Зеркальный ключ

Глава 1: СБОЙ

Идеальная жизнь Ли Джун Хо измерялась тиканьем метронома. Не настоящего, конечно, а внутреннего, того, что отбивал четкий, выверенный ритм его существования. Шесть утра. Подъем. Пятнадцать минут медитации у панорамного окна, с видом на просыпающийся Сеул, где небоскребы тонули в утренней дымке, как стальные исполины в молочном супе. Семь часов. Завтрак: овсяная каша с чиа и ягодами годжи, два вареных яйца, зеленый чай. Ровно в семь тридцать он просматривал новости на планшете, отфильтровывая информационный шум и вычленяя только то, что касалось архитектуры и урбанистики.

Его квартира в «офиселе» в Йонсане была не просто жилищем. Она была манифестом, воплощением его профессионального кредо: чистота линий, функциональность, безупречный порядок. Светлые стены, бетонный пол, полированный до зеркального блеска, мебель из натурального ясеня с безупречными стыками. Ничего лишнего. Ни одной пылинки, не говоря уже о случайно брошенной вещи. Каждый предмет проходил жесткий отбор на право занимать свое место в этой вселенной. Иногда ему казалось, что он не живет здесь, а курирует персональную, идеальную выставку самого себя.

Работа в престижном бюро «Ким и Партнеры» была закономерным продолжением этого порядка. Он был одним из самых перспективных молодых архитекторов, «тем самым Ли Джун Хо с золотыми руками и платиновой дисциплиной», как шутил его босс. Его чертежи были безупречны, его расчеты – точны, его презентации – лаконичны и убедительны. Он не строил замки на песке; он возводил стальные и стеклянные кредо в сердце мегаполиса.

Именно поэтому десятичасовое совещание по проекту «Акведук» – жилого комплекса премиум-класса – выбило его из колеи. Обсуждение было бесплодным, клиенты капризными, а коллеги – внезапно непроходимо тупыми. Он чувствовал, как под кожей нарастает раздражение, мелкими иголками. Его внутренний метроном сбился с ритма, и теперь он спешил, пытаясь наверстать упущенное идеальное время.

Он вошел в свой подъезд, и стерильная прохлада кондиционированного воздуха привычно обняла его. Лифт бесшумно домчал до четырнадцатого этажа. Он приложил палец к сканеру у своей двери. Тихий, удовлетворяющий щелчок. Глубокий вдох. Дом. Его крепость. Его

святилище.

И тут его ноздри уловили это.

Воздух в его квартире пах чужим кофе.

Джун Хо замер на пороге, пальцы все еще сжимали холодную металлическую ручку двери. Это был грубый, навязчивый запах цикория и жженых зерен, который резал ноздри, как наждачная бумага. Он был чуждым, вульгарным вторжением в его выверенную обоятельную вселенную, где царили тонкие ароматы зеленого чая, древесины и свежего белья. Это был запах другого человека. Другой жизни.

«Консьерж? Уборщица?» – лихорадочно соображал он, делая шаг внутрь. Но уборщица приходила утром, и после нее пахло озоном и лимонной кислотой, а не этим кофейным варварством. Он медленно закрыл дверь, и щелчок замка прозвучал на этот раз как-то слишком громко, почти зловеще.

Его глаза, за долгие годы натренированные видеть малейшую асимметрию, мгновенно выхватили первую деталь. На подносе из черненого дуба у входа, где он всегда по диагонали клал ключи и кошелек, лежал крошечный, почти невидимый обрывок оранжевой нитки. Грубой, синтетической. Как от шва на рабочей спецовке или рюкзака.

Сердце Джун Хо пропустило удар. Его гардероб состоял из кашемира, хлопка и тонкой шерсти. Цвета – сдержанные, приглушенные: угольный, графитовый, песочный. Оранжевого не было в его палитре. Никогда.

Он осторожно, словно эта нитка была опасным насекомым, подцепил ее кончиками пальцев и, сморщившись, отнес к мусорному ведру под раковиной, нажав на педаль, чтобы крышка открылась без прикосновения. Ритуал очищения был завершен. Но семя тревоги, крошечное и черное, уже было посеяно в плодородную почву его перфекционизма.

