Красная заря

«Скажи мне, кто тебя хвалит

и я тебе скажу, в чем ты

ошибся.»

(В. И. Ленин.)

I.

…уже смеркается. Он всё шел и шел, не понимая в какой стороне находится и куда ему идти. На правом плече этого «Человека» лежал двенадцати килограммовый пулемет, не имевший в своем магазине ни единого патрона. Сам пулемет уже отдавил солдату всё плечо, до такой степени, что его удержание превращалось в самую настоящую пытку, боль от которой ещё сильнее усиливалась при попытке закурить. Засунув левую, свободную руку в правый карман своих брюк, ему только лишь с третьей попытки удалось вытащить, между средним и безымянным пальцами, злополучную папироску. Он ее немного поразмял и зажал меж губ, прикусивши зубами. Из левого кармана, Солдатик, достал спички. Остановившись и из последних сил удерживая пулемет, ему удалось закурить. Для него сегодня был самый долгий день в его жизни. Тот день, который он бы пожелал забыть…

Небольшой шорох донесся со стороны кустов. Человек тут-же обронил спички и схватился за пулемет. Было еще немного светло и для него не составляло особого труда разглядеть кто там прячется. Из куста, медленным шагом, начала выходить старушка – божий одуванчик. Солдатик продолжал держать пулемет, направленный в её сторону, недоумевая от происходящей ситуации. Он не знал, бояться ему, или же нет? А бабушка вовсе не заметила оружия, видимо всему виной послужила развивавшаяся у нее катаракта. Она подходила к Человеку так невинно, непринужденно и размеренно, делая это с какой-то особой, деревенской милотой.

– Онучок! Допоможи донести. – для него стало неожиданностью услышать в таких краях малороссийский говор. Это немного озадачило Солдатика, но, спрятав пулемет в буераке, перемотав его дождевиком и присыпав тот землей, вскрикнул.

– Ща, бабуль! – после чего, он подбежал к ней. Неизвестно на что он рассчитывал, то ли искренне верил в безобидность старушки, и что с ней он будет в безопасности, либо же, для него это была удачная возможность мирно сдаться в руки вражеской армии. – Что такое, бабуль?

– Онучок, допоможи дрова донести! Сама вже стара, як мати сиру земля; куди мені вже давно пора!

– Это я мигом… – Солдатик взял охапку дров и перекинул ее через левое плече. – Куда нести?

– А вона! Пішли покажу.

Дорога была недолгой, заняла от силы всего минут пять. Он даже не успел устать, а вот бабушка, на удивление для него, оказалась довольно шустрой, порой ему даже не хватало скорости на то, чтобы угнаться за старушкой. Они подошли к небольшой деревушке, где населенных домой, от силы, было всего несколько хаток, соединенных одной единственной улицей, так что со стороны своим видом она напоминала какой-нибудь захудалый хутор. Бабуля завела солдатика в одну из таких хаток, как ему показалось, этот дом ничем сильно не выделялся ото всех остальных, и, со зрением старушки, легко было перепутать и случайно зайти не туда, куда следовало бы, на радость удивленных соседей. Но старушка подошла в упор к входной двери, встала на цыпочки, дотянулась до верхней части косяка, немного поводя там рукой, она достала маленький, ничем ни примечательный ключик, которым она открыла дверь.

– Проходь милок, розташовуйся!

Сказано – сделано. Дрова с хлопком упали возле печи. Тут для Человека было неожиданностью услышать еще один голос – сожительницы этой старушки.

– Бабуль? Це ти? – прозвучал голос молодой, белокурой девушки.

– Так, онученько!

– Чому так довго? На вулиці вона якась темінь… – девушка сделала пару шагов в к центру комнаты, и была немного озадачена, даже удивлена, появлению такого нежданного гостя в военной форме. – Здравствуйте! А вы кто? – вмиг у девушки изменилось выражение лица, и сама она перешла на русский.

– Солдатик… – едко подметил гость.

