СОМ

© Есси Юн, 2025

ISBN 978-5-0067-8911-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Охота в тени красной луны

Мрак окутал планету Кибору. Красная луна, будто одинокий страж, освещала багровым светом безмолвное небо. Шёл четыре тысячи сорок восьмой год. В те годы мне было всего пять лет, когда отец впервые взял меня с собой на охоту. В нашем сопровождении был и мой старший брат, ему тогда исполнилось десять лет. Мы отправились охотиться на диких хрякогоний – фантастических созданий, напоминающих кабанов, но с шестью ушами, способных учуять живое существо за несколько километров.

Мы шли весьма долго, пока не достигли глубокого лиственного леса, где засели в укрытие, мастерски построенное отцом и братом. Там мы затаились, наблюдая за полем в ожидании добычи. Вскоре на опушку выбежал маленький кабанёнок. Он казался ещё юным и милым, нюхал цветы и игриво бегал туда-сюда. Но вот пробежала крыса, и кабанёнок, мгновенно набросился на неё и съел с кровожадной стремительностью. Это была первая смерть, которую я увидела. Меня охватила жуть и жалость к несчастной крысе, и смутное восхищение кабанёнком. Смешанные чувства захлестнули меня: как он мог уничтожить её так быстро и безжалостно?

Отец, держа ружьё наготове, резко поднял руку вверх и поднёс палец к губам, призывая к тишине. Из-за кустов к кабанёнку подкрадывался пятнистый ягуар. Его великолепная шкура контрастировала с жестоким, хищным взглядом. Ягуар метнулся на хрякогония и вцепился ему в шею, мгновенно его убив. Затем он начал пожирать свою добычу. Я вновь увидела кровь. Очень много крови и внутренности животного. Меня чуть не стошнило, но отец не стал закрывать мне глаза. Напротив, он хотел, чтобы я увидела всё это.

– Так устроен мир, – сказал он. – Сильные пожирают слабых. И мы живём по этому правилу. Нельзя никого жалеть. Надо пожирать, чтобы выжить.

Он медленно поднял ружьё и, выждав момент, выстрелил. Глухой хлопок прокатился по лесу, и ягуар повалился на бок. Отец подошёл проверить, мёртв ли зверь, и кивнул брату – пора забирать добычу.

Эти слова и этот выстрел врезались мне в память навсегда.

Мы жили в маленькой деревеньке вдали от большого мегаполиса Хикариуса. Наша жизнь была непроста: главная задача – добывание редких камней, излучающих энергию. Мы опускались глубоко в шахты и долго искали их, а затем отправляли в Хикариус. От этих камней исходило разноцветное сияние. Они нужны были для того, чтобы обеспечить мегаполис энергией и светом. Солнце не сияло в нашей планетной системе. Планету окружало всего два спутника: красный Акамэ, сияющий десять месяцев в году, и голубой Корикоку, приносящий с собой два месяца жуткого холода.

Мать оставалась дома, занимаясь готовкой и уборкой, в то время как все дети, начиная с двух лет, отправлялись в шахты. По выходным же мы ходили на охоту, чтобы как-то выживать.

В тот день, возвращаясь с охоты с телом могучего ягуара, мы обнаружили у себя дома двух военных. Они представились гражданскими и сообщили, что хотят забрать моего брата на учёбу в мегаполис. Я была очень рада за него, так как мы с детства мечтали жить в Хикариусе. Этот город был для богатых и о нём ходило много легенд.

Но я тогда не подозревала, как глубоко ошибалась.

Я не понимала, почему так сильно рыдала мать, а на лице отца улыбка охоты сменилась горькой грустью. Мне велели идти спать. Я с радостью отправилась в постель, перед этим крепко обняв брата и пожелав ему счастливой жизни. Я пообещала, что когда вырасту, то обязательно приду к нему. С широкой улыбкой на лице и теплом в груди я быстро заснула.

