Здание №39

© Мирослав Талиндор, 2025

ISBN 978-5-0067-8184-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Трусость или страх. Любовь или боль. Отчаяние или гнев. Вечная надежда на хорошее и неизбежное получение плохого – все это сплелось во мне в один клубок нервов, который с каждым днем затягивается туже, сжимая горло, сдавливая грудь, вытесняя воздух из легких. Внутри меня – война, нескончаемая гражданская война, где нет ни правых, ни виноватых, только бесконечные конфликты, которые пожирают меня изнутри, оставляя после себя лишь пепел сомнений и выжженную пустыню эмоций.

Мои мысли – это паразиты. Они вросли в мое тело, опутали мозг, как плющ, душащий дерево, и теперь я больше не хозяин самому себе. Мой разум больше не контролирует эмоции – они текут, как бурная река, снося все на своем пути, а инстинкты бьются в клетке, как дикие звери, не понимая, зачем их держат в неволе. Я довел себя до предела. До той черты, за которой уже нет ни контроля, ни силы, ни воли. Остается только одно – лечь. Закрыть глаза. Уснуть.

Но даже во сне нет спасения.

Потому что сны – это все, что у меня есть. В них я живу. В них я дышу. В них я хоть что-то чувствую. А реальность? Реальности не существует. Или существует, но только как бледная копия того, что рождается в моей голове. Все, что я вижу, все, к чему прикасаюсь, все, во что верю, – может быть фантазией. Или наваждением. Или чьей-то жестокой шуткой.

Я больше не понимаю, где правда. Возможно, я довел себя до такого состояния самообмана, что уже не могу отличить вымысел от реальности. И самое страшное – мне не хватает слов, чтобы объяснить, что творится у меня в голове. Как описать хаос? Как передать словами то, что даже я сам не до конца осознаю?

Мои страдания – это не просто боль. Это что-то большее. Они будто созданы для того, чтобы оставаться внутри меня как можно дольше, питаясь моей энергией, высасывая из меня жизнь, как вампир, который не убивает, но и не отпускает. Они давят на меня, как гидравлический пресс, медленно, неумолимо, с хрустом ломая кости моей воли, превращая в пыль все, что когда-то делало меня человеком. Мои интересы, мои стремления, моя стойкость, даже мой мотив жить – все это уже почти уничтожено.

И самое ужасное – кажется, что так и должно быть.

Словно все, что дал нам Бог (если он вообще существует), все, что должно было приносить счастье, для меня работает наоборот. Как будто кто-то перевернул правила, и теперь я живу в мире, где свет отбрасывает тень, а тьма освещает путь.

А может, Бога и нет. Может, я так и не решил, верю ли в него. Или верю, но не в того Бога, о котором говорят в церквях. Вдруг он вовсе не творец, а тиран? Вдруг он не любящий отец, а холодный экспериментатор, наблюдающий за нами, как за муравьями в стеклянном муравейнике?

Или, может быть, вселенная – это просто фабрика. Конвейер, штампующий живые организмы, как оловянных солдатиков, чтобы потом выпустить их в мир и наблюдать, как они убивают друг друга в бесконечной, бессмысленной войне.

Представьте детскую комнату. Обычного ребенка. Перед ним – игровой полигон, игрушечные солдатики, куклы, машинки. Для нас это просто куски пластика, но для него – целый мир. Он берет мешок с игрушками, высыпает их на пол, и вот уже перед ним – груда бесформенных фигурок. Но в его голове они уже не просто пластик. Они – армии. Они – народы. Они – судьбы.

Ребенок начинает расставлять их, придумывать сюжет. Он – бог этого маленького мира. Он решает, кто будет героем, а кто – злодеем. Кто погибнет, а кто победит. И самое страшное – ему это нравится. Он получает удовольствие от того, что его солдатики убивают друг друга.

Но ребенок – существо простое. Ему не нужны сложные сценарии. Зачем придумывать поклонников Аполлона и язычников Одина, если можно просто разделить их на красных и синих? Этого достаточно. Этого хватит, чтобы они ненавидели. Чтобы рвали друг друга на части.

Я помню свои игрушки. Машинки. Солдатиков. Набор доктора. Но больше всего я любил другое – играть без игрушек. Просто лежать на диване, закрывать глаза и погружаться в фантазию. Она была, как пластилин. Из нее можно было слепить что угодно. Целые миры. Целые жизни.

Музыка усиливала это. Она впрыскивала в меня дофамин, как наркотик, заставляя мысли кружиться быстрее, ярче, безумнее. Фантазия – самое сильное оружие. Сильнее мечей, сильнее пуль. Она может уничтожить все. Даже реальность.

Но самое страшное – мы сами решаем, чего бояться. Прежде чем испугаться, мы сначала представляем ужас. Мы говорим себе: «Пора бояться». И неважно, реален ли этот страх. Важно лишь то, что мы поверили в него.

Фантазия – это механизм. Первичный двигатель, который запускает все остальное: инстинкты, эмоции, решения.

И теперь я задаю себе вопрос: смогу ли я избавиться от этих мыслей? Или это всего лишь игра, в которой я одновременно и участник, и кукловод, даже не осознающий, что дергает за нитки?

А может, я и есть тот самый ребенок, который так и не вырос? Тот, кто до сих пор сидит на полу, мнет в руках воображаемый пластилин и придумывает войны, которых на самом деле нет?

Может, все это – просто игра.

Но если это так, то кто тогда играет мной?

Глава 1. День первый

2 июня 2018 год.

Просыпаясь от резкого шума будильника, который я поставил на время чуть пораньше от того, в которое мне нужно вставать, я оторвался от кошмара. Он мне снится уже второй день, и это был практически один и тот же сон, который я постоянно забываю и не могу вспомнить ни одну малейшую деталь, но сильно ощущаю то, насколько он мне как ни странно понравился.

Почти все оставшееся время, которое у меня осталось до сессии в институте я просидел дома усердно стараясь, хоть что-нибудь вспомнить. Должен же был быть хоть какой-то отпечаток от этого сна, который отложился в памяти моей бошки. Сильно разозлившись от того, что у меня ничего не выходит я смирился и пошел ставить себе чайник, в это время на часах было почти пол седьмого утра. Сделал 50 отжиманий с широким упором, немного отдышался и налил кипятка в чашку, окунув в нее несколько раз своей последний пакетик с чаем, который я после этого положил возле раковины, чтобы оставить еще на завтрашнее утро.

Далее я пошел в ванную комнату, сходил в туалет, умылся и немного подбрил свою щетину, одевшись в свою повседневную одежду, я застегнул ремешок наручных часов на рукаве, взял сумку с ноутбуком и ушел в институт. Жил я совсем в небольшом и малоизвестном городе и учился не в таком уж и престижном вузе, работал на удаленке дизайнером, и это было неплохим заработком на первое время.

Закрыв свою квартиру, я направился к выходу, ткнул на кнопку вызова лифта и начал ждать, раздался очень гремящий и звонкий звук подъемника в шахте, затем дверь лифта открылась, я зашел внутрь. Почти все кнопки были заплеваны жвачками, а зеркало как всегда заблевано местными соседями алкашами. В углу валялись разбитые бутылки из-под водки. С отвращением выжав кнопку первого этажа в шахте снова раздался громкий и неприятный скрипучий звук. В процессе спуска всегда возникает ощущение, будто сейчас застрянешь и хрен потом куда-либо успеешь. После того, как двери лифта начали медленно открываться, я вышел из него и встретил своего старого знакомого со школьных времен, который даже со мной не поздоровался. Да и вообще непонятно какого хрена он сюда пришел, вроде здесь не живет, может к родственникам, либо же просто заняться нечем. Хотя это странно прийти сюда в такое раннее время без причины. Посмотрев на него сразу же вспомнились неприятные времена со школы, когда меня травили одноклассники.

