Женско-мужской разговорник. Отношения до, после и вместо

Монологи женщины накануне развода, женщины, которая пытается собрать себя заново из разрозненных слов, снов, воспоминаний и споров с самой собой. Полулитература-полудневник. То ли баба, то ли рыба, то ли грифон. В общем, сказочная тварь неясной этиологии.

Этот текст создавался хаотично. В движениях мотылька вокруг лампы и то больше гармонии и осмысленности. Единственная последовательная структура, которую я способна сейчас выдерживать – дневниковые записи. Дыхание сбивчиво, его часто не хватает на длинные пассажи и уж тем более на главы. Дышу с опорой на живот, как учили, меха раздуваются. Будем считать, что это затянувшийся утробный вой, на 12 тактов.

Глава 1

1 ноября 2021.

Из всех запасов на зиму в моем распоряжении только словарный.

Неделю назад мы подали заявление на развод. По взаимному соглашению. Никакого тебе суда и следствия, никакой театральщины. Любезные и сноровистые сотрудницы ЗАГСа быстро приняли и оформили все документы. Поточное производство.

Крупинки мелкомолотого кофе и сахара перемешались на столе настолько, что теперь и самая прилежная падчерица не разделит их. Прямо как наши мысли друг о друге. Твои в твоей голове. Мои в моей. И наши общие в некоем неясном общем пространстве. Где оно находится? По-прежнему тут? В этой нашей кухне? Или где-то над? И если в кухне, то какова её вместимость? Или каждая последующая мысль стирает предыдущие? Или музыка существует, только тогда, когда её исполняют, а мысли – только пока их думают? А после – небытие… Небытие – тоже отдельное место? Сарай для старого хлама или величайшая сокровищница? Сокровищница – от слова сокровенный, то, что скрывают. И всё то, что срыто, то и бесценно? Не выносить на свет. Так Синяя борода скрывал то, что считал нужным скрыть…

Борода. Что в ней такого завораживающего? Эта магия действует не всегда и не у всех, но в твоём случае – на все сто. Даже знакомые знакомых (я про случайную встречу в электричке, и это я сейчас о мужчинах), которые тянутся как дети за сладостями и лишь в последний момент успевают спросить: «Можно бороду потрогать?!» Трогают, получив разрешение. Что уж говорить о нас, грешных и столь уязвимых пред этим чудом?..

Впрочем, борода может постепенно превратиться в склад пищевых отходов. О да, мы ведь и правда вчера вечером ели борщ, посмотри-ка… И все изменения от восхищения до отторжения за весьма непродолжительное время. Хотя нет, позвольте, целый год разделяет эти две реплики. Как-то невзначай борода превратилась в свою противоположность. В нечто отталкивающее и неприятное. Хотя и осталась той же. Несколько подзапущенной, но что это меняет? Оказывается, всё…

Сегодня ты заедешь за немногими оставшимися вещами. Расческа, наушники, какие-то мелочи. Печально ли это? О, да. Могли ли мы этого избежать? Конечно. Хотели ли мы этого избежать?..

Встала из-за стола и мысли кардинально сменили своё течение, русло. «Кардинально» – оказывается, заимствовано из французского и латыни одновременно. Дверной крюк, дверная петля. А как же сердце?! А как же греческое cardio? Я столько лет была искренне убеждена, что это все из-за него, что даже не думала сверяться со словарем. Где сердце – и где дверные петли? Двери – как центр? Ось, вокруг которой всё вращается? И на которой мы всё вертели…

Мысль изменилась. Так где же она обитает? Витает. Над волнами. Где хочет. В то время как её хотят видеть совершенно в другом месте.

Заимствование слов. Ха. Как будто кто-то что-то собирался возвращать, ей-богу. Позвольте позаимствовать у вас, буквально на минуту. Мне только спросить… Да так и уходят, прихватив с собой. Как неловко получилось! Да что уж теперь… Табуны краденых слов. Переходят из рук в руки. Из уст в уста.

И все-таки жаль, что мы разошлись.

02 ноября 2021.

Работаю репетитором. Вчера один из учеников, мальчик десяти лет, посмотрев на свои детские фотографии, твердо мне заявил:

– Я ненавижу себя тогдашнего и эти фотографии тоже.

– Почему?

– Потому что я тогда был глупый.

– А сейчас? Сейчас ты умный?

– Ну конечно!

Мне бы, мальчик, твою уверенность.

Открыла фотографии трёхлетней давности. Три путешествия в чужие города, один и тот же спутник. Бурный роман, дикая влюбленность. И куда что девалось… Глупая я тогда была? Вполне вероятно. Глупость шла в комплекте с дикой привлекательностью. Хотя тогда мне так не казалось. С годами на тех фотографиях я выгляжу всё более заманчивой. Надо ещё лет пять подождать, чтоб и вовсе обмирать от восторга при одном взгляде на те снимки.

Репетиторство. Это мой нынешний способ заработать на жизнь и пока он вполне устраивает. Правда, всё время на репите, но и материал выучиваешь до автоматизма. И почти каждый день перепадают жемчужины детских высказываний.

Проходим с пятиклассником названия стран и национальностей.

Australia – Australians,

Canada – Canadians

The USA – Americans итд.

Спрашиваю:

– Кто живет в Великобритании? (Who lives in the UK?, ин зе Ю Кей?)

– Зеюкейцы, – ни секунды не сомневаясь отвечает мальчик.

..

Он же, на том же уроке.

Конструкция – I have got – у меня есть, имеется что-либо. Ручка, карандаш, книга, кошка итд.

– Приведи пример, что у тебя есть?

– I have got PLOSKOSTOPIE.

Репетиторство. Ты сам себе господин. Госпожа. Не подчиняешься никому. Ну, разве что капризам заказчика. Но с этим вполне себе можно смириться. Господин вызывает иную ассоциацию. Недавно мне составили карту ба-цзы (китайский гороскоп), в которой имеется Господин дня (основная стихия в карте). Завораживает меня это выражение. Как оказалось, не просто дня, а всей моей жизни – господин Огонь. Огнище. Пожарище. Пламя бушующее. А воды совсем чуть-чуть. Буквально пшшш. («Может тебе в бассейн записаться?..» – задумчиво обронил мой брат, услышав рассказ про стихии). И этот огонь постоянно толкает на необдуманности. Единственный бонус – раскаяния мне тоже не положено. Сплошные пепелища за спиной. О чём уж тут раскаиваться… Пойду нарисую камин, в преддверии нового года. Пред-дверие – это то что перед дверями? Или то, что пред верой? До веры. Твердая убежденность. Тогда-то я был глупый, а вот сейчас…

(ЗЫ. Проверила. Все-таки про двери речь. Снова эти двери…)

3 ноября 2021.

А камин в биографии уже случался. Во время перехода из 2015-го года в 16-й годы. За несколько месяцев до того, в июне, угораздило меня организовать собственный мини-садик, очень хотелось почему-то. Съёмная трехкомнатная квартира в новостройке, заведение и в лучшие времена насчитывало до дюжины человек, а потом постепенно всё загнулось, но речь не об этом. Работала у меня в качестве няни девушка, которая и предложила соорудить камин. Благо как раз в хозяйстве завалялась большая коробка уже не помню из-под чего. Кроме сугубо декоративной возлагалась на него ещё и прагматически-воспитательная функция: загородить проход между игровой комнатой и кухней, куда детям было строго-настрого запрещено входить в неположенное время. Мы склеили и раскрасили эту конструкцию, вполне себе мило и забавно получилось. И портит его в моих воспоминаниях только одно обстоятельство. Мальчик не из приятных, поздний и единственный ребенок в семье, избалованный донельзя имел привычку притаиться за ним и внезапно с радостным и самодовольным криком: «А вот и Миша!» («Мися» в его огласовке) выпрыгнуть в самый неподходящий момент. Во время чаепития взрослых у камина или минуты редкого и непродолжительного затишья. Скорее всего в семье этот «коронный номер» имел бешеный успех, потому что парень повторял его с завидным постоянством.

Но один-единственный эпизод с Мишей компенсирует все мои энергозатраты.

Эта прогулка была такая же как сотни других, но у Миши весьма некстати сработал гидробудильник. Пришлось возвращаться назад. Подъезд, лифт, на третьем этаже двое мужчин в виде внезапных попутчиков. Дальше поднимались все вместе – мы с Мишей в полном молчании и пара мужчин, увлеченные беседой. Миша в какой-то момент начал пристально и напряженно вглядывался в их лица и наконец выдал, указывая на меня и крепко держа за руку: «Эта – моя!». Лифт содрогнулся и вполне мог застрять от всеобщего хохота.

Эти Мишины выходы «из-за печки» напомнили о том, как в детстве вместе со старшей двоюродной сестрой мы устраивали концерты для родственников. Все лето проводили у бабушки (Царствие ей небесное, святая была женщина).Сестре каким-то образом каждый раз удавалось меня убедить, что спеть и сплясать для родителей, которые приезжали раз в неделю – священная обязанность. Считалось, что это ни больше ни меньше как дочерний долг – развлечь всех субботним летним вечером (и это регулярно повторялось, я вообще тогда довольно легко велась на всяческие разводки). И в очередной раз старательно готовились программа и реквизит, состоявший в основном из бабушкиных же платков и шалей. И выходили мы с песнями, танцами и акробатическими этюдами именно из-за печки, поскольку она отделяла небольшой закуток условной кухни от всего остального пространства единственной комнаты. Где к тому времени уже расположилась вся немногочисленная, но весьма благодушно настроенная аудитория…

Как я поняла много позже – у меня было счастливое детство.

Камин я в итоге так и не сделала. Зато вдруг приспичило срисовать австралийские монеты, которые совершенно случайно обнаружились на книжной полке. Начиная с увесистого профиля Елизаветы и заканчивая уютно сложенными на пузике лапками ехидны. Но откуда и как они появились я расскажу завтра.

04 ноября 2021.

А появились монетки довольно закономерно. 2018-й год, Чемпионат мира. Играют все со всеми, наши с не нашими. У меня была отчетливая мотивация уехать из города на то время, пока не закончится столпотворение. Но уехала я не в глухое село, как можно было бы ожидать, а в Сочи. И лишь когда не смогла заселиться в заранее забронированный и предоплаченный хостел поняла всю нелепость поступка. Испанцы, бразильцы, австралийцы… Наверняка ещё и представители других национальностей, но это те, кого точно помню. Не важно. Его звали Брендан. Брендан из маленького городка на юге Австралии. Ни слова по-русски. А администратор ни слова по-английски. Гугл им, конечно, в помощь, но всё равно неудобно. А тут как раз я подвернулась. Несколько дней прогулок в Сочи, ещё через три месяца съездили в Тбилиси. И ещё через три – в Будву и Тиват. Но будущего у нас все равно не было и, наверное, быть не могло, но надо же было проверить… И до сих пор мне не вполне ясно – была ли это наша личная несовместимость или культурная.

В Тбилиси есть памятник «Мимино», я попыталась однажды объяснить, какой это чудесный, глубокий и невероятно смешной фильм. На третьем предложении безнадёжно заглохла со своим культпросветом.

В память обо всей этой фантасмагории остались несколько монет. На аверсе Елизавета. На реверсе утконос. Или ехидна. Или лирохвост. Уж не знаю, как Елизавета себя ощущает себя в таком соседстве, но утконос выглядит довольным.

Это то, что называется в учебнике Revise and check. Только сразу за сорок лет, а не за параграф. Что ты помнишь? Что у тебя осталось? Что улетучилось навсегда, будучи слишком легкой фракцией?

Как всё-таки прекрасно, что много лет подряд живут в этом городе люди, с которыми ты так давно знаком. Не видевшись месяц, два, пять, год, два, три, можно просто написать, и встретиться, и продолжить разговор с того же места. Это ли не чудо! Мне кажется, когда мы все прекратим нынешнюю форму существования, мы продолжимся в каких-то иных. И, по аналогии, две-три формы спустя можно будет как-то связаться со старым знакомым и продолжить прерванный разговор.

Не так давно я работала администратором в фотостудии. Оплата копеечная, но и работа не пыльная. «Добрый день, проходите пожалуйста, деньги положите вот тут, как жаль, что вам уже пора»; «добрый день…» и так далее… Опять же, перлы. Довольно часто, собираясь на фотосессию, люди забывают какие-то детали одежды. Или обувь. Самым необычным предметом оказался забытый фотоаппарат. Или вот ещё – женщина, хорошо за пятьдесят, в леопардовых лосинах, с вызовом в глазах и голосе: «Вы же профессионал, найдите удачный ракурс, ведь именно этот наряд меня удивительно стройнит!». Бедные фотографы… Лишь на первый взгляд их ценник кажется диким, но стоит послушать хоть раз вот это всё и начинаешь совершенно искренне считать, что им ещё не доплачивают за каторгу с элементами шапито.

И вот сегодня в ленте снова – «Наш новогодний интерьер, ждём вас за чудесными снимками». Высокий сезон продлится до середины января. Нежность, белоснежность, фонарики, волшебство. Семейные сессии, пижамы с оленями массово. «Мама, я устал! – Улыбайся, я сказала! Ещё полчаса ты должен улыбаться!»

Улыбайся. Ещё хотя бы полжизни.

Глава 2

4 ноября. Вечер.

НФ приснопамятная. Нелли Федоровна. Первый курс, истфак. Она всегда казалась настолько суровой, что если ты получал тройку, то уже вполне мог начинать себя уважать. Монография НФ бережно сохранялась во всех переездах, хотя и не перечитывалась с тех пор. НФ не стало в 2003-м. Летом того же года я, слегка беременная, оказалась в санатории за общим столом с двумя выпускницами того же факультета. Мне недавно исполнился двадцать один год, им в два раза больше. Разговорились и обменялись новостями. Когда я сообщила о смерти НФ, женщины расплакались прямо за завтраком.

Всего за столом размещались восемь отдыхающих: я, мой брат, две эти барышни и семья из четырех человек. В один из первых завтраков работница столовой, со свойственной всем сотрудникам советского общепита тактичностью, подошла и шваркнула на стол дополнительную порцию не помню чего со словами – «это для беременной». Обе женщины подпрыгнули как ошпаренные и одновременно выпалили, вытаращившись друг на друга: «Ты беременна?!» – а я, не понимая их изумления, говорю, что это для меня (я – чисто умытое дитя, стриженная под мальчика, наивные разговоры). И тут дамы ещё раз вскакивают и теперь уже ко мне обращают тот же вопрос. Да. Я беременна.

Возвращаюсь к монографии. Открываю на случайной странице: «… Источники иньского периода (Китай, 2 тыс лет до н.э) весьма специфичны. Это обращения к оракулу, так называемые гадательные кости. Предсказания делались по трещинам, образовывавшимся на лопаточных костях животных и панцирях черепах при их нагревании, а затем на них же записывались вопросы и ответы». Ну не чудо ли?! Любит/не любит? Плюнет/поцелует? Озолотимся/обнищаем? Иди скорей, грей черепаху. Что останется от нашего времени, какие источники? Серпантин чеков из продуктовых? Листовки о распродажах и акциях? Абонементы в библиотеку? Скорее уж, в фитнесы. Прямо-таки неловко перед потомками.

Еле сообразила, почему я вдруг вспомнила о НФ. Потому что в тексте, который читаю последние недели (Юваль Харари, «Sapiens: Краткая история человечества»), мне встретились шумеры. И шумеры потянули за собой нить памяти. Сам текст прекрасен и не нуждается в дополнительных дифирамбах, он и так их получает предостаточно. Что меня так восхитило? Разоблачение современного мышления во всех ипостасях. Например, всеобщее увлечение туризмом. Как погоня за впечатлениями и как способ разрешить какие-то внутрисемейные конфликты и кризисы. Свозить жену в Париж развеяться. А у Харари: «Состоятельному человеку в Древнем Египте никогда бы не взбрело в голову разрешать кризис в отношениях, взяв жену в отпуск в Вавилон или на шопинг в Финикию. Вместо этого он мог построить для нее роскошную гробницу, о которой она всегда мечтала».

Как сложно увидеть в своё й собственной голове то, что туда вколачивалось столетиями. Спасибо автору за этот титанический труд.

Дочь позвала ужинать.

Не знаю, как так получилось, но кулинарию я ненавидела всегда и готовила только для того, чтобы нам всем не умереть с голоду. В качестве побочного эффекта – дочь к своим восемнадцати отлично готовит. Сыну пятнадцать, но вполне освоены базовые навыки холостяка. Я считаю, моя родительская миссия уже во многом выполнена. А всего лишь не надо было заморачиваться за разносолы, хотя это безусловная и абсолютная магия. Из набора ингредиентов создать нечто совершенно иное, несводимое к простой сумме слагаемых. «Зельеварение». Прекрасная игра, одни только карточки чего стоят – «эликсир забвения», «раствор-оберег», «незримый страж». Я уже не говорю о чудесной графике. Моя огромная благодарность её создателям.

Варенье – это единственное, на что я согласна тратить энергию. Конвертировать силы и время в густое, сладкое, с кислинкой, прозрачное, тягучее, это равноценный обмен я считаю. Это я согласная.

Однажды в деревне я совершила преступление. Случайно перевернула целый таз клубничного варенья, которое остужалось на крепкой доске, положенной поперек сеточной кровати. Разве я виновата, что единственный книжный шкаф располагался именно там, на веранде, над изголовьем именно этой кровати? Так я бабушке и сказала, когда она увидела, как результат несколькочасовых трудов растекается по полу. Было дико стыдно. Возможно, сильнее всего в жизни. Но бабушка – я уже говорила, что это была святая женщина – тяжело вздохнула и молча собрала пригоршнями то, что можно было собрать, отправив кипятить зелье заново. Насколько мне известно, она никому об этом эпизоде не рассказывала.

Не перестаю радоваться своему вновь обретенному после непродолжительного замужества личному пространству. Хочу халву ем, хочу пряники. А главное, тишина по ночам. За три года я сносила три пары берушей. Это можно приравнивать к трём парам железных сапог и трём чугунным посохам? По-моему, можно. Финист. Сестрица Аленушка и братец Гандонушка. Впрочем, к бывшему мужу последнее определение совершенно точно не относится. Могу поклясться на чём угодно. Даже на четырехтомнике Даля.

