Ведьма и пионер

Ване лагерь не понравился. Слишком много было вокруг детей. Разумов Ваня, восьмилетний мальчуган всегда был не очень общительным. В отличие от многих сверстников, он был застенчивым и замкнутым. В этом не последнюю роль сыграла недавняя трагедия, произошедшая с его семьёй. Год тому назад ушла из жизни мама – самая добрая и красивая, лучшая мама на свете! Возвращалась с работы, когда буквально в нескольких метрах от родного дома её сбила машина. Отец мальчика был суровым человеком. Сына воспитывал по-своему, так, что Ване иногда казалось, что он не родной.

Лагерь был полон детей, а Ване сейчас как никогда хотелось остаться одному. Дети как будто это поняли. Сторонились неразговорчивого мальчика, а если оставались с ним наедине, то норовили удрать в шумную весёлую компанию. Ивану было тоскливо. Больше всего он хотел оказаться дома, но отец решил, что ему необходимо общение с ровесниками.

Сейчас Ваня даже был бы рад оказаться у бабушки по отцовской линии: чопорной Капитолины Георгиевны, которая запрещала называть себя бабулей, а только по имени-отчеству. Даже её невкусные несолёные супы, отварную цветную капусту и брокколи ел бы с радостью. Но… Все случилось именно так и теперь Ваня страдал от острого одиночества среди ровесников. А они сторонились его и за спиной смеялись, даже кличку по фамилии ему придумали “Умник”, хорошо хоть не обидную. Но всё равно было очень тоскливо.

…В этот день руководство лагеря устроило эстафету. Надо было пробежать через импровизированное футбольное поле с истертой множеством ребячьих ног до земли травой и передать деревянную палочку другому. Выигрывала та команда, участник которой финишировал первым. Ваня не любил бегать. На физкультуре всегда финишировал последним и ловил на себе насмешливый взгляд учителя.

– М-да, Разумов, не быть тебе победителем, – выносил тот свой вердикт и рот его кривился в презрительной усмешке.

Помня слова тренера, Иван сильно нервничал. Надеялся, что быстрее соперника добежит до нужного места. Но когда до него дошла очередь, волнение сыграло злую шутку. Ноги как будто приросли к земле.

–– Беги, Коля, ой, Ваня! – Взвизгнула вожатая Наташа, дылда с волосами, похожими на пучок подгнившей соломы.

И мальчик побежал. Он нёсся вперёд, не чувствуя ног, как будто парил над землёй. Увидел впереди нетерпеливо подрыгивающего в ожидании эстафетной палочки долговязого Виталика и в азарте рванулся к нему.

Кочка появилась под правой ногой неожиданно и предательски. В следующий момент перед глазами замелькала земля, с вытоптанной большим количеством ног редкой травой. А ещё через секунду мир взорвался искрами от столкновения с ней и негодующим ревом детей.

–– Ну лошара! Безногий! – Свистели и плевались дети.

–– Вставай! – Кричала Наташа.

–– ВСТАВАЙ, ЛОШАРА! – Разноголосо визжала толпа.

Он встал. Правая коленка горела огнём, но Ваня, сдерживая готовые хлынуть слёзы, кое-как доковылял до Виталика. Тот вырвал у него из руки палочку и понёсся обратно под довольный гул толпы. А Ваня остался стоять возле столба, забытый всеми, окутанный презрением сверстников. В этот момент он испытывал жгучее желание исчезнуть.

Побрёл потихоньку в сторону небольшого уличного бассейна, представлявшего собой гигантский бетонированный чан. Мальчик засел в кустах рядом с постройкой, нашёл листок подорожника, послюнявил его, прилепил на ободранную коленку и дал волю слезам, уже никого не стесняясь.

А потом размечтался. Вот начнёт тонуть в бассейне какая-нибудь девочка, например, Маша из соседнего отряда, а Ваня её спасёт. И вся эта толпа, которая только что одарила его презрительным молчанием, даже не заметив травмированную конечность – станет благоговейно внимать каждому его слову, а Маша непременно будет смотреть мокрыми глазами, полными благодарности и восхищения.

Ваня так замечтался, что не заметил, как вокруг внезапно стемнело от большой грозовой тучи, заслонившей солнце. Очнулся только когда холодная капля с неба упала на нос. И тут же вспомнил о своём позоре. Снова болезненно сжалось сердце.

Иван почему-то думал, что скоро его начнут искать, но шло время, никто не шёл и мальчик решил, что возвращаться в отряд не станет. «Всё равно никому до меня нет дела. Пойду домой», – с детской непосредственностью решил он.

Конечно, Ваня понимал, что дом довольно далеко, но может же человек пешком пройти этот путь? Как возвращаться он запомнил, когда их везли сюда на большом автобусе с надписью на стекле «Дети». Ну почти запомнил. Приняв решение, мальчик даже повеселел. Надо пройти через лес, окружающий лагерь, выйти на дорогу и просто идти по ней.

