Сердце на двоих. Истинная друга
Пролог
– Я сделал ей предложение, – неуверенно произнес Сверр и поднял на Арквэна растерянный взгляд, будто спрашивая, правильно ли поступил. От бессонницы глаза оборотня покраснели, покрывшись тонкой сеточкой сосудов. Из-за щетины лицо казалось еще более худым и бледным, чем было в действительности.
Арквэн, эльфийский принц, натянуто улыбнулся.
– И что…. – Слюна во рту вдруг стала такой густой и вязкой, что он с трудом ее сглотнул. – Что она ответила? – Его широкие плечи напряглись.
– Да. Она сказала да. – Нервным жестом Сверр запустил пальцы в черные волосы, спутанными прядями падавшие на лоб.
«Да. Она сказала да», – эхом пронеслось в голове Арквэна, и он стиснул бокал с вином так сильно, что стекло едва не лопнуло в его руке.
Повисшую тишину заполнил треск дров за решеткой камина. Пламя освещало правую половину лица оборотня, руку в черной перчатке, лежащую на подлокотнике кресла, бликами играло в стальной обшивке двери.
Они сидели друг напротив друга, в покоях Сверра, – единственной комнате эльфийского дворца, где не было окон, зато имелась толстая металлическая дверь, которую, по просьбе оборотня, надежно запирали каждую ночь. Снаружи. Со стороны коридора.
Да. Она сказала да.
– Поздравляю, – после долгого молчания наконец выдавил из себя Арквэн и обреченно прикрыл веки.
– Думаешь, я имею на нее право? – С отвращением и ненавистью Сверр разглядывал свою руку, затянутую в черную перчатку. – Имею право делать ей предложение, учитывая… учитывая… всё?
– Ондина Лотэ – твоя истинная пара, – с трудом заставил себя сказать Арквэн. – Конечно, ты имеешь право сделать ей предложение. – Судорожно вздохнув, он полностью осушил бокал и снова потянулся к бутылке на столе.
Друг взглянул на него с удивлением:
– Ты же никогда не пьешь больше одного?
– Но ведь сегодня такой повод, – ответил эльфийский принц, чувствуя, как сводит мышцы лица от приклеенной улыбки. – Как не выпить за счастье названого брата? – Бокал в его руке дрогнул.
– Счастье… – Сверр стиснул зубы до хруста. – Думаешь, для Ондины это будет счастьем? Или мучением? Я опасен. До сих пор опасен. Даже для нее.
Последние слова растаяли в воздухе, и оба друга как по команде посмотрели в сторону мерцающей в полумраке стальной двери. Крепчайший металл толщиной полметра. Самые надежные замки от лучших мастеров города. Такую никаким тараном не вышибить.
– Все будет хорошо, – мягко прошептал Арквэн, и на этот раз его улыбка была настоящий, искренней. – После всего пережитого ты заслуживаешь счастья. Вы оба его заслуживаете.
– И все-таки я поступаю эгоистично, – вздохнул Сверр. – Правильнее было бы держаться от Ондины подальше. Пусть бы встретила нормального, достойного мужчину, но я… Проклятье Красного ворона! Я не могу отдать ее другому! Она – моя жизнь.
* * *
Свадебное платье выглядело более чем скромно. Даже сравниться не могло с теми роскошными нарядами, в которых выходили замуж знатные эльфийки, но я и не была эльфийкой, тем более знатной. Сирота, подкидыш, жалкая человечка, найденная на берегу великой Звездной реки и удочеренная сердобольной кухаркой.
Мои настоящие родители, кем бы они ни были, явно не желали мне добра, раз оставили на эльфийских землях, а не у ворот какого-нибудь человеческого храма.
Эльфы презирали людей. Удивительно, что охотники, наткнувшиеся на корзинку с младенцем, не прошли мимо, а взяли находку с собой во дворец. Чудо, что отыскалась женщина, готовая позаботиться о девочке с грязной кровью.
За все двадцать лет, что я провела в Энведе, стать среди древних своей у меня так и не получилось. С самого детства на меня смотрели косо, дочери служанок не принимали белую ворону в свои игры, мальчишки дразнили, и, когда я выросла, не изменилось ничего. Я по-прежнему оставалась изгоем. Чужачка. Грубый сорняк в прекрасной оранжерее.
Не только происхождение – даже внешность играла против меня. Низкая, коренастая, с веснушками на вздернутом носике, по эльфийским меркам я была просто уродлива. Зная об этом, я готовилась к участи старой девы, но вмешался случай – сам эйб-генерал армии Энведа, лучший друг наследного принца, признал меня своей истинной парой.
Интересно, как оборотень, черный волк, затесался среди эльфов?
Стоя перед зеркалом, я который час пыталась привести свою прическу в порядок. Хотя бы на собственную свадьбу хотелось явиться с волосами, лежащими на спине гладкой полосой шелка. Так-то волосы у меня были длинные – если выпрямить – но из-за того, что скручивались в спиральки, едва доставали до плеч и торчали во все стороны рыжим одуванчиком.
Ох, сколько насмешек мне пришлось вытерпеть в детстве из-за своей буйной гривы!
Ну почему, почему мне не повезло родиться высокой блондинкой с тонким станом? Была бы как все – ловила бы меньше презрительных взглядов.
В дверь постучали. Служанка напомнила, что церемония скоро начнется, и я поспешила в храм. Да, одна, пешком, без сопровождения, что прекрасно указывало на мой низкий статус.
Завтра, после свадьбы, все изменится, а пока я – никто и иду на свадьбу скромно, без лишнего пафоса. Даже платье сшила себе сама из ткани, купленной на последние деньги. Сверр вытащил меня из моей тесной коморки рядом с кухней и поселил в роскошных покоях на господском этаже, а вот о платье и других важных мелочах не подумал. А я и не просила. Вот еще, выпрашивать подачки!
Опаздывая, я ускорила шаг, завернула за угол коридора и на полной скорости влетела в высокого мужчину, одетого в белое.
– Ох, простите, – зашептала я, наклоняясь за свадебной лилией, выбитой из моей руки.
Незнакомец меня опередил – поднял цветок с пола первым и протянул мне. Наши взгляды встретились.
– Ой, – я покраснела, уставившись на старшего принца Арквэна Белегора. – Это вы…
Оглядев мой подвенечный наряд, Его Высочество грустно улыбнулся. Я поняла, что мы оба держимся за стебель цветка и наши пальцы совсем рядом.
– Поторопитесь, сина Ондина, – сказал принц. – Жених ждет.
Он развернулся, чтобы уйти, но прежде…
Прежде чем отпустить цветок, нежно, будто невзначай погладил мои пальцы.
Сердце заколотилось как бешеное.
Принц, лучший друг моего жениха, зачем-то прикоснулся к моей руке!
Наверное… наверное, это вышло случайно. Да, разумеется, случайно.
Смущенная, я поспешила за Его Высочеством в храм.
Церемония была скромной. Гостей едва набралось два десятка. Вернувшись из плена, Сверр на дух не выносил шумные сборища и старался лишний раз не выходить из своих покоев. Он стоял у алтаря мрачный, напряженный, с непривычно гладкими щеками и смотрел на меня так, будто хотел улыбнуться, но не помнил, как это делается.
Говорят, раньше Черный волк был веселым и улыбчивым разгильдяем, дамским угодником, но сейчас он выглядел так, будто любой громкий звук заставит его схватиться за нож. Я знала, что Сверр всегда носит с собой оружие, что даже спит с кинжалом под подушкой.
А еще он никогда не снимал с руки кожаную перчатку.
– Сина Ондина Лотэ, согласны ли вы…
За стенами храма грянул гром, заглушив голос жреца. Встрепенувшись, гости задрали головы к потолку.
– …отдать свою судьбу благородному сину…
Хлынул дождь. Крупные тяжелые капли забарабанили в кольцо маленьких окошек высоко под сводом.
Охваченная странной дрожью, я посмотрела в зал и нашла голубые глаза старшего принца. Внезапно эти глаза распахнулись в ужасе, а следом меня ослепила боль. Резкая, жгучая, похожая на взрыв.
– Сверр, нет! – закричал принц.
Гости заверещали, подскакивая со своих мест с лицами, перекошенными от шока.
Ничего не понимая, я посмотрела на жениха, затем, растерянная, опустила мутный, темнеющий взгляд на свою грудь: из моего тела торчал нож, а сжимали рукоятку пальцы в черной перчатке.
Глава 1
– Кого ты там прячешь под своей кроватью, кошна́?
Кошна – «грязнокровка» на одном из местных наречий. После смерти приемной матушки, моей заступницы, в черновом крыле для слуг со мной больше не церемонились. Для гордых высокомерных эльфов я была кошна, жалкое человеческое отребье, уродина. Как только меня здесь не называли! Если не в лицо, так за спиной.
– Никого не прячу сина Ланда, – нервно комкая белый передник, я встала так, чтобы заслонить постель, точнее, узкую полосу пространства между полом и дном кровати. Подол длинной юбки немного задрался, и сзади к оголившейся ноге прижался холодный шершавый язык.
Глаза экономки подозрительно прищурились.
– Ну… хорошо, – сказала она и отступила к двери.
Поправочка: сделала вид, что отступила, ибо стоило мне расслабиться и на секунду потерять бдительность, как сина Ланда, эта заносчивая мегера, метнулась вперед с несвойственной ей проворностью и заглянула под кровать.
Заглянула – и тут же заверещала от ужаса. Прямо ей в лицо бросился мой питомец – красноглазый бородавчатый ящер из глубин Мертвого леса. Вид этого красавца мог напугать любого.
Секунда – и я заметила, как длинный шипастый хвост исчезает в открытой двери.
О, нет! Санди, куда ты! Там небезопасно!
– А-а-а! – вопила эльфийка, прыгая на месте и брезгливо отряхиваясь от фантомных прикосновений. – Опять притащила во дворец какую-то мерзость. Высечь тебя розгами за такое! В темницу бросить на хлеб и воду!
Да, притащила. Пусть ящер был уродлив и, возможно, самую малость ядовит, но не могла же я бросить его, раненного, на верную смерть. Меня-то, подкидыша, в свое время не бросили! Одну в лесу не оставили. Приютили. Выходили. И я не имела права пройти мимо страдающего создания.
– Сама уродина и чудовищ привечаешь всяких себе под стать. Самых отвратительных. Хотя бы раз завела кого милого да пушистого! Нет. Только монстры.
