Будешь моей женой. Снова

Глава 1

Ярина

Завтра увидимся, детка…

Точнее, уже сегодня. Мой муж встретится с какой-то «деткой» сегодня. Я прикусила губу, сдерживая нервную дрожь. Свят вчера так громко говорил по телефону, совсем не стеснялся, что я могла услышать: это ведь наша спальня, наш дом, а он – мой муж!

Уже месяц я подозревала, с ума сходила, нервозной истеричкой стала, а Святослав бесстрастно отбивался от всех улик, называя меня маленькой девочкой, которая много фантазирует. Не Джульеттой, как раньше, а девочкой, абстрактно и безлико.

Возможно, муж прав, и я просто наскучила ему за пять лет. Брак по договоренности, разница в возрасте, взглядах, стремлениях, а еще моя фамилия. Неужели ненависть к извечным врагам Савицким победила чувства, что между нами возникли вопреки всему?

– Ярина, ты куда-то уезжаешь? – я вздрогнула, когда встретилась с темными глазами мужа в отражении. Он смотрел на меня странным пугающе-завораживающим взглядом, затягивая в себя, но не пуская ближе определенной черты, лично им проведенной.

Я поверила, когда сказал, что самое дорогое в его жизни это я, когда доказывал страстью, надежностью, защитой. Свят холил и лелеял меня, свою маленькую Джульетту. Наш брак более-менее примирил наши семьи, они заключили большую сделку, заработали миллиарды. Теперь все ждали внуков и наследников, но не скажу, что с радостью. Мой отец ненавидел семью Нагорных, ничего не изменилось. Они отвечали тем же.

Но ведь мы с мужем хотели детей! Свят дал мне закончить Гнесинку, устроиться и привыкнуть к новому почетному статусу госпожи Нагорной, но теперь пора. Я ведь была оранжерейным цветочком, любимой дочерью и выгодной партией, пешкой на шахматной доске отца: куда нужно, туда и двигал. Теперь я – жена и скоро стану матерью. Срок совсем маленький, даже на учет с таким не ставили, ведь все может произойти на четырех неделях. Я и сама не подумала, если бы не испугалась перемены в Святе и от этого не сделала тест. Я не хотела судьбы послушной собаки при гулящем муже: сидеть, лежать, молчать. Кухня, дети, церковь. Так многие из нашего окружения жили, но не я. Я любила Свята, но теперь сомневалась, любил ли он меня?

– Да, мама пригласила. Девичник втроем.

– Ты приедешь домой? – и опять этот взгляд, а руки сначала легли на мои плечи, плавно подбираясь к шее, смыкаясь на ней: загорелые длинные пальцы с художественной яркостью остановились на моем горле, поглаживая синюю трепыхающуюся венку.

– Нет, – выдохнула, глядя прямо в глаза. – Останусь на ночь.

Я ждала, что Свят не позволит. Он никогда не разрешал ночевать вне дома и без него.

Пожалуйста, останови меня! Пусть это равнодушие окажется страшным сном, а метки другой женщины – случайностью! Люби меня! Люби по-прежнему! Пусть хоть всю жизнь будет его «я тоже».

– Хорошо, – отступил и, достав из кармана брюк телефон, набрал кого-то, покидая мою спальню.

Я не хотела говорить о беременности, пока не узнаю правду. А когда узнаю… Кто же позволит мне уйти? Святослав никогда не отпустит меня. Я собственность Нагорного. Так он мне сказал в период недолгих ухаживаний. За пять лет брака я позабыла об этом, купаясь в его яркой страсти, но мой муж умел жестко напоминать, кто есть кто. Я много раз это видела, но никогда в качестве жертвы не представляла себя.

– Свят, – позвала, спустившись вниз и заглядывая в его кабинет, – я поехала.

Он бросил на меня рассеянный взгляд, кивнул, отпуская, и вернулся к переговорам, переходя на английский язык. У него какая-то важная сделка, так муж объяснял постоянные отлучки из дома и задержки на работе. Хотя объяснял это громко сказано.

Я поджала губы и, полная решимости, набросила золотистый ремешок на плечо, громко цокнула шпильками и вышла в ноябрьскую холодную ночь. У меня не было какого-то особого плана, просто хотела доказать, что у меня не разыгралась паранойя, как бы муж ни пытался убедить меня в обратном и… Нет, пусть лучше будет невроз на фоне беременности, чем его неверность. Потому что в нашем случае другая женщина – не столько разнообразие, сколько угасший интерес к семейной жизни. Пять лет – это ведь немного? Недолго, чтобы пресытиться и охладеть? Но если это так, что мне делать? Жить как мать: и его, и моя? Держать лицо, терпеть измены и рыдать в подушку?

Я завела машину и выехала со двора. Наш дом занимал приличную территорию на Каменном острове: частная территория, отделенная от внешнего мира каналом, собственный причал, высокие клены, тополя, голубые ели, крытый теннисный корт и поле для мини-гольфа. Все так, как и должно быть у одного из главных представителей российского олигархата.

До поста охраны не доехала, припарковалась недалеко, глазами гипнотизировала шлагбаум и широкую аллею, ведущую к особняку.

Я кусала губы и ждала. Нагорный сам к ней поедет или… Как бы я хотела? Никак! Мне не нужно следить за ним или ждать, когда к нам приедет кто-то, и тем не менее я сидела в засаде, как героиня дешевого детектива.

Увидеть своими глазами. Посмотреть в его. Я просто не могла больше жить в тумане. Это сводило меня с ума. Неизвестность как раковая опухоль: чем позднее узнаешь, тем меньше шансов выздороветь.

Фары такси неожиданно ослепили. Машина могла ехать только по одному адресу, нашему. Больше на территории нет ни единого дома. Я двинулась следом, отключив даже габариты авто.

Пусть это будет брат, сват, бизнес-партнер, только не… Длинноногая блондинка в невообразимо куцем платье и коротенькой куртке вышла из такси, поправила волосы и позвонила в звонок у ворот. Дверь для нее открылась.

Девушка исчезла где-то во дворе, а мне оставалось до рези в ладонях сжимать кожаный руль. Хорошая машина, сытая жизнь, красавец-муж – многие жены закрыли бы глаза на маленькие шалости породистого самца. Но мне все двадцать пять, и я все еще верила в любовь. Нашу любовь. Первую любовь для нас обоих. Если Святослав не лгал мне, а он, кажется, лгал…

Сколько времени правильная жена должна дать любовникам, прежде чем прервать чувственную идиллию? Час, два? Меня едва хватило на половину долбанного часа!

Дверь в дом не заперта, а коридор тонул в слепой темноте. Ничего подозрительного не слышно, только в гостиной немым свидетелем чужеродного присутствия валялись ярко-красные лодочки на высоком каблуке.

Я нервно кусала губы, буквально нечеловеческим усилием преодолевая каждый шаг по широкой лестнице. Один. Два. Пять. Мне казалось, что слышала эхо – отражение моего присутствия, громко и четко. Но наш дом словно не дышал вместе со мной, замер и застыл, только настенные бра тускло подсвечивали ниши, внося хоть какую-то жизнь в этот роскошный музей современной статусной жизни.

Ноги сами принесли к дверям нашей спальни: одна створка приоткрыта, как бы приглашая войти. Я дрожащими пальцами схватила ручку и потянула. Взгляд долго не мог сфокусироваться в интимном полумраке и оценить чужое во внушительной по размерам комнате, пока не зацепился за кровать. Мои простыни. Мои подушки. Мое место силы. Было.

Блондинка полностью обнажена, в руках бокал с шампанским, а поза слишком призывна, чтобы спутать с чем-то, кроме секса. На белых простынях змеилась лента из презервативов, вскрытый квадратик одиноко валялся на полу. Дверь в ванную распахнута…

– Зайчик, ну ты скоро? – девка даже глаз не открыла, расслабленно попивая «Дон Периньон». Это единственное шампанское, которое признавал мой муж.

– Пошла вон, – мой слабый голос разрезал мерную тишину.

– Ой! – она среагировала быстро, прикрывая стоячие силиконовые груди МОИМ покрывалом. – А вы… А я… – испуганно заикалась. Хотя бы не строила из себя хозяйку положения.

– Вон пошла! – крикнула, сбрасывая на пол сумочку. Мне хотелось разнести здесь все, а потом забиться в угол и тихо-тихо умереть.

– Что здесь происходит? – его голос, вкрадчивый и глубокий, пронесся над моей головой. Я повернулась, сглотнула вязкую слюну и впилась ногтями в ладони, сжимая кулаки до крови, впитывая глазами его бесстыдство.

Голый, в клубах пара и мокрыми темными волосами. Святослав занял весь проход и нагло, с циничной усмешкой демонстрировал крепкую эрекцию.

– У меня паранойя, да? – тихо спросила. – В нашем доме, в нашей постели… Свят? – простонала я. Хотелось быть сильной, врезать предателю, оттаскать девицу за волосы и гордо уйти разводиться. Но в жизни все глуше, бледнее, больнее. Просто стоишь и не веришь. Без сил и веры в себе.

Муж не отвечал, только смотрел на меня холодным чужим взглядом, пронизывающим до самых лопаток и пугающе струившимся по позвоночнику. Он пугал меня, и тем не менее я ждала ответа. Почему? Нет, это не про другую женщину. Я с детства обитала в обществе, где верность сродни вульгарности и бедности – так же презиралась. Мужская, естественно. Жены в нашем мире имели меньше прав, потому что пресловутое: когда я имею, то это мы имеем, а когда тебя, то это нас. Каждая женщина мечтала, что с ней будет по-другому, и каждая ошибалась.

Но почему так жестоко? Откуда столько ненависти? Словно проверял, насколько мне может быть больно, выкручивал тумблер на полную.

– Я вернулась слишком рано? – подобрала сумочку. – Тебе нужно закончить? – кивнула на вздыбленный член.

– Нет, – Свят моргнул и хищно оскалился, – ты вернулась вовремя, жена, – теперь в его взгляде было порочное предвкушение.

– Я не поняла… – блондинка снова подала голос.

– Заткнись и проваливай! – муж даже не смотрел на нее. – С тобой я закончил. Теперь твоя очередь, маленькая Джульетта, – с издевкой произнес и неспешно, с пугающей грацией пошел на меня.

Я не успела среагировать, отвлеклась на блондинку, прошмыгнувшую мимо с платьем в руках. Святослав схватил меня за руку и подтащил к себе. Распаренный, горячий, наряженный. Красивый. Очень красивый мужской, грубоватой красотой, но сдобренной внешним лоском дорогих костюмов и отточенной в элитных барбешопах. Только ни дикость натуры, ни животную энергетику, ни звериную суть это не маскировало. Мой муж умел быть жестоким, а ненависть оттачивал годами противостояния с моей семьей, буквально с молоком матери впитал. Это месть мне? Влюбить, а потом растоптать? Но разве я в чем-то виновата? Я ведь просто любила его…

– Скажи мне за что, и я уйду, – пыталась вырваться и отступить.

– За что? – вкрадчиво переспросил. – А ты подумай, любимая, – потерся о мою макушку щетинистым подбородком. – Такая красивая, – обхватил мое лицо руками. – Юная, – сжал так, что у меня кости хрустнули. – Глаза волшебные, такие невинные, – швырнул меня на кровать, как тряпичную куклу. – Только ты Савицкая: такая же подлая и лживая тварь, как и все из вашей семейки.

– Я? – вскочила, отползая, подальше от него. – Ты изменяешь мне, а я подлая и лживая тварь? – покачала головой, порывисто вытирая рукавом злые слезы. – Ты, Нагорный, как и твоя семья, не лучше моей!

Его глаза опасно блеснули и сузились, а губы скривились в усмешке.

– Да, мои те еще ублюдки, как и я, Ярина. Да, я тебе изменял, – холодно подтвердил и без того очевидное. – Ты думала, меня сможет удержать постель девчонки, пиликающей на скрипке? Красивой куклы, у которой ни опыта, ни фантазии? – каждым словом уничтожал меня как жену и женщину.

Да, он был первым у меня: сам учил доставлять удовольствие ему, мужу. Я не великая жрица любви, но и не фригидная кисейная барышня. И да, я верила, что полюбил меня, что желал меня, что счастлив со мной.

– Девчонки, на которой женился из-за выгоды? – смотрел на меня с ироничной издевкой. – Пффф! – громко рассмеялся. – Глупая, глупая Джульетта.

– Тогда чего же ты отослал свою шлюху? Оставайся с ней. Она тебе подходит больше, – на шатающихся ногах слезла с постели.

– Нет, Ярина. Сегодня в моем меню прекрасная шлюха-жена, – потянулся, сгреб на груди шелковую блузку и рванул, обнажая меня до пояса. – Я трахну тебя так, – подтащил к себе, впиваясь жестким поцелуем в шею, прикусывая до боли, – что встать не сможешь. Самойлову и не снилось… – сжал мои плечи, надавливая, вынуждая опуститься на колени.

Что?! Артур?! Но как Святослав… О боже, это совсем не то!

– Свят, нет, это не то… – только начала, а он рванул вперед, закрывая мне рот крупной головкой. Гадость. После другой женщины…

Муж зарылся пальцами в мои волосы и жестко имел меня в рот, не позволяя вырваться, только молча плакать и хрипеть, сглатывая рвотные позывы. Ненавижу, господи, как я его ненавижу! Еще сегодня любила до беспамятства, а сейчас противно. Все противно, что с мужем связанно.

– Хорош, – прихватил у корней волос и вытащил член. Не кончил. Нагорный мог долго сдерживаться, растягивать удовольствие, только сейчас это сплошная унизительная пытка. Это он тоже любил: играть с человеком как кошка с мышкой, а потом съесть.

Он подхватил меня и толкнул на кровать. Я попыталась лягнуть его, но Свят обвил пальцами лодыжку, стаскивая с меня брюки, разрывая трусики, отбрасывая остатки белья, оставляя полностью обнаженной и беззащитной.

– Нет! – крикнула, когда перевернул на живот и поставил в откровенную позу. – Не смей! – ощутила горячую плоть между ягодиц. Я не хочу! Это больно! Он порвет меня, слишком большой! Это опасно для ребенка! – Свят, не надо, пожалуйста, – готова была умолять. – Я беременна. Нельзя… Это навредит… – всхлипывала и заикалась.

