Три Зари

Глава 1: Прощание с обманщиком

Церковь Святого Николая в Красногорске, величественное здание с золотыми куполами, обычно окутанное атмосферой глубокого, почти осязаемого покоя и благоговения, в этот пасмурный осенний день гудела, словно встревоженный до основания улей. Вместо привычного шепота молитв и размеренного звона колоколов воздух был наполнен приглушенным ропотом, шорохом дорогих тканей и сдержанным перезвоном бус. Причиной тому был не рядовой прихожанин, чья жизнь тихо угасла за стенами уютного дома, а Артем Ключарев – личность в местных кругах известная, если не сказать легендарная. Его имя неизменно ассоциировалось с влиянием, состоянием и некой неуловимой, но ощутимой властью над умами и событиями. Его внезапная смерть от сердечного приступа (по крайней мере, так гласило официальное заключение, которое многие принимали лишь с условной верой, обмениваясь многозначительными взглядами) стала настоящим шоком для многих. Одних она лишила влиятельного покровителя, способного решить любой вопрос одним звонком; других – щедрого спонсора, чьи инвестиции подпитывали самые смелые проекты; а третьих… третьих – иллюзий. Иллюзий о его неуязвимости, о его вечной силе, о его непоколебимой верности, которая, как оказалось, была лишь миражом, рассеявшимся в этот скорбный, серый день. В воздухе витал запах ладана, смешиваясь с дорогим парфюмом, тяжелым ароматом увядающих хризантем и едва уловимым привкусом назревающей драмы.

Дарья Волкова стояла в первом ряду, прямо у гроба, ее фигура была воплощением безупречной элегантности и скрытого напряжения. Стройная, в безупречном черном костюме от Шанель, с золотыми пуговицами, что казались единственным, едва заметным всплеском роскоши на фоне общего траура. Темные очки скрывали глаза, но даже сквозь них ощущалась ее сосредоточенность, ее отстраненность. Ее горе, если оно и было, походило на отточенное актерское мастерство – сдержанное, аристократичное, выверенное до мельчайшего жеста. Слезы? Возможно, но они не смели разрушить идеальный макияж, нанесенный рукой профессионала. Дарья была женой Артема Ключарева. По крайней мере, так она считала последние пять лет. Их свадьба была скромной, почти тайной, в другом городе, без лишнего шума и помпезности, которую предполагал статус ее семьи. Артем объяснял это желанием сохранить их счастье от посторонних глаз и зависти, уберечь от ненужной огласки, которая могла повредить его бизнесу. Дарья верила. Верила и в его безумную занятость, в постоянные командировки, в десятки причин, по которым он не мог быть рядом каждую ночь, почему их совместные ужины были редки, а отпуска – еще реже. Она была дочерью влиятельного банкира, привыкшей к определенному уровню жизни, к скрытой власти и сдержанности чувств. В ее мире эмоции не выставлялись напоказ, а связи были крепче кровных уз. Артем был ее вызовом, ее тайной страстью, ее выбором, вопреки ожиданиям родителей, которые видели рядом с ней более предсказуемого и прозрачного кандидата. Она видела в нем силу, амбиции, дерзость, которых не хватало ее окружению. И теперь он лежал в закрытом гробу, его лицо, умиротворенное и чужое, скрыто от ее глаз. Он уносил с собой не только их общие тайны – о реальной природе его бизнеса, о его связях, о его прошлом, – но и ее личные надежды. Надежды на семью, на законное продолжение их союза, на будущее, которое казалось таким прочным и нерушимым, как гранит.