Он скинул пиджак, повесил его на вешалку-плечики из черного дерева, убедившись, что шов строго параллелен перекладине, и прошел на кухню. Его движения, обычно плавные и экономичные, сегодня были натянутыми, как струны. Он поставил чайник, достал фаянсовую чашку для чая, насыпал заварку. Механические действия должны были успокоить. Но запах чужого кофе висел в воздухе упрямым, несмываемым пятном.

Пока закипала вода, он взял свой планшет – инструмент, продолжение его руки и мысли. Экран был черным. Он ткнул пальцем в сканер отпечатков у основания устройства.

Не распознано.

Он нахмурился. Возможно, палец запачкан? Он протер его о идеально чистую ткань брюк, попробовал снова.

Не распознано.

Раздражение, густое и кислое, подкатило к горлу. Он ввел цифровой пароль – длинную, сложную комбинацию из букв, цифр и символов, которую менял с календарной точностью каждые три месяца.

Неверный пароль.

Ледяная игла страха впервые ткнула его точно под ребро. Адреналин, горький и резкий, ударил в кровь. Он поставил чашку, чтобы дрожь в руках не заставила его расплескать чай. Это было невозможно. Немыслимо. Он открыл приложение-менеджер паролей на своем личном телефоне, нашел запись для планшета, скопировал безупречно сложенную строку. Вставил ее в поле для ввода.

Неверный пароль. Устройство будет заблокировано через: 2 попытки.

Тишина в квартире стала вдруг громкой, давящей. Это не была ошибка. Это был акт агрессии. Кто-то щелкнул замком, запирая его от его же собственного инструмента.

Его взгляд, остекленевший от ужаса, медленно пополз по комнате, выискивая подсказки, и остановился на умной колонке в нише. Маленький синий светодиод подмигивал ему с идиотским, притворным дружелюбием. Умный дом. Его детище, его система безопасности и комфорта. Мысль была внезапной и тошнотворной.

Он схватил телефон, почти выронив его из потных пальцев, и запустил приложение управления системой. Лента событий загрузилась с небольшой задержкой.

Сегодня:

08:15: Дверь разблокирована. Отпечаток пальца: Ли Джун Хо.

14:30: Дверь разблокирована. Резервный PIN-код.

22:05: Дверь разблокирована. Отпечаток пальца: Ли Джун Хо.

Джун Хо читал и перечитывал записи, его губы беззвучно шевелились. Он ушел в восемь утра. Вернулся… он посмотрел на часы… в 22:05 вечера.

Вход в 14:30. В середине рабочего дня. Это был не он.

Кто-то был здесь. В его крепости. Не взламывал дверь, не выбивал окно. Он вошел через парадный вход. Спокойно, не спеша. Как полноправный хозяин. Как будто у него было на это полное право.

Дрожащими, почти непослушными пальцами он пролистал меню дальше, вглубь системных настроек. К списку авторизованных пользователей. Там, под его именем, Ли Джун Хо (Отпечаток, PIN), значилась еще одна строка. Новая. Добавлена сегодня в 14:28.

Гость (PIN).

И следующая запись в логе, сделанная ровно через минуту: Пароль планшета: сброс.

Телефон выскользнул из его ослабевших пальцев и мягко шлепнулся на диван из мягчайшей кожи. Джун Хо опустился в свое дорогое кресло, спроектированное знаменитым скандинавским дизайнером, и оно вдруг показалось ему неудобным, чужим. Он сидел в самом сердце своего идеально спроектированного мира, и этот мир рушился. Не с грохотом и треском, а с тихим, шипящим звуком лопнувшей струны его внутреннего метронома. Кто-то не просто нашел брешь в его системе.

Кто-то стал ее администратором.

