Дьявол литературы

Глава 1

Не уверен, что стоит представляться в начале повествования. У меня простое распространённое имя. Тем более эта история не столько обо мне, сколько о том, кого я могу назвать единственным другом. Я вырос в сиротском приюте. Не знаю, погибли ли мои родители или отказались от меня. Я их никогда не видел. Как говорил Антон Чехов: «в детстве у меня не было детства». Будни в приюте протекали скучно и однообразно. Площадка, куда нас каждый день отправляли на прогулку, была поделена на два сектора. Первый представлял комплекс для детей до тринадцати лет с горками, каруселями и качелями. Второй – спортивную площадку с тренажёрами и пространством для игр в волейбол, баскетбол и теннис.

В отличие от своих соседей по комнате и однокашников, я не был силён в спорте. Поэтому перед прогулкой я всегда заходил в небольшую библиотеку приюта, брал любую заинтересовавшую меня книгу и пока мои товарищи резвились на площадке, уединялся на скамейке и читал. В библиотеке стояло всего три книжных шкафа. Первый был полностью забит сказками по типу «Волшебника Изумрудного города» Александра Волкова и прочей детской литературой. Во втором была приключенческая проза. Многим я благодарен «Робинзону Крузо» Даниэля Дефо. В сложные моменты жизни эта история служила мне маяком, напоминая о том, что выход есть всегда, нужно лишь проявить упорство и смекалку. А третий шкаф был закрыт на замок. Ему принадлежала отечественная и зарубежная классика. Мне разрешали брать эти книги только с четырнадцати лет, и то не все. Например, «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова мне могли спокойно отдать только в семнадцать лет. В юности я очень хотел прочитать этот роман. Поэтому я его выкрал, пока библиотекарь разбирал какие-то важные бумаги. Уверен, что пропажу так никто и не заметил.

На кражу толкнула не только жажда чтения. Я завидовал детям, росшим в нормальных семьях. У них было всё своё: квартиры, одежда, книги. У нас, воспитанников приюта, всё было общим. А я так мечтал о чём-то своём. Хоть об этой книге.

Кроме «Мастера и Маргариты» приют оставил ещё кое-что. В тринадцать лет мне посчастливилось выиграть набор для игры в дартс: мишень и четыре дротика. Не помню, при каких обстоятельствах это происходило, но я был счастлив. Дартс стал единственной спортивной игрой, приносящей мне удовольствие. Хотя другие мальчишки частенько пытались украсть у меня игру, она всё равно осталась моей. Я покинул приют с дартсом и романом Булгакова.

В старшей школе я тайно начал работать курьером. Хотел снимать квартиру, потому что устал постоянно находиться с людьми. Нужно было уединение.

Мне удалось накопить на однокомнатную квартиру в центре города. Только с хозяйкой не повезло: сирот не любит. Мы заключили контракт на один год. Я подал документы на филологический факультет в один из университетов нашего города. Зачислили. Я понимал, что с моей любовью к чтению мне стоит учиться на филфаке.

К сожалению, это учебное заведение не превзошло моих ожиданий. Преподаватели безответственно относились к работе, опаздывали на пары. Состояние корпусов оставляло желать лучшего: санитария отсутствовала, где-то даже завелись крысы.

После первого года обучения я начал думать над переводом в другой вуз. Но в какой?

В середине лета ко мне пришла хозяйка квартиры.

– Гордей Иванов? – хмыкнула женщина.

– Наоборот. Ваня Гордеев, – я попытался улыбнуться, чтобы снять возникшее между нами напряжение, но это на неё не подействовало.

– Ты помнишь, что скоро истечёт срок контракта? Я кивнул.

– Чтобы до сентября освободил квартиру, – заявила хозяйка. Она ушла, хлопнув дверью.

«Старуха-процентщица», – подумал я и оглядел квартиру.

Я открыл шкаф. Вещей у меня было немного: два свитера, по одной паре брюк и ботинок и физкультурная форма. На двери в комнате висел дартс, на столе стояли ноутбук и тот самый булгаковский роман.

«На воздухе легче думается», – решил я и вышел на улицу.

И оказался прав. Возле дома на стенде с объявлениями был наклеен плакат:

АКАДЕМИЯ ПУБЛИЦИСТИКИ И ГУМАНИТАРНЫХ НАУК : ПРИЁМНАЯ КАМПАНИЯ 2011/2012

Я подумал, что это и есть мой шанс.

