Аромат сирени

Пролог

«"В принципе, все не так уж и плохо", – сказала мне мать, к которой я обратилась за помощью. "У тебя есть руки и ноги, голова работает, так почему же ты несчастна?" Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. Но в этом и проблема. Я не знаю, почему я несчастна. Я не знаю, почему я плачу каждую ночь. Я не знаю, откуда и как давно у меня появилось это чувство опустошенности. Это как будто у тебя пропало все внутри. Все, вплоть до сердца. Эта боль пронзает даже кончики пальцев. Так становится пусто ночью, что я сжимаю в руках подушку и прижимаю ее к груди, только чтобы не было так больно. Но не помогает. Эта опустошенность не уходит. Однажды мне сказали: "Чтобы чувствовать одиночество, нужно по кому-то скучать". Тогда у меня возник вопрос: по кому я так скучаю, что каждую ночь плачу, сжимая подушку до тех пор, пока кисти моих рук не откажут? Я уже начинаю задумываться о са…»

В окно постучали. Это была птичка. Серая, ничем не примечательная птичка. Воробушек, может?

– Что за… – Луна подняла глаза. – Воробей? Что ты здесь забыл, малыш?

Луна поднялась из-за стола и открыла окно. В комнату повеяло прохладным ветерком, которого так не хватало. Вместе с ветром залетел запах сирени. Аромат этих фиолетовых лепестков был прекрасен. С его приходом как будто ощутилась свобода, но в то же время он сковывал все тело. Не хотелось двигаться. Хотелось стоять и наслаждаться этим благоуханием.

Тем временем воробушек уже проскакал по столу и стал разглядывать надписи в толстой тетради.

– Эй, воробушек, тебе интересны эти записки? – прервала птицу Луна.

– Вполне себе.

– Что… что.. чего?

– Что такое? Тебя что-то удивляет?

Воробей сидел неподвижно, глядя на собеседницу. Что же все-таки ее так удивило? Впервые встречает говорящих птиц, что ли?

– Каждый раз одно и то же. Люди, вы так и будете продолжать считать себя самыми гениальными в этой вселенной? Почему вас так удивляет то, что птицы приспособились понимать вашу речь?

– Чего?! Что ты несешь? Ты демон? Какие… что ты несешь, черт возьми?!

Девушка говорила довольно громко, с недопониманием в голосе, но воробью показалось, что она абсолютно спокойна.

– Что ж, хорошо. Я – говорящий воробей. В этом нет ничего необычного. Просто прими тот факт, что разговариваешь с птицей. Я хороший собеседник, уж поверь мне.

Его и вправду злил тот факт, что она так удивляется его речи.

– Допустим… И зачем ты стучал в моё окно, оторвав меня от крайне важного занятия?

– Ты считаешь эти записи о самоубийстве важным занятием? Хм, интересно… – птичка призадумалась. – Но что насчет сирени?

– Что?

– Что насчет того, чтобы жить ради сирени?

– Ради обычного куста, цветущего один месяц? – Луна правда не понимала, о чем речь, почему она разговаривает с птицей, и как это все вообще возможно.

– Обычного? Один месяц? Да ты смеешься надо мной. Ты буквально только что стояла и не хотела больше ничего, кроме как слушать ее аромат. Жить ради сирени не так уж и плохо. И к тому же в этом ее особенность. Она цветет лишь один месяц. Разве это не прекрасно?..

– Я все еще не понимаю, чего ты хочешь от меня.

– Я хочу, чтобы ты жила.

– Жила? – Луна недоумевала.

– Да. Ради сирени, – птица казалась совершенно невозмутимой.

– И зачем же мне жить ради какой-то там сирени, когда ночью, как ты уже знаешь, меня душат слезы? Зачем? Я просто хочу избавиться от боли, – теперь невозмутимой была девушка.

– Хм, давай заключим сделку?

– Ты дьявол? Его воплощение? Что ты?

– Нет. Я не дьявол. Люди не заключают сделок между собой?

– Заключают.

– И считают друг друга дьяволами?

