Ковенант: иммунный ответ
Пролог
Сначала это были тихие, почти незаметные трещины в фундаменте цивилизации.
Чума пришла не с кашлем и лихорадкой, а с тихим шорохом. В трущобах Мумбаи, на стенах домов, появился пепельный, переливающийся перламутром мох. Он рос с неестественной скоростью, и те, кто дышал его спорами, менялись. Они не умирали. Они просто… замирали. Прекращали говорить, двигаться, лишь медленно брели, касаясь стен и оставляя на них новые споровые узоры. Их называли «Садовниками». Местные власти говорили о новом виде массовой истерии, экологи – о мутировавшем грибке. Мир смотрел на это с тревожным любопытством, пока «Садовники» не появились в трущобах Манилы, а затем и в подвалах Нью-Йорка.
Параллельно, словно по злой иронии, мир поразил Голод. Но не нехватка еды. Это был крах самой системы. Глобальные логистические сети, эти тонкие цифровые нити, связывающие континенты, начали рваться. Корабли теряли курс из-за сбоев в системах навигации. Транспортные самолёты простаивали месяцами из-за ошибок в диспетчерских программах. Фондовые биржи мира одна за другой захлебывались водоворотом ошибок и глюков, стирая с цифровых счетов триллионы долларов за секунды. Деньги превращались в пыль. Супермаркеты опустели за дни не потому, что еды не было, а потому что её нельзя было доставить, оплатить или учесть. Это был системный паралич.
И тогда, на благодатной почве страха и неуверенности, расцвела Война. Она не пришла с объявлениями по телевидению. Она вспыхивала в сердцах людей сама собой, как самовозгорание. Сосед, с которым всю жизнь дружили, мог внезапно с ножом наброситься из-за последней банки консервов. Целые кварталы погружались в хаос уличных боев, где не было правых и виноватых, была лишь слепая, животная ярость. Полиция и армия растворились в этом хаосе, частью подавляя его, частью – присоединяясь к нему.
А за всем этим, с холодным безразличием, наблюдала Смерть. Она не спешила. Она знала, что это лишь вопрос времени.
Человечество не пало в огне ядерной войны. Оно начало тихо и методично гнить заживо. И в запахе этого разложения уже явственно чувствовалось дыхание четырех Всадников.
Глава 1: Тишина в Женеве
Воздух в кабинете Майи Шарма был стерильным и холодным, пахнущим кондиционером и страхом. Она стояла у панорамного окна. Вид с двадцатого этажа штаб-квартиры ООН открывал панораму застывшей Женевы. Ни гула машин, ни вспышек фар, ни огней на взлетной полосе аэропорта Кортавин. Только ветер, гуляющий по пустынным улицам и гоняющий по ним бумажный мусор – последние следы паники, сменившейся оцепенением.
На ее столе, рядом с остывшей чашкой кофе, лежал планшет. На экране – карта мира, усеянная алыми пятнами зон полного коллапса, желтыми зонами хаоса и редкими, тающими с каждым часом зелеными точками – «убежищами». Теперь это были ее боевые карты.
– Шарма, вы на связи? Говорит Рено, Убежище-7!
Голос в рации хрипел и прерывался, будто пробивался сквозь густую пелену. – Я на связи, капитан, – голос Майи был низким и жестким, каким он становился в кризисных ситуациях. – Докладывайте обстановку.
– Они повсюду, Майя! Мох! Он… он растет на всем! На стенах, на генераторах! – Рено задыхался. – Мы пытались очистить его, но… Боже, он прорастает сквозь металл! А люди… те, кто вдохнул его споры… они просто смотрят. Молчат. И касаются всего. Это как будто они сажают его!
– Эвакуируйте персонал по протоколу «Омега», – автоматически скомандовала Майя, ее мозг тут же выдал отработанные инструкции. – Герметизируйте основные отсеки, используйте огнеметы…
– Не можем! – его крик перешел в статичный визг. – Все системы отключены! «Голод» здесь, Майя! Аккумуляторы разрядились в ноль за секунды. Топливо в баках… оно есть, но насосы не качают! Компьютеры выдают одни ошибки! Мы в каменном веке посреди этого… этого кошмара! Они у дверей! Они просто стоят и смотрят на нас сквозь стекло! Их десятки!
