Шутки Богов. Битва на выживание

Размышления Богини

Зал, выбранный для обряда, напоминал храм, хотя на самом деле находился в глубине Императорского дворца. Высокие колонны, увитые золотыми узорами, поднимались к потолку, теряясь в тумане, что рождался от струек благовонного дыма. В воздухе дрожали звуки ритуальных колокольчиков – кто-то из слуг вёл размеренный перезвон, чтобы закрепить священное настроение.

Мэй Жо стояла в центре зала босыми ногами на круге из белого нефрита. Её одежда была иной, чем обычно. Не яркое платье богини, а простая, почти аскетичная накидка цвета утреннего неба. В руках она держала тонкий жезл из светящегося кристалла, в котором мерцал её собственный Божественный свет.

Её лицо оставалось спокойным, но в глубине глаз сверкали напряжение и осторожность. Слишком многое зависело от этой клятвы – от того, как её примет не только Андрей, но и небесные силы, что слушают каждое слово.

Этот странный парень, с ещё более странным именем – Андрей, стоял неподалёку. Чуть в стороне. Но весь зал чувствовал его присутствие. Тяжёлое, как тень горы. И в то же время живое, дышащее. Рядом с ним молчала Цзяолин, излучая властное спокойствие Дракона, но её глаза с вниманием следили за каждой искрой энергии вокруг.

– Я, Мэй Жо, рождённая из света и воды, наследница небесных рек, – её голос прозвучал как колокольный звон, чистый и торжественный, – перед лицом Поднебесной и всех, кто стоит здесь свидетелями, приношу клятву.

Она подняла жезл вверх, и свет разлился по своду, превращая дым в сверкающее море.

– Клянусь моей Божественной силой и самой сущностью: не вредить Поднебесной Империи. Клянусь не поднимать руку на её Императора, Андрея, и всех, кто следует за ним. Клянусь помогать по мере сил и возможностей, чтобы тьма не поглотила этот мир.

Каждое слово будто впивалось в пространство, отзываясь эхом в сердцах собравшихся. На её запястьях загорелись письмена – линии клятвы, выжженные самой судьбой. Они обвили руки сияющими браслетами и застыли, как печати, не позволяя отречься от произнесённого. И в тот миг, когда последняя фраза сошла с её уст, Мэй Жо вдруг ощутила волну силы. Она не пришла извне – наоборот, словно поднялась из самого присутствия Андрея. И эта знакомая до боли, и фактически пугающая энергия пронзила её тело, заставив замереть на месте. В этом потоке было то, что она когда-то знала слишком хорошо. Дыхание её брата, Шуй Ханя, Бога Закатной Крови. Его ярость, его бешеная, безудержная сила, что когда-то смела всё на пути. Она помнила, как он, обезумев, убил их товарища… Как его глаза горели алым светом… И как в тот миг он захотел убить и её…

Но сейчас… Сейчас в этой энергии не было того дикого голода. Не было жажды крови, которая всегда сопровождала брата. Сила, исходившая от Андрея, была похожа на огонь – горячий, но не пожирающий. Она несла тяжесть, но и порядок, силу, но и сдержанность.

И осознав всё это, Мэй Жо непроизвольно сжала пальцы на жезле.

“Это… невозможно… – Её мысли метались, как птицы в клетке. – Его энергия – и всё же не его. Как будто часть Ханя переплавлена и заключена в новом сосуде… Кто же ты, Император Поднебесной?”

Её сердце билось всё быстрее. Ей было страшно. Но вместе со страхом вспыхнуло и что-то иное – любопытство, тянущееся глубже, чем сама клятва.

В зале стало тише. Все видели, как сияние вокруг Мэй Жо вспыхнуло ярче, а затем мягко погасло. Клятва была принята. Пространство, словно само Небо, признало её слова.

Она опустила жезл и медленно склонила голову. Но взгляд её невольно нашёл Андрея. И в этом взгляде уже не было ни гордыни, ни снисхождения. Лишь настороженное уважение и вопрос, на который она сама пока не знала ответа.

– Клятва принята. – Тихо произнесла Цзяолин, и её голос разнёсся, как гром, перекрывая тишину. – Теперь пути назад нет.

Мэй Жо едва заметно улыбнулась уголком губ. Она уже и сама прекрасно знала о том, что отныне её судьба связана с этим человеком. Но тайна силы, что исходила от него, жгла её душу сильнее самой клятвы.

Немного погодя она уже сидела в тишине собственного покоя, в свете тонких лампад, где прозрачные огоньки дрожали, будто отзвуки её собственных мыслей. На губах ещё сохранялся вкус произнесённой клятвы. Той самой, что связала её не только словами, но и корнями её сущности. Она ощущала, как тонкие нити её Божественного естества теперь вплетены в судьбу Поднебесной и… В судьбу самого Андрея.

И всё же не клятва тревожила её сердце сильнее всего. Когда он поднял взгляд – прямой, тяжёлый, но спокойный – в его ауре мелькнуло то, что она не могла спутать. Та самая сила, что когда-то принадлежала её брату Шуй Ханю. Её родному брату. Тому самому, кто пал во тьму собственной жажды крови, кто, охваченный безумием, прорвал небесные клятвы, уничтожил их товарища-бога, и чуть было не убил её саму.

Она помнила вкус его ярости, запах крови, смешанный с небесным светом. Она помнила, как его голос ломался в крике, полном боли и ненависти. И вот теперь – эта энергия, знакомая до боли, жила в чужом смертном.

Но она не была той же. В ней не бушевал шторм безумия. Не было дикого, всепоглощающего голода. Наоборот – это ощущалось, как будто кровь заката смиренно пульсировала, вбирая в себя чужие потоки, подчиняясь им. Андрей, каким-то образом, удерживал её.

“Как?..” – Мэй Жо едва не прошептала этот вопрос вслух. Шуй Хань, бог с рождения, не справился с собственной сущностью. Но этот человек… Смертный, пусть и возвышенный, каким-то образом держал внутри себя то, что сводило с ума даже Божество.

Она вспомнила, как чувствовала вокруг него и другие отголоски. Да, точно. Они не были едины. Один поток исходил от света, другой – от холодной бездны, третий был тягучим, как мрак. И все они сталкивались, переплетались, но не уничтожали друг друга. Они повиновались ему.

Подумав об этом, Мэй Жо немного нервно сжала пальцы, всё также держа руки на коленях, и чувствуя, как её сердце бьётся учащённо. Страх пробрался в её душу – настоящий, древний, который редко знала даже Богиня. Она видела, как этот странный смертный, шаг за шагом, вбирает в себя силы, которые принадлежали Богам. И если он продолжит в том же духе… Что станет с ним в будущем? Он станет… Истинным Богом? Чудовищем? Тем, кто превзойдёт даже тех, кого некогда звали Бессмертными? А что станет с ней? Она дала ему клятву. Она связала свою судьбу с его. И если он падёт – она падёт вместе с ним.

“Я… я не хочу стать ещё одной жертвой на пути твоего возвышения…” – Думала она, глядя в мерцающий свет лампы. И всё же, вместе с этим страхом, в груди зажглось иное чувство – острое, почти болезненное. Надежда. Если он сумел удержать силу её брата… Если он смог обуздать безумие, что уничтожило Шуй Ханя… Значит, он может стать ключом. Ключом к разгадке того, что произошло. Ключом к её прошлому. И, может быть, к её будущему.

Она понимала – теперь её шаги будут куда осторожнее. Андрей не был просто смертным союзником. Он становился сосудом, в котором собирались разнородные божественные силы. И кто знает – будет ли он их господином, или в какой-то момент они обратятся против него, разрывая изнутри? Но пока – он держался. И в этом заключалась самая страшная загадка.

Она прижала руку к груди, глядя на свой отражённый в нефритовом зеркале лик. Богиня Мэй Жо – гордая, юная, но уже связанная узами, которые могут погубить её. И впервые в жизни она осознала. Её судьба уже не принадлежит только ей. И, думая об этом, она вспомнила о том, как закончился ритуал.

Ведь Мэй Жо не торопилась уходить с этого места после клятвы. Она молча стояла в тени высоких колонн, обвитых рельефными драконами, и глядела на Андрея. Сердце её билось неровно – то срывалось в тревогу, то сжималось от какой-то странной надежды. Внутри всё ещё отзывалось эхо клятвы – тяжёлый, но чистый звон, скрепивший её душу и судьбу с Поднебесной.

Но куда громче этого звона звучала память. Сила, которую она ощутила в Андрее, не оставляла её в покое. Её брат, Шуй Хань, Бог Закатной Крови, когда-то был ярким светом их пантеона. Его шаги сопровождали алые облака, а его смех мог согреть целые города. Но когда его сознание омрачилось – всё изменилось. Алые облака превратились в бурю крови, его смех – в рёв бойни. Он убил товарища, с которым они вместе возносились, и едва не разорвал её собственную душу, когда она пыталась остановить его. И теперь – в этом человеке, в этом смертном, стоящем перед ней, она слышала его эхо.

Она не могла уйти, пока не убедится. Нужно испытание. Пусть невидимое для глаз, но очевидное для душ. Мэй Жо подняла взгляд и тихо произнесла:

– Андрей… Могу ли я спросить у тебя кое-что?

Он спокойно обернулся. Его глаза, спокойные и в то же время тёмные, как омут, задержались на ней. Казалось, он сразу понял, что её слова – не простая любезность.

– Попробуй… Спроси… – Коротко ответил он. И тогда она шагнула ближе. Солнечные блики соскользнули по её лицу, и оно на миг стало похоже на высеченную из белого нефрита статую. Но в её глазах пылал огонь – настороженный, испытующий.

– Скажи… – Она слегка замялась, подбирая слова так, чтобы в них заключить ловушку. – Когда в бою ты проливаешь кровь врагов, что именно ты чувствуешь? Тебя ли она зовёт? Или это ты её зовёшь?

Вопрос прозвучал просто, но для молодой Богини он был ключом. Ведь её брат – Шуй Хань – не мог устоять перед жаждой крови. Для него сама битва была не средством, а целью. Если Андрей унаследовал истинный корень этой силы, то его ответ всё выдаст. В зале стало тихо. Даже Цзяолин, обычно сдержанная, чуть склонила голову, насторожённо глядя на парня.

Андрей слегка задержал дыхание. Внутри него явно действительно что-то шевельнулось – тот самый голод, то самое звериное желание, которое он ощущал не раз после битвы с чудовищами и Богами. Но он уже научился различать, где его собственная воля, а где навязанное эхо чужой сущности.

– Я чувствую силу. – Наконец сказал он медленно, не отводя глаз от Мэй Жо. – Но не зов крови. Для меня битва – это не наслаждение. Это необходимость. Если кто-то погибает, то это всего лишь значит, что он сам выбрал путь против меня.

Слова прозвучали просто, но в них было что-то тяжёлое, основательное, как гул камня, сдерживающего нарастающий поток. Мэй Жо напряглась, почти желая поймать его на лжи. Она смотрела пристально, и её Божественное зрение пыталось проникнуть глубже, в слои души, ощутить дрожь от алых искр. И всё же – ответа, которого она боялась, она не увидела. Да, в его сердце было семя жажды – но оно было заключено в цепи. Он сам держал их.

“Значит, он контролирует её… или пока что контролирует…” – Мелькнуло у неё. И всё же, этот смертный ответил так, как её брат уже давно не смог бы. На губах Мэй Жо появилась лёгкая улыбка… Хотя… Это больше тень улыбки, чем сама улыбка.

– Хорошо… – Как можно спокойнее сказала она. – Пожалуй, теперь я верю твоим словам чуть больше.

Но внутри неё всё равно звенел вопрос. Долго ли он сможет удерживать эти цепи? В зале, где ещё витала тишина обряда, Андрей замер, уловив в мягких словах Мэй Жо скрытый укол. Она словно играла вежливую, неброскую партию, но каждое её слово было рассчитано на то, чтобы выудить из него признание, которое он сам пока не решался озвучить даже себе.

Он ощутил, как в его груди странно зашевелилась сила – не его собственная, а чужая, древняя, вкраплённая в его суть. Внутри словно отозвался отголосок чужой памяти: клыки, запах крови, безумный смех в багровом мареве заката. То был тот самый отпечаток силы, которую Мэй Жо назвала своим братом – Шуй Ханем. На мгновение дыхание Андрея сбилось. Знает ли она? Или только подозревает?

Но даже если она знала – разве он сам мог внятно сказать, что в нём происходит? Его путь был хаотичен. Сила Бога Костей… Печати Пустоты… Дыхание Дракона… И даже какие-то отголоски чужих воспоминаний. Всё это сливалось в ядро, превращая его в нечто, что уже давно не укладывалось в привычные рамки мира.

В голове Андрея промелькнула опасная мысль о том, что если она видит в нём угрозу, то… Что она будет делать дальше? Попытается ли ударить первой?

И именно в этот миг в его сознание, в ту часть, где всегда была тихая и тёплая тень, прорезался голос Цзяолин. Он был едва слышен, как дыхание весеннего ветра, но нес в себе силу:

“Не отвечай прямо.”

Она будто обняла его дух, прикрывая. Её собственное восприятие мгновенно выстроило вокруг его мыслей тончайшую пелену, скрывая глубинные отголоски чужих энергий. Там, где Богиня пыталась уловить знакомые вибрации, она встретила зыбкое, но ровное зеркало – и ничего больше.

Андрей почувствовал, как от Цзяолин в него струится уверенность. Она не просто защищала его, она впервые открыто вмешалась, показывая, что не намерена оставаться в стороне, если разговор грозил превратиться в духовное испытание.

“Скажи меньше, чем думаешь. Но так, чтобы она услышала то, что ей нужно услышать.” – Добавила она, и её голос окутал его решимостью.

Андрей вдохнул глубже. Его сердце больше не колотилось так отчаянно. Он понял, что не один. И хотя вопрос Мэй Жо всё ещё звучал как скрытый вызов, теперь у него был щит – их общая связь с Цзяолин, где двое действовали как одно целое.

Он спокойно поднял взгляд на молодую Богиню и уже спокойнее, без прежней тени замешательства, приготовился ответить. Он задержал своё дыхание всего на миг. Но именно этого мгновения хватило, чтобы Цзяолин окончательно выстроила вокруг его внутреннего мира туманную завесу. Её духовное прикосновение мягко приглушило все следы чуждых энергий, словно она закрыла тяжёлую дверь, ведущую к тому хаосу, что бурлил внутри.

Он поднял глаза на Мэй Жо, и в его взгляде не было ни тени страха, ни вызова. Лишь спокойствие. Такое спокойствие, какое обычно бывает у тех, кто привык смотреть в глаза чудовищам – и не отводить взора.

– Ты спрашиваешь, – медленно сказал он, не напрямую отвечая, но и не уходя в пустую отговорку, – понимаю ли я, что за силы во мне.

Он сделал короткую паузу, позволяя её словам повиснуть в воздухе и отразиться в её же сознании.

– Я понимаю другое. Любая сила, какая бы она ни была, остаётся лишь пустой оболочкой, пока человек не решит, как её использовать.

Он говорил негромко, но так, что каждое слово ложилось с весом камня. В них не было бахвальства, но и не было растерянности, которую она пыталась вызвать. Его ответ был парадоксален. Он не отрицал наличие силы, но и не подтверждал её конкретную природу. Он перенёс акцент с “чужой” сущности на собственный выбор.

– Всё остальное, – добавил он уже тише, – всего лишь следствие.

Эти слова прозвучали как тонкая отповедь. Если она надеялась выудить признание, то получила не меньше – намёк на то, что он прекрасно понимает собственную опасность, но держит её под контролем. И что куда страшнее – он видит в этой силе лишь инструмент, а не хозяина.

Мэй Жо непроизвольно напряглась. Она привыкла чувствовать за людьми глубину, тени, скрытые намерения. Но сейчас её духовное зрение встретило ровную, бескрайнюю гладь – как будто перед ней был человек, в котором хаос и порядок сошлись в нечто совершенно неразличимое.

И именно это было самым тревожным. Если бы он растерянно оправдывался, она бы увидела слабость. Если бы он с вызовом признался – это можно было бы использовать как основу для контроля. Но Андрей оставался между крайностей, и это делало его опаснее любого фанатика или дикаря.

“Он и вправду может раздавить меня одним решением… И даже не моргнуть. И самое страшное – в его глазах не было бы ненависти, только холодный выбор.” – При этой мысли Мэй Жо внезапно ощутила, как в груди поднялась странная дрожь. Это была не только тревога, но и болезненно отчётливое осознание. Если она станет для него препятствием, он сметёт её. Если же – частью его пути… Возможно, он даже защитит.

Она вдруг поймала себя на том, что мысль пришла сама собой, без расчёта:

“Мне нужно стать для него необходимой. Той, кто всегда рядом, к кому не поднимется рука даже в ярости.”

Это чувство пугало её больше, чем всё остальное. Ведь оно не было навязанным старейшинами решением или прагматичным планом. Оно зародилось внутри, как слабая, но упорная искра. Остаться рядом с ним не ради сект, не ради власти, а ради того, чтобы его “горячая рука” никогда не поднялась на неё. Она смотрела на Андрея и вдруг поняла, что впервые за долгие века не уверена в себе.

Она выбрала момент очень осторожно. После их короткого разговора, после его сдержанного ответа, Мэй Жо не спешила – в её положении каждое движение, каждое слово должно было быть продуманным. И вот, когда напряжение в зале слегка рассеялось, она тихо сделала шаг ближе.

