Богомол

Размер шрифта:   13
Богомол

ТРАГЕДИЯ В ДВУХ ДЕЙСТВИЯХ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Егор Савельич Молчанов, сплавщик леса.

Анфиса, жена его.

Кузьма, подручный его.

Филимон, приказчик купца Подьячева.

Степан Игнатьич Подьячев, купец, хозяин лесных угодий.

Никифор, хозяин кабака «Якорь».

Михайло Петрович, уездный судья.

Отец Алексей, священник.

Урядник, функциональное лицо.

Лакей.

Кабатчик.

Свидетели.

Мужики (1, 2, 3).

Конвоиры (1, 2).

Стражники.

Действие в уездном городе в Среднем Поволжье.

Примечание автора

Богомол – психологическая драма с элементами социальной трагедии в двух действиях

Действие происходит: в уездном городе Среднего Поволжья, поздней осенью 1880-х годов.

Основные локации: Берег Волги; изба Молчановых; кабак "Якорь"; здание уездного суда; пристань.

Глубокая осень. Предзимье. Волга, несущая жизнь и смерть, покрывается первым ледком. В уездном городе, где деньги и формальный закон правят бал, разыгрывается тихая трагедия. Сплавщик леса Егор Молчанов, сломленный гибелью сына, оказывается в жерновах системы. Его жена Анфиса хранит страшную тайну, способную погубить честь погибшего и обречь ее саму. Купец Подьячев – циничный хозяин жизни. Суд – равнодушная машина. Богомол, замерзший на окне, – немой свидетель и символ: молитва, застывшая перед лицом неумолимого рока. Здесь нет громких слов, только скрип канатов, вой ветра в трубе, шепот в кабаке и гулкое эхо кандал на пристани. Здесь цена молчания – жизнь. Цена правды – душа.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Берег волги

ЯВЛЕНИЕ I

Егор, Кузьма.

Вечер. Крутой глинистый берег Волги. Вода – темная, тяжелая, с редкими острыми льдинами. У кромки воды – последняя гонка из потемневших бревен. Сырые пеньковые лямки туго натянуты, скрипят на морозе. Рядом – долбленый челн, привязанный к колу.

Кузьма (Натужно затягивая лямку, с отчаянием). Фу-ух… И почто гнать-то напоследях, Егор Савельич? Лед вот-вот станет. Вишь, закраины! Непутевое дело… Бесовское! (Плюет в сторону.)

Егор (Коротко, не отрываясь от узла, глухо). Приказ. Подьячев торопит. (С силой дергает канат.) Контракт, слышь, срочный. К сроку не подвезешь – пеняй на себя.

Кузьма. Контракт… А нам-то што? Животину свою класть за его барыши? Помнишь Яшку-то… В такую же пору…

Егор резко обрывает работу, замирает. Спина напряжена. Кулаки медленно сжимаются. Пауза. Только вой ветра, стук льдин о берег, скрип канатов.

Егор (Тихо, сдавленно, сквозь зубы). Не поминай… Слышь? Не поминай.

ЯВЛЕНИЕ II

Те же и Филимон.

Появляется Филимон. Он щеголевато одет, в добротной теплой шубе с барским воротником. В руке – трость. Он подходит, потирая руки, деланно-сочувственно щурится.

Филимон (Сладковато, с фальшивой сердечностью). Работаете, голубчики? Не покладая рук? Холодрыга-то какая… Хозяин, Степан Игнатьич, велел передать: плоты пустить надобно сию ночь. Прямо сейчас. Погода, мол, терпит еще. (Делает многозначительную паузу.) Ждать нельзя.

Егор (Медленно поднимая голову. Смотрит прямо на Филимона). Нету, Филимон. Не терпит. (Указывает рукой вверх по течению) Затор вестмо выше пострежку. Крутояр подмыло, бревна навалило горой. Ветер на подъем, с норд-оста. Пустим сейчас – разобьет в щепки. Лес пропадет. Люди… (Бросает тяжелый взгляд на Кузьму, который потупился.)

