Ответственность в цивильном праве. Общетеоретический анализ и практические аспекты реализации. Монография

1.1. Социальная трактовка ответственности

Что человек подразумевает, упоминая об ответственности, когда призывает к ней? Чем и как руководствуются уполномоченные органы, когда применяют меры ответственности в отношении правонарушителя? В обыденных ситуациях ответственность характеризуется как негативный результат поведения кого-либо.

Приведу реальный пример из собственной педагогической практики, наработанной в стенах юридического факультета университета. На мой вопрос в аудиторию: «Что мы понимаем под понятием „ответственность“»? я часто слышу ответы от студентов-юристов следующего плана: ответственность – это вина, наказание за преступление, кара, месть за кого-либо и т. п. При этом в контексте рассматриваемого вопроса очень часто имеет место смешение понятий, юридических категорий, что недопустимо не только с позиции состоявшегося исследователя, но и человека, не имеющего прямого отношения к науке.

Вина не есть ответственность и ответственность – это не только вина. Известная римская формула из «Дигест» Юстиниана «Без вины нет ответственности» предполагает включенность категории вины в такой механизм, как юридическая ответственность. При этом если мы обратимся к этимологии понятия вины, то, к примеру, в «Толковом словаре» В. Даля вина определяется следующим образом: «Вина – провинность, проступок, прегрешение, а также всякий недозволенный, предосудительный поступок»[1]. Как видно, вина оценивается, по В. Далю, с объективных позиций, а именно вина выступает как результат недозволенного поведения, действия. Также об этом говорит и отнесение вины к «предосудительному поступку». Иными словами, осуждение человека происходит со стороны другого человека, властных органов, общества в целом.

У другого исследователя русского языка, С. И. Ожегова, в «Словаре русского языка» вина определяется почти так же, а именно как «проступок, преступление; причина, источник чего-нибудь (неблагоприятного)»[2]. Нетрудно заметить, что речь здесь тоже идет о противоправном действии. Таким образом, в приведенных определениях объем понятия «вина» практически полностью отождествляется с понятиями «проступок» и «преступление». Это означает, что наличие вины указывает на наличие противоправного действия (проступка или преступления) и наоборот. Также в «Толковом словаре» В. Даля указано, что вина – это повинность, обязанность, долг; «иногда денежный штраф, виру, пеню зовут виною…» То есть если человек находился у кого-либо в повинности, был обязан, а также имел задолженность, то о таком говорили, что виновен. Таким образом, лингвистический анализ показывает тождественность категорий «ответственность» и «вина». Однако в юриспруденции дела обстоят немного иначе.

Исследование вопросов генезиса вины выявляет закономерность, состоящую в том, что она (вина) неразрывно связана с категорией «ответственность». И тому есть закономерное объяснение. Во-первых, и вина, и ответственность рассматриваются как равноценные категории личности с точки зрения гуманистической философии. Во-вторых, ответственность не представляется возможной в отрыве от виновности человека, и наоборот, вина всегда «ответственна» (человек ответственен перед самим собой, перед другими людьми, перед Богом). И наконец, и ответственность, и вина опосредуются соотношением свободы и необходимости.

Если подходить с научной точки зрения, то при попытке дать определение понятию ответственности необходимо учитывать, что данная категория является предметом рассмотрения для многих наук, в частности права, философии, психологии. Конечно, наибольший интерес и актуальность ответственность представляет как правовая категория, тем не менее общее понятие о сущности ответственности может сложиться только при условии всестороннего и интегрированного подхода к определению этого, без сомнения, социально-правового явления в жизни человека.

Категория юридической ответственности опосредована категорией правонарушения. В свою очередь, учитывая сложный характер понятия правонарушения, оно формулируется некоторыми учеными как сложносоставное явление, включающее в себя ряд факторов: экономический, психологический, юридический, информационный, социальный и биологический[3].

Научное обоснование ответственности определяется учением о детерминации человеческого поведения и свободе воли. Под детерминацией понимается предопределенность человеческого поведения, его действий объективными закономерностями развития общества, а также совокупностью конкретных социальных условий и субъективных факторов.

Объективная и субъективная обусловленность человеческого поведения не исключает возможности выбора в конкретной ситуации различных вариантов поведения (см. рис. 1).

Рис. 1. Социальные нормы и отношения между индивидами

(источник изображения: https://ru.freepik.com/free-photo/networking-concept-still-life-assortment_16234426.htm#query=%D1%81%D0%BE%D1%86%D0%B8%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B5%20%D1%81%D0%B2%D1%8F%D0%B7%D0%B8&position=40&from_view=search&track=ais&uuid=ceaf4785-3095-47d4-88f3-9e2af2e3c054»>Freepik</a>)

«Человек производит выбор линии поведения под влиянием как внутренних (психологических), так и внешних (социальных, физических и др.) факторов. Меры социального контроля, нормы права и морали также входят в число тех обстоятельств, которые подлежат учету и анализу при принятии решения. Социальные нормы, которые существуют в обществе, предусматривают их распространение на всех членов общества без исключения. Субъекты должны их придерживаться в силу обязательности их исполнения. Если человек в состоянии сделать выбор, он ответственен за него»[4].

Лицо должно нести ответственность, если из имеющихся вариантов поведения оно прибегло к противоправным методам поведения, вследствие чего нарушило установленные императивы, нормы и причинило ущерб, хоть могло и избежать таких последствий при выборе правовых вариантов поведения.

Между тем для исследователей всегда представляли интерес те причины, которые способствуют выбору противоправного поведения, отходу субъекта от правовой модели поведения, установленной в нормах-правилах социумом. И это закономерно. Причины, по которым человек выбирает противоправные варианты поведения, различны. Наиболее полную картину причин противоправного поведения личности дают так называемые теории девиантности и преступности: экономическая теория девиантности, теория неоднородности и изменчивости нормативно-ценностной системы общества, теория социальной дестабилизации, теория стигматизации. Рассмотрим их главные положения.

Экономическая теория соединяет в себе теорию экономической депрессии, теорию экономической экспансии, теорию социального сравнения. Центральная мысль данной теории состоит в том, что «как в периоды экономического спада, так и в периоды подъема люди разделены на бедных и богатых. Бедные вынуждены удовлетворять свои витальные потребности нередко противозаконными способами. Богатые тоже совершают преступления, но их девиантность обусловлена не объективной нехваткой средств существования, а такими пороками, как жадность и стяжательство, необузданное стремление к обогащению и увеличению своей власти над другими»[5].

Без сомнения, в любые времена общество состоит из разных слоев, социальных категорий. В нем выделяют, грубо говоря, три основных прослойки: бедные, средний класс и богатые. Когда удельный вес бедной категории людей преобладает в обществе, свойственно говорить о системных проблемах (начиная от экономических и заканчивая духовно-нравственными) в государстве. Наличие в структуре населения среднего класса на уровне примерно от 30 % (эти данные варьируются в сторону уменьшения или увеличения) – это показатель нормального развития и общества, и государства. Наличие в структуре общества среднего класса важно с той точки зрения, что те ресурсы (в первую очередь финансовые), которыми располагает средний класс, обеспечивают достойное качество жизни, в связи с чем, этот класс отличается более высокой социальной и финансово-экономической устойчивостью к различного рода потрясениям, в том числе и к экономическим кризисам, происходящим в современном мире. И, напротив, минимальная доля или практически полное отсутствие среднего класса в обществе является фактором высокого социального напряжения между остальными двумя классами – бедными и богатыми. Такое социальное неравенство рождает социальную несправедливость, реакцией на которую является противоправное поведение.

Теория субкультур, социально-психологический вариант теории контроля, частично теория аномии Дюркгейма объединены в одну общую теорию неоднородности и изменчивости нормативно-ценностной системы общества. Не слишком вдаваясь во все подробности данной теории, укажем, что главная ее идея состоит в том, что «единая культура общества раздроблена на противостоящие друг другу субкультуры, задающие людям совершенно разные ментальные и поведенческие ориентации и стандарты. Это обстоятельство и выступает главным конфликтогенным и девиантогенным фактором в обществе. Но субкультурная раздробленность общества во многом сама является следствием социальной несправедливости, разделяющей людей на группы и страты с несовпадающими ценностно-нормативными системами»[6].

Теория социальной дестабилизации указывает, что общество в состоянии стабильности находится не всегда. Существуют периоды в его развитии, когда в силу многих факторов происходит дестабилизация общества, из-за чего государственные и социальные институты не могут осуществлять в полной мере контроль поведения как отдельных личностей, так и социальных групп. А они (отдельные индивиды и социальные группы), наблюдая эти противоречия системы государственных и социальных отношений, девиантно реагируют на складывающуюся ситуацию. Ярким примером тому служит чеченское общество, которое на всем протяжении своей истории претерпевало разные катаклизмы и негативные состояния. Начиная с периода Кавказской войны (с 30-х годов и до второй половины XIX века) и заканчивая трагическими событиями 90-х годов XX века, чеченское общество (нация, народ) постоянно находилось (за исключением тех немногих периодов, когда не было войн, голода и разрухи) на грани выживания, порой стоял вопрос о его дальнейшем физическом существовании как этноса. Конечно же, при таком положении дел отдельным индивидам свойственно было выходить на путь девиантного поведения и то еще большой вопрос, чем они руководствовались при этом. Однако данные единичные случаи не должны были становиться причиной коллективной ответственности всего народа. История чеченцев знает много случаев такой ответственности: сжигание целых сел (аулов) в период Кавказской войны, так называемое повальное раскулачивание и ссылка в Сибирь во времена сталинских репрессий, депортация в Казахстан и Киргизию чеченцев и ингушей в период Великой Отечественной войны, когда на фронтах этой войны долг Родине отдавали порядка 50 тысяч вайнахов. Такое несправедливое отношение власти в тот период также служило причиной девиантности поведения отдельных представителей населения. Нужно сказать, что первопричиной социальной дестабилизации, ведущей к девиантному поведению, выступает социальная несправедливость.

Рассматривая теорию стигматизации, исследователь наталкивается на некоторые теоретические затруднения, однако они «исчезают, если стигматизацию определить как несправедливое навешивание позорящего ярлыка на человека или определенный вид поведения, что, как представляется, более соответствует глубинной сути обсуждаемых теорий, да и языковой интуиции рядового человека. Объяснительный потенциал концепции стигматизации можно использовать при описании процесса воспроизводства преступности, протекании девиантной карьеры, возникновении социально-неадекватных норм и их влиянии на уровень девиантности в обществе, „системного насилия“ и т. д.»[7]. Другими словами, социальная несправедливость, порождаемая государственными и социальными институтами, трансформируется в правонарушения представителей социума. И оттого, насколько девиантно общество, можно судить о законности и справедливости социальных и государственных институтов. Теорию стигматизации пропустила буквально через себя и чеченская нация в новейшее время в силу известных трагических событий 90-х годов прошлого века. Пожинать плоды такого ярлыкового отношения к целому народу продолжает и новое поколение людей, выросших на руинах разрушенной, но не сломленной нации.

Несмотря на разные подходы, все эти теории объединяются в рамках одной концепции – концепции социальной несправедливости[8]. Именно социальная несправедливость порождает противоправное поведение – поведение, отклоняющееся от нормального. Противоправное поведение, то есть поведение, нарушающее нормы права (уголовного, гражданского, административного и др.), материализуется в печальной статистике совершаемых год от года преступлений и проступков. К слову сказать, «в России наблюдается постоянный рост уровня преступности. Если в 1985 году уровень общей преступности на 100 тысяч населения составлял 989,8, то в 2000 году – 2018,2; многие исследователи объясняют это явление аномией, то есть отсутствием адекватного законодательства, регулирующего экономические, социальные, политические отношения между гражданами и социальными институтами. Резкий скачок преступности в 1999 году объясняют реакцией на ухудшение экономического положения, социальную и политическую нестабильность после дефолта 1998 года»[9]. К примеру, если взять статистические данные уровня преступности по СКФО, в частности, по Ставропольскому краю, то они не противоречили показателям динамики преступности, указанной выше, в общем по всей стране. Так, если в 1993 году в Ставропольском крае было зарегистрировано 36 623 преступления, то в 1999 году – 48 214, то есть рост в процентном соотношении к уровню преступности 1993 года составлял 131,6 %; если в 1994 году количество преступлений на 10 тысяч населения составляло 131,4, то в 1999 году – 179,7[10].

