Берегитесь, тетя Аделаида! Загадка синих бегоний

Глава 1. Женский клуб «Лаванда и перо»

Шелест страниц то и дело нарушал кокетливый шепот с задних рядов читального зала женского клуба «Лаванда и Перо». Шляпы, издали напоминающие засахаренные гипсофилы, склонялись друг к другу, и до Аделаиды доносилась очередная острота про «смертельные розы». Она посильнее вдавила ручку в бумагу, выводя каллиграфическим почерком «С наилучшими пожеланиями от Аделаиды Уотерхейм».

– Не увлекайтесь сортом «Souvenir de Docteur Jamain», мистер Кроуфорд – издала Аделаида вымученный смешок, взглянув на букет кровавых роз на обложке – Как видите, он бывает опасен.

Она протянула мистеру Кроуфорду, пожилому аккуратному джентльмену, подписанный экземпляр.

– Я предпочитаю чайный гибрид Peace – сердечно поднес он к груди шляпу – Хоть это и не совсем патриотично. Для моей жены Элейн – покрепче прижал он книгу – Сама она прийти уже не может.

Аделаида взглянула на него участливым взглядом, и ее лицо чуть смягчилось.

– Мы все предпочитаем мир, мистер Кроуфорд, так что вы не меньший патриот, чем я – улыбнулась она – Давайте я оставлю для Элейн личную подпись.

Под первой строкой Аделаида вывела ещё несколько пожеланий. Подумать только, размышляла она, даже французские черенки прятались от войны в Италии и Турции, чтобы потом, когда придет время, прорасти своими улыбчивыми лицами сквозь маску фашизма. К счастью, садовод Меян предвидел вторжение во Францию и выслал свое детище друзьям. Может в этом и был знак, гадала Аделаида, что с миром еще не кончено, если новому сорту роз судьба позволила спастись и зацвести в уголках самых разных стран. А она превратила душистую флору в орудия убийства и свое факсимиле. Аделаида с неудовольствием постучала пальцами по столу. Да и с двусмысленностью в этот раз явно она переборщила, назвала последнюю наследницу Арджентов Розой, так еще и оставила возле ее тела алый букет. Неудивительно, что читатели почувствовали некоторое удушение. Аделаида мысленно выразила надежду на то, что Элейн Кроуфорд не страдает чем-то вроде астмы.

Попрощавшись с мистером Кроуфордом, она с легким чувством вины взялась за следующую книгу. В уютный аромат ванили, липового чая и старого картона вдруг ворвался насыщенный бриз узнаваемых духов фирмы Bourjois. Аделаида повела носом, досадуя, как возмутительно кто-то нарушил гармонию этого светлого полудня. Она хмуро уткнулась носом в витиеватый росчерк на обложке «Последняя роза из Брамблхолла» и занесла ручку.

– Аделаида! – голос, пропитанный Soir de Paris, настойчиво вытянул ее обратно – Моя дорогая! Неужели это та самая миссис Уотерхейм, которая написала «Белая лилия, черный яд»? А ведь я еще говорила Мюриэл, не может быть, чтобы наша Аделаида писала о ядах! – женщина присмотрелась к стопке свеженапечатанных изданий – И все еще пишешь про трупы в розах? Помню, как твоя матушка рассказывала нам, «Адди нашла утром выпавшего птенца и похоронила его в розовых кустах! Прелесть, что за дитя, она написала ему стихотворную эпитафию».

– Все еще носишь серьги в форме ананаса, Вайолет? Экзотично. Это винтаж? – Аделаида была не не намерена вспоминать истории из своего детства, случившиеся более полувека назад.

– Семейная реликвия – Вайолет Креншоу, великовозрастная дама, похожая на раритетную сахарницу, жеманно поджала в улыбке губы и потянула вниз натянувшееся платье модного оттенка, который впрочем ей не шел.

– Ну и что Мюриэл сказала о ядах?

– Цветы – это вздор! Настоящий яд нужно подавать в фарфоровой чашке, с комплиментом на краешке… – Вайолет стыдливо хихикнула.

– Что ж… – Аделаида откинулась на спинку стула, заметив, что за миссис Креншоу очереди больше нет – Мюриэл всегда была бо́льшим специалистом, чем я. Она могла бы заработать состояние. Подозреваю, внутри у нее растет аконит.

– Ах, Аделаида! – Вайолет Креншоу всплеснула руками – Мюриэл до сих пор уверена, что ее старый садовник был агентом британской разведки! И только потому, что однажды он пришел без калош! Кстати, ты знала, что Генри и Агата, те самые с пуделем и вычурной крышей, вновь переехали? На этот раз к родственникам в Бат! Якобы на время, но ты же знаешь, если Агата говорит временно, это значит навсегда или пока кто-нибудь не умрет и не оставит им наследство.

Аделаида ослабила шейный платок и лениво посмотрела на пейзажи Кента за окном. Отсюда просматривались дачные домики вдоль железной дороги от Ашфорда до Кентберри, в заросших полях яблоней и слив. На заборах сушилось парусниками белье. Прямо перед витриной две женщины в выцветших платьях, весело болтали, пытаясь удержать на руках детей, а на противоположной улице подростки пытались продать прохожим корзинки с клубникой, которая должно быть еще дышала запахом мятной травы. Да, подумала угрюмо Аделаида, и в Кенте война съела поколение. Одна из женщин, удерживая ребенка наклонилась поправить чулок, и Аделаида заметила, что его удерживает прищепка.

– Нет, не слышала – тоскливо повернулась она обратно к Вайолет, главному Кентскому антиквариату – Не все новости нашей многочисленной родни доходят до Суррея, Вайолет – в душе Аделаида не преминула добавить «К счастью».

– Какая жалость! – неверно истолковала ее слова Вайолет – Такие маленькие расстояния, и так долго идут телеграммы! Хорошо, что ты встретила меня…

Вайолет принялась рассказывать что-то о последних новостях их родни в Йоркшире, но Аделаида слушала в пол уха. Ее родственница была из так называемых Тетушек из Челтнема, которые, завтракая, почитывали The Lady за садовым столиком с вышитой скатертью, не снимая перчаток, и верили, что мир спасет хорошее образование, прямая походка и серебряные ложки. Конечно, сразу после того, как им в магазины вернут лимон. Аделаида мельком взглянула на столик с чаепитием за спиной Вайолет, для полноты картины там среди пожилых жен докторов и вдов землевладельцев не хватало только пуделя с бантом. Аделаида усмехнулась, она могла бы увековечить эту сельскую гравюру в новом романе, обозвав ее «Они ненавидели “измы”», но разве она будет так жестока к своим читателям.

– А ты все еще в Клубе? – Аделаида кивнула на дам, получив свои долгожданные автографы, они обсуждали книгу.

Аделаида, надеялась, что книгу, а не оказавшееся поводом для бульварных насмешек, неудачное название. Не стоило ей рассуждать так категорично, в конце концов и к ней на колени запрыгнул этот самый «пудель». Даже самая далекая от литературы публика посчитала, что Аделаида Уотерхейм скатилась в клише, а дерзкая и прогрессивная молодежь уже переиначила название на «Последнюю занозу из Брамблхолла».

– Ну конечно! Я же секретарь художественной комиссии – Вайолет выпятила грудь – Впрочем, Герхард я слышала, направляется к тебе в Литтл-Милфорд, он тебе все расскажет.

– Герхард? – суровое, прекрасно сохранившееся лицо Аделаиды, не изменило своего выражения – Должно быть ты что-то путаешь, Вайолет.

– О нет! Разве ты не слышала? Нелл Уинтер недавно рассталась с ним – миссис Креншоу округлила глаза – Да еще эта неудачная стажировка в министерстве сельского хозяйства. Подумать только, такая кроткая птичка как Нелл не смогла выдержать нашего Герхарда и сбежала с каким-то сыном фабриканта – ее голос опустился до шепота – Я слышала, отец его сколотил состояние во время войны, вот же…В общем, Герхард сейчас не в самом бодром расположении духа – она склонилась ближе и Аделаиду накрыла волна «Вечера в Париже» – Если не сказать в раздрае. Поехал залечивать раны к любимой тете.

Отодвинувшись, Аделаида выпуталась из вуали индольно-пудровых нот, и чуть было не спросила, кто эта тетя. Она затянула обратно на шею шарф и расправила твидовый костюм.

– В таком случае – с вежливой улыбкой бросила она в сумку ручку – Мне следует поспешить обратно в Суррей и успеть принять Герхарда на чай.

– О, я думаю, он останется не только на чай – заверила ее Вайолет.

– Не только? – Аделаида остановилась, памятуя миссис Агату и ее мужа Генри, заехавших «на недельку» в Бат.

– Ты ведь не бросишь племянника в такое сложное для него время, Аделаида? – с трагическим видом удивилась Вайолет – К тому же, твои цветочные детективы продаются у нас как булочки миссис Блайт в пасхальное утро. Все-таки Кент – это сад Англии – она горделиво усмехнулась – Разве что за исключением последней…

– Окажу племяннику посильную помощь – Аделаида больше не улыбалась, она взглянула на непроданную стопку «Последних роз…», к сожалению, они были далеко не последними – Мне действительно пора домой.

– Да, позаботься о Герхарде! – слезно напутствовала Вайолет – Уверена, такой презентабельный молодой человек произведет впечатление в деревне. Особенно на тех, у кого дочери на выданье. И возвращайся к нам с новым романом! Мы в клубе гадаем – Вайолет снова нескромно захихикала – Остались ли еще в садах Британии не смертельные цветы.

– Всенепременно – Аделаида подхватила дорожный плащ – Я уже думаю над новым материалом, но это – опустилась она до театрального шепота – Пока секретная информация – Вайолет потянулась ухом – Да-да – воскликнула Аделаида уже намного громче – «Задушенный фиалками»! Думаю, это будет следующее название для моего детектива.

Дамы за соседним столом, услышав, зацедили не только чай, но и легкомысленные смешки. Вайолет растерянно улыбнулась.

– О – обронила она – Это потрясающая новость.

– И, Вайолет, – поджала губы Аделаида, бросив неутешительный взгляд на столик – Лавандовый не твой цвет, бледнит. Присмотрись к бордовому…Он пойдет к серьгам.

Вайолет уязвлено обернулась на свой клуб, а потом с благодарностью повернулась к Аделаиде.

– У меня припасено несколько метров маренового бархата…

Аделаида элегантно улыбнулась.

– Уверена, ты знаешь, какой фасон сейчас в моде.

Она перекинула плащ через локоть и направилась в холл, где ее ждал помощник, отправленный издательством.

– Мистер Грейвз будет недоволен, что вы ушли раньше времени… – начал он.

– Ты видишь в очереди страждущие лица, Кроув? – осведомилась Аделаида – Если да, то вызывай, пожалуйста, спиритиста.

– Но миссис Аделаида!

– И еще – Аделаида повернулась на каблуках и угрожающе зависла над невысоким помощником – Мое пожелание для мистера Грейвза – в следующий раз на публичные выступления мы поедем в более уединенные и удаленные места.

– Вы имеете ввиду Ист-Суссекс? Хотите посетить Родмелл? – помощник на секунду задумался – Вы могли бы прочесть там «Шепот кувшинок».

– Что-нибудь более далекое, чем Ист-Суссекс, Кроув! – помахала Аделаида на прощание – Например, Франция! Кажется, там у меня пока нет родственников.

Аделаида Уотерхейм прославилась цветочными детективами в возрасте, когда ей уже было пора отмечать половину века, так что внимание публики и писательские туры не вызывали у нее ничего, кроме усталости и скуки. Все, о чем она мечтала, это поскорее вернуться домой к своей истинной страсти – выращиванию цветов и уходу за садом. В выборе гардероба и в выборе хобби Аделаида была истовой англичанкой.

Детективы она начала писать еще в молодости, но острую необходимость продать их ощутила после смерти мужа, не от бедности, а от отчаянного желания занять образовавшуюся пустоту. Но, пока книги пытались забраться на вершину продаж, Аделаида нашла отдушину в таком простом деле, как садоводство, и ошеломительный успех, свалившийся ей на голову, начал становиться помехой для таких более приятных занятий, как, уборка сорняков.

Во время войны Аделаида, как и вся Англия, замерла в тревожном ожидании своей судьбы, но, как только со страны спали оковы ужаса, и начало таять оледенение, охватившее английские души, люди ощутили потребность в приближении весны. В этом то им и помогли цветочные детективы. Смахнув пыль и сажу складов, они вернулись на полки. После второй волны популярности, издатель Аделаиды, Морис Грейвз, конечно же, развернул вокруг романов обширную кампанию. Цветы должны были зацветать по расписанию, систематически кого-то убивать и отправляться на покой до следующего года. Первое время Аделаида наблюдала за успехом с отвращением. Казалось, англичане, привыкшие видеть вокруг себя ежедневные убийства, всего лишь извращенно поддерживают старую привычку, но Морис убеждал ее, что такова суть национального лечения. Издания «Белая лилия, черный яд» побили все возможные рекорды страны, и когда на Аделаиду обрушился ворох открыток не только от преданных поклонников, но и от дальних и близких родственников, она без сожалений сменила дорогую квартиру, оставшуюся от дедушки-магната в Лондоне на сельский, впрочем от того не менее дорогой, особняк в Суррее, куда сейчас и направлялась скорым поездом, предвкушая воссоединение с любимым садом.

Герхард Уотерхейм вышел из купе первого класса, бледный от долгой поездки. Он уже сменил несколько поездов, добираясь с окраины страны. Сначала Герхард пытался читать, затем вздремнуть, затем завести беседу с посетителями ресторана, но те откровенно не желали его слушать, с энтузиазмом они перебивали друг друга в споре.

– Да-да, только редкие виды!

– Мой ладанник очень редкий!

– Все потому что он цветет у тебя раз в год, Милли.

– Мне пришлось засушить для него половину теплицы!

– Тебе придется придумать что-то другое, такую заявку не примут!

Герхард понял, что ему не удастся вклиниться в беседу, он съежился и отвернулся к чашке чая.

– А вы тоже из клуба садоводов? – окликнул его представительный мужчина в отютюженной рубашке и летней, к досаде Герхарда, баснословно дорогой шляпе.

– Садоводов? О нет, я в жизни не вырастил ни одного растения – ответил он.

– Редкость для англичанина. Но, не переживайте, я не донесу на вас в министерство сельского хозяйства.

При словах «министерство» лицо Герхарда приобрело серый оттенок.

– Будьте уж так любезны – выбубнил он – А что, об этом они толкуют? – он кивнул в сторону суетящихся джентльменов и дам.

– О да – мужчина с улыбкой расправил газету – Вот почитайте.

Газета приземлилась под пятно солнечного света и Герхард увидел статью.

– Приглашаем всех садоводов принять участие – прочел вслух он – Особый приз – золотая медаль королевского общества за инновации в ботанике. Конкурс проводится под покровительством леди Эгрет. Особое внимание – редким сортам фуксий, бегоний и флоксов. Приём заявок до 15 июля. Так вот из-за чего вся эта суета.

– К счастью, они так заняты, что вас не слышат – радовался джентльмен – Обозвать золотую медаль от Королевского общества суетой…– мужчина склонил голову – Раньше убивали и за меньшее.

– Бросьте! – заправски вскинул голову Герхард – Еще недавно медали получали на войне. Вот это был повод для гордости!

– Вы воевали? – мужчина посмотрел пристальнее.

– Нет – Герхард с чувством отхлебнул чая, вкус ему совсем не понравился, недостаточно горчил – Были люди и получше меня.

– Я вам сочувствую – джентельмен свернул газету и встав, похлопал Герхарда по плечу – Мы все в этой войне кого-то потеряли – он бросил взгляд на спорящих любителей ботаники и добавил – Неплохо вырастить на опустевшем поле сад.

Джентльмен вышел, а Герхард бросил отчаянный взгляд на часы. Было еще лишь около полудня, а казалось он выехал из Лондона вечность назад, а из Йоркшира и того дольше. Когда поезд наконец прикатил на вокзал в Гилфорд, Герхард имел совершенно жалкий вид, и еще более жалостливое выражение лица, так что водитель долго не хотел пускать его в такси, опасаясь, что пассажиру нечем будет заплатить. В расстегнутой жилетке, мятой рубашке, поддерживая багаж, Герхард вполз в кабину и назвал адрес тетиного жилища в Литтл-Милфорде. Ко времени прибытия к дому Аделаиды Уотерхейм он мог вполне замаскировать свое лицо в салатово-зеленых клумбах ее пышущего сада.

Добрался Герхард уже в потемках. Свернувшись сладко на заднем сиденье, во сне он еще пребывал в объятиях Нелл, пока его не растолкал водитель. Забрав чемодан, Герхард прошел по вымощенной дорожке и с деловитым видом огляделся. Он не удосужился отправить тёте письмо о своем приезде, но дальние родственники из Йоркшира, к которым ему пришлось заглянуть, доложили через тетушку Вайолет, что к дате его прибытия Аделаида уже должна будет вернуться. Однако, в окнах не горел свет, и настроение уставшего за сутки Герхарда, начало лететь ко дну, подобно камню, брошенному с белых утесов Дердл-Дор.

– О! – радостно воскликнул он, увидев в кустах гортензии согнутую фигуру – Добрый вечер! Мисс…миссис…Скажите, где бы я мог найти хозяйку дома? Миссис Аделаиду Уотерхейм?

Женщина обернулась, и на Герхарда посмотрело знакомое лицо тети, со строгими скулами, поджатыми губами и выражением, которое в юности он считал заносчивым, а теперь, и тем более теперь, после своей ошибки, воспринял с нежной опаской.

– Тетя Аделаида! – Герхард раскинул руки – Я так рад вас видеть! Вы совершенно не изменились!

– Зато годы были не милосердны к тебе, Герхард – с безучастной сухостью в тоне, ответила Аделаида, складывая в карман садовые ножницы, но когда Герхард потянулся к ней с объятиями, она выставила ножницы обратно – Ужин в семь – показала она на дверь – Вряд ли я прощу тебя раньше.

Бочком, стараясь не наступать на газон, Герхард протиснулся к крыльцу.

В гостиной со времен его юности мало что изменилось. Та же репродукция с прудом и лилиями над камином, тот же чайный столик, сервированный фарфором. Обои, естественно, выцвели от времени, как и малиновые шторы, в которых прятался маленький Герхард, играя в прятки с дворецким. Он прошелся вдоль книжных шкафов, читая бегло заголовки. Женские романы начала века, брошюры по ботанике, коллекция детективов самой Аделаиды с кричащими цветочными обложками, и ни одного тома поэзии. Герхард пренебрежительно пробежался пальцами по корешкам, не зря он всегда считал литературный вкус тети пошловатым.

– Imperial Good Companion? – указал он на письменный стол со стопкой нераспечатанных писем – Неплохая машинка, но я бы на вашем месте перешел на Remington. Вы бы печатали на ней гораздо быстрее. Легкая и компактная, почти как походный чайник…

– И Американская – прервала его Аделаида – Тебя поэтому попросили покинуть министерство? Тоже предлагал перейти на импорт сельскому хозяйству Англии?

– Разве я мог предусмотреть, что размещение канадских доильных аппаратов на обложке брошюры – посетовал Герхард – Будет рассмотрено как угроза национальному производству.

– Особенно на фоне лозунга «Вперед, английская корова!» – издала вежливый смешок Аделаида – Ты слишком мечтателен.

– Я нарвался на патриотический отпор! – защищался Герхард – Вот такие товары как ваш Imperial – оборонительно выставил он палец – И приучают людей к жестокости. Да она же своим имперским кулаком печатает, как фабричный штемпель по жестянкам! Нет ничего зазорного в помощи Содружества! Вы бы видели товары из Канады…

– Что привело тебя в Литтл-Милфорд, Герхард? – проигнорировала его Аделаида – И если быть точнее, сюда, в «Клеверли»?

– Я устал от жизни, тетя! – патетически заявил Герхард, скидывая в кресло плащ и приземляясь следом – Мистер Доннели, одну порцию виски, пожалуйста!

– Это твой багаж? – Аделаида на ходу подвинула потрескавшийся чемоданчик, текстуры и цвета винного осадка – Ощущение, что ты тащишь его с университетских лет – она церемонно вытащила из-под плаща шотландский плед – Ты занял мое кресло. И в этом доме нет прислуги, это портит характер, Герхард, сходи и принеси себе виски сам.

– Тетя Аделаида, я совершенно разбит! – стенал Герхард, вытянув в кресле долговязые ноги – Вы не представляете, как далеко вы забрались от Лондона!

– Очень даже представляю. Я специально приобрела этот дом подальше от городской суеты. На этот раз я принесу тебе виски, раз ты и так принял меня за прислугу – любезно ответила она – Сможешь во всей полноте почувствовать, что такое английское гостеприимство.

– Я знаю, на что вы намекаете тетя! – выкрикнул ей вслед Герхард – Мой троюродный дядя был отнюдь не ирландец!

Аделаида вернулась с двумя бокалами виски и уселась в кресле.

– Bushmills? – усмехнулся Герхард бутылке на подносе – Как прозаично.

– Не умничай. Так что же случилось в министерстве?

– Бюрократические проволочки, тетя – Герхард тут же хлебнул приличную порцию из бокала и закусил аптечным леденцом – Вечные споры этой жующей машины.

– А Нелл?

– Сбежала с проходимцем! Ей видите ли не столь близок к сердцу Байрон, сколько паруса заблудшего в Лондон корабля, в которые дует теперь легкомысленный ветер из ее головы!

– Тебя это сильно оскорбило – Аделаида не спрашивала – И ты решил скрыться подальше от позора в моих клумбах? – она покачала виски в бокале, о чем-то размышляя.

– Да. И да и нет – неуверенно ответил Герхард – Отец всегда спрашивал у вас совета, и я решил, что они чего-то стоят. Что мне теперь делать?

Глаза у него увлажнились, но Аделаида не купилась на этот трюк, только стала еще более задумчивой и угрюмой, вспоминая своего брата, Лео Уотерхейма.

– Ложись спать – наконец ответила она, поднимаясь – Тебе нужно отдохнуть.

Герхард кивнул, явно не собираясь готовиться ко сну, он пристально смотрел на бокал, вспоминая неудачи, заставившие его покинуть Лондон.

– Отец бы гордился тобой – повернулась в дверях Аделаида, скользнув уже более мягким взглядом по согнувшейся фигуре племянника – Не смотря ни на что.

Герхард вновь кивнул, на этот раз менее обреченно.

Глава 2. Завтрак с видом на скандал

Утро в «Клеверли» всегда начиналось одинаково, особенно летом. Радио пело что-то вдохновленное из угла кухни, лучи солнца пробивались через широкие окна на подоконник с геранями, падая на шахматную, слегка поцарапанную, плитку пола. Аделаида вышла к завтраку в отличном настроении. Она очень любила утреннюю часть дня и свою заведенную рутину. К счастью, воспитание Герхарда еще оставляло в нем приверженность традициям. Слегка помятый от выпитого на ночь виски, он заканчивал с яйцами всмятку, фасолью с помидорами и мармеладом с тостами, закрывшись от солнца, благоухающей типографской краской, газетой «The County Chronicle». Аделаида заметила, что Герхард снова занял её место, и теперь ей придется смотреть на розовые кусты через его взлохмаченную макушку. И этот вид, скорее впрочем провинившиеся розы, чем племянник, всерьез намеревался испортить ей утро.

– Что пишут? – спросила она, вытянувшись за банкой чая.

– В Париже протестуют пекари, в Лондоне ожидают делегацию из Турции. Из местного – Герхард шумно перелистнул страницу – Лорд Уинтертон заявил на заседании приходского совета, что не поддерживает идею прокладки автобусной линии через Скаллинг-Хилл. Некие Коллиеры ищут гувернантку со знанием латыни и приличным почерком. Во вчерашнем забеге в Бате победил Gallant Lad с преимуществом в полкорпуса. И ваш сосед Мистер Эшпертон сегодня утром найден мертвым.

– Эшпертон? – замерла Аделаида с банкой на полпути – Артур Эшпертон? И об этом уже успели напечатать?

– Нет – Герхард беспечно сложил газету и принялся за поданный кекс – Об этом рассказал молочник. Его обнаружила миссис…кажется, Пинс или Пинч…Она подняла шум на всю округу – Герхард присмотрелся к тете – Вы не выглядите расстроенной.

– Безусловно, это ужасно – отломила кусок лимонного кекса Аделаида – Артур писал очень полезные брошюры – она задумчиво перемешала ложкой сливки – Да, это большая потеря для английской ботаники.

– Хотите сходить на место преступления? – встрепенулся Герхард – Держу пари, вам не терпится приняться за расследование.

– С чего бы это? – ложка звякнула о край фарфора.

– Вы ведь пишете детективы, тетя – пожурил ее Герхард с хитрой улыбкой.

– Я пишу их, – сухо ответила Аделаида – Что вовсе не означает, что я их читаю – чашка стукнулась о блюдце с чопорным звоном – Или тем более расследую.

– И вам совсем не интересно, что же там произошло?

– У меня на сегодня много дел.

– Новый детектив? – полюбопытничал Герхард – У него уже есть название?

– Я собираюсь – Аделаида с невыносимым скрипом отодвинула стул – Наконец заняться своими клумбами.

– А – в голосе Герхарда утонуло разочарование – Ну что ж, а я, пожалуй, прогуляюсь. Посмотрю, что же случилось с беднягой.

– Что его убило?

– Убило? – не понял Герхард.

– Ты сказал, что это место преступления. Полиция нашла орудие убийства?

Герхард почесал за ухом.

– По правде говоря, Эшпертона просто нашли лежащим в теплице.

Выражение лица Аделаиды потеряло всякий интерес.

– Это не очень оригинально для семидесяти лет.

– А я все-таки подозреваю, – покачал головой Герхард – Что дело тут не чисто. Обычная смерть по соседству с королевой детективов была бы недопустимой тратой потенциала.

Даже когда Герхард вышел из кухни, Аделаида с трудом подавила в себе ребяческое желание покрутить пальцем у виска.

Минут через десять неспешного шага Герхард подошёл к калитке сада мистера Эшпертона. Теперь уже бывшего сада, с некоторой мрачностью подумал он, отпирая рассохшуюся, как крышка древней шкатулки, калитку. Впрочем, в обстановке места преступления ничего мрачного не было. Светило полуденное солнце, и вовсю пели соловьи. Ничего примечательного в саду Герхард тоже не увидел. Он надеялся попасть в буйство тропических зарослей и экзотических сортов, о которых никогда не слышал, однако, он бы не признал и лекарственную ромашку, если бы столкнулся с ней лицом к лицу. Сад напомнил Герхарду ученый справочник с кучей закладок, какие ему приходилось штудировать в Оксфорде, только разбитый на квадранты. Из педантичных грядок торчали металлические таблички с латинскими названиями и датой пересадок. В конце дорожки в юных саженцах он наконец нашел толику экзотики – китайские пионы и перуанские лилии в зачаточном состоянии не производили никакого впечатления. По соседству с ними стояла каменная скамья, покрытая мхом, а рядом рос единственный куст роз. Герхард склонился к бутонам и в проем между стеной и домом увидел толпу садоводов возле теплицы. Он азартно улыбнулся:

– Так вот где проходит все самое интересное!

Соседи с печальным видом стояли поодаль от большой викторианской теплицы, с коваными розетками на фронтоне и бронзовой патиной на крыше. Герхард затесался среди них и бросил в пустоту:

– Такая нелепая смерть…

Его бросок тут же подхватил дородный мужчина, сминающий панаму.

– Вот уж правда. Разгар летнего сезона, и такое несчастье! То есть – замялся он, покраснев – Жаль так Артура. Лежал тут бедный на жаре, она, наверное, его окончательно и доконала, а то вдруг бы спасли… Я прибежал, как только услышал, но было слишком поздно.

– А кто его нашел?

– Миссис Пинч, она вон там – мужчина указал на миниатюрную даму, не по сезону закутанную в шали и юбки – Бедный Артур…

– А как же теперь с конкурсом быть? – двое пожилых соседей переглядывались с несчастным видом, поглядывая на теплицу.

– А все солнце…

Герхард не счел нужным выслушивать теории меланхоликов, он двинулся к более интересному свидетелю и вскоре уже выражал сочувствие потрясенной миссис Пинч. Выяснилось, что это соседи оказали ей первую помощь, вручив чашку травяного чая и закутав, как будто у нее был шок от купания в Темзе.

– Вчера Артур пообещал мне кое-какие семена – всхлипывала миссис Пинч – Конечно, он мог и передумать, так что я не хотела навязываться, но утром он не вышел поливать сад. Видите ли – уверенно повернулась она к Герхарду – В семь утра он всегда выходил поливать ландыши. Они вон там – указала она дрожащей рукой – На такой жаре мы стараемся поливать с самого утра. Так что я могла видеть его ежедневно из окна кухни за завтраком. Это показалось мне странным, так что подождав до девяти, я сама пошла полить клумбу. Дверь в теплицу была чуть приоткрыта, и я решила, что Артур заработался – она издала долгий всхлип – Последние месяцы он всегда работал в ней до обеда.

– Что же с ним произошло? – не слишком тактично уточнил Герхард.

– Должно быть сердечный приступ. Артур не щадил себя за работой, с тех пор как…– миссис Пинч вытерла нос платком – Видите ли, Артур был не таким любителем-садоводом, как мы, он был действительно талантлив. И умен! Ботаника была его призванием. Должно быть, он что-то разрабатывал для конкурса в Лондоне, ведь я обнаружила его в теплице с редкими сортами – шепнула она – Обычно эта теплица закрыта на замок.

Герхард с новым интересом посмотрел на свою собеседницу. В ней явно бушевала гордость за знание этого таинства, но воспитание не позволяло растрепать всем соседям, что она видела в закрытой теплице. Впрочем, рассудил тут же он, какая-нибудь главная сплетница Литтл-Милфорда, приглашенная на чашечку дежурного чая, унесет с собой все пикантные подробности свернутых в эмбриональное состояние экспериментальных клубней. Тем более, что дверь в теплицу была открыта, ни коронер, ни полиция не сочли ее за место преступления, и Герхард беспрепятственно вошел внутрь. От земли пахло мхом, влажностью, паром, пеларгониями и…загадкой. Нос Герхарда нащупал ее в каком-то едком постороннем запахе, как будто в лианах надолго оставили пакет с селитрой.

– Чем это пахнет? – забывшись, пробормотал он себе под нос, подозревая, что запах исходит от влажного пятна на подсыхающем грунте, рядом валялся треснувший баллон с опрыскивателем.

– Удобрениями, молодой человек – подтолкнула его своим тугим телом незнакомая женщина – Вы думаете, что все эти бегонии и орхидеи растут от доброго слова? Пузырек удобрений с утреца, прямо как мой покойный муж проделывал с хересом, будь он неладен.

Герхард поморщился от ее не слишком изысканного наречия.

– Говорят, Артур Эшпертон был выдающимся садоводом, уверен, он обходился без удобрений – Герхард с видом знатока осмотрел блестящие лепестки перед собой.

– Каким бы садовником он не был, юноша – проталкивалась к дальним горшкам дама – Он не господь Бог, чтобы возделывать райские сады без сульфата аммония.

– Вы разбираетесь в химии? – Герхарду показалось это очень подозрительным.

– В удобрениях? – дама посмотрела на него с непониманием – Да в них разбирается каждый садовод! Не верьте, если будут говорить, что в ход идет один только навоз!

– Ничего не трожьте! – вернулся констебль – Мы еще раз осмотрим теплицу!

Женщина, которая почти дотянулась до горшков с бегониями гневно взглянула на него.

– Что вы хотите здесь найти?

– Мадам, полиция разберется – попробовал вывести ее за локоть констебль.

– Мы все знаем, что ты пытаешься заполучить бегонии Артура, Мейбл! – нервно выкрикнула от входа какая-то вытянутая женщина в длинной юбке.

– Вы все не прочь их украсть, Лавиния! – шея женщины пошла некрасивыми пятнами, она сцапала горшок.

Герхард оказался зажат между констеблем и двумя женщинами, спор между которыми разгорался.

– Оставьте горшки в покое! – кричал констебль, грузная дама не отрывала растение от себя.

Герхард попытался выпутаться из этой склоки, но тут женщина, которую звали Лавинией, видимо, запуталась в своей юбке и упала на констебля. Тот одним плечом завалился на Герхарда, а другим свалил бак с водой, который окатил фонтаном всю теплицу.

– Вот же! – ругательства констебля потонули в потоке брани некой Мейбл, и Герхард, чертыхаясь, поспешил поскорее покинуть место, совершенно не похожее на место преступления.

После обеда, довольная жизнью Аделаида, вернулась из сада, где любовно разрыхлила и очистила от сорняков несколько клумб, Герхарда она нашла с полотенцем, наброшенным на плечи поверх костюма.

– Собираешься на плавание? – мило улыбнулась она, пристраивая садовые галоши на обувную лестницу.

– Это все…Ааа – махнул он рукой, не сумев выразить объяснения.

– Что интересного нашлось в теплице? – Аделаида разве что не напевала, она водрузила на стол вазу и принялась расправлять небрежный, но тщательно подобранный садовый букет.

– Совершенно ничего! – вытерся Герхард – Да там не справился бы и Пуаро! Не место преступления, а Бостонское чаепитие, тетя – гневно выставил палец он – Только если бы туда действительно пришли индейцы мохоки и вместо сбрасывания чая собирались утащить жалкие горшки! Все разбито, разлито – Герхард с неудовольствием вытер шею – И вдобавок ко всему какие-то вздорные дамы вместе с констеблем разлили на всю теплицу Нил. И кому только нужна эта бегония?

– Разбито? – с любопытством взглянула Аделаида, оторвавшись от подрезания колокольчиков – Мне показалось, это была тихая смерть.

– Должно быть Эшпертон – отмахнулся Герхард – Падая, сломал распылитель. Баллон треснул, и насадка отлетела. Вероятно, дело было так. Он опрыскивал как обычно кусты, почувствовал себя плохо – Герхард театрально покачался на носках, задумчиво приложив палец к носу – Затем его повело – он продемонстрировал и это – Затем ему окончально поплохело, Эшпертон упал вперед лицом, баллон шмякнулся рядом и разбился от удара о землю. Да, должно быть так все и было.

– Если он лежал лицом вперед, его могли ударить сзади – предположила Аделаида, она привстала над вазой и принюхалась к нарциссам.

– Но на голове нет ран! – возразил Герхард – Иначе бы полиция объявила, что это убийство.

– Выходит – Аделаида хитро прищурилась – Это не оно.

– Выходит что так – несколько разочарованно согласился Герхард.

Однако, до вечера картина в теплице не отпускала его. В задумчивости Герхард барабанил пальцами по подлокотнику, позабыв о распростертой на коленях книге, чем очень отвлекал Аделаиду от чтения.

– Только не говори, что ты продолжаешь строить теории – не выдержала она.

– Соседи сказали, что Эшпертон не жаловался на здоровье.

– Гипертония – тихий убийца.

– И он держал в руках секатор!

– Странное дело для садовника.

– Он явно собирался защищаться!

– Герхард, – строго взглянула Аделаида – Я понимаю, что тебе временно нечем заняться, но не воображай пустое. Это дело не стоит и пенса, с мистером Эшпертоном очевидно случился сердечный приступ. Как никак ему было семьдесят лет!

– Да? – удивился Герхард – Ах, да. Для семидесяти он неплохо сохранился.

– Ты что… – Аделаида пришла в искреннее замешательство – Его видел…?

– Да, вот уже напечатали его фото в вечернем номере.

На Герхарда смотрело черно-белое изображение Артура Эшпертона, сухощавого мужчины в очках в тонкой оправе, на нем был жилет с шейным платком, измятые брюки, в глазах, даже через нечеткую печать можно было увидеть превосходство.

Аделаида с досадой качнула головой.

– Что? – уставился на нее Герхард – Вы полагали, я разглядел труп? Нет, коронер забрал его раньше, чем я успел прийти. Но я пообщался с этой миссис Пинч, она рассказала мне все в деталях.

– Как любезно с ее стороны – вернулась к книге Аделаида – Надеюсь, ты будешь спать, как младенец.

– Кажется, его смерть всерьез ее расстроила. Может разыграла спектакль…– Герхард в привычной манере поджал палец к носу – С другой стороны – взмахнул он свободной рукой – Эшпертона было совершенно не за что убивать.

– Кх.

Герхард повернул голову.

– Я вижу, как вы поджали губы, тетя – сощурился он.

– Вовсе нет – Аделаида поправила черепаховую дужку очков.

– Да нет же, я отчетливо слышал какой-то противоречивый кашель.

– Эшпертон был не самым приятным в общении человеком – нехотя ответила Аделаида – В расцвете своей карьеры он был весьма заносчив.

– И что же? – удивился Герхард – Это повод для убийства?

Аделаида вскинула брови.

– Некоторые мои персонажи считают, что да. К тому же, Эшпертон был не садоводом, а селекционером, он делился с ботаническим обществом своими открытиями, как например, нашумевшей Blue Dusk, синей бегонией, но не слишком охотно. Он предпочитал продавать свои знания.

– Как хорошо быть умным.

– Понимаю твою досаду, Герхард – последовал невозмутимый ответ – И не просто умным, а одаренным. Пожалуй, весь фундамент общества садоводов Суррея и за его пределами держится на открытиях Артура Эшпертона.

– Как это?

