Золушка

Глава 1. В которой Золушка спорит с Чайником

Золушка сидела у камина, но камин, очевидно, сидел у неё. По крайней мере, так утверждал пепел, который был весьма разговорчив и не терпел возражений.

– Если я сижу на тебе, – сказал пепел, складываясь в буквы, – значит, ты подо мной. А раз ты подо мной, выходит, это я сижу на тебе. Следовательно, ты сидишь у меня, а вовсе не наоборот!

Золушка задумалась. В её положении возражать даже пеплу считалось роскошью.

– Хорошо, пусть так, – ответила она, – но если я сижу у камина, а камин сидит у меня, то кто тогда сидит у кого из нас?

– У! – важно изрёк пепел, превратившись в заглавную букву. – У – это самое удобное место для сидения.

На этом спор мог бы закончиться, если бы в разговор не вмешался Чайник. Он стоял в углу и, хотя его никто не спрашивал, вознамерился дать философское заключение.

– Неправильно спорите! – пропыхтел он носиком. – Сидеть у камина значит сидеть там, где горячо. А если сидеть там, где горячо, то лучше сидеть внутри. Следовательно, Золушка сидит внутри себя, а камин внутри камина. Всё просто!

Золушка прищурилась:

– А ты, Чайник, внутри чего сидишь?

– Я? – Чайник надулся, и крышка его весело подпрыгнула. – Я внутри философии.

Пепел хмыкнул и снова сложился в буквы: «Фи!».

– Что за философия, если ты кипишь, но не думаешь?

– Это называется практическая философия! – возмутился Чайник и загремел крышкой, будто в подтверждение.

В этот момент в комнату вбежали сводные сёстры. Они тараторили так быстро, что слова слипались в одно бесконечное предложение:

–Золушкачтотыделаешьупепла?—

–Ясижуукам… – начала Золушка, но Чайник перебил её:

– Она сидит у философии!

– Философия? Это новая марка угля? – хором воскликнули сёстры и, не дождавшись ответа, выбежали обратно.

Золушка улыбнулась, но тут же вспомнила, что ей вовсе не до улыбок. На носу был бал, на который её, конечно, не пригласят. Хотя «нос балы» звучало бы куда веселее: она даже представила, как носы в масках кружатся по залу, вежливо чихая в такт музыке.

– Если бы у меня было платье, – сказала она вслух, – я бы пошла на этот нос-бал.

– Платье? – переспросил пепел. – А если бы у тебя было «если», то что бы ты сделала?

Золушка растерялась:

– Если бы у меня было «если»… наверное, я бы всегда им пользовалась.

– Злоупотребление условностями! – строго сказал Чайник и громко засвистел, будто точка в разговоре.

Тут часы на стене пробили что-то среднее между «тук» и «тик» – «тук-тик-тук-тик». Но так как ударов оказалось тринадцать, все присутствующие решили, что время на сегодня исчерпано.

Золушка вздохнула. Ей казалось, что весь мир состоит из нелепостей, и только она одна обязана быть серьёзной. Но, может быть, именно потому с ней и происходило всё самое чудесное?

Пепел, будто угадав её мысли, сложился в новую надпись: «Жди».

– Чего ждать? – спросила Золушка.

– Этого я не скажу, – ответил пепел и снова рассыпался в тишину.

Чайник лишь таинственно булькнул и добавил:

– Когда ждёшь, главное – не забыть, что ждёшь.

И Золушка вдруг поняла: впереди её ждёт что-то совершенно нелепое. Настолько нелепое, что оно непременно окажется настоящим чудом.

Глава 2. Про то, как Фея-Крёстная путает волшебные формулы с арифметикой

Золушка сидела у камина и рассматривала пепел, пытаясь угадать, не сложится ли он снова в какое-нибудь слово. Но пепел дулся и молчал – видимо, обиделся за то, что его загадки никто не разгадывал как следует.

Внезапно раздалось «щелк!» – и в комнате появилась Фея-Крёстная. Она выглядела весьма торопливо: платье её было расшито числами, волосы заплетены в знаки «плюс» и «минус», а вместо палочки в руках у неё была длинная линейка.

– Так, так, так! – заговорила Фея, заглядывая в книжку с таблицей умножения. – Времени мало, бал уже почти начался. Придётся прибегнуть к вычислительному волшебству.

Золушка робко спросила: