не был ими оскорблен,

А был их лирой – вдохновлен.

4

Так пролетело много лет,

В мечтах, твореньях и пустотах.

Но жизни праведный ответ,

Я все искал в ее высотах.

Любовь и смерть, душа и пламень,

Порок и честь, вот грузный камень,

Что душу потрясал мою

И сердце придавал огню.

И как в сказке древней старины,

Он у распутья трех дорог.

И возле каждой твой порог,

По каждой волен ты идти.

Любовь – направо, влево бес,

А разум – прямо через лес.

5

И вот налившись вдохновеньем,

С дороги пыльный, босиком,

Я к «камню юности» с волненьем

Вернулся в думе о былом.

Перелистав младые строки,

Припомнив радость и пороки,

Взглянув на шрамы юных ран,

Задумал я создать роман.

Или поэму, здесь названье

К творенью трудно подобрать.

Когда душа зовет писать,

А сердце пьет очарованье,

То плачут строфы, как подранки,

Когда на них надеты рамки.

6

И я к истокам обратился,

Где не было еще поэм.

Где оды стройной слог струился

В дворцовых залах царских стен.

Век Восемнадцатый далекий,

Слог Ломоносова глубокий,

Как гром в безветрие приняв,

Вставал в глазах моих рождав

Лирический язык культуры.

Державина «рассудный слог»,

Где вдохновения чертог

И берега литературы.

Восторг, свободу, строф крыла,

Грядущий век вбирал в себя!

7

Век романтической эллады,

Эстетики романной брег!

Где переводы и баллады

Взрастили новый свой побег.

Жуковский – гений перевода

Баллад, сказаний из народа,

Раскрыв их яркий оптимизм

Вдохнул в поэтов романтизм.

Его «конспект литературы»,

Кто есть поэт, а, что подлог,

Для многих лишних был предлог

Покинуть берега культуры.

Его без устали внимал

И дальше Пушкин продолжал!

8

И поклоняяся былому,

Строфу Онегина любя,

Я в слоге сердцу дорогому,

Решил попробовать себя.

И вольный слог, как клад сокрытый,

Великим Пушкиным открытый,

Пленил меня своей красой!

И грянув надо мной грозой,

Из моря выбросил на сушу,

Открыв поэзии простор!

И рамкам вынес приговор,

Раскрепощая мою душу.

Великий гений – идеал

Меня на путь благословлял.

9

И вот стою на перепутье

На камень грозный оперся.

И слева хлопает распутье,

А справа блещут жемчуга.

Любовь – священная дорога!

Она ведет нас от порога

До самой смерти среди грез

Волнений, счастья, тихих слез.

Она не терпит лжи и фальши.

Обманете, взглянет в глаза

И взяв святые образа,

Уйдет от вас, как можно дальше.

И не вернется никогда,

Оставя сердце без огня.

10

Увидя то, что вы один,

Сбегутся бесы налегке.

Заляпав образы картин,

Кресты развесят по избе.

Но гонит разум бесов прочь

И сердцу жаждуя помочь,

Он ищет умную любовь.

И уж совсем не греет кровь.

Любовь тогда имеет силу,

Когда из сердца льет рекой!

А тот, кто любит головой,

Тот роет дальше ей могилу.

Чему лишь бес безумно рад.

И вот уж чахнет дивный сад.

11

Наполнив воздух страсти ядом,

Ломая ветви, злобный бес,

Идет любви цветущим садом

И держит меч наперевес.

Он ищет жертву с нетерпеньем.

И даже с видимым волненьем

Ее он плечи обнимает,

И губы сладостно ласкает.

Но таинство душе неново,

Ему все это не обнова,

Ах глазки полные любви.

Они вас ласкою одарят,

Они улыбку вам подарят,

А после – вам вопьют клыки.

12

Но вы не думайте, сестрицы

И други верные мои,

Что яда черные крупицы,

Всесильны в царствии любви.

Пусть смерть лютует у порога,

С любви ей не содрать налога.

А жизни, в знак гостеприимства,

Дитя из чрева материнства,

Впитав любви священной силу,

Рождается на белый свет.

А через много, много лет

Уйдя за матерью в могилу,

Любовь он детям оставляет!

И вот горит, и вот пылает.

13

Уж полночь, в сон Пенаты клонят,

Но сердце там, среди могил.

Где одиночество хоронят.

Где зелье сладостно он пил

Из уст любви с зарею алой.

И сердце, ланью одичалой,

Казалось, грудь пробьет копытом.

