Рассказы

Кларисса

Случай из жизни

 Из-за газовой плиты показалась мордочка маленького зверька. Альберт увидел усики, которые шевелились вместе с подрагивающим, смешно двигающимся носиком, старающимся уловить запахи в разных местах кухни.

Он замер и сидел не шевелясь, чтобы не спугнуть грызуна. В мыслях стали возникать задумки, как его прикончить. Вспомнилось, что на антресолях где-то должна быть мышеловка. Но, не лучше ли будет насыпать хорошей отравы? Не так хлопотно, как с мышеловкой. Ее же еще найти надо.

Пока Альберт размышлял, зверек потихоньку, все больше и больше показывался из-за впечатляюще грязной газовой плиты.

Очень медленно, не сводя глаз с большого лохматого и небритого мужчины, неподвижно сидевшего с закрытыми глазами на табурете, из-за плиты вышла крыса.

Она встала на задние лапки, замерла и стала разглядывать Альберта, умело прикидывающегося спящим. Из-под полуприкрытых век он наблюдал за гостьей и, как-то сразу забыл, что хотел ее прикончить. Залюбовался грациозным зверьком и почему-то сразу понял – это существо женского пола. Подумал: мужики не бывают такими красивыми. Она показалась ему неотразимо прекрасной…

Розовые голые ушки, точно два маленьких лепестка, тихонько шевелились и старались уловить, нет ли рядом звуков, которые могли нести опасность. Пушистая шерсть нежно-серого оттенка делала ее похожей на мягкую игрушку. Среди серости проявлялись восхитительные вкрапления желтоватых и рыжеватых пятнышек, будто капельки солнечного света, запутавшиеся в шерсти после веселой игры небесного светила. Длинный голый хвост изящно скользил из стороны в сторону. Иногда его кончик подрагивал.

Самое удивительное таилось в ее крохотных глазках, похожих на стеклянные капли росы. Глазки загадочно сверкали, как маленькие звездочки.

Он сидел, как статуя, стараясь не спугнуть гостью. Она застыла на месте, не шевелилась и не отрывала глаз от лохматого человеческого существа, казавшегося спящим. Потом увидела рядом с собой крошку хлеба, ловко подняла ее лапкой и отправила в зубастый ротик, мгновенно сжевала и проглотила. Снова замерла, глядя на Альберта. Немая сцена затянулась.

“Че ты пялишься на меня? Я тебе картина, что ли?” – раздраженно подумал Альберт, но глаза открыл спокойно и лениво.

Крыса сгруппировалась и приготовилась метнуться в укрытие. Но, почему-то, осталась на месте, сидела и не сводила проницательного взгляда с хозяина.

Альберт тихонько, чтобы не напугать гостью, взял со стола корочку хлеба и держал ее в руках, показывая зверюшке.

Та смотрела то на корочку, то в глаза державшего ее человека, и словно транслировала ему мысль: дай мне, дай…

Он все понял и очень плавно, как в замедленной съемке, бросил корочку к ногам крысы. Она схватила ее и стала жадно поглощать, безостановочно работая острыми зубками.

Справившись с едой, крыса стала поглядывать то на Альберта, то на кухонную раковину. Она словно говорила ему: пить хочу. И он снова все понял. Встал. Гостья мгновенно исчезла за плитой.

Альберт неспешно налил воды в грязное блюдце и поставил его на пол. Рядом положил кусок хлеба. Сел на табуретку, посидел несколько минут в ожидании. Ничего не происходило. Вокруг царила абсолютная тишина, которая нарушалась только его собственным тяжелым похмельным дыханием.

 На следующий день после неожиданного знакомства с пушистой зверюшкой Альберт сидел на кухне и ждал ее появления. Гостья не вышла, но оставленная ей еда исчезла. Так продолжалось несколько дней. Он оставлял своей жиличке воды и пару кусочков хлеба, к его приходу все исчезало. По вечерам он довольно долго ждал, когда же наконец, ее носик появится из-за плиты. Но время шло, а зубастая красотка не выходила.