– Нет, конечно, – смутилась Луна.

– Вот и все. Мои условия таковы: я избавляю тебя от боли, а ты живешь ради сирени. Идет?

– Правда избавишь? – девушка не поверила словам воробья.

– Да, обещаю.

– Хорошо, я согласна.

Так воробей и девушка заключили сделку. Она должна жить ради сирени, а он избавит ее от боли и слез, которые душат девушку каждую ночь. Только вот они забыли одну деталь.

– Как тебя зовут?

– Луна, а тебя? Так странно спрашивать это…

– Называй меня просто Мистером.

– Как скажешь, Мистер.

– Луна, мы еще кое-что забыли.

– И что же?

– Ты должна спать с настежь открытым окном. Каждую ночь. Всегда.

– Это обязательно?

– Да.

– Что ж, ладно, если это избавит меня от боли.

Так Мистер и Луна заключили сделку. Она должна жить ради сирени и спать с настежь открытым окном, а он избавит ее от боли и слез, которые душат каждую ночь.

Ночь 1

"Как и сказал Мистер, я открою окно нараспашку. Не знаю, чем мне это поможет, но мне кажется, что я просто схожу с ума. Какие говорящие птицы? Какие Мистеры вместо имен? Что происходит? Я правда схожу с ума?.."

Луна дописала строчку и потянулась к ручке окна. Девушка открыла его, и подошла к кровати. Глядя на нее серыми, выцветшими от слез глазами, она тихо произнесла:

– Ты уже насквозь пропитана моими слезами. Не устала ли ты?..

Кровать не ответила. Она лишь громко скрипнула, когда Луна навалилась на нее.

Неожиданно дверь комнаты открылась. Вошла мать.

– Ты собираешься спать с открытым окном? – в ее голосе слышалась раздраженность от чего-то.

– Нет, конечно, нет. Я немного так полежу и закрою окно. Просто хочу еще немного послушать запах сирени, – соврала дочь.

– Что ж, хорошо, спокойной ночи, – мать равнодушно закрыла дверь и ушла.

Тем временем Луна лежала ничем не укрытая и слушала благоухание нежно-фиолетового куста. Ветерок снова залетел к ней в комнату и важно, но так тихо, как будто его и не было вовсе, прошелся по комнате. Девушке стало немного прохладно, но ей это понравилось. И вот вместе с ветром она слушала запах сирени. «Сирень цветет один месяц», – думала Луна, – «и в этом ее особенность».

Прошел час с того момента, как Луна легла в кровать. Она так и не заснула, хотя было уже 12 часов ночи. Лунный свет просачивался в комнату и освещал самые укромные ее уголки. Статуэтка на полке, дневник в слегка изорванном переплете, раскиданная одежда рядом со стулом, и она, Луна. По-прежнему плачущая Луна. Она все также прижимала к груди подушку, но без особых усилий. Ведь боль утихала. Она утихала с каждым новым вдохом девушки. В легкие и сердце попадал запах сирени. Аромат заполнял тело Луны полностью, поэтому она не чувствовала такой пустоты, какую чувствовала еще прошлой ночью. Слезы все равно катились даже из закрытых глаз девушки. Но она радовалась. Радовалась, что теперь ее заполняет сирень. Нежно-фиолетовый кустарник, цветущий один месяц в году. Куст, жизнь которого столь уникальна и загадочна, что при новом вдохе его благоухания больше не понимаешь, реально все это или нет. Неужели в жизни может быть нечто прекрасное, ради чего тебе предлагали бы жить? Да, есть что-то такое прекрасное.

Луна открыла глаза, полежала, а после встала со скрипящей кровати и подошла к окну. «Все же сирень, освещаемая лунным светом, прекрасна», – подумала она.

Девушка села за стол и достала с полки дневник. Потрепанная тетрадка, знавшая намного больше о Луне, чем кто-либо другой. «Вот снова меня взяла шестнадцатилетняя Луна, которая уже начинает бредить из-за всех этих строк о самоубийстве», – девушка лишь предполагала, что дневник именно так и думает о ней.