Прежняя жена

Размер шрифта: 13

Shanora Williams

THE WIFE BEFORE

Издательство Азбука^®

Пролог

Он точно меня убьет.

И ведь когда-то я не могла и подумать про него ничего столь ужасного.

Он совсем не тот, кем я его считала. Он стал другим, а может быть, и никогда не менялся. Глаза, которые смотрели на меня с такой любовью, теперь сверлят, как горящие темные угли. Уже и не помню, когда последний раз чувствовала на коже мягкие губы, которыми он так нежно меня целовал.

Когда я хожу по особняку поздними вечерами, постоянно тянет оглянуться. Такое чувство у меня и сегодня вечером: я упаковываю чемодан, просовываю ноги в ботинки и понимаю, что в коридорах в это время гулко отдаются его шаги.

Он подкрадывается. Он ненавидит меня и хочет, чтобы я исчезла. Он уже столько раз говорил мне об этом!

«Больше ты не моя женщина».

«Ты мне уже не нужна».

«Между нами ничего нет».

Я не чувствую себя в безопасности в этом доме. Воздух похолодел, свет и тепло ушли из него. Теперь здесь безлюдное место, и мной все сильнее овладевает ужас, с которым с каждым днем сложнее и сложнее справиться.

Вот, заскрипев, открылась дверь спальни, и я ахнула. Он стоит на пороге в другом конце комнаты, уставившись на меня. Мрачный силуэт маячит в проеме, пальцы сжимают круглую медную ручку двери. Я в ответ смотрю на него – не двигаясь, едва дыша. Какого черта ему надо?!

Проворчав что-то, он поворачивается и удаляется, оставив дверь широко открытой, и по дому опять разносятся шаги. Когда его темная фигура исчезает за поворотом, я торопливо застегиваю молнию на чемодане и стаскиваю его с кровати. Несу чемодан в руках, чтобы колесики не грохотали по полу, прохожу коридор, спускаюсь по ступеням. Оказываюсь внизу и, минуя высокие окна, замечаю, как в свете молочно-белой луны о стекло бьются хлопья снега. Надо поторопиться, пока метель не усилилась.

Я оставляю чемодан и спешно накидываю пальто в прихожей. Хватаю связку из золотистой ключницы и вцепляюсь в ручку чемодана, направляясь к выходу.

Снежинки тают на моих разгоряченных щеках, я энергично пробираюсь к машине, припаркованной на каменной подъездной дорожке. Бросая чемодан в багажник, слышу позади себя шаги и, оборачиваясь, ахаю.

Никого нет – по крайней мере, насколько мне видно. Но вокруг так много деревьев, так много теней. Так много мест, где он может спрятаться.

– Мелани! – протяжно зовет голос, и, снова непроизвольно ахнув, я оглядываюсь.

Где он, черт возьми?!

Душа уходит в пятки, до упора заталкиваю чемодан в багажник и устремляюсь к дверце. Но едва хватаюсь за ручку, дверца захлопывается.

– Нет! – кричу я.

Он играет со мной. У него второй ключ! Почему я его не взяла? Пальцы ныряют в карман пальто, нижняя губа дрожит от ужаса и холода. Вынимаю брелок, нажимаю на кнопку и, взявшись за ручку дверцы, слышу шаги. Они стали громче, тяжелее.

Паникую, сердце колотится, рывком открываю дверцу… Но уже слишком поздно.

Я не успеваю сесть в машину – рука хватает прядь моих волос, из горла у меня вырывается крик.

Набравшись смелости, смотрю вверх, и вот он – темный силуэт, сверлящий злобный взгляд. Ноздри раздуваются, чувствую его горячее дыхание на коже. Я снова хочу закричать, но и он, и я знаем, что, как бы я ни кричала, никто не услышит. Здесь только мы. Нет никого, кто мог бы меня спасти.

Сегодня ночью он меня убьет.

1

Я часто задумываюсь о том моменте, когда вся моя жизнь изменилась. Мне исполнилось двадцать восемь лет, и я просто проживала день за днем, воспринимая все как есть. Особых перспектив, как и особых ожиданий, не имелось, однако на этот счет я не волновалась. Я была перекати-поле, переезжала с места на место, плыла по течению, ни на что не жалуясь.

Так или иначе, в мыслях я постоянно обращаюсь к моменту, когда судьба совершила изящный поворот и направила меня в объятия Роланда Грэма.

Началось все как раз в тот день, когда я должна была обедать с Келлом, моим братом. Проснувшись от трезвона будильника в телефоне, я застонала, пытаясь надавить пальцем на экран, чтобы отключить сигнал. Промахнулась, раздраженно приподнялась, схватила телефон в руки и с силой нажала на кнопку, выключая будильник.

На экране высветилось: «Работа». Закатив глаза, я упала обратно на кровать, зарывшись в одеяло.

Менее чем через минуту телефон снова зазвонил. На экране появилось мое с Келлом фото – мы оба с горячительными напитками в руках, улыбаемся в камеру, – а в качестве рингтона зазвучал трек «Gold Digger» Канье Уэста и Джейми Фокса. Пару месяцев назад, во время одной из наших попоек, брат установил эту мелодию, и мне все никак было ее не поменять.

– Всего девять утра, Келл, – сонно пробурчала я. – Что тебе надо?

– Просто проверяю, встречаемся мы сегодня или нет, сестренка.

– Конечно да. Каждую среду, ведь так? – Я села, прислонившись к стене.

У моей кровати не было изголовья, да и каркаса вообще. Матрас лежал на деревянных палетах, которые я отполировала и покрасила в белый цвет. Я считала, что сплю как представитель богемы. Шелия, моя соседка по квартире, считала, что я сплю как бездомная.

– Да нет же, крошка. – Голос Келла звучал откуда-то издалека. – Это как раз тема сегодняшней встречи. Да, я поговорю с ней об этом позже.

– Поговоришь о чем?

– Извини, я сейчас болтал с Аной.

При упоминании Аны я закатила глаза.

– А, ну хорошо.

– Так, значит, увидимся в двенадцать?

– Да, Келлан, – произнесла я, пытаясь подавить зевок. – В двенадцать.

– Хорошо. Тогда, пожалуйста, будь вовремя, Мира. Мне потом надо встретиться с клиентом.

– Ладно-ладно. Буду вовремя. Обещаю.

– Отлично, увидимся.

Келл сразу отключился, а я снова легла, чтобы еще час поспать.

2

– Ты опоздала. – Келл смотрел на меня с другой стороны столика для двоих, его темно-карие глаза были прищурены, а губы плотно сжаты. – Просил же прийти вовремя. Я ведь открытым текстом говорил это сегодня утром, Мира!

– Знаю-знаю! Извини! Просто я очень устала, потому что весь вчерашний день смотрела вакансии…

– Вакансии? Ты опять безработная, Самира?

– Да. Меня выгнали за то, что слишком часто опаздывала. – Я помахала рукой, изобразив прощание.

– Ты серьезно? Я договорился об этом месте для тебя с Мирандой. Сказал ей, что ты ответственная и будешь хорошо работать в ее магазине. Она – мой клиент! Ты понимаешь, как я буду после этого выглядеть?

– Да, понимаю, но я не виновата, Келл! И, честно говоря, твоя клиентка порядочная стерва, и мы явно не сошлись характерами, так что ничего страшного. Устроюсь на новую работу – пришлю ей красивую корзину цветов с извинениями или что-нибудь в этом роде. – Я отхлебнула воды – перед нами уже поставили стаканы. – Кроме того, я устала, потому что Шелия хотела развеселить меня после увольнения: мы пошли выпить в новый клуб и немного припозднились.

– Слушай, Мира, просто остановись. – Келл нетерпеливо замахал руками.

Моргнув, я закрыла рот и посмотрела на него.

– Я больше не хочу слушать твои оправдания, – покачал головой брат.

– Ну… хорошо. Что с тобой такое? Это потому, что я опоздала? Я всегда немного опаздываю, Келл. Извини. Что происходит?

Келл поглядел на меня, затем вздохнул, его черты смягчились. Впервые с того момента, как мы вошли в ресторан, я по-настоящему рассмотрела брата.

На нем был темно-синий костюм с оливково-зеленым галстуком и светло-коричневая рубашка без единой складочки. Он явно недавно подстригся, а запястье украшали золотые часы.

В последнее время Келл стал выглядеть по-другому. Помню, он носил клетчатые рубашки и брюки цвета хаки или черные слаксы. Теперь его нельзя было представить без строгих костюмов-троек, броских часов и еженедельных стрижек, хотя раньше брат без крайней необходимости не утруждал себя походом в парикмахерскую. Все эти изменения произошли вскоре после того, как семь месяцев назад он сделал предложение Аналайзе.

Выглядел Келл хоть куда, но в его глазах я заметила усталость. Со стороны он казался собранным и подтянутым щеголем, но я видела его насквозь, какую бы маску он ни надевал: ведь это был мой единственный брат и я знала его все свои двадцать восемь лет.

– Келл, – позвала я, когда он повернул голову, чтобы посмотреть в окно на пробки в Майами.

Он не отвечал на мой вопрос и избегал моего взгляда. Что-то явно было не так.

– Ты меня беспокоишь. Что-то случилось?

– Нет, ничего, – вздохнул он.

Я подняла голову, немного расслабив плечи, но тут брат добавил:

– Слушай, Мира, мне нелегко об этом говорить, поэтому не буду тянуть, ладно? Я больше не смогу тебе помогать.

Я нахмурилась, сбитая с толку:

– Помогать? Чем?

– Финансами. Я больше не смогу каждый месяц переводить тебе деньги.

– Почему? – быстро поинтересовалась я. – Что-то все же случилось?

– Ана беременна, – отводя глаза, тихо произнес он. – Я только вчера узнал. Хотел сказать тебе лично, за обедом.

– Ух ты! – Я ошеломленно уставилась на него. – Беременна? Ого, Келлан, это… это здорово! Не думала, что вы планировали завести ребенка так скоро.

– Мы не планировали. – Он потупился.

– Но новость ведь хорошая?

– Ну, что касается самого ребенка – да, это хорошо. Но как ты понимаешь, вместе с детьми приходят расходы, и не только они. Ана теперь хочет перенести дату свадьбы.

– А, понятно.

– Да.

Повисла пауза, и воздух словно сгустился.

– Значит, это Ана предложила лишить меня поддержки?

– Нет, Мира, не думай так. – Келл подался вперед. – Мы просто пытаемся подготовиться к важному событию. Ты должна нас понять.

Я скрестила руки и подвигала взад-вперед челюстью.

– У нас будет ребенок, и мы хотим пожениться, сестренка. Нам понадобится дом побольше, с двориком и все такое. Еще я скоро получу повышение в фирме – как раз самое время.

Меня затрясло.

– Это все Ана, Келл. Я знаю! Она, черт побери, меня ненавидит! Она еще в прошлом году на твоей рождественской вечеринке перед всеми назвала меня попрошайкой и даже не извинилась. Она ждала этого дня. Мечтала, чтобы ты бросил меня ради чего-то более важного. Ребенок важнее, чем помощь сестре, – она это знает. И также знает, что я никогда не встану на пути у тебя и моей племянницы или племянника. Никогда, как бы тяжело мне ни было.

– Мира… – Брат через стол потянулся к моей руке, но я ее убрала.

– Нет, все в порядке, Келл. Все в порядке.

Однако все было далеко не в порядке. Мои глаза горели, горло сжалось от еле сдерживаемых слез – но нет, ни за что не буду плакать перед ним. А то потом расскажет Ане, что я разрыдалась на людях, и я стану выглядеть в ее глазах еще большей стервой. Она будет растирать ему плечи одутловатыми ручками, приговаривая, что со мной ничего плохого не случится, ведь я «такая умная» и «такая красивая» и у меня целая жизнь впереди. Она врет как дышит. Наша мать презирала бы ее.

Я откинулась на спинку стула и повесила ремешок сумки на плечо:

– Ну, не хочу задерживать тебя перед важной встречей, так что просто напишу позже.

– Мы все равно можем пообедать, Мира. Я заплачу. Это не проблема.

Я усмехнулась. Заплатит, наверное, за наш последний совместный обед? Келл оплачивал каждый наш обед – так повелось, и он никогда не возражал. Но теперь, зная о ребенке и представляя, как Ана сейчас посмеивается надо мной в их уютном, заставленном мебелью кондоминиуме, за который ежемесячно платит брат, а в промежутках ее выворачивает наизнанку над унитазом, я отказалась от обеда.

В итоге я просто наговорила бы гадостей о его невесте и все бы испортила, что сейчас никому из нас не было нужно.

– Не беспокойся об этом. Увидимся попозже.

Я встала и вышла из ресторана, игнорируя мольбы Келла вернуться.

Брат – все, что у меня осталось, и да, я расстроилась из-за новости. Не из-за ребенка как такового, а из-за того, как это все происходило.

Мне было двадцать восемь лет, и я уверенно двигалась в никуда. По правде говоря, я слишком полагалась на брата и знала это. Он тоже знал, но всегда с готовностью помогал, когда я нуждалась в помощи, – по крайней мере, выглядело все именно так. Ведь я была его единственной сестрой и вообще единственным близким человеком, оставшимся в мире.

Келл всегда поддерживал меня. Нужна была помощь с оплатой счетов – он давал деньги. Понадобилась машина – стал поручителем по кредиту и помог ее купить. Когда я сняла квартиру на двоих с Шелией, первые несколько месяцев платить аренду не получалось – и брат без проблем помогал мне.