Глава 2

На следующий день я подал документы в академию. Её архитектор, видимо, вдохновлялся постройками эпохи Возрождения. В здании прослеживались античные мотивы: оно было построено из белого кирпича. По бокам центрального входа были возведены две ионические колонны. Окна украшали волюты. Я подумал о том, что это одно из самых красивых сооружений нашего небольшого города. Интерьер же ассоциировался с эстетикой барокко: обилие декора, лестницы из мрамора, внимание к деталям. Сказка, а не учебное заведение. Чего я раньше не слышал о нём? Через три недели я узнал, что меня зачислили сразу на второй курс направления «Филология». Однако квартирный вопрос оставался нерешённым. Хозяйка сказала, что в начале сентября я должен съехать. Мне нужно было заселиться в общежитие.

«Для начала стоит проконсультироваться с одногруппниками по этому поводу», – решил я.

Первого сентября жизнь в академии кипела. Восторженные первокурсники рассматривали каждый угол коридоров. Организаторы, ведущие и артисты праздника что-то суетливо обсуждали, преподаватели волновались, а студенты находились в предвкушении начала нового учебного года. Линейка проходила в актовом зале академии. Среди толпы студентов и преподавателей я отыскал свою группу. Женщина в брючном костюме держала табличку с надписью ФИЛ–7. Евгения Владимировна – наш куратор. Увидев меня, она улыбнулась:

– Здравствуйте! Вы Гордеев Иван?

– Здравствуйте. Это я. Она оглядела меня и подмигнула:

– Очень Вам рады. Добро пожаловать!

Я прошёл к одногруппникам и обратил внимание на девушку восточной внешности. Её длинные тёмные волосы венчала «корона» из белых хризантем. Маленькое бежевое платье оставляло плечи и шею открытыми и немного закрывало колени. А смуглые ноги украшали серебристые туфли на невысоком каблуке. Почувствовав мой взгляд на себе, она резко повернулась.

Я опустил глаза и посмотрел на то, как был одет. Лёгкий кофейный свитер, чёрные классические брюки, ботинки…

Её смех вытянул меня из размышлений. Я встретился с её большими чёрными глазами и прекрасной улыбкой.

«Казашка», – подумал я.

Она подошла ко мне:

– Новенький? Ваня, так?

– Да… – я немного помешкал. – А как зовут тебя?

– Жасмин, – улыбнулась девушка.

– Какое красивое имя! – выпалил я. – Знаешь, ты и правда похожа на жасмин, особенно в этом платье… вернее образе… Такая же белая… После неловкой паузы она расхохоталась.

«Ой, что я сказал?!» – пронеслось у меня в голове, после чего понял, что красный, как рак.

– Ты смешной!

– Прости, я вовсе не это имел ввиду. Ты… очень красивая.

– Я всё поняла, – кивнула Жасмин. – Где ты учился раньше?

И я рассказал ей о приюте, университете и любви к литературе.

– Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, – произнесла она с сочувствием. – А я подрабатываю флористом у бабушки. Зарабатываю немного, но на жизнь хватает.

– Смотрю, ты любишь цветы… Сама как цветок.

– Да, это приносит мне радость. Я могу тебе показать своё рабочее место позже, если хочешь.

– Было бы здорово. Со спины раздался грубоватый голос:

– Эй! Рыжий-конопатый! Чего ты там крутишь с моей девушкой?

Я вздрогнул и обернулся. Прозвище «Рыжий-конопатый» я получил ещё в приюте. Спасибо природе за огненно-рыжие волосы и поцелуй солнышка.

– Чё земки вылупил?!

За мной стоял полный парень, раза в два крупнее меня. На нём были яркая футболка и клетчатые бриджи, а на голове кепка с изображением теннисной ракетки.

– Гоша, это Ваня. В отличие от тебя, я ему помогаю осваиваться, – заявила Жасмин.

– Видел я, как вы тут… – процедил сквозь зубы парень.

– Шшш, – в разговор вмешалась Евгения Владимировна. – Праздник начинается!

Раздались аплодисменты. Я посмотрел на сцену: на хоровом станке возвышались артисты-хоровики. Внизу сцены стояли старосты всех групп. Прозвучали первые ноты «Gaudeamus Igitur». В партию вступил и хор. На фоне гимна студентов один из ведущих мероприятия отдал распоряжение:

– Прошу поднять флаг академии одного из наших лучших студентов, Яна Кальдерона!

Аплодисменты стали более бурными. Слышались визги и свисты.

– Это наш староста, – продолжая хлопать, пояснила Жасмин.

Я перевёл взгляд на молодого человека, поднимающего флаг. Чёрный строгий костюм сидел на нём идеально.

– Скажи ещё раз, как его зовут? – спросил я у Жасмин.

– Ян Кальдерон. Он наполовину испанец.

– Он похож на испанца. Но они же невысокие? – удивился я, глядя на старосту, который был выше меня на голову.

– Он взял самое лучшее от обоих народов, – улыбнулась девушка. Хор и старост групп также проводили овациями. Вскоре к нам присоединился Ян. Он расставил руки в стороны и попытался заключить всех нас в объятия.

