Сакрата

«– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот.

– Мне все равно… – сказала Алиса.

– Тогда все равно, куда и идти, – заметил Кот.

– … только бы попасть куда-нибудь, – пояснила Алиса.

– Куда-нибудь ты обязательно попадешь, – сказал Кот. – Нужно только достаточно долго идти.»

Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес.

ЧАСТЬ 1.

Глава 1. Шли по лесу пятеро.

Солнце было в зените и освещало все вокруг. Светло было как на лугах и полях, так и в лесу. Зеленые дали уходили до горизонта, лишь изредка затмеваясь перелесками. При том не было на них ни одного следа человечества. Только пятеро человек шли вдоль единственной вокруг небольшой заросшей тропинки. Две девушки – Мария и Кира, а также трое парней – Край, Райнер и Авдотий. Все они были студенты и примерно одного возраста. Ничем не примечательные люди. Кто же знал из них, что с ними случится такая история

– Ты точно знаешь дорогу, по которой мы идем? – Спрашивал Край у Райнера. Край был высокий человек, одетый в дорогую черную джинсовую куртку, узкие синие джинсы и красные спортивные кроссовки. На голове у него были солнцезащитные очки, а на спине немаленьких размеров рюкзак со всеми принадлежностями.

– Вроде бы, тут одна тропинка, так что по ней и идем. К тому же мы идем в нужном направлении… – говорил Райнер. Райнер, в сравнении с предыдущим был явно ниже. На нём была старая одежда, вероятно, доставшаяся от родственников, были тёмно-синие спортивные штаны, черная футболка и камуфляжная рубашка поверх, а также большие резиновые сапоги, благодаря которым он один из немногих не промочил ноги. Но его рюкзак был более всех остальных, он был настоящим походным, с одного его края в кармане находился термос, а с другого бутылка с водой. – Слушай, хорошо, что нам удалось так собраться, хоть на пару дней, всем вместе.

– Ну да, хотя жалко, всего нас пятеро, я думал, побольше соберём, – отвечал ему Край.

– А кого собирать-то? У нас в сумме компания была человек десять. Пришли все, кто остались.

– Да, но Киры то в нашей компании не было.

– Ну вот, четверо из десяти получается.

– Как так-то?

– Да вот так, давай считать… Костян был, его мобилизовали недавно.

– Да, хороший был пацан.

– Ну, я бы не сказал… Его, если бы на войну не забрали, он бы либо спился, либо передозировка, как Кешка. Кстати, он ведь тоже наш был.

– Да-да. Но вот он реально был странный. Постоянно пытался что-то нам втюхать, да и сам же от этого и закончил. Его, да простит меня Господь, не жалко.

– Честно говоря, да. Как он вообще к нам попал?

– Да мы с ним одноклассники были, он тогда нормальным был, потом уехал в другой район, и с того времени пошло-поехало…

– М-да… Так, кто ещё был? Костя… Ну, который ещё один.

– Да, первый – это Костян, а этот – Костя. Мы ведь про Куркова?

– Да.

– А с ним что?

– Женился. И с тех пор ни слуху ни духу. Год уже, как ничего о нём не знаю.

– А ведь хороший мужик был… А на ком женился?

– А вот это я не знаю… Хотя нет, на Диане он женился, она же тоже была вроде…

– Нет, она хотела к нам впихнуться, но не получилось.

– Возможно, она только ради него и хотела присоединиться к нам.

– Не, это было уже следствием, она моей подругой-то была изначально, а не его.

– А, ну ясно.

– Да… Мишаня был же ещё!

– Точно! Столько историй с ним было… А с ним что?

– Слушай, не знаю уж как, но он уехал вроде, за границу.

– Так он же патриотом был сильным.

– Ну, видимо, не был.

– М-да… А кто последний?

– Слушай, не помню.

– Ребят, я, конечно, всё понимаю, но нам далеко ещё идти? – сзади спрашивала Мария.

– Да подожди, мы нашу компанию вспоминаем.

– Да Раю вы забыли. Она ещё с нами была, потом просто ушла в свою карьеру полностью, я с ней сейчас общаюсь, потому и знаю, – вновь отвечала Мария. Вещей с собой у нее было куда меньше, чем у предыдущих, всего небольшая спортивная сумка. Одета девушка была в черный топ и такие же джинсы. Вокруг пояса была завязана бордовая потрёпанная спортивная куртка, которую она сняла из-за жары, хотя другим было наоборот, прохладно. У Марии были карие глаза и темно-коричневые волосы средней длины, на которых сверху были темные круглые очки с немалой трещиной на одном из стекол, что девушка называла стилем. На ее ушах были две красивые, подаренные сестрой сережки, а на ногах черные берцы.

– Точно, она ещё всегда с нами везде ходила, всех нас поднимала, а сейчас…

– Ну всё, вспомнили? Теперь ответьте, сколько нам ещё идти?

– Я вроде помню эти места, нам ещё несколько километров идти. Сейчас дойдём до поля, там идём в угол между лесами, а потом там тропинка есть, – отвечал Райнер.

– То есть нам ещё через поле идти?

– Короткий путь, он такой.

– Да что-то он ни разу не короткий, – сзади доносился голос Авдотия.

– Это вы представьте, сколько бы мы шли по дороге. Вообще только бы к утру пришли завтра, – говорил Райнер.

– Ну такое, у меня же машина есть, ё-моё, вы бы сказали. Мы уже устали все.

– Только вы и устали, – тихо, так чтобы не донеслось до Авдотия с Кирой, сказал Райнер.

– Слушай, Райнер, извини за вопрос, но что с нами делает Кира, да и кто она вообще? – тоже тихо спрашивала Мария.

– Я же тебе говорил вроде.

– Нет, не говорил.