Он вскочил, начал метаться по квартире, проверяя всё с истеричной дотошностью. Ничего ценного не пропало. Телевизор с огромным экраном, мощный ноутбук, даже пачка хрустящих новых банкнот в ящике комода – все лежало на своих местах. Но его взгляд, заостренный паникой, выхватывал теперь другие детали. Книга по архитектуре Тадао Андо на полке была вставлена корешком внутрь. Пульт от системы «умный дом» лежал не на своем месте на журнальном столике, а на книжной полке, рядом с томом стихов Рильке. Мелочи. Безумные, сводящие с ума мелочи, которые кричали ему: здесь кто-то был. Ходил, трогал, изучал. Притворялся им. Играл в него.

Он схватил телефон, чтобы вызвать полицию. Его палец уже завис над кнопкой экстренного вызова, но он замер. Что он скажет? «Меня ограбили, но ничего не украли? В моей квартире пахнет дешевым кофе? Мой планшет не узнаёт мой палец? Мой умный дом меня предал?» Он с болезненной ясностью представил скептическое, усталое лицо дежурного офицера. Он сам бы на его месте усомнился. Счел бы его параноиком, переутомившимся трудоголиком.

Вместо этого он с трудом нашел в памяти номер службы безопасности жилого комплекса.

– Говорит Ли Джун Хо, квартира 1407, – его голос прозвучал чужим, простуженным шепотом. – Сегодня днем… был ли кто-то на моем этаже? Сантехники, электрики, курьеры? Кто-то посторонний?

Девушка на том конце провода ответила с заученной, сладковатой вежливостью:

– Мистер Ли, добрый вечер. Проверяю журнал посещений за сегодняшний день. На четырнадцатый этаж были допущены только уборщица в десять утра и курьер с доставкой еды в восемь вечера в 1412. К вам никто не направлялся. Камеры в лифте и холле также не зафиксировали подозрительной активности. Все в порядке?

– Нет, – выдохнул он, и его голос сорвался. – Не в порядке. Ничего не в порядке.

Он бросил трубку. Тишина в квартире сгустилась, стала физической, вязкой и враждебной. Он подошел к панорамному окну, упираясь лбом в прохладное стекло, и смотрел на ночной Сеул – на бесконечное море огней, которое обычно успокаивало его, напоминая о масштабах и порядке мегаполиса. Сегодня эти огни казались ему чужими, холодными и равнодушными глазами гигантского робота.

Ему нужно было проверить почту. Рабочую почту. Там должны были быть последние правки по «Акведуку». Это был якорь, единственная связь с реальностью, которую он понимал. Он ринулся к ноутбуку, резко откинул крышку. Система загрузилась и запросила пароль. Он ввел его с замиранием сердца, ожидая нового удара.

Пароль подошел.

Волна облегчения, острая и почти болезненная, накатила на него. Он открыл браузер, его пальцы привычно вывели адрес корпоративного портала. Ввел логин и пароль.

Неверные учетные данные.

Он моргнул. Попробовал еще раз, печатая медленнее, тщательнее, сверяя каждый символ.

Неверные учетные данные. Учетная запись заблокирована. Обратитесь к системному администратору.

Джун Хо откинулся на спинку кресла. В ушах зазвенело. Его сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Это уже было не бытовое хулиганство. Не вторжение в личное пространство. Это была спланированная, точечная атака. Диверсия.

Он достал свой личный телефон, не корпоративный, а тот, что был привязан только к нему, его последний островок безопасности. Он открыл мессенджер и написал своему коллеге и другу, Мин Су:

«Су, привет. У меня какая-то дичь с корпоративной почтой. Не могу зайти. Ты не мог бы скинуть мне последние чертежи по «Акведуку» на этот номер? Очень срочно».

Он отправил сообщение и уставился в экран, ловя себя на том, что задержал дыхание. Три точки, сигнализирующие, что Су печатает ответ, появились почти мгновенно. Затем пропали. Появились снова. И снова пропали. Прошло несколько мучительных минут, каждая из которых растягивалась в вечность.

Наконец, пришел ответ. Су обычно писал размашисто и с кучей смайликов. Это сообщение было сухим и лаконичным.