Прутья в заборе были отогнуты в стороны, и Ваня давно заприметил это место. Худенький мальчик без труда проскользнул в щель и бодро направился вперёд. До этого с отрядом в лесу они были два раза. Мальчику казалось, что он без труда справится с задачей. Ведь в этом лесу есть дорога, именно по ней Ваня пойдёт, пока не выберется к остановке.

Слёзы давно высохли, мелкий дождь перестал накрапывать, и на душе у мальчика стало теплее. Он шёл по петляющей дороге, весело насвистывая под нос мелодию из какого-то фильма и даже посмеивался, представляя лица вожатых и ребят, когда обнаружится его пропажа.

Между тем казалось, что путь уводил в чащу: деревья здесь росли намного плотнее. Сама же дорога как будто бледнела под нависающими над ней соснами, становилась менее заметной и это немного обеспокоило Ивана. Ещё больше он встревожился, когда лес оказался почти сплошным непроходимым частоколом из деревьев, а вокруг стремительно стемнело.

Ваня замер от испуга, потому что за пару минут в лесу наступила ночь. Какая уж тут дорога, не помереть бы со страху! Сейчас бы пригодился тот фонарик, который в прошлом году подарила мама, но он остался в лагере, в тумбочке рядом с кроватью.

И вдруг… В кромешной тьме ярко засветились два глаза. Они повисели немного на месте, а потом начали приближаться.

Ваня вскрикнул и бросился бежать прочь. Позади слышалось хриплое дыхание. Мальчик бежал так, что казалось: ещё немного и сердце выскочит из груди. В какой-то момент он запнулся о торчащий корень и кубарем полетел на землю. Ударился виском о пенёк и потерял сознание.

…Иван очнулся и даже зажмурился от яркого света. Приподнявшись, огляделся. Он лежал на деревянной скамье без спинки, в просторной, чистой комнате, освещенной странным шаром, который вращался под потолком как будто без всякой привязи. Пахло правда не очень приятно. Казалось, что затхлостью и сыростью. Даже в носу защекотало.

В помещении никого не было. Деревенская изба, он понял это по бревенчатым стенам и деревянному не окрашенному полу. Мальчик приподнялся, силясь поближе разглядеть шар-светильник и в этот момент заскрипела входная дверь. В избу вошла высокая худая старуха в тёмном балахоне.

– Здравствуйте, – голова мальчика кружилась после травмы, но он всё же сел, – вы меня в лесу нашли? Я помню, как убегал от кого-то, волка, наверное. А потом упал…

Бабка повернулась к нему, показав крючковатый длинный нос и улыбнулась, явив острые жёлтые зубы, напоминающие клыки. Мальчик почему-то подумал про Бабу-ягу и по телу прокатилась волна мурашек. «Бабы-яги не бывает, это сказки для маленьких детей,» – пытался убедить он себя. Но страх продолжал холодить низ живота.

– А вставай уже, милок, – проигнорировав его слова, неожиданно подмигнула старушка, ставя на стол пузатый самовар.

Мальчик впервые видел вживую эту странную конструкцию для чаепития. Сверху самовара была конфорка, похожая на корону. Оттуда курился дымок.

– Чайку налью сладкого, с баранками мягкими, – почти в рифму пропела бабка.

Села за стол, открыла краник и приглашающе поманила мальчика кривым пальцем с жёлтым ногтем. Как ни странно, любопытство взяло верх над страхом, и Ваня охотно подбежал к столу. Позабыв про недомогание, вскарабкался на деревянную лавку и с интересом стал наблюдать, как из краника тонкой струйкой в чашку льётся кипяток. Бабка между тем кривлялась, корчила рожи и говорила нарочито слащавым голосом:

– Как зовут тебя, судьбинушка?

– Ваня, – он вдруг совсем осмелел.

Ну бабулька и бабулька. А он есть хочет. Разве может злая старуха поить чаем с баранками?

Иван схватил пухлый румяный кругляш и жадно откусил. Выпечка была ароматная и мягкая. Мальчик с жадностью накинулся на еду, прихлёбывая чай.

– Ммм, – протянула бабка и произнесла, словно пробуя его имя на вкус: – Ваааня…

Иван молча кивнул. Говорить сейчас он не мог, потому что рот был набит едой.

– Ваня мальчик был хороший, – внезапно проскрипела старуха, – рожей вышел он пригожий. Только с головой беда, да в мозгах белиберда.

Разумов даже жевать перестал от обиды. Чего она его дураком считает? Совсем безмозглым? Он вспомнил, как иногда отец с нескрываемым презрением обзывал его дебилом. Стало так обидно, что слезы едва не брызнули из глаз.

– Вовсе я не глупый, – раскрасневшись, мальчик начал горячо защищаться.

Старуха перестала кривляться и закивала с довольным видом: