Имперские куклы

Пролог.

Ласковое, южное, вечно бурное море, нежно ласкает слух. Перелив и трепет вздымающихся вол, насыщенных всех оттенков сине-бирюзового, с зелёным и кипенно-белый пены восхищали и дарили покой уставшему взору и разуму правителю этих земель. Позади него шуршала листва начинающейся осени, багровые и золотые листья перекликались с темно-изумрудной листвой в дебрях деревьев, что росли в скалистых горах, в этих местах уже давно чувствовалась прохлада и свежесть осеннего дыхания вперемешку с ароматами жухлой листвы и прошедшего жаркого лета. Вид и сам воздух освежал его мысли и душу от прошлых лет, точно и не было всего того ужаса что когда-то пережила эта земля. Словно и не было страшного пожара, что поглотил все поселение и часть леса, словно и не было рек крови и кладбища что разрослось на все поле, где, когда то прорастал хлопок.

Его лёгкий простой костюм крестьянского льняного кроя был милее, чем дорогой и пафосный шёлк или парча его парадного камзола или мундира военачальника. Сверху слегка посеревшей рубахи и тёмных брюк из того же льна был накинут темно землянистого оттенка плащ. Его величество никогда не любил одеваться по моде и уж тем более облачаться в шелка. Но положение и устав дворцового этика требовал одеяний достойных его статусу и положению. Как же эму было тяжко и душно, нет, не от лампад или магических светильников, нет ему было тяжело из-за людей, что придерживались всех этих старых стереотипов и предрассудков, эти люди не желали изменений, перемен и тем более обратится реально лицом к народу, который и так слишком долго жил в страхе и с последних сил боролся за свое существование. Да при дворе давно знали, что император что-то или кого-то ищет. Но доподлинно было точно не известно истинный смысл его поисков или постоянных уходов из дворца. Он не любил верховые поездки, он готов был пройти множество миль пешком только чтоб найти.

Посмотрев своими ярко-лазурными глазами кота, почесав свою отросшую лёгкую бороду с проседью, наконец, он увидел, то чего давно жаждал. Его взор устремился далеко. Туда где пески берега омывали бушующие волны, туда, где о звуки детского смеха и женский голос звал детей старенький, но крепкий дом. Туда где на веревках сушилось простое белье, туда, где женщина в простом платье прачки с длиной каштановой косой с такими же сединами, как и у господина, были, седины развешивала, свежо постиранную одежду и смотрела отстранённо вдаль. Поправив свои серебристые от седины, а некогда чёрные волосы, он ринулся тихим и быстрыми шагами, точно тигр на охоте, он хотел убедиться или развеять видения, ведь не было никаких доказательств жизни или смерти, никто не знал точно, что произошло тогда в темную лунную ночь. Он спускался к песчаному берегу, где не далеко от кромки леса стоял маленький старый дом. Но дети, слыша зов матери все так же продолжали бегать и резвиться и смеяться на берегу. Близнецы, да это были близнецы мальчик и девочка, они точно были отражения его и ее, но сомнения и боль острой иглой торопили увидеть развеять свои подозрения, и лишь страх придерживал его прыть, а вдруг он ошибся или она вышла замуж и счастлива… Но женщина все так же стояла возле белья, слегка облокотившись, на опоры не замечая приближений она, упорхнула, куда-то в свои мысли, свои воспоминания, туда, где на дне этого бурного моря лежал кулон ее покойной матери…

