Космические уроды в болоте

С раннего детства помню буклеты рекламной компании межгалактической федерации. Ярко-зеленые, бросающиеся в глаза, оттенки формы, целеустремленный взгляд в камеру, берет на бок и оружие в кадре.

«Стремись на дальние рубежи – расширение Федерации наша общая заслуга.»

Тогда основой экономики было расширение, добыча ресурсов велась практически на всех открытых планетах, спутниках, кометах. Федерации не было дела до жителей, необходимо было стимулировать экономику. Хотя кто сказал, что развитая экономика вредит гражданам.

Современные либеральные историки называли период жизни моего деда «Эпохой агрессивного расширения». Я бы назвал это жадностью.

Если обратиться к учебникам истории то начиналось все довольно обыденно. Небольшие колонии поселения сначала в солнечной системе, затем в связи с развитием технологий в нашей вселенной, и все дальше, дальше и дальше.

Человечество дорвавшись до бесконечных космических далей не могло сидеть сложа руки, нестабильные физические законы, всевозможное биологическое разнообразие, и страх перед бесконечно-вечным, угрожающим практически моментальной смертью от разрыва внутренних органов вакуумом космоса, манили сначала первопроходцев, зачастую улетавших и не возвращавшихся, а затем и государственные корпорации.

––

Сегодня мне снова приснился кошмар.

Я стоял среди колосящейся пшеницы, крупные отруби которой, налившись, сопротивлялись потокам холодного чистого ветра, в поле около нашего старого дома. Трубы предприятия, верхушками подпирающими звездное небо, вымазанные в копоти, почему-то молчали. Никогда раньше не видел звезд в таком количестве. Россыпью блесток разрезая небо пополам, тянулся звездный путь.

Оглянувшись я понял, что стою не один, вместе со мной, в серых робах предприятия, стоят люди, их головы задраны вверх. Лица, казались до боли знакомыми, но всматриваясь я не смог узнать никого, носы, рты и глаза, при внимательном рассмотрении смещались со своих мест немного расплываясь, само лицо покрывало туманом. Мы стоим в один ряд, вдоль таких же ровных рядов высаженной пшеницы.

Мы делали, что-то совершенно обыденное, привычное для всех.

Кожу покрыло мурашками вслед за появившимся откуда-то сверху мерным гудением, сначала оно было далеко, но вот уже превратился в громогласный рев двигателей одиночного крейсера, висевшего над деревянным скосом крыши. В стороны от затемненного стекла обтекаемой кабины, раскинулись два небольших серых крыла, на концах которого были закреплены две реактивных турбины. С внутренних сторон, покрытых витиеватым узором, вырывался сильный язык пламени. Огонь не жег находившийся под ним мир, бережно обтекая сначала старые кирпичные печные трубы, скос, а затем и плоды пшеницы. Включились белесые фонари прожекторов, пощелкивая металлическими струнами, из под треснутых стекол с днища крейсера.

Крейсер тяжелым корпусом нависая над очередью своим массивным громоздким телом, которому казалось трудно было удерживаться над землей, покачиваясь, медленно двигался вдоль очереди, на мгновение зависая над каждым.

Почему-то у меня было стойкое ощущение, что на мне он просто так не остановиться. И в самом деле, зависнув надо мной, свет прожектора, сместился в оттенке ближе к зеленому. Меня, окутывая теплым маревом, вдруг начало отрывать от земли поднимая в воздух, я начал кричать и дергаться, но все было бесполезно. В мгновение я понял, что мне туда надо, что я этого и хочу.

Обернувшись в последний раз я увидел ряд лиц, обращенных в мою сторону. Под мной запрокинув голову стоял я сам! Мой рот был неестественно широко открыт, а глаза закатились, и с отчетливой резкостью головной боли, склоняющей мой рассудок к помутнению, я осознал, что из него вот вот прорастет небольшой росток.

Еще немного времени и это уже было молодое дерево с раскинувшимися листьями дуба. Оно тянулось в след за мной, быстро опережая силу, притягивающего меня света, еще чуть чуть и острое как шпага окончание древка прорастет сквозь меня.

Зажмурившись на секунду, передо мной предстало чистое полностью засаженное пшеничное поле, в центре которого раскинулся красивый вековой дуб. В окнах моего старого дома загорелся свет.

––

Основной проблемой межзвездной Федерации тогда было и остается время. Постоянно расширяющееся пространство отдаляло звездные системы друг от друга, делая перемещение между ними все дороже и дороже. Пока в какой-то момент, уже правда и не помню как его звали, какой-то ученый, всегда была плохая память на имена, хотя ему где-то на земле и нескольких других планетах-поселениях даже памятники стоят, не создал ПМП (программируемый молекулярный передатчик). ПМП был прорывом, можно было передавать как живую, так и не живую материю.

Принцип его работы для стороннего наблюдателя по сути ничем не отличался от работы 3д принтера, что-то кладешь в одно место, в другом появляется точная копия этого чего-то. Только вот в первом месте это что-то исчезало.

Потрудившись еще пару десятков лет над возможностью переноса сознания, другой ученый смог объединить две концепции. Далее последовали опыты на животных, да вы и сами это все прекрасно знаете. Телепортация или клонирование, в общем как угодно называйте.

ПМП быстро получил признание и распространился на все планеты-поселения, возможность перемещаться между мира сильно облегчала людям жизнь. Исчезали многие профессии дальнобойщиков, космологов, экспедиторов, космические путешественники вымирали.

Мой дед к старости замечая столь разительные перемены, усмотрел в этом как он выражался «гибель для всего человечества», и собравшись как-то рано ветреным утром, он сел в свой одиночный крейсер и улетел «покорять неизведанные земли».

В последний раз от него пришел сигнал где-то на дальних рубежах, а потом он исчез. Так для меня закончилась эпоха «великих космологических открытий», а через пару десятков лет она закончилась и для Федерации.

Столкнувшись с непреодолимой внешней преградой постоянно расширяющего пространства вне галактики, взгляд Федерации переключился на внутренние системы и поселения. Необходимо было решать проблему с разной скоростью времени. И решение было найдено, причем довольно простое. Установка ГКО (гравитационно корректирующих объектов).

ГКО – Небольшие искусственные карлики, вращающиеся на орбитах систем. Представляли из себя объекты с динамическо настраиваемой массой напрямую влияющие на течение времени, они бывают абсолютно разного размера в зависимости от ситуации.

Коррекция течения времени для отдельных участков галактики и решение проблемы пространственного перемещения, позволило начать бурный рост промышленной экономики. За которым следовал бурный процесс развития урбанизации. Теперь города в ближайших к центру Федерации системах, становились не просто мегаполисами. Они поглощали целые спутники, целые планеты.

Теперь мало кто соглашался на «покорение дальних рубежей», теперь это особо было ни к чему. Программы расширения то конечно остались, просто попробуй уговори человека отдать всю свою жизнь где-то на краю галактики на стройке ГКО или того хуже на каменной безжизненной планетке. Пока вся Федерация с ее бесконечными планетами-парками, планетами-курортами, огромными городами убегает вперед трехмильными шагами. Не факт еще, что этот камень в конце концов станет для Федерации полезен и стройку ГКО вообще около него организуют.

––

Практически никак эти буклеты в итоге и не поменялись, та же форма, тот же взгляд, только на фотографиях какой-то ну уж совсем молодой пацан. Где они его взяли? Столица конечно загадочное место, что там происходит. Я пролистал буклет, на последнем листе которого высокопарными словами доносилась важность покорения дальних рубежей и блестели неоновым светом три девятки, как способ связи. Вахтовый метод работы сравнивали с успехами первопроходцев, романтика.

На картинках внутри то и дело попадались улыбающиеся, показывающие большой палец вверх, люди чаще в строительной, но иногда и в военной экипировке.

Откуда он у меня? Не помню. Я задумчиво вращал буклет в руке, пытаясь вспомнить где я его получил и как давно он лежит на прикроватной тумбочке. Кажется схватил где-то по дороге до дома.

Свет проносящихся мимо фар сквозь опущенные жалюзи осветил пронзительный взгляд деда со стены напротив. Я по натуре человек не очень сентиментальный, но фотографию деда оставил. Заколотая кнопкой к пробковой доске, среди многочисленных самоклеящихся стикеров с пометками, я и забыл про нее.

В своем заношенном до дыр комбинезоне старой космической экипировки, он навечно застыл на трапе своего крейсера. Развернувшись, на половине подняв руку в воздух. Тогда это было вдвойне смешно, ведь это клише.

Последний наш разговор я запомнил хорошо, вернее последнюю его фразу: «ну что ж, теперь ты это я, если захочешь». Словно он понимал, что больше не выйдет на связь. Почему? Показатели жизнедеятельности его комбинезона показывали, что с ним все в порядке, также как и датчики с внешней обшивки крейсера не показывали ничего сверхъестественного. И хотя до нас сигнал доходил с задержкой, хотелось верить что ничего страшного не случилось. Просто в какой-то момент сигнал больше не пришел.