Внешне это выглядело просто – будто сама Богиня решила изменить положение, и подойти ближе к свету лампад… Или же обменяться обычной формальной вежливостью… Но в действительности за этим стоял целый пласт древних знаков и символов.

Она вытянула руку и положила на стол рядом с Андреем маленький нефритовый жетон – крошечный кусочек белого жада с выгравированной на нём тонкой линией-закатным узором. Этот знак использовался среди Богов и древних кланов не так уж и часто, и только в одном контексте. Он означал, что владелец жетона признаёт другого как того, кому можно доверить личную сущность. Не клятва, но знак добровольного приближения.

– В Поднебесной этот символ, может быть, уже давно забыт. – Её голос прозвучал мягко, почти случайно, словно она поясняла какой-то артефакт, который выронила из рукавов. – Но среди нас, тех, кто родом из заоблачных дворцов, он всё ещё имеет значение.

Она слегка улыбнулась, но в глазах её было напряжение. Она прекрасно понимала, что сейчас открывает часть себя. Это был жест и заботы, и проверки одновременно. Ведь этот жетон сам по себе был не магическим предметом, а скорее печатью памяти, личным узлом духовной силы. И только те, кому доверяли, могли удержать его в руках без последствий. В культуре Богов это приравнивалось к признанию близости, к тому, что ты готов хотя бы частью себя раскрыться перед другим.

Андрей замер на мгновение, и даже Цзяолин почувствовала, как воздух вокруг сгустился. Девушка рядом с ним тонко уловила смысл происходящего – её тонкие пальцы непроизвольно сжались на рукаве Андрея. Она понимала, что это не просто вежливый дар, а шаг, который связывает на куда более глубоком уровне.

Мэй Жо же сделала вид, будто поступок её естественен. Лёгкий жест, внимание, изысканная мягкость, свойственная богине. Но под маской спокойствия внутри неё бурлило беспокойство по поводу того, сможет ли он понять намёк? Примет ли этот знак? И самое главное… Не увидит ли в нём подвоха?

Для неё это был единственный путь обезопасить себя, и превратиться из возможной жертвы в того, кто нужен… В того, кто рядом… Пусть даже это будет похоже на игру.

Андрей поначалу даже не протянул руку. Он сидел неподвижно, словно каменное изваяние, и лишь взгляд его чуть сузился. Внутри всё сжалось. В этом знаке, слишком древнем, чтобы быть “простым жестом внимания”, чувствовался подвох.

Он сразу вспомнил, что подобные вещи никогда не бывают случайными – слишком тонкая игра, слишком глубокая символика. Принять – значит связаться с ней, пусть даже на малейшем уровне. Отвергнуть – значит оскорбить богиню, что явно вызовет лишние подозрения.

Поэтому он решил… Не решать. Оставил жетон лежать на столе, никак не отреагировав. Пусть тишина тянется. Пусть будет казаться, что он равнодушен.

Но в этот момент внутри него отозвалась Цзяолин. Её голос прозвучал спокойно, но с ноткой твёрдости, которой раньше за ней редко водилось:

– Ты слишком осторожен, Андрей. Я чувствую, что в этом нет ловушки. Жетон действительно её личный. Она отдала часть своей сути. А это значит, что сама теперь связана с тобой, хочешь ты того или нет.

Андрей нахмурился.

– И что мне с этим делать? Поддаться её игре?

Цзяолин помолчала, словно перебирая все варианты. Потом сказала тихо, но уверенно:

– Вспомни, что ты сказал мне, когда мы нашли кровь древнего зверя. “Добровольно отданное всегда сильнее вырванного силой”. Кровь рождённого Богом – редкость. А её знак – это путь к тому, чтобы вплести её в наше Дао, привязать к себе. Не рабством, но узами, которые она сама признала. Ты можешь использовать это. Если пойдёшь осторожно.

Эти слова задели Андрея. Он снова посмотрел на жетон, на белый нефрит, в котором едва заметно мерцали прожилки Божественного света. Это было похоже на кровь, сжатую до кристалла. Добровольный дар.

– Ты хочешь сказать… Что, если она сама ищет приближения, мы можем это закрепить? Сделать её частью нашей линии?

Цзяолин ответила твёрдо:

– Именно. Родственные узы с Божественной сущностью могут дать нам то, что невозможно добыть в боях или в горах. Если ты не доверяешь – не доверяй сердцем. Но дар прими. Это шаг, который потом можно обратить в силу.

Андрей глубоко вдохнул. Ему не нравилось поддаваться чужой игре, но в словах Цзяолин была правда. Если Мэй Жо сама спешит привязать себя к нему – то почему бы не позволить ей сделать этот шаг? Пусть сама же и станет узлом, который невозможно будет развязать без потерь для неё самой.

Он медленно протянул руку, коснулся жетона. Нефрит холодно отозвался, но не ожёг. Мэй Жо, сидевшая напротив, чуть заметно выдохнула – напряжение её плеч ослабло. Она поняла, что её знак был принят.

А Цзяолин в этот момент, оставаясь рядом, впервые почувствовала странное удовлетворение. В её глазах это была победа – теперь у них появился ещё один ресурс, ещё один якорь.

Андрей же всё равно оставался настороже. Но в глубине души впервые мелькнула мысль о том, что если всё сложится, он сможет использовать саму Богиню как защиту и опору. Не только угрозу.

Мэй Жо в тот миг, когда пальцы Андрея коснулись нефритового жетона, не показала ни малейшей тени эмоций на лице. Но внутри неё всё заколыхалось, как воды озера, в которое бросили камень. Она сидела спокойно, но в мыслях вспыхивали один за другим целые ряды рассуждений, словно звенья цепи.

"Он всё-таки понял, что это не просто украшение, не знак благосклонности. Он почувствовал кровь. Он понял, что в нём заключено. И он всё же решился взять её."

Для неё это было важным – в её глазах Андрей больше не выглядел как дикарь, случайно оказавшийся в мире божественных и демонических сил. Он умел распознавать суть вещей, и значит, был опаснее, чем она думала изначально.

"Он принял. Значит, связал себя со мной. Пусть пока на тончайшем уровне, но нить уже протянулась. Теперь он не сможет сделать вид, будто мы чужие. Его отказ стал бы ударом по моей гордости и по имени семьи – но он не отказался."

Это радовало её, но вместе с тем тревожило. Ведь теперь между ними действительно возникла связь, и нельзя было предугадать, куда она заведёт.

"Он не выказал жадности. Не схватил знак сразу. Сначала выжидал, сомневался. Даже будто хотел оттолкнуть. Значит, у него есть внутренняя дисциплина. И это опаснее, чем голодная алчность. Алчных легко подкупить, жадных легко подчинить. Но тот, кто умеет ждать и скрывать – может оказаться равным."

Она прикусила губу – в мыслях это прозвучало как признание. И от этого стало чуть не по себе.

"Если он осознаёт, что в жетоне заключена божественная капля, он должен понять, что я сделала шаг, которого обычно не делает ни одна дочь богини. А значит, у него два пути: отвергнуть и поссориться навсегда, или принять и признать меня своей. Он выбрал второе. Значит, его сознание уже тянется к мысли о союзе. Осталось лишь подтолкнуть. И если он привяжет меня к себе – станет ли это узами равных, или он попытается сделать из меня сосуд, источник силы? Хм… а ведь это не было бы таким уж плохим исходом. Если я сумею быть сосудом и хозяином одновременно."

Эта мысль была дерзкой даже для неё самой. Но, отринув её, Мэй Жо почувствовала, что сердце бьётся быстрее. Шестое. Личная женская гордость.

"Он красив в своей холодности. Опасен в своей сдержанности. Не из тех мужчин, которые бегут к каждой протянутой руке. Я дала ему символ моей крови, а он заставил меня ждать ответа. И я, Богиня, ждала. Интересно… если он и дальше будет вести себя так, возможно, впервые я захочу быть не хозяйкой, а спутницей."

Эта мысль была слишком личной, почти обжигающей, и Мэй Жо поспешила отодвинуть её в глубину души, спрятать даже от самой себя.

Так что, когда она подняла взгляд на Андрея, молодая Богиня уже выглядела совершенно невозмутимой – будто ничего особенного не произошло. Но внутри у неё шло настоящее кружево мыслей, в котором переплелись расчёт, искушение, азарт и впервые появившийся оттенок… Любопытства.

После того как Андрей принял знак, в сердце Мэй Жо словно вспыхнул второй огонь – первый был её смелым поступком, а второй загорелся теперь, когда он ответил на него. Но она была слишком умна, чтобы позволить этому огню вырваться наружу без расчёта. Она сразу начала выстраивать стратегию дальнейших шагов, и мысли её приняли холодную, почти военную упорядоченность.

Сначала она решила проявить некоторую осторожность. Для того, чтобы проверить глубину его реакции:

"Он взял знак. Но что это для него? Вежливость? Признание силы? Или настоящий отклик? Я не имею права торопиться. Слишком опасно. Он может быть тем, кто примет жертву, а потом откажется от самой жрицы."

Именно поэтому первый её шаг будет скрытым. Она станет куда внимательнее наблюдать за тем, как он ведёт себя с жетоном. Держит ли при себе? Прячет ли? Пользуется ли силой, вложенной в него? Всё это покажет – видит ли он в ней союзницу или всего лишь источник силы.

Затем наступит время испытания. Это будет тонкая проверка доверия.

"Если он решил связать себя со мной, я должна знать, насколько прочна его нить. Сильных нельзя проверять словами – они сразу видят фальшь. Нужно испытание, невидимое снаружи."

Она решит сплести для Андрея ситуацию, где ему придётся выбирать между её доверием и личной выгодой. Не прямую ловушку, а тонкий узор. Намёк… Просьбу… Случай… Где он сможет либо защитить её интерес, либо пожертвовать им ради своей выгоды. Если он выберет её сторону – это значит, что он готов к союзу. Если нет – тогда знак станет лишь залогом её будущей мести. И только затем последует постепенное сближение, а не резкая привязка.

"Я Богиня… Я дочь силы… Но он уже не тот, кого можно взять красотой или лестью. У него внутри явно есть какая-то сущность… Имеющая отношение к древним Богам… Дыхание иного мира… Ему нужны равные, а не рабыни или игрушки. Значит, я должна идти осторожно, шаг за шагом. Пусть он видит во мне спутницу, а не узду."

Поэтому она и решила, что не будет прямо демонстрировать, что теперь они связаны. Наоборот – оставит ему свободу. Пусть он сам тянется ближе. Пусть думает, что это его выбор. Так связь будет прочнее, чем любая клятва.

Поэтому последует определённая дерзость. Но не сразу. В её душе уже было жгучее желание сразу показать смелость, заявить:

“Ты теперь мой. Я вложила в тебя каплю своей крови, и отныне мы связаны.”

Но здравый рассудок пока что удерживал её:

"Слишком рано. Если я попытаюсь надавить, он может воспринять это как угрозу. А мужчина, который сумел взять в руки силу Бога, никогда не позволит себя подчинить. Лучше я сыграю на равенстве. Но дерзость… её время придёт. Когда он сам протянет руку."

Дальней целью в данном вопросе было именно то, что она никогда не рассматривала. Союз, который увидят все.

"Если он удержится на этом пути, то рано или поздно имя Андрея загремит на весь мир. Я хочу, чтобы тогда уже никто не сомневался в том, что он и я – связаны. Не любовницей, не случайной покровительницей, а союзницей, почти женой. Такой шаг изменит всё – для моей семьи, для секты, для Империи."

Она уже видит будущее, что когда их союз станет видимым, даже старейшины будут вынуждены признать его священным.

В итоге своих размышлений, Мэй Жо выбрала осторожное сближение с испытаниями. Она не будет рваться к нему открыто, не будет показывать ревность или требовать признания. Вместо этого будет тонкая паутина. Она будет наблюдать… Проверять… И даже давать свободу выбора. Но в нужные моменты незаметно подкладывать ситуации, где он обязан будет проявить себя.

Она решает действовать как охотница, которая не бросается на добычу, а ведёт её по тропе, пока та сама не окажется в ловушке – только здесь “ловушка” не разрушит, а укрепит союз.

Мэй Жо долго и осторожно прокручивала в голове одно и то же… Если Андрей – действительно сосуд для силы нескольких Богов, а среди них есть силы и её родного брата, то нужно проверить не только его слова, но и его суть. И потому, когда он принял её знак, она решила, что первой проверкой станет не внешняя схватка, а испытание выбора – проверка того, как именно он обращается с чужой силой и с чужими судьбами.

Так что вечером, когда их своеобразный лагерь был тих, а лишь багровые языки костра выхватывали из темноты контуры лиц, она вынесла свёрток. Свёрток был не обычный. Внутри него заключался осколок печати, некогда принадлежавшей самому Шуй Ханю. Эта печать была ей оставлена хранителями Божественного храма как напоминание о том, каким стал её брат в безумии. В ней сохранялась память – эхо кровавой жажды, которую он некогда излучал.

Она знала, что достаточно слегка приоткрыть эту печать – и пространство вокруг отзовётся тяжелым давлением, словно сама кровь взывала к убийству. Люди теряли волю, звери бросались друг на друга, даже самые стойкие теряли самоконтроль.

И именно это она решила использовать, чтобы дать Андрею шанс показать, кем он является – рабом чужой силы или её хозяином. Для этого она подошла к нему, когда рядом была только Цзяолин, и мягко, почти неуловимо, опустила свёрток на землю между ними.

– Я хочу кое-что показать тебе… – Её голос был тих, но за ним скрывался вызов. Потом она приоткрыла свёрток, и тут же воздух стал густым и вязким, словно пролитый мёд перемешался с кровью. С каждой секундой давление становилось сильнее. Тонкие красные прожилки проступали в воздухе, как будто само пространство начинало кровоточить.

В глазах Цзяолин мелькнуло беспокойство – она ощутила, как чужая сила врезается в их духовный союз, пытаясь внести раскол, натравить одно сердце на другое.

Андрей же почувствовал, как в груди дрогнуло ядро – внутри него, словно в ответ на этот вызов, зашевелилось знакомое пламя. Но это пламя было чужим, оно дышало звериной жаждой крови. И именно это пламя Мэй Жо и ждала увидеть. Признает ли он его? Отдастся ли ему, или сумеет подчинить?

Она не сводила с него глаз, не вмешивалась и не подсказывала. Её руки оставались сложенными на коленях, а сама она сидела прямо, словно судья, наблюдающий за тем, что происходит. В её сердце в этот момент было странное чувство. Страх, что он сорвётся и предстанет перед ней чудовищем, и одновременно тайная надежда – что именно он сумеет сделать то, чего не смогла даже она сама, когда в последний раз встретилась с безумием её родного брата.

Суть испытания заключалась в том, что она намеренно создала ситуацию, в которой Андрей должен был сделать выбор. Либо поддаться силе – тогда он проявит себя как сосуд… Либо сдержать её – показав, что способен управлять чужим даром… Либо отвергнуть её – и тогда станет ясно, что он не признаёт связь с Божественной сущностью вовсе… И для неё каждое из этих решений было ответом. Ключом к тому, кем является этот человек и какое место он может занять в её будущем.

В первое мгновение, как только она развязала свёрток, Андрей почувствовал, будто пространство стало вязким и тягучим, а каждое дыхание давалось с усилием. Тонкие красные прожилки, проступающие в воздухе, резонировали с его телом так, словно чьи-то чужие нервы протянулись внутрь его груди и начали дёргать его сердце за ниточки.

Внутри ядра зашевелилась та сила, которую он уже однажды ощущал – огненное дыхание чужого Бога, тёмное и ненасытное. Оно жгло его изнутри, будто кровь сама становилась раскалённой и звала его к убийству. Потом проявилась вторая волна давления. И он ощутил, что даже его мысли начинают путаться… Цзяолин… Её лицо вдруг двоилось, и часть сознания шептала:

“Она слаба, её легко раздавить.”

Мэй Жо… Её глаза словно искрились вызовом, и в груди вспыхнуло желание доказать силу не словами, а ударом…

Даже сама земля под ногами пульсировала, будто требуя, чтобы он пролил кровь и напитав ею пространство. Это было похоже на тихий, но настойчивый зов:

“Стань оружием… Отдайся нам…”

Но его внутренняя борьба продолжалась. Андрей буквально до скрипа сжал зубы и сосредоточился. Внутри себя он ясно понимал, что если он поддастся сейчас – то потеряет себя.

Он вспомнил то, как много раз его уже пытались использовать… Как он едва не погиб от чужих печатей, впитав в себя силу, что не предназначалась человеку… Как Цзяолин держала его за руку, когда кровь дракона едва не разорвала его на части… Все эти воспоминания встали в ряд, как тихая стена. И он ухватился за них – как за опору.

Затем последовал решающий шаг. И вместо того, чтобы гасить силу или отталкивать её, он сделал то, что всегда было ему ближе – подчинил её себе. Для этого он открыл ладонь, словно приглашая пламя, и позволил ему подняться, но не в сердце, а в руку. В тот миг воздух вокруг дрогнул, и красные прожилки рванулись к нему, словно желая прорваться глубже. Но Андрей направил их в ладонь, где сверкнула тонкая линия его собственной крови. Он словно сказал этой силе:

“Ты можешь существовать во мне, но не управлять мной. Я – не сосуд, я – хозяин.”

И пламя, вместо того чтобы захлестнуть его, собралось в сжатом кулаке, затрепетало и стало покорно угасать. Именно в этот момент Цзяолин вздохнула с облегчением, хотя на её висках выступил пот – для неё испытание тоже было ощутимым. Она увидела, что связь между ними не разорвалась, а наоборот – стала крепче.