Что правда, то правда. Это была уже третья по счету тварюшка, при виде которой сина Ланда билась в припадке ярости. А что поделать? Милое и пушистое создание любой спасет, а вот страшное и отталкивающее кто пожалеет?
– Розга по тебе плачет!
Ох, в этот раз точно не избежать наказания – высекут или посадят на хлеб и воду!
Впрочем, думать о своей участи времени не было. Пока сина Ланда осыпала меня проклятьями, я со всех ног бросилась за Санди.
Найти. Спасти. Спрятать.
* * *
Соваться в Мертвый лес не пришло бы в голову ни одной девице в здравом уме, но должна же я была вернуть Санди к родным. Теперь, когда ящер полностью здоров и его присутствие обнаружили, надо дать зверушке свободу.
– Вот мы и на месте, – при виде сухих дубов, сцепившихся узловатыми сучьями, голос мой дрогнул. Вниз по спине устремился табун мурашек. Деревья в метре от меня казались руками чудовищ, торчащими из земли. Их скрюченные пальцы тянулись к небу, но могли и в беззащитного путника вцепиться мертвой хваткой – по крайней мере, такую картину рисовало мое живое воображение.
– Пора прощаться.
Ящер был тяжелым, но всю дорогу я пронесла его на руках. Страшненький, он льнул ко мне ласковым котенком, нежно бодался рогатой головой и цеплялся коготками за платье на груди. Кто-то, быть может, испытывал отвращение к его внешности, этим желтым пупырышкам на коже, складкам ярко-оранжевой чешуи, круглым алым глазкам с вертикальными зрачками, а я была счастлива иметь рядом живое существо, которому небезразлична. Вот убежит Санди в лес, и снова я останусь одна-одинешенька, никому не нужная человечка.
– Ну иди, иди, – спустила я своего питомца на землю и подтолкнула в сторону сухих деревьев.
Лизнув на прощание мою руку, экзотичный красавец исчез в тенях, а я все стояла и смотрела ему вслед.
Возвращаться во дворец не хотелось ужасно. Иногда я думала, особенно после смерти матушки, а не взять ли мне с собой узелок вещей, краюху зачарованного хлеба, который не портится, и не отправиться ли в город, где живут люди. Там, во всяком случае, обитали такие же убогие рыжие карлицы, как я, а значит, никто не стал бы на меня таращиться и показывать пальцем.
Вот только между ближайшим человеческим поселком и королевством эльфов лежал Мертвый лес. В одиночку, без оружия его было не пересечь.
Со вздохом я повернулась спиной к зловещим дубам, но тут в гулкой тишине где-то позади громко треснула ветка. Я вздрогнула, грешным делом, решив, что это лес ожил и деревья потянулись меня схватить.
Хуже!
Из тьмы дубов соткался силуэт мужчины. Высокого, широкоплечего, явно опасного.
«Разбойник!» – завопил внутренний голос.
«Бежать! Спасаться!» – вдогонку эхом пронеслось в голове, и я уже собиралась подобрать юбки и дать деру, но тут незнакомец замер, пошатнулся и рухнул на землю как подкошенный. Упал да так и остался лежать неподвижно.
– Это не твое дело, Ондина, – шепнула я себе. – Ты не знаешь, кто он. А вдруг бандит с большой дороги? Вдруг живое воплощение Красного ворона?
Однако вопреки здравому смыслу, вместо того чтобы бежать отсюда без оглядки, я подошла к упавшему и опустилась рядом с ним на колени.
– Эй, ты… ты живой? Ранен? – С трудом я перевернула его на спину.
Мужчина был без сознания, грязный, небритый, перепачканный кровью. Не эльф. Человек. Уши не острые и волосы черные, как уголь.
Повинуясь безотчетному порыву, я отвела спутанные пряди от его лица и поразилась идеальной скульптурной композиции черт. Красив! Даже худой и изможденный. Даже под слоями крови и грязи.
Оробев, я легонько похлопала несчастного по щекам, пытаясь привести в чувство.
– Ну и что мне с тобой делать? – пробормотала себе под нос.
Этого не возьмешь на руки, как ящера Санди, чтобы отнести во дворец и там вылечить. Этот покрупнее и потяжелее будет всех тех зверушек, которых я выхаживала.
А если он серьезно ранен и сейчас умрет?
Напуганная этой мыслью, я осторожно зашарила руками по телу незнакомца в поисках повреждений. Одежда промокла насквозь, но вроде не от крови. Может, от дождя или… Я принюхалась. Пахло серой и тиной, словно на своем пути бедолага повстречал не одно болото.
А это что за странное красное пятно на животе? Рана?
Дрожащими пальцами я принялась расстегивать на путнике рубаху.
– Что ты делаешь?
Тисками из стали на моем запястье сомкнулась рука в черной кожаной перчатке.
Испуганная, я замерла: мужчина очнулся! Затем поняла, что его одежда расстегнута и расстегнула ее я – и покраснела до самых корней волос.
– Кто ты такая, Красный ворон тебя дери! – Требовательно и мрачно уставился на меня незнакомец. Глаза у него были синие-синие, а на дне зрачков плясали золотистые искры. Никогда таких не видела.
Может, этот бродяга, вышедший из Мертвого леса, и не человек вовсе?
Тем временем хватка на моем запястье усилилась, став болезненной.
Я зашипела:
– Пусти. Я Ондина Лотэ из Энведа, на землях которого…
– Энведа? – перебил незнакомец и нервно облизал губы, сухие и потрескавшиеся. – Значит, добрался.
Прикрыв глаза, он выпустил наружу тихий вздох облегчения. Его длинные, ужасно крепкие пальцы освободили мою руку – наконец-то! – и я принялась растирать оставшийся на коже синяк.
Чурбан! Грубиян! Разве ж так обращаются с хрупкими девами?
Взгляд невольно упал на мускулистую грудь незнакомца: полы расстегнутой рубашки разъехались в стороны, обнажив красивые выпуклые мышцы и маленькие коричневые соски.
Смущенная, я отвернулась.
– Мне надо во дворец, – мужчина приподнял голову и оглядел себя лежащего на земле. Скривился, то ли от боли, то ли от своего плачевного вида. Одежда на нем была вся мокрая, штаны – грязные и рваные, сапоги в засохшей коричневой корке. И рубашка эта… Хоть бы догадался прикрыться.
Теперь я видела, что никаких ран на животе незнакомца нет – только напряженный сухой рельеф.
Грязной рукой мужчина откинул упавшие на лоб волосы, оставив на коже темное пятно.
– Война закончилась?
Я даже не сразу поняла, о чем он.
– Война? С… безликими демонами? – брови сами собой поползли вверх.
– А с кем же еще? С ними гадами.
– Так давно уже… закончилась. Еще до моего рождения. Лет тридцать назад.
Синие глаза распахнулись, челюсть, темная от густой щетины, готовой вот-вот превратиться в бороду, отвисла.
– Что? – лесной бродяга смотрел на меня как на сумасшедшую. – Ты что-то путаешь. Не могло пройти столько времени! Я…
Он осекся, к чему-то прислушиваясь.
Сумерки наползали на небо, ветер скрипел суставами вековых дубов.
– Домой пора, – шепнула я, охваченная ознобом тревоги.
Палец мужчины прижался к моим губам.
И тут все потонуло в оглушительном треске.
Первый ряд деревьев Мертвого леса разлетелся в щепки. В воздух взметнулись комья земли, за ними из грунтовых недр наружу рванули длинные гибкие корни.
– Проклятье! – ругнулся рядом мой спутник, а я…
От ужаса я остолбенела.
Надо было бежать, спасаться, но я не могла. Не могла даже пошевелиться. Только стояла на коленях и смотрела на весь этот кошмар огромными круглыми глазами.
Корни вырастали из земли и тянулись в нашу сторону, похожие на серых извивающихся червей, на скрюченные, иссохшие руки покойников.
– Осторожно!
Меня резко дернули назад, и я оказалась, во-первых, на ногах, во-вторых, за широкой спиной своего нового знакомого.
– Закрой глаза, стой смирно и ничего не бойся, – сказал он властным голосом, которому хотелось довериться.
А потом мужчина вдруг рухнул на четвереньки и начал обрастать шерстью.
Оборотень!
Тут-то я и последовала его совету – в страхе зажмурилась так крепко, как только смогла. И все же успела заметить широкую вытянутую морду с «бакенбардами» по бокам, оскаленную пасть, полную острых зубов, и длинное мощное тело в шубе из черного меха. Волк.
А-а-а! Волк!
Впервые я видела оборотня вживую. Не было их в королевстве эльфов, не водилось.
В который раз за вечер я подумала, что надо бежать, однако тело не слушало разум, скованное паникой. Вокруг творилась какая-то жуть: с треском ломались деревья, громкий хруст сменялся звериным рыком, а я стояла, зажмурившись и вжав голову в плечи, и старалась не дышать.
Наконец все стихло.
– Отомри, – раздался рядом хриплый мужской голос.
Я отмерла и осторожно огляделась по сторонам. В воздухе кружилась древесная стружка, оседая на одежде и волосах. Часть леса превратилась в равнину, заваленную щепками.
– Что это было?
Мой спаситель только махнул рукой и, тяжело дыша, упал на одно колено.
– Во дворец. Мне надо во дворец, – повторил он.
Его грудь ходила ходуном от сорванного дыхания, кожа блестела от пота, из порезов сочилась кровь, волосы еще больше спутались и неопрятными влажными прядями облепили лоб. Было видно, что сам до эльфийского дворца он не дойдет. Яростная схватка с непонятными тварями, возникшими будто из неоткуда, отняла у изможденного путника последние силы. Казалось, он вот-вот завалится набок и снова растянется на земле без чувств.
– Давай помогу, – добрая душа, я с готовностью подставила бедолаге плечо.
В самом деле, не могла же я бросить его в лесу одного и спокойно вернуться домой к сытному ужину.
Несколько секунд мужчина смотрел на меня хмуро, поджав губы. Гордость явно не позволяла ему принять чужую помощь. Особенно помощь женщины. Но в конце концов он закатил глаза, шумно, с раздражением фыркнул и оперся на протянутую руку.
И мы пошли. Сквозь густой, разросшийся лес, хвала богам, живой, а не мертвый.
Ох, и тяжелый был этот оборотень! Такой тяжелый, что всю дорогу я скрипела зубами от натуги. Сколько раз мы останавливались передохнуть – не счесть! А сколько раз обессиленный волк спотыкался на ровном месте и едва не падал – жуть просто! Я и сама едва держалась на ногах и была вся грязная из-за наших с ним вынужденных объятий.