Зато прекрасное это определение относится к другому человеку, шесть лет занимавшему место в моей жизни. Но о нём и о других сказках в следующий раз.

Схоронить и закрыть файл.

Все ещё 4 ноября.

Раз уж речь зашла о зельеварении и Дале, то нельзя не вспомнить роман первого курса. Тогда казалось, что чувства с его стороны гораздо сильнее, мне же скорее было любопытно. Впрочем, тринадцать лет спустя внезапная встреча качнула маятник в другую сторону. Прожили вместе почти год и теперь уже он меня бросил. Я прямо-таки облегчение почувствовала от восстановления равновесия и гармонии во Вселенной. При том давнем расставании в самый Новый Год, перед первой сессией, он вручил мне только что купленный подарок – четыре тома Даля, на которые я уже месяц как заглядывалась в книжных развалах первого этажа универа. Сказала: «Спасибо за подарок. И, кстати, мы расстаемся». Ненадолго почувствовала себя тварью, но книги до сих пор со мной. Моя любимая форма чтения – открыть с любого места подвернувшийся под руку том и читать присказки и обороты в особо длинных словарных статьях, предварительно разогнавшись на кратких определениях. Врасень. Врасплох. Врастопырку. Врата. Врать. Люди врут, только спотычка берет, а мы врём, что и не перелезешь (я к слову, не вру, не умею, не дано). Врать не устать. Врёт по печатному. Врёт как газета.

Про вранье как-нибудь позже расскажу историю.

Уже тогда у него была страсть к настольным играм всех мастей, и тринадцать лет спустя она расцвела пышным цветом. Не могу сказать, что я так же сильно увлеклась всем этим, но однажды даже умудрилась заработать – целый месяц вела в летнем лагере кружок настольных игр. Ничего не бывает зря. Просто мы ещё не о каждом предназначении догадались.

Финист и Алёнушка приводят нас к сказкам и сказаниям. Тогда же, на первом курсе, я писала курсовую, называлась она «Философия русской сказки». На менее пафосное название я бы не согласилась, а руководитель не знала, что я без её ведома и утверждения пошла защищать эту галиматью. Чуть не разорвала тогда со мной всяческие отношения, но таки смилостивилась и простила, потому что поняла, что это я не по злому умыслу, а по глупости. Мне тогда чуть прилюдно в глаз не плюнули. «С таким-то названием, да на кафедре истории России. Вот если бы вы написали работу, к примеру, „Социальное значение сказки в семье рабочих уральских заводов в 20-е годы ХХ века“ – вот это бы было ко двору». А у меня прямо-таки зубы свело от уныния. Сейчас думаю, что вполне себе занятная могла бы быть работа. Вдруг, да и напишу на старости лет.

«Мне казалось наоборот, что всё сложно,

Меня не понимают, меня не слышат,

Но теперь-то я знаю, что там и тогда было счастье.

А тогда я ничего не знал».

И вообще, я изначально собиралась на журфак поступать. Добрая мама переубедила весомым таким аргументом: «Исторический – это серьезное базовое гуманитарное образование, а не вот эта вот ваша ерунда, публикации, фи». Сложно было поспорить. Возможно, всё сложилось бы иначе, а возможно, я точно так же изнывала бы на парах от тоски и терзалась из-за упущенных шансов.

Сейчас моя дочь выбирает между двумя направлениями, при одинаковом наборе вступительных экзаменов. Налево пойдешь, направо пойдешь. Что-нибудь да потеряешь. Что-нибудь да обретёшь. Не раздаю советов. Не давлю. Свои рекомендации засунула себе глубоко в портмоне. Дочь выбирает между психологией и биологией. Мне кажется, что разговоры душеспасительные ей ближе, чем художественная резьба по лягушкам, но сама она ни в чем не уверена. Как в тумане стоит. Вокруг города горят торфяники. Из-за дыма соседние дома едва видны. Что уж там о будущем говорить.

Обещала рассказать об Алёнушке и Гандонушке.

В эти отношения я вляпалась уже в сравнительно сознательном возрасте, ближе к тридцати. Даже не знаю, что это было. Помутнение рассудка? Первые три года я ещё верила в эти эмоциональные качели. В то, что есть нечто живое у плавных переходов от трогательной нежности, заботы и внимания до откровенной агрессии, битья моей морды и машины включительно. Сначала верила, в то, что он сам страдает от взаимонепонимания и притяжения одновременно. Следующие три года я уже просто более или менее удачно шифровалась, но рано или поздно сама выходила на связь. Что меня так притягивало в этом мракобесии? Его эмоциональная уязвимость? Моя физическая? Все выжжено напалмом. Козлёночком он стал необратимым, сколько бы раз он теперь уже не перекинулся через голову. Возможно, он её уже где-то сложил, не к ночи будь помянут. Вот такая сказка с несчастливым концом.

05 ноября 2021.

Помнится, когда мы писали сочинения на подготовительных курсах перед поступлением в универ, мне сказали – это очень занятное сочинение, но построенное по принципу «а вот ещё». И я тогда так устыдилась. Обещала исправиться. А теперь снова текст выстраивается именно так. То ли это окончательная моя деградация и клиповое мышление вкупе с пластмассовым миром восторжествовало, то ли принцип не так уж плох.

Первый раз я забеременела в апреле. Долгие девять месяцев не могли договориться об имени, поэтому будущего ребенка про себя называла «апрельскими тезисами». Смутно надеясь, что это обеспечит малышке какое-никакое долголетие. Знала, что появится девочка.

С именами, наверное, у многих связаны забавные истории. Очень мне хотелось Надю, муж категорически противился. Я, говорит, путать буду с моей мамой. Пыталась выспросить, что же это за возможная ситуация, в которой он дочь и мать позовет одинаково по имени, так и не допросилась. А в итоге назвали Ксенией, потому что неоднократно слышала историю про меня саму. Как мама назвала Ксенией, а поскольку документы ходил подавать папа, то в дороге ему что-то нашептало (голосом уже его собственной мамы внутри головы), что Катя гораздо лучше звучит. Папа чудом выжил по возвращении домой. Второй раз такую сильную нахлобучку он получил только когда случайно вывихнул мне запястье, кружа по комнате в каком-то особо сильном приливе чувств и кураже.

Ещё сложнее думалось, как назвать сына. Все имена казались недостаточно прекрасными. Или нравились лишь несколько дней, а потом вызывали столь же сильное отторжение. В итоге, уже в последний день срока, отведенного законом для адамово-эдемового развлечения, я таки определилась, что это будет Серёжа. Почему-то к тому времени сложилось представление о Серёжах как о компанейских людях. Кто-кто, а друзья в жизни человеку точно не помешают, решила я. Родился он, кстати, в день археологии. И, по совместительству, в день рождения Наполеона. И эти два факта не дают сыну спокойно жить. Посмотрим, что из этого выйдет со временем.

Мы с ним долгое время существовали на очень разных скоростях. Собственно, и сейчас тоже. Но это перестало терзать после одного разговора. Сыну было лет девять. Я зашла пожелать спокойной ночи и в задумчивости остановилась у окна. Он спросил: «Что ты там видишь?» Я – «Окна вот грязные, давно не мыла, вечно эти голуби». Он – «А я вижу созвездие Гончих Псов». И я так была потрясена разностью масштабов, что перестала приставать к ребенку со своими глупостями воспитательно-организационными. У него планетарные масштабы, куда уж мне с моим домохозяйскими…

Третьего ребенка очень хотелось назвать Ириной или Никитой, смотря по обстоятельствам. Но в итоге на седьмой неделе ребенок передумал приходить в этот мир. Возможно, присмотрел себе какой-то соседний. И потом, это было 29 октября. Лично я в разгар осени и пандемии тоже бы никуда не попёрлась, поэтому всё сложилось так, как сложилось. Если бы он сейчас был со мной – едва ли я стала бы преподавать, писать и т. д. Будем по-прежнему считать, что всё к лучшему.

Все ещё 5 ноября.

Про неисповедимость. В самом разгаре того смутного периода и шестилетнего помутненного разума с Гандонушкой я однажды совсем было решила, что переезд кардинально исправит ситуацию. И как только решила, так сразу все обстоятельства стали сами собой складываться в мою пользу. Я предупредила за месяц на двух работах, что планирую расстаться. Вздохнули и отпустили с миром. Договорилась с детьми и их отцом, что они некоторое время поживут вместе, пока я обустроюсь в другом городе. Купила билет в один конец в этот самый город, цена была на редкость удачной. Разместила объявление о сдаче своей «трешки». И за один день нашла арендаторов, которые вызвали доверие и готовы были её снять по приемлемой для обеих сторон цене. И на просмотр пришли с авансом в руках. Оставалось два дня до отъезда.

Я шла сентябрьским вечером в сторону дома через обширный лесопарк. Погоды стояли чудные. Зная о своём патологическом топографическом кретинизме, решила на всякий случай уточнить у случайного прохожего правильной ли дорогой иду, товарищ. Он как-то очень резко мне ответил в том духе, что даже слепоглухонемому от рождения ежу понятно, как именно тут идти. И сердито пошагал дальше со своим ретривером. Я пожала плечами и села передохнуть на скамейку. Минуты через три гражданин вернулся и рассыпался в извинениях, уверяя, что не хотел меня обидеть, просто настроение такое, и период сейчас у него сложный, и мне не нужно принимать на свой счет и всё такое. Остаток пути по лесопарку мы шли вместе. В итоге я никуда не полетела. Мне кажется, что все вовлеченные лица вздохнули с облегчением. Кроме потенциальных арендаторов, конечно. Вот дура или нет? Не знаю, товарищ командир. Изменило ли бы это что-то принципиально в моем сознании?

Больше всего радовались обе семьи, где я тогда работала няней, потому что адекватной замены они мне найти не смогли, а мне очень нравилось работать с детьми. Тогда казалось, что это наилучшее применение моих сил и способностей. Да и к тому времени уже слишком тошнило от взрослых с их нелепой бумажной возней. Жадные снабженцы. Дотошные бухгалтеры. На лету переобувающиеся директора и всеобщее раздолбайство. Дети по крайней мере всегда говорят именно то, что имеют в виду.

Будем считать, что всё это некое чтиво. Писиво. Есть такое слово? Если нет, надо срочно ввести в оборот.

Писиво-пёсево. Был у меня как-то пёс. Недолго, всего полтора года. Собаководство закончилось печально. В рай для людей я, пожалуй, не верю, а вот в рай для собак – охотно. Один очень уважаемый мною и не только мною психотерапевт сказал, что заводить домашних животных для семей, где есть дети, полезно прежде всего для того, чтобы они (дети) имели опыт проживания утраты. А не вот это вот все – приучение к порядку, ответственности, обязанностям и т. п. Ты теряешь родное существо. И ты как-то постепенно учишься с этой дырой внутри жить. Дыра затягивается. Или не затягивается.

Сначала его назвали Парсифаль. Через два дня сократили до Персея. Ещё через три пёс охотно отзывался на Персика – им и остался до конца своих дней. По гороскопу Персик оказался веселым раздолбаем, по породе – карликовой длинношерстной таксой. Пёс решительно не желал признавать правил общежития в нашей семье, но казался таким милахой, что ему многое прощали. С собакой гулял сын, пристегнул ненадолго к скамейке, посторонний ребенок отстегнул Персика от поводка… Пёсель не придумал ничего лучше, как рвануть поскорее домой. По пути решил по-быстренькому пересечь оживленную улицу. И при встрече с грузовой газелью исход оказался не в пользу карликовой таксы. Спи с миром, мой сладкий зверь.

Глава 3

5 ноября.

И зачем я выпила этот чёртов кофе в 5 утра!.. На самом деле я действительно думала, что спать уже просто не имеет смысла, проще прожить подступающий день и взбодриться. По итогу ни уму, ни сердцу.

Как сладко спалось в детстве. Не припомню тогда никаких проблем с засыпанием. Подкроватные монстры само собой, но они у всех были. Причём мои жили только в городе, в деревню за мной никогда не перебирались. В деревне же так за день набегивались, что на ночь выключались стремительно. Лишь успеть создать шатёр из полога да тщательно под ним угнездиться. Проверить на предмет отсутствия щелей и только потом вырубаться. Причём я всегда думала, что каждый уважающий себя деревенский дом укомплектован такими пологами. Много позже выяснилось, что это приятный бонус от геологического прошлого моих дяди и тёти, маминой сестры. На сеновале тоже прекрасно спалось. Вот сейчас мне страшно представить себе такую ночёвку, наверняка всё кололось и мешалось! Кроме того, под сеновалом находился свинарник, ароматы родины благоухали непередаваемо, а мы выпрашивали у бабушки как награду за достойное поведение – высокое право спать на сеновале, ну пожаааалуйста.

Участок занимал двадцать пять соток. Двадцать пять лет неустанных трудов бабушки и дедушки. Демиурги. Во всяком случае так казалось. Создатели плодородных земель. И пруда. И холма, который почему-то называли ямой. («Сходи на яму, принеси овощей»). Прямо-таки наглядная иллюстрация инь-янь. Никто тогда подобных слов не знал, естественно, но диалектика долго оставалась загадкой. Как это яма, когда она гора. При том на ней отлично можно было восседать и обозревать окрестности.

На самом краю ойкумены располагался водоем Чайка. Проточный и потому вечно ледяной даже в самую жару, что казалось ужасно обидным. Хотя до него по прямой всего минут десять шагать, странно, что лет с девяти отпускали одну. Фиг бы кто успел выловить при случае, но случая так и не представилось. Вероятно, ангел хранитель пахал без выходных все те годы. Да и потом тоже в целом оставался на высоте.

Берег водоёма всегда оказывался довольно сильно вытоптанным, но небольшие участки тысячелистника оставались. Бледно-розовый или желтоватый, такие мелкие соцветья и такой родной горький запах. И ещё валуны. Огромные, почти плоские, нагретые солнцем. Они буквально возвращали к жизни после адского обморожения, называемого купанием в Чайке.

Существовал ещё безымянный водоем гораздо ближе, меньше и мельче. Но на нем привыкли полоскать белье, да и соседские пацаны постоянно купали свой единственный на всю округу мотоцикл. А ещё было доподлинно известно, что там водятся пиявки. Я их, правда, никогда не видела, но на всякий случай очень быстро проплывала туда обратно, а выбравшись на мостки судорожно осматривалась на наличие контингента. Образ деревенского водоёма довершал рогоз, который все конечно же именовали камышом. Бархатистый на ощупь. Умбра жженая.

Бесконечное 5 ноября.

Продолжая тему – однажды лет в девять-десять (опять эти роковые девять лет, они прямо-таки регулярно всплывают) как-то невзначай мне сообщили, что цветы, которые повсеместно употреблялись в гадательно-предсказательных целях вовсе даже не ромашка, а поповник. А ромашка – вот эта мелкая вездесущая ерунда под ногами. В момент небо на землю обрушилось, честное слово. Я себя почувствовала обладательницей какого-то тайного знания. Правда, когда позже попыталась подружек в этом убедить, всё равно никто не поверил. Поэтому знание так и осталось тайным, поделиться им не удалось.

Дядя-геолог, секретный поставщик пологов для королевского двора, хорошо знал все местные растения и однажды мне разрешили с ним пойти в лес. Подозреваю, что меня ему скорее всего навязали, потому что это случилось один-единственный раз. Все остальные взрослые куда-то разъехались, бабушке оказалось не до меня, а Олег как раз собрался за ягодами. Он очень ценил своё одиночество и возможность побыть в тишине и красоте леса, поэтому я честно старалась вести себя как можно тише. Лишний раз не отсвечивала и только с благодарностью старалась запомнить всё, что он говорил. И наверное, говорил он про многие растения. Но я навсегда запомнила только кровохлёбку – из-за кровожадности названия. Как будто кто-то придет и выхлебает всю твою кровь, в лучшем случае ты сам в ней захлебнешься. И ещё пижму – потому что она якобы должна помочь при облысении, а лысых это как-то не особо интересует. Почему они не воспользуются таким прекрасным средством, раз оно под рукой в больших количествах? И кажется ещё был лабазник. Но это уже не точно.

Все три-четыре часа дороги, оставалось ощущение что со мной делятся какой-то очень важной и серьезной информацией и грех такое не ценить. Как будто я вдруг повзрослела на несколько лет сразу.

О растениях. Десятью годами позже, уже в девятнадцать, я попала в археологическую экспедицию под Сургутом. Как раз после второго курса. Вокруг лагеря почти повсеместно рос багульник. Мне рассказали, что он полезный, но вредный; лекарственный, но ядовитый и лучше лишний раз по его зарослям не ходить и не дышать, а то, как минимум разболится голова. Прямо-таки суеверный ужас внушал. Даже старалась лишний раз в тех кустах не появляться. Убей не помню, что мы там раскапывали. Какую-то стоянку, поселение, захоронение? Керамику, вероятно искали. На территорию вскоре должны были привезти и установить оборудование, связанное с нефтедобычей, но могу и врать. Не суть, но из-за этого копать наши раскопки требовалось активно, чтобы уложиться в четко обозначенные сроки. Три дня спустя после начала работ приключился сильный ветер, а раскоп находился у самой кромки леса. Несколько тонких высоких сосен попадали в периметр. Корни уже существенно подрыли, деревья кренились при каждом порыве и меня охватил панический ужас. Нарвавшись на выговор от руководителя, добрейшей души человека, который метался между дурным предчувствием и необходимостью соблюдения регламента, я просто села на краю раскопа и отказалась работать. Буквально через полчаса одна из сосен таки рухнула на людей, которые энергично копошились. Девушка Надя попала под раздачу. Заработала сотрясение и поездку в больницу. Бедный руководитель, не находил себе места от чувства вины и угрызений, а я тогда решила, что все-таки внутренний голос лучший советчик при прочих равных. Да и при неравных тоже.