Мэй Жо же, напротив, замерла. Её глаза расширились, когда она заметила, что он не отверг силу её брата, не испугался и не подчинился – он сделал невозможное… Позволил ей войти и установил над ней власть… Для неё это стало ответом, что перед ней не сосуд и не игрушка, а человек, который способен выстроить с чужой Божественной силой собственный договор власти.

Таким образом, Андрей сделал выбор. Решив не отвергать наследие, не подчиняться ему, а принять, но поставить над ним свою волю. И именно в этот момент в нём впервые ярко проявилась та черта, которая пугала и восхищала всех – он не просто наследник, он кузнец собственной силы, готовый ковать её даже из пламени павших Богов.

Мэй Жо поняла, что всё пошло не так, как она ожидала, уже в ту секунду, когда алые прожилки, рванувшиеся к сердцу Андрея, не поглотили его, а свернулись в его ладони – как зверь, узнавший поводья. Сердце молодой Богини сбилось с ритма… Удар… Пауза… Ещё удар… И слишком ровное дыхание, отработанное годами самоконтроля, вдруг сорвалось в тихий, почти беззвучный вздох.

Сначала пришло изумление. Чистое, холодное, режущее, как лезвие. Она знала, что сила Шуй Ханя по природе своей не терпит уз. Она расползалась, как разлившаяся кровь, и жила жаждой уничтожить любую форму. Но Андрей… Этот странный… Смертный… Обвёл её невидимой чертой и заставил течь по выбранному именно им руслу. Это было не подавление грубой мощью и не бегство. Это был уговор, заключённый волей с тем, что воли почти не признаёт. И от самого осознания всего этого Мэй Жо стало не по себе.

За изумлением поднялась солёная волна страха. Но странно переломленная. Это был не только страх перед ним, это был страх за него. Она отчётливо увидела, что подобные договоры не даются даром. Каждая принуждённая искра Божественной силы оставляет в душе рубец, и если рубцов станет слишком много, однажды вся внутренняя ткань лопнет – и человека не собрать обратно. Небеса не любят тех, кто слишком умело складывает разные законы мира в одну ладонь. Над такими слишком быстро сползаются тучи Небесной Кары.

“Ты не сосуд… Ты кузнец… – Подумала она. – А кузнецу всегда угрожает собственный горн.”

Третьим пластом проявилось облегчение. Глубокое… Тёплое… Почти болезненное. Она не увидела в его взгляде радости бойни. Не мелькнул тот алый отсвет, который навсегда поселился в глазах её брата, когда он перестал быть собой. В Андрее не было упоения кровопролитием. Для него важнее была работа. Тяжёлая, чёткая, внимательная к границам. Он не играл с огнём – он ковал из него форму. И это облегчение отозвалось в глазах влагой, которую она тут же спрятала за привычной статуей невозмутимости. Потом пришёл стыд – тонкий, как синева на снегу. Она испытала его. Положила перед ним кровоточащий осколок прошлого и ждала, сорвётся ли он. Богиня, знавшая цену клятве, сама тут же устроила испытание тому, кто только что её принял.

“Но я должна была знать.” – Упрямо ответила себе внутренняя Мэй Жо и всё же признала: проверяя его, она проверяла и собственную надежду – ту, что боялась даже назвать вслух.

За стыдом поднялось восхищение – опасное, коварное чувство, которое легче всего перепутать с притяжением. Её взгляд скользнул по его руке, в которой чувствовалась всё та же спокойная сила, что и в голосе. Движение, в котором нет ни одной лишней ноты.

“Такой человек не будет держать рядом слабых. Таких – или поднимают до себя, или оставляют позади. – Эта мысль обожгла её разум, и в груди поднялось древнее, женское упрямство. – Я не останусь позади.”

Дальше пришли выводы – сухие, структурные, как свиток, развернутый на каменной плите. Он не сосуд. Он законодатель. Не носитель чужих печатей, а тот, кто стыкует разнополярные потоки через собственный закон. Значит, у него уже есть зародыш личного Пути – Дао, своеобразный штопор, который продевается сквозь любые ткани и притягивает их к центру. Его внутренняя дисциплина явно была выше, чем казалось на первый взгляд. Он выдержал паузу и сдержал голод без опоры на внешние обереги. Его опора – память и выбор. Такие люди редко ломаются внезапно. Их падение медленно и слышно заранее – если быть где-то рядом… Достаточно близко к нему…

Но и наружная опасность также возрастёт. Как только запах крови Бога поднимется в воздухе мира, потянутся те, кто считает себя хранителями равновесия. Смотрители храмов… Звери-покровители… Старшие духи рек… Они уже услышали удар молота. Значит, рядом с ним быть – это стоять на линии удара. И отныне её клятва – не формальность, а полноценный щит, который придётся держать.

Кроме того, между ними уже есть связи. Которые не получится легкомысленно разорвать. Он принял её жетон. Он принял испытание. Дважды шагнул к ней, не называя этого шагом. Это были полноценные нити. Их пока можно тонко подтягивать и переплетать, но рвать их нельзя – отзовётся карой на обоих.

Та же Цзяолин… Не стена, а ворота. Дракон не оттолкнул её проверку, а прикрыл Андрея изнутри и… Позволил ему ответить. Значит, Дракон не ищет изоляции. С ним можно говорить на языке выгод. Если Мэй Жо предложит не соблазн, а систему, где её присутствие снижает риск отката и подпитывает общий Путь, то и сам этот Дракон подобное примет.

Эти выводы сложились в план, который ощущался как почти тактический. Сразу – не давить. Ни намёка на право, ни требовательной благодарности. Её знак уже работает. И в этой ситуации громкие слова только испортят резьбу.

Предложить пользу, а не близость. Сначала – практику охлаждающих узлов, которые выводят остаточное алое тепло из меридианов после сражений. Она знает три, из них один – Божественного происхождения, “Узел Водо-Света”, на шесть вдохов и восемь выдохов. Это укрепит его тело и покажет, что рядом с ним – не просительница, а мастер.

Также нужно было оставить след незримого долга. Но когда техника поможет, долг появится сам – не за слова, а за ночи без лихорадки. Долг – лучшая из уздечек, если не дёргать её. И уже потом можно будет попросить о первом совместном ритуале. Не брачном, а техническом. Ритуал Совместного Управления Потоками. Так она вплетёт тонкую нить своей “водной” и “лунной” сущности в контур его “крови заката”, смягчая флуктуации. Формально – помощь в культивации, по сути – пробный узел, предшественник куда более тесных уз. Если он согласится, дорога к родственным связям откроется естественно, без насилия над формой.

Также теперь ей придётся более внимательно смотреть на небо. Признаки грядущей Небесной Кармы всегда видны задолго до начала самого этого процесса. Треск в нефритовых пластинах… Ломка сна… Звон пустых колокольчиков при штиле… Если такие знаки появятся, то ей надо быть рядом первой. Небо принимает тех, кто встаёт под молнию не ради славы, а ради сохранения узора. Это её специальность.

И – да, ревность. Этот факт нельзя было не признать. На краю всех расчётов молодой Богини мягко шевельнулась тень, теплеющая под кожей. Не к Цзяолин… К Небесному Дракону ревновать было бы просто бессмысленно. Дракон – это Стихия. Но к самому факту его спокойствия рядом с другими. Ло Иньюй… Хун Линь… Соль Хва… Слишком много было имён, переплетённых вокруг него. Слишком много. Мэй Жо поймала себя на мысли, которой стыдилась:

“Я хочу, чтобы он звал меня не потому, что я полезна, а потому, что без меня его Путь звучит неполно.”

Но тут же холодно ответила самой себе:

“Сделай так, чтобы это было правдой – и стыд исчезнет.”

В финале, когда алые прожилки рассосались и зал вернул себе обычную тишину, она заметила одну, но весьма существенную мелочь. Его пальцы чуть дрожали – не от слабости, от усилия удержать меру. Это дрожание резануло её сильнее всего. В этот миг страх окончательно перекинулся мостом в решимость.

“Хорошо. Ты выбрал не бежать и не тонуть. Тогда я выберу быть берегом. Я сама свяжу твою кровь водой так, чтобы ни одна буря не сорвала этот узел. И да, Андрей… если Небо начнёт считать, что ты заходишь слишком далеко, спорить с ним будем вдвоём.”

Она подняла взгляд – спокойный, чистый, уже без блеска испытания – и впервые позволила себе едва заметный, тёплый поклон, не как богиня смертному, а как мастер – мастеру, признанный – признанному. Решение принято. Путь очерчен. Осталось только пройти по нему свою дорогу…

Новая ступень

В долине Совершенствования стояла такая тишина, как будто даже горы и ветер внимали тому, что собирался предпринять Андрей. Он впервые по-настоящему задумался о том, что скрывалось в глубине Божественной печи Десяти трофеев. Когда-то, в миг отчаянной битвы и невозможного выбора, он вложил туда трофеи, артефакты и даже силы Божественных сущностей. Там, словно в кузнечной утробе, переплавлялась энергия, не принадлежавшая этому миру. Так она родила ядро – сверкающий сгусток силы, который постепенно рос, насыщаясь и утяжеляя пространство вокруг.

Сначала Андрей ощущал его как ещё один инструмент – скрытый резерв, который он мог призвать в решающий момент. Но в последние дни всё изменилось. Ядро пульсировало, словно сердце, излучая напряжённый ритм. Каждый его толчок отдавался в теле Андрея и вызывал лёгкую дрожь даже у Небесного дракона, связанного с ним.

– Оно не просто существует. – Глухо сказал Дракон в глубине сознания. – Оно растёт. Если оставить всё так, однажды печь не выдержит. Ты не представляешь, что будет, если эта сила вырвется наружу. Взрыв расколет твой путь Дао, твоё тело и само пространство.

Андрей молча слушал. Он понимал – отступать некуда.

– Что тогда? – Спросил он наконец. – Я должен поглотить это?

– Ты единственный, кто может это сделать. Но ядро содержит силу нескольких Богов. Твоя оболочка не выдержит, если ты будешь один. Но ты связан – и с Цзяолин, и с остальными. Их каналы, их сердца, их духовные нити – твои. А теперь ещё и кровь молодой богини. Она станет ключом, который смягчит удар.

Эти слова тяжёлым грузом легли на Андрея. Сейчас он уже знал о том, что ему придётся подвергнуть риску не только себя, но и тех, кто доверился ему. От этого зависит вся подготовка. Ведь этот ритуал требовал тишины и точной настройки. Андрей выбрал уединённое место в долине, где скалы образовывали замкнутый круг, а в центре журчал источник. Именно здесь он начал выстраивать круг. На землю он нанёс линии – символы из алхимии и древних печатей, которые соединяли стихии.

По периметру были выставлены трофеи из Печи. Ещё один осколок кости Павшего Бога. Уже другого… Чешуя древнего зверя, кристалл, пропитанный Божественным дыханием… В центре должен был сидеть он, но каналы ритуала расходились к каждому из спутников.

Цзяолин помогала чертить узоры, её рука не дрожала – она, казалось, ещё раньше смирилась с подобным исходом. Её взгляд говорил ему о том, что раз они уже связаны одной судьбой, то она примет любой шаг, который ты сделаешь.

Соль Хва тщательно проверяла каждую печать, её знание ритуальных кругов оказалось безупречным. Она даже добавила тонкие линии, усиливающие циркуляцию жизненной энергии. А вот с Мэй Жо всё оказалось труднее.

Затем нужно было подготовить и саму молодую Богиню. Когда Андрей в первый раз объяснил ей, что придётся сделать, она смотрела на него так, словно он произнёс безумие.

– Ты предлагаешь мне отдать часть Божественной силы смертному? – В её голосе звучала гордость, возмущение и… лёгкая тень страха. – Ты понимаешь, что это значит?

– Понимаю. – Твёрдо ответил он. – Но без этого мы все погибнем. Ядро собранных нами Божественных сил не оставит нам выбора.

Она замолчала, в её глазах блеснули искры, напоминающие далекие звёзды. Богиня была слишком молода, чтобы окончательно утвердиться в своей вечной гордости, и слишком умна, чтобы не видеть тот факт, что Андрей был абсолютно прав.

– Ты осознаёшь, что твоя нить с моей Божественной сущностью не разорвётся? Если я дам тебе кровь, ты станешь тем, кто может управлять частью моей судьбы.

Андрей долго молчал. Его взгляд был тяжёлым, но честным.

– Ты сама видела, – сказал он наконец, – что я никогда не стремился управлять чужой судьбой. Я и своей-то едва справляюсь. Но если это наш единственный шанс – то да. Придётся связать нас ещё крепче.

Мэй Жо отвела глаза. Впервые она ясно почувствовала, что этот человек не боится взять на себя её бремя. Но и её гордость требовала жертвы. После долгого молчания она протянула руку, позволив на коже выступить капле сверкающей золотой крови.

– Тогда возьми. Но если предашь… Ты не спасёшься даже в смерти.

Когда все приготовления завершились, ночь опустилась на долину. Факелы, зажжённые по периметру, мерцали то алым, то синим светом. Воздух становился вязким, будто напоённым металлом. Андрей сел в центре круга, положив ладони на колени. В груди билось не сердце, а сама печь, и он чувствовал, как ритм ядра совпадает с его дыханием.

Цзяолин села справа, её пальцы легли на его руку – связь засияла мягким, тёплым светом. Соль Хва заняла место позади, удерживая печати. Мэй Жо – впереди, и её божественная кровь, сияя золотым отблеском, капнула на центр круга. Круг вспыхнул. Начинался путь, от которого зависела их судьба.

Когда наконец наступил выбранный день, всё было подготовлено до мелочей. Вокруг долины, где возвели временное место ритуала, Андрей собственноручно начертал десятки линий печатей – они образовали гигантскую многослойную схему, рассчитанную не только на удержание и направление энергии, но и на её разделение между несколькими участниками. Воздух был пропитан запахом горелых трав, из которых старик-помощник Андрея приготовил защитный дым, а сама земля дрожала – словно предчувствовала, что скоро её вскроют ударом чуждой силы.

Первым шагом Андрей достал из Божественной печи Десяти трофеев само Ядро Божественной силы. Ту самую сияющую сферу, в глубине которой мерцали десятки искр, напоминающих Божественные печати и даже отголоски уничтоженных миров. Ядро переливалось слишком ярко, чтобы смотреть прямо, и каждый из присутствующих чувствовал его вес даже на расстоянии. Мэй Жо, увидев сферу, впервые побледнела по-настоящему – она не ожидала, что Андрей рискнёт не просто хранить, но и вскрывать это чудовище из энергии.

– Если его взорвёт… – Шёпотом произнесла она.

– Не взорвёт! – Холодно ответил Андрей, хотя и сам внутри чувствовал, как его тело сжимается от предчувствия. – Мы заставим его работать на нас.

Связь между всеми он укрепил заранее. Через духовные узлы и кровавые печати, каплей своей собственной крови связав их с каждой из женщин, включая и саму молодую Богиню. Цзяолин держала ладонь на его спине, сосредоточив дыхание, чтобы стабилизировать поток, Соль Хва и остальные заняли места по кругу, формируя своеобразные “каналы”. Мэй Жо, будучи последней, подошла к самому краю круга, и когда печать запылала под её ногами, она ощутила, как невидимая нить потянулась к её сердцу. Ритуал начался.

Андрей медленно коснулся ядра. В тот же миг оболочка сферы дрогнула, и наружу хлынул поток энергии – густой, тяжёлый, как лавина, и настолько горячий, что воздух завибрировал, словно от раскалённого металла. Небо над долиной заволокло тучами, хотя ветра не было, и каждое дыхание казалось наполненным огнём.

Первая волна ударила в него, и Андрей ощутил, будто его кости ломает изнутри, а кровь превращается в кипяток. Но он не позволил себе пошатнуться – рывком вытянул связь и направил часть энергии в круг. Цзяолин застонала, её плечи дрожали, но она крепче вцепилась в его спину, стабилизируя поток. Соль Хва прикрыла глаза, и её волосы вспыхнули искрами.

– Не разрывай связь! – Прорычал Андрей, ощущая, как часть силы ядра всё равно пытается вырваться напрямую в него.

Вторая волна была ещё хуже. Она несла не просто силу – внутри её слышались отголоски чужих голосов, остатки воли тех Богов, чья энергия была поглощена печью. Они шептали, кричали, пытались вбросить образы – чужие битвы, чужую ярость, чужие воспоминания о небесных мирах. Андрей едва не потерял контроль, когда осознал, что его разум начинает тонуть в этих осколках. Но тут вмешалась Цзяолин. Её сознание мягко скользнуло в его, удерживая и помогая отсеивать ненужное.

Мэй Жо в этот момент почувствовала, как в её тело вливается струя силы – слишком тяжёлая и слишком чистая. Она задохнулась, и даже опустилась на колени, а сердце молодой Богини забилось так, будто готово было взорваться. Но связь удержала её, и вместе с болью пришло странное ощущение – будто её родная Божественная кровь отзывалась на этот зов, вплетаясь в общий поток.

Андрей держал центр. Его тело трещало под натиском энергии, кожа покрывалась трещинами, из которых проступал свет, но он заставлял потоки двигаться строго по заданным линиям. Он ощущал, что если на миг потеряет внимание – кого-то просто разорвёт, и тогда весь ритуал станет катастрофой.

– Соберитесь! – Его голос как острый клинок прорезал гул потоков. – Дышите вместе! Разделяйте через меня! Я центр, вы – реки, проведите силу дальше!

