Ночь страха в пионерском лагере

Глава 1. Ночь страха начинается

Вокруг раскинулся хвойный лес – тёплый, живой, пахнущий смолой и свежей хвоей. Верхушки сосен лениво покачивались, словно вспоминали прожитый день. Лёгкий летний ветер трепал светлые кудри восемнадцатилетнего пионервожатого Пети, играл с краем аккуратно завязанного красного галстука, колыхал ткань его белой рубашки, заправленной в тёмно-синие брюки. Он был собран, подтянут, и в то же время улыбался чему-то своему, будто чувствовал приближение чего-то особенного.

На небольшой поляне, окружённой соснами, Петя бережно укладывал дрова. Он делал это с привычной сосредоточенностью, складывая поленья в аккуратную пирамиду в самом центре. Вокруг лежали четыре длинных окоренных бревна – гладкие, будто отполированные временем. Их поверхность была протерта, исшаркана и имела более светлый вид в отличии от их темного основания ближе к земле, говоря о том, что на них часто сидели. Здесь в разные времена звучали песни, шутки, рассказы, здесь делились секретами и боялись темноты. И сегодня должно было быть так же – почти.

Петя выпрямился, с лёгким хрустом в спине. Его глаза скользнули по небу, где медленно и красиво сгущались сумерки. Синий плавно превращался в лиловый, а лиловый – в тёмно-серый. Где-то между деревьями, едва различимо, проглядывались в вечерней дымке корпуса пионерского лагеря «Дружба», приютившегося в сердце сибирского леса. За ними, как зеркало, мерцало небольшое тёмное озеро. Петя знал: сегодня оно будет тихим. Ни единой ряби, ни всплеска.

Он чиркнул спичкой – одна, вторая… И вот костёр вспыхнул. Сухие ветки охотно приняли пламя, и оно взметнулось вверх, с треском, с жаром. В его свете полянка сразу стала уютной. Огонь отбрасывал живые блики на кору деревьев, на корни, выглядывающие из-под земли, на лицо пионервожатого. И в этом свете он выглядел особенно – как тот, кто ждал эту ночь давно.

Прошло всего несколько минут – и Петя услышал шаги. Сначала появился один пионер, потом другой, потом их было уже больше десятка.

Они выходили на полянку тихо, словно по команде, поодиночке и маленькими группами. Шли по разным тропинкам от разных корпусов. У кого-то в руках был фонарик, но большинство несли с собой лишь пригласительные – яркие бумажки всех возможных цветов: красные, зелёные, жёлтые, синие.

Все дети были одеты опрятно, подчёркнуто строго: девочки – в белых рубашках, юбках, с косичками и аккуратно завязанными красными галстуками, мальчики – в форме, рубашки застёгнуты, брюки вычищены. Петя смотрел на них и улыбался, кивая каждому приходящему.

Дети без слов садились на бревна. Никто не толкался, не шумел. Лишь шорох травы и шорох бумажек. Когда сели все, Петя обвёл их взглядом. Их было много. Больше, чем он ожидал. Мальчики и девочки, от самых младших – лет семи, до подростков, почти его ровесников.

Он встал, сделал шаг к огню, протянул руки к теплу. Галстук его чуть качнулся на груди.

– Ребята, – начал он спокойно, – спасибо, что пришли. Рад, что вы воспользовались своими пригласительными.

Глаза пионеров блестели в свете костра. Они сидели с небольшими билетиками в руках, но никто их не отпускал. Каждый держал свою бумажку крепко, будто она давала право быть здесь. Или… защищала.

– Сегодня будет необычное мероприятие, – продолжил Петя, – не линейка, не игра, не конкурс. Сегодня мы с вами не будем петь, бегать или соревноваться.

Он сделал паузу, а потом, снизив голос до шёпота, добавил:

– Сегодня у нас ночь страха.

Дети замерли. Кто-то невольно обхватил себя руками. Кто-то поёжился. Огонь треснул, вдруг выстрелил искрой над собой – и все вместе вздрогнули.

– У каждого из нас есть истории. Те, что пугают. Те, что запомнились вам больше всего. Те, что порой не дают спать. Может, вам что-то рассказывали товарищи, может, вы что-то читали в старой книжке, а может – это случалось с кем-то из ваших знакомых. Сегодня вы можете рассказать что-то особенное. Здесь, у костра. В кругу друзей.

Он сделал ещё шаг вперёд. Огонь отразился в его глазах.

– Только есть одно условие. Рассказывать можно лишь то, что действительно страшно.

Молчание. Дети переглядывались. Одни – с интересом. Другие – с сомнением. Кто-то хмыкнул. Кто-то тихо фыркнул. Но никто не ушёл.

Петя, глядя на всех, вдруг подмигнул одной из девушек с распущенными темными волосами, спадающими по спине почти до самого пояса.

– Я знал, что вы будете стесняться. Поэтому начну я… Слушайте внимательно. Потому что я расскажу вам первую историю.

Он снова сел на своё место, положил руки на колени. Пламя слегка успокоилось, будто тоже прислушалось. Ветер стих. Тени сгущались за спинами детей, но никто не оборачивался – все смотрели только на него.

– Это история, – сказал Петя негромко, – о том, кто живет в озере за нашим лагерем…

Глава 2. Тайны лесного озера

– Эту историю, – начал Петя, чуть откинувшись назад и глядя в пламя, – мне рассказал один знакомый. Было это много лет назад, когда наш лагерь был ещё совсем юным.

