Хроники ядерных пустошей. Книга 1: Комар. Полная версия

Небо над ядерной пустошью заволокли непроглядные, каменные тучи. Ветер свистел в облысевших кронах безжизненных деревьев и трепал их с такой силой, что слышался треск мощных вековых стволов. Где-то на периферии зрения озарила небосвод вспышка молнии, а секунд через десять по долине разнёсся протяжный раскат грома. Назревал ливень. Редкая, мелкая морось стала прибивать радиоактивную пыль, и это несомненно было бы плюсом, если бы влага не собиралась на визоре навороченного шлема, разработанного во время последней мировой войны, разделившей существование мира на «до» и «после». Та страшная война за считанные месяцы унесла жизни миллиардов людей и отбросила человечество в развитии на несколько веков назад, и даже по прошествии двух с небольшим сотен лет людям не удалось вернуться к привычному образу жизни, ведь теперь на земле царили голод, болезни, опустошение, а главное – мутанты и дикари, снующие по заражённым землям в поисках жертв.

Охотник осторожно протëр салфеткой стекло визора, но эффект длился всего полминуты и совсем скоро от мелких капель снова начало рябить в глазах. Внутри шлема, несмотря на горячее дыхание, линза даже не запотевала – некогда за этот апгрейд в виде спецплëнки пришлось сунуться аж в зону с красным уровнем заражения, и оно того стоило, вот только с внешней стороны экрана такая плëнка была недопустима, и потому приходилось бороться с росой на стекле всеми доступными методами от тряпки до полировки.

– Вовремя, твою мать, – приглушённо проговорил номад, занявший снайперскую позицию на холме близ небольшой деревни, от которой со временем осталось с пару десятков развалин домов.

Не отрываясь от оптического прицела крупнокалиберной винтовки, он сунул руку в кожаный рюкзак, лежащий рядом, и извлёк оттуда потëртый аэрозольный баллончик с нечитаемыми надписями и едва различимым рисунком белых дамских сапожек – в нынешние времена влагоотталкивающий спрей воспринимался как нечто, оставшееся от былой, более развитой цивилизации. Раньше позволить себе такую вещицу мог, наверное, каждый, теперь же по стоимости она равнялась пневматическому пистолету, а потому доступна была далеко не многим.

Встряхнув баллончик, охотник брызнул пару раз на чёрное, матовое стекло своего визора, дождался высыхания и оценил результат – даже самые маленькие капли, упав на стекло, медленно скатывались вниз, где экран переходил в защитный обод, на котором у самого подбородка, прямо в металле, было выбито слово «Земля». Средство работало и означало это лишь одно – барыга будет жить. Не зря за каждую единицу своего товара он ручался жизнью. Под его началом опустевшие города и сëла обследовали аж с полсотни искателей – сталкеры, диггеры и собиратели мародëрствовали целыми сквадами и тащили полезный хлам из заражённых земель огромными караванами, и каждое их возвращение для города было целым представлением. За минувшие столетия сменилось не одно поколение людей, и ныне живущие даже не подозревали о том, как жили их дальние предки, а потому горожане с изумлением рассматривали старое оружие, предметы интерьера и быта. Особо впечатлённые, воспринимая эти вещи как некие древние реликвии, даже пытались облапать их, чтоб хотя бы на миг соприкоснуться с историей несмотря на риск хапнуть радиоактивных частиц.

– Где же ты, тварь… – одними губами проговорил охотник, третий час наблюдая за местностью вокруг старой водонапорной башни, что на фоне разрушенной деревни была словно маяк.

Наконец на горизонте появилась невысокая гуманоидная фигура мутанта. Вампир, кровосос, комар, сосатель – в разных краях эту тварь звали по-своему, но ближе всех к правде было именно «комар», ведь строение пищеприëмника этой уродины один в один напоминало пресловутое насекомое, которое не исчезло даже после войны. Результат бесчеловечных экспериментов, попытка улучшить человека и создать идеального солдата, или банальное порождение биологического оружия и разных мутагенов – правды было уже не узнать, да и толку эта правда уже принести не могла.