Ему очень хотелось, чтобы маленькая гостья снова села напротив него, смотрела своими глазками-бусинками, а он бы ее покормил. Безрезультатно прождав несколько дней, он решил пойти на хитрость и не оставил жиличке ничего.

Вечером Альберт вернулся домой в сильном подпитии. Зашел на кухню, налил полную кружку воды и жадно прихлебывая, выпил. Сел на табуретку, прислонился затылком к стене. Закрыл глаза, расслабился. Посидел пару минут. Послышался еле слышный шорох. Крыса тихонько вышла из-за плиты. Села. Смотрела на него выжидающе и с какой-то обидой.

Он улыбнулся, тихонько сказал:

– Ну, наконец-то. Где ты шлялась столько времени?

Медленно бросил ей корочку хлеба. Наблюдал, как гостья поспешно взяла еду в лапки, понюхала и быстренько схрумкала половину корочки, не отрывая взгляда от хозяина. Тот тихо спросил:

– Откуда ты такая красавица взялась?

Крыса по-деловому ответила:

– Из Франции я.

И принялась доедать хлеб так быстро, словно у нее совсем не было времени.

Альберт немного растерялся, от того, что зверек отвечает на его вопросы, но быстро справился со смущением и спросил:

– А зовут тебя как?

– Кларисса, – послышался тихий ответ.

– Крыса Кларисса, – рассмеялся Альберт. Ну надо же! И кто ж тебя так назвал?

– Папа. Бернар XII.

– И как это папа такую красотку одну из дома отпускает?

– Он умер. Он был нашим королем. Но его отравили. В тот день, когда мы родились, он устроил пир и умер. Мама чудом уцелела, потому что была с нами.

– Печальная история, – искренне посочувствовал Альберт.

– Мама очень горевала. Она его любила. Только говорила, что папа не умел выбирать друзей.

– Ой, да не рассказывай сказки. Как ты к нам-то попала? Франция далековато.

– Мама нас спрятала. Ей надо было дождаться, пока у нас откроются глаза, мы немного окрепнем и можно будет бежать из дворца. Нас могли найти и убить слуги нового короля. Ночью мы пришли на корабль и уплыли. Так и попали сюда.

– А что ж в порту тебе не жилось? Там зернохранилища ого-го какие!

– Когда мы сошли на землю, что-то страшно загремело. вокруг был огонь. Бежали кто куда. Я потерялась. Совсем одна теперь. Крыса пригорюнилась, опустила голову и печально вздохнула.

– Ну жизнь такая, – философски поддержал беседу Альберт, – Люди тоже, сегодня живы, завтра нет.

– Быть одной плохо. Совсем, совсем плохо.

– Еще хочешь? – сменил тему Альберт, растроганный рассказом Клариссы.

Она согласно кивнула, подобрала лапками брошенную на пол корочку. С благодарностью посмотрела на хозяина:

– Ты не убьешь меня?

– Живи, чего уж там. Для тебя у меня места хватит.

– Спасибо, Альбертик!

– Откуда знаешь, как меня зовут?

– Тебя человек так называл, который с тобой приходил позавчера.

– А ты подслушивала?

– Вы громкие были.

– Ладно, вот тебе еще. Ешь. И вопрос у меня. Как это мы с тобой разговариваем? Почему я понимаю, что ты мне говоришь? Или это я уже допился… И ко мне вместо белочки приходит крыса?

– Ты добрый. Сердцем меня понимаешь.

Альберт, давно не слышал похвал в свой адрес. Слова крысы глубоко его тронули:

– Хоть кто-то это ценит…

Он бросил на пол большой кусок батона, Кларисса испуганно отпрянула, но мгновенно поняла, что еда предназначается ей, зажала ломоть в острых зубках и утащила в свое убежище.

– Ну куда ты? Давай еще поговорим… Клариска! Слышишь? выходи, давай!