– Ну, с тех пор как он начал селекционировать новые виды цветов, остальные тоже поспешили заняться этим. Видишь ли, – Аделаида с видом знатока поправила очки – В скрещивании в основном популярны розы, а Эшпертон первым взялся за бегонии. Многие другие садоводы даже разводили свои виды на его селекциях. А потом пошли флоксы, фуксии, махровые гладиолусы, астричные фиалки…

– Кому это может быть интересно?

– Королевскому обществу садоводов – почему-то покраснела Аделаида – На конкурсе редких растений можно выиграть солидный грант, а главное медаль королевского общества.

– И вы туда же, тетя? – возмутился Герхард – Половина огородников Лондона будто сошла с этим грантом с ума! Надеюсь, вы ничего не выращиваете для этого конкурса?

– Конечно, я не собираюсь участвовать – с напускным безразличием ответила Аделаида – Но ставки высоки, Герхард. Лучшая заявка получит признание и финансирование.

– По мне так лучшая заявка – это самовоспроизводящийся картофель.

– Как не изящно.

– Попробовали бы вы накормить своими левкоями армию.

– Мы больше не на войне – помрачнела Аделаида.

– Но вокруг еще витают ее призраки! – блеснул глазами Герхард.

– Тогда будь добр, сходи открой окно – Аделаида окончательно вернулась к чтению – И пусть они вылетят в ночь.

Глава 3. Еще Уотерхейм

«Самое неприятное в убийстве – это то,

что оно обычно случается в самый неподходящий момент.

Например, когда ты пекла бисквит».

Аделаида Уотерхейм «Настурции в бисквите».

Запах поджаренного хлеба чуть перебивал слабый аромат распустившихся роз, доносившейся от окна. Аделаида аккуратно разрезала вареное яйцо, возя ножом по фарфоровой тарелке. Герхард снова устроился с газетой «The County Chronicle» и шевелил бровями, взгрызаясь в свежее печатное слово.

– Дай угадаю – улыбнулась Аделаида, будто наблюдая за невинными попытками ребенка встать на ноги – Пытаешься найти подозрительные заметки о смерти Артура?

– Нет, вовсе нет – равнодушно ответил Герхард, не поднимая головы – Gallant Lad снова выиграл – почесал он нос – Не пора ли поставить на эту лошадь…

– Не вздумай увлечься ставками – одернула его Аделаида – Закончишь, как кузен Рандолфов. Лучше займись сломанной калиткой, ты сам жаловался, что у нее скрипят петли.

– Угу-угу – без энтузиазма покивал Герхард – А что будете делать вы?

– Я собираюсь заняться своими…

Аделаиду прервал телефонный звонок. Она повернула голову по направлению к коридору, к блестящему аппарату, который пришлось установить для связи с издательством, а значит звонить ей сейчас мог лишь один человек. Аделаида закатила глаза.

– Морис – учтиво-раздраженно приветствовала она – Всегда так приятно тебя слышать.

– Аделаида! – утробным голосом пропели на другом конце провода – Всегда приятно уколоться о шипы, если ими увенчаны пальцы розы. Почему ты ушла раньше времени из бабского круга?

Аделаида услышала, как в зубах ее мрачного издателя Мориса Грейвза перекатилась сигара, застряв в брезгливой складки у рта, Аделаида даже как наяву почувствовала запах, которым пропитался его кабинет.

– Бабского круга?! – зашлась она от негодования – Ты хотел сказать женский клуб «Лаванда и перо»?

– Одно и то же – жевал в зубах сигару Морис – Сборище теток, которым нечем заняться.

– Они твои постоянные покупательницы, имей уважение – голос Аделаиды стал похож на ветерок из подвала.

– Ты сама не уважаешь тех, для кого пишешь.

– В этом ты совершенно не прав – Аделаида выпрямилась у телефона, приняв оскорбленный вид.

– Иначе бы не называла свои детективы этими пошлыми названиями.

– Не забывай, что последнее ты предложил сам! А краснеть за него приходится мне.

– Они напрашивались – проворковал Морис.

– Ты сделал это специально? – рассердилась Аделаида – Морис, в тебе нет никакого…

– Ты же знаешь, Аделаида, для меня литература умерла вместе с…

– Генри Джеймсом!! – выкрикнула Аделаида в трубку – Но теперь тебе придется смириться, Морис с тем, что литературу завоевало бульварное чтиво.

– Вот уж не думал, что мой карьерный апогей будет связан с фуксиями на обложке.

– Не забывай, мои детективы вытащили твое издательство со дна.

– Не забывай, – в тон ей ответил Морис – Что кроме меня никто не хотел их брать. Мы держимся за концы одной и той же веревки, миссис Уотерхейм, так что будь поучтивее с Кроувом, малый напуган твоим пренебрежением к обязанностям, а в наше время сложно найти помощника за гроши, которые он получает, однако, я вижу в нем потенциал коммивояжера, а значит перед ним будут открыты все двери. Либо он закончит свои дни швейцаром в Дорчестере.

– По-твоему, мне пять лет, чтобы за мной бегала нянька?

– Разве все писатели не мечтают об этом? – улыбнулся Морис – Чтобы им подносили бумагу для автографов, а потом за ручку вели по великосветским мероприятиям?

Аделаида посильнее сжала телефонный провод.

– Ты должно быть путаешь меня с Розлин Бэйл – мрачно ответила она.

– Рад, что мы наконец перешли к делу – изменился тон Мориса до деловой хватки – У меня появились сведения, что Розлин собирается написать свой первый детективный роман. Аделаида, ты ведь понимаешь, что это значит?

Аделаида понимала, но извлечь из себя покорное «Понимаю» в ответ не могла.

– Что ты предлагаешь?

– Выпустить роман раньше срока и укрепить тебя на вершине детективного жанра. Побольше цветочного флера и убийств, что так прочно пустили корни в умах дам за сорок. Отойди от сантиментов. Режь по живому!

– Как насчет жестокое убийство редактора с помощью корзины с лилиями?

– «Белая лилия, черный яд», Аделаида – почти по-дружески ответил Морис – Ты повторяешься.

Аделаида бесшумно чертыхнулась.

– Попробуй рододендроны – то ли с усмешкой, то ли серьезно напоследок посоветовал Морис ей – Они сейчас в моде. Как и бегонии.

В трубке раздались гудки, и Аделаида обессиленно приделала ее к рычагу. Она двинулась к стеллажу с книгами, где долго бродила глазами по аляпистым заголовкам своей цветочной серии. «Настурции в бисквите», «Белая лилия, черный яд», «Смерть в сирени», «Хризантемы по пятницам», «Тело в вересковой пустоши», «Пион для миссис Монтегю», «Три веточки лаванды». Все было, тюльпаны, наперстянки, кувшинки. Аделаида остановила палец на корешке ботанического справочника и вытянула потрепанную книгу. Конечно, пробежала взглядом она по содержанию, в мире еще множество цветов, но они же должны вдохновлять, ткать историю, просто быть ядовитыми на худой конец, шла она обратно, гипнотизируя убористый список с названиями.

– Что-то вы долго – жуя тост, высказал Герхард, когда Аделаида сомнамбулистически появилась в проёме кухни – Так чем вы собираетесь заняться?

Герхард спрашивал с надеждой, что Аделаида поможет ему с калиткой, но Аделаида застыла с гримасой досады и смирения на лице.

– Очевидно, – взмахнула она жестом полководца – Я собираюсь заняться написанием своего нового детективного романа!

Не слишком ловко, опасаясь выронить прихваченную книгу, Аделаида сорвала с крючка соломенную шляпу и двинулась в сад, подхватив с тумбочки кипу листов и проклиная на чем свет стоит Александра Белла. Как хорошо должно быть, думала она, запрятываясь в глубине сада, было без электричества. Никто не мешал Поуису строчить его восемьсот страничные готические романы при свете керосинки, дожидаясь, пока письма издательства доберутся до него в глушь Уэльса. Или Лоуренсу, который преспокойно сменял хижины по всей Европе, пока редактор должно быть отыскивал его в мексиканском проливе или в лачуге на Этне. Аделаида впервые пожалела, что у нее нет ирландских корней.

А Герхард, пораженный столь не похожим на тетю поведением, только пожал плечами. Сам он собирался приступить к делам не раньше обеда и расправив газету до состояния выглаженной рубашки принялся не перечитывать, на случай, если какую-то маленькую заметочку или некролог он всё-таки упустил.

После обеда Герхард нашел в себе силы встретиться с калиткой. День был долгим и пыльным, и Герхард провозился в саду до пяти часов, безуспешно пытаясь найти причину скрипа.

– Знаете, тетя – после безуспешных попыток посетовал он, вторгнувшись в писательскую обитель Аделаиды – Давайте лучше вызовем викария. По-моему, в этой калитке томится призрак! Обычные петли не могут так скрипеть.

– Уверена, – оторвалась Аделаида от заметок – До тебя они скрипели гораздо меньше. На кухне под раковиной есть лейка машинного масла. Попробуй воспользоваться ею.

Герхард идти за лейкой не спешил, вместо этого он, потягиваясь, подошел к бирючинной изгороди и вытянул голову на соседние участки.

– Отсюда можно увидеть дом Эшпертона – пробормотал он, свесившись – И дом миссис Пинч. А вы ничего не видели в то утро?

– Правую сторону окна закрывает декоративный виноградник.

– А калитка? Она была открыта?

– Калитки никогда не запираются, Герхард, мы же не в Берлине.

– А что вы можете сказать об этой миссис Пинч? Она восхищалась Эшпертоном. Восхищалась довольно подозрительно – рассуждал он – Давняя обожательница отомстила за безразличие в порыве чувств?

– Вдова аптекаря – скучающим тоном ответила Аделаида – Выращивает потрясающей пышности георгины, если это как-то поможет в твоем страстном расследовании – она обернула на Герхарда искренне непонимающее лицо – Где ты набрался подобной чепухи?

– А вторая? – не обратил внимания Герхард – Такая грузная дама?

– Мейбл Фоули? – тон Аделаида стал более заинтересованным – Что ж, Мейбл Фоули – протянула она – Более подозрительное лицо. Да, пожалуй – Аделаида задумчиво пожевала губы.

– Ну не тяните!

– Мейбл не очень любят другие садоводы – Аделаида словно намеренно неспешно вышла из-за стола – По вечерам она смущает всех своим фонарем на лбу. Возится в земле ночью. Но тебя может заинтересовать не это. Подойди – она свернула к проходу между домами – Вон там.

– Что? – подслеповато присмотрелся Герхард к чему-то скрытому в клумбах – Какой то ягодный куст.

– Волчье лыко – произнесла Аделаида – Его ягоды очень ядовиты. Мейбл не раз ругали на конкурсах за то, что она выращивает небезопасные растения. В прошлом году разгорелся большой спор из-за наперстянок. Их легко спутать с шалфеем, и ей пришлось их выкосить. Но недавно я заметила, что Мейбл нашла наперстянкам замену – Аделаида тоже в задумчивости посмотрела на куст – Этот участок не просматривается из окон соседей, и она попыталась скрыть кустарник за компостной кучей.

– Как вы его углядели? – поразился Герхард.

– Случайно – признала Аделаида – Собака Гринов забежала в сад, пришлось обойти дом.

– Эшпертона могли отравить…

– Могли – махнула рукой Аделаида – Но волчье лыко, пусть и скрытое за компостом, не самый лучший способ разделаться с соседом. Правда вскроется, как только полиция обследует ее сад.

– Но полиция даже не подозревает об этом! Почему вы на нее не донесли?

Аделаида снова задумчиво посмотрела за изгородь.

– Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела.

– А по-моему, все это наводит на определенные мысли.

Аделаида вернулась к столу.

– Калитка, Герхард – она волевым движение нацепила на нос очки – А то кто-нибудь незаметно продкрадется к тебе ночью.

Герхард трусовато оглянулся. Когда он ушел, Аделаида избавилась от вида напускной серьезности, и от своих заметок, превратив их в бумажный ком, и недовольно покосилась на ботанический справочник.

А Герхард, вооружившись лейкой, пытался и так и эдак пристроить ее к болтам. Петли продолжали безнадежно скрипеть.

– Вы будете чинить это до Рождества, или у вас есть хоть какая-нибудь инструкция? – раздался над ним твердый голос.

Герхард поднял голову. Перед ним стояла девочка-подросток в темно-синей клетчатой школьной форме, позой больше напоминающая римского солдата. Под мышкой у нее была зажата книга, на плече болталась школьная сумка со значками, а пиджак топорщился набекрень. Она смотрела на Герхарда с насмешливо, но Герхард решил, что так только кажется из-за веснушек.

– Дарси Уотерхейм – протянула она липкую руку.