Худощавая, серая фигура вопреки обыденной своей ловкости и скорости шла тяжело, через силу, и пришлось как следует выкрутить кратность прицела чтобы узнать в чëм причина – одной рукой ублюдок волочил за собой что-то тяжёлое, но высохший сорняк высотой почти с человеческий рост не позволял разглядеть что там. Только когда мутант вышел к башне удалось разглядеть его ношу – худощавая, лет двадцати пяти, а то и тридцати, побитая девушка, напоминающая грязную дикарку. Снаряга, однако, была совсем не по ней, ведь одета она была в потасканный бронекостюм, хоть и изношенный, но сделанный не иначе как мастерами Железного содружества – их метод создания защитных элементов было невозможно спутать ни с каким другим, потому как только они, нашивая тонкие стальные пластины на кожаные элементы брони, накладывали их один слой на другой, делая некое подобие панциря на плечах и предплечьях. Защитой корпуса обычно служил нагрудник, состоящий из большой приталенной пластины на груди и полутора десятка пластин поменьше на животе и боках. Но девчонка, однако, Железную не напоминала – они-то выбривали затылок и виски почти наголо, а всё, что выше, сплетали в тонкие косы дабы не заморачиваться с гигиеной и не испытывать неудобств в бою. А эта девица выглядела как одичалая из пустошей, и наверняка перехватила костюмчик с трупа, или вовсе собственноручно прикончила ради него кого-нибудь из Железных – уж очень заметно одëжка болталась на исхудавшем, изнемождëнном теле.

Мутант вскинул безносую морду. Взгляд его больших, чёрных глаз прошëлся по всей округе и, не сыскав тех, кто мог бы помешать трапезе, он склонился к телу своей добычи. В движение пришла вся его ротовая система – хоботки, челюсти, губы и колющие части собрались в единое, сантиметров тридцать длиной, острое жало, которым он стал прощупывать тонкую девичью шею в поисках яремной вены.

– Перебьëшься, мразота… – сквозь зубы проговорил номад и неторопливо, плавно вдавил спусковой крючок винтовки.

Выстрел прозвучал словно гром среди ясного неба – неожиданно и оглушающе. Тяжёлая пуля крупного калибра разорвала лысую, вытянутую голову монстра будто спелый арбуз, а всё содержимое черепной коробки разлетелось на много метров вокруг.

– Готов, – заключил охотник и, дозарядив магазин винтовки, поднялся, позволяя немного расслабиться затëкшим суставам и мышцам, которые от долгого нахождения в одной позе уже стали болеть.

Распрямившись во весь рост он с удовольствием, до хруста потянул спину и раскинул в стороны мощные, длинные руки – высокий, под метр девяносто, плечистый здоровяк был не в пример крупнее среднего обитателя пустошей, потому как свою молодость без особых забот и хлопот провёл в родном поселении, откуда ушёл, когда по возвращении с неудачной охоты обнаружил сплошные руины. По следам он отыскал и убил вепря-мутанта, после чего, захоронив останки своих соседей и друзей, навсегда покинул ставшие чужими края.