И он, на кладбище забытом,

Истлеет, згинет без следа.

Но косы вновь любовь спустила,

И одиночества могила

Пустой осталась навсегда.

Кипит, кипит младая кровь!

Ах, эта первая любовь.

14

И юность вновь на перепутье.

То вправо тянет, то вперед.

Нахлынет тиною распутье,

Или клыками отпугнет.

Куда ведут нас три дороги,

Ответом ведают лишь боги.

В любви – Амур и Купидон.

К познанью – славный Аполлон.

А левая дорога в ад,

К чистилищу царя Аида.

Где грех твой, сажная хвастлида,

К другим прибавить будет рад.

И вьет она кривым хвостом,

Между любовью и умом.

15

Так три дороги расходились,

Как сестры покидая дом.

А после – недругом сходились

На перевале на крутом.

У камня, сидя в размышленьи,

Внимая юности волненье,

Я замер, видя, как в дозор

Промчался всадник с Синих гор.

Весь в черном, буйный конь ретивый,

Серебрит месяц на плаще.

Стрелами звезды в колчане.

И все упрятал в мрак унылый.

Развесив звезды вышла ночь,

Гоня мои все мысли прочь.

16

Я, словно обпоенный зельем,

Уже клонился в тихий сон.

Когда сияя ожерельем,

Развеяв звездный небосклон,

Взошла прекрасная Диана.

И гусли древнего Бояна

Я услыхал в тиши ночной.

И сердце, отогнав покой,

На зов времен поворотилось

Туда, где старец дивно пел.

Со стоном камень заскрипел,

И мне дорога вглубь открылась.

В сокрытый неизвестный мир,

Откуда песни лил эфир.

17

Из подземелья свет струился.

И звонких гуслей беглый звук

То затихал, то возносился,

Видений чудных полня круг.

Волна сходила за волною.

И старче, с рыбкой золотою,

Стоял у моря глядя вдаль.

Там, князь Гвидон, покрыв печаль,

О чем-то просит лебедь-птицу.

Мудрец, в награду у царя,

За золотого петушка,

Забрать желает царь-девицу.

А за работу жадный поп

Балде в расплату тычет лоб.

18

Вот мимо острова Буяна,

Надувая паруса,

Ветер гонит флот Салтана

В неизвестные края.

Ждет его давно царица,

И Гвидон, и лебедь-птица.

Там, за суженной своей,

Королевич Елисей

Скачет ветер нагоняя.

Там, Руслан спешит к Людмиле,

Бросив вызов грозной силе,

В рог трубит он подъезжая

К черной пасти диких гор,

Где укрылся Черномор.

19

Вдруг виденья поредели.

Вмиг исчезли и из тьмы

Прямо мне в глаза смотрели,

Отражая блеск луны,

Два лукавых огонька.

Рожки, хвост и борода.

Это бес, еще мгновенье,

Испытав мое терпенье,

Задержался он у края.

А потом, вильнув хвостом,

Серым, знойным ветерком

Дунул мимо, пролетая

Будто пущенной стрелой.

И исчез во тьме ночной.

20

Тяжесть мне на сердце пала,

Словно бес, мелькнув стрелой,

Из каленого металла

Меч занес над головой.

Перепутье зашумело

Диким свистом засвистело.

С трех дорог поднялась пыль.

И в мгновенье пыльный крыль,

Налетев, как карла злобный,

Из неведомой дали,

Закружил меня в пыли,

Вой подняв громоподобный.

Прячась от горячих крыл,

Я ступил в подземный мир.

21

Ступени круто извиваясь

Скользнули вниз. Волшебный свет,

В зеркальных стенах отражаясь,

Сливаясь в радужный букет,

Играл на сводах. Тайна звуков,

Как малое дитя баюкав,

Чаруя голосом струны,

Преданья древней старины

Носила на крылах могучих.

Незримый голос звал меня.

Ступени кончились. Земля

Коснулась ног. И средь дремучих,

Зеленых, сказочных ветвей

Вела дорога из камней.

22

Но путь по ней мне был недолог,

Бояна песенный эфир

Умчало эхо, леса полог

Разверзся и волшебный мир

Открылся мне. Журчат фонтаны

В пруду лазурном, вкруг лианы.

Два лебедя по лону вод

С цветами кружат хоровод.

Беседка с соловьем поющим,

Как снег бела, ступеньки в ряд,

За ней чудесный дивный сад.

Оттуда, берегом цветущим,

Весь бел, как утренний туман,

Ко мне на встречу шел Боян:

– О! кто ты, странник чужеземный?