Лес постепенно редел, темнота сгущалась. Внезапно, когда за деревьями уже мелькали огни сторожевых башен, мой подопечный остановился как вкопанный. С тревогой я заглянула ему в лицо и опешила.
Пустое. Лицо – совершенно пустое, а взгляд стеклянный.
– Что с тобой? – шепнула я дрогнувшим голосом.
Волк не отозвался, только точеные ноздри раздулись, втянув воздух.
Дрожь необъяснимого страха пробежала по моей спине. Захотелось отстраниться от этого пугающего мужчины, оказаться от него как можно дальше.
Напряженная, я повторила свой вопрос:
– Что с тобой?
Медленно-медленно, словно деревянная кукла, оборотень повернул голову и скользнул взглядом по моему лицу, задержавшись на губах. В синих глазах вспыхнула первобытная жадность. А потом меня схватили. Широкими ладонями мужчина сжал мою голову крепко-крепко и поймал ртом испуганный вскрик.
– С ума сошел? – я сразу же инстинктивно отвесила ему пощечину. – Что ты творишь?
Неужели все-таки придется бежать? Ох и дурочка ты, Ондина, – пожалела несчастного оборванца на свою голову. Теперь стоишь с ним совсем одна в темном глухом лесу и не знаешь, чего ждать. А вдруг он сейчас накинется на тебя и попытается обесчестить?
Я принялась лихорадочно озираться в поисках путей к отступлению.
Деревья, деревья, деревья. Мрачные ели, держащие на ветвях темноту, строгие сосны, утопающие в вязкости угольной ночи. С трех сторон меня окружал дремучий лес. Впереди в просвете черных стволов мигали далекие огоньки Энведа, да только до них еще надо было добраться.
– Ты… меня ударила? – голос, раздавшийся рядом, был полон растерянности.
Я вся подобралась, готовая до последнего сопротивляться насильнику. Руки вскинула, а пальцы согнула, как кошка, выпустившая когти. Эх, жалко матушка приучила стричь ногти под самый корень: мне бы сейчас пригодилось хотя бы какое-нибудь оружие.
– За что? – на меня воззрились синие глаза, чистые-чистые, невинные-невинные. Этот мужлан искренне не понимал, что сделал не так.
Его взгляд скользнул по моим согнутым растопыренным пальцам, изображающим лапы хищного зверя, и смоляные брови поползли вверх.
– Ты… м-м-м… юродивая?
Юродивая? Что означает это странное слово? Впервые слышу.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… с головой не в порядке? – он почесал висок. – Бывают приступы?
– Какие приступы?
– Агрессии. Вот такие, как сейчас. Ни с того ни с сего начинаешь избивать всех подряд.
– Ни с того ни с сего? – От возмущения я аж воздухом подавилась. – Ты меня поцеловал! Без спроса!
– Я? – Синие глаза едва не вылезли из орбит. Удивление на лице моего спутника казалось таким неподдельным, что на секунду я и впрямь усомнилась в своем уме.
Но губы помнили влажность чужого рта, кожа – колкость щетины на мужском подбородке.
– Ты. – Я уверенно кивнула. – Ты меня поцеловал.
– Да не целовал я тебя. Хватит выдавать желаемое за действительное, – оборотень скривился, а затем прищурился и окинул меня острым взглядом: – Или ты оклеветать меня вздумала, чтобы потом насильно на себе женить? Мол, сорвал цветочек – теперь он твой, забирай навсегда? Охотница за мужьями?
Что?
Моя грудь до предела наполнилась воздухом. От негодования задрожали губы, я даже не сразу нашла что ответить.
– Да ты… Ты – нахал! Кому ты такой сдался, чтобы на тебя охотиться? Оборванец!
Мужчина как-то странно ухмыльнулся.
Красная, униженная, я часто и шумно дышала, варясь в жгучей смеси гнева и растерянности.
Этот грязный бродяга меня поцеловал. Поцеловал! А потом начал все отрицать, но лгуном не выглядел. Казалось, он искренне верил в свои слова, в свою невиновность.
Настолько хороший лицедей? Или…
А что или?
Я настороженно присмотрелась к своему спутнику.
Теперь он явно чувствовал себя лучше, держался на ногах тверже. Даже, пожалуй, мог идти самостоятельно. Лицо его больше не казалось гипсовой маской, лишенной эмоций, хотя до сих пор пугало нездоровой бледностью. И взгляд стал живым, осмысленным.
Странный тип.
Остаток пути мы преодолели легко, но ближе к горам Энведа бродяге резко поплохело. Пришлось снова предложить свою помощь.
– Давай, обопрись на меня, – я попыталась коснуться правой руки волка, закрытой перчаткой, но тот отшатнулся от меня, как от прокаженной. Я даже опешила.
– Слева, пожалуйста, – прохрипел он, смутившись и отведя правую руку в перчатке назад, за спину. – Справа мне неудобно.
А теперь я отчетливо видела, что он врал: глаза бегали, на бледных скулах проступил неровный румянец.
Зря, ой зря я не бросила подозрительного незнакомца в лесу. Совершенно напрасно продолжала ему помогать. Впрочем, я прекрасно знала, откуда росли ноги у моей доброты, почему мне так важно было чувствовать себя кому-то нужной.
Вздохнув, я закинула левую руку оборотня себе на плечо, и мы двинулись дальше по скальной тропинке, ведущей к Энведу.
Лес и Нижний город, раскинувшийся у подножья зеленых холмов, остались позади. Чтобы попасть в Верхний город и королевский дворец, надо было подняться в гору и пройти через главные ворота в крепостной стене. Сейчас мы как раз шли по узкой извилистой дороге, опоясывающей эту гору. С одной стороны – пропасть, с другой – стена из камня, изредка покрытая какой-то растительностью.
– Сюда, – неожиданно мой спутник дернулся вбок, утягивая меня за собой в темную щель. За ширмой из плюща обнаружилась тайная пещера. – Срежем путь.
– Не хочу я срезать путь.
Мне совсем не нравилось, что мы свернули с главной дороги. Настораживало, что этот мужчина знал другой путь до Верхнего города. Наверное, пришло время нам с ним попрощаться. Пусть идет куда хочет, а я…
– Сверр, – словно угадав мои сомнения, бродяга наконец-то решил представиться. – Помоги мне, прекрасная добрая сина. Ты же хорошая девушка, я вижу. Не бойся, я не причиню тебе вреда.
Прекрасная?
Прекрасная – это ведь красивая, верно?
О Великие, впервые в жизни кто-то посчитал меня прекрасной. Обычно я слышала летящие в свою сторону оскорбления. Эльфийки на господской кухне, где я трудилась, называли меня карлицей из-за моего низкого роста, неуклюжей коровой из-за того, что я была лишена их грации. Мужчины никогда не задерживали на мне взгляд. Даже матушка, когда была жива, вздыхала из-за моих веснушек. А тут – «прекрасная сина».
Я вся зарделась:
– Ладно, пойдем.
Очень не хотелось, чтобы единственный мужчина, посчитавший меня хорошенькой, изменил обо мне свое мнение из-за отказа.
В конце концов, если бы этот чумазый, заросший волосами гигант хотел мне навредить, то у него было море возможностей сделать это еще в лесу.
* * *
К огромному моему изумлению, потайная пещера заканчивалась прямо внутри дворца: кирпичной стеной, которая отодвинулась при нажатии на неприметный каменный выступ.
Итак, стена ушла в сторону – и мы оказались в темном коридоре, который я сразу узнала, ибо с утра до вечера носилась по нему с грязными тарелками. Черновое крыло для слуг. Вон там, за углом, – кухня, а чуть дальше – моя комната, тесная коморка, где я отдыхала после работы.
Я взглянула на Сверра.
Этот немытый бродяга знал, как проникнуть во дворец, минуя многочисленную охрану. Знал секретный проход, ведущий в обитель короля. Кто он такой?
– Надо бы мне прилечь, – мой спутник тяжело привалился к стене и начал сползать на пол.
Ну никак от тебя, горемыки, не избавиться.
Поддерживая беднягу за талию, я помогла ему добраться до своей комнаты и с облегчением позволила грузному телу свалиться на кровать. Под весом мускулистого оборотня пружины матраса жалобно скрипнули, и в тон им отозвалась моя спина, простреленная болью. К сожалению, это ночное приключение не прошло бесследно для моей поясницы. Мышцы ломило так, словно я несколько часов кряду таскала тяжелые ведра с водой. Впрочем, я ведь и таскала, да кое-что потяжелее ведер.
Я окинула взглядом внушительного небритого мужика в своей кровати.
Эх, помыть его надо было сначала: простыня теперь вся в грязи.
Тут, вырвав меня из горьких мыслей об испачканной простыне, раздался стук в дверь, а следом, приводя меня в ужас, – голос главной экономки, сины Ланды:
– Ондина, паскудница, где ты шлялась половину дня? Посуду после ужина господ кто мыть будет?
Ахнув, я прижала руки к щекам.
Тем временем из коридора продолжало доноситься сердитое ворчание:
– Надеюсь, ты избавилась от того урода, что прятала под кроватью. Или уже новую образину нашла и притащила в свою спальню?
Я посмотрела на грязного лохматого Сверра, изгадившего мою постель.
– Как ни зайду – у тебя новый гад. Надоело их гонять. Подбираешь и подбираешь всякую шваль и к себе волочешь.
Бровь Сверра изогнулась. Он взглянул на меня как-то по-новому. Прошелся глазами по моему телу и странно ухмыльнулся.
– Ондина! Ты меня слышишь? – хлипкая дверь сотрясалась от настойчивых ударов. – Чего молчишь? Открывай.
Открывать?
Как же я открою, если у меня в постели незнакомый мужик? Представляю реакцию экономки на это зрелище. Вот крику будет!
– Ондина!
Вдруг стало подозрительно тихо. Сина Ланда прекратила ломиться в дверь, но не успела я вздохнуть с облегчением, как в уши врезался скрип поворачивающегося в замке ключа.
Как я могла забыть: у экономки есть ключи от спален прислуги!
В груди похолодело от ужаса.
– Под кровать, быстро! – в панике скомандовала я Сверру.
Тот вылупил на меня синие глазищи.
– Никуда я не полезу. Я болен и устал. Мне нужен отдых.
– Вот и отдохнешь. Под кроватью.
