Больно только в первый раз

Глава 1

– Приятного вечера…

Официантка выкладывает передо мной побитое жизнью меню маленькой пиццерии. Разворачивается и уходит, но сначала бросает заинтересованный взгляд на мою компанию.

Прежде чем посмотреть в меню, я и сама кошусь на противоположный конец столика на двоих.

ОН смотрит в свое меню, и я пользуюсь этим, исподтишка скользнув глазами по линии широких плеч.

В памяти уже отпечатались грубоватые черты его лица, а теперь еще и темные шелковистые волоски, покрывающие сильные предплечья.

Я подворачиваю на ногах пальцы, прочертив по мужчине очередную параболу. Короткий ежик черных волос, густая щетина на щеках, тяжелый точеный подбородок. Спортивная толстовка, рукава которой он подтянул, и синие джинсы.

Он… красивый.

Выглядит старше, чем показался мне на той единственной фотке, которую он выставил на сайте знакомств.

Собственно, там ничего особо было не разглядеть, кроме восьми четких кубиков его пресса. Они отвечали за него на любые вопросы, по крайней мере, для меня. И теперь мне известно еще и то, что разговаривать он не особенно любит.

Ему двадцать пять, в нем сто восемьдесят три сантиметра накачанных мышц, и он даже не спросил моего имени. Моего настоящего имени. Я так боялась, что на сайте знакомств меня узнает кто-то из знакомых, что подписалась фальшивыми инициалами и закрыла лицо телефоном.

Он указал свое имя. Рус. Рус… Черт знает, что это значит. Возможно, Руслан, но мне тоже его имя ни к чему.

Это же… развлечение на одну ночь – конечно, если я на него решусь…

В легкой панике смотрю в окно, за которым уже давным-давно стемнело.

Я думаю о том, чтобы уйти из этой забегаловки по-английски, с тех пор, как мы вошли в нее пять минут назад, но не двигаюсь с места. Зацепившись глазами за крепкие мужские ладони с длинными пальцами, закусываю губу.

– Тебе точно двадцать? – слышу я вопрос и поднимаю глаза.

Он смотрит на меня с подозрением, сдвинув густые черные брови.

– Да, – отвечаю я, перебросив на плечо волосы. – А что, есть сомнения?

Его лоб прорезает складка.

Он окидывает меня задумчивым взглядом, трет подбородок…

Откашливается, говоря:

– Немного…

– Я родилась в две тысячи четвертом, – говорю ему. – Вообще-то, мне в этом году двадцать один.

– Понятно…

Его взгляд задерживается на моих губах.

Всего на секунду. Возможно, даже на миллисекунду. Но этого достаточно, чтобы меня окатило неожиданным жаром с головы до ног, ведь я еще не решила, хочу ли интереса в свой адрес. Тем не менее мой взгляд непроизвольно падает на ЕГО губы, и они кажутся мне твердыми…

Я еложу по стулу. Мужчина тоже елозит, возвращая взгляд в меню.

Увлечь девушку разговором – определенно не его талант. С манерами у него вообще не очень.

От волнения в голове у меня путается.

Я отвожу взгляд от его правого уха. Оно, кажется, было сломано…

– Как тебе погода сегодня? – спрашиваю я.

Мужчина адресует мне быстрый взгляд.

Каждый раз, когда он это делает, его глаза меня изучают. Это волнительно, и я теряю концентрацию. Думаю, нравится ему на меня смотреть или нет? Если он уйдет в туалет и не вернется, мою гордость никогда не реанимировать…

– Вчера была лучше, – отзывается он. – Ты что-нибудь выбрала? – кивает на мое меню.

– Я заплачу сама, – говорю ему. – Мне так удобнее.

Реакция на мое заявление – невнятное бормотание: «Не вопрос».

Я машу официантке, она возвращается к нашему столику и готовится слушать.

– Стакан апельсинового сока, пожалуйста.

– Кофе… – добавляет мужчина.

– У нас кофемашина сломалась. Могу предложить чай.

– Пойдет.

– Черный, зеленый?

– Черный…

Повторив заказ, она уходит, и теперь мы с ним вынужденно смотрим друг на друга, потому что нас больше ничего друг от друга не отвлекает.

Глаза у него карие.

– Так… ты не местный? – спрашиваю я.

– Не-а, – отвечает он.

– Надолго у нас?

– Надеюсь, что нет.

Он скрещивает руки на груди, откинувшись на стуле. Его взгляд на мне такой же, как и его ответы – без фильтров! Либо он инвалид флирта, либо решил, что сегодня ему это не нужно.

Я не знаю, к какому варианту склониться, чем больше минут проходит, тем больше мне кажется, что ни к одному, ни к другому. Он, кажется, просто не привык девушек обольщать, и не потому что у него восемь кубиков на прессе, а потому что он из какой-то другой реальности.

– Откуда ты?

– Дагестан.

Я не сомневалась, что корни у него кавказские.

Официантка приносит наш заказ на удивление быстро, и это несмотря на то, что мы в этой пиццерии не единственные посетители. Здесь еще несколько парочек, это место в городе – традиционное для свиданий, хотя давно обтрепалось.

– Спасибо… Принесите счет, – говорю я ей. – Раздельный.

Девушка смотрит на меня с иронией. Дагестанец тоже, но в его случае это не так очевидно. За проведенное в его компании время я от него ни одной эмоции толком не видела.

Я выпиваю свой сок залпом.

Дагестанец кладет руки на стол. Его взгляд касается моих пальцев, которыми я держусь за длинный стакан, потом лица.

Он не раздумывает. Кажется, в отличие от меня, он уже все решил…

Посмотрев из-под густых изогнутых бровей, спрашивает:

– Поедешь со мной?

Глава 2

Наша переписка на сайте была не сильно длиннее общения в живую.

Он написал первым, спросил, как дела, и, когда я ответила, что супер, сразу предложил «приятно провести вместе время».

Это нормально, ведь у нас обоих был статус «не ищу ничего серьезного».

Это было первое предложение, которое я получила. И оно останется единственным, потому что свой профиль на сайте я уже удалила.

Я забрасываю ногу на ногу, глядя в лобовое стекло большого черного джипа. Посильнее закутываюсь в свой короткий пуховик, потому что салон еще не прогрелся, а моя задница в тонкой юбке обледенела после прогулки по улице. Даже набирающий силу обогрев сиденья не спасает.

Понятия не имею, что за марка у этой машины. Ни сзади, ни спереди я не увидела логотипа, но предполагаю, что это «китаец».

Я сфотографировала номера. И дагестанца тоже. Я предупредила его о том, что фото отправлю подруге. Он ответил: «Без проблем».

Дворники стирают со стекла мелкую морось зимнего дождя без единого скрипа. Из-за этого в салоне тишина, только навигатор время от времени раздает указания. Еще в салоне темно, за что спасибо. Мой разогнавшийся пульс уже отвесил щекам пощечины, и чем чаще я кошусь на водителя, тем сильнее они горят.

Мы с дагестанцем смотрим друг на друга, когда он тормозит на светофоре, и его пальцы барабанят по рулю. Они барабанят по нему всю дорогу.

Светофор бесконечно долгий.

Отвернувшись, я тихо говорю:

– Не люблю этот перекресток…

Под барабанную дробь своих пальцев дагестанец спрашивает:

– За что?

– Просто не люблю… – отвечаю я.

– Развернуться не получится, – констатирует он.

Чтобы понять, шутка это или нет, поворачиваю голову.

Глупая затея. Давать подсказок он не собирается. Например, улыбнуться или подать еще какой-то сигнал. Зато смотрит на мои обтянутые черным капроном колени, и у меня в животе возникает обжигающий холодок.

Тело у него – как натянутая пружина, я не могу это игнорировать. Возможно, он занимается спортом профессионально, но пока я решаю, спросить об этом или нет, жар от сиденья наконец-то пробирается под юбку.

Это настолько приятно, что мурашки у меня повсюду, даже в горле.

Мы покидаем светофор, после которого движение гораздо свободнее, поэтому до гостиницы доезжаем за пять минут.

Выбрать именно эту – моя идея. В конце концов, я в городе ориентируюсь, в отличие от водителя. Он некоторое время крутится на парковке, решая, куда поставить джип. Свободных мест уйма, но он выбирает то, которое практически утыкается в крыльцо гостиницы, хоть для этого ему и приходится протиснуться между двумя другими машинами.

Перепад температур, через который меня протащило после того, как мы покинули пиццерию, отрезвил голову. Я двигаюсь с полным осознанием того, что делаю. Отстегиваю ремень, толкаю тяжелую дверь джипа…

Дагестанец достает с заднего сиденья машины свою куртку, когда я обхожу багажник.

Пока он надевает тяжелый пуховик, я топчусь на месте и, прочистив горло, спрашиваю:

– Ты заплатишь?

Чтобы спрятаться от мороси, я набросила на голову капюшон. Дагестанец сделал то же самое – накинул на голову капюшон своей толстовки. Я жду ответа вроде «без проблем» или «не вопрос», но он произносит с легким смешком:

– Если ты позволишь.

Прикусив изнутри щеку, я проговариваю:

– Я буду не против.

Машина пищит сигнализацией, когда мы заходим в холл гостиницы. Я сбрасываю с головы мокрый капюшон, приглаживаю волосы.

Все время, пока нам оформляют номер, пытаюсь прогнать из тела дрожь. Это волнение ненормальное!

– Раздельные кровати или двуспальная? – задает вопрос администратор.

Я старательно рассматриваю искусственный водопад в центре холла.

– Второе, – слышу членораздельный ответ.

Минуту спустя, в лифте, я смотрю на своего спутника снизу вверх, стоя напротив. У него красивые глаза, и ресницы пышные. Он держит руки в карманах куртки, делая взглядом круг по моему лицу…

Здесь всего четыре этажа, поездку можно назвать мгновенной, но по моим ощущениям лифт тащится еле-еле.

Тесное пространство двухместного номера заставляет нас толкаться в маленьком коридоре у входа. Быстро повесив на крючок куртку и сбросив ботинки на каблуке, я скрываюсь в ванной и только тогда позволяю себе сделать наконец-то полноценный вдох!

Моя черная блузка просвечивает лифчик, под которым отчетливо выделяются соски. Я уже жалею о том, что напялила чулки. Я даже не уверена, что этот тип оценит.

Помыв под горячей водой руки, я расправляю по плечам волосы, глядя на свое отражение в зеркале.

Дагестанец изучает вид из окна, когда я вхожу в комнату. Он зажег только настенные светильники, но для этого крошечного номера вполне достаточно.

Джинсы на его подтянутой заднице заметно потрепанные, но сидят фантастически. Его фигура – идеальный треугольник, с учетом роста – особенно идеальный.

Между нами та самая двуспальная кровать, при виде которой в животе снова не то холод, не то жар, а в теле у меня вместо костей металлические штыри, и я двигаюсь как бревно, когда решительно начинаю расстегивать пуговицы на блузке.

Карие глаза напротив наблюдают.

Их хозяин проводит ладонью по короткому ежику своих волос, кладет руки на талию.

Это не похоже на стриптиз. Но я и не пытаюсь!

Когда я остаюсь в одном полупрозрачном лифчике, его взгляд опускается на мою грудь.

Мои соски снова твердые.

Он секунду раздумывает, после чего забрасывает за спину руку и стягивает с себя толстовку вместе с футболкой, становясь по пояс голым. Отбросив ком из своей одежды на кресло в углу, смотрит в мое лицо так, будто мы сравняли счет…

Глава 3

Чтобы вернуться в свое тело, мне нужно время!

Я пялюсь на его торс, сравнивая ожидание и реальность. Реальность побеждает, ведь помимо того, что все восемь кубиков его пресса на месте, вживую и в реальном масштабе они выглядят незабываемо.

