Нефть, солнце и валенки – премиум. Сатира, фантастика, фэнтези

© Василий Михайлович Альшевский, 2025

ISBN 978-5-0067-8039-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«НЕфТь, Солнце и валенки – премиум»

Автор – Альшевский Василий Михайлович

Жанр: сатира, фантастика, юмор

2025 год

Глава 1: Продажа воздуха

Дождь стучал по окнам ресторана «Бочка», где Максим Окороков сидел за столиком у окна, потягивая виски со льдом. Напротив него

– Сергей Малышев, владелец сети «ГурманЪ», элитных гастрономов для тех, кто готов платить за воду с Фиджи и соль.

– Знаешь, в чем проблема современных людей? – Сергей размахивал вилкой с куском стейка. – Они готовы выложить десять тысяч за бутылку воды, но за воздух – ни копейки. Хотя без него помрешь за три минуты!

Максим медленно поставил бокал, прищурился.

– А если не просто воздух продавать… а ВозДухЪ?

– Чего?

– Воздух Родины, Серёж. Чистый, настоящий, патриотичный.

Сергей замер, кусок мяса застыл на полпути ко рту.

– Тыы… это серьезно?

Максим достал телефон, открыл фото банки с водой, но быстро заменил этикетку в фотошопе.

– Смотри. Толстое стекло. Винтовая крышка. Надпись старославянским: «ВозДухЪ. Москва. Собранно при восходе солнца у стен Кремля». Limited Edition, пятьсот штук.

– И… что, люди это купят?

– Конечно. Ты же продаешь им воду из Норвегии, которую можно из-под крана налить?

Сергей задумался.

– А откуда воздух брать будем?

– Из кондиционера твоего офиса.

– Но ты же сказал – у Кремля!

– А кто проверять будет? – Максим ухмыльнулся. – Главное – легенда.

Через две недели в «ГурманЪ» на Патриарших появилась витрина с двадцатью банками «ВозДухЪ». Цена – 9 990 рублей.

Первой жертвой стала Алина Дмитриевна, 58 лет, жена нефтяного топ-менеджера, дама в норковой шубе и с сумкой дорогого бренда, в которой, кажется, лежала еще одна такая же сумка.

– Ой, что это у вас такое интересное? – томно потянула она, указывая маникюром с бриллиантиками на банку.

Максим, который «случайно» находился в магазине, сделал скорбное лицо.

– Ах, это… редкая вещь, Алина Дмитриевна. Воздух Москвы. Тот самый, которым дышали Пушкин, Толстой, Гагарин…

– Правда?!

– Конечно! – он бережно взял банку, повертел в руках. – Видите эту маркировку? «Партия №1. Собрано на рассвете у Храма Христа Спасителя». Таких всего пятьсот.

– Ой, как интересно! А… зачем он?

– Как зачем? – Максим приложил руку к груди. – Это же частичка нашей истории! Представьте: ваш внук через годы откроет эту банку и вдохнет тот самый воздух, которым дышали великие люди!

– Ой… – Алина Дмитриевна закатила глаза. – Это как святая вода?

– Точнее не скажешь.

– А… он не испортится?

– В герметичной упаковке? Да он переживет всех нас!

– Ой, мне две!

– К сожалению, больше одной в руки не даем…

– Ну тогда одну!

Кассирша, еле сдерживая смех, пробила чек.

На следующий день в социальных сетях блоггера-«патриота» Стаса Громова появился пост:

«Я ДЫШУ РОССИЕЙ! Купил „ВозДухЪ“ – воздух Москвы в банке! Теперь мои легкие наполнены духом предков! Кто еще хочет прикоснуться к истории? #Родина #Патриот #ВозДухЪ»

Под фото – Стас, закативший глаза, с открытой банкой у носа.

Через три дня «ВозДухЪ» обсуждали все в сети.

– Это что, правда воздух из Кремля?!

– Да это же развод!

– Купил три штуки, буду дарить на Новый год!

Продажи взлетели до 50 000 банок.