Альберт посидел несколько минут, периодически призывая зверька вернуться на кухню. Но просьбы остались неуслышанными. Выпитое давало о себе знать. Он с трудом поднялся и заковылял в комнату. Сел на диван, достал из кармана мятую пачку сигарет, закурил. Потом лег. Через пару минут пространство наполнилось заливистым храпом.

 Сквозь сон он услышал то ли писк, то ли треньканье. Звуки имели устрашающий оттенок. Альберт открыл глаза. В свете уличного фонаря увидел сидящую на его груди Клариссу. Она громко верещала. Первое, что он ощутил, пытаясь вернуться к реальности – острая боль в правой руке. В ноздри ударил запах гари. В полутьме, царившей в комнате, он явно увидел, как клубы дыма поднимаются над диваном. Вскочил. Зажег свет. Источник вони – тлеющее старое покрывало, лежало на диване. Альберт открыл балконную дверь, схватил покрывало, швырнул его вниз, и оно полетело, оставляя зловонный след.

Вернулся в комнату. Чертыхаясь, смотрел то на черное пятно на диване, которое продолжало тлеть, то на свои чуть обгоревшие пальцы. Сходил в ванную, набрал воды в кружку и выплеснул на продолжавший тлеть диван. Потом вернулся в ванную, подставил руку под струю ледяной воды. Подождал, пока боль немного утихла. С облегчением вздохнул. Вонь в квартире была невыносимой.

Альберт вышел на балкон. Положил руки на ограждение. Несколько минут медленно вдыхал колючий морозный воздух. Потом также медленно выпускал его из себя, наблюдая за быстро исчезающими во тьме клубами пара. Немного полегчало. Хмель выветрился совершенно. Хотелось пить.

Пошел на кухню, налил воды в свою любимую алюминиевую кружку. Поднес ко рту, но кружка выскользнула из руки и грохнулась, расплескав воду по обшарпанному, замызганному полу и ногам Альберта.

Он чертыхнулся, крепко взялся на край умывальника, издал звук, больше похожий на скрип, нагнулся и поднял кружку. С любовью посмотрел на свежую вмятинку. Кружка, казалось, вся состояла из выемок и щербинок. Новая была чуть светлее старых, при ударе об пол с кружки отвалилась грязь. Альберт смачно, с благодарностью, поцеловал неубиваемую емкость, открыл кран и стал снова набирать воду, расхваливая кружку:

– Ну, ты как я совсем. Вся покореженная, да живая.

Он крепко взял кружку в две руки, сел на табуретку. Мысли толкались в его голове, пока, наконец, не выстроились в логическую цепочку.

Он вчера пришел пьяный. Покормил Клариссу. Потом лег на диван. Наверное, уснул с горящей сигаретой. Покрывало стало тлеть… Уже прогорело до дивана.

– Получается… Получается, крыса спасла мне жизнь? – громко спросил он, глядя в желто-серый от дыма потолок. И сам же ответил:

– Ну да. Это была точно она, не привидение. Привидения так не верещат… Кларисса… Имя какое чудное…

 Он хотел увидеть свою спасительницу и сказать ей спасибо. Но ее и след простыл. Альберт еще немного посидел, встал, вернулся в комнату. Пространство очистилось от дыма, комната наполнилась пронизывающим холодом. Закрыл балкон, сел на диван. Поднял с пола помятую пачку, где осталось несколько сигарет. Закурил. Втянул в себя порцию дыма, задержал дыхание, а потом, медленно выдыхая, стал наблюдать за тем, как сизое облачко неспешно выходит из его рта. Ухмыльнулся:

– Ишь ты, спасительница.

Поднял стоящую у дивана бутылку. Посмотрел на остатки вина за зеленым стеклом, взболтал жидкость:

– Вот. Так как будто больше будет.

Поднес горлышко ко рту, красноватая жижа мягко вылилась внутрь. Через пару минут он почувствовал легкость, постепенно наполняющую его тело, и счастливо заулыбался:

– Не время, значит, еще. Поживу пока… А рассказать кому, так не поверят же…

Он плавно, не торопясь, втянул в себя порцию дыма. Посмотрел на сигарету:

– Думал, бырло меня на тот свет сведет… А, оказывается ты решила его обогнать. Ах ты, падла.

Он с ненавистью швырнул на пол недокуренную сигарету, поднялся на ноги и стал с силой ее топтать, еле удерживая равновесие. Дымящаяся вонючая палочка быстро превратилась в равномерно растертую по полу кучку сора.

В благодарность за спасение, Альберт стал покупать Клариссе яблоки, бананы, морковку. Отрезал всего понемногу и оставлял на тарелочке возле плиты, приговаривая:

– Заслужила вкусняшку, ешь на здоровье.

 После зарплаты он мог себе позволить купить что-то вкусное для своего домашнего животного, как он ее называл.

К его приходу вся снедь неизменно исчезала.

Альберт после работы обычно выпивал с друзьями и возвращался домой сильно навеселе. Снимал в прихожей ботинки и шел на кухню. В тот день ему сильно хотелось есть, под ложечкой сосало. Для Клариссы он принес пару кусочков хлеба, взятые из заводской столовой во время обеда. Положил в ее мисочку. Заглянул в холодильник, но, там не оказалось ничего, кроме полиэтиленового пакета с парой куриных яиц. Он положил пакет возле плиты, сел на табуретку. Прикрыл глаза. Вскоре ему послышался шум передвигаемой по плите сковороды. Он приоткрыл глаза и увидел, что возле плиты стоит высокая, стройная крыса и, похоже, собирается жарить яичницу.

На ней был надет фартук жены Люси. Темно-синий, с двумя лебедями посреди озера. Птицы на водной глади соприкасались грудками и клювами, явно обозначая большое сердце. Вокруг лебедей красовался огромный венок из ярких рыжеватых цветов.

Люся ушла от него полгода назад, а фартук одиноко висел на гвоздике возле кухонной двери. Теперь он, похоже, нашел новую хозяйку.

Клариссу украшал передник. Яркие оранжевые цветы гармонировали с рыжеватыми подпалинами на ее спинке.

“Как же это ты смогла так вырасти? – удивленно, не веря своим глазам, размышлял Альберт, – прямо ростом с Люську стала”.

Кларисса ловко разбила яйца о край сковородки и вылила на раскаленную поверхность. Альберт слушал, как еда на сковородке, аппетитно скворчит. Ощущал приятный тонкий запах яичницы. Сердце его наполнилось тихим умиротворением.

Кларисса обернулась и спросила, как ни в чем не бывало:

– Альбертик, тебе глазунью или болтушку сделать?

– Давай болтушку.

Она ловко орудовала кулинарной лопаткой, поворачивая яичную массу на сковороде. Потом поставила перед ним тарелку, стала аккуратно выкладывать на нее яичницу:

– Ну ты профи, Зая моя, – похвалил Альберт крысу так, как обычно хвалил Люсю.

Кларисса, явно довольная похвалой, усмехнулась.

Он завороженно смотрел на ее лапки и разглядывал шокирующий маникюр. На каждом покрытом черным лаком коготке красовалась картинка: улыбающийся череп и под ним скрещенные кости, как на флаге пиратского корабля.

Кларисса заметила заинтересованный взгляд:

– Нравится? Я знала, что ты оценишь, милый. Эксклюзивный дизайн, правда?

Альберт почувствовал смущение. Он глядел на яичницу, когти с пиратской символикой, улыбающуюся Клариссу и силился понять: что происходит?

Она ласково погладила его лапкой по голове:

– Кушай, дурашка!

– А выпить есть что у нас? – несмело спросил Альберт

– Да, конечно.

Кларисса метнулась к кухонному шкафчику, достала стопку и бутылку со странной этикеткой. На черной наклейке красовался улыбающийся череп, точь-в-точь такой, как на когтях угодливо обхаживающей его крысы. На белой лобной кости черепа красовалось написанное светящимися зелеными буквами слово “Водка”.