«Джун Хо? Ты о чем? Ты же сам сегодня утром написал в общий чат, что уходишь с проекта по состоянию здоровья. И вообще берешь внеплановый отпуск. Все всё поняли. Отдыхай, брат. Ты правда последнее время выглядел уставшим».

Джун Хо читал эти строки снова и снова. Буквы расплывались перед глазами, не складываясь в смысл. Он ничего не писал. Он никуда не уходил. Он последние три месяца жил этим проклятым проектом, он был его плотью и кровью.

Он попытался позвонить. Гудки шли долго, а потом Су сбросил вызов. Через секунду пришло новое сообщение.

«Извини, на совещании. Не волнуйся, все под контролем. Выкладывай потом фото из отпуска!»

Джун Хо медленно опустил телефон на стол. Он сидел в полной тишине, нарушаемой только навязчивым гудением мощного компьютера и бешеным стуком его собственного сердца. Он посмотрел на свое отражение в темном экране отключенного монитора. Усталое, бледное лицо, растрепанные волосы, глаза, широко раскрытые от животного, неосознанного ужаса.

И тогда его взгляд, блуждающий по комнате в поисках хоть какой-то точки опоры, упал на диван. Рядом с тем местом, куда он швырнул свой телефон, лежала чужая вещь. Маленькая, блестящая. Того, чего там не было пять минут назад.

Он подошел, движимый каким-то гипнотическим притяжением, и поднял ее. Это был ключ. Старый, простой, железный ключ от самого примитивного механического замка. На нем была потная окалина, и он пах сталью и чужими пальцами. Совершенно бесполезный артефакт в его высокотехнологичной квартире, где все двери открывались биометрией и шестизначными кодами.

Он сжимал холодный, тяжелый металл в своей влажной ладони, и его рациональный, вышколенный годами точных наук разум отчаянно пытался найти логическое объяснение. Но объяснений не было. Был только этот грубый ключ. И нарастающий, всепоглощающий ужас от понимания, что кто-то не просто вломился в его жизнь.

Кто-то взял его в руки и начал переделывать под себя.

Глава 2: ЦИФРОВАЯ ТЕНЬ

Легенда о Ли Джун Хо начиналась с его утра. Шесть утра. Подъем без будильника, отточенный годами циркадный ритм. Пять минут лежания с открытыми глазами в полумраке, сканирование планов на день, мысленная прокрутка предстоящих встреч и дедлайнов. Шесть ноль пять – подъем. Одно плавное движение – и он на ногах. Душ ровно семь минут: две – горячая вода, разгоняющая кровь, пять – прохладная, обжигающая кожу ледяными иглами, заставляющая каждый нерв взбодриться. Надевание просторного хлопкового халата, сшитого на заказ в крохотной, никому не известной мастерской в Инса-доне, хранимой в тайне как сокровище. Далее – кухня. Чайник из матовой стали, тяжелый и бездушный, засыпание в ситечко ровно двух ложек зеленого чая «сэнча» высшего урожая, покупка которого в специализированном магазине была отдельным ежемесячным ритуалом. Пока чай заваривался ровно три минуты (таймер на духовке, а не на телефоне, чтобы избежать соблазна проверить уведомления), он проверял погоду на своем планшете, не открывая почту – это было железным правилом, запретом до семи утра. В семь ноль пять – первый глоток чая, идеальной температуры, обжигающий ровно настолько, чтобы почувствовать вкус, но не обжечь язык. Семь пятнадцать – начало работы с почтой, разбор входящих, составление рабочего листа на день в специальном, платном, максимально минималистичном приложении, синхронизирующимся со всеми его устройствами. Его жизнь была шестеренчатым механизмом швейцарских часов, где любая соринка, любая пылинка могла остановить точный ход. Он был и часовщиком, и идеально отлаженным механизмом одновременно.

И теперь в этот механизм попала чужеродная песчинка. Не песчинка – булыжник. И он был разбит вдребезги.