– Герхард Уотерхейм – холодно пожал ее руку Герхард, они оба оценивающе оглядели друг друга, Дарси была в лучшем положении, на Герхарде сказалась жара и война с калиткой.

– Это надо залить вот сюда – ткнула Дарси – она кинула сумку и книгу в кусты – Дай сюда!

Бесцеремонно обойдя обескураженного Герхарда, она залила масло в нужное место.

– Так-то – отряхнула она руки и, подергав калитку, подняла на Герхарда довольное прищуренное лицо – Где мне найти Аделаиду?

Почти в манере Аделаиды Герхард поджал губы, совершенно не оценив вторжение постороннего, пусть и с такой же фамилией.

– Искомое лицо находится в саду – небрежно ответил он.

Дарси бросила ему что-то вроде приветствия козырьком и широким шагом направилась по мозаичной дорожке. Герхард наскоро ретировался в дом, умыться и ускользнуть в паб, до того, как эта зазнайка нарушит покой королевы детективов.

Дарси обошла по кругу особняк Эдвардианской эпохи, выцветший от времени до оттенка лежалого масла. «Клеверли», как и его хозяйка не был расположен к гостям и мирно пребывал в атмосфере строгой ухоженности и собственного достоинства. И аромата распустившихся цветов, особенно он доносился от выступающего эркера на втором этаже, увитого плющом розария.

Бледно-серый щебень вывел Дарси к декоративному пруду, засаженному кустами Гебе и душистой резедой. Напротив пруда за деревянным столом сидела, сложив руки, женщина в строгой блузе, уставившись в печатную машинку. Дарси пригляделась, угадав, что перед ней та самая тетя-писательница. Пока женщина морщила лоб, Дарси с удовольствием отметила, что перед ней не сумасшедшая кошатница, а элегантная дама, весьма привлекательная для своих лет, и, если бы седые пряди не блестели на солнце, их почти нельзя было бы разглядеть в ее пепельных локонах. Осанкой же Аделаида напомнила Дарси их директрису миссис Девенпорт, суровую женщину тоталитарных наклонностей.

Замерев на месте, Дарси ждала, пока Аделаида ее заметит, но протянулась одна минута, за ней другая, и Дарси поняла, что тетя делает это намеренно. С примесью легкого недовольства и праздной скуки, Дарси подхватила игру, начав медленно созерцать кустики у пруда.

– Что вам угодно, юная леди? – решила всё-таки обратить на нее внимание Аделаида, устав гипнотизировать пустой листок.

– Дарси Уотерхейм – приподняла Дарси вальяжно подбородок – Ваша родственница.

– А еще говорят, что родственники собираются вместе только на похоронах – вздохнула Аделаида и отодвинулась от стола, она присмотрелась к Дарси – Что-то я тебя не припоминаю.

– Бэс и Уильям Уотерхейм – это мои родители – скучающим тоном объяснила Дарси, осматривая сад – На лето мы перебрались в загородный дом на Мичмор-Лейн, но родители почти все время заняты в Министерстве Сельского Хозяйства, ну а я упрямое дитя, которому нечего особо делать – в доказательство своих слов Дарси подопнула лежащий под ногами камень.

– Министерство Сельского Хозяйства… – потерла виски Аделаида, борясь с послеобеденной мигренью – Поболтай с Герхардом, у вас много общего.

– С этим простофилей? – изумилась Дарси – Да он же даже не знает, куда лить машинное масло! Из общего у нас с ним лишь фамилия. Наверное, по недоразумению. Так вы позволите мне взглянуть на ваши книги?

– Конечно позволю – окинула ее любезным взглядом Аделаида – Они продаются на углу Грин-роуд в лавке «Уголок Милфордра», всего за десять шиллингов.

– Простите, тетя – Дарси накрутила на палец длинную прядь цвета жженого сахара – За эти деньги я лучше приобрету поддержанное собрание Диккенса, в нем иногда можно найти фунт, еще и заработаешь.

– Тогда зачем тебе смотреть на них? – пристально взглянула Аделаида.

Дарси пожала плечами.

– Хочу понять, из-за чего вся эта шумиха. Общественность повально увлеклась вашими романами – Дарси с интересом оглядела не самый роскошный экстерьер, как будто гадая, куда уходят заработанные от продаж деньги.

– Люди любят загадки – коротко ответила Аделаида – Вот и все.

Дарси посмотрела внимательнее.

– Тогда бы они решали кроссворды – вкрадчиво ответила она – Люди любят убийства – глаза ее кровожадно округлились.

Аделаида, скрестив руки, смотрела на Дарси выжидающе, ничего не отвечая.

– Останусь у вас на ужин – отмерла под пристальным взглядом Дарси – Что предпочитают леди-писательницы? Освежеванного кролика или вымоченную куропатку?

– Суп из кресс-салата и пирог из почек.

Дарси заметно скисла, но тут же живо откликнулась, что умирает с голоду. Когда она начала умирать со скуки в Суррее, родители посоветовали ей отправиться к Аделаиде Уотерхейм, их дальней родственнице. «Сходи к тете, развеешься, посмотришь, как живут настоящие писатели» чмокнула ее мама перед отъездом в Лондон. Стоило ли им всем тащиться сюда, думала Дарси, проходя внутрь «Клеверли», если родителям все равно приходится безвылазно сидеть в своем министерстве, а Аделаиду Уотерхейм никто из них вообще никогда в глаза не видел..

За ужином говорила в основном Дарси. Сначала она рассказывала о том как не одобряет, подавляющие всякое независимое мышление, методы обучения в пансионате Святой Уинифред, а потом принялась выпытывать из Аделаиды писательские секреты.

– А как вы сочиняете свои детективы? Наверное, ходите наблюдать за кладбищами при полной луне или подслушиваете в мрачных трактирах? – Дарси мечтательно уставилась в потолок.

– За мытьем посуды – любезно ответила Аделаида.

– Логично – рассудила Дарси – Такое скучное дело, так и убил кого бы. А как вы…

Их прервал звук распахнувшейся в холле двери.

– О – обронил Герхард, добравшись до столовой – Ты все еще здесь.

Дарси беспечно сидела за высоким стулом и с показным аппетитом поедала зеленый суп.

– Хорошо, что я поел – вскинул удивленно брови Герхард, с удовольствием вспоминая жареную свиную отбивную – Содержимое твоей тарелки должно быть на вкус как весенний забор после дождя.

– Где ты был? – спросила Аделаида, учуяв от племянника запах дрянного виски – Кстати, завтра рекомендую тебе отужинать в том же щедром месте, порция запеканки из мясного фарша больше на тебя не предусмотрена.

– Посетил местный паб – не расстроившись, похвастался Герхард – Догадываетесь, что обсуждают местные сплетники?

– Ты за этим и пошел туда? – посуровела Аделаида – Никак не успокоишься?

– Зря вы, тетя, некоторые между прочим, как и я, считают смерть Эшпертона подозрительной, а я намерен доверять своей интуиции!

– Интуиция – женское дело, Герхард – повысила голос Аделаида.

– Тогда что же вам она не подсказывает, что от Эшпертона избавились нарочно?

– Вы про того садовника? – перебила их Дарси.

– Да – снисходительно посмотрел на нее Герхард – Я уже осмотрел место преступления и завтра намереваюсь опросить свидетелей.

– Когда ты только успел пройти курс молодого полицейского? – скрестила руки на груди Аделаида.

– У меня талант с рождения, тетя Адди! – салютовал ей Герхард, подхватив что-то звонкое из серванта – И завтра я собираюсь начать расследование! После полученных в пабе сведений у вас бы тоже не осталось никаких сомнений! – сообщил он всему дому так, что услышали даже пауки, свернувшиеся под потолком в мансарде.

– О, у меня есть сомнения, и очень даже большие! – прокричала ему вслед, Аделаида, накренившись вместе со стулом в сторону лестницы – Большие сомнения насчет твоего воспитания! И всего прочего! – последнее она добавила уже тише, бессильным голосом.

Герхард, хоть ее и слышал, ушел к себе не оборачиваясь, иначе бы он успел заметить хитрый блеск при слове «расследование» в глазах Дарси Уотерхейм. Кажется родители были правы, радостно подумала она, в Литтл-Милфорде было чем заняться.

Глава 4. Сад – это отражение личности

– Доброе утро.

Герхард невыспавшимся глазом посмотрел на бодрую Дарси, она уплетала тост с джемом, добавляя на покусанный кусок крохотные ломтики масла. Вместо сахара сегодня в магазине продавали патоку, но зато по карточке можно было добыть немного масла, что Дарси и успела сделать, считая, что тем самым она заслужила себе вход в дом к Аделаиде.

– Ты что здесь ночевала? – обнявшись с чайником, Герхард попытался привести себя в божеский вид.

– Нет, я только что пришла. Вот еще осталось – указала она на масленку.

– И сразу к завтраку – заметил Герхард – Где твои родители? Разве ты не должна играть с ними на освежеванной лужайке в теннис?

– Заняты спорами о молочных дотациях – облизнулась Дарси – Когда ты выходишь на охоту?

– Охоту? – покопался в буфете Герхард – Я не занимаюсь подобным варварством.

– Охота на убийцу – шумно отпила Дарси чая – Кажется, ты собирался вчера ей заняться.

– И почему всех вокруг интересует, что я буду делать – раздраженно сунул Герхард голову в шкафчик – И кто съел все печенье?

– Ну, в твоем возрасте неприлично слоняться просто так.

– Я рано состарился – выпрямился Герхард – Я уже на пенсии.

– На пенсии? – воскликнула Дарси – Даже Аделаида не опускается до такого. Я предлагаю тебе партнерское расследование – она отряхнула руку от крошек печенья и протянула ее Герхарду.

– Ты? – у Герхарда стало такое лицо, как будто он съел очень забавный кактус – Пожалуй, я откажусь.

– У меня не очень хорошо с живописью и этикетом – загибала пальцы Дарси – Но отличные оценки по химии и латыни.

– O tempora! O mores! – заголосил Герхард – Это я и сам могу перевести – ответил он, вспоминая старикашку Вудро, который преподавал ему латынь в Оксфорде и после каждой на его взгляд вопиющей проделки или реплики спешил обратиться с патетически видом к латыни.

Дарси надулась, но не подала виду.

– Ладно – дернула подбородком она, открывая книгу – Тогда я почитаю.

– Что нынче читает молодое поколение? – В кухню вошла Аделаида, скидывая в раковину грязные садовые перчатки.

– «Путешествие Пилигрима в небесную страну» – ответила Дарси, погладив старинную обложку.

– Это читали и в наши времена – присмотрелась к обложке Аделаида – Кажется, у меня было точно такое же издание.

– Это отличная книга – заявила Дарси.

– На любителя – ответила Аделаида – Но рада, что ты не читаешь кого-то вроде Розлин Бэйл или Аделаиды Уотерхейм – усмехнулась она.

– У вас интересные книги – серьезно ответила Дарси – Но вы жестоко обошлись со старушкой.

Брови Аделаиды поползли вверх.

– В десятой книге – уточнила Дарси – В «Убийство за маргаритками».

– На нее всего лишь упал горшок с лавандой. Такое бывает.

– Не лучший способ отвлечь внимание от настоящего убийцы – Дарси почесала нос – Вы хотели, чтобы все подумали, что горшок столкнул на нее мистер Вернот, хотя это оказалась нелепая случайность. Жестоко вот так убивать невинных персонажей.

Аделаида искоса посмотрела на нее с доброй усмешкой.

– Так ты все-таки читала мои книги, Дарси? Зачем солгала?

– Просто хотела узнать степень вашего тщеславия перед продолжением знакомства.

Аделаида всерьез рассмеялась.

– И что, эта степень тебя удовлетворила?

– Вполне. Думаю, Розлин Бэйл бы тоже продала мне свои книги, но она непременно настояла бы, чтобы я вернулась попросить автограф.

Аделаида только покачала головой. Упоминание Розлин Бэйл в свете новых сведений вызывало у нее неприятно сосущее чувство под ложечкой. Хотела ли Аделаида удержать свои позиции? Или нет ничего страшного, если Розлин напишет ради развлечения один-два детектива? Продолжая вести внутренние дебаты, Аделаида подкрутила радио, чтобы эти дебаты немного заглушить.

….На конкурсе редких селекционных сортов в Лондоне, объявлял диктор, а мы в Литтл-Милфорде проводим местный конкурс для садоводов любителей. Подать заявки могут все желающие. Редкие окраски лепестков и ценные сорта станут гвоздем программы ярмарки, а победитель получит десять шиллингов и публикацию в ежегоднике общества садоводов.