Она ловко отвинтила пробку на бутылке, налила полную стопку прозрачной жидкости и подвинула к Альберту. Он взялся за рюмку. Кларисса положила лапку на его руку:

– Только давай так, милый. Похмелись, и больше не надо сегодня.

– Почему?

– Я боюсь тебя, когда ты пьяный. Страшный ты.

– А как я мимо друзей своих после работы пройду? Они ж позовут.

– Просто пройди мимо, и все. Иди домой.

– Так не хорошо это – друзьям отказывать.

– Надо тщательно выбирать себе друзей, милый.

– Друзей не выбирают. Они попадаются на пути и становятся друзьями.

– Можно и выбрать с кем дружить, с кем нет. Выбор он всегда есть.

– Ой, да ладно тебе! Морали она мне тут читать будет.

Альберт влил в себя содержимое рюмки. Замер на секунду и закричал от страшной, раздирающей внутренности боли.

Он открыл глаза, вытер со лба крупные капли пота. Рядом никого не было. На столе лежала только почерневшая от старости дубовая разделочная доска с крошками от вчерашней еды. Подумал: ну приснится же такое.

Внутри нестерпимо болело. Нужно было выпить воды, тогда боль отпускала.

Альберт налил в кружку неспешно вытекающей из-под крана тонкой струйкой жидкости с запахом хлорки. Поморщился, пробурчал нелестные эпитеты в адрес коммунальных служб, задержал дыхание и залпом выпил. Постоял минуту, прислушался, что происходит внутри. Вроде стало легче. Пошел спать, пытаясь связать в своем сознании обрывки идеального сна, в котором ему было так хорошо до последнего мгновения. Пробурчал:

– Ай, все вы бабы одинаковые… Все вам не пей…

 Вечером Альберт принес буханку хлеба, положил на стол. На лакомства для пушистой жилички денег не было. Он был трезв и зол. Отрезал хлебную корку и ждал появления Клариссы. Через пару минут за плитой послышалось тихое шуршание. Показались усики и милая мордашка. Она села возле плиты и внимательно на него посмотрела. На левой лапке, прижатой к телу, висело что-то блестящее.

Прижимая к телу непонятный предмет, Кларисса на трех лапках, забавно прихрамывая, подошла к Альберту и положила у ног кольцо. Тот поднял, вытер о штанину. Присвистнул. Это было самое настоящее золотое кольцо с сияющим прозрачным камнем.

– Ну ничего себе… Кажись с бриллиантом.

Крыса сидела и, казалось, ждала благодарности. Альберт прижал руку к груди и обратился к зверюшке:

– Ну, спасибо тебе, жиличка! Порадовала!

– Это тебе, Альбертик. Ты ко мне по-человечески, и я к тебе по-человечески.

Кларисса махнула хвостиком и быстренько убежала за плиту. Вслед ей неслось:

– Если еще что такое найдешь, неси. Мне пригодится. Я в долгу не останусь. Принесу тебе вкусного-превкусного. Много-премного.

Кольцо Альберт отнес в скупку драгметаллов. Камень оказался не бриллиантом, а фианитом, но за несколько грамм золота дали неплохие деньги. Хватило на то, чтобы еды впрок купить и угостить приятелей.

Вечером после работы он организовал на большом пне в лесочке возле завода стол для друзей. Сегодня был его день. Поляну накрыл щедро, мужики нахваливали, выпивали, закусывали. Один даже сказал тост:

– Ну, пусть наш именинник живет долго и счастливо.

Все дружно выпили. Альберт возразил:

– Спасибо, братан. Но у меня не днюха. Сегодня другой праздник.

– И какой же? – поинтересовался высокий, в синей куртке слесарь Иван. Альберт хорошо его знал и часто помогал дойти домой, когда тот уже плохо стоял на ногах.

– Сегодня праздник любви.

– Объяснись! – потребовали мужики, – Что за праздник такой?