Майя сглотнула ком в горле. Она представляла эту картину: молчаливые, заросшие серым мхом фигуры, окружающие последний оплот разума в этом безумии. – Держитесь, Рено. Я поищу возможность выслать группу…
– Ничего не вышлите! – он закашлялся. – Все пути отрезаны. Логистические кластеры «Дельта» и «Эхо» мертвы. Ни топлива, ни связи, ни команд. Это конец, Майя. Они здесь. Все четверо. Мы проиграли, черт возьми, мы проиграли!
Связь оборвалась с финальным, оглушительным щелчком. Майя с силой швырнула рацию на стол. Отчаяние было заразнее любой чумы. Оно подтачивало волю, последний ресурс, который у них оставался.
Ее взгляд упал на планшет. В углу экрана мигал значок нового сообщения. Источник – анонимный ретранслятор. Тема: «Ковенант».
Слово резануло слух. Завет. Договор. Она открыла сообщение. Ни приветствия, ни подписи. Только координаты где-то в Швейцарских Альпах и одна-единственная строка:
«Они слушают. Ищете не спасение. Ищете понимание. Жду. Ф.О.К.»
Финн О’Коннелл. Чудаковатый профессор-лингвист, которого она однажды спасла от захвата боевиками в зоне конфликта. Он тогда говорил что-то о мифах, циклах истории и о том, что «старые боги просыпаются от крика железа». Она тогда списала это на шок.
Теперь же каждое слово било точно в цель. Они слушают.
За окном послышался новый звук. Не крик, а нарастающий, низкий гул. Гул толпы. Майя резко подошла к окну. Внизу, на некогда безупречной площади Наций, собралась группа людей. Они не дрались, не громили витрины. Они просто стояли, сотня, а может и больше, и смотрели вверх. Их лица, даже с этой высоты, казались искаженными не яростью, а странной, пустой решимостью. И потом, как по команде, десятки рук поднялись и указали прямо на ее окно.
Ледяная дрожь пробежала по ее спине. Это была не случайная сборища. Это была скоординированная атака. Война стучалась в ее дверь, и ее солдаты уже были здесь.
Майя действовала на автопилоте. Тревожный чемоданчик. Спутниковый телефон. Личное оружие. Ее ум, отточенный годами в горячих точках, молниеносно просчитывал маршруты: через запасной выход в подземный паркинг, оттуда – по тоннелю к старому логистическому терминалу. Шансы были ничтожны. Но сдаваться она не собиралась.
Она бросила последний взгляд на планшет с координатами. Это пахло ловушкой. Отчаянием сумасшедшего старика.
Но это пахло и надеждой. Единственной во всем этом рушащемся мире.
«Ковенант», – прошептала она, выходя в пустой, освещенный аварийными лампами коридор. – Ладно, профессор. Идем на вашу явку».
Она не знала, что ищет. Понимание? Спасение? Или просто место, где можно было дать последний бой?
Но она шла. Потому что отступать было уже некуда. Впереди были только Всадники. И тишина.
Запасной выход вывел ее не на улицу, а в сырое подземелье парковки. Воздух здесь пах бензином, пылью и страхом. Десятки машин стояли с открытыми дверями, будто их владельцы испарились секунду назад. Где-то капала вода, и эхо разносилось по бетонным сводам, как удары погребального колокола.
Майя двигалась бесшумно, пригнувшись, пистолет в вытянутой руке. Каждый шаг отдавался в ушах грохотом. Она знала, что главная опасность сейчас – не «Садовники», а люди. Те, в ком проснулась Война.
Она услышала их раньше, чем увидела. Приглушенные голоса, полные истеричной злобы, доносились от выхода на улицу.