– Беременна? – угрожающе прорычал. Он растерялся на мгновение, и я бросилась к двери. Почти открыла, но он захлопнул ее с треском. – Мой? – схватил за плечи и прижал к прохладному дереву.

Конечно! Муж был единственным моим мужчиной. Мне было двадцать, и мою честь охраняли с особым рвением. Ведь ее дорого можно было продать или скрепить мир с давними врагами.

– Если от меня, то лично сделаю тебе аборт. Если нет, просто пойдешь на хуй.

Я знала, что Свят мог. Он импульсивен и вспыльчив, часто жесток. С врагами. Я ошибочно полагала, что важна ему настолько, что не причинит мне вреда. Это не так. Сейчас я враг, а с ними он безжалостен и беспощаден. Но если подтвержу, что ребенок не его… Убьет… Но иногда смерть – меньшее из зол. Порой это избавление.

– Не твой… – зажмурилась и сжалась. Пусть убивает нас обоих.житт, зная, что не защитила свою кровинку, невозможно.

Кулак ударился в дверь рядом с моей головой. Затем еще и еще, пока костяшки пальцев в кровь не сбил.

– Сука ты, Ярина! Какая же ты сука!

Отошел, взлохматил темные волосы, метался по комнате, круша и ломая нашу спальню, любовно обставленную мной. Это почти единственная комната в огромном доме, где мне было комфортно.

– Три дня даю, чтобы исчезла из города, поняла? – снова бросился ко мне. – Иначе убью, Ярина.

Я осторожно открыла дверь, собираясь просочиться мимо, но я не думала, что стала настоящей красной тряпкой для быка.

– Куда? – больно схватил за руку. – Ночь только началась. Сегодня в тебе навсегда умрет маленькая Джульетта, которую я… – Свят не договорил, просто забросил мои ноги себе на пояс. Одной рукой сжал грудь, теребя большим пальцем напряженный сосок. Другую просунул между нашими телами, врываясь пальцами внутрь. – Мокрая, – с особой злостью. – Внезапно полюбила пожестче? – рванул вперед, заполняя меня.

Я не сопротивлялась больше. Будет больнее и абсолютно без толку. Нагорный получит желаемое в любом случае, а мне нужно сохранить себя. И ребенка. Он ведь не виноват, ни в чем не виноват…

Свят вышел из спальни, а я подтянула ноги к груди, ища защиты в позе младенца. Мне было больно и гадко. Холодно. Везде холодно. Единственное, о чем молилась, чтобы пытка не повторилась. Чтобы муж отпустил меня. Бог меня не услышал.

Поворот ключа заставил вздрогнуть и сжаться в комочек. Я не смотрела на него, зажмурила глаза, но Свят обошел кровать и остановился рядом. В нос ударил запах алкоголя и сигарет. Сколько я пролежала одна? Неужели он успел напиться? Я никогда не видела мужа пьяным и сейчас не хотела – боялась.

– Посмотри на меня, – перешел на пугающий шепот. Я только плотнее зажмурилась. – Смотри, – появилось угрожающее рычание.

– Нет… – и следом удар и звон битого стекла, а за ним – едкий аромат крепкого дымного виски. – Нет! – крикнула, когда Свят навалился на меня, полностью подминая и лишая возможности сопротивляться. Схватил за подбородок и больно сжал.

– Ты красивая, жена. Почему красивые бабы такие твари?

– Отпусти меня, – шепнула, открывая глаза, позволяя увидеть боль, которую он причинил мне каждым словом, движением, взглядом.

– Нет, Ярина. Я никому тебя не отдам. Никогда не отпущу. Ты никогда не получишь развод. Ты собственность Нагорных.

Пытка началась заново. Свят брал меня снова и снова, не стесняясь в позах и не ограничивая себя в фантазии. Мне оставалось только терпеть и ждать, когда он насытится. Внутри сплошное отвращение: к нему, к себе, к сексу.

Именно мой муж открыл мне мир страсти. Он же забрал его, показав свое истинное лицо. Похоть, порочность, боль. Мужская любовь всегда сменялась этим. Поэтому больше никогда.

Я практически не дышала, только смотрела в окно: спальню наполнял свет занимавшегося утра. Взятая без согласия собственным мужем, в его семени, синяках на запястьях и бедрах, укусах и засосах, но я все еще жива.

Как мы дошли до этого? Как я вообще здесь оказалась: в этом доме, в этой постели, с этим мужчиной?..

Глава 2

Пять лет назад. Савицкие и Нагорные

Ярина

– Я выхожу замуж! – ко мне без стука ворвалась Диана.

Удивила, так удивила! Я даже отвлеклась от проекта по «Музыкальной композиции»: на носу сессия, и мне нужно написать музыку, представить готовое произведение.

Я училась в Гнесинке: освоила скрипку и фортепиано вполне годно. Еще бы! С детства музыкальная школа, репетиторы, выступления. Хорошие девочки из респектабельных семей должны играть на музыкальных инструментах, знать языки, этикет и быть послушными. Никому не было важно, что мне хотелось на Невском играть на гитаре, петь песни и гулять белыми ночами. Дочь богатого папы так себя не ведет. У нее охрана, режим, контроль.

– За кого? – пересела на кровать, куда упала счастливая сестра. Она что-то искала в интернете, а потом показала мне. Я округлила глаза, узнав мужчину на снимках: целая подборка светской хроники, каких-то интервью, выступление на последнем ПМЭФ. – Святослав Нагорный?! – не верила своим глазам.

– Да! – Диана сжала мои руки. – Мне мама по секрету шепнула.

Сестра старше меня на четыре года, и замужество ей вполне по возрасту, но кандидат просто убийственно неподходящий. Савицкие и Нагорные – вода и масло. Они конфликтовали и ненавидели друг друга не один десяток лет. Сомневаюсь, что кто-то из ныне живущих помнил, какая кошка между семьями пробежала, но вражда не утихала ни на день: чаще в холодной фазе, но иногда со вспышками горячих конфликтов.

Негласно город был поделен между нашими семьями, остальные просто пешки в играх очень богатых и очень жестоких. Святослав Нагорный сейчас главная сила у них, после своего деда, который пока не отошел от дел. Про его отца слышала только то, что в расчет его особо не брали.

– Ди, но он же враг отца. Разве папа мог… – с сомнением покачала головой.

– Твоего отца, – выдала с обидой. – На меня ему плевать. Ты у нас любимая дочка и наследница престола.

– Это не так, – попыталась взять ее за руку. Мы с Дианой были родными только по матери. Никто из нас не знал подробностей, но мама вышла замуж за отца, уже имея дочь.

У Дианы было все то же самое, что имела я, плюс свобода! Каждый мой шаг под контролем отца, замаскированным под заботу. Она же предоставлена самой себе: единственное условие, не портить репутацию громкими скандалами, ведь Диана носила фамилию Савицкая. Я лично между нами разницы не делала, наоборот, побелому завидовала ей.

– Ты хоть знакома с ним? – перевела тему на ее замужество. – Слухи о Нагорном…

– Это нормально, сестренка, – кокетливо улыбнулась. – Он мужчина: богатый, красивый, сексуальный. Возле таких всегда много женщин.

Никто из нас не обольщался относительно династических браков. Видели, как за респектабельно закрытыми дверями разыгрывались настоящие шекспировские драмы. Да, никто больше не делал трагедию из того, что отец изменял матери, даже она сама. Но, мне кажется, в каждой девочке жила надежда, что она выйдет за принца, который не предаст, не обманет, не обидит. Диана добровольно сдавалась хищному зверю, который никогда не станет домашним, преданным, верным.

– Я хочу вырваться отсюда! Это мой шанс, понимаешь? – продолжала сестра. – Когда я стану женой Нагорного, то буду королевой! Мне не будет равных по положению! А еще… – прикусила губу. – Он мне очень нравится. Очень.

Я не успела ответить, услышала сигнал автомобиля. Мы с сестрой переглянулись, и обе бросились к окнам. Из моей спальни открывался прекрасный вид на подъездную аллею: три черных бентли-континенталь заехали во двор.

– Приехали на переговоры, – с придыханием произнесла Диана, довольно сверкая глазами.

Я промолчала. Переговоры. Не сватовство, не торжественная просьба руки и сердца. Переговоры. Потому что это не брак. Это сделка. Купля и продажа.

– Послушаем? – предложила Диане. Мы жили за городом, в курортном Репино. Мне с детства твердили, что наша фамилия корнями уходила в Петербургскую аристократию, и наш дом – это реконструированное поместье. В нем было много укромных уголков и потайных ниш. Одна такая позволяла подслушать, о чем отец говорил в кабинете. Очень сомневаюсь, что делегация от Нагорных приехала на ужин. Они не преломят хлеб, пока не убедятся, что за общим столом не произойдет конфликта, порой вооруженного. Люди все с репутацией, но и с серьезной охраной.

Мы спустились на второй этаж, прошли к боковой лестнице для прислуги и, надавив на панель, вошли в небольшой альков. Здесь едва можно было поместиться вдвоем, не было окон и вентиляции, да и подглядывать нельзя, только подслушивать. В общем, ниша никого особо не напрягала, а переговоры папы нас обычно никогда не интересовали, но не сегодня.

– Тшшш, – показала сестре, и мы затаились, прислушиваясь к разговору. Голоса звучали глухо, но отчетливо.

– Я не отдам тебе дочь! – кричал отец. – Ярина слишком молода для замужества! Диана больше тебе подходит, – слышалось плохо скрываемое презрение. – За нее ты получишь огромное приданое.

– Зачем мне дочь твоей жены? – этот голос был спокоен, с вальяжной ленцой. – Мне нужна твоя, Дмитрий Владимирович, плоть и кровь. Мне нужна настоящая Савицкая.

– Тебе нужна заложница, а не жена! – отец бушевал.

– Мне нужна женщина, равная мне по статусу, способная рожать детей и быть достойной спутницей на всю жизнь.

Папа настолько сильно скрежетал зубами, что даже через стенку слышно.

– Она слишком юная для тебя, – продолжал настаивать. – Ей всего двадцать!

– Ну что вы, Дмитрий Владимирович, ей же не тринадцать. Не бойтесь, не обижу девочку. Если… – сделал паузу, – ваша семья не обидит мою. Все по-честному.

Мы с Дианой смотрели друг на друга, и обе были разочарованы. За панелью тоже повисла тишина. Потом приговор:

– Нужно пригласить юристов для соглашения, – сдался отец.

Я подняла растерянный взгляд на сестру. Меня выдают замуж?! Замуж за Нагорного?! Собираются сделать заложницей в жестоких играх!

– Ты… – Диана полыхнула карими глазами и выбежала из ниши. Смотрела так, словно это моя вина! Но я не желала этого! Я не хотела замуж!

Я осторожно покинула укромное место и, бегом спустившись по лестнице, вышла во двор. Какой-то дурной сон. Разве может такое случиться так быстро и неожиданно? Еще час назад я писала музыку, сочиняла к ней стихи и думала исключительно о грядущей сессии, а теперь в мыслях только ненавистное замужество. Может, это ошибка? Мы что-то не так поняли. Испорченный телефон!

Я задумчиво опустилась на скамейку в саду и нашла глазами опору в виде статуи обнаженного Аполлона. Не уверена, что именно в Эрмитаже находился оригинал, а не качественная репродукция. Отец не любил подделки.

– Скоро буду. Да, решили вопрос с Савицким, – услышала я. Буквально в пяти метрах увидела широкую спину, обтянутую элегантным пиджаком. Мужчина не повернулся, но я узнала его по голосу. Красивый. Богатый. Холостой. Мечта для женщин всех возрастов, но только не для тех, кто не любитель мазохизма. Такие как Нагорный – боль для той, кого выберут в спутницы. А я всегда боялась боли и крови.

Я не выйду за него замуж! Не выйду! Мне всего двадцать – время бунтовать и протестовать!

Я решительно поднялась и направилась к нему. Если уж Диане так охота лечь в постель с врагом, то пусть женится на ней. Она тоже Савицкая, по документам уж точно!

– Извините, – остановилась рядом, расправила плечи, хотела казаться выше и значительней.

Нагорный повернулся и, смерив меня холодным взглядом, убрал телефон в карман. Весь мой запал как-то резко вышел: со свистом вместе с воздухом из легких. Стоило только темным глазам обратить на меня свое пристальное внимание.

Красивый мужчина. Именно мужчина, не мальчик. Сколько ему? Тридцать или больше? Судя по сплетням, он опытен и любит женщин. Судьба его жены – ходить с очень ветвистыми рогами. Моя судьба, если…

– Здравствуй, Ярина, – он знал, кто я, хотя представлены мы не были.

– Мы вроде бы не знакомы, – немного стушевалась. Рядом с ним было некомфортно: пресловутая поговорка про курицу и яйцо в голову пришла некстати.

– Я был на твоем выступлении. Ты талантлива, Ярина.

– Вы разбираетесь в музыке? – диалог явно заходил не туда, но…

– Моей целью было оценить будущее приобретение.

Я вспыхнула и сразу вспомнила, зачем пришла.

– Вы так говорите, словно машину или недвижимость выбираете.

– Жена в той же категории.

– Я не выйду за вас, – уверенно вздернула подбородок.

– Почему?

– Не хочу!

– Есть такое слово «надо», – безжалостно объявил и схватил меня за подбородок, рассматривая как скаковую лошадь.

– Зубы показать? – начала закипать и злиться. Никто и никогда не смел со мной так обращаться. Все знали, чья я дочь. А этот Святослав Нагорный вел себя так, будто я бесправное, безмозглое, бессловесное существо.

– Ты красивая, Ярина, – вынес вердикт. – Маленькая Джульетта, – отступил от меня, давая вздохнуть, втягивая назад тяжелую мужскую энергетику.

– Почему Джульетта? – не поняла я.

Нагорный усмехнулся одними кончиками губ и чуть склонил голову набок, но не ответил. Хорошо, пора переходить к делу!

– Если вам нужна невеста, женитесь на Диане. Она почему-то симпатизирует вам.