– Вот скажите мне, почему оно так? – обратился Альберт к компании, – Вот если даже с крысой по-человечески, то и она по-человечески. Крыса у меня завелась. Кормил ее, жить разрешил в своем доме. Так она мне благодарная. Кольцо золотое притащила. Отсюда и пир получился!

Коллектив недоверчиво загудел. Кто-то верил, кто-то отрицал возможность такого внезапного везения. Альберт не обращал внимания, продолжал:

– Она же животная, мозг у нее с орешек, а она любит меня. А баба моя что? На работу ходил, деньги в дом носил, а от нее ничего кроме того, что я дурак и пьяница не слышал.

– Ну, бабы они такие, Альбертик, ты ж знаешь. Не надо на них обижаться, – Поддержал Иван, – Я уже на свою давно болт забил. Орет ну и шут с ней. Ори себе, пока не лопнешь.

– Ну да, иногда лучше под кустом заночевать, – поддержал компаньон в синей куртке с поднятым воротом.

– А я так стараюсь ограничить себя от недружественных нападок. Берите на вооружение опыт бывалого! Напьюсь в зюзю, упаду у порога и пожалуйста – я бревно, пили! – продолжал Иван, – Ну как в том анекдоте. Оно работает.

Компания поддержала дружным хохотом. Мужчина в синей куртке с поднятым воротником, прижимая руку к груди и стараясь выглядеть максимально убедительным, продолжил тему:

– Когда любят человека, не орут на него. Это вот правда, как ни крути, а правда. А если человеку сто раз сказать, что он свинья, он свиньей и будет. Вот моя меня убедила, что я свинья. А мне что? Не я ж со свиньей живу, а она.

Компания снова одобрительно загоготала. Быстро темнело. Подвыпившие мужчины стали расходиться по домам. Возле большого пня, на котором был накрыт импровизированный стол, остался Альберт и какой-то незнакомый ему человек. Подошел он минут пять назад, когда праздник уже почти закончился. Мужичонка выглядел захудало: грязная куртка с полуоторованным рукавом, вязаная шапка с аппликацией зайчика, сдвинутая набекрень, явно потерянная растяпой из детского сада. Человек с вожделением смотрел на недопитую бутылку. Альберт все понял, налил ему в пластиковый стаканчик:

– Бери! Вижу, ты наш человек.

Незнакомец не стал ждать повторного приглашения, но стаканчик взял не спеша. С наслаждением вдохнул запах, исходивший от налитой в него водки:

– Хорошая, качественная. Будь здоров!

Медленно потягивая прозрачную жидкость, он выпил ее маленькими глотками:

– Спасибо. Это то, о чем я мечтал с утра.

– Мечты сбываются, – поддержал разговор Альберт. – А ты кто? Откуда? Не видал тебя раньше тут.

Незнакомец стал рассказывать типичную, в общем-то, историю: жена выгнала, с работы уволили и всем наплевать на то, что он умный и талантливый. Подытожил он свой рассказ словами:

– Ладно, спасибо за угощение. Пойду подъезд искать. Надо где-то притулиться на ночь.

– А пошли ко мне. Мне больше повезло. Моя смылась от меня. Так что есть ночлег.

Альберт сунул в карман недопитую бутылку водки, сгреб в пакет остатки еды. Подумал, что сегодня Кларисса останется довольна угощением. Они зашагали по улице, освещаемой постепенно загорающимися фонарями. Идти нужно было минут десять.

По дороге новый знакомый рассказывал о своей непростой судьбе. К концу короткого пути Альберт уже знал, что Незнакомец играл в настольный теннис, побеждал на кубках Европы и мира. Альберт слушал и согласно кивал. Он ленился подвергать сомнению, скорее всего, далекие от правды рассказы. Знал, что по пьяни все любили фантазировать.

– У меня знаешь, какая реакция была? – рассказывал Незнакомец, размахивая руками и стараясь, как можно подробнее, описать ситуацию, – Противник еще только думает, куда шарик пульнуть, а я уже понимаю, как его отбить. Да так, чтобы он не достал подачу, ни в жизнь!