Глава 2: Встреча с АП

Максим Окороков сидел в своем кабаке – нет, конечно, не в кабаке, а в офисе, но после трехчасовых переговоров с клиентом, который хотел сделать из детских плюшевых хомяков «эко-тренд поколения», его кабинет казался именно что кабаком. На столе стояла банка «ВозДухЪ» – его последний триумф, воздух в банке, который он продавал по цене хорошего коньяка. Рядом валялся договор с «ЭкоХомяк Индастриз», подписанный, несмотря на идиотизм идеи, исключительно благодаря его таланту продавать что угодно.

Он потянулся за телефоном, чтобы написать друзьям: «Пивка? Я сегодня продал воздух и плюшевых хомяков. Чувствую себя богом маркетинга», но тут зазвонил старый городской телефон – черная коробка с диском, которую Анатолий Петрович, его босс и руководитель, упорно называл «надежным средством связи».

– Максим Сергеевич? – голос секретарши Галины Станиславовны напоминал скрежет тормозов поезда, который вот-вот сошел с рельсов. – Анатолий Петрович вас ждет. Немедленно.

Он вздохнул. «Немедленно» в устах Галины Станиславовны означало «если опоздаешь на три секунды, тебя отправят пиарить похоронные услуги в провинции».

Кабинет Анатолия Петровича находился на последнем этаже небоскреба, и каждый раз, поднимаясь туда, Максим думал, что вот-вот провалится вниз – не из-за страха высоты, а потому что лифт скрипел, как старый пароход.

Дверь открылась без стука – Галина Станиславовна уже ждала.

– Заходите. Он вас ждет.

Анатолий Петрович сидел за столом из черного дерева, за которым можно было бы устроить заседание ООН, и ел черную икру маленькой золотой ложечкой.

– А, Максим! – он не поворачивался, продолжая смотреть в окно на ночную Москву. – Садись. Хочешь икры?

– Спасибо, я не голоден.

– Зря. Это не простая икра. Это икра от осетров, которых я лично развожу в Сурмондовске.

Максим медленно опустился в кресло. «Сурмондовск?»

– Ты знаешь, где это?

– Эм… Север?

– Да. Север. Нефть. Газ. И… – Анатолий Петрович наконец повернулся, и его лицо вдруг исказилось в странной гримасе, будто он съел лимон. – …моя дочь.

На столе лежал планшет. Он ткнул в экран, и перед Максимом возникло фото: девушка лет двадцати в розовой шубе, стоящая на фоне серых панелек и ржавых труб.

– Катя. Моя принцесса.

– Красивая девушка.

– Она ненавидит Сурмондовск.

– А…

– Вчера она сказала мне: «Папа, я лучше в общаге МГУ буду жить, чем в этой дыре!».

– Ну, молодежь сейчас…

– Она плакала, Максим.

Тишина.

– Я не могу видеть, как плачет моя дочь.

Еще более гнетущая тишина.

– Поэтому я решил сделать Сурмондовск туристическим центром.

Максим почувствовал, как его сердце остановилось.

– Ты сделаешь это.

– Анатолий Петрович, с уважением, но… там же минус сорок зимой!

– Тёплая одежда спасает, дам тебе свою.

– Там комары размером с воробья!

– Экотуризм.

Анатолий Петрович улыбнулся.

– Ты продал воздух, Максим. Теперь продашь и это.

Тут Анатолий Петрович сунул Максиму папку.

– Ваш рейс завтра в 7:30. Встретят.

Он открыл папку. На первой странице красовался заголовок:

«Проект „Северный“. KPI: 50 000 туристов в первый год».

На последней странице стояла подпись Анатолия Петровича и приписка:

«P.S. Кате должно понравиться».

Максим медленно поднял глаза.

Кабинет Анатолия Петровича тонул в полумраке. Тяжелые шторы едва пропускали свет, а массивный дубовый стол был завален бумагами и образцами нефти в стеклянных колбах. Максим сидел напротив, сжав в руках папку с проектом «Северный».

– Нет. – Максим отодвинул папку. – Я не поеду в эту дыру.

Анатолий Петрович медленно поднял глаза. Его взгляд был спокоен, но в нем читалось что-то ледяное.

– Ты отказываешься? – голос звучал тихо, но каждое слово будто вбивали гвоздями.

– Я продаю бренды, а не иллюзии. В Сурмондовске нет ничего, что можно продать туристам. Только мороз, комары и ржавые трубы.