– …никто не уйдет! Они там, наверху, прячутся! Думают, они лучше нас! – Отдайте наши запасы! Мы знаем, у вас есть еда!
Майя прижалась к стене грузовика. Через полупрозрачный пластиковый рукав входа она видела искаженные гневом лица. Горстка выживших, вооруженных монтировками и ножами, пыталась штурмовать запертую дверь в основной комплекс. Их ярость была слепой и беспощадной.
Обойти их было нельзя. Оставался один путь – через вентиляционную шахту технического этажа. Старая, никому не нужная схема, которую она однажды изучила из скуки, теперь могла спасти ей жизнь.
Пятясь, она скользнула в боковой коридор. Дверь в вентшахту была заржавевшей, но поддалась после сильного пинка. Внутри пахло плесенью и маслом. Теснота давила со всех сторон. Она поползла в полной темноте, на ощупь, ориентируясь только по счету шагов и памяти.
Через двадцать метров свет из решетки указал на выход. Она выглянула в щель. Улица. Пустынная, заваленная мусором. И тихая. Слишком тихая.
Выбравшись, она затаилась в дверном проеме. Ее цель – речной док – была через полкилометра. Но между ней и целью лежал открытый проспект.
И тогда она их увидела. Не обезумевшую толпу. Садовников.
Они шли неторопливой, плавной походкой, человек десять. Их одежда была в лохмотьях, а кожа покрыта серым, мерцающим налетом. Они не смотрели по сторонам. Их пустые взгляды были устремлены куда-то внутрь себя. Один из них, проходя мимо остановочного павильона, медленно провел рукой по стеклу. На месте, где прошелестели его пальцы, остался мерцающий серый узор, быстро расползавшийся по поверхности.
Майя задержала дыхание. Это было хуже, чем ярость. Это было спокойное, неумолимое распространение нежити. Она прижалась к стене, пропуская их мимо. От них пахло сыростью и сладковатой, тошнотворной прелью.
Когда они скрылись за углом, она перебежала проспект и нырнула в узкий переулок. Сердце колотилось где-то в горле. Каждый тенек казался движущимся, каждый звук – приближающейся угрозой.
Она добиралась до доков больше часа, скрываясь, обходя районы, где слышны были крики и звуки борьбы. Мир, который она знала, умер. На его месте рождалось что-то новое, чужое и пугающее.
Наконец, перед ней открылась набережная. И ее ждал последний удар. Тот самый логистический терминал, где, по ее данным, должен был храниться исправный катер, представлял собой груду обгоревшего металла и бетона. Голод добрался и сюда. Системный сбой, диверсия или просто чья-то ярость – не имело значения. Выход к воде был отрезан.
Майя опустилась на колени, внезапно почувствовав всю тяжесть усталости и безнадежности. Она была в ловушке.
И тогда ее взгляд упал на старую карту города, висевшую на остановке. И она вспомнила координаты Финна. Альпы. До них – сотни километров через охваченный безумием мир.
Это было безумием.
Но другого выбора не было.
Она поднялась, отряхнула колени и посмотрела на восток, где за холмами уже виднелись заснеженные пики. Путь будет долгим. И каждый его шаг будет испытанием.
Она сделала первый шаг.
Глава 2: Убежище в горах
Путь в горы занял три дня. Три дня кошмара. Майя двигалась только ночью, обходя города и крупные дороги. Днем отсиживалась в брошенных сараях, на чердаках, в кемпингах, чьи владельцы либо бежали, либо присоединились к хаосу. Она видела следы Войны – закопченные остовы машин, перевернутые грузовики, тела на обочинах. Видела следы Голода – разграбленные дочиста супермаркеты, банки с выбитыми витринами, где валялись горы бесполезных теперь купюр. И видела следы Чумы – тихие, мертвые деревни, где по стенам домов и даже по асфальту улиц стелился тот самый перламутрово-серый мох, а из открытых дверей доносилось мертвое, зловещее молчание.