– А ты, Ярина? Тебе я не нравлюсь? – в голосе полное превосходство. Нагорный даже не думал, что я способна на что-то большее, чем блеять и трепетать возле него.

– Для меня вы слишком старый, – выдала с самым простодушным видом. – Ну какой вы Ромео для маленькой Джульетты! – развела руками.

Густые брови одномоментно взлетели вверх, а во взгляде блеснула легкая заинтересованность.

– Готовься, Ярина. Наша свадьба через три месяца, – развернулся и ушел.

Я, ошарашенная и пораженная, не вернулась в дом, пока меня не вышла искать одна из горничных. Это не ошибка. Меня выдавали замуж в самые кратчайшие сроки.

– Ярина, вот вы где, – меня нашли, – Дмитрий Владимирович искал вас. Он ждет в кабинете.

Вот и все. Отец сейчас объявит свою волю. Видимо, у него не было другого выхода. Но ведь можно что-то сделать?! Чтобы Нагорный сам от меня отказался. Не знаю как, но можно попробовать!

В кабинете помимо папы сидела мама с заплаканной Дианой. Она обнимала старшую дочь и гладила по голове. Сестра зыркала на меня как на врага народа.

– Ярина, дочь, проходи, – отец указал на кресло. Он был в сущности еще мужчиной в самом расцвете лет: слегка за пятьдесят, темные волосы только на висках посеребрило, английский костюм прекрасно скрывал наметившийся животик. Когда папа улыбался, мог считаться очень импозантным мужчиной, но сейчас его лицо было перекошено досадой и злостью.

– Ты выходишь замуж, – заявил без подготовки, ни капли не заботясь о моих чувствах. Я молча переплела пальцы на руках и скрестила длинные ноги. – Кажется, это и для тебя не новость, – бросил едкий взгляд на маму. – Наталья, если бы ты меньше болтала, то Диана сейчас не рыдала бы!

– Дима, я…

Отец только вскинул руку, и мама сразу замолчала. Да, вот она, расплата за удачный династический брак.

– Папа, я не хочу замуж, – отвлекла огонь на себя. – Тем более за Святослава Нагорного. Я не хочу!

– Думаешь, я хочу! – вспылил отец. – Ты моя дочь, моя наследница! А я вынужден отдать тебя этой семье! – все вздрогнули, когда тяжелая рука опустилась на глянцевую крышку раритетного секретера.

– Неужели ничего нельзя сделать? – подала голос мама.

– Нагорный не желает брать твою дочь, – когда папа злился, то оттачивал едкость на семье, особенно на супруге. – А нам нужна эта сделка. Нам нужен мир с ними. Мы начали проигрывать в финансовом влиянии, нужна передышка… – тяжело вздохнул. – Этого мужчину нужно укротить. Тебе нужно, Ярина.

Диана резко поднялась и выскочила из кабинета. Мама бросилась за ней. Да, старшую дочь она любила больше, но я привыкла.

– А перемирие оплатят мной… – откинула русые волосы назад.

– Ты что, не понимаешь?! – взвился отец. – Да я бы никогда тебя не отдал. Ты должна была выйти за… – замолчал на полуслове.

– Что? – я поднялась. – Ты кого-то другого собирался мне сосватать?

– А как ты думала, Ярина? – откинулся на спинку кресла и достал из ящика сигары. – Ты не из тех, кто выходит замуж, потому что захотелось, любовь-морковь и прочая лабуда. Твои красота, молодость и статус – инвестиция. Ее нужно хорошо и правильно вложить.

Что-то такое я предполагала, но никогда не думала, что папа так грубо и жестко объявит, что я просто кусок мяса с приданым.

– Но не бойся, дочь, – он говорил это под нос, обрезая сигару, – партия не сыграна. Мы только расставили фигуры…

Я больше не стала слушать, поднялась к сестре. Диана лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку.

– Ди, – позвала ее, присаживаясь на самый край.

– Ты украла у меня мечту! – крикнула она, всхлипывая и задыхаясь.

– Ди, я обещаю, – горячо зашептала. – Все сделаю, а за Нагорного не выйду!

Обещаю…

Глава 3

Свидание с врагом/женихом

Ярина

Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Мама сначала грустила и сокрушалась, что не старшую дочь первой замуж выдает, но потом втянулась в хлопоты и уже переживала, что времени катастрофически не хватало для торжества такого масштаба. Событие года!

Я не разделяла восторгов знакомых и подруг по учебе. Святослава Нагорного знали все, не лично, естественно, но когда холостой и привлекательный мужчина владел половиной города, это влекло к нему людей обоих полов.

Отец тоже ходил смурной, но пытался строить хорошую мину при плохой игре. Диана в принципе со мной не разговаривала, но по глазам видно, что мое обещание запомнила и ждала.

Но как его выполнить, если так называемый жених со мной никак не контактировал?! Если отбросить свадебную суету, то я жила вполне прежней жизнью, без намека на скорое изменение моего семейного статуса.

– Ярина, – мама вошла ко мне стремительно, – на выходных мы летим в Милан. Свадебное платье, боже! Мы не успеем его пошить, придется выбирать из готовых вариантов! Позор!

– Да-да, позор, – она так причитала и вздыхала, что я слышала через наушники. А ведь они с функцией блокировки внешнего фона.

Телефон пиликнул сообщением. Из банка. Мне пополнили счет на… Я была в шоке, увидев столько нулей. Вопреки богатству моей семьи, мажоркой, прожигавшей жизнь, я не была. Диана тоже. Деньги нам переводили ежемесячно, но это не миллионы рублей.

– Мам, а что это? – показала ей сообщение о пополнении.

– Он тебе лично прислал деньги? Хм… Это неприлично, – поджала губы.

– Кто «он»? – не понимала я.

– Святослав, твой будущий муж, – раздраженно пояснила мать.

– Зачем он отправил мне столько денег?

Это вроде как на булавки? Или что?

– Нагорный получит за тебя хорошее приданое, во всех смыслах. Это его ответный жест. Он должен тебе преподнести подарки. Думаю, это деньги, чтобы ты купила себе наряды и белье, украшения и аксессуары.

– Будто у меня одежды нет! – возмущенно парировала. Шкафы ломились от брендовых вещей самых последних модных коллекций.

– Это все покупалось для незамужней молодой девушки. Скоро ты станешь женщиной и женой, – посмотрела на меня со значением. Да, моя чистота блюлась неукоснительно. Я до сих пор оставалась девственницей.

– Справка ему не нужна? – с сарказмом поинтересовалась.

– Он поверил на слово, что ты чистая девушка, не знавшая мужчины.

Чистая девушка… Девственница… А если я окажусь надкусанной булочкой? Женится ли на мне Нагорный? Насколько ему важно быть первым? То, что ему нужна послушная и покорная жена – уже ясно. Может, мне стать взбалмошной оторвой с сомнительным половым воспитанием, тогда откажется от этого брака? Нет, я обеими руками за мир между нашими семьями. Любой мир, даже худой, лучше доброй ссоры. Но пусть лучше это замужество сделает счастливой Диану, чем несчастной меня.

В понедельник после пар меня привычно забрал водитель, но отвез не домой, а к дилерскому центру элитных и спортивных автомобилей. Как оказалось, меня ждал еще один подарок от «жениха».

– Здравствуйте, Ярина Дмитриевна, – ко мне подошел молодой мужчина, одетый по-деловому, но с демонстрацией финансового успеха: золотой ролекс, запонки с бриллиантами, даже в заколке для галстука красовался сияющий камушек. – Меня зовут Сергей. Я представляю интересы Святослава Игоревича Нагорного. Он поручил мне сопроводить сделку по покупке автомобиля. Прошу, – жестом предложил войти в салон. – В сумме вы не ограничены. Выбирайте, что понравится, – и улыбнулся благосклонно.

– Вас Сергей зовут, верно? – с задумчивой иронией уточнила. Он кивнул. – То есть, вы совершенно определенно не Святослав Игоревич?

– Совершенно, – улыбка поблекла.

– Вот и передайте своему хозяину, что если он хочет мне что-нибудь подарить, пусть сделает это лично, – и гордо ушла. Уже отъезжая, заметила, как поверенный Нагорного звонил кому-то и что-то объяснял, пыхтя и потея. Кажется, жениху не понравился мой выпад. Посмотрим, что будет дальше.

Я многого могла ожидать, но не думала, что Святослав так быстро решит лично появиться в моей жизни.

Нагорного я заметила сразу, только переступила порог академии. Он вопреки всем правилам парковки заехал на территорию на огромном черном внедорожнике и пил кофе, опершись о глянцевый кузов. Даже если бы я хотела сбежать, то не получилось бы.

– Да вы позер, – остановилась в паре метров, сложив руки на груди.

– Я получил твое сообщение, Ярина, – открыл мне переднюю дверь и очень выразительным взглядом прошелся по ногам. Сегодня у меня занятие по теннису, и я сразу оделась по случаю, тем более, мне нравились юбочки и платья в спортивном стиле.

– Паранджу наденете? – правильно считала посыл.

– Мне нравится, – коротко заявил, заводя машину. – Когда ты со мной, маленькая Джульетта, можешь даже трусики не надевать.

– Что?! – изумилась я.

Святослав только тихо рассмеялся и бросил на меня быстрый взгляд, вливаясь в хаотичный поток.

– Извини, Ярина. Проверял кое-что.

Интересно, что? Подумала, но спрашивать не стала. Мне нужно решить, какую линию поведения выбрать. Может, он так на скромность меня тестировал?

Я прикусила губу, ощутила, что щеки опалило от одной мысли о задуманном, но пусть знает, что собрался жениться на плохой девочке. Медленно выдохнула и, приподняв бедра, сняла трусики. Белое кружево, ничего особенного, кроме баснословной цены.

Я положила белье на приборную панель, а взгляд устремила прямо на дорогу. Нагорный ничего не сказал, но забрал трусы и, кажется, положил в карман брюк. Дальше мы ехали молча.

Возмущаться Святослав не стал, наоборот, вел себя так, будто бы ничего такого не произошло. Ладно другие его бельем закидывали, но не порядочная, чистая, белая невеста!

– Выбирай, – кивнул на зал с дорогими машинами. Рядом тут же материализовался лебезящий менеджер и начал расхваливать свой товар.

– Понтовые тачки, – выдала, используя молодежный сленг. Дома так разговаривать было запрещено. Мне лично безжалостно влетало от преподавателя по этикету с молодых ногтей. Я привыкла говорить правильно при родителях, в гостях, в светских гостиных и на важных мероприятиях. Но у меня был и другой мир: в академии я могла быть как все, и мне очень не хотелось бы его терять. Многие мечтали бы родиться, ни в чем не нуждаясь, но это та самая золотая клетка. А клетка – это всегда клетка. Это несвобода. Разве люди могут быть счастливы, живя в неволе?

– Вполне… понтовые, – менеджер обернулся на Святослава, сглотнул, затем снова на меня. Он не знал, кого обхаживать и облизывать необходимо с большим рвением. Ведь выбирала я, а платил мой спутник.

Я вполуха слушала о достоинствах премиальных авто и скорости спортивных, вроде бы смотрела, но не замечала, только остро и чутко ощущала, как прямо за мной тянулась тяжелая чувственная энергетика Нагорного. Наступала мне на пятки и забивала нос ароматом сложного парфюма, ноты которого не удавалось разобрать. Горький кофе? Пьянящий ром? Пряный сандал?

– Я не умею водить, – отчего-то решила признаться.

– Почему? – его дыхание пощекотало мне макушку.

– Папа не считал нужным. Со мной всегда водитель.

– Скоро ты станешь моей, Ярина, – прошептал на ухо. – И перестанешь слушаться папу.

– А кого мне слушать? Вас? – обернулась, клюнув носом в грудь Нагорного.

– Мы берем Феррари, – вместо ответа объявил громко. Да, его. Кого же еще…

– Гав-гав! – в ноги неожиданно бросился коричневый клубок. Миниатюрный и умилительно славный. Я присела и погладила щенка.

– Привет, малыш, – он так ловко прыгнул ко мне на руки и начал лизать лицо. – Ты чей? – и тут же услышала:

– Линдси! Линдси! Ты где?

Я пошла на голос. За столом одного из менеджеров сидела молодая девушка вместе с возрастным мужчиной. Оформляли покупку. Она не была похожа на дочь или жену. Интересно, а я похожа на невесту или тоже на юную любовницу?

– Тебе понравилась собака? – Нагорный оказался рядом.

– Да, но… – я не договорила, Святослав уже подошел к паре, сидевшей в креслах.

– Эта ваша собака? Сколько вы за нее хотите?

– Милый… – девушка повернулась к мужчине. Ей не нравился подобный расклад.

– Щенок не продается, – объявили Нагорному.

– Я не спрашивал, продается ли он. Я его покупаю, – вроде бы говорил спокойно, а каждое слово тяжестью заставляло склонить голову.

– Но…

– Сколько?

У девушки задрожали губы, а взгляд направлен на меня: ее Линдси все еще в моих руках. Господи, какая дикость! Нагорный вообще не интересовался чужим мнением, просто брал все, что приглянулось. Считал, что в этом городе все априори его, а что чужое – у того есть цена. У всего есть цена…

– Возьмите, – отдала девушке ласкового пуделя. – Извините, пожалуйста, – и выбежала из салона.

Нагорный догнал меня на улице: ничего не сказал, просто взял за руку и повел к боксу, где уже стояла новенькая машина фирменного красного цвета «Rosso Corsa».

– Садись, – открыл мне водительскую дверь. – Будешь учиться водить.

– На этом учиться?! – изумленно переспросила, поглаживая кожаный руль. Это не машина, это космический корабль!

Пять минут основ управления такой «лошадкой», и получилось тронуться. Я не полный ноль в вождении, но и далека от правил ПДД, загруженных дорог и авто более чем в пятьсот лошадиных сил, ну и поворотов налево, да. Алая красотка рвала сотню за три секунды!

– Это просто отвал башки! – не выдержала я и громко рассмеялась. Что поделать, но мой жених своим резко меняющимся настроением и неожиданными поступками просто вынуждал эмоционировать ярко!

Веселилась я ровно до того момента, пока нас не остановил инспектор ГАИ.

