(Не)случайный папа

Глава 01

– Мамотька, не густи, – сынок хмурится.

– Не грущу, милый, – пытаюсь растянуть губы в радостной улыбке, но получается не очень. Ромка еще очень мал, чтобы понять, в эпицентре какого урагана он оказался.

Наша семья трещит по швам и все из-за теста ДНК. Он неожиданно оказался отрицательным для моего мужа.

– Пойдешь играть в песочницу?

– Дя! Но не густи… – сын позволяет поставить его на ноги и бежит играть с другими детками. Сегодня их немного. Пришла осень, и люди предпочитают отсиживаться в квартирах.

Я тяжело вздыхаю. Как же не грустить, когда вся наша налаженная жизнь рушится? Каким будет завтрашний день, я не представляю.

Присаживаюсь на скамейку, не отрывая напряженного взгляд от сына. Он мое сокровище, мое солнышко. Для него я на все готова.

– Что случилось, Вера? – трогает меня за рукав пальто подруга. – Какая-то ты бледная. С Пашей поругались? – Нина живет в соседнем подъезде от нас. Шла с работы и остановилась поболтать.

– Можно и так сказать, – бросаю на нее быстрый взгляд.

Мы с Ниной давно дружим, еще со школы. Правда, последние годы отдалились, когда я вышла замуж и родила ребенка. У меня быт, борщи, подгузники. У нее  мужчина, о котором она не любит говорить. Кажется мне, что он просто женат, но я тактично не спрашиваю. Сама расскажет, если захочет.

По душам мы давно не болтали, но сейчас мне хочется. Если не расскажу хоть кому-то, то взорвусь.

– Колись. Интересно, из-за чего вы там ссоритесь, – она посмотрела на меня испытующе.

Быстро оглядываюсь по сторонам на других мам. Одна в телефоне, еще две ушли далеко и болтают. На нас с Ниной никто внимания не обращает.

– Паша хочет продать Ромку, – произношу шепотом и до сих пор не могу в это поверить.

– Ты шутишь? – Нина склоняется ко мне ближе.

– К сожалению, нет, – внутри у меня все начинает колотиться.

– Да объясни ты толком,– она хмурится.

– Помнишь, я тебе рассказывала, что Рита Степановна постоянно подначивала Пашу, что Ромка на него непохож?

– Твоя свекровь – стерва, – Нина хмыкнула, – дети не всегда копии своих папочек.

– Она сделала тест. Взяла у Ромки волосы, сравнила с ДНК Павла.

– Иии?

– Павел Ромке не отец.

– Ты изменяла мужу? – неуверенно спрашивает Нина.

– Нет, что ты. У нас с Пашей не получались дети. Во мне была проблема, – я стерла слезу, скатившуюся по щеке, – и мы сделали ЭКО. В тайне от всех, потому что Павел не хотел слухов о Ромке, что он из пробирки и все такое, – я вяло взмахнула рукой. – А в клинике перепутали материал, как оказалось. У них был еще один Воснецов П.И.

– Боже! – подруга в ужасе посмотрела на Ромку. – Хочешь сказать, тебе сделали ребенка от другого мужика?

– Да, – мне приходится глубоко вдохнуть, чтобы не разрыдаться. Ромка рядом, и я не хочу его пугать. Хватит и того, что я за две недели по ночам все глаза выплакала.

– Кошмар!

– Павел устроил скандал в клинике, но разве этим что-либо исправить, – я горько усмехнулась. – Ему предложили компенсацию.

– Компенсация за то, что будешь всю жизнь растит чужого ребенка? – Нина поморщилась. – Так себе, конечно. А кто тогда отец? Кто этот второй Воснецов?

– Платон Игоревич, хозяин клиники. Он предложил увеличить компенсацию до двухсот тысяч долларов, если мы отдадим ему и его жене Ромку.

– Ого! Двести тысяч?

– Какая мне разница сколько? Хоть миллион! Я Рому не отдам!

Поднимаюсь на ноги и подхожу к сыну. Поправляю на нем легкий осенний комбинезончик, стряхиваю песок.