Мама тогда не очень тосковала по этому поводу, уж не знаю почему, но кажется у них были какие-то терки. А для меня он был кумиром, это был тяжелый год.

Ребенком я был любознательным и, как и всех в моем возрасте, меня привлекала эпоха великих космологических открытий и само собой путешественники. Часто возвращаясь с предприятия дед рассказывал небывалые истории о своих прошлых грандиозных путешествиях к далеким звездам, при этом не забывая сетовать на технологический прогресс.

Мы тогда жили не богато. Дед владел лицензией на разведение фермерского хозяйства. Это позволяло нам арендовать небольшие угодья к югу от города. Сказать о них особо было нечего. Двухэтажный старый деревянный дом в центре пшеничного поля.

Бывало я бегал к раскинувшемуся на соседском участке старому дубу, забирался на ветки, до которых мог добраться. Долго сидел там пытаясь рассмотреть те самые звезды, о которых так много говорил дед, но засветка от предприятия чуть в стороне от наших хозяйств, простилающийся по небу сплошной пеленой смог не давали мне этого сделать. Иногда мне казалось, что вот мелькнула звезда и тогда у меня все замирало, я всматривался в эту точку часами, в надежде, что увижу блеск хотя бы еще раз.

Мечтал ли я стать космическим героем, отдавшим жизнь исследованиям? Да, безусловно.

Но дед ушел, исчез, по своему собственному желанию, оставив нас одних. Через пару лет без лицензии нам пришлось перебраться в город. Затем служба. Потом работа.

Бросив буклет обратно на тумбочку я встал, откинув одеяло в дальний угол кровати. На лбу прорезалась морщинка. Дорога моя жизнь, что именно? кондоминиум в социальном общежитии, в промзоне на окраине города рядом с моим предприятием?

Выключенный свет уменьшал и без того небольшую комнату до размеров кладовки. Проносящиеся за окном летмобили, с шумом проецировали на стены полосатые узоры жалюзи. Выдавив пасту из тюбика и быстро пихнув щетку в рот, я раздвинул их ладонью.

Промзона, что тут можно увидеть, предрассветный туман смешанный с промышленным дымом плотностью бетона? – Ритмичное движение вдоль подсвеченной желтыми маяками полосы.

Смог уже давно стал частью замысла архитектора спальных кварталов. Дома не имели каких-то отличительных черт. Сложенные одна на другую небольшие панели проходили сквозь ярусы города, углубляясь вглубь и возвышаясь над ним на десятки, а то и сотни километров, Зашторенные окна соседних кондоминиумов исчезали в плотном тумане уже в каких-то десяти метрах вниз и вверх.

Соблюдая свой утренний ритуал, я поискал глазами на углу напротив светлые окна соседского кондоминиума. Теплый свет открывал кухню, где привычными движениями молодая мать, с ложки кормила толстого карапуза, укрепившегося на своем розовом стульчике.

Вдалеке справа вспыхивали желтые огни, ночная смена заканчивала цикл. Я отвернулся сплюнуть пасту.

В зеркале из тени у дальней стены то и дело проявлялась в ярких вспышках кровать и одиноко стоящая тумбочка под самым окном. Стандартный набор мебели: кровать, тумбочка и стол. Стиральная машина, душевая и раковина в ванной комнате. Больше тут ничего и не было.

Будучи по натуре человеком впечатлительным, я даже рад был столь небольшому размеру комнаты, с детства во мне остался страх перед темнотой. Непонятно, что творилось там в дальних невидимых углах. В нашем старом доме всегда что-то пощелкивало и скрипело как внутри, так и снаружи.

Сейчас порой я оставлял жалюзи открытыми на ночь, пуская мерный желтый свет маяков и периодические просветы, от пролетавших мимо летмобилей, в комнату.

Для меня эта квартира была квартирой для которой не нужен ночник, и при трудоустройстве недолго думая я на нее и согласился. В ней было все кроме места темным шкафам и углам. По стечению обстоятельств оказалось, что никому она больше не нравилась и начальству наконец удалось избавиться от пустого уголка. Может в том числе и поэтому на предприятии у меня была репутация человека неконфликтного и исполнительного.

Вперив взгляд в буклет, я не мог его оторвать. Светящиеся неоном описания страниц и яркие переливающиеся картинки магическим образом притягивали. На сколько отчаявшимся нужно быть человеком чтобы согласиться на такое. Или это не отчаяние? Было ли это бегство от себя или наоборот открытие себя истинного.

– Легко говорить, дед.

Я выбрал работу на предприятии потому что хотел приносить пользу, а в ручном труде ты всегда ее ощущаешь. Но было ли это на самом деле полезно кому-либо.

Осторожно я подошел к тумбочке, буклет упал раскрывшись одной из страниц в небольшую лужицу пролитого из тут же стоявшей чашки с кофе.

Рядом с безжизненным рисунком песчано-зеленого круглого карлика столбиком висело краткое описание:

i358-ek планетоид уровня «С», сектор i-967-uyt-0. Согласно спектральному сканированию богат минералами и рудами различного происхождения, ценный источник ресурсов для Федерации.

Следов разумной жизни не замечено. Обладает густой растительностью характерной для этого галактического сектора и как следствие атмосферой. Состав которой близок к земной, но к дыханию не пригоден.

Текст плыл ниже, скрываясь в светящейся границе страницы, описывая вулканическую активность, молекулярную структуры местных водоемов и грунта.

На следующей странице разворота доносилась информация о социальных льготах, навсегда фиксирующихся за добровольцами, достойной оплате труда, перечисляемой на счет регулярно.

Тем не менее улыбка расположившегося тут же молодого мальчишки, как будто не соответствовала ситуации. Интересно ему хотя бы сказали для чего он позирует?

– Коммутатор, сказал я неожиданно для себя самого.

Что я делаю? Нужно собираться на смену. Колдовство, чары.

– ДА. Мужской монотонный голос доносился казалось из каждого угла комнаты.

– Прошу, набери номер девять девять девять. Вежливость была тут особо ни к чему, просто мне хотелось общаться дружелюбно, даже с этой искусственной сущностью. В общем-то за восемь лет совместной жизни, мне казалось, что мы стали близкими друзьями.

– Набираю номер девять девять девять

Комнату заполнили гулкие гудки в противотакт шуму автомобилей. Я отнял чашку кофе, от утопающего буклета, запивая остатки зубной пасты. Холодный и кислый, или может в нем молоко прокисло, поморщившись еще раз я вернул чашку на место.

Чашка, плюхнувшись в лужицу пролитого кофе, подняла волну, которая брызнув на страницу наконец отключила ее. Буклет померк. Комната снова впала в стазис. В этот момент она почему-то показалась мне отвратительной, всюду расставленные пустые жестяные банки из под консервов, ребристой поверхностю отбликивая в свете пролетающих мимо летмобилей, отмеченные торговой маркой предприятия, несколько пустых кружек, пыль лежавшая толстым слоем вдоль плинтусов, беспорядочно заклеенная безумным количеством записок доска, осевший на придверном коврике песок. Не то чтобы меня смущала моя же собственная рассеянность, нет. Мне вдруг отчетливо стало ясно, что я тут лишний. Не будь меня тут, кондоминиум бы пустовал, был бы чист, стерилен. Я инородный объект, паразит, прижившийся в темном уголке огромного тела, наполненного мечтами и амбициями других, не являющийся частью их стремлений и желаний.

Гудки прекратились. Несколько десятков секунд висела тишина, я уж было подумал, что дозвониться не удалось, что окатило душевный порыв холодным спокойствием и умиротворением.

– Межгалактическое государственное управление Федерации «Дальние берега», слушаю Вас. – По комнате пробежала ненамеренная нежность. В прочем уже к концу фразы оператор быстро опомнилась, добавив к голосу нотки серьезности. – Наконец кто-то разбавил нашу мужскую компанию.

Давно я не слышал женский голос. На предприятии конечно есть женщины, но во время работы необходимо носить наушники, да и сними я их ничего бы не услышал. Если только в столовой во время обеда, но там во время смены все выглядят одинаково и не разберешь кто есть кто.

– Слушаю Вас, говорите – повторила она нетерпеливо.

Дед сверлил меня взглядом – i358-ek – Продиктовал я.

Нужно понимать, что в связи с наложенными на меня кем-то или чем-то чарами, я не особо знал и понимал как и что делать. Хотя возможно дело было в том, что за окном сейчас было около пяти утра, раньше это мне не мешало. Сегодня я проснулся ни раньше и ни позже обычного.