Уже выходя на площадку я нажал на кнопку от дверей подъезда и вышел во двор, который наконец-то решили отремонтировать. Направившись на другую сторону района в этот день, еле как успевая на автобус я пошел очень быстрым и нервным шагом к остановке, т.к. очень редко и вообще ненавижу куда-либо опаздывать. Из-за этого и завожу будильник раньше того времени, в которое все нормальные люди еще спят, чтобы сделать все свои домашние дела, физические упражнения и разобрать почту с смс по своей работе от клиентов. В ожидании троллейбуса я стоя на остановке все точно так же пытался вспомнить этот сон, который так и не вылезал с моей головы. Я словно знал о нем каждую деталь, каждую царапину, но все в один момент забыл. Посматривая на дорогу в надежде на то, что маршрутка приедет в ближайшую минуту я увидел старый зеленый автобус издалека, когда он уже начал подъезжать я посмотрел на надпись и увидел текст «Радиозавод / №39» это был мой маршрут, но к сожалению троллейбусы у меня в городе в такую рань не ходят. Зайдя в автобус, я заметил, что в нем почти не было людей и меня это радовало, т.к. в такие моменты есть чем дышать, да и мест свободных по сути больше, просторно как-то. Наверное из-за этого я и любил больше троллейбусы, потому что в них всегда много места. Сев на сидение я расстегнул молнию на сумке и просунул руку в нее, вынув кейс с беспроводными наушниками. Засунул их себе в уши и включил легкий эмбиент, чтобы расслабиться и в течении 20 минут спокойно доехать до института, оставшись наедине со своими мыслями, поразмышлять, и поиграть снова со своей фантазией перед тяжелым и унылым днем. Несмотря на то, что я чертовски любил свою профессию, образование доставляло мне сильный дискомфорт из-за отвратительного отношения с однокурсниками и преподавателями в институте.

Но вот работу свою любил, правда времени на нее не особо хватало из-за учебы, вообще я планировал отчислиться в какой-то момент, чтобы съехать с этого проклятого города и начать строить свою карьеру. Моих финансовых средств было почти достаточно для этого, к тому же у меня был неплохой уровень знаний хорватского и английского языка, чтобы устроиться в международную компанию. Оставалось сделать примерно еще десять работ на заказ и денег мне будет вполне хватать. В городе Загреб у меня были родственники, по маминой линии, с которыми я имел очень хорошие отношения, а также двойное гражданство. Но для переезда мне все равно нужны были деньги и диплом об окончании образования, которых на тот момент не совсем хватало.

Внимательно вслушиваясь в музыку, я представлял себе разные сюжеты в голове. Где я являюсь главным героем какого-либо фильма, режиссером, певцом, да кем угодно, будто я только и жил этими иллюзиями, не видя ничего вокруг себя интересного и в то же время полезного. Я пробовал общаться с девушками, но не смотря на свой высокий рост и вполне симпатичную внешность, взаимных чувств у меня никогда не было. Кроме тех случаев, когда я выдумывал их в голове, в процессе общения со слабым полом. Потом когда мне говорили, что я являюсь для них просто другом или же воспринимал обычную болтовню, которая практически не имела ничего серьезного в мою сторону, за романтику. Очень сильно жалел о своих больных и навязчивых фантазиях длительное время, но это не останавливало меня и дальше наступать на те же грабли, обманывая себя в надежде на то, что, что-то хорошее из всего этого объективно выйдет. Ведь в моем мышлении все заканчивалось хэппи-эндом как в фильме, искажая при этом реальность и объективность. Еще я был погрязнут в иллюзорном ощущении, что я с мотивирован идти дальше ставя себе дисциплину. Иногда я чувствую энергию, бодрость, высокую самооценку, саморазвиваюсь, но буквально через какой-то промежуток времени все потухает, и я задумываюсь о том, зачем я вообще живу и какой же я кусок дерьма. Затем снова прилив сил и резкое опустошение. От этой зависимости мне порой самому становится очень плохо и кажется, что я не могу с этим ничего поделать, словно я попал в медвежий капкан, который не могу раздвинуть из-за своей слабости к этой дряни.

Воспоминания о своей семье из моего детства также не покидают мое сознание, постоянная мысль о том как родители ругаются между собой и отец поднимает руку на мать, а та в ярости берет в руки огромных кухонный тесак. Все это перерастает в ситуацию того, что вот-вот сейчас кто-то друг друга да убьет, вроде бы все эти травмы забываются, когда просыпаешься с утра, но через двадцать секунд все они снова магнитятся к голове и к вечеру появляется больше всех этих дерьмовых приветов из прошлого. Которые всегда получаются из настоящего, будто бы вся моя жизнь, это завод по изготовлению мусора, который некуда выбрасывать от безвыходности.