– А, ну значит, я Краю говорил. Честно, сам её впервые вижу. Она девушка Авдотия, он её с нами пригласил на дачу. Она вроде сама хотела. Еще в прошлый раз, когда мы на мыс ходили, Кира очень стремилась с нами пойти. Я ее плохо знаю, но вроде интересная девушка, идет, молчит.

Край шёл впереди, за ним по пятам шёл Райнер, рядом Мария, сзади Авдотий и Кира. Авдотий и Кира же были одеты в самую обычную одежду и также с небольшим количеством вещей. Кира, черноволосая девушка с тёмно-зелёными глазами и будто бы вечно грустным лицом, была в обычной белой футболке и красной клетчатой рубашке, в тёмно-синих джинсах, с небольшим рюкзачком сзади и маленькой мужской коричневой сумкой. На груди у неё висела подвеска в виде миниатюрного ножечка. Авдотий был в обычной черной рубашке и белой кофте поверх, с собой у него была сумка с разными вещами, к слову, вообще не относящимися к походу. И вот эти пять молодых человек шли вперед, и чтобы не было скучно, разговаривали каждый о своем.

***

Что касается не их одежды, а их жизни и характера, то вот. Край – лидер, который всегда ведёт всех за собой и никогда не будет вестись за кем-то. Любит выделяться, быть героем, как на словах, так и, кстати, на практике. Но из-за этого сильный эгоист, считает себя идеалом, а других – лишь стремящихся к нему. Говорит мало, но по делу, часто резко выражаясь и оскорбляя. Смотрит на всех свысока, в том числе и буквально. Он довольно высок, с белыми крашеными недлинными волосами и в элегантной (даже в лесу) и дорогой одежде. Несмотря на все высокие взгляды, он часто добр и честен с своими близкими людьми и в особенности с другом Райнером. Кстати, о нём. Райнер – обычный парень. Добрый, отзывчивый, позитивный, всегда готовый поддержать и помочь. Что касается помощи, то это его особая черта, он любит больше всего на свете помогать людям, как знакомым, так и нет. Но при всём при этом он не сильно умён, не сильно развит в различных сферах, знает только свою специальность и базовую школьную программу. Далёк от тенденций общества, тем не менее поговорить с ним было приятно. Телосложения немного широкого, среднего роста, особой красотой не выделялся.

Они шли долго. Много о чём говорили. Кто чем занимается, где и как живут. Обсуждали последние новости и события. Иногда доходило и до философских тем и вопросов. В один момент получилось так, что Райнер, Авдотий и Край разговаривали о том, зачем они взяли с собой двух женщин, а Мария и Кира, которые уже успели стать подружками, обсуждали также своих сокомандников, но впоследствии перешли на максимально различные темы.

– Слушай, а вот чисто гипотетически, если на нас нападут волки, как мы будем отбиваться? – спросила Кира.

– Ну… Чисто гипотетически… Нам тогда не поздоровится. У меня, конечно, ножи есть, но они в сумке, да и что они сделают против волка?

– Я вот думаю, что волки нападут либо на первых, либо на последних, а значит, идти нужно посередине толпы. А если волк набросится на одного, то он одного и съест, а остальные успеют убежать.

– Это если один волк, а если стая?

– Тогда да, пощады ждать не стоит.

– Я один раз в своей жизни видела волка, в лес мы ходили с друзьями, когда нам по двенадцать лет было. Так на нас выбежал волк. Мы, конечно, испугались, но потом мы из ружья хлопнули, так он сразу убежал. Ружьё мы у отца одного из друзей взяли.

– Блин, это, конечно, с одной стороны страшно, но с другой – жесть как классно! Тебе есть столько всего, что вспомнить.

– А тебе нет, что ли?

– У меня довольно скучная жизнь. Я всю жизнь мечтала об экстриме, но его у меня не было. Я в детстве забралась на яблоню в деревне, посидела там, да и упала на землю. Родители, конечно, после этого случая начали за мной тщательно следить, но это был лучший момент в моей жизни! Быть на высоте так прекрасно! Как и падать с неё! Но это был первый и последний риск в моей жизни.

– Слушай, вся жизнь ведь ещё впереди! Да и я тебе скажу, рисковая жизнь хороша только, если ты доживёшь хотя бы до двадцати. А поверь, на десять человек доживает не более трёх. Уж я-то знаю, у меня сколько знакомых так… Один в речке утонул, второй шею сломал, прыгая с гаража, третьего забили в драке до смерти. Поверь, риск кажется чем-то классным, только когда он не сбывается.

– Я не вижу ничего плохого погибнуть от риска. Это такая цена за совершённое. Да и я бы хотела, может, умереть вот так. Особенно если риск героический. Я с детства мечтала стать пожарным. Но все говорили, это опасно, куда девочке в пожарные… А я однажды проболталась родителям, что я бы хотела сгореть в огне, спасая других людей. Так с того момента они регулируют всю мою жизнь. И только сейчас я могу стать тем, кем хочу! Если я вернусь домой после этого похода, то пойду обучаться на пожарного! Это моя мечта.

– Интересно… То есть ты сейчас говорила до этого, получается, что хочешь умереть?

– В целом, да. На земле я не могу найти своего места. Найду хоть там. Но пока есть такая возможность, я хочу не просто умереть, а умереть со смыслом! Иначе в чём был мой смысл жизни? Просто есть, спать и пинать стенки? Я хочу рискнуть всем ради всего.

– Как знаешь… Я тебя никак не осуждаю, в целом ты аргументировала свою позицию, так что думаю, с твоей точки зрения ты делаешь всё правильно. А я вот хотела бы вернуться в детство и не рисковать своей жизнью. А начать заниматься учёбой, мозгами, телом, на край. В общем сделала бы так, как советовал мне мой двоюродный брат. Он всегда говорил, нужно только поверить, и тогда всё получиться. Ты бы хотела что-то изменить в своём детстве?

– Родителей. Себя я вряд ли смогу изменить, но могу изменить свою судьбу, которую они сделали такой, какая она, к сожалению, есть.