– Как ты себе это представляешь? – Волк свесился с края постели и оглядел узкую полосу пространства, куда ему предложили втиснуть свою массивную фигуру. – Как я, по-твоему, туда помещусь?
– Живот втяни.
Спорить времени не было. Ключ в замке со скрежетом поворачивался – вот-вот дверь откроется и сина Ланда войдет в комнату.
– Живо! – Не знаю, откуда у меня взялись силы, наверное, страх и паника пробуждают в человеке скрытые способности, но одним резким движением мне удалось сдернуть Сверра на пол.
Бух – упрямая гора мышц, обтянутых одеждой, шлепнулась мне под ноги.
– Сдурела? – зашипел волк.
Теперь я могла воочию убедиться, что под кровать он не влезет.
Взгляд лихорадочно заметался по комнате. Шкаф! Точно! Старая гнилая развалюха, которая долгое время простояла в покоях сины Ланды, пока совершенно не пришла в негодность, после чего была великодушно передана мне.
– Ты просто сумасшедшая, – мой небритый компромат покачивался на четвереньках, пытаясь подняться на ноги. Как только ему это удалось, я проворно затолкала его в шкаф и завесила своей одеждой.
– Какого… – попытался возмутиться волк, но деревянная створка захлопнулась перед его носом.
В тот же самый миг открылась дверь в комнату, и внутрь с видом ищейки, учуявшей след, вошла сина Ланда.
Уф, успела! Дрожащей рукой я вытерла пот со лба.
– Я слышала шум, – сина Ланда с подозрением огляделась по сторонам, даже принюхалась. – Ты точно кого-то у себя прячешь.
– Никого я у себя не прячу, сина Ланда. Что вы такое говори…
За дверцей шкафа, подпертого моей задницей, раздался оглушительный грохот, будто упала верхняя полка, заваленная вещами.
– А это что? – тут же насторожилась экономка.
– Ничего, – мило улыбнулась я. – Шкаф старый, рассыпается буквально на глазах.
– Мля… – донеслось из рассыпающегося шкафа.
В деревянную створку за моей спиной что-то с силой ударило, толкнув меня вперед.
– Очередная мерзопакостная ящерица? – гневно прищурилась сина Ланда.
В ответ шкаф заходил ходуном, грозясь в самом деле превратиться в груду обломков. Внутри продолжало что-то хрустеть, трещать, стучать.
– Это котенок, – я вся покрылась ледяным потом. – Милый пушистый котенок. Вы же хотели, чтобы я завела кого-то симпатичного. Не монстра. Вот я и завела. Милого пушистого котеночка.
Внезапно дверцы шкафа распахнулась, и на пол в ворохе платьев вывалился огромный бородатый мужик.
– Мяу, – хмуро протянул Сверр, снимая с ноги женскую туфлю на каблучке.
Повисло потрясенное молчание. С вытянутым лицом сина Ланда смотрела на свою находку и, похоже, от шока не могла ничего сказать. У меня дрожали руки. Один Сверр оставался спокоен: сидя на полу у наших ног, он с невозмутимым видом выпутывался из моего тряпья.
– Сина Ланда, – сказал он так, словно знал главную экономку королевского дворца много лет, – доложите Его Высочеству Арквэну Белегору, что вернулся эйб-генерал Канаган.
Эйб-генерал?
Это он про себя что ли?
– О Великие… – глухо прошептала сина Ланда, всплеснув руками. Ее лицо вытянулось еще больше, челюсть отвисла, а глаза стали размером с блюдца. Она внимательнее присмотрелась к оборванцу, выпавшему из шкафа. – Это… это вы, господин Сверр? Я вас не признала. Но как, – она покосилась на меня, – как вы сюда попали?
– Эта прелестная сина, – волк кивнул в мою сторону, – нашла меня в лесу, подобрала и притащила в свою спальню.
Теперь они оба смотрели на меня. Сверр – с ехидством. Экономка – качая головой, будто говоря: «Нет, ты не исправима».
Я же, вопреки всякой логике, думала о том, что меня опять назвали прелестной. Уже во второй раз за вечер.
Но надо же – генерал. И даже не ун, а эйб. Выше воинское звание только у самого принца.
Получается, я всю дорогу тащила на своем горбу не какого-то босяка, а знатного лорда.
– Ондина, – раскудахталась над ухом экономка, – немедленно беги в кухню, поставь греться воду, да тащи из кладовой банные полотенца и другие вещи для купания. Мочалки, бутылочки с ароматным мылом. Генералу Канагану нужно принять ванную. И не забудь забрать грязные вещи и отнести в стирку. А я пока позабочусь о чистой одежде и горячем ужине.
– А кто будет прислуживать Его Генеральшеству во время омовения? – спросила я, напрягаясь от дурного предчувствия.
– Так ты и будешь, – бросила сина Ланда и выбежала за дверь, на ходу бормоча себе под нос: – Тридцать лет. Великие, тридцать лет! О как обрадуется Его Высочество! Они же были как братья.
Глава 2
Рядом с господской спальней всегда находилась комната для омовений. В центре ее располагался деревянный чан, да такой большой, что сидеть в нем можно было с вытянутыми ногами. С полными ведрами горячей воды я толкнула дверь и вошла в эту тесную комнатушку без окон. И тут же едва не выплеснула кипяток прямо на себя.
Грязные лохмотья, в которых генерал явился во дворец, валялись на полу кучкой рванья, а сам оборотень стоял напротив камина, совершенно голый. К счастью, я не видела всего, ибо стоял волк ко мне спиной, но даже то, что открылось моему взгляду, смутило меня до крайности.
Услышав мой невольный вздох, Сверр чуть повернул голову:
– В чем дело, Ондина? Что вас так напугало? Никогда не видели голых мужчин?
Я тяжело сглотнула. Никогда. Не видела. Голых. Мужчин.
Взгляд против воли скользнул по широкому треугольнику спины, задержался на крепких ягодицах, этих упругих молочно-белых холмах, разделенных вертикальной ложбинкой.
Задница у генерала была идеальной, а спина – вся в шрамах, вся бугрилась рубцами. Жуткий узор из длинных выпуклых полос, какие оставляет жало кнута, неровных звездочек ожогов и светлой паутины порезов. Страшно представить, что творили с генералом в плену все эти тридцать лет. Его ведь держали в плену, верно? Пытали?
Взяв себя в руки, я принялась наполнять чан водой.
Спокойно, Ондина, многие служанки помогают хозяевам во время ванных процедур. Подливают в купальню горячую воду, подают мыльные принадлежности. Да, господа моются без одежды, но можно просто опустить взгляд и не пялиться куда не надо.
Пальцы предательски дрожали, лицо пылало от смущения, я смотрела куда угодно, только не в сторону обнаженного мужчины. Наконец ванна для него была готова. Убрав пустые ведра в угол, я стыдливо переступила с ноги на ногу.
Сина Ланда подробно расписала мои обязанности. Теперь, согласно ее инструкциям, я должна была развести в камине огонь, чтобы воздух нагрелся и вода в чане остывала медленнее. В кармашке передника у меня была лучина, за свою недолгую жизнь мне приходилось растапливать не один очаг, я знала, как это делается, так почему же сейчас неуверенно топталась на месте? Почему никак не могла заставить себя выполнить свою работу?
Почему?
Да потому что у камина стоял он, черный волк, Сверр Канаган, голый генерал эльфийской армии. И чтобы растопить камин, мне пришлось бы подойти к нему – обнаженному! – очень близко.
Напряжение росло. Оттягивая неловкий момент, я пыталась изображать какую-то деятельность: принесла из смежной комнаты стул, разложила на нем стопкой полотенца, расставила на бортике чана для купаний баночки с мылом и ароматными маслами. Все ждала, когда Его Превосходительству надоест торчать на одном месте и он наконец залезет в свое генеральское корыто, а я смогу без лишней неловкости заняться растопкой. Но волк словно прилип к проклятой печке! Медом ему там что ли было намазано?
– Вода остынет, – протянула я с намеком, но этот высокородный паршивец и ухом не повел. Пришлось смириться со своей участью. С обреченным видом я поплелась к камину.
Вопреки моим надеждам, бесстыдник даже не подвинулся, чтобы освободить мне больше места. Красная и взволнованная, я была вынуждена встать к нему почти вплотную.
– Чего вы ждете, сина? – в хрипловатом голосе проскользнула насмешка.
Со вздохом я опустилась на колени перед поленницей.
Не смотреть. Теперь главное, не смотреть вбок. Не думать о том, что стоит скосить взгляд – и я увижу то, что приличные девушки имеют удовольствие созерцать только после свадьбы. Несколько сантиметров отделяли мою голову от обнаженного мужского бедра. Если повернусь, мое лицо окажется как раз на уровне…
Я принялась лихорадочно укладывать дрова в топку.
Но как бы я ни пыталась сосредоточить свое внимание на работе, на краю зрения мелькала белая кожа, нос улавливал необычный терпкий запах, воздух будто накалялся, искрил. Казалось, я чувствую жар чужого тела, такого близкого. Одно неосторожное движение – и я коснусь его. Рукой случайно задену ногу упрямца, который ни в какую не желает отодвинуться.
А еще во мне проснулось непристойное любопытство. Посмотреть бы, хотя бы одним глазком, как там все устроено у мужчин!
Пламя лизнуло лист бумаги, сунутой между сухими поленьями, когда генерал наконец соизволил отстраниться. Стоя на коленях перед решеткой горящего камина, я вздохнула с облегчением. Сзади раздался плеск: Его Превосходительство погрузился в воду.
– Не поможет ли мне прекрасная сина принять ванну?
Как тут не помочь, если это моя прямая обязанность?
Собравшись с духом, я поднялась на ноги.
«Это будет просто, – пыталась я себя мысленно успокоить. – Подам ему мочалку и мыло, постою рядом, пока он моется. Сбегаю за горячей водой на кухню, если пожалуется, что вода в купальне остыла. Потом, когда Его Генеральское Превосходство вдоволь наплещется, накину на него полотенце – и всё, свободна. Вот видишь, Ондина, ничего страшного».
Низко склонив голову, я встала сбоку от глубокого чана, в котором сидел голый оборотень. Вода скрывала его до пояса. Ну как скрывала? При желании под этой прозрачной толщей можно было разглядеть всё. Только я не смотрела в сторону своего хозяина – не отрывала взгляда от пола.
– Так и будете изображать статую? – прозвучал мягкий упрек.