Она почти не спала. Каждый шорох заставлял ее вжиматься в землю, сжимая рукоятку пистолета. Она питалась тем, что находила в брошенных домах – консервами, сухарями. Вода была главным сокровищем.
Координаты привели ее в глухую альпийскую долину, к подножию неприметной скалы. На карте здесь ничего не было обозначено. Только уединенное плато и сосновый лес. Майя залегла на опушке, сканируя местность в бинокль. Ни движения, ни звука. Только щебет птиц, который казался неестественным в этой всеобщей тишине.
И тогда она заметила – почти полностью скрытую скальным выступом и зарослями – стальную дверь. Промышленного вида, без опознавательных знаков. Бункер. Или убежище.
Подобраться к ней было непросто. Пришлось ползти по скальнику, цепляясь за выступы. Дверь была массивной, без видимой ручки или кодовой панели. Майя уже собиралась стучать по ней прикладом пистолета, когда ее взгляд упал на маленькую, почти незаметную камеру, вмурованную в скалу над дверью. Красный светодиод под ней мигнул один раз.
Она замерла. За ней наблюдали.
Прошла минута. Две. Тишину разорвал скрежет массивных стальных засовов. Дверь с глухим стуком отошла внутрь, открывая черный провал. Из него пахнуло холодным воздухом, озоном и… жареным кофе.
– Проходите, полковник Шарма, – раздался из темноты спокойный, немного усталый мужской голос с легким ирландским акцентом. – Мы вас ждали. И, пожалуйста, не цельтесь в меня этим кольтом. У нас и так достаточно проблем.
Майя, не опуская оружия, шагнула внутрь. Дверь тут же захлопнулась за ней, и автоматические светильники мягко зажглись, освещая просторное помещение, похожее на ангар или лабораторию.
Перед ней стоял тот самый человек – профессор Финн О’Коннелл. Он выглядел старше, чем она помнила. Его лицо избороздили морщины, но глаза за очками в тонкой металлической оправе горели острым, живым интеллектом. Он был одет в потертый свитер и небрежно завязанный шарф.
– Профессор О’Коннелл, – выдохнула Майя, наконец опуская пистолет. – Просто Финн, пожалуйста. Титулы потеряли свою актуальность, – он слабо улыбнулся. – Добро пожаловать в «Ковенант». Вернее, в то, что пока что является его зародышем.
Он повел ее дальше. Помещение оказалось огромным. Часть его была отдана под жилой блок с койками и припасами, часть – под импровизированную лабораторию, заставленную микроскопами и химической посудой, а центральное место занимал мощный серверный стол, с которого доносилось тихое гудение.
Возле серверов, в кресле, развалилась худая девочка-подросток с растрепанными розовыми волосами. Она яростно стучала по клавиатуре, не обращая на них внимания. На мониторах перед ней бежали строки кода и схемы глобальной сети, испещренные алыми зонами ошибок.
– Это Кира, – представил ее Финн. – Наш главный… и единственный… специалист по информационному противодействию. Она пытается выстроить хоть какую-то локальную сеть, пока Голод не съел последние спутники.
– Он не «ест», старик, – не отрываясь от монитора, проворчала Кира. – Он вносит энтропию. Это как… как если бы все законы физики в отдельно взятой системе внезапно решил сделать перерыв на кофе. И да, – она наконец обернулась, бросив на Майю оценивающий взгляд, – я взломала твое досье в Пентагоне. Впечатляющее резюме. Жаль, что навыки убивания людей копеечными шпильками сейчас не в тренде.
Майя промолчала, изучая обстановку. Убежище было хорошо оборудовано. Генераторы, запасы еды и воды на месяцы, медицинское оборудование.
– Как вы все это…? – начала она.
– Я предвидел, – просто сказал Финн. – Не конкретно это, конечно. Но я изучал мифы о конце света у всех культур. Циклы. Паттерны. Сигналы. Когда начались первые аномалии с грибком, я понял – это оно. Продал все, что было, вложился в это место. Кира нашла меня сама, взломав мои частные серверы. Сказала, что «чувствует нарушение в Силе», – он усмехнулся.