– Я соскучился, ребята! – воскликнул староста. Чистый голос, без испанского акцента.

Когда Ян стоял на сцене, мне показалось, что в его лице была какая-то надменность. Но я ошибся. Он оказался лёгким и открытым парнем. Наверное, ему и не доводилось испытывать то, что когда-то испытывал я. Я смог разглядеть Яна лучше, когда он поравнялся с Жасмин. Меня поразило их сходство! Они были как брат и сестра: у обоих смугловатая кожа, чёрные распахнутые глаза и густые тёмные волосы. Он обнял Жасмин так крепко, что я и впрямь подумал, что они родственники.

Я вспомнил о парне, который грубо прервал наш разговор с Жасмин. Он сказал, что она его девушка… Неужели это правда? Как она могла связаться с этим грубияном? И почему на объятия Яна он совсем не обращает внимания, а из-за нашего разговора вскипятился сразу?

– Слово предоставляется ректору Академии публицистики и гуманитарных наук Виталию Коронову, – объявил ведущий праздника.

На сцену вышел мужчина лет сорока пяти, похожий на этого мальчишку-грубияна: такой же полный и крупный. Речь его была скучной и монотонной. Не скажу, что особо в неё вслушивался. После слова ректора выступили танцевальный и театральный коллективы академии. Учебный год начался с зарубежной литературы и языкознания. К сожалению, я пропустил эти пары. Мне нужно было решить вопросы по заселению в общежитие.

Я пришёл в академию и резко остановился в холле. Понял, что не знаю, к кому обратиться.

– В общагу заселяешься? – произнёс глубокий баритон.

Я обернулся. Это был голос Яна Кальдерона. Чувство было таким, будто он прочитал меня, словно строчку из романа. Я посмотрел ему в глаза, которые оказались темнее глаз Жасмин: зрачки старосты почти сливались с радужками и были неразличимы. Из-за линз его очков я не сразу обратил на это внимание.

– Да. Ты знаешь, куда нужно обратиться? – спросил я.

– Я тебе помогу. У меня как раз съехал сосед, закончивший обучение в прошлом году. Можем жить вместе.

Глава 3

Общежитие находилось в пятнадцати минутах ходьбы от академии и в двадцати минутах езды от квартиры, в которой я жил последний год. Ян предложил помочь мне с перевозкой вещей, но я отказался: перевозить было нечего.

Здание общежития не было таким же сказочным, как академия, хотя ремонт внутри был новым. Десять этажей, на каждом из которых четыре блока по семь комнат с кухнями и уборными. Душевые кабины располагались на первых двух этажах. Комната Яна находилась в седьмом блоке на пятом этаже. Я постучался.

– Заходи, Ваня, располагайся. Чувствуй себя как дома, – улыбнулся староста группы.

«Как дома. Было ли у меня когда-нибудь место, которое я мог бы назвать домом?» – задумался я.

Планировка в комнатах общежития была однотипной: рядом с дверью гардероб, разделённый на две половины. По двум параллельным сторонам комнаты – односпальные кровати и рабочие столы. Бежевые обои. Мебель, как и пол, цвета древесной коры. В комнате царил порядок. Это неудивительно, ведь Ян был одним из лучших студентов академии. Он умел организовать пространство вокруг себя. Я поблагодарил его. Он вышел из комнаты, оставив меня одного.

Мой взгляд упал на его рабочее место. На полке были составлены книги. Штук десять точно. Среди них были и учебники по английскому, латинскому и испанскому языкам, и классическая готическая литература, и лекции по зарубежной литературе Владимира Набокова.

На самом столе находились настольная лампа, пишущая машинка и фоторамка. Мне стало любопытно, зачем Яну пишущая машинка.

«Может быть, он любит ретро вещицы», – предположил я.

С фотографии в рамке мне улыбались двое: молодой человек и девушка. Первым был Ян. Тот же строгий костюм, белозубая улыбка, бездонные глаза за линзами очков. Я перевёл взгляд на девушку, которую обнимал Ян. Сначала я подумал, что это Жасмин. Но нет. Девушка была подстрижена под каре, а глаза точно такие же, как у Яна. Здесь у меня промелькнула мысль:

«Сестра?»

Дверь комнаты распахнулась. На пороге стоял Ян.

Я неловко поморщился:

– Я… Прости, мне очень нравится организация твоего стола и…

– Всё в порядке, чего ты теряешься, – он грустно посмотрел на фотографию. – Ты можешь смотреть на мой стол и читать мои книги. Тут Ян вновь заговорил:

– Наши с Алисой родители погибли полтора года назад в автокатастрофе, – он кивнул на фото. – Мы оставались единственными друг у друга.