– Сержант Прохоров, ваши документы, пожалуйста.

Я потянулась за сумочкой и достала оттуда паспорт. Других документов при себе просто не было.

– Вот.

Сержант удивился, покрутил его, вероятно, рассчитывал найти водительское.

– Водительское удостоверение предъявите.

– А у меня нет, – игриво пожала плечами.

– Дома оставили? – Сержант был вежлив. Очевидно, новый феррари производил впечатление.

– У меня их вообще нет, – доверительно ответила.

Нагорный не вмешивался в беседу, но что-то похожее на усмешку слышалось.

– Почему вы за рулем, Ярина Дмитриевна? – прочитал в паспорте, не торопясь возвращать документ.

– Он велел, – повернулась к жениху, очень простодушно хлопая ресницами. Нагорный наградил меня неопределенным взглядом и вышел из машины. Я осталась ждать.

– Брысь, – дверь открылась, и Святослав одним словом согнал меня на пассажирское сиденье. Мой паспорт был у него.

– Куда мы едем? – спросила, вжавшись в спинку кресла. По сравнению с его ездой, моя так – детский сад.

– Узнаешь, – влетели на Крестовский остров. Через пять минут я узнала. Святослав Нагорный, мой жених, привез меня к себе домой.

– Зачем я здесь? – нервно кусала губы, а взгляд сам собой прыгал по открытому пространству квартиры, выхватывая яркие детали. Арочные окна в пол, на грубо облицованных стенах – шедевры Бэнкси, большая кровать…

– Хочу посмотреть, что за товар мне достался, – спокойно ответил, бросив на узкую панель у стены телефон, ключи и мой паспорт. – Ты ведь все еще без трусиков… – и достал белое кружево, медленным маятником покрутил и, скомкав, приложил к лицу. Он нюхал мои трусы, пожирал меня глазами, и это все не выглядело мерзко.

– Я нет… то есть, да.

Если бы не телефонный звонок, я полностью растерялась бы и лишилась контроля. Над собой, естественно. Над ситуацией его и так нет.

– Вам звонят.

На «ты» перешел только Нагорный. Я продолжала держать видимость дистанции.

– Кто? – Святослав неспешно расстегивал запонки, рассматривая меня как заманчиво интересный кусок мяса.

– Олеся Сиськи, – прочитала имя контакта. Наверное, большие у нее.

Нагорный только бровь заломил, но не прервал занятия. Я осмелела и ответила. Пусть сочтет меня наглой невоспитанной девицей и не захочет в свое владение. О-о-о, он расстегнул рубашку…

– Телефон Святослава Игоревича, – этим сиськам позарез нужно услышать моего жениха. – Он женится, и ваши сиськи ему теперь без надобности, – отбрила дамочку и для верности удалила номер.

Святослав громко раскатисто рассмеялся и лениво приблизился ко мне. Я сглотнула собственный пульс, изучая крепкое тренированное тело, желая отступить, но оставаясь на месте. Если ты стала целью хищного животного, то бежать бесполезно: догонит и разорвет. Но если смотреть в глаза, есть шанс приручить зверя.

– Теперь покажи свои, маленькая Джульетта, – подошел и рывком сдернул спортивное поло.

Я ударила его по рукам. Нагорный только голову набок склонил и ловко рванул лифчик вниз, обнажая мои груди.

– Маленькие, – взвесил на руке, и я дала ему пощечину.

– Прокурор добавит, – храбрилась. Он не смеет меня трогать вот так! Меня еще никто не касался настолько интимно.

Темные глаза напротив опасно сузились, а голос наполнился глухой хрипотцой, вибрируя у меня на коже. Соски поднялись и затвердели на адреналине.

– Это первый и последний раз, Ярина, – сжал груди, массируя и разминая.

Я ударила еще раз. Будь что будет.

– А ты отчаянная, Джульетта, – прихватил у корней волос. – Папина принцесса, мамина радость, – саркастично шепнул на ухо. – Воспитывать тебя надо, – легко перебросил через плечо и понес куда-то.

– Пусти! – барабанила по каменным мышцами спины, пока не оказалась поперек его колен. Юбка задрана, трусов вообще нет, а на ягодицы опустилась тяжелая ладонь. – Не смей! – крикнула.

– А разве не так воспитывают маленьких девочек?

– Нет! – ягодицы уже горели.

– Или так? – прикосновения стали ласковее, возмутительно собственнические. – Ты девственница? – скользнул между ног, раздвигая нижние губы.

– Нет! – конечно, я лгала.

– Отлично, я буду твоим гинекологом, Ярина, – поднес палец к моим губам. – Облизни.

– Не… – не успела возразить, как он пропихнул его мне в рот и заскользил туда-сюда. Я сама не пробовала, но знала, какие виды секса бывали.

– Умница, – похвалил и погладил меня внизу горячим пальцем, затем обвел вход и проник в меня. Я пыталась сжать бедра, но это было бессмысленно. – Маленькая лгунья, – он был нежен и осторожен. – Удивительно, что такая красивая девушка сохранила девственность до двадцати лет.

Я настолько опешила от его свободной сексуальной порочности и новых острых ощущений, что не сопротивлялась, когда уложил на прохладные простыни и снял с меня юбку, обнажая полностью.

– Ты вкусно пахнешь, – Святослав лег рядом, подпер голову ладонью, второй рукой гладил мои шею и грудь. – Мне нравится твой запах. Он мне подходит, – носом скользнул вдоль шеи, шумно втянул аромат моей кожи, затем спустился вниз, уткнулся в пупок, собирая крупицы запахов отовсюду. Развел ноги и склонился надо мной. Я только ахнула, когда горячий язык прошелся по промежности, потом Святослав втянул в себя самое чувствительное место на моем теле.

Я знала, как приласкать себя еще с пятнадцати лет, но ничего подобного раньше не ощущала. В воздухе гудело что-то запретное, смешиваясь с мускусным запахом возбужденного мужчины. Мужчины, который вылизывал меня как тарелку со вкусным десертом.

– М-м-м… – низ живота сжался пружиной за мгновение до бурного оргазма. Меня разорвало в клочья.

Святослав поднялся, довольный. Я схватила покрывало и прикрыла голое тело. Отвела глаза, споткнувшись взглядом о вздыбленный пах.

– Одевайся, Ярина, – подал мне одежду. Всю, кроме трусиков. – Завтра после занятий заеду за тобой.

– Зачем? – села, пытаясь застегнуть бюстгальтер.

– Ну раз ты лишила меня «Сисек», то до свадьбы скрасишь мне одиночество.

– Я… Я не шлюха… – выпалила первое, что пришло в голову.

– Ты не шлюха, ты моя будущая жена. И ты будешь для меня и шлюхой, и святой, маленькая Джульетта. Святой и шлюхой. Порядок я сам буду определять.

Дома я не выходила из комнаты, прокручивая события безумного дня. Самое страшное в произошедшем, что я не могла понять своих чувств. Одна встреча тет-а-тет, и я полностью дезориентирована. Мыслями снова с ним, не только у него в лофте, а вообще. Мне понравилось… Все понравилось.

– Ярина, – ко мне постучалась горничная, – там к вам курьер.

Я спустилась вниз и увидела алую феррари, рядом Сергей, тот самый поверенный, который должен был заняться оформлением документов. В руках у него – корзина с кудрявым щенком той-пуделя.

Я всегда хотела собаку, и у нас были, но они большие и бойцовские, жили в вольере, а домой нельзя. Отец считал, что псу не место в доме.

– Привет, – погладила мягкую шерсть и достала записку, прикрепленную к ошейнику.

Нам пора перейти на ты, маленькая Джульетта…

Глава 4

Свадьба. Собственность Нагорного

Ярина

Моя свадьба уже завтра. Поверить сложно, что три месяца пролетели как одна неделя. Сегодня у меня девичник. Дневной провела с подругами из числа одногруппниц в кафе: мы ели пирожные, пили холодные кофейные коктейли и шутили. Девчонки пошло прикалывались надо мной. Было весело, дружно, по-доброму.

Второй девичник проходил в ресторане с авторскими коктейлями и мишленовской кухней. Приглашенные – сплошь дочери компаньонов, друзей или вассалов отца. Мне дарили дорогое белье, брендовую уходовую косметику, духи и милые мелочи для дома. Разговоры ни о чем: так, общие ничего не значащие темы. Мы ведь никогда не были близки.

Сейчас я сидела в пижаме на кровати и грустила. Диана не пришла на девичник. Я подвела ее. Я не смогла отменить свадьбу. Нет, я предала сестру даже больше: не сумела противостоять Святославу, своему будущему мужу. Мне всего двадцать, а он – искушенный мужчина, который филигранно обработал меня: огранил как опытный ювелир. Даже не знаю, как умудрилась не потерять девственность до свадьбы, но сердца лишилась определенно. Одно я усвоила точно: мой будущий муж не терпел полумер ни к себе, ни к окружающим. Его можно любить или ненавидеть. И сам он такой же.

– Можно? – ко мне зашла мама. У нее в руках была какая-то красивая шкатулка. Я не видела ее раньше.

– Заходи, – слабо улыбнулась и поджала ноги под себя, оставляя ей место присесть.

– Волнуешься? – спросила, поправляя мне гладко расчесанные густые волосы.

– Очень, – ответила честно.

– Все через это проходят… Муж и жена… – смущалась, словно мы в веке эдак девятнадцатом, и я ничего не знала о близости между супругами.

– Мам, я знаю про секс.

– Но ты же, надеюсь, ни с кем? – внимательно на меня посмотрела, очевидно, разыскивала следы порочности.

– Ты думаешь, Святослав не женился, если бы девушка была не девственницей? – в нашем обществе и во времена раскованности это странно. Все же не в ауле живем.

– Это касается только тебя, – сухо ответила. – К Диане он бы не предъявлял таких требований.

Я промолчала, но на языке крутилось желание напомнить, что сестру Святослав в принципе видеть женой не хотел.

Я хочу научить тебя всему, маленькая Джульетта. Сам научить…

Я спрашивала у Нагорного. Моя неопытность – приятный бонус, но не необходимость. Да, дифирамбы моей непорочности и чистоте он не пел. Месяцы до свадьбы он с особым наслаждением ломал барьеры между нами, в чувственном плане. Только проникновение оставил для брачной ночи, уступая древним традициям.

– Вот, – мама любовно погладила шкатулку из красного дерева, инкрустированную камнями. – Это наше фамильное кольцо, передается по женской линии, – достала роскошный перстень. – Старшей дочери, – вздохнула обреченно. – Но поскольку ты первая выходишь замуж, я должна отдать его тебе.

Должна… Меня резануло ее замечание. Неприятно, но я выдавила улыбку.

– Не нужно, – сжала ее ладонь. – Пусть оно достанется Ди. У меня много украшений.

Что-то я сама купила, а что-то мне преподносили в качестве подарков. Диана была права, что выйдя замуж за Нагорного, становишься королевой: выглядеть его жена должна соответствующе. Сам лично он мне ничего не дарил, но от него каждый день приходил посыльный и доставлял очередной предсвадебный знак внимания, обычно в бриллиантовой валюте. Мы ведь виделись практически каждый день, он мог бы сам, но… Я не знала, почему Святослав этого не делал, а спрашивать было неудобно.

Утром я стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Подвенечное платье, прическа, макияж, а еще жуткий мандраж. У меня тряслись руки, и я очень боялась измять нежный букет. Любит или не любит? Это очень важный вопрос. Вопрос моего счастья.

– Ты очень красивая, сестра, – ко мне зашла Диана. Стилисты и визажисты закончили с моим образом для венчания и оставили одну. Пора ехать, скоро папа зайдет за мной.

– Спасибо, Ди, – повернулась, промаргиваясь, боясь заплакать.

– Ярина, – она подошла, – ты влюбилась в него, – остро смотрела в глаза. – И предала родную сестру из-за мужчины. Ты не будешь с ним счастлива, – предрекла жестко и оставила меня в полном смятении. Мы ведь сестры, а она так… Святослав ведь никогда не был ее, но предательница почему-то я…

В церкви горели свечи, пахло ладаном, а голос батюшки нараспев отражался от стен храма. Церемония проходила как в тумане, единственное, что ободряло – твердая уверенная рука Святослава. Он вел меня незримо, я повторяла за ним.

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем сей Ирины, которую видишь перед собою? – спросил святой отец Святослава, назвав меня именем, данным при крещении.

– Имею, честный отче.

– Не связан ли обещанием другой невесте?

– Нет, не связан, честный отче.

Батюшка перевел взгляд на меня.

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женой сего Святослава, которого видишь перед собою?

– Имею, честный отче.

– Не связана ли обещанием другому жениху?

– Нет, не связана, честный отче.

Теперь я была его, Нагорного. Святой отец просил Господа благословить наш союз: раба божьего Святослава и рабы божьей Ирины. Слезинка скатилась против воли, внутри все замерло от пронзительного таинства, что происходило между нами.

Мой муж заметил, а во взгляде вопрос. Я медленно подняла ресницы, падая в его глаза с легкой полуулыбкой. Я вложила руку в его ладонь, отдала сердце и вручила душу, произнося клятвы и целуя святой крест. Признавая этого мужчину своим мужем перед Богом и людьми.

Через три часа торжества в ресторане я спряталась в холле за одной из колонн, чтобы немного передохнуть от настырного внимания гостей. Казалось, их было не меньше тысячи, силы и энергию выпивали уж точно на это число.

У меня сложилось впечатление, что это были смотрины: меня разглядывали и изучали гости со стороны Нагорных; Святослава в меньшей степени, его знали многие, и жаловали Савицкие и иже с ними не особо.

Я сменила уже три наряда и сейчас хотя бы вздохнуть могла в легком белоснежном платье с открытыми руками, низким декольте и невесомым кружевом. Когда мы уже уедем? Мне хотелось остаться с мужем наедине, мы практически не общались, хотя целовались много.

– Вот ты где… – услышала шепот над ухом, а потом меня схватили за руку и увели в застекленную тропическую оранжерею.

– Артур! – изумленно охнула. – Меня будут искать!

– Пусть ищут. Я тебя украл. Есть такая традиция, Яри.