Пламя треснуло, осыпая искры, и кто-то из детей вздрогнул.

– В те времена, – продолжил Петя, – нередко звали работать в лагерь молодёжь из соседних деревень. Парней и девчат – кого помощниками на кухню, кого вожатыми, кого на подсобные работы. Уговаривали, убеждали, обещали, что «весело будет». Только вот… желающих почему-то было мало.

Петя прищурился, глядя в костёр, будто видел там историю, которую рассказывал.

– Говорили, будто место здесь – неспокойное. До лагеря здесь стоял лес, дикий, глухой. О нём ходили разные слухи. Местные дети с малых лет знали, что лучше не ходить к озеру. Особенно по вечерам. Особенно – в одиночку.

Он помолчал, позволяя словам улечься в тишину.

– Так вот. В ту самую первую смену, когда лагерь только открывался, в числе работников оказались двое – Михаил и Елизавета. Жили они в соседней деревне. С детства были друзьями: вместе бегали по полям, вместе учились в школе. Деревенские дома у них стояли рядом, и дружба их была крепкой и настоящей.

– Они оба знали истории про этот лес, – тихо добавил Петя, и голос его стал ниже, почти доверительным. – С детства слышали, как старики шептались между собой: мол, озеро хранит что-то тёмное. Рассказывали, будто по ночам над водой звучат странные песни, словно кто-то напевает давно забытые мелодии, и слышно их только тем, у кого на душе тяжесть. Говорили и про огоньки – синие, как пламя свечи, они плавали над водой, не касаясь её.

Петя вдруг выпрямился, взгляд его метнулся сквозь деревья, в сторону, где за чёрными силуэтами сосен скрывалось озеро. Он замер, всматриваясь. Молча. Потом кивнул – будто себе или невидимому собеседнику, и негромко сказал:

– Вот такие… как сейчас.

Дети замерли. А потом, будто по команде, резко повернулись туда, куда смотрел вожатый.

Лес хранил молчание. Озеро лежало спокойно, тихо, как зеркало. Лунный свет отражался в неподвижной глади, а на поверхности не было ни огоньков, ни теней. Только безмолвие и лёгкий туман, словно кто-то осторожно выдыхал над водой.

Петя вдруг рассмеялся. Весело, по-доброму, почти как мальчишка.

– Страшно? – спросил он. – Да ладно вам, я просто пошутил. Это же всего лишь история. Кто знает, была ли она на самом деле?

Дети с опаской обернулись обратно. Кто-то криво усмехнулся, пытаясь скрыть тревогу. У кого-то на лбу выступили капли пота. Кто-то, наоборот, стал дышать чаще – страх, вместо того чтобы улетучиться, как дым, будто застрял где-то между сердцем и горлом.

Петя подождал, пока все снова усядутся, и продолжил уже чуть громче, возвращаясь к рассказу:

– Впрочем, знаете… Ведь советская молодёжь не сильно-то верит в такие байки, правда? Тем более, когда в кармане пусто, а дома – младшие братья и сёстры, которых хочется одеть, накормить, помочь родителям.

Вот так и получилось, что Миша с Лизой, не особо вникая в деревенские страшилки, летом оказались здесь, в «Дружбе». Михаила определили в помощники вожатым – крепкий парень, с ним дети чувствовали себя в безопасности. А Лиза пошла на кухню – помогать поварам, чистить картошку, носить воду. Жили они в одном корпусе для работников лагеря, но с разных сторон, как вы сейчас с одной стороны мальчики с другой девочки. Их корпус располагался за столовой, ближе к озеру.

Он снова посмотрел на детей – все сидели тихо, никто не перебивал. Даже самые младшие следили за каждым словом.

Костёр треснул, огонь взметнулся выше, озарив лицо Пети. Он кивнул, будто сам себе и провёл ладонью по лицу, словно отгоняя что-то невидимое.

Первая смена, начавшаяся в июне, пролетела быстро – словно тёплый ветер по лицу. Всё было как в сказке: яркое солнце, беззаботные дети, лагерь, полный смеха и песен. Вечерами ребята собирались на берегу озера, глядели в даль, мечтали. Кто-то фантазировал, кем станет – лётчиком, актрисой, космонавтом. Кто-то просто молчал, глядя на водную гладь, в которой отражалось небо, будто в окне в другое измерение.

Именно в такие вечера Миша и Лиза, два деревенских подростка, незаметно для себя перешли ту грань, где дружба становится чем-то большим. Они начали держаться за руки, улыбаться чаще, проводить вместе почти всё свободное время. Они стали парой – тихо, без пафоса, просто и по-настоящему.

Когда июнь подошёл к концу, им предложили остаться и на вторую смену. И они не раздумывали. Новая смена – новые дети. Новые лица. Новая энергия.

Миша с первых же дней легко находил общий язык с пионерами. Он был активным, честным, с доброй улыбкой и живыми глазами. Играл в футбол с мальчишками, помогал вожатым, шутил, таскал старенькую гитару. Лиза, когда освобождалась от дел на кухне, приходила к его отряду. Садилась с девочками в кружок, заплетала косички, рассказывала весёлые истории, играла в прятки. Казалось, лето никогда не закончится.

Прошла первая неделя июля. Всё было так же безмятежно. Но что-то менялось – незаметно, тонко. В воздухе витало напряжение, как перед грозой. И вот настал тот вечер, точь-в-точь как сейчас – накануне Ивана Купалы.