– Хочешь на ручки? – поднимаю его и прижимаю к себе, целую в румяные щечки. – Мамочка тебя любит, она всегда будет рядом.

– Мамотька… юбвю.

Я сына никому не отдам ни за какие деньги!

– Я так понимаю, Паша хочет согласиться? – Нина поднялась следом и подошла к нам.

– Да, – отвечаю коротко со вздохом.

– И вправду совсем не похож, – она окидывает Ромку придирчивым взглядом. – Его можно понять. Кому охота растить чужого?

– Ромка не чужой, – меня аж передергивает от ее слов.

– Тебе нет, Паше да, – она беспомощно разводит руками.

– Давай, еще ты меня добей, – скриплю зубами.

– Вера, ну ты что?! Ты рассказала, я говорю тебе свое мнение.

– Спасибо, но я обойдусь, – разворачиваюсь с сыном на руках и марширую к дому. Нину больше не слушаю. Тоже мне, подруга. Лучше бы вообще ничего ей не рассказывала.

Дома раздеваю сына, мою ему ручки от песка, переодеваю в легкие штанишки и маечку.

– На утьки, – Ромка чувствует, что я в последнее время напряжена, поэтому постоянно просится на руки. Вот и сейчас, стоит поставить на ноги, снова просится.

Усаживаю Ромку к себе на колени и складываю руки за его спиной в замок. С любовью вглядываюсь в милое личико сынишки. В его огромные карие глаза.

– Носик-носик, – морщусь и трогаю своим носом его. Ромка заливисто смеется. Жмурится и тянется губами, целует меня в кончик носа. А потом раз – и кусает за него. – Да ты проказник, – округляю глаза и цокаю.

Ромка протягивает ладошки, гладит меня по лицу. Нежность от этих детских прикосновений меня буквально захлестывает. В такие моменты я понимаю, что такое счастье материнства. Настоящее, незамутненное.

Дверь резко хлопает, пугая меня и сына. Ромка прижимается к моей груди, прячется.

Это Павел вернулся с работы.

Опять злой.

После скандала с ДНК наши отношения сломались. Мы мало разговариваем, а когда разговариваем – обязательно ссоримся.

– Привет, – настороженно наблюдаю, как муж роняет ключи на тумбочку. Снимает пальто, вешает в шкаф.

– Нам нужно серьезно поговорить, – роняет он.

– Слушаю, – внутренне напрягаюсь. Разговоры в последнее время у нас крутятся вокруг одной и той же темы.

– Завтра мы встречаемся с Платоном Воснецовым и его адвокатом, – Павел скривил губы, глядя на Ромку.

– Я не поеду, – качаю головой.

– Вера! – в голосе Павла появляется нетерпение. – Он хочет вернуть себе сына официально. Он его отец.

– Он не отец! Ты – отец! – вырывается из меня в сердцах. Ромка начинает плакать, услышав наш разговор на повышенных тонах. Поднимаюсь на ноги и начинаю ходить с Ромкой по комнате, – тише, милый.

– Хватит его таскать на руках. Он уже ходит, – Павел отмахивается от сына, как от щенка какого-то.

– Давай не будем ругаться при сыне, – целую Ромку в лобик, пытаясь успокоить.

– Мне он не сын, – муж разворачивается к нам спиной и уходит в кухню.

Весь вечер провожу с Ромкой. Он продолжает виснуть на мне. Засыпает тяжело, не выпуская мою ладонь из своих ручек.

Тихо выхожу из детской, оставляя дверь приоткрытой. Мне нужно слышать, если сын вдруг проснется и начнет плакать. Запахиваю покрепче халат, разыскиваю Павла.

Из кухни в темную гостиную льется рассеянный свет. Иду туда и застаю задумчивого мужа у окна.

– Паш… – зову его тихо. Хочу еще раз поговорить с ним, прежде чем решаться на кардинальные меры, – Ромка любит тебя. Ты два года считал его сыном…

– Два года… – Он нервно проводит ладонью по рыжим волосам, – я всегда чувствовал, что что-то не так. Надо было раньше тест сделать. Да пойми ты, Вера. Я хочу своего сына. Моего! Понимаешь? Не нужен мне чужой ребенок!

