Тайное руководство кладоискателя

Глава, окунающая в мир золотарей и раскрывающая глаза читателям, далёким от истинного положения дел, в среде обслуги.

Борьба с короновирусом достигла дна, глубинный народ выработал свои методы противостояния заразе. Сантехник Виталик пообвык, с навязанной ситуацией и научился носить медицинскую маску. При обычном состоянии она болталась на левом ухе, ну или на правом, в случае опасности, когда создавалась ситуация проверки ответственными лицами свободная петля маски натягивалась на противоположное ухо и маска перекочёвывала на подбородок. Зачастую маска находилась в кармане и извлекалась по различным причинам не связанным с защитой от вирусов.

Беззубым ртом, позёвывая в показном безразличии, Виталик рассмеялся:

– А, что нам эта зараза шшасс самогонки накатим и вылечимся. Лей! Краёв не видишь, пожалел што-ли!?

Звук «ша» Виталик выделял не в силу беззубости, а подчёркивая свою свободу и независимость от диктаторского языка телевизора, нагло вравшего про истинное положение дел в народной жизни.

Прижал горлышко бутылки к ободку гранёного стакана. Поднимая стакан, рука тряслась, узловатые пальцы с черной каёмкой ногтей, вцепились в стекло, как в добычу, впивается лапа ворона. Закинув голову, широко открыл рот. И бурля, как в воронку провалил жидкость. По мере опустошения стакана в зияющую пропасть рта, дрожь пропала, кожа приобретала розоватый оттенок, исчезла синева щёк и словно, выпив из чаши Грааля, Виталик помолодел лет на 10.

– Хрен вам, а не корона! – произнёс тост.

Маской с завёрнутым в неё противоядием в виде зубчика чеснока, занюхал порцию лекарства, его передернуло, как заводимые в мороз Жигули.

– Ну поехали, работы не початый край!

На биостанции, конечной точке канализации, предстояло почистить фильтра и запустить новую порцию бактерий. Бактерии не выдерживали натиска, выливаемых нечистот. Кроме естественных человеческих отходов, попадалась разная химия, типа моющих средств, которая и губила букашек, как их ласково прозвал Виталик. Однако, после больших праздников, когда народонаселение глушило спиртное декалитрами, продукты распада спиртов, вместе с мочой действовали на бактерии не мягче злосчастной химии. И опять очистная функция станция прекращалась, требовалось развести новую порцию бактерий. Виталику работа нравилась, было много плюсов; и тепло, и начальство не посещало этот объект жилкомхоза, присутствовал бонус, как особый вариант доходов, в фильтрах попадалось золотишко, в виде ювелирных изделий! Принимая ванну или душ, многие не замечали, как соскальзывало колечко или сережки, подвеска с цепочки и смывалось это добро потоком воды, а так как система канализации и льяльной воды была общей, всё это добро проходило через очистные сооружения. Очистная станция нового поколения обслуживала пригородный посёлок, под неофициальным названием «Поле чудес», или «Деревня нищих», здесь строились коттеджи богатых людей, сносились старые дома, часть которых ещё была занята настоящими нищими. Посёлок приглянулся богачам за счёт живописного расположения у излучины реки, с другой стороны озерцо и не тронутый лес, город рядом, но дорога вела в обход из-за разрушенного моста, к тому же асфальт сошёл на нет и от дороги осталось одно название. Вот это место и облюбовали две семьи владельцев заводов, газет, пароходов, они восстановили дорогу, и скупили участки под строительство дорогих домов, многократно навариваясь при перепродаже. И началась новая жизнь у новых людей в новом посёлке.

Виталик любил в жизни много чего, к примеру – коньяк, и мог себе позволить, но прекрасно понимал, что афишировать пристрастие чревато разоблачением своего стабильного дохода. Вот и приходилось пить в компании самогон, но и с этим он был привередлив, благо существовала конкуренция в деревне у производителей, и можно было купить или добыть отменного варева, настоянного на разных ароматных травах или ещё каких дарах природы. Почему добыть самогон!? Вариантов много разных существовало. К примеру, многие разузнали про «букашек» (бактерии со станции), и стали упрашивать Виталика поделиться, с целью засыпать в свои выгребные ямы, под сортирами, что бы очистить и удалить запахи. Виталик быстро смекнул, что денег вряд ли найдут деревенские, а вот самогоном расплатятся. Однако, не все жители вошли в его программу добровольного взаимовыгодного сотрудничества. Ему не удавалось приобщить Макаровну к своей компании по очистке от фекалий. Та отнекивалась:

– Я по старинке, по старинке, всё исправно у меня, как муж покойник во время Олимпиады 80 поставил сортир, так и функционирует. А самогон, если желаешь получить, то приходи с деньгами, или дров поколи, но сейчас не сезон для дров, или по хозяйству чего помоги.

Виталик знал, что Макаровна и другую оплату за самогон приветствовала. Жил в деревне Мишка «Клоун», кличка такая, он сызмальства улыбчивый и добрый был, но и в школе почти не учился и работать мог лишь самое, что простое, подмести поднести, даже покрасить нормально не мог, да и грядки возьмётся копать и забудется, было дело у Макаровны выкопал траншею. Дело прошлое. Она его и раньше подкармливала, то вещь какую даст, говорит, что от мужа осталось, хотя видно вещь не тех времён, когда они супружествовали. Шёл Мишка мимо дома Макаровны, она возилась во дворе, заметила она Мишку и такой разговор состоялся. Мишка первым приветствовал женщину:

– Здрасьте!