– Это был чертов паттерн распада данных, – поправила его Кира. – Такого я еще не видела. Это было… красиво. И чертовски страшно.
Внезапно на одном из мониторов замигал красный значок. Раздался резкий, тревожный звук. – Входящее соединение, – мгновенно сфокусировавшись, сказала Кира. – Слабый сигнал. С зараженной зоны в Баварии. Кодировка… биологическая? Что за бред?
Финн подошел к монитору, его лицо стало серьезным. – Это не бред. Это, я надеюсь, наш третий участник. Подключай.
На экране замигало и выровнялось изображение. Это была трансляция с веб-камеры, установленной в какой-то лаборатории. Помещение было завалено оборудованием, а по стенам… по стенам стелился тот самый серый мох. Но он был не хаотичным. Он образовывал сложные, почти кристаллические структуры.
В центре кадра стоял молодой человек в защитном костюме с надписью «Институт тропической медицины». Он был бледен, возбужден и говорил быстро, с лихорадочным блеском в глазах:
–…повторяю, это не патоген! Вы понимаете? Это не инфекция в классическом понимании! Это симбиоз! Сложная колониальная формация, своего рода мицелиальный разум! Он не уничтожает носителя, он… архивирует его! Скачивает нейронные паттерны, ДНК, все! Он не убивает жизнь, он ее… переписывает! Меняет правила игры!
– Доктор Ван, – тихо сказал Финн. – Успокойтесь и доложите ситуацию.
– О’Коннелл! – парень чуть не подпрыгнул. – Я в ловушке. Лаборатория заблокирована автоматикой. Но я близок! Я нашел частоту! Электромагнитную частоту, на которой «общается» мицелий! Мы можем не бороться с ним, мы можем… говорить с ним! Вещать ему ответ! Но мне нужна мощность! Мощность и… чистая культура носителя, не затронутого гневом или страхом. Его сигнал должен быть чистым…
Внезапно за его спиной что-то грохнуло. Доктор Ван резко обернулся. По стене за ним поползла густая сеть серых узоров. Стальная дверь в его лабораторию прогнулась от мощного удара.
– Они здесь, – прошептал он, и его энтузиазм мгновенно сменился ужасом. – Война. Они чувствуют меня. Чувствуют, что я могу им помешать… Торопитесь! Координаты передаю! Нужна эвакуация! Нужен…
Связь прервалась. На экране воцарилась мертвая тишина.
В убежище повисло тяжелое молчание.
– «Нужна эвакуация», – с горькой усмешкой повторила Кира. – Да без проблем, щас такси вызову. У них скидка на поездки в апокалипсис.
Майя смотрела на темный экран. Все ее существо, все ее военные инстинкты кричали об одном. Это была миссия. Цель. Не абстрактное выживание, а конкретная задача: спасти ученого.
Она обернулась к Финну. – У вас есть карта? И хоть какое-то транспортное средство, которое не подведет? – Есть старенький внедорожник с механической коробкой передач и полным баком. Голод не любит сложную электронику, но с механикой он пока справляется хуже, – ответил Финн. – Вы планируете…?
– Я планирую выполнить мою работу, – жестко сказала Майя. – Этот человек – актив. Возможно, ключевой. Вы предоставите мне всю имеющуюся информацию о местности и угрозах. Кира – попытается найти способ заглушить или обмануть те самые «сигналы», которые привлекают Войну. А я… я его вытащу.
Она посмотрела на них – на старого профессора и юную хакершу. Они были не солдатами. Они были учеными. Но они были здесь. И они были ее командой.
– «Ковенант» начинается сегодня, – сказала Майя, проверяя обойму. – Первая миссия – спасение доктора Вана.
Глава 3: Частота тишины
Подготовка заняла меньше часа. Пока Кира вносила последние коррективы в карту обходных путей, стараясь избегать зон, которые ее датчики помечали как «высокая энтропия» (проявление Голода) или «биологическая активность» (Чума), Майя проводила инвентаризацию.
Внедорожник Финна, старый «Ленд Ровер», был настоящим реликтом. Минимум электроники, дизельный двигатель. В багажнике лежали канистры с топливом, аптечка, инструменты и странное устройство, собранное Кирой из спутниковой тарелки и серверных блоков – «глушилка». Девушка утверждала, что оно может создавать «информационный шум» на определенных частотах, что, теоретически, должно было дезориентировать проявления Войны – зараженных яростью людей, делая их менее скоординированными.
– Не надейтесь на это, как на щит, – предупредила Кира, всовывая в разъем машины флешку с картой. – Это как кричать в ураган. Может, на секунду отвлечет. Диапазон частот доктора Вана я загрузила отдельно. Если его теория верна, его «чистый сигнал» должен отпугивать Чуму. Как ультразвук от комаров.
– Обнадеживающее сравнение, – сухо заметила Майя, проверяя затвор своего пистолета.
– Умирающему от жажды и моча соленая, – парировала Кира, не поднимая глаз от ноутбука. – Удачи там, на улице. Постарайся не привезти нам обратно какую-нибудь новую заразу.
Путь к Баварии, который в старом мире занял бы несколько часов, превратился в многочасовой кошмарный квест. Майя объезжала разрушенные мосты, горящие пригороды и целые поля, усеянные сгоревшей техникой. Голод ощущался физически – машины на трассах стояли мертвыми железными гробами, а редкие работающие радиостанции захлебывались белым шумом.
Она несколько раз становилась свидетелем стычек между бандами мародеров. Это была Война в ее самом примитивном проявлении – люди резали друг друга из-за банки тушенки или канистры бензина. Майя обходила их стороной, сердце сжимаясь от бессильной ярости. Ее миссия была конкретна: спасти ученого. Не спасать мир.
Наконец, она добралась до указанного сектора. Небольшой научный городок на окраине леса. Сюда Чума пришла одной из первых. Дороги были покрыты скользким, переливающимся налетом. Дома стояли с заросшими мхом окнами и дверьми. Воздух был густым и сладковатым, им было тяжело дышать.
Майя заглушила двигатель за несколько сотен метров от института и двинулась пешком. Тишина здесь была самой оглушительной. Ни птиц, ни насекомых. Только ветер, шелестящий в покрытых грибком ветвях.
Она увидела их. Садовников. Они медленно бродили между зданиями, без цели, без смысла. Их движения были плавными, почти гипнотическими. Они касались стен, машин, деревьев, и везде, где проходили их пальцы, оставался мерцающий серый след.
Сердце Майи бешено колотилось. Она прижалась к стене заброшенного кафе, достала устройство Киры и включила его на частоте, которую прислал Ван. Прибор тихо запищал.
И… сработало. Ближайший Садовник, шагавший в ее сторону, замер. Его пустой взгляд на мгновение будто сфокусировался, а потом он медленно, очень плавно развернулся и пошел в другую сторону, словно не замечая ее.
«Черт возьми, это работает», – с облегчением подумала Майя.
Пробравшись через заросли мицелия, она нашла боковой вход в институт. Дверь была выломана, но не мародерами, а чем-то сильным и целенаправленным. Внутри царил полумрак, нарушаемый лишь аварийным освещением. Стены, пол, потолок – все было покрыто густым, пульсирующим ковром грибницы. Воздух вибрировал от низкого, едва слышного гудения.
Она двигалась наощупь, ориентируясь по плану здания, который загрузила в телефон. Внезапно из-за угла послышались грубые голоса.
– …выкурим этого чертова ученого! Должна же у него быть хоть какая-то жратва! – Я говорю, он с этими тварями заодно! Видел, как они его не трогают!
Война. Мародеры. Они прорвались сюда.
Майя заглянула за угол. Трое крупных мужчин с самодельным оружием пытались выбить укрепленную дверь в конце коридора. Дверь в лабораторию Вана.