Вдалеке, у самого выхода из церкви, словно стараясь раствориться в тенях, держа за руку маленькую девочку лет семи, стояла Екатерина Смирнова. Ее простенькое черное платье, купленное на распродаже в одном из сетевых магазинов, и простой крестик на тонкой цепочке выдавали в ней не принадлежность к высшему обществу Красногорска, к которому, как она думала, скоро будет принадлежать. Катя была женщиной земли, практичной, сильной, повидавшей жизнь, но сейчас ее плечи сотрясала почти неконтролируемая дрожь. Дрожь от холода, от горя, от острого чувства несправедливости и затаенной обиды, которая боролась в ней с безутешной скорбью. Артем Ключарев был любовью всей ее жизни, внезапной, всепоглощающей, исцеляющей. Он появился в ее скромном мире в Твери два года назад, когда она уже почти отчаялась после развода, растила дочь Варю и едва сводила концы с концами, работая на двух работах. Он был ее спасителем, ее принцем на белом «Мерседесе», явившимся из ниоткуда, чтобы разрушить серую обыденность. Он обещал золотые горы, счастливое будущее для нее и Вари, и… брак. Свадьба была назначена на следующую весну. Он даже подарил ей кольцо, красивое, с небольшим, но искрящимся бриллиантом, которое она носила, не снимая, как символ их грядущего счастья. «Скоро, Катенька, скоро, как только улажу дела с бывшей женой, с которой давно не живу, но развод требует времени, ты же понимаешь, моя дорогая», – говорил он, обнимая ее, и Катя верила. Верила каждой его клятве, каждому поцелую, каждой нежности, которую он дарил им обоим. Варя, ее дочь, называла Артема «дядя Артём» и искренне любила его, видя в нем не просто друга матери, а сказочного волшебника, способного исполнить любые желания. Теперь дядя Артём ушел навсегда, оставив после себя лишь горький привкус обмана и пустоту, настолько огромную, что, казалось, она поглотит их обеих. Маленькая Варя тихонько всхлипывала, прижимаясь к матери, ее маленькие ручки крепко цеплялись за подол платья. «Мама, дядя Артём улетел к звездочкам?» – шептала она, ее голос был тонок и полон детской, безысходной печали. Катя лишь крепче обнимала ее, не в силах ответить, чувствуя, как мир вокруг них сужается, угрожая обрушиться.

И совсем уж незаметно, в самом дальнем углу, за массивной колонной, обвитой бархатной тканью траурного цвета, пряталась Светлана Новикова. Ей было всего двадцать два. Хрупкая, с большими наивными глазами, в которых еще не угас наивный блеск провинциальной мечты, она приехала из Новосибирска с надеждой покорить столицу – мир блеска, камер и глянцевых обложек. Артем был ее первым серьезным мужчиной, ее проводником в этот манящий, но незнакомый мир. Он увидел ее на кастинге для рекламного ролика, где среди десятков одинаково красивых лиц ее свежесть и непосредственность выделились ярким пятном. С тех пор ее жизнь, казалось, превратилась в стремительную, захватывающую сказку, написанную специально для нее. Дорогие подарки, которые еще вчера виделись лишь на страницах журналов, стали реальностью: изящные сумочки, украшения, наряды, менявшие ее провинциальный гардероб. Путешествия, от экзотических островов до европейских столиц, открывали ей горизонты, о которых она даже не мечтала. Он обещал поддержать ее карьеру блогера и модели, обещал инвестировать в ее мечту о собственной студии, говорил о ее «уникальном видении», питая ее амбиции. Он рассказывал ей про свою умершую жену, про то, как хочет начать жизнь заново, с чистой страницы, с такой свежей и искренней девушкой, как она. «Светулечка, ты мое солнце, мой рассвет. Жениться на тебе – это мой главный план, мое исцеление после всех потерь», – шептал он, целуя ее так, что голова кружилась, а будущее рисовалось в самых радужных тонах. Света верила, как верят в первую, всепоглощающую любовь, когда весь мир сужается до одного человека. Она уже представляла их свадебное путешествие к берегам Сейшел, их будущий дом – светлый, наполненный смехом, свою модную студию, которую он обещал профинансировать, и их совместные проекты, делающие ее знаменитой. И вот сказка оборвалась. Оборвалась резко, жестоко, без предупреждения, оставив после себя лишь разбитое сердце и ощущение полного тупика, безысходности, когда все мечты рассыпались прахом. На ней было простое, но стильное черное платье, которое Артем подарил ей на прошлый день рождения, и его выбор цвета казался теперь зловещим пророчеством. Из-под черной вуали текли ручьем слезы, горячие и беззвучные, пачкая щеки и растворяясь в ткани.