Но потом Келл съехался с Аной, и все поменялось. Я была уверена: она капала ему на мозги, постоянно напоминая о мелочах, которые откладывались в сознании и заставляли признавать мои недостатки. Заставляли возмущаться мной.

Теперь брат со своей девушкой собираются пожениться, и у них скоро будет ребенок. Карьера Келла стремительно растет – успешный менеджер в крупнейшей компании по связям с общественностью в Майами. А я не могу удержаться ни на одной работе больше двух месяцев.

По правде говоря, всего лишь вопрос времени, когда человек избавится от подобного балласта, чтобы развиваться дальше. Вот только сейчас я абсолютно не была к такому готова, и это ранило больнее всего.

3

– То есть он вот так просто взял и лишил тебя денег? – Шелия стояла на кухне с ножом в руке, собираясь разрезать огурец.

Она готовила салаты для себя и своего парня Бена, который должен был прийти с минуты на минуту.

Она выглядела великолепно в топе с высоким воротом и темных джинсах с низкой посадкой. Сиреневый топ красиво оттенял золотисто-коричневую кожу. Волосы были заплетены в две косы с золотистой бижутерией, искусно распределенной по всей длине. Шелия всегда продумывала свой образ, в отличие от меня. Я почти не пользовалась косметикой, если только не собиралась в клуб или на вечеринку, и гардероб мой не пестрил яркими красками, как у соседки. Мне больше были по вкусу нейтральные оттенки, хотя я любила всплески цвета в украшениях, а особенно мне шли золотые серьги-кольца. Я часто носила укороченные топы, джинсы с высокой посадкой и сандалии. Свои натуральные волосы я особо не трогала, только раз попробовала шелковое обертывание, которое не произвело особого впечатления. Естественная небрежность шла мне больше всего, но еще я обожала спиральную химзавивку. В общем, если у меня на голове были не локоны-спиральки, то определенно пышное афро.

– Да. Вот так, взял и отказался помогать.

– Могу поспорить, это все его подружка.

– Невеста, – поправила я, наблюдая, как Шелия доедает попку от огурца.

– Подружка, невеста, жена – да какая разница! Ана – полный кошмар, и я не выношу ее с тех пор, как с ней познакомилась. Что его вообще потянуло жениться на этой пустышке? Твой брат мог бы найти кого-нибудь получше.

– Понятия не имею, но говорю тебе, Шелия, за этим стоит Ана. Я знаю Келла: он не кинул бы меня вот так, внезапно, из-за того, что она забеременела. Не обрубил бы поддержку на корню. Могу поспорить на сотню баксов, Ана поставила ему условие. Или она и ребенок, или сестра. – Я отхлебнула смузи. – Гребаная ведьма!

– Да уж.

– Что, черт возьми, мне теперь делать?! Я собиралась попросить у него сегодня немного денег, чтобы заплатить за электричество, но теперь явно ничего не выйдет.

Шелия посмотрела на меня из-под ресниц, и в этот момент раздался стук в дверь.

– Не знаю, дорогая, – ответила она, кладя нож на столешницу и обходя ее. – Но тебе нужно быстро соображать, потому что я не твой брат. Я не могу постоянно платить за тебя. – Она ухмыльнулась через плечо, прежде чем открыть дверь Бену.

Когда они поцеловались, я отвернулась, устраиваясь поудобнее на табурете.

– Как дела, Самира? – спросил Бен и последовал за Шелией на кухню.

В отличие от своей девушки, Бен особого значения внешнему виду не придавал. Чаще всего он предпочитал баскетбольные шорты и простую однотонную футболку, но, поскольку сегодня у них намечалось свидание в парке, он нарядился в шорты карго и футболку «Найк». Бен был симпатичным парнем, но я никогда не могла понять, что так привлекает в нем Шелию. Милый, как младший брат. Двадцать семь лет, но лицо все еще немного детское.

– Да так, ничего особенного, – ответила я. – Просто именно сейчас пытаюсь определить цель жизни.

– Цель жизни?! – засмеялся он. – Это что-то новое.

– Самире нужна работа, – ответила Шелия, открывая пакет с морковью.

– Опять? Черт, Самира! Ты, наверное, сменишь штук пятьдесят мест, прежде чем тебе стукнет тридцать.

Они с Шелией рассмеялись, а я закатила глаза:

– Не смешно, ребята! Мне нужно поскорее что-то найти. Я не могу сидеть без работы. Сегодня меня окатили ледяным душем и поставили перед фактом: нужно собраться, пока я не оказалась на какой-нибудь чертовой свалке.

– Ладно-ладно, – произнесла Шелия более серьезным тоном, но все еще улыбаясь.

– Ну, мой двоюродный брат сегодня работает барменом на вечеринке, – сказал Бен, открывая холодильник и доставая бутылку воды. – Ему платят девяносто долларов в час за работу на одной из стоек в особняке Лолы Максвелл. Черт возьми, девяносто долларов в час!

– Лола Максвелл? – Я была ошеломлена. – Серьезно?

– Что еще за Лола Максвелл? – удивленно спросила Шелия, нарезая морковь.

– Ты не знаешь, кто такая Лола Максвелл? У нее некоммерческая благотворительная организация для беременных женщин. Супербогатая и суперкрасивая. Больше миллиона подписчиков в «Инстаграме»[1]. Она же во всех местных журналах!

– Даже не пытайся объяснить это Шелии, – пробормотал Бен, сделав глоток воды. – Она не следит за знаменитостями. Хотя Лолу Максвелл могла бы знать, ведь та местная. Ты иногда так забывчива, детка.

Шелия, прищурив глаза, направила на него нож, и теперь рассмеялась я. Они всегда так забавно подтрунивали друг над другом.

– В общем, брат сказал, что там ищут официантов, чтобы подавать напитки, быть на побегушках и все такое, – продолжил Бен. – Я понимаю, что это не совсем твое, но он сказал, что платят триста долларов за ночь. Просто приходишь вовремя, остаешься до самого конца и получаешь деньги. Нужно всего несколько человек, а тусовка пафосная, но, если запишешься сейчас, наверное, попадешь туда. Брат прислал мне ссылку, по которой надо подать заявку. Могу отправить ее тебе. Я собирался воспользоваться его предложением, но у меня свидание с моей девушкой, и я не могу ее бросить.

Шелия послала Бену воздушный поцелуй и подмигнула.

– Тьфу, ненавижу бегать с подносом! – ответила я. – Отвратительная работа, а раз это у Лолы Максвелл, ты же понимаешь, какая там будет богатая и выпендрежная публика.

– Всего лишь один вечер, Самира, – заявила Шелия, бросив на меня суровый взгляд. – Ты светишь лицом, обслуживаешь нескольких человек, а потом большую часть вечера прячешься в туалетах, если уж совсем невмоготу. Не важно, главное, чтобы ты получила эти триста долларов.

– Да ладно, понимаю.

Я узнала этот тон Шелии. Если не смогу платить свою часть аренды, она найдет другую соседку. Естественно, ничего личного, просто своевременная оплата – часть нашего соглашения. Шелия – ярая противница просроченных счетов. Она платила за меня несколько раз, чтобы не опоздать со сроками. Без работы, без помощи брата и с приближающейся датой платежа за электричество эта вечеринка – моя единственная надежда, по крайней мере сейчас, пока я не нашла новое место.

Я повернулась к Бену:

– Хорошо. Отправь мне ссылку.

4

Я никак не могла надолго задержаться на одной работе, но стоит заметить, что я выросла с матерью, которая истощила себя непосильным трудом, поскольку отец бросил нас, когда мне было три года. Он просто взял и ушел, не забрав ничего из своей одежды и ни с кем не попрощавшись, а вместо «до свидания» прихватил из сейфа все сбережения матери.

Это ее разозлило, а ведь, как известно, с женщиной, которой пренебрегли, шутки плохи. Матери нужно было всем доказать, что она чего-то стоит, и она упорно трудилась, чтобы вернуть каждый пенни, который украл отец.

По утрам завтрак ждал нас с Келлом на плите или в микроволновке; и мы едва успевали добраться хотя бы до автобусной остановки, когда мама уже давно была в пути на работу. Вечером она ненадолго появлялась дома, чтобы сменить дневной наряд на униформу для кафе, целовала нас в щеку, пока мы корпели над домашним заданием, и исчезала.

На самом деле маме необязательно было так вкалывать. За три года она вернула украденные деньги с лихвой, и того, что она зарабатывала в качестве секретаря юриста, хватало, как рассказывал Келл, чтобы оплачивать счета. Брат всегда больше знал о делах мамы.

Но, как я уже сказала, женщина, которой пренебрегают, – это не шутка. У матери была миссия, и эта миссия заключалась в том, чтобы обеспечить семье денежную «подушку безопасности» и накопить нам на колледж. Она выполнила эту миссию, но не обошлось без последствий.

В сорок девять лет мать разбил инсульт. Умерла она в пятьдесят два. Ее нет с нами уже семь лет, но боль от этой потери все еще жива. Все, кто выступал на ее похоронах, с большой любовью говорили о том, как много она работала, как предана была своему делу, но они не видели того, что видела я. Они не видели, как мама, уставшая до смерти, с мешками под глазами, возвращается домой в полночь или позже. Они не просыпались по ночам, услышав, как она плачет, спрашивая Бога, как же со всем этим справиться.

Мама никогда больше не полюбила. У нее были увлечения (и она всегда пыталась это скрыть), но она ни в кого по-настоящему не влюблялась. Она просто работала. Всегда. Пропускала репетиции моей группы и футбольные матчи Келла. Ей не хватало времени сделать мне прическу или даже помочь выбрать выпускное платье.

К сожалению, брат пошел по ее стопам. Работает сверхурочно и постоянно в разъездах. Я беспокоюсь за него, и это беспокойство, вероятно, объясняет, почему я сама не хочу напрягаться на работе.

Работа есть работа, а деньги – всего лишь средство. Конечно, приятно иметь деньги, но люди, особенно американцы, ничего не видят, кроме работы. Каждый день они встают в одно и то же время, надрываются часами, истощают себя морально и физически, и ради чего? Ради того, чтобы какой-нибудь бизнесмен-толстосум мог сидеть в огромном особняке и смотреть, как растут цифры на его банковском счете.

Я не против зарабатывать на собственные нужды, и я не виню богатых за то, что они богатые. В конце концов, у всех своя роль, и каждый должен ее играть. Это круговорот жизни. Но по-моему, неправильно, когда деньги становятся единственной целью; именно так получилось у моей матери, и я отказалась следовать ее примеру.

Мама внушала мне и Келлу, что мы должны упорно трудиться ради того, к чему стремимся, как бы ни было тяжело, но у меня такое отношение к жизни никогда не укладывалось в голове.

Зачем убиваться из-за чека, которого не хватит и на неделю? Зачем идти трудным путем, когда есть много других вариантов?

Таких, например, как вечеринка Лолы Максвелл. В Майами стоял прекрасный вечер, а у меня была одна задача – обслуживать. Обслуживать богатых людей, стоящих с напитками в руках около бассейнов и коктейльных столиков, поить их, кормить и даже делать комплименты, если это поможет им хорошо провести вечер.

Скажу прямо: хотя я и ненавидела работу официантки, получалось у меня просто классно. Я сохраняла спокойствие, когда кто-то буянил. Держала поднос одной рукой с ловкостью эквилибриста. Хорошо знала, когда не стоять над душой или вообще исчезнуть с глаз и как убедить человека дать больше чаевых, хотя чаевые в тот вечер и не требовались.

В общем, обычно я справлялась с легкостью, но в тот день мои навыки мне не помогали. Я ощущала себя неуютно в этом особняке: строгая рубашка, вытащенная из глубины шкафа, кололась, а черные брюки оказались узковаты. Играл джаз, большинство гостей были поглощены серьезными разговорами, из-за чего все действо больше походило на официальный прием, чем на веселую вечеринку, и я чувствовала, как из-за сильной влажности каждый естественный завиток на моей голове распускается и пушится.

Но выбило меня из колеи сообщение от Келла, которое я получила прямо перед тем, как приехать на работу:

Миранда говорит, что возьмет тебя обратно, если выйдешь завтра.

Увидев это сообщение, я закатила глаза, сунула телефон в карман и потащилась к задним воротам особняка Лолы Максвелл.

Да, я была признательна Келлу, ведь он протянул руку помощи и попытался что-то сделать для меня. Да и не винить же брата за то, что он поставил собственные приоритеты на первое место… Просто момент оказался неподходящий: я еще не отпустила ситуацию.

Из-за этого жалкого сообщения весь вечер я была не в своей тарелке. Обычно я лавировала в толпе с полным подносом грациозно, как балерина, но сейчас все время натыкалась на столы и стены, чтобы не столкнуться с гостями.

Некоторые из них хмурились, глядя на меня. Другие, успевшие опьянеть, смеялись. Я вспомнила, как Шелия говорила, что можно прятаться в туалете, пока вечеринка не закончится, но женщина по имени Эбби пристально следила за тем, чтобы все официантки работали добросовестно. Я думала, она пошутила, когда сказала, что глаз с нас не спустит, но нет, Эбби была как ястреб. Каждый раз, когда я чувствовала на себе чей-то взгляд, я оборачивалась и видела, как она наблюдает за мной и кивает, держа в руке планшет с зажимом для бумаги.

– Как насчет еще одного напитка за счет заведения? – спросила я белую пару, стоявшую возле десерт-бара.

Увешанная жемчугом женщина в обтягивающем черном платье миди быстро положила корзиночку с фруктами, которую держала в руке, на тарелку на столике рядом и потянулась за шампанским с моего подноса.