Возвращаясь к девяти годам. С ними связано ещё одно воспоминание. Зима, вечер, февраль. Не холодно, градусов пять всего минус, легкий снег. Свежезалитый каток и мои новые коньки. Они точно впору, не больше и не меньше, и у меня наконец-то получилось передвигаться. Стадион перед школой, довольно много народу, но почему-то не тесно. И все ярко освещено, но как-то не равномерно. Есть участки, где ты несёшься в полумраке. И бабушка (это уже другая бабушка, не та, что с вареньем, а та, что голос в папиной голове) стоит и ждёт, пока я накатаюсь по кругу. И каждый раз проезжая мимо я вижу, что она совершенно искренне счастлива и ужасно рада меня видеть. Ну разумеется, это ведь я еду, как тут можно не замирать от восторга. И ты летишь. И все так легко. И тебя ждут. И ты счастлива неподдельно.

Все то же бесконечное 5 ноября.

Желание докопаться до корня слова и его происхождения – как до лекарственного корня растения, он должен от чего-то излечить. Преподавательница русского языка сокрушалась – как непробиваема я со своей ложной этимологией. Речь шла про слово «растроганный». Она уверяла, что это от корня «трогать», человек тронутый ситуацией, чужим горем и т. п. А мне отчетливо виделось что это некто был строгим, а потом рас-строгался. Ну как поп расстрига, только в лучшую сторону. До сих пор втайне так думаю.

Вот в «спорте» ясно слышится «Спарта». Жестокое, жесткое, дисциплинированное, подчиненное железной воле. А между тем это вовсе даже от старофранцузского desport – приятное времяпрепровождение, беседы, шутки, игры, развлечения. Ну какие, к черту, шутки? «Ты должна прибежать на сколько-то десятых секунды раньше, ты можешь, давай, мы за тебя болеем». Какие ещё секунды? Куда-то опаздываем? За нами гонятся? Короче, плохой из меня получался спортсмен. Основная идея спорта до сих пор совершенно не ясна. Ну примчался кто-то весь потный и красный на N секунд раньше – так честь ему и хвала. Молодец. Но я-то тоже молодец! Я же тоже бежала и даже вот дышу тяжело и устала. Непонятно… Так и попрощалась с легкой атлетикой в свои неполные четырнадцать, едва поздоровавшись в двенадцать.

Ещё я была невероятно серьезным ребенком. Как-то даже на спор пытались старшие рассмешить. Умаялись. А чувство юмора – вот оно когда возникает? Абсолютно точно его нет у детей. Но если оно есть потенциально, то годам к тринадцати уже отчетливо заметно и дальше только усиливается. Что это такое? Что-то вроде музыкального слуха – или дано или нет? Мозг дозревает до того, чтобы глумиться над всем, что видит? И не верит ничему на слово, но всё подвергает осмеянию? И потом все-таки из какого-никакого человеколюбия снова снисходит? Непонятно… Во всяком случае у дочери оно точно проявилось гораздо раньше, лет с семи, наверное. И по нарастающей. А у сына лишь после четырнадцати и то, робко и несмело. Но, подозреваю, он всех нас ещё простебёт однажды жестоко и безжалостно.

Если верить Фрейду, а некоторые порядочные люди ещё верят Фрейду (или он уже окончательно вышел из употребления?) – это всё, конечно же, сублимация (а что у него не сублимация?). Причём наше семейство всё целиком, включая двоюродных и троюродных, как раз подпадает под раздел: более жёсткое Супер-Эго создаёт резкий и саркастический тип юмора.

Шла сегодня на очередной урок и подумалось – а с чего это вдруг меня так торкнуло писать-то? Ведь молчала же прекрасно много лет и ничего. И тогда пришла на ум сказка про русалочку. И вот интересно – имел ли Андерсен это ввиду: она может говорить, у девушки есть голос, право, возможность и силы на самовыражение только до тех пор, пока она не поражена любовью? Как только втянуло в этот круговорот (давайте предположим благополучный исход, что замуж приключился с ней, семейные хлопоты и т.д.) так сразу всё. Голос свой как бы и утратила. И никто не запрещает высказываться, но моральных сил и времени на это у нее уже нет. Нет внутреннего пространства куда звуку подниматься. Акустика говно, прямо скажем. Какая там в кухне акустика может быть? Всё улетает в вытяжку.

Опять же, стабильность была. Сидишь себе со своим принцем, на честно заработанные копейки покупаешь пельмени и хомячишь под киношку. Ни малейшего повода и стимула самовыражаться. А тут ходишь неприкаянный, свободный, никому не нужный и думаешь про русалочку такое, что и сам Андерсен про неё не думал скорее всего. А вокруг ещё не мороз, но уже пренеприятно, ветрено, промозгло, и освещение по дороге к этой чертовой новостройке так и не протянули до сих пор. Я так себе вижу задачу и цель. Прожить месяц, не сойдя при этом с ума. В конце ноября получить свидетельство о том, что мы не имеем больше друг к другу никакого юридического отношения. Постараться в течение этого срока фиксировать свои ощущения и всё то, что поднимается изнутри. Из глубин, прости Господи. А что уж там поднимется по итогу – кровохлёбка, зельеваренье, дверные петли – я пока не могу предсказать. Продолжаем наблюдение. Дневник наблюдений за природой.

Глава 4

6 ноября

Вы когда-нибудь задумывались, почему мы так удивляемся, когда обнаруживаются внезапные взаимосвязи среди наших знакомых? Например, когда арендатор офиса хорошего знакомого вдруг оказывается мужем одногруппницы? А другая твоя однокурсница училась в одном классе с другим арендатором того же хорошего знакомого и это открывается лет в сорок и то случайно? Или, когда первая жена твоего первого мужа внезапно близкая подруга коллеги на кратковременной работе по срочному договору? Как так-то? Полтора миллиона населения города не совсем три двора-две улицы. А с другой стороны – чему тут удивляться, очевидно же, что никто не существовал в вакууме. Все с кем-то учились, где-то работали, в дружеских компаниях тусовались.

У меня пока только одно объяснение созрело. Мы внезапно видим привычных нам людей в совершенно иной социальной роли и амплуа. Возникает ощущение плотной и причудливой сети, столь искусно и замысловато сплетенной, словно нарочно для того, чтобы мы взглянули на привычные вещи под другим углом. Старый знакомый в новом ракурсе, с новым губернатором всё в новом свете. Как будто мир другой гранью развернули. Как магический шар со сверкающими сторонами, в котором ты видишь своё и множество чужих отражений. Ты вдруг обнаруживаешь себя плотно зацементированным в этот бетоноблок. Нет, не так. В это сообщество. Вплетенным в эту ткань. Потяни за одну нить, и она вовлечет все полотно, рябь пойдет далеко. Круговая порука.

При этом всегда занятно сверять свои впечатления. Каким ты знаешь человека и каким его знают другие? Совпадают ли эти знания? Он мерзавец или напротив, душка? Он серьезно подставил или же помог в нужную минуту?

Но мой личный топ в рейтинге загадочных взаимосвязей – история про то, как троюродная сестра умудрилась выйти замуж за мальчика, с которым я ходила в одну группу детского сада, и в которого была влюблена долго и беззаветно. Аж до первого класса. Чуть всю ромашку – пардон, поповник —под корень не извела у бабушки на участке. Причём зовут нас с сестрой одинаково, только она родилась и всю жизнь жила в небольшом областном городе, а потом приехала поступать в ВУЗ в наш миллионник. Случайно встретилась в маршруте с мальчиком и всё заверте.

Вот уже и свадьба и всё, что ей сопутствует. После свадьбы (на которой ни я, ни моя семья не присутствовали) тетушка, обладательница поразительных коммуникативных навыков и по совместительству жена повелителя пологов (см 4 ноября), прорвалась в гости к новоиспеченным родственникам. Там, как водится, усадили смотреть семейный фотоальбом и в какой-то момент она, донельзя изумленная, спрашивает: – А как это у вас оказалась целая коллекция садичных групповых фотографий нашей Катеньки, вот она, справа, в таком милом дурацком платьице? – Да нет же, – отвечают ей, – это наш Коленька тут запечатлен, вот он крайний слева круглоголовый коротко стриженный в шортиках.

И тут они начинают распутывать клубок… Я, кстати сказать, тоже именно за Коленьку, только за другого, вышла первый раз замуж. Примерно в то же время. Вот неужели там все настолько ленивые в небесной канцелярии, что даже имена не стали менять?!

7 ноября.

Надеюсь, я не раскрою ничьи секреты, если расскажу о части тренинга по продажам, на котором дается задание – сделать так, чтобы люди тебе похлопали.

Вся группа выходит из аудитории, остается лишь несколько избранных, им выдаются особые инструкции, а затем каждый участник по очереди заходит в комнату. Никто не знает, что именно происходит в этой комнате. Я мысленно состряпала немудреный конферанс а ля «мы открываем наш концерт, давайте поприветствуем первого исполнителя аплодисментами». Вошла и начала произносить эту дребедень. Внезапно выяснилось, что мои слушатели повторяют за мной каждый жест, слово, взгляд и когда я захлопала – они тоже захлопали. Неожиданно быстро для себя я выполнила задачу. Тогда был сделан вывод, что нужно подстраиваться под ситуацию и следить за реакцией тех, кому ты пытаешься что-либо продать, а сейчас я думаю, что это можно чуть шире развернуть. Мир вообще зеркалит тебя. Мысль не нова, но тут это особо наглядно было показано. И если ты к нему со сладкими пирожочками – то вот тебе в ответ шанежка. Если же с какой-то другой субстанцией, – то вот тебе, Вовка, твоя повидла, сам испек сам и кушай.

Знакомый на днях написал. Слышимся редко, лишь иногда основные моменты биографии друг друга отслеживаем. Он не то, чтобы плакался, а скорее проинформировал, что и третья жена оказалась жадной сукой, которой нужны только деньги. А с деньгами и карьерой и вправду всё хорошо у человека, но и сук он выбирает каждый раз как будто прицельно. У него спецрадар установлен на то, чтобы из всего ассортимента выбирать именно их. Или в каждой, в целом неплохой барышне, развить и усугубить именно такие черты. Зеркальный мир. Алиса в комнате смеха.

Ребенок слушает какой-то научпоп про физику и астрономию. Великий аттрактор, Вселенная вращается вокруг чего-то ещё более массивного, чем она сама. Нас всех на чЁм-то вертят. Так я и знала.

Года три назад мне составляли гороскоп, и там среди прочего прозвучала фраза, что деньги могут приходить благодаря написанию эротических рассказов. Тогда от души посмеялась над этой милой нелепицей. А недавно рассказывали про личную карту в китайском гороскопе (то же самое только в другой терминологии, не Марс/Венера/Меркурий, а стихии воды/огня/земли) и прозвучала чуть ли не дословно та реплика, что мне прямо-таки показано именно этим ремеслом заниматься. Тут я уже поперхнулась и задумалась. Если третий раз кто-то что-то подобное скажет – придётся подчиниться. В конце концов, все великие мифы сотворения говорят об изначальном взаимодействии Неба и Земли, их плодотворном взаимовыгодном сотрудничестве. По большому счету мы все как массовка участвуем именно в этом процессе, просто он так давно начался и так не скоро закончится, что все уже слегка подзабыли – к чему это всё, собственно.

Если я когда-нибудь возьмусь за это сочинение, то начинаться оно будет так:

– В некотором царстве, в некотором государстве, жили-были старик со старухой. И была у них внучка Машенька. И так преизрядно она их утомила своим темпераментом, что отправили Машеньку, по предварительной договорённости с медведем, в лес. Возможно, подруженьки тоже принимали участие в заговоре, чтобы уж наверняка. Вот она, заветная избушка. Медведь из последних сил изображает изумление и с трудом скрывает довольную ухмылку, но очень скоро выясняет, что существенно переоценил свои возможности. Медведь всё чаще задерживается допоздна в лесу. В конце концов не выдерживает и подкидывает Машеньке идею с коробом. Когда старик со старухой услышали лай собак, дед в сердцах выругался матерно, и оба поняли, что схема не сработала. Не надо было включать в договор этот пункт о ненадлежащем оказании услуг! А ведь только жизнь начала налаживаться… Колобки стали получаться особо румяными… Смотрите в следующих сериях: Машенька и ТРИ медведя…

Или вот, мальчик-с-пальчик, его братья и дочки великана. Нигде в тексте не сказано, были ли они тоже великанских габаритов? А ведь это весьма существенная деталь.

Никита-кожемяка, опять же. Говорящее имя. Видимо, была особая магия в том, как он тискал за разные места всех, кого мог достать. Или вот царевну по договору публичной оферты передали Змею. Она себе там тусуется, посылает записочки с собачкой. И в конце концов он к ней приходит и прямо там, в пещере, при спящем змее, не стесняясь собаки…

В общем, полно сюжетов, на самом деле. По меньшей мере все сборники русских сказок в моем распоряжении. Начну с Афанасьева. Сколько там сюжетных линий насчитывал Пропп? Какое-то весьма конечное и ограниченное количество. Что-то порядка тридцати. Но ведь подробности то каждый раз хочется уточнить.

09 ноября.

Вчера пропустила день. Старость подкралась на облезлых лапах. Зубы начинают покидать в одиночку и группами. И вот наконец-то на импланты накоплено. Я молодец. Вчера этот судный день установки настал. Честь и хвала дяде доктору, всё сделал быстро и качественно, процесс поставлен на поток. Много нас таких, убогих.

После болезненной процедуры приползаю домой, а тут как раз бывший муж заехал за очередной партией вещей. Хвост отрубаем по кускам из собаколюбия. (Забрал комп. Оставил престарелый ноут на время, на нем я сейчас и корячусь. Ноут мне сразу не понравился. Я ему, очевидно, тоже, потому что из связного текста адская машина так и норовит сотворить винегрет, но я настойчива). Я сижу и вынужденно общаюсь уже пятнадцать минут, мысленно удивляясь, почему в этот раз муж (бывший) не раздражает меня так сильно. Неужели развод животворящий и такие чудеса делает? Только спустя полчаса понимаю, что всё ещё пребываю под наркозом – отходняк медленный и печальный. Скорость восприятия и реакции снижена примерно вдвое, в связи с этим меня и расхожие шутки, выдаваемые за свои, уже не так выбешивают, и замедленные ответы вроде как привычны. Вот он, секрет успеха семейной (моей) жизни. Надо просто все время быть под чем-то и будет мне аминь.

Заебалась я печатать на этом «асусе», чтоб его…

Лучше расскажу историю про садик и Мишину маму. Вечер буднего дня, мама идет забирать сына Мишеньку. Оставшиеся на то момент в наличии дети выбегают навстречу, потому что каждый ждёт СВОЮ маму. Потому что к концу дня они как натянутые струны. Караулят подсознательно, кому же наконец можно будет выплеснуть скопившееся напряжение. Плакать воспитателю совершенно не интересно («отойди, я не тебе плАчу!»), куда как занятнее плакать своей личной маме. Она и посочувствует, и в резонанс с тобой войдет, и разрыдается. Будет вам совместный катарсис. Они не всегда плачут, чаще просто капризничают, что-то требуют, но мы сейчас про Мишину маму.

Дорогая шуба. Блестящие волосы тщательно уложены. Плотный, почти вечерний макияж. Пятеро или шестеро внимательных зрителей/слушателей стоят почтительным полукругом.

– Ах, вы знаете, я каждый раз после работы еду за ребенком, – Мишина мама поправляет волосы.

– Да-да, конечно, – стараюсь проявить заинтересованность.

– А ведь в ВУЗе так тяжело преподавать, – Миша вертится рядом, пытаясь обратить на себя внимание.

– Понимаю вас, – заинтересованность никак не хочет проявляться.

– И я так долго не могла забеременеть. Уже решила, что это невозможно, начала работать над кандидатской и тут наконец случилось чудо, – чудо уже готовится начать требовать внимания погромче, а лучше навзрыд.

– Удивительно, вот ведь как бывает, – моя улыбка почти искренняя.

– И вот на руках у меня маленький ребенок, такой долгожданный, а тут эта научная работа. Вы бы знали, как я заебалась писать эту кандидатскую!…

– Ну все дети, мы проводили Мишу, пойдемте в игровую.

Когда мы покинем это занятное место, наши души будут приняты в любящие объятья, как маленькие дети после бесконечного, многотрудного дня в детско-пенитенциарном учреждении. Это конечно же не будет массово. Мы, жильцы дома, на собрании нашего дома… Нет, это будет индивидуальная работа. Никто не будет допрашивать с пристрастием. Тебя просто обнимут молча.

Мальчик-третьеклассник приходит на уроки трижды в неделю. Живет в соседнем подъезде. Правила семьи обязывают отзваниваться каждый раз, как только он заходит в чужую квартиру. Текст всегда звучит одинаково. «Бабуль, алло, привет, я у неё. Ну все бабуль, пока. С Богом!». Ни у репетитора, ни у учителя, ни по имени-отчеству. Ни на уроке, ни на занятии. У неё. У той, кого нельзя называть. Чувствую себя хтоническим чудовищем. Пожалуй, мне нравится эта роль. Возможно, пора начинать жрать младенцев по утрам. Для тонуса и поддержания имиджа.

В своё время я, как и многие дети, подверглась семилетней пытке музыкальной школой. Я всё понимаю, мама действовала из лучших побуждений. Я как-то интересовалась потом у нескольких взрослых и выяснила, что всем снятся кошмары примерно одного содержания. Сольфеджио в разгаре, а ты катастрофически не готов. Причём спрашивают именно тебя. Наверное, этот ужас как-то раздавали всем учащимся по вайфаю прямо в процессе обучения, даже если тогда ещё не знали такого слова. Но трансляция шла мощная.