Прошло пятнадцать лет. Сейчас четыре тысячи шестьдесят третий год, и я наконец осознаю, как устроен этот мир, в котором живу. Я нахожусь в центре Хикариуса уже как десять лет. С десяти лет всех детей забирали из семей и отправляли буквально в ад. Хикариус казавшийся невероятно крутым оказался лишь миражом. Мы думали, что в нём найдем сладкую жизнь, но…

Да, когда-то была такая жизнь. Когда-то это был, как вы сказали бы, Лас-Вегас. Большие небоскрёбы, казино, неоновый город развлечений и веселья. Днём все работали в офисах, а потом шли в казино всё пропивать. Но начиная с двух тысяча сорокового года город превратился в ад. Непонятно, что именно послужило разрушению мира. Планета хоть и была тёмной без солнца, однако жизнь на ней оставалась стабильной четыре тысячи лет. Но вдруг стали появляться невиданные монстры, то ли из других галактик то ли ИИ роботы их создали. Не буду вас путать, начну всё по порядку.

Хикариус всегда был очень развит. Наука развивалась с неимоверной скоростью. Нейрохирурги стали особо популярны, как древние алхимики, сливающие воедино живую плоть и холодный металл. Программисты, словно жрецы нового мира, создали роботов, которые постепенно вытеснили людей с их привычных мест. Людей отправляли на окраины добывать кристаллы, источники энергии и надежды. Платили за это немного, но на эти деньги можно было существовать. В мегаполисе же работы не оставалось – всё делали роботы. Причём роботы не занимались грязной работой, они трудились в колл-центрах, ресторанах, судах, магазинах. Они даже ходили на свидания. Девушки шли на свидания с робото-мальчиками и наоборот. Дворники и шахтёры – вот единственная работа для людей. Почему так? Да, вероятно, правительству это было выгодно. Забота о мирных жителях никогда не входила в их приоритеты.

Вот и наступил период, когда роботы начали властвовать, становиться звёздами, баллотироваться в президенты. Они занялись наукой, и начали экспериментировать с животными, внедряя в них искусственный интеллект. Однажды группу ИИ- роботов отправили в космос для изучения далёких планет. Но вернулись они уже не одни. А со стаей кораблей из которых начали выползать монстры. Эти монстры стали пожирать всё живое и неживое. Однако ИИ-роботов они тоже начали уничтожать и, первым делом, их полностью и уничтожили. Монстры разрушили дом главного создателя ИИ-роботов и уничтожили его самого. В общем, Хикариус превратился в сплошное пламя и разруху.

Началась жестокая война между людьми и монстрами. По городу спокойно разгуливали эти твари, а огнемёты и пулемёты лишь щекотали их, не причиняя существенного вреда.

Эти существа напоминали огромных многоногих ящеров, покрытых броней, сверкающей в лунном свете. Их головы были похожи на рыбьи с длинными усами словно щупальца. Они имели мощные челюсти с огромными зубами, способными перегрызть даже металл. Их лапы оканчивались острыми, как бритва, когтями, способными легко прорезать бетон и сталь. Эти твари могли испускать огненные лучи из пастей, плавя всё на своем пути. Но самым страшным была их способность управлять разными видами энергии, в том числе и электричеством, что делало их почти неуязвимыми для обычного оружия.

Их начали называть существами из обители мрака и в итоге сократили до имени «СОМ». Никто не мог их одолеть. Но набирали и набирали новых молодых солдат из детей, которые отвлекали этих монстров. Кому-то удавалось выжить, как и мне до двадцати лет, а кто-то сразу умирал. Для семей это была большая потеря.

Я знала, что мой брат был жив. Ему удалось украсть военный космический корабль и он улетел. Сформировалась тайная группа, которая пыталась отследить этот корабль. И вот всё не зря. Я тоже влилась в это общество. Мы искали моего брата. И наконец нашли след.

И вот начались сборы на отправление в далёкий космос. Меня уже ничего не удерживало на Кибору. Мама умерла, когда мне было всего восемь – в один из холодных сезонов на Кибору. Тогда стояла долгая зима, и в шахтёрских поселениях начался голод. Однажды она ушла в метель – за свежей выпечкой, которую привозили раз в неделю. Это был почти праздник, и очередь за хлебом тянулась до самой площади. Но она так и не вернулась домой. Отец продержался дольше, но погиб на работе, когда обвал накрыл его бригаду в шахтах – я тогда ещё не понимала, что в отчётах напишут «техническая ошибка», а на самом деле это была жадность корпорации, экономившей на укреплении проходов.