Он не знал, сколько времени просидел на холодном полированном бетоне пола, сжимая в руке чужой ключ, пока острые грани не впились в ладонь и не вывели его из оцепенения. Физическая боль была благом. Она была единственной реальной, осязаемой вещью в этом внезапно поплывшем, лишенном всякой логики мире. Холод металла – вот что было истиной. Остальное – призрачный запах дешевого кофе, цифровые записи в логе, сообщения от Су – казалось злобным миражом, сном наяву, порожденным переутомлением.

«Отпуск», – прошептал он сам себе, и слово показалось таким же чужим, шершавым и неудобным, как и ключ в его руке. Он не брал отпусков. Неделя в Тхэгу у родителей на Чусок – вот и весь его отдых за последние три года. Его карьера была гоночным болидом, несущимся на предельной скорости по идеально гладкому треку, и мысль о том, чтобы добровольно свернуть на пит-стоп, была немыслима, абсурдна, почти кощунственна. Он был своим проектам, своим чертежам, своим небоскребам. Без них он был ничем.

Он разжал онемевшие пальцы, посмотрел на красный, почти багровый след на своей ладони, а затем на ключ. Грубый, примитивный, шершавый. Антитеза всему, что его окружало: гладкому стеклу, полированному металлу, идеально ровным поверхностям. Кто-то прислал ему послание. Насмешку? Вызов? Или инструкцию? Может, это был ключ от чего-то? От какой-то двери, которая должна была ему что-то открыть? Или, наоборот, запереть его еще надежнее?

Мысль о системном администраторе пронзила его, как удар тока. Конечно! Кто-то в офисе, может тот замкнутый парень из IT, Ким, имел доступ ко всем учетным записям. Может, это какая-то идиотская, жестокая, неуместная шутка? Месть за какое-то давнее, забытое им замечание? Это было хоть как-то объяснимо, вписывалось в рамки человеческой глупости и мелочности. Эта мысль почти успокоила его. Нужно звонить немедленно. Сейчас. Вломиться в его ночной покой, как вломились в его жизнь.

Он потянулся за телефоном, но его взгляд упал на часы на стене. Элегантные, с тонким стрелочным механизмом. Без десяти одиннадцать. Звонить IT-специалисту посреди ночи из-за блокировки почты? Его снова сочтут сумасшедшим, истериком, который не может справиться со своим стрессом. Нет, нужно проверить все самому. Методично, холодно, по пунктам, как он всегда делал с любым кризисом на проекте. Он архитектор. Он решает проблемы.

Первым делом – банк. Если это целевая атака, то цель всегда одна – деньги. Все остальное – почта, соцсети – было лишь прикрытием, дымовой завесой. Его пальцы дрожали, когда он поднял телефон и открыл приложение мобильного банкинга. Логотип банка появился на экране, и ему показалось, что он моргнул ему с издевкой. Он ввел пин-код, который менял каждые два месяца.

Приложение загрузилось, показав привычный, стерильный интерфейс. Баланс на основном расчетном счете был в полном порядке. Та самая внушительная сумма, плод его бессонных ночей и отказа от личной жизни, лежала нетронутой. Он пролистал историю операций – последние транзакции были сделаны им: оплата заказа воды недельной давности, автоматическое списание за электричество, перевод за аренду. Ничего подозрительного. Никаких несанкционированных платежей в онлайн-казино или на сомнительные кошельки.

Он уже было начал выдыхать, чувствуя, как спазм в груди понемногу отпускает. Паника была преждевременной. Может, и правда показалось? Может, он и вправду так устал, что сам сменил пароли в каком-то помутнении рассудка, а теперь забыл?

Но его взгляд, вышколенный годами искать малейшие несоответствия на чертежах, машинально скользнул вниз, к мелкому шрифту в разделе «Безопасность». К списку активных устройств с доступом к аккаунту. Под его собственным смартфоном значилось еще одно. Неопознанное устройство с длинным номером IMEI, которое он не узнавал. Устройство было авторизовано сегодня. Дата последнего входа – 15:17.