Анатолий Петрович откинулся в кресле, сложил пальцы домиком.

– Максим, ты знаешь, сколько сейчас твой долг перед «ИмиджМастер»?

Максим замер.

– Какой долг?

– Тот самый провальный проект с аквапарком в Норильске. Ты ведь помнишь, кто его оплатил?

Максим побледнел.

– Это было три года назад…

– И я до сих пор жду возврата. – Анатолий Петрович потянулся к сейфу, достал папку. – 12 миллионов. Плюс проценты.

Максим почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Я… я работаю над погашением.

– Нет. – Анатолий Петрович хлопнул папкой по столу. – Ты ничего не погасил. Но я могу списать всё. Разом.

Максим сглотнул.

– Если я соглашусь на Сурмондовск?

Анатолий Петрович улыбнулся. Нехорошей улыбкой.

– Если ты сделаешь из него то, что я хочу.

– Это невозможно.

– Ты продал воздух. – Анатолий Петрович медленно встал, подошел к окну. – Ты убедил людей, что вода из-под крана – это «ключевой источник». Ты впарил плюшевых хомяков как моей тёще, которая ненавидит хомяков. Он повернулся. – А теперь ты будешь продавать Сурмондовск.

Максим молчал.

– Или… – Анатолий Петрович достал из кармана ключи и бросил их на стол. – Ты можешь отказаться. Но тогда завтра твое кресло займет тот, кто согласится. А ты… Он усмехнулся. – Ты поедешь в Норильск. Пиарить помойку.

Тишина.

Максим посмотрел на ключи. На папку. На лицо Анатолия Петровича.

– Хорошо. – Он глубоко вдохнул. – Я сделаю из Сурмондовска курорт.

Анатолий Петрович кивнул.

– Я знал, что ты умный мальчик.

Дверь закрылась. Максим остался один наедине со своими мыслями

В лифте Максим открыл банку «ВозДухЪ» и глубоко вдохнул.

Воздух пах страхом.

Глава 3: Встреча с Сурмондовском

Самолет тряхнуло так, будто он попал в мясорубку, а не в зону турбулентности. Максим Окороков, привыкший к шепоту шикарных салонов бизнес-класса, впился пальцами в подлокотники, когда шасси с грохотом ударились о взлетную полосу. За иллюминатором открывался пейзаж, словно сошедший со страниц учебника по выживанию: бескрайнее снежное поле, ржавый ангар с отваливающейся буквой «Ж» в слове «АЭРОПОРТНЫЕ СЛУЖБЫ» и три трактора, которые, кажется, замерзли насмерть еще во времена Брежнева.

– Добро пожаловать в Сурмондовск! Температура за бортом минус тридцать два, – бодро объявил стюард, будто сообщал о приятном бонусе.

Максим, чье кашемировое пальто внезапно показалось насмешкой над законами физики, спустился по трапу и тут же ощутил, как мороз пробирается сквозь тонкую подошву его берлинских туфель. В аэропорту его ждал пластиковый стул у батареи – вот и весь «бизнес-зал».

– Максим Сергеевич? – раздался хриплый голос.

К нему подошел мужчина в ватнике с выцветшей нашивкой «ТЯЖГАЗПРОМНЕФТЕХИМ». Из-под ушанки торчали седые патлы, а лицо напоминало карту местности с особенно сложным рельефом.

– Дед Михалыч, краевед, – представился он, сжимая руку Максима так, будто проверял, не отвалятся ли кости. – Вас тут ждут.

Машина, присланная компанией, оказалась «Тойотой Лэнд Крузер» образца 1997 года, чья печка работала в единственном режиме – «едва теплый ветерок».

– Далеко ехать? – спросил Максим, чувствуя, как мороз уже пробирается под рубашку.

– Да минут сорок, если медведи не выйдут на трассу, – невозмутимо ответил Дед Михалыч.

Дорога напоминала маршрут через апокалипсис. Сначала показались трубы ТЭЦ, дымящие так густо, будто там внутри топили книгами запрещенных авторов. Потом – панельные пятиэтажки, покрашенные в цвет, который можно было бы назвать «уныние с примесью отчаяния». И наконец – центральная площадь с памятником бурильщику, который, судя по позе, либо героически вонзал бур в землю, либо отплясывал танец на льду.