Артур Самойлов – мой троюродный брат. Он управлял московской частью нашего бизнеса. Ближайший родственник-мужчина, папа очень его любил и жаловал.

– Как дела? – нам так и не удалось толком пообщаться. Артур приехал только сегодня. Мы не были особо близки, он старше на десять лет, но относился ко мне всегда с вниманием. Вот и сейчас смотрел с восхищением.

– Ты сегодня невероятно красивая, Ярина. Такая взрослая… – шагнул ко мне ближе, чем положено брату, взял мои руки в свои и поцеловал каждую. Я смутилась. Артур был очень красивым мужчиной, а его зеленым глазам позавидовала бы любая кошка. Он всегда с нами, дочерями Савицкого, держался с уважением, но сейчас его взгляд далек от целомудренного и братского. – Не верю, что тебя отдали Нагорному, – губы дернулись в злой усмешке.

– Артур, – попыталась мягко высвободиться, – этот брак нужен нашим семьям, – он так зорко и жадно ждал моей реакции, что я максимально обезличено говорила о муже.

– Да, нужен… – хмыкнул и погладил меня по щеке. – У меня для тебя подарок, – достал из кармана очень красивую подвеску на тонкой цепочке: цветок с лепестками из сверкающей россыпи бриллиантов, а сердцевина – крупный сапфир. – Его цвет очень похож на твои глаза… – шептал, пока я, завороженная, разглядывала подарок.

Я не заметила, как оказалась в его объятиях. Только успела встрепенуться, в широкие плечи ладонями упереться, когда настойчивые губы накрыли мой рот. Он искусно целовал меня, а я настолько ошалела, что никак не реагировала.

– Руки от моей жены, – прозвучало убийственно грозно. Я отпрянула от Артура, дрожащей ладонью прикрывая губы. Поверить не могла, что он сделал это! Мой пусть и дальний родственник целовал меня на моей же свадьбе, практически на глазах мужа!

– Свят, я… – обескураженно переводила взгляд с одного на другого. Так воинственны и напряжены, что стало страшно.

– Да ладно, Нагорный, – Артур первый расслабился и начал диалог вольно. – Я просто поздравил сестру, – звучало как издевка.

– У тебя минута, чтобы исчезнуть с моих глаз, – тихо и предостерегающе. – Затем в Москву отправишься по частям. В пакетах.

– Гостеприимство по-питерски, – усмехнулся иронично. – Жаль, мы не в моем городе, – Артур предусмотрительно держался от Святослава на расстоянии, – я бы оказал тебе радушный прием в Москве-реке, – затем ко мне повернулся. – До встречи, Ярина.

Артур исчез из оранжереи, а Святослав продолжал стоять и прошибать меня насквозь остро-ледяным взглядом.

– Свят… – слезы сами покатились из глаз. Если он подумает, что я с Артуром… После венчания… Тогда мне только с моста и в реку, у нас в Петербурге их много. – Я бы никогда… – и бросилась к нему на грудь, обнимая за мощную шею. Муж не отталкивал, это обнадеживало.

– Ярина, – приподнял мой подбородок, изучал с минуту. – Я тебе верю, жена. Но, – ощутимо сжал, – если предашь меня, убью, и это не фигура речи.

– Я люблю тебя, – призналась неожиданно, но от всего сердца. Возможно, это еще не та любовь, что рождалась с течением времени, закаленная невзгодами и расцветавшая на общих радостях. Но муж единственный, кто пробудил во мне огонь: в душе и теле. Я верила, что мы сможем стать настоящей парой.

– Мы уходим, Джульетта, – подхватил меня на руки и вместо банкетного зала понес в ожидавшую нас машину.

Мы не поехали в отель, нет. Свят отвез меня домой. В наш дом. Он пока смотрелся слишком большим, вычурным и претенциозным, но в большой гостиной стоял роскошный черный рояль. Мне стало приятно, что Святослав во время наших свиданий не только интересовался моим телом, но и слушал ответы на собственные вопросы.

– Сыграешь мне? – снял смокинг и расстегнул бабочку.

Я присела на удобный пуфик, откинула клап и, размявшись на детской мелодии, проверив звучание, настроилась и даже запела. То, что было у меня на душе.

You're the color of my blood

(Ты – мой свет, моя тьма)

You're the cure, you're the pain

(Ты – цвет моей крови)

You're the only thing I wanna touch

(Мое спасение и моя боль)

You're the only thing I wanna touch

(Ты – единственный, к кому я хочу прикасаться)

Love me like you do, love me like you do

Люби меня так, как можешь любить только ты,

Touch me like you do, touch me like you do

И касайся так, как можешь только ты,

What are you waiting for?

Чего же ты ждешь…

Я пела и аккомпанировала себе, и все это – глядя в темные глаза своего мужа. Мужчины, за которого еще три месяца назад не хотела выходить замуж, а сейчас даже не знала, как жить без него. Разве так бывает?

Бывает. Со мной именно так. Моя первая и единственная любовь. Возможно, это наивно и продиктовано порывистостью молодости, но все именно так.

– Иди сюда, – протянул мне руку, привлекая к себе, медленно и страстно кружа в танце. Мелодия все еще вибрировала между нами, призывая сделать то, что должно. – За нас, – тонкая ножка бокала оказалась в руке. Мы выпили залпом. – На счастье, – хрусталь разлетелся по гостиной. Я повторила за мужем.

Святослав подхватил меня и, буквально перепрыгивая через ступеньки, отнес в спальню.

Мне некогда было осматриваться, я нетерпеливо сражалась с пуговицами его сорочки, пока Свят не стянул ее через голову. Я обняла его, погладила спину и замерла, ощущая под подушечками пальцев полоски шершавой кожи.

– Свят… – вопросительно посмотрела.

– Отголоски юности, – криво усмехнулся. Сейчас не время расспросов, но нежность и забота уместны. Я обошла его и в интимном полумраке подавила протяжный вздох. Просто провела пальцами по каждому шраму и старому рубцу, рассекавшему мощную спину. Затем губами доказывала, что мне все в нем нравится. А это… Не знаю, кто, но убила бы! Свят вздрагивал от каждой ласки, видно, что не привык к нежности. Он сам был страстен и напорист, и того же ждал от меня, но я хотела по-другому. Именно поэтому я не заметила раньше: он не позволял этого, а сейчас можно. Потому что жена. Потому что Нагорная. Потому что его собственность. Пусть так: сегодня рабыня, завтра хозяйка.

– Моя маленькая Джульетта… – раздел меня и навис сверху. Я была готова. Я хотела его. Я успела изучить его член: длину, толщину, рельеф. Запах, вкус, текстуру. Сильный и крепкий, с глянцевой головкой и бархатистый на ощупь.

Я развела ноги и коснулась себя внизу, собрала густую смазку и поднесла к его губам. Муж не брезговал мной. Обхватил мой палец и втянул в рот. Затем целовал мои губы, долго, горячо, жадно.

– Больно, – вся сжалась, когда рванул вперед, лишая меня невинности окончательно. Свят вышел, лег сбоку и положил палец мне на клитор.

– Не думай об этом, жена, – шептал на ухо. – Только о моих руках. Сосредоточься на этих ощущениях, – и медленно вошел.

Влагалище саднило, но я старалась следовать за гипнотизирующими движениями его пальцев.

– Больно будет недолго, потом тебе понравится, Ярина моя. Ты хороша, Джульетта. Очень хороша. Узкая, горячая, тугая девочка, – нарастил темп. У меня все смешалось: боль и удовольствие.

Я улетела куда-то. Взгляд сфокусировала, только когда Свят начал целовать мое лицо, мягко улыбаясь. Ему шла улыбка. Жаль, видела я ее нечасто.

– Отдыхай, завтра долгий перелет.

Я устроилась у мужа на груди и была счастлива. Да, он не ответил на мое признание, но Свят так бережно укутал меня одеялом, обнял, прижал к себе. Иногда поступки намного важнее слов. Муж полюбит меня, обязательно полюбит…

Глава 5

Пять лет спустя

Ярина

Мне приснился странный сон, и я резко проснулась. За окном вялый рассвет, совсем рано еще.

– Свят… – потянулась к нему, провела рукой по остывшей постели. Где он в такую рань?

– Разбудил? – муж вышел из гардеробной при полном параде. Присел так, чтобы погладить меня по волосам и поцеловать. – Спи, Ярина моя. Еще очень рано.

– А ты куда? – схватила его руку и прижалась к крупной ладони губами.

– Срочная командировка. Буду через пару дней.

– К моему концерту приедешь? – сбросила одеяло и, обнаженная, прижалась к мужу. Мы всю ночь занимались любовью, очень активно начали работать над потомством. – Не хочу тебя отпускать, – терлась об него грудью. Последнее время мне снились странные сны: я теряла Святослава и оставалась одна. Совсем-совсем одна.

– Яри, ты провоцируешь меня, – зарычал, раздвигая мне ноги и расстегивая ширинку. Свят любил секс, но дело даже не в этом. Он говорил, что мой запах сводил его с ума. Так и было: муж не брал меня, пока не обнюхает всю: как самец свою самку. Вот и сейчас времени совсем не было, а Свят сжимал мои груди, зарывшись носом в ложбинку.

На мне не было ничего, а между ног уже горячо и мокро. Муж напористо толкнулся внутрь, жадно покусывая мои губы, всегда на грани, чтобы и больно, и сладко, и еще хотелось. Громкие шлепки распаляли и возбуждали, я не готова была финишировать вместе с мужем, но безумно приятно принимать его семя в себя.

– Нужно менять брюки, – поднялся, демонстрируя весьма провокационное пятно в паху.

– Я буду скучать, – обняла подушку. Мы жили в особняке уже пять лет, но он так и не стал для меня домом. Слишком большой, как музей. Только в нашей спальне и в малой гостиной атмосфера и интерьер мною подобраны. Остальное – дизайнерская отделка и мебель, на которой настаивала свекровь. Спорить с матерью мужа – себе дороже. Особенно если она не сильно жаловала невестку.

– Я тоже, Яри, – коротко, но чувственно поцеловал. – Не грусти, маленькая Джульетта.

– Я люблю тебя, Свят, – сказала вместо прощания.

– Я тоже, Яри.

Я тоже… Пока это самое большее, что мне полагалось. Но я и так чувствовала его любовь, без всяких признаний. Просто Святославу сложно говорить о чувствах вслух: причин не знала, но не требовала признаний. Когда-нибудь он скажет сам. Я готова ждать, сколько потребуется.

Сегодня у меня был насыщенный день: подготовка к отчетному концерту в нашей музыкальной школе. Отец еще звонил, сказал, что заедет: нужно какие-то договоры подписать.

Школа, кстати, его подарок на окончание академии музыки. Мне не позволили бы гастролировать с оркестром, даже при всех успехах, а заниматься чем-то нужно. С последнего курса я начала преподавать музыку детям, в том числе с ограниченными возможностями, детдомовским и стесненным материально. Филантропия и меценатство – обычное дело в нашем кругу, а если оно еще приносило удовольствие, то сам Бог велел!

Папа сделал мне вот такой подарок. На бумаге хозяйкой была я, но на деле управлением занимались профессионалы. Мое дело – организовать процесс обучения и преподавать самой, чтобы не терять навык. Играла я каждый день, но учить и самой музицировать – разные вещи.

Я спустилась к завтраку: экономка уже накрыла мне в роскошной столовой. Яйца-пашот, ветчина, хрустящий хлеб с маслом и тремя видами икры, поздний арбуз, дыня и горячий чай с мятой. Меня кормили на убой. Муж лично давал Антонине Павловне, нашему повару и по совместительству шефу в «Чайке», рекомендации, чем и как кормить его жену. Мы всерьез взялись за мою будущую беременность, но Святослав решил, что я уже хрустальная ваза. Мне нужно правильно, сбалансированно питаться, курить возле меня не смел никто, а алкоголь исключен даже в виде пропитки десерта.

– Передайте Антонине Павловне, что все очень вкусно, – улыбнулась экономке.

– Ярина Дмитриевна, мало поели. Святослав Игоревич будет недоволен.

– А давайте мы ему не скажем, – улыбнулась, но неискренне. Меня немного задавало, что за взрослого и хозяина в этом доме был исключительно муж. Прислуга именно так и запомнила: меня холили и лелеяли, но с оглядкой на Нагорного. Господин должен все одобрить. Наверное, если бы я не любила Свята, то такая опека вызывала бы раздражение, но я очень-преочень любила мужа.

– Как можно, Ярина Дмитриевна, – экономка преданна ему как собака. В хорошем смысле. Алла Григорьевна еще у его родителей служила, но когда Свят женился, перешла к нам.

– Ну тогда пусть ругает меня, – пожала плечами, – когда вернется.

Экономка поджала губы. То, как мы ссоримся и как обычно миримся, известно всему дому. Что-что, а сексуальную жизнь Свят не ограничивал пуританской моралью: если кому-то слышно, то пусть надевает беруши или увольняется. Наверное, поэтому прислуга после девяти вечера предпочитала не выходить из своего крыла без вызова от хозяев.

Я посмотрела свое расписание и вышла на улицу. Вроде конец сентября, а похолодало дико. Я плотнее запахнула кашемировое пальто и отправилась в гараж. Но… Не тут-то было! У меня были права, машина и сносная езда по городу, хоть и неидеальная, но муж неожиданно приставил ко мне водителя.

– Сереж, не надо, – пресекла попытку сопроводить меня. – Я к Стасе в галерею, потом в школу. У тебя выходной сегодня.

– Но, Ярина Дмитриевна…

– Все, – отрезала и села за руль. С мужчинами было легче: они обычно слушались лучше, особенно когда хозяин в отъезде.

Станислава – младшая сестра моего мужа. Мне сложно сказать, что мы стали лучшими подругами за прошедшие годы, но когда она звала к себе в галерею, на кофе или домой, я не отказывала. Стася прекрасно рисовала, и брат помог с открытием своего места в этом городе. Свят очень любил сестру и максимально заботился о ней. Много раз предлагал купить собственное жилье, чтобы съехать из особняка родителей. Такие разговоры порой велись при мне, но Стася упорно отказывалась. Почему-то у меня всегда было чувство, что они что-то не договаривали, вокруг да около, какими-то кругами ходили и загадки загадывали, которые мне не понять. Или это потому что у нее еще с подросткового возраста развилось ОКР?