– Десять шиллингов! – выкрикнула Дарси – Да это же целое состояние за какой-то цветок!

– Как мило, когда дети не разбираются в деньгах – налила себе чая Аделаида – За редкий сорт можно получить и больше. К тому же, «какой-то цветок» – передразнила она – Нужно сначала вырастить. Спроси об успехах Герхарда.

– Я в жизни не займусь этими вашими клумбами – отозвался Герхард из-за газеты – Не понимаю, тетя Аделаида, как вы можете писать о цветах, потом выращивать их, еще и следить за цветочными конкурсами.

– Просто цветы прекрасны – Аделаида нежно обняла ладонями чашку, погрузившись в воспоминания – Самое вежливое, что создала природа. Они никогда не говорят громче, чем надо, но всегда сообщают то, что нужно.

– Вы об языке цветов? – покосился Герхард.

– И он тоже. В самих названия сортов иногда скрыты символы. А сколько смысла вкладывают возлюбленные, даря друг другу букеты.

– И сколько денег – усмехнулся Герхард.

– Я начинаю понимать, почему от тебя ушла Нелл – отставила чашку Аделаида, досадуя на бесчувственность племянника.

– О, Нелл почувствовала, – с романтическим цинизмом парировал Герхард – Что этот заезжий франт может подарить ей целое денежное дерево. Счастливого пути!

– Какие у тебя планы…

– И прежде, чем вы начнете выпытывать мои дела – Герхард выбрался из-за стола, прихватив с собой тост – Спешу сообщить, что мне совершенно некогда заниматься хозяйственными нуждами! Меня шжет расчледование! – прокричал он, жуя – К ужину не ждите! К утру у меня будут доказательства!

– И не собиралась – ответила ему вслед Аделаида – Коллинс отравился паштетом и отдал мне билеты на вечерний матч против Йоркшира – пояснила она на вопросительный взгляд Дарси – Что ж, отдам их почтальону. Надеюсь, он любит крикет.

Если же сад и правда мог многое рассказать о личности хозяина, то у всякого бы отпало желание знакомиться с миссис Пинч. Так думал Герхард, ступая по небольшому участку, где буйствовали соцветия георгинов, рядами плодились томаты, а по садовому газону беспрепятственно разгуливали садовые гномы, явно пытаясь выселить хозяйку с территории. В углу сада стоял маленький столик с кружкой и один стул. В том углу, как с жалостливым отвращением подумал Герхард, ютилось одиночество.

– Миссис Пинч? – позвал он, рассматривая кракелюр разбухшей краски на столе.

– Я? – мисс Пинч вышла с задней стороны дома, кутаясь в шаль – А, это вы – мило улыбнулась она. Чем я могу вам помочь…Герхард, кажется?

– Вы совершенно правы – обворожительно улыбнулся Герхард, Аделаида, увидев эту улыбку, решила бы, что у ее племянника нашелся брат-близнец – Герхард Уотерхейм – сердечно взглянул он в глаза миссис Пинч – Пришел справиться о вашем здоровье. Такое ужасное потрясение для вас.

– Вы правы – покивала миссис Пинч – С утра не могу избавиться от навязчивых мыслей о смерти Артура – она покусала губы – Так неожиданно. Конечно, многие из нас уже не молоды, но чтобы Артур ушел первым…Впрочем – увереннее подняла она голову – Мой муж умер в расцвете сил. Почти так же, за завтраком. Не стойте, присаживайтесь! – миссис Пинч указала на столик – Сейчас принесу чай.

Если бы миссис Пинч и Артура Эшпертона связывали какие-то амурно-неприличные дела, Герхард бы уже задумался о причине двух столь скоропалительных смертей после первой чашки чая в радиусе миссис Пинч. Он отметил взглядом ее крючковатый нос, спекшийся, как будто подкопченный цвет лица и безвольный подбородок. Затем Герхард поспешно отбросил эти мысли и оправил жилет. Настоящий детектив оперирует только объективными фактами, напомнил он себе, пусть шаль миссис Пинч объективно и была старомодна.

– А вам не кажется – осторожно поинтересовался он, когда она вернулась с большим чайником ромашкового чая – Что смерть Артура была…неспроста?

– Неспроста? – очень медленно повторила за Герхардом миссис Пинч с недоуменным видом – Что вы имеете ввиду?

– Допустим, что его смерть носила насильственный характер – Герхард принял напыщенный вид, отпивая сквозь зубы травянистый настой, он бы предпочел кофе, в последнее время Герхард пил его на парижский манер и даже привез с собой баночку растворимого Camp, но не доставал его перед Аделаидой, боясь изъятия.

– Насильственный? – казалось, миссис Пинч никак не могла взять в толк, о чем идет речь – Вы имеете в виду…Что…Что кто-то убил его? – округлила она глаза.

Наконец-то, возрадовался про себя Герхард, миссис Пинч уже начала его утомлять.

– Да.

– Право, я не могу представить, кому бы это было бы нужно – в голосе миссис Пинч неожиданно для Герхарда появились нотки звенящего металла.

– Он был известным селекционером – объяснил Герхард – Разве у него не могло быть врагов?

– Врагов? – миссис Пинч искренне рассмеялась и подлила Герхарду еще чаю – В обществе садоводов? Нет, Герхард, боюсь, вы имеете о нас неверные представления. Мы поддерживаем начинания друг друга. Мы почти общество по интересам – всплеснула она руками – А вовсе не конкурирующий концерн.

– А вы не замечали за Артуром ничего подозрительного? – напирал Герхард – У меня есть сведения, что в последние недели он часто навещал викария. А накануне они почти поссорились.

– Сомневаюсь, что кто-то может поссориться с викарием Ривзом – улыбнулась миссис Пинч – Совершенно добропорядочный человек.

– Что ж – улыбнулся Герхард, не принимая слова миссис Пинч на веру, но не желая портить отношения с важным свидетелем – Полагаю, меня неверно проинформировали. Некоторые люди бывают такими склочными, пытаются настроить соседей друг против друга.

Миссис Пинч покивала, по ее виду можно было сказать, что Герхард утомил ее не меньше, чем она его.

– А этот распорядок Эшпертона? Артура… Вы сказали, что он делал каждый день одно и то же.

– Да – с уверенностью ответила миссис Пинч – Артур был очень дисциплинированным садоводом. Он был в некотором роде ботаник, ученый – с вдохновенной завистью произнесла она – Без распорядка он бы не добился своих знаменитых открытий.

– Так вы говорите в восемь утра он уже поливал? – направил ее Герхард подальше от воспевания достижений Эшпертона.

– Нет-нет – занудно поправила его миссис Пинч – Не в восемь утра, а в семь. Начинал он обычно с ландышей, затем переходил к остальным клумбам по кругу. Потом шел в теплицу, где работал до обеда, а вечером занимался экзотическими растениями на заднем дворе. В силу своей капризной природы – вкрадчиво добавила она – Они требуют к себе больше внимания.

– Каких-то особых удобрений? – склонился Герхард – Чем Артур опрыскивал растения? Эти химикаты не могли быть ядовиты? Все-таки экзотические растения – со знанием дела добавил он – На одном навозе их нельзя вырастить.

– Да, тут вы правы – согласилась миссис Пинч – В этом году температура в июне стоит выше нормы, некоторые сорта плохо перенесли жару. Артур действительно пробовал разные средства, но мы все их пробовали! Лавиния даже заказала на всех импортное удобрение, так переживала за свои лилии.

– Как интересно – покивал Герхард – А что это за удобрение?

– Клм.. Грин…– попробовала вспомнить миссис Пинч – Нет, вам стоит лучше уточнить у Лавинии – она виновато улыбнулась – Название совершенно вылетело у меня из головы, а раствор мы разлили в жестяные канистры из-под керосина.

– Непременно спрошу – сделал пометку Герхард, затем пристроил, одолженный у Аделаиды лист, в нагрудный карман.

– А Артур выезжал в город? В Лондон?

– Иногда да. Но я не следила за его передвижениями за Литтл-Милфордом.

Герхард восторженно отметил, что миссис Пинч все-таки совершила сегодня признание, доказав, что она действительно следила за Эшпертоном, по крайне мере в пределах его участка. С таинственным видом он задал последний вопрос:

– А когда вы последний раз видели Артура перед смертью?

– Часов в шесть, может в половине седьмого вечера накануне – тихо ответила миссис Пинч – Мы обсуждали семена, которые он планировал мне одолжить.

Герхард жирно подчеркнул шесть вечера, подписывая, что нужно выяснить, кто видел Эшпертона последним.

– Что ж – проглотил он остатки чая, стараясь не чувствовать вкуса, и отставил чашку – Надеюсь, вы сможете оправиться, миссис Пинч. В конце концов конкурс…

– О, как вы правы, Герхард – на лице миссис Пинч на секунду воцарилось полное замешательство – Мне ведь нужно будет возглавить вместо Артура нашу заявку.

Герхард, наполовину оторвавший штанины от стула, сел обратно.

– У вас коллективная заявка? – моргнул он.

– Да – щеки мисс Пинч чуть окрасились в цвет персика – В этом году мы подались как общество Литтл-Милфорда.

Озадаченный Герхард, выйдя за калитку, и так и эдак прикидывал новые сведения в голове. Если заявка Литтл-Милфорда выгорит, вся слава теперь перейдет к миссис Пинч, размышлял он, с другой стороны, разве годится она в подметки Эшпертону, чтобы вырастить хоть что-то отличающееся от георгина? Пожалуй, в этом году обществу Литтл-Милфорда придется остаться не у дел.

– Немного ты узнал – окликнул его из-за изгороди приглушенный голос.

Герхард стрельнул глазами в разные стороны и почти по-заячьи навострил уши.

– Кто здесь? – прошептал он.

– Я – выбралась из-за изгороди Дарси, она вытряхнула из волос опавшие листочки – Кого еще ты ожидал увидеть?

– Откуда мне знать?! – шикнул Герхард – Какого черта ты забралась за изгородь?

– За ней все слышно, а меня не видно – недоуменно ответила Дарси – Так что, вычеркиваем миссис Пинч из списка подозреваемых?

– Не знаю – недовольно ответил Герхард – Вычеркивай из своего, если желаешь. У нас с тобой явно разные списки.

Дарси к его удивлению, что-то чиркнула в блокноте с изысканным тиснением.

– К кому дальше? – указкой выставила она карандаш.

– Ты со мной не идешь.

Вопреки запрету Герхарда, Дарси беспечной походкой пошла следом.

– Ты задаешь неверные вопросы – на ходу рассуждала она – Ничего не спросил про алиби. Разве это не первое, с чего начинают все детективы?

– В данном случае – ответил Герхард – Это совершенно бесполезно. Каждый из садоводов тихо работал в своем саду. Может ли кто-то подтвердить это? Да, конечно! Спросите у стрелок декоративного лука! Так что они все под подозрением.

– А болезни Эшпертона? – не приняла критику Дарси – Если у него была больная печень, его мог доканать маленький укольчик холестерина…

– Укольчик? – обернулся Герхард.

– Если на теле нет следов – развела руками Дарси – Значит, его убило что-то изнутри.

– Укольчик – сокрушенно повторил Герхард – Полиция бы нашла на теле отметку от укола…

– Если бы не решила, что это сердечный приступ.

– Я же не могу заявиться в морг и осмотреть тело! Или могу…?

Дарси мысленно прикинула в голове.

– Вот, если бы твоим дядюшкой был коронер или патологоанатом…

– Уотерхеймы не занимаются подобными профессиями – вскинул подбородок Герхард.

– Сказал новоявленный детектив. Так мы идем к этой Лавинии? Надо спросить у нее про удобрения.

– На самом деле на теле были следы – неуверенно ответил Герхард – Царапины на руках.

– Об этом ты узнал в пабе? – обрадовалась Дарси.

– Брат хозяина работает санитаром в морге. Пожалуй, я больше не буду пить там пиво. Так вот, еще все обсуждали ссору Эшпертона с викарием. Как обычно жители разделились на два лагеря, на тех, кому нравится новый викарий и тех, для кого он слишком молод. Боюсь, что сей спор в таком случае мало относится к делу.

– Нужно допросить и викария – подтянула Дарси получше сумку перед холмом.

– Об этом догадался бы и младенец.

– Ты еще ничего не раскрыл, а уже слишком зазнаешься.

– Так ведут себя все детективы – покраснел от подъема Герхард – Иначе люди неохотно делятся с ними своими секретами.

– Хм – задумалась Дарси – Может это и сработало с зашуганной миссис Пинч, но вряд ли сработает с остальными.

– Все увядающие дамы одинаковы – самоуверенно ответил Герхард – Не могут устоять перед напором очарования и молодости.