На шее у него толстая золотая цепочка.

Его кожа светлая. Желтоватое тусклое освещение номера не портит картинку, наоборот, подчеркивает. И все эти рельефы, и густые темные волоски на груди и животе. Они убегают за пояс его джинсов, из-под которого виднеется резинка черных трусов.

В моем животе тянет…

Я опускаю глаза на ширинку синих джинсов, и теперь тянет у меня между ног.

– Я предпочитаю по классике…

– Что? – спрашиваю я, взметнув глаза к его лицу.

Он отводит свои от моего лифчика. Забрасывает сцепленные в замок руки за шею, потом роняет их вдоль тела.

– Я предпочитаю по классике, – повторяет он. – Без выкрутасов. Ну и без балета всякого…

Мне кажется, что с ног сейчас меня мог бы сбить даже сквозняк, так меня шатает, но мозгов понять его слова все же хватает.

– А… Я… – прижимаю к груди руки. – Я тоже… Я… Да…

Черт!

Взяв себя в руки, выдыхаю:

– Я тоже… По классике… Да…

Мы замолкаем, глядя друг на друга. Он смотрит на мои руки, которыми я прикрываю лифчик. Я опускаю их и снова поднимаю, на этот раз заводя за спину, чтобы расстегнуть застежку.

Расстегиваю, но с задержкой. И тут же хватаю руками чашки, балансируя на своих деревянных ногах.

Я не собиралась его дразнить, но он весь в ожидании. Смотрит исподлобья, чешет затылок.

Тряхнув плечами, я сбрасываю с них бретельки. Мой кружевной лифчик падает на серый ковролин, а грудь почти полностью остается прикрыта волосами.

Может, мой стриптиз и бессознательный, но мандраж от него я чувствую и мозгами, и телом. А с той стороны кровати меня сверлит прицельный взгляд. Чтобы не потерять от этого взгляда смелость, я заставляю себя не тормозить.

Подняв руки, откидываю волосы за спину, и моих напряженных сосков касается комнатный воздух.

Мурашки покрывают шею и плечи. Хочу прикрыться, но поднимаю и роняю руки.

Дагестанец смотрит на мою грудь. Он на нее пялится. Еще секунда, и он смотрит уже в мое лицо.

Я уж точно не жду комплиментов. Он вообще на них способен?!

В любом случае, плавно развернувшись, он обходит кровать.

Я пячусь в сторону, задевая комод под телевизором. Это тоже бессознательное. На меня вмиг обрушивается ощущение замкнутого пространства, которое я делю с возбужденным полуголым мужиком, а он…

Он тормозит. Топчется на месте, как будто не знает, как до меня дотрагиваться. Это уж точно взаимно. Я слежу за ним, затаившись, и по ощущениям способна выкинуть что угодно, например, рвануть в сторону или лицо ему расцарапать…

Сделав пару попыток сократить между нами последний метр, он то вперед шагает, то назад. Хмурит брови, смотрит мне в лицо.

Упираясь задницей в комод, я чувствую, как под ребрами грохает сердце. Я впиваюсь ногтями в деревянную столешницу, отведя назад руки, и задерживаю дыхание, когда дагестанец все же подходит вплотную.

Давит ширинкой на мой пупок, решая, куда деть руки. В итоге кладет их на мою задницу и без прелюдии сжимает ее через юбку.

Его ладони сильные, и захват соответствующий. Меня с ног до головы обдает горячим. Я забрасываю руки на его плечи, кожа у него безумно гладкая. Теплая. И он пахнет потрясающе. Чистым телом. Мужским телом. Я не позволяю себе думать о том, чтобы носом ткнуться в это кожу.

Сосками задеваю мягкие волоски…

В горле у меня кол.

Дагестанец дышит носом, глядя на меня сверху вниз. Быстрые удары его сердца я чувствую грудью.

Несмотря на то, что контакт наших тел тесный, он неловкий! Мы будто два манекена.

– Не против? – хрипло спрашивает он, кивком и взглядом указывая на мои губы.

Сглотнув и отрицательно мотнув головой, я задерживаю дыхание.

Наш поцелуй тоже неловкий.

Господи, он вообще когда-нибудь целовался?!

По крайней мере, я задаюсь этим вопросом до тех пор, пока в этом грубоватом напоре не начинаю чувствовать…

Его губы, потом его язык.

Он умеет! Просто я привыкла к другому. Я умудряюсь подстроиться, и после нескольких неудачных попыток мы соединяем рты в глубоком медленном поцелуе.

Один раз. Потом второй. На третий моя голова идет кругом.

Его дыхание свежее, и вкус… он приятный на вкус. Его рот, его язык…

Я выгибаюсь навстречу, повисая на сильной шее. Тиски на моих ягодицах становятся крепче, почти на грани боли.

– М-м-м… – я издаю стон неожиданного удовольствия.

И мое тело становится мягче. Как и его.

Теперь я повторяю изгибы его тела, а он – моего. А каменный бугор напротив живота невероятно живой и горячий.

Меня обсыпает искрами.

Мне кажется, что его глаза черные, когда я в них смотрю. Но он тут же переводит взгляд на мои губы и целует опять. На этот раз мы ныряем в поцелуй без проблем. Синхронно!

Я царапаю ногтями его плечи.

С тихим шипением он разрывает наш поцелуй и, вскинув голову, давит ладонями на мои бедра. Заставляет развернуться на месте, моя голова так вращается, что я даже не сразу это понимаю. Но слегка трезвею, когда бедрами он прижимается к моей заднице сзади, вынуждая упереться руками в комод.

Он задирает мою юбку. Вклинивает между моих ног колено…

– Нет… – сопротивляюсь я. – Не так… я… не хочу так…

Рывком он разворачивает меня обратно, и через секунду я обхватываю ногами его талию, подброшенная вверх.

Близость наших лиц сама наталкивает на новый поцелуй. Пока он несет меня к кровати, мы целуемся. И когда падаем на нее – тоже.

Она скрипит.

Я успеваю побыть сверху, но вмиг оказываюсь прижата к кровати тяжелым каменным телом. Поцелуй касается моих губ, а потом груди.

– О… да… – выгибаюсь, подставляя соски горячему жадному рту.

Я бы оставила его без волос, не будь он пострижен как солдат.

Его руки гуляют по моему телу. Под юбкой нащупывают кружевную резинку чулок, но мне уже и самой на них плевать.

Распластанная на кровати, я сквозь пелену в глазах наблюдаю за тем, как дагестанец садится между моих ног на колени и, подтянув мои бедра, проводит по ним руками. Опустив лицо, смотрит на мои кружевные трусы и пояс от чулок.

Я сгребаю ладонями гостиничное одеяло.

Мужские пальцы резкими движениями расстегивают пуговицу джинсов, ширинку.

Я пялюсь на напряженный член, зажатый в кулаке, не в состоянии отвести глаза, поэтому я их закрываю.

Боже, это больше, чем я представляла…

Хрустит пакетик от презерватива. Уверенные руки стягивают с меня трусы. Через секунду живота касаются кубики литого пресса, а груди – мягкие волоски. Между ног я тоже чувствую касание. Теплые пальцы…

Своими я впиваюсь в каменную задницу дагестанца, лежащую между моих ног.

Я подворачиваю на ногах пальцы и зажмуриваю глаза. Тело снова деревянное. Мою щеку обжигает громкое дыхание, пальцы проскальзывают внутрь.

Я смотрю в потолок, весь туман из головы выдуло…

Давление члена вытягивает меня в струну. Резкий бросок бедер заканчивается моим воплем и стоном дагестанца:

– Какого хера?!

Я тоже стону. От боли! Я не думала, что это настолько больно! Как будто меня разрывает напополам, неудивительно!

Он встает на локтях. Вскидывает голову. Смотрит на меня ошалело и рычит:

– Ты совсем дура?!

Я просто молчу, глядя на него парализовано.

Он стонет, качнувшись.

Я шиплю.

Его бедра снова двигаются, голова падает на матрас рядом с моим виском. Просунув под мою голову ладонь, он сгребает в кулак мои волосы и двигается. Резкими длинными толчками. А я царапаю его спину и выкрикиваю:

– Больно!

Слава богу, их было всего восемь. Восемь чертовых толчков. А потом он с хрипом сотрясается, и мне кажется, что я могу остаться без волос…

Между нами тонкая прослойка пота. Сердце напротив стремится пробить мою грудную клетку. Освободить меня мой первый мужчина не спешит, шумно дышит, вдавливая собой в матрас.

– Идиотка… – хрипит он, наконец-то скатившись с меня в сторону.

Игнорируя кровь на своих бедрах, я неловко сползаю с кровати. Глазами цепляюсь за окровавленный презерватив, который дагестанец срывает с члена.

Я подхватываю с пола свои трусы.

Он проносится мимо меня в ванную.

За то время, пока там шумит вода, я успеваю натянуть на себя лифчик дрожащими руками и начинаю застегивать пуговицы на блузке.

Я двигаюсь по комнате, как шаровая молния.

Он выскакивает из ванной голый, когда я уже натягиваю на себя куртку, стоя в коридоре. Натягиваю прямо поверх застегнутой на одну пуговицу блузки…

– Куда ты?! – он ловит меня за локоть.

– Я… ухожу… – выдыхаю хрипло. – Всего… всего хорошего…

– Пиздец…

Я дергаю за дверную ручку, высвободив локоть.

Замираю на пороге, глядя в лицо, на котором настоящий шторм.

Шагнув ко мне, он вскидывает руку и тянет ее к моему лицу, будто хочет коснуться щеки. И тут же руку роняет…

Шагнув назад, я выскакиваю в коридор и скрываюсь за дверью пожарной лестницы, чтобы не ждать лифт…

Глава 4

Расул

– Проходи, садись, – родственница указывает мне рукой на большой обеденный стол.

На кухне пахнет едой. В последнюю неделю это единственное, что в моей жизни стабильно, – завтрак, обед и ужин. Кормят меня здесь как по часам, хорошо хоть, поссать под запись не выпускают.

– Спасибо, – бормочу я.

Выдвигаю стул и сажусь.

На столе передо мной появляются тарелки.

– Спасибо… – повторяю я.

Набрасываюсь на еду. Голодный.

За окном во дворе дома истошно лает собака. Это ретривер Тайсон. Кобель моего двоюродного дядьки. Сейчас пес в вольере, я пять минут назад закрыл его там, а до этого час гонял по двору, но он все никак не угомонится.

– Кофе тебе сварить?

– Да. Если можно.

В этом доме я живу уже неделю, до этого еще пару дней провел у других родственников и пару дней пожил у Дениса – хозяина Тайсона, а это дом его родителей.

Людмила Сергеевна – его мать. Я до приезда в город виделся с ней лет десять назад, еще пацаном был. Она меня, собственно, и не узнала. В пятнадцать я глистом был, могло и ветром сдуть.

Меня передают с рук на руки как обязанность, а я, заткнувшись, это принимаю.

– Вещи твои я постирала, – машет родственница головой себе за плечо.

– Я мог бы и сам. Спасибо.

Я на спортивных сборах столько лет провел, что трусы сам в состоянии постирать. Да и вообще, привык сам подтираться.

– Как видишь, я внуками не обременена, – сухо замечает хозяйка дома. – Может, и дождусь когда-нибудь.

Отвечать за Дениса я как-то не вправе, поэтому молчу.

На подоконнике стопкой сложена моя одежда: спортивный костюм, трусы и носки. Вещей с собой у меня – как у беженца. Помимо тех, что на подоконнике, в сумке наверху еще пара футболок, джинсы и так, по мелочи: трусы, носки и щетка зубная.