В твоих глазах и лед, и пламень.

Как смел в мой тихий мир поземный

Явиться ты? На входе камень!

– Прости, Боян, великодушный,

Не дьявол я – дитя природы.

– Где бес мой? Эй, слуга послушный,

Кто смел открыть врата свободы?

Явись ко мне…

– Но там у входа,

Во власти темноты ночной,

Какой-то бес мелькнул стрелой.

– На перепутье? Там свобода…

Как смел он мерзкий…

– Лишь Диана

Над перепутьем поднялась,

Чаруя песня полилась.

Потом виденья. Пир в полпьяно

Людмилы прелесть и Руслана.

Но только злобный Черномор

Взлетел с Русланом, Ветер вой

Поднял ужасный. Взвилась пыль.

Глаза туманя, пыльный крыль

В твой мир сойти меня заставил…

– Все эти сети бес расставил.

Он обманул тебя повеса…

И вновь свободен. О! проклятье…

Снято кровавое заклятье,

Окова для его замеса.

– Так я верну его…

– Постой!

Присядь, послушай старца речи.

Тот бес – избранник черной сечи,

Шутить не станет он с тобой.

Давно, давно все это было.

Я молод был. Любовь открыла

В душе моей прекрасный мир.

В котором бес устроил пир.

А началося все в аду.

Присядь, послушай песнь мою:

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

1

У Аида в смертном мраке

На огне кипят котлы.

В них отпетые чертяки

Варят черные грехи.

Смрад стоит от черной гари.

И из всей нечистой твари

Выделялся злобный бес,

Себялюбец и повес.

Выбирая из квашни

Все любовные утраты,

Все измены и развраты

Он слогал позор-труды.

И корпея над наваром

Быть стремился старшеваром.

2

Вот умишком он прикинул,

Вновь пересмотрев грехи,

/Тех, кто свет земной покинул

От невежества к любви/,

Стал хвалиться всем чертям,

Хвост сгибая пополам:

«Не сносить мне головы,

Нету у людей любви.

Страсть животная и власть,

Сладко спать и вкусно есть,

Да повыше где присесть,

Вот и вся людей напасть.

Чтобы вскрыть людей позор

Я вступлю с Аидом в спор.

3

В королевстве у Антиса

Распрекрасная есть дочь.

Как богиня из Ариса,

Косы черные, как ночь.

В душу я ее вселюсь,

Неги девичьей напьюсь.

Прихвастну вам наперед

Станет дева та, как лед.

Стаей женихи слетятся

И без всякой без любви,

Пусть девица без души,

Станут все к престолу рваться.

Чтобы стать зятьком сея,

Будут петь они любя.

4

И никто из этой своры,

Пусть то принц или купец,

Не пойдет с душой в раздоры,

Приближая свой конец.

Пока сладко, будут петь,

А желанья умереть

Не возникнет в их груди.

Не сносить мне головы.

Я устрою им погром…»-

Вздрогнул тут хвастун-чертяка.

Донеслись ему из мрака,

Словно в бурю сильный гром,

Грозные слова Аида:

«Ах ты сажная хвастлида…

5

Ты забыл, что кроме ада

Рай божественный цветет?

И туда, под ветви сада,

Чистая любовь идет.

Что ж иди, но знай, что тот,

Кто на эту смерть пойдет

И тебя возьмет с собой,

С твоей черною душой.

Ну, а если выйдет так,

Что ты верх одержишь в споре,

Уличив людей в позоре,

Старшим будешь средь чертяк.

Ибо, с этих самых пор,

Кровью писан уговор»

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

1

Стольный город. Шумный град.

Золотяся куполами

Колоколенки звонят.

А за ними, с петухами

Белокаменный дворец,

В небо выгнул свой венец.

Рядом маковый собор

Словно вышитый узор.

Пастью дремлющего льва

На столбах крыльцо большое,

Изразцовое, резное.

А вокруг дворца стена.

С милой дочерью Юдоль

Там живет Антис-король.

2

И всем сердцем был влюбленный

В дочь Антиса-короля,

На Пегасе окрыленный,

Лель, певец того двора.

День и ночь слогал ей оды

Он, про таинства природы.

Про чернявые глаза,

Про косу до пят с плеча.

Но открыть любовь не смея,

Все же дочка короля,

Взглядом встретившись едва,

Он молчал, зарей краснея.

И потупив юный взгляд,

Уходил безмолвно в сад.

3

Власти темные завесы

Покрывали радость глаз,

Право на руку принцессы

Не давал ему Пегас.

Он, бродяга с сердцем вольным,

Стал певцом недавно стольным.

Много царств пройдя пешком,

С горем и бедой знаком,

Повидав принцесс немало,

Он забрел однажды в сад.

Где Юдоль прелестный взгляд,

/Что до селе не бывало/,

Разогрев у парня кровь,

Вызвал нежную любовь.

4

Поделив с луной венец

У высокого окна,

Утром прямо во дворец

Он прошел до короля.

Честь по чести поклонился

И на службу попросился,

Чтобы рядом с нею быть,

Пусть безмолвно, но любить.

Стеганув душой Пегаса,

Про заморскую страну

Рассказал он королю.

Все, как есть, без приукраса.

Рассмешив его при этом.

Так дворцовым стал поэтом.

5

И с тех пор уединяться

Он любил в ночной беседке.

И строфами изливаться

Соловью на тихой ветке.

Тот все ясно понимая,

Строфы в ноты излагая,

Парню-де помочь в беде

Пел принцессе при луне.

И она была блаженна,

От его певучих строф

Разгоралась постепенно

В сердце девичьем любовь.

И прекрасной песне в тон

Снился ей волшебный сон.

6

Утречком она вставала

Вновь услышав соловья.

Звездный сон росой смывала

У раскрытого окна.

И была она мила,

Величава и стройна.

Губы алые зарей,

Брови черные дугой.

И рассвету улыбаясь,

Шла принцесса утром в сад,

Где был каждый листик рад

К ней тихонько прикасаясь,

Чудной розой расцвести

И прильнуть к ее груди.

7

Вскоре милыми друзьями

Они стали, и в саду

Говорить могли часами

Про созвездья и луну.

Только чары расставанья

Сердцу дав испить страданья,

Что-то тайное шептали

И надеждой ослепляли.

Лель страдал, огнем метался,

Так хотел ее догнать,

О любви все рассказать.

Но с порывом не считался.

Чужды сердцу страсть и лесть,

Навязать любовь – не честь.

8

«Пусть она меня полюбит.-

Думал Лель сквозь пелену.-

Кто любовь тогда осудит

Двух сердец? И я скажу.

Что не место сердцу в клетке,

С соловьем в ночной беседке.

Сердцу надобно любить,

И с любимой рядом быть!

Нежно пить очарованье

Милых глаз, горячих губ.

А «родства ветвистый дуб»

Обожжет огонь лобзанья!

Невозможно в снах любви

Видеть должность и чины!»

9

Пролетело дней немало.

Лель в безмолвии любил.

В тайне и Юдоль вздыхала,

Но король ей говорил:

«Скоро милое дитя

Славный праздник у тебя.

Восемнадцать красных лет

Ты глядишь на белый свет.

Мы устроим шумный пир.

И под вечер главный зал

Озарит волшебный бал,

А в заутренню – турнир.

Тот, кто в сердце твое глянет,

Тот судьбой твоей и станет.

10

И в тот же день во все концы,

По приказу короля,

Были посланы гонцы,

Весть о празднествах неся.

Услыхал про то и бес.

Через поле, через лес,

Ко дворцу он в срок пробрался.

Через стену перебрался

И вошел в центральный зал.

Где уж расцвели гирлянды,

Из тюльпанов и лаванды,

Ожидая шумный бал.

Оглядев углы и пол,

Он залез под праздный стол.

11

Вот в «день ангела» принцесса

Тихо встала ранним утром.

Только зорька из-за леса

Очертилась перламутром.

Еще звездочки горят,

А она уж вышла в сад.

И направилась к пруду,

Чтобы встретить там зарю.

У пруда разволновалась,

Нежным ранним ветерком,

И в волнении таком

Там же с Лелем повстречалась.

Он в беседке у пруда

Оду ей писал любя.

Лель

Принцесса…С добрым утром…Право,

Вы так внезапно…

Юдоль

Здравствуй Лель…

Ты здесь один? А я гуляла.

Оставив сонную постель

Я у пруда зарю встречала,

Все так прекрасно, величаво,

Среди лазоревых камней

Кормила белых лебедей.

Голубоглазая луна,

Слегка подкрашена зарею,

Играла рыбкою золотою

В разбуженной волне пруда.

А рядом с ней моя звезда.

Я к ней ладошки протянула

И замерла. Она сверкнула,

И осветив мои глаза

Пошла на дно, и утонула.