Они ещё много говорили. О школе и жизни после неё, о парнях, да и о девушках, про жизнь людей здесь и на других планетах, про то, как правильно жечь книги, про то, как холодно зимой и жарко летом. Про всё, что только можно.

В то время Край ушёл вперёд, иногда присоединяясь к разговору Райнера и Авдотия. А они, в свою очередь, также говорили на разные темы. В целом они были давно знакомые друзья, они любили поговорить о жизни и о философии. Вот, например, в один момент их разговор свёлся к такому:

– Слушай, ну вот отучимся мы сейчас с тобой, я на инженера, ты на айтишника, и что дальше делать? – спросил Райнер.

– Работу искать, что же ещё, – ответил Авдотий, спокойно, но с грустным вздохом.

– Это-то понятно, кто-то её уже сейчас ищет. Я вот про то, как дальше жить. Мы же с тобой понимаем друг друга. Нам с тобой давно не четырнадцать лет, а мысли всё те же.

– Да, так-то… Только в четырнадцать лет мы не думали о своём сером и скудном будущем.

– Да… Тут и не поспоришь… Вот и жить, получается, теперь так всю жизнь? Встал, поел, ушёл на работу, вкалываешь восемь, а то и больше часов, приходишь, ешь, смотришь какой-нибудь фильм если повезет, и спать. Я так всё-таки не могу. Столько в мире хорошего, а мы сидим и даже нормальной еды купить не можем.

– Ну а что поделать?

– В том-то и дело. А главное, что проблема-то в нас. Мы – поколение, которому в детстве сказали, что вы будете директорами, космонавтами, путешественниками, лётчиками, бизнесменами, президентами и так далее… А на деле девяносто девять процентов пойдут на завод или же в подобные места. Обществу дали надежду, что оно что-то может из себя представлять, а оно никогда ничего из себя не представляло. Поколение, выращенное в руинах и голоде, создаст город и достаток. Поколение в городе с достатком разрушит и то, и другое.

– Мудро.

– А что толку от этого мудро? Я ведь работал как-то в семнадцать лет, грузчиком. Во-первых, с тех пор я возненавидел работу в любом ее проявлении. А, во-вторых, с тех сбережений я живу отчасти до сих пор. Хорошо, что я их тогда не потратил, иначе бы сейчас питался ягодами в лесу, и более ничем. В общем, я долго думал об этом. Начал читать Библию. Да решил я, закончу универ с горем пополам и уйду жить в лес или в горы. Может, в монастырь. Но работать я не пойду. Не ту зарплату за неё дают, чтобы можно было тратить на неё время.

– Интересное решение. Я бы, может, тоже в монастырь ушёл. Там всё понятно. Там хотя бы ты поклоняешься Богу, а не деньгам. Для меня духовное поклонение высшему существу более ценно и приятно, чем дерзкая погоня за большей суммой в кошельке. Бездушно это как-то. С начала двадцатого века человек отдалился от Бога на такое расстояние, что перестал иметь хоть что-то истинное. И с каждым годом мы все дальше и дальше от Бога.

– Да, да, да… Я с тобой полностью согласен. Человек не может жить без религии. Просто теперь его Бог – это бумажка зелёного цвета. Но бывает по-разному. У некоторых Бог – это идея, у кого-то – это вымышленный идеал, а иногда даже другие люди.

– Да. Я с тобой полностью согласен. Я вот думал тут про мужскую судьбу… Нет, я бы думал про судьбу человека в целом, но я не знаю, как живут девушки, так что говорим только про мужчин. У нас не так много судеб. Как ты говорил, нас напутствуют пропаганда и искусство, а иногда и родители, напутствуют быть космонавтами, директорами, миллионерами и генералами. Но большая часть из нас пойдёт работать на предприятия, пойдёт в армию, сопьётся, сгорит в пожарах и авариях. Я всегда думал, что правильно отдать возможность стать великими тем, кто этого достоин, а сами будем объективно оценивать свои силы. Да и про силы. Достоин быть кем-то особенным тот, кто силён и целеустремлён. Я уже давно понял, что в человеке главное – сила и цель. Сила – это возможность, это длина вектора жизни, а цель – это его направление. Слабые люди никогда не добьются ничего, они сломаются на первом же испытании судьбы. А сильные люди… Кстати, да, я говорю больше про моральную силу человека. Она очень легко определяется. В сложной ситуации слабый человек сдаётся или примиряется с ситуацией, а сильный готов сломить ситуацию под себя. Хотя даже огромная сила духа не гарант успеха, но необходима для его получения. Но вот только если с помощью силы человек может достигнуть того, что хочет, а вот если человек не знает, что он хочет, то будет ли ему нужна сила? На этот вопрос я ещё не нашёл ответ… Тем не менее моя цель…

– Ребят, – в разговор вмешался Край, – вы обсуждаете откровенно какую-то дичь. Давайте вот не будем о грустном. Смысл думать, идти по мосту или нет, если ты по нему обязательно пойдёшь? Не думай лишнего. Не полезно это. Был у меня умник-друг. Так что? Чего хорошего? Всё думал о своей философии, психологии. Книжки умные читал. Мне ещё советовал. А потом мрачненьким стал, начал ещё больше думать, размышлять, писать что-то начал. Дневники свои. А потом, не поверите, в речке по своему желанию утонул. Додумался вот. Хотя жил-то хорошо. Не беден был, семья хорошая, родители добрые. Это книги, а главное – мозги его в первую очередь убили. Так что я с тех пор книги читаю, но только ради удовольствия. Пока жить хочу. Хотя с каждым годом всё меньше и меньше. Цены то на бензин все больше и больше… Ладно, я не об этом. Дневники его я пытался прочитать, там, честно говоря, что-то очень странное. Там у него были размышления по разным темам. Только сводились всё к суициду. Я прочитал парочку, ужаснулся с того, какая это правда, и закрыл, чтобы самому так не начать думать. А там пятьсот страниц таких размышлений! Правда, потом говорили, что у него какие-то психические отклонения были, но я думаю, что либо это не так, либо так, но тогда люди с шизофренией видят мир куда лучше и правдивей обычных. Так что я, конечно, вам не запрещаю думать о смысле жизни и о философии там всякой, но не рекомендую. Всё-таки вдруг у вас мозги есть, и вы поймёте что-то не то. А вообще, я с тех пор придерживаюсь принципа: меньше знаешь – крепче спишь. Хотя я все равно не могу оставить привычку смотреть за ценами на бензин…

– Да уж. История жёсткая, конечно.