Кровь снова отхлынула от его лица, оставив после себя ледяную пустоту. Он тыкнул в строку, пытаясь выудить больше информации, но приложение выдало лишь общие данные: «Модель: SM-***», «Тип ОС: Android». Он попытался найти функцию «Заблокировать устройство» или «Завершить все сеансы», но ее не было. В настройках безопасности была только опция «Заблокировать аккаунт», что означало полное замораживание всех операций до выяснения обстоятельств в отделении банка. Паника вернулась, холодная, липкая и теперь уже полностью осознанная. Враг был внутри. Он не крал, пока нет. Он обживался.

Он ринулся к ноутбуку, чтобы зайти в полноценную веб-версию онлайн-банка – там наверняка было больше возможностей управления и контроля. Он ввел адрес в браузере, его пальцы заплетались, сбиваясь на клавишах. Логин. Пароль.

Неверные учетные данные.

Он попробовал еще раз, печатая медленнее, тщательнее, сверяя каждый символ, ненавидя себя за эту долю секунды надежды.

Неверные учетные данные.

Он попытался воспользоваться кнопкой «Забыли пароль?». Система предложила несколько вариантов восстановления. Ответить на контрольный вопрос: «Девичья фамилия вашей матери».

Он ввел «Пак», латиницей, как всегда.

Неверно.

Он ввел еще раз, кириллицей, хотя это было абсурдно.

Неверно.

Он попробовал другой способ – звонок на привязанный номер телефона. Его собственный телефон молчал. Звонок не поступил.

Его банковский аккаунт был украден. Не в смысле опустошенного счета – пока нет. Он был украден в смысле доступа и контроля. Кто-то теперь сидел в его финансовой крепости, как завоеватель в тронном зале, и просто наблюдал за ним через бойницу, пока он, законный хозяин, барахтался в грязи перед запертыми воротами.

Истерика, острая и беззвучная, подкатила к горлу. Он схватил свой кожаный кошелек, вытряхнул на стол все банковские карты – черную кредитную, серебристую дебетовую, корпоративную с логотипом фирмы. Его руки дрожали так, что он едва мог удержать скользкий пластик. Он набрал номер службы поддержки банка, выбитый мелким шрифтом на обороте карты. Автоответчик предложил ему пройти по длинному, ветвящемуся меню, запрашивая шестнадцать цифр номера карты, срок действия, трехзначный CVV-код. Он тыкал в кнопки телефона, чувствуя, как липкий пот заливает ему спину и ладони.

Наконец, после вечности, на том конце провода раздался живой голос. Молодой, усталый, безразличный.

– Служба безопасности, меня зовут Ким. Чем могу помочь?

– Мой аккаунт! – его голос сорвался на визгливую, незнакомую ему самому ноту. Он сглотнул ком в горле, пытаясь взять себя в руки, говорить четко и убедительно. – Мой аккаунт взломали. Я не могу войти, контрольные вопросы не работают! Кто-то получил доступ к моим деньгам!

– Понимаю вас, мистер… Ли Джун Хо, – сотрудник, судя по звуку, что-то печатал на своей стороне. – Вижу ваш аккаунт. Вижу историю входов. Да, сегодня в 15:23 был произведен вход с нового устройства. После этого произведена смена контрольных вопросов и номера телефона для восстановления.

– Это был не я! – почти закричал Джун Хо, его хватка на телефоне стала белой от напряжения. – Заблокируйте все! Немедленно! Заблокируйте карты, заморозьте счета!

– Мистер Ли, для подтверждения вашей личности и санкционирования этих действий, назовите, пожалуйста, кодовое слово, указанное при оформлении договора.

Джун Хо замер. Кодовое слово. Он помнил его прекрасно. Оно было завязано на его детстве, на самом светлом и беззаботном его воспоминании – рыжем дворовом псе по кличке Пчи (Блеск), который был его лучшим другом все то лето, когда ему было семь. Он его никогда и никому не говорил.

– Пчи, – выдохнул он с облегчением. – Кодовое слово – Пчи. П-Ч-И.

На той стороне повисла пауза. Слышалось лишь мерное постукивание по клавиатуре.

– Неверно, мистер Ли.