Море, оно всегда успокаивало и словно носило её страшные воспоминания, но и их она не могла отпустить. Ведь это была все-таки её жизнь, ее прошлое. Молодая женщина была весьма привлекательная и очаровательна. В её нежных каштановых волосах едва поблескивали серебряные нити, как напоминание о прошлом. Ее когда то ярко-фиалковые глаза потухли, они изменились, теперь в них плескались бурные воды грозного моря, такое же на которое она смотрела сейчас. На слегка пухлых губах теперь красовалась улыбка на невинной юности, а полная материнской любви, и та была отдана лишь детям, более она не улыбалась. Румянец, что когда то украшал, ее лицо превратился, в бледность и строгость. Но все же шарм и изящество лицо и внешность женщина не утратила, а приобрело свою изюминку. В её мягких изгибах тела угадывалась материнство и счастье его обретения, сейчас её нельзя назвать стражем или борца, ловца преступников. В её тридцать пять лет она все ещё выглядела на двадцать, но серебро и мягкость, которую она приобрела, выдавали её. Натягивая верёвку для белья, она неотрывно следила за близнецами и все же она ловила себя на мысли, чтоб уплыть далеко за моря от этих проклятых земель, забрать детей и убраться отсюда на все четыре стороны. Её дети, они были её гордостью и счастьем в этом мире, лишь они ее держали и их силы, что были связаны с этими землями, лишь по этой причине они не могли покинуть старую империю. В них она находила и свои черты, например у сына был левый глаз фиолетовый, а у дочери правый, в их темно каштановых волосах и других глазах она видела их отца, с его лазурными глазами и чёрными волосами. И все же это были её дети. Но и это безмятежное время прерывалось, когда она слышала, как где то кричит зверь, или когда ночью проснётся от жуткого кошмара, который и не был её сном, а лишь напоминанием прошлого. В такие времена её сердце заходилось точно биение кролика оказавшегося в ловушке убегавшего от хищника. По её щекам начинали, скатываться, крупные бусины слез, они были тихим, и в тоже время громкими, близнецы никогда не видели, как их мама плачет и тем более дрожит от страха. Они всегда видели ее сдержанной, улыбчивой для них и в тоже время строгой, как и должен быть родитель, они не знали, что страхи и тяжелые воспоминания навсегда остались в ее истерзанной душе и то, что она сама причастна, ко многим бедствиям оставили на ней отпечаток тех дней. Ведь-то что было, забыть тяжело и невозможно. Да и как забыть когда каждую ночь во сне слышишь крики о помощи или искаженные лица боли и пламя что уничтожает всё и вся, что было запятнано кровью…

Молодую женщину её успокаивало лишь то, что они жили на краю империи, редко выбрались в город или деревню за покупками. И жили здесь спокойнее, чем там, где был дом ее родителей, где много и постоянно назойливых неприятных скольких воспоминаний. Где много косых взглядов. Где каждый смотрел на нее как на дикарку или того хуже как на бежавшую каторжницу, хотя и одеты были они не хуже среднего статистического горожанина. Она давно уже привыкла к этой простой жизни и готова была бороться всеми силами за это спокойствие. Но каждый раз, сталкиваясь с этими людьми, она ловила себя на мысли что уехать, уплыть прочь, далеко, туда, где никто ничто не знают о ее истории из прошлого.

Закончив с веревкой, молодая женщина, принялась за развешивание белья, что томилось в ее сырой бельевой плетенной из виноградной лозы корзине. Легкая острая точно игла боли пронзило ее сердце, на миг она точно забыла, как дышать. Еле устояв на ногах правой рукой ухватившись за кулон, что висел на её груди, чувства начали возвращаться. Но увидев свои белые тонкие пальцы в крови, она поняла, что сильно сжимала их. И снова ненужные воспоминания настигли, снова она видела, оскал принцев терзающих на её глазах людей превращая их в кровь, мясо, а женщин в страшных кукол садиста. Снова она слышит голос матери, ласковый и такой родной. И кулон мамы, который она отдала океану, чтоб навсегда освободить душу истерзанной и уставшей матери, а тот, что висел на ее лебединой шее, был ни чем иным как жетон стража, был последним ее подарком. Его острые как иголочки лучи золотом отливали и играли на солнце, и алмаз, что венчал сердцевину жетона, хранил в себе частицу магии стража. Всё остальное она сожгла, как и надеялась сжечь все, то, что причиняло боль. Смех ублюдков, семь лет укрытий в землях Титанов, и страха что однажды они доберутся до самого тихого острова, что принадлежит Океании и другим таким же забытым богам.

***

Тихий шорох опавшей листвы и шорох мокрого песка.