У тайного общества был весьма большой корабль, оснащённый всем необходимым для долгого путешествия: лаборатории для исследований, теплицы для выращивания пищи, медицинские отсеки, оружейные склады. Я, естественно, прошла отбор в силу здоровья и родственных связей с целью. Мы надеялись, что, следуя за моим братом, обретём спасение или новую землю. Поэтому это была весьма долгая и важная экспедиция. Наш корабль мы так и назвали: «Кюмэй», что означало «спасение жизней».

Я стояла на палубе корабля, смотря на звёзды, думая о брате и его возможной судьбе. Просторы космоса казались холодными и беспощадными, но я была готова к любым испытаниям. Мы надеялись найти утраченные миры, скрытые в тенях галактик, и сражаться за право жить в новом свете, подальше от разрушенного Хикариуса. Надежда и страх переплелись в моём сердце, как когда-то в лесу, среди шёпота деревьев и охотничьих историй.

Глава 2. Путешествие в неизведанное

Корабль погрузился в глубокую тишину космоса. Лишь редкие вспышки далёких звёзд освещали путь, который казался бесконечным. Мы находились в пространстве, где царила не только физическая тьма, но и эмоциональная – отрыв от дома, который стал адом, оставлял в душе холод и пустоту.

Команда на борту состояла из разных людей. Кто-то был солдатом, закалённым в битвах против монстров, кто-то – учёным, чья задача заключалась в исследовании внеземных технологий. Каждый из нас имел свою цель и свою боль, скрытую глубоко внутри. А я… Я надеялась найти своего брата.

После нескольких дней в пути команда начала замечать странные изменения в нашем корабле. Техника, несмотря на регулярное обслуживание, начала давать сбои. Автоматические системы управления давали неверные данные, а энергетические кристаллы – полупрозрачные, с золотистыми прожилками, которые питали всю систему корабля: от двигателей до жизнеобеспечения. Обычно они мерцали ровным, мягким светом, но теперь их сияние стало неровным, с багровыми всполохами, будто в их глубине что-то шевелилось.

Марсель Доркас, наш командир, стоял у экрана радара, вглядываясь в безмолвные просторы космоса с невозмутимым, но усталым выражением. Ветеран множества битв с СОМами, он был тем человеком, чьё лицо всегда оставалось каменным, несмотря на все потрясения. Шрамы на его коже, резкие морщины вокруг глаз – это были метки прошлых войн, где погибли многие его товарищи. Марсель редко говорил о себе, но в его взгляде читалось, что это путешествие может стать для него последним.

Рядом с ним стоял Лоренц Варг, наш главный инженер. Он всегда был сдержанным и серьёзным, его лицо отражало полное сосредоточение. Лоренц принадлежал к семье технократов, которые строили наши космические корабли на Кибору. Тихий, он редко вступал в разговоры, но каждый его жест выдавал человека, поглощённого наукой. Внутри него скрывался страх перед тем, что нас ждёт, а неизвестность всегда пробуждала в Лоренце тревогу. Он опасался не только за корабль, но и за всех нас.

– Это не просто сбой, – сказал Лоренц, сверяя показания приборов. – Мы находимся в зоне повышенной активности.

– Активности чего? – я с трудом удержала дрожь в голосе.

– Космических аномалий, Кейра. Что-то здесь влияет на нашу технику. Возможно, мы приближаемся к одному из тех неизведанных миров, о которых предупреждали в древних архивах.

Наш путь лежал через область, которую мы называли «Мёртвым поясом» – зона космоса, лишённая каких-либо звёзд или планет, скрытая за туманностью. Это было место, куда не решались отправляться даже опытные исследователи. Легенды гласили, что там обитает нечто древнее и непонятное.