– i358-ek. Повторила она за мной, сопровождая каждый символ гулким нажатием кнопки клавиатуры. Смотрю, ожидайте.

Включилась успокаивающая классическая музыка чем-то напоминающая мой будильник. Хотя кого она может успокоить, она закрепилась в общественном сознании как символ ожидания, а ожидание всегда раздражает. Окатившая меня с минуту назад, волна спокойствия к счастью лишила меня этого.

Затем правда практически сразу последовал отрезвляющий эффект, как будто меня с ног до головы окатили ледяной водой. Я стоял посреди комнаты в одних только джинсах, мысли мои метались без системы, словно в лихорадке. Перед глазами беспорядочно мелькали небольшие зеленоватые пятна. Может я заболел? Вопроса о том лечу я или нет у меня уже не стояло. Я вдруг ощутил такой духовный подъем сил, словно моя душа всегда ждала чего-то подобного.

Какие требования они предъявляют к сотрудникам? Они ищут кого-то конкретной специализации? Как далеко туда лететь? Сколько лет? Сектор i-967… Густая растительность. Погодите.

Сектор i-967… я снова посмотрел на пробковую доску. Рука потянулась к фотографии. Она давно уже покрылась слоем пыли, не откреплял ее с тех пор как пригвоздил ее туда кнопкой, заселяясь. Приложив небольшое усилие я потянул фотографию на себя, кнопка отскочила без труда, улетев куда-то в сторону кровати. Наклеенные поверх нее стикеры, потеряв уже свои клейкие свойства от налипшей пыли или от времени попадали на пол.

С недоверчивостью я медленно перевернул фотографию. На задней стороне детским неуклюжим почерком было аккуратно выведено: «Сектор с-411-er». – Ну слава богу, это совсем другое место. – Вспыхнувшая было тоска по детскому ожиданию, резко отхлынула, из груди вырвался небольшой вздох облегчения. Машинально я сунул фотографию в карман.

Неожиданная догадка на минуту выбила меня из колеи. Я и забыл что жду чего-то. Музыка резко стихла.

– Для регистрации, пожалуйста назовите ваше полное имя и номер

– Кхван Дмитрий Георгиевич, один один два восемь семь ноль, проговорил я заученную частыми повторениями фразу

Гулкие щелчки сопровождали ее голос, повторяющий мои имя и фамилию по слогам.

– Хм, мастер цеха градообразуещего предприятия номер два? – переспросила она.

– Да, все верно. – Я немного замешкался с ответом. Щелканье наоборот ускорялось, заполняя анкету с помощью моих электронных данных.

Мне казалось, что для нее это было так обыденно. К моему горлу же подкатил ком, через который с трудом переваливались слова.

– Оформление прошло успешно, ваша кандидатура одобрена. Теперь уже она отчеканила заученную фразу.

– Постойте, постойте. – Смутился я, украдкой поглядывая на приготовленный накануне рюкзак со сложенной рабочей робой. Смена должна начаться уже через полчаса. Обычно в это время я уже сажусь на летмобиль развозки, отходящий от платформы соседнего крыла.

– А как же предприятие?

– Мы уже уведомили предприятие о вашем выборе.

Я конечно всегда знал, что государственные службы имеют сильное влияние, но чтобы сменить должность у гражданина одним щелчком.

Следующие ее слова пролетали мимо ушей, как-то слишком быстро изменилась моя жизнь. Теперь я действительно космический путешественник? Теперь я не получаю стабильную зарплату и не живу в социальном кондоминиуме. А где я теперь живу?

Девушка что-то живо рассказывала о почасовой ставке и технических ограничениях, сопровождающих проживание на дальних рубежах, радостно поддерживая мой выбор столь отдаленной планеты, приравнивая это к чему-то высокодуховному. Я же как ни старался никакого возвышенного духа в данной ситуации не ощущал.

Опустившись на край кровати, я попросил ее рассказать об условиях перелета и датах им соответствующих.

Оказывается все было не так плохо. Государство выдавало мне жетоны ПМП на время перелета, которых как раз должно хватить мне на путь туда. К сожалению сам сектор не был снабжен ГКО, но это конечно же входит в планы федерации на ближайшее будущее, заверяла она.

До сектора я должен был добираться через созвездие «двух башен», откуда меня подберет крейсер-дальнобойщик еще курсирующий на дальних рубежах. На месте повторно проинструктируют уже прибывшие ранее локальные сотрудники.