Теплый лучи полуденного солнца озарил берег и отразился в клоне молодой женщины. Озорные солнечные зайчики заиграли на лице мужчины, что некогда таился и смотрел на всю эту идиллию, о которой он так давно мечтал. Мужчина приближался не спеша, все так же в нем выдавало хищника, все так же в нем выдавало осторожность, что приближался осторожно к той, что могла убежать скрыться или пропасть как утренняя дымка тумана на рассвете. Его бирюзовые глаза нежно и ласково смотрели на ее испуганной лицо, он приближался, а улыбка, которая так и рвалась из его груди, наконец, нашла свободу на его устах. Встреча взглядов и молния в горах точно блеск от ударов булатной стали озарила небо. Со стороны гор тянулась грозовая туча, потянуло свежестью и разряженным воздухом. Молния вновь озарило небо, и точно попав в их души, все всколыхнулось, и не было тех лет, не было разлуки, не было мучений и страданий, словно они оказались в ночь голубой луны в старом полуразрушенном храме перед ликом девяти богов. И в этом взгляде ненависти нет, лишь страх и только воспоминания не дают забыть реки крови и горы трупа, и крики мёртвых и шёпот ночи, обещания и молчаливые прощания....

Глава 1. Убийцы из Лос-Уста.

"Где-то далеко, на окраине мира. Возле шумных лесов, высоких скалистых гор и грозного величественного вечно бушующего моря, расположилась цветущая и великолепная империя Лос-Устерра. Когда-то этими земля и правила династия небесные тигры. В своём величии им не было равных, как и в их управлении. Они правили строго, но мудро. Они могли оборачиваться в больших белых тигров с ярко лазурными глазами.

Их высокий стан выдавал в них высокородную чету. Их черные волосы были заплетены в сложные косу. Их одежды были легки как крыло бабочки, сотканы из тончайшего белого шелка, а корсет, что был броней у королевы, и наплечники у короля были созданы из кожи звездного перворожденного дракона. Что были дарованы им в качестве мирного соглашения от королевства Бинтанг. Император и Императрица были оборотнями, все кто жил в их землях знали и гордились ими, ведь их правление было праведным и справедливым. Они могли обернуться в больших красивых белых тигров с яркими голубыми глазами, в которых плескалась вся мощь и магия их рода. Они могли перемещаться между городами и поселениями без экипажей и лошадей, они не считали это необходимым. В их понятии была простота и все сделанное своими руками вознаграждалось.

Но и мир не может быть вечным, покуда рядом бродит, тот, кто сеет смерть и разрушения. Тот кто возжелал столь чудесный край, был не кем иным как ледяным степным драконом До Ю Шинг. Его взор пылал огнём, жажды убийств, насилия, хаоса. Этот черный с кровавыми отблесками чешуйками как змея заползал своими речами в души ем кто слаб и был готов придать ради своего спасения и благополучия. В землях черного дракона давно не было ни жизни, ни чего, он поглотил всех, даже свою семью. А здесь он решил начать все сначала, породить новую ветвь потомков, что будут сильнее и прославят кровавую силу его рода, те кто так же будут служить темному божеству и его хаосу. Собрав вокруг себя последователи из наёмников, беглых каторжников и преступников, вся это свора внедрилась в империю под маской торговцев и путешественников. Тем более сердцами людей так легко завладеть, обмануть и столкнуть в пропасть. Не многие внемли их ядовитыми речами, были те, кто давал им отпор. Сражались и спасали тех, кого еще можно было спасти. Тогда то Император и создал особый отряд стражей, что владели мощью звезд, что могли слышать голос великого правления и видели истину, те кто, не смотря на правителя, всегда будут защищать народ земель Лос-Устерра. Стажи которым не безразлична жизнь их страны, те кто готов бороться за неё, те кто желает жить в мире, который был ранее, до прихода захватчика. Правители тигры отдали свои силы наследнику, что был под сердцем у юной принцессы Сабилы, и стражам что встали на защиту мира. Но вскоре страну одолели голод, смерть, насилие. Все случилось именно то как и планировал До До Ю Шинг. Под его руководством, все случилось именно так как он хотел. Стражей было слишком мало, а те кто владел магией и того единицы. Но все же они смогли дать отпор и отстояли правящую чету. Признав силу стражей. Захватчик оставил их, но следил за ними как за игрушками.