Меня звали Кейра Элон, и я была частью этого экипажа не ради войны или научных открытий, как другие. Я искала брата. Он пропал много лет назад, и все эти экспедиции для меня были лишь шагами на пути к нему. Но каждый шаг в эту бесконечную тьму отдалял меня от дома, от самой себя. Я чувствовала, что начинаю терять связь с тем, кем была прежде. Иногда, глядя в отражение в обзорном стекле, я едва узнавала лицо с упрямо сжатыми губами и внимательным, чуть настороженным взглядом. Мои длинные каштановые волосы с красноватым отливом в свете бортовых ламп казались почти огненными – словно напоминали, что во мне ещё есть жизнь и пламя, даже если сердце сжималось от тревоги. Сильная, решительная – я пыталась оставаться такой, но, погружаясь в неведомое, всё больше боялась, что однажды не выдержу.

Спиной к стене стоял Энзо Хайлер, наш специалист по оружию. Его молчание было неразрывной частью его сущности – Энзо редко говорил, но в его движениях была жестокая точность. Шрамы и татуировки покрывали его тело, делая его похожим на ходячий артефакт войны. Каждая рана рассказывала историю, каждое движение напоминало о том, что он многое пережил. Энзо редко показывал эмоции, но за его хладнокровием скрывалась глубокая вина за тех, кого он потерял. Он всегда был готов пожертвовать собой ради команды.

Рина Тарес, наш биолог, сидела в стороне, погружённая в свои записи. Её чёрные волосы мягкими волнами спадали на плечи, глаза были полны умиротворённой сосредоточенности. Рина верила, что даже в чудовищах, таких как СОМы, можно найти ключ к спасению. Она была чрезмерно любознательной и увлечённой исследовательницей, что иногда приводило её к опасным ситуациям. Она жила на грани между наукой и безрассудством, и, хотя её ум часто спасал нас, эта грань становилась всё тоньше.

Нико Локли, наш пилот, был занят маневрированием корабля через космическую пелену. Его быстрые рефлексы и азарт, казалось, делали его частью этого корабля. Нико был прирождённым лётчиком, уверенным в своих силах настолько, что временами переходил границы здравого смысла. Он любил риск, и в его глазах всегда горел огонёк адреналина, хотя я знала, что в глубине души он скрывает свой страх – страх потерять контроль, страх потерпеть неудачу.

Спустя несколько часов полёта система обнаружила странный сигнал. Он шёл из глубин «Мёртвого пояса». Я сразу поняла, что этот сигнал – шанс найти след брата. Лоренц, несмотря на свою настороженность, подтвердил, что источник сигнала старше любых технологий, известных на Кибору.

– Мой брат мог быть на этом корабле, – произнесла я, чувствуя, как внутри разгорается надежда.

Марсель, внимательно слушая, кивнул, принимая во внимание мои слова, но его глаза оставались непроницаемыми.

– Мы не знаем, что ждёт нас впереди, – сказал он. – Но, если есть шанс найти твоего брата, мы должны рискнуть.

Алиса Вейтон, наш навигатор, молча настраивала сенсоры, стараясь прорваться через густую космическую завесу. Её лицо, казалось, было высечено из камня – столь спокойное и холодное. Она всегда была сдержанной, её эмоции редко прорывались наружу. Алиса потеряла всю свою семью в первые дни нападений СОМов, и, несмотря на её компетентность и преданность команде, за её спокойствием скрывалась бездна боли, которую она так искусно прятала.

Корабль начал маневрировать в сторону источника сигнала. Как только мы приблизились, нас окружила густая космическая пелена, затрудняющая видимость и работу датчиков. Сквозь неё мы начали различать очертания гигантского корабля. Он был огромным и явно не принадлежал нашей цивилизации.

Корабль выглядел, будто бы он был соткан из тёмной материи – бесформенной, но в то же время зловещей. Странные символы, вырезанные на его корпусе, мерцали в темноте.

– Действительно, это очень древний корабль, – прошептал Лоренц, его голос дрожал от восхищения и страха одновременно.

Внутри меня разгорелась тревога, но надежда на то, что там может быть след моего брата, затмила все сомнения. Мы начали готовиться к высадке. Я настояла на том, что должна идти с группой. Это был мой шанс. На борту остались только Нико и Алиса, чтобы удерживать наш корабль в зоне аномалий и быть готовыми к экстренной эвакуации.

Рядом с нами стоял Орион Даскард, наш молодой учёный. Его глаза сияли нетерпением и жаждой открытий. Это было его первое серьёзное путешествие, и он надеялся найти здесь ответы на многие вопросы, которые мучили его с детства. Орион был наивен, но в его идеализме чувствовалась страсть к знаниям, которая нередко приводила его в опасные ситуации.

Я не могла оторвать взгляд от чужого корабля, который постепенно открывал нам свои жуткие, древние секреты. Вокруг разливалась глубокая тишина, которую прерывал только пульсирующий шум космических аномалий. Но что-то подсказывало мне, что эта тишина скоро будет нарушена – возможно, чем-то гораздо более страшным, чем просто звук.

Когда мы проникли внутрь, нас встретил жуткий полумрак. Основное питание давно было мертво, но кое-где ещё теплился тусклый аварийный свет. Корабль был покрыт странными знаками и письменами, которых никто из нас не мог понять. Но самым страшным было то, что внутри не было следов жизни. Лишь массивные двери, ведущие вглубь корабля.

Мы продвигались через узкие коридоры. Стены здесь казались давно заброшенными, но от них исходил странный запах – смесь металла и разложения. Свет тускло мигал, напоминая о том, что система корабля давно вышла из строя. Только наши шаги и дыхание нарушали зловещую тишину. Время от времени я слышала шорохи за стенами – не то шёпот, не то царапание когтей, но ничего конкретного.

Мы вошли в большой зал, когда свет вдруг погас, оставив нас во мраке.

– Чёрт! – прошептал Энзо, быстро поднимая оружие и вставая в боевую стойку.

Я почувствовала, как ледяной страх сковал всё тело. В темноте на корабле всегда можно ожидать опасность. И сейчас она была ближе, чем когда-либо.

Вдруг нечто промелькнуло в углу моего зрения. Я заметила еле уловимое движение. Лоренц напрягся, как и остальные.

– Здесь кто-то есть, – прошептала я, ощущая, как холодный пот стекает по вискам.

Резкий звук раздался из темноты, как будто что-то большое двигалось к нам. Слишком быстро.

– Нужен свет! – крикнул Марсель.

Лоренц замер у пульта управления, пытаясь восстановить энергию. Но прежде чем вспыхнул аварийный свет, что-то огромное вырвалось из тьмы. Я успела заметить, как тени заколыхались, и светлые отблески стали ярче, словно металлические броневые пластины.

– Сом! – крикнул Энзо, открыв огонь.

Звуки выстрелов эхом разносились по помещению, сливаясь с рёвом монстра. Лазерные лучи, казалось, только раззадоривали тварь. Ящероподобная форма, блестящая в тусклом свете, бросалась на нас с яростью.

Я попыталась прицелиться, но мои руки дрожали. Это был первый раз, когда я стояла лицом к лицу с этим кошмаром так близко. Монстр был гораздо больше, чем я могла себе представить. Массивное существо с плавящимися глазами и длинными щупальцами, которые искрили электрическими разрядами, рвануло в нашу сторону, сбивая Марселя с ног.

– Отступаем! – закричал он, пытаясь подняться.

Но существо продолжало наступать. Один удар лапы – и металлическая стена прогнулась, словно была сделана из бумаги. Мы побежали к ближайшему выходу, но твари было всё равно – она догоняла нас, словно играя.

Я почувствовала, как что-то схватило меня за руку. Острые когти впились в кожу, и я вскрикнула от боли. Взгляд встретился с глазами монстра. Плавящиеся, жёлтые глаза смотрели на меня, как на добычу, и страх охватил всё моё существо.

В этот момент из темноты раздался новый звук. Неожиданный сигнал. Разрезая пространство, он отвлёк тварь, и она отступила на шаг. Я упала на колени, хватая ртом воздух. Моя рука была в крови, но адреналин не давал почувствовать боль.

Лоренцу удалось полностью восстановить свет, и мы увидели это: в центре комнаты висела капсула. Прозрачная, наполненная сиянием, она мерцала кристаллами, похожими на те, которые мы добывали на Кибору. Но что-то в ней было не так. Внутри находилось нечто, что заставило меня замереть.

– Что это? – прошептала Рина, подходя ближе.

Внутри капсулы лежал мужчина. Высокий, с атлетическим телосложением, с длинными тёмными волосами, словно шёлковыми. Его лицо было идеально симметричным, с чёткими чертами и аристократическими скулами. Я не могла оторвать от него глаз – что-то в его облике манило, хотя вокруг всё ещё витала угроза.

– Это не брат, – прошептала я, чувствуя, как страх смешивался с растущим интересом.

– Кто бы он ни был, он явно не просто человек, – Лоренц сканировал капсулу, и его глаза расширились. – Его тело… Оно было изменено. Здесь явно проводились эксперименты.

Мы стояли в молчании, осознавая всю глубину происходящего. Мужчина в капсуле выглядел спокойным, но его присутствие само по себе вызывало волнение. Было ясно одно – он был ключом к разгадке, к чему-то большему, чем просто война с СОМами.

– Надо вывести его отсюда, – решительно сказал Марсель. – Это наш единственный шанс.

– Ты думаешь, он поможет нам? – Энзо скептически посмотрел на капсулу.

– Либо он наш спаситель, либо смерть. Но это лучше, чем встретить смерть от когтей СОМов, – Марсель кивнул и повернулся к Лоренцу. – Готовьтесь, берём его на корабль.

Лоренц подбежал к пульту капсулы и стал вводить команды. Через несколько секунд крышка начала медленно открываться, выпуская густой пар. Я сделала шаг назад, когда воздух стал наполняться тяжёлым запахом озона и химикатов. Мужчина внутри не пошевелился, но было ясно, что он всё ещё жив.

– Уходим, и побыстрее, – Марсель вытащил свой коммуникатор. – Алиса, готовь корабль, скоро будем.

Глава 3. Пробуждение

Когда мы вернулись на корабль, напряжение было почти осязаемым. Мы выжили – и это уже казалось чудом. Но вместе с нами на борт поднялось нечто иное. Мужчина из капсулы. Тот, кто, возможно, не должен был выжить. Или, быть может, не должен был проснуться.

Марсель, всегда собранный и сосредоточенный, тут же приказал поместить его в медблок. Я же едва дошла до своей каюты, но лечь не смогла. Лёгкое жжение в правой руке, там, где сомовские когти пробили кожу, быстро перешло в жуткую пульсацию. Казалось, что под кожей течёт не моя кровь, а что-то чужое и горячее, как расплавленный металл.

Я присела на койку, стараясь дышать ровно, но перед глазами вдруг встал старый образ – Кибору, моя планета, во время сезона Красной Луны. Мы с братом тогда играли у обрыва шахты, и я порезала ладонь о камень. Рана быстро затянулась, но отец сказал: «На Кибору любая царапина может стать смертельной, если в неё попадёт то, что мы не видим». С тех пор я боялась боли.

Сейчас я чувствовала, как рана растёт внутри. Я ощущала страх, что яд СОМа уже делает своё дело. Мною полностью завладел страх, и я решила тоже отправиться в медблок.

В медблоке Рина была полностью поглощена новым «гостем». Сканеры загружали данные один за другим: мозговая активность – аномальная. Нервная система – чуждая. Органы… изменённые или созданные с иным замыслом.

– Его будем звать… – Рина оторвалась от монитора и посмотрела на меня, как будто я тоже была частью этого эксперимента. – Ну? Давай, придумай что-нибудь.

– Я? – я скептически приподняла бровь.

– Да-да. У тебя фантазия всегда была с изюминкой. А мне для журнала что-то написать надо, а «пациент №1» звучит как-то обидно.

Я замялась, глядя на показатели, словно они могли подсказать имя.

– Солмар, – выдохнула я.

– Солмар… – Рина попробовала на вкус каждую букву. – Неплохо. Космически, мрачно и с оттенком обречённости. Запишу как «Солмар». Пока. Если он только не решит вспомнить своё настоящее имя и сказать нам, что мы все неправильно произносим.

Это имя казалось правильным. Действительно космическим. Одиноким. Как будто он и есть часть этой мёртвой вселенной, ожившая в форме человека. В переводе обозначающее «одинокое море», ну, или же наш будущий кошмар. Mare.