Хорошо хоть я не первый и на планетоиде уже действует группа развертки и отстроена станция. Вместе со мной прибудет геологическое оборудование и биологические лаборатории.

Что касается времени, перемещение через ПМП не займет много. После воплощения в центральном порту «Нью-тауэра» столицы созвездия «двух башен» моему телу необходимо будет стабилизировать молекулярную структуру, что займет около двух недель, на это время федерация обязуется арендовать отель. Где меня встретит некий мистер «Твикс» и введет в курс дела. После я отправлюсь дальше.

На крейсере, отходящем все с того же порта, арендованы вагон-места для меня и остальных членов группы. Перелет составит не более десяти лет, что согласовано с регламентом «дальних путешествий» статьей 102 галактического кодекса Федерации. Все это время я как рядовой сотрудник должен буду провести в криогенном сне, дабы не растрачивать годы службы, настоящим я уже согласился на это при оформлении контракта.

В целом, хотя она и не уведомляла до этого момента о пунктах под звездочкой, я был согласен, проводить на борту пустого дальнобойщика годы одному, вне криосна, казалось развлечением не из приятных.

Отправка крейсера уже запланирована на следующий месяц. Так что мне необходимо собираться в дорогу. Медкомиссию, сведения о военной подготовке и прочие документы подтверждающие мои психологическую и физическую стабильность, уже взяли из моих электронных данных и они полностью соответствуют общепринятым стандартам Федерации.

– Всего доброго и удачного пути, мистер Кхван. Как будто весело закончила она. Видимо принимая мое молчание за такой же оптимизм.

То ли она не хотела прерываться, боясь, что если даст мне слово сразу услышит отказ, толи просто частое повторение одинаковых по наполнению речей, заставляло ее тараторить. Места для моих слов она не оставляла. Но даже будь для меня место, смог бы ли я что-то сказать? Для меня все это было не то что в новинку, я провалился в мир грез, мое воображение само дорисовывало неведомые глазу пейзажи далекого космического тела. Окаймляющие загадочные неизведанные реки крутые берега, деревья плотной стеной уходящие за горизонт, с неизвестным рисунком листвы. Путешествие сквозь звезды, опаляющие обшивку, годами бороздящего бесконечные пространства холодного космоса, крейсера. Это все были образы, манящие и привлекательные, но образы, не мог же я начать рассказывать ей о них, к тому же я так давно сжился с ними, что подобрать слова для их описания было очень трудной задачей.

Затем постепенно мои эмоции переросли в более разумные размышления. Мне уже стало казаться, что ничего не выйдет, у меня не получится! Ведь я никогда даже не покидал город, не то, что систему. Жетоны ПМП стоили достаточно приличную сумму. И хотя моему банковскому счету нельзя было присвоить статус «премиум», как нельзя было также сказать, что он был пуст, но ПМП до того я никогда не пользовался. Во-первых до этого момента я и не представлял, что способен на нечто столь безумное. Даже мои мысли никогда не обращались к путешествиям, как к реалистичному сценарию. Все это было для меня сказкой и не более. А во-вторых куда мне было летать?

Для меня также оставалось загадкой остаешься ли ты тем же человеком, что и раньше проходя через него. Широкие массы этот вопрос мало волновал, да и с философской точки зрения был давно уже определен. Наверное про такого как я многие бы сказали, что я консерватор и деревенщина. Но что поделать, ненавижу я порталы.

Я сглотнул, в горле пересохло. Допив одним глотком скисший кофе я бездумно следил за причудливо играющими с доской, желтыми тенями дорожных маяков. Чуть ниже середины, сквозь обилие стикеров зияла чистая пробковая поверхность. Буклет уже казалось совсем растворился, намертво слипшись с тумбочкой.

С характерным резким звуком на счет зачислились два жетона ПМП. Комнату снова оглушила тишина.

глава 2

На смену мне больше не нужно, а больше дел у меня и не было. Поэтому я решил не задерживаться и сразу приступил к сборам.

Интересно кого назначат мастером вместо меня, наверное Стивенсона, толковый парень, думал я.

Ричи Стивенсон пришел совсем недавно, где-то месяца три назад не больше, но за это время успел продвинуться по службе куда дальше многих. Он был энергичен, боек и умен. Не возражал против двойных смен и всегда с радостью соглашался заменить кого-то, любого кто просил. Начальство тоже о нем в скоре узнало. Когда один человек перевыполняет норму за смену в два раза, об этом быстро расходятся слухи. Он был бы хорошей кандидатурой на мастера.