Возвращение. Сбежать от себя и вернуться обратно

Я всегда хотела выйти замуж по расчету. Поэтому в тот день я сидела на борту рейса, направляющегося в Нью-Дели из аэропорта Шереметьево.

Перелет на полупустом борту авиакомпании Air India тянулся бесконечно долго. Весь полет я ерзала на сиденье и отсчитывала минуты. Во время перелета неплохо кормили. Я впервые попробовала индийскую кухню. Рядом со мной не было ни одного русского. Меня окружали немногочисленные индусы, некоторые в причудливых «шапочках». Сикхи. На меня странно поглядывали. Как на чужачку. Но беззлобно, скорее, с нескрываемым любопытством.

Через шесть часов самолет приземлился в аэропорту имени Индиры Ганди. Выйдя из самолета, я двинулась следом за людским потоком по огромному зданию аэропорта. На мне была синяя маска, в которой дышалось с трудом. Впрочем, все вокруг носили маски. Был самый разгар пандемии коронавируса.

Я шла по длинному, бесконечному коридору. Чтоб не идти пешком, многие пассажиры использовали причудливые горизонтальные эскалаторы – движущиеся ленты, растянутые посреди просторных залов. Я встала на ленту и поехала. Я стремительно скользила, словно по льду.

Казалось, эти безумные поездки никогда не закончатся. Я мельком взглянула на экран смартфона. Сети не было. Как я свяжусь с Алексом?

От паники скручивало живот. Сбоку виднелись указатели туалета. Я сошла со своеобразной конвейерной ленты и направилась в уборную. До сих пор я не могу ходить в общественные туалеты: специфическая травма детства, отголосок тяжелого опыта. С детства я жила с родителями в общежитии.

Омерзительное ощущение – посетить туалет, то место, которое должно быть интимным, и слышать, как еще полдюжины человек рядом справляют нужду и делают свои дела.

Но выхода не было. Благо, это был один из многих туалетов в аэропорту. Я дождалась, пока несколько женщин в сари покинут помещение и попыталась расслабиться. Мой взгляд привлекла любопытная деталь, которую я ранее не видела в общественных уборных в Москве: на стене был приделан гигиенический душ. Я открепила его от держателя на стене и потянула за металлический шланг.

В дамской комнате я провела, по ощущениям, добрых двадцать минут. Мое тело специфически реагирует на стресс: начинает ныть везде и всюду ниже живота. Пережимает мочевой пузырь. Все мышцы сокращаются. Каждая клетка тела испытывала дискомфорт. Но этот стресс, каким бы сильным он тогда не казался, был слабее, чем оставаться в Москве. Я готова была сбежать оттуда любой ценой.

Вскоре я оказалась в зоне регистрации. Слева, из стены 3-го терминала аэропорта, торчали огромные причудливые статуи рук. Кисти изображают мудры – индийские ритуальные символы.

Мое волнение усиливалось с каждой минутой. Я не должна была быть здесь. Пандемийные ограничения на перелеты. Запрет на туристические визы. Весь мир сидел на самоизоляции. Никто не путешествовал. Но я была здесь.

Полулегально, я получила бизнес-визу за триста долларов. Но у меня не было бизнеса. Я – обычный турист. И я была здесь только из-за Алекса. Одна из кистей на золотистой стене изображала мудру – любовь. Я искала любви. Я искала освобождения и спасения.

Очередь медленно продвигалась к окну регистрации. Словно преступник, я с опаской смотрела на смуглого мужчину, проверяющего документы. Моя очередь приближалась, а с ней возрастала нервозность. Вдруг они обнаружат, что я не та, за кого себя выдаю? Вдруг моя виза окажется недействительной? Что со мной будет?

Я не заметила, как оказалась перед сотрудником. Он погрузился в изучение моих документов. Мужчина обратился по-английски, с сильным акцентом, а затем указал куда-то в сторону.

"Вам нужно в другое окно."

Не сразу я поняла смысл его слов. Обернувшись, я увидела, куда он указал. С противоположной стороны виднелись другие окошки. Я подошла к пустой стойке. Проверяющий бегло оглядел документы. Я прошла регистрацию.

Ожидать следующего рейса пришлось долго. Мне предстояло вылететь из Нью-Дели в штат Керала. Чудом, я нашла вай-фай и связалась с Алексом. Он оказался взволнован не меньше меня. Меня утешало то, что через три часа перелета я наконец его увижу. Вживую. Впервые.