Тут слышится хриплый голос старика, это был водитель автобуса:

– Конечная остановка! Оплачиваем проезд и выходим!

Твою мать! Опять я прозевал свою остановку из-за того, что замкнулся в себе пока ехал. Удивительно, что я словно моргнул, в автобусе все так же не было людей, такое чувство, что я всю дорогу ехал один. А вдруг так оно и есть, да и похрен, сейчас сниму наушники, оплачу проезд и скажу, что из-за того, что не спал всю ночь случайно пропустил свою остановку. Посмотрев на время в своем телефоне, я увидел, что уже 7:39, и понял, что без опозданий уже не было никаких вариантов.

Подойдя к водителю, я протянул руку с мелочью и переживающим голосом сказал :

– Прошу прощения, развернется ли автобус назад?

– В смысле? Ну как я ехал в эту сторону, так и поеду обратно, в чем проблема?, – ответил он своим хриплым и немного строгим голосом.

– Прошу прощения еще раз, просто я тормоз, который прозевал свою остановку, всю ночь не спал, а мне нужно в институт.

Усмехнувшись, водитель ответил:

– Студент что-ли?

– Д… Ну да…

– Понимаю племянничек, садись ко мне вперед, сейчас я куплю себе воды и поедем обратно, не переживай, всякое бывает не только у тебя.

– Хорошо, спасибо вам большое.

Водитель оказался очень добрым человеком, не смотря на его неприятный голос, который мне сначала показался агрессивным.

Сев на переднее сидение возле водителя я через силу заставил себя снять наушники и сконцентрироваться на вещах, которые в этот день были на переднем плане. Закрыл глаза и постарался перевести внимание на другую тему. Но мои навязчивые мысли все так же упорно внедрялись по всему моему телу, и я не мог избавиться от этого полностью. Занервничав из-за неспособности сконцентрироваться, я открыл глаза, начав просто смотреть в окно, и наблюдать за людьми, четко вглядываясь и вникая в каждое их действие. И тут меня привлекла внимания вывеска с надписью улицы, «Ленина 39». Странно, уже третий раз я натыкаюсь на это число за сегодняшнее утро: табличка, вклеенная в окно автобуса, где написано «Радиозавод / №39», время на часах и вывеска с информацией об улице. Интересное совпадение. Особо не придав этому никакого значения, я отвел взгляд в сторону другого окна, и увидел, как с магазина выходит водитель с маленькой бутылкой воды в руках, открывая от нее крышку. Затем резко открывает дверь автобуса и садится за руль, отпив немного воды, говоря:

– Ну что парнишка, поехали, не опаздываешь?

– Опаздываю, немного…

– Ну ничего, один раз можно, вот помню, когда я учился в шараге, меня отчислили сразу на первом курсе, потому что нихрена не делал и считал, что мне все это не нужно, вот теперь сижу здесь, вместе с тобой.

Сказал он, немного усмехнувшись своей беззубой улыбкой.

– Да ладно тебе племянничек, шучу я, не в обиду

– Все хорошо, я не обижаюсь, просто немного задумался, сегодня я должен закрыть сессию…

– Понял, сейчас значит поднажмем, не переживай, не опоздаешь сынок.

– Да ладно вам, не напрягайтесь из-за меня, это мой косяк.

Водитель посмотрел на меня и снова по-дружески усмехнулся.

Доехав до первой остановки, мы остановились и в автобус начали заходить люди. Проехав еще несколько остановок я вспомнил, что взял сумку, в которую даже не положил ноутбук и тут я просто от злости вскрикнул в слух:

– Вот сука!

Водитель резко отвел взгляд на меня и спросил:

– Че у тя?

– Да я ноутбук забыл, твою ж мать! Взял пустую сумку и буквально поехал на хер!

– Что-то сегодня вообще не твой день, сынок!

– Да иди ты в задницу!, – сказал я не подумав в этот момент.

На меня посмотрели люди, которые сидели в автобусе и охнули, тут же я и понял, что поступил как самый настоящий кусок неблагодарного дерьма. Водитель посмотрел на меня своими добрыми и обиженными глазами в этот момент, резко остановил машину и сказал:

– Так, вали нахер давай отсюда!

– Стойте, простите пожалуйста, я…

– Я сказал вали нахер, больной идиот!

Тут я вышел из автобуса с ощущением сильного стыда. Дверь захлопнулась с шипучим звуком, и он уехал, остался я один на остановке в 50 минутах ходьбы, до института. Сев на скамейку, я обхватил своими ладонями лицо, покрасневшее от позора и заорал на всю улицу от того насколько мне было хреново в этот день. Людей вокруг почти не было.

У меня так сильно болела башня от всего. Тут я понял, что ехать в институт смысла никакого нет без своих работ и я стал ждать другой автобус, чтобы просто поехать домой и лечь спать. В тот день у меня должна была быть последняя сессия за этот год, но мне уже было настолько срать на все это. Резко засунув руку в сумку я с жадностью снова достал свой кейс с наушниками и воткнул себе их в уши, по новой включив легкий эмбиент. Стресс и агрессия потихоньку начали отступать от меня, сразу же как я снова представил себе какой-то сюжет в голове, но чувство стыда оставалось до сих пор.

Телефон в руках. Нужно написать… Что написать?

– Здравствуйте, сегодня не приду. Насчет экзамена – давайте как-то по-другому, я заплачу. (Отправлено 7:50). Господи, как же это по мерзкому звучит…

Отправив сообщение, я машинально сунул телефон в сумку, предварительно включив любимый плейлист. Пальцы сами нашли нужные треки – тело помнило эту привычку лучше сознания. Откинувшись на холодную металлическую спинку скамейки, я попытался расслабиться. Веки налились свинцовой тяжестью, но стоило их закрыть, как настроение начало метаться между крайностями – то внезапный прилив странного умиротворения, то волна раздражения, подкатывающего к горлу кислым комом.

Чтобы отвлечься, я перевел внимание на мелочи вокруг: треснувшую плитку под ногами, далекий гул машин, пение птиц над головой. И вдруг – словно кто-то щелкнул переключателем в голове – перед внутренним взором всплыла она. Лина. Подруга детства, исчезнувшая без объяснений.

Блин, ведь прошло уже… сколько? Восемь лет? Девять? Но воспоминания были настолько яркими, будто это случилось вчера. Я буквально чувствовал тепло того летнего солнца, когда мы бегали за кузнечиками в поле за городом. Она смеялась, когда насекомые выскальзывали у меня из пальцев, а потом сама неловко пыталась поймать их – получалось еще смешнее.

Особенно четко вспоминалось озеро. Вода, прогретая до температуры парного молока. Как она стеснялась выходить на берег без полотенца, а я, краснея, протягивал свое – старое, с выцветшими динозаврами. Потом мы шли домой мокрые и довольные, заранее придумывая, как обмануть родителей. «Мы просто гуляли во дворе, честно-честно!» – повторяли мы хором, хотя наша мокрая обувь и травяные пятна на одежде кричали об обратном.

Мне тогда было десять. Десять и бесконечность – возраст, когда каждый день тянется как резина, а будущее кажется такой далекой абстракцией. И за все эти годы я так и не встретил никого похожего. Даже не знаю, где она теперь. Какой город принял ее? Чем она занимается? Замужем ли?

Самое обидное – я даже не успел попрощаться. Все произошло как-то внезапно и нелепо. Помню, как спустя две недели после того купания я пришел к ней домой, полный новых идей, куда сходить в эти выходные…

Тот день выдался на удивление теплым даже для лета. Я возвращался со школьного выпускного мероприятия, мну в руках сверток с грамотой – меня наградили за что-то, сейчас уже и не вспомнить за что. Солнце висело низко, окрашивая все в янтарные тона, а под ногами хрустел свежескошенный газон. Решил позвонить отцу – пусть заберет, все равно по пути.

Достал свой верный кнопочный телефон, который к тому времени уже считался антиквариатом среди одноклассников. Прокрутил контакты, нашел «Папа», нажал вызов. В трубке раздались протяжные гудки, телефон вибрировал в такт, будто живое существо. Ждал целую минуту – никто не брал. Звонок оборвался сам.

«Может, не услышал?» – подумал я и набрал снова. На этот раз соединение прервалось почти сразу – значит, отец сам сбросил вызов. Я тяжело вздохнул и сунул телефон в карман джинс. Знакомая ситуация.

Дорога домой занимала минут двадцать неспешным шагом. Я уже свернул на свою улицу, как вдруг заметил впереди компанию – того самого одноклассника с его приятелями. Мы с ним вечно конфликтовали из-за ерунды: то я ему на перемене не то сказал, то ему не понравился мой взгляд. Сегодня, с моим странно приподнятым настроением, совсем не хотелось портить себе день. Я резко свернул в соседний двор, сделав крюк, но зато сохранив душевное равновесие.

Лина жила в соседнем доме – пятиэтажной хрущевке с вечно заедающей дверью подъезда. Я дернул тяжелую железную дверь и вдруг осознал, что иду с пустыми руками. «Нужно было хоть шоколадку купить», – мелькнула мысль. Решил, что угощу ее мороженым, когда пойдем гулять.

Поднимаясь по лестнице, я услышал, как в кармане завибрировал телефон. Достал – три пропущенных от мамы. «Наверное, волнуется», – подумал я, но перезванивать не стал. Сейчас важнее было увидеть Лину.

На пятом этаже я остановился перед знакомой дверью с потертой цифрой «39». Постучал. Тишина. Постучал снова, уже сильнее. Снова никакой реакции. «Может, никого нет?» – я уже собрался уходить, но в последний момент постучал еще два раза – на всякий случай.

И тогда из-за двери раздались шаги. Не легкие, как у Лины, а тяжелые, шаркающие. Дверь приоткрылась, и в щели показалось морщинистое лицо незнакомой пожилой женщины.

– Чего тебе? – ее голос звучал так, будто я пришел сдавать квартиру, а не навестить друга.

– Извините, а где Лина? – спросил я, чувствуя, как в груди начинает нарастать тревога.

Старуха нахмурилась: – Какая еще Лина?

– Она… она здесь жила. Моя подруга, – голос внезапно предательски дрогнул.

– Первый раз слышу, – женщина пожала плечами. – Я тут живу уже месяц, и никаких Лин здесь не было.

– Но… как? – я чувствовал, как почва уходит из-под ног. – Вы кто вообще?

– Хозяйка квартиры! – она повысила голос. – А теперь иди-ка ты, у меня мясо в духовке!

Дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я медленно опустился на ступеньку, снял кепку и прижал ее к лицу. Грудь сдавило так, что я не мог вдохнуть. Слезы текли сами собой, горячие и соленые. «Как так? Куда она исчезла? Почему даже не сказала?» – эти вопросы крутились в голове, смешиваясь с осознанием полного одиночества. Дома меня ждали только вечные ссоры родителей, а теперь не стало даже этого лучика – Лины.

В ярости я швырнул кепку на лестницу. Вышел во двор – прохожие оборачивались, кто-то даже хихикал. От этого мне было тревожно и очень неприятно Я шел, стирая слезы рукавом, и ненавидел весь мир.

Домашний подъезд встретил меня знакомым запахом затхлости и чистящих средств. Чип в моей ладони дрожал, когда я прикладывал его к считывателю. Дверь щелкнула, и я поднялся на второй этаж.

И тут увидел мать. Она сидела на ступеньке у нашей двери, вся сгорбившись. Лицо было красным от слез, а в руках она сжимала смятый платок.

– Мам? Что случилось? – спросил я, хотя по ее виду все было ясно.

Она подняла на меня заплаканные глаза:

– Папа… твой отец… – голос сорвался на высокой ноте. – Он умер сегодня…

В ушах зазвенело. Я стоял как истукан, чувствуя, как внутри меня одновременно бушует ураган и царит мертвая тишина. «Как же много дерьма может случиться за один день», – промелькнула мысль.

– Как? – только и смог выдавить я.

– Фура… – мама всхлипнула. – Он возвращался из области, водитель фуры заснул за рулем…

Я вспомнил свои звонки. «Значит, он уже был в дороге. А может, это и была та самая авария…» – мысль была настолько чудовищной, что я тут же прогнал ее.