– Как это неверно? – его голос снова взвизгнул. – Это Пчи! П-Ч-И! Проверьте еще раз!

– Согласно нашей информации, кодовое слово было изменено сегодня в 15:25 на «Железный ключ». Без подтверждения текущего кодового слова я не могу произвести никаких действий с аккаунтом. Рекомендую вам лично посетить любое отделение банка с паспортом первым делом утром. Спасибо, что обратились в наш банк. Всего доброго.

Раздались короткие, равнодушные гудки.

Джун Хо сидел с трубкой у уха, не в силах пошевелиться. Он не слышал больше гудков. Он слышал только тихий, шипящий звук, с которым его отрезали от его же собственных денег. Система, которую он считал надежной, максимально защищенной, вышвырнула его за борт, признав своим хозяином того, кто знал новые, придуманные им же пароли. «Железный ключ». Он посмотрел на злополучный ключ, лежавший на столе. Это была не насмешка. Это был пароль. Это был ключ к его деньгам, к его безопасности, к его жизни. И этот ключ был в руках у кого-то другого.

Он почувствовал тошноту. Горькая слюна наполнила рот. Ему нужно было проверить почту. Не рабочую, ту уже похоронили. Личную. Gmail. Он редко ею пользовался, только для всякого спама, старых рассылок, писем от дальних родственников. Но она была привязана ко всему на свете – к облачным хранилищам, к аккаунтам в интернет-магазинах, к форумам, где он когда-то регистрировался.

Он открыл браузер, зашел на сайт. Ввел логин и пароль.

Неверный пароль.

Он попробовал восстановить. Система предложила отправить письмо для сброса на резервный адрес электронной почты… которым была его же корпоративная почта. Замкнутый круг. Он попытался ответить на контрольный вопрос.

«Как звали вашего лучшего друга в детстве?»

«Мин Су», – ввел он, уже зная, что это не сработает, но цепляясь за призрачную соломинку.

Неверно.

Его личная почта пала. Он открыл новую вкладку, попытался зайти в Телеграм, который использовал для общения с парой закрытых друзей. Приложение запросило код подтверждения, отправленный по SMS. СМС не приходило. Его номер телефона, видимо, уже был привязан к другому устройству. Он был отрезан от своего цифрового «я» полностью, тотально и бесповоротно. Он был призраком, вычеркнутым из цифровой реальности, словно его никогда и не было. Его история, его контакты, его переписки – все это теперь принадлежало Тому, кто знал пароль «Железный ключ».

Отчаяние, холодное и бездонное, сменилось слепой, животной яростью. Он схватил ключ, сжал его так, что острые грани впились в уже заживающую рану на ладони, и зашагал по квартире, как раненый зверь в клетке, не зная, что делать, куда деть эту дикую энергию бессилия. Ему нужно было кому-то позвонить. Живому человеку. Голосу, который скажет, что он не сходит с ума. Не Су, который уже считал его уволившимся психом.

Он вспомнил о Хан Джи Воне, своем университетском друге, с которым они когда-то делали первые шаги в архитектуре, мечтая покорить Сеул. Потом Джи Вон неожиданно ушел в киберполицию, сказав, что хочет «ловить настоящих преступников, а не рисовать им стены». Они не общались полгода, но сейчас это не имело значения. Джун Хо нашел его номер в глубинах памяти и набрал.

Трубку взяли на четвертый гудок.

– Алло? – голос Джи Вона был хриплым, спросонок густым, но узнаваемым. – Кто это?

– Джи Вон! Это Джун Хо! – он говорил быстро, сбивчиво, едва переводя дух, слова вылетали клубком. – Меня взломали. Полностью. Банк, почта, соцсети… Кто-то был в моей квартире, я не могу… они сказали Су, что я уволился… у меня есть ключ…

– Тихо, тихо, Джун, – Джи Вон помолчал, видимо, полностью проснувшись и садясь в кровати. Он тяжело вздохнул. – Скажи медленнее. С самого начала. Что случилось? Кто был в квартире? Что украли?