Спустя столько лет мой прошлый опыт кажется мне безумием. Верхом легкомысленности и отчаяния. Жгучим желанием побега, мучительным поиском себя и потребностью найти того, кто обо мне позаботиться.

1

По правде говоря, это было не совсем путешествие. Я бы назвала его прыжком веры.

Мне исполнилось двадцать восемь. Я жила одна в просторной квартире, доставшейся мне в наследство. Несколько лет назад умерла бабушка, чему я, стыдно признаться, радовалась в душе. Даже не так. Я испытывала гремучую смесь чувств: вины и облегчения. Винила себя за это ощущение легкости и свободы. Родительница, покинувшая эту грешную землю, много лет контролировала каждый мой шаг. Я осталась совершенно одна. Это и тяготило, и окрыляло.

Покойная бабуля оставила мне в наследство не только жилье, но и множество установок. Одна из них: мне обязательно, непременно нужно найти богатого мужа. Иначе нет смысла вешать ярмо на шею. Семья – то самое ярмо. Но с деньгами это хоть как-то терпимо. Этой житейской мудрости меня учили с младенчества.

Но все оказалось не так просто. Стоило мне сходить с кем-то на свидание, как я получала бесконечные тревожные телефонные звонки. Бабушка зорко следила за каждым шагом, и если что, тут же велела немедленно возвращаться домой. Властная по натуре, она не отпускала меня от себя. Я не жила с ней, но была прочно эмоционально привязана незримой толстой цепью.

Ее послания конфликтовали с тем, что она делала.

Найди богатого мужа, но никуда не ходи.

Женщина она была благополучная. По-своему успешная, коммуникабельная, активная. Со множеством друзей и знакомых.

Я была той, кого она пыталась то ли уберечь, то ли спрятать от мира. Душила навязчивой заботой. При все при этом, я много работала и содержала бабулю (это была моя маленькая семья). С одной стороны, я была неразумным ребенком, за которым нужен глаз да глаз. С другой стороны – я взрослая женщина, которая добывает деньги.

От необходимости нести ношу за себя, (и за того парня) и за родную кровь, у меня буквально надрывалась спина. Я страдала от постоянной головной боли и ходила на бесполезные массажи.

Каждый вторник я созванивалась со своим психологом. Благодаря ему я вообще (снова) зарегистрировалась на сайте знакомств. Но я не верила, что смогу встретить кого-то подходящего в Москве. Более того, я не верила, что подходящий мужчина может жить в России. Слишком травматичным и сложным был опыт знакомств и отношений в прошлом.

Я едва отошла от одних эмоционально измотавших меня отношений, полных непредсказуемости и нестабильности.

В тот день я сообщила К. психологу, что познакомилась с несколькими мужчинами-иностранцами в Тиндере. Один, красивый крепкий бразилец, писал мне каждый день. Казался галантным и вежливым. Он интересовался моим самочувствием и увлечениями. Был еще один парень из Нью-Йорка, два индуса и один музыкант из Дубая. Бразилец мне нравился внешне, как и один индус, перебравшийся позже жить в Катар.

Переписок и знакомств было больше, но с кучкой мужчин я принялась переписываться ежедневно.

– Может, стоит попробовать познакомиться и с местными мужчинами? – ненавязчиво предложил К.

Странно, что сегодня, когда психология на пике популярности, все вокруг твердят, что психологи не должны давать советов. Психолог, с которым я работала, их давал. Проблема заключалась в том, что я не послушала. И кончилось это все тем, чем кончилось.

– Не хочу, – твердо ответила я.

У меня сформировался определенный образ мужчины: наглого, набивающего себе цену, ленивого и жестокого. Привыкшего, что женщина – обслуга. Без зазрения совести пользующегося женщиной. Я видела это вокруг себя с ранних лет.

Теперь я понимаю, что этот образ порожден, в первую очередь, отчимом, с которым я росла. А затем, как это часто бывает, я выбирала похожий типах мужчин. Подобие первой «модели», то есть, отчима.

Вскоре я стала регулярно общаться с Алексом, тем самым индусом, перебравшимся в Катар. Мы переписывались несколько месяцев. Виртуальные отношения были насыщенными.