Поток усилился. Теперь ядро буквально трещало, его оболочка рушилась, и энергия выходила уже не толчками, а непрерывным потоком, как если бы открыли врата в иной мир. Каждый из участников содрогался… Кто-то сжимал зубы… Кто-то едва не падал… Но связи держали.

В какой-то миг Андрей почувствовал, что круг готов лопнуть. Тогда он собрал всю свою волю, и, проревев, словно дракон, резко направил основной удар потока внутрь себя, на мгновение беря на себя львиную долю давления. Его кости заскрежетали, а внутри словно обрушилась молния, но он удержал.

Потом наступила кульминация. Последняя часть ядра разлетелась, и энергия залила их всех разом. Каждый из них осознал, что их тело уже не принадлежит прежнему “я” – оно менялось, укреплялось, впитывало новую силу. Сеть связей вспыхнула, как звёздное небо, и Андрей, задыхаясь, но не сдаваясь, удержал это сияние, пока последнее искрение не стихло. И лишь тогда, тяжело дыша, он позволил себе закрыть глаза и прошептал:

– Мы сделали это…

А долина ещё долго дрожала, будто сама земля пыталась прийти в себя после того, что в ней произошло.

Пламя ритуала давно погасло, но в воздухе ещё стоял запах озона и густой, как кровь, привкус силы. Каменный пол был исчерчен трещинами, каждая из которых светилась тонкой красной линией, уходящей глубоко в землю, – следы от того, как печь Десяти трофеев выпускала наружу Божественную энергию.

Все участники, кто только что пережил эту пытку, сидели вокруг Андрея. Их дыхание ещё не восстановилось, но в их глазах горели иные огни – осознание перемен…

……….

Соль Хва ощущала приходящий шторм иначе, чем остальные. Когда энергия рванула из ядра, подобно лавине, многие едва удерживались на грани разрыва. Она же – напротив – не сопротивлялась. С первых же мгновений она сделала то, чему её учила жизнь. Раскрылась навстречу. И каждый новый поток Божественной силы, словно полноводная река, вливался в её тело, и она не строила преграды. Каналы её Ци уже были отточены до совершенства многолетними тренировками и опытом боёв, и потому энергия ложилась в них мягко и ровно, как в русло, выточенное временем. Там, где другие едва удерживались, балансируя между хаосом и разрушением, Соль Хва шаг за шагом направляла потоки внутрь себя, позволяя им разливаться по меридианам и сливаться с её собственной силой.

Сначала её тело охватил холодный жар – словно тысячи игл пронзили каждую клетку. Но стоило ей глубоко вдохнуть, и жар обратился в кристальный поток, как будто каждая её кость превращалась в чистый лёд, сияющий изнутри. Её мышцы наполнились упругой прочностью, словно внутри них возникли струны, отзывающиеся на каждый порыв энергии. А в сердце – в глубине её ядра – возникла тихая, но властная песнь. Она поняла, что это было не просто наполнение, это её собственное тело учится жить с новым уровнем силы.

Когда первые разряды хаоса прошли, Соль Хва ощутила, что она удержала равновесие там, где другие едва не сорвались. Ни один поток не ушёл в разнос, ни одна нить не рванулась неконтролируемо. Всё легло идеально – словно сама судьба вела её.

И в этот миг её сознание расширилось. Она почувствовала, как вся долина, каждый камень, каждая снежинка вокруг будто отразились внутри неё. Мир стал ясен, словно она стоит на вершине ледяной горы, откуда видна каждая деталь, каждая трещина внизу.

Прорыв случился стремительно. Барьер, державший её на грани Доу Хуан, рухнул – и Соль Хва шагнула сразу к уровню Доу Цзун. Её аура засияла холодным светом, величественным и непоколебимым. Это не был яростный взрыв, как у Андрея или Мэй Жо. Это было величие неподвижной горы, на которую обрушился ураган, но она не дрогнула, а лишь стала ещё крепче.

Она чувствовала – в её руках теперь сила, которой редко достигают даже старшие мастера. Ей было трудно сдержать улыбку. Ведь она знала, насколько редок подобный прорыв, тем более за одно-единственное мгновение. Но за этим ощущением радости пришло и другое – холодное понимание.

Теперь у неё не только сила, но и невероятно огромная ответственность. На неё будут смотреть иначе. На неё будут надеяться. Она станет тем, кого будут испытывать, чью стойкость будут проверять. И где-то глубоко внутри, под слоем гордости и радости, вспыхнуло чувство тревоги. Теперь её шаг сделал её слишком заметной.

Но Соль Хва подняла голову и выпрямила спину. Она знала – выбора у неё нет. Она шла этим путём сознательно. И сегодня её шаг оказался куда более значимым, чем она ожидала…

…………

Когда энергия ядра рванулась наружу, Ло Иньюй оказалась одной из самых уязвимых. Она привыкла полагаться на хитрость, тонкие слова, умение видеть слабости в людях и обстоятельствах, но не на собственное тело или боевые каналы. Сначала её дыхание сбилось, сосуды дернулись, словно вот-вот лопнут. Казалось, что вся её хрупкая основа рассыплется под давлением силы Богов, которые веками рушили города и меняли судьбы мира.

Она почти потеряла сознание, когда Андрей удержал связь и направил часть энергии в неё мягким, но несгибаемым потоком. Это было похоже на то, как море врывается в узкий залив – невозможно остановить, но можно придать этому движение форму. Ло Иньюй чувствовала, как её меридианы расширяются с треском, как чуждая сила выжигает её слабость и переписывает тело заново. Каждая клеточка её словно горела – и вместе с этим горением вспыхивала новая ясность.

Когда жар наконец сменился ровным светом, она осознала, что стоит на совершенно ином уровне. Её аура стала глубокой, плотной, тяжёлой, будто она могла одним дыханием повлиять на окружающих. Она чувствовала – её сила взлетела к уровню Доу Хуан, и не просто первой звезды, а сразу приблизительно пятой.

От этого открытия Ло Иньюй растерялась. Всё её искусство всегда было в словах и манёврах – а теперь её тело стало оружием, способным раздавить тех, кого раньше она могла лишь запутать интригами. Внутри царило странное противоречие. Ликование от власти, что теперь текла в её жилах, и панический страх. Ведь она совершенно не знала, как распоряжаться этим даром.

Она прикоснулась к ладоням, удивлённо ощутив, как в пальцах клубится сила, будто сама ткань мира готова подчиниться её прихоти. Её сердце забилось быстрее, и на миг она ощутила себя чужой в собственном теле.

– Это… невозможно… – Прошептала она, но её голос прозвучал так властно, что воздух дрогнул.

В этот миг Ло Иньюй впервые по-настоящему осознала, что теперь она больше не просто интриганка в тени. Она стала силой, с которой придётся считаться, даже если сама пока не знала, куда её вести. И внутри Ло Иньюй началась настоящая буря. Её разум, натренированный просчитывать комбинации, строить паутины из намёков, слухов и ловко расставленных слов, срывался в привычный поток размышлений… Как использовать это новое положение? Кто станет союзником? Кто первым обратит внимание на её внезапное возвышение?

Но с каждой новой мыслью её тут же пронзал и новый страх. Ведь сама основа её силы не принадлежала ей. Не было десятилетий закалки, боевого опыта, не было школы, что научила бы её владеть каждой каплей этой мощи. Всё, что в ней горело сейчас, – результат чужого ритуала, чужой воли. Андрей и Цзяолин, именно они вели потоки, именно они удержали её от разрушения. Без них она бы рассыпалась, как пепел на ветру.

Сейчас Иньюй осознавала, что её вознесли выше, чем она вообще могла себе вообразить. Но значит ли это, что теперь она свободна? Нет. Она всё ещё была зависима. Не от слов и сделок – от силы этих двоих. Даже её новоприобретённое могущество походило на неукротимого зверя, запертого в клетке. Одно неверное движение – и зверь вырвется, разорвёт её саму.

Она нервно сжала кулаки. Внутри неё уже возникло странное чувство. Будто теперь слова стали легче, но и одновременно более бессильными. Ведь зачем плести долгие интриги, если можно просто раздавить противника давлением ауры? Но именно это её пугало. Так как в том мире, где сила всё решает, её собственное мастерство – холодный разум, гибкая ложь, искусство тонкого давления – могут банально обесцениться.

Она представила зал собраний какого-нибудь клана. Раньше она бы вошла туда в сопровождении слухов… Информации… Тонких улыбок… Теперь же всё изменилось. Она могла войти туда одна – и воздух сам бы дрогнул, а собравшиеся там люди сами бы замолчали. Но разве это было именно то, чего она хотела? Разве власть через страх не разъедает быстрее, чем власть через уважение и зависимость?

И всё же внутри шептал другой голос:

“Ты больше не пешка. Ты – фигура. С тобой придётся считаться всем. Даже представителям сект… Великих сект…”

Эта мысль кружила ей голову, как вино. Но стоило ей взглянуть на Андрея и Цзяолин, которые спокойно и уверенно контролировали свои новые состояния, словно рождены для этого, – реальность обрушивалась вновь. Их сила была естественна, выстрадана, подтверждена опытом. Её же – навязана извне. И Иньюй впервые за долгое время ощутила укол зависти. Но за завистью последовал страх. А что произойдёт, если Андрей и Цзяолин однажды решат, что она им не нужна? Что её слабость в основе слишком очевидна?

Так что она уже понимала, что ей придётся учиться. Становиться не только интриганкой, но и воином. Вплетать новое могущество в привычную игру ума. И самое тяжёлое – признать собственную зависимость от тех, кто дал ей этот шанс.

В глубине души Ло Иньюй чувствовала тот факт, что её прежний мир рушится. Её оружием были слова. Теперь у неё появилось новое оружие – сила, к которой она ещё не готова. И страшнее всего было то, что именно эта сила может затуманить её разум, лишить остроты, превратить её из кукловода – в ещё одного громкого, но предсказуемого воина.

Она невольно провела рукой по груди, словно проверяя, там ли ещё её сердце? Оно билось всё так же быстро, напоминая ей, что она пока всё ещё та же Иньюй. Но теперь ей придётся бороться уже не только с другими людьми, но и с собой самой…

………..

Когда поток энергии, вышедший из ядра, прошёл через круг и достиг её, Хун Линь ощутила это как удар – не тот, что ломает кость, а тот, что раскалывает привычную картину мира. Она, воспитанная в доме воинов, почти всю жизнь понимала силу как вес клинка, меткость удара и стойкость в битве. Её Ци была отточена под завывание вьюг и скрежет брони – до уровня Доу Ши, до тех ограничений, в которых она умела думать и действовать. И тут – внезапно – небо разорвало привычную грань, и под ногами раскрылась новая ступень.

Сначала был целый хаос ощущений. Внутри – не просто тепло или озноб. В каждой клетке её тела что-то переформатировалось. Меридианы, которые раньше она знала как чуть заметные дорожки, вспыхнули как оживлённые реки. Каналы наполнились тяжёлым, плотным Ци, которая тянула вниз, в кости, и вверх, в грудь, одновременно наполняя руку той особой тяжестью, какую даёт настоящий внутренний ствол силы. Сердце бились громче, но это не была паника – скорее ощущение, что её собственное тело стало камерой, где ожил новый механизм.

Её меч – единственный старый, проверенный инструмент – вдруг зазвенел иначе. Сталь откликнулась на новую волну, и звук клинка превратился в чистую ноту, которая резонировала в связках и костях Хун Линь. Рука, помнящая тысячи ударов, ощутила, что теперь каждый взмах ведёт не только металл, но и энергию, будто лезвие стало продолжением её каналов. Туда, куда направит она Ци, лезвие пойдёт следом. Это было не магическое чудо – это было механическое, почти инженерное ощущение. Новые возможности управления силой и точностью.

Когда она осознала, что её внутренний счётчик перешёл на Доу Хуан – и не на первую звезду, а приблизительно на пятую—шестую – сердце сначала сжалось от удивления, затем от страха. Потому что такой прорыв – это не дар без цены. Воины её рода когда-то молились не за силу, а за рассудок, потому что большие силы ломают нервы и уменьшают рассудок, если ими не править. Хун Линь почувствовала, что её привычные реакции – броситься вперёд, полагаясь на скорость и технику – теперь должны согласовываться с куда более тонкой работой. Контролем внутренней массы Ци, ритмом дыхания, управлением аурой так, чтобы она не распыляла мощь, а направляла её.

Мысли её сыпались одна за другой, но были не паническими – практичными, боевыми. В голове возникли образы. Поле битвы, где её отряд стоит под огнём магических плетений… Стена щитов, которую можно было разрезать не только клинком, но и концентрированным потоком Ци… Плотная завеса врагов, расчищаемая не ордами воинов, а точными вспышками силы… А рядом – холодные картины ответственности. Старшие рода… Воины… И даже дети, чья вера в дом теперь основана на том, что внезапно в их рядах появилась такая сила… Что если она не удержит? Что если она сорвётся? Это – не те вопросы, на которые отвечает клинок. Это вопросы, требующие дисциплины культивации.

Первое чувство, которое прорезалось сквозь шок, желание упорядочить. Хун Линь понимала, что нельзя оставлять этот скачок стихийным. Сила должна лечь в привычные ей рамки. Дыхание… Стойки… Формулы движения… Она тут же начала испытывать на себе новые принципы. Как изменился центр тяжести при наполнении Ци. Как реагируют сухожилия при ударе. Как долго удерживается поток в ладони. Как быстро он рассеивается в воздухе. Тело отвечало на вопросы прежде, чем разум успевал их задать – и это было одновременно даром и испытанием.

Почувствовав силу, она ощутила и её цену. Её мышцы теперь требовали иного расхода энергии. После короткой серии атак привычная усталость сменилась новым типом истощения – глубокой, как будто выжатой из костей. Это значило, что завтра она уже не сможет сразу встать и резать, как раньше. Нужна будет новая выносливость – не только физическая, но и духовная, способность восстанавливаться после вливания больших пластов Ци. Значит – тренировки, восстановление, правильное питание, травы, ритуалы, дыхательные схемы.

Её мысль устремилась к родным. Они всегда были семьёй воинов, чьи традиции помнили силу, но давно не видели подобного уровня в своих рядах. Она знала, с каким трепетом и ожиданием они встретят её, и это давило. Гордыня радовалась… Воительский долг требовал действий… Но рядом взывала осторожность. Сейчас, когда её сила возросла, она стала мишенью – не только для внешних врагов, но и для тех, кто жаждет вывести её из равновесия, кто попытается разжечь в ней ненужную ярость, тем самым заставив ошибиться. В таком состоянии человек опасен прежде всего для самого себя и тех, кто рядом. Так что все решения оформились чётко, как стальной обух. Немедленная изоляция от шума, в виде нескольких дней в уединении, где она сможет прочистить каналы и закрепить базовый слой Доу Хуан… Практика совместно с Соль Хва. Ведь Соль Хва знала, как направлять потоки и как переводить подобные всплески в устойчивую основу. Так что она попросит этого мастера Дао Цзы быть наставницей по внутренней работе… Так же придётся провести полную адаптация школы меча. Она не собиралась отказываться от клинка. Так что ей теперь придётся встраивать в каждое движение структуру Ци – короткие вспышки, сосредоточение в точке удара, ритмы, убивающие не только плоть, но и волю врага. Не стоит забывать также и про психологическую подготовку. Учиться владеть эмоциями так же, как владеть мечом. Чтобы не дать гордыне взять верх, потому что она видела, как другие падали от собственного пика…

При всём этом ей необходимо соблюдать политическую осторожность. Пока не выставлять силу напоказ. Внешний мир должен видеть воинскую дисциплину, а не чудо. Иначе за ней придут те, кто желает либо союза, либо её уничтожения.

Она уже представила первые упражнения. Как будет стоять на краю реки на рассвете, вдыхать холодный воздух, вбирать его в лёгкие, направлять циркуляцию Ци от пяток к низу живота и далее вдоль позвоночника… Отрабатывать уймы ударов по мешку, но каждый удар сочленять с дыханием, как метроном… Отрабатывать “точечные” выплески энергии, которые не разгоняют поток по телу, а выталкивают точную долю силы через клинок… Это будет её новая школа – смешение старых боевых традиций её семьи с внутренней алхимией.

Эмоционально Хун Линь переживала одновременно и радость, и грусть. Радость – потому что теперь она реально сильнее, может защитить тех, кого любит. Грусть – потому что простая жизнь воительницы, где честь и бой шли рука об руку, изменилась. Ей придётся стать и воином, и культиватором Дао Цзы. Она понимала, что дороги назад нет – и это не пугало её так, как пугало то, что придётся учиться заново. Но вдобавок проснулась гордая решимость. Если семейные корни забыли мастера, то она вернёт им честь. Если поле боя нуждается в голове, которая не только рубит, но и ведёт, она станет этой головой.

В ту же ночь, ещё до того, как остальной мир опомнился, Хун Линь пошла к тренировочному двору. Под луной она работала с деревянным манекеном, и каждый взмах теперь был не просто силой, а точной формой. Она училась задерживать энергию в точке, на мгновение останавливать её – и затем отпускать, направляя через лезвие меньшую, но смертельную волну. Мышцы болели, но сердце постепенно умиротворялось. Она делала то, что умела лучше всего – тренировалась до тех пор, пока не добивалась контроля.

В мыслях же, между ударами, она продумывала дальнейшие шаги. Найдёт ли она учителя тяжелой внутренней работы? Пойдет ли к Соль Хва за наставлением? Как сообщить семье без паники? Как не стать пешкой в чужой игре? На эти вопросы ответы приходили медленно, но приходили – как и должно быть у воина. Через дело, а не слова.