Джун Хо сделал глубокий, судорожный вдох и попытался изложить все по порядку, как на отчете: запах кофе, нитка, сбой отпечатка пальца на планшете, лог в умном доме с входом в 14:30, сообщение Су про увольнение и отпуск, банк, смена кодового слова.

На той стороне повисла долгая, тяжелая пауза. Слышалось только тяжелое дыхание Джи Вона.

– Джун… – он заговорил осторожно, подбирая слова. – Ты уверен, что ты в порядке? Ты много работал в последнее время. Очень много. Я слышал от ребят, ты тот проект «Акведук» один почти на себе тащишь. Может, тебе просто нужно выспаться? Отключиться? Это звучит… – он запнулся, – немного параноидально, брат. Слишком уж как в плохом триллере.

– Я не параноик! – взревел Джун Хо, и его собственный голос, дикий и надтреснутый, испугал его больше всего. – Я тебе говорю, кто-то ко мне в квартиру вошел! У меня есть доказательства! Записи в системе! Ключ! Ключ вот здесь, в моей руке!

– Хорошо, хорошо, – Джи Вон поспешил его успокоить, его голос стал профессиональным, отстраненным, каким он возможно говорил с жалобщиками. – Ладно, допустим, я тебе верю. Скажи мне, что этот кто-то украл? Деньги? Данные? Есть какие-то требования? Вымогательство?

– Пока нет! Ничего не украдено! Но они забрали доступ! Они выкинули меня из моей же жизни! Они за меня уволились с работы!

– Слушай, – Джи Вон снова задумался. – Если денег пока не украли, это хороший знак. Очень хороший. Значит, скорее всего, это не банальные хакеры-шифровальщики. Их интересует что-то другое. Может, это персональная месть? Ты ни с кем не конфликтовал? Не увольнял кого-то?

– Нет! Ничего такого! – почти простонал Джун Хо.

– Странно… – Джи Вон тянул время. – Ладно, вот что. Завтра с утра первым делом иди в банк с паспортом, восстанавливай доступ. Это главное. Параллельно, если хочешь, можешь написать заявление в полицию. Я со своей стороны могу посмотреть изнутри, когда дело заведут, пробить по базам, не всплывет ли что. А сейчас… попробуй поспать. Выпей чего-нибудь крепкого. Я серьезно. Ты в состоянии аффекта, ты ничего толком не соображаешь.

Попробуй поспать. Выпей. Как будто это было возможно. После того как он положил трубку, ярость сменилась леденящим душу, абсолютным холодом. Джи Вон ему не поверил. Очевидно, что не поверил. Счел его переутомившимся, затюканным трудоголиком, у которого поехала крыша. И кто поверит? У него не было доказательств. Только его слово против безупречной логики системных логов, против записи камер, которые «ничего не зафиксировали», против мнения коллег, которые уже видели его заявление об уходе.

Он был абсолютно, идеально один. В вакууме. В абсолютной, звуконепроницаемой изоляции. Его крик не услышал бы никто.

Он снова взял в руки ключ. Этот кусок холодного, бесполезного металла был единственным физическим доказательством того, что все это – не сон, не галлюцинация. Он повертел его в пальцах, и его профессиональный взгляд архитектора, привыкший к деталям, уловил нечто. Крошечную, почти невидимую царапину на одном из зубцов. И еще одну. Они не были случайными. Они складывались в странный, угловатый, намеренный узор. Почти как…

Он ринулся к ящику с канцелярией, отшвырнул папки с бумагами и вытащил тяжелую лупу с увеличением x10, которую использовал для изучения мельчайших деталей архитектурных чертежей. Под увеличением царапины обрели четкую форму. Это были не случайные повреждения. Это была намеренно нанесенная гравировка. Очень грубая, сделанная, видимо, гвоздем или шилом, но читаемая.

Он не сразу понял, что это. Потом до него дошло. Это был номер. Цифры. 217.

Двести семнадцать? Что это могло означать? Номер квартиры? Номер сейфа в банке? Номер парковочного места? Пароль от чего-то? Координаты?