– Приятно познакомится – Настя. – Она немного присела, под раздвинув ночнушку, как бы неумело пытаясь изображать своими действиями поведение высоких манер барышни, но вместо этого, на ее лице читалась обеспокоенность, она вовсе не старалась кого-то хоть сколь бы то ни было насмешить. Сквозь ее застывшее, как Человечку показалось, лицо, немного проглядывался искренний страх к людям иностранной культуры одетых в военную форму.

– Не надо! – немного резко вырвалось из уст Солдатика. – Не надо… – гость встал по стойке смирно и приложив ладонь к виску, спросил:

– Разрешите у вас заночевать!

– П-пожалуйста… – Настя говорила это так, будто это было удовлетворением требований завоевателя, нежели гостя.

– Завітайте, завітайте мілок. Насть, що з самоваром? – в обращении ко внучке голос бабушки слегка поднялся и требования начала выставлять уже она.

– Був… тёплый. – как-то нехотя отвечала Настенька.

– Не надо, не надо! Я к вам всего на одну ночь. – Солдатику в этот момент стало как-то неловко и не по себе, он не хотел как-то обременять заботами этих милых, как ему показалось, людей.

– Треба! Треба! – уговаривала его старушка. – Вас, господи, треба віддячити!

– Нет… спасибо… я лучше пойду…

– Останьтесь!.. – голос Насти перебил его. – Я заварю, не беспокойтесь.

Солдатик замер, как телом, так и духом, но через час самовар, любезно заваренный Настенькой, уже был готов и все сидели за столом, попивая сладкий чай. Атмосфера была в этот вечер какой-то особенной. Горела керосиновая лампадка, освещавшая хатку не намного лучше свечки, а на улице стояла кромешная тьма, в коей даже лунный свет не помогал хоть сколь бы то ни было ориентироваться в этом царстве тьмы. Выли волки. Иногда даже казалось, что они бродят прямо под окнами домов. Солдатику показалось, что если в этот момент прислушаться, то можно будет услышать их характерное шмыгание.

– Та ви не бійтеся! – Воскликнула бабушка. – Ми так часто живемо пліч-о-пліч з ними, що вже й не помічаємо їх. Вони насправді тварюки мирні, якщо їх не злити, звичайно, і, не вставати перед їх шляхом. Ось тоді-то з ними і можна буде подружитися…

– Ба! – Настенька попыталась успокоить свою бабушку, но это ее только сильнее раззадорило.

– А чаво?! Вовк – це корисна тварина! Всяко краще кота і собаки.

«А ведь верно…» – подумал человек. Он не мог заметить, не то что наличие, но даже присутствия хоть каких бы то ни было домашних животных в доме. – «…такое ощущение, будто зверь покинул это место.»

– Бабуль, хватит! – после этих слов внучки, старушка успокоилась и продолжила, немного похлюпывая, допивать свой чай. – А вы сами-то откуда? – Обратилась Настенька к солдату.

– Из дальних краев. Из Сибири.

– А это от куда?

– Очень далеко! – будто бы эти слова вырвались из груди человека. – Так далеко, что не на всех картах оно обозначено… на европейских это уж точно…

– Хорошо. – Продолжила Настя. – А как вас зовут? – после этого наступило временное затишье в диалоге, появилась неловкая ситуация легкого недопонимания между двумя взрослыми людьми, больше всего напоминавшую момент рассинхронизации частот у двух радиоприёмников. – Давайте познакомимся – Анастасия! – девушка протянула руку герою. Тот, немного помявшись, пожал ее и уже было хотел представится, но не захотел раскрывать своего настоящего имени. В своих мыслях он метался, как бы ему себя, эдак обозвать, нужно было что-то среднее. Между Борисом и Глебом?

– Иван. Приятно познакомится. – это было не его настоящее имя, даже, как ему показалось, немного дурацкое, но по деревенски правдивое.