Оставались. Я не сразу обратил внимание, что он говорит в прошедшем времени. В тот момент я подумал о том, что не ошибся, и девушка на фотографии – его сестра.

– Какой кошмар, – я был этим потрясён. – Прими мои соболезнования, я…

При первой встрече я даже и предположить не мог, что у такого открытого человека происходило нечто подобное в жизни.

– Всё в порядке, – он мотнул головой, пытаясь сдержать слёзы, затем перевёл тему. – А пишущая машинка тебя заинтересовала?

Я активно закивал.

– Всегда о ней мечтал. Как мечтаю написать роман. Или хотя бы повесть. Думаю, скоро закончу, – улыбнулся Ян.

– Очень здорово! О чём он будет?

– Я дам тебе обязательно прочитать его, когда допишу. Ты будешь первым, кто его прочтёт.

– Ты печатаешь его на машинке?

– Да. Но какие-то заметки могу написать и от руки.

– А я никогда не пробовал писать сам, – я на секунду задумался. –Предпочитаю анализировать то, что пишут другие.

– Важная черта для филолога, – подмигнул Ян.

После того, как я обустроился в комнате, а я только и сделал, что развесил вещи в шкафу, поставил роман Булгакова на полку и повесил мишень от дартс на дверь, Ян воскликнул:

– Ваня, я могу тебе подарить несколько своих книг!

– Правда? – я был удивлён такой щедростью. – Спасибо больше!

Он посмотрел на сборник повестей Артура Конан Дойля:

– Когда-нибудь я буду гулять по Англии и обязательно посещу квартиру Шерлока Холмса и доктора Ватсона на Бейкер-стрит!

Я улыбнулся. Всё-таки меня забавляла его детская наивность.

Первый для меня день в этом учебном году прошёл неплохо. Гоша, придирчивый мальчуган, который представился парнем Жасмин, не появлялся в академии.

Жасмин, как и обещала, показала после пар своё рабочее место. Это был маленький цветочный магазин, полный лилий, орхидей, роз, пионов и хризантем. Окна в магазине украшали плюшевые мишки, что добавляло ему уют.

Мы, уставшие после академии, плюхнулись на стоящий в конце магазина диван. Жасмин многое рассказала о себе. Я также рассказал и о поступлении, и о жизни в приюте, и проблемах с квартирным вопросом. Речь резко зашла о Гоше:

– Слушай… Ты правда встречаешься с этим типом?

Жасмин скрестила руки на груди и закатила глаза:

– Нет! Если только в его воображении. Постоянно пытается казаться моим «бойфрендом». Хотя ничего общего у меня с ним нет.

– А он всегда такой… задира? Почему его просто не исключат из академии? Я слышал, у него и пропусков полно.

Девушка удивилась:

– А ты не знаешь?

– Что? – спросил я.

– Он сын ректора. Ты не обратил внимание на фамилию?

Точно. Ректор – Виталий Коронов. А он Георгий Коронов.

– Ох уж эта вечная проблема чинопочитания, – тяжело вздохнул я.

– Академия у нас неплохая, но, к сожалению, установилась своя… Монархия. До апреля прошлого года ректором был отец Виталия, Александр. Он погиб при странных обстоятельствах.

Несмотря на моё любопытство, связанное с гибелью прошлого ректора, я спросил о другом:

– Возможно, я покажусь наглым. Прости за мой вопрос, но… Почему ты просто не заявишь, что у тебя есть парень?

– У меня его нет.

– Притворись, что есть! Я видел, как тебя обнимает Ян при встрече…

– Нееет, – протянула Жасмин. – Если бы у меня и был парень, то точно не он.

Я был немного удивлён поведением Жасмин. Обычно девушки не откровенничают с парнями.

– Вчера заселился к нему в комнату, – я пожал плечами.

– Я люблю Яна, как брата, хотя мы и не связаны кровным родством. Но встречаться бы с ним не стала. Странный он немного.

– И в чём это выражается?

– Его совсем не интересует личная жизнь. Постоянно погружён в учёбу. У меня ощущение, что он скрывает свои настоящие чувства. Не хочет никому показывать своих переживаний. Хотя для него это естественно. Пол года назад он пережил настоящее потрясение… Даже в его густой чёрной шевелюре прибавилась пара седых волос.

– Он рассказывал мне о родителях.

Сначала Жасмин посмотрела на меня с удивлением, ничего не ответила и положила голову на моё плечо.

Глава 4

Жизнь шла своим чередом. В скором времени Жасмин и Ян стали близкими мне людьми. Преподаватели пророчили Яну большую карьеру учёного:

– У него потрясающий слог!

– Его ждёт славное будущее. У него вся жизнь впереди.

– Он целеустремленный парень. Многого добьётся.

– Никто в моей жизни не писал так красиво.