Начиная с 2014 и по 2018 год в России наблюдалась тенденция к снижению уровня преступности. Так, по данным с официального сайта Единой межведомственной информационно-статистической системы (ЕМИСС) в России в 2014 году на каждые 100 тысяч человек населения уровень преступности составил 1500,2 преступлений; а на период 2018 года этот показатель был 1355,8 (снижение на 9,6 %). Если брать статистику по СКФО, получим следующие данные: в 2014 году на каждые 100 тысяч человек уровень преступности составлял 726,7, а на период 2018 года такой показатель составил уже 712,4, то есть фиксируем относительно небольшое снижение уровня преступности по СКФО на 1,9 %. И наконец, если возьмем данные по административному и географическому центру СКФО – Ставропольскому краю, то выглядеть они будут следующим образом: если в 2014 году на каждые 100 тысяч человек уровень преступности составлял 1197,9, то в 2018 году этот показатель составил 1153,4, то есть фиксируем снижение на 3,7 %[11].

Данные статистики показывают, что уровень преступности волнообразно меняется в зависимости от складывающейся внутри страны и за ее пределами конъюнктуры: в годы различных катаклизмов (финансовый кризис, политический кризис, локальные конфликты и т. д.) уровень преступности стремится вверх и, наоборот, в годы затишья количество преступлений, регистрируемых ежегодно, тоже сокращается[12]. Учитывая складывающуюся в последнее время в России сложную экономическую конъюнктуру (как на внутренней, так и на внешней арене), все еще продолжающийся мировой кризис (в том числе и кризис экономики России, находящейся под давлением международных санкций), принимая в расчет и продолжающуюся пандемию коронавируса, можем спрогнозировать, что уровень преступности в России как минимум в ближайшей перспективе снова будет стремиться к росту.

Наличие противоправного поведения предполагает наступление ответственности. Предпосылкой же ответственности изначально является девиантное поведение, хотя была возможность выбора, некоторой линии поведения (правомерного) из имеющейся альтернативы. Всякий выбор есть поступок, то есть подразумевает действие. Продиктовано данное действие внутренними императивами личности, его жизненными принципами и необходимостью. Следовательно, предпосылкой правового поведения человека является его внутренняя, нравственная конституция, его внутреннее «Я», которое сформировалось до той степени, что является регулятором психической (и на основе психической также и практической) деятельности личности. Ибо практическая деятельность личности есть результат отражения психических процессов индивидуума.

Таким образом, модель поведения человека всегда предполагает возможность выбора. Между тем такая альтернатива должна быть опосредована фактором свободы воли (сознание, воля, интерес), то есть выбор должен происходить сознательно и добровольно. И если при всех этих факторах и условиях человек допускает и реализует нарушающий права вариант модели поведения, свойственно говорить о его вине и применении к нему мер ответственности.

1.2. Философский аспект в становлении и развитии представлений об ответственности

Первые системные представления об ответственности как явлении, оказывающем известное влияние на жизнь человека в обществе, на межличностное взаимодействие, сложились еще в Древней Греции. В античности человек рассматривался как существо (дитя) природы и космоса, и, соответственно, философия была космоцентрична. Для древнегреческих мыслителей основным этическим и правовым понятием в этот период выступала справедливость. Также немаловажное значение, по мнению философов, в характеристике поведения человека имели такие понятия, как вина, причина, обязанность, долг, грех, проступок, кара, наказание. Родоначальник первой философской системы Анаксимандр объясняет даже движение и развитие материи «необходимостью и справедливостью»[13]. В связи с этим философ делает акцент на следующем утверждении: «<…> от начала все вещи получают рождение и, согласно необходимости, уничтожение либо определенное время они претерпевают наказание и несут возмездие за взаимную несправедливость»[14].

Согласно мировоззрению другого греческого философа, Пифагора, «самое мудрое – число». Вся Вселенная, по Пифагору, строилась на числовых началах и их отношениях (сообразно матрице). Числа обладают особыми свойствами. Свойством некоторых чисел выступала также и справедливость.

Демокрит считал, что в людях надо воспитывать чувство долга и совесть. Долг для философа был высшим критерием нравственности. Демокрит высказывал мнение, что не из страха, а из чувства долга человек должен воздерживаться от дурных поступков. И по сей день очень актуальны и полезны его советы: «дурного и не говори, и не делай, даже если ты один; научись стыдиться себя намного больше, чем других».

Рис. 2. Одна из разновидностей наказания человека в период Средневековья

(на изображении: немецкая открытка, изображающая процесс исполнения наказания «скамеечка для подныривания» на пекаре, обвиняемом в том, что он делает свои буханки хлеба слишком маленькими; источник изображения: https://foter.com/f6/photo/3457516113/1b0d5c408a/)

Впоследствии в период Средневековья вместо космоцентризма в философии утвердился теоцентризм, который установил «концепцию о предопределенности хода общественной жизни и человеческих поступков богом»[15].

В это время утвердилась позиция, что «Бог был началом и концом всего». Вина и ответственность и наложение их на человека предполагали божью кару за неугодные институтам религии действия и поступки, которые считались греховными. Только покаянием и смирением, путем обращения к Богу о прощении и искуплении грехов, по мнению церкви, можно было очиститься и заслужить божественную милость.