– Неси еще, девочка! – ухмыльнулась она. – Здесь так влажно, что можно сознание потерять.

Я улыбнулась в ответ, хотя мне стало интересно, почему эта женщина так много пьет, если ей жарко. От спиртного будет только хуже. Я чуть не спросила, не хочет ли гостья воды, но, по словам Эбби, миссия официантов заключалась в том, чтобы напоить людей. Чем пьянее человек, тем больше денег он готов выложить.

Я перевела взгляд на полного мужчину рядом с женщиной в черном.

– Только не говорите, что собираетесь носиться с этим весь вечер, – поддразнила я, кивнув на полупустой бокал в его руке.

Мужчина разразился хмельным смехом:

– На самом деле, представьте себе, это третий!

Он схватил с подноса шампанское, пролив немного на мой рукав. Как и подобает хорошей официантке, я сделала вид, что ничего не произошло, и позволила веселью продолжаться.

– Хорошо, что я не за рулем сегодня, – усмехнулся он.

– Вот уж точно! Прослежу за тем, чтобы шампанское у вас не кончалось.

Они засыпали меня чересчур бурными благодарностями, а я, обернувшись, увидела Эбби – та стояла в нескольких шагах и смотрела прямо на меня. Почему кажется, что она наблюдает за мной больше, чем за остальными? Как будто чувствует мое отношение – что я делаю это все напоказ. Эбби кивнула в сторону большого скопления гостей, и я тоже ответила кивком, а потом отвернулась и, прикусив губу, закатила глаза.

Эти триста долларов пришлось отработать от и до, и давалось все тяжелее, чем обычно. Я не могла думать ни о чем, кроме Келла и Аны. О том, как Ана разговаривает с ним, обеспокоенно поднимая светлые бровки, пока он изливает свои переживания по поводу меня. Наверное, брат прямо сейчас жалуется, что я не отвечаю насчет работы у Миранды, рассказывает, как я ушла, отказавшись пообедать с ним. А хренова Ана, сжав Келлу руку, должно быть, поддакивает и сюсюкает: «Ох, детка». Келл, вероятно, говорит о своем чувстве вины, а она позволяет ему выплеснуть все, чтобы потом поменять тему. И он, как по волшебству, забудет обо мне до следующего раза. Медленно, но верно чувство вины исчезнет, и Келл убедит себя, что поступил правильно.

– Эй! – Эбби приблизилась, указывая на меня ручкой. – Надо отнести еще шампанского на шестой столик. Муж Лолы собирается произнести тост, а у некоторых гостей напиток заканчивается.

– Да. Одну секунду, – ответила я.

Эбби уже отвернулась, разговаривая через гарнитуру. Я снова закатила глаза и обратилась к бармену – двоюродному брату Бена Роджеру.

– Выставляй бокалы, Роджер, – сказала я, хлопая ладонью по стойке.

Роджер сразу принялся за работу: выстроил бокалы на моем подносе, а затем с громким хлопком откупорил бутылку дорогого шампанского. Он наполнил бокалы до самого верха, – что удивительно, не пролив ни капли.

– Молодец! – похвалила я.

– За что, по-твоему, мне платят девяносто долларов в час на этой вечеринке? – поинтересовался он с ухмылкой.

– Справедливо, – улыбнулась я в ответ.

– Слушай, а что собираешься делать после того, как все закончится? – спросил он, пока я пододвигала поднос поближе к себе.

Я мельком бросила на него взгляд, прежде чем сосредоточить все внимание на подносе.

– А тебе зачем? – поинтересовалась я, поднимая поднос и балансируя им на ладони.

– Просто интересно. Бен говорил, что ты свободна.

– Да, но это не значит, что я кого-то ищу.

Я отошла от барной стойки. Встретившись взглядом с гостями, я повернулась и улыбнулась Роджеру через плечо, а он снова ухмыльнулся и покачал головой. Было бы здорово подцепить симпатичного бармена сегодня и ненадолго забыть в его объятиях о своих горестях. Мною владели напряжение и нервозность; могу поспорить: пара бокалов этого дорогого шампанского – и я вышла бы из особняка с Роджером под руку.

Но этот вечер поменял мои планы.

Я прекрасно справлялась с подносом, шла по выделенным для официантов проходам, чтобы избежать толпы, но когда приблизилась к шестому столику, то почувствовала: что-то идет не так.

Дыхание перехватило. Пол был мокрым, и я наступила прямо в лужу. У меня вырвался вздох, нога предательски заскользила, я попыталась сохранить равновесие, но было поздно.

Поднос покачнулся, бокалы зазвенели, ударяясь друг о друга, шампанское расплескалось, и лужа превратилась в озеро. Передо мной стоял мужчина в костюме, и поднос рухнул бы прямо на него, если бы я срочно не приняла меры.

Но тут, словно почувствовав, что происходит, он быстро обернулся и протянул мне руку. Его здоровенная лапа вцепилась в мою свободную ладонь, а я изо всех сил пыталась спасти чертов поднос – бесполезно. Он летел вниз, а я скользила по луже, бессильная и беспомощная. Поднос ударился об пол, бокалы рассыпались на осколки.

Но я не упала. Мужчина в костюме спас меня.

5

К счастью, музыка все еще играла, а большинство гостей были в подпитии или в стельку пьяны: некоторые ахнули, но почти сразу забыли об инциденте, словно такое происходило постоянно. Думаю, что так оно и есть. Люди вроде них часто посещают подобные мероприятия. Всегда найдется официант, который уронит поднос или блюдо, ведь правда?

Так что да, вечеринка продолжалась, и ни одна душа не подумала помочь – кроме человека, стоявшего передо мной. Мое сердце учащенно билось, кровь пульсировала в ушах. В голове крутились мысли о маме, о Келле и Ане, о том, что хочется бежать из особняка без оглядки, но нужны деньги на оплату счетов… Я видела, как двигаются четко очерченные губы мужчины, но его слова казались бессвязными.

А потом все мысли вытеснила одна: «Ух ты!» Незнакомец оказался великолепен; и да, губы у него были красивые, но больше всего привлекали внимание ореховые глаза. В глубине, казалось бы, беспечного взгляда читалась затаенная грусть.

Шестой столик стоял у бассейна, и отблески от голубой воды, мерцая, отражались в его глазах. У мужчины были длинные ресницы и округлый подбородок. Идеальной формы нос. Все в незнакомце казалось совершенным, и вдруг я осознала, как близко к нему стою. Он по-прежнему держал меня за запястье, моя ладонь была прижата к его пиджаку на уровне сердца, а живот касался его тела.

Голова кружилась, и такая близость заставила меня запаниковать – я быстро отстранилась. Он отпустил меня, и его губы снова задвигались.

– Вы в порядке?

Слова стали связными, музыка – громче, мое сердцебиение – спокойнее.

– В порядке, – кивнула я.

Он внимательно посмотрел на меня, а затем на кучу битого стекла на полу.

– Ох, э-э… прошу прощения… Надо все это убрать. – Не раздумывая, я наклонилась и подняла поднос.

Все еще на взводе, я быстро бросала осколки на мокрый поднос.

Мужчина в костюме сказал:

– О, я бы не стал…

Но было слишком поздно. Кусок стекла вонзился в мой палец, и теперь вокруг не только были рассыпаны осколки, но на них еще и капала кровь.

– Черт! – прошипела я, поднося палец ко рту.

– Что, во имя всего святого, произошло?! – У меня в ушах зазвенело от визга Эбби. – Ты уронила напитки?

Тут же подбежала еще одна женщина в платье с монограммой «М» на груди. У нее была смуглая кожа, а волосы собраны в гладкий пучок.

Эбби посмотрела на нее и покраснела:

– О, Джорджия, простите!

– Что случилось? – поинтересовалась Джорджия.

– Официантка просто уронила напитки, – сказал мужчина в костюме. – Случайно.

– Кто-нибудь пострадал? – спросила Джорджия, оглядываясь вокруг.

– Нет. Никто не пострадал, – ответил мужчина.

– Да? Ну хорошо. Эбби, надо навести порядок. А вы… – произнесла Джорджия, глядя на меня сверху вниз. – У вас идет кровь. В гостевом доме есть аптечка первой помощи. Пожалуйста, идите туда и обработайте рану, пока Лола не заметила.

– Хорошо, спасибо.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Самира Уайлдер.

– К сожалению, Самира, мне придется вычесть это из вашей оплаты. – Джорджия поморщилась. – Это стандартные условия. То, что вы подписываете на случай, если произойдет порча имущества наподобие этого происшествия.

– Понимаю, – пробормотала я.

Конечно, приятнее от этого не стало. Меня захлестнул стыд – вдобавок к напряжению, нервозности и всем остальным бурлившим внутри чувствам.

Бросив взгляд на мужчину в костюме, я обнаружила, что он не отрываясь смотрит на мою грудь.

Какого хрена?! Нахмурившись, я прикрылась рукой:

– Куда это вы уставились?

– Здесь… э-э… Просто здесь кровь. Она пачкает вашу рубашку.

– Ох, черт!

Мужчина вытащил из кармана черный шелковый носовой платок:

– Вот, прижмите к порезу. Я провожу вас до гостевого дома.

Он пошел вместе со мной, прежде чем я успела возразить. В любом случае я не собиралась сопротивляться. Будучи в совершенно дурацком положении и истекая кровью, я тем не менее привлекла внимание великолепного мужчины. Конечно, ничего хорошего из этого не выйдет, но все же… Он помогал мне – уже кое-что.

Он добрался до гостевого дома первым и открыл его. Слава богу, внутри никого не было, но дверь в ванную оказалась приотворена, как будто люди входили и выходили оттуда всю ночь. Эбби распорядилась, чтобы при необходимости официанты использовали именно этот туалет, а не туалеты внутри особняка.

Мужчина направился в ванную и начал открывать шкафчики. Я стояла посреди гостевого дома, выглядывая в окно и зажимая порезанную руку платком. Я видела Лолу Максвелл: она стояла перед гостями с бокалом шампанского в руке, пока мужчина рядом с ней говорил в микрофон. Вероятно, ее муж.

– Нашел.

Я оглянулась на мужчину и увидела, что он держит аптечку.

– Сомневаюсь, что Максвеллы обрадуются пятнам крови на всей своей мебели, так что, думаю, обработать порез лучше здесь.

– Ладно, – кивнула я.

Войдя в ванную, я поняла, как много места он в ней занимает. Помещение, конечно, было просторное, но и он был крупным мужчиной – широкоплечий, высокий. Он определенно заполнил собой все пространство.

– Я просто… – Его голос затих, и он вышел из ванной.

Я тяжело сглотнула и посмотрела на маленькую белую аптечку, оставленную на тумбе. Убрала платок, но порез снова закровоточил, и кровь закапала на пол.

– О черт, нет!

– Все в порядке? – спросил мужчина.

– На самом деле нет. Кровотечение довольно сильное. Думаю, понадобятся швы.

– Швы? – Мужчина снова появился в поле зрения. – Могу я взглянуть?

– Конечно.

Я сняла платок, и он осмотрел мой палец:

– Нет, швы не понадобятся.

– Откуда вы знаете?

– Мне приходилось видеть достаточно глубоких порезов, – объяснил он, посмеиваясь. – Поверьте, все будет хорошо. Нужно просто сильно прижать, чтобы остановить кровотечение, и готово. – Он внимательно посмотрел мне прямо в глаза. – Можно?

Я пожала плечами. Пусть попробует, главное – остановить кровь. Сейчас, не имея никакой работы, я не могла себе позволить визит в больницу.

Мужчина открыл аптечку, достал ватный диск и обернул вокруг моего пальца. Потом сильно сжал палец, и я увидела, как из него сочится кровь. Затем он взял еще один ватный диск.

– Ну и денек выдался, да? – спросил он.

Я порадовалась, что он пытается заполнить паузу. Ситуация была неловкой – незнакомец, останавливающий мне кровотечение.

– Ну и денек, ага.

– Тяжелый?

– Вроде того.

Он поджал губы и кивнул:

– У меня тоже.

– Почему?

Он отвел взгляд и сосредоточился на моем пальце.

– Долгая история. Лучше не вдаваться в подробности.

Снова воцарилась тишина. Прищелкнув языком, я сказала:

– Я не расслышала, как вас зовут.

– То есть вы не узнаете меня? – спросил он удивленно.

– Нет. А должна?

– Такое в первый раз. – Он убрал окровавленную вату.

– Вы что, знаменитость?

– Ну, не совсем… – пробормотал он с улыбкой, взяв пакет с антисептической салфеткой.

– Тогда кто? – спросила я, и мне стало еще любопытнее, как его зовут.

Он ненадолго поднял глаза, а затем опустил их и разорвал упаковку.

– Я Роланд. Роланд Грэм.

Я сдвинула брови. Имя ничего мне не говорило, а он обеспокоенно смотрел на меня, словно ожидая реакции.

– Простите… Я вас не знаю.

– Ну, поверьте мне, это хорошо. Для нас обоих.

– Правда?

– Мы встретились до того, как вы узнали обо всех существующих насчет меня предубеждениях.

– Предубеждениях?

Он вздохнул и еще раз вытер мой палец.

– Не берите в голову.

– Вы хорошо знакомы с Лолой Максвелл? – спросила я.

– Скорее, с ее мужем. Мы несколько раз играли вместе в гольф. Я жертвовал Лоле средства, и ее муж пригласил меня.

– Что ж, это мило.

– Ну, когда считаешься одним из лучших гольфистов Америки, играть в гольф с друзьями-любителями становится скучновато.

– Подождите. Что? Одним из лучших гольфистов Америки?