Дарси осуждающе покачала головой у него за спиной и громко выкрикнула:

– Тогда, вероятно, твоя бывшая подружка была слишком молода для тебя!

У дома Лавинии О’Делл их встретили восхитительной красоты розовые и сиреневые левкои.

– Совсем другое дело – любуясь, огляделся Герхард – Мисс О’Делл?

Лавиния О’Делл сосредоточенно работала в саду, механически избавляя клумбу от едва проклюнувшихся сорняков. Она неохотно оторвалась от работы. На этот раз на ней было оливковое платье-рубашка с закатанными рукавами и унылый хлопковый фартук в разводах грязи. Герхард с удивлением обнаружил, что так Лавиния выглядит гораздо моложе и, пожалуй, ей нет и пятидесяти. Характерно ирландские волосы торчали у нее из-за ушей.

– Меня зовут Герхард – представительно поздоровался он – Я живу по соседству.

– Лавиния О’Делл – без всякой интонации устало ответила она – Проходите сюда.

Лавиния указала на дом с низкими потолками, из окна доносился явный запах морковного жаркого.

– Предложить вам чаю?

Она явно пыталась отвлечь внимание от того, что творилось на плите, наскоро подбирая со стола разбросанные бумаги, но аккуратнее в доме не стало, повсюду лежали клубки с бичевой, справочники, старые сетки для укрытий и вязание.

– Ээ – Герхард попробовал мысленно прикинуть, когда из него попроситься чай, выпитый у миссис Пинч – Спасибо, не стоит – улыбнулся он – Ваш сад вызывает уважение – он говорил со всей искренностью, неловко пристроив локоть на освободившееся место на столе – Потрясающий порядок.

– Благодарю – деловито кивнула Лавиния – Когда работаешь с сортами, хаос губителен. Правда на остальное – она окинула обстановку как бы извиняющимся взглядом, но на самом деле на ее отрешённом лице ничего не изменилось – Не остаётся времени. Я специализируюсь на клубневых и селекционных сортах – она выдернула из кучи тряпья разбросанные клубни – Туберозы, астильбы, если это вам о чем-нибудь говорит.

– О, у моей тети Аделаиды есть сад – откликнулся Гетхард – Но по сравнению с вашим это все равно что лужайка одуванчиков в окружении королевских клумб.

Дарси, притаившаяся возле подоконника со стопками газет «Домашний доктор» и старой садовой корзиной, осуждающе вскинула брови.

– Вы племянник Аделаиды Уотерхейм? – Лавиния как будто распрямилась и стала выше.

– Виновен – Герхард слащаво улыбнулся.

– У Аделаиды отличный сад – с приличествующей вежливостью ответила мисс О’Делл – Так чем я могу вам помочь? Вам нужны растения или консультация?

Она со знанием дела натянула на нос очки, приготовившись явно давать лекцию о ботанике, чем несколько обескуражила Герхарда, допрос, который он учинил полчаса назад миссис Пинч здесь казался неприличным.

– Мы с сестренкой… – обернулся он с приглашающим жестом, зыркнув на Дарси, та зыркнула в ответ, не собираясь подходить – В общем то ради забавы… – на ходу сочинял Герхард, вспоминая утренний разговор на кухне – Решили поучаствовать в конкурсе молодых садоводов на местной ярмарке – Ботаника – розовощеко улыбнулся он – Такое заразительное дело!

У Дарси сделалось удивленное лицо, как будто ее застали врасплох.

– Но понимаете, какая незадача… Наши саженцы… Хоть и растут, но растут крайне медленно. Мы переживаем, как бы они совсем не зачахли. А я слышал… Некоторые неравнодушные люди рассказали, что у вас есть особое новое удобрение – Герхард приковался взглядом к лицу Лавинии – Канадское, кажется.

Лавиния выглядела разочарованной, но с любезной улыбкой ответила:

– Все верно. В конце прошлого месяца нам удалось раздобыть партию, но кто-то явно преувеличил, сказав вам, что оно особенное. Обычный раствор – она пожала плечами – Но со всеми этими перебоями в местных хозяйственных препаратах знаете ли… – Лавиния красноречиво махнула рукой – Но увы, ничем не могу помочь, всю партию мы разлили поровну между садоводами.

– А это… – Герхард сделал совершенно невинное лицо.

– Я, Аврора Пинч, покойный Артур Эшпертон, мистер Буделок и Мейбл Фоули. Прочие отказались… – ее лицо дрогнуло в пренебрежительной судороге – По консервативным причинам.

– А вы не помните, как оно называлось?

– MapleGrow – тут же ответила Лавиния – Очень…– она натянуто улыбнулась.

– Очень патриотично – усмехнулся Герхард.

– Да-да, чтобы ни в коем случае английские садоводы не решили, что опрыскивают горох домашними пестицидами. Я могу разузнать для вас, – с сухой любезностью предложила она – Будет ли еще поставка.

– А вы уверены в этом удобрении? – как можно деликатнее спросил Герхард – Оно не могло быть опасно для здоровья?

– Опасно? – удивилась Лавиния – Если бы я не была в нем уверена, я бы никогда его не предложила – ответила она – Я уже опрыскивала им свои лилии. Потом Артур пожаловался, что мучная тля заела его бегонии, и я посоветовала ему это удобрение. Заинтересовались и остальные. А что в этом какая-то проблема?

– Нет-нет, это я так, знаете ли – пространно покивал Гетхард, притворно скривившись – Канадское, всё-таки. А Артур – Герхард решил сменить направление беседы – Не знаете, он в последнее время не нервничал? Например, из-за конкурса? Тетя уже в таком почтенном возрасте, боюсь, как бы ее от всех этих садовых перипетий не хватил удар – лицо Герхарда расплылось в обескураживающей улыбке – Может он пил какие-то таблетки?

На лице мисс О’Делл происходило что-то странное, не нельзя было с уверенностью сказать что.

– Ваша тетя собирается участвовать в конкурсе? – наконец монотонно спросила она.

– Д-да – пробормотал Гетхард, запутавшийся в собственной лжи, до него начало доходить, как нелепо прозвучала его прошлая реплика и отчего у мисс О’Дэлл было такое лицо – То есть. Конечно нет! – махнул он рукой – Куда ей до профессиональных садоводов. Просто так сильно переживает за свои клумбы.

– Я бы посоветовала вам лучше спросить о таблетках у самого Эшпертона – ответила Лавиния – Но, учитывая трагические обстоятельства, не могу этого сделать.

– Да-да, конечно – Герхард не знал, куда себя деть от стыда – А вы видели Артура накануне? – вспомнил он – Такая скоропалительная смерть. Может он плохо себя чувствовал?

– Я заходила в районе пяти часов, обсудить некоторые ботанические дела. Артур выглядел как обычно.

– Как обычно – повторил Герхард – В районе пяти часов? – улыбнулся он – Как вы запомнили?

– Это было сразу после послеобеденного чая. Я предложила Артуру домашние сконы, но он отказался. Пять часов – Лавиния взглянула с вызовом – На стрелках ржавчина от традиций.

Какие же все таки воинственные эти ирландцы, смутился Гетхард.

– Что ж – выдавил он – Простите, что отнял ваше время, нам с Дарси уже пора. А вы ведь – остановился он в дверях – Участвуете в конкурсе? От Литтл-Милфорда?

– Нет – вежливо улыбнулась Лавиния – Я участвую отдельно.

– А, понимаю – кивнул Герхард – Тогда, желаю вам успехов! – он приподнял соломенную шляпу – Дарси?

Дарси, задержавшаяся у корзины, бегом бросилась к выходу, сделав на прощание перед мисс О’Делл неловкий книксен. Карманы ее юбки подозрительно топорщились.

– Что ж, все прошло неплохо, по крайней мере мы узнали название удобрения – пристроил щегольски шляпу Герхард, отходя от дома мисс О’Дэлл – Не понимаю, как миссис Пинч могла забыть название, оно же такое совершенно канадское! Канада плюс удобрение, удобрение плюс Канада! Сделали ли она это нарочно? – почесал он подбородок.

– А по-моему, название нам ни к чему – возразила Дарси – Удобрением пользовались все, а умер лишь Эшпертон. Оно не ядовито.

– Возможно, у него была аллергия. Да, надо бы достать его медицинскую карточку. Но я все равно уверен, что дело в удобрении.

– Как ты добудешь его карточку? Тоже будешь соблазнять доктора своим «очарованием»? Или рассказами о выращивании несуществующих цветочков?

– И из докторов выходят приличные садоводы. Оказывается, это такая насущная тема. А ты между прочем вообще ничем моему расследованию не помогла.

– Прости – не стала спорить Дарси – Я отвлеклась. Но дальше буду просто Шерлок Холмс в юбке!

– Кстати, о юбке – покосился на нее Герхард – Школьная форма Святой Унифред выдает в тебе не местную и слишком бросается в глаза. Жителей Литтл-Милфорда это может насторожить.

– Мне не во что сейчас переодеться.

– Тогда ты не идешь к Мейбл Фоули.

– Еще как иду – встряхнула волосами Дарси.

– Я взял тебя просто в качестве гостеприимной услуги, показать сады Литтл-Милфорда.

– Чего я там не видела. Я была в садах Кью.

– Так, мы почти пришли – Гетхард перешёл на шепот – Ничего не говори и просто стой рядом. Эта Мейбл Фоули первая подозреваемая. Нам может угрожать опасность – он едва ли не крался вдоль забора.

– Хочешь сказать – громко размышляла вслух Дарси – Она прикончит нас посреди дня на глазах у десятка соседей?

– Кто-то же прикончил Эшпертона.

– Если это и так, то этот кто-то был искусно умен.

– Невозможно продумать все до мелочей, Дарси Уотерхейм – снисходительно прошептал Герхард – И я найду эти мелочи.

– Но не в саду у Мейбл Фоули – многозначительно ответила Дарси, заметив дородную женщину в темно-синем платье, кожаном фартуке и огромных садовых сапогах.

– Веди себя тихо.

Диковатый сад миссис Фоули носил эксцентричный характер. С одной стороны аккуратно подстриженные изгороди, с другой вперемешку гнездились рододендроны и осот. Миссис Фоули была занята в маленькой оранжереи с орхидеями, но в стеклянные окна она быстро углядела, что на участок зашли непрошенные гости.

– А, это вы – напряженно вышла она, но увидев Герхарда, расслабилась – Все шныряете по чужим садам?

– Вы и сами не прочь позариться на чужое – льстиво улыбнулся Герхард.

– Никто бы не отказался от растений Эшпертона – достала из кармана фартука сигарету миссис Фоули – Они все равно засохнут.

– Думаете, кто-то из соседей мог, например, убить Эшпертона ради этих растений?

– Убить? – нахмурилась Мейбл – Впрочем, может – покачала головой она – Никогда не знаешь, что у соседа на душе.

– Вы видели Эшпертона перед смертью? – Герхард приготовился записывать.

– Я редко работаю днем.

– Простите, – не понял Герхард – Но что вы можете разглядеть вечером?

Мейбл дунула в его сторону дымом.

– Налобный фонарик, молодой человек, когда-нибудь о таком слышали?

– У вас в семье были кроты? – вышла из-за спины Герхарда Дарси с невозмутимым видом.

– Такой фонарик непросто достать – попытался вклиниться Герхард.

Мейбл лениво скользнула по Дарси взглядом.

– Вечером у меня больше энергии для работы. Как у вампира – она присмотрелась к Дарси повнимательнее – Уотерхеймы?

У Герхарда как будто лицо свело судорогой.

– А это случайно не ты – продолжала Мейбл, задержав взгляд на форме Дарси – Поменяла текст молитвенного хора на какие-то возмутительные стихи о скуке и ненадежности взрослого мира? Хор умудрился исполнить его перед всеми гостями – хмыкнула она – Включая председателя приходского совета из соседней деревни.

– Не припомню такого – ответила Дарси.

– Жаль – протянула Мейбл, выпуская дым – Моя тетка работает библиотекарем в Святой Уинифред, она тогда половину недели жаловалась преподобному не нас с сестрой, а на какую-то Дарси Уотерхейм по прозвищу «Дьяволица». Председателя чуть не хватил припадок. Должно быть хорошая девчонка – затянулась Мейбл – Эта Дарси Уотерхейм.

– Да – с польщенным видом покачалась на носках Дарси – Звучит очень героически.

Герхард весь сжался, вдавливая в лист карандаш и благодаря высшие силы, что он ещё не успел выдать Мейбл Фоули версию о чахнущих растениях, которые он выращивает со своей милой сестренкой Дарси. Он как будто отчётливо увидел сейчас в лучах заходящего солнца в длинных волосах Дарси проступающие рога.