И в конце концов, когда звезда уходила за хребтом, Хун Линь остановилась, опёрлась на лезвие и впервые после ритуала подумала не о силе как инструменте, а о её смысле. Сила нужна не только для того, чтобы рубить… Сила – это выбор, куда направить удар и кому отдать щит. И в этой мысли она нашла новую цель. Стать воительницей, которая умеет жить на новой ступени, и, если нужно, вести за собой других.

…………

В первые мгновения, когда ядро Божественной энергии начало раскрываться, Мэй Жо едва удержалась от крика. Она ожидала мощи, но не того ужасающего потока, который ворвался в её сосуд, стремясь разорвать всё изнутри. Это было похоже на то, как если бы хрупкий сосуд из яшмы вдруг попытались наполнить лавой вулкана. Каждая жилка в её теле дрожала, сосуды словно лопались, и её дыхание стало рваным. В груди появился панический холод:

“Я не выдержу… это слишком… я погибну прямо здесь…”

Волны энергии, исходившие от ядра, несли отпечаток десятка Божественных сущностей, каждая из которых в прошлом могла поразить мир одним своим взглядом. Эти силы были куда старше и могущественнее самой Мэй Жо, и, ощущая их яростное давление, она в первый раз за многие века по-настоящему осознала собственную хрупкость.

Но именно в тот миг, когда трещины начали проявляться в её сосудах, а кровь заструилась по губам, её охватила чужая, спокойная, тяжёлая и холодная воля. Андрей. Его присутствие ощущалось не как мягкое утешение, а как железный узел, крепко стягивающий расползающиеся нити её существа. Его сила не подавляла её, но связывала, вплетала в общий ритм. Через него она почувствовала связь с остальными, словно он держал в руках сотни тончайших нитей и сплетал их в единый узор, чтобы никто не оказался разорван этим потоком.

И тогда, среди хаоса, внутри Мэй Жо вдруг что-то изменилось. Её собственная кровь, та самая Божественная искра, что веками дремала, словно зажглась. Она зазвучала в унисон с этой силой, как струна, наконец нашедшая свою мелодию. Внутри неё загудел голос её истинной природы.

Сначала кости трещали, и каждый вдох был похож на раскалённый нож. Но вот плоть наполнилась светом – плотным, сияющим, тяжёлым. Мэй Жо ощущала, как каждое движение становится плавным и властным, как её тело наполняется не просто силой, но гармонией, будто она наконец нашла утраченный ритм вселенной.

Она взлетела. Духовный прорыв прорезал тьму её сознания. Она достигла уровня Доу Ди второй звезды. Это было больше, чем она сама осмеливалась предположить. Ведь для этого нужно было приложить сотни лет культивации.

Но главное было даже не в росте силы. Глубоко внутри, там, где раньше жила лишь тень её Божественного “я”, теперь вспыхнуло пробуждение. Она впервые ощутила себя – настоящую, первородную Богиню, чья природа не ограничивается плотью.

И вместе с этим пришло новое чувство. Она ясно поняла, что теперь между ней и Андреем теперь существует связь, куда более глубокая, чем она могла вообразить. Это было не просто энергетическое переплетение, не просто союз в ритуале. В тот миг, когда он удержал её, она связалась с ним духовно. Это чувство было пугающе реальным, и от него невозможно было отвернуться. В её сердце отразилось и удивление, и тихий страх:

“Я думала, он лишь проводник… а оказалось, что он сам стал якорем для моей сути. Так что теперь моя судьба слишком сильно переплетена с его…”

Но за страхом рождалось другое – чувство притяжения. Будто теперь её собственное существование звучало в унисон с ним, и отказаться от этого было невозможно. Именно в этот момент она ощутила, что её сила очень сильно возросла. Так как даже её собственное тело преобразилось. Но главное было в том, что даже её душа стала частью чего-то большего…

…………

Когда ритуал завершился, и волны силы утихли, Цзяолин первой выпрямилась, расправив плечи так, будто её спина теперь могла удержать само небо. В тот миг она ощущала своё тело совершенно иным – каждая клетка пульсировала огненно-золотым сиянием, а мышцы и кости словно переплавились в новом горниле, где плоть и дух соединялись воедино. Её кожа стала излучать едва заметное свечение, тонкий золотистый отблеск, который был не просто внешним сиянием… Он шёл изнутри, от её преобразившегося ядра. Это ядро, прежде сдержанное и ограниченное, теперь раскрылось так широко, что даже в самых смелых её мечтах подобное было невозможно представить. Она чувствовала его вращение, будто в её груди билось маленькое солнце, чьи лучи расходились по всем каналам, делая их просторными, безграничными, как небесные реки. Каждый её вдох и выдох стал особым. Воздух, входя в лёгкие, резонировал с энергией неба и земли. Она могла слышать отголоски горных потоков, дыхание ветра, ритм каменных скал, даже пульсацию далёких звёзд. Природа отзывалась на её движения, как будто признала в ней нечто родное… Небесное… Божественное…

И это была не просто сила. Это было вознесение – рывок, что поднял её сразу к уровню, о котором даже большинство Богов могли лишь мечтать. Она осознала, что стала Божественным Небесным Драконом, достигнув уровня Доу Ди… Третьей звезды… И теперь это своеобразное чувство Величия и Свободы разливалось в ней, как океан, чьи волны не знали берегов.

Но в этом безмерном могуществе было нечто, что сковывало её и держало от распада. Внутри неё, в глубине нового сияющего ядра, отпечатался образ Андрея. Не как внешняя сила, не как случайный союзник, а как связующее звено, которое удерживало её в равновесии. Она ясно чувствовала, что без него её новая мощь рассыпалась бы, подобно песку, унесённому бурей.

И этот образ был не просто печатью силы. Это было ощущение, что он стал частью её сущности – спокойный центр, холодный узел, что связывал всё воедино. Она впервые осознала, что её трансформация – не только её личный прорыв. Это было соединение, которое в будущем невозможно будет разрушить без гибели обоих.

Её взгляд стал глубже, и на губах мелькнула лёгкая улыбка, в которой сквозила смесь гордости, благодарности и чего-то, что ещё не имело названия. В тот миг Цзяолин чувствовала себя равной богам, но в то же время – зависимой от одного смертного мужчины, который уже перестал быть просто человеком.

Когда первые волны силы улеглись, Цзяолин не выдержала – вытянула руку, желая проверить, насколько изменилась её сущность. Движение было простым. Лёгкий взмах, будто она отгоняла невидимую пылинку. Но воздух вокруг её пальцев дрогнул, и пространство пошло волнами, словно вода под камнем.

Она резко вздрогнула. Вокруг разлилось ощущение, что мир подстраивается под её жест, словно пространство больше не могло оставаться равнодушным к её присутствию. Стоило ей шагнуть – под её ступнёй на миг раздвинулись нити энергии земли, образуя мягкий резонанс, как если бы сама почва приветствовала хозяйку. Даже дыхание её породило тончайшие завихрения в потоках, и где-то высоко в небе, отозвавшись на этот вдох, засияла звезда, вспыхнув чуть ярче, чем прежде.

Удивление захлестнуло её с такой силой, что сердце бешено заколотилось. Она всегда стремилась к развитию, всегда мечтала быть сильной – но то, что каждый её жест способен менять ткани реальности, было выше всякого понимания. Восторг и страх переплелись в ней. Восторг от безмерности нового пути и страх перед его последствиями. И тут, как холодный порыв ветра, её пронзила мысль:

– Суд Небесного Дао…

Она сразу вспомнила то чувство, когда небо само склоняется над теми, кто осмелился перешагнуть грань дозволенного. То безжалостное око, которое не знает ни пощады, ни жалости, ни оправданий. Теперь её новая сила – не просто прорыв. Это вызов, брошенный самому Закону Мироздания.

Цзяолин осознала, что их с Андреем ждёт не просто очередная проверка. Это будет суд невероятной силы, ужасный и беспощадный, такой, какого не переживало большинство из тех, кто когда-либо стремился стать выше Богов. Она видела это так ясно, будто небеса уже готовили свои молнии и звёздный огонь, чтобы в назначенный час обрушить их на них.

И вместе с этим осознанием в её сердце зародилась новая решимость. Она понимала, что, если она не подготовится, если позволит себе дрогнуть, то их обоих – и Андрея, и её саму – сметёт этот грядущий ураган. Теперь её собственная сила была связана с ним, и любая слабость станет их общей гибелью.

Она глубоко вдохнула, ощутив, как нити неба и земли плавно вошли в её лёгкие и переплелись с её дыханием. В её глазах зажёгся новый свет. В котором была не только радость от достигнутого, но и твёрдая готовность встретить то, что должно прийти.

– Если нас ждёт Суд, значит, я должна стать достойной этого Суда. Я не позволю небесам лишить нас того, что мы обрели.

И в этот миг, впервые после прорыва, Цзяолин ощутила не только силу и восторг, но и бремя ответственности, равное её новому величию.

Цзяолин едва успела сдержать дрожь после осознания, как внезапно её зрение затуманилось, а дыхание перехватило. Она сперва решила, что это побочный эффект нового уровня силы, но вскоре поняла – это не её слабость, это отклик небес.

Перед её глазами развернулось видение. Сначала всё потемнело, будто небосвод над ней рухнул. Звёзды исчезли, растворившись в непроглядной пустоте, а затем из этой пустоты вспыхнула первая молния. Она не ударила в землю – наоборот, молния росла вверх, разрывая небо, будто кто-то снизу бросил вызов самим небесам. От её света всё вокруг стало бесцветным, и даже воздух задрожал, как стекло перед расколом.

Из этой вспышки проступила тень дракона. Огромная, витиеватая, не имеющая плотного тела. Его глаза – как два кровавых солнца, в которых вращались вихри бурь и огня. Он не ревел, он безмолвно смотрел прямо в неё, и этот взгляд был хуже любого крика. Ей казалось, что этот дракон – воплощение самой воли Судеб, что он является карающей рукой небес.

Пока она смотрела, дракон поднялся, и его тень заслонила весь небосвод. Вслед за ним вторая тень, похожая на гигантскую птицу, крылья которой источали золотой огонь. За ними в темноте забрезжили силуэты ещё нескольких чудовищ. Тигра, покрытого молниями… Черепахи, что несла на панцире целый океан крови… И волка, в пасти которого пульсировала планета, как жемчужина…

Все они возникали буквально лишь на один миг, но каждый раз, когда появлялись, пространство вокруг содрогалось, а сердце Цзяолин сжималось от первобытного ужаса. И вдруг она заметила, что молнии, что рождались вокруг этих теней, падали не хаотично. Они били в землю, выжигая на ней узоры – круги, линии, древние иероглифы. Взгляд её сам складывал их в единый символ, и этот символ означал только одно. Суд…

Почва под её ногами в видении раскололась, и из трещин потекли реки крови. Они не текли вниз – наоборот, поднимались вверх, словно хотели достичь небес, обагрить молнии и прикоснуться к теням чудовищ. С каждой каплей, что отрывалась от земли и всплывала в воздух, Цзяолин чувствовала всё больше возрастающую тяжесть. То была цена, которую Небо всегда требует за прорыв.

Она стояла в центре этого мрачного видения, а вокруг кровь, молнии и драконьи тени складывались в нечто похожее на врата. Высоченные, из света и мрака, словно выточенные из самой сути Мироздания. Врата медленно раскрывались, и оттуда веяло такой мощью, что её душа дрогнула. И в последний миг перед тем, как видение рассеялось, она услышала гулкий голос, не похожий на человеческий. Он не говорил словами – он звучал как сам раскат грома:

– Те, кто дерзнули, должны явиться. Те, кто дерзнули, будут взвешены. Те, кто дерзнули, будут либо вознесены, либо стерты.

После этих слов пространство дрогнуло, и мир вернулся. Цзяолин резко вдохнула, ощутив, что реальность снова рядом. Лес… Воздух… Звёзды… Но холод по коже и тяжесть в груди не уходили. Она знала, что это было не просто видение. Это было предвестие. И Небеса уже открыли свои глаза…

………….

Андрей сидел в центре ритуального круга, и с каждой секундой он всё меньше походил на человека, а всё больше – на нечто иное, расплавленное и перекованное в огне небесных энергий. Его тело, ещё недавно казавшееся сосудом, внезапно перестало быть только вместилищем. Внутри – там, где обычно циркулировали духовные потоки, где работали меридианы и где пульсировало ядро, начинало формироваться новое состояние.

Он чувствовал это почти физически. Каналы его меридианов больше не справлялись с количеством силы, что лилась в него. Энергия не растворялась, как это бывало раньше, а сгущалась, кристаллизовалась, уплотнялась до предела, создавая особый слой, иной уровень. Это уже не было просто энергией – это было основание нового бытия. Его кости трещали и усиливались, кровь внутри него будто наполнялась жидким светом, а душа расширялась, выходя за привычные границы.

Ощущения были на грани боли и восторга. Он словно продирался сквозь плотный слой реальности, сквозь гранитные плиты мироздания, разламывая их изнутри. Хруст – в его костях, в его меридианах, в самой сути миропорядка, не готового принять человека так высоко. И вдруг – прорыв. Он ощущал, как всё его существо поднимается, как будто он стоял у подножия бесконечной горы и вдруг оказался на её середине, минуя миллионы шагов. Доу Ди. Эти два слова сами по себе были страшны для большинства сект, ибо означали то, чего многие не смели даже помыслить. И он прошёл не первую ступень, не робкий шаг за границу. Андрей сразу оказался на третьей звезде Доу Ди. Это было невообразимо. Для человека – просто невозможно. Даже Божественные наследники, даже рождённые в сиянии небес, не всегда касались этого уровня.

Сознание Андрея дрожало от шока. Его сердце пыталось найти прежние ориентиры, но их больше не существовало. Он ощущал, что стал чем-то большим, чем просто воин, культиватор или даже носитель наследия. Его тело, его душа, его дух – всё переплелось и превратилось в орудие, через которое могла действовать сама Воля Небес.

И в этот момент, на самой глубине сознания, Небесный Дракон поднялся. Его громадная тень, сияющая, переплетённая с золотыми потоками, излучала удовлетворение, гордость и нечто похожее на торжество. Голос прогремел в его голове, словно скрежет грома и шелест вечного ветра:

– Теперь ты – не просто человек… Теперь ты – звено, через которое боги вновь могут войти в мир…

Эти слова отозвались в каждой клетке. И вместо восторга Андрей почувствовал холодок. Ведь это значило, что его личное “я” теперь было лишь частью чего-то куда большего. Да, он обрёл силу, которой не обладали даже легенды. Но одновременно он стал связующим звеном, дверью, мостом. Через него могла пролиться сила, что разрушит или возродит мир.

Он чувствовал, что отныне его выбор будет не просто личным. Они будут отзвуками в судьбах сект, народов, самого неба и земли. И это осознание било сильнее любого удара – потому что впереди, как и для Цзяолин, маячил Суд Небесного Дао, и Андрей понимал, что новое испытание будет не менее страшным, чем сама эта трансформация.

Андрей сидел, как сердце нового мира – в центре круга, где ещё парили разреженные искры от прошедшего ритуала. В первые минуты после прорыва он ещё не двигался – просто ощущал, как в нём формируется нечто, что нельзя назвать ни только плотью, ни только духом. Но затем пришло естественное желание проверить, можно ли с этим жить, можно ли этим управлять – и каково это, делать первый шаг уже не как человек, а как мост между уровнями бытия.

Он начал с простого – с дыхания. Вдох… И воздух, казалось, больше не был просто воздухом. Он нёс ритм земли, отголосок камня, шёпот корней. Выдох… И пространство отвечало, будто мелкая волна по поверхности озера. Это было первое доказательство. Его дыхание теперь резонировало не только с его телом, но и с тканью долины. При каждом вдохе он чувствовал, как в груди пульсирует не сердечный ритм, а пульс ядра – медленный, массивный, похожий на ход колеса гигантской печи.

Потом он сделал шаг – не физический, а внутренний. Мысль о движении превратилась в движение. Андрея охватило ощущение, будто он немного потянулся к краю своей новой сущности и выставил вперёд мысленную ладонь. Снаружи это было едва заметным движением: пальцы чуть дрогнули, плечо едва сместилось. Но эффект был неизмеримо масштабней. Воздух вокруг пальцев вздрогнул, появилось тонкое свечение, и на глазах у всех близких к нему людей поверхность земли под ногами издала тихий гул – как от далёкой струны. Он почувствовал, что шагнул не только телом, но и в пространство. Ему стало яснее, где проходят тонкие каналы – линии силы, переломанные реликвиями, сломанные печати, следы прошлых Богов. Эти линии теперь откликались на него, и он – впервые – мог "читать" их, как ноты на старой партитуре.

Дальше – более рискованно. Он попытался сжать часть нового слоя силы в кулаке. Не чтобы её выпустить… А чтобы развернуть и посмотреть, как она будет вести себя в плотной форме. Это было похоже на то, как человек пытается сжать в руке раскалённый уголь. Ладонь обожглась, но не сгорела – потому что в обжигающем свете была структура, и он учился держать её. На мгновение мир пошёл на скос. Слышимые звуки растянулись, запахи стали плотнее, и каждый нерв отозвался от прикосновения энергии. В этом ощущении было и боль, и восторг – боль от того, как его старые каналы сопротивлялись напору, восторг от того, как новые шли по местам, где раньше было пусто. Он дал кулаку сверкнуть – тонкая искра, буквально вспышка, проскочила по воздуху и, развернувшись в форме маленького сдвига, коснулась торчащего камня… И… Крошка осыпалась… Маленькое, почти символическое действие – но для него это был показатель. Он не просто удержал силу, он заставил её работать по воле.