Алекс представился предпринимателем, перебравшийся в одну из стран Персидского залива. Он развивал строительный бизнес, пошел по стопам отца. С младшим братом Алекс открыл небольшой ресторан в Канаде (брат переехал туда сначала учиться, и закрепился, как это часто бывает). Алекс был невероятно привлекательным внешне. Но на многих фото он носил солнцезащитные очки. Глядя на непроницаемые круглые линзы на фото я гадала, что же скрывает этот таинственный мужчина.

На редких снимках без очков он цеплял каким-то глубоким взглядом, полным то ли тоски, то ли грусти.

– Сложно найти женщину по душе. Единомышленницу. Женщинам сегодня нужны лишь деньги, машины и секс, – сказал Алекс, когда мы созванивались и разговаривали.

Я промолчала, хотя все, что он перечислил, было нужно и мне. Не он первый, кто говорит о женской меркантильности. Но Алекс говорил об этом без злобы, с нотками легкой грусти. Складывалось впечатление, что он и правда устал от пустого общения, наполненного лишь поиском выгоды со стороны женщин. Я же годами топила свою меркантильность в океане стыда, но от цели встретить обеспеченного мужчину не отказывалась ни на минуту.

Я скрывала намерения. Возможно, это и было моей ошибкой. Порой я думаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы я не тонула в стыде. Если бы могла говорить прямо и открыто о том, чего хочу? Не казаться хорошей и удобной, и в ответ ждать то, что мне было нужно. Я верила, что если найду обеспеченного парня, все сложится само собой. Он даст мне то, в чем я нуждаюсь.

Вскоре Алекс не предложил встретиться. Он мог прилететь ко мне, или я к нему. Я долго разглядывала его фото в профиле, особенно, пейзажи из России. Он беззаботно валялся в снегу в теплом пуховике, а летом красовался на Красной площади. Он обожал путешествовать. Куча снимков свидетельствовала об этом.

Особенно красочно он освещал путешествие на Мальдивы. В профиле было множество видео и фото с прогулками на яхте, купанием в лазурной воде, с красивым побережьем, бесконечно тянувшимся вдаль.

Перспектива путешествия показалась мне заманчивой.

– Я лечу в Индию, – сказала я психологу.

Психолог был шокирован. Принялся отговаривать меня. Говорил, насколько это плохая идея. Я не слушала.

Алекс казался идеальным. Он был красив, невероятно привлекателен. Мы созванивались по видео. Он показывал свой большой, красивый светлый дом. Прислал фото своей дорогой красной машины. Устраивал мне виртуальные экскурсии по своему жилищу. Его аккаунт в социальной сети пестрил фото с путешествий: Дубай, Россия, Канада, Мальдивы. Алекс был чуть старше меня. Он казался идеальной, подходящей «партией».

– Оказаться в рабстве…Или в больнице в Мумбаи… Это не лучшая идея, – убеждал меня К.

Я не слушала. Не хотела слушать.

– Он занимается бизнесом. Показал свою машину. Дом, – приводила я аргументы.

– И зачем он все так демонстрирует? Как Вы думаете? – снова и снова спрашивал психолог.

В какой-то момент я сказала, что приняла решение лететь. Психолог пытался меня вразумить. Отдаю должное К. он старался.

– Он манипулирует Вами…самым примитивным образом. Он демонстративная личность. Истероид. И манипуляции… уровня школьника, – эмоционально сказал К. – Обычные мужчины, конечно, кажутся не такими яркими и интересными на его фоне. На фоне таких. Обычные, простые мужчины не показывают дорогие машины и не пушат перья, как павлины. Поэтому навиду всегда оказываются такие, как Алекс.

Хотя Алекс жил в Катаре, он сказал, что полетит в Индию в отпуск, навестить родителей. И мы можем встретиться у них, на нейтральной территории. Так и была выбрана Индия. Я принялась смотреть рейсы.

Вскоре выяснилось, что прилететь по туристической визе я не могла: ограничения из-за пандемии. И я нашла тех, кто делал бизнес-визы. Алекс предложил оплатить мне расходы на визу, когда я прилечу в Индию. Он попытался отправить мне деньги, но ничего не вышло. Я оплатила расходы на визу сама.

И превратилась в сотрудницу липовой фирмы, занимавшейся торговлей с Индией. Алекс, со своей стороны, купил мне билеты. Я отправилась в путешествие.

2

Войдя в салон самолета, я ощутила на себе множество любопытных глаз. Кто-то глядел в упор, но многие поглядывали на меня тайком. Я отличалась ото всех, кто летел в Кералу. Я выделялась. Не могу до сих пор сказать, нравилось ли мне это внимание. Но я ясно чувствовала, что не такая, как все.

Усевшись в кресло у иллюминатора, я глубоко вздохнула. Со стороны багажных отсеков начал сочиться пар, как из увлажнителей воздуха. На улице стояла жара. На борту ощущалась свежесть и прохлада. В воздухе витал очаровательный аромат восточных специй и сладких пряностей. Самолет взлетел. Я смотрела в окно и видела бесконечную зелень. Словно я оказалась в самом сердце джунглей. Самая сложная часть путешествия была позади, но моя нервозность напоминала волны: то накатывала, то ненадолго отступала.

Я достала из блистера очередную никотиновую жвачку и принялась активно двигать челюстями. Горьковатый вкус никотина, смешанный с фруктовой сладостью, растекался по языку. За несколько часов я сжевала половину дневной нормы. Перелет был коротким, поэтому на борту не кормили. Еда, которую я второпях съела в Нью-Дели, выкручивала внутренности вместе с неутихающей тревогой.

Я летела к мужчине, с которым познакомилась онлайн и общалась несколько месяцев. Но я мало беспокоилась о своей безопасности. У меня был план отступления: если после встречи с Алексом в аэропорту я почувствую угрозу, то возьму обратный билет и улечу домой.

Мысль о возможном возвращении угнетала. Перспектива снова вернуться к одиночеству и ответственности за саму себя давила на спину невидимой бетонной плитой. Я была полна решимости улететь навсегда. И не возвращаться.

Самолет лихо дергался и подпрыгивал в воздухе. Полет нельзя было назвать плавным и мягким. Сказать по правде, я не особо доверяла пилотам. Перелет длился около трех часов. Я была измотана и опустошена долгой дорогой и огромным потоком пережитого стресса.

Наконец, мы приземлились в небольшом, уютном аэропорту. Досмотр проходил долго: женщин и мужчин досматривали отдельно. Я зашла за специальную занавеску. Сотрудницапросканировала меня и ощупала.

Сотовая связь не работала. Роуминга у меня не было, как и местной сим-карты. Вай-фай найти не удалось. Но подойдя к стеклянным дверям, я увидела за ними Алекса. Он бросил на меня взгляд и опустил голову.

И я хорошо запомнила это чувство, которое пробежало по моему телу в эту минуту: разочарование.

3

В реальности Алекс оказался очень смуглым. Словно его кожа втягивала себя все лучи солнца, которые могла найти и поглотить. На фотографиях в социальных сетях он выглядел бледным: возможно, это следствие наложенных фильтров. Но и по многочисленным видеозвонкам я не замечала, что оттенок его кожи такой темный. Меня это не смутило, но не покидало чувство, что я инопланетянка. И он для меня – инопланетянин. Алекс глядел исподлобья, горбился, вид у него был затравленный. В своем профиле в социальных сетях он представал уверенным в себе, активным, а передо мной оказался мужчина, старающийся казаться меньше.

Он был среднего роста, невысокий, коренастый. И из-за сгорбленных плеч он казался ниже, чем был. Втянул шею, выглядел зажатым и скрытным. Он несколько раз поднял на меня глаза, а затем уткнулся в телефон. То ли боялся меня, то ли что-то скрывал. На нем была синяя футболка поло, черные шорты и, что удивило, шлепанцы.

– Привет, – нарочито бодро сказала я.

Несмело распахнув объятия, я приблизилась к нему. Он помедлил и обнял меня в ответ. От него приятно пахло: не парфюмом, а тем же едва уловимым ароматом пряностей и специй, что я услышала на борту самолета.

Алекс недолго посмотрел в мое лицо, затем опустил глаза в экран смартфона. Он переводил взгляд то на дорогу, то на телефон.

– Сейчас за нами приедут, – сказал он с акцентом.

Его английский был хорошим. Многие дети в Индии учат его с ранних лет. Но акцент оставался. Мой английский был весьма посредственным. Я хорошо понимала речь, но полностью выразить свои мысли оказалось трудной задачей.