– Да ну. Вы просто притворяетесь, что не знаете, кто я, из любезности. – Он широко улыбнулся, обнажив два ряда белых зубов.

– Нет, я не шучу. Понятия не имею, кто вы такой. И если это задевает ваше самолюбие, извините, приятель. Я плохо разбираюсь в гольфе. То есть я знаю Тайгера Вудса[2] – какой чернокожий его не знает, – но я не сижу и не смотрю его игры, понимаете?

– Да, понимаю. – Он распаковал бинт и обмотал его вокруг моего пальца. – Готово.

Я пошевелила пальцем. Он болел, но не сильно.

– Спасибо.

Мужчина закрыл аптечку и положил ее на место, а затем посмотрел на меня. Он снова был близко, и раньше я этого не осознавала: вид крови и тревога закружили меня как вихрь. Запах его одеколона был очень приятным. Дорогой, но ненавязчивый. Сандаловое дерево с нотками цитрусовых.

– Ну, мне пора возвращаться, – пробормотал Роланд. – Вечеринка почти закончилась.

– Да. Мне тоже пора.

Ситуация становилась забавной. Мы оба знали, что следует вернуться на вечеринку, но чувствовалась какая-то незавершенность. Кажется, мы тянули время, переминаясь. Затем он двинулся влево, а я вправо, перекрыв друг другу выход из ванной.

Я засмеялась, он тоже усмехнулся, затем жестом указал мне путь:

– После вас.

Я улыбнулась и вышла. Когда мы снова оказались на улице, зажглись фейерверки; гости с напитками в восторге глядели на разноцветные огни и завороженно улыбались, их глаза сверкали. Яркие вспышки озаряли ночное небо, и я видела, что Роланд стоит на траве, держа одну руку в кармане, и смотрит вверх.

С его сильными плечами и мощным телосложением он был похож на бога, спустившегося на землю. И в то же время в нем чувствовалось какое-то одиночество. Хотелось еще поговорить с ним, например спросить, почему его день тоже был тяжелым. Хотелось послушать его – он не казался особо разговорчивым, так что, уверена, людям редко удается услышать его голос.

Но у меня были другие дела этим вечером, и не стоило тратить время на разговоры на лужайке с каким-то якобы известным гольфистом.

Прежде чем я успела уйти, он спросил:

– Вас зовут Самира?

Я повернулась к нему: на его губах играла мягкая улыбка, а взгляд карих глаз был теплым, но при этом проницательным. Он смотрел так, словно хотел узнать обо мне все, и я не сомневалась, что в моем взгляде читалось то же самое.

– Да, Самира, – ответила я громко, чтобы перекричать вновь послышавшуюся музыку. – И нет, Роланд Грэм. Только из-за того, что вы известный гольфист и позволили мне испачкать ваш платок, я не дам вам телефон. – Я широко улыбнулась и побежала прочь, все еще чувствуя на себе его взгляд.

Между нами пробежала искра, и, если инстинкты меня не обманывают, он найдет меня до конца этой ночи.

6

Инстинкты не обманули. Роланд нашел меня, но это произошло не на вечеринке. Он связался с Эбби, которая, вопреки правилам, дала ему мой телефон. Откуда я знаю? Потому что он сказал мне это за выпивкой в баре.

На следующий день после вечеринки Роланд написал мне сообщение с вопросом: «Угадай кто?» – хотя, честно говоря, я понятия не имела, от кого оно. Я часто давала свой номер парням для необременительных знакомств. Но, все время думая о том, как божественно выглядела фигура Роланда Грэма, когда он смотрел на фейерверки, я была не в настроении для случайных связей, поэтому большую часть следующего дня игнорировала сообщение.

Но потом Роланд позвонил около полуночи, сказал, что это он, и я почувствовала себя полной дурой. Если бы он не позвонил, я бы вообще не узнала, кто отправитель, и упустила бы возможность увидеть Роланда снова. Потому что все, чего я действительно хотела, – увидеть его снова, хотя это был человек намного выше моего уровня. Женщины, вероятно, постоянно флиртовали с ним. Я ничем от них не отличалась – и все же он позвонил. Сделал первый шаг.

– Многие люди, которым нравится работать на богатых и знаменитых, думают, что они оказывают нам услугу, когда мы просим о чем-то, – объяснил Роланд, помешивая бурбон в своем стакане.

Он сидел рядом со мной у бара, и его колено находилось поразительно близко к моему, и мы смотрели друг другу прямо в глаза. Наклонившись к нему, я улыбалась, потому что не могла поверить, что он действительно нашел меня, и, признаюсь, была польщена.

– По правде говоря, я бы все равно отыскал способ получить твой номер.

– Неужели? – ухмыльнулась я. – А ты самоуверенный.

В ту первую ночь я узнала о Роланде многое: например, что его любимый цвет – красный, а любимый шоколадный батончик – «Сникерс». Я также узнала, что он был женат, но его жена умерла, что отчасти объясняло печаль, которую я увидела в его глазах в нашу первую встречу. Значит, вдовец – нелегко, наверное, приходится.

Еще он оказался довольно близок с матерью, но та часто путешествовала, и поэтому он не проводил с ней столько времени, сколько хотел бы. Отец ушел из семьи, когда Роланду было семь (это нас сблизило, учитывая, что я тоже росла без отца), а любимым фильмом нового знакомого оказалось «Лицо со шрамом». Но какой парень не сказал бы, что «Лицо со шрамом» – его любимый фильм?

Но даже с учетом всего этого так много еще предстояло узнать о Роланде. Однако той ночью я позволила вопросам остаться без ответа и неожиданно обнаружила, что пьяна и иду под руку с Роландом к нему в номер.

Мы выпили еще немного и занялись сексом, и это было невероятно. Наверное, мне должно быть немного стыдно за то, что я позволила овладеть собой на первом свидании, но Роланд точно знал, как разговаривать, как прикасаться, используя ровно столько контроля и давления, сколько было нужно, чтобы свести меня с ума. Кроме того, у меня давно не было мужчины, и я вместе с Роландом растворилась в ночи, стремясь забыть обо всех своих заботах. Я не чувствовала никакого стыда, потому что мы по-человечески сблизились, а такой близости я уже давно не ощущала ни с кем, тем более с мужчиной.

После первого свидания наши отношения обрели определенный ритм. Роланд часто звонил. Всю неделю присылал мне цветы – всегда разные букеты. Шелия каждый раз, когда видела букет на столешнице, хотела узнать, кто этот таинственный поклонник, но я отмалчивалась, потому что не знала, как долго продлится наша связь.

Мы с Роландом ужинали вместе и гуляли по пляжу. Однажды попытались сходить в кино, но, как только он припарковал машину, появились папарацци и все испортили. Извиняясь, он увез меня в свой новый кондоминиум и предложил посмотреть любой фильм за попкорном и «Маргаритой».

Вся эта история с папарацци была для меня в новинку. Я не думала, что Роланд настолько знаменит – не до такой степени, чтобы люди с фотоаппаратами вторгались в его жизнь прямо посреди свиданий. После случая с кино я загуглила его имя, и первым, что выскочило, оказалась статья в «Википедии» с фотографией, сделанной, когда он был на вершине карьеры. Там также упоминалась его жена, Мелани Грэм, и сколько лет они прожили в браке до ее смерти.

Далее нашлись свежие материалы о новой молодой пассии Роланда Грэма, то есть обо мне, при виде которых я лишь закатила глаза. Даже не стала нажимать на ссылки. Я знала, как работают СМИ. Наверняка меня называли какой-то случайной неудачницей, совершенно Роланду не подходящей, и, честно говоря, не было необходимости читать эти заметки, чтобы понять, что отчасти так и есть, поэтому я закрыла браузер и занялась своими делами неудачницы.

Наверное, хорошо, что Роланд не чувствовал необходимости скрывать наши отношения. Если бы он никуда меня не водил, я бы стала сомневаться в серьезности его намерений, но он появлялся со мной в разных местах, мы часто бывали на публике. Явно дорожа нашими отношениями, Роланд делал много подарков, которые было приятно получать от такого человека, как он.

Меня беспокоили папарацци – вернее, то, что эта свора гончих с камерами могла просто сорвать наши свидания, – но, полагаю, я хотела, чтобы мир знал: мы вроде как становимся парой, поэтому я смирилась с фотографами.

Три недели у нас все шло отлично, но потом позвонил Келл и заставил меня задуматься, стоит ли продолжать отношения с таким мужчиной, как Роланд.

7

Я сидела и постукивала пальцами по деревянному столику, а все вокруг заполнял сильный запах кофейных зерен и свежей выпечки.

Обычно Келл прибывал на наши встречи первым, но сегодня мне удалось на десять минут опередить его. Я сделала маникюр и педикюр в «Бетсиз нэйлз», одном из самых крутых салонов Майами. Стоило это дорого, сама бы я не потянула, но Роланд предыдущим вечером неожиданно подарил мне купон на посещение этого салона с пожеланиями хорошо провести время.

Для справки, попасть в «Бетсиз» было трудно. Бетси Френч, одна из лучших маникюрш в Майами, была известна тем, что ухаживала за ногтями знаменитостей и разных влиятельных людей. Не знаю, как ему это удалось, но Роланд, видимо задействовав связи, записал меня в салон с утра, и я получила большое удовольствие от похода. К счастью, салон был всего в пяти минутах езды от кофейни, где мы с Келлом собирались встретиться, поэтому мне не пришлось ничего отменять и переназначать.

Колокольчик оповестил об открытии входной двери, я подняла глаза и увидела брата с розовым подарочным пакетом в руке.

– Мира, – начал Келл, садясь напротив меня.

Я скрестила руки на груди, глаза устремила на него:

– Келлан.

Он рассмеялся, кладя подарочный пакет на стол:

– О, теперь мы называем друг друга полными именами?

– Возможно, я до сих пор расстроена после нашей предыдущей встречи.

– Знаю. И поэтому принес тебе подарок в качестве извинения.

Я покосилась на него, а затем опустила взгляд на розовый пакет. Лицо брата озарила самодовольная ухмылка – она всегда появлялась у него, когда он говорил правду, – и я тоже с трудом поборола улыбку, опуская руки, чтобы потянуться за пакетом.

– Лучше бы это было что-то хорошее, – пробормотала я, кладя пакет себе на колени и усмехаясь.

– Рад, что на прошлой неделе ты наконец ответила на мое сообщение, – сказал он, пока я рылась в пакете и разворачивала белую папиросную бумагу.

– Ну, я была в хорошем настроении, поэтому решила сказать тебе: «Привет!»

– В хорошем настроении? Потому что встречаешься с Роландом Грэмом?

Я нахмурилась:

– Откуда ты о нем знаешь?

– Про это все знают, Самира. Про тебя пишут все журналы. Моя профессия – связи с общественностью. Я работаю со знаменитостями, и поверь мне, все это создает привлекательный имидж не тебе, а ему.

– О чем ты? – Я вынула руку из подарочного пакета, совершенно забыв о том, что может находиться внутри.

– Самира… ты правда думаешь, что встречаться с этим парнем – хорошая идея?

Келл улыбался, но взгляд его оставался серьезным. Я не понимала, к чему клонит брат, но, видимо, я чего-то не знала.

– Келл, он известный гольфист, которому я нравлюсь, и что с того?

– Он не просто какой-то «известный гольфист», – возразил брат, и улыбка сошла с его лица. – Черт, Мира, ты что, не смотрела ничего про него?! Ничего не читала?

– Я гуглила, – возразила я.

– И ты все равно остаешься с ним?

– Келл, что тебя так расстраивает? У меня было много парней, и среди них попадались те еще уроды, но ты никогда так не приставал ко мне.

– И что ты нашла, когда искала информацию о Грэме? – поинтересовался Келл.

Я снова скрестила руки на груди:

– Я не читала про его новые любовные отношения, но уверена, что все материалы были про меня.

– То есть копнуть глубже ты не пыталась? Еще что-то узнать о нем? Потому что, Самира, я думаю, ты бы не так стремилась встречаться с Грэмом, если бы знала правду.

– А что там можно нарыть? Что за тайну он скрывает, Келл?

– Он был женат.

– Это мне известно. Я не идиотка. Роланд говорил, что его жена умерла.

– Да, Мира. – Келл поджал губы и нахмурил брови, откинувшись на спинку стула. Я знала, что этот его вид не предвещал ничего хорошего. – А ты знаешь, что это он ее убил?

8

– Что?! – взвизгнула я, подавшись вперед. – О чем ты, Келлан? Как ты можешь такое говорить?!

– Я не сочиняю, Мира! Несколько лет назад повсюду циркулировали слухи о том, что он убил свою жену. Доказать никто ничего не смог: улик, видимо, оказалось недостаточно, однако все предполагали, что убийца именно он. Но в деле было слишком много пробелов, ничего не сходилось.

– И что? Это же смешно! Роланд рассказал бы мне, если бы все было настолько серьезно.

Я откинулась на спинку стула, кусая ноготь большого пальца и пытаясь вспомнить вечер, когда мы впервые встретились с Роландом. Я не знала о том, кто он, и даже о том, что он занимается гольфом, он просто присутствовал на вечеринке у Лолы, и поэтому можно было догадаться, что он так или иначе имеет влияние и деньги. О покойной жене я узнала от него самого, но он не особенно подробно рассказывал о ее смерти, а я не расспрашивала: в тот момент поднимать такие тяжелые темы было неудобно. Когда я его гуглила, в глубине души хотелось копнуть поглубже, особенно из-за того, что он упоминал об окружавших его сплетнях, однако я решила не беспокоиться – шли бы эти сплетни подальше. Про всех ходят какие-то разговоры, но это не значит, что им можно верить.