Уж не грозит ли мне беда…

Вы верите в приметы Лель,

Гаданья, или предсказанья?

Лель

О нет, принцесса. Эта дверь

Ведет в пещеру состраданья.

Юдоль

И вы уверены в том?

Лель

Да.

Юдоль

А может я вошла туда?

Я помню в детстве голубом

Купалась я в пруду ночном.

Никто не знал. Луна светилась.

И вот тогда моя звезда

Сама в ладошки мне просилась,

Резвясь, как малое дитя.

А вот сегодня лишь сверкнула

В последний раз – и утонула…

Лель

Вы так взволнованы, принцесса,

Присядте, умоляю вас.

Быть может ветер, злой повеса,

Вас огорчил в столь ранний час.

Или же солнце раньше встало

И нежный бархатный туман,

Слегка обвив ваш легкий стан,

На пруд накинув покрывало,

Упрятал яркую звезду…

Юдоль

Ну, что вы Лель. И так бывало,

Но сквозь туман и пелену

Она сияла, сердце право

Мне говорит, что я умру.

Лель

О, что вы, милая принцесса…

И в этот день, и в этот час

Печали темная завеса

Покрыла радость ваших глаз.

Ведь вам «день ангела», и ныне

В ворота вашего дворца

Стучатся гости без конца.

Спешат верблюды по пустыне,

Заходят в гавань корабли.

Как роза, вы должны быть ныне,

А вы печальны и бледны.

Сегодня бал, ведь вы так ждали?

Юдоль

Вы правы Лель, а я в печали.

Она жива! Седой туман

Наворожил в душе обман.

Сегодня в полночь, после бала,

Тихонько выйду я из зала

И словно в детстве, там в пруду

Найду пропавшую звезду!

Лель

Я буду с вами.

Юдоль

Буду право,

Вам благодарна. Я пойду…

Лель

Вот и печаль в душе увяла.

Позвольте я вас провожу?

Юдоль

Скажите Лель, а вы так рано

Всегда встаете?

Лель

Я не спал.

Юдоль

Всю ночь не спали?

Лель

Да, принцесса.

Я вам к «дню ангела» писал.

Юдоль

Вы мне прочтете?

Лель

Да, принцесса.

Когда окончен будет бал

Там, у пруда, где бьют фонтаны

И вьются по стене лианы,

Где вас впервые увидал,

Там я прочту вам эту оду.

Юдоль

А на балу?

Лель

Зачем народу

Об юных тайнах сердца знать,

Чтобы потом все переврать

И воду лить, как в непогоду?

Юдоль

Вы так волнуете меня…

Лель

Так вы придете в полночь?

Юдоль

Да.

12

И вот она, любви царица,

Горя волшебною зарей

Спешит к крыльцу. А ей денница

И сердце Леля шепчут – стой!

Вот задержалась на мгновенье.

Волшебный взгляд, руки движенье.

Но строгий голос короля:

«Юдоль. Принцесса. Дочь моя.» -

Разрушил чары расставанья.

Принцесса скрылась во дворце,

А Лель, с волненьем на лице,

Горя огнем очарованья,

Ее улыбку вспоминал

И в мыслях полночь приближал.

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

1

Знойный полдень. Праздный град

Полон шума и волненья.

У крыльца верблюдов ряд,

Ребятишек оживленье.

Все глядят на караван,

Что из дальних южных стран

Во дворец привез дары –

Жемчуга, шелка, ковры.

Изумруды для Юдоль,

Камни чудо из чудес,

/Украшенье всех принцесс/.

Их встречает сам король.

И поклон роняет свой

Королю купец Эдой.

2

Тут вдруг пушки запалили,

И на пристань от дворца

Всех зевак поворотили,

И вниманье короля.

То палил под парусами,

С золотыми якорями,

Многомачтовый фрегат.

По корме Амуры в ряд.

На носу фигура льва

В позолоченной короне,

А на кормовом балконе

Три дельфина и стрела.

Весь во цвете, как нарцисс,

Это прибыл принц Эрис.

3

Только принца повстречали,

К королю бежит гонец,

Что с победой за плечами

Воротился во дворец,

Из нелегкого похода,

Королевский воевода

Храбрый витязь – князь Родон.

Королю он шлет поклон

И послание такое:

«Побежден на этот раз

Саблезубый Водолаз,

Чудо-юдище морское.

Можно мирно пировать

И беды ни в чем не знать.»

4

В это время из народа,

Весь в доспехах, на коне

Показался воевода

Важно выгнувшись в седле.