Рисование было частью терапии, как и лекарства, а стало делом, которое она полюбила. Навязчивые идеи, мысли и страхи сменились легкой заторможенностью и монотонностью как темперамента, так и настроения.

– Привет, – меня проводили в мастерскую Стаси. Галерея еще не открылась, была возможность пройтись и посмотреть картины в тишине, но меня сразу повели наверх.

– Здравствуй, Ярина, – медленно произнесла Стася. Она была в рабочем комбинезоне, руки в краске, даже темные волосы со следами желтого цвета.

– Ты здесь всю ночь? – пошутила я. Работа слишком кипела для той, что только началась.

– Да, вдохновение… – вытерла руки и включила кофемашину. – Только не говори брату. Он не одобрит.

– Я знаю, – тряхнула волосами. Он вообще за то, чтобы работали исключительно мужчины.

– Роди ему ребенка, Ярина, – сказала Стася совершенно спонтанно. С ней такое бывало. – Вас должна связать кровь.

– Мы как раз работаем над этим, – проговорила смущенно. Мы не настолько с ней близки, чтобы обсуждать интимные темы. – Почему ты так сказала?

Может, что-то слышала от родни? Моя тоже странно реагировала на отсутствие у нас со Святом детей. Часто слышала от матери: не торопитесь, поживите для себя. Хороший совет, но…

– Я верю, что ты его любишь, – ответила и принесла две дымящиеся чашечки. – Как твои ученики? – сменила тему. Все, от Станиславы большего не добиться.

От нее я вышла напряженной и задумчивой. Вражда между Савицкими и Нагорными слишком сильна, чтобы наш брак всех примирил до безумной любви, но неприятно знать, что тебя едва терпят в семье мужа. Свят в этом плане титановый: его чужой неприязнью не расстроить. Он и сам моих не крепко жаловал.

Папа приехал ко мне в школу около полудня. Я как раз закончила совещание с педагогами. Он помогал с финансированием через свой фонд. Отец, как и все, нуждался в налоговых льготах, поэтому был заядлым меценатом.

– Здравствуй, дочь, – поцеловал меня в лоб. – Как ты?

– Хорошо, готовимся к выступлению. Вы придете?

Диану не ждала. Мы общались прохладно. Увы, но чем дольше и крепче мой брак, тем хуже наши отношения. Но родителей хотела бы увидеть.

– Конечно, – папа посмотрел на дверь. Как раз после короткого стука вошел Денис Геннадьевич, мой финансовый управляющий. Он подготовил какие-то документы.

– Ярина Дмитриевна, договоры на подпись.

– Мне не нужно показывать это мужу? – с улыбкой уточнила. Нет, конечно, родной отец меня никак не подставит, но Святослав очень долго проверял за ним бухгалтерию, договоры, переводы. Год точно! Потом отпустил вожжи.

Папа только закатил глаза. Я подписала.

– Здравствуй, Артур, – отец ответил на звонок. – Я у Ярины в музыкальной школе. Заезжай поздороваться. Ага, давай в Ротонде.

– Артур в Питере? – ровно уточнила я. Свят терпеть его не мог, а после той сцены на свадьбе ревновал жутко. Мы редко виделись с Самойловым, а без моего мужа никогда. Артур попросил прощения за свою несдержанную выходку, но я старалась максимально избегать троюродного брата.

– Да, нужно московские вопросы порешать. Поехали, кофе выпьем и пообедаем втроем.

– Пап, я не знаю… У меня дела…

– Брат приехал, а ты полчаса выделить не можешь? – нахмурился отец. – Что, Нагорный не велит с родней общаться? – едко предположил. Я поджала губы и, взяв сумочку, поднялась. Мы поехали на обед в «Англетер». Уже по факту узнала, что именно в этом отеле остановился Артур.

– Дядя! – они с отцом пожали руки. – Ярина… – осмотрел меня с восхищением, затем расцеловал в обе щеки. – Великолепно выглядишь.

Мы устроились за столиком и сделали заказ. Я любила пить кофе в «Ротонде»: интерьер, посуда, обслуживание. В центре мало заведений, которые не испорчены туристами. Это одно из них.

– Так, дети, – папа посмотрел на часы, – мне нужно на встречу.

– Мне тоже… – хотела подняться.

– Сиди! – надавил на плечи. – Отдохни в приятной компании.

– Я слышал, у тебя концерт скоро, – произнес Артур, приложив пальцы к виску и рассматривая меня так, что я нервно крутила чашечку капучино, поглаживая фирменный рисунок – кобальтовую сетку. – Пригласишь?

– Артур, мой муж будет недоволен. Ты же сам все понимаешь.

– Я ведь извинился, Яри.

– Святу твои извинения… Ну ты понимаешь… – выразительно на него взглянула.

Артур запрокинул голову и рассмеялся.

– Да, Нагорный любитель на ху… – вовремя прервался. – Вертеть привык. Яри, – улыбнулся с грустью, – никогда не видел, чтобы ты носила мой подарок. Не понравился?

От неожиданности вопроса я растерялась и ответила правду:

– Свят убил бы меня. Нет, Артур, я подвеску не ношу.

– Ясно… – задумчиво произнес. – Прости, мне нужно отлучиться. Закажи десерт, Ярина.

Я листала меню, хотя заказ уже сделала. Артур вернулся минут через пять. Как раз несли пирожные и напитки.

– Простите, пожалуйста! – официантка случайно опрокинула поднос прямо мне на блузку.

– Боже! – я вскочила и убрала салфетку, которой меня пытались безуспешно вытереть, а на деле еще больше размазывали пятна.

– Так, это не дело, – Артур недовольно бросил деньги на стол, рассчитываясь за обед. – Пойдем, – взял меня за руку, – дам тебе рубашку. Будешь как новенькая.

– Артур, я поеду домой, – но он уже открывал дверь номера. Я не хотела привлекать внимание и устраивать скандал, но когда двери захлопнулись, выдернула руку. – Что ты себе позволяешь?!

– Просто хочу помочь, – открыл шкаф и достал белую рубашку. – Тебе пойдет оверсайз. Переодевайся, я буду ждать в гостиной, – и закрыл двери.

Я бросила взгляд на сверкающие чистотой окна и расстегнула испачканную блузку. Бюстгальтер тоже пострадал. Я сняла и его, но, в отличие от блузы, спрятала в сумочку. Накинула мужскую рубашку, но застегнуть не успела. На плечи легли чьи-то руки, сжали и поползли вниз, к груди.

– Не смей! – резко повернулась и замахнулась, но Артур перехватил мою руку. Затем положил сначала себе на грудь, затем повел вниз к возбужденному паху. Я не могла вырваться. Он сильнее.

– Замужество тебе идет, – с силой привлек меня к себе. – Ты стала красивей и желанней, девочка. Нагорный знает толк в ебле, сочнее тебя сделал, – и поцеловал, не давая вздохнуть и выдохнуть. На кровать повалил, юбку задрал, обнажая кружево чулок. Пряжка ремня громким щелчком ударила по нервам – Артур стянул брюки с трусами. Боже…

– Перестань! – кричала. – Не смей, – царапалась и кусалась. И… Артур отпустил меня.

– Прости, Ярина. Прости, – а в глазах ни тени раскаяния, но подняться позволил.

– Не смей больше подходить ко мне! – бросилась к выходу. Каков подлец! Папа ему так доверял, а он меня чуть не изнасиловал. Сестру! Пусть и седьмая вода на киселе, но все же!

От негодования и рефлексии не спасала даже репетиция концерта. Мне нужно быть сосредоточенной и спокойной, а я переживала. Относительно мужа тоже. Его уже не было два дня, и он практически не связывался со мной, односложно отвечая, что сильно занят. Рассказать ему о приставаниях Артура я не могла. Свят запросто может его убить, а меня обвинить, что сама поехала на обед, и в номер тоже меня не насильно затащили. Хотела высказать отцу, что я об этом думаю, но он не желал слушать и говорил, что я преувеличиваю. Что Артур обожает меня и плохого бы не сделал. Кругом какая-то ерунда происходила, но я не понимала, чем она вызвана и куда приведет.

– Свят, ты где? – говорила с автоответчиком. Я точно знала, что его самолет приземлился в Пулково, но дозвониться до мужа не могла.

Я: Ты приедешь?

Я написала в надежде, что получу ответ. Концерт вот-вот должен был начаться. Может, Свят успеет к моему выступлению, раз не получалось посмотреть все? Я ведь показывала ему тайминг.

– Ярина Дмитриевна, готовьтесь, – меня предупредили.

– Да, конечно, – поправила легкую драпировку на платье и посмотрела в зеркало. Красивая молодая женщина с идеальным макияжем и прической, но руки дрожали безбожно. Телефон неожиданно ожил сообщением:

Святик: Я занят, буду поздно

И все. Больше ничего. Я расстроилась, бессмысленно скрывать. Надеюсь, у мужа веская причина. А мне пора на сцену.

У меня было три выхода: скрипка, фортепьяно и вокальные соло с хором наших учеников. Все прошло хорошо, но без души. Было много родителей, гостей-спонсоров, мама и папа пришли, но не было главного человека – моего мужа. Из Нагорных была только Станислава.

– Вы прекрасно играли! – меня поздравляли и дарили цветы. Скоро должен начаться традиционный банкет.

– Ярина, – Стася обняла меня и сжала руку, – крепись.

Я даже не успела уточнить, что она имела в виду. Сестра мужа растворилась среди гостей, и больше я ее не видела. Мне не терпелось попасть домой, поэтому, выпив положенный бокал шампанского, оставила своего зама за главную и уехала.

Особняк в десять вечера отдыхал: тихо, мерно, сонно. Персонал знал, что так поздно мы не ужинали, поэтому никто не ждал и не мешал уединению хозяев. Свята тоже еще не было. Я разделась, приняла душ и застыла у окна. Он приехал далеко за полночь.

– Привет, – бросилась к нему на грудь. – Где ты был? – заглянула в глаза. Темнота скрадывала оттенки и эмоции, но я почувствовала, что Свят какой-то другой.

– Очень важная сделка, – убрал мои руки со своей шеи. – Я устал, Ярина, – снял пиджак и отдал мне. – В душ и спать.

Муж не спросил, как прошел концерт, как у меня дела, и даже не поцеловал, только целомудренный чмок в макушку. Неужели настолько устал? Мне хотелось пойти к нему в душ и размять плечи, просто побыть рядом и выслушать, если захочет поделиться.

Я зашла в гардеробную, хотела пиджак повесить в отдел для сдачи в химчистку, но заметила что-то в кармане. Я никогда не проверяла мужа, но…

– Что это? – потянула гладкую ткань. В кармане моего мужа лежали красные шелковые стринги, и моими они не были…

Глава 6

Ярина

Я смотрела на чужие трусы и не верила глазам. Откуда? У нас ведь все было хорошо, а тут чужое белье в кармане. Так не бывает! Если бы у Свята была любовница, я бы почувствовала! Такие перемены не проходят бесследно, но… Но происходят постепенно. С чего это начинается? С холодного приветствия после разлуки? Дежурного поцелуя? Неожиданного равнодушия? А, может, с трусов в кармане любимого мужа?

Я бросила их на пол, как опасную ядовитую змею. Взяла пинцет из космечтики и, брезгливо подхватив красное вульгарное нечто, положила на подушку мужа. Ночник на его стороне предусмотрительно включила. Это же его вещь, пусть объясняет!

Сама легла на кровать, отвернулась и закрыла глаза, притворяясь спящей. Смятение, вот что владело мной сейчас. Я не понимала и не верила. Глубоко внутри, в самой сердцевине жило знание – Свят меня любит! Он мог сколько угодно молчать об этом, но я чувствовала. А чужое белье – нелепость какая-то! Подобные мужчины не попадаются так глупо! Или Свят считал себя в праве? Мы никогда не обсуждали вопросы верности: мне казалось, что она должна идти вместе с сакраментальным «да» при заключении брака. Но… Но.

Дверь в ванную открылась, и я притихла, остановив даже работу мысли. Муж вышел, прошелся по спальне, наверняка взял крем для рук и начал растирать методично. У Свята сохли руки в полете и еще несколько дней после.

Тихие шаги раздались совсем близко. Шуршание и едва слышное «хм».

– Ярина, я знаю, что ты не спишь, – раскусил меня тут же. – Зачем ты положила свои трусы мне на подушку?

– Они не мои, – глухо ответила, не поворачиваясь. – Это из твоего кармана.

– Ты рылась в моих вещах? – обманчиво мягко уточнил.

– Случайно заметила, – не выдержала и села в постели. – Откуда они, Свят?

Он долго и пристально изучал меня жгучим тяжелым взглядом. Затем нарочито призадумался, прежде чем ответить:

– Я был в клубе. Возможно, стриптизерша засунула.

У меня от изумления открылся рот, а потом такая обида взяла.

– Ты не пришел ко мне на концерт, потому что был в стриптиз-клубе?! – кусала губы, чтобы скрыть звенящий слезами голос.

– Это важная встреча. Очень. Я должен был присутствовать на ней лично.

Важнее меня… Это повисло неприятной недосказанностью. Никогда так не было, но все бывает в первый раз.

Я снова легла и укрылась одеялом почти с головой. Теперь мне самой не хотелось его близости. Я была сегодня особенно уязвима, а его объятия сейчас не казались оплотом надежности. Маленькая Джульетта тонула в сомнениях и одиночестве.

Святослав лег рядом, погасил свет, но даже не попытался коснуться меня. Он не спал, дышал рвано и громко, но молчал и не делал ничего, чтобы развеять мои сомнения.

Может, нужно было ворваться в ванную, бросить трусы в лицо и кричать про немедленный развод? Уйти сразу и гордо, а он пусть бежит за мной и оправдывается. Да, хороший сценарий, только в наших реалиях совсем нежизнеспособный.

Святослав не из тех, кто терпел женские истерики и скандалы. Мы, конечно же, ссорились, как и все пары, но это в формате: он что-то запретил, а я обиделась. Мирились мы более бурно и неимоверно сладко.