– Тогда я уйду вместе с Ромкой! – выкрикиваю в сердцах.

– И куда ты уйдешь? – Павел спрашивает равнодушно.

Содрогаюсь от понимания, что я в ловушке. Мне некуда уйти.

Когда мы с Пашей поженились и я забеременела, стал вопрос о комнате для ребенка. В нашей однушке было очень тесно даже нам двоим.

Тогда я продала бабушкину квартиру. Все равно ездить в Саратов из Москвы было далеко и хлопотно, а деньги от сдачи были небольшими. Я вложила свои накопления, и мы купили новую трехкомнатную квартиру. Не в центре, конечно, но в достаточно хорошем районе, где рядом есть садик и школа.

Во время сделки я была в роддоме и Паша занимался куплей-продажей. Старая его квартира была оформлена на маму, и новую он тоже оформил на нее. Меня это не устраивало, но было уже поздно что-то менять. И Паша сказал, что это не важно. Ведь мы женаты, разводиться не собираемся. У нас все общее. Какая разница, на кого что записано.

Сейчас я в декрете. Толком себя на пособие обеспечить не смогу, а накоплений больше нет. Получается, я полностью завишу от Павла.

Раньше это никогда не было проблемой, ведь мы были семьей. Все было хорошо. Я и в страшном сне не могла себе представить, что когда-то решусь уйти от него или мы разведемся.

– Ты моя жена, и я тебя никуда отпускать не собираюсь. Мы решим эту проблему и будем жить дальше.

– Нет, – качаю головой. На глаза наворачиваются слезы.

– Подумай о варианте, который идеален для всех. Роману только два года, он легко тебя забудет и привыкнет к новым родителям. Мы сделаем новое ЭКО, у нас будет наш ребенок. Мой наследник, – губы Паши шевелятся, выдавая все новую и новую информацию, от которой мне становится плохо. Что значит Ромка меня забудет? Меня? Свою маму? В груди становится тесно и невозможно дышать. Меня накрывает паника. Слова Паши начинают доноситься словно через вату. – Я думаю, нужно будет увеличить сумму компенсации вдвое. Мы же два года потратили на чужого ребенка.

Глава 02

Платон

– Никакого ребенка ты не получишь, – прошипела жена. Теперь уже бывшая. – Со мной у тебя был шанс. А теперь по нулям, Платон, – она поставила размашистую подпись под документами и швырнула ручку на стол.

А я выдохнул с облегчением.

Наконец-то наш изматывающий, неудачный брак окончен.

– В клинике больше не показывайся, тебя не пустят, – поднимаюсь на ноги. Прохожу к большому панорамному окну в кабинете юриста. Безразлично окидываю взглядом панораму города. Устал, ничего не хочется.

Со Светой мы познакомились в меде. Нам было неплохо вместе и почему-то мне показалось, что для брака этого будет достаточно. Красивая, не требующая у меня много внимания, удобная женщина.

Я точно был идиотом, раз думал, что семья у нас получится.

– Подумай еще раз, Воснецов, – Света манерно поднялась со стула. Оправила на себе узкую юбку-карандаш.

На развод пришла, как на прием. Укладка, яркий макияж, красная блузка с глубоким вырезом. Под юбкой сто процентов ажурные чулки, как я люблю.

Только красивая картинка на меня давно не действует.

– Я подумал, – разворачиваюсь к ней, – а чем думала ты?

Света фыркнула. В глазах ни капли раскаяния.

Она знала о перепутанных образцах. Лаборантка с перепуга рассказала обо всем ей, как заведующей. Подсадка Вере была произведена только что и была возможность все исправить до того, как эмбрионы прижились.

Но Света все скрыла.

От ее мотива у меня волосы дыбом встали.

Сначала она, конечно, пыталась объяснять, что это ради клиники и ее репутации. Когда я не поверил и нажал, призналась со слезами, что это все ради нас.

Сама Света рожать не хотела. У нее какая-то патологическая нелюбовь к детям. Шумные, кричащие, дурно пахнущие комки – так они их называет.

А тут так получилось, сама судьба, можно сказать.

«Воснецовы бедные, он преподаватель в университете, она и вовсе не работает. Что им, деньги не нужны будут? А мы сделаем им еще одну подсадку. Хоть двойню, хоть тройню!» – истерично орала она.

Ограниченная эгоистичная идиотка без души – вот кто моя жена.

Бывшая.

Я на многое закрывал глаза. На то, что вела себя с персоналом часто слишком заносчиво, на ошибки в диагнозах, благодаря которым была отстранена и переведена на канцелярскую работу. Но тут все, край.

Репутация клиники для меня действительно важна. Иначе Света давно сидела бы у следователя и перед ним размазывала свою косметику и чулками светила.

Если бы Вера с Павлом сами не узнали о подмене, через несколько месяцев Света сама бы активизировалась. Пришла бы ко мне с информацией о случайной ошибке, предложила забрать ребенка в нашу семью. Она рационально рассудила, что возраст в два года идеальный. Ребенок легко к ней привыкнет, биологическую мать забудет. При этом не надо возиться с подгузниками.

Руки чешутся, когда смотрю на Свету. Хочу придушить, встряхнуть. Спросить, а есть ли у нее сердце вообще?

– Я ради нас, – продолжает она гнуть свою линию. Уже и салфетку к сухим глазам приложила.

– Иди отсюда и больше не появляйся на моем горизонте, Света. Иначе посажу.

– Дурак ты, Воснецов, – повторила она. Бросила пренебрежительный взгляд на адвоката, который все это время тихо сидел за своим столом, и хлопнула дверью.

– И что теперь? – Лев сложил руки на груди.

Об участии Светы в этой истории я узнал не сразу. Как только подмена раскрылась, я действительно хотел забрать ребенка в свою семью.

Эгоистично. Не спорю.

Но мне надоело смотреть, как у всех вокруг появляются дети. В нашем центре ежедневно проходят процедуры ЭКО, инсеминации, мы разрабатываем новые методики лечения бесплодия у женщин.

А моей собственной жене дети не нужны.

Да, меня переклинило и я пошел по самому легкому пути – деньги.

– Попробую поговорить с этой Верой и пойти на мировую, – присаживаюсь в кресло напротив друга.

– Мог не разводиться, так у тебя было больше шансов.

– Брось, какая из Светы мать? Все, что светило моему сыну рядом с ней – это толпа нянек. Сама бы она на пушечный выстрел к нему бы не подошла.

Друг отвел глаза. Он и сам знал, какая Света.

Лев отвлекается на телефон на столе, долго слушает, кладет трубку.

– Павел хочет в два раза больше за ущерб. Объясняет это тем, что они твоего ребенка два года растили, вкладывались.

– Вот как? – я откинулся в кресле. – А что по поводу Веры? Она согласна отдать ребенка?

– Он говорит, что да.

Задумчиво качаю головой, смотрю на друга:

– Я в принципе могу понять этого мужика – это не его ребенок. Но мать… что-то тут не чисто. Она сделала ЭКО, чтобы забеременеть. Первых две попытки были неудачными. Она очень хотела и тут вдруг решила отдать?

– Ну… одно дело родить ребенка от собственного мужа и совсем другое от совершенно постороннего мужика. Муж не хочет, она смиряется. Ты же знаешь, какие у нас в стране женщины.

– Мне надоело строить догадки. Просто поеду и поговорю с ней тет-а-тет, – смотрю на часы. Время рабочее, значит Павел должен быть на работе. – Адрес дашь?

Глава 03

У Воснецовых старый панельный дом. От центра далеко.

Во дворе деревянные лавочки со старушками, забитая машинами парковка. Выхожу и осматриваюсь по сторонам. Фотография Веры у меня есть – она натуральная блондинка с серыми глазами.

У нее спокойная красота. Не такая броская, как у Светы, но что-то есть такого, что завораживает. Большие, слегка удивленные глаза, курносый носик, пухлые губы с родинкой над верхней.

Сейчас она возится в песочнице с сыном.

Моим сыном.

Какое-то время стою у машины, не в силах сдвинуться с места. Наблюдаю за ними.

Мальчик.

Ромка.

Он бьет по ведерку под одобрительные мамины восклики, потом она поднимает форму и показывает ему получившуюся фигуру. Ромка бьет лопаткой по ней тоже. В груди разливается приятное чувство.

Семья.

Только не моя.

Медленно иду к ним. Останавливаюсь в паре метров.

– Иди сюда, разбойник, – Вера раскрывает сыну объятья и тот в них падает, заливисто хохочет. Она подхватывает сына на руки, кружит.

Что-то Вера совсем не похожа на мать, готовую своего ребенка отдать.

– Здравствуйте, Вера, – обозначаю свое присутствие. Немного подрагивающие руки прячу в карманы брюк.

– Здравствуйте, – она растерянно смотрит на меня. На мой деловой костюм, новый внедорожник за спиной. – Кто вы?  – в глазах появляются испуг и паника. Она прижимает сына к груди сильнее.

– Думаю, вы уже догадались, – мой взгляд впивается в личико сына. Сердце бьется быстрее – он весь в меня. Глазки, нос, темные волосы.

Понятно, почему был сделан тест – ни на Павла, ни на Веру Рома совершенно не похож.

– Платон, – с ее лица сходит краска. – Что вы здесь делаете? Разве вам можно к нам приезжать?

– А почему нет? – пожимаю плечами. – Вы не пришли на встречу. Я решил поговорить лично.

– Я не хочу говорить.

Ромка у нее на руках начинает выворачиваться, показывая пальчиком на песочницу. Он хнычет и Вера его опускает, при этом закрывая своим телом от меня.

Точно львица со своим детенышем.

– Ваш муж связался с моим адвокатом пару часов назад. Он хочет увеличить сумму вдвое.

– О боже, он звонил?

– Я готов, – прищуриваюсь, оценивая ее реакцию. – Скажите номер счета, я переведу четыреста тысяч долларов. Прямо сейчас, Вера. Деньги ваши. Я куплю вашего сына.

Вера пошатывается и медленно моргает. Хватанув ртов воздух, сипло выталкивает из себя «нет».

– Шестьсот.

Красивая, черт. В сто раз лучше, чем на фото. Ветер развевает ее волосы и доносит до меня легкий цветочный аромат. Тонкий и нежный, как сама Вера.

Ей чертовски идет это красивое имя.

– Уходите.

Пухлые губы сжимаются в тонкую линию. Огромные глаза наполняются влагой. На самом их дне вижу ненависть, зарождающуюся по отношению ко мне.

– Восемьсот, – упрямо гну свою линию.

– Вы меня не слышите! – Вера смаргивает, и по щекам скатываются две крупные слезы.

– Миллион. Вера, это огромные деньги.

– Засуньте себе их в задницу! – выкрикивает резко и закрывает ладонью рот. Смотрит на старушек рядом с подъездом, которые уже навострили уши и придвинусь ближе. – Мой сын не продается, – говорит тише. – Вы слышите?

– Да, – усмехаюсь.

Я это понял сразу, но проверить было не лишним.

Вера прекрасная мать и красивая женщина.

Мне бы такую.

– Вы уйдете? – я быстро стирает тыльной стороной ладони слезы. Смотри на меня с опаской.

– Нет, – мотаю головой. – Я могу посмотреть? – с любопытством заглядываю за ее спину. Сын ползает по песочнице, пытаясь словить бодро улепетывающую от него гусеницу.

– Нет, – она мотает головой.

– Нет… – тяну я и все равно обхожу Веру. Присаживаюсь на корточки рядом с песочницей. – Он моя копия.

– Совсем не похож! – заявляет упрямица.

– Вот, – вынимаю телефон из кармана и отыскиваю нужное фото, показываю ей, – я в детстве. Мы как две капли.

– Вы просто случайный донор, Павел растил его эти два года, так что он его отец.

– Который хочет его продать.

– Паша запутался. Это сложно, но я уверена, он сможет меня понять…

А мне в это совсем не верится.

– Можно узнать, кто вы? – из-за спины раздается напряженный женский голос. Поднимаюсь, сталкиваясь с очень худой пожилой женщиной. Ее рыжие волосы подернула седина, на лице морщины, но сходство с Павлом, которого я тоже видел на фото, очень сильное. Рядом с женщиной мужчина, совсем седой, с выцветшими прозрачными глазами. Он держит жену под руку, напряженно поджав губы.

– Платон Игоревич Воснецов, – представляюсь, не собираясь прятаться. – А вы?

– Родители Павла, – взгляд женщины брезгливо метнулся к Ромке. – Уже забираете?

– Нет, – Вера подхватила сына на руки и посмотрела на свекровь с возмущением. – Мы уходим домой, а вы не приезжайте больше, – она бросает в мою сторону и спешит к подъезду.

Лица обоих свекров перекашивает после ее слов. Похоже, здесь все хотят поскорее избавиться от моего сына и лишь одна Вера упирается.

– Вера передумает, – бросает мне женщина, устремляясь с мужем за невесткой. Похоже, ее там сейчас будут прессовать.

Вера любящая мама, но своего сына я в этой змеиной семейке расти не оставлю.

Сажусь в машину и набираю номер адвоката:

– Лев, слушай. А посоветуй мне спеца хорошего, который может за Павлом этим глянуть.

– И что ты хочешь нарыть? – друг усмехается в трубку.

– Да что угодно. Он же препод, верно? А там студентки молодые рядом, искушение…

– Хочешь поссорить его с женой? Хорошенькая?

– Ммм… да, хорошенькая, – я прикусываю губу.

Завершаю звонок.

Павел падок на деньги. Не гнушается требовать и на любовь к сыну ему плевать. Обычно у таких людей за гнилой душонкой много чего найдется. Главное поискать как следует.

А Вера, она интересная…

Глава 04

Стоит мне войти в квартиру, как свекры заходят следом. Я кожей чувствую их раздражение и злость по отношению ко мне.

Риту Степановну я как невестка никогда не устраивала. С периферии, без перспектив, а теперь еще, как оказалось, бракованная женщина, которая умудрилась родить не от их сына и хочет заставит его содержать чужого ребенка.

– Как ты себя ведешь, Вера? – начинает она с порога. Не разуваясь, проходит сразу в квартиру. Осматривается по-хозяйски. – Уверена, Платон не привык слушать такое.

– Я лишь сказала правду, Ромку я не отдам, – меня всю колотит от напряжения, но я стараюсь быть спокойной для сына. Снимаю с него ботиночки, комбинезон. – Как ты, малыш? Хочешь пить?

– Дя, – он настороженно смотрит на дедушку с бабушкой. Они и раньше вели себя с ним прохладно, сейчас же и вовсе настроены враждебно. А дети чувствуют такое. – Паси, – Ромка хватает меня за руку и тащит в кухню.

– Пошли.

– Я еще не закончила! Ты почему поворачиваешься ко мне спиной, хамка? – шипит она.

– Ромка хочет пить, – устало поворачиваюсь к ней, – давайте не будем ссориться. Особенно при нем.

– Ты что, не понимаешь? – Рита Степановна пропускает мою просьбу мимо ушей и распаляется еще больше. – Он все равно заберет своего ребенка через суд. Только из-за твоего упрямства денег может и не дать! А Паша их заслужил, – она всплескивает руками. – Столько сил и здоровья положил на Рому. Теперь ему тяжело, все же узнают! Какой резонанс в институте будет и среди наших друзей. Уму непостижимо! Павлу нужно будет отдохнуть, съездить в санаторий, восстановить нервы, машину купить. Сколько можно на общественном транспорте ездить?! А?

– А я?  – я спрятала сына за свою спину. – Обо мне вы подумали? Рома мой сын, никому его не отдам.

– Мой сын его воспитывать не будет! Я об этом позабочусь, – брызжет она слюной. Все лицо свекрови покрывается алыми пятнами. – Глупая курица, тебе такие деньги дают!

– Уходите, – указываю на дверь. Больше слушать оскорбления в свою сторону я не намерена.

– Это моя квартира! – взвивается она. – Ишь ты, выгонять она вздумала!

– Половину стоимости кредита Павел вносил из моих денег.

– А ты докажи!

– Давайте не будем ругаться, – подает голос свекр. – Риточка, у тебя давление сейчас подскочит.

– И все из-за нее, – шипит свекровь.

Я слушать ее больше не намерена. Подхватываю сына на руки и скрываюсь в кухне. Наливаю Ромке воды в пластиковый стакан-непроливайку, нарезаю фруктовый салатик. Через какое-то время голоса в гостиной стихают и хлопает дверь.

Ушли.

– Гусно, – сын сидит в стульчике для кормления. В сторону гостиной смотрит с испугом.

Да уж, когда близкие люди ведут себя по отношению к тебе враждебно, это очень сложно понять и принять.

– Ты ничего не понимаешь, но мамочка всегда с тобой. Никто и никогда нас не разлучит.

Денег у меня хватит на месяц в съемной квартире. А еще нужно будет питаться, купить Ромке новые ботиночки. Старые вот-вот станут малы.

Решаю еще раз поговорить с Павлом, а потом начинать действовать. Я хочу в последний раз попробовать сохранить нашу семью.

Вечером укладываю сына спать и стою у окна. Поздно уже, а мужа все нет.

Телефон не отвечает, наверное, сел. Прислоняюсь плечом к откосу окна и медленно пью чай с ромашкой. Прокручиваю в голове все, что могу сказать мужу, что он мне может ответить. Еще все время вспоминаю нашу с Платоном встречу.

Он был груб со своим предложением. Кажется, я вспыхнула к нему ненавистью за минуту. Однако как он смотрел на Ромку, так Павел не смотрел ни разу на эти два года. С живым любопытством, с нежностью, с восхищением.

В груди неприятно зашевелилось. Почему? Почему Павел был к Ромке так равнодушен? Неужели действительно на подсознательно уровне чувствовал, что он ему чужой, и поэтому был не ласков?

На улице пошел мелкий дождик. На асфальте налились лужи, все вокруг заблестело в желтом освещении уличных фонарей. Я нахмурилась, в который раз натыкаясь взглядом на красную иномарку. Очень дорогая, низкая. Слишком шикарная для нашего обычного двора.

Форточка водителя то и дело открывалась, позволяя водителю выпускать сигаретный дым. Почему-то мне показалась, что в такой машине обязательно должна сидеть женщина. И что она здесь делает?

Павел появился из темного проема арки. Он шел под зонтом, опасливо переступая большие лужи.

Когда-то я влюбилась в него без памяти. А что осталось сейчас?

Беременность была сложной. Муж на дух не переносил мою поплывшую фигуру и вечный токсикоз. После родов очень долго не подходил, говоря, что от меня пахнет молоком и детскими какашками.

Я старалась, честно. Диетами себя изводила, фитнесом занималась по телевизору, пока Ромка играл рядом на коврике. Привела себя в порядок.

Казалось, теперь наши отношения должны были стать, как в начале. Но нет, Павел как все равно остыл ко мне. А теперь между нами стоит еще и вопрос его отцовства.

Сможем ли мы переступить через все это?

Я хочу быть желанной, любимой женщиной для своего мужчины. А пока лишь домохозяйка для мужа.

Дверь красного автомобиля открывается, и из него выходит женщина. Из-за темноты вечера сложно рассмотреть ее лицо, но уверена она очень красивая. На ней короткое красное пальто, под которым черные брюки и туфли на высоченной шпильке. Она цокает каблуками по асфальту так, что эхо слышно даже мне в открытую форточку третьего этажа.

– Павел, – роняет незнакомка громко, – я звонила.

Она останавливается напротив моего мужа, преграждая ему путь. Точно молодая, это слышно по голосу. Черные волосы собраны в длинный высокий хвост на затылке. Она понижает голос, поэтому я не улавливаю слов.

Вижу, что они очень напряженно спорят. Павел смотрит на наше окно, и я отшатываюсь. Успокаиваюсь, вспоминая, что свет не горит, я оставила лишь ночник рядом с кроваткой Ромки.

Женщина хватает Павла за рукав и тащит к своей машине. Он психует, сбрасывает ее руку, что-то шипит ей в лицо. Она тоже не отстает, очень бурно жестикулирует.

Мне очень хочется узнать, о чем они спорят, но несмотря на ссору, говорят они очень тихо.