Опустившись рядом с матерью, я обнял ее. Ее волосы пахли тем же шампунем, что и в детстве. Я гладил их, чувствуя, как ее слезы просачиваются через мою рубашку. В этот момент через грязное подъездное окно пробился луч заходящего солнца. Он упал прямо на нас, и это странное сочетание горя и тепла создавало ощущение, будто моя душа буквально прикипела к ребрам – одновременно больно и… приятно.

Глава 2. Тучи сгущаются

Сидя на скамейке с закрытыми глазами, я сначала не понял, что происходит. Какое-то странное ощущение – будто кто-то осторожно касается моего лица мокрыми пальцами. Сначала одна капля, затем другая. Они стекали по щекам, смешиваясь с потом и, возможно, слезами, оставшимися от недавнего эмоционального всплеска.

Мне потребовалось несколько долгих секунд, чтобы заставить себя открыть глаза. Веки были тяжелыми, словно налитыми свинцом, и слиплись от сна. Когда я наконец разлепил их, передо мной предстал размытый мир – сначала просто пятна света и цвета, которые постепенно складывались в знакомую картину.

Парк вокруг был почти пуст. Несколько прохожих спешно расходились в разные стороны, прячась от чего-то. Один мужчина средних лет нес над головой портфель, пытаясь укрыться от… И только тогда я поднял голову и увидел небо.

Тучи собрались плотной серой массой, но выглядели они неестественно – почти как на плохо отретушированной фотографии. Края облаков были слишком четкими, а цвет – каким-то грязно-фиолетовым, а не привычным серым. Казалось, кто-то взял и нарисовал их кистью поверх голубого неба.

Я медленно приходил в себя, осознавая, что снова уснул. В горле стоял ком, а во рту – противный привкус несвежего дыхания. Рука автоматически потянулась к сумке, и я достал телефон. Экран ярко вспыхнул, заставив меня поморщиться – на нем было уведомление о новом сообщении от классного руководителя.

Проверив уровень заряда наушников, я с раздражением заметил, что они полностью разрядились. «Черт, а музыка так помогала…» – промелькнуло в голове. Взгляд скользнул на время – 15:02. Я проспал почти восемь часов, сидя на этой чертовой скамейке! Тело было вялым и разбитым, а в мышцах ощущалась неприятная дрожь.

И тут первые тяжелые капли дождя ударили по асфальту с характерным шлепком. Через секунду дождь усилился, превратившись в сплошную стену воды. Я вскочил на ноги, но тут же понял, что идти мне некуда – сил не было, а до дома далеко.

Попытался всмотреться вдаль – не видно ли автобуса? Но сквозь завесу дождя трудно было разглядеть что-либо дальше пары десятков метров. С тяжелым вздохом я снова плюхнулся на скамейку и начал растирать глаза костяшками пальцев. Капли дождя стекали по лицу, смешиваясь со слезами усталости.

Не знаю, сколько времени прошло – возможно, минут пять, а может, и больше – когда я снова начал проваливаться в сон. Голова клонилась к груди, мысли путались…

И вдруг – резкий, пронзительный звук автомобильного гудка. Один. Два. Три раза. Я вздрогнул и поднял голову, заставив себя сфокусироваться.

Передо мной стоял тот самый зеленый автобус. За рулем – знакомое лицо того самого водителя. Он высунулся в открытое окно и крикнул сквозь шум дождя:

– Ну что, племянничек? Домой едешь, иначе я чую – промокнешь как суслик! Думаю, оно тебе не надо. Запрыгивай давай!

Я с трудом соображал, что происходит. Как ни странно, автобус был абсолютно пуст – ни одного пассажира. Возможно, потому что это была почти конечная остановка, а может, просто никто не хотел ехать в такую погоду.

– Долго думать будешь? – водитель нетерпеливо постучал пальцами по рулю. – Ну я тогда поеду, а то другие люди меня на остановках ждут!

– Стойте, стойте! Я сейчас! – наконец вырвалось у меня.

Дождь усилился до такой степени, что за несколько секунд я промок до нитки. Вода затекала за воротник, стекала по спине. Я влетел в автобус, едва не поскользнувшись на ступеньках, и снова оплатил проезд, роняя мелочь из дрожащих рук.