Развод… Муж не позволит мне уйти и расторгнуть брак никогда не даст. Я носила его фамилию. Я теперь принадлежала Нагорным. Обратной дороги нет. Только если бежать далеко и всю жизнь прятаться. Или если Свят сам меня отпустит. Только мне совсем этого не хотелось. Я люблю его, хочу наших общих детей. Я счастлива с ним!

Была… Осознание этого приходило медленно, сквозь густую вату непонимания. Как жуткое похмелье, после которого начинаешь трезветь и видеть мир без пелены на глазах.

Это произошло через неделю после находки в кармане. Нас, как почетных гостей, пригласили на юбилей одного из партнеров Нагорных по нефтяному направлению бизнеса. Толстосум и тяжеловес Кириллов.

Праздник проходил не в стиле гламурной тусовки, а дорого, богато, разносольно. Звезды российской эстрады разлива девяностого года сменяли друг друга, алкоголь в таком ассортименте, что через пару часов появились те, кто еле стоял на ногах. Люди старой закалки гуляли на полную катушку.

Мне было некомфортно и одиноко, несмотря на многих знакомых и внимание партнеров мужа. Комплименты, приглашения потанцевать, подлить шампанского, хотя я не выпила ни одного бокала под строгим взглядом Святослава.

Вроде бы все по-старому, а внутри росла тревога: муж отдалялся от меня, медленно, но верно. Да, моя рука по-прежнему лежала у него на локте, он улыбался мне, ухаживал и проявлял внимание, но что-то было не так. Только понять, что именно, пока не получалось.

– Мне нужно отлучиться, – высвободила руку. – Ян, пойдешь со мной?

Мы стояли у высокого столика вместе с Мирославом, двоюродным братом Свята, его правой рукой, и его женой. Мужчины пили коньяк, обсуждали дела, а мне Яна рассказывала про крестника: у них с Миром год назад родился сын. Это второй брак для Мирослава, у него была еще дочь Николь. И первая жена, та еще штучка, если честно.

– Мы недолго, мальчики, – улыбнулась Яна и взяла меня под руку, а когда отошли, спросила: – Ярин, все хорошо? Ты бледная и какая-то потерянная.

– Не знаю, Ян. Не знаю, – мы зашли в уборную. Я убедилась, что нас никто не подслушивает. – Со Святом… – приложила руку к губам, успокаиваясь. – Он другим стал. Я не понимаю ничего, – шептала. – Трусы недавно нашла в его кармане, а вчера – светлый волос…

– Волос точно ничего не значит, а трусы… Он объяснил это как-то?

– Как-то объяснил. Вот именно как-то, – покачала головой и прямо взглянула на подругу: – Знаешь, где был этот волос? – Яна замерла. У нее с мужем тоже не все гладко. Тень бывшей жены терзала. – В районе ширинки. Понимаешь, да?

– А он? – с изумлением ждала продолжения.

– Рассмеялся и сказал, что это бред.

– Что делать будешь?

– Я не знаю. Я боюсь спросить у него напрямую. Страшно услышать циничное «это просто секс и ничего не значит».

Они все так говорят. Мне было десять, когда услышала это от отца. Меня разбудили крики, я вышла из детской и спряталась на лестнице. Родители ругались: папа так и сказал маме. Тогда я думала, что секс – это когда мужчина и женщина целуются, а в десять лет я уже знала, что женатым людям нельзя целоваться с другими. Утром спросила у мамы, почему так. Она накричала на меня и велела не лезть в дела взрослых. Потом добавила, очень тихо и обреченно: в нашем мире так все живут.

– Пойдем, – вздохнула и вышла из туалета. Здесь музыка слышна приглушенно, а свет в стиле интимного полумрака. Мы практически вышли в холл отеля, в ресторане которого гуляли, когда краем глаза в одной из ниш за колонной заметила родной профиль. Свят стоял очень близко к Снежане, дочери юбиляра, что-то шептал, а она довольно улыбалась, положив руку ему на грудь. И да, она была блондинкой.

Яна сжала мое плечо, понимая все. Никто из нас не был дурой. А вот слабачкой была я: вместо того, чтобы подойти и потребовать немедленных объяснений, застыла, как кукла, которую перестали дергать за веревочки. Мой кукловод увлекся другой игрушкой.

Свят резко обернулся, словно почувствовал мой взгляд. Смотрел несколько секунд с каким-то жестоким чувством удовлетворения, затем повернулся к «своей» спутнице, и я буквально услышала «позже» с таким жарким обещанием. Снежана проследила траекторию его взгляда и уперлась в мое ошарашенное лицо. Она смотрела со стопроцентным превосходством. Давно ходили слухи, что Кириллова мечтала выйти замуж за Святослава Нагорного. Если не муж, то любовник – так, получается?

– Яна, скажи ему, что я плохо себя чувствую. Что уехала, – резко развернулась и направилась к выходу. Не могу больше здесь находиться, мне воздух нужен. И подумать тоже. Все это так больно и так печально. Но, вероятно, закономерно. Так у всех… в нашем мире…

Плечи лизнул порывистый ветер, а в лицо ударило дождливое марево. На мне вечернее платье на тонких бретельках и с неприличным разрезом чуть ли не до ягодиц. Очень сексуально. Я хотела быть привлекательной для мужа, только для него.

– Ты с ума сошла, Яри! – меня схватили за предплечье и резко крутанули. Святослав. – Куда ты без одежды! В одном платье! – сорвал пиджак и накинул мне на плечи, кутая в своем аромате, как в мягком коконе.

Хорошо, что шел дождь, слез не видно.

– Голова болит, – проговорила тихо. – Домой поеду. А ты возвращайся. Тебя ждут, Свят… Позже, – напомнила его обещание Снежане, затем высвободилась и побрела по дороге.

– Да блядь! – взревел муж и подхватил меня на руки. – Сиди, – велел, когда попыталась сползти с его колен. Машина тронулась. Мы молчали.

– Она тебе нравится?

– Кто «она»?

– Дочка Кириллова.

– Ярина, хватит выдумывать, – усмехнулся криво и недовольно. Я продолжала ждать ответа. – Она мне не нравится.

– Я вас видела. И белый волос на ширинке…

Свят молчал и смотрел на меня непроницаемым взглядом, затем нажал на кнопку, и поднялось тонированное стекло, отделявшее нас от водителя.

– Так пусть там будут твои шикарные волосы, – пропустил их сквозь пальцы, затем подтолкнул меня вниз и развел колени. – Расстегивай, жена.

Я смотрела на него снизу вверх, но к ремню не прикоснулась. Секс у нас был каждый день, кроме той ночи, когда нашла трусы. Святу нужна в постели не только жена, но и женщина. Отказов без веских причин он не принимал.

– Ярина… – напомнил, что ждет. Я продолжала смотреть. Муж сам неспешно расстегнул брюки и достал член. Возбужденный, крупный, подрагивающий от нетерпения. Обхватил у самого корня и медленно двигался туда-сюда, пока прозрачная капля не выступила на головке. Святослав гипнотизировал мои губы голодным жадным взглядом. Разве так смотрят, когда хотят другую?

– Ты мне изменяешь? – спросила откровенно. Я должна знать. Жить в сомнениях слишком тяжело. А с правдой… С ней я даже не знала, что делать буду.

Лицо Свята пошло рябью жгучей злости, из глаз исчезла томность, а крепкая рука жестким хватом легла на затылок. Муж принудил меня. В первый раз за пять лет заставил заняться сексом.

– Я. Тебе. Не. Изменяю. – чеканил, усиленно двигая моей головой. – Еще раз услышу этот бред и… – я подавилась на очередной фрикции. Святослав остановился, вытер испарину на лбу, сгреб меня в охапку. – Это лишнее, – рванул лямку трусов и насадил, проникая максимально глубоко. – Ярина… – с глухим стоном и страданием, целуя мое лицо, собирая губами слезы. – Маленькая Джульетта… – сжал мои бедра, чтобы теснее, слаще, глубже.

– Я люблю тебя, Свят, – на выдохе, прямо ему в губы. – Не отпускай меня, пожалуйста… – сжала мышцами его внутри, падая на широкую грудь, сокрушенная оргазмом. Я любила его, слишком любила, чтобы жить наполовину и делить со всеми. Если так, то… Не знаю… Не знаю…

Муж замер на моем признании, затем обхватил меня и приподнял, возвращая на сиденье. Положил руку на головку, пара фрикций – и кончил в кулак. Это не в первый раз: после командировки Свят ни разу не сделал этого в меня…

Следующие недели меня кидало из стороны в сторону. Муж устроил мне жесткие эмоциональные качели: притягивал к себе и одержимо не отпускал, затем отталкивал и буквально пропадал где-то. Говорил, на работе. Я не верила. Я уже ничему и никому не доверяла. Я сходила с ума.

– Что это? – спросила у Свята, когда в очередной раз приехал из офиса поздно. От него пахло женскими духами, не сильно, едва-едва, но я заметила. Так же, как и помаду на белоснежной манжете.

Свят так легко сбросил рубашку в гардеробной, абсолютно не заботясь, что я замечу. Без страха быть пойманным. Либо он верен мне и это дикая случайность, либо относился к этому как к своей привилегии – ему можно. Именно поэтому я не могла определить: если любовница или нет?

Муж, не успев скинуть брюки, повернулся и подошел: увидел пятно и закатил глаза.

– У тебя паранойя, Ярина? – убийственный взгляд и поразительное спокойствие в голосе.

– Это помада, Свят! – перешла на повышенные. – У тебя на рубашке чьи-то следы и женскими духами несет!

– У меня была встреча с партнерами, с ними были женщины. Что здесь удивительного? Случайность, жена.

– С тобой тоже была женщина?

Раньше на подобные ужины и выезды муж брал меня.

– Да, была. Секретарша. Мне нужны были ее рабочие навыки, – затем расстегнул брюки, снял и бросил на пол вместе с бельем. – Можешь поискать волосы или следы спермы, – ушел в душ, оставив меня обтекать, униженную.

Я на трясущихся ногах подошла к туалетному столику и нашла пузырек с обезболивающим: на нервах у меня появились мигрени. Села на кровать и обхватила голову руками. Я не понимала, зачем он это делает? Может, психушку хотел мне обеспечить?

Практически каждый день муж приходил домой поздно. Я не ждала его больше. Отворачивалась и пыталась заснуть. Свят задирал мне сорочку, впивался зубами в загривок и брал. Больше он не заботился о моем удовольствии и не обращал внимания на отсутствие отклика.

Утром я находила рубашки в корзине для стирки, откровенно вонявшие сладкими духами. Хорошими, дорогими, но от этого еще противней. Меня тошнило и рвало от них по утрам. Но помады больше не было…

Вечером я вернулась с жутко муторного заседания клуба благотворителей и меценатов города. Головная боль усилилась еще больше – Святослава привычно не было, хотя уже десять. Он не звонил и не предупреждал больше, что задержится.

Я долго стояла под горячим душем и думала о жизни, круто изменившейся всего за месяц с небольшим. Варианты развития дальнейших событий я тоже рассматривала: идти к адвокату – Святослав узнает. Хорошие юристы связаны либо с Нагорными, либо с Савицкими. Плохие просто не смогут справиться с бульдогами моего мужа. Отец, возможно, поможет и даже примет обратно, но это будет новый виток войны между нашими семьями. Я – залог худого мира…

Я так задумалась, что даже не заметила, что больше под душем не одна.

– Привет, – муж присоединился ко мне. Обнял сзади, обхватывая груди. Нажал на поясницу, чтобы прогнулась под его желание. Я развернулась и убрала его руки.

– Я не в настроении, – обошла его и… распахнула глаза. Это была последняя капля. Свят повернулся ко мне, и я отвесила ему жгучую пощечину. Пусть бьет в ответ. Хоть убивает!

– Ты охренела?! – стиснул челюсти до хруста.

– У тебя спина исполосована ногтями! – закричала я. Просто не могла больше держать это в себе. Пусть признается наконец! – Тебе не стыдно вообще?!

– Шрамы иногда сильно чешутся, Ярина, – произнес четко. – Я сам раздираю спину. Странно, что ты этого не знаешь, жена, – холодно пристыдил меня и ушел. Не просто из ванной, а вообще. Я голая и мокрая выскочила и бросилась к окнам – его машина неслась по аллее к КПП. Этой ночью муж больше не вернулся домой.

Утром меня снова тошнило: сначала списала на нервы и бессонную ночь, но календарь показывал недельную задержку.

Я уехала за тестом. В небольшой кофейне на Крестовском он показал бледный плюсик. Похоже, я беременна.

К своему гинекологу не поехала: выбрала обычную клинику, заплатила тройную цену и прошла на прием между пациентками. Мне сделали вагинальное УЗИ: четыре-пять недель и плод как арбузная семечка. Я была в шоке, и никакой радости. Мы с мужем разваливались как пара, а дети должны рождаться в любви. Иначе… Иначе они будут такими же, как мы…

Вечером в пятницу Святослав приехал достаточно рано. Мы так и не помирились: разговаривали односложно и без тепла. Оба нервные и на пределе. Мне казалось, что он становился злее с каждым днем.

– Свят, – я вошла в спальню, – нам нужно поговорить, – решила обсудить важную новость. Если и моя беременность для него уже ничего не значит, то не уверена, что стоит рожать и продолжать этот фарс.

– Сейчас, – ему кто-то позвонил, а я нырнула в ванную, руки помыть. Уже на выходе услышала:

Завтра увидимся, детка…

Мне стало тяжело вздохнуть. Вот и подтверждение. У моего мужа кто-то появился.

– Ты хотела поговорить? – Свят свернул разговор и буквально столкнулся со мной на выходе из ванной.

– Нет, – почти шепотом. – Ничего важного. Голова болит, лягу в гостевой спальне…

Глава 7

Ярина

Вроде бы пять лет – большой срок, но вспомнились как одно мгновение, даже рассветать начало едва-едва. Я повернула затекшую шею и столкнулась со спящим лицом мужа. Щетина, подрагивающие длинные ресницы, чуть капризно оттопыренная губа. Во сне такой ранимый и уязвимый вид. Ярости, агрессии, злости не видно, когда глаза закрыты. Моя первая любовь. Мой первый мужчина. Мое самое большое разочарование. Я его любила больше всех на свете. Я ненавидела его как никого другого в этой жизни. Правду говорят: любовь и ненависть ходят рука об руку.