Одет он был по местным меркам странно – в этих краях номады не водились отродясь, поэтому встреченные парой дней ранее сталкеры наперебой спрашивали о диковинном шлеме, его функциях и возможностях, а также о сути его необычного бронекостюма, который представлял из себя сплошной герметичный комбинезон с единственной молнией от паха до горла. Выделанная особым способом кожа чëрного вепря была удивительно гибкой и мягкой, но обладала невероятной прочностью, способной защитить от когтей и зубов едва ли не любого мутанта. В качестве защиты суставов была нашита всё та же, но уже слоëная кожа, а на случай попадания мелкого калибра и осколков весь внутренний слой бронекостюма был армирован специальными нитями, которые, если не гасили удар пули, то как минимум не давали ей проделать дырку в теле носителя. Грудь защищал плотный, из той же кожи, съëмный жилет, а на поясе, ближе к пояснице, висел небольшой, размером с довоенный аппарат связи, прямоугольный, плоский прибор с кнопками и некоторым количеством трубок, уходящих внутрь костюма. Приблуда фильтровала, очищала воздух и, благодаря системе рециркулирования, накачивала им весь костюм, создавая неплохую вентиляцию в самых подверженных потению местах. Часть же трубок, шедших от замысловатой машинки, тянулась аж к воротнику, где был предусмотрен соединительный клапан для возможности совмещения костюма со шлемом, и тогда носитель полностью отрезал себя от неблагоприятного воздействия окружающей атмосферы. Уже трудно было точно сказать кто являлся автором этого шедевра кройки, шитья и инженерной мысли, ведь в каждом городе, оставленном позади, имелись свои мастера и умельцы, и каждый из них привносил в костюм что-то своё, из-за чего обычная одëжка, сделанная из грубой кожи, превратилась в без пяти минут высокотехнологичный скафандр.

Спустившись с холма в обратную от деревни сторону, номад оставил винтовку с рюкзаком возле байка, накрытого маскировочной сетью, и с одним револьвером пошёл обратно, переживая о том, что же ему теперь предоставить в качестве доказательства выполнения заказа, ведь пуля полностью разворотила морду твари вместе с основой колюще-сосущих органов, а всё, что осталось – пара коротких нижне-челюстных щупов, которые он собрал и упаковал в пакет с надеждой, что этого хватит. Обычно заказчики требовали голову твари целиком – из неё делали чучело, вывешивали в проходном месте и народ, глядя на чучело, понимал, что любое, даже самое страшное порождение бренного мира, может умереть и умирает. Люд со временем переставал бояться этих тварей и боевой дух жителей рос буквально на глазах – пополнялись ряды сталкеров, искателей, борцов с нечистью и стражников, которые уже не так опасались встречи с очередным представителем теперешней фауны земли.

Охотник склонился над телами мутанта и незнакомки, думая не то убить еë лично, не то оставить подыхать в пустошах – шансов выжить у неё было маловато даже с такой бронёй, ведь пешим ходом до ближайшего города было не успеть, а ночью из нор выползали такие твари, что гуманнее было бы резануть глотку этой бедолаги здесь и сейчас.

В мыслях уже растрачивая свои честно заработанные гроши, охотник и позабыл о том, что убитый кровосос был гораздо меньших размеров чем тот, которого описывал ему заказчик, ведь очевидцами зверств того самого мутанта были местные салаги, а уж им-то могло и померещиться, не то от страха, не то от выпитой самогонки. С большими и круглыми, как блюдца, глазами, они рассказывали о невероятных размеров монстре, что одной рукой переломил шею их товарища, но номад не очень-то и поверил в эту байку. «У страха глаза велики» – вспомнил он старинную пословицу и, прокручивая её в голове, вытянул нож, в котором отразилась сверкнувшая молния. Вскинув руку для решающего замаха, он услышал короткий, злобный, утробный рокот позади, а спустя долю секунды получил удар в бок. О том, чтоб удержаться на ногах, не было и речи, ведь сила твари была столь велика, что даже послышался хруст костей номада, а последнее, что он увидел перед отключкой – огромные чëрные глаза на морде, не имеющей никаких человеческих черт за исключением формы головы. По телу пробила боль, а затем наступила темнота.

Часть вторая.

– Сука… – прохрипел охотник, вернувшись в сознание.