– Вот-вот. И если вы не хотите, чтобы она повторилась, то не трясите себе голову. Живите, как живёте. Например, есть деньги – радуйтесь, вы богаты; нет денег – радуйтесь, у вас нет проблем от них. Думать надо приземленно, но не фундаментально. Потому что горе от ума будет, я не думаю, что оно вам надо. И вообще, давайте о чём-нибудь приземлённом. Я недавно вот купил старое радио, разобрал, подремонтировал и собрал заново. Так классно, на самом деле, получилось! Прям как будто не радио, а современный бумбокс. Вам, может, кому-то нужен? Музыку слушаете?

Так они ещё много разговаривали и разговаривали всю дорогу.

Глава 2. Абсурдность вопроса наличия прочего выхода.

Вечерело. Солнце висело низко, до заката оставалось полтора часа. Путешественники даже не знали, где находятся.

– Ну вот, значит, они идут налево, направо, потом… Не помню уже, – Авдотий пересказывал сюжет одной франшизы, которую знал от начала до конца. Его, без особого энтузиазма, но всё же, за неимением других занятий, слушали Мария и Край. Впереди шли Райнер и Кира, о чём-то тихо переговариваясь. Вдруг они остановились. Идущие сзади трое заметили это и ускорили шаг.

– Да не суть… – говорил Край. – Райнер, что там, чего встал?

– Друзья, – Райнер, не поворачивая головы, обратился к идущим. Он стоял чуть выше по склону и смотрел на открывающийся пейзаж. – У меня к вам три новости. Проблема в том, что я даже не знаю, как их сформулировать. Во-первых, я вас расстрою: сегодня до дачи мы не дойдём.

– Это ещё почему? – спросили сзади, подходя к открытой части пригорка. – О, как красиво! Так какие новости? И почему не дойдём?

– Ну, до этого момента я хоть немного узнавал места, но, оказалось, это была иллюзия. Я впервые вижу такие просторы. Но это ещё ладно, важно то, что я впервые вижу вот это, – Райнер показал пальцем на что-то в лесу.

Пейзаж был прекрасен. Солнце опускалось, и небо окрасилось в оранжевый. Справа раскинулись живописные луга, нетронутые человеком. Слева простирался лес, уходящий по холмам. В этом лесу и находилось то, на что указывал Райнер.

– Что это? – спросила Мария.

– В том-то и дело, я не знаю.

Это был особняк, частично видневшийся сквозь деревья, частично возвышавшийся над ними, а частично выходивший на поле. На первый взгляд, он был огромным, в стиле домов двухсотлетней давности, с колоннами и статуями, но необычного тёмно-серого цвета. Форма здания напоминала букву «Т», что было видно по крыше, хотя заметны были и многочисленные пристройки поменьше.

– Я обошёл вокруг своей дачи всё в радиусе десяти километров, а в некоторых направлениях – до двадцати-тридцати. И такого не видел. Следовательно, мы точно не там, где надо, – говорил Райнер.

– Но как так получилось? – спрашивала Мария.

– Не знаю, – он отвечал, не отводя глаз от особняка. – Я бы лучше задумался не об этом. Вопрос в том, что нам делать?

– Ну… Э-э… – Мария пыталась что-то сказать, но ничего не приходило на ум.

Следующая минута прошла в полной тишине. Не пели птицы, не шуршали листья, лишь ветер слегка посвистывал. Эта тишина давила на уши, и не только физически. Ситуация казалась безвыходной. Все переглядывались, смотрели то друг на друга, то вдаль, то на особняк. Тишина прервалась шуршанием – Край достал телефон. За ним свои смартфоны вытащили Авдотий, Кира и Мария. Они смотрели на экраны, затем друг на друга. Край, Авдотий и Кира обменивались взглядами, надеясь, что у кого-то есть связь, но каждый раз отвечали лишь покачиванием головы. Последней смотрела в телефон Мария. Все повернулись к ней. Она, не торопясь убрала телефон в карман, посмотрела на остальных и тоже покачала головой.

– У меня ещё днём разрядился… – сказал Райнер, и это означало полную безнадёжность.

– Так, – заговорил Край после новой минуты тишины, – давайте анализировать ситуацию. Мы не знаем, где мы, связи с внешним миром ни у кого нет, так ведь? – все кивнули. – Так… Мы можем узнать, где мы? Карты есть у кого-нибудь в телефоне?

– А что толку от них без интернета? – отвечала Мария, опираясь на дерево. – Да и так до конца всё разрядим.

– Извините, вопрос, а почему мы вообще шли на дачу, где нет электричества, без единого аккумулятора для телефона? – спросил Авдотий.

– На даче у меня генератор, там и интернет есть, мы думали, что быстро дойдём, – отвечал Райнер, отвернувшись от особняка и активно включившись в разговор. – К тому же, даже если мы знаем, куда идти, до ближайшей дороги тут километров десять как минимум. То есть, в лучшем случае, если нам сильно повезёт, мы найдём эту дорогу на карте и узнаем путь, то дойдём только через три-четыре часа. До захода солнца час. Ночью мы точно не сориентируемся. И это я молчу про животных. Тут, я слышал, именно ночью волки ходят.

– То есть идти сейчас куда-то нет смысла? – спрашивал Край.