Алекс был закрытым и не выглядел дружелюбным, что меня смутило. Я смотрела на него и пыталась решить, хочу ли ехать с ним? Я гнала от себя мысли о том, что эта встреча не оправдала моих ожиданий. Я пыталась соотнести все, что успела узнать про Алекса с тем, что видела перед собой в реальности. Где же его красная, роскошная машина, которой он так хвастался? Простоватый вид Алекса никак не сходился с тем, что я видела на его многочисленных фото и видео.

Алекс прервал мои размышления. Он бросил взгляд и сказал:

"Пошли."

Подъехала машина. И она не была похожа на ту, что он показывал на фото.

4

За рулем старенького серебристого грузовичка сидел худой усатый индус. Алекс закинул мой розовый чемодан в салон на сиденье, а сам уселся на переднее пассажирское сиденье. Я нерешительно оглядела автомобиль. Заметив выражение моего лица, Алекс спросил:

– Отец довезет нас на этой машине до дома. Это нормально?

Я пожала плечами. За территорией аэропорта открывался вид на город. Старые маленькие здания магазинов и лавок уродливо возвышались у дороги. Для езды по такому месту идеально подходила старая развалюха. Я залезла на сиденье и край чемодана уперся мне в бок. Машина буквально сорвалась с места. Мы летели так стремительно, что я ощутила животный страх. Худенький мужчина, отец Алекса, подрезал всех и каждого. Я с ужасом смотрела на дорогу, где каждый автомобиль хаотично несся.

Никакой дорожной разметки, как и правил, не было. Машина летела по встречке, навстречу ей летел другой автомобиль. От столкновения спасало лишь то, что машины разъезжались: кто-то должен был ехать по обочине. Мой испуг еще сильнее распалял водителя.

Он давил до упора на педаль газа. Я вцепилась в ветхую обивку переднего сиденья. Алекс поглядывал на меня исподлобья. Взгляд у него был прямой, как мне показалось, озлобленный. Он напоминал ежа, втянувшего шею в туловище и с опаской подглядывающего на всех вокруг.

Алекс протянул мне местную сим-карту, принадлежавшую его маме. Я вставила ее в смартфон. И, открыв один из чатов, увидела сообщение от еще одного индуса, с которым переписывалась. Я рассказала, что прилетела в Индию. Парень отругал меня за то, что я ничего не сказала. Он расспрашивал, с кем я встретилась и куда еду. Упрекнул в легкомысленности. И велел писать ему, чтобы, в случае чего, он смог мне помочь.

Я не хотела думать о плохом. И хуже всего, я не хотела подвергать сомнению свою иллюзию про Алекса. Эти мужчины меньше всего походили на бизнесменов, но и преступниками они не казались. Я могла купить обратный билет прямо в машине: у меня работала сотовая связь и были деньги. Я ехала с надеждой на то, что все, что рассказал Алекс— правда.

Мы ехали бесконечно долго. И я никак не могла привыкнуть к безумной манере вождения. Осмотревшись, я заметила, что все здесь гнали одинаково. Но по дороге не увидела ни одной аварии.

Штат Керала утопал в зелени. Вдоль дороги тянулись бедные малоэтажные дома и нескончаемые магазины. Бедность витала в воздухе.

Я с удивлением рассматривала снующих повсюду людей. Мимо то и дело проносились мопеды, а огромные старые автобусы буквально перекрывали дороги. Мы ехали несколько часов. Алекс то и дело поглядывал на меня.

Не выдержав, я коснулась его руки. Его кожа была плотной и шершавой.

Указатель на дороге вел в местечко Коттаям. И вскоре, машина подъехала к дому.

5

Отец Алекса припарковался у ворот огромного дома. Ворота отворились и на дорогу вышла худенькая немолодая женщина. Красота не увяла в ней со временем, держалась женщина с достоинством. На ней было очень красивое красное платье, название которого я еще не знала, а под ним виднелись черные штаны.

– Это мама, – сказал Алекс.

Я не помню имен ни его отца, ни матери. Память стерла имена брата, его девушки и многочисленной родни Алекса. В своем рассказе я буду называть мать Алекса – Механа, а отца— Рагхаван. Его родители, как говорил Алекс, не такие, как все. Хоть они и относились к старому поколению, но были весьма либеральными и придерживались открытых взглядов. Брат Алекса учился и жил в Канаде вместе со своей девушкой. Родители девушки проживали неподалеку от семьи Алекса. И они знали лишь то, что их дочь учится в одном месте с местным парнем. Но не знали про их отношения.