Первое, что он почувствовал – ужасная, пульсирующая боль справа в районе рëбер. Больно было даже вдохнуть, не то что пошевелиться, а когда наконец удалось втянуть лёгкими воздух, в нос ударил нестерпимый смрад – амбре из фекалий, затхлой крови, сырости и трупного разложения. Вонь стояла такая, что начало резать ноздри, а глаза заслезились. Номад с трудом сдержал в себе завтрак, его руки машинально дëрнулись к клапану герметизации шлема, но попытка пошевелиться оказалась тщетной, ведь кровососущая зараза крепко прилепила его предплечья к стене своими выделениями – секрет, собираемый из расположенных на боках комара желëз, смешивался с любой органической жидкостью и превращал еë в густую массу, схожую по свойствам с клеем. Хитрые и проворные твари, устраивая засады, расставляли свои липкие ловушки вблизи людских троп и нападали на обездвиженных путников. Судьба несчастных была незавидной – комары высасывали их досуха, но даже эта незавидная участь являлась не худшей. Куда более ужасающая смерть ждала самых здоровых и физически крепких на вид – они становились живыми инкубаторами для будущего потомства, и не было сомнений что угодившему в плен номаду уготован именно такой конец.

Он расслабился и попытался свыкнуться с болью. Нормально осмотреться не получалось, дотянуться и включить ночной режим визора не было возможности, а потому столь продвинутый, технологичный, и даже не требующий подзарядки шлем в такой ситуации становился не полезнее ночного горшка, надетого на пустую голову.

Прислушавшись, он собрался с силами и медленно потянул руку – бесполезно. Предплечье правой руки увязло на трубе, сплошь покрытой липкой слизью, в условиях повышенной влажности не высыхающей никогда. Вдобавок, двигать правой рукой оказалось невыносимо – напряжение мышц переходило на правую часть туловища, и ушиб отвечал на любое усилие острой вспышкой боли в области рëбер.

Номад на некоторое время затих и, дождавшись когда станет полегче, двинул левой рукой, которая также оказалась основательно вклеена в секрет, но уже не к трубе, а к стене, выложенной рыжим кирпичом. Время было беспощадно, не пощадило оно и кладку стены – кирпич потерял свои свойства и стал крошиться, а постоянное течение грунтовых вод размыло раствор, создав немало щелей.

Он вдохнул поглубже, как следует напрягся и сделал мощный рывок всем телом, рассчитывая если не освободить свою руку от клея, то вырвать часть кирпичей. Стена пошатнулась, на загаженный пол осыпалось рыжее крошево, а бок снова обожгла тянущая, мучительная боль. Сжав челюсти так, что заскрежетали зубы, он с огромным усилием сдержал в горле крик и последующие минут пять приходил в себя.

Внезапно, в полной тишине прозвучал чей-то всхлип, заставив охотника затаить дыхание.

– Тебе не выбраться отсюда, я пытался, но оно живëт во мне и скоро вырвется наружу… – прозвучал стенающий мужской голос откуда-то слева, с противоположной части тëмного подвала.

Здоровяк сквозь зубы вдохнул, затем, раздувая ноздри, нервно выдохнул. Обстановка не предвещала радужных перспектив. Время тянулось так же медленно и утомительно, как клейкая масса комара. Прошла, казалось, целая вечность прежде чем номад предпринял новую попытку. Он собрал в кулак всю свою несгибаемую силу воли, всю злобу и ненависть к мутантам. Рывок, ещё один, и ещё. Дикая ярость огнëм разлилась по телу, он забился словно загнанный зверь. Болевая судорога охватила весь бок и нарастала с каждым рывком, но в какой-то момент гнев полностью вытеснил собой это ощущение. Спустя несколько минут отчаянной борьбы стена дала слабину и с полдесятка кирпичей с глухим грохотом осыпались на пол, покрытый толстым слоем результатов жизнедеятельности обитателей этой дыры. Только-только получив возможность двигать рукой, он схватился за трубку и, вытянув её из воротника, присоединил к клапану на шлеме, после чего хлопнул ладонью по рециркулирующей коробке и жадно вдохнул чистый воздух. Рвотный позыв, всё это время копившийся в гортани, немного отступил и пришло время осмотреться. Он потянулся к поясной кобуре, но та, ожидаемо, была пуста. Учтивая тварь вытащила его револьвер, нож остался где-то возле башни, а из полезного в кармане нашёлся разве что фонарик. Номад щëлкнул кнопкой и яркий, широкий луч, рассеяв тьму, озарил всё помещение светом. От увиденного он застыл в оцепенении а глаза его округлились.