Продолжу тему. Была у меня одна молодая преподаватель фортепиано. Вполне, надо сказать, гуманная и обаятельная. Я её очень любила. И была её мама, которая вела хоровые занятия, тоже нравилась. В один из дней я спросила у старшей про младшую: «А где она? Опаздывает?» И как же мне потом от них всех и от мамы влетело…

А ещё я помню метроном. Почему-то его не оказалось в музыкальной школе, но у учителя дома имелся. Отбивал такт моему наказанию. «Отбывать срок, тик-так». Мерный стук делал более сносным всё это мучение. Как будто задавал некий обозримый предел. Вот сейчас тебе будут отрезать ноги по одной, но ты потерпи, слушай, как спокойно щёлкает маятник и думай о светлом будущем.

Глава 5

10 ноября.

У попа была собака, она спасала его от брака.

У Арефьевой – от мрака.

Ольга прекрасна. Собака кого хочешь от чего хочешь может спасти. От мрака, брака, фрака. Сожрет и не заметишь. Сожрет твои тапки, твою тоску, излишки времени и денег. Одна из клиенток регулярно спасает зверей из приюта. Выхаживает, выкармливает. Любит до одурения. У нее они делаются упитанные и холёные, лоснятся и ласкаются. Только на моей памяти у неё было и есть две собаки и две кошки. За такой объем вложенных душевных сил и тепла однозначно полагается списание семи смертных грехов как минимум, если они у неё вдруг были.

У попа была собака, / Она спасала его от мрака,

Она давала ему тепло, / Когда, казалось бы, всё сгнило.

Срисовала несколько монет с утконосами и другой фауной. Давно хотела. Ненаглядное наглядное пособие. Закончила, полюбовалась и только потом поняла, что ни на одной не указала номинал, хотя он так крупно прописан. Прямо-таки огромными цифрами. Слепота невнимания. Мёртвая зона. Эффект невидимой гориллы. Мы просто смотрим, смотрим на жизнь. Казалось бы пристально, а какая-то глобальная горилла всё равно проскальзывает незамеченной. Близкие люди? Работа? Смысл жизни? Невыносимая прелесть осеннего бытия? Что мы пропустили? Что нам потом подскажут организаторы эксперимента? Куда надо было смотреть на самом деле? Подскажут? В чем был основной замысел и что удалось подтвердить в результате?

…Пришёл ребенок, поинтересовался почему мучаюсь с ноутом. Возьми, говорит, отдельную клавиатуру, да и воткни. Аллилуйя! Господи, наконец-то мне удобно. Вот хотя бы ради этого момента стоило рожать детей. Окупились все бессонные ночи и прочий геморрой последних восемнадцати лет. Кроме того, очень удобно посылать детей по магазинам – и им в радость, и мне не заморачиваться. Единственное исключение – я люблю ходить в ларек на перекрёстке, там торгуют гости города, там всегда свежайший лаваш, ещё теплый. И мясо, и зелень. Пойду придумаю обед.

Написали с прошлого места работы. Ближайший языковой центр. Нет, меня там всё устраивало – стабильный поток студентов и разнообразие, почти отсутствующая отчётность и регулярная зарплата. Только ставка за час прямо-таки смешная, и почему сотрудники задерживаются там на много лет мне совершенно не ясно. Слёзно попросили выйти, ибо группа провисает и некому её взять. Буду два раза в неделю выгуливать застоявшиеся платья.

10 ноября.

Сегодня праздник у девчат. Сегодня алименты. Двенадцать тысяч на двоих, зато стабильно. Уже немало. Отцу детей за это большое человеческое спасибо. Он старше на 18 лет. Вот что у человека в мозгах – я до сих пор затрудняюсь ответить. Девочка в два раза младше тебя, зачем ты ввязываешься в столь сомнительное предприятие? Хотя у них, у взрослых мужчин, эта магия срабатывает каждый раз.

Я часто хожу пешком. Это излюбленный способ перемещения, причём достаточно быстрый. Свежеоставленный муж называл это «включила третью лисью скорость», поскольку именовал лисой чуть ли не с самый первых дней. Сначала просто из-за цвета волос, а потом и за общую хитрозачатость натуры. «Сказала не брала, значит не отдам» – моё кредо, а выносливость – «способность вынести максимум ценных вещей из помещения за ограниченное количество времени». Я в свою очередь тоже регулярно раздавала ему прозвища, разной степени обидности. Самое невинное – колобок-моджахед. Это когда он бороду уже год не стриг, а голову почти налысо обрил. Лиса и колобок, прекрасная классическая пара. Иногда меня с самого утра торкало на пространные монологи по поводу всего подряд, это называлось лиса fm. Лисье радио. Фенек stand up.

Обещала рассказать про ложь, она же хитрость, хотя я по-прежнему это хитростью не считаю, в отличие от мужчины. Просто разумная осторожность. Ситуация сложилась так, что тайком, но по договорённости со мной, отец детей (первый муж) периодически забирал их из садика. Причём дело было не в том, что нельзя детей забирать в принципе, а в том, что сначала я сама должна была их из садика забрать, а потом в руки отцу передать. Шпионские игры. Вот действующий на тот момент мужчина и пришел в неправедную ярость – он, видите ли, был категорически против. «Ты знала и мне не сказала, значит, ты мне лгала!» Да нет же, я просто промолчала, зная, что это вызовет бурю негодования. «Нет, это подлая и наглая ложь!». Так и не пришли тогда к соглашению. Сложно понять эту странную логику здоровой головой. Но мужчина очень не хотел, чтобы воспитатель знала о том, что в нашей семье существуют ещё какие-то отцовско-мужские фигуры кроме него, царя-императора.

Подозреваю, что дети мне тоже многое и многое не рассказывали. Ради сохранности моей же психики. Однажды в разгар буднего рабочего дня звонит дочь: «Ты представляешь, мы играли-играли с одноклассниками в прятки у нас дома – и вдруг, совершенно случайно – ррраз и выпало стекло из балконной двери! Прямо удивительно! Наверное, это голуби влетели и ударились». Ага, голуби. Финисты. Всей стаей. Рванула домой, опасаясь осколочных ранений. Открываю дверь – и как в сказку попала. В третьем классе они в обязательном порядке носили ярко-синюю форму. Открываю двери – эти синие человечки прыскают в разные стороны и потом робко выглядывают из-за каждого угла. Штук восемь тогда насчитала. Стекло выпало довольно удачно, не разлетелось, а просто раскололось на несколько крупных частей. Сразу вспомнилось как у троллей в «Снежной королеве» попало всем в глаз и сердце по осколку разбившегося зеркала. Хорошо, что не случилось. В поисковой строке на компе висела надпись «где быстро и недорого вставить балконное стекло». Вероятно, тоже голуби лапами натоптали.

Ещё дети скрывали от меня курение, пытались, во всяком случае. В четырнадцать уже бросили со словами (дочь) «ты знала, что курение очень вредно?! Это очень опасно, я на Ютубе видела один ролик, только его нигде не афишируют, наверное, шифруют эту информацию, и ты мне тоже не говорила». Да-да. Мировой заговор. Заманивают в сети.

Между тем врать прекрасно можно и себе самому. Даже прежде всего и главным образом – себе. Я люблю таро, но для самопредсказаний гадать чудовищно сложно. Так и норовишь выдать желаемое за так и было. На редкость убедительно и складно у меня это получается. Но даже понимая, что это ложь, я все равно не готова отказаться от ежедневных раскладов. Без колоды как без органа чувств, если бы кто-то вдруг осмелился её у меня отобрать.

10 ноября вечер.

Мужчины уходят вместе со своими телевизорами. Есть в этом что-то отчетливо фрейдистское, да поправят меня психоаналитики. Но я прямо чувствую, что это что-то корневое, коренное, без чего не мыслит себя мужчина. В первый раз такое случилось неожиданно и некстати. Во второй я просто хмыкнула. В третий – развеселилась. Почему-то им это важно. Это Я купил. Это моё. И не замай. Личная граница.

Жила-была дама приятная,

На вид совершенно квадратная.

Кто бы с ней ни встречался,

От души восхищался:

«До чего ж эта дама приятная!»

Это как раз обо мне сегодня. Отёк на лице после установки импланта принимает причудливые геометрические очертания. Так и до Пикассо недалеко. Вроде бы как нужно позвонить врачу, поинтересоваться, запланирован ли такой исход, но я почему-то жду. Вдруг да сама собой разрешится интрига.

Лимерики – чудесный жанр. Собирай любую галиматью, укладывай в готовую форму и запекай до полной готовности. Литература сродни готовке? Стишки-пирожки.

Сегодня я подумала, что буду первой бабушкой в истории бабушек, которая вопреки всем национальным стандартам, но в соответствии с французскими литературными канонами ждёт внуков к себе в гости с их собственными пирожками (дочь очень вкусные печет). Потому что я вот лично не готова – пусть сами заморачиваются за всё это неподнявшееся тесто и солить по вкусу. У меня даже моральное оправдание моему поведению есть. В моем детстве пирожки бабушкины пирожки были столь прекрасны, что нечего даже и пытаться воспроизвести этот божественный вкус, а жалкая пародия лишь подчеркнет высоту и недосягаемость идеалов.

Пирожки с малиной всегда пеклись только летом – просто какая-то квинтэссенция всего прекрасного в одном произведении. С эффектом синергии, ибо малина сама по себе чудесна, а когда она умножена на бабушкину выпечку – я решительно отказываюсь это повторить. Зимой же наступал черед «семейки»: плотно прижавшихся друг к другу румяных булочек с маком. В ней всегда оказывалось ровно столько мака и сахара, сколько требовалось для эталона. Я долго страдала по маковым цветам. Когда в 90-е резко потребовалось удалить эти трепетные лепестки со всего огорода, то попыталась сохранить хоть один. Не удалось – всё выдиралось безжалостной и твердой рукой.

Одна из учениц научилась делать кольца из эпоксидной смолы. Такая прелесть. Прозрачные, нежные, невесомые, причём ей самой не нравятся. Я выпросила в подарок одно из разноцветной россыпи, крыжовенного цвета. Под цвет собственных глаз. Буду ходить блистать.

10 ноября.

Надеюсь, я не доживу до того дня, когда буду выходить бесконечно с одной и той же репризой три десятка раз за ночь, хотя у некоторых получается. Бывает, напишут люди двадцать-тридцать песен, придумают к ним какой-никакой конферанс, подводки, шутки юмора и шутят их потом ещё сорок лет, не меняя интонаций и последовательности. Пролистывая только города и концертные площадки. Ничего, живут, не жмёт им нигде. Считают себя творческими. Не дай мне, Господи, докатиться до такого. Убей молнией загодя.

Меня сегодня поставили в тупик вопросом – как ты себе представляешь своего читателя? Какой реакции ждёшь? А правда – как? И какой? С одной стороны, так и подмывает куда-то выложить это всё и смотреть, что из этого получится, притаившись за шторкой. (Мама рассказывала, что в детстве я всегда очень ждала гостей, а когда они наконец приходили, могла убежать, спрятаться в шкаф, да так и просидеть там весь вечер).

Сеанс магии с последующим разоблачением. С одной стороны мне не хочется быть узнанной и с этой же стороны хочу, чтобы все те, кто был и будет упомянуты в тексте, остались безымянными. Не тревожу чужую приватность. А с другой – неудержимо тянет рассказать всё обо всем. Начинаю понимать чувства маньяков, оставляющих фирменные отметки и играющие в эти страшные догоняшки (tag в английском). Тэгните меня. Я искренне буду делать вид, что убегаю.

Как некая игра. Хомо люденс во всей своей красе.

«Сыграть во все игры нельзя одному / Ни мне, ни тебе, никому-никому».

Как минимум нужны зрители. Подумалось про соучастников (тема маньяков не желает уходить).

Кто меня может читать? Кто-то мучительно похожий на меня саму. Самапосебейная женщина средних лет, не отягощенная повышенной ответственностью и обремененная непомерным любопытством, а также страстью к игре словами.

А реакция – какая? Благожелательная, конечно. Чтобы никто иголки под ногти не совал. Исключительно тактично и бережно по относился ко всехним чувствам. Где дают такие интернеты, вы не в курсе?

Писать в стол, в никуда, рушить психику всем близким и знакомым, вынуждая их это прочитывать – тоже такое себе. Писательство – вид энергии, и если не дать ей выход, она снесет всё к чертовой матери. Нева металась как больной. По большому счету это из чувства самосохранения всё делается.

Со стосороквосьмой стороны маячит вульгарнейшее слово – монетизация. Взаимодавец. Удавец. Душеприказчик. Что-то из этого гнезда. А со стосорокдевятой – почему бы и нет.

10 ноября.

Что для меня одиночество? То, к чему я так стремилась последние недели и то, чем я так быстро пресытилась. Говорю себе, что надо хотя бы месяц прожить вот в этом состоянии, прочувствовать его до глубины. Лишь потом, оттолкнувшись от дна, снова всплыть и хватать воздух новых отношений. Боже, целый месяц. Я же с ума сойду! Но я должна узнать саму себя, на что способна, не опираясь ни на кого. Я сейчас не про деньги, не про быт и общую организацию жизни. Это вообще всё давно налажено и не требует вмешательства, идёт своим чередом. Я про морально-эмоциональную сторону. Опять же, про внутреннюю акустику. Всё время говорю сама с собой – в устной, письменной ли форме – так и сосновый бор (местная клиника неврозов) скоро поманит меня, как уже манил однажды. У медведя во бору я феназепам беру. Способен ли хоть один нормальный человек всё время выслушивать мои словоизлияния? (Ой, у меня, кажется, случилось внутреннее словоизлияние…). Или не стоит вообще никого подобной радостью глушить? Не царское это дело – женщину выслушивать, а тем более понимать. И ещё более тем более – вникать во все перипетии и тонкости.

Глава 6

11 ноября.

Фотография – ещё один художественный способ врать себе. Особенно та, что студийная, когда за твои же деньги специально обученные люди будут профессионально льстить и аккуратно щадить самолюбие. Другое дело – случайная неподготовленность или, что ещё хуже, подготовленность. Тут фотография безжалостна. Всё как на духу. Ноги толстые, одежда неудачная, глаза маленькие и общее выражение, как у душевнобольного, тщательно скрывающего этот факт.

С зеркалом игры затевать сложнее. Отрегулировать свет, лучше в сторону затемнения. Осторожно высунуться из-за края рамы. С утра, там конечно же триллеры показывают, но постепенно мрак рассеивается и уже во второй половине дня вполне себе ничего так. Можно спокойно пройти мимо зеркала в прихожей и не отшатнуться в ужасе. Со своим зеркалом как-то постепенно можно договориться. Оно дружественнее настроено что ли, но стоит попасть к кому-нибудь в гости – оттуда опять смотрит какая-то нечёсаная рожа. Требуется прикормка дополнительная. Регулярные энергетические донаты в пользу зазеркальных монстров.

Одиннадцать дней писала сама для себя. Сегодня решила выложить тексты, но только в ограниченный доступ, потому что трясёт и колотит. «Это что-то чудовищное. Нельзя позориться и при этом так переживать из-за ерунды», – мамин голос отчетливо звучит в голове. Ничего ужасного не происходит, но любая публичность – страшно табуирована в семье. Нельзя выносить сор на суд, а всё то, что касается душевных переживаний – это, безусловно, сор, самый что ни на есть. Руки немеют ниже локтя. Плечи как будто закованы. Конкистадор в железном панцире. В животе ворочается ужас. Причём такой древний, что Иштар с Ваалом явно не прошли мимо при его сотворении и внедрении. Все глубокие физические настройки говорят, что это запрещено, ни в коем случае, недопустимо. При этом разум на правах маленького комарика с фонариком таки пытается пробиться и что-то там заявить о свободе слова и волеизъявления. Но где комарик и где Иштар?

Тут надо сказать большое спасибо телесным психологам. За то, что они в принципе догадались обращать на это внимание. Так больно? А тут болит? А если надавить? А что ты чувствуешь? И как-то надо самому себе объяснить – а что я, собственно, чувствую? Каким словом назвать это?

Дано мне тело, что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

Мандельштам, интересно, пошел бы к психологу, если бы жил в наше время? Почему-то мне кажется, что пошёл бы. Судя по стихам, он сама мнительность и неуверенность, другой вопрос, не счел ли бы поэт всю эту индустрию низкопробной профанацией?

При ближайшем, но отстраненном – остраненном – рассмотрении моя жизнь похожа на хождение одними и теми же тропами. Что-то вроде Леса из «Улитки на склоне». Ты ходишь по кругу как зачарованный и даже не понимаешь этого. Замыкается ли он? Нет, он бесконечно путается, петляет. Идешь по своим же следам, видишь их как будто впервые. Хвойно-лиственная сансара.

Я не умею ориентироваться в лесу. Даже зная, что в ста метрах позади огромный лагерь, перемещаясь вдоль просеки или ЛЭП, я могу отойти на двадцать шагов, несколько раз обернуться вокруг пня, собирая ягоды, и всё, вызывайте бригаду, спасаем машеньку. От неё же самой.

Зачем я пишу? Просто не могу не писать. Ощущается как физиологическая потребность. Вот зачем публикую – это уже другой вопрос, но пишу, чтобы увидеть себя саму. Пока пишу уроборос является во всей красе. Я проживаю некие события, и я же говорю об этом. Запускается новый цикл ощущений, проживаний, переживаний и пережёвываний. В аналитической психологии уроборос символизирует темноту и саморазрушение, но при этом и плодородность, и творческое начало. Вот как-то так, да. Сегодня прямо-таки день поминания психологов всуе.

А ещё – случалось ли вам когда-либо ненароком вылетать из тела? Мне дважды. И оба раза это были ситуации критические для жизни. В первый раз меня сбила машина, во-второй я особо неудачно грохнулась в обморок. И оба раза отчетливо видела со стороны картину – как подлетаю и разворачиваюсь в воздухе или как вокруг меня суетятся родные, пытаясь привести в чувство. Обратно в тело возвращаться совершенно не хотелось, но выбора не было. Длилось это тоже недолго – секунда или две.

Писанина – это тоже сродни выходу, только чуть более плавному на поворотах, без необходимости умирать в каждой строке. С подробной инвентаризацией увиденного/услышанного/понятого, да и просто повеселиться лишний раз.