На моем животе по-хозяйски лежала его ладонь. Я, практически не дыша, соскользнула с кровати. Нужно бежать. Больше не выдержу. Не желаю, чтобы ко мне когда-нибудь прикасался мужчина, а этот тем более.

На цыпочках зашла в гардеробную и схватила толстовку со штанами. По пути из спальни осторожно подняла сумочку: там телефон и паспорт. Одевалась уже в коридоре: на голое тело, измазанное спермой, слюной, выпотом. Сейчас не до купания. Мне просто нужно сбежать от него. Если Святослав еще раз… Зарежу его, не меньше!

Обулась на босу ногу, схватила первую попавшуюся куртку и вышла из дома. Обернулась и посмотрела на внушительный особняк (надеюсь, в последний раз): сейчас этот дом напоминал мне мавзолей: все умерло, и любовь здесь больше не живет.

– Я никогда не прощу тебя, Святослав Нагорный. Никогда! – шепнула в утро.

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о маленькой Джульетте…

Темно и холодно. Я накинула капюшон и побежала по аллее. Через КПП прошла без проблем: они проверяли въезжающие машины и входящих людей. Выйти можно свободно.

Только оказавшись за границей владений Нагорного, смогла выдохнуть и вызвать такси. Домой поеду.

Улицы были свободным, а часы показывали пять утра. Меня укачивало и вырубало в машине, но я держалась: сейчас не время расслабляться.

Такси остановилось, но я не торопилась выходить: рассматривала с какой-то обреченной тоской место, где выросла. Охрана была на воротах: я вышла и подошла прямо к ним.

– Вы к кому?

Я не ответила, просто сняла капюшон.

– Ярина Дмитриевна… – опешил дежуривший дядя Толик. Он давно руководил отцовской службой безопасности.

– Доброе утро, – и прошла во двор. В доме было тихо, но я помнила, что папа вставал очень рано и пил кофе в кабинете. Возможно, за пять лет эта привычка сохранилась.

– Ярина?! – изумленно уставился на меня. Да, я сейчас походила на привидение, а не Ярину Дмитриевну Нагорную.

Я не упала в родительские объятия и не зарыдала на плече у отца. Села в кресло и устало откинула голову.

– Я ушла от мужа, – проговорила бесстрастно. Что же, папа быстро отошел от шока, и уже через десять минут я сжимала ледяными пальцами кружку с успокаивающей ромашкой, а рядом сидела мама.

– Расскажи, что случилось? – велел отец. Надеюсь, этот тон не потому, что ему совсем меня не жаль, а для того, чтобы я не расклеилась окончательно и не ударилась в истерику.

– Святослав мне изменяет. Он меня не любит и никогда не любил, – выдавала голые факты. – Он обвинял меня в связи с Артуром. Он делал со мной ужасные вещи, – и подтянула рукава толстовки до самых кистей, пряча синяки на запястьях.

– Хм… – протянул папа. Мама продолжала молча обнимать меня. – Наконец дошло до него, – себе под нос, затем на меня обратил строгий взгляд: – Ты останешься здесь, а я займусь разводом. Мы сможем тебя отстоять. За эти пять лет я хорошо подготовился к новой войне с Нагорными, – в глазах блеснуло предвкушение яростной схватки.

– К новой войне?! – я ничего не понимала. – Нам же нужен был мир?

– Ярина, это мужские дела и тебя не касаются.

Ясно, он все уже решил, а может, что-то спланировал заранее: я уже ничему не удивлялась. А вот сама могла шокировать…

– Я беременна, папа.

А вот и бомба. В кабинете повисла гробовая тишина. Интересно, что их изумило? Или родители реально думали, что мы с мужем библию по ночам штудировали?

– От кого? – хрипло переспросил отец.

Что за дурацкий вопрос?!

– От мужа. Разве есть еще варианты? – вздернула бровь. После сегодняшней ночи авторитеты для меня посыпались, а страхи истончились и померкли: самое страшное уже произошло.

– Черт! – выругался отец. – Артур не примет ребенка Нагорного! Да и нам не нужны их ублюдки. Ты родишь Савицкого, а с этим решим. Одна таблетка – и никаких проблем.

– О чем ты вообще?! И причем здесь Артур?

Про аборт сознательно смолчала. Нельзя показывать свои слабости, пусть лучше думают, что мне все равно.

– Ты разведешься с Нагорным и выйдешь замуж за Артура, – объявил отец в ультимативной форме.

– Нет! – я даже поднялась. – Он приставал ко мне! Он мой брат! Это ненормально!

– Ты выйдешь за него! – папа тоже вскочил. – Ты изначально была его. Росла для него. Я хотел, чтобы во главе нашей семьи встал человек одной с нами крови. Ты и Артур – внуки будут чистокровными Савицкими! А ваше родство – седьмая вода на киселе!

– Ты увлекся историей Древнего Египта? – не сдержала едкой иронии. Именно там радели за чистоту крови фараонов и предпочитали жениться на родственниках.

– Наталья, – кивнул матери, – проводи дочь в ее комнату. Пусть отдыхает.

Я не спорила, послушно шла за матерью. Мне нужна была передышка. Меня привели в прежнюю спальню, где я была маленькой девочкой, счастливой девочкой. Да, несмотря ни на что, счастливой! Наверное, это детство так влияло: маленькие дети счастливы даже с коркой хлеба в руках и по колено в грязной луже.

– Яриночка, – мама погладила меня по руке, – все будет хорошо. Когда-нибудь точно будет… – и вышла.

Я зашла в гардеробную: здесь все еще оставались мои старые вещи. Я нашла белый теплый халат для ванной и комплект белья. Я особо не поправилась, должно подойти.

В ванной разделась перед большим зеркалом и безразличным взглядом прошлась по телу. Пара засосов на шее, на груди следы от пальцев и четкий укус на левом соске, на бедрах тоже синяки. Кожа у меня светлая, чуть надави – отпечаток, а Святослав сжимал с остервенением.

Я приложила руку к животу и спустилась вниз: потрогала, больно, но не кровило. Значит, не потеряла ребенка. Или беременность просто замерла. Читала, что на таком сроке можно не заметить потери.

Я закрыла лицо руками и тяжело вздохнула: самое страшное, что я ничего не чувствовала: ни радости, если беременность сохранилась; ни боли, если все-таки нет. Тупое равнодушие. И страх. Да, одного я все же боялась: что муж найдет меня и вернет. Нагорный дал мне три дня, но кто помешает ему изменить своему слову? Он ведь уже это сделал… В верности клялся, защищать обещал, любить… Все ложь. Нет у него ни чести, ни совести. И любить он не умел. Просто не способен полюбить Савицкую.

Я смыла с себя его дух, прикосновения, семя. Закуталась в халат для самых пят и прилегла на кровать. Спать нельзя, но только голова коснулась подушки – глаза сами закрылись, стресс взял свое.

Мне снился Свят. Да, именно: ярко, остро, в красках. Он сгребал меня в охапку и уносил в темную пещеру, а потом появлялся отец и засовывал мне в рот таблетку. Я мотала головой, плакала, просила не делать этого, но все тщетно. Я вздрогнула всем телом, улетая в бездну, и резко открыла глаза. На кровати сидела Диана и смотрела на меня.

– С возвращением, сестра.

– Здравствуй, Ди.

Мы общались крайне мало. Она успела выйти замуж, пожить в Европе, развестись и вернуться в отчий дом. Мне она так и не простила любовь к Нагорному.

– Видишь, – стянула с плеч халат, – нечему завидовать, – показала синяки и засосы.

Ее глаза вспыхнули предвкушением: она хотела бы быть на моем месте. Даже в такой ситуации.

– Что будешь делать? – поинтересовалась деловито.

– Не знаю, – запахнула халат, пытаясь согреться. Мне постоянно было холодно. – Бежать, только куда… Они меня везде отыщут. Папа хочет выдать замуж. А муж велел исчезнуть из города за три дня, иначе убьет.

– Я не хочу видеть тебя, Ярина: ни в этом доме, ни в этом городе, ни рядом с Нагорным.

– Приятно, – устало прикрыла глаза. – Настоящая сестринская любовь.

– Но я не хочу тебе такой судьбы, поэтому… – она вытащила из-под кровати небольшую дорожную сумку. – Я собрала несколько смен белья, одежды и деньги, – расстегнула и показала пачку пятитысячных купюр. – Мама в курсе. Она дала адрес деда в Новосибирске, – протянула мне бумагу. – Билет купила.

– Ты успела это все за час?! – ошеломленно распахнула глаза.

– Сейчас самое время. Пока отца нет. Когда он вернется, ты уже не спасешь ни себя, ни ребенка.

Самолет уносил меня далеко от Петербурга. Я смотрела на унылые пейзажи внизу, на размытую грустью осень и прощалась со своим прошлым окончательно и бесповоротно.

Мне удалось вздремнуть за четыре часа полета: силы мне понадобятся, мой путь не заканчивался Новосибирском. Адрес значился в какой-то деревне, еще на электричке ехать.

Дедушку по папиной линии не видела много-много лет. Мне было десять, когда они с отцом разругались в пух и прах и полностью прекратили общение. Слышала от матери, что после той ссоры папа в сибирские края не совался, боялся чего-то. Тут меня Савицкие не найдут. Ну а муж… Он в принципе искать не будет. Он дал мне три дня, и я исчезла.

С ориентацией на местности у меня всегда была беда, но я добралась до станции и села на пригородную электричку. В Новосибирске уже лежал снег, но вид за окном все равно не радовал: голые деревья, проплешины на снегу, торчащая ржавая арматура в низине и черные провода, змеившиеся вдоль железной дороги.

– Извините, – остановила женщину с двумя пакетами из продуктового, она вышла на той же станции, – не подскажете, где дом Савицкого Владимира Анатольевича?

Я привыкла, что нашу фамилию знали все, поэтому была уверена, что и сейчас мне помогут. Увы, но здесь не работали гугл-карты, и вообще с интернетом так себе. В аэропорту я купила новую сим-карту: рвать так рвать, заново жить, так заново.

– Это фермер Вовка, что ли?

Фермер Вовка?! Моего деда кто-то посмел назвать настолько фамильярно?! Одно о Владимире Савицком я помнила прекрасно: характер!

– Да, полагаю, это он, – не скрывала удивления.

– Улицу Надежную найдешь: это прямо до конца, видишь, – показала вдаль, – и направо. Там дом. Он вот натурально терем, – рассказывала мне. – Вот там и дед живет. Ферма у него. Молоко хорошее, яйца, мясо, но норов! – покачала головой. – Свет такого вредного старика не видел!

– Спасибо, – поблагодарила, совсем не ободренная представленным реноме. Я прошла дорогой, которую мне подсказали, и остановилась у красивого большого терема. Деревянный, но добротный. Как и высокий забор, за которым ничего не разглядеть.

Ни звонка, ни домофона. Я постояла, переминаясь с ноги на ногу. Начало холодать, подмораживать. Я постучала в окно, и тут же лаем отозвалась собака. Через пару минут передо мной стоял мужчина в теплой куртке и шапке. Высокий, крепкий, глаза светлые, но растительность на лице настолько обильная, что сложно определить, какого мужчина возраста.

– Вы кто? – окинул меня колючим взглядом.

– Здравствуйте, я… – что ему скажет мое имя? – Мне нужно увидеть Владимира Савицкого. Это мой дедушка.

– Ваш дедушка? – усмехнулся скептически. – Не думал, что к нему применимо звание «дедушка». Ну заходите, – распахнул шире дверь, – внучка.

Я пошла за ним, оглядываясь и осматриваясь: заметила загон с парой лошадей, вдали много хозяйственных построек, люди работали. Кто-то снег убирал, кто-то солому разгружал.

– Баб Маша, – мы вошли в дом. Очень колоритный, а внутри так сладко пахло выпечкой! Рот наполнился слюной. Я даже не помнила, когда ела в последний раз, – это внучка Владимира Анатольевича.

– Ярина Нагор… Савицкая. Ярина Савицкая, – представилась я.

– Внучка, говоришь, – женщина лет шестидесяти пяти осмотрела меня. – Голодная?

Как она догадалась?!

– Если честно, да.

– Ну, садись, – отодвинула мне стул за большим столом. – Сейчас чаю с пирожками выпьем, а дед твой все равно отдыхает пока. Если его разбудить… – выразительно покачала головой. – У него колени болеть стали чаще, настроение прескверное.

– Я пошел, – мужчина, приведший меня, собрался уходить.

– Захар, может, и ты с нами посидишь? Гостья у нас.

– Меня работа ждет, – и ушел. Бабушка Маша только рукой махнула:

– Бобыль. Не обращай внимания.

Меня накормили и хорошо приняли. В душу не лезли, а про жизнь на ферме рассказали. Через час бабушка Маша поднялась на второй этаж, доложить хозяину.

Мать отца умерла еще до их ссоры с дедушкой, я ее совсем не помнила. Но я рада, что он нашел хорошую и добрую женщину. Не один в старости остался, ведь сын и внуки не общались с ним. Мне стало стыдно.

– Здравствуй, Ярина, – дедушка принимал меня в кабинете. Он уже не тот, которого я помнила. Голова совсем седая, морщины очень глубоко бороздили лицо, усох и сутулился. Но взгляд оставался ясным и цепким.

– Вы узнали меня? – присела напротив.

– Глаза у тебя бабкины, – отметил задумчиво. – Ну, что привело тебя? Отчего деда вспомнила?

– Мне нужна помощь. Мне некуда пойти.

– А родители что, померли? – шутка была несмешная.

– Я вышла замуж. Пять лет назад. За Святослава Нагорного.

Дедушка резко вскинул голову и смотрел удивленно.

– От мужа сбежала?

– Ото всех сбежала. Ничего меня больше не держит в Питере. Ни муж, ни родители. Но я должна признаться: я беременна.

– Здесь остаться хочешь? – остро взглянул. – У нас тут не курорт. Каждый кусок хлеба отрабатывать нужно, сможешь?