У крыльца коня оставив,

Щит и меч, как есть поправив,

Он, под громкое «ура»,

Как могучая гора,

К королю с челом явился.

Тот, как смог, обнял героя

/Он ему по пояс стоя/

И к народу обратился:

«Всех на радости такой

Я зову на пир честной!»

5

То-то рада вся столица.

У собора и дворца,

И поет, и веселится

Разноцветная толпа.

Во дворце столы накрыты.

В кубки вина, мед налиты.

Принц Эрис, купец Эдой,

Князь Родон, войдя в покой,

На почетные места,

Как герои дня садятся.

Мельком в зеркальце глядятся

Ожидая короля.

Вот уж весь крещенный мир

Собрался на праздный пир.

6

На серебряных дударах

Затрубили трубачи.

При литавровых ударах

Заиграли скрипачи.

Двери с шумом растворились,

И пред залом появились

В красной мантии король,

И прекрасная Юдоль.

Вмиг сменилось ожиданье

Буйным трепетом сердец.

Гости встали. Весь дворец

Молча замер, но вниманье

От прекраснейшей Юдоль

На себя привлек король:

Король

Гостям желанным честь и слава!

Начнем же пир, во славу лет

Принцессы юной! Белый свет

У ног ее! Прошла забава

Беспечной юности младой.

Где все казалося весной.

Где каждый день, как сон прекрасный,

Храня от бед ее покой,

То звезды сыпал над землей.

То провожая месяц ясный

Пылал волшебною зарей.

И алый лучик посылая,

Цветы ночные раскрывая,

Янтарным жемчугом играл

В ее глазах. Их открывая

Она, как роза расцветала!

А он уж в сад пылая звал

К фонтану, где вода журчала.

И среди вьющихся ветвей

Пел свою песню соловей!

Прошла прекрасная пора

И вот, она уже невеста.

Пусть опустеет королевство,

Но сердце короля-отца

Всегда и всюду будет рядом,

Как лучик тот с весенним садом!

Неволить с выбором не стану,

Боюсь в душе оставить рану.

Пускай подскажет сердце ей,

Кто в этом мире всех милей!

Быть может здесь он, в зале этом,

Тогда зима вмиг станет летом

В сердцах их юных! Пусть судьба

Не разведет их врозь дороги,

И счастья свет зальет чертоги

И стены этого дворца!

Настало время обещанье,

Что я дал матери ее,

Исполнить. Это завещанье –

Браслет алмазный и кольцо,

Она с руки своей снимала

И мне пред смертью отдавала.

Потом уснула. Сон навеки

Закрыл любимые мной веки.

Покрыли прах ее цветы.

Но ты цветешь, дитя любви!

И будь счастливой! Дочь моя,

Храни ее благословенье!

И помни, в них ее душа,

Ее любовь, ее цветенье!

Наполним кубки, жизни цвет

Прекрасен в восемнадцать лет!

7

Вот к губам она подносит

Кубок чудный золотой,

А оттуда бес уж косит,

Усмехается душой:

«Пей меня и холодей,

Юною душой черствей.

Мы забудем про любовь,

Черной станет наша кровь.

Черным станет этот пир.

Эти витязи в бантах,

Что с любовью на устах,

Завтра выйдя на турнир

Проклянут себя стократно

И любовь возьмут обратно.»

8

Она выпила до дна,

Кубок из руки упал.

Закружилась голова,

Помутился шумный зал.

Закачался праздный стол,

Юный девичий престол,

Тяжко стало на душе

И забылась в черном сне.

Гости, свита взволновались,

Все к принцессе, все бегут.

Воду, снадобье несут,

Не на шутку испугались,

Ледяной водой кропят,

Окна приоткрыли в сад.

9

Наконец она очнулась.

Приоткрыв от сна глаза

Еле-еле улыбнулась

И вздохнув произнесла:

«Как полынь напиток терпкий,

Словно мед столетний крепкий.

Дайте мне воды испить,

Горечь злую окропить».

В это время злобный бес,

Стал словечки ей шептать,

Свой мотивчик напевать,

Все чернить наперевес.

И взглянув отцу в глаза

Тихо молвила она:

Юдоль

Батюшка ты мой родимый,

Сон я видела во сне –

Словно в дьявольском огне

Мой браслет, благословимый

Милой матушкой моей,

Кровью тлел среди костей

Король

Бог с тобой…

Юдоль

Опять мутнеет

Свет в глазах, и на душе

Черный камень тяжелеет,

Жжет мне сердце, углем тлеет,

Как в приснившемся огне…

Король

Лицо горит, как лед рука.