– Здравствуй, Мишенька! Зашёл бы помог чего, да и я тебе отплатила.

Мишка всем верил, и был послушным. Без разговора, резко развернулся и зашёл прямо в калитку.

Немного лирики и клубнички.

Годами ранее. Купаться на озере было излюбленным делом сельчан, после работ, вечером собирались вдоль берега. Одни купались стирались, другие разместив на травке бутылки стаканы, закусывали и громко чокались стаканами с налитой в них жидкостью, чаще всего это был самогон. Некоторые, разместившись, подальше от шумливых отдыхающих удили рыбу. Макаровна с подругой и соседкой Танькой "рябой", шли в сторону дома от остановки автобуса, после поезди в город. Жара дневная спала, но вечерняя духота заставила ноги, сами собой, свернуть к озеру прохладиться. Купальников с собой не было и женщины решили, пойти подальше за излучину, ближе к кустам, скрывающим от посторонних глаз. Рядом и омут был, в него ныряли с дерева, расположенного на откосе. Женщины опасались, что мальчуганы, чьё обычное место для купания находилось здесь, увидят их и бросятся подсматривать, за обнаженными купальщицами. Вот и получилось, что подбирались в тишине к кустам и с оглядками, как будто за кем-то следили, хотя глубоко в душе, тётеньки в возрасте, отвыкшие от мужской ласки, и предполагали, что далее и произошло. Здесь в кустах и застали Мишку с друзьями, нагими.

– Ну, что застыла подруга!? Это ж пацаны ещё! – обратилась Танька к Ольге, застывшей, словно пантера на охоте, одной рукой та отвела ветку кустов, мешавшую обзору явившейся картины. В ответ раздался шёпот:

– Тише! Услышат! Какой там – пацаны!? Смотри это Олег, уже в институте учится.

И тут Ольга, как поперхнулась:

– Кха, пацааныыы…! Вон Мишка "Клоун", смотри – какая красота!

Мишке было лет под двадцать, он уже закончил старшие классы школы, задерживаясь по два года раза два – три, по причине неуспеваемости, и в итоге ему выдали справку вместо аттестата, и отпустили на все четыре стороны.

Танька, проследила за взглядом Ольги, и прикрыла рот обеими ладошками, сдерживая возглас:

– Йетит мадрит! Это да, точно, не у каждого мужика такое бабье счастье то имеется!

Ольга тем временем, тихо произнесла:

– Я уже мокренькая вся!

Танька прыснула:

– Что мать, помочь!? забыла, как себе радость без мужика доставить!?

И потянулась ладошкой промеж ягодиц, склонившейся Ольге, и в шутку, как впрочем, в каждой шутке, есть доля и правды, провела ладонью туда-сюда. Ольга аж оттопырила зад, дёрнулась и конвульсии охватили её тело, тихой тянущейся каплей стекла жидкость по ляжке.

– Ах ты ж, кайфуншица, от одного вида мужика кончила!

Танька, и сама, почти испытавшая оргазм, потерла себя скользкой рукой по груди.

– Душно! Айда, купаться!

Хлопнула Ольгу по заднице, все ещё, стоявшую на одном колене, с наклоненной головой с закрытыми глазами. И потянулась на полусогнутых ногах в воду, поплыла, широко загребая воду.

Тот случай и запал Ольге Макаровне в душу. Вот и сейчас, увидев Мишку, уже заматерелого мужика, но так в росте не нагнавшего сверстников, решила зазвать в гости.

После помощи в сарае, где Мишка по указке Макаровны разгребал старые вещи. Что на помойку, что ещё пригодится.

Хозяйка пригласила за стол мужичонку:

– Самогоночки выпьешь, Миш!? Мой хозяин употреблял, я очень качественный продукт готовлю.

Макаровна, и не дожидаясь ответа засуетилась в кипучей хозяйственной деятельности.

На столе царило деревенское изобилие: яичница со шкварками на чугунной сковороде, постоянный натюрморт художников реалистов, сало с прослойкой, аккуратно разложенное по тарелке, окаймляет горку четвертинок малосольных огурцов, с вкраплениями зелени. Картошка, сваренная, целиком уложена в глубокой фарфоровой тарелке, сверху горки стекает масло через кольца, поджаренного лука. И пару колец домашней колбасы. Мишка такую красоту и на праздники редко видел, а здесь вот оно – протяни руку и ешь!

– Ну, Мишаня, с тебя тост!

Хозяйка по-деловому подвинула рюмку ближе к гостю. В рюмке жидкость отливала янтарём, такой самогонки Мишка, отродясь не пил.

– Вот, тебе настоечка, на травах, никакая хворь не пристанет, а силы прибавит.

И хозяйка, как то странно улыбнулась, уголками рта, и глаза засветились, словно предвкушая какое-то важное событие.

После третьей рюмки, Мишке так похорошело, что он откинулся на спинку дивана, раскинув руки. Макаровна что-то рассказывала. Мишка пока занят был едой, особо, не вникал. Но чёткие образы стали складываться, с насыщением, он стал внимательнее и вслушался – "Актриса цирка…",