– Чем вам помочь, господин? – спохватилась я.
– Для начала расскажите, что в этих банках?
По-прежнему пряча взгляд, я принялась перечислять:
– Зеленая жидкость – мыльная смесь на основе трав. Вон тот маленький флакончик – лосьон для тела из лепестков розы. Здесь масло для аромата, там пенная жидкость. Не хотите добавить в воду? А еще есть специальное средство для волос.
Слуха коснулся тихий плеск. В поле зрения попала мускулистая рука, увитая венами. Она легла на бортик купальни вдоль ряда разноцветных бутылочек.
– Покажите всё, – попросил генерал странно лукавым тоном.
Вот привязался! Неужели нельзя просто помыться?
Напряженная, я начала по очереди открывать банки с мылом и благовониями и подносить к носу хозяина, чтобы он мог оценить аромат каждой.
– Почему вы не смотрите на меня, сина?
Внутренне замирая, я посмотрела ему в лицо. Синие глаза смеялись. Уголки губ дрожали в неуловимой улыбке. Склонив голову к плечу, генерал следил за моей реакцией.
– Что-нибудь понравилось? – спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание. Собственный голос показался глухим и жалким.
– Понравилось, – медленно протянул генерал, скользнув взглядом по моей груди.
Повисла искрящая тишина, полная двойного смысла.
Розовая от неловкости, я перебирала банки на краю чана. Внезапно широкая мужская ладонь поймала мою кисть. Я дернулась, опрокинув в воду одну из склянок.
– Отпустите, – было стыдно за тот задушенный писк, что вырвался из моего горла.
Наглая рука исчезла, скрывшись под водой. Мокрая банка вернулась на свое место на борту купальни.
– Возьмите мочалку, – как ни в чем не бывало сказал оборотень и удобнее устроился в бадье.
После случившегося сердце никак не могло угомониться, колотилось и колотилось в груди как бешеное. Рука горела от чужого прикосновения. Загнанно дыша, я уставилась на влажный след на моей коже.
– Ондина? Мочалку.
Вздрогнув, я деревянной куклой повернулась к особому приспособлению из пеньковых веревок.
Хвала Великим, этот бесстыдный волк наконец решил заняться тем, чем ему и полагалось, – мытьем. Скоро генерал приведет себя в порядок, и я смогу укрыться в своем темном чулане рядом с кухней. Никто больше не будет меня смущать.
С этой успокаивающей мыслью я протянула генералу мочалку. Тот окинул меня насмешливым взглядом.
– Чего вы ждете? – вскинул он бровь.
Чувствуя себя тупой и недогадливой, я растерянно заморгала.
– Давайте намыливайте мочалку, а потом мойте меня.
Что? Я не ослышалась? Он сказал: «Мойте меня»? Он хотел, чтобы я его вымыла?
Кровь мгновенно прилила к щекам.
– Я жду, сина Ондина.
С глазами на пол-лица я заторможенно потянулась к баночке с мылом и нанесла на пеньковую мочалку немного густой субстанции, пахнущей травами. Затем окунула мочалку в воду и застыла, наблюдая, как по моей руке течет воздушная пена.
Мойте меня…
Мыть мужчину. Голого. Едва знакомого. Мыть. Везде? И там?
– Сина?
– Это… это не входит в мои обязанности, – прошептала я дрогнувшим голосом.
Не входит! Я не рабыня и могу отказаться от неприличной работы, пусть даже сина Ланда потом с меня живьем сдерет шкуру.
– Я прошу всего лишь потереть мне спину, – хитро прищурился генерал и наклонился вперед, подставив моим рукам упомянутую часть тела. – Сам я не дотянусь.
Вид блестящей от воды кожи со следами пыток завораживал и наполнял сердце жалостью. Бедняга, через какой кошмар ему пришлось пройти!
С горящим лицом я осторожно провела мочалкой по вязи рубцов, скрывая их под хлопьями белой пены.
Просто помогу ему вымыть спину. В этом нет ничего безнравственного и предосудительного. Это же всего лишь спина.
Я понимала, что раны давно зажили, но неосознанно стремилась быть нежной, словно одно неаккуратное движение могло причинить генералу боль. Мне нравилось, что мыльные потеки ненадолго маскируют шрамы, будто стирая их. Поглощенная этой мыслью, я даже перестала смущаться. Ласково и старательно я намыливала широкие плечи, крупные лопатки, красивые мускулы, потом набирала в ковшик воду и смывала пену. Сверр Канаган принимал мои прикосновения молча. Я слышала его дыхание, чуть более шумное и частое, чем обычно. Как-то незаметно волк откинулся на бортик бадьи, и вдруг оказалось, что я уже размазываю мыло по выпуклым грудным мышцам. Очнулась я, случайно задев пальцами торчащий сосок.
– Думаю, – прочистила я пересохшее горло, – думаю, дальше вы сами.
Взгляд генерала прожигал меня насквозь, под ним я задыхалась и чувствовала себя раздетой. Хотелось сбежать. Бросить все, как есть, и рвануть к двери.
Во время банных процедур я старалась не разглядывать мужское обнаженное тело, но сейчас невольно скользнула взглядом по шикарной мокрой груди в разводах пены, по кубикам напряженного живота и ниже. Под водой угадывалась шапка черных волос и… Это оно? Ого. Неудобно, наверное, ходить с такой палкой между ног. Нет, я примерно представляла, как выглядит мужской детородный орган, но не думала, что он настолько длинный и торчит колом.
Вспыхнув, я отвернулась.
Странно. И как только генерал его в штаны запихивает? Большущий же! Хорошо, однако, что я родилась женщиной: у нас в организме все куда удобнее устроено.
Только сейчас я заметила, что правая рука оборотня до сих пор в перчатке. Надо же! И купаться в ней полез. Интересно, какие увечья прячет эта плотная черная ткань? Рубцы еще более страшные, чем на спине? Сильные ожоги?
Еще по дороге из леса я удивлялась, почему только одна рука оборотня в перчатке, все думала, куда подевалась вторая перчатка, не потерял ли он ее во время похода, а теперь поняла: перчатка нужна сину Сверру, чтобы скрыть дефект. А зачем же еще? Генерал явно стыдился того, что стало с его правой рукой.
Ткань перчатки заканчивалась не у запястья, как я ожидала, а поднималась до самого локтя и даже на два-три сантиметра выше. Я поймала себя на том, что разглядываю ее, затаив дыхание.
– Если не хотите больше помогать мне, – раздался угрюмый голос рядом с ухом, – то займитесь грязной одеждой.
И рука в черной перчатке сжалась в кулак, а затем скрылась от моего взгляда за бортиком купели.
Кивнув, я принялась подбирать с пола лохмотья, которые только и оставалось что сжечь – никакой починке они не подлежали. Краем глаза я заметила, что волк воспользовался одной из баночек и теперь намыливал волосы. Густая шапка пены образовалась на его голове, мыльные хлопья бакенбардами стекали вдоль скул. Генерал жмурился, чтобы едкая смесь не попадала в глаза. С кипой рванья в руках я потянулась к двери, но тут дверь распахнулась сама, а меня чуть не сбил с ног белый ураган. В комнату влетел высокий блондин в домашнем костюме. Растрепанный, запыхавшийся, с диким огнем во взгляде. Ахнув, я узнала во вторженце Его Высочество старшего принца Энведа.
Глава 3
Крики. Хруст и треск сухого дерева. Звон стали и громкий звериный рык. Тени, скользящие между кривыми стволами дубов. И алые брызги крови, яркими пятнами расцветающие в окружающей серости.
Трое суток эльфы удерживали Мертвый лес – последнюю преграду на пути к Энведу. А демоны, безликие твари с угольными телами и горящими рубинами вместо глаз, все наступали, все пытались прорваться в Нижний город. Они, казалось, не ведали усталости.
Пот струился по лицу Арквэна Белегора, разъедая корку засохшей на коже грязи. Вся его одежда была в крови. Своей и врагов. Белоснежные волосы, убранные в хвост, стали цвета пепла и скатались в огромный колтун. Позже придется их состричь. Если принц, конечно, выживет. Если выстоит в этой безумной затянувшейся схватке.
Сколько его сородичей полегло! Земля между деревьями была так плотно устлана трупами, что во время боя приходилось наступать на тела павших.
Рука наследного принца прочно срослась с мечом. Опускал ли он оружие хотя бы раз за последние трое суток? Арквэн устал. Жутко, дико, невыносимо. Устал терять товарищей. Бояться за жизни женщин и детей, запертых в горах Энведа. Живым щитом стоять между ними и страшной смертью.
Закрыть бы глаза и рухнуть без сил. Но нельзя! Нельзя! Кто, если не он, если не они?
Эльфийское королевство взяли в кольцо, Великую гору окружили со всех четырех направлений. Его отец, король Миримон Третий, отражал атаку со стороны моря, а его сыновья рубились здесь, в Мертвом лесу.
Лес и сам противился захватчикам. В воздухе хлестали белые корни. Подкарауливая врагов, они внезапно вырывались из земли и насаживали на себя демонов, как на пики, душили их в смертельных змеиных кольцах, перебивали хребты и сворачивали шеи. Но тени продолжали прибывать. Черные силуэты без лиц, текучие угольные тела без одежды и половых признаков, не мужчины и не женщины – кровожадные твари, чье оружие – когти и зубы. Их длинные руки были подобны древесным корням. Их ноги, загнутые назад, не касались земли. Их алые глаза, лишенные зрачков, пылали голодом и неуемной жаждой чужих страданий.
«Мы проиграем», – с ужасом думал Арквэн. И в исступленной ярости, полный мрачной решимости, начинал сильнее махать мечом.
Не сдастся. Не опустит руки. Будет биться до конца. До собственной гибели.
А демоны наступали, наползали на них полчищем бешеных крыс. Возникали будто из ниоткуда, из тьмы деревьев, из вороха древесных щепок, круживших в воздухе.
В миг наивысшего отчаяния, когда в победу уже не верил никто, над лесом в сумеречном небе пронесся гонец на белой крылатой лошади.
– Красный ворон повержен! – орал он во все горло. – Его Величество король убил Красного ворона! Победа близка! Осталось совсем чуть-чуть! Последний рывок.
И воины воспряли духом.
Их лица, покрытые грязью и кровью, посветлели. Сталь в руках зазвенела веселой песней.
Красный ворон убит! Победа близка!
Прекрасная весть открыла Арквэну второе дыхание. С еще большим рвением он начал крушить врагов.