При каждом таком эксперименте Андрей ощущал, что его тело стало не только проводником, но и фильтром. Он понимал, что слишком много брать нельзя, иначе “проводник” перегреется и лопнет… А слишком мало – и обретённый уровень просто растворится. Его ощущения точнее стали отмерять границы – где поток идёт мягко, где уплотняется, где обжигает. Он научился смотреть на кровь под кожей, видеть, какие жилы светятся, какие каналы дрожат, и понимать, что значит перераспределить поток так, чтобы никакой сосуд не разорвался.

Ещё одна вещь, которую он увидел и почувствовал – это слои времени и памяти в пространстве. Когда он осторожно направил небольшую волну в землю, откликнулось не только настоящее. Перед глазами промелькнули отблески прошлых битв… Запах стали и загибающиеся древние бури… Это были не его воспоминания, а отпечатки мира. "Эхо" те самых мест, которые жили своей собственной историей. Он понял, что теперь, когда его энергия стала настолько мощной, мир вокруг отвечает на неё слоями – само пространство словно архивирует его прикосновения. Малейшее движение могло пробудить эти отголоски, и если он не будет аккуратен, приватные записи прошлого вырвутся наружу и повлияют на людей.

Он проверял и границы сознания. Направил взгляд внутрь, пытаясь уловить не только собственную мысль, но голоса, оставшиеся внутри ядра – отголоски сущностей Богов, чьи черты были в нем смешаны. Они приходили как голоса в коридоре. Шёпотки… Отголоски приказов… И даже застывшие изображения сражений… Он не позволял им овладеть собой. Вместо этого отключал те нити, которые резали сознание. Не убирал их полностью, а помещал в защитные клетки, помечая знаком, чтобы в нужный час вернуть на обработку. Это требовало невероятной собранности. Так как даже одна подобная мысль должна быть ясна как лезвие, а воля – как стена.

Более тонкой проверке подверглась его синхронизация с Цзяолин. Он протянул в её сторону часть чакры, тончайшую нить, и ощутил, как её присутствие отвечает на его своеобразное обращение. Её дыхание стало методичнее, а её внутренний ритм строил резонанс. Когда они соединились, пространство вокруг охладилось и приняло упорядоченный рисунок. Линии стали ровными, энергии устроились в упругие ленты, готовые выдержать большую нагрузку. Дракон, как якорь, уменьшил флуктуации. А в ответ Андрей неожиданно увидел, и ощутил, что между ними образуется матрица. Не просто канал, но сеть, где качели силы не срываются. Это открытие было ключевым. Так как он понимал, что одной волей стараться удержать всё это давление было слишком опасно, но совместно – стало возможно.

Каждый тест оставлял след. Лёгкое головокружение, как будто кто-то снял с него плотную накидку… Потом – глубже. Появлялось чувство пустоты и одновременно наполненности. Во рту – вкус металла и дождя. В ушах – тихий звон, похожий на зов далёкого колокола. И всё это сопровождалось непременным страхом – не от силы как таковой, а от ответственности. Он мог открыть двери, которые не закрыть. Коснуться струн, которые запустят в мир бесповоротные изменения.

Проверки закончились маленьким ритуалом самоконтроля. Он аккуратно уплотнил ядро в себе, свернул часть потока внутрь, запаял его мысленным "шином" – техникой, к которой его приучила Цзяолин. Сочетание дыхания, зубчатого зажатия меридианов и образного представления нерушимой клети. Чувство было близко к тому, что испытывают кузнецы, когда охлаждают раскалённый металл – шипенье, тепло и удовлетворение, что изделие держит форму. Андрей впервые ощутил, что он не просто сосуд, не просто узел, но и инструмент, который умеет ковку. Принимать… Править… Отпускать…

Когда он открыл глаза, мир выглядел тем же, но он уже знал, что изменилось. Линии Ци стали чуть ярче… Звуки – чуть глубже… И те, кто стоял рядом, несомненно чувствовали его присутствие иначе. Он даже почувствовал тень будущего – Небесный суд, который придёт и проверит, достоин ли Андрей того, чем он стал. И в этот момент пришло ровное, тяжёлое принятие. Жить с этой новой способностью значило – учиться шаг за шагом, чувствовать ритм мира и не торопиться. И первый шаг уже был им сделан. Теперь ему нужно идти дальше, тренировать и сдерживать себя, не позволяя ни панике, ни гордыне взять верх.

…………..

После завершения ритуала в воздухе всё ещё плавали золотые искры, будто огоньки, отслоившиеся от самого неба и не спешившие угаснуть. Долина дышала странной тишиной, но это не была пустота – это было присутствие. Трава шептала под невидимым ветром, камни дрожали, словно в них всё ещё звучала вибрация отголосков ритуальных песнопений, а само пространство хранило эхо чуждой человеческому миру силы.

Андрей, Цзяолин, Мэй Жо и Хун Линь ощущали себя иначе. Ни один из них уже не мог сказать, где кончается его собственное “я” и где начинается энергия другого. Их тела сияли лёгким внутренним светом, похожим на тончайшее свечение, которое не видели глаза постороннего, но чувствовало всё вокруг – даже воздух казался тяжелее рядом с ними.

Каждое сердце било теперь не только в груди владельца, но и отзывалось эхом в других. Мысли и чувства переплетались в тугой узор – не вторгались, не разрушали, но тянулись друг к другу, образуя сеть, словно сама судьба вплела их в единое полотно. Каждый ясно понимал, что назад ни у кого из них дороги нет. Они больше не отдельные существа, они – звенья единой цепи, и любая попытка разрушить её будет означать распад всего, в том числе собственной жизни.

Андрей смотрел на Цзяолин, и впервые ему стало по-настоящему ясно. Её существование уже нельзя отделить от его. Она – не просто спутница или союзник, она – та, через кого сама сила мира закрепилась в нём. Её дыхание резонировало с его, её сила вилась вокруг его ядра. Мэй Жо и Хун Линь ощущали то же самое – связь, которая страшила и одновременно манила. Они знали, что такой союз страшнее клятвы, крепче любой печати. Это было не решение людей, это был приговор самих Небес.

И именно в этот момент Цзяолин медленно подняла взгляд. В её глазах плескался золотистый свет, но за ним пряталось беспокойство. Она сделала шаг ближе к Андрею, её голос прозвучал почти шёпотом, но в тишине долины он раздался громче любого раската:

– Андрей… Небесное Дао уже пробудилось. Я чувствую, как оно собирает силы. Суд, что грядёт для тебя, будет не таким, как прежде. Он будет ужасен. Невероятен. Ты переступил черту, за которой нет оправдания… Человек, взошедший на уровень Истинного Бога – это прямой вызов самим законам мира.

С этими словами воздух будто дрогнул. Где-то далеко за облаками скользнула тень, и даже их переплетённые души ощутили холод ожидания. Небо больше не было молчаливым – оно смотрело на них.

В груди Андрея уже зазвенела тяжесть. Не страх, но осознание, что теперь он – точка, через которую мир изменится. А их союз – не только спасение, но и оковы, разделённые на всех.

Андрей замер, когда слова Цзяолин прорезали воздух долины. Они словно не были произнесены ею – так говорил сам мир её устами. В груди, там, где бушевала новая сила, отозвалось гулкое эхо, как будто невидимый колокол ударил прямо в сердце.

Он поднял голову к небу, и впервые за всё время почувствовал, что небеса смотрят на него не как на крошечного смертного, а как на нечто чуждое и дерзкое. Воздух стал вязким, в висках стучала тишина, которая грозила лопнуть молнией. Внутри зашевелилось странное чувство – не страх, но тяжесть неотвратимого, будто он стоял у самого края огромной пропасти, и знал, что следующий шаг сорвёт всеразрушающую лавину.

Но вместе с этим пришло другое – холодное и ясное осознание. Он не был тем юношей, что прятал свои силы и бежал от испытаний. Его тело пульсировало энергией, плоть напоминала металл, переплавленный заново в божественном пламени. Каждое дыхание отзывалось не только в лёгких, но и в самом пространстве вокруг. Он чувствовал линии мира, как невидимые жилы, чувствовал, как в небесах скапливается давление, и даже как его собственное ядро звучит в унисон с этим напряжением.

Его первая реакция – гнев. Но не вспышка ярости, а суровое и холодное возмущение:

“Дао, небеса, закон… Вы хотите судить меня? А кто дал вам право определять, кем может быть человек?”

Этот вопрос не произносился вслух, но он горел в его душе. Он медленно сжал ладонь, и пространство вокруг дрогнуло – камешки поднялись над землёй, травы склонялись, а в воздухе пробежала лёгкая трещина, словно ткань реальности отозвалась на его решимость. Андрей ощутил, что теперь способен не только защищаться от Небесного давления – он может противостоять ему.

Затем, резко и неожиданно для самого себя, его охватило чувство спокойствия. Он понял: суд неизбежен. Он может убежать от врагов, скрыться от сект, даже уничтожить любого, кто придёт к нему с мечом. Но от Небес не убежишь. А значит, единственный выход – идти вперёд и встретить Суд лицом к лицу.

Внутри вспыхнуло решение, твёрдое и простое. Он не позволит страху управлять им. Он примет вызов. И если Небеса решат уничтожить его, то они должны быть готовы сами пролиться кровью. Так что сейчас его взгляд стал тяжёлым, но ясным. Он посмотрел на Цзяолин, на Мэй Жо, на Хун Линь – и впервые ощутил, что они тоже не просто спутники, а свидетели его пути. И если Суд настигнет его, то они будут рядом. Это не давало ему покоя, но укрепляло решимость. Он должен быть достаточно сильным, чтобы спасти их всех, даже если Небеса обрушатся на землю.

– Пусть приходят. – Наконец сказал он, голос его был ровным, но за ним слышалась стальная нота. – Я не человек, что склоняет голову. Если Суд хочет наказать меня – я встречу его. Но я решу сам, чем всё закончится.

И в этот момент, словно в подтверждение его слов, по небесам прокатилась глухая волна грома – далёкая, но такая, что даже долина дрогнула. Да. Буквально всего лишь на мгновение после того, как слова Андрея затихли, повисла тишина – но не простая, а тяжёлая, словно сама долина слушала его вызов Небесам. В этот момент оба его союзника, имеющие достаточно высокий уровень силы, достигающий уровна Доу Ди, Мэй Жо и Хун Линь – испытали нечто, что невозможно было выразить привычными словами. Их реакция оказалась разной, но в каждом из них зародилось чувство, которое изменило взгляд на этого человека навсегда.

Мэй Жо стояла неподвижно, но внутри всё сотрясалось. Её дыхание сбилось, хотя сама она и не сражалась. Слова Андрея, его спокойное и холодное принятие Суда, прозвучали для неё так, словно сама судьба на миг раскрыла перед её глазами бездну.

Она видела сотни гениев, слышала хвастливые речи гордецов, присутствовала при клятвах, произнесённых будущими мастерами сект. Но всё это были лишь слова – пустые, надутые, созданные, чтобы скрыть страх. Сейчас же перед ней стоял человек, который не только не боялся Суда, но и осмеливался спокойно и даже уверенно смотреть ему в глаза.

Внутри души Мэй Жо впервые за многие годы промелькнул холодок. Но это был не страх перед ним, а трепет. Ей вспомнились древние пророчества, строки старых книг, где говорилось:

“Тот, кто встретит Суд, не склонив головы, не человек уже, но начало пути для новых звёзд.”

Она поймала себя на мысли, что Андрея нельзя оценивать мерками обычных людей. Даже мерками сект – тоже нельзя. Он – иной. В её сердце вспыхнула смесь противоречий. Часть её жаждала приблизиться к нему, быть рядом, чтобы стать свидетелем его будущего, чтобы хоть крупицу его света уловить. Другая часть испытывала беспокойство – ведь рядом с таким человеком оставаться значило подвергнуть себя величайшим бурям и бедствиям.

И всё же, впервые за долгое время, Мэй Жо ощутила не просто уважение – а что-то глубже. У неё появилась мысль, почти как озарение:

“Если этот человек переживёт Суд, он станет не просто Императором. Он станет тем, чьё имя навсегда изменит поднебесную.”

И это одновременно пугало её и завораживало.

Хун Линь… Её реакция была куда более прямая и чувственная. Она не искала в словах Андрея пророчеств или древних символов. Но она почувствовала то, чего не чувствовала никогда – словно из груди Андрея исходила волна, которая отозвалась в собственном сердце.

Ей стало трудно дышать, и она сама поймала себя на том, что сжала кулаки. Не от страха – а от того, что рядом с этим человеком она ощущала свою ничтожность. Хун Линь была воином, привыкшим смотреть в лицо врагам, и гордилась своей силой. Но сейчас… Даже её гордость пошатнулась. Не потому, что Андрей был сильнее. А потому что он был смелее самого неба. И вместе с этим у неё возникло другое чувство – не зависть, а жгучее желание идти следом.

“Если Суд обрушится, то я тоже встречу его рядом с ним. Даже если умру первой – это будет смерть, которую стоит принять.”

Эта мысль ошеломила её. Ведь раньше она всегда жила только ради семьи, долга, ради того, чтобы укрепить род. Но теперь впервые в её сердце появилась искра иной верности. Не к клану, не к крови – а к человеку, чья решимость была способна перевернуть судьбу.

Она украдкой взглянула на Андрея – и в её глазах впервые не было соперничества, скрытой оценки или осторожного недоверия. Там была чистая готовность признать:

“Ты – тот, за кем я готова идти. Даже если это дорога к гибели.”

Нечто подобное ощутили и все остальные. Так как сейчас все они понимали, что стали слишком зависимы от этого странного парня, который одним своим появлением, весьма методично, шаг за шагом, не только разрушил всё, что происходило в Поднебесной тысячи лет, но и построил новый путь для всего мира. В котором все они были куда более значимыми персонами.

И они все поняли, что момент, когда Андрей сказал “Я встречу Суд сам”, стал не только его решением, но и точкой, где их собственные пути начали меняться навсегда.

Цзяолин стояла рядом с ним, и в тот момент, когда Мэй Жо, Хун Линь, Соль Хва, и Ло Иньюй смотрели на Андрея с тем благоговейным изумлением, которое рождает только столкновение с чем-то немыслимым и невозможным, её глаза сияли совсем иным светом. В них не было восторга, не было радости от того, что он прорвался туда, куда не дерзали даже великие старцы. Вместо этого – беспокойство, тяжёлое, давящее, словно камень, брошенный на сердце.

Она первой почувствовала, что сама суть их союза изменилась. Для всех этих молодых женщин это был символ – человек, ставший даже выше некоторых Богов. Для неё же – это был Андрей, её Андрей, тот самый, с которым она когда-то делила тревоги и сомнения, училась сражаться, училась выживать. Но теперь каждый его вдох отдавался в пространстве вибрацией, каждый его шаг будто сдвигал саму ткань мира. И это не могло не пугать её.

Она заметила, что его спина выпрямилась так, как будто он больше не принадлежал земле. Его взгляд стал глубже – в нём отражались не только горы и небеса, но и что-то, что лежало за пределами человеческого понимания. И именно это ощущение «иностранности», чуждости, заползало ей под кожу.

– Андрей… – Её голос сорвался на шёпот, хотя слова были обращены прямо к нему. – Ты идёшь туда, куда даже большинство Богов боится ступать. А Суд… Суд Небесного Дао не пощадит даже того, кто достоин. Он не знает милости.

Её руки сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладони до боли. Она старалась удержать себя, но сердце било в набат. Ведь она чувствовала – он готов принять бой, готов идти вперёд, даже если сама небесная твердь расколется над ним. А она знала. Так как это напрямую означает именно то, что он будет страдать, и, возможно, падёт. Тревога расправила в её душе тени, которые не могли быть замаскированы ни силой, ни спокойствием. В груди холодом отзывалась мысль:

“А если Суд действительно уничтожит его? Если даже его новое могущество не выдержит?”

Цзяолин знала, что должна быть рядом, должна разделить его судьбу, и сама стала Божественным Драконом именно для этого. Но в отличие от остальных, которые видели в нём новую опору и символ, она видела человека, которого боялась потерять.

Она сделала шаг ближе, почти коснулась его плеча – и замерла. Впервые за долгое время ей стало страшно прикасаться к нему, словно его тело уже стало не плотью, а раскалённым Божественным орудием, которое может обжечь и уничтожить. Её дыхание сбилось, а глаза предательски блеснули. Она не плакала – но в них отражался тот страх, который нельзя было скрыть. Страх… И это был страх потерять не союзника, не лидера, а того, кого она связала с собой сердцем.

И в этом контрасте всё проявилось предельно ясно. Для Мэй Жо и Хун Линь он стал светом, ведущим их вперёд. А для Цзяолин – человеком, которого Небеса могут отнять в любой миг, и за которого она готова спорить даже с самим Судом Дао, если придётся.

Андрей не услышал её слов – он услышал её страх. Он привык к тому, что мир сообщает о себе картинками и ударами – теперь же, стоя в круге, он научился слышать тончайшие вибрации, те, что проходят между сердцами. И когда Цзяолин шагнула ближе, когда её пальцы чуть дрогнули и глаза блеснули от сдерживаемой тревоги, он ощутил это не как внешний жест, а как внутренний звон.