– Да, нужна ночёвка, вопрос только… где?

Прошла неловкая пауза. Заговорил Край:

– Я думаю, все понимают, что особняк – один из немногих вариантов?

– Из двух, – уточнил Райнер.

– Нет, мы пойдём в какое-то заброшенное здание, которое впервые видим? – со страхом спросила Кира.

– Ну, я лично не в первый раз ночую в случайной заброшке, – говорила Мария. – Да и не факт, что оно заброшено, может, там вообще люди есть.

– Да не дай бог! Какие люди могут там жить? Старый обшарпанный замок посреди леса, к нему даже ни одной дороги нет! – восклицала Кира.

– Ну, тут она права, и вправду ни одной дороги, по крайней мере отсюда, не видно. Да и в остальном я с ней согласен. Я, конечно, в ужастики и страшные истории не верю, но даже рационально не вижу ни одного сценария, при котором бы в этом доме жил кто-то адекватный и мирно настроенный. Так что, если он заброшенный, то это нам на руку, – сказал Райнер.

– А я видел фильм недавно, где примерно так же выглядела заброшенная психушка, куда приехали главные герои, и там жил маньяк, – добавил Авдотий.

– Не спорю, может быть, хотя мне кажется, для психушки это здание слишком красивое, – отвечал Край. – Так, тогда предлагаю двигаться к особняку. Но перед этим спрошу… Есть у кого оружие? Хотя бы нож или перцовый баллончик?

– У меня есть пистолет, – заявил Райнер. Все оглянулись на него. – Что? Пневматический. Но напугать может, как зверя, так и человека.

– Доставай, – сказал Край, – и держи наготове. У кого что ещё есть?

– Нож есть… Два ножа, – отвечала Мария. Она достала из рюкзака два складных красивых ножа, но с ними случайно вывалился и укатился вниз по склону маленький полупрозрачный синий игральный кубик. – Да нет же! Только не ты! Это был мой счастливый кубик. Но его, судя по всему, не достать уже. Ладно, берите кто-нибудь ножик. Один мне, второй могу кому-нибудь дать

– Дай мне, а то у меня ничего нет, – Край забрал у неё один нож, который она достала из рюкзака. – У вас есть что?

– У меня нет, – ответил Авдотий.

– И у меня тоже, – добавила Кира, растерявшись и смотря в землю.

– Ясно… Тогда пойдёмте.

Они спускались с холма сквозь колючие кусты, хватаясь за ветки. Каждое движение было осторожным и медленным – они боялись не только порвать одежду или поцарапаться, но и самого спуска к особняку. Даже Край, изображавший из себя героя, хоть и не так сильно, но боялся приближения к зданию. И вроде бы это было обычное строение, но возможное его содержимое и осознание того, что им придётся в нём ночевать, пугало не меньше. Отсутствие интернета и связи только усиливало тревогу.

Край, снова шедший впереди, пытался сосредоточиться на движениях, чтобы не упасть, но мысли об опасности настигали его.

Райнер чувствовал не только страх и горечь от того, что они заблудились, но и вину. Ведь это он повёл всех этой дорогой, и, по его мнению, во всём был виноват именно он.

Мария, единственная в группе, сохранявшая относительный оптимизм, спускалась не совсем аккуратно, рискуя и двигаясь то быстро, то медленно. Она не думала о страхе или безысходности – лишь о том, как пройти через лес, не порвав одежду и не наткнувшись на крапиву. Её психика была особенной: страх и чувство безнадёжности прятались глубоко внутри, проявляясь лишь изредка, но в полную силу. Это было следствием её прошлого. Она росла в несколько бедной семье в старом городке, где родители часто пили и не особо ею интересовались. Её воспитала улица, и, хотя компания, в которой она оказалась, была не самой худшей, её времяпровождение занимали лазание по заброшкам, похождения по лесам, поиск путей и впоследствии шастанье по крышам домов, а также многое то, чем безбашенные дети занимались в таких городках. Школа была как что-то второстепенное, учителям там были безразличны ученики, а ученикам —учителя. Лишь в средней школе старшая сестра, которая училась в университете отдельно от семьи, забрала её к себе в крупный город, где Мария начала учиться и вливаться в общество среднего класса, учится каким никаким манерам. Сначала сестре было тяжело, но со временем они стали жить дружно. Мария закончила школу, поступила в колледж, а сестра к тому времени вышла замуж. Жизнь втроём не смущала Марию – она не привыкла быть одна. Улица вырастила её, а город воспитал. Для чужих она была обычной уважительной девушкой, а для своих – быстрой, активной, бесстрашной и доброй. Но с возрастом и знаниями её оптимизм угасал, и она всё больше прятала истинную себя, становясь для всех «самой обычной девочкой». Глубоко внутри копились потерянность, неуверенность и депрессия, которые вырывались наружу лишь изредка, в одиночестве, когда всё надоедало.

Единственное, что очень сильно заботило Марию сейчас, это потеря любимого игрального кубика. Она помнила, как в десять лет выиграла на соревнованиях в школе и ей дали в качестве приза очень красивую блестящую заколку. Маша ходила с ней почти всегда, но однажды потеряла ее. Тогда она не на шутку расстроилась, не хотела никуда идти, злилась на всех и на всё. Родители только и говорили, что это была всего лишь заколка, и нечего из-за нее так переживать. Единственная кто поняла маленькую Машу, была ее сестра. Она ничего не говорила, но однажды она дала ей бумажку, на которой было написано: «Посмотри в зеленой шкатулке в нижнем шкафчике стола». В этом самом шкафчике и в этой самой шкатулке лежал вот такой кубик. Он был очень красив, сделан из синего минерала и отшлифован почти до идеала. Лишь одна маленькая царапинка на стороне с пятью точками была не идеальна. Но она давала понять, что это тот самый кубик, а никакой другой. Тогда Маша не придала этому значения, но однажды случайно увидела чек на покупку этого кубика, который выпал из кошелька сестры, а на нем была очень немалая сумма. Маша поняла, что тогда ее сестра потратила очень много своих денег на такую безделушку для нее, чтобы всего лишь порадовать её. С тех пор этот кубик стал очень важной частью ее самой. Он был с ней везде, на соревнованиях, на олимпиадах, в тяжелых ситуациях, и всегда он предавал уверенности и не давал отчаяться. Но вот, теперь он потерялся. Что теперь будет двигать ее дальше?