Она приняла решение за долю секунды. Нельзя было допустить, чтобы они убили его или разрушили его оборудование.
Майя подняла «глушилку» и включила ее на полную мощность, направив в сторону мародеров. Прибор издал пронзительный, неприятный визг, от которого заложило уши.
Эффект был мгновенным, но не таким, как она ожидала. Мародеры не растерялись. Их ярость, искаженная и усиленная устройством, обратилась на нее.
– Кто это?! – зарычал один из них, разворачиваясь. Его глаза были налиты кровью. – Еще одна тварь!
Они ринулись на нее. Майя отступила, стреляя им под ноги. Выстрелы грохотали в замкнутом пространстве, но не остановили их. Пули, казалось, только подстегивали их безумие.
Она отступала по коридору, ведя огонь на поражение. Один из нападавших упал, хватаясь за ногу. Двое других продолжали наседать.
И тут из бокового прохода выползли Садовники. Прибор Киры, настроенный на их частоту, был выключен во время боя. Мох на стенах зашевелился, почувствовав всплеск насилия. Десятки пустых, заросших лиц повернулись в сторону схватки.
Мародеры, ослепленные яростью, сначала не заметили их. А когда заметили, было поздно. Садовники не нападали. Они просто пошли на них, беззвучно, неотвратимо, словно медленная лавина. Один из мародеров, охваченный паникой, ударил монтировкой по ближайшему из них. Удар пришелся в плечо, но Садовник даже не дрогнул. Он просто протянул руку и коснулся лица нападавшего.
Тот закричал. Не от боли, а от ужаса. Серый узор пополз по его щеке, и его крик стих, сменившись тем же пустым, безразличным выражением лица. Он опустил оружие и медленно присоединился к шествию Садовников.
Второй мародер, видя это, в ужасе отступил и бросился бежать.
Майя, воспользовавшись моментом, подбежала к двери лаборатории. – Доктор Ван! Открывайте! Я от Финна!
Засовы с грохотом отодвинулись. Дверь приоткрылась, и ее втянули внутрь.
Лаборатория напоминала логово безумного гения. Повсюду стояли колбы с культурами грибка, мерцающими мягким светом. На мониторах бежали сложные формулы и схемы ДНК. А в центре всего этого стоял доктор Леон Ван – изможденный, с лихорадочным блеском в глазах, но живой.
– Вы… вы пришли! – выдохнул он. – Я уже думал… Смотрите! – Он схватил ее за рукав и потащил к микроскопу. – Видите? Клеточная структура! Она меняется в ответ на электромагнитные импульсы! Это язык! Примитивный, но язык!
– Доктор, мы должны немедленно эвакуироваться, – жестко прервала его Майя, осматривая комнату в поисках его записей и образцов.
– Да, да, конечно! – он засуетился, хватая ноутбуки и жесткие диски. – Только захватить основные образцы… Мои записи…
Внезапно свет померк и снова загорелся. Гудение за стенами стало громче, насыщеннее. По всему зданию прокатился низкий, мощный вибрационный гул, от которого задрожали стекла.
– Что это? – насторожилась Майя.
Лицо Вана стало серьезным. – Это не Война и не Чума. Это что-то… другое. Большее. Оно всегда где-то рядом, на периферии. Я чувствовал его все эти дни. Оно наблюдает.
Майя почувствовала ледяной холодок на спине. Она вспомнила слова Финна о четвертом Всаднике. Смерть. И наблюдатель.
– Тогда мы уходим прямо сейчас, – приказала она, хватая один из его ящиков с оборудованием. – Берите самое ценное. Бегом к машине.
Они выскользнули из лаборатории. Коридор был пуст, если не считать медленно перемещающихся Садовников, которые, казалось, игнорировали их полностью – сработала частота с прибора Киры. Но в воздухе висело новое, необъяснимое ощущение – тяжелое, давящее безразличие. Словно сама реальность теряла краски и смысл.