– Осторожно! – вдруг раздался за спиной крик. – Арк, берегись!
Принц обернулся. Перекошенное от ужаса перед ним, близко-близко, возникло лицо его названого брата.
Арквэн хотел что-то спросить, но тут глаза друга распахнулись, черты исказила гримаса боли, бледные губы выпустили наружу надсадный хрип, и веер кровавых брызг вылетел из его рта, осев на лице шокированного принца. Из развороченной груди Сверра торчала черная когтистая лапа демона. Она пронзила его тело насквозь подобно мечу.
– Нет! Нет!!!
Друг закрыл его собой. Закрыл собой. Спас Арквэна ценой собственной жизни.
Разбудил Его Высочество стук в дверь. Вырвавшись из липких оков кошмара, Арквэн обнаружил, что задремал прямо за работой. Какой-то документ приклеился к его лбу. Спал принц, уткнувшись лицом в бумаги на столе.
Пока он спал, за окном успела сгуститься ночь. Сон еще тянул к нему свои призрачные щупальца. Перед глазами стояло изуродованное смертельной агонией лицо Сверра, в ушах эхом звенел собственный крик – вопль горя и невосполнимой потери.
Двести лет бок о бок, с самого детства неразлучные друзья.
В дверь снова постучали.
– Войдите, – принц поморщился от того, как хрипло прозвучал его голос, и прочистил горло. – Войдите, – повторил он громче.
Дверь открылась, и на пороге нарисовался эльф в серебристых доспехах королевского гвардейца.
– Простите за беспокойство, Ваше Высочество, – замялся страж. – Разрешите доложить.
Арквэн поправил растрепавшиеся после сна волосы. Ну и видок у него, должно быть.
– Докладывайте. Что случилось?
Раз его беспокоят в столь поздний час, пусть даже зная, что он не ложился, значит, дело срочное.
Глаза гвардейца забегали. Он нервно сглотнул, прежде чем сказать:
– Ваше Высочество, только что во дворец вернулся Его Превосходительство эйб-генерал Сверр Канаган.
Что?
Арквэн подумал, что до сих пор спит, что один его сон перетек в другой, только более реалистичный. Дрожащей рукой он потянулся к верхнему ящику стола, где лежал нож для вскрытия писем. Будто в трансе он поднес лезвие к ладони и надавил.
Кровь и боль. Не сон.
О, Великие…
Шумно вздохнув, принц прижал окровавленную руку к губам.
Сверр.
Но как?
Как его друг мог выжить? Он ведь собственными глазами видел, как проклятый демон пронзил его тело насквозь, видел зияющую рану в груди, как его, умирающего, швырнули в сторону других богомерзких тварей, которые тут же набросились на несчастного голодной сворой, будто на кусок мяса.
Это невозможно.
Ошибка?
Но после битвы тело генерала Канагана так и не нашли.
– Где он? – принц Белегор вскочил на ноги.
* * *
Он бежал, не разбирая дороги, ничего перед собой не видя.
Сверр жив! Его друг жив! Вернулся!
В висках грохотала кровь, сердце разрывало грудную клетку, железным тараном ломая ребра.
Растрепанный, с диким выражением на лице, с вытаращенными глазами и бешеным взглядом он влетел в старую комнату своего лучшего друга, которую за тридцать лет не позволил никому занять, рванул в купальню – к бадье, над которой клубился пар, к сидящему в лохани мужчине. Повернул к себе его лицо, мокрое, все в мыле, и принялся лихорадочно стирать пальцами разводы пены с небритых щек.
Он!
Сверр!
Живой.
Не ошибка.
– Великие, это ты, – принц упал на колени прямо перед деревянным чаном с водой и прижал к себе потерянного много лет назад друга. – Я думал, ты погиб. Видел, как они на тебя накинулись.
Он вдруг понял, что Сверр голый, и смущенно отстранился. Его белая домашняя рубаха, намокла и прилипла к груди, обозначив под тканью розовое пятно соска.
– Как? Где ты был все эти годы?
Сверр неловко прокашлялся и посмотрел на девушку за спиной принца.
– Это долгая и странная история. Не для чужих ушей.
Обернувшись, Арквэн мазнул взглядом по служанке, подбирающей с пола вещи, которые он выбил из ее рук, когда влетел в купальню.
Рыжая. Мелкая. Эту служанку он прежде не видел, но знал, что во дворце живет человеческая женщина, которую младенцем нашли в корзинке на берегу Звездной реки. На миг он испытал любопытство к ее диковинной внешности. Людей принц наблюдал только издалека, и в основном это были мужчины, нечистоплотные, бородатые создания, вызывающие гадливость своими повадками и неряшливым видом.
В Энведе Арквэна Белегора окружали высокие изящные девы с белыми волосами ниже талии. А эта служанка была рыжей, как огонь, кучерявой, как барашек. Ростом она не доставала ему даже до плеча. Ее бедра показались ему непривычно широкими, а грудь до того пышной, что это выглядело вульгарно. Странное чувство рождалось внутри при взгляде на эти сочные формы и крутые изгибы. Какое-то незнакомое низменное томление.
– Не могли бы вы уйти, сина? Нам с генералом Канаганом надо поговорить наедине.
Служанка повернулась к нему, и на ее вздернутом носике и щеках Арквэн увидел россыпь мелких оранжевых точек. Что это? Болезнь? Сыпь? У эльфов кожа была гладкой, идеально белой, а тут… пятна. Но отвести взгляда от этих пятен, от этого дефекта кожи он не мог. Рыжие отметины на лице служанки заворожили его.
– Простите, – девица поклонилась и с ворохом тряпья исчезла за дверью.
В тот же миг Арквэн забыл о ней, переключившись на друга, которого много лет считал погибшим. Голову наводнили бесчисленные вопросы.
– Тебя держали в плену? Как ты сбежал?
Домывшись, Сверр поднялся на ноги и потянулся к полотенцу, оставленному на сиденье стула. Арквэн тактично отвернулся.
Плескалась вода, шуршала ткань. Судя по звукам, Сверр выбрался из деревянного чана и теперь искал, что бы на себя набросить. Пока друг одевался, принц вдавил ноготь в рану на ладони, в очередной раз убедившись, что не спит. Его не покидало ощущение нереальности, продолжающегося сна, который в любой момент мог закончиться пробуждением.
– Я был в плену. Наверное.
– Наверное?
Они переместились в гостевую комнату и расположились в креслах напротив окна, закрытого тяжелыми бархатными портьерами.
Сверр сдавил пальцами переносицу.
– Я не помню почти ничего, – признался он. – Даже как сбежал. Иногда память подбрасывает фрагменты. Голая кирпичная кладка стен, сырые камни, звук капающей в подземелье воды. Кровь на полу, цепи, свисающие с потолка. Решетка, которая светится, будто раскаленные угли. Помню, как кричал от боли. Как думал, что умираю. Потом обнаружил себя бегущим сквозь Мертвый лес. Мне казалось, что прошло несколько дней, а эта рыженькая сказала, что – тридцать лет. В голове не укладывается. Неужели правда? Тридцать лет? – В его взгляде проступила какая-то детская растерянность, и у Арквэна сжалось сердце.
В этот момент он понял, что за чувство терзало его долгие годы, не давало отпустить боль по другу, заставляло просыпаться среди ночи от кошмаров и весь следующий день ощущать себя потерянным и разбитым. Вина. Он не мог простить себе той жертвы, что принес ради него Сверр. Он привык сам играть роль спасителя и не любил оставаться в долгу. А этот долг вернуть было некому.
Но сейчас, когда стало известно, что его друг, его почти брат, выжил, чувство вины не исчезло – наоборот, выросло во сто крат. С ужасающей ясностью он осознал, что бросил Сверра в беде, в когтистых лапах врагов, тварей столь жутких, что лучше было умереть, чем оказаться их пленником.
– Та девушка, служанка, – неожиданно сменил тему Сверр, – Ондина Лотэ…
Принц нахмурился. Перед глазами снова возникло круглое лицо в рыжих пятнышках, и во рту отчего-то пересохло. Он вспомнил, как колыхалась под тканью платья налитая грудь, похожая на два спелых фрукта, изгиб тонкой талии, переходящей в массивные бедра, огненные кудряшки, словно живущие своей собственной жизнью. Казалось, оттяни рыжую прядку-спиральку, потом отпусти – и она подпрыгнет веселой пружинкой. Необычная девушка. Арквэн не мог назвать ее красивой. Но и думать о ней спокойно и равнодушно тоже не мог.
Ондина Лотэ.
– Хочу, чтобы она была моей личной служанкой, – сказал Сверр.
Принц вскинул брови.
– Ты же всегда отказывался от личных слуг?
– А теперь передумал.
– Ладно.
Сам не зная почему, Арквэн почувствовал досаду.
– Может быть, к тебе приставить сину Роену? Она опытная, расторопная, хорошо себя зарекомендовала.
– Мне нужна эта, – отрезал Сверр и упрямо вздернул подбородок.
– Ладно, – повторил Арквэн, не понимая, почему так раздражен просьбой друга.
Они немного помолчали.
– Бездна, до сих пор не могу поверить, что ты жив! – наконец воскликнул принц. – Ты точно ничего не помнишь?
Сверр сжал зубы, затем настороженно огляделся, покосился на закрытую дверь и наклонился к другу, чтобы шепнуть доверительным тоном:
– Нет, но я хочу кое-что тебе показать.
Заинтригованный Арквэн подался ближе:
– Что?
И снова Сверр заозирался. Даже подошел к окну, чтобы задернуть шторы. Принц следил за ним удивленным взглядом.
Вернувшись в кресло, Сверр глубоко вздохнул и резким движением сдернул с руки перчатку. Тотчас из груди его собеседника вырвался возглас ужаса.
– Мне страшно, – угрюмо прошептал Сверр, водя рукой в воздухе перед лицом ошеломленного друга. – Я боюсь.
Судорожно вцепившись в подлокотники кресла, Арквэн не сводил испуганных глаз с его руки.
– Спрячь, – прохрипел он дрожащим голосом. – О Великие, спрячь! И никому не показывай.
Глава 4
Гора грязной посуды была перемыта и аккуратно разложена по шкафчикам. Закончив с последней тарелкой, я воровато огляделась по сторонам и тихонько, бочком, пока никто не видит, начала пятиться к выходу из кухни. Работница из меня получилась неважная. Особым трудолюбием я не отличалась и охотно использовала любую возможность отлынить от скучных обязанностей служанки. Например, ушмыгнуть на улицу подышать пряным воздухом угасающего лета. Или закрыться с интересной книгой у себя в комнате. А может, найти в замке укромный уголок и предаться сладким мечтам.