На этом официальная часть их встречи подошла к концу. Все дружно, как один, допивали свои чаи, а когда они закончили, Ивану постелили лавочку, удобство которой оставляло желать немногим лучшего сырой земли, но как он тогда думал про себя: «всяко лучше, чем в поле с волками.» хотя бы в хатке, в которой он находился, было тепло и по волшебному уютно. Проворочавшись с левого бока на правый, он заметил висевшую в углу комнаты какую-то икону. Иван смотрел на нее, как завороженный, пытаясь сперва разглядеть что это за икона, а когда он опознал в ней Богородицу с младенцем, то стал рассматривать в ней и ее мельчайшие детали. В конечном счете солдатик проиграл сну в отчаянной битве и вырубился крепким сном.

II.

Ему снилась погоня. Ощущение того, что он постоянно от кого-то убегает. Все это происходило так стремительно и спонтанно, что казалось, будто это истинное воплощение Босховскианского музыкального ада! Настолько все действие приобрело сумбурный характер. Иван стоял посреди большой площади, где столпилось огромное количество людей, с плакатами, чего-то требовавшая. Они давили на него всей своей массой, не давая ему даже вздохнуть, не говоря уже о движении куда-нибудь какой-либо стороны. Осмотревшись повнимательнее, тут он обнаружил себя сидящим на песке, посреди огромной пустыни. Закуривая свою папироску. Рядом с ним сидел какой-то офицер, военную форму которого, как и его лицо, было сложно распознать, или даже более или менее осмыслить. Офицер говорил о вселенских, математических законах мироздания, начав с Декарта, он в последствии перешел на рассуждение о том, что во всей вселенной существует какой-то свой двоичный код, коей он называл «субстанцией мироздания» – единственное что герой доподлинно запомнил из его рассуждения. Докуривая же, Иван только поддакивал ему, даже не осознавая в должной мере слов офицера, к чему он и не стремился, само наличие этого человека для него было так же естественным, будто это происходило на самом деле, когда-то там, давно, в прошлом.

Иван бежал! Бежал, бежал, бежал и бежал! Во сне ему казалось, что за один шаг он преодолевает тысячу километров за раз. Тысячи городов сменялись пред его глазами. Токио, Пекин, Москва, Петроград, Берлин, Париж, Мюнхен, Венеция, Лондон, Нью-Йорк, Токио, Пекин, Москва, Петроград пролетали как мгновения, не успевая их как следует разглядеть. Но он остановился. На том самом поле, где и закопал свой пулемет, на том самом поле, как ему тогда показалось, где тот и начал свое хождение по миру, где тот и повстречал ту самую бабушку. Только теперь это поле представляло из себя выжженную пустыню. Иван присел, опустился головой на колени, схватился руками за волосы и взвыл диким криком, что есть мочи:

– Ваня! Вставай! – ангельский голосок Настеньки вывел его из заключения царя Морфея. – Ну ты и соня! Давно уж заполудень, а ты все спать, да спать! – такое безответственное поведение героя очень сильно раздражало Настю, но немного испуганный вид «человека» останавливал ее, чтобы не начать бить его чем нибудь тяжелым. Ей было ясно – ему снился кошмар. Видя же что он просыпается, Анастасия вышла из хатки и ушла заниматься своими делами.

Иван поднимался медленно, с неохотой; на нем стоял холодный пот, в месте с долькой кислого недопонимания происходящей ситуации. Поднявшись, он сидел на лавочке, медленно приходя в себя. Немного поморгав, покрутив головой и один раз продолжительно зевнув, Ваня поднялся и подошел к бочке с водой, снял рядом висевший ковшик, зачерпнул водички и отпил. Ему понадобилось сделать таким образом несколько больших глотков, прежде чем напиться и утолить свою жажду. Если бы за ним, в этот самый момент, кто-то наблюдал, то этот «кто-то» подумал бы что Иван захотел выпить всю воду, находящуюся в бочке и в довесок, разом осушить все реки мира.