Где Звездочет? Позвать сюда.

Он лекарь ран и чародей.

Она в бреду, за ним, скорей…

Юдоль

Как от стервятника лебеда,

Покрывши тело милых чад,

Хранит их жизни юный сад.

А он, спадая с небосвода,

Когтями рвет ей белу грудь

И смерти лик не отвернуть.

Так и моей души свобода

Попала в когти черных сил.

Что яму ей среди могил

Копают острою клюкой

И ложат там с моей звездой.

Я умираю…

Король

Дочь моя…

Звездочет

Что здесь случилось?

Король

Вот беда.

Принцессе плохо, вся горит.

В бреду о смерти говорит.

Взгляните, как она бледна,

Как холодна ее рука.

Простите гости дорогие,

Все так печально. Бал, турнир

Вы ждали, к нам придя на пир.

А тут нерадости такие,

Какое злое навожденье.

Так, что же с нею?

Звездочет

Нет сомненья,

Что зелье выпила она.

Где ее кубок, капли сна

Быть может кто-то ей подлил?

Король

Нет, нет я сам, я тоже пил.

Нектар был сладок словно мед.

Прохладен, свеж, хрустальный лед

Сиял на дне…

Звездочет

Как, летом лед?

Когда природа вся цветет,

Да где же взять его сейчас?

Король

Не знаю право. Но в тот час

Совсем я думал о другом.

О счастье, что войдет к нам в дом.

Я сам ей кубок наполнял,

Подал и счастья пожелал.

Она, как выпила, упала,

Потом пришла в себя, сказала,

Что сердце, как в огне горит.

Так, что же с нею?

Звездочет

Просто спит.

Но странный сон, лицо в огне…

Король

А руки, как тот лед на дне,

Все холодней и холодней.

Очнись Юдоль, очнись скорей.

Друзья, мне сердце говорит,

Что этот сон ее томит.

Но, как помочь, как разбудить?

Купец Эдой

Позвольте, мне вам предложить,

Бальзам волшебный, с южных стран.

В нем сила, выше силы ран…

Принц Эрис

И мой цветок, нарцисс живой.

Он из Нарцизии родной.

Его волшебный аромат

Развеет сон…

Король

Что ж, буду рад…

Звездочет

Она очнулась, просит пить.

Король

Скорей воды…

Звездочет

Окно закрыть, ей холодно.

Король

Скорей, скорей…

Звездочет

Вернуться просит всех гостей

За праздный стол.

Король

Прошу друзья,

Она очнулась.

Дочь моя,

Ты так нас всех разволновала.

Скажи нам правду, что за сон

Владел тобой? Ты так пылала,

Так бредила. Во сне шептала

О смерти. Зал весь возбужден.

Быть может мы отложим пир?

Юдоль

О нет, не надо. Бал, турнир,

Зачем гостей лишать награды.

К тому же, все должны быть рады

Стать твоим зятем…

Король

Дочь моя…

Юдоль

Да, да, отец, решила я,

Кто завтра первым на турнире

Достигнет славы, под венец

Пойдет со мной. И твой дворец

Осветит счастье. В этом мире

Такая видно мне судьба.

Король

Ты нездорова…

Дочь моя…

10

Но она, слегка притопнув:

«Как решила, будет так» -

За собою дверь прихлопнув,

С черной злобой вышла в сад.

В предвечернем гаме, звоне

К ней садяся на ладони

Птахи, радостно поют,

Дальше в сад ее зовут.

Там, в серебряной беседке,

Лель ее с волненьем ждет.

Его лире в тон поет

Соловей на тихой ветке.

И в пруду среди ветвей

Кружит пара лебедей.

11

Но любовь ее не манит,

Пташек гонит прочь рукой.

Бес ее все соки тянет

Удушая чернотой.

Холодит, и с каждым шагом,

Наливая сердце ядом,

Шепчет: «Позабудь любовь,

От нее стареет кровь.»

Лель, с чарующим волненьем,

Ее за руки берет.

Купидон, Амур, Эрот,

Стрелы вынув с нетерпеньем,

Вот-вот с уст его сорвутся

И признаньем обернуться.

12

Но она, сверкнув очами,

Грозно срезала певца:

«Чтоб ты згинул со стихами,

Ложь и яд твои слова» -

Вырвав руки – «Как ты смеешь?