Про смерть и её постоянное присутствие. Всё-таки мексиканцы совсем не дураки со своей Санта Муэртэ. Сегодня давайте поговорим про любимых и случайных покойников. Покойники разной степени близости.

Первой была бабушка. Мне исполнилось тринадцать в конце июня, а через неделю, 1 июля она умерла. Вечером прекрасного долгого жаркого июльского дня упала от инфаркта посреди необъятной грядки с клубникой. Скорая, больница, там она и покинула нас, во сне, не придя в сознание. Детство кончилось. На клубнику с тех пор аллергия.

Сорок дней скорби и рыданий. На сорок первый день дед привел в тот деревенский дом и сад, где каждый листок и травинка лежали именно так, как бабушка им повелела, следующую жену. На самом деле она была первой, ещё до бабушки (тогда, в молодости, по её вине погибли их двое малолетних детей, и дед ушёл). Женился снова и вот они все мы. Но власть переменилась, появилась третья, она же первая. Я даже не знаю, можно ли было ещё размашистее плюнуть нам всем в душу. Азог-осквернитель. Взрослые ещё какое-то время ездили в деревню помогать с урожаями, мы, дети, перестали там появляться.

Постепенно не стало других бабушки и дедушек, но почему-то это уже не поражало меня так глубоко.

Следующая смерть – папин друг. Они всю жизнь дружили, с первого курса. Одновременно женились и обзавелись детьми. Друг был англофил и алкаш по совместительству. Язва, циник, и кажется даже переводчик по профессии. Умница, любящий это демонстрировать. Почему-то я ему нравилась. Нет, не в бунинском смысле, легкое дыхание не пострадало. Но ему всегда было любопытно, что и как я сказану. Учил со мной гимн СССР в первом классе. Усмирял родителей, когда я как-то особо ядрено и ядерно портила им нервы. После сорока стал стремительно и неудержимо спиваться. У него у первого из их компании случился юбилей, полсотни лет. Собралась большая толпа, ресторан, куча старых друзей. Меня там не было, но я написала стихи, песню поздравительную и тому подобную ерунду, а через три дня он повесился. Это надолго отбило всякое настроение писать подобные складные «поздравляем-желаем». Мне исполнилось восемнадцать. Завершилось отрочество.

Снова сковало панцирем плечи. И руки похолодели. Видимо, рептильный мозг опять считает, что вытворяю недозволенное и нельзя выдавать сокровенное. Придётся ему смириться и простить меня.

Третий покойник – муж. Нет, он не у меня на руках скончался, а у следующей, более молодой жены. Версия 5.0 или сколько там. Прожив полтора года вместе, до ЗАГСа так и не дошли, хотя заявление подавали. Характером обладал премерзким, ревность шкалила. Если по шкале Рихтера – то это все 25 магнитуд. Мне тогда двадцать пять исполнилось, а ему пятьдесят два, сплошные зеркала. Хотя если бы я связалась с младенцем больше чем на четверть века младше себя, тоже бы с ума сходила от ревности. Другой вопрос, что я бы не связалась. Мы разъехались. Он по быстренькому сориентировался и сошелся с девочкой ещё моложе. Из странностей вспоминается мучительная привязанность к моим детям, особенно к сыну. Мог невзначай подкатить на детскую площадку, где мы обычно гуляли по вечерам, пришлось устроить скандал, чтобы отбить охоту совершать подобные вылазки. Через год у молодой жены родилась дочка. Ещё через год у него оторвался тромб. Её это надолго и всерьёз подкосило, а я лишь отметила для себя начало смутных времен междуцарствия. Но бестелесное его присутствие я отчетливо чувствовала ещё несколько лет. Он был по-прежнему ревнив и любил моего сына как родного.

Дальше с миром или без мира упокоившиеся уже мелькают как верстовые столбы.

Последняя, о ком я хотела бы рассказать – сестра Брендана, австралийца (австралитянина, как выражалась администратор хостела, «сегодня трое австралитян заселились»). По плану Брендан должен был приехать в Екатеринбург в начале ноября. Но 29 октября его сестра покончила с собой. Молодая красивая женщина, тридцати пяти лет, мать двоих подростков, старшая дочь и младший сын. История сама по себе уже чудовищная. Но ещё больше меня поразил вот такой нюанс. Брендан раненым зверем ломанулся через полмира к себе домой (из Баку в Мельбурн со сколькими-то пересадками). Самолет сильно задержался, и когда он наконец прилетел, последний автобус до его захолустья в двухстах километрах от Мельбурна уже давно ушел. Звонок родителям и ответ: «Ты же можешь переночевать там где-то, в гостинице, и завтра доберешься сам на автобусе». Блин. У вас только что погибла дочь. Ваш единственный сын не был дома пару лет. Он так долго добирался к вам, но нет ни одного шага навстречу. И когда я всем лицом изумилась в ответ – неужели у тебя настолько ужасные отношения с родителями? «Да нет», – ответил он. «Я очень люблю их. Они очень любят меня. Но это не повод ехать вечером в другой город». В этот момент я подумала, что, наверное, не просто так сестра решила повеситься, и в чём-то я её понимаю. И как я могу доверять и доверяться такому человеку?

Отдельный счет смертям ведется для животных. Как мы помним, они все безоговорочно попадают в рай.

12 ноября

День прошел навылет, не задев сознания.

Господи, давай, пожалуйста, отменим эти ватные ноябрьские утра! Когда всё проваливается в тягостную муть. Согласна на три очень морозных и ясных дня. Но только не вот это вот пониженное давление.

Сегодня написал друг бывшего мужа. Посочувствовать, поддержать и всё такое, сам развелся в этом году. Среди прочего жаловался на полное непонимание женской натуры. Дословно: «…но раздражает отсутствие аппарата точного взаимодействия и взаимопонимания. Хочется в каждый момент ясно понимать, что происходит, кто что думает, что чувствует, что собирается делать». То есть вся жизнь происходит совершенно не по уставу! Никакого тебе вешать в граммах. Квадратный мужской мозг теряется в подобных материях без четких границ. Бог милостив, и не все мужчины так устроены, но именно по этому лекалу скроены многие. В итоге он пришел к неутешительному выводу: «Без женщин – скучно, а с ними – больно». С женской стороны примерно такая же вилка. В ней и проживаем. Сплошной артобстрел. Женщины мне лично нужны для вражды или дружбы. Мужчины – для взаимной порчи психики.

Самая яркая дружба в моей жизни случилась в шестнадцать-семнадцать лет. Виделись почти каждый день, а в те дни, когда не могли встретиться, я писала подруге длинные письма на полноформатных листах, а она составляла коллажи, рисовала тушью или красками. При встрече обменивались дарами, с уговором почитать/посмотреть уже потом, наедине, чтобы скрасить одиночество. Я ни разу не ощутила ни малейшего подтекста в этих отношениях, но кажется, никого и никогда больше так сильно и глубоко не любила, как её в то время. Дружба взахлеб длиною в год. Потом постепенно нас отпустило и с тех пор видимся крайне редко. Каждый раз случайно, в разных местах города, раз в несколько лет может быть. Я знаю, как с ней связаться, и она так же легко может найти меня, но мы интуитивно понимаем, что не стоит этого делать. Наши траектории едва ли пересекутся снова так тесно. Свою порцию дерьма в жизни она получила сполна и использовала его как удобрение. Расцвела.

Про вражду не хочу сейчас рассказывать. Слишком светло у меня на душе от воспоминаний. В другой раз.

Почему-то только сейчас подумала, что видимо неосознанно сравнивала все последующие встречи и отношения с теми, идеальными – и ни одна не выдерживала сравнения, не дотягивала, как жалкий суррогат и пародия. Идеализм и максимализм? Наверняка. Но сейчас меня потихоньку отпускает, сообщаю я в своё оправдание. Наверное, именно поэтому мы и не стремимся общаться снова, потому что обе понимаем – как тогда не вышло бы, а раз так, то незачем и начинать. Мы юные барышни в обличии взрослых тёток, с которыми энергично приключалась жизнь последние двадцать с лишним лет. Пусть барышни останутся в том далеком далеке неприкосновенными.

А за какой, интересно, срок полностью обновляется кровь? Насколько я знаю, клетки кишечника живут лет десять, другие обновляются почаще. А некоторые неизменны на протяжении всей жизни – как клетки сетчатки. То есть лишь одна сетчатка смутно должна помнить те образы. А вся остальная я – это вообще другой человек. Малознакомый с тем, семнадцатилетним божьим творением.

Попалось в ленте сегодня: «Занимаясь самокопанием, не забывайте что-нибудь сажать». Мне кажется, оно скорее самосевом произрастает. Был как-то прецедент в прошлом году – купила несколько пачек семян базилика, в разных местах причём покупала, посадила – и вопреки обещаниям на картинке все базилики оказались петрушкой. Вот как верить людям после этого? Вот так посадишь внутри себя то, что считаешь нужным, и во что оно потом вырастет и переродится?

Дочка сегодня впервые пошла на свадьбу к подружке. Пишет СМС: «поймала букет». Я уже мысленно придумала имя правнучке и договорилась о фотосессии с хорошим фотографом. В кадре мы непременно выстроимся в линию – от меня и на четыре поколения вперед. Как в «Бегущей с волками» – женщины стоят на плечах друг друга и эта пирамида уходит вглубь веков. Физически мы фокус не повторим, но мысленно проделаем именно его.

«Бегущую с волками» я впервые пробовала прочитать в восемнадцать лет и решила, что это полная ересь. В тридцать шесть мне уже так не показалось. В шестьдесят, наверное, вообще слезами узнавания обольюсь. Причём больше всего запала в душу история про женщину-скелет, которую возвращал к жизни рыбак с помощью своей слезы. Когда мы познакомились с будущим бывшим мужем, то в первые недели каждый следующий день был прекраснее предыдущего. Меня действительно не покидало ощущение, что его поддержка, защита, сила физически возвращают к жизни, которой на тот момент было как-то не особо много. Так, одна оболочка и тяжёлые воспоминания. За те первые месяцы я всегда буду благодарна, что бы ни случилось потом. Наверное, со временем я просто окрепла, встала на ноги и ушла, потому что стало тесно. Кажется, в «Военно-полевом романе» звучит мысль, что любовь может произрасти из чего угодно, кроме благодарности. Нет, она может, но срок её жизни ограничен. Либо я неблагодарная тварь, что тоже многое объясняет.

12 ноября

Мне представляется, что из моего текста вполне мог бы сложиться моноспектакль, а-ля «Гришковец». Вот в каком году я могла увидеть впервые его спектакль про собаку съеденную? В двухтысячном? Кажется, так. Причём я даже не с самого начала его смотрела, просто зашла зачем-то в комнату. Телевизор был включён, и настолько сильно зацепила меня эта интонация, что я замерла на полтора часа в одном носке, со вторым носком в руках. Это настолько пронзительно и по-человечески звучало, так близко и доверительно, как ничто иное раньше. Ни за что не буду пересматривать его теперь. Пусть он останется идеальным внутри меня, тем более, что поздние его спектакли всё больше кажутся мне набором слов и иллюстрацией к литературно-сценическому методу. Нет, не буду рисковать.

13 ноября.

Долли Облонская мечтала, чтобы дети её выросли хотя бы не полными мерзавцами и не совсем в нищете, за что уже спасибо. Я думаю, что это она ещё пожадничала. Не окончательными дебилами. О другом и не прошу, дальше как-то сами сориентируются.

Деньги приходят и уходят, не успев побыть сосчитанными и сбережёнными. Прилив/отлив. Всегда хватает ровно на то, что мне нужно в данный момент. Умереть голодной, босой и больной под забором мне определенно не дадят. (Дети объясняли значение слова копейка: «Возьмёшь копейку, придешь в магазин, и тебе там ни-че-го не дадят»). А большего мне, видимо, не положено. Но и это немало. Я зарабатываю репетиторством и когда прихожу к себе домой, раздаю своим детям деньги на репетиторов же. Круговорот бабла в природе. Деньги как овеществлённая энергия.

Классик предлагал кидать слова в оконные стёкла, да так, чтобы они со звоном разбивались. Мои слова могут вызвать круги на воде, окон не разобьют. Сижу на берегу, слежу за приливами, отливами, и за кругами. Чем не образ жизни.

Срочно где-то нужно раздобыть прибор под названием изгалятор. Чтобы изгаляться было удобнее. В аптеке есть только ингаляторы. Не подскажете, где дают?

Сознание, как доменная печь, сначала долго раскачивается, разгоняется, раздувается, а потом никак не может остановиться, вырабатывая всё новые и новые слова и образы. До глубокой ночи, когда ты уже не в силах их обработать. А утром история повторяется.

Посылание слов в эфир как некое пингование в скудно обитаемой Вселенной. Непонятно, кто и как отзывается, но в итоге сигналы возвращаются в виде историй твоей же жизни.

У сестры четверо сыновей, средние двойняшки. Когда они были достаточно маленькие, я иногда приходила, чтобы помочь, в том числе организовать дневной сон. В очередной попытке уложить детей взрослые первыми свалились без сил, Проша тоже почти уснул, а Захар всё сидел тревожным сусликом в кроватке и докладывал сам себе обстановку: «Мама – бай (спит), Катя – бай, Поня (Прохор) – бай, а Акайка (Захарка) – не бай». И по второму, и третьему кругу, пока сестра наконец не взорвалась и не рявкнула. Сработало ненадолго и цикл запустился снова. Радист не должен уснуть на посту.

Сказка, которую непременно нужно будет включить в мой сборник старческих сказок – про цветочек вяленький. Чудище, конечно же, был вуайеристом. Пока меньшая дочь ходила-бродила по дому и саду он же не мог не подсматривать за всеми её переодеваниями и прочими моментами. Почему-то мне кажется, что и после того, как всё благополучно разрешилось, Чудище не смогло так сразу отказаться от привычного ему образа мысли и действия и продолжило в том же духе. Она делает всё, что вздумается, он наблюдает. Когда ты столько лет прожил чудищем, переквалифицироваться в принца довольно затруднительно, как бы хороша ни была Настенька.

Хотя вот совсем недавно мне подумалось, что изначально та женщина, колдунья, встретила именно принца. Просто они взаимным совместным бытом и проеданием мозга так истрепали друг другу нервы, что колдунья однажды не вытерпела, психанула и превратила любимого в чудище. Уравновесив, так сказать, внешнее и внутреннее, выражение и содержание. А потом уже, возможно, сама прикинулась Настенькой. Чтобы попытаться начать всё сначала.

Да, и пока не забыла – обязательно там будет текст про козу, у которой аж по копытечкам течет, а ей всё не открывают. Коза униженно стоит и молит о разрешении войти. Нам тут не должно застить истину то, что «онажемать». Козлята – это так, ответвление от основного сюжета. Главное – отношения пары, и волку в конце концов это дорого обходится. Страшна в гневе неудовлетворенная женщина. Нефиг было доводить.

С одной стороны – как не читать великие стихи. А с другой – так ведь и онеметь можно, ибо кто ты такой, чтобы продолжать после вышесказанного? Но если не продолжать, то всё сведется к «родила червяшка червяшку, червяшка поползала и умерла». Бессмысленное повседневное существование. А я не хочу.

На моем столе стоит банка с фасолью, пока только белой. В знак белых дней. Чёрные тоже надо будет купить. Куда без них. Прекрасно понимаю Амели. Разве можно отказать себе в этом удовольствии – погружать туда руку и перебирать зерно за зерном? Они не ценны по одному. Превращаются в живую массу, обладающую волей и характером, только когда собраны вместе воедино. Стая дикой фасоли.

У меня в детстве был отвратительный почерк. Он, собственно, и сейчас немногим лучше. В первом классе папа единственный раз за все школьные годы пришёл на школьное собрание, поскольку мама лежала в больнице. Пришлось там заполнить какое-то заявление и когда незабвенная наша Юлия Андреевна, преклонных лет и сталинской закалки учитель с большой буквы «У», увидела папин почерк, она отступилась. Мне кажется, больше ни разу она меня не попрекнула кривизной палочек и закорючек. Великая сила генетики. Поступь птичьих лап.

До меня многим позже дошло, что, когда родители меня родили, они вообще-то были довольно юны, по двадцать четыре года всего. Откуда им было знать, что там полагается делать с младенцами? Любили и заботились как могли, отдавали всё, что сами имели в душе и за душой. Причём дошло это как-то внезапно и вдруг, когда я участвовала в тренинге про рождение. Задача формулировалась так: «Заново пройти путь рождения и принятия в мир твоими родителями». Из большой разновозрастной группы нужно было выбрать двоих участников на роль условных родителей. Все старались назначать на ответственную должность людей постарше, повзрослее, поопытнее, я же выбрала тех, кого не выбирал никто – мальчика и девочку, как раз лет двадцати трех. Они так старались, так переживали за меня, так подбадривали и поддерживали, что до сих пор слезы прихлынывают от эмоций, а это происходило пять лет назад. Грех было не родиться, когда ты идёшь на такой мощный зов. По условиям тренинга нужно было проползти сквозь длинный тесный и темный коридор из живых тел. Какая-то ритмичная музыка грохотала не переставая. Пришлось долго и энергично протискиваться, двигаясь вперед только на голос, потому что больше опереться не на что. В конце тебя встречали и обнимали, радовались как самому родному, близкому и долгожданному человеку.

Тренинг про умирание, кстати, тоже был. Мне понравился. Только под плитами лежать тяжело – несколько человек укладываются поверх и если будешь рыпаться, то скорее всего пострадаешь. А если лежишь тихо, дышишь неглубоко и ровно, и принимаешь со смирением всё происходящее, то после разнообразных ритуальных процедур, тебя таки относят наконец в тихое место, завернутого в саван. И это благословение. Умирать вообще благословение, как мне кажется.

А предварительно надо было некролог про самого себя составить, и из двадцати человек ни один не сказал про себя, что я, мол, добрые люди, мерзавец и сволочь. Нет, все как один заявили – «он был хорошим парнем и мог ещё многого достичь». Не уверена, что хоть кто-то после тренинга бросился достигать, впрочем, точно не знаю. Я о себе сказала так: «С ней было легко, и за это её любили мужчины, дети и звери».