Последние шли Авдотий и Кира, аккуратней и медленней всех остальных, не только на основании опасности падения с холма вниз, но и также по причине страха перед неизведанным. Сказать об этих двоих можно на самом деле немного. Авдотий был самый обычный парень, без вообще каких-либо странностей и особенностей. Не сильно разговорчивый, да и не замкнутый. Так же был не очень умный, но для него, как он сам говорил, это было даже скорее плюс, чем минус. Его никогда не беспокоили никакие тревожные мысли, но и идей у него почти не было. Пожалуй, единственное, что было в нем отлично от других, это сильная религиозность, которая изредка отражалась на нём снаружи. О его спутнице вы уже что-то да слышали в их диалоге с Марией. Кира была очень похожа на Авдотия, так же не отличалась чем-либо от других, была спокойной и тихой. Хотя она, в отличии от Авдотия, была чуть поумнее и чувствительней. В детстве она почти не имела друзей, у неё была некоторое время одна подруга, у Киры она была одна, а вот у подруги Кира была ни разу не одна. Однажды подруга ушла в другую компанию и перестала общаться с Кирой, не смотря на её многочисленные попытки вернуть общение. И хоть это было только в средней школе, после этого случая она ни с кем и никогда почти не общалась из своих ровесников. И лишь в колледже с ней заговорил Авдотий, став её единственным другом. И именно другом, хоть и всё вокруг думали, что их отношения романтические, но они были исключительно друзьями. Просто Авдотий был единственным для Киры, кто в целом её выслушивал и помогал. Но и он понимал, что для неё он единая надежда, поэтому и всегда был с ней. И даже в этот случай взял её с собой.

Спустившись, команда направилась к особняку вдоль края поля с неизвестной культурой, похожей на рожь. Пока они шли, Райнер обратился к Краю:

– Слушай, мне кажется, это очень подозрительно. В моей голове не укладывается, как мы могли сюда попасть? Я знаю весь район и пару прилегающих. Нет тут такого!

– Ну, вот видишь, есть.

– Этого не может быть, просто физически. Это не что иное, как магия… Ну или пространственные дыры. Но даже если так, это кем-то спровоцировано, мы не могли случайно наткнуться на такой особняк.

– Что ты паникуешь? Ну, попали, значит, попали, может, мы просто не в ту сторону пошли, вот и вышли куда не надо.

– Что я паникую? Ты понимаешь, что этого не может быть здесь, в наших краях! Если мы не в фильме ужасов, то точно в каком-нибудь эксперименте. А если это я чего-то надышался и это всё мой своеобразный сон?

– Если это твой сон, то давай я тебе подзатыльник дам, всё равно не отразится на реальности.

– Не отразится, а боль получу. Да и ладно, это уже перебор. Если я во сне догадываюсь, что я во сне, то я просыпаюсь. А тут – вот. Ну либо это очень сильные галлюцинации. Не нравится мне это. Ты уверен, что нам нужно туда идти?

– А что ты предлагаешь? Ночевать в лесу? Среди волков?

– Волки и днём в таком же объёме. Да и в лесу, может, менее удобно, но безопаснее. Потому что добра от этого дома ждать нет смысла.

– Ой, да что ты? Всё будет пучком. Что нас там, съедят, что ли? – подошла сзади Мария.

– Не исключено. Может быть и такое. Хотя скорее просто… Да хотя откуда я знаю… Но хорошего там точно ничего, в этом я уверен.

– Да? Ну, посмотрим. Может, ты и прав. Но в лесу я спать не хочу, уж извините, – отвечала Мария.

– Если бы перед тобой стоял выбор: смерть или спать в лесу, что бы ты выбрала? – вдруг резко спросил Райнер.

Наступило молчание. Слово «смерть» в его предложении прозвучало так, что Край и Мария замерли, осознавая, что он хочет донести.

Вокруг было тихо, как только может быть. Лес молчал уже последние полчаса. Ни птиц, ни ветра, ни шелеста листьев. Лишь глухие шаги по земле издавали сапоги пятерых. Всё, что они говорили, звучало так же глухо, не отражаясь ни от чего и уходя в лес и поле, но из-за тишины было слышно даже шёпот.

– Ну, у нас же не такой выбор, – прервала тишину Мария.

– Да, но в таком случае ты бы что выбрала?

– Наверное, спать в лесу.

– Хорошо…

Дальше они шли минут десять молча, лишь Кира с Авдотием сзади шептались о том, рожь на поле растёт или нет.

Серые, тусклые, ободранные временем стены особняка возвышались на два этажа, но их высота делала здание похожим чуть ли не на пятиэтажку. Бетонные колонны с остатками белой краски монотонно стояли на постаменте. Над колоннами, на треугольном выступе, виднелась почти неразличимая от старости картина. Двери из тёмного дерева были такими же высокими, как всё вокруг. Окна, на удивление, были целыми, с рамами, украшенными орнаментами и фигурами драконов. На лестнице, ведущей к входу, лежала обычная доска – два метра длиной, десять сантиметров шириной, без прорезей и отверстий. Только посередине виднелся знак из двух вертикальных треугольников, напоминающий угловатые солнечные часы. У входа начиналась небольшая дорога из двух колей, уходящая вдаль. Там, где она скрывалась за горизонтом, садилось солнце, почти касаясь земли. Ещё десять-пятнадцать минут – и лес, поле и всё вокруг погрузится в кромешную тьму, даже месяц не выглянет.