Новое время обозначило свои приоритеты в философии вообще и в подходах к ответственности в частности. Человек теперь стал центром и предметом изучения в философии и науках. Философия стала антропоцентричной. В это время складывается классическая концепция ответственности. Субъект действия, проступка несет ответственность перед обществом за его негативные последствия (см. рис. 3).

Рис. 3. Общественная реакция (осуждение) на негативные последствия действий индивида

(источник изображения: https://ru.freepik.com/free-vector/people-silhouettes-background_1087182.htm#query=%D0%9E%D0%B1%D1%89%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F%20%D1%80%D0%B5%D0%B0%D0%BA%D1%86%D0%B8%D1%8F%20%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5%20%D0%BD%D0%B0%20%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D0%B5%20%D0%BF%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D1%8F%20%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D0%B9%20%D0%B8%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%B4%D0%B0&position=39&from_view=search&track=ais&uuid=68df2c02-17f3-42bd-a989-34c461566e50">, авторская фотообработка)

Именно субъект, вступая в отношения, должен предвидеть последствия своих действий, а это приемлемо при полной его независимости и свободе. В новое время ответственность понимают светским образом в соответствии с юридическим мировоззрением[16].

Позже некоторые позиции и положения этой концепции пересматриваются, и появляется неклассическая концепция ответственности, которая «ставит вопрос так: сумейте выделить ответственность всякого отдельного человека и подсчитайте ее. По результатам подсчета станет ясно, следует ли и в какой степени вознаграждать или же наказывать человека»[17].

В новое время появляется также и течение индетермизм, которое отрицало причинную обусловленность человеческих действий исходя из концепций абсолютной человеческой свободы[18].

В западной психологии эти положения выразились в психоаналитической, бихевиористской и экзистенциально-гуманистической концепциях личности.

Согласно бихевиористскому подходу, поведение человека определяется своими последствиями. Человеческие действия формируются под влиянием социальной среды, человек полностью от нее зависим; можно предположить, что вина является побочным фактором такого социального действия. Каждой ситуации, продолжают бихевиористы, соответствует определенное поведение, отсюда можно сделать вывод, что виновной ситуации человека будет соответствовать и виновное его поведение. Механизм поведения человека закономерно опосредован действием социальных и биологических факторов. Как справедливо замечают ученые, «биологическое в человеке – всего лишь предпосылка для его социального и духовного развития, то есть для того особого качественного явления, которое возникает лишь в условиях общественной практики»[19].

Экзистенциальные теории предполагают, что каждый неизбежно переживает вину, поскольку не раскрывает всех своих возможностей[20].

Интерес представляет психоаналитическая концепция ответственности и вины. Согласно классической теории психоанализа, развитие ответственности и вины возможно лишь при условии сформировавшейся структуры личности (Ид – Оно, Эго – Я, суперэго – Сверх-Я).

Ярким представителем психоаналитической теории стал в прошлом веке австрийский ученый-психиатр З. Фрейд. Психическая личность, по Фрейду, образуется из совокупности трех элементов: «Я», «Сверх-Я», и «Оно». Эго, или «Я», базируется на принципе реального и стремится достичь внутреннего равновесия. Эго полностью находится под контролем сознания. Но кроме «Я» в психической структуре личности есть и «Оно» со «Сверх-Я». Более подробно об их взаимовлиянии речь пойдет в следующем параграфе.

Таким образом, ответственность в философии понимается как категория этики и нравственности, отражающая особое негативное отношение общества к результату негуманного поведения человека, вследствие чего он находится в долгу перед Богом и обществом.

1.3. Психологическая трактовка ответственности и вины

Буквально с первых лет жизни, с детства человек начинает знакомство с виной и ответственностью. И этот процесс сопровождает его всю его жизнь, до самого конца. Первое наказание от родителей, неудовлетворительная оценка за поведение в школе, игнорирование друзьями и родственниками за плохое поведение и многое другое есть результат того поведения, которое не принято, не установлено в качестве нормы в семье, в кругу друзей и родственников, в обществе. Это и есть личная расплата за такое поведение, предполагающая претерпевание индивидом чувства вины и других дискомфортных для него последствий собственного поведения.

Рис. 4. Дети и родители: действия и наказания

(источник изображения: https://ru.freepik.com/free-vector/angry-father-screaming-at-crying-son-flat-vector-illustration-dad-punishing-sad-kid-for-breaking-rules-or-bad-behavior-parent-having-conflict-with-child-abuse-relationship-concept_26876598.htm#page=2&query=%D0%94%D0%B5%D1%82%D0%B8%20%D0%B8%20%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B8%20%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D1%8F%20%D0%B8%20%D0%BD%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F&position=2&from_view=search&track=ais&uuid=27e8ebdc-b902-4ef5-8233-b26860e1f1a0, авторская переработка)

Категории вины и ответственности, несмотря на то что находят характерное воплощение в юриспруденции, явления все-таки психологического характера. Как верно подметил в данном контексте П. С. Дагель, «правовые науки не создают отличных от психологии понятий, а только используют их»[21] – будем исходить из этого посыла ученого, в том числе и при юридическом толковании искомых категорий.

Психологическая наука на первое место ставит ответственность человека перед самим собой, в отличие от юридической науки, где человек (лицо) несет ответственность в первую очередь перед обществом и государством. В обществе существует другое понимание ответственности, отличное от такового в гуманистической психологии.

В психологической науке категория ответственности рассматривается без отрыва от категории вины. И это представляется закономерным, ибо ответственность всегда опосредована наличием вины. В психологической науке вина рассматривается как разновидность эмоций. Как отмечает К. Изард, «в теории дифференциальных эмоций вина определяется как фундаментальная эмоция, возникающая подобно другим фундаментальным эмоциям в эволюционно-биологических процессах»[22].

Наиболее общую картину психологического состояния личности невозможно представить без эмоционального содержания. Эмоции можно условно разделить на позитивные и непозитивные (негативные). К позитивным относятся: радость, ощущение счастья, чувство влюбленности и т. п. К негативным относятся: стыд, страх, вина. Вина как негативная эмоция имеет долговременную характеристику, то есть она, подобно чувству радости или стыда, не имеет свойства быстро проходить. Тому есть свои причины. Возникновению чувства вины способствуют некоторые внутренние факторы, которые начинают действовать при внешних условиях.