Право первого прочтения этих простыней принадлежит двум моим друзьям, Маше и Мише. Мы знакомы большую часть жизни. Они женаты с какого-то там курса. Удивительные люди. Как-то им удалось не довести друг друга до взаимного белого каления в первый же год, преодолеть испытания тремя декретами и прочей порчей характера. Это какое-то непостижимое для меня мастерство и магия. Они прочитывают независимо друг от друга каждый последующий отрывок текста, пишут мне хвалебные или соболезнующие отзывы, иногда просто слова поддержки и подбадривания. Если бы не они, я бы замерла после первых же страниц. Да, был ещё один человек – первая жена бывшего мужа. Не могу сказать, что мы разительно похожи, но обе не без легкой придури, видимо, это нас и роднит. Мне всегда была непонятна ревность женщин к предыдущим женам. Если вы умудрились выбрать одного и того же человека – что-то общее в вас явно есть. Как минимум одна черта и вкусовые предпочтения, а значит, оснований для вражды у вас гораздо меньше, чем для приятельства. Она прочла, поддержала и похвалила. Появились силы действовать дальше.

Я вообще думаю, что мне помогают гораздо чаще, чем помогаю я. Просто одни люди наделены способностью щедро раздавать милость ближним, а другие скупо берегут, экономят и остаются на бобах по итогу. Скудость души. Есть же скудоумие. Пусть скудодушие тоже будет.

14 ноября.

Каждый раз, когда возвращаюсь домой, даже если ухожу минут на десять, по возвращении у порога встречает лицо кошачьей национальности. И пронзительно всматривается в глубину души, как бы одновременно задавая сразу три сакраментальных вопроса: гдебыла, чёкупила и тыменялюбишь? Каждый раз, зарываясь лицом в мех, сообщаю что люблю, куплю, и где была, там меня уже нет, а вот она я.

По воскресеньям довольно часто, по старой памяти, вожусь с одними очаровательными двойняшками. Мальчик и девочка, сейчас им по полтора года. Почему-то вообще мне везёт на двойняшек. Как и большинство детей они любят музыкальные игрушки, эти порождения сатаны на земле. Говорят, в Гуантанамо есть пытка одной и той же мелодией на протяжении долгого времени. На восемнадцатый раз прослушивания «Лимпопо, лимпопо, лимпопо» я уже готова была сознаться во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. Только по чистой случайности мне вышла амнистия – малыши нашли карандаши и радостно кинулись расписывать белые стены. Дети как батарейки, только непонятно как это работает. Они потребляют ресурс, и они же тебе его восстанавливают, но ты все равно истощенный по итогу. Полный, но пустой. Прямой путь в дао из детской.

Была вчера в гостях у подружек, с которыми редко вижусь. Женская пьянка, с малыми дозировками и низким градусом, но так весело! Всё-таки женский круг, при всей его придирчивости и доводящем до бешенства внимания к деталям, может мощно поддерживать. Вы проговорили весь вечер о ерунде, вы не сказали ничего важного друг другу, но вам было тепло всем вместе. Вам стало легче дышать. И вы уже не столь беззащитны посреди ледяного мироздания.

Как время умудряется так спрессовываться? По ощущениям мы проболтали час. По факту намного больше четырех. Под конец мужа, он же хозяин дома, в шесть рук вытолкали с кухни курить на балкон, потому что не надо пытаться настойчиво просветить нас, темных, что гадание – это бред и ересь, что только распоследние дуры могут таким страдать. Двери изнутри пришлось подпереть. Одной любовь с молодым и красивым выпала. Второй болезни, увольнение и новая карьера. А мне, конечно же, колесо судьбы. Сансара моя ненаглядная, голубка моя сизокрылая.

Одна из взрослых учениц участвует в городском конкурсе красоты среди мам. Действительно хороша собой, молодая, цветущая, двое детей, муж воспитанный. Но только зачем ей этот бред я так и не понимаю. Что может быть чудовищнее? Так и скажите, что это отмывка денег у ручейка, пиар вовлеченных компаний или какой там ещё механизм экономический. При чём тут красота? А главное – как можно себя заставить выйти в толпе предварительно массово натренированных, натасканных на разные фокусы женщин, все как одна весьма товарного вида – чтобы что? Искусство витринной выкладки. Быть или не быть выбранной по каким-то загадочным критериям. Фантасмагория, да и только, Гофман мрачно расхохотался бы. Всё это отдает лотереей, такая же степень введения в заблуждение. Ну или я чего-то не понимаю кардинально. Вдруг кто расскажет в итоге.

Самое обидное, что эти женщины реально красивые, яркие, возможно даже талантливые. Откуда их столько в этой стране? Они как любовь в послании к Коринфянам – не перестают. На главной странице конкурса, где полагается сделать свой выбор в пользу одной из сорока пяти, в первом же описании указано: «владелЕца салона». По-моему, это всё, что нужно знать о подобных конкурсах.

Глава 7

15 ноября.

Сегодня меня познакомили с человеком, который сказал, что хотел бы сделать из всего этого текста книгу. Создать некое законченное произведение. Точнее, чтобы я создала, а он готов организационно и морально помочь. Свести всё воедино мне и самой приходило в голову, но вот то, что вся эта писанина, эти крупинки могут иметь ещё и терапевтический эффект – это для меня откровение. Рассказать не только себе самой о себе же, а другим людям, женским и мужским, о них. И исподволь происходит именно это, узнавание и помогание. Хотя мне совершенно непонятен алгоритм, как это работает? «Если бы я знал, что такое электричество, я сделал бы шаг, вышел бы на улицу». Хорошо, пусть всё происходит дальше само, как оно происходило.

Вернусь к теме встречи с девочками. Посмеялись, выпили, было так весело, душевно и хорошо. Все прекрасно друг друга понимали. Лишь потом, специально задавшись этим вопросом, я поняла, что почти ни одна история за вечер не была рассказана до конца. Каждая из них возникала как ассоциация, развивалась, вдруг обрываясь посередине, и уже следующая оттесняла предыдущую. Никто этого не замечал и всех всё абсолютно устраивало. Никакой тебе экспозиции, завязки/развязки и поучительных выводов. Все говорят обо всём и находятся в едином смысловом пространстве. Оно просто живёт и переливается красками как северное сияние, если посмотреть со стороны. Если иметь особую внутреннюю оптику.

Женское мышление как полифония. Женское мышление как мицелий. То, что растет как сетка тончайших нитей во все стороны одновременно. Помнит мельчайшие детали далеких событий, которые, возможно, только этой женщине кажутся важными. Обронённое слово, случайный взгляд, небрежный жест. Эти бесчисленные крошечные корни тянутся на огромные пространства. Они оплетают, обпевают каждую клеточку почвы, которую они делают своей. А что там снаружи происходит, какой там бор шумит – не имеет значения. Революция, индустриальный пейзаж или ещё какой взрыв атомный – твоя задача и миссия удержаться в почве и сохранять связь всего со всем.

Мужчина будет мыслить, развиваться, расти как дерево. Он вырастет и превратится в роскошный дуб. Или стройный тополь. Раскудрявый-резной, в конце концов. Но только не надо ему рассказывать сразу обо всём, что происходит в вашей голове, и уж упаси вас Господь говорить, что вы при этом чувствуете, пытаясь ещё и передать все нюансы и оттенки. Он просто взорвётся на третьей минуте и либо сам в окно шагнет, либо вы не своей смертью кончитесь.

В свою очередь мицелий визуально – ну вылитая нервная нейронная сеть. А уж то, что нейронная сеть – копия звездного неба над головой, так это давно уже подмечено. И кто тут главная Вселенная на районе, а? Другой вопрос, что мы помним вокруг чего она вся вертится.

Вместо уроков домоводства девочкам надо рассказывать, как воспринимать мужчин. Проклятые тоннели в мужской башке! Чертова монозадачность! Мужчины реально думают именно то, что говорят. И наоборот. И никак иначе. В тот момент, когда они говорят, они не в состоянии отвлечься на запахи, звуки, ассоциации, вторые, третьи соображения, фоны и так далее. Причём я более чем уверена, что если курс про мужчин излагать девочке лет девяти, то она отлично всё усвоит. Практический курс обязателен – берем подходящий кусочек пластилина нужного цвета и размера, лепим из него мужского человека. Именно этим вы и будете заниматься всю жизнь. Вот кто сколько успеет, тот столько их и налепит. Кто-то над одним всю жизнь проработает, тщательно прорисовывая детали, а у кого-то целый легион выйдет. Терракотовая, мать её, армия. Может древние китайцы всё это прекрасно понимали, только нам забыли рассказать? А может и рассказали, да мы нюансы значений на древнекитайском пропустили. Я уверена, что это древнекитайские девочки так готовились к будущей семейной и личной жизни. Лепили принцев на глиняных конях.

Хотите стенограмму секунд на тридцать реального времени? О чём и как думает средневзвешенная женщина? «Сапоги, блин, неудобные, а платье ничего так на мне, прям выгодно подчеркивает, я бы с ним переспала, пожалуй. В резюме я как написала, черт, не помню уже. От него вкусно пахнет кофе, немного похож на мой, который утром дома пила. Прическу бы ему поменяла, а костюм клевый. Да, все-таки определенно переспала бы. Суп не заправила, дети-то чем будут ужинать вечером? Поделку в садик не забыть. Резюме, да, у меня есть подобный опыт работы, три года вашу чертову 1с как отче наш изучала вдоль и поперек. Грёбаные сапоги, как неудобно-то».

И так до бесконечности. Почти Молли Блум. Одновременно на внешнем плане идет весьма значимое для этой самой женщины собеседование, причём ей жизненно важно, чтобы её приняли. Необходимо именно сейчас показать себя с лучшей стороны, чтобы получить должность в серьезной конторе. В противном случае завтра будет просто нечем заправить тот самый суп. И это я ещё знаки препинания расставила и мат вычеркнула. Почти. Я лично именно им и думаю. За остальных не ручаюсь.

На работу, кстати, меня тогда взяли. И да, я с ним переспала. Как-нибудь позже расскажу, чем всё кончилось.

Как долго живет любовь? По Бегбедеру, три года. В нашем случае примерно так и было, ведь все же сходятся и съезжаются по любви. А потом вдруг обнаруживают, что её уже нет.

Она умирает постепенно. Не враз. Не в один день. Но когда ясным февральским днем, он позвонил и сообщил, что вот сегодня как раз уволился и поэтому уже в обед может приехать домой – я в тот же вечер потеряла обручальное кольцо, хотя оно мне очень нравилось. Мы выбирали кольцо вместе. Оно очень гармонировало с тем, первым, с которым он делал предложение. Всё время забываю, как такое правильно называется, поэтому у меня эти кольца именовались предлагательное и соглашательное. Соглашательное безнадёжно утерялось. Произошло это не у меня дома, люди аж мебель на запчасти разобрали, но ничего не нашли. Наверное, всё потому, что огромный кусок субстанции под названием «доверие» взял, да и откололся, растворился в окружающем океане, хотя я ничего не сказала вслух. Даже не осознала тогда. Это восстановлено было гораздо позже и в моих мыслях.

Несколько месяцев спустя, летом, поехали в сад собирать вишню, смородину, яблоки и что там ещё наросло (мама уехала на год в другой регион и попросила проведать её загородный дом). Муж весь изворчался типа «для чего это вообще всё нужно». При том, что до маминого сада добираться минут двадцать на почти любом автобусе, а до его огорода, куда муж исправно ездил каждые выходные чуть не круглый год – два часа на электричке. Собрали по два тяжелых ведра и по рюкзаку каждому, долго не было автобуса. Орды бабушек штурмом берут его, когда наконец приезжает. У каждой тоже по два ведра. Внезапно какой-то хлипкий дедуля начинает моему выговаривать, что тот его не пропустил на входе. Муж распаляется и вступает в аргументированную дискуссию с дедулей, почему именно было удобнее и полезнее пропустить его, БМ, вглубь салона. Мне самой уже скучно описывать сейчас подробности, но весь автобус, стиснутый в августовской жаркой неподвижности, терпеливо выслушивает эти бессмысленные переговоры минут двадцать. Я стою, мило улыбаюсь, торгую лицом и делаю вид, что меня это совершенно не тревожит. Чувствую, что рядом бабуля тянет за рукав и тихонько спрашивает: «Внучка, родненькая, а как ты с ним живешь-то, а?» А я бодро отвечаю: «Прекрасно, бабуля, живу, он очень хороший, просто устал немного». А сама про себя думаю – а правда, как?

Его излюбленная шутка – «у меня есть список из 17 пунктов, почему именно я не нудный». Первые пять раз было даже смешно. Сейчас зубы сводит от тоски, когда я это слышу, потому что всё это истинная правда.

И вот сейчас я все внутренности вываливаю в текст, и отчетливо понимаю, как отчаянно больно эта демонстративность может ранить – и того, кто пишет, и того, о ком пишут. Какой ересью это могло бы выглядеть в самом начале. Если бы кто-то пророческий пришел и сказал: меньше, чем через три года вы будете эту тягомотину обсуждать – я бы плюнула человеку в лицо.

В самом начале он несколько раз дарил цветы без повода. В первые полгода или год. Говорил тогда: «Неужели люди не понимают, как это важно – просто подарить розу, даже одну, но она вызовет столько эмоций!». А в этом году не подарил на день рождения ничего. Даже сраного одуванчика, сорванного с газона. Это при том, что в июне ещё не было речи ни о каком разводе. Я сама себе ещё этого не говорила.

Долго собиралась с духом, чтобы рассказать родителям о радостном событии, так и не собралась, отправила дочку переговорщиком. Следующий день начался со звонка мамы. Замогильным голосом начинает рассказывать, как они расстроены, «ведь такой хороший человек». Как будто я в восторге. И вот что я маме скажу, что он двадцать минут нудел на весь автобус? Или что ромашки на ДР не подарил? Возможно, для мамы был бы аргументом его огромный кредит, и что за полтора года эта сумма ничуть не уменьшилась, а наоборот ещё на полмиллиона возросла. Вполне серьёзный аргумент, но маме это сообщать не хочется, они за меня радовались. Ещё бы, тридцать шесть лет, двенадцать из них в разводе, двое детей; одни упыри рыщут вокруг, и тут он, сам четыре года после развода, без детей и алиментов, со своей квартирой, стабильной работой и желанием жениться прямо сейчас. Не бьет, не пьет, не курит и довольно хорош собой. Выгляни дорогая, не стоит ли там очередь из адекватных людей, желающих взять тебя в жёны? Что, неужели нет? В самом деле, никого? Даже неадекватных? Ну-ка, с балкона сходи глянь? Тоже нет? Страааанно. Тогда на-ка быстренько хватай паспорт и дуй в ЗАГС. Это, если что, был мой внутренний монолог, но озвученный маминым голосом.

Секс был не сказать, что 10 из 10, но отсутствие должного навыка компенсировалось энергичностью. Опять же, памятуя об отсутствующей очереди, решила этим моментом пренебречь. В конце концов, столько занятий совместных, кабачки вот можно вместе выращивать. Гулять по парку под руку. Кинофильмов, спрашивается, для кого столько понаснимали. Хотя жанр художественного вранья самой себе всегда давался мне с трудом. И постепенно эта ткань, такая, казалось бы, плотная, стала расползаться. Дней связующая нить ускользает, не успеваешь поймать её хвост…

Я пишу – и мне кажется, что всё это просто дрязги, банальные мелочи. Казалось бы, в следующий раз всё будет иначе, мы поймём, как надо, как правильно, как бережно относиться друг к другу, но фиг там. В следующий раз точно так же. Начнем за здравие, кончим как всегда. Ведь весь наш предыдущий опыт кричит, прыгает перед нами за/против храма с транспарантом, устраивает одиночные пикеты – НЕ ХОДИ ТУДА!!! Там больно, там ошибки, там разрушение тебя самой и окрестностей! Возможны жертвы среди мирного населения! Но ты снова вляпываешься в отношения, клянёшься и божишься, что уж в этот-то раз на мякине не проведут – и даже не то, что тебя не проведут – ты сама себя не проведёшь. Но в том то и дело, что раз за разом виртуозно обманываешь сама себя. И в этом смысле, возможно, таки правы по большому счёту наши бабушки и даже в значительной части ещё мамы – прожить надо с одним, как бы не мучалась и не страдала, потому что страдать-то все равно будешь. Пусть уж лучше с отцом детей, чем не пойми с кем. Привыкать опять заново. Всплывает в голове мем – сидит девочка голой жопой на муравейнике и примерно всё это думает («а вдруг в другом муравейнике ещё хуже, бог терпел и нам велел, страшно что-то менять»). Все ржут над девочкой и её бедной жопой, но продолжают сидеть или что ещё веселее – пересаживаться на соседние муравейники…

Ты спрашиваешь меня, Постум, про техническую сторону секса. Важна ли она? И я отвечаю именно то, что ты хочешь услышать – «что вы, что вы, конечно нет, только богатый внутренний мир, только разговоры о кино и искусстве могут увлечь женщину, и ваш внешний небрежный вид совершенно не имеет значения». Ну конечно, важна, Господи! Но если ты полный дебил и бесчувственный болван, то никто тебе не даст возможности продемонстрировать наличие технических навыков.

Есть у меня хорошая компания друзей, причём именно друзей, там все с жёнами, собаками и детьми ходят толпой в походы. Ничего личного, интриги недопустимы. У костра каждый раз начинают терзать гитару, причём многие поют, чуть ли не все. В том числе есть человек, который может сыграть и спеть довольно многое, но каждый раз ищет в телефоне последовательность аккордов. Он реально не слышит, когда и какой нужен аккорд. Однажды он, сбившись на такт, так и пропел всю песню не попадая. В конце сказал – «фу, какая-то дебильная подборка, кто её только делал!» Это не подборка дебильная, а ты её применяешь механически. Если ты не чувствуешь, в какой момент какой аккорд и ритм подойдет, когда нужен бой, а когда перебором будет лучше – даже не бери женщину в руки, иди подрочи в сторонке тихонько. Вот честно, многие мужчины просто выучивают набор и последовательность движений и живут потом с этим знанием всю жизнь, считают, что его вполне достаточно. А эм, Д эм, Е и так по кругу. Авось хоть один да попадет. Худо-бедно допоём три куплета, особенно если накатить предварительно. А уж если он баррэ знает/умеет, так это вообще, мечта любой женщины, именины сердца… А внешне, кстати, тот чувак вполне себе огонь, но это не спасает положения.