Неделю назад в Дагестане состоялась свадьба девушки, за которой я четыре года ухаживал. Я ухаживал, потому что влюбился. Сильно так, по-настоящему.

Это ее выбор. Так она сказала. Она мне много чего сказала. В том числе просила принять ее выбор и хуйни не творить, но плохо просила. Я так напылил, что меня взашей выперли сначала в аул к родне, подальше от свадебных мероприятий, а потом и из Дагестана, чтобы уж наверняка.

Я не собирался на эту свадьбу. Ни в качестве гостя, ни в качестве разрушителя. Мне хватило того, что я невесту выкрал аж на целых два часа…

Он на пятнадцать лет старше Динары. Седина и пузо. Бизнесмен, просто, твою мать, курица золотоносная. Уважаемый человек, все ему кланяются, все хотят за его золотые яйца подержаться. Все хотят видеть его зятем. Ее родители тоже хотели.

Злостью своей я уже отожрался. Осталась только дыра в груди. Болючая, сука.

Собачий лай на улице превращается в вой.

– Да что ты будешь делать! – возмущается родственница.

Во дворе через пару минут становится тихо. Такой поворот даже сильнее напрягает, чем вся остальная дурь этой собаки. Тишина в ее случае – это повод пойти проверить.

В глубине дома громко хлопает входная дверь. Шаги долбят по полу. Теперь хотя бы понятно, что собака почуяла хозяина.

Я оборачиваюсь на дверь, когда Денис Алиев, мой дядька, в нее заходит. Влетает практически, причем неожиданно. Он был в командировке, на это время отдал в мое распоряжение свою машину, за что ему спасибо. Вернуться должен был завтра, видимо, планы изменились.

Мой дядька – прокурор с выслугой чуть больше десятка лет. Ему тридцать пять, по идее, внуков его матери ждать не так уж и долго, хотя, опять же, не факт.

Я не доношу ложку до рта, потому что он сюда ворвался явно по мою душу.

Я так привык к вот таким взглядам в свой адрес в последнее время, что сейчас готов ложку погнуть.

– Ты уже вернулся? – удивляется его мать. – Раздевайся…

– Нам поговорить надо, – кивает он на меня. – Минуту нам дай, пожалуйста.

Медленно жую.

– Ну, поговорите… – покидает она кухню.

Дверь за собой прикрывает. На улице опять вой.

Денис снимает с себя куртку. Бросает ее на диван.

– Вот скажи мне, ты дебил? – спрашивает с расстановкой.

Я бы так не сказал, но решаю не распыляться.

– Ты на хрена Минниханову в морду дал?

– Чего?! – возмущаюсь я.

Я этого бизнесмена всратого не видел с тех пор, как меня в аул погнали. И морду я ему бить не стал осознанно. У меня мастер спорта по боевому самбо, я за пределами спортзала даже в шизе никого пальцем не трону, чтобы потом на нары не отчалить.

– Его вчера на парковке отметелили. Машину поцарапали. Я не пойму, ты хочешь в аул поехать?

– Какая парковка? – цежу я. – Что за дичь?

– Он в городе. По делам приехал. Ты то есть не знал?

– Откуда?! – загораюсь я. – Он мне что, отчитывается?!

– Я не знаю, – качает Денис головой. – Без понятия, кто тебе сказал.

– Не трогал я его! – я зверею. – Я знать не знаю, где у него дела!

– Ладно, – кивает он. – Чем ты вчера вечером занимался?

Чем занимался?!

Отвернувшись, смотрю в свою тарелку.

– Не твое дело, – наконец отвечаю я.

– Алиби у тебя есть?

– Какое, на хрен, алиби?! – В ярости швыряю ложку.

– Обыкновенное. Минниханов на тебя заяву накатал. За нападение с телесными средней тяжести.

– Сука.

Закрыв глаза, вдыхаю.

Алиби у меня есть. Правда, я не знаю, где это «алиби» теперь искать. Я, твою мать, даже имени ее не знаю.

Глава 5

Расул

Уже следующим утром мы заходим в ту гостиницу.

Денис только пожрать успел и кофе выпить. Меня тоже не нужно ускорять, я сам – как очередь пулеметная. Обвинение, которое на меня повесили, несовместимо с моим спортивным званием. Этот дуэт тянет на охеренный срок, а сам факт того, что я прохожу по этому делу, – корежит.

Мой отец был сотрудником полиции. Погиб при исполнении. Мне четырнадцать было, я хоть по его стопам идти не собираюсь, страница с уголовкой мне в биографии не нужна. И пусть повесить на меня это дерьмо вообще никак не получится, я в конкретно плохом настроении.

Главная проблема заключается в том, что самого Минниханова я, может, и не трогал, но вот водителя его, коня тупого, немного по роже стукнул. В тот день, когда Динару увез…

Я его аккуратно стукнул, ни одного следа, но меня по ментовке потаскали. Разумеется, Минниханов мне этот круиз организовал. Повторный привод – это в данном случае повод основательно взять меня в оборот.

Мы с заявлением ознакомились, и временной разброс там достаточно узкий, но вот место моего, сука, нападения – тут недалеко, в центре. В том, что я вчера вечером дома не остался, есть очень жирный плюс – в доме никого не было, родители Дениса в гости ездили.

Я не помню, кто был за стойкой ресепшена вчера, эта девушка или другая. Рассчитывать на то, что она меня узнает, да еще под этим в случае чего официально распишется, – можно, но не на сто процентов. В любом случае, когда мы к стойке подходим, моего дядьку это не особо волнует.

– Кто у вас тут главный? Позовите, – требует он.

Стоя за его спиной, я смотрю на водопад по центру холла. Вчера я это сооружение не заметил даже. Камеру в углу над стойкой – тоже, но это потому, что не пытался. Вообще, я ошалеть какой внимательный.

– Менеджера? – уточняет девушка.

– Давайте попробуем, – соглашается Денис.

Пока она звонит куда-то, мы у стойки плаваем. Я к разговорам не расположен, меня изнутри качает. На родине уже все в курсе. Там даже раньше узнали, потому что Минниханов постарался.

Я бешеный, вообще-то.

Если на самотек все пустить, меня распишут быстрее, чем опомнюсь. У меня мотив есть, а это самое главное. Вот так просто от этого всего не отвяжешься. Это проблема, и ее решить надо. И решить красиво, чтобы без последствий.

Из лифта выходит мужик в костюме. Ведет нас в свой кабинет. Стул для гостей у него только один, и на него садится Денис. Я пристраиваюсь плечом к стене, наблюдая.

– Так чем могу помочь? – складывает мужик руки домиком.

– Нам бы видео с камер ваших посмотреть. Без волокиты всякой, запросов официальных. В частном порядке. Такая у нас просьба.

– Ну… Попросить вы, конечно, можете. Но у нас существует регламент. Есть процедуры для таких случаев. Это все может привести к последствиям – а вдруг на видео попал человек, который не давал согласия…

– Мы ваши риски покроем, – Денис выкладывает на стол две красные купюры. – Они у вас есть, конечно, но не такие высокие. Тут за риски и за экономию нашего времени.

Мужик этот скользкий как червяк и риски свои по-любому не в первый раз оценивает. Деньги не забирает, а говорит:

– За экономию времени еще одной такой же не хватает.

Денис шуршит курткой и докидывает. Мужик забирает деньги и просит, развернув блокнот:

– Так что вам нужно? Время, дата…

Мы видео проматываем уже через двадцать минут. Парковка, стойка, лифты. Везде мое лицо либо полностью, либо наполовину скрыто капюшоном толстовки, начиная с того момента, как вышел из машины, заканчивая тем, как в нее опять сел.

– М-да… – резюмирует Денис.

Стоя за его спиной все в том же кабинете, я провожу рукой по волосам.

– Я бы сильно на это вот не рассчитывал, – рассуждает он. – Придется от нее плясать, – кивает на экран подбородком. – Чтобы наверняка.

Там на паузе женское лицо, которое я не рассчитывал еще когда-нибудь в жизни увидеть. Ни на камере, ни вживую, никак. И в ответ на эту тему у меня по члену кровь прокатывается, потому что перед глазами первым делом встает полная женская грудь с коралловыми сосками, а уже потом лицо. Кареглазое, красивое.

Несмотря на то, что из номера гостиничного я ушел минут через двадцать после нее, я примерно раз пятьсот за этот день в тот номер возвращался. Мысленно. Утром меня этот откат отправил дрочить, сейчас тоже ситуация некстати.

Губы у нее… До сих пор помню.

У меня ноль понимания, что это было. Ноль – даже после попыток проанализировать. Но лицо это я, скорее всего, в толпе узнаю, потому что из башки его за сутки не выдуло.

А еще меня не в кассу кольнуло, что «этим»… до меня никто не пользовался. Я просто не ожидал!

У меня девственниц никогда в жизни не было. Да я и трахаться-то начал после армии, в девятнадцать. До этого со сборов спортивных не вылезал. Да и после тоже. Соревнования, выезды. Потом с Динарой познакомился. Одно время вообще ни с кем, кроме нее, не хотелось, а с ней было нельзя. Ей тогда еще семнадцать было, да и вообще, ее трогать было нельзя. Да я и не хотел. Хотел после свадьбы, чтобы по-настоящему.

Отойдя от стола, я Денису говорю:

– Не получится.

– Почему? – уточняет он.

– Потому что, – раздраженно огрызаюсь.

Глава 6

Расул

– Сам дорогу найдешь? – Денис тормозит у тротуара, осматривается.

– Разберусь, – бубню я под нос.

– Ну да, ну да, – комментирует дядька. – Ты у нас человек-талант. Если хуйня какая-нибудь есть поблизости, то это для тебя. Чтобы вляпаться.

Я выхожу из тачки молча.

– Под ноги смотри, – летит мне вслед напутствие.

Хлопаю дверью.

Внедорожник сразу отъезжает.

Мне открывается обзор на маленькую пиццерию с облупленным фасадом, которую я бы по памяти вряд ли нашел, слишком хреново в этом городе ориентируюсь. Тем более что место не я выбирал. Адрес остался в памяти навигатора в машине Дениса – повезло. Повезло, ведь переписки, которую я вел со своим алиби на сайте знакомств, больше нет.

Она профиль свой снесла.

Действительно, вляпываться в дерьмо я просто мастер.

С Денисом у нас разделение труда. Пока он ищет нам нормального компьютерщика, чтобы социальные сети прошерстить, я работаю ножками.

Перед тем, как в пиццерию войти, я вылавливаю в кармане куртки телефон. Там звонок входящий.

– Пф-ф-ф… – морально концентрируюсь, прежде чем ответить.

Приняв звонок, говорю:

– Да. Привет.

– Привет, сынок, – голос матери тонкий и расстроенный.

С ней очень осторожно надо. Это мой принцип по жизни, когда дело матери касается. Она из породы впечатлительных людей. Мышей боится, собак. Изменений любых. Грубости и насилия, даже по телику. Она в общем и целом жизни боится, но ей от жизни и влетело неплохо. Осталась одна со мной несовершеннолетним на руках, хотя трагедия не в том, что нужно было как-то выживать, а в том, что она отца любила. Тринадцати лет ей не хватило, чтобы оправиться. Да она и не пыталась. Закрылась просто. От родни, от знакомых, от меня. Она медсестра, хотя последние пару лет не работает. На моем попечении.

Она толком и не знает, в какой жопе я нахожусь. Думает, что я уехал, потому что сам так захотел, а не потому, что меня взашей из республики вытолкали.

– Как у тебя дела? – спрашивает мама.

– Отлично все, – говорю я. – Холодно только.

– Холодно? – немного тревожно. – У тебя теплая одежда есть?

– Да, не переживай. Я уже привык. У тебя как дела?

Я дую на кулак. На улице минус пять, не больше, но здесь эти градусы кусаются. За сутки погода сильно поменялась. Подморозило, а перчаток я в жизни не носил. На родине не припомню ни одной зимы ниже четырех градусов, а здесь… Здесь действительно привыкнуть нужно. И к воздуху, и к климату.

– У нас тут в соседнем доме квартира выгорела, – жалуется она. – Тушили полночи. А так… Все хорошо…

Разговариваю с ней минут пять, после чего осторожно беседу сворачиваю, потому что у меня конкретно в одном месте подгорает.

– Мне идти надо…

– Береги себя, – просит она.

– И ты. Позвоню на днях.

Затолкав телефон обратно в карман, я перебегаю дорогу и вхожу в кафешку. За то время, пока на улице стоял, сюда люди и зашли, и вышли. Место на самом деле живое, несмотря на слегка убитую обстановку. Официантку я помню, но сегодня, судя по всему, не ее смена, да и в целом мне она не то чтобы нужна.

Я вообще не уверен, что есть хоть какой-то, сука, смысл здесь околачиваться, но вариантов у меня ничтожно мало. Их просто на донышке.

Заняв столик, решаю для начала пожрать. Перед тем, как озвучить пацану-официанту заказ, я выкладываю на стол бумажный лист альбомного формата, на котором изображено лицо моего алиби.

Мы достали картинку из видео. Она очень дерьмового качества, потому что в той гостинице очень дерьмовое оборудование, но лицо на картинке достаточно узнаваемое, если ты с этим человеком знаком.

– Давно здесь работаешь? – обращаюсь к пацану.

Он косится на меня. Косится на картинку.

– Не-е-ет… – тянет он.

Либо рожа у меня подозрительная, либо он просто придурок, в любом случае слегка шарахается. Я за сегодняшний день и так много терпения потерял, но вот сейчас изо всех сил держу себя в руках.

– Не видел здесь эту девушку? – киваю на картинку. – Я ее ищу. Я ее… потерял.

– Нет… – отвечает он быстро.

– Посмотри получше, – прошу я, сунув лист ему в руки. – Не торопись.

Пока он следует моему напутствию, стучу пальцами по столу. Наблюдаю за его лицом, но там для меня ничего утешительного. Очевидно, с девушкой на картинке он не знаком и вряд ли пересекался.

– Эм-м-м… нет, – он возвращает мне лист.

Я не особо рассчитывал на удачу. Удача в моей жизни – это только в исключительных случаях. В основном же мне всего приходится добиваться через приложение охренеть каких больших усилий. Единственное, с чем проблем у меня никогда не было, – это спорт. С ним у меня с детства любовь и взаимопонимание, хотя в условиях жесткой конкуренции и за свое место в спорте мне пришлось неслабо побороться.

Свернув картинку, я возвращаю ее в карман.

– А где у вас в городе студенты собираются?

– Собираются? – переспрашивает он пугливо.

– Ну, тусуются, – конкретизирую я.

– В… «Зажигалке»? – предполагает он.

– Это что такое?

– Клуб ночной…

У меня есть очень большие сомнения относительно того, что девушка, которая в почти двадцать один теряет девственность, будет частым гостем в ночных клубах, но опять же – вариантов у меня на донышке!

– А еще?

– Ну… в «Старике Хоттабыче»… Это кафешка в центре. Там два универа рядом, и… Короче, там народ тусуется…

Я отпускаю его с миром, потому что слегка кажется, будто он сейчас тревожную кнопку нажмет или ментов вызовет. Видимо, для взятия показаний я сильно рожей не вышел. Плюс ко всему она у меня еще и заросла.

Я приканчиваю бизнес-ланч, который у них тут до трех дня подают. Я к таким порциям максимально не привык, так что по итогу остаюсь немного голодным.

Выйдя из пиццерии, кручу башкой по сторонам. Ориентации на местности мне хватает, чтобы понять, в какую сторону идти.

Набросив на голову капюшон и засунув в карманы руки, сворачиваю направо. Моя цель – перекресток в паре километров отсюда.

Хочу на него взглянуть и прикинуть, чем он мог так ЕЙ не угодить…

Глава 7

Полина

– Я дала номер твоего телефона Михаилу Абрамову.

– Зачем? – повернув голову, я смотрю на свою мачеху.

Возмущение делает мой вопрос психованным, а я терпеть не могу становиться крикливой истеричкой. Рядом с Мариной я частенько сама не своя. С тех пор, как в пятнадцать лет впервые ее увидела.

– Он тобой заинтересован, – сообщает Марина. – Позвонит тебе, пообщаетесь. Сходите в ресторан…

– Я в нем не заинтересована, – говорю с упором на личное местоимение.

– Ну, от тебя не убудет, – рассуждает она. – Когда такой мужчина проявляет внимание, нужно от радости визжать. А он тобой очень заинтересован.

Ее маникюр представляет собой двухсантиметровые стилеты, которыми она стучит по рулю своего «Мерседеса», чем раздражает еще больше.

Жить в ожидании, что мне в любое время может поступить звонок от мужчины, который во мне заинтересован, – нервирует!

Я не хочу, чтобы он звонил.

Михаил Абрамов – новый знакомый моего отца. Он, как и мой отец, бизнесмен. У него свой автосалон, ему тридцать шесть, и его внимание меня напрягает.

– … ты слышишь? – требует Марина.

– Я не собираюсь с ним встречаться, – отрезаю я.

– Не дури, – настаивает она. – Пусть он за тобой поухаживает. Может, у тебя мозги на место встанут.

От перспективы, что Абрамов будет за мной ухаживать, становится душно.

Он смотрит на меня так, будто глазами раздевает. Щупает. Представить себя с ним где-то в замкнутом пространстве мне дико. Я не хочу, чтобы он до меня дотрагивался!

– Останови, – прошу я Марину.

– Триста метров осталось…

– Я здесь выйду.

– Как хочешь, – она включает поворотник и прижимается к тротуару.

Я выбираюсь из салона, бросив ей короткое «пока».

До моего университета действительно триста метров осталось, и я лучше пройду их пешком, чем буду слушать все это.

На мне короткая шуба, так что ветер сильно задувает. Я не рассчитывала, что так похолодает, и, пока быстро иду по тротуару, чувствую, как замерзает моя задница в тонких джинсах.

Я пользуюсь услугами Марины не так часто. Обычно я добиралась на учебу с водителем отца, но у него сейчас отпуск, так что выбора особо не было. У меня нет своей машины. У меня и прав водительских нет. Я не чувствовала в себе уверенности, чтобы сесть за руль. Это мой тайный страх и, возможно, комплекс. Я боюсь управлять автомобилем и не знаю, как этот внутренний барьер побороть. Ну а по официальной версии у меня просто не было времени заниматься водительскими правами.

У меня последний курс бакалавриата, в последнее время я в универе появляюсь редко.

Я учусь на юридическом.

Сейчас у меня сессия, и на экзамен, ради которого сюда притащилась, я трачу всего тридцать минут, но возвращаться домой нет абсолютно никакого желания, поэтому решаю перекусить в кафе.

Мне нравятся завтраки в одной кофейне недалеко от университета, но я отказываюсь от идеи идти туда сегодня. До нее примерно десять минут пешком, но при такой погоде за это время можно и правда отморозить задницу.

Я выбираю кафе поближе.

Заняв свободный столик, первым делом прошу принести мне кофе. Обняв ладонями горячую кружку, я наконец-то расслабляюсь, радуясь, что зале сегодня так мало людей.

Я выпрямляюсь в кресле, когда телефон начинает звонить. На экране незнакомый номер, и, с учетом разговора в машине, у меня пропадает аппетит. Считая гудки, я прожигаю глазами дисплей.

Они настойчивые.

Гудки идут до тех пор, пока вызов не прекращается сам. Автоматически.

На следующей неделе наша семья приглашена на свадебный банкет, и Абрамов тоже будет там. Я готова притвориться умирающей, лишь бы на этот банкет не идти, но Марина не даст мне такой возможности.

Это слишком важное мероприятие, чтобы она позволила мне отсидеться в стороне.

Я проваливаюсь в свою телефонную книжку и в списке контактов нахожу номер своей матери.

Кружу вокруг него пальцем, кусая губы.

Я так и не решаюсь нажать вызов, и от этого в горле у меня собирается противная горечь.

Последний раз мы общались больше месяца назад.

Моя мать живет в Москве. Она модель. Снимается для каталогов, даже в сорок на нее отличный спрос.

Родители в разводе уже десять лет. Первое время я жила с матерью в Москве. Я изо всех сил старалась никаких проблем ей не создавать, но ей было трудно совмещать работу, личную жизнь и заботу обо мне, поэтому… Когда мне было тринадцать, она отдала меня отцу.

За мной присматривала бабушка, а потом отец женился во второй раз. У них с Мариной двое общих детей. Они близнецы, и они мертвого способны вывести из себя.

Мать тоже вышла замуж. Пять лет назад. У них… тоже общий ребенок. Мальчик. Даниил. Мы с ним похожи…

Сама я о замужестве не мечтаю. Единственное, о чем я мечтаю, – поскорее съехать из отцовского дома. Когда у меня появится свой, только я буду решать, где и как в нем будет стоять мебель, какого цвета она будет и во сколько мне, черт возьми, ужинать.

Потребность иметь что-то свое, что-то, принадлежащее только мне, в последнее время навязчивая!

Примерно такой же была потребность избавиться от своей девственности.

Через два месяца мне будет двадцать один. В восемнадцать я думала, что мой первый раз будет по грандиозной любви, а сейчас…

Я с силой закусываю губу, чувствуя, как тянет между ног, ведь у моего первого мужчины совершенно точно размеры были выше среднего!

Глава 8

Полина

Мои щеки краснеют, но не от смущения, а от того, что по телу кипятком прокатилась горячая волна.

Возбужденное тело того дагестанца преследует меня и днем, и ночью. Я перекручиваю в голове ощущения от того вечера, как мясорубка. Каждое касание и каждый впечатление. Вкус и запах. Его глаза, когда он на меня смотрел.

А его тело… Когда оно всплывает в голове, я думаю о сексе. Но, что важнее, в обратную сторону это тоже работает. Когда я думаю о сексе, представляю… Представляю его. Этого дагестанца.

Это магия первого раза?! Очень странно, ведь это было кошмарно больно, и романтики в этом ноль. А он, этот дагестанец, наверняка, даже слова такого не знает.

И тем не менее, след от нашего поцелуя будто до сих пор на губах остался. Я касаюсь их пальцами, пытаясь порушить эту прямую зависимость между своей головой и своим телом. По крайней мере на то время, пока разгуливаю по городу в окружении толп людей. Осталось только дождаться, когда этого дагестанец из моей головы вымоет насовсем, и тот вечер я забуду навсегда.

Покончив с обедом, я вызываю себе такси до торгового центра, но, как назло, первое, за что цепляются глаза, когда отрываю их от телефона и смотрю в окно – это гостиница, в которой чуть больше суток назад я лишилась девственности.

Метнув взгляд, я возвращаю его к экрану. Там свежая серия фоток. На них сверкает своей белозубой улыбкой парень, с которым я уже больше года общаюсь в сети.

Мы познакомились на дне рождения моей подруги. Это было четыре года назад. Он там был со своей девушкой, а я на него запала.

Мы пересекались то тут, то там, но я была кошмарно стеснительной в свои семнадцать. Я не решилась ни на что более менее смелое, даже когда он со своей девушкой расстался. Я боялась быть навязчивой до такой степени, что предпочитала вообще подальше от него держаться. Кроме этого в семнадцать я начала набирать вес, чувствовала себя настоящей коровой. Я была полной противоположностью своей матери, и это действовало на меня убийственно. В семнадцать она выиграла свой первый конкурс красоты, а я перестала влезать во все свои джинсы!

А потом я узнала, что Матвей уехал на учебу в Штаты. Он живет там уже четыре года, но год назад он отреагировал на мое фото в соцсети и мы начали общаться.

Он умный. У него отличное чувство юмора. И он приедет домой этой весной. Я хочу его увидеть. И я меньше всего на свете хочу предстать перед ним двадцатиоднолетней девственницей!

Он решит, что я больная.

Я стала стесняться своей чертовой девственности, как будто она мой изъян. Будто со мной что-то не так. Я стесняюсь говорить об этом хоть с кем-то, предпочитаю держать эту информацию при себе, чтобы мне не крутили у виска.

И я не хочу проходить через всю эту боль и неловкость с Матвеем, даже если он и не покрутит мне у виска.

Такси высаживает меня перед торговым центром, и я решаю не тратить время на бесцельные шатания, а сразу отправляюсь в шоу-рум своей знакомой. У них отличный стилист и отличная коллекции платьев, а мне оно через неделю понадобится.

Глава 9

Расул

В доме гости. Точнее, гостья.

Зовут Самира, моя ровесница. Насколько я успел въехать, ее сватают за Дениса, а тот, по-моему, не заинтересован. Это мое умозаключение, и я держу его при себе на протяжении всего обеда.

Денис периодически ныряет в телефон. Я вижу, что у него там рабочая переписка, и это с учетом того, что сегодня суббота.

Самира помогает его матери накрыть на стол для чая. Мы с дядькой им под руки не лезем, молча доедаем то, что в тарелках осталось.

Самира брюнетка. Длинные волосы ниже плеч, цвет шоколадный. Глаза тоже шоколадные, карие.

Прямо как у… Динары.

И как у алиби моего. Я потому ее на сайте и выбрал. Потому что она, вроде как, в моем вкусе…

Стандартный набор ощущений лупит по яйцам. Я ерзаю на стуле, пытаясь тормознуть процесс в зародыше. Будет не очень круто, если потенциальная невеста Дениса подумает, что стоит у меня на нее.

Ковыряюсь вилкой в тарелке, шире разводя колени под столом.

Настроение у меня дерьмовое. Я три дня в полной неопределенности. И хоть мои передвижения никаким образом не ограничены, я уже получил приглашение в ментовку для дачи показаний. И мне нужно мое алиби.

От злости меня крутит еще сильнее, чем в первый день. Неимоверно бесит тот факт, что меня пинают, как щенка бездомного.

От этого пальцы складываются в кулаки, а изнутри хлещет еще и тем, что у меня, кажется, отходняки начались. Если до этого я ситуацию с Динарой чувствовал как-то в аффекте, то теперь реальность со всей дури навалилась, и припекает меня изнутри о-о-чень мощно.

Я за столом вообще не к месту гость. Разговаривать меня не тянет, поэтому молчу.

– Садись, – распоряжается хозяйка. – Давай-давай, садись. Я дальше сама…

Самира опускается на стул напротив. Смотрит на Дениса. Глаза у нее красиво подведены стрелками, да и вообще она красивая. Приехала из Дагестана месяц назад примерно. У нее здесь родственники, и она хочет здесь, в городе, остаться, хотя ежу понятно, что целью поездки изначально было с моим дядькой познакомиться.

У Дениса в планах женитьбы, судя по всему, нет, иначе давно бы ситуацию вперед толкнул, но что-то подсказывает, долго сопротивляться тоже не получится. Мать его для себя уже все решила.

– Это вот Самира делала, – она выставляет на стол тарелку с каким-то пирогом.

Та опускает вниз глаза, через секунду к Денису обращается:

– Тебе положить?

У дядьки моего яйца крепкие, ведь, несмотря на то, что весь этот обед вокруг него крутится, и девушка реально старается и ну очень сильно заинтересована, Денис объявляет:

– Мне с собой.

– Ты что, уже уходишь? – удивляется его мать.

– Да, – Денис встает. – Мне нужно за ноутбук. Срочный запрос.

– Такой срочный? – возмущается она. – Полчаса не подождет?

– Не подождет, – сворачивает он.

Тормозить его она не пытается. Все же, работа у него ненормированная. Я бы даже сказал, он на ней слегка женат.

Пока ему “заворачивают” кусок пирога, Денис прощается с Самирой. Остановившись рядом с ее стулом, кивает:

– Рад был тебя увидеть. Если нужна какая-то помощь, обращайся. Поможем чем сможем…

– Спасибо… – снова опускает она глаза.

Дядька забирает у матери контейнер с пирогом и обращается ко мне:

– Пошли со мной.

Я выгребаю из-за стола. Провожаю его до прихожей, где он вручает мне ключи от своей машины и просит:

– Отвези ее домой. Машину вечером вернешь.

– А ты? – выгибаю брови.

Он надевает куртку, на голову набрасывает капюшон.

– Пешком пройдусь, – говорит Денис.

Его дом находится здесь же, в поселке. Не далеко, но пешком эта прогулка не то, чтобы короткая. Минут пятнадцать примерно. Для человека, который спешит, это, на мой взгляд, не мало.

Наличие под задницей машины существенно экономит мое время.

В последние дни я столько времени провел, болтаясь по городу на своих двоих, что для разнообразия не против сделать это на машине.

Я болтался по городу достаточно, чтобы начать отлично ориентироваться в центре, по крайней мере в той его части, где сконцентрированы основные городские объекты. Самира живет примерно здесь же, так что сильно крутиться по городу мне не приходится.

Всю дорогу моя пассажирка молчит. На вскидку я бы сказал, что у нас примерно один градус настроения.

Самира глазами сверлит лобовое стекло и кусает губы.

Судя по всему, ее максимально не устраивает, что за рулем я, но все равно благодарит. Воспитанная.

– Спасибо, – толкает она пассажирскую дверь.

Жду, пока выберется из машины, отзываясь:

– Не за что.

На знакомом перекрестке я полторы минуты жду зеленого сигнала светофора. Этот перекресток я тоже изучил. Здесь офисы, магазины. Улицы сильно проходимые. На самом пересечение каких-то особо интересных объектов нет, а вот улица, по которой я двигаюсь, утыкается в один из двух университетов, про которые пацан из пиццерии говорил. Второй тоже здесь, только чуть повыше.

Я гуляю глазами по прохожим, как маньяк. У меня азарт дикий. Возможно, охотничий инстинкт проснулся.

Она бывает здесь, уверен просто.

Она и пиццерию ту выбрала для нашей встречи, потому что это место ей знакомо. Знакомо, потому что она здесь бывает. В одном из этих универов. На этой улице. На этом перекрестке, потому что он мелькает у нее перед глазами достаточно часто, чтобы любить его или не любить. Ну, или чтобы вообще выражать к нему какое-то отношение. И гостиницу она выбрала по тому же принципу – потому что это здесь же, в радиусе километра.

Я паркуюсь у кафешки, которая смотрит прямо на универ.

Кафешек здесь, вокруг, как грязи. И везде в обеденный час-пик битком, так что за прошедшие дни меня от людей и их плотных скоплений уже воротит. Поэтому то, что сегодня суббота, – умиротворяет.

В кафешке пусто, и, упав на диван за столиком, я от тишины вокруг в восторге. Я один хочу побыть с тех пор, как проснулся, но выбирать не приходится. Один я теперь могу побыть только если обстоятельства позволят.

Угрюмо смотрю в окно, за которым снег опять валит и машины толкаются в маленькой пробке на светофоре.

Реагирую на сообщение от Дениса мгновенно.

Его компьютерщик наконец-то выдал список профилей из социальных сетей, на фотках которых совпадения с девушкой на видео. И я с глубоким вдохом принимаю тот факт, что этих совпадений гребаное море.

Глава 10

Расул

В ночной клуб «Зажигалка» меня пропускают без проблем.

Я по клубам не спец. Вообще не спец, но ожидал, что меня могут и развернуть, если в кроссовках и спортивках заявлюсь, так что съездил переодеться в джинсы и футболку.

Я у входа в этот клуб два часа в тачке просидел, уже жопа к штанам прилипла. Я наблюдаю за входом. Наблюдать – моя основная функция в эти три дня, и мой азарт лишь сильнее разгорается. У меня по жизни во всем так: если что-то не получается, я только сильнее рогом упираюсь.

Раньше полуночи соваться внутрь смысла мало, но у меня мощнейшее желание прийти в движение.

Меня слегка колошматит, потому что народ в это место слетается пачками.

Очень много девушек.

Мандраж у меня тоже мощный. Не от обилия женщин на любой цвет и вкус, а от того, что в такой толпе может быть та, которая мне нужна, потому что контингент тут действительно в основном двадцать пять минус.

Сегодня суббота. Дня лучше, чтобы пересечься с как можно большим количеством людей в ночном клубе, просто не придумаешь.

Я без понятия, куда приткнуться, поэтому некоторое время просто курсирую вокруг зала.

Это не иголку в стоге сена искать, это даже рядом не стояло!

Это как искать хер пойми кого, ведь я не уверен, что узнаю свое алиби вот так – в темноте и в толпе, где девушек я в состоянии различить только по цвету волос и, возможно, росту. И чем больше людей прибывает, тем это становится очевиднее.

Я отправляюсь за барную стойку. Их здесь три, и пока еще не все битком. Музыка пока тоже не на полную катушку, скорее фоном. Скоро начнется какое-то выступление на сцене. Какого-то артиста. Я с афишей не ознакомился.

– Воды, – прошу бармена.

– С газом? – уточняет он.

– Без разницы. Не видел ее здесь? – Выкладываю на стойку телефон с фоткой на экране.

Приходится слегка орать, чтобы шум перекрыть.

Пацан реагирует в пятьдесят раз проще, чем официант из пиццерии.

– А номер телефона не пробовал у девушек брать? – шутит он. – Так типа проще…

Для меня веселого во всем этом ничего нет, да если бы и было, шутник из меня очень хуевый, поэтому озвучиваю констатацию факта:

– В следующий раз обязательно возьму.

– Не-а, – бармен возвращает мне телефон. – Не видел.

Мне хватает сорока минут, чтобы музыка полезла из ушей и начала долбить по мозгам.

Окидывая взглядом периметр, я изучаю каждое лицо. И меня реально колошматит, потому что несколько раз кажется, будто я нашел то, что ищу, но потом понимаю, что это не оно.

Плюс ко всему мне пришлось дважды отклонить предложения от девушек подвезти их до дома, и получать новые особого желания нет. Мои желания этим вечером так далеки от случайного перепиха, что я просто хочу убраться от этой барной стойки подальше, но задерживаюсь на два часа.

Упрямый.

Когда я наконец добираюсь домой и падаю на выделенную мне кровать, перед глазами реально пестрит. От лиц. С учетом того, что, помимо всего прочего, я четыре часа изучал профили в социальных сетях, у меня в башке настоящий перегрев матрицы.

В доме родителей Дениса тихо. Дом спит. Лежа в одних трусах на кровати, я смотрю в потолок секунд тридцать, а потом выключаюсь.

Мы с Денисом переиграли. Я возвращаю ему машину утром. Точнее, я уступаю ему водительское место, и мы отправляемся в город.

Мне даже говорить не надо, что спокойствие мое – это видимость.

Мы едем к Минниханову. Денис – в качестве парламентера, а я в машине подожду. Мне в любом случае с этим мужиком лучше пока не пересекаться. Во-первых, у меня есть болевые точки. То есть одна. Это Динара, и я восприимчив. Я восприимчив к информации о ней. К любой.

Во-вторых, меня туда просто не пустят. В офис его. У него здесь офис, в городе. Новый бизнес. Это то, что разузнать удалось. Как раз на парковке офиса его и отметелили.

Он не собирался со мной встречаться, но вот моему дядьке отказать не мог. Это и радует, и бесит. Эти два состояния могли бы меня уравновесить, но эти весы болтает слишком сильно, так что я не очень уравновешенный.

Глядя на двери этого офиса, я себе велю прирасти к пассажирскому сиденью.

Дениса нет минут двадцать.

Он выходит из здания, на ходу застегивает куртку. Трусцой перебегает парковку и молча садится в машину. Мы отъезжаем, только после этого Денис начинает говорить:

– Со следаком он явно в договорняке. Я не знаю, на хрена ему это нужно, но он в тебя намертво вцепился. Я его предупредил, что легко не будет. Время дал на раздумья. У меня ощущение, что он тобой прикрывается. Вопрос, от кого и зачем. Ты пока сиди тихо и не отсвечивай.

– А я что, отсвечиваю?!

– Я тебя просто предупредил. Будешь на меня орать – по шее получишь, – шикает он.

Вот таким бешеным мне и правда с людьми общаться нельзя. Но я больше всего в жизни не люблю быть беспомощным. С детства. Из этого состояния я готов выгребать как одержимый, а сейчас без вариантов.

– Останови, – прошу я Дениса. – Пройдусь…

Глава 11

Полина

Я прикрываю одной ладонью свободное ухо, а ко второму прижимаю телефон. Вокруг стоит страшный шум – это из-за того, что по дороге мимо меня проезжает машина скорой помощи. От сирены в ушах звенит.

Злюсь, пытаясь не потерять голос матери в трубке.

– …я не против, чтобы ты остановилась у нас, – говорит она. – Места хватает, но нужно смотреть ближе к дате. Даниил может болеть, а когда он болеет, очень капризный…

Мама разговаривает со мной по громкой связи, из-за этого в наш с ней диалог то и дело врываются вопли Даниила. Именно поэтому я злюсь, а вовсе не из-за сирены скорой помощи. Чем громче мать пытается со мной разговаривать, тем громче он вопит!

Я подумываю о том, чтобы устроить себе уикенд в столице, но желание развеяться тут ни при чем. Я просто… хотела ее увидеть. Свою мать. Думала, возможно, мы могли бы провести время вместе, ведь у нее в этом месяце день рождения. Она не планирует никакого праздника, может быть, только для узкого круга друзей. И я могла бы… присоединиться.

Я перехожу улицу в потоке с другими пешеходами, стараясь никого не задеть плечом. В час пик пешеходный переход похож на муравейник, поток людей меня просто подхватывает и выплевывает на тротуар.

Я останавливаюсь у рекламного стенда, концентрируясь на голосе в трубке.

– Так у тебя сессия? – спрашивает мама.

Когда мы общаемся, я сыплю информацией как дура. Слишком боюсь пауз, из-за них всегда возникает неловкость. Может быть, мне это только кажется, но остановить себя не могу. Чтобы не создавать чертову паузу, я тараторю:

– Да. Мне остался один экзамен. Вообще, ничего сложного, у нас тут… балльная система. У меня достаточно баллов, чтобы закрыть сессию. У меня эта сессия предпоследняя. Я имею в виду, что останется еще одна, летом, и все…

– Я периодически забываю, что у тебя последний курс. Время летит. Так, ты уже думала насчет работы?

– Я… да… – отвечаю быстро. – Я говорила. Поработаю помощником адвоката какое-то время… а потом… потом посмотрим…

– Говорила? – удивляется она. – Не помню…

– Помощникам… ничего не платят, – продолжаю я. – Ну почти. Но это для опыта, и этот адвокат – друг… папы. А вообще, я еще не решила, чем хочу заниматься. Просто я проходила в этой конторе практику, и я не против туда вернуться…

– Я могу обратиться к Илье, – упоминает она своего мужа. – У него большие связи, может, он найдет тебе что-нибудь в Москве…

– Супер… – отзываюсь я.

Но примерно на двести процентов я уверена, что она забудет о своем намерении, как только положит трубку. Это не впервые.

Я ее не виню. Я ведь не просила помощи. Это просто добровольное пожелание. Я бы и сама пережила потерю памяти, если бы у меня в доме так орали. Маленький Даниил не унимается ни на секунду!

– Нам уже пора на улицу собираться, – говорит мама. – Позвони мне через неделю, и решим, что делать… с твоей поездкой.

– Да. Хорошо…

Я отвечаю бодро, а когда кладу трубку, улыбка сползает с моего лица.

Я убираю телефон в сумку и оглядываюсь по сторонам, чтобы вспомнить, где нахожусь, но в голове все еще звучит голос матери и обрывки нашего разговора. И вечная неудовлетворенность собой.

Я тону в самоанализе. Перебираю сказанные слова, ругаю себя за то, что снова завалила мать ненужной информацией. Я миллион раз обещала себе этого больше не делать, но без толку.

Я злюсь на себя. Злюсь, злюсь, злюсь. И выхватываю из сумки телефон, когда он снова звонит. У меня в мозгах просто туман, ведь я снимаю трубку, даже не потрудившись понять, что номер на экране телефона незнакомый, а принимать звонки с неизвестных номеров я с недавних пор себе запретила.

Очевидно, даже такое ничтожное обещание самой себе я выполнить не в состоянии.

– Алло, – говорю я в трубку.

– Здравствуй, Полина, – произносит мужской голос на том конце провода.

Узнавание происходит на каком-то слепом уровне. Еще до того, как мозги встают на место, я понимаю, кто это звонит.

– Это Михаил, – представляется мужчина. – Михаил Абрамов…

Этот человек просачивается в мою жизнь. Незаметно, но ощутимо! Вчера от него прислали цветы. Мне. В честь сдачи последнего экзамена, и я с ним этой информацией не делилась. Я и цветы от него не принимала, потому что курьера встретила Марина.

Не знаю, как бы поступила, будь это я. Возможно, выбросила бы их в мусорку.

– Добрый день… – говорю ему.

– Рад, что наконец-то до тебя дозвонился…

Вежливость велит ответить на его радость собственной радостью, но я прикусываю язык. Сжав пальцами телефон, пытаюсь найти подходящий ответ, хотя больше всего на свете мне хочется послать его к черту.

– Я… была занята… – отвечаю я.

– Да-да. Экзамены, сессия… Понравились цветы?

– Очень красивые, – выдавливаю я.

– Замечательно. Я люблю дарить цветы. И подарки тоже люблю дарить. Я человек не жадный. Ты любишь подарки?

Меня колотит от желания положить трубку. И я проклинаю себя за то, что вообще ее взяла! Мой голос вибрирующий, когда на одном дыхании выпаливаю:

– Я… я… У меня рука замерзла. Я на улице. Извините…

– Мы, кажется, договорились на «ты», – напоминает он. – Раз замерзла, грейся. Да?

– Да.

– Хорошо. Тогда до встречи.

– До свидания… – отзываюсь я.

Я срываюсь с места, как только на том конце провода возникают короткие гудки. Эффект от этого разговора такой, что мне хочется зашвырнуть телефон под колеса проезжающего мимо троллейбуса. Я понятия не имею, как мне отделаться от внимания Абрамова. Особенно когда в будущие выходные встречусь с ним на свадебном банкете.

Я влетаю в двери знакомой кафешки как ошпаренная.

Сев за первый попавшийся столик, дую на руку, которая и правда окоченела. Я не спешу снимать верхнюю одежду, только стягиваю с головы шапку и расстегиваю на куртке молнию.

Здесь средний ценник, поэтому всегда полно студентов, но лично себе в их углеводном меню я могу позволить только пару салатов. Я на диете с семнадцати лет.

Сегодня людей не так много, потому что сессия – и университет полупустой. Пока я вожусь со своей сумкой и собираю распущенные волосы в пучок, официантка выкладывает передо мной меню.

– Можно мне зеленый чай? – говорю я ей.

– Принести сразу?

– Да…

Я наконец-то осматриваю зал, чувствуя, как пальцы онемевшей ладони начинает покалывать. Делаю взглядом полукруг, вскользь касаясь им окружающих меня лиц. Возвращаю его к меню, но в ту же секунду у меня в животе происходит маленький взрыв.

Я снова поднимаю взгляд, и он врезается в карие глаза сидящего через два столика от меня брюнета…

Глава 12

Полина

Сердце делает кувырок, после чего начинает колотиться так, что уши закладывает.

Карие глаза смотрят прямо на меня. Между нами и десяти метров нет.

Это ОН.

Дагестанец впился в меня взглядом. В мое лицо.

Я чувствую себя так, будто каждый сантиметр тела захватывает пожар, ведь даже четыре дня спустя оно все еще помнит этого мужчину! Не в каком-то абстрактном смысле, а в прямом, физическом: на моей заднице – пожелтевшие следы от его пальцев, а внутренние мышцы до сих пор напоминают о себе. О том, что у меня был первый в жизни секс. А моя голова… из нее его тоже не вымыло. Забыть свой первый раз оказалось не так просто. По-моему, это вообще невозможно…

Мой взгляд взмывает вверх, потому что дагестанец резко встает. Сдернув со спинки стула куртку, он направляется ко мне.

Сердце колотится все время, пока он идет к моему столику. Под воротником куртки у меня бешено пляшет жилка.

На нем та же самая толстовка, что и в день первой встречи. Я запомнила, потому что помню все досконально! Его лицо, его одежду. Вместо джинсов на нем спортивные штаны, но с его телосложением можно любое тряпье визуально превратить в дизайнерские шмотки.

Тело у него потрясающее!

Он усаживается за мой столик без разрешения, и мы смотрим друг на друга, когда лица оказываются на одном уровне.

На этот раз он гладко выбрит, но щетина все равно под кожей оставляет темный след.

Его взгляд – сверлящий. Он выстреливает им мне в лоб, потом смотрит на мои губы, на которых у меня красная помада.

Я тоже смотрю на его губы! Я посмотрела на них первым делом, как только он за мой столик уселся. И мой пульс не просто так бесится. А потому что я… я думала о том, что, возможно, хотела бы повторить…

С ним.

Еще раз…

Он ерзает по стулу, будто тот под ним печется. Выкладывает на мой стол локти, смотрит. Смотрит исподлобья, и на его скулах короткой пляской вспыхивают желваки.

Схватив со стола меню, я утыкаюсь в него глазами.

– Как тебя зовут? – слышу хрипловатый вопрос.

Я прекрасно помню, что в его лексиконе лишние слова отсутствуют, так что не удивляюсь!

Приказывая себе смотреть в меню, пожимаю плечом:

– Полина.

– Я Расул.

– Очень за тебя рада.

У меня с юности чокнутая защитная реакция на парней. Я никогда не позволяла себе первой проявлять внимание. Ни к парням, ни вообще к людям. И я никогда его не выпрашиваю. Никогда. И если я выгляжу высокомерной сукой, то мне плевать. Зато я избавлена от разочарования.

– Я тебя искал…

Сердце снова встряхивает меня громким ударом. Искал?! Волнение внезапно душит. Тем не менее бросаю:

– Ты что, маньяк?

– Нет. Не маньяк.

Я поднимаю на него глаза. Медленно волочу взгляд по его груди, шее с выступающим кадыком, подбородку…

Откашлявшись в кулак, он замечает:

– У тебя красивое имя.

– Первый раз это слышу, – произношу я.

И это правда. Правда! Такой банальности мне в жизни не говорили, но я… Мне вдруг кажется, что он действительно так считает. Кажется, все его слова стоит воспринимать буквально. Я так привыкла никогда не выражать словами то, что действительно чувствую, что для меня эта прямолинейная манера выражаться – инопланетная.

– Я не знаю ни одной Полины. Кроме тебя.