Рина захлопнула планшет, обернулась ко мне и прищурилась.

– Ну а ты чего приползла? Не говори, что по нему соскучилась.

– У меня рана, – я оттянула воротник, показывая воспалённый след на коже. – Кажется, яд СОМа.

– О-о, – Рина подалась ближе, склонилась хмурясь. – Красиво. Почти как художественный татуаж, только смертельно опасный.

– Очень смешно. Ты же биолог, сделай что-нибудь.

– Биолог, да. Могу классифицировать, дать латинское название и повесить этикетку, – фыркнула она. – Но я не медик. Так что максимум – обмою и скажу «держись».

– Отличная мотивация, – пробурчала я, когда она достала антисептик.

– Ну, если выживешь, я смогу написать статью: «Экстренная обработка укуса СОМа подручными средствами».

Я закатила глаза, но, как ни странно, этот её сухой юмор чуть отогнал липкий страх, что расползался внутри меня.

– Кажется, нам необходим в команду медик, – вздохнула я.

– Можете быть, это будет он? – и Рина указала в сторону Солмара.

Но тут приборы вдруг завибрировали. Его пульс – усилился. Глаза – открылись. Он сел, будто не просыпался, а просто… ждал. Смотрел прямо в нас – без страха, но и без удивления.

Он был, как бы сказать, странно красив – слишком совершенный для человека. Высокий, с сильными плечами и длинными мускулистыми руками, он казался выточенным из камня, но при этом в каждом движении ощущалась мягкая, кошачья пластичность. Кожа – бледная, почти серебристая, словно никогда не знала солнечного света, но под определённым углом в ней проступал лёгкий, неестественный отлив, будто отражение луны на чёрной воде.

Волосы – густые, тёмно-синие с металлическим отблеском, спадали на плечи ровными прядями. Лицо было аристократически правильным, с высокими скулами и прямым носом, но холодным как маска. Его глаза… вот что заставляло меня замереть. Глубокие, насыщенного янтарного цвета, как у хищника. В их глубине таился свет – опасный, древний, не принадлежащий человеку.

Он выглядел так, словно в нём соединили несовместимое: притягательную красоту и смертельную угрозу. Казалось, стоит подойти слишком близко – и он либо коснётся тебя, либо уничтожит. И что хуже – я не могла понять, чего хотела бы сама.

В медблок вошёл Марсель. Его шаги были тихими, но в этом молчании чувствовалась власть капитана, привыкшего получать ответы. Он остановился у койки и несколько секунд изучал мужчину перед собой – словно пытаясь понять, с кем имеет дело.

– Кто ты? – спросил он наконец. Голос звучал не громко, но в нём был стальной холод.

Мужчина опустил взгляд на свои руки, будто надеялся прочитать на них ответ. Долгий вдох. Пауза.

– Я… не знаю. Всё… пусто. Как будто кто-то вырвал страницы из книги, и осталась только обложка.

Марсель прищурился.

– Амнезия – не оправдание, – сказал он ровно. – Если ты жив – значит, ты либо помогаешь, либо мешаешь. Первое я приветствую. Второе… долго не терплю.

Солмар поднял глаза, встретился с его взглядом. И кивнул. Медленно, без сопротивления.

– Понял.

В этот момент в его лице не было ни страха, ни покорности – только тихое согласие с неизбежным.

Он оказался не только живым. Он оказался необходимым. Через день он уже выполнял тяжёлую физическую работу. Через два – техника, которая отказывалась работать неделями, начинала оживать рядом с ним. Лоренц следил. Я знала это по его напряжённой походке и тетрадке с заметками.

Но я не могла думать ни о чём другом, кроме укуса того существа с корабля. Рана пульсировала. Кожа темнела, будто в ней зарождалась иная жизнь. Рина не говорила вслух, но в её взгляде читалась тревога: времени оставалось мало.

Ночью я проснулась от жжения. Я вышла в тёмный коридор. Холодный металл пола был единственным, что связывало меня с реальностью. И вдруг я увидела его – Солмара, стоящего у иллюминатора, освещённого синим светом звёзд. Его силуэт был почти эфемерен, как будто он не принадлежал этой реальности.