Как известно, женщина делает выбор среди тех, кто выбрал её. Когда ты молодая, рыжая, зеленоглазая, стройная и не без легкой безбашенности, выбирают тебя довольно многие. Ты пробираешься в этом сумрачном лесу и постепенно всё больше заблуждаешься.

Расскажу историю, после которой вообще на некоторое время атрофировалась способность разговаривать с мужчинами. Избирательная потеря речи, настолько было омерзительно. Мы встречались месяца три. Не то что бы дикая любовь, но в постели хорошо, а потом пришло чувство, что постепенно всё как-то угасает и сходит на нет. Однажды звонит и говорит: «Ты знаешь, давай прекратим это. Потому что дальше всё станет только хуже, давай сохраним то хорошее, что было». Надо же, думаю, какой сознательный, ну давай, говорю, сохраним. По крайней мере, честно с его стороны и смелость нашёл позвонить. Прорыдала пару вечеров, сеанс кухонной терапии с подружкой, живу дальше. Проходит ещё месяца полтора, звонит опять «а ты знаешь, я так соскучился, давай встретимся снова?» Вроде бы ведь мы уже закопали стюардессу, чего опять её выкапывать, но тело же помнит, как было хорошо, ну давай, выкапываем. Ещё пару раз приходил, но что-то уже не то. Какая-то недосказанность стоит за каждым жестом и мешает расслабиться, и я спрашиваю – ждать тебя в эту субботу? Нет, говорит, в эту я не могу. У меня свадьба, я женюсь. А в следующую могу, в четыре тебе удобно будет?

Давненько мне небо на голову не обрушивалось… Ладно, думаю, я по крайней мере знаю, что ты кобель и там тебя баба ждёт, причём ещё и беременная (как выяснилось с его слов, потому и свадьба столь скоропостижная). Но ведь она-то не знает, что ты задержался на два часа не потому, что искал по магазинам её любимый йогурт. Мне двадцать восемь и это были торжественные похороны наивности. По главной улице с оркестром. Теперь я даже не знаю, что могло бы удивить.

Что поразило больше всего, так это изменение его запаха. Точнее, моё восприятие изменилось. Не может же мгновенно произойти столь кардинальная и бесповоротная гормональная перестройка. Тот, кто казался таким притягательным, вдруг начал пахнуть мокрой унылой псиной, которая извалялась в чем-то непотребном и теперь виновато смотрит. Вот скажите мне, кто специалист, что первично: моё личное отношение, под которое подгоняются все гормоны и вообще физиология – или в обратном порядке всё происходит?

Запахи снова возвращают меня к нынешней истории с разводом. В сентябре, собравшись с духом, мыслями и волей, решила наконец высказать всё, что думаю о его внезапных увольнениях, долгах, занудстве и бороде с борщом. В ответ Остапа, естественно, понесло. Среди прочего было высказано, что за два с половиной года на меня потрачено около пятисот тысяч. Округлив глаза и напрягая скудные способности к арифметике, делю цифру на тридцать месяцев и спрашиваю – а что, милый, ты не потратил бы без женщины с двумя детьми по пятнадцать тысяч в месяц самостоятельно? «Нет», с запалом отвечают мне, «я бы экономил». Очевидно, бизнес-проект в лице меня не отбил твоих вложений. Потерпел крах твой старт-ап. Безмерно жаль и до чёртиков обидно. Нет-нет, самой совсем не горько, что вложенные душевные и эмоциональные силы не привели в итоге ни к чему. Никакой качественный скачок в гиперпространство не произошел. Мы остались на том же месте, где и встретились. Расползаемся по углам зализывать обиды. Или, всё-таки, что-то изменилось? Твоё мнение: раз финал печален, значит, и предыдущие годы были напрасны. Моё – каждый день был самоценен, мы делали друг друга счастливыми всё это время, по мере своих знаний и возможностей. Но пятьсот тысяч тебе, конечно, никто не вернет.

Так вот, запахи. Когда мне озвучили эту бухгалтерию, он резко изменился. Если бы в первые дни вдруг кто-то воздвиг между нами каменную стену – я могла бы пробить её, подкопать, перелезть, но пробить собственное чувство брезгливости не в силах. Я не могу лечь с тобой в одну постель, после того, что ты сказал. И внезапно запах твой, такой прежде родной и приятный, сделался омерзителен. Я не могу стоять рядом. Доживаем месяц, твои квартиросъемщики съезжают, ты собираешь вещи, и мы расстаёмся. Спишь весь последний месяц на полу.

Наглядная иллюстрация к тому, что для мужчин секс это просто секс. А для женщин – только вишенка на огромном торте отношений. Если весь торт подгорел, перекосился или не пропекся – нахер эту вишенку.

Глава 8

18 ноября.

Крокодилополь. Только что узнала о греческом названии одного из древних египетских городов. Город гадов. Мне кажется, к сорока годам многие женщины готовы именно так назвать свой родной город, каким бы он ни был. Лондон, Тамбов, или как это, Оклахома. Если я принцесса, то кто кроме как гады могут быть они все? Как-то примерно так обычно женские люди рассуждают. Многие женщины, нахлебавшись, наошибавшись, наобжигавшись к середине жизни решают для себя, что отныне этот вопрос для них закрыт. Всё что угодно – кошки, внуки, кружок по фото, только не эти качели. Накачалась уже. Тошнит.

Каждый раз, встречая нового человека, мои внутренние бесы ликуют. Во-первых, именно они толкают на то, чтобы вообще вывести систему из равновесия. Это я сейчас ни в коей мере не в православном смысле говорю о бесах. Я о той внутренней сущности, сучности, которая не даёт конкретно мне жить спокойно. Заставляет дергать тигра за усы. Стравливать мужчин, чтобы посмотреть, какое первобытное зло из них полезет, и кто окажется побеждённым. Кто выстоит в этой схватке с самим собой, а кто не выстоит и будет подавлен и погребён. Я как провокатор, как трикстер, который будоражит людей. Не даёт им спать, не даёт жить спокойно и от этого сам регулярно страдает. Но не унимается. Продолжает своё грязное (или чистое? благородное?) дело. Есть в этом хоть капля благородства – будить в людях зверей и ждать, кто победит, человек или зверь?

В любом начале отношений уже заложено его окончание. В момент рождения приходит и смерть. Вы встретились – значит, вы расстанетесь. Оптимистический настрой, зато честно. Мужская точка зрения: «Ты уже обо мне придумала плохо, но потом привыкнешь, потому что я к тебе пришёл. Затем ты придумаешь про меня хорошо, так хорошо, как нет на самом деле. А я стану козлом, не оправдавшим ожиданий и это неизбежно».

И всё-таки, она вертится, и всё-таки, на том же самом. Вопрос вопросов – зачем? Зачем всё это? Ради чего столько нелепых телодвижений? Встречи, расставания, звонки, переписки, неверное истолковывание слов с обеих сторон. Примирения, приведение к общему знаменателю. Разговоры на разных языках, когда ты ему про тёплое и мягкое, а он тебе про своё квадратное и логическое. Дикое количество энергии выхлестывается в пустоту чтобы что? Ответ, который у меня есть на сегодня: чтобы чувствовать себя живой. Или живым. Не нужным кому-то (хотя и это тоже, но такое больше про работу, заботу, детей), а живым. И при этом равным. Равным другому человеку по масштабам и потому ценным. Увидь меня. Дай мне таким образом увидеть меня саму. Очень сложно существовать вне соприкосновения с другим, живым, ярким и трепетным. Он же грубый, обижающий, не понимающий, но живой. И я с ним – живая.

Вот я сейчас вообще непонятно, да, галиматью излагала? Мне лично понятно. Это была попытка объяснить, почему люди вообще влезают в отношения, даже всё вдоль и поперек про них зная. Объяснить, почему люди вообще и конкретно я впадают в зависимые отношения. Как потребители особо острого блюда. Чем грандиознее скандал, тем слаще примирение. И тогда просто жизнь, когда «я работаю, она работает, вечером мы едим», становится пресна невообразимо. Хотя многие так и живут. Никто феерии не устраивает кажий божий день. Регулярно повторявшийся диалог в моём завершённом браке, когда в красках и лицах излагаю, как прошел мой день, а в ответ «я работал». А ещё? «А потом домой пошёл». В этот момент хочется удавиться. Или удавить.

То ли дело, абьюз. То тебе зеркала в машине бьют, то кольцо дарят, стоя на коленях посреди улицы. То умоляют простить и принять, чтобы уже через неделю начать вымогать деньги за этот подарок. То двери выносят, чтобы сообщить, какая ты тварь (на тридцать семь звонков за вечер не ответила), потому что хочется передать эту благую весть лично. То он в грязи возится, колеса тебе меняет, а потом обтирает тщательно свою и твою обувь. То денег с тебя трясёт за то, что колеса поменял. То вдруг заявляется с духами и красивым бельём в подарок, умоляет его впустить, но лишь для того, чтобы уже через несколько дней потребовать подарки обратно. Сам, говорю, доносишь, или передаришь кому? «Не твоё дело, да что ты возомнила о себе, немедленно верни!»

Бред чистой воды, но когда ты пытаешься где-то в повседневности дополучить, догнаться подобными эмоциями – не находишь их нигде. При всем при том – секс самый лучший в моей жизни. Аттракцион с подобной амплитудой есть только здесь. Как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево и потому, как ребенок в Луна-парк, ты снова и снова возвращаешься к этому человеку. Тебе уже стыдно о нём рассказывать, ты презираешь сама себя за эту слабость, друзья и родные устали сочувствовать. Ты остаёшься наедине со своими качелями, садишься на карниз девятого этажа и только то, что у тебя есть дети, удерживает от последнего движения. Ты возвращаешься в комнату, а жить по-прежнему тошно. Даже сейчас, когда я это пишу спустя пять лет, становится больно внутри.

В конце концов добрые люди взяли меня под белы рученьки и отвели в клинику неврозов. Среди многого нужного, полезного и даже необходимого, я там прожила и прочувствовала самое главное. Мне сказали: «Ты – достойна. Хорошего отношения. Хорошей жизни. Любви и наполненности». Когда ты принимаешь, наконец, это на веру, потому что такое знание никак нельзя обосновать и проверить – это становится отправной точкой. Тем камертоном, с которым потом сверяешь всё, что с тобой происходит. А происходит всё далеко не сразу, ещё много рецидивов впереди. И ремиссий, и возвращений. Но ты теперь знаешь, как звучит та нота, когда ты ценна и достойна, и это ни с чем не перепутать.

Когда я уже почти уверенно шла к выздоровлению, но все ещё была беззащитна перед агрессией того человека (прежде чем выйти из дома, всегда выглядывала в окно), вот тогда появился он, будущий бывший муж. С красивой бородой и комплексом спасителя. Каким-то чутьем он понимал мою внутреннюю покалеченность и все силы бросил на то, чтобы защищать, поддерживать и оберегать. Если бы пришлось, он дал бы в морду кому следует и причитается. Не пришлось, поскольку агрессивные с женщинами твари всегда трусливы и прячутся в тени по углам. Гандонушка не пришёл на назначенную им же самим встречу. Отсох. Я постепенно пришла в себя, поправилась. Оттаяла. А спасенным, выжившим, выздоровевшим спаситель как бы вроде уже и ни к чему и роль мужа стала неясна.

17 ноября.

Сегодня была в театре. Для меня это неожиданно, потому что до сих пор я его воспринимала как кривляния взрослых людей. Потому что очень сложно из ничего, из воздуха сделать нечто. С одной стороны дурацкая комедия положений, а с другой – смешно же. Пришла на спектакль в смутном настроении, и оно вдруг магическим образом стало легким и беззаботным. В моей жизни ровным счетом ничего не поменялось, но почему-то от того, что другие люди что-то поделали на сцене – легче жить стало мне. Дышать свободнее.

Актёр того же театра в интервью: «Если отбросить всю шелуху и перипетии незамысловатого сюжета, то за ним встанет та глубина, та настоящая эмоция, ради которой мы и делам всё это». Вот она, вся моя шелуха.

Ради того, чтобы попасть в театр, пришлось метнуться и сделать прививку от ковида. Вот такие жертвы ради искусства. Не руку отрубила, конечно, но тоже бог знает, во что это выльется. Никакой иной практической цели прививка в данном случае не имела, моя лично повседневная жизнь выстроена так, что нет необходимости посещать места массового скопления. А ради этого пошла и массово скопилась. Кстати, театр не массовый, камерный. Может потому и пробирает, может под высокими сводами меня так не тронуло бы до глубины души.

Глубина души в каких единицах измеряется? Какая у души глубина? Как блюдце? Как колодец? Бездонная? Погрузите это чувство на три метра в глубину души, через две недели достаньте. Помешивайте ложечкой, как достигнет золотистого цвета, так готово к употреблению.

Мне сказали, что я похожа на мои тексты, и значит, они подлинные. Значит, в них всё так, как в моей жизни? Такие же качели и эмоциональные перепады? Я поняла, я максимально приблизила к себе бешеного, агрессивного человека, чтобы он показал мне меня же. С моими дикими скачками от феи до Бабы-Яги. От любви массового поражения до склочной сварливой злобной старухи, не видящей ни единого светлого пятна во всём мире. Когда всё в мрачных тонах, и я не то, чтобы всех ненавижу, но не вижу ничего доброго в них. Люди кажутся картонными. В такие моменты надо уходить и не разговаривать ни с кем, чтобы не задеть осколками, острыми ножами своих слов. А потом снова происходит наполнение жизнью. Внутри этих перепадов я и существую. В тот период, когда всё было выведено на внешний экран, на внешний носитель, это било по мне же слишком больно, а теперь это внутри текстов пребывает. Не выплёскивается в события. Не причиняет уже разрушений вовне.

Перечитываю переписку с мужчиной. Какая странная способность за простыми буквами и сообщениями видеть то, чего в них совершенно нет. Какая-то иная реальность начинает проступать. Как калька, подложенная Норштейном под изображения ежика и медвежонка. И это уже не ёжик и медвежонок, а трактат о путешествии души в неведомое. Как трёхмерная картинка, которую надо повернуть особым образом, чтобы за бессвязностью и пестротой увидеть объём. Никогда этот фокус мне не давался со специально напечатанными альбомами, зато с обычным текстом переписки из немудреных фраз – вполне. Все женщины в этом талантливы: в запятой, случайно не там поставленной, увидеть целый мотив. И так сладко им это видеть. Или горько. Или обидно. Или сердце замирает.

(Набирала сейчас в поисковой строке – Юрий Норштейн, ёжик в тумане. Гугл упорно пишет – в Тюмени. Видимо, в Тюмени, по мнению Гугла, должна быть крайне высокая степень концентрации ёжиков).

…А потом прочитают люди весь этот текст и скажут, что это исповедь проститутки с филологическим уклоном. Причём, с уклоном они обе – и проститутка, и исповедь. Ну да что теперь поделаешь. Люди всегда что-то говорят. Их хлебом не корми, дай поговорить о чужих ошибках. Пусть поговорят. Везде, где бы я ни появилась, я вскоре становлюсь предметом горячих обсуждений и выразительных умолканий. Особенно если это более или менее замкнутое сообщество в комнате, полной женщин. Я уже привыкла.

Мне всё-таки больше нравится версия, что язык возник как способ передать сплетни, а не полезную информацию. Точнее, сплетни и были полезной информацией. Ещё точнее – мужчины сообщали информацию типа «у водопоя лев, будьте бдительны, дорогие сограждане», «у старого дуба ядовитые грибы, не отравитеся». А женщины в этот момент тщательно перемывали кости всем соседям по кругу: «Она-то с этим, а тот-то с той, нет вы представляете?» А тут я такая: «Ой, да что вы говорите, да не может быть!» Вот примерно с тех пор нам и сложно понять друг друга. Потому что просто передать сообщение – это даже мой кот в состоянии. Вчера его случайно закрыли на балконе, он встал у окна на кухне, зыркнул глазами в сторону форточки, произнес отчетливо «мявк-мявк» и сидит себе спокойно ждет. Ибо надо быть полным дебилом, чтобы не понять, что он имел ввиду. А вот чтобы рассказать, какие сложные и противоречивые чувства он испытывает в отношении голубей, коварно и беспринципно летающих под самыми окнами – это уже пришлось бы изобретать знаковую систему кодировки. А ему лень.

У Юваля Харари есть описание одного примитивного древнего промискуитетного сообщества. Где все со всеми живут счастливо, во взаимопомощи, защищая друг друга от жестокого и беспощадного внешнего мира. И так мне затосковалось по этой их форме бытия – где все со всеми, и одновременно – ни с кем.

В основе всей это сложносочиненной социальной жизни всё равно лежит секс (отвратительное, пластмассовое слово, за которым не стоит ничего, которое не впитывает в себя ничего, как не впитывает пластик). Как назвать потребность в близости, чувствовании живого рядом с собой, чувство привязанности, нужности и нежности, бесконечно живого обмена, но не обмана, даже если это выглядит как обман? А поверх него уже укладываются все эти бетонные плиты долга, обязанностей и прочих иерархий. Под ними и оказываешься погребен. Потом плиты снимут, минут годы, и вот означенный камень, плоским смененный, снят. Что останется? Останешься ты. Уже тихий и прозрачный, всё с той же потребностью в любви, принятии и признании.