– Вы меня простите за тот случай… – начал я сонным голосом. – Это правда от нервов было…

Водитель махнул рукой: – Ниче, сынок. Это ты меня прости. Слишком я навязчивый и настойчивый, лезу вечно не в свое дело.

Он повернул ключ зажигания, и двигатель с ревом ожил. Водитель дернул рычаг, выжал педаль газа, и в тот же момент двери с шипящим звуком закрылись за моей спиной.

– Нет, вы тут ни при чем, – пробормотал я. – Это я повел себя как последний идиот…

– Да ладно, забудь, – он посмотрел на меня через зеркало заднего вида. – Иди садись, поедем уже спокойно.

Я прошел в заднюю часть автобуса и буквально рухнул на сиденье. Мокрая одежда неприятно прилипла к телу. Достав телефон, я вспомнил о сообщении от классного руководителя.

Разблокировав экран, я открыл мессенджер и защел в диалог с куратором.

– Здравствуйте, сегодня не приду. Насчет экзамена – давайте как-то по-другому, я заплачу. (Отправлено 7:50).

– Добрый день. Что вы имеете в виду? (Отправлено 8:39)

Я вздохнул и набрал новое сообщение, цифры всплывали перед глазами:

– 6 тысяч рублей устроит? (Отправлено 15:12)

Палец замер над кнопкой «отправить» на секунду – сумма казалась то слишком большой, то смехотворно маленькой. Но деваться было некуда.

Я замер в ожидании, уставившись в экран. В голове крутилась мысль: «Каждый преподаватель включает дурочка, когда ему предлагают взятку – делает вид, что ему неудобно, но на самом деле только этого и ждет.»

Не успел я отложить телефон, как заметил, что справа от моего последнего сообщения появились две синие галочки – «прочитано». Я видел, как статус «онлайн» мелькнул под именем классного руководителя и сразу исчез. Ответа не последовало. Но это молчание говорило само за себя – он согласен.

Мои пальцы дрожали, когда я открывал приложение банка. Ввёл номер телефона преподавателя, сумму – те самые шесть тысяч, которые предложил ранее. Перед тем как нажать «подтвердить», на секунду задумался: «А вдруг это ловушка? Может, он специально молчал, чтобы потом меня подставить?» Но деваться было некуда – палец дрогнул, и деньги ушли.

Я резко закрыл телефон, будто это могло отменить перевод. И в этот момент – как удар током – перед глазами всплыл тот самый сон, который мучил меня всё утро. Взгляд машинально упал на часы: 15:39. Тридцать девять… Это число преследовало меня весь день! Слишком много совпадений, чтобы быть случайностью.

В голове вдруг сложился пазл. Ясно, как день, вспомнилось: где-то в том сне было здание с номером 39. Но что оно означало? Картина постепенно прояснялась – это был старый дом в хорватском городке, мимо которого я проезжал прошлым летом, когда гостил у родственников.

Сон оказался настолько реальным, что даже сейчас, наяву, я чувствовал запах хвойного воздуха того парка, слышал скрип гравия под ногами. Будто моё сознание сделало цифровую копию реального места и вставило её в сон.

Я закрыл глаза, погружаясь в воспоминание:

Хорватский парк. Солнце пробивается сквозь кроны сосен, рисуя на земле кружевные узоры. Я иду по главной аллее, где слева – карусели и ларьки с мороженым, справа – кафе с разноцветными зонтиками. Но одна тропинка, почти незаметная, уводит вглубь – к мрачному зданию в стиле австро-венгерской архитектуры.

Его окна покрыты вековой пылью, но странно – дорожка к нему ухожена, будто многие ходят сюда. На лавочке у входа сидят две девушки, лет по шестнадцать, пьют кофе из бумажных стаканчиков, на которых что-то написано, что-то на странном и не существующем языке, похожим на перевернутую кириллицу, и о чём-то шепчутся, периодически взрываясь смехом.

Я подхожу ближе:

– Девушки, а что это за здание? Почему оно всё в замках?

Они поднимают на меня глаза – один взгляд, и становится не по себе. Глаза слишком тёмные для их возраста, почти без блеска.