Сначала это было чутьё. Своеобразная тихая нота в самой ткани его нового ядра. Но затем, поднимаясь, нота развернулась в мелодию. Её дыхание стало короче… Мягче… В висках у неё появились едва заметные прожилки света, которые раньше означали готовность к битве, а теперь дрожали как тростники в шторм. Он увидел, как по её плечам пробежала тень волнения. Не холод от рассудка, не привычная воинская бдительность – а щемящая, тяжёлая тревога за другого. Внутренний глаз, что открылся ему с переходом на новый уровень, показал не только её ауру, но и сущностную структуру её чувства. Тонкая нитка, идущая от её сердца прямо к его центру, пульсировала, натянутая как струна. В этой нити – не поклонение, не политическая зависимость, а глубокая, первичная привязанность. Она боялась за его человеческое “я”, за того Андрея, который мог быть стёрт Судом Дао, и эта боязнь горела в ней первым и самым настоящим пламенем.

Он вспомнил мгновения… Как она когда-то, в долине, отозвалась на его шёпот… Как однажды, в ночи, её дыхание совпало с его – не как у спутницы при ритуале, а как у старого друга, что боится потерять друга на войне… И теперь, когда вокруг них висела судьба, он прочитал в её теле не страх перед властью, а страх утраты. Это было новое знание. Её глаза говорили ему не “осторожно, он опасен”, а “осторожно, он мой”.

Внутренний голос – голос дракона, чей рык всё ещё жил в его груди – отозвался холодно и деловито. Она привязалась. Это не просто защита, это узел. Береги этот узел, иначе он распадётся и притянет тебя с собой. Но не только разум подсказывал. Сердце Андрея отозвалось физически. Её ладонь сама потянулась, тело напряглось, и в нём проснулась та древняя, человеческая часть, что умеет отвечать прикосновением.

Он сделал шаг. Это был не демонстративный жест силы. А, наоборот, движение столь же тихое, сколь решительное. Подошёл ближе, пока между ними не остался только вздох. Его взгляд не искал в её душе тень слабости, он хотел увидеть, что там за страх. И увидел… Не капкан… Не панический ужас… А полноценную тревогу, похожую на упрек самой судьбе. Он уловил, как у неё дрогнула нижняя губа. Уловил первую, простую, почти детскую мысль:

“Не оставайся один.”

Андрей не стал произносить долгих речей – слова теперь были тяжелы и могли не помочь. Он положил пальцы на её плечо – и это прикосновение было странно практично. Через него он послал Цзяолин ровный, подтянутый поток собственного спокойствия, как матрос бросает оттяжку, чтобы успокоить парус в буре. Тонкая энергетическая нитка – та самая, что связала их в ритуале – вспыхнула тёплым светом, и он мягко, без надрыва, проговорил:

“Я слышу тебя. Я знаю, что ты боишься не меня как силы, а меня как человека. Я не брошу тебя.”

В этих словах не было великой клятвы на виду у всех, не было громких обещаний. Была деловая ясность и личная ответственность. Он дал ей не пустую храбрость, а практический план. Он ощутил, как вокруг них должны строиться щиты – не только из печатей и амулетов, но и из людей, из тех, кого можно будет поставить между ними и Судом. Он прочувствовал, какие узлы нужно затянуть, какие каналы укрепить… И сказал ей об этом… Его тон был твёрд, но спокойный, и в нём звучало то, что её самый острый страх пытался превратить в силу. Готовы ли они идти вместе до конца.

Её плечи, которые ещё мгновение назад дрожали, чуть расслабились. Андрей видел, как напряжение в её ауре рассасывается под действием его присутствия. Но вместе с этим он понял и нечто более тяжёлое. Её страх жил не от сегодняшнего. Он был накоплением многих утрат, многих смертей Богов и друзей в её прошлом. Цзяолин не боялась гибели ради чести. Она страшилась потерять именно то, что дала ей крепчайшая привязанность – человека, с которым она связывала своё существование. И это осознание сжало ему сердце сильнее любых ударов.

Он наклонился и, не делая жеста покровительства, коснулся её лба ладонью – не чтобы властвовать, а чтобы по-человечески поддержать. Через этот контакт он не только передал тепло, но и укрепил энергетический шов между ними. Не узы власти, а узы опоры. Он не сказал: “Я спасу тебя”… Он сказал: “Мы – вместе”, и это было обещанием, важнее многих слов.

Внутренне он принял решение, чёткое и холодное как булат. Если Небеса придут судить – они придут не к нему одному. Он организует защиту. Он будет готовить союзников… Укреплять связи… Просчитывать ритуалы и контрмеры… Он бережно и методично устроит так, чтобы Цзяолин не вынуждали носить груз в одиночку. И ещё – глубже, почти шёпотом для себя. Он не позволит ей остаться уязвимой из-за собственной привязанности. Это стало личным делом. Не только власть, не только Суд, но её жизнь в его руках будет теперь частью его пути.

Цзяолин ответила не словами, а долгим, мягким вздохом. В ее глазах промелькнуло облегчение, смешанное с новой, холодной решимостью. Андрей почувствовал, что она снова его – но уже не как страж, не как заступник, а как равная, чья тревога теперь разделена. В их сети связей, в той тонкой ткани, что ритуал сшил между ними, появилось новое стягивающее действие. Не узда… Не цепь… И не кандалы… А ремень, что удерживал два сердца в одном строю против надвигающейся бури…

Небесное Дао

Небесное Дао начало действовать как единое, неумолимое сознание, собирая воедино невидимые, но ощутимо давящие потоки энергии, исходящие из самого основания мироздания. Каждый из этих потоков был как жила, по которой текла чистая, сверкающая мощь, сотворённая самими законами Бытия Мироздания – и теперь все они сливались в один гигантский узел, который медленно вращался в пространстве, словно спираль вселенской кары, готовой разорвать всё живое и сломить даже тех, кто смел пересечь границу человеческих возможностей.

Сначала это ощущалось как лёгкая дрожь в воздухе, едва заметное колебание энергии, но затем пространство вокруг долины начало искривляться. Трава под ногами завибрировала, словно стебли услышали сигнал невидимого гиганта. Камни дрогнули, лёгкий золотистый свет рассеялся по вершинам скал, отражаясь в тумане. Ветер – или сама энергия Дао – закружила листья и пыль, и каждый вдох давался с усилием.

В тот момент Андрей, стоя в центре долины, почувствовал, как поток внешней воли напирает на него, как будто сама структура реальности стала вязкой и неподатливой. Это было ощущение, при котором человеческие ощущения и рациональное мышление уже не действовали – только глубокое, почти интуитивное понимание силы и масштаба. Узел, который Небеса собирали, был не просто ударом – это было слияние стихий, законов мироздания и бесконечной энергии, концентрированное в одной точке, которая могла уничтожить всё, что не обладает истинной Божественной сущностью.

Понимая это, Андрей действовал мгновенно. Он направил Ло Иньюй, Хун Линь и Соль Хва в столицу, используя свои внутренние каналы связи и потоки Доу Ди, чтобы вырвать их из зоны воздействия, создавая вокруг них пространство-поддержку, где энергия удара рассеивалась и не могла причинить вреда. Он видел, как они исчезают из поля видимости, словно растворяясь в безопасности, и одновременно ощутил лёгкую тревогу – не каждое сердце может выдержать такое мгновение.

Но Мэй Жо стояла неподвижно. Её глаза сияли решимостью и внутренним огнём, и она не желала уходить. Она знала, что её сила может быть решающим фактором в удержании узла, в перераспределении энергии. Каждая клетка её тела резонировала с божественной сущностью Андрея, и она чувствовала, что если её не будет рядом, тот колоссальный узел может сжать его тело и душу в один миг, не оставив ни шанса.

– Я не уйду. – Сказала она тихо, но твёрдо, и её голос звучал в пространстве, пробивая тяжёлую вибрацию энергии. – Моя сила нужна ему. Если я отступлю, он погибнет.

Андрей почувствовал её присутствие как якорь в бушующем море. Она не просто стояла рядом. Её сущность влилась в ткань пространства, подпитывая каналы, которые он готовил для себя и для защиты остальных. Даже Небеса, собирая колоссальный узел, невольно столкнулись с её сопротивлением – тонкая, но живая волна её энергии вплелась в общий поток, создавая микроскопические щели, через которые Андрей мог направлять свой собственный поток, перераспределяя силу удара. Он взглянул на неё и мысленно произнёс:

– Если ты здесь, мы сможем это выдержать. Если тебя не будет… Я останусь один.

В это мгновение Мэй Жо поняла, что сама судьба этого испытания была связана не только с мощью, но и с тем, что она сама стала узлом, способным удержать этот безумный поток. И в её сознании вспыхнула смесь тревоги, решимости и странного внутреннего восторга – впервые она почувствовала, что её место рядом с Андреем не просто необходимо, оно судьбоносно.

Пространство вокруг дрожало, воздух искрился тонкими молниями энергии, готовясь к удару, а узел, который Небесное Дао сформировало, уже вращался с невероятной скоростью, сжимаясь к центру, где стоял Андрей. Но теперь рядом с ним была она – и вместе с ним она стала частью того, что могло противостоять силе Истинного Бога.

Долина будто затаила дыхание. Пространство вокруг Андрея начало сгущаться, воздух стал вязким, каждое движение ветра отзывалось глухим, металлическим звоном, словно сама реальность была натянута, готовая разорваться. В центре, над его головой, образовался узел энергии Небесного Дао – колоссальная спираль сверкающих потоков, каждая из которых напоминала отдельный мир, сотканный из молний, крови и сверкающей материи. Поток сжимался, вращался с ужасающей скоростью, издавая низкий гул, в котором слышался стук тысяч сердец, и это чувство было почти физическим – казалось, что пространство хочет разорвать их тела и души на куски.

Андрей почувствовал первую волну удара, как удар гигантского молота по его внутреннему ядру. Каждый канал его сущности вздрогнул, напряжение энергии внутри него стало почти невыносимым. Но он мгновенно развернул поток через связь со всеми союзниками. К Мэй Жо, к Цзяолин, к оставшимся в безопасности культиваторам. Его сознание действовало как узел, перераспределяя давление удара, словно дирижёр огромного оркестра.

Мэй Жо стояла рядом, и первый удар волны энергии накрыл её тело. Поток был колоссален – кровь в жилах застывала, костная структура едва выдерживала, ощущение, будто её тело пытается разорвать изнутри. Она кричала, но крик был не слышен – только её аура вспыхнула ярким светом, переплетаясь с потоками Андрея, в которых ощущалась энергия других богов. Она чувствовала, как её сущность буквально сливается с ним, как дыхание и движение энергии становятся едиными, и это соединение позволяло ей удерживать себя, не разорвавшись. Каждый жест её рук, каждый взгляд направлялся в поток, формируя щиты и каналы, через которые энергия ударов перераспределялась.

Цзяолин, превратившаяся в Небесного Дракона, поднялась над узлом удара, и её тело, сияющее золотым светом, стало стабилизирующей осью. Она не просто держала поток – она вплетала себя в него, связывая пространство вокруг, чтобы каждый поток удара, который пытался сорвать союзников, наталкивался на её сопротивление. Её крылья, расправленные как щиты, вибрировали с самой тканью мира, и молнии энергии отклонялись, ударяясь о её сияющий панцирь, не причиняя вреда.

Андрей держал связь с каждым из союзников, его дыхание ровное, холодное, но внутренне тело сжималось от давления. Он ощущал, как энергия бьёт в каждую клетку, как она пытается разорвать их узы. Он направлял каналы через Мэй Жо, чтобы та принимала на себя часть удара, перерабатывая его в форму, которую можно было использовать для обратного импульса, чтобы снизить напряжение на остальные линии.

Для Ло Иньюй, Хун Линь и Соль Хва это ощущение было почти трансцендентным. Хотя они и были выведены из зоны прямого удара, через их тела прошли остаточные потоки. Каждое мгновение ощущалось как шторм внутри, каждая клетка кричала от давления энергии, их души колебались, как струны, вот-вот готовые порваться. Но через узлы, созданные Андреем и поддержанные Мэй Жо, они могли выдерживать это, перенаправляя импульсы в свои каналы, чтобы не потерять равновесие.

Мэй Жо чувствовала, как её кровь Богини зазвучала в унисон с ударами Дао. Она осознавала, что если сейчас даст слабину, то разрушение будет немедленным. Каждое движение её кистей создавалось как ритуал, каждый жест был знаком близости и подчинения энергии, она стала узлом, связывающим силы Божественного удара и силу Андрея. Её разум переплетался с его сознанием – не мыслями, а самой сущностью.

Удар продолжался мгновения, которые ощущались как вечность. Пространство вокруг искривлялось, молнии срывались с неба, земля трескалась, воздух пылал. Каждая волна энергии несла в себе разрушение, но через слаженную работу всех участников поток постепенно переставал быть хаотичным. Он становился управляемым, перераспределяемым, как если бы сама природа подчинялась воле Андрея и его союзников.

Когда удар, наконец, достиг апогея и начал рассеиваться, долина погрузилась в тишину. Остаточные вибрации заставляли деревья покачиваться, а воздух дрожал от оставшейся энергии. Мэй Жо почувствовала, как её тело ослабло, как если бы она отдала часть себя в этот поток, но одновременно внутри росла новая сила – та, что пережила испытание, что слилась с волей Андрея.

Цзяолин спустилась рядом, её крылья медленно сложились, и она ощутила, как энергия Дао отпускает их, но оставляет едва уловимый след – предупреждение о том, что этот узел никогда не исчезнет полностью. Она видела, что Андрей, стоя в центре, неподвижный и холодный, управляет всей оставшейся энергией, и её сердце сжалось от тревоги. Тот, кто держал этот удар, теперь стал ещё более непостижимым, а грядущий Суд Небесного Дао – ещё более неминуемым и страшным.

Когда энергия Небесного Дао, наконец, рассеялась, в долине воцарилась тягучая, почти священная тишина. Казалось, что само пространство держало дыхание, боясь пошевелиться, пока участники ритуала приходят в себя после невероятного давления, которое только что пережили.

Андрей стоял неподвижно в центре, словно выточенный из чистого металла. Его тело уже не было простым сосудом – оно стало орудием, соединяющим энергии десятков богов, переработанных и интегрированных в одно. Внутренние каналы его сущности расширились и укрепились, поток энергии внутри него стал неукоснительно стабильным, но невероятно плотным. Каждое движение, даже малейшее, отзывалось во вселенной, заставляя воздух дрожать. Впервые он ощутил себя не только человеком, но и узлом божественного влияния, способным управлять потоками самой реальности.

Цзяолин, стоя рядом в форме Божественного Небесного Дракона, вздохнула глубоко. Её золотистый свет стал ещё ярче, а тело словно переродилось – кожа сияла, внутренние ядра энергии расширились до размеров, о которых она раньше могла только мечтать. Каждый вдох наполнял её силой, резонируя с энергией Андрея, и она впервые ощутила, что их духовная связь достигла уровня, где разделение почти невозможно. Любое её действие теперь напрямую влияло на поток энергии, с которым он был связан. Она ощущала не только силу, но и невероятную ответственность – малейший сбой мог разрушить всю систему.

Мэй Жо стояла, чувствуя, как её кровь Богини, смешанная с энергией удара, зазвучала в унисон с потоком Андрея. Сначала её охватил страх. Сосуды тела были почти разорваны, кости трещали от давления, но чужая воля поддержала её. С каждым мгновением она ощущала, как тело наполняется не просто силой, а абсолютным пониманием своей сущности. Её движения стали плавными и властными, а сознание – ясным и сосредоточенным. Она впервые осознала, что судьба её теперь навсегда связана с этим человеком, и внутри вспыхнуло чувство ответственности и невероятной силы одновременно.

Соль Хва приняла поток энергии иначе. Её опыт и тренировки позволили направлять удар в свои каналы почти без сопротивления. Каждая частица силы вплеталась в неё ровно и плавно, создавая ощущение полной гармонии с космосом. Там, где другие балансировали на грани хаоса, она чувствовала власть и контроль. Прорыв был мгновенным. Её тело и сознание, после поглощения силы ядра Божественной силы, поднялись сразу на уровень Доу Цзун. И сейчас она ощутила себя подобной ледяной горе, величественной, устойчивой и способной противостоять любому натиску. И вместе с силой пришло осознание огромной ответственности. Теперь её слова, решения и действия могли напрямую влиять на судьбу Поднебесной.

Ло Иньюй, пережившая удар как новичок в культивации, ощутила шок. Её тело преобразилось – уровень Доу Хуан пятой звезды был достигнут за одно мгновение, но ум, привыкший к интригам, метался в панике. Она ощущала поток силы как бурю, которая швыряет всё привычное в хаос. Сердце дрожало, сознание искало выход, пытаясь понять, как применить эту мощь. Она впервые ощутила, что слова больше не всегда имеют силу – иногда сила решает сама, и это вызывало одновременно страх и трепет.

Хун Линь, воин по натуре, почувствовала мощь иначе. Её тело, закалённое мечом, было готово к физическому давлению, но поток Доу Хуан пятой-шестой звезды стал испытанием для души. Она ощутила, как её внутренние каналы расширились, дыхание стало резонировать с самой землёй, а тело и ум слились в единый механизм. Шок постепенно сменялся ясностью. Теперь она понимала, что её силы хватит не только на сражения, но и на управление потоками, которые могут влиять на мир.