Край встал перед компанией и сказал:

– Ну, так что, мы идём или нет?

Все молчали.

– М-да… Вы хотите пойти на скармливание волкам?

Все молчали.

– Так! Вы издеваетесь, что ли? Всё. Решено. Пойдёмте.

Край подошёл к двери и со скрипом открыл её. За ней виднелся зал с каменными стенами.

– Что вы стоите? Идёмте! Ну, не хотите – как хотите…

– А пошли, что мы тут стоять будем, – вышла Мария и подошла к Краю. – В общем, вы как хотите, я тоже иду!

– Да есть ли у нас выбор? – с этими словами Райнер тоже подошёл к двери.

– Пошли? – спросил Авдотий у Киры.

– Пошли… – ответила Кира, и они оба приблизились к входу.

Все пятеро зашли в первый каменный зал.

Глава 3. Каменные стены.

Они стояли в довольно холодном сером каменном помещении. На стенах не было ничего, на полу был старый истертый ковёр.

– Давайте останемся здесь, – предложил Край.

– Нет, надо пройти дальше, – отвечала Мария, – мы тут замерзнем, и вообще надо, раз пришли, исследовать всё здание.

– Может все-таки здесь? – говорил Райнер.

– Давайте так. Кто хочет идти со мной вглубь? – спросила Мария.

– Ну раз идешь, я с тобой, – ответил Край.

– И я тоже, – согласилась Кира.

– Тогда мы с Авдотием останемся здесь. Пожалуйста, приходите время от времени, чтобы мы знали, что с вами всё в порядке.

– Хорошо, но не гарантируем.

Трое ушли.

***

Они вышли в длинный коридор. Вокруг были голые каменные стены, такие, что обычно стоят в средневековых замках. По бокам были двери, но большая часть их была закрыта.

Край снова шёл впереди и вряд ли слышал разборчиво, о чем разговаривали Мария и Кира. Мария спросила:

– А что ты с нами-то пошла?

– Так, а что там сидеть? Да и хочу все-таки себя испытать, пойти на риск. Я тебе уже говорила об этом.

– Ты вообще боишься чего-нибудь?

– Жить боюсь, с людьми разговаривать. Если бы ты первая не начала разговор, я бы так с тобой и не пообщалась бы. Я очень сильный интроверт. Я тебе рассказывала.

– Ну да. То есть, а умереть не боишься?

– А что там бояться? Ты есть, опа, и тебя нет. Вот и вся история. Да и моя пропажа никому не помешает.

– А Авдотий?

– Ну, а он, наверное, боится смерти. Любой адекватный человек боится смерти. Но адекватность не синоним счастью…

– Нет, я не об этом. Я о том, что разве ты не важна для него? Ты говоришь, что если ты пропадёшь, то никто не заметит потери. А он?

– Да, заметит. Но для него это к лучшему. Я уже сколько времени хочу, чтобы он бросил меня и занялся собой. Но сама не могу об этом сказать, так как я хочу с ним быть, но для него ведь это пытка. Я психованная и социофоб к тому же. Зачем ему такой груз? Сама я от него не отстану, а смерть моя избавит его от меня. Так что я не переживаю по этому поводу. Кстати, романтические отношения я с ним не начинаю по этой же причине. Боюсь, что он привяжется и не сможет отпустить.

– А ты уверена, что ты груз для него?

– Ну конечно. Он меня водит по разным местам, показывает мне много всего, предлагает идеи провести время. А я могу его только к себе на чай пригласить. Да даже чай, мне-то приятно просто сидеть и пить чай, разговаривать, а ему-то нет, наверное. У него ещё вся жизнь впереди. Доучится в универе, найдёт себе хорошую работу, может, и жену хорошую, создаст нормальную семью. А я ему зачем? Так что пусть живёт себе счастливо, а мне суждено погибнуть в бою.

– Слушай, ты всё слишком сильно гиперболизируешь. Нормальная ты! Даже классная! И он с тобой ведь не просто так. Я думаю, если бы ты ему была в тягость, он бы с тобой не ходил так. Да и…

– Ты говоришь всё про оболочку. Оболочку мою, внешность, уважение, молчаливость мои можно любить, они могут кому-то нравиться. Но то, что внутри меня, это уже нельзя любить. Ты же не знаешь меня на самом деле. У меня справки нет, но психически я точно не стабильна.

– Но твоя "оболочка", разве не часть тебя? Был у меня знакомый. Говорил, что внутри он совсем другой, нежели на людях. Частично так и было. Настоящая его натура не отличалась уважением и терпением, как его отношение к учителям в школе, но с нами, с друзьями, он был настоящий. И он не был уж и таким отличным от себя на людях. Так что я уверена, что ты тоже вполне хороший человек.

– Ну конечно… – Кира засучила по локоть рукава и показала Марии. На её руках были многочисленные длинные разрезы разной давности, – Ты всё ещё уверена? – чуть ли не прокричала она.

– Девочки, не кричите, – подал голос издали коридора Край.

– Более чем, – отвечала Мария вполне спокойно, но с небольшим удивлением на лице. – Я сама так делала. Но только я это делала не от плохой жизни, а просто так, ради прикола, наверное. В общем, бывало, такое, я тебя понимаю. Просто тебе надо подумать о своей жизни. Поразмышлять. Может, книжек почитать разных. Где-то, может, ты найдёшь смысл жить, а не умирать.

– Может быть… – вздохнув тяжело, сказала Кира.

– А я теперь хочу стать твоей подружкой!

– Чего?

– Ну, у тебя же нет друзей. Вот я буду теперь твоей подругой. Вот приедем отсюда домой, мы с тобой обязательно куда-нибудь сходим! Буду из тебя делать самую настоящую девушку, а не закрытого в своей норке интроверта. Как я говорила, ты классная девушка! Ты же не против?