– Не спишь? – спросил он.

– Не могу уснуть. Моя рана. – Я подняла рукав, показывая потемневшую кожу.

Он подошёл ближе, медленно, будто боялся спугнуть меня или себя. Его глаза встретились с моими. Там не было ни жалости, ни страха – только спокойствие. Он взял мою руку в свои ладони. И в этот момент время остановилось.

Свет, похожий на пульсацию кристаллов, побежал по его коже и проник в меня. Это не было больно – скорее… трепетно. Будто кто-то вошёл в самую суть моего тела и души. Я чувствовала, как внутри меня перетекают токи. Я закрыла глаза, и на миг весь мир исчез.

Боль исчезла. Рана затянулась. Но в глубине тела что-то изменилось – и я знала, что это уже навсегда.

– Что ты сделал? – прошептала я, открыв глаза.

Он промолчал.

После той ночи я не могла забыть. Ни его прикосновения, ни взгляда. Я чувствовала его даже когда он не был рядом. Его присутствие, как внутренний маяк, согревало и тревожило одновременно. И не только меня.

Рина начала всё чаще задерживаться в лаборатории, где теперь нередко был и Солмар. Вместе они разбирали странные образцы кристаллов, что служили источником энергии корабля. Сканеры фиксировали вспышки аномального излучения, и Рина пыталась уловить закономерность. Она запускала спектральные анализы, проверяла частоты колебаний, делала пробы на микроорганизмах, чтобы понять: кристаллы лишь топливо или в них скрыта иная, живая природа.

Солмар помогал уверенно, хотя признавался, что ничего не помнит. Он легко справлялся с приборами, точно угадывал, какой датчик переключить или какой параметр проверить. Иногда его вопросы смущали:

– А если соединить этот кристалл с кровью? – спросил он однажды так, будто это было не праздное любопытство, а воспоминание.

– Мы не играем с подобным, – резко ответила Рина, но в её голосе дрогнуло напряжение.

Она рассказывала ему о Хикариусе, о людях, о войне, а он слушал, всматриваясь так, будто каждое её слово было частью головоломки, которую он не мог сложить.

Позже, когда мы остались наедине, Рина призналась:

– Он смотрит на меня так, будто я – ключ. Будто ответы на его собственные страхи спрятаны во мне.

Я кивнула. Я тоже это чувствовала. Мы обе. Но никто из нас не решался сказать это вслух.

Как-то раз, в отсеке наблюдения, я застала их вместе. Он поправлял ей прядь волос, а она не отводила взгляд. И я почувствовала, как в груди что-то сжалось. Не зависть. Но что-то первобытное. Сопротивление тому, чтобы его забрали.

Научные обсуждения сменялись долгими молчаниями. Каждый на борту знал: Солмар изменил динамику команды. Марсель стал подозрительным, Энзо – агрессивным. Алиса вообще перестала с кем-либо говорить. Только Лоренц продолжал делать записи, будто искал формулу, объясняющую всё, что происходило.

Между мной и Риной зрело напряжение, хотя порой оно пряталось за маской взаимопонимания. В один из вечеров, когда мы проверяли образцы кристаллов, она вдруг сказала:

– Ты ведь тоже это чувствуешь?

Я замерла.

– Что именно?

– Его. – Рина кивнула в сторону медотсека, где Солмар проходил очередное сканирование. – Словно он притягивает нас. Не глазами даже, не словами. Просто… есть в нём что-то, что заставляет тянуться к нему.

– Может, это ты сама себе надумала, – ответила я холоднее, чем собиралась. – Тебе интересно, потому что ты биолог. Ты смотришь на него как на уникальный образец.

– А ты? – в её голосе прозвенела улыбка с уколом. – Ты смотришь на него как на кого?

Я почувствовала жар в лице.

– Я ищу брата, а не новых загадок, – резко сказала я. – И не собираюсь увлекаться призраком без прошлого.

Рина прищурилась.

– Тогда почему ты первая идёшь к нему, когда он появляется?

Я открыла рот, чтобы возразить, но слов не нашлось. Мы смотрели друг на друга долго, и впервые я ощутила, что её научный интерес к Солмару – это лишь часть правды.