– Вот и центр! – объявил Дед Михалыч.

– Где? – растерянно огляделся Максим.

– Да вот же! Площадь Нефтяников! Видите мужика с ломом? Это Иван Поддубный, наш первый бурильщик.

Отель «Северный» встретил их трещиной в стене, напоминающей Ниагарский водопад, и сугробом у входа, аккуратно принявшим форму похоронного венка. Номер «люкс» состоял из:

– кровати, прогибающейся, как гамак;

– телевизора «Рубин», показывающего хоккейный матч 1987 года;

– пустого мини-бара с ценниками, будто кто-то специально оставил их для издевательства;

– сейфа, прикрученного цепью к батарее – видимо, чтобы похитители не унесли его вместе с сокровищами.

Максим уже собирался звонить Анатолию Петровичу с криком: «Я передумал!», когда в дверь постучали.

На пороге стояла девушка в розовом пуховике, меховой обуви и с телефоном, усыпанным стразами.

– Катя Сурмондова, – представилась она, небрежно кинув папку на кровать. – Папа сказал, ты должен сделать из этой дыры курорт. Ну, удачи.

В папке лежали:

– Распечатка из социальной сети с хештегом #bali;

– Фото фонтана в Дубае;

– Детский рисунок с подписью «ХОЧУ ТАК» (на нем нефтеперерабатывающий завод был украшен гирляндами);

– Смета на строительство «айс-бара» – два миллиона рублей.

Не успел Максим открыть рот, как дверь снова распахнулась. На этот раз перед ним стояла женщина в комбинезоне «ЖКХ», чье лицо ясно давало понять: оно повидало всякое, и ничего хорошего.

– Людмила Прохоровна, – буркнула она, швырнув на пол связку ключей. – Начальник ЖКХ. Только чур, со своими туристами трубы не ломать. У нас и так половина города без горячей воды.

Когда дверь захлопнулась, Максим подошел к окну. Вид открывался «на промышленную зону» – нефтехранилища, ржавые цистерны и чайки, которые выглядели так, будто эволюционировали в птеродактилей.

В этот момент:

– телефон показал «НЕТ СЕТИ»;

– из крана в ванной хлынула жидкость цвета крепкого чая;

– за окном завыл ветер, и табличка «ОТЕЛЬ СЕВЕРНЫЙ» с грохотом рухнула в сугроб.

Максим медленно достал банку «ВозДухЪ», которую прихватил на удачу.

– Продать это? – пробормотал он. – Да я скорее этот воздух обратно в банку запихаю…

За стеной послышался голос Деда Михалыча:

– А под городом, говорят, шаманское капище есть! Может, туристам показывать?

Максим закрыл глаза. До открытия первого туристического сезона оставалось одиннадцать месяцев.

Глава 4: Первый день в Сурмондовске

Максим проснулся от того, что кто-то методично стучал в дверь его номера.

– Сергеич, вставай! Экскурсия! – за дверью бубнил Дед Михалыч.

Максим приоткрыл один глаз. За окном едва светало, а термометр за стеклом показывал -30° C.

– Какая еще экскурсия?! – прохрипел он, зарываясь лицом в подушку.

Дверь со скрипом открылась, и в комнату ввалился Дед Михалыч в том же засаленном ватнике, с термосом в руках.

– А вот такая! – Он шлепнул ладонью по одеялу. – Нечего тут валяться, надо город показывать. Бери свою шубу, я тебя на «экскурсионном транспорте» жду.

Максим, еще не до конца осознавая происходящее, натянул на себя все, что было под рукой, и через десять минут сидел в стареньком «УАЗике» цвета «советской тоски».

– Это и есть экскурсионный транспорт? – Максим постучал пальцем по треснувшему стеклу.

– А то! – Дед Михалыч повернул ключ зажигания. Мотор зарычал, как разбуженный медведь. – На этом красавце еще моего деда на буровые возили.

– Вот центр культурной жизни, вчера ещё видели! – Михалыч гордо показал на покосившийся памятник бурильщику.