Все они, стоя в долине, ощущали одно и то же. Никто из них уже не был прежним. Их тела сияли новой силой, сознания переплетались в невидимой сети, и долина, где происходил ритуал, пропиталась остаточной энергией Богов. Любая попытка предать или отвернуться от Андрея теперь означала бы разрушение себя. Они ощутили глубинную связь, как с самим собой, так и друг с другом – союз, который стал судьбой.

И именно в этот момент Цзяолин сказала тихо, почти шепотом, но с силой, которая ощущалась всеми:

– Небесное Дао собирает силы для Суда. То, что мы пережили – только начало. И каждый шаг теперь будет решающим.

Андрей почувствовал, как это предупреждение отразилось в сознаниях всех присутствующих. Страх… Трепет… Восхищение и ответственность… Всё переплелось в единый узор. Он понял, что всё то, что они пережили, – лишь подготовка, а настоящая проверка, настоящая битва за право быть на этом уровне, ещё впереди.

…………

После того как последние волны энергии Небесного Дао рассеялись, долина погрузилась в тишину, наполненную едва уловимым дрожанием воздуха – остатком божественной мощи. Андрей стоял в центре, ощущая собственное дыхание как равномерный, хладнокровный ритм, сквозь который пробивалась могучая энергия. Цзяолин, всё ещё сияющая золотистым светом, скользила рядом, её крылья слегка расправлены, как будто она готовилась к любому движению, которое может потребовать мгновение.

Первым делом Андрей поднял руку, закрывая поток энергии, оставшейся в долине, чтобы никто не пострадал. Его взгляд был сосредоточен, но внутренняя вибрация указывала на многослойное понимание того, что произошло. Он обратился к Цзяолин почти телепатически, связывая с ней сознание:

– Поток Небесного Дао оставил в пространстве следы, которые мы должны использовать. Нам нужно подготовить всех союзников к тому, что надвигается. Нельзя оставлять слабые звенья.

Цзяолин ощутила это соединение, и её сознание, ставшее Драконьим на уровне Доу Ди третьей звезды, мгновенно начало анализировать остаточные энергетические следы. Она подняла голос, мягкий, но слышимый всем присутствующим:

– Мы должны распределить силу так, чтобы каждый канал был укреплён. Мэй Жо и Хун Линь – вы станете первым щитом и одновременно узлом связи. Соль Хва – удерживай стабильность потоков и следи за резонансом с пространством. Ло Иньюй – ты должна научиться направлять силу, а не только ощущать её.

Андрей кивнул, уточняя детали:

– Каждый из вас получает участок ответственности. Не физический, а энергетический. Мы создадим сеть взаимной поддержки. Если один узел подвергнется давлению, другой сможет перераспределить поток. Мэй Жо, твоя кровь Богини – ключ. Ты будешь одновременно щитом и каналом.

Молодая Богиня почувствовала в груди холодок страха, но также прилив решимости. Она была готова к этому шагу. Андрей видел её внутреннюю борьбу и не делал резких движений, позволяя ей почувствовать контроль над собственной волей.

– Связь между нами должна быть не только духовной, но и функциональной. – продолжал Андрей. – Цзяолин, помоги каждому настроить каналы на резонанс с моим ядром. Пусть поток энергии будет плавным, но плотным. Любое расхождение – мгновенная реакция. Мы должны быть единым организмом.

Цзяолин мгновенно активировала Драконью ауру, распространяющуюся через долину, и каждая из женщин почувствовала лёгкое покалывание, словно сама ткань мира начинала реагировать на их присутствие. Потоки энергии стали слышимыми не физическим слухом, а внутренним восприятием: как пульс, как ритм, к которому нужно подстроиться.

– Начнём с малого, – сказала она Андрею, – установим связь между каждым союзником и твоим ядром. Сначала проверим стабильность, потом усилим поток. Я буду сопровождать каждого, пока он не почувствует, что может выдержать самостоятельный участок.

Андрей кивнул, постепенно направляя импульсы в сознания всех союзников. Он ощущал не только их физические и энергетические состояния, но и тревогу, страх и решимость, пробивающиеся сквозь поток. Он видел, где требуется поддержка, где необходимо мягко подталкивать, где можно усилить поток без риска перегрузки.

– Каждое наше движение, каждая мысль – часть единого узла. – Сказал Андрей вслух, хотя, по сути, это было адресовано всем мыслям одновременно. – Если один из нас сломается, цепь не устоит. Суд Небесного Дао не прощает ошибок. Нам нужно научиться чувствовать друг друга и действовать как единое целое, а не просто как группа сильных людей.

Так началась их подготовка. Каждый шаг был медленным, но предельно точным. Упражнения на концентрацию и согласование потоков, синхронизация дыхания и сердечных ритмов, небольшие тесты на способность перераспределять энергию между узлами. Мэй Жо, Хун Линь и Соль Хва постепенно осознавали, что теперь они не просто союзники, а части единого механизма, где сила каждого напрямую влияет на выживание остальных.

Цзяолин, в центре этого процесса, ощущала напряжение, исходящее от Андрея, и впервые всерьёз задумалась, сможет ли она защитить его, если Суд Небесного Дао придёт сильнее, чем они ожидали. Но пока, шаг за шагом, они укрепляли духовную связь, превращая её в мощную сеть, где каждая из женщин была узлом, а Андрей – сердцем.

Первые дни после ритуала были наполнены напряжением и сосредоточенностью. Андрей и Цзяолин организовали тренировку, которая должна была стать реальной проверкой их новой сети взаимосвязей, созданной между союзниками. Это не была обычная культивационная практика – это был симулякр угрозы со стороны Небесного Дао, небольшое, но чрезвычайно опасное проявление энергии, которое смогло бы легко убить неподготовленного человека.

Когда сигнал был дан, небо над долиной потемнело, словно само пространство ощутило приближение Божественной силы. В воздухе зазвенел звон, похожий на раскат мечей, и из сверкающей тьмы появился узел энергии – первый “космический удар” Небесного Дао. Поток был не физическим, а энергетическим, бесформенным, но смертельно острым. Каждая частица его энергии давила на сосуды, вызывая в них боль, резкое ощущение сжатия и почти мгновенное ощущение смертельного давления.

Андрей первым направил внутренний импульс – не яростный, а точный, как кисть художника, связывая все каналы с союзниками. Каждое движение его мысли отражалось в сознании Цзяолин, и её Драконья форма стала стабилизирующей силой, распределяя удары по всем узлам. Поток энергии, который мог разорвать любого из них, начал растекаться по сети, где каждый узел принимал часть нагрузки.

Мэй Жо стояла на переднем плане, её кровь Богини горела, наполняя каналы невероятной устойчивостью. Она чувствовала, как поток Небесного Дао ударяет в её сознание, но через связь с Андреем и Цзяолин энергия растекалась по всей сети. Каждое движение её руки, каждое дыхание направляло этот поток в другие узлы, одновременно ощущая присутствие остальных.

Хун Линь, находясь рядом, направляла удар через своё тело и меч, буквально резонируя с потоком. Каждый взмах её руки и каждое движение ног перераспределяло давление энергии так, чтобы союзники на отдалении чувствовали меньший стресс. Она была щитом, но одновременно и проводником.

Соль Хва работала как стабилизатор. Она не пыталась блокировать поток, она направляла его, аккуратно выравнивая каждый энергетический канал, чувствуя даже мельчайшие колебания, и мгновенно передавая команды остальным участникам сети. Её сознание было как ледяная гора, неподвижная и величественная, и именно это обеспечивало баланс всей конструкции.

Ло Иньюй стояла чуть поодаль, впервые ощущая прямое воздействие такого уровня энергии. Она металась, стараясь управлять потоками, но её нервная реакция могла бы разрушить сеть. Тогда Андрей мягко направил её мысль:

“Не контролируй всю силу – будь узлом, а не сердцем. Чувствуй резонанс.”

И в этот момент Ло Иньюй ощутила, как её собственная энергия сливается с другими узлами, позволяя удару пройти, не разрушив ни одного канала.

Цзяолин же, паря над всеми, контролировала общую структуру сети. Её крылья, расправленные в полёте, резонировали с потоками пространства, и даже самые острые пики энергии Небесного Дао не смогли пробить защиту. Она чувствовала каждую колеблющуюся линию, каждый шорох сознания союзников, мгновенно подстраивая поток, распределяя давление, позволяя каждому узлу выдержать нагрузку.

Андрей наблюдал, как поток энергии распределяется, проверяя каждый узел. Он видел, кто слаб, кто силён, где возможны сбои. При малейшем колебании он мягко направлял энергию, поддерживая баланс, словно дирижёр, ведущий оркестр.

Когда удар начал рассеиваться, все участники ощутили, как их тела и сознание наполнились новыми импульсами силы, но уже не хаотичными, а структурированными, выстроенными в единую сеть. Они поняли, что смогли выдержать смертельный поток Небесного Дао и сохранить друг друга.

Мэй Жо, впервые после ритуала, ощущала прилив уверенности. Она смогла направлять поток без разрушения себя, и связь с Андреем оказалась прочной, как никогда. Хун Линь ощущала, что её тело и меч теперь резонируют с реальностью, способные отражать смертельные волны. Соль Хва чувствовала удовлетворение и понимала, что её роль как стабилизатора стала критической. Ло Иньюй впервые ощутила, что сила может быть контролируема через доверие и синхронизацию, а не просто через личную мощь.

Андрей и Цзяолин, стоя вместе, наблюдали за результатом. Его глаза сверкали от понимания, что первый реальный тест сети прошёл успешно. Цзяолин, несмотря на радость и облегчение, всё же чувствовала лёгкий холодок тревоги. Это было только начало. Суд Небесного Дао всё ещё грядёт, и теперь они знают, что на кону не только их сила, но и жизнь каждого союзника.

После успешного прохождения первого теста, Андрей осознал, что их сеть союзников способна выдержать кратковременные удары Небесного Дао, но настоящая проверка будет куда более беспощадной. Он сел на высокий каменный выступ в центре долины, позволяя взгляду охватить всю долину, где остаточные следы энергии всё ещё мерцали как тонкие линии света. Цзяолин стояла рядом, паря в воздухе, её крылья слегка расправлены, готовые к мгновенному вмешательству.

– Слушайте меня внимательно. – Сказал Андрей, обращаясь к остальным через духовную связь, чтобы никто не пропустил ни слова. – Первый тест показал, что базовая сеть выдерживает нагрузку, но она слишком уязвима к долгому и непрерывному давлению. Нам нужны резервные узлы, отдельные точки силы, которые смогут взять на себя нагрузку, если основной узел окажется перегружен.

Он начал объяснять план, шаг за шагом, тщательно проговаривая детали. Создание резервных узлов. Каждый союзник должен создать “двойника” своей линии связи. Эти узлы не будут активны постоянно, но смогут мгновенно включаться, если основной канал ослабнет. Мэй Жо и Хун Линь должны были подготовить энергетические проекции себя, которые будут дублировать их силу и контроль, действуя автономно, но синхронизировано. Распределение ответственности.

– Мы разделим долину на сектора. – Продолжал Андрей, его голос спокойный, но внутренняя энергия резонировала с каждым словом. – Каждая часть сети будет закреплена за конкретным союзником, но каждый узел будет связан с резервным. Если давление возрастёт в одном секторе, остальные смогут перераспределить поток мгновенно.

Стабилизация каналов. Соль Хва, обладая невероятной точностью контроля потоков, должна была стать центром стабилизации, следя за тем, чтобы каждый узел и резервный канал поддерживали идеальный баланс. Она должна была настроить «сенсорные точки» по всей долине – маленькие фокусы, которые мгновенно сигнализировали о перегрузке. Синхронизация сознаний.

– Мы не можем допустить, чтобы кто-то действовал в одиночку. – Подчеркнул Андрей. – Даже небольшой сбой в сознании одного узла может вызвать цепную реакцию. Цзяолин, ты будешь первым проводником сознаний, помогающим всем остальным настроиться на резонанс.

Затем началось моделирование угроз. Каждое утро они будут проводить симуляции давления Небесного Дао, постепенно увеличивая силу, чтобы проверить резервные узлы.

– Эти тесты должны быть максимально реалистичными, – добавил он, – но ни один из вас не должен подвергаться смертельной опасности. Резервные узлы – не для жертв, а для сохранения всей сети.

Использование внешних объектов. Андрей задумался о включении в сеть артефактов и символических точек силы по долине, чтобы усилить резонанс и дать дополнительную прочность узлам. Он понимал, что чистой энергии и духовной синхронизации может быть недостаточно против Суда Небесного Дао. Каждое слово Андрея ощущалось всеми как лёгкий, но настойчивый импульс в сознании, заставляя союзников видеть схему не просто глазами, а чувствовать её телом и духом.

– Важнейшее правило, – продолжил он, – не бояться. Любая слабость в вашем восприятии мгновенно отражается на всей сети. Доверие и концентрация – это наша защита. Никто не должен действовать в одиночку.

Мэй Жо, ощущая себя как узел с двумя “двойниками”, впервые прочувствовала полноту ответственности. Она понимала, что её сила теперь не только щит Андрея, но и реальная опора для всей сети. Хун Линь сжимала меч, словно направляя в него собственную решимость, готовая мгновенно включить резервный канал. Соль Хва уже мысленно расставляла фокусы по долине, проверяя идеальную симметрию потоков. Ло Иньюй впервые ощутила, что её интриги и хитрость теперь могут применяться для защиты жизни, а не только для манипуляций.

Цзяолин же парила над всеми, её глаза сверлили пространство, ощущая, как каждая частичка энергии и сознания связана с остальными. Её сердце сжалось от тревоги, но она знала, что именно эта сеть способна защитить их от непреодолимого давления, которое обязательно придёт.

– Это только первый шаг. – Добавил Андрей. – Но если мы сможем удержать сеть в этом виде и довести её до совершенства, даже Суд Небесного Дао не сможет разорвать её мгновенно. Мы должны стать единым организмом, где сила каждого – это сила всех.

Долина на утро следующего дня была окутана странным предчувствием. Даже ветер казался более напряжённым, нежели обычно, и лёгкая дрожь в воздухе словно предвещала надвигающееся испытание. Андрей стоял в центре круга, образованного союзниками, а вокруг уже сияли фокусы Соль Хва – маленькие сферы энергии, каждая из которых была резервным “сенсором” сети. Цзяолин парила над ними, её золотистая кожа и крылья отражали свет утреннего солнца, создавая впечатление, что сама небесная стихия наблюдает за подготовкой.

– Сегодня мы проводим первую симуляцию настоящего давления. – Сказал Андрей через духовную связь. – Поток будет имитировать истинную силу Суда Небесного Дао. Не бойтесь – мы распределим нагрузку через сеть. Важно испытать её на практике.

Слова едва успели раствориться в сознании участников, как воздух вокруг вздрогнул, и из небесных просторов начала нисходить энергетическая масса. Она казалась облаком из темно-фиолетового света с золотыми проблесками – плотная, живущая, и каждая её часть словно пыталась самовольно прорваться через пространство. Андрей мгновенно направил импульс:

“Активировать узлы.”

Каждая точка, каждая резервная проекция союзников включилась, словно маленький автономный проводник энергии. Цзяолин, словно дирижёр оркестра, мгновенно выстроила резонанс потоков, направляя энергию так, чтобы давление приходилось равномерно на всех участников.

Мэй Жо почувствовала, как поток ударил в неё сразу, как буря, несущая разрушение. Но через узлы она ощутила поддержку других. Её два резервных “двойника” активировались мгновенно, принимая часть удара и стабилизируя сознание молодой Богини. Внутри неё кровь заиграла новым, металлическим звуком – не страх, а резонанс с силой, которую они делили.

Хун Линь стояла в боевой стойке, меч её дрожал от резонанса с потоком. Её резервные узлы распространяли давление через землю, втягивая его в энергетические корни долины. Она впервые ощутила, как сила распределяется не через мускулы или удары, а через саму ткань мира.

Соль Хва направляла поток через фокусы, удерживая каждый канал. Она ощутила, как отдельные линии энергии начинают вращаться слишком быстро, но мгновенные корректировки позволяли им удерживать равновесие. Её дыхание было ровным, но каждая клетка тянулась к сети, ощущая её целостность и уязвимость одновременно.

Ло Иньюй, стоя на краю круга, пыталась направлять собственную проекцию силы, но поток был слишком силён. В этот момент Андрей мягко провёл импульс в её сознание:

“Не управляй – будь проводником.”

Словно щелчок, Ло Иньюй почувствовала, как её энергия стала частью общей ткани, и резервные узлы включились автоматически. Поток энергии рос, приближаясь к истинной смертельной мощи, и в этот момент Андрей ощутил её силу внутри себя, как плотную субстанцию, готовую разорвать тело на части. Он мгновенно распределил поток через все активные узлы, корректируя давление, направляя часть в Цзяолин, часть в Мэй Жо, а остальные через фокусы Соль Хва.

Цзяолин, превратившись в Небесного Дракона, расширила своё внутреннее ядро до предела, резонируя с Андреем. Её движения были точными и безошибочными – каждый взмах крыльев перераспределял давление и стабилизировал узлы. Она чувствовала пульс каждого сознания, мгновенно корректируя резонанс и предотвращая перегрузку.

Энергия Небесного Дао, несмотря на всю свою жестокость, теперь не могла разорвать сеть. Поток начал рассеиваться через распределённые узлы, словно песок, просеиваемый через идеально выстроенные фильтры. Андрей направлял поток так, чтобы все участники пережили удар, но при этом получили ощутимую практическую нагрузку – их тела и сознания адаптировались к предстоящему Суду.