Ты об этом пожалеешь…» -

Вся поддалась бесуну

И рукою по лицу.

Бедный Лель, он полный горя:

«О принцесса, что с тобой?

Ведь ни разу вы со мной?

Пусть на то господня воля,

Чем его я прогневил?

Разве тем, что вас любил!»

13

А она ему: «Довольно» -

Бес коварный хохотал,

Из ее груди он больно

Парню в сердце нож вогнал.

Лель шагнул назад несмело,

Все в глазах его темнело.

Среди тоненьких ветвей

Схоронился соловей.

От испуга лебедица

К лебедю дрожа прижалась.

Тварь лесная разбежалась,

Ни одна не молвит птица.

Сад умолк, завяли розы,

Словно грянули морозы.

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1

Во дворце, как рой пчелиный,

За столами люд гудит.

Кто завел рассказ былинный,

Кто-то басенку вострит.

Вот один перебивая,

Сон принцессы вспоминая,

Молвит с жаром: «От волненья» -

А другой: «От впечатленья» -

Третий: «Больно уж худа» -

А четвертый: «Кто? Прекрасна!

Как весна! Как солнце ясна! –

Пятый: «Взглядом холодна».

Ну а что ж, мечтой горя,

Говорят герои дня.

2

Князь Родон, подвинув чашу

Где в сметане стыл налим,

Говорит: «Принцессу нашу

Мы в обиду не дадим» -

«Что вы сударь, разве можно,

Неужели то возможно,

На принцессу зло держать?

Ведь она богам подстать!» -

Молвит принц – «И взгляд зарей.

Словно шелк волнится волос,

А какой прекрасный голос…» -

Но прервал купец Эдой:

«Под венец лишь тот пойдет,

Кто в турнире приз возьмет».

3

«Если битва там какая,

Или конная борьба» -

Говорит Родон глотая

За налимом судака –

«Разобьюсь, как эта чаша,

А принцесса будет наша!» -

/ И ручищей по столу/.

А Эрис, в ответ ему:

«Ну, а если праздник масок,

Дивный конкурс красоты?

Или вырастить цветы,

Из волшебных ярких красок?» -

Но опять прервал Эдой:

«Деньги! Вот турнир какой».

4

В этом месте спор пустынный

Я пожалуй и прерву.

Он конечно мог быть длинный,

Но пустую болтовню

Не желаю красить слогом

И отделаюсь предлогом –

Показать через трубу

Вам созвездья и луну.

Солнце село. Вечер лунный,

Опустив над садом взгляд,

Звездочек рассыпан ряд.

И, как мастер тонкорунный,

Их в созвездия сложил

И легендой оживил.

5

Кружат «знаки Зодиака»

Людям судьбы расчертив.

Кто рожден в созвездье Рака –

Верит в счастье, терпелив.

Близнецы – добры, прекрасны,

И душой, и сердцем ясны.

Водолей – мечтатель снов

Среди сказочных цветов.

Лев – от гордости упрямой

И наивности души,

Любит само-похвалы

Перед мужем или дамой.

А Весы, в кругу гостей,

В равновесии страстей.

6

Из звездной башни звездам счет,

В подзорную трубу,

Ведет придворный Звездочет

И видит всех судьбу.

В Весах, горит купец Эдой.

Родон, во Льве большой звездой

У Водолея, принц Эрис

Цветет во лбу звездой Нарцисс.

В созвездье Рака, сам король.

А вот, сияют Близнецы,

Но нет, не видит он звезды

Очаровательной Юдоль.

Там, в левом сердце пустота,

А в правом – черная дыра.

7

Ущипнув себя тихонько,

Покосившись на луну,

Трет он стеклышки легонько

И опять глядит в трубу.

Нет звезды принцессы милой,

Только лик луны унылый,

Да слепая пустота:

«Вот несчастье…Вот беда…» -

С вестью тяжкой безотрадной,

По ступеням башни вниз

Он спешит. Еще карниз…

Вот уж свет свечей в парадной,

Звон бокалов, праздный зал

И восторженность похвал:

Принц Эрис

О, несравненная принцесса!

Молва, мешаяся с молвой,

Моей Нарцизии родной

Достигла, как органа месса,

Об вашей дивной красоте

И безграничной доброте!

Сквозь бури, штормы, ураганы,

Ломая мачты, ветер гнал

Фрегат мой в тихий ваш причал.

И обходя другие страны

Он, целых сорок восемь дней,

То утопал среди морей.

То на скалу волной гонимый,

На острых рифах был ранимый