К. Изард указывает, что «в дополнение к естественным активаторам вины каждая культура и каждый социальный институт (семья, религиозная организация и т. п.), связанные с человеческой этикой и моралью, предписывают определенные стандарты поведения, обучая им детей. Эти предписания образуют когнитивный компонент совести. Сочетание его с эмоцией, характеризующее высокое морально-этическое развитие, образует аффективно-когнитивные структуры, которые руководят действиями, лежащими в основе морального и этического поведения»[23].

Напротив, Эйбл-Эйбесфелд доказывал, что существует биологическая основа для развития этических норм, то есть происхождение и развитие этических стандартов непосредственно связано с биологическим компонентом структуры индивида, и предположил, что детерминантами развития чувства вины и личной ответственности, которые порождаются неправильным поведением, являются генетические процессы в организме.

Осьюбел в своих исследованиях делал упор не на биогенетическую составляющую вины, а указывал на фундаментальное значение вины как регулятора отношений на нравственном и моральном уровнях и подчеркивал ее важность в упрочении социальных норм. «Он предложил три психологических условия, которые доминируют в развитии вины: 1) принятие моральных ценностей, 2) усвоение чувства моральной обязанности и верности этим условиям, 3) достаточная способность к самокритике для восприятия противоречий между реальным поведением и принятыми ценностями»[24].

Причинная обусловленность вины представляется наиболее легкой для объяснения по сравнению с другими отрицательными (непозитивными) эмоциями. И вот почему. Чувство вины возникает при неправильном действии, поступке (см. рис. 5).

Рис. 5. Претерпевание индивидом чувства вины

(источник изображения: https://ru.freepik.com/free-vector/low-self-esteem-illustration_11189384.htm#page=13&query=%D1%87%D1%83%D0%B2%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE%20%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D1%8B&position=29&from_view=search&track=ais&uuid=7d10dd0c-41e5-4aba-9e83-eb1a544b93a5)

Неправильное действие вызывает такое поведение, которое нарушает моральный, этический, нравственный кодексы. Обычно чувство вины проявляется при осознании человеком того, что он нарушил некое установленное правило и перешел линию собственных убеждений. Также человек может испытывать чувство вины и за бегство от ответственности.

Психологическая наука на первое место ставит ответственность человека перед самим собой, в отличие от юриспруденции, где человек (лицо) несет ответственность в первую очередь перед обществом и государством. Сообразно этому высказывается и Д. Г. Трунов: «<…> опять же я не хочу сказать, что общественное сознание против такого понятия, как „ответственность“. Просто в обществе существует другое понимание ответственности, отличное от такового в гуманистической психологии. В обыденном понимании выражение „ответить за свои поступки“ означает „получить возмездие за нарушение чего-нибудь“»[25].

Думается, что человек должен вырабатывать такие приоритеты линии, модели поведения, которые предвосхищали бы общественную реакцию на то или иное негативное поведение и давали бы анализ той или иной негативной ситуации прежде всего на личностном уровне. И если в таком случае доминантой будет выступать внутренняя объективно-критическая оценка своих действий, а лишь потом внешняя реакция (общества, государства, семьи и т. д.), можно говорить о зрелой и ответственной личности (ответственной в общепревентивном смысле).

«Личная ответственность в гуманистической психологии не предполагает вину и последующее наказание, подобно юридическому пониманию ответственности; она не связана ни с чувством долга, ни с принятыми на себя обязательствами, ни с данными кому-то обещаниями, как это происходит в „житейском“ понимании этого слова. „Психологическая ответственность“ означает, что источником чувств, желаний и действий является сам человек, и выражается в простых формулах: „Я хочу“, „Я чувствую“, „Я делаю“»[26].

К. Изард отмечал, что «вина возникает в случаях, в которых человек чувствует личную ответственность. Существует тесное взаимоотношение между чувством личной ответственности субъекта и его порогом по отношению к вине. Следует подчеркнуть, что вина возникает так же быстро и часто от упущения, от невозможности поступить определенным образом, как и от свершения, и от реальных чувств, мыслей или действий, нарушающих моральные стандарты»[27].

При исследовании вопросов вины и ответственности наталкиваемся на необходимость разграничения понятий «вина» и «стыд». В противоположность вине стыд может присутствовать из-за действий, не описываемых ни моральным, ни этическим кодексами. Осьюбел называл такое чувство неморальным стыдом. По его мнению, неморальный стыд следует из негативной моральной оценки другими людьми действий (поступков), которые для правонарушителя не аморальны; также неморальный стыд может возникнуть в случае, когда человек, нарушивший моральные императивы, ставит себя на место стороннего наблюдателя этих действий и мысленно оценивает данное поведение с позиций этого статуса[28].

Данное положение о разграничении стыда и вины обосновывал и Александер. «В своей работе „Заметки об отношении комплекса неполноценности к комплексу вины“ (1938) Александер разграничивает психологию чувства вины и психологию чувства неполноценности, т. е. стыда. В психоаналитической литературе той поры термины „вина“ и „стыд“ использовались как взаимозаменяемые; Александер показал, однако, что они имеют эмоциональное различное содержание и совершенно противоположные функциональные результаты. Чувство вины – это реакция на какое-либо неправильное действие, совершенное или замышленное по отношению к другому, что вызывает стремление получить наказание. Виновный человек, таким образом, ищет наказания; далее, его вина, тормозя дальнейшую агрессивность, производит парализующий эффект. Такая реакция наиболее наглядным образом просматривается у депрессивных больных, заторможенных и отсталых, обвиняющих себя в греховности. Стыд, с другой стороны, – это реакция на ощущение слабости, неумелости, униженности по отношению к другим. Психологическая реакция на стыд противоположна реакции на чувство вины: она стимулирует агрессивность. Чтобы избавиться от стыда, индивид должен доказать, что он не слаб, что он может победить того, кто его опозорил. Стыд – настолько примитивная реакция, что проявляется даже у животных; а чувство вины может возникнуть лишь тогда, когда у индивида развита совесть, то есть, иначе говоря, когда он осознает и принимает моральные ценности своего круга»[29].

Вместе с тем внешнее проявление чувства стыда не всегда связано с искренним раскаянием индивида в совершенных действиях, а в большинстве случаев преследует цель избежания наказания. Такое поведение человека порой сопряжено с лицемерием, то есть за масками стыда и вины скрываются не чувства осознания ошибочности собственных действий и самоосуждения, а поиски собственной выгоды, попытки ухода от ответственности (см. рис. 6).

Рис. 6. Лицемерие: жизнь за масками

(источник изображения: https://triptonkosti.ru/12-foto/kartiny-so-smyslom-izvestnyh-hudozhnikov-psihologii-95-foto.html)

Как отмечает К. Изард, «чувство вины не зависит от верований субъекта и верности писанным или эксплицитным моральным, этическим и религиозным кодексам. Эти кодексы могут быть имплицитны и возможна их оценка на интуитивном уровне. Едва ли не каждый обладает этическими понятиями, которые руководят его межличностным и социальным поведением, но не очень многие люди все время держат в сознании структуру и детали этих рамок»[30]. То есть на основе этих положений К. Изарда можно сказать, что движущей силой (источником) вины выступают не внешние условия (писаные и неписаные императивы), а совокупность внутренних положений, преступление которых является сигналом к возникновению чувства вины. Позволим себе не согласиться с данным утверждением автора в силу многих причин и прежде всего по причине того, что сам человек не может выступать себе цензором, оценивать собственные поведение, не имея представлений о каких-либо нормах, императивах поведения, модели должного образа действий, будь то морально-этический кодекс, нормы закона, установленные государством, религиозные предписания и запреты. Ведь на самом деле как может индивидуум объективно самолично оценивать свои действия, поступки, вообще собственную линию поведения? Трудно себе представить ситуацию, в которой соблюдалась бы объективность по отношению к собственной линии поведения, допускающей некоторые отступления. И вот еще вопрос: отступления от чего? Трудно быть объективным судьей самому себе. В такой ситуации приходим к выводу, что человек нуждается при определении вопросов вины и ответственности в действии некоего внешнего фактора, регулятора, не суть важно, какого именно в контексте данного вопроса, важно его наличие и принятие самим субъектом в качестве абсолютной истины в целях соотнесения своей линии поведения с нормой, идеалом, которые существуют вне личности.

Каждый человек – это особенный, неповторимый индивид, а об особенности психики и говорить не приходится. Бихевиоризм характеризует развитие личности на основе социально-базисных установок, то есть развитие и деятельность личности неразрывно связаны с социумом, в единстве с обществом (с массой себе подобных). Соответственно и внутреннее становление личности происходит при непосредственном действии социальных, общественных факторов (институтов). И искать причины поступков, которые впоследствии рождают чувство вины у индивида, следует из социальных предпосылок. Это положение бесспорно, но данная позиция не учитывает биологических (наследственность, способности) и индивидуальных (латентных) факторов в становлении личности.

Чувство вины само по себе является одинаковой эмоцией для всех индивидов, однако существуют различные источники его возникновения, и последствия такого чувства воспринимаются людьми по-разному, но есть наиболее общие черты, признаки сходные во всех культурах[31].

Как отмечает К. Изард, «во многих культурах, если не во всех, существуют жесткие <…> табу (например, кровосмешения), которые, будучи нарушенными, вызывают вину. То же самое верно в отношении убийства, особенно члена своей семьи или группы. Кроме того, все культуры обладают некоторыми моральными и этическими стандартами, относящимися к другим <…> агрессивным актам»[32].

Весьма интересен в этом аспекте принцип коллективной ответственности (означающий и коллективную вину), пережитки которого присутствуют до сих пор во многих культурах, в частности у народов Кавказа. Яркий пример тому – кровная месть. Институт кровной мести, несмотря на свое противоречивое выражение и оценку с социальной и религиозной точек зрения, все еще актуален на Кавказе. Один из наглядных тому примеров – резонансное преступление, совершенное в период продолжающейся самоизоляции в связи с пандемией коронавируса, средь бела дня на оживленном участке автодороги в Республике Ингушетия[33]. На наличие таких обычаев у горцев Кавказа, как кровная месть, гостеприимство, уважение к старшим и др., которые выражают традиции и жизненный уклад, сложившееся на протяжении веков, указывает и Ф. А. Гантемирова[34].

На основании вышеизложенного можно предполагать об обширных связях чувства вины с вышеперечисленными сферами внутренней структуры личности, нежели с другими.

Чувство вины проявляется по-разному. В частности, человек может испытывать сильный невроз. Этому состоянию человека способствуют такие факторы, как страх неодобрения, страх разоблачения, страх осуждения, а также самообвинения. Страх неодобрения – более чем завышенная восприимчивость результата поведения индивида и окружающих его людей.

Неадекватный страх неодобрения может слепо распространяться на всех людей или простираться лишь на друзей. Вначале он относится лишь к внешнему миру и в большей или меньшей степени всегда остается связанным с неодобрением других, но может также стать внутренним, то есть из внешнего состояния этот страх постепенно совершает трансферт во внутреннюю человеческую сущность, в его психическую личность, старясь поглубже там закрепиться. Чем в большей степени это происходит, тем в большей мере неодобрение извне теряет свое значение по сравнению с неодобрением его собственного «Я»[35]. Такая ситуация в конечном счете может привести к тяжелым психоэмоциональным нарушениям, чреватым в конечном счете так называемым раздвоением личности.

Страх разоблачения – чувство боязни, при котором возможно обнаружение негативных действий в прошлом и замыслов в будущем, которые могут отрицательно сказаться на состоянии индивида из-за достоверности этих фактов окружающими людьми.

Страх осуждения – обостренное чувство ожидания раздражения, критики и обвинений со стороны партнера.

Таким образом, чувство вины и сопровождающие его самообвинения не только являются результатом выше перечисленных страхов, но и являются защитой от этих страхов. Они преследуют двойную цель: достичь успокоения и уйти от реального положения вещей. Последней цели они достигают либо путем отвлечения внимания от того, что должно быть скрыто, либо посредством такого преувеличения, что в итоге эти страхи представляются ложными.

Достойна внимания позиция К. Хорни о самообвинении как о компенсирующем факторе реального поведения. Вот, в частности, что он пишет: «Если человек сожалеет о том, что сделал или не смог чего-то сделать, и поэтому хочет восполнить это или изменить свое отношение, из-за которого так получилось, он не будет погружаться в чувство вины. Если все-таки это происходит, то указывает на его уход от трудной задачи изменения себя. В самом деле, много проще заниматься раскаянием, чем изменить себя»[36].

Весьма последовательным подходом к определению вины как необходимого элемента ответственности служат научные разработки М. И. Еникеева. Он предлагает строить определение вины при учете таких элементов, как цель поведения, мотивы, его способы и результаты: «Вина – психическое содержание противоправного действия, выражающееся в несоответствии либо целей и мотивов, либо способов и результатов действия нормам права»[37]. С точки зрения юридической психологии, эта формулировка, может, и отвечает проблематике вопроса, но применительно к общей психологии данный подход страдает узостью объемного содержания.

Представляются интересными исследования Мошера в области вины. Он доказал, что люди, нарушающие религиозные, моральные, этические принципы, находятся под значительным влиянием реального или будущего внешнего наказания (возбуждающего страх условия) и под влиянием внутреннего наказания (вины). Мошер определял вину как ожидание наказания за нарушение усвоенных стандартов правильного поведения. «Ожидание вины» трактовалось Мошером как функция истории социального научения индивида[38].

Мошер выделял три составляющих поведения, которое вызывает страх и вину:

1. ценности цели;

2. силы ожидания, внешне опосредованного наказания (вызывающего страх условия);

3. силы ожидания, опосредованного собой наказания (вины).

Далее, в своих исследованиях Мошер пришел к выводу, что переживание вины бывает трех видов:

• враждебная вина (вина возникает на основе враждебных чувств);

• моральная вина;

• сексуальная вина.

Эксперименты Мошера привели его к заключению, «что высокая вина (ее высокая степень) склонна подавлять ситуационные влияния детерминации поведения».

Отсюда видно, что вина представляет весьма сложный многоступенчатый психологический процесс; «вина как личностная черта (черта вины) и вина как психологическое состояние (состояние вины) являются реальными психологическими феноменами, влияющими на личность и поведение. Черта вины формируется в аспекте внутренних, индивидуальных установок личности или ожидания опосредованного самим человеком наказания или предвосхищение на нарушение усвоенных норм поведения»[39]. То есть вина выступает как регулятор внутреннего состояния личности и поведения ее на межличностном уровне.

Теория психоанализа З. Фрейда, имевшая большую популярность на протяжении всего прошлого века, анализирует поведение личности, в том числе и его ответственность с точки зрения сопоставления трех составляющих психики личности: Ид (Оно), Эго (Я) и Супер-Эго или Сверх-Я.

Супер-Эго или Сверх-Я является носителем моральных стандартов, так сказать моральным идеалом личности. Сверх-Эго выполняет функцию оценщика, цензора поведения, то есть контролирует деятельность Я. Данная контролирующая деятельность Сверх-Я является возможной «подготовкой к суду и наказанию», если нормы Сверх-Я были нарушены поведением Я. Если Я примет решение или совершит действие в угоду Оно, но в противовес Сверх-Я, то испытывает наказание в виде чувства вины, стыда, укоров совести[40]. Итак, мы обнаруживаем в этой схеме такую функцию Сверх-Я, как угрызения совести, чувство вины. Как подчеркивал З. Фрейд, «я чувствую склонность что-то сделать, что обещает мне наслаждение, но отказываюсь от этого на основании того, что совесть мне этого не позволяет. Или, поддавшись чрезмерному желанию наслаждения, я делаю что-то, против чего поднимается голос совести, и после проступка моя совесть наказывает меня упреками стыда, заставляет раскаиваться за него»[41]. Совесть изначально формируется в детском возрасте (разумеется, ребенок не осознает в этот период, что есть такое чувство, как совесть) из чувства страха перед родителями. Если ребенок повел себя неправильно, по мнению родителей, он наказывается.

Впоследствии у ребенка, который хочет повести себя подобно первому разу, появляется чувство страха, наполненное ожиданием возможного наказания родителя за такое поведение. В зрелом возрасте человек испытывает угрызения совести за отклоняющееся поведение из-за действия сформировавшегося Сверх-Я.

Максимальное действие Сверх-Я ярко выражено у меланхоликов. Фрейд отмечал: «В то время как меланхолик в здоровом состоянии может быть более или менее строг к себе, как любой другой, в приступе меланхолии Сверх-Я становится сверхстрогим, ругает, унижает, истязает бедное Я, заставляет его ожидать самых строгих наказаний, упрекает его за давно содеянное, которое в свое время воспринималось легко, как будто оно все это время собирало обвинения и только выжидало своего теперешнего прилива сил, чтобы выступить с ними и вынести приговор на основании этих обвинений. Сверх-Я предъявляет самые строгие моральные требования к отданному в его распоряжение беспомощному Я, оно вообще представляет собой требования морали, и мы сразу понимаем, что наше моральное чувство вины есть выражение напряжения между Я и Сверх-Я»[42]. То есть совершенно однозначно З. Фрейд утверждает о тождественности понятий «совесть» и «чувство вины», и что причиной их появления является напряжение между Я и Сверх-Я.