– Так что насчет Эшпертона? – жестяным тоном поинтересовался он, пришлось обойтись без церемоний, да и Мейбл Фоули как будто их не заслуживала – Вы его видели или нет?

– Нет – Мейбл приторно улыбнулась.

– А ничего подозрительного за ним в последнее время не замечали?

– Дайте подумать – нахмурила Мейбл лоснящийся лоб – Он стал реже выходить из сада в уборную – она подняла на Герхарда тяжелые веки – Подозрительно для старика.

– Волчье лыко? – в отместку решил разыграть главную карту Герхард, он перевел взгляд с теплицы на куст – Необычно для домашнего сада.

Мейбл усмехнулась.

– Вас послала Аделаида? Признаю, разбирается в растениях она лучше, чем пишет. Вы бы никогда не признали волчье лыко в этом кустике. Початок красной кукурузы – Мейбл остановила долгий взгляд на ягодах – У меня поэтичный сад – перестала улыбаться она – Он должен быть похож на поле боя.

Герхард неловко почесал за ухом.

– Вам кажется запретили сажать ядовитые растения.

– Сады, молодой человек, – продолжала густым голосом Мейбл – Это не про красоту, а про мужество. У растений одна весна на весь год, и все равно они цветут, как будто в этом есть смысл. Быть может – она задумчиво посмотрела на свои пышные хризантемы, острые капоры золотило почти закатное солнце – Это и есть смысл.

– А как вам MarpleGrow? – попробовал зайти Герхард с другой стороны.

– Мучнистая чушь – бросила Мейбл.

– И все же вы эту чушь купили – настаивал Герхард, записывая за ней.

– На олеандр напали гусеницы.

– А кто-то напал на мистера Эшпертона! – не выдержала Дарси, по ее мнению, Герхард увяз в допросе.

– Я была там, когда его нашли, девочка – мисс Фоули выбросила окурок в жестянку из-под консерв – Не было никаких следов борьбы.

– А как же царапины на его руках?

– Это все розы Пинч – уже совсем вульгарно фыркнула Мейбл Фоули в том же тоне, какой Герхард услышал в их первую встречу.

– Розы? – Герхард попытался выдвинуться вперед Дарси – Какие розы?

– Из питомника Крэнли ей доставили десять кустов – объяснила Мейбл – Немощная Аврора, конечно, не могла их перенести, она попросила Эшпертона, единственного мужчину по соседству помочь ей. Но видите ли, это сорт Paul’s Scarlet Climber, вот такие шипы – она выставила на сантиметр пухлые пальцы – Естественно он весь оцарапался. Еще и ворчал, как ненавидит розы. Пинч чуть не сгорела от стыда, что ей пришлось попросить его о помощи и доставить Артуру столько проблем – Мейбл явно передразнивала тихий, увядающий голос миссис Пинч – Подумаешь, пара ссадин, какая неженка!

– Так вы считаете смерть Эшпертона не вызывает сомнений?

– Какая мне разница? – взялась за грабли Мейбл – Одним садоводом стало меньше, в выгоде лишь те, кто стоял за Эшпертоном в листе ожидания.

– Ожидания чего? – вновь не понял Герхард.

– Всяческих премий и наград. Спросите лучше об этом у Пинч, она лучше разбирается.

– А Эшпертон ни с кем не ссорился накануне? Может с вами? – Герхард многозначительно остановил взгляд на ее лице.

– Да с кем только он не ссорился, – ворчливо бросила Мейбл Фоули – Если дело доходило до его растений. Всю прошлую неделю гонял собаку Гринов, потому что та «положила глаз» на его рудбекии.

– Полагаю, – заметил Герхард – Собака вне подозрений.

– Я бы не списывала ее со счетов – Мейбл Фоули повернула обратно в теплицу – Эта такса кого угодно доведет до белого каления. В то утро она сбежала от Гринов и навела переполох на всех участках.

– Да? – удивился Герхард – Миссис Пинч ничего об этом не сказала.

– Это было до того, как она нашла Эшпертона, а дальше все верно перемешалось в ее голове. Аврора всегда была впечатлительной. Еще вопросы, инспектор? – издевательски произнесла она – Спросите про гранты лучше у Авроры, она не только участвует в них, но и возглавляет.

И не прощаясь мисс Фоули скрылась в теплице.

День уже клонился к сумеркам, между домами залегли невнятные тени, а солнце золотило холм.

– Куда дальше? – спросила Дарси.

– Полагаю, на сегодня хватит. Опросы свидетелей оказывается так утомляют, теперь понятно, почему Мегре не прочь был угоститься стаканчиком в каждом доме, сейчас бы не помешал виски с содовой.

– Подозреваемых, – поправила Дарси – И ты еще не опросил мистера Буделока.

– О нет! – воскликнул Герхард – Да ему же сто пятьдесят лет, я удивляюсь, как он вообще может держать в руках лопату. Обойдемся без Буделока – зевнул он – Я снимаю с него все обвинения!

– Тогда что ты сейчас будешь делать? – Дарси посмотрела с надеждой.

– Планирую прогуляться перед сном, – небрежно ответил Герхард – Только взгляни на эти окрестности.

Он развел руки в стороны, пытаясь обнять окрестности Литтл-Милфорда, деревня лежала среди плоских газонов, зеленеющих на солнце, как и положено графству, который примечателен садами. К вечеру воздух уютно загустел от запаха скошенной травы и старых яблонь, но Дарси чувствовала себя незначительной букашкой в незнакомом месте, как будто человеческая рука перенесла ее из родной лужайки на подоконник сельского паба.

– Ладно, вернусь домой, – ответила она – Пока родителям не пожаловалась миссис Коттон.

– Уж будь хорошей девочкой.

Когда Герхард отвернулся, Дарси показала ему в спину язык. А Герхард шел неспеша, не слишком наслаждаясь видом, таким пасторально-скучным, в отличие от привычного Лондона. Деревня стояла на изгибе реки Уэй, чьи воды лениво струились, обдавая прохладой уединенные холмы. Герхард вспоминал грохот и дребезжание брусчатки столицы, шляпных продавщиц у Тауэра, немного серый, немного пыльный, покрытый углем Лондон, но какой джентльмен откажется от крепкого табака, особенно в благородной трубке?

Гетхард вспомнил, как во время стажировки в министерстве его раздражали утренние ларьки на станции Чаринг-Кросс, спешащие служащие, разрезающие толпу острыми изгибами шляп, как бумагу письменный нож. Его утомляли очереди за омнибусами, хлопание дверей, тиканье часов, гарцующий голубой пар над картофелем в лавке Кавендиш, где зачастую приходилось обедать, но все же это был его Лондон, куда теперь было стыдно возвращаться. Герхард гадал, сможет ли он ускорить местных жителей и превратить Литтл-Милфорд в столицу, но к нему подлетела капустная бабочка и медленно подтягиваясь крыльями, опустилась на забор, и Герхард понял, что не сможет.

Каждое утро здесь звучало одинаково, с приходом молочника и звона бидонов. Роса пахла травой. Летом не смолкало жужжание пчел и лязг садовых ножниц, а по воскресеньям, как вишенка на верхушке этого классического бисквитного торта в засахаренных фиалках, пел церковный колокол. В отличие от севера Англии, после войны Литтл-Милфорд не спешил стремительно развиваться, он оборачивал взгляд обратно к прошлому или проживал настоящее, несмотря на все потери. Некоторые даже еще носили пиджаки, перешитые из военной формы. Это и был отголосок Англии времен войны с щемящим чувством понял Герхард. Он осознал, что возможно и сам не хочет ничего ускорять, оттого и сопротивлялся бежать в энергичном танце под руку с Лондоном, кутящим, искрящимся в преддверии просвета. Пока нет. Ему нужно было это время остановиться и отскорбеть. Ему нужно было, бравировал Герхард в своей голове, стать капустной бабочкой и расправить в отдаленном уголке крылья. Так что он все правильно сделал, когда решил сюда приехать.

По главной улице, вымощенной булыжником, но уже немного подлатанной асфальтом, Герхард спустился к аптеке, набитой всякой всячиной, вроде кроличьего корма. Под предлогом покупки порошка Брома и одеколона, он расспросил продавщицу, не покупал ли Эшпертон постоянно какие-то лекарства. Оказалось, что Эшпертон покупал время от времени мелочи и максимум страдал аллергией. Понятно, почему кто-то убрал его, прикинул в уме Герхард, при таком здоровье, совершенно невозможно было бы дождаться, когда он умрет собственной смертью.

Затем Герхард завернул на ужин в лавку «Fisher&Sons», где запах жареной сельди смешивался с ароматом хлеба из пекарни, и запил ужин в пабе «The Bell and Badger», прислушиваясь, что еще могут разболтать местные под градусом разливного пива, которое на вкус Герхарда, было весьма не дурно. Ему вообще снова даже начал нравиться этот вечер, пока доктор, лечивший мистера Коллинза, громко не прокричал на весь паб что-то о легендарном матче против Йоркшира.

Глава 5. Старшая мисс Фоули

На завтрак Герхард пришел в разочарованных чувствах, если не сказать подавленным. Полы халата небрежно плелись за ним по полу, в час, когда радио со стены уже готово было рассказывать новости полудня.

– Представляете – пожаловался он Аделаиде, как только та вошла в дом – Вчера Суррей побил Йоркшир! И Бедсер снова был в составе! Как я мог пропустить этот матч.

– Какая жалость – с блуждающей улыбкой произнесла Аделаида, подставляя кресс-салат и кинзу в раковину под душ – Так как продвигается твое расследование в деле, в котором нет убийства?

– У меня есть главный подозреваемый! – сделал Герхард театральную паузу.

– Не терпится узнать – Аделаида все еще пребывала в коконе одной ей понятного веселья.

– Это пестицид – на полном серьезе сообщил Герхард – Некий MapleGrow. Подозреваю, он токсичен, и через него отравился Эшпертон.

– Никто не выпустит токсичное удобрение на рынок, Герхард – закатила глаза Аделаида.

– У Эшпертона была аллергия! Наверняка никто не проверял удобрение на аллергиках.

– И на что у него была аллергия? – уже более заинтересованно последовал вопрос.

Герхард на секунду замялся.

– На апельсины.

Аделаида поджала губы.

– Потрясающе.

– Я намерен ходатайствовать о проверке в министерстве! Убью разом двух зайцев! Когда я сдам канадцев с потрохами, Уоллис с удовольствием заберет меня обратно, а Эшпертон получит заслуженную справедливость.

– Он бы предпочел, чтобы ты вернул его из мертвых.

– К сожалению, в этом я пока бессилен. Подумать только, вдохнуть несчастный пестицид…

Аделаида принялась за резку овощей.

– Все еще мало тянет на рабочую версию.

– Но Дарси права – воскликнул Герхард, он быстро обернулся, проверяя, не может ли Дарси его услышать – На теле не было никаких ран, он мог только отравиться!

– А царапины на руках? Дарси сказала, что на коже были свежие следы.

– Случайные порезы от шипов. Впрочем, яд от пестицида мог проникнуть и через них. Если опрыскивать кусты, ты не только вдохнешь капли раствора, они осядут на коже.

– Эшпертон опытный садовод, он работал в перчатках.

Герхард вышел в коридор и подхватил высокую вешалку так, если бы нес кусты. Он сделал несколько приседов, как бы поднимая куст и беря его с разных сторон и потом деловито отряхнул руки.

– Царапины определенно были выше – убедился он, отставляя вешало – Да, думаю, тетя, это дело раскрыто.

– Тебе нужно доказать, что яд от пестицида в теле Эшпертона.

– Угу – с закрытием дела, Герхард, казалось, потерял всякий интерес.

– Тебе нужно – добавила Аделаида, с усилием нарезая сельдерей – Чтобы кто-то достал Эшпертона.

– Угу.

– Чтобы эксгумировали тело, Герхард!

– Да Боже правый! – воскликнул Герхард недоуменно – Да кто же его эксгумирует?!

– Инициатива от общества садоводов, например.

– Вы думаете?

Аделаида сделала небольшую паузу.

– Вчера, на матче Суррей против Йоркшира я встретила мистера Томпсона, секретаря общества садоводов. Оказалось, их очень опечалила смерть Артура, и когда в непринужденной беседе я обронила, что насчет его смерти есть подозрения, мистер Томпсон сердечно заявил, что, если дело не чисто, общество готово всячески поспособствовать. Он посоветовал мне обратиться к председателю.

Герхард, открывший рот еще на середине предложения, только сейчас его закрыл.

– У вас были билеты на матч с Йоркширом? – с расстановкой спросил он, глаза его расширились до размера двух редисок.