Филимон (Сладковатость мгновенно исчезает, голос становится жестким). Не твоя забота, Молчанов. Хозяин сказал – пускать. Сию ночь. (Делает шаг ближе, снижая голос до угрожающего шепота.) Не пустишь – лес на корню оставишь. В счет долга. (Еще тише, язвительно) А избу… твою избу… тоже в счет. Сам знаешь, почем. (Выдерживает паузу, изучая реакцию Егора.) А то еще… (Совсем тихо, ядовито) …вспомнят кое-что. Как Яшка-то твой… не справился тогда. По чьей указке, говорили, шел на тот сплав? Чей приказ был? А?

Егор делает резкий шаг к Филимону. Лицо искажено немой яростью. Кузьма в страхе отшатывается. Филимон инстинктивно отступает на шаг, но тут же берет себя в руки, и на губах его появляется презрительная, торжествующая ухмылка.

Егор (Сквозь стиснутые зубы, хрипло). Убирайся… Пока цел. Убирайся к хозяину своему.

Филимон (Поправляя воротник, с напускным спокойствием). Ночь. До утра чтоб плоты были на воде. Не выполнишь – пеняй на себя. (Бросив последний насмешливый взгляд, разворачивается и уходит в темноту, стуча тростью по промерзшей земле.)

Егор долго, неподвижно смотрит вслед, потом медленно поворачивается к черной воде. Кузьма боится подойти, смотрит на него исподлобья. Ветер воет сильнее. Егор опускает плечи, глубокий, усталый вздох вырывается из его груди.

Егор (Обреченно, почти шепотом, обращаясь больше к реке, чем к Кузьме). Вяжи крепче, Кузьма… Крепче вяжи. Будет буря. Сильная.

Кузьма молча кивает, с новым рвением хватается за канат. Егор берет лом, его движения тяжелы и медленны. Свет фонаря колышется на волнах. Занавес медленно опускается.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Изба молчановых.

ЯВЛЕНИЕ III

Анфиса, потом Егор.

Тусклый, неровный свет лучины. Закопченные стены. Тесно, бедно. У божницы – слабый огонек лампадки. Слышно, как воет ветер в трубе. Анфиса, сгорбившись, шепчет молитву, крестится. Лицо измученное, преждевременно состарившееся. Она вздрагивает от каждого порыва ветра.

Анфиса (Шепчет, не отрывая взгляда от икон). Господи… Царица Небесная… Заступи… Помилуй… (Вздрагивает от сильного завывания ветра, крестится чаще.) Сохрани и помилуй… (Прислушивается к звукам снаружи.)

Скрипит дверь. Вваливается Егор. Он промокший насквозь, на плечах и бороде – налипший снег с дождем. Лицо серое от усталости и холода. Сбрасывает намокший, обледеневший зипун, тяжело дышит. Анфиса резко оборачивается, не вставая с колен.

Анфиса (Тихо, с тревогой). Пустил?

Егор молчит. Не смотрит на нее. Проходит к столу, садится на лавку. Опускает голову на скрещенные на столе руки. Долгая пауза. Только вой ветра и треск лучины.

Анфиса (Поднимается, подходит на шаг. Голос дрожит). Егор? Отвечай! Опять? Давеча… давеча Филимон сюда забегал. Шептался… про Яшку… про долги… (Голос срывается на крик) Не пускай! Ради Христа, не пускай плоты! Помни Яшку-то! Помни!

Егор (Резко вскакивает. Лицо искажено болью и гневом. Кулаки сжаты). Молчи! Замолчи ты! Слышишь?! (Делает шаг к ней.)

Анфиса инстинктивно сжимается, отшатывается, закрывая лицо руками. Страх в ее глазах. Егор видит этот страх, его ярость гаснет, сменяясь тяжелой усталостью и безнадежностью. Он опускается обратно на лавку. Говорит глухо, уставше.