Эту мою склонность к побегам очень не любила королевская экономка сина Ланда. Ох и доставалось мне от нее за лень! Вечно остроухая мегера грозилась выпороть меня розгами или на худой конец лишить ужина. Но мне было всего двадцать – слишком мало, чтобы день за днем хоронить себя среди грязных чашек и кастрюль.
Дверь в коридор была уже близка́, я почти добралась до выхода из кухни, когда на пути неожиданно вырос мой главный кошмар – женщина с острыми ушами и не менее острым взглядом.
– Куда это ты собралась, Ондина? – нахмурилась вездесущая экономка.
– В кладовую, за моющим порошком, – соврала я не моргнув и глазом.
Сина Ланда прищурилась, как пить дать разгадав мою ложь, но ругаться на удивление не стала – только осуждающе покачала головой. Со вздохом она приказала мне ступать в свою комнату и привести себя в порядок.
Что экономка имела в виду под «привести себя в порядок» и зачем это надо было делать, я понимала плохо, но тщательно вымыла лицо в тазике с водой, расчесала волосы деревянным гребнем и надела свежее платье с белоснежным передником. Отражение в зеркале из отполированной меди сказало, что выгляжу я достойно, – хоть сегодня подавайся в королевские горничные. Расправив плечи, я вышла в коридор, где меня уже дожидалась непривычно взволнованная начальница.
– Куда мы идет? – спросила я отчего-то шепотом.
Гроза служанок пожевала тонкие губы:
– Его Высочество желает вас видеть.
– Принц? – Рука метнулась к груди – накрыть взбесившееся сердце.
– Да, Его Высочество Арквэн Белегор, – сина Ланда окинула меня долгим изучающим взглядом, будто прежде не видела.
– Но зачем я ему понадобилась?
В тишине дворцового коридора громко раздавались звуки наших шагов. Я заметила, что мы повернули к лестнице, ведущей на господские этажи.
– Откуда же мне знать, – поджала губы экономка и вдруг остановилась, схватив меня за руку.
Растерянная, я опустила взгляд. Тонкие пальцы эльфийки кольцом оплетали мое запястье.
– Если Его Высочество принц попросит тебя о чем-то, – глухо сказала сина Ланда и замялась, – о чем-то странном, – она мучительно подбирала слова, а я непонимающе хмурилась, – необычном. Личном. Соглашайся. Даже если это будет не совсем… пристойно.
Что? О чем это она? О чем личном и не совсем пристойном может попросить меня принц?
– Понимаешь?
Я честно помотала головой, мол, нет, вообще понятия не имею, о чем вы толкуете.
Сина Ланда раздраженно вздохнула.
– Скажет раздеться – разденься. Скажет лечь в постель – ложись.
От ее откровений у меня глаза полезли на лоб. Что значит разденься? Что значит ложись? Неужели принц и правда может попросить о таком?
– Не будь дурочкой, – экономка потянула меня оцепеневшую к лестнице, – многие служанки оказывают господам услуги такого рода.
– Какого такого?
Кажется, мой мир розовых пони треснул пополам.
– Постельные.
– Постель застилают?
– Ага, собой.
Я не верила. Не хотела верить.
В услужение к древним шли низшие эльфы. Да, они рождались более слабыми, жили немногим дольше людей, считались в Энведе вторым сортом, а я вообще была жалкой человечкой, но это не давало никому права пользоваться нами, как безвольными куклами.
– Да успокойся, – крепче сжала мою руку сина Ланда, не дав вырваться. – Скорее всего, ничего страшного от тебя принцу не надо. Ты же уродина. Сомневаюсь, что у Его Высочества настолько извращенные вкусы и он позарится на рябую карлицу.
Ну спасибо, утешили. В душе смешались обида и капелька облегчения – слишком маленькая капелька, чтобы перевесить первое чувство.
– А Его Высочество Белегора когда-либо замечали за чем-то подобным? Я имею в виду, он когда-нибудь требовал от служанок… постельных обязанностей?
Сина Ланда задумалась.
– Нет. Насколько я знаю, нет. У принца Арквэна репутация благородного и справедливого мужа. Не слышала, что бы он хоть раз кого-то обидел.
От сердца немного отлегло, но полностью избавиться от беспокойства не получилось, так что вошла я в господские покои уже изрядно накрученная.
– Вот она, Ваше Высочество, – вытолкнула меня вперед экономка. – Привела, как вы и велели.
Арквэн Белегор сидел за рабочим столом, но поднялся на ноги, стоило нам войти в комнату. Солнечный свет, проникая сквозь большое стрельчатое окно за его спиной, золотил белые волосы подобно нимбу. Светлая мантия, расшитая серебристыми нитями, красиво облегала мужественную фигуру. Плечи у Его Высочества были широкие, талия и бедра – узкие, а ноги – длинные, как у породистого жеребца.
Все древние эльфы славились прекрасной внешностью, но этот конкретный их представитель заставлял трепетать от своего совершенства. Прежде Арквэна Белегора я видела только издалека, а вчера в купальне мне не удалось разглядеть его как следует. Сейчас же я просто терялась от красоты принца. Мне казалось, я смотрю на небожителя, на Великого Ультуна, сошедшего с небесной горы Калькат.
Нос прямой, благородной формы. Скулы мягкие, ярко выраженные. Лоб высокий и чистый. А глаза! Вытянутые, как миндальный орех, обрамленные пушистыми светлыми ресницами, голубые, цвета моря под летним солнцем.
– Спасибо, сина Ланда. Вы свободны, – сказал принц, и дверь за моей спиной закрылась с тихим шорохом.
После ухода сины Ланды я почувствовала себя еще более оробевшей, лишившейся последней поддержки.
Его ослепительное Высочество, этот сказочно красивый блондин, смотрел на меня молча, будто сам испытывал неловкость в моем присутствии. Словно был не уверен, зачем меня позвал. Наконец после нескольких минут томительной тишины принц смущенно кашлянул в кулак и вернулся за письменный стол.
– Сина Ондина.
Я поклонилась, как того требовал этикет, затем подумала и неуклюже изобразила реверанс, оттянув в стороны ткань длинной юбки.
– Ваше Высочество. Чем могу быть полезна?
От волнения сердце билось в груди неровно, кожа на щеках горела от прилившей крови. Я ненавидела краснеть. Румянец делал мою внешность еще более простецкой. Когда смущались эльфы, их белая бархатистая кожа привлекательно розовела, моя же покрывалась неровными багровыми пятнами. Фу!
– Сина Ондина, я позвал вас за тем, чтобы, – принц нервно переплел длинные аристократичные пальцы, – затем, чтобы…
Я замерла, задержав дыхание, и мысленно умоляла: «Не для постельных услуг! Не для постельных услуг!» Очень уж впечатлил меня недавний разговор с синой Ландой.
– Чтобы сказать…
Взгляд Его Высочества прошелся по моему телу, задержавшись на груди, а затем – на бедрах. Шумно вздохнув, эльфийский принц отвернулся. Теперь он сидел ко мне боком, позволяя любоваться своим благородным профилем, тонущем в солнечном свете из окна.
– Его Превосходительство эйб-генерал Канаган пожелал сделать вас своей личной помощницей. Я позвал вас, чтобы это сообщить.
Под ногами качнулся пол. От изумления я слегка пошатнулась.
Этот небритый оборотень хотел, чтобы я ему прислуживала? После пощечины в лесу. После того, как я насильно затолкала его в шкаф и назвала пушистым котенком. С чего такой интерес к моей скромной персоне?
Я замялась, не зная, что ответить. С одной стороны, от работы на кухне меня уже тошнило. Я больше не могла видеть эти башни испачканной посуды, ожидающие меня по три раза на дню. Личная помощница – это повышение, более высокий статус и жалование, а труд менее тяжелый и грязный.
С другой стороны, генерал Канаган меня смущал. С каким облегчением я сбежала тогда из купальни, вся алая от неловкости. Если я правильно понимала обязанности личной служанки, мне предстояло следить за одеждой волка, его комнатой, но главное, на регулярной основе помогать ему с водными процедурами.
– Обычно мужчинам прислуживают мужчины, а женщинам – женщины, – сказала я и только потом поняла, насколько это было неуместно – делиться своими мыслями. Сина Ланда чуть ли не палкой в меня вбивала: говори, только когда господа спрашивают, в противном случае молчи и смотри в пол.
Пытаясь исправить свою оплошность, я опустила глаза долу.
– Верно, – голос принца звенел от напряжения, будто натянутая тетива лука. – Но генерал решил выбрать вас.
Я кивнула, больше встревоженная, чем обрадованная.
Что-то во всей этой ситуации казалось мне до жути странным, даже под лопаткой зудело от ощущения неправильности происходящего. И тут я поняла. Принц, столь значимая фигура в королевстве, решил сообщить мне новость о повышении лично. Лично! Хотя мог передать все через сину Ланду или кого-то другого.
Почему вообще я говорю о своей новой должности с ним, а не с генералом? С каких пор венценосные особы опускаются до бесед с челядью?
Озадаченная этой мыслью, я посмотрела на Арквэна Белегора и заметила, что тот завороженно пялится на мою грудь. Пойманный на горячем, Его Высочество быстро опустил взгляд и притворился очень занятым бумагами на столе. Его скулы окрасил нежный, едва уловимый румянец.
– Мне прямо сейчас приступать к новым обязанностям?
– Нет, – принц рассеянно перекладывал документы из стороны в сторону. – Я пригласил вас, чтобы убедиться, что вы подходите для этой работы. Проверить вашу компетентность.
Красноватые пятна на лице принца стали ярче.
Я вскинула брови. Проверить мою… Что? Компетентность?
Странности этим утром сыпались как из рога изобилия. Будущий король Энведа позвал к себе кухонную девку, дабы лично убедиться в том, что она способна ухаживать за его генералом. А то ж кто-то умрет, если она криво застелет сину волку кровать или плохо почистит от пыли его камзол.
– Что мне сделать? Как доказать свою… эм… компетентность?
Принц Белегор полез в ящик стола и принялся суматошно там шерудить, но так ничего наружу и не вытащил.
– Для начала, – он облизал губы, – для начала…
Похоже, принц лихорадочно пытался придумать для меня задание.