Изнутри меня все еще бьет частым пульсом. Мое тело будто в космос запустили. Еще немного – и я выпрыгну из своей одежды, под которой мне стало наконец-то тепло. Нет, не тепло, а жарко. Я принимаюсь стаскивать с себя куртку, бормоча:

– У тебя тоже имя красивое. Что оно означает?

– «Пророк», – бормочет он в ответ.

Закусив губу, я вожусь со своей одеждой. Эта минута позволяет мне привести в чувства собственные мозги, ведь они напрочь отказываются думать. Их просто заклинило!

На мне тонкий свитер, спадающий с одного плеча, и я чувствую, как горят открытые участки кожи, потому что этот Расул смотрит. Исподлобья скользит взглядом по моей шее, плечам, но, когда я ловлю его за этим занятием, отводит глаза. Резко поднимает их к моему лицу, будто смутился.

От этого меня только сильнее обдает жаром. От его смущения. Ведь я и сама смущена не меньше!

Только когда у столика возникает официантка, понимаю, что просто выпала из реальности. Забыла, где я и как здесь оказалась. В ушах шумит сердце, а перед глазами в фокусе только незваный гость за моим столиком. Я, как назло, помню запах его тела и какая на ощупь его кожа. Это не он маньяк, а я…

Девушка выставляет на стол чайник.

– Вторую чашку принести? – обращается она к моему соседу.

Он качает головой. Отрицательно качает.

Пока мне наливают чай, дагестанец стучит пяткой по полу, упершись ладонью в бедро.

И он словно провел под моим подбородком невидимую черту, за которую его взгляд больше не позволяет себе опускаться.

Это задевает меня. Кусает.

Я… я… хотела его интереса. Только потеряв этот интерес, поняла, что хотела. Щеки предательски вспыхивают…

Запах трав ударяет в нос, но мне вдруг чай в горло не лезет. Да и чашка слишком горячая. Я успела согреться самостоятельно. Успела согреться примерно за минуту до состояния кипяченой воды.

Когда мы остаемся одни, я спрашиваю, стараясь контролировать голос:

– Так зачем ты меня искал?

Глава 13

Полина

Несмотря на то, что эту тему поднял он сам, ответ дается ему с трудом.

Даже его взгляд становится тяжелее.

Нет, не тяжелее, а настойчивее. Эта настойчивость адресована мне. Он своим взглядом меня будто на атомы разбирает. Взвешивает…

Дагестанец осматривает зал. Снова глядит на меня. Тянет, и я становлюсь настороженной, потому что такой взвешенный подход к ответу на заданный мной вопрос уже о многом говорит!

Кажется, его нос когда-то был сломан, но это крошечное несовершенство ему идет. Черты его лица притягивают. Настолько, что мой пульс никак не придет в себя. Его лицо и грубое, и красивое. Насчет последнего – так думаю не я одна. Все девушки вокруг на него пялятся. Хотя это скорее из-за его телосложения.

Прежде чем начать говорить, он не подается вперед, а, наоборот, отклоняется назад, на спинку стула, словно дает мне больше пространства. Я смотрю в чайную чашку, когда он произносит:

– Мне нужно, чтобы ты подтвердила мое местоположение. Четыре дня назад. Мне нужно, чтобы ты подтвердила, что я был с тобой. С пяти до девяти вечера.

Я хлопаю глазами. С подозрением спрашиваю:

– Подтвердила? Перед кем?

– В полиции.

Сказав это, он дает мне время пропустить его слова через серые клетки моего мозга. И первое, что я говорю, как только это происходит:

– Мы встретились в семь.

– Да. А ты подтвердишь, что в пять.

– То есть тебе нужно, чтобы я дала ложные показания? В полиции? Ты больной?! Знаешь что? Я, пожалуй, пойду…

Я хватаю свою куртку, пытаясь вскочить со стула, но дагестанец моментально перегибается через маленький квадратный стол и удерживает меня. Длина его рук этому способствует. Непозволительно крепко сжав мое плечо, он удерживает меня на месте! Заставляет сидеть!

Когда я врезаюсь взглядом в его глаза, сама не знаю, чего во мне больше: возмущения или… разочарования. Ведь в душе я надеялась на то, что он искал, потому что тоже обо мне думал. И это разочарование все искры у меня в животе гасит. Даже несмотря на то, что его лицо близко и он смотрит на мои губы. Вскользь. Снова!

Крылья его носа раздуваются. Разомкнув плотно сжатые челюсти, он проговаривает:

– Сядь. Пожалуйста.

– Убери руки, – цежу я.

– Пять минут. И я тебя отпущу.

Я дышу короткими вдохами, глядя в его глаза напротив своих. Поджимаю губы. Расслабляю тело, давая понять, что у него есть эти чертовы пять минут.

Дагестанец разжимает пальцы, но, даже не выкручивая мне руку, он своими реакциями опасен. Они у него молниеносные. И он чертовски сильный!

Я скрещиваю на груди руки. Молча смотрю в окно.

– Ты очень мне поможешь, – говорит он настойчиво. – Меня обвиняют в том, чего я не делал.

– Откуда мне знать, делал ты или нет? Я не знаю, где ты был до семи вечера!

– Меня обвиняют в том, что я избил человека. Я бы отпи… с удовольствием набил бы этому человеку рожу, но я этого не делал. Я отлично понимаю последствия. И… вообще-то, после драки не до секса.

– Правда? – язвлю я. – А я думала, наоборот. Гормоны и все такое.

– Это миф, – заверяет он. – Чаще всего.

Он все же умеет разговаривать. Причем отлично. И с мозгами у него тоже порядок.

Резко повернув голову, я смотрю на его ладонь. На ту, которой только что он сжимал мое плечо. Она лежит на столе, и на ней есть следы повреждений. Есть… царапины на костяшках. Мелкие царапины, которые я заметила еще в день нашего знакомства.

– Им две недели… – заверяет дагестанец, перехватив мой взгляд.

Я не имею понятия, так ли это на самом деле, и он прекрасно об этом знает. Все, что он говорит, – я могу верить этому только на слово. И об этом он тоже знает прекрасно.

– Слушай. Я не псих. Не долбоеб. Ты… очень мне поможешь. Избавишь от херо… от кучи проблем. Я буду тебе должен. Даю слово.

Если это просьба, то просить он явно не умеет. Настойчивость в его взгляде это исключает!

Я знаю, что он не псих. Я бы ни за что не села в его машину, если бы он создавал такое впечатление. Он не создавал. Это просто подсознательный радар. Тембр его голоса, его движения, выражение глаз.

Я смотрю в них, продолжая поджимать губы.

– Где… кхм… где ты была с пяти до семи? – спрашивает он.

То самое разочарование, которое растеклось по животу дегтем, делает мой голос тихим.

– В ванной, – снова смотрю в окно.

– Кто-то об этом знает?

– Никто не знает, – отвечаю на так интересующий его вопрос.

Я в доме была одна.

Он медленно откидывается на спинку стула. Я чувствую его взгляд на своей щеке. Чувствую смятение. Ведь, несмотря на всю нелепость его просьбы, у меня не получается вот так без раздумий сказать нет.

Дура.

– Мы все обговорим от и до, – манит меня хрипловатый голос. – Поминутно. Насчет этого можешь не переживать. И я ни с чем незаконным не связан. Это просто… хрень, в которую я случайно… вляпался…

В последних словах сквозит злость. Дробь, которую он отбивает по столу пальцами, тоже злая.

Я снова тянусь за своей курткой. На этот раз меня никто не останавливает. Пока я одеваюсь – тоже. Но он наблюдает, и это нервирует. Потому что настойчивость его взгляда таранит мой висок.

Когда я встаю, дагестанец встает вместе со мной. Загораживает мне дорогу, и на этот раз он достаточно близко в полный рост, чтобы я вспомнила, какой хрупкой чувствовала себя рядом с ним…

Глядя на его кадык, я говорю:

– Дай пройти…

Глава 14

Расул

Два дня спустя

Мы с Денисом заходим в кафе, где мне уже приходилось бывать. В этом районе, наверное, других не осталось. Странно, что они не смешались в башке, я их отлично различаю.

Вслед за дядькой раздеваюсь. Вешаю куртку на вешалку у столика и сажусь на стул, развернув его к окну. Упираюсь локтями в колени, принимаясь наблюдать за тротуаром. Он ко входу примыкает перпендикулярно и весь как на ладони.

За окном ветер. Холод страшный. Я все же нежное создание, холод терпеть не могу, но привыкать заставляю себя силой. Я таким подходом ко многим вещам себя приучил, в том числе к дисциплине. Она, вообще-то, мне по наследству не досталась, это все работа над собой. Без нее я бы ни одной награды в жизни не добился. А теперь я мастер спорта в двух категориях боевых искусств, и у меня до хрена предложений о частном тренерстве. И это помимо предложений представлять республику в соревнованиях.

Смотрю на часы.

Так хреново с терпением, как в последние дни, у меня в жизни никогда не было, поэтому полирую задницей стул, ерзая туда-сюда. Денис тоже смотрит в окно, вытянув под столом ноги.

Мы медитируем вот так минут пятнадцать, не меньше, и если у Дениса все более-менее спокойно, то у меня – ни фига.

– Как ее зовут? – спрашивает он. – Напомни…

Стучу по полу пяткой, отвечая:

– Полина.

Как только это произношу, у тротуара тормозит машина такси.

Я выпрямляюсь, когда из салона выбирается девушка в короткой белой шубе.

Несмотря на то, что вижу ее третий раз в жизни, узнаю моментально.

Во второй раз узнавание тоже было мгновенным, и такого густого, твою мать, удовлетворения я также давненько не испытывал. Удовлетворения и желания до треска сжать кулак. Как и сейчас.

Я удовлетворен по самые края тем, что она пришла. Уверенности в том, что Полина появится, было ноль целых ноль десятых, и, глядя на то, как она заходит в кафешку, я пытаюсь расслабить тело…

Она дала номер своего телефона. Я бы ни за что не отпустил ее позавчера, если бы она мне его не дала.

Искать ее снова в городе с населением в полмиллиона человек? Ни при каких обстоятельствах. Я такой вариант никак не рассматривал. Из той кафешки без номера я бы ее просто не выпустил. Я не маньяк и не долбоеб, но я бы ее не отпустил, даже если бы она заорала.

Я встаю, но она и так меня видит, как только в кафе заходит. Тут, кроме нас с Денисом, почти никого. Он тоже встает, смотрит на нее.

Веду ее глазами от двери.

Подойдя, она чиркает по Денису взглядом, косится на меня. Подбородок задирает.

– Добрый день, – бросает вскользь.

Стараюсь от тела ее подальше глаза держать. У меня в последний год недотрах хронический, а здесь…

Кошусь на точеные бедра в расклешенных джинсах…

Здесь мне явно ничего не светит.

Она очень стройная и хрупкая. Точеная. Еще избалованная и упакованная, это с первого взгляда видно. Я без понятия, как за такими фифами ухаживать, мы из параллельных вселенных. Да и вообще, кажется, это она меня поимела в тот день, а не я ее. Мне грех жаловаться, но почему-то задевает. Возможно, после Динары я к тому, что мной пользуются, очень чувствительным стал.

В любом случае это как раз тот случай, когда мухи и котлеты отдельно – задача у меня не на свиданку ее позвать, а чтобы она мне помогла, и смешивать одно с другим даже близко не стоит.

– Привет, – говорю ей. – Спасибо, что пришла…

Она молча пожимает плечом, но смотрит на нас с дядькой подозрительно и не спешит раздеваться. Садиться тоже не торопится.

Денис выдвигает для нее стул.

– Привет, Полина, – говорит он. – Я Денис. Присаживайся…

Недолго, но мнется. На моем лице взгляд задерживает. У нее самой черты нежные и плавные, и губы… в цвет сосков. Коралловые.