Егор. Выбора нету, Анфис… Никакого. Не пущу – разорят. Всё заберут. Лес. Избу. Вон из дому. На миру с сумой. (Пауза. Голос тихий, надломленный.) А Яшка… Яшка не воротится. Никак. (Еще тише, словно себе) Никак…

Анфиса беззвучно плачет, закрывая лицо фартуком. Егор сидит, уставившись в одну точку на столе. Ветер воет в трубе, как голодный зверь. Свет лучины мигает, борясь с тьмой. Занавес медленно закрывается.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Берег Волги. Ночь.

Кромешная тьма, разрываемая лишь редкими, слабыми вспышками фонаря на челне. Ледяной дождь со снегом хлещет горизонтально, бьет в лица, слепит. Ветер воет, как обезумевший зверь. Волны – черные, злые, с белыми гребнями – хлещут через низкий борт утлого челна. Плоты, пущенные ранее, огромные, неуклюжие, скрипят, стучат друг о друга, их сносит ветром, они грозят раздавить челн. Егор и Кузьма отчаянно работают веслами, пытаясь удержать челн возле плотов и не дать им разбиться или сесть на мель.

ЯВЛЕНИЕ IV

Егор и Кузьма.

Кузьма (Кричит, перекрывая вой ветра, голос срывается от напряжения и страха). Егор Са-авельи-ич! Не удержа-ать! Р-рвет! К бе-ерегу! К берегу надо! (Челн бросает на волне, Кузьма едва удерживается, обливается ледяной водой.)

Егор (Напрягая все силы, упираясь веслом, кричит в ответ, но его голос глуше, сдавленнее). Держись-сь! П-пронесет! Д-должны пронести! Выше за-атора! (Всплеск воды хлещет ему в лицо, он отплевывается.)

Егор вглядывается в бушующую тьму, в черные громады плотов. Его лицо, освещенное редким светом фонаря, искажено не только усилием, но и ужасным воспоминанием. Звучит голос Егора (голос за кадром), смешиваясь с ревом ветра:

Голос Егора (Приглушенно, с болью). Так же… Так же ветер выл… И Яшка кричал: "Батя! Не удержусь!"… А Подьячев гнал: "Пущай идет, парень крепкий!"… И плот… в затор… И вода… Холодная… Черная…

Кузьма (Достает из-за пазухи плоскую стеклянную стопку, наливает из потертой фляги дешевого спирту, одним глотком опрокидывает в себя. Кашляет. Голос хриплый, с пьяной удалью). Н-ну ее, мать! Пропадать, так с музыкой! Егор Савельич! Держи-и!..!

Внезапно огромная волна, накатившаяся сбоку от плота, сильно бьет в борт челна. Судно резко кренится. Кузьма, ослабевший от холода, усталости и выпивки, теряет равновесие. Его ноги скользят по мокрым, обледенелым доскам. Он взмахивает руками, пытаясь ухватиться за воздух.

Кузьма (Короткий, отчаянный вопль). А-а-ах-х!

Он падает за борт. Мгновение – и черная вода смыкается над ним. Егора фонарь выхватывает лишь пустоту, бурлящую пену на месте падения.

Егор (Дикий крик, полный ужаса и отчаяния). Кузьма-а! Держись-сь! Кузьма-а-а!

Егор, не раздумывая ни секунды, бросает весло. Он делает мощный прыжок в ледяную пучину туда, где исчез Кузьма. Всплеск. Челн, оставшийся без управления, резко качнуло. Фонарь мигнул в последний раз и погас. Во тьме видно лишь черные очертания плотов, несущихся по воле волн и ветра. Слышен только всепоглощающий рев стихии и глухой, зловещий скрип бревен. Занавес медленно закрывается.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Кабак "Якорь". Следующий день. Поздний вечер.

Небольшая, низкая, душная изба. Воздух густой, сизый от чада махорки и дешевого самогона. Тускло светят две-три коптилки. Гул голосов, смешки, звон посуды, но под этим – явная тревога, настороженность. За столиками, на лавках вдоль стен – мужики. Кто-то пьет молча, кто-то горячо шепчется. Кабатчик вытирает глиняные кружки. В центре внимания – Филимон, стоящий у стойки с важным, скорбным видом.

Продолжить чтение