Похороны Артема Ключарева были похоронами троих разных мужчин для трех разных женщин. Для Дарьи он был влиятельным бизнесменом, мужем, частью ее статуса. Для Кати – спасителем, отцом ее ребенка, надеждой на спокойное будущее. Для Светланы – любовью всей жизни, проводником в мир мечты, ее опорой. Ни одна из них даже не подозревала о существовании других жизней Артема, о существовании других женщин, разделявших его клятвы и надежды. Пока. Но каждая чувствовала на себе взгляды других присутствующих, оценивающие, сочувствующие, а иногда и любопытствующие. Они были в одной церкви, но в совершенно разных мирах.

В конце службы, когда воздух пропитался ароматом прощания, к гробу подошла властная, статная женщина в темном бархатном платье цвета ночи и черной вуали, скрывавшей половину ее лица. Это была Елизавета Петровна Ключарева, мать покойного. В ее облике чувствовалась сила, несгибаемая воля и некая холодная отстраненность, будто она переживала эту трагедию на ином, более высоком и недоступном для простых смертных уровне. Ее взгляд, острый и холодный, как лезвие, скользнул по присутствующим, останавливаясь на Дарье. Она кивнула ей, почти не заметно, но этот кивок был полон признания, понимания и невысказанного сообщения. Затем ее глаза остановились на Кате и Варе, морщась от присутствия ребенка, словно это дитя было неуместной деталью на безупречно срежиссированной сцене. И, наконец, проигнорировав Светлану, чьи рыдания были ей, очевидно, безразличны, она направилась к выходу, ее статная фигура не дрогнула ни на секунду. За ней, как тень, следовал высокий, элегантный мужчина средних лет в строгом костюме идеального кроя – Игорь Николаевич Волков, управляющий делами Ключаревых и ее давний, проверенный временем юрист.

Дарья, собрав волю в кулак, который дрожал лишь слегка, подошла к Игорю Николаевичу.

– Игорь Николаевич, все формальности соблюдены? – ее голос звучал непривычно резко, почти пронзительно, выдавая скрытое напряжение. Она не спрашивала о цветах или месте на кладбище; ее вопрос был о другом.

– Разумеется, Дарья Артемовна. Все необходимое для завтрашнего оглашения завещания будет у меня, – ответил он, его голос был глубок и спокоен, привычен к кризисным ситуациям. Он бросил быстрый, сочувствующий взгляд на ее лицо, стараясь уловить хоть какую-то трещину в ее защите. – Вам нелегко, понимаю. Но мы со всем справимся, как всегда.

Катя с Варей быстро покинули церковь, словно убегая от чего-то невидимого, но ощутимого. Они чувствовали себя чужими на этом панихидном банкете для избранных, на этом спектакле чужого горя, в который они ворвались незваными гостями. Варя, наконец, успокоилась, прижавшись к матери, но ее взгляд был полон печали и детского недоумения.

– Мам, а где мы теперь будем жить? – спросила она, когда они уже сидели в такси, удаляясь от церкви, чьи купола теперь казались им далекими и холодными. Ее вопрос был простым, но в нем звучала вся острота их положения.

Катя крепко обняла дочь, пытаясь успокоить и себя, и ее.

– Не переживай, родная. Я что-нибудь придумаю. Мы ведь всегда справлялись, правда? Всегда. – Но в ее голосе чувствовалась стальная решимость, заглушавшая страх.

Светлана осталась почти до самого конца, пока в церкви не остались лишь служащие, убирающие цветы и церковную утварь. Она прикоснулась к холодному дереву гроба, ее пальцы едва ощущали шероховатость лакированной поверхности. Ее губы зашептали, слова были почти неслышны, но боль в них была безграничной:

– Почему, Артем? Почему ты так со мной поступил? Почему ты так обманул меня?

Три женщины. Три обманутых сердца. Три судьбы, которые вот-вот столкнутся в водовороте лжи, страсти и неожиданных откровений, сплетаясь в один тугой, неразрушимый узел. И все это началось с конца – с последнего прощания с человеком, который был для каждой из них целым миром, человеком, чьи многочисленные жизни и обманы теперь угрожали разрушить их собственные существования. Завещание должно было стать лишь формальностью, но оно обещало стать началом совсем другой истории.

Глава 2: Завещание и сюрприз

На следующее утро Красногорск был окутан мелким, моросящим дождем. Старинный особняк Ключаревых, возвышающийся на холме над рекой, казался еще более мрачным и величественным под серым небом. Его мраморные колонны, кованые ворота и ухоженный, но уже начинающий блекнуть осенний сад создавали атмосферу торжественной скорби. Именно здесь, в огромной, дубовой библиотеке с камином, должно было состояться оглашение завещания Артема Ключарева.

Дарья прибыла первой. Ее безупречная внешность по-прежнему скрывала внутреннюю бурю. Она уселась в одно из винтажных кресел, скрестив ноги, и сделала вид, что изучает корешки старинных книг. Ее ждала большая доля наследства, и она была готова сражаться за нее, если это потребуется. В конце концов, она была его женой.

Вскоре появилась Елизавета Петровна. Ее взгляд мгновенно оценил Дарью, и уголки губ матери покойного слегка изогнулись в презрительной усмешке.

– Торопиться за чужим добром – признак дурного тона, Дарья Артемовна, – прозвучал ее сухой, но властный голос.

– Я приехала вовремя, Елизавета Петровна, – холодно ответила Дарья, не поднимая глаз. – В отличие от некоторых, я не пытаюсь узурпировать то, что мне принадлежит по праву.

Напряжение в библиотеке можно было резать ножом. В этот момент дверь снова отворилась, и на пороге показалась Катя. Она приехала с Варей. Девочка, стесняясь, пряталась за маминой ногой. Вид богатой библиотеки и двух надменных дам ошеломил Катю. Она с трудом перевела дух.

– Доброе утро, – тихо произнесла она, чувствуя себя абсолютно не в своей тарелке.

Елизавета Петровна лишь подняла бровь, а Дарья и вовсе проигнорировала ее.

Игорь Николаевич Волков вошел следом за Катей, неся внушительную кожаную папку. Он выглядел утомленным.

– Прошу, дамы, присаживайтесь. Время подошло.

Он занял место за большим столом, разложив бумаги.

– Прежде чем мы начнем, – голос Игоря был ровным, безэмоциональным, – должен сообщить, что Артем Артемович Ключарев оставил крайне… необычное завещание. И не менее необычный список наследников.

Дарья скрипнула зубами. Необычное? Что еще мог выкинуть Артем?

Елизавета Петровна сидела скрестив руки на груди, ее лицо было непроницаемо. Лишь ее глаза, сверкающие из-под вуали, выдавали скрытое нетерпение.

Игорь Николаевич начал читать. Стандартные положения. Благотворительные взносы. Но затем он откашлялся.

– А теперь к основному. Согласно последней воле Артема Артемовича… основная часть его состояния, включая данный особняк в Красногорске, а также счета в банках… завещается… его трем любимым женам.

По библиотеке пронесся вздох коллективного шока.

Игорь Николаевич выдержал паузу, позволив информации улечься.

– А именно: Дарье Артемовне Волковой…

Дарья победоносно взглянула на Елизавету Петровну. Вот так, старая карга!

– …Екатерине Сергеевне Смирновой…