Они бежали через заросший двор к внедорожнику. Майя постоянно оглядывалась, ожидая новой атаки мародеров или чего-то похуже. Но вокруг была только мертвая, зловещая тишина.
Она втолкнула Вана в машину, швырнула ящики на заднее сиденье и сама запрыгнула за руль. Двигатель завелся с первого раза.
Она дала по газам, выезжая на разрушенную дорогу. И в этот момент в боковое зеркало заднего вида она мельком увидела Его.
На крыше института, на фоне серого, безжизненного неба, стояла одна-единственная фигура. Высокая, худая, одетая во что-то темное и развевающееся на ветру. Лица разглядеть было невозможно, но Майя на мгновение ощутила на себе его взгляд. Холодный, безразличный, всевидящий. Взгляд, который не сулил ничего, кроме конца.
И затем фигура исчезла.
Сердце Майи бешено колотилось. Она давила на газ, увозя себя и доктора от этого места, но понимала – от этого взгляда невозможно просто уехать.
Они ехали молча. Первые капли дождя забарабанили по лобовому стеклу.
– Он наблюдает, – тихо, почти про себя, сказал Ван, глядя в окно на зараженный мир. – И ждет. Ждет, пока мы сами закончим свою работу.
Майя не ответила. Она просто крепче сжала руль и увеличила скорость. Первая миссия была выполнена. Но настоящая битва только начиналась.
Глава 4: Иммунный ответ
Обратный путь в убежище прошел в напряженном молчании, нарушаемом лишь рокотом двигателя и мерным щелканьем стеклоочистителей. Дождь, начавшийся как легкая морось, превратился в настоящий ливень, смывая с лобового стекла грязь и пепельный налет, но не в силах смыть ощущение того леденящего взгляда, что преследовал Майю.
Доктор Ван не сводил глаз с ноутбука, на лету расшифровывая и анализируя данные с жестких дисков. Он бормотал себе под нос, тыча пальцем в экран: – Частотная модуляция… Колебания митохондриального ритма… Боже, он дышал с ними в унисон… Это гениально…
Майя молчала. Ее пальцы все еще помнили отдачу пистолета, а в ушах стояли крики мародеров и тот ужасающий тихий хруст, с которым Чума поглощала одного из них. Она была солдатом. Видела смерть. Но это… это было иным. Это была не смерть, а нечто гораздо более чудовищное – стирание.
Ворота в убежище открылись, и «Ленд Ровер» вкатился внутрь. Стальная дверь с глухим стуком захлопнулась, отсекая безумный мир с его дождем, тишиной и незримым, давящим взглядом с крыши. Майя прислонилась к холодному металлу, позволяя себе несколько секунд просто дышать. Запах озонного воздуха, масла и… жареного кофе. Он перебивал въевшийся в ноздри сладковато-трупный запах мицелия.
Доктор Ван уже выпрыгнул из внедорожника, не замечая усталости или опасности. Его глаза горели лихорадочным блеском азартного исследователя, нашедшего Святой Грааль. – О’Коннелл! Где О’Коннелл? Вы не поверите! Данные чисты, как слеза! Мы можем…
– Доктор Ван, я полагаю? – Финн вышел из-за серверной стойки, вытирая руки о засаленный халат. – Рад, что наши расчеты оправдались и вы в безопасности. – Расчеты? – Ван фыркнул, снимая с плеча перемотанный скотчем ноутбук. – Это была не удача, это была неизбежность! Частотная модуляция! Они дышат с ней в унисон! Это не агрессия, это… симфония! И мы можем стать ее дирижерами!
Кира, не отрываясь от монитора, лениво бросила через плечо: – Звучит жутко. Надеюсь, в твоей симфонии есть партия для ударных, потому что там, снаружи, кто-то явно лупит в барабан чьей-то головой.
Ван проигнорировал ее, как назойливую муху. Он был поглощен своим открытием. – Мы можем генерировать «белый шум»! Маскировать наши биометрические показатели! Делать себя невидимыми для сети! Это же прорыв!