– Думаешь, он будет хвастаться, что все вокруг считают его убийцей? – фыркнул Келл. – Зачем ему раскрывать подобное? Он не идиот.

– Нет, так я не думаю, но то, что он убил ее, – это уж слишком. Ко мне он относится хорошо, Келл. Роланд – отличный парень. Почему люди говорят о нем такое?

– Я же сказал, в этом деле слишком много несоответствий. Считается, что ее машина упала с обрыва всего в паре миль от его особняка в Колорадо. Тело нашли в озере, и на руках и в области бедер обнаружились свежие кровоподтеки, а на запястьях – порезы, как будто женщину избили или с ней в целом жестоко обращались. А в крови был героин.

– Что? – прохрипела я.

– Да. Это одна из причин, по которым я решил связаться с тобой, Самира. Я хотел вообще увидеться и узнать, как у тебя дела после нашей прошлой встречи, но тут мне попалась статья про вас с Роландом Грэмом, и я просто не поверил глазам. Я бы ни за что на свете не оставил этого так – не позволил бы тебе и дальше встречаться с ним, все не рассказав.

– Мог бы позвонить!

– Ты не отвечала.

– Ну, послал бы эсэмэску, чтобы предупредить меня.

– Во-первых, ты бы не поверила, поэтому я не стал рисковать и писать сообщение. Во-вторых, я не знал, когда ты бываешь с ним рядом. Что, если бы он увидел мое послание? Вдруг он навредил бы тебе из-за этого?

– Сомневаюсь, что он навредил бы мне, Келл. Роланд совсем другой, не такой, как все парни, с которыми я встречалась раньше. Он добр и терпелив. Я никогда не видела его недовольным. Мне хорошо с ним. Как мог кто-то даже подумать, что он способен сотворить подобное со своей женой?

– Многие смогли подумать, Мира. Просто изучи, что про него пишут. Почитай, что с ним произошло и вообще про это дело. Введи в поисковике: «Роланд Грэм убийство жены» – и сама все увидишь. А потом прекрати с ним общаться и забудь его телефон, потому что с таким человеком нельзя связываться.

– Но я встречаюсь с ним завтра, – ответила я, опуская взгляд на розовый подарочный пакет.

– Тогда отмени встречу, Мира. Послушай, ты не можешь дальше встречаться с ним, понимаешь? Даже если он невиновен, в чем я сомневаюсь, это бросает на тебя тень. И теперь, когда я понял, что ты не знаешь о его прошлом и всей этой истории с женой, мне также ясно, что он просто пользуется этим. Грэм стремится к тому, чтобы мир считал его хорошим парнем, который продолжает жить и хочет быть счастливым, и поэтому он у всех на виду водит тебя в разные места, покупает дорогие вещи, гуляет с тобой по чертовым пляжам в Майами. Он хочет, чтобы вас видели вместе. Так он лучше выглядит в глазах окружающих.

– Нет.

Я покачала головой и закрыла глаза. Не хочется верить словам Келла. Роланд хороший. Он милый, остроумный и щедрый. Он любит меня, а я – его. Между нами пробежала искра – я чувствую связь, которой не чувствовала никогда раньше. Он не может быть убийцей, никак не может.

– Он использует тебя, Самира. – Громкий голос Келлана заставил меня широко открыть глаза и посмотреть на брата. – Ты же знаешь, что я занимаюсь пиаром и имел дело с достаточным количеством знаменитостей. Такие фокусы – это часть моей работы, и агент Грэма явно советует ему так поступать, чтобы восстановить репутацию хорошего парня. И пусть бы гольфист делал это с кем-то другим, но не с моей сестрой. Поэтому прекрати отношения сейчас, пока ты еще жива, дышишь и никуда не исчезла. Я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится, пока ты встречаешься с этим сумасшедшим придурком.

9

После короткой встречи с Келлом я отправилась домой с комом в горле. Мы не задержались в кофейне надолго. Я заказала кофе и рогалик, но из-за новой информации о Роланде они лежали в желудке камнем.

Как могло случиться, что он замешан в чем-то подобном? И почему, черт возьми, мне не пришло в голову поглубже покопаться в его прошлом? Логично, что Роланд мог использовать женщину, которая мало что о нем знает, в своих интересах, если вокруг него роятся угрожающие истории и слухи. Неудивительно, что в ванной гостевого дома он бросал на меня любопытные взгляды, пытаясь понять, не шучу ли я насчет того, что не знаю, кто он такой. Увидев возможность, он просто воспользовался ею.

– Тьфу! Надо же быть такой дурой, – пробормотала я, выходя из машины и запирая ее.

Я направилась к входной двери с ключами в руке, постоянно оглядываясь.

Войдя в квартиру, я увидела, что там темно, и обрадовалась, что Шелии нет дома. Включив свет на кухне, я бросила сумку на столешницу и пошла в свою комнату, чтобы переодеться в треники. Затем со вздохом посмотрела на ноутбук на столе. Я была опустошена, но любопытство толкало узнать правду.

Прихватив ноутбук, я свернулась калачиком на замшевом диване в гостиной, намереваясь ввести в поисковую строку слова, о которых говорил Келл.

«Роланд Грэм убийство жены».

С каждым щелчком клавиатуры сердце билось все сильнее; я занесла палец над кнопкой ввода и замешкалась. Это может изменить все в наших отношениях с Роландом. Мы встречались всего три недели, но уже многое произошло. У нас был секс, а это действительно рубеж. Что, если я спала с убийцей?

Я застонала, чувствуя, как в груди стягивается тугой узел, а затем решительно нажала «ввод».

Результатов было так много, что у меня закружилась голова. Замелькали броские заголовки, но только один из них заставил меня открыть ссылку. Статья за авторством некоего Генри Колдуэлла.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ли Роланд Грэм убил свою жену?
Не так давно мир восхищался Роландом Грэмом. Он был любимцем всей Америки, профессиональным гольфистом с изящным замахом и прекрасной выдержкой. Но затем в одночасье его возненавидел каждый.
10 февраля 2018 года полицейский департамент Сейджбурга сообщил, что неизвестная женщина съехала на машине с обрыва в озеро. Ею оказалась Мелани Грэм, жена профессионального гольфиста Роланда Грэма. Изначально утверждалось, что произошел несчастный случай, но затем на теле Мелани обнаружились синяки и порезы, последние – на запястьях. Позднее токсикологическая экспертиза показала наличие в крови героина.
И тут уже ни о каком несчастном случае не могло идти и речи. Началось расследование дела об убийстве, и подозреваемым номер один стал ее муж – Роланд Грэм.
Адвокат Грэма сообщил журналистам, что в ночь смерти жены его подзащитный был на одиночной игре в гольф-клубе «Виста» в Колорадо, однако сотрудники находящегося на территории клуба отеля сообщили, что не видели Роланда Грэма в ночь с 9 на 10 февраля. Один из сотрудников сказал, что номер гольфиста был забронирован еще на две ночи, но все время его пребывания в отеле на двери висела табличка «Не беспокоить». Грэм также отказался от услуг по уборке и подготовке номера ко сну, что заставило полицию задаться вопросом, почему он не хотел никого к себе пускать.
Есть видео, демонстрирующее, как 9 февраля Роланд Грэм выходит из номера, чтобы воспользоваться автоматом со льдом. На кадрах видно, как он покидает отель в 18:13 и возвращается в 18:47 с бутылкой в коричневом бумажном пакете, которая, как сообщается, была бутылкой бурбона, купленной им в ближайшем винном магазине.
Время смерти Мелани Грэм – около 23:00, и сообщений о том, что в ту ночь Роланд Грэм покидал номер после похода в винный магазин, не было. Однако есть кадры, на которых видно, как Роланд Грэм выходит из номера на следующее утро в 07:02, чтобы отправиться на поле для гольфа.
Так действительно ли Роланд Грэм убил свою жену? Ведь нет никаких записей, показывающих, что он покидал номер после упомянутой покупки виски. К тому же Грэма не было всего тридцать четыре минуты: как он мог оказаться в Сейджбурге, штат Колорадо (пятьдесят пять минут езды от гостиницы), избить жену, посадить ее за руль и заставить съехать со скалы, которая находится в шести минутах езды от его дома.
Грэму просто не хватило бы времени, и, скорее всего, именно поэтому он так и не был арестован или обвинен в ее смерти.
Причиной появления кровоподтеков на теле Мелани Грэм могло стать что угодно или кто угодно. Поскольку в ее организме были обнаружены наркотики, муж отсутствовал в городе, а члены семьи Роланда Грэма, как и местные жители, сообщили, что отношения Грэмов в последние несколько месяцев испортились, – ту ночь она могла проводить с кем угодно. Так почему же после всех этих противоречивых фактов мир так ополчился на Роланда Грэма и обвиняет его в смерти жены?
Есть ли что-то, о чем нам не рассказала полиция? Может, люди просто не могут принять, что Мелани и правда покончила с собой? Или когда молодая жена трагически погибает, а ее тело находят с порезами и кровоподтеками, все сразу подозревают, что это сделал ее муж или он за этим стоит?
Возможно, мы так и не узнаем правды, но пока дело остается открытым, а весь мир продолжает следить за Роландом Грэмом.

Я судорожно выдохнула, нажала «назад» и прокрутила следующую статью. Здесь было два фото – Роланда и Мелани на яхте. На первом она, обвивая руками его шею и смеясь, запрокидывала назад голову. Хорошенькая женщина с прямыми черными волосами, золотисто-коричневой кожей и широкой белозубой улыбкой. На втором фото я заметила, что у Мелани миндалевидные глаза; на ней было короткое, василькового цвета платье и белые босоножки на шпильках. Рука Роланда обнимала жену за талию, глаза светились любовью, на губах играла тонкая улыбка. Взгляд совсем не казался грустным. Было похоже, что он действительно счастлив с ней.

Нет, не мог он убить ее. И как говорилось в предыдущей статье, ему просто не хватило бы времени. Тем не менее Келл был прав: многое в деле не сходилось. Я читала статью за статьей, все больше запутываясь в паутине трагедии Мелани Грэм, и чувствовала, как желудок завязывается узлом от тревоги.

На некоторых видео люди ругали Роланда, выкрикивали всевозможные версии произошедшего, а на других – его поддерживали и утверждали, что он невиновен и его репутация была разрушена без всякой причины.

Я не могла поверить. Этот человек был вторым О. Джей Симпсоном[3] – все либо считали, что он это сделал, либо наоборот, – а потом появилась я. Женщина, которая влюбилась в него и разрывалась на части, гадая, на чьей стороне правда.

10

После информации, которую я нашла в Интернете, я стала игнорировать все сообщения от Роланда. Я не знала, что мне думать – как о ситуации, так и собственно о нем. Все, что я знала, – Келл прав: не важно, виновен Роланд или нет, оставаться с ним не лучшая идея.

Н-да, выходило все хреново. Я скучала по Роланду, страдала, но приходилось быть сильной. Итак, судьба жестко обошлась с ним. Раздала ему плохие карты. У меня тоже было достаточно неудач в жизни. Не хватало только пустить в нее этого человека и отдуваться еще и за него. Во Флориде он пробудет по работе весь следующий месяц, но затем уедет отсюда, – нужно иметь это в виду.

Лежа на кровати, я наблюдала за медленно вращающимся вентилятором на потолке. Вот так мне везло – встретила мужчину только для того, чтобы очень скоро его оставить. Я со вздохом повернула голову на стук в дверь.

В проеме появилась голова Шелии.

– Можно войти?

– Всегда пожалуйста.

Она улыбнулась и аккуратно прикрыла за собой дверь. Плохой знак. Шелия никогда не закрывала дверь, заходя поговорить со мной, если только это не было что-то серьезное, как, например, когда умер ее отец и она рыдала на моем плече или в ночь после крупной размолвки с Беном, когда они расстались на целый месяц.

– Что случилось? – спросила я и села, прислонившись спиной к стене.

Шелия пристроилась на краю матраса, практически у моих ног, и вздохнула:

– Как твои поиски работы?

О, черт возьми, надо было догадаться, что разговор пойдет именно об этом!

Деньги. Счета. Стабильная работа.

– Ну, как тебе сказать. Ищу.

Она кивнула, сжав губы, и сочувственно поглядела на меня:

– Тебе понравилась работа официантки, которую предложил Бен?

– О да, неплохо.

Там я встретила Роланда, поэтому да, было неплохо… Какое-то время. Шелия теперь знала о Роланде – после того, как он столько раз присылал цветы, и особенно после того, как она увидела наше совместное фото на моем телефоне, однако она не подозревала, как близко я с ним сошлась. А после того, как я узнала, какие слухи о нем ходят… Я была рада, что не стала с ней сплетничать, захлебываясь слюной от восторга. Они с Беном просто дразнили бы меня, всем своим видом показывая, что знают что-то, чего я не знаю, и я бы превратилась в параноика.

– Хорошо-хорошо, – произнесла она.

Я вздохнула:

– В чем дело, Шелия?

– В каком смысле?

– Ты зашла ко мне в комнату и закрыла за собой дверь. Ты здесь не для того, чтобы поговорить о работе официанткой. У тебя на уме что-то другое. Что?

Посмотрев мне в глаза, Шелия вздохнула и положила руку на мою голую ступню.

– Ну, я много говорила с Беном… – начала она, теперь уже избегая моего взгляда.

Я кивнула, хоть она на меня и не смотрела.

– И… мы решили, что хотим съехаться.