– Я? К-к-конечно… – грусть на её лице сменилась сначала удивлением, а потом и искренней улыбкой. – Конечно не против! Спасибо тебе!

– Да не за что. Нам ещё отсюда бы выбраться. Я вот думаю, завтра надо будет разжечь костёр на улице, чтобы спасателей привлечь. Ну и в принципе можно пока здесь переждать, особенно если здесь еду найдём.

– Да, я с тобой согласна.

Они дошли до стоявшего у последней двери Края. Он, открыв дверь, встал и смотрел в проём.

– Что там? – спросила Мария.

– Посмотрите…

Они вышли к лестничному пролету, лестница спиралью шла вдоль стен. Она была колоссальна. Ступени шли на много этажей вверх и на множество этажей вниз. Вдоль них было множество дверей, по некоторым из которых было понятно, что они открыты. Идти дальше нужно было по этой лестнице, никак иначе. Но вопрос был, вверх или вниз. Некоторое время поспорив, они решили, что идти надо вверх, но предупредив об этом тех, кто сидел на входе. Решили они и так: Край идёт к Райнеру и Авдотию, забирает из рюкзака маркер, чтобы отмечать на стенах, куда они пойдут, и объясняет им в целом схему. Мария и Кира должны были медленно двигаться по лестнице вверх.

Они поднимались по лестнице, попутно разговаривая:

– Кто вообще возводил такие замки в таком месте? – задумалась Кира.

– Понятия не имею. Вообще возможно, что в наших краях есть подобные здания, но до такой степени… я уже не знаю. Ну да, и мне кажется, что снаружи он хоть и был большой, но не такой огромный. Как думаешь, всё вокруг нас реально? Может, это просто галлюцинации?

– Подумав логически, я не могу прийти ни к какому итогу. Если мы во сне, мы об этом вряд ли узнаем. А если не во сне, то мы вряд ли узнаем, что вообще происходит вокруг. В общем, я считаю, что думать надо меньше. Идти надо, куда-нибудь, но идти. Вот поймёшь ты сейчас, что ты во сне, и что? Смысл? Я уже давно нашла ответы на все вопросы, на которые я хотела.

– И пришла к выводу, что…

– Да. Смысла жизни нет, и я хочу умереть. Ты всё правильно поняла. И сколько бы я не думала, сколько бы я не размышляла и искала ответы в философских книжках, всё один итог. Я почти ежедневно в этом убеждаюсь.

Мария и Кира уже поднимались на следующий этаж.

– Слушай, людям свойственно ошибаться.

Они поднялись на второй этаж и тяжелыми усилиями открыли дверь. Но за ней была стена. На стене после открытия резко и с грохотом появилась трещина. Они медленно пошли дальше вверх.

– Постоянно? Каждый раз? Но почему я тогда ошибаюсь? Почему смысл жизни есть, если я тысячи раз убеждалась, что нет?

Вдруг трещина мгновенно разошлась по всей стене, и прозвучал громкий звук трения камня и треск. Сначала из стены выпал кусок и упал в метре от девушек. Они отскочили вверх по лестнице. Вдруг сверху начала сыпаться краска, а за ней начали падать верхние ступени. Мария пробежала до площадки между лестницами в углу и буквально затащила за собой шокированную Киру за руку. Лестница упала и разрушила участок, на котором были они. Но за ней начала падать и платформа, на которой они были сейчас. Пару секунд падения были как минуты. Минуты невообразимого ужаса.

***

Край добежал по коридору. Он вошёл в комнату, где сидели Райнер и Авдотий. Они обернулись на него и сначала удивились от того, что он так рано вернулся, а потом от того, что он один.

– А где девушки? – спросил Райнер.

– Идут дальше. Я пришёл за маркером. У меня где-то был в рюкзаке.

– Зачем?

– Будем отмечать дорогу, куда мы пошли. Если будете нас искать, пойдёте по стрелкам.

– Слушай, а мы тут подумали, может, нам все-таки с вами пойти?

– Нет уж, оставайтесь. Нам важно, чтобы кто-нибудь на выходе сидел. А то вдруг мы его потом не найдём. Тут и так всё странно и мистически, я бы сказал. Так что пока вы тут. Если нас через часов три-четыре не будет, пойдёте за нами, или, может, даже лучше, выбирайтесь из этого чёртова замка. Если мы не вернёмся, значит, уходите. Мы, если что, вас догоним, если, конечно, выживем.

– Не каркай, Край. Всё будет нормально.

– Надеюсь… Ладно, я пошёл, давайте.

– Давай, удачи вам.

Они пожали Краю руки и обратно сели на пледы, которые лежали на грязном каменном холодном полу. Когда он ушёл, Райнер и Авдотий продолжили свой разговор. Райнер говорил:

– Не к добру это всё. Да, я хоть и оптимист, но происходящее мне жуть как не нравится. Мне очень сильно не нравится то, что не укладывается в моё понимание. Всё происходящее ни разу не понятно мне. Почему мы пришли сюда, а не на дачу? Что это за дом, откуда он вообще здесь, что с ним не так? Всё очень странно. Такое чувство у меня было несколько раз в моей жизни. Один раз я слышал шорох в детстве в деревне, и не знал, от чего он был. Так и не узнал, кстати. И ещё один раз я помню, такое же было, когда я пришёл на встречу на день раньше, перепутав дни. Я несколько раз за день все перепроверил, но не дату. Я уже испугался, что попал в параллельную Вселенную, а оказалось, просто невнимательно смотрел. Но здесь всё иначе. Такого замка нету нигде в округе. Если бы был, я бы об этом знал. Я профессионально изучил всю нашу область и не могу не знать об таком-то замке так недалеко от города.

– Да… Я с тобой так-то согласен. Но скорее всего это просто, как ты говорил, невнимательность. Или какой-нибудь другой странный исход. Например, мы надышались газов, и нам это всё чудится.