Наверное, я могла бы вести обучающие курсы, что-то вроде «Секс в большом городе» они бы назывались. Только с поправкой на наши масштабы – «ёбля в маленькой деревне». Всё равно все всех знают. Чакры бы людям раскрывала в принудительном порядке, чтобы в конечном счете сделать их – нет, не счастливыми, но понимающими и принимающими самих себя. Счастья нет, но есть покой и воля. Покоя и воли тоже в дефиците, честно говоря. Если только трактовать покой как знание себя и отдавание себе отчета в том, что, когда и почему ты делаешь. А вот воли нам не выдали. Сплошной детерминизм.

Про положение тела в пространстве. На нашей кухне у каждого имелось своё личное место. Я вдоль длинной стороны стола, он с торца, спиной к выходу, лицом к окну. Он контролировал внешний мир, я внутреннее пространство. Дети вообще ели отдельно в удобное им время. Теперь, когда наша семья снова уменьшилась, я заняла его место и чувствую себя главой. Это очень странно, но меня пока устраивает. А дочь сидит на бывшем моём стуле, и я уверена, что в каждой семье есть своя привычная рассадка. Что если вдруг в какой-то день изменить её – вы почувствуете себя как бы в другой роли. Как на приеме у психолога – сядьте в это кресло и скажите свой воображаемой маме всё, что вы имеете ей сообщить. А теперь пересядьте в противоположное – и вы вдруг ощутите себя той самой мамой, на которую только что вылился ушат ледяной воды. И хочется немедленно ответить уже с совершенно других позиций.

Тут ещё одно воспоминание всплывает – очевидное для профессионалов. Я пришла тогда с психологом пообщаться в том числе и на тему, надо ли быть друзьями своим детям. Тянет меня именно к такому положению вещей. Дружить с детьми, а не воспитывать их. В том смысле, что они не воспитуемые. Хотя я прекрасно головой знаю, что это неправильно. И тут психолог мне очень доходчиво донесла интересный тезис: «Вот представьте, вы стоите вот здесь. Вы – родитель, перед собой на временной шкале, спиной к себе поставьте своих детей. За спиной у вас ваши родители. Вы не смотрите на них, но вы опираетесь на них, и тыл ваш защищён. И так далее, вглубь веков. Ваше внимание и силы сосредоточены на ваших детях. А они в свою очередь чувствуют вашу поддержку. Но сами смотрят вперёд, в новый мир со всеми его прелестями и ужасами. Но если вы вдруг решите встать не позади, а рядом со своим ребенком – он и друга в вас не увидит, потому что с чего бы вдруг, и опору за спиной потеряет. Образуется провал между поколениями. Вы этого хотите добиться?» Гениальная простота и изящество метафоры одновременно.

Пролистала весь текст ещё раз. Все женщины у меня или святые или гениальные, а все мужчины получаются какие-то не очень. Не тянут на супергероев. Вот что это за странная аберрация восприятия? Я к ним слишком пристрастна? Слишком выгораживаю себя и за компанию всех женщин как класс? Все самки человека умницы по определению? Не хочу скатываться в феминизм, хотя вся окружающая социальная действительность именно к нему и подталкивает, загоняет пинками. Упираюсь как могу, но исподволь это все равно происходит.

Очередная история про Брендана, австралитянина. Про то, как культурные различия затрудняют и без того космически сложное взаимопонимание. Он спрашивает: «Ну ок, предположим это хороший тон – платить за женщину, даже когда она не просила, и вы не договаривались об этом, просто по умолчанию, потому что это русская традиция. Но вот, допустим, мы с тобой сидим в кафе, и ты встретила своих знакомых, подружек. Они подсаживаются к нам за столик, и вы мило болтаете. Я что, за всех присутствующих женщин должен заплатить?» Ей-богу, я думала, он издевается, и собиралась ударить с разворота. Нет, смотрю искренне так серьезно и пытливо смотрит в глаза, ждёт ответа. Тщится понять. Тщательность и тщетность.

Гипотетический продюсер моей гипотетической книги сказал, что я должна завершить начатое и сделать его законченным произведением. Но ведь потом ты попробуешь что-то создать из этого? Спектакль? А я наслышана, как жестоки постановщики по отношению к сценаристам. Хвосты-то поотрубают, а заодно и ноги с руками, причём автором этого обрубка назовут тебя же. «Нет», – ответил мне продюсер, – «Если я изменю орфографию – пропадет весь текст. Или выброшу кусочек – тогда распадется целое». Спасибо тебе, добрый человек, за понимание. Бог сохраняет всё, особенно слова/ прощенья и любви, как собственный свой голос. Будем считать, что это тоже слова любви, поскольку у каждого носителя языка в голове своя собственная языковая картина. Просто у кого-то она на колобке базируется, а у кого-то на божественной комедии. А у кого-то на смеси того и другого, вперемежку с диалогами на кассе и в койке.

Глава 9

19 ноября.

Если вдруг кому была любопытна и ещё не понятна моя биография, то вот она вкратце. Родилась и жила под счастливой звездой. Получила два высших одно за другим, вышла замуж. Родила двоих детей одного за другим, развелась. Поработала на разных должностях в разных купипродайных компаниях, разочаровалась, на несколько лет ушла работать с детьми. Второй раз вышла замуж. После неудачной беременности поняла, что не в состоянии больше работать с детьми. Вспомнила о завалявшемся дипломе переводчика, начала преподавать английский. Развелась. Внезапно почувствовала острую необходимость выговорить все те слова, которые внутри. Как излучение. Период полураспада затянувшийся. Чернобыль души. Сначала ядерный взрыв – в момент рождения, а теперь продолжаю источать всю эту радиацию в словесной форме. А до этого происходит аккумулирование словесного опыта, какой уж под руку попадется, в масштабах районной библиотеки провинциального города.

Задание в учебнике 5 класса: используя собственное воображение и настоящее продолженное время, скажи – кто, где, когда и что собирается делать? До чего всё-таки милые люди, эти составители учебников. Я уже полсотни страниц написала, честно используя своё воображение, и никак не могу дать полный законченный ответ.

Настоящее продолженное. Ты все длишь и длишь своё настоящее. Пока ты что-то создаёшь – ты пульсируешь и дышишь. Как только перестаёшь – это превращается в прошедшее совершённое. Завершённое. Ты ещё помнишь о нем, но оно уже прошло. Пока ты продолжаешь – оно настоящее, то есть истинное, подлинное. Подлинная реальность. «А реальность без декораций устрашает, так как нага», – сказала Ольга Арефьева, и нельзя не согласиться с ней.

Кровать чтобы спать. Стол чтобы писать. И не надо смешивать так странно переплетенные две ипостаси. Не ставьте ноут у кровати. Не пишите книгу в постели. Когда вы в постели, не думайте о книге. Когда вы пишете, не думайте о снах. Но разве можно разделить две части? Янус двуликий, если отрезать одно – второе погибнет. Тело без души и душа без тела. Бестелесность и бездушность равно опасны.

Заговариваюсь. Это заговор. А шла писать о другом.

О том, как невозможны женщины без мужчин. О том, как на любых женских сборищах самые интересные разговоры, ради которых собственно и собираются, не о детях-работе-домохозяйстве, а конечно же о мужчинах. Подозреваю, что у мужчин тоже не о рыбалке животрепещет.

Когда-то я потратила – приобрела – год в Доме фольклора. Это был именно дом. По-домашнему и семейному теплый дом. Пришла и напросилась в ансамбль. Там человек шесть пели, наверное. Я стала седьмой. Я всегда так делаю, когда мне куда-то очень нужно попасть или что-то получить – прихожу и прошу. Мне дают. Каким-то образом понимают, что мне действительно это нужно, не помню, чтобы отказывали. Может, просто отказы не укладываются голове и потому не запоминаются? Мне было шестнадцать или семнадцать. Я пришла и сказала, что слышала их единственный диск (тогда ещё кассету, 98-й год) и мне так хорошо от этих песен, что я хочу петь с ними. Позволили. В Доме пели женщины и девушки разного возраста. От шестнадцати до тридцати пяти. Некоторые участвовали в фольклорных экспедициях, собирали материал по деревням нашей и соседних областей, другие, как и я, просто пели. Разучивали эти песни, по партиям и голосам, а затем снова складывали это в нечто единое и стройное. Говорят, довольно обычна была ситуация в экспедициях, когда сходились бабушки, женщины, которые умеют и любят петь, знают много песен, но почему-то всё никак не могут собраться с мыслями и начать. Нет нужного вдохновения, воодушевления, настроения. Начинают куплет и бросают, пока не подтягивается какой-нибудь мужичок, дедок, который и петь то-толком не умеет. Зайдёт, скажет какую-нибудь шутку-прибаутку и сразу как-то оживляются все участницы, только успевай записывай и плёнку меняй. И льётся, и льётся из них. Долгое, протяжное, весёлое, горестное, заунывное, всякое. Женско-мужская магия, взаимозависимость и нераздельность.

Я ходила в Дом фольклора около года. Меня учили. Бесконечно благодарна и за это тоже, но потом вдруг охватило ощущение, что всё это надуманно до крайности. Что мы все ряженые. Это попытки оживить нечто уже давно отжившее, ушедшее и утраченное. Где та народная культура, в которую мы тут бесконечно и тщательно играем, рядимся, подбирая аксессуары? Мы воспроизводим обряды, разучиваем тексты и повторяем жесты, но изнутри я не ощущаю это как живое. Возможно, я просто не смогла проникнуться сложным многослойным культурным укладом, но играть дальше не могла, хотя мне по-прежнему безумно нравились песни. Прикидываться и носить чужое и чужеродное оказалось невыносимо. А мне как раз только пошили сценический костюм по меркам, я, кажется, даже не выступила в нём ни разу. Боюсь, мне плюнули вслед от досады.

Помню, как жгли чучело масленицы на льду городского пруда. Почему он не таял, ведь там была тьма народу? Наступил март и почему-то никого это не страшило. Вот забавно было бы нам тогда всем уйти под лед. Мучительное было бы состояние, зато как остро хотелось бы жить в тот момент и сразу после него.

Был случай не так давно, два с лишним года назад, когда я только присоединилась к той самой компании, которая ходит на майские праздники в походы. Мы недооценили обильное таяние, дожди, высокую воду и собственную неопытность. Из семи байдарочных экипажей шесть перевернулись в первые же пятнадцать минут сплава. Долго друг друга спасали и вылавливали. Собирали снаряжение по всему течению. Не мы одни, кроме нас было ещё множество таких же безумных команд. Как узнали потом из новостей, два человека таки погибли по итогам этих невеселых праздников. В памяти остались минуты, когда несёт река и ты совершенно не можешь управлять ничем, байдарка стремительно наполняется ледяной водой и наконец тебе удаётся остановиться и выбраться на берег. Потом долго, по колено, а то и по пояс в снегу пробираешься до своего лагеря и там мучительно отогреваешься – чувствуешь себя живым как никогда. И никто даже не чихнул, что характерно. Все чудесным образом оттаяли. Две порции макарон разделили на десятерых и не умерли с голоду. Как же было вкусно! Потом в течение трех дней истории всехнего спасения становились всё более красочными и обрастали всё новыми подробностями. Постепенно рассказы приобретали эпическую полноту и уже через два года звучали во своей прекрасной многоголосной канонической версии.

20 ноября.

И море черное, витийствуя, шумит. А вот что оно там за ночь навитийствовало у изголовья, то и пишется вдруг с утра само собой. Просто всплывает снова это море в сознании и идёт записывается. В очередь, сукины дети. Игры разума с неразумностью.

В «Разговорнике», спектакле квартета «И», есть монолог про кофе, про то, что запах манит, а вкус оказывается горьким, и проводится аналогия с отношениями с женщинами. Ответственно заявляю – абсолютно то же самое и с обратной стороны. Вы для кофе тоже, знаете ли, не предел мечтаний, но это лучше, чем быть с душой сваренным и источать аромат – и никем не быть выпитым. Уж лучше так.

На первом курсе я написала текст ко дню первокурсника – видение будней студента и всех его немудреных событий с точки зрения футбольного мяча, который они, первокурсники, пинают со всей дури в дружественном матче между студентами и профессорами. Весьма скептической, причём, точки зрения. Кураторы со вниманием выслушали мой монолог, смеялись во всех нужных местах. И взяли его в работу. И в итоге оставили от него ошмётки. Один визуальный ряд. С тех пор я ничего не писала до сегодняшнего дня.

Не пой. Не пой! Не пой!! Ну не пой же ты, в конце-то концов! Это то, что я постоянно слышала от родителей. Видимо, я всё-таки не замолкала, хотя и не помню этого. Не замечала. Причём, от своих детей я слышу ровно то же самое. Преемственность и непрерывность.

Что вижу, то пою. Рассказывали, что в детстве, когда я ехала в автобусе, пение мое звучало примерно так: «Дома-дома, люди-люди, машины-машины», – и так до бесконечности, всё что узнавала – требовалось назвать. Говорят, звучало на однообразный заунывный мотив.

Вот как из той девочки, замерзшей и лежащей на раскаленном камне после купания в ледяной воде, получилась эта седая беззубая всклокоченная старуха, которая смотрит на меня из зеркала – совершенно непонятно. Обратно перематывать и смотреть ещё раз я бы не хотела, это точно. Как было, так и было. Наверное, я отвлеклась на рекламу чего-то несбыточного и поэтому всё прошло так стремительно. Вечное недоумение – как так быстро пролетела жизнь? – и вечное же отсутствие ответа. И теперь самый интересный вопрос – а кто смотрит в это зеркало? Пожалуй, что женщина средних лет. Которая внутри девочка на камне, а в отражении старуха.

Про страх и смелость.

Почему-то попросить в 10—12 лет продавщицу взвесить килограмм моркови, или что там можно было взвесить в советском универсаме – это была немыслимая дерзость, язык присыхал. А вот допытываться у Владислава Крапивина, почему он назвал книгу и героев так, а не эдак – это пожалуйста. Вероятно, если есть внутренняя потребность и необходимость – тогда не страшно. Это сильнее страха. Или у Ильдара Зиганшина взять интервью, хотя и дрожит микрофон в руках при этом.

Крапивин приходил на встречу с детьми в нашу местную библиотеку. Статный, высокий, с серебристой шевелюрой. Толпу детей, видимо, на мероприятие загнали принудительно, потому что почти все сидели молча. А мне одной не молчалось, потому что я сама пришла. Мне библиотекарши потом сказали большое человеческое спасибо за регулярное нарушение тишины. А встреча с Зиганшиным – это уже по поручению школьной городской газеты. Чудом тогда не уронила себе или ему на ноги это гроб – черный тяжеленный, тогдашний диктофон. Каждый вопрос начинала со слов «а скажите, пожалуйста», пока он не взбеленился и не попросил задавать вопросы по-человечески.

Библиотека стала моим первым местом работы. В соседнем от меня доме, на окраине города. На всю жизнь запомнилось – в один из первых моих дней работы пришла старшеклассница и попросила «синюю книгу по философии». «Может быть, вы уточните автора, или название? Или период?» «Нет, просто дайте синюю книгу». Ок. Пошла искать на полках читального зала. Там и вправду она одна такая стояла, красивая, василькового цвета. На полупустой полке, озаглавленной «философия».

Позже я перевелась в головное отделение этой сети библиотек. Директор отличалась тем, что собственноручно писала грозные объявления в женском туалете: «Не мыть голову в раковине!» Она же произнесла гневный прочувствованный монолог о том, что молодые барышни, только принятые на ответственную работу, так и норовят уйти в декрет. Нет ли у меня случайно именно таких коварных намерений? Нет, что вы-что вы, ни в коем разе, мне и в голову не приходило. Ровно через месяц я узнала, что беременна.

Внешность не имеет ни малейшего значения. Я помню, что сказала про рыжую зеленоглазую, от своих слов не отказываюсь, но если прёт изнутри энергия – то на нее реагируют. Если нет – вся красота мимо. Накануне свадьбы, когда я внутри гудела как натянутая струна, мне нужно было оббежать ряд инстанций, собрать мешок справок, чтобы в тот же день отправить младшего ребенка за город в лагерь. Я как взмыленная мышь с невнятным пучком на голове носилась по городу и за два часа трижды пытались ко мне подкатить со вполне определенными намерениями. Отшивала на автомате, почти не вглядываясь. Потом только после свадьбы подумала, а что это было? Что за массовая провокация меня? Ни до, ни после такого не случалось. Уверена, что почти у каждой женщины есть подобная история в запасе.

Но и обратное тоже верно. Когда ты на подъеме, и все тряпочки тебе особенно к лицу, и бархатка прелесть, и ты как Кити чувствуешь, что эта бархатка говорит – вот тогда непременно встречи сорвутся, свидание отменится не по твоей инициативе, а всё то, что запланировано, пройдёт скомкано и невнятно. Где логика?

Прокуренная комната полная прокуаренных людей. Рано или поздно вся эта вакханалия с куар кодами и прививками закончится. Или уже не закончится никогда? Непонятно, что надо думать про эту ахинею. Мне кажется, когда большевики пришли к власти, примерно так люди себя ощущали. Пережидали. Интересовались у медиумов и раскладывали пасьянсы, и никто не думал, что это всё на затянется лет на семьдесят. Мракобесие и джаз.

Когда я лежала в ОММ (Институт Охраны Материнства и Младенчества) перед первыми родами, приключилась в городе эпидемия гриппа. Ежегодная и сезонная, впрочем, а в больнице соответственно карантин объявили, то есть в отделение к беременным приходить нельзя и даже внизу в приемнике общаться с родными тоже запрещалось. Только передать пакетик через бабушку-цербера. Самое занятное, что на платную палату грипп не распространялся, туда можно было приходить посетителям, хотя она находилась в том же коридоре, как раз между двумя бесплатными. Когда я попыталась прояснить этот парадокс у церберши, она презлобно заскрежетала на меня зубами и затрясла кудрями, чтобы я не спрашивала глупостей. Сказано же, нельзя! В следующий раз муж, будучи в два раза меня старше, приволок бабушке большую коробку конфет. Довольная, удаляясь в зашкафье, она сказала – вот, муж-то твой умный человек, а ты-то дура дурой. И разрешила нам свидание в комнатушке, прилегающей к приемнику. А я чуть не родила от обиды.