– Ох… – моргнула я.

Теперь Шелия взглянула мне прямо в глаза:

– Не пойми неправильно. Мне нравится жить с тобой. Ты моя подружка и знаешь это, но, когда Бен переедет сюда, нам, возможно, понадобится больше личного пространства, и если у нас будет соседка…

– Да-да. Я поняла.

Она потрепала меня по ноге:

– Извини, Мира.

– Да ну, Шелия, прекрати. Серьезно. – Я стиснула руку подруги. – Это хорошие новости! Ваши отношения выходят на новый уровень, и вам нужно больше личного пространства. Поверь мне, я понимаю. На самом деле.

Она улыбнулась, пожав мою руку в ответ:

– Но я не хочу, чтобы ты думала, что я выгоняю тебя или что-то в этом роде! Можешь оставаться здесь, пока не найдешь стабильную работу и подходящее жилье.

– Спасибо, Шелия. Я тебе признательна.

– Пожалуйста, девочка. – Перед тем как встать, она еще раз сжала мне руку. – Я собиралась в «Крэб шэк» – хочешь со мной? Я угощаю, – промурлыкала она.

– Конечно, – улыбнулась я. – Сейчас, только соберусь.

Шелия вышла из комнаты, и, когда я проводила ее взглядом, улыбка с моего лица сразу же сошла. Я переоделась, и мы встретились у входной двери. Мы поехали в «Крэб шэк», съели несметное количество крабовых клешней и креветок и запили их «Маргаритой». Вечер был веселый, однако до меня пытался докричаться слабый голос где-то на периферии сознания, спрашивая, куда катится моя жизнь.

Конечно, Шелия сказала, что я могу оставаться столько, сколько понадобится, чтобы найти новую квартиру, но Бен скоро переедет, и, естественно, ей захочется как можно быстрее оказаться с ним наедине. Как бы Шелия ни пыталась подсластить пилюлю, долго жить на этой квартире мне уже нельзя. У Бена постоянная работа. Он без проблем разделит с Шелией оплату счетов, а в моей жизни нет ничего стабильного.

Келл точно ни за что не позволит переехать к нему, после того как Ана практически заставила его прекратить помогать мне, поэтому остается один выход – найти работу и самой снять жилье.

Боже, как это дерьмово – быть взрослой.

11

На следующий день после того, как Шелия рассказала об их с Беном планах, я вскочила с кровати в восемь утра, села за ноутбук и начала искать работу. Пять часов я рассылала отклики, к которым прилагала свое непритязательное резюме, в надежде на лучшее. Удовлетворившись поисками, я вышла из квартиры, чтобы где-нибудь пообедать.

Я съела обед в машине и поняла, что неоткрытый подарок от Келла все еще лежит на пассажирском сиденье. Положив сэндвич, я стряхнула крошки и подняла пакет, потянув за белую ленточку. Нащупала там что-то твердое и извлекла наружу.

Глаза округлились от удивления, пока я изучала подарок. Розовый карманный нож и газовый перцовый баллончик. К нему прилагалась записка:

На случай, если он не принимает ответ «нет».

Я покачала головой, скомкала записку в шарик и забросила обратно в пакет, а нож и перцовый баллончик кинула на сиденье. Келл такой говнюк!

* * *

Пообедав в машине, я отправилась в питомник, чтобы купить растения, – не самый разумный поступок, конечно, учитывая, что нужно было экономить деньги, но шопинг-терапия всегда выводила меня из депрессии, к тому же один из магазинов, что я собиралась посетить, набирал персонал.

Я припарковалась на стоянке перед домом – вернее, местом, которое скоро перестанет быть моим домом.

Потом немного посидела, наблюдая за силуэтом, мелькнувшим в нашем окне на втором этаже. Мужчина. Там был Бен, и в обычной ситуации я бы не придала этому значения, но не теперь. Скоро это будет его квартира. Я не смогу, как раньше, бродить по ней, лежать, растянувшись на диване, или забирать остатки еды Шелии. Все, что у нее есть, будет принадлежать ему, а я стану третьей лишней.

Тряхнув головой, я отбросила эти мысли, взяла сумку и дурацкий нож с баллончиком и выбралась из машины. Уже начав укладывать все в сумку и собираясь взять растения с заднего сиденья, я услышала шаги и подняла голову.

Кто-то знакомый приближался ко мне, и я вздрогнула, стукнувшись спиной об открытую дверцу машины.

12

– Самира, нам нужно поговорить, – сказал Роланд, подходя ближе.

– Роланд… – судорожно выдохнула я, глядя, как он надвигается на меня. – Что ты здесь делаешь?

– Я пытался связаться с тобой. За несколько дней ты не ответила ни на одно сообщение.

Я запаниковала, оглядывая пустую парковку, потом вскинула глаза на окна своей квартиры на втором этаже. Может, если закричу, Шелия или Бен услышат.

– Я… – Не зная, что сказать, я, однако, нащупала ножик и перцовый баллончик.

Роланд остановился в футе от меня, словно почувствовав мою тревогу:

– Самира, пожалуйста…

Он тяжело вздохнул, и – хотя верилось с трудом – кажется, в свете фонарей его глаза заблестели от слез.

– Я… я знал, что этот день придет, и знал, что должен рассказать тебе обо всем, но не знал как.

Я слегка ослабила хватку на своем наборе для самообороны. Но все еще не понимала, что говорить.

Он снова вздохнул и посмотрел в небо, а потом ореховые глаза вперились в меня.

– Это правда? – спросила я, оглядывая его с ног до головы.

– Нет, неправда.

– И откуда я знаю, что ты не врешь? – спросила я, снова крепко сжимая баллончик и нож.

Я чувствовала текстильную липучку, отделяющую нож от перцового баллончика. Одно движение – и нож окажется у меня в руке.

– Ниоткуда, – ответил он. – Все, что ты можешь сделать, – это поверить мне на слово, хотя понимаю: с учетом всех слухов кажется, что мое слово гроша ломаного не стоит. Но я хочу, чтобы ты знала: я не причинял вреда Мелани. Я любил ее и никогда бы не сделал с ней ничего подобного.

Я опять смягчилась. Черт бы побрал мое доверчивое сердце!

– Послушай, – вздохнул Роланд, потирая лоб. – Ты мне в самом деле нравишься, Самира, и я не чувствовал такого к женщине, наверное… Да, наверное, со времен Мелани.

Я сжала губы и заметила, что его глаза светятся искренностью. Проклятье! Не может быть, чтобы он ее убил. Абсолютно точно – он любил свою жену. Это отчетливо читалось на фото в статьях об их паре. И так же отчетливо слышалось сейчас в его словах о ней. Или он чертовски хорошо лжет.

– Поклянись, – прошептала я.

– Клянусь, – заверил он.

Я чуть разжала пальцы, державшие набор для самообороны.

– Извини, просто… – Я вздохнула. – Прости, Роланд, увидев эти статьи о тебе, я немного испугалась. Не стоило судить, не выслушав твою версию истории.

– Не извиняйся. Пытаться защитить себя после того, как узнаёшь нечто подобное, – в человеческой природе, – улыбнулся он.

– Но просто… почему о тебе говорят такое?

– Я каждый день задаю себе этот вопрос. – Роланд переступил с ноги на ногу и пробормотал: – Тебя я встретил в день ее рождения.

Я широко открыла глаза:

– О, так вот почему это был тяжелый день?

– Все время думал о ней. – Он пожал плечами. – Но ты здорово отвлекла меня порезанным пальцем, да и всем остальным.

Он улыбнулся, и я не смогла удержаться от смешка. Потом его лицо снова стало серьезным, и он спросил:

– Может, мы сходим куда-нибудь? В общественное место, если хочешь. Не обязательно оставаться наедине. Думаю, что нам действительно нужно поговорить, чтобы у тебя не сложилось превратное представление обо мне. Если решишь, что больше никогда не хочешь меня видеть, я пойму. Просто не хочу, чтобы еще один человек в мире думал, что я мерзавец, готовый убить.

Я тяжело сглотнула и глянула через плечо – на силуэты Бена и Шелии. Они танцевали рука об руку. Такое бывало, когда они вместе выпивали. Когда-то мама Бена записала его на курсы сальсы, чтобы он смог танцевать на ее свадьбе. Он так и не забыл эти движения.

Я снова перевела взгляд на Роланда – он смотрел с надеждой, но при этом выглядел совершенно измученным. Наверное, устал отстаивать свою невиновность, а тут еще я подлила масла в огонь, который ему никак не удавалось потушить.

– Конечно, – сказала я, наконец выпустив из рук свой комплект для самозащиты и закрыв дверцу машины. – Но лучше не идти в многолюдные места: все будут таращиться и не дадут нормально пообщаться. Я бы предпочла поговорить наедине.

13

Для разговора наедине были причины. Во-первых, мне не хотелось говорить об убийстве на публике, когда смотрело столько глаз и слушало столько ушей. Во-вторых, мне нужно было переварить то, что происходит, и понять, как, собственно, я отношусь ко всей ситуации. Не знаю почему, но я не могла заставить себя поверить ни в одну из сплетен о Роланде.

Он отвез меня к себе, но мы не стали подниматься в кондоминиум. Вместо этого расположились у бассейна. Вокруг было безлюдно. Фонари подсвечивали рябь на голубой поверхности воды, отблески света падали на нас. Он сел в один из шезлонгов, а я устроилась напротив, держа на коленях сумку, в которой лежало мое «оружие». Я считала, что он невиновен, но в последнее время не очень доверяла собственным суждениям.

– Извини, что подкрался незаметно, – сказал он.

Я улыбнулась:

– Ну, зато тебе удалось целиком завладеть моим вниманием.

– Да. – Его взгляд переместился на столик. – Итак, спрашивай.

– О твоей жене?

– О чем хочешь.

Я всмотрелась в его серьезное лицо, потом отвела взгляд в сторону, на бассейн.

– Ладно… э-э-э… Что случилось на самом деле?

– Она съехала с обрыва.

– Почему?

– Не знаю, – вздохнул он. – Я каждый день спрашиваю себя об этом: почему она так поступила? Я не предполагал, что у Мелани есть склонность к суициду.

– Я где-то прочитала, что, когда это произошло, ты был в каком-то гольф-центре…

– Да.

– Сколько времени прошло, прежде чем ты узнал?..

– Довольно много. В то утро я играл в гольф, еще не зная о ее смерти, и позвонили мне только через двадцать два часа, когда тело опознали.

– Ох, Роланд, сочувствую!

Он пожал плечами.

– А как у тебя дела с наркотиками? – спросила я.

– Не употреблял и не собираюсь. Мой отец плотно сидел на наркотиках. Я ни к чему подобному не притрагиваюсь.

– Тогда почему в токсикологическом заключении упомянут героин?

– Честно, я не знаю ответа. Ни разу не видел, чтобы Мелани употребляла наркотики. Пила ли она? Безусловно. Но наркотики – никогда.

– А ты не думаешь… – Я сделала паузу, глядя в сторону бассейна. – Не думаешь, что она была с кем-то еще?

Его лицо дрогнуло, он отвел взгляд, затем произнес:

– Не имею представления.

Какое-то время мы сидели молча, слушая плеск воды в бассейне.

– Мой брат занимается пиаром. Он советует мне держаться от тебя подальше.

– И имеет на это полное право, ведь он не знает меня настоящего.

– Не хочу даже думать, что слухи правдивы.

– Тогда и не думай.

– Но как не думать? Я хочу сказать… Ты мне действительно нравишься, Роланд. Но как я могу быть уверена, что ты не виновен?

Несколько секунд Роланд просто смотрел мне в глаза, потом встал и обошел вокруг столика. Он легонько потянул меня за руку, заставив встать тоже. Одной рукой он приобнял меня за талию, другой приподнял подбородок, и теплые ореховые глаза встретились с моими.

– Если рядом со мной ты не чувствуешь себя в безопасности, я это понимаю, Самира, – сказал он. – Но знай: ты мне тоже очень нравишься, и мне приятно проводить с тобой время. Я хотел бы большего. Хотя и осознаю, что тебе не нужно лишнее внимание или стресс, связанные со всей этой историей. Но клянусь, что я не виновен. Я не убивал жену. Я на такое зло не способен.

Я вздохнула, не находя, что сказать.

– После смерти Мелани я живу один, – продолжил Роланд. – Не потому, что хочу, а потому, что с тех пор ни одной женщине не хватило смелости завязать со мной отношения. Я знаю, что не виноват, но это не имеет значения, пока весь мир думает иначе.

В его взгляде появилась печаль, глаза заблестели, и мне стало по-настоящему жаль Роланда. Захотелось обнять его, утешить. Было больно осознавать, что большая часть окружающих ненавидит его, основываясь на предположениях и слухах.

– Но у нас с тобой отношения завязались, – улыбнулся он. – Несколько недель ты была рядом, не подозревая обо всем этом, и… Я не знаю. Наверное, я держался за это ощущение. Ощущение, что я наконец кому-то нужен.

Я посмотрела на его губы.

– Ужасно, что тебе пришлось такое пережить.

– Мм…

– Не хочу даже думать, что слухи правдивы, – опять прошептала я.

Роланд снова приподнял мой подбородок и прильнул к моим губам. Его губы были мягкими, поцелуй стал глубже, и я с наслаждением растворилась в нем.

– Тогда и не думай.

14

Возможно, глупо было вести себя так, как я вела после неожиданной встречи с Роландом, но я ничего не могла с собой поделать. Я выбросила из головы слухи о нем. Игнорировала все статьи, где над ним глумились. Я не верила ни в какие обвинения, потому что мне нравилось быть с Роландом. Я наслаждалась временем, проведенным с ним. Он относился ко мне по-особенному, и я чувствовала, что могу обсудить с ним гораздо больше, чем с любым из прежних парней.