Тонкие пальцы пробегаются по застежкам шубы.

Отвожу глаза.

У меня навязчивая картинка в башке. Как эти пальцы мой член сжимают. Приятно даже вот так, виртуально.

Залпом выпиваю воду из стакана, которую себе заказал.

Полина усаживается на стул. Напротив. Я слегка подбираю ноги, чтобы освободить для нее место.

– Вы кто? – обращается она к Денису.

Тот присматривается к ней. Оценивает. Взвешивает…

Собственно, нам мало того, чтобы она согласилась помочь. Важнее, чтобы у нее это получилось, потому что давать показания следаку, который заинтересован в том, чтобы на меня дело повесить, не экзамен в универе сдавать. Это психологический стресс, который не каждый вывезет. Если Денис решит, что не вывезет, придется ее отпустить…

Он принимает расслабленную позу.

– Я? – обращается он к Полине. – Я юрист.

– Юрист?

– Да. И я присоединяюсь к Расулу. Спасибо, что пришла. Нам очень нужна твоя помощь, и ты сделаешь хорошее дело, если поможешь…

– То есть вас, юриста, не смущает, что вы мне предлагаете закон нарушить? – интересуется она. – А как же этика?

Денис слегка улыбается.

– Такое мог спросить только выпускник юрфака, – замечает он.

– Я получу диплом только через полгода, – сообщает она.

– Понятно, – хмыкает Денис. – Я тебе так скажу, Полина, успешный юрист – это тот, который хорошо умеет законы обходить, – сообщает он ей. – Это секрет, но я им с тобой поделюсь. Все равно когда-нибудь сама поймешь. Что касается твоих показаний, то мы не в бирюльки играем. Нам самим недоразумения не нужны…

Следующие десять минут он расписывает ситуацию. Не в красках, конечно. Расписывает очень грамотно, без лишней информации, которая, по сути, и не нужна.

Все это время я наблюдаю за тем, как мое алиби мечется взглядом между нами двумя. Кусает губы и ерзает. Смотрит на меня исподлобья.

У нее два варианта – «да» или «нет». Я очень надеюсь на первое, ведь она пришла, а не на хер меня послала…

– Скорее всего, вся эта история свернется после того, как ты подтвердишь слова Расула. Девяносто процентов вероятности, что после этого никакого дела не будет, в силу отсутствия оснований. Если нет и дело дойдет до суда, ты можешь от своих показаний отказаться. Но я уверен, что до него не дойдет. Так что скажешь?

Она так и не сняла свою шубу. Вцепилась в нее. Колом спину выпрямила. Вся ее поза говорит о том, что с нами двумя она себя в безопасности ни хрена не чувствует, что убежит, если чуть сильнее надавить. И меня бесит, что вместо судьбы своей ближайшей я думаю о том, как от этой Полины пахнет.

Глава 15

Расул

Ее ответ звучит как «я подумаю».

Давать ей время подумать в нашем случае – самое нежелательное из возможного, но Денис взглядом просит меня отключить режим бульдозера. Я держу рот на замке, пока мой дядька очень основательно доносит:

– Я не сомневаюсь, что тебе нужно подумать, но у нас времени в обрез, поэтому давай договоримся: ответ ты дашь завтра утром. Не будем тратить время друг друга, в случае отрицательного ответа мы будем искать другие варианты, но ты, Полина, безусловно, самый лучший. И мы в накладе не останемся. Готовы рассмотреть любую форму благодарности…

Она уже минут пять как перестала хлопать ресницами и нас обоих будто на прицеле держит. Колючая она, пиздец, но только не на ощупь…

Денис явно удовлетворен увиденным, иначе общение уже бы свернул, и мы бы уже искали другие варианты.

У нас в разработке ноль других вариантов, мы все ресурсы в эти дни направили на поиск моего свидетеля, но на крайняк у нас всегда административный ресурс есть, который пока еще даже толком не рассматривали.

Полина суетится. Надевает на голову шапку.

– Я подумаю, – повторяет она.

Я ловлю быстрый взгляд на своем лице. Завожусь, ведь отпускать ее, даже имея номер телефона, для меня как иголки под ногти загонять. Я боюсь, что она исчезнет с радара, телефон выключит или еще что-то вроде.

– Отвези девушку, куда она скажет, – Денис пихает мне в руку ключи от машины.

Я не дебил, сам собирался предложить, просто все время думаю, как член свой заставить лежать.

Полина вскидывает глаза и закусывает коралловую губу. Не спорит, выбираясь из-за стола. Я уверен, частично это связано с тем, что погода сегодня совсем не прогулочная.

Быстро одеваюсь.

– До свидания, – Полина на пятой скорости идет к выходу.

Денис перехватывает меня за локоть, прежде чем я успеваю рвануть следом. Понизив голос, очень назидательно советует:

– Обаяние свое включи. Ромео, епрст… Приятное девушке скажи. Внимание прояви. Они это любят.

– Я не мастер.

– Ну а ты напрягись, – втолковывает он.

Полина уже на улице к тому времени, как обрывается поток наставлений. Обогнув Дениса, быстро пересекаю маленький полупустой зал и выхожу наружу. Все же умудряюсь поухаживать. Открываю для Полины пассажирскую дверь и ловлю наконец-то запах ее духов. Не остатки в воздухе, а приличную концентрацию, потому что между нами расстояние минимальное.

Ее ресницы черные и пушистые, кожа немного смуглая. Красивое сочетание. Очень красивое. Уж комплиментов для нее сочинить не проблема, просто не знаю, понравятся ли ей мои комплименты. Больше всего в жизни не люблю себя дебилом чувствовать…

– Спасибо, – бормочет она, забираясь в машину.

Я захлопываю за ней дверь. Сажусь в машину, и получаю называет адрес, который вбиваю в навигатор.

Улицы вокруг уже настолько заезженный маршрут, что на дорогу практически не отвлекаюсь.

Полина сосредоточенно смотрит в окно.

Я все же чувствую себя дебилом. Слова подбираю как маленький. Откашлявшись, интересуюсь:

– Нелюбимое место?

Она отрывает взгляд от перекрестка за окном и косится на меня.

– Меня здесь сбила машина, – сообщает. – В тринадцать лет.

Я осматриваю ее, повернув голову.

– Отделалась испугом? – предполагаю я.

– Да… – отвечает она. – Ничего серьезного… не важно… Как… как твоя фамилия? – спрашивает вдруг.

Посмотрев на нее, отвечаю:

– Я Алиев.

Денис успел сообщить ей о том, какими тяжкими для меня могут быть последствия обвинения в свете спортивного звания.

Она кусает губу. Интересуется:

– Я… эм… тебя найду в интернете? Твои… бои?

– Да, – ерзаю. – Найдешь…

– Где ты был с пяти до семи? На самом деле…

– Гулял с собакой. Потом в душе.

Я отвечаю не задумываясь, возможно, это придает моему ответу стопроцентную убедительность. По крайней мере, мне так кажется, и по-другому быть не должно, ведь я действительно занимался тем, что озвучил.

Она сканирует мое лицо, как детектор, но мне приходится смотреть на дорогу, так что не могу с уверенностью сказать за результат. С уверенностью я могу сказать только одно: я к этой девушке никогда бы не додумался подкатить. Все по тем же причинам: она вроде как не для меня, но, зараза, я опять полутвердый.

Я просто забил на это, ибо больше ни хрена не остается!

– Ты здесь живешь? – спрашиваю ее, когда въезжаем на улицу с частными домами.

– Да…

Заборы здесь сплошь двухметровые. Маршрут заканчивается коваными воротами двухэтажного домины, и я смотрю на него, почесав ладонью заросший подбородок.

Полина отстегивает ремень.

Мы так или иначе сегодня просили ее о помощи. Мне нужна ее помощь, это должно было отложиться в ее голове, как заложенное под гипнозом внушение, но я решаю пойти напролом.

Схватившись за дверную ручку, она на меня смотрит.

– На самом деле у нас других вариантов нет, – сообщаю ей слегка искаженную информацию. – Ты наш единственный вариант…

Крылья ее маленького носа вздрагивают. Она скользит взглядом по моему телу. Отворачивается и бросает:

– Я уверена, ты с таким юристом не пропадешь…

Через секунду она выскакивает из машины и захлопывает за собой дверь, будто я, мать его, прокаженный…

Глава 16

Полина

Было совершенно бессмысленно всю ночь ворочаться без сна, ведь, укладываясь в постель, я уже приняла решение, хоть и отказывалась это признавать.

В шесть утра я не нахожу места, но запрещаю себе хвататься за телефон.

Пусть Расул Алиев помучается. Это мелочное желание, и мне стыдно, что вот так мелочно я набиваю себе цену, но у меня внутри дурацкая потребность…

Перерывая шкаф, обзываю себя дурой. Я не знаю, что надеть. Не знаю, как собрать волосы. В любом виде кажусь себе недостаточно привлекательной. На то, чтобы привести себя в порядок, я трачу два часа и все же остаюсь более-менее довольна своим отражением в зеркале.

Моя голова отлично соображает несмотря на то, что до трех ночи я пялилась в монитор ноутбука, выискивая информацию об этом дагестанце.

Он профессиональный спортсмен. И все бои с его участием, которые мне удалось откопать, были им выиграны. Я никогда не увлекалась подобным спортом, но до глубокой ночи не могла заставить себя выключить ноутбук! Мне даже удалось наткнуться на видео тринадцатилетней давности, где Расулу Алиеву двенадцать лет и он участвует в каких-то юношеских соревнованиях… худой и нескладный…

Я до боли закусываю губу, в десятый раз начиная заново плести французскую косу.

По крайней мере, я могу не сомневаться в том, что его личность настоящая. Это делает мое решение не таким дурным! Я бы ни за что… ни за что не ввязалась в эту авантюру, если бы сомневалась в его словах, в его личности.

Даже несмотря на слоноподобных бабочек, которые заполонили мой живот, я бы послала его к черту, но все, что я о нем думала, так или иначе подтвердилось.

Он звонит в девять. Неслыханная наглость. Ровно в девять, ни минутой позже, словно отсчитывал их с телефоном в руках.

Я не упиваюсь своей значимостью!

Номер на дисплее незнакомый, но я не сомневаюсь, кто это звонит, хоть в прошлый раз он писал мне в мессенджер с другого номера.

Глядя на дисплей, я чувствую, как в животе завязывается узел. Это волнение, и оно никак не связано с тем, что я собираюсь нарушить закон.

С этим я как-нибудь справлюсь.

Я бы сказала, что данная махинация – моя попытка понять, как между собой соотносятся закон и справедливость. Кажется, это первый шаг в моей карьере к тому, чтобы повзрослеть, и он тоже волнует. Он чертовски волнительный, вообще-то!

– Доброе утро, – раздается в трубке знакомый низкий голос с легким акцентом.

Я стараюсь унять свое тело, но под кожу словно пустили горячий воск.

– Доброе, – отвечаю я.

– Не разбудил?

– Я бы не ответила, если бы спала, – сообщаю ему запальчиво.

– Ясно, – откашливается он. – Мне в двенадцать нужно быть в полиции. Ты… кхм… что-нибудь решила?

Несмотря на то, что он никаким образом на меня не давит, в трубке воздух словно трещит. Я утыкаюсь взглядом в стену своей комнаты, мысленно считая до пяти, после чего выпаливаю:

– Я согласна, но учти, если ты меня обманул… если ты виноват, я заберу свои показания. И скажу, что ты меня заставил…

– Я тебя не обманул. Готов на чем-нибудь поклясться.

Дура. Дура! Но я верю…

– Можешь на чем угодно клясться, но имей в виду. Если ты меня обманул, скажу, что ты мне угрожал…