Рис. 7. Наказание ребенка

(источник изображения: https://www.flickr.com/photos/esaldivar/2942322865/in/photolist-5u1b5z-3hmgAY-dda86W-aEyBo4-bunCBT-8ECHix-9AVUZy-dda6VT-aDSryn-aQYfZ2-aFwKQX-8NhJrc-aFZifZ-aHABbB-aHABgz-aDWjp9-ng6NX-aFTc3R-aFwKJZ-aFTbRn-aDWjwC-aFwKDP-aFTbg8-p4T8jw-bbL8Bp-7U4ADd-aQYgen-aQYgsH-aQYg72-aDWjs9-35Juv5-5BxMUr-eaiVdK-7YNSDT-2S4Bff-a85Tzw-7dkidM-2DLc2f-duw3x-8q9ag4-duvET-7dp9dy-7dkjCn-7dkj3z-7dkisR-7dkiHa-7dpb95-7dkhFV-7dkhXV-doVH2N, авторская переработка)

Очень часто при исследовании психической деятельности личности мы можем слышать такое выражение, как «чувство неполноценности». Есть ли связь между чувством вины и чувством неполноценности? Думается, что есть и непосредственная. Если чувство вины – это напряжение между Я и Сверх-Я, то и чувство неполноценности также выражается из отношения Я и Сверх-Я. Данные понятия вообще трудно отграничить друг от друга, «было бы правильно видеть в первом эротическое дополнение к чувству моральной неполноценности»[43].

Немаловажна в психической деятельности личности роль Оно, другими словами бессознательного. Под Оно подразумеваются те явления и процессы психики Я, оттесненные Сверх-Я и таким образом вышедшие из сознательного Я на уровень бессознательного – Оно. Укажем, что данные процессы не исключаются из психики, они только, образно говоря, находятся под пеленой тумана. Элементы бессознательного выявляются при анализе психических заболеваний и сновидений. Характеристика Оно представляется очень сложной задачей, потому что речь идет об области бессознательного в психической деятельности личности. Об этом писал и З. Фрейд: «<…> не ждите, что об Оно, кроме нового названия, я сообщу вам много нового. Это темная, недоступная часть нашей личности; то немногое, что вам о ней известно, мы узнали, изучая работу сновидения и образование невротических симптомов, и большинство этих сведений носят негативный характер, допуская описание только в качестве противоположности Я. Мы приближаемся к „пониманию“ Оно при помощи сравнения, называя его хаосом, котлом, полным бурлящих возбуждений. <…> Благодаря влечениям оно наполняется энергией, но не имеет организации, не обнаруживает общей воли, а только стремление удовлетворить инстинктивные потребности при сохранении принципа удовольствия. Для процессов в Оно не существует логических законов мышления, прежде всего тезиса о противоречии». Оно не подчиняется никаким законам логики, неподвластно времени, не соотносится с никакими нормами морали, правопонимания. Другими словами, Ид, или Оно, находится на уровне бессознательного и иррационального в неподвластной сфере человеческой психики, выступает противоположностью сознательного, то есть Я. Следовательно, к Оно неприменимы никакие понятия и законы определения, которые могут быть применены к Я. Если сознательное, то есть Я, принимает нормы права, логики (всю совокупность сознательной деятельности личности), то бессознательному, Оно, все это чуждо и «само собой разумеется, что Оно не знакомы никакие оценки, никакое добро и зло, никакая мораль»[44]. Как полагал З. Фрейд, единственным принципом, управляющим процессами Оно, является принцип удовольствия. Наглядным описанием Я к Оно является следующий пример: отношение Я к Оно можно сравнить с отношением наездника к своей лошади. Лошадь дает энергию для движения, наездник обладает преимуществом определять цель и направление движения сильного животного. Но между Я и Оно слишком часто имеет место далеко не идеальное взаимоотношение, когда наездник вынужден направлять скакуна туда, куда тому вздумается[45].

Анализ психики личности начинается с анализа Я. Далее происходит анализ Сверх-Я и Оно. «Бедному Я приходится нелегко, оно служит трем строгим властелинам, стараясь привести их притязания и требования в согласие между собой. Эти притязания все время расходятся, часто кажутся несовместимыми: неудивительно, что Я часто не справляется со своей задачей. Тремя тиранами являются внешний мир, Сверх-Я и Оно. Если понаблюдать за усилиями Я, направленными на то, чтобы служить им одновременно, а точнее, подчиняться им одновременно, вряд ли мы станем сожалеть о том, что представили это Я в персонифицированном виде как некое существо. Оно чувствует себя стесненным с трех сторон, ему грозят три опасности, на которые оно, будучи в стесненном положении, реагирует появлением страха»[46].

Такие ученые психологии, как Пайерс и Сингер, разработали интересные положения развития вины и стыда согласно психоанализу. Вкратце суть их состоит в том, что вина возникает из-за столкновения Ида (Оно) и Супер-Эго (Сверх-Я), о чем было указано выше. Стыд, по их мнению, возникает, когда личность осознает, что не может достичь нужных ей результатов, в виде поставленных для себя задач и целей, и ей (личности) приходится жить, так и не реализовав свое идеальное «Я». Бессознательная, иррациональная угроза, то есть угроза «Оно» (Ид), которая действует при стыде, – это угроза стать изгоем.

С другой стороны, вина возникает при пренебрежении признанными ценностями, стандартами поведения[47], так сказать, при нарушении внутренней моральной конституции, носителем которой является Супер-Эго. При этом побочным явлением выступает страх как источник Ид.

В качестве выводов по данной главе приведем следующие дефиниции понятия ответственности с точки зрения таких наук, как психология, социология и философия.

С психологической точки зрения ответственность можно сформулировать как такое внутреннее дискомфортное состояние человека, возникающее в ситуациях, когда он претерпевает чувство вины в связи с отрицательной оценкой своих действий, вследствие нарушения установленных императивов и выступающее как регулятор отношений на внутреннем и межличностном уровнях.

Ответственность в философии понимается как категория этики и нравственности, отражающая негативное отношение общества к результату негуманного поведения человека, вследствие чего он находится в долгу перед Богом и обществом.