Мы смеялись над одними и теми же шутками, любили одни и те же телепередачи и фильмы. Секс был просто зашкаливающе горячим, в отношениях бурлила энергия и страсть. Мы могли болтать часами без устали и скуки. Без сомнений, Роланд подходил мне идеально. Но почему, чтоб вас всех, на моем идеальном мужчине должно висеть подозрение в убийстве?!

Жизнь никогда не была особенно ласкова ко мне, но какие карты выпали, такие выпали – я распоряжусь ими правильно. А значит, если хочу быть с Роландом, нужно не высовываться. Нельзя слишком часто появляться вместе на публике. Если мы хотим, чтобы наши отношения развивались, а связь была прочной, не стоит болтать друг о друге направо и налево. Нельзя попадаться вдвоем в объективы папарацци, и уж точно нельзя, чтобы о возобновлении нашего романа узнал Келл.

Роланд принадлежал мне, а я – ему. Находясь рядом с ним, я не чувствовала опасности или угрозы. Я чувствовала только его доброту и привязанность и, черт возьми, была счастлива!

– Ты все еще ищешь работу? – однажды спросил Роланд, когда я сидела на его кровати, копаясь в телефоне.

Я как раз зашла на сайт с вакансиями, однако ни одна из них не казалась многообещающей.

– Да. Соседка практически выгнала меня, чтобы съехаться со своим парнем, так что мне нужна работа и жилье, причем как можно скорее.

Роланд поставил бокал с вином на тумбочку рядом со мной и сел на край двуспальной кровати. Когда я прокручивала страницу, прижавшись спиной к мягкому изголовью, я чувствовала, что он смотрит на меня, поэтому подняла глаза, скрывая улыбку:

– Что?

– Ничего, – ответил Роланд, но при этом ухмыльнулся, а когда он ухмылялся, то обычно хотел что-то сказать.

– Нет, скажи мне. – Я положила телефон на тумбочку и взяла бокал.

Роланд улыбнулся, затем отпил вина и снова посмотрел мне в глаза:

– Ну, я просто подумал… если переедешь ко мне, тебе не придется беспокоиться о счетах или поиске работы.

– О! – Мои брови взлетели, и все, что я могла сделать, – это моргнуть.

Он отпил еще вина.

– Вот почему я не хотел об этом говорить.

– Что ты имеешь в виду?

– Именно из-за такой реакции. Ни в какие ворота не лезет – вот о чем ты думаешь, верно? Мы вместе всего месяц и пару недель.

– Нет… я не думаю, что это не лезет ни в какие ворота.

И я действительно так не думала.

Я осмотрела его спальню: окна от пола до потолка, полированные деревянные полы, мелочи, которые отражали его личность, например часы на комоде и книги по самоисцелению на тумбочках.

Я провела рукой по пушистому серому одеялу на кровати, где сидела. По правде говоря, действительно легко представить, как я живу с ним в роскоши. Оказаться в нашем собственном мире – вместе пить утренний кофе и ужинать по вечерам.

– У меня впереди несколько поездок и мероприятий, но я могу оставаться в Майами, когда не путешествую, чтобы ты не скучала. Звучит безумно? – спросил он.

– Нет, – быстро ответила я, улыбаясь. – Нет, я совсем не думаю, что это безумие. Я могла бы задержаться здесь на некоторое время – по крайней мере, пока не найду работу и собственное жилье.

Он забрал у меня бокал с вином, поставил бокалы на тумбочку, а затем, подвинувшись ко мне, устроился между моих ног.

– Пока ты со мной, Самира, – пробормотал он, почти касаясь моих губ, – тебе не придется ни о чем беспокоиться. – Он поцеловал меня. Потом еще раз. – Я всегда помогу. – Еще один поцелуй. – Пока в твоей жизни есть я, тебе не надо думать о счетах или жилье.

15

Я знаю за собой эту черту – не продумывать все до конца. Я бываю импульсивной, нетерпеливой, прихожу в бурный восторг от деталей, забывая о целом, так что можете себе представить, каково это, когда в моей жизни случаются грандиозные события или открываются новые возможности.

Из-за моей маленькой причуды я не всегда принимаю взвешенные решения. Поэтому, когда через пять месяцев после переезда к нему Роланд предложил пожениться, я согласилась.

Серьезно. Я не думала. Мы путешествовали вместе, и я посещала мероприятия в качестве его спутницы. Несмотря на дурную славу из-за смерти жены, многие сохраняли уважение к Роланду и хотели видеть его своим гостем. Когда Мелани была еще жива, он создал детский благотворительный фонд, жертвовал много средств и общался с очень известными людьми. И это не говоря об огромном состоянии: ведь, если верить Роланду, богачам прощают любые неблаговидные поступки, а Роланд определенно был богат. Мы жили как в сказке, и, когда мне стоило бы взять тайм-аут и подумать, оказалось уже слишком поздно.

В тот вечер, когда он сделал мне предложение, события развивались стремительно. Мы заказали еду навынос в местном китайском ресторане. По дороге к его машине он вдруг опустился на одно колено. От неожиданности я растерялась, но все же сказала «да». Потом мы немного выпили в его кондоминиуме, и он рассказал мне о своем особняке в Колорадо.

– Знаешь, нам не обязательно оставаться здесь, в Майами, – заметил он, отложив палочки.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня есть особняк в пригороде Сейджбурга. Там меньше посторонних глаз. Местные жители в основном приятные пожилые люди. Тихо, никто не лезет не в свое дело.

– Звучит неплохо.

– Я бы хотел, чтобы мы поженились там.

Я выпрямилась:

– В Колорадо?

– В особняке, – улыбнулся он. – Получится интимная обстановка. Я могу позвать местного священника. Ты купишь красивое платье. Все скромно, просто. Только ты и я.

Я потупила взгляд. Сразу пришла мысль о Келле и о том, что он подумает, если я сбегу в другой штат больше чем в сутках езды с, по его мнению, женоубийцей. Раз в две недели я все еще встречалась с братом за обедом и намеренно избегала на этих встречах темы мужчин и отношений. По счету все так же платил Келл, но обстановка была уже не та. Брат казался слишком нервным, напряженным – я не сомневалась, что это из-за беременной невесты или изнурительной работы и стремительно развивающейся карьеры.

– Но я пойму, если ты не захочешь, – резко сказал Роланд. – Я не хочу увозить тебя, если ты не готова. Можно остаться здесь.

– Нет, Роланд, погоди! – Я протянула руку через стол и крепко сжала его ладонь. – Я замолчала, потому что подумала о брате. Меня ничего особенно не держит в Майами. Только брат и лучшая подруга Шелия, но ведь всегда можно приехать и навестить их, если захочу.

– Это верно, – кивнул он.

– Я люблю тебя, – сказала я. – И хочу быть с тобой. Хочу сделать тебя счастливым. Видимо, тебе нравится в этом особняке, так что, если ты чувствуешь себя счастливым в Колорадо, я поеду с тобой. Я поеду с тобой куда угодно.

Никогда не видела, чтобы он так широко улыбался. Я действительно обрадовала его, хотя сама немного нервничала из-за всей этой затеи. Роланд поцеловал меня, мы открыли еще одну бутылку красного вина, и он заговорил о том, как прекрасен снег в Сейджбурге и как зимой мы отправимся гулять по городу снежным вечером. Мы праздновали мое согласие с вином и музыкой, а затем он отвел меня в спальню, и мы несколько раз занимались любовью.

Но признаюсь, когда я проснулась и алкоголь выветрился, то идея уехать из единственного места, где у меня есть семья и друзья, чтобы обосноваться с ним в Колорадо, показалась сомнительной. Я собиралась поселиться в бывшем семейном гнездышке. Он сам рассказал, что именно там они с покойной женой и жили, а потом он решил не продавать дом, потому что чувствует с ним связь.

Со стороны я выглядела полной дурой. Возможно, я и была ею – влюбленной дурой. Не знаю, почему я так увлеклась Роландом или почему так стремительно развивались наши отношения, но я правда любила его. И хотя иногда казалось, что мы слишком спешим, я просто не могла сказать ему «нет». Было в нем что-то интригующее, манящее. Спешили мы или не спешили, а в помощи я нуждалась. Мне негде жить, нет работы, а он готов решить все проблемы. Отказываться нельзя ни в коем случае.

Хватило одного утреннего поцелуя и ладоней Роланда на моих бедрах, чтобы забыть о сомнениях и переживаниях и поверить, что с ним мне будет хорошо.

Он готов дать все, о чем я мечтала.

Просто нужно иметь достаточно смелости, чтобы принять это.

16

Мне никогда не доводилось уезжать из Флориды. Я прожила в Майами всю жизнь, родилась и выросла здесь. Я привыкла к долгому жаркому лету и короткой зиме, которую и зимой-то сложно назвать.

Мысль о том, что все мои вещи отправлялись в другой штат – в тридцати одном часе езды (да, я точно это проверила), – немного пугала. К счастью, мы с Роландом летели в Колорадо первым классом, но на душе все равно было неспокойно.

Я люблю Роланда. Пусть пока что мы провели вместе не так много времени, но я действительно люблю его. Это факт. Но если я совершаю ошибку? Наверное, стоило подождать еще немного. Может, следовало рассказать обо всем Келлу. Я призналась брату, что порвала с Роландом – в какой-то момент так и было, – но умолчала, что мы снова сошлись и я уже помолвлена.

Шелии я тоже не сказала, что переехала к Роланду. Ей я сообщила, что поживу временно у подруги, с которой раньше работала. С Шелией я встретилась за обедом через неделю после того, как Роланд попросил меня выйти за него. Я хотела рассказать ей о предложении руки и сердца, но не смогла заставить себя. Вдруг она знает историю Роланда и думает, что он виновен? Вдруг решит, что я сумасшедшая, раз приняла предложение? Подумает, что я съехала с катушек окончательно и бесповоротно?

Шелия знала, что я с кем-то встречаюсь, но раньше у меня никогда не было серьезных отношений, поэтому она, скорее всего, предположила, что я и теперь гуляю с каким-то парнем, которого нашла на сайте знакомств.

Все мои решения были, мягко говоря, иррациональными, но все же я сидела рядом с будущим мужем, готовясь начать новую жизненную главу, хотя меня и одолевали сомнения.

Конечно, я хотела быть с ним. Мне нравились его деньги, его машины и то, как он меня баловал. Да, черт возьми, мне нравился секс, ужины при свечах и наши бесконечные разговоры. Но я была уверена, что в Роланде есть что-то еще, о чем я не знаю. И я чувствовала, что все это откроется в особняке.

* * *

Мы приземлились, и двоюродный брат Роланда Дилан встретил нас в аэропорту. По словам Роланда, Дилан был его мальчиком на побегушках, хотя жених и просил меня никогда его брата так не называть. Еще Дилан исполнял роль кэдди[4].

Пока мы ехали, я узнала, что они выросли вместе. Роланд был единственным ребенком, а у Дилана имелись братья и сестры, но намного старше, поэтому близко они не общались. А вот с Роландом Дилан оказался примерно одного возраста, и их подтрунивания друг над другом наводили на мысль о родных братьях, а не о двоюродных. Мне понравилась эта атмосфера. Я еще никогда не видела Роланда таким расслабленным – понятно, почему он хотел вернуться. Здесь он чувствовал себя счастливым.

– Роланд рассказывал тебе, как в гольфе я однажды надрал ему задницу? – спросил Дилан, глядя на меня через зеркало заднего вида.

– Что?! – рассмеялась я, переводя взгляд с Дилана на Роланда. – Нет, он никогда мне этого не говорил.

Роланд тоже засмеялся и закатил глаза:

– Ну началось…

– Ага! Прямо на заднем дворе его дома. Там тренировочный мини-центр с полем. Прекрасное поле с паттинг-грином[5] и песчаными бункерами. В общем, мы выпили и заключили пари. Побеждаю я – получаю тысячу долларов. Побеждает Роланд – я чищу все его клюшки для гольфа, а их очень много – комплектов восемь. Огромное количество железа.

– И ты выиграл? – хихикнула я. – У лучшего гольфиста нашего времени?

– Черт возьми, да, выиграл! – гордо подтвердил Дилан. – Роланду не стоило так много пить. Тысяча долларов была кстати.

– Ну, Дилан все равно спустил деньги на стриптизерш.

Я глянула на Роланда и фыркнула от смеха.

– Да ладно, бро! – укорил Дилан. – Самира меня в первый раз видит. Не надо таких подробностей.

Когда мы подъехали к дому Роланда, я глазам не поверила.

Особняк был прекрасен. Больше чем прекрасен – ошеломляюще великолепен, и я не могла поверить, что еще раздумывала, ехать ли сюда. Я еще даже не переступила порог, а уже влюбилась в этот дом. Архитектурное решение полностью соответствовало Роланду – его духу, образу.

Фасад был облицован светло-коричневым кирпичом и серо-коричневым рваным камнем, ставни оказались темно-серыми, в тон высокой крыше. Даже под тонким слоем холодной росы широкая зеленая лужайка выглядела идеально ухоженной, а четыре клумбы перед входом окружали крошечные живые изгороди. Красные и желтые цветы грустно поникли – скорее всего, из-за прохладной погоды. Несмотря на это, участок был безупречен.