Это его студентка? Коллега? Да кто это?

В конечном итоге Павел складывает зонт и забирается в низкую машину. Женщина следует его примеру. На мгновение я вижу, как свет в салоне вспыхивает, когда они находятся внутри. Паша разворачивается к незнакомке и совершенно неожиданно ее целует.

Глава 05

Стою у окна без движения. Не могу поверить в то, что происходит на моих глазах.

Павел мне изменяет?

Свет в салоне гаснет, не давая мне увидеть, что происходит дальше. Часы на мобильном отсчитывают двадцать минут, и только после этого Павел появляется из машины. Он поправляет на себе одежду, воровато осматривается по сторонам, прикладывает пальцы к губам и смотрит на них. Наверняка проверяет, не осталась ли помада…

Боже, я никогда не думала, что столкнусь с изменой.

Да, между мной и Павлом довольно редко случалась близость, а после рождения ребенка и совсем сошла на нет, но я думала, он просто не очень страстный. Не всем же быть героями-любовниками.

Отхожу от окна, потому что противно смотреть на мужа. К горлу подкатывает ком отвращения и обиды. Знала ли я Павла вообще? Кажется, последние годы я лишь придумывала оправдания его невнимательному, холодному отношению ко мне и сыну.

Постоянные задержки на работе, вечная усталость. На руки Ромку не брал, ко мне придирался из-за фигуры и порядка в доме. Я же крутилась, как белка в колесе, старательно под него подстраиваясь. Мне очень хотелось быть хорошей женой и мамой.

Мои родители умерли еще в детстве, попали в автокатастрофу. Меня бабушка растила. Я прекрасно понимала ценность семьи и была готова вкладываться по максимуму.

А того ли я вообще человека выбрала для жизни?

Дверь квартиры хлопает, щелкает выключатель, раздаются шаги. Не выхожу из детской, чтобы не устроить скандал.

Зачем?

Нам с Ромкой будет лучше без него. Трудно, конечно, но лучше.

Слышу, как Павел подходит к детской, немного топчется у двери, а затем уходит. Я остаюсь спать на неудобном раскладном кресле, потому что в постель к Павлу заставить себя лечь не могу.

На моих глазах он целовал другую. Страстно. Она ему отвечала так же.

Измена.

Снова и снова гоняю в голове это слово. Их поцелуй, то, что должно быть они делали в машине. Мне хочется отмыться от этих мыслей, от всей этой грязи.

Мне больно. Очень.

Но правда вскрылась вовремя и к лучшему.

Я переболею. Забуду. Я смогу.

Прижимаю к ноющему сердцу ладонь, растираю до боли. В кроватке ворочается Ромка, отвлекая внимание на себя. Вот для него я сейчас и буду жить.

К полуночи хождение мужа по квартире прекращается. Он закрывается в нашей спальне. А я до утра лежу без сна, вытирая катящиеся по щекам слезы. Думаю о том, как буду теперь отбиваться от Платона. Мужа у меня больше нет, с жильем и работой вопросы. А у него жена, деньги, власть.

Мне придется спрятаться так, чтобы он нас с Ромкой не нашел. Я ведь без сына жить не смогу. Умру.

Утром жду, пока Павел уйдет на работу, только после этого выхожу из детской. Ромка еще спит, поэтому я быстро принимаю душ, готовлю завтрак для нас, потихоньку собираю вещи. Пока сын уплетает кашу со свежими ягодами, смотрю варианты съема.

За мои деньги выбрать нечто достойное невозможно, но я не отчаиваюсь. Ради нас с Ромкой я преодолею все. Завтра же подам документы на развод и раздел имущества, встречусь с адвокатом. Да, я с периферии, как сказала Рита Степановна, но это не значит, что я темная дурочка. Павел вложил в новую квартиру деньги от продажи квартиры моей бабушки. Я буду бороться и не оставлю все ему и его любовнице на красной иномарке.

Снимаю с безымянного пальца кольцо – символ верности, на который Павел легко наплевал. Кладу его обеденный стол.

– Гуять, – Ромка хлопает в ладоши, когда я начинаю его одевать.