Дилан проехал через встроенную в здание арку, показались четыре гаража, и я вспомнила слова Роланда: у него три машины – «кадиллак», «мазерати» и «субару» для снежной погоды. Дополнительный гараж использовался как развлекательный центр, где он принимал гостей или проводил время с самыми близкими друзьями.

– Ух ты! – выдохнула я.

– Неплохо, да? – спросил Роланд.

Я почувствовала тепло его тела: скользнув по заднему сиденью, он придвинулся ко мне.

– Я построил его девять лет назад.

– Просто божественно, Роланд!

– Французский деревенский стиль. Помню, мне было тринадцать, и я ездил вместе с мамой расставлять таблички с объявлениями во дворах домов, которые она продавала. Она работала риелтором. В общем, нам попался один дом, и я глазам не поверил, когда увидел его. Он выглядел точь-в-точь как этот. Я тогда сказал себе, что когда-нибудь у меня будет такой дом, и теперь он у меня есть.

– Дом определенно тебе подходит. – Я повернула голову к жениху. – А где сейчас твоя мама?

– Наслаждается жизнью в Риме, – со вздохом ответил Роланд. – Вероятно, скоро позвонит и попросит, чтобы я отправил деньги на ее следующее приключение.

Я улыбнулась:

– Как мило, что ты заботишься о ней.

Он поджал губы и взял меня за руку.

Я заметила, что Дилан мельком посмотрел на нас, прежде чем снова устремить взгляд вперед. Припарковавшись перед одним из гаражей, он вздохнул и произнес:

– Наконец-то.

– Тебе здесь понравится, – пробормотал Роланд. – Я обещаю.

17

Внутри особняк был совершенен, и обстановка кричала о Роланде Грэме. По всему, от черно-серой мебели и полов вишневого дерева до телевизоров, установленных почти в каждой комнате, было заметно: это место принадлежит только ему. Ничего в интерьере, абсолютно мужском, не напоминало о женщине, что я находила странным, ведь когда-то он жил тут с прежней женой.

Я отбросила последнюю мысль и сказала себе, что сама добавлю сюда женские штрихи. Может, Роланд избавился от всего, что привнесла в обстановку Мелани, чтобы освободиться от тягостных воспоминаний о ней. Правда, пока я бродила по длинным коридорам, разглядывая фотографии на стенах – Роланд в картинных позах либо замахивается клюшкой, либо стоит с ней, – я не могла не задаться вопросом: почему его нет ни на одном снимке вместе с женой?

– Ну и как думаешь, тебе понравится здесь? – произнес Роланд, когда мы вошли в спальню.

Под хозяйскую спальню было отведено отдельное крыло, в стороне от остальной части дома. Гигантское помещение с шикарной ванной комнатой, отделанной мрамором и серебром. Там стояла широкая ванна на ножках, а также имелся тропический душ, которым мне не терпелось воспользоваться.

Я с улыбкой повернулась к жениху и промурлыкала:

– Да. Я знаю, что мне понравится.

Он ухмыльнулся:

– Хорошо. Теперь позволь показать тебе место, где ты всегда найдешь меня, если не застанешь дома.

– Что за место? – спросила я, когда он обнял меня за плечи.

– Мое поле для гольфа.

Тренировочное поле находилось за домом, позади террасы с костровой чашей и мягкими креслами под навесом экзотического вида беседки.

– Несколько акров с тремя гринами и четырьмя бункерами, – похвастался Роланд, когда мы стояли в начале поля. – Понадобится гольф-кар[6], чтобы осмотреть всю территорию, но не стоит заниматься этим в твой первый день здесь. – Он рассмеялся. – Может, когда-нибудь научу тебя играть в гольф.

– Наверняка ты мечтаешь об этом, – улыбнулась я, посмотрев на него.

Потом снова перевела глаза на поле, оглядывая невысокие холмы, впадины и развевающиеся флажки, установленные в близлежащих бункерах. Неподалеку я заметила покатую белую крышу небольшого навеса. Покрытая дерном земля под этим навесом и ее рельеф наводили на мысли о поле для мини-гольфа. Роланд, вероятно, много там тренировался – он часто говорил об этом. В одну из стенок навеса были встроены скамейки – наверное, чтобы отдохнуть после игры.

Я посмотрела направо: не очень далеко стоял павильон бордового цвета. Я нахмурилась. С каждой стороны постройки было по два окна, а ко входу вела каменистая тропа. Павильон выглядел не слишком ухоженным, из-за чего казалось, что ему здесь не место. Деревянные ставни выгорели на солнце, а выцветшую крышу засыпало листьями. Голые ветки деревьев нависали над павильоном, словно ведьмины пальцы, и слегка постукивали по стенам и крыше, когда дул ветер.

– Для чего это? – поинтересовалась я, указывая на строение.

Роланд посмотрел в ту сторону, но не ответил, и я взглянула на его лицо. Он не отрывал глаз от павильона, стиснув челюсти.

– Мелани, – произнес он, и я нахмурилась, сбитая с толку. – Это был ее павильон. Ее любимое место. Там она занималась своими хобби.

– Хобби? А какими?

– Она разрабатывала одежду, – сказал он со вздохом. – Много читала. Писала.

– Здорово.

– Хм, да. Все ее вещи там. После смерти Мелани моя мама сложила их туда. У меня самого не хватило духу. Я пытался позвонить ее сестре, чтобы она приехала и разобрала вещи, может, что-то продала, но не смог с ней связаться, и все так и лежит.

– О, понятно… – Я закусила нижнюю губу.

Чуть не спросила, не положила ли его мать туда еще и их с Мелани фото, но передумала. Я только что приехала – не хотелось, чтобы наш первый вечер в особняке получился напряженным.

– Пошли. Распоряжусь насчет обеда, а потом помогу тебе устроиться. – Роланд взял мою руку и повернулся к особняку.

Я последовала за ним, но не переставая оглядывалась на павильон Мелани.

18

Я быстро осваивалась в новом доме. Назавтра были доставлены все мои вещи, и Роланд помог мне их распаковать и разложить. К третьему дню я познакомилась с каждой комнатой в особняке.

Мы немедленно начали обсуждать свадьбу. Роланд пригласил пастора, согласившегося обвенчать нас, а затем мы провели три с половиной часа в дороге от Сейджбурга до Денвера, где я собиралась купить свадебное платье. Я не хотела, чтобы он видел мой подвенечный наряд, поэтому Роланд решил в последний момент выбрать себе смокинг.

Мерить платья мне понравилось, но я вдруг почувствовала себя такой одинокой. Хотелось разделить этот момент с мамой, или даже с Шелией, или с Келлом. Но я ведь так и не сказала брату о Роланде, а если бы открыла свой секрет Шелии, она вряд ли бросила бы все, чтобы приехать сюда. Пожениться мы собирались в следующие выходные.

* * *

Выходные наступили, не успела я и глазом моргнуть. Как и говорил Роланд, венчание получилось очень простым. Кроме нас, присутствовал пастор – преподобный Тэйлор, добрый пожилой афроамериканец с красноватой кожей и седеющими волосами. А еще Дилан и Ядира – вот уже восемь лет личный повар Роланда и по совместительству домработница. Очень приятная женщина, она ни разу не заговорила первой. Мать Роланда участвовала в церемонии через «Фейстайм». Она почти не улыбалась, но у меня было чувство, что мне не стоит принимать такую сдержанность на свой счет. Первая жена сына умерла три года назад, а теперь он венчался с особой, с которой знаком полгода. Видимо, она думала, что мы поторопились.

Меня окружали малознакомые люди, но вечер все равно получился прекрасный. После долгого поцелуя и обоюдного «да» мы выпили шампанского под навесом беседки у костра. Мы наелись куриных крылышек на гриле, запеченных макарон и закусок, так что с учетом всех обстоятельств получилось очень романтично.

Роланд разрешил нанять местного свадебного фотографа, чтобы запечатлеть особые моменты торжества. И как только все было сказано и сделано и ночь перешла в день, мы поднялись в спальню, которую я теперь официально могла назвать нашей, и уже как муж и жена очень нежно любили друг друга.

Но, несмотря на такой прекрасный праздник, мои мысли постоянно возвращались к одной маленькой детали.

Старый павильон Мелани. Что там? И почему мне так хочется об этом узнать?

19

В медовый месяц мы далеко не уезжали. Хорошо, что мы поженились зимой, таким образом нам удалось съездить на лыжный курорт, не покидая штата. Курорт оказался милым и уютным; правда, на лыжах я кататься не умела, но Роланд помогал мне. Мы изумительно провели время, в том числе несколько раз обедали в замечательных местах. Однако поездка оказалась практически испорчена, когда какая-то компания узнала Роланда и начала фотографировать. Поэтому оставшуюся часть медового месяца мы решили провести в домике, вдали от любопытных глаз.

И не успела я опомниться, как мы уже мчались обратно в его внедорожнике, с серого неба сыпались снежные хлопья, но в машине грела печка.

– Пожалуй, к этому можно привыкнуть, – вздохнула я.

– Да?

– Знаешь, сначала я не думала, что мне понравится снег, но на самом деле это здорово. Он делает мир девственно-чистым – великолепным.

– Согласен. Рад, что Колорадо тебе по душе. Мелани не очень любила снег.

Я посмотрела на Роланда, на его острый нос и щетину вдоль линии подбородка.

– Не любила?

– Нет. Сначала она вообще не хотела сюда переезжать. Я встретил ее в Северной Каролине.

– О, далековато.

– Да. Она жила в Роли, так что там снега было не так уж много.

– А как ты уговорил ее переехать в Колорадо?

– Понадобилось некоторое время, но в конце концов она решила, что в Каролине ей особо делать нечего, поэтому переехала ко мне сразу после свадьбы.

Ух ты! Звучит ужасно знакомо. У нас с Мелани есть что-то общее – ну, кроме того, что мы вышли замуж за одного и того же человека. Она оставила родной город, да и всю прежнюю жизнь, чтобы быть с ним.

– А как же ее сестра?

– А что сестра? – быстро спросил Роланд.

– Она часто навещала вас?

– Да. Ну, иногда.

Я ждала продолжения, но он молчал.

– О, понятно…

В машине воцарилась тишина, и я заметила, что Роланд крепче сжал руль. Я перевела взгляд с напряженных костяшек пальцев мужа на его лицо и нахмурилась. Глаза Роланда сосредоточенно смотрели вперед, а между бровями залегла складка. Он нервничал.

* * *

Когда мы вернулись домой, я приняла горячий душ, прошлась по мраморному полу с подогревом и уставилась на свое отражение в зеркале. Нельзя уподобиться Мелани – запираться в павильоне, увлечься наркотиками и в конце концов съехать с обрыва. Я не знала, что стало причиной всего этого, но точно знала другое: мне нужна цель. Конечно, приятно, что Роланд заботится обо мне и что мы влюблены, но нельзя полностью посвящать себя ему. Надо найти какое-то стоящее дело. Оставить свой след в мире. Теперь, когда в моем распоряжении ресурсы Роланда, грех не воспользоваться такими возможностями.

Мне всегда хотелось снова заняться графическим дизайном и рисованием. Вообще-то, я даже ходила на курсы, но так их и не окончила, как и все остальное в своей жизни. Иногда я ненавидела себя за это. На сей раз, пожалуй, мою мечту получится осуществить. Возможно, с небольшой помощью Роланда куплю айпад и стилус, снова займусь своим увлечением и продам несколько работ. Создам аккаунт в «Инстаграме», а Келл поможет в его продвижении. Он очень хорошо разбирается в рекламе в социальных сетях – у его собственного аккаунта больше двадцати тысяч подписчиков.

Мысль о брате посетила меня в ванной, во время ухода за кожей. Про замужество Келл так и не знал. Мы поддерживали связь, пока я тайно встречалась с Роландом, однако я ничего не говорила о личной жизни. Стоило только заикнуться, и Келл сразу догадался бы обо всем: он чувствовал подобные вещи, и мне было бы очень трудно не признаться. Когда брат спросил о работе, я сказала ему, что устроилась в магазин. Он порадовался за меня… а я возненавидела себя за обман.

Но уже около полутора недель от Келла не было никаких вестей. Наверное, сейчас его мысли занимала беременная невеста: он помогал ей, пытался купить дом, а также проводил больше времени на работе, чтобы обеспечить свой будущий комочек счастья. А еще брат часто бывал в разъездах, – в общем, я не сомневалась, что он очень занят.

Келл обязательно узнает… Мне просто необходимо время – доказать, что у нас с Роландом все в порядке. Хотелось дать нашему браку, по крайней мере, полгода, и тогда Келл убедится, что Роланд хороший человек. Что я счастлива.

1 Социальная сеть Instagram («Инстаграм»). Деятельность американской транснациональной холдинговой компании Meta Platforms Inc. по реализации продуктов – социальных сетей Facebook и Instagram – запрещена на территории Российской Федерации.

2 Элдрик Тонт (Тайгер) Вудс (р. 1975) – известный американский гольфист, обладатель множества наград и рекордов по гольфу.

3 Орентал Джеймс «О. Джей» Симпсон (1947–2024) – американский футболист и актер; обвинялся в убийстве бывшей жены Николь Браун-Симпсон и ее любовника Рональда Голдмана, совершенном в 1994 году, но был оправдан.

4 Кэдди – помощник игрока в гольфе, сопровождающий его во время соревнований. Кэдди носит сумку с клюшками, готовит их перед выходом на поле, дает советы в течение игры и др.

5 Паттинг-грин – участок поля для гольфа вокруг лунки, на котором коротко выстрижена трава.

6 Гольф-кар – маленький автомобиль, предназначенный для перевозки игроков в гольф и их клюшек.

Продолжить чтение