– Для начала прислуживайте мне во время завтрака.
– Но завтрак уже был.
Его Высочество метнул в меня раздраженный взгляд, и я не нашла ничего лучше, чем снова присесть в реверансе.
– Слушаюсь, Ваше Высочество, сейчас принесу что-нибудь с кухни. Вы здесь откушаете? Или в столовой?
– Здесь, – Арквэн Белегор опустил голову и схватился за бумаги. Его лицо горело ярче багряного заката над морем.
* * *
Вернулась я через минут сорок с подносом, полным всяких вкусностей. На нем стояли две тарелки – с пирожными и нарезанными фруктами, чашка травяного чая и сахарница с белым сладким песком. Все это богатство я опустила на свободный от документов кусочек стола перед принцем Белегором.
Его Высочество выглядел напряженным и не поднимал на меня глаз. Не зная, что еще должна делать личная служанка, я замерла возле его кресла молчаливой статуей.
Принц долго, без аппетита разглядывал содержимое подноса, затем встал и поманил меня за собой. Видимо, за время моего отсутствия придумал для меня новое, более интересное испытание.
За дверью обнаружилась спальня. При виде огромной кровати для двоих у меня подкосились ноги, ибо в памяти мгновенно всплыл недавний разговор с синой Ландой: «Скажет раздеться – разденься. Скажет лечь в постель – ложись».
Возмущенная до глубины души, я повернулась к Его Высочеству и выпалила на одном дыхании:
– Нет. Я не буду этого делать. Я не такая. Я приличная девушка.
Принц озадаченно вскинул брови:
– Что не будете делать?
– Ничего не буду.
Я не могла. Не хотела. Все мое естество противилось насилию и унижению.
Тем временем светлые изящные брови эльфа все ползли и ползли вверх.
– Вам за это платят.
– Мне платят за честную работу, а не за всякую грязь, – гордо вздернула я подбородок.
– Считаете мою постель грязной?
– Фу! – сказала я с чувством.
У принца Арквэна вытянулось лицо, он с недоумением захлопал глазами.
Что не привыкли, Ваше Эльфийское Высочество, когда ваши непристойные предложения отвергают?
На всякий случай я с опаской попятилась к двери. Знаю я этих господ. Могут и силой служанку взять.
– Вы отказываете принцу? – Ушастый развратник смотрел на меня, как на дикую зверушку, выбежавшую из леса, а во мне во всю бушевало негодование.
Ишь, чего удумал! Невинных девиц портить!
– Отказываюсь. А попытаетесь принудить – получите по своим королевским щам.
Бесстыдные голубые глаза стремительно округлялись, вылезая из орбит. Меня же все больше несло на волне праведного гнева, а страх пришпоривал язык.
– Имейте в виду, я буду сопротивляться! Я королю пожалуюсь. Я глаза вам выцарапаю, если вы заставите меня…
– Застелить мою кровать?
Ой.
Что?
– Э-э-э.
Как неловко-то, боги!
То есть он попросил заправить постель, а я за это пригрозила выцарапать ему глаза?
Мило улыбнувшись шокированному принцу, я юркнула в спальню и принялась суетливо взбивать подушки.
Ужасно! Просто ужасно! Что я наговорила! А все эта сина Ланда. Превратила меня в подозрительную истеричку.
– Сина, с вами все в порядке? – раздался за спиной напряженный голос.
Оглянувшись, я послала Его Высочеству еще одну обаятельную улыбку.
– Чаю хотите? – Надо было как-то исправлять положение. Я решила вести себя угодливо и скакать вокруг оскорбленного господина заботливой козочкой. – Так хотите?
Принц, спавший с лица, заторможенно кивнул, и я рысью метнулась в его кабинет за чаем. Ромашка с мятой, говорят, успокаивают нервы. Вот пусть успокоится. Не надо нам приступов гнева.
Я так спешила, так нервничала, так хотела услужить Его Высочеству Белегору и загладить свою вину перед ним, что все, разумеется, пошло наперекосяк.
– Вот ча-а-а…
Дверной порожек вдруг оказался слишком высоким, а мои ноги – неготовыми к встрече с ним. Чашка оторвалась от блюдца и полетела вперед, принцу в руки. Глазами, полными ужаса, я смотрела на то, как зеленая травяная жидкость выплескивается из фарфора и пятнами оседает на белых королевских штанах. О боги! Прямо в районе паха!
Ну почему, почему я такая неуклюжая?
Кружку принц поймал. Ее содержимое в каком-то смысле – тоже.
– Простите, ради Великих, простите, – умирая от стыда, я рухнула на колени перед Арквэном Белегором и принялась своим передником стирать мокрые пятна с его штанов.
– Сина, не надо, – неловко попытался отстраниться тот, но меня охватило такое жгучее отчаяние из-за своей оплошности, такое дикое желание все исправить, что я вцепилась в него мертвой хваткой.
– Я все вытру. Все вытру. Вот увидите. Не останется ни пятнышка.
Я исступленно терла влажную ткань между ног мужчины.
– Сина, не надо, – повторил принц, весь красный.
– Но я хочу, – стоя на коленях, я взглянула на него снизу вверх.
И тут за спиной раздался грозный рык генерала Канагана:
– Что здесь происходит?
Глава 5
То, что показал Арквэну сбежавший из плена друг, напугало его до ужаса. Вернувшись в свои покои, он не смог уснуть. Простыни под ним сбились в бугристый влажный от пота ком: до самого рассвета принц ворочался в постели и думал, думал, думал, вспоминая увиденное.
И не знал, что с этим делать.
А что-то делать надо было. Но что?
Утром Сверр, занятый переездом в другое крыло дворца, более удаленное и уединенное, напомнил Арквэну о своей просьбе, и мысли принца круто сменили направление. Перед глазами больше не стоял кошмар, скрытый черной тканью перчатки. Теперь разумом эльфа владел иной образ. Золотистые кудряшки, россыпь оранжевых точек на лице. Личная служанка генерала Канагана.
Арквэн не знал, какой демон его попутал, что он пригласил девицу к себе, в свои королевские покои. А потом еще устроил ей какую-то нелепую проверку. Зачем?
Но она пришла, милая, необычная, свежая. Двигалась с подносом по его кабинету, и при каждом шаге ее полная грудь, обтянутая тканью платья, упруго подпрыгивала. Смотреть на грудь женщины – неприлично, но что он мог с собой поделать? Когда Ондина опускала взгляд, он поднимал свой и таращился, таращился, иногда даже не отдавая себе в этом отчета.
И за стол он сел только для того, чтобы выставить преграду между собой и этой странной девушкой. Сам ее позвал – и сам спрятался от нее за рабочими бумагами.
Ему было двести тридцать лет, он прошел войну, управлял армией, получал ранения, а тут вдруг ощутил себя глупым юнцом, не знающим куда деть руки. Да принц даже свой язык не мог взять под контроль: в присутствии человеческой служанки тот позорно заплетался.
Он, который привык отдавать приказы, мыслить четко и быстро, принимать судьбоносные решения за секунды, внезапно обнаружил, что не в силах связать двух слов.
А потом Ондина наклонилась, чтобы опустить на стол поднос с завтраком, и ее груди качнулись, оказавшись так близко к лицу Арквэна, что в ушах зашумело.
Дальше – хуже.
События стремительно развивались, в какой-то момент происходящее превратилось в фарс – и вот уже штаны Арквэна мокрые, служанка стоит перед ним на коленях и пылко трет через ткань его… его…
Какая удача, что за время их разговора чай успел остыть!
А может, лучше бы он был горячим…
Только неопытность и волнение не позволили Ондине заметить, как под тряпкой в ее руке вырос бугор. Арквэн не ожидал от себя такой реакции и не знал, что делать. Как скрыть свое состояние от невинной девицы? Как оттолкнуть от себя излишне старательные руки? Как угомонить бурю, поднявшуюся внутри?
Никогда с ним такого не было.
Он, как дурак, все еще держал пойманную в полете чашку, не разбившуюся только чудом. Лицо служанки было прямо напротив его паха. Ее пальцы задевали его мужскую плоть через ткань штанов, и эти прикосновения ощущались острее, чем самые искушенные ласки специально обученных жриц любви. Стоя на коленях, Ондина смотрела на него с приоткрытым ртом, нежным, алым, как лепесток розы, и глаза ее блестели от волнения, но можно было обмануть себя и представить, будто – от страсти.
– Но я хочу.
Он так глубоко упал в порочные грезы, что едва не застонал от этих двусмысленных слов.
Но я хочу…
Хочу, хочу…
Тебя…
Возвращая его к реальности, за спиной раздался грозный рык друга.
– Что здесь происходит?
В спальню размашистым шагом вошел генерал Канаган. При виде своей личной служанки, стоящей перед Арквэном на коленях, он в ярости сдвинул черные брови. Принц поспешил отстраниться. Повернувшись к другу спиной, он торопливо застегивал распахнутую мантию: плотная ткань должна была скрыть возбуждение.
– Сверр, сина Ондина пролила на меня чай и пыталась устранить последствия своей неловкости.
Оборотень позади угрюмо сопел. Приведя себя в порядок, принц обернулся к нему и попытался приветливо улыбнуться, но собственное лицо показалось резиновой маской.
Рыжая служанка стояла, опустив глаза в пол, и кусала нижнюю губу, чуть более пухлую, чем верхняя.
– Что она вообще здесь делает? – прорычал Сверр. – Я же просил направить ее ко мне.
– Я и собирался, – Арквэн сунул другу в руки пустую чашку, и тот покрутил ее с недоумением. – Просто…
– Что просто?
– Хотел проверить, насколько хорошо она будет справляться со своими обязанностями.
О Великие, как же глупо он себя чувствовал! И сам прекрасно понимал, насколько абсурдно звучат его слова.
– С каких это пор ты лично проверяешь умения слуг? – Сверр смотрел на него исподлобья и сжимал зубы.
Арквэн не нашел, что ответить. Он совершил дурацкий поступок и не мог объяснить его даже себе, поэтому поспешил сменить тему:
– Как тебе новые комнаты?
– Надежная дверь, хорошие замки, – Сверр продолжал хмуро сверкать глазами из-под сведенных бровей.
Впервые рядом с другом Арквэн почувствовал себя неуютно.
– Если что-то понадобится…
– Да, я знаю.
Собственническим, даже ревнивым жестом Сверр опустил руку служанке между лопатками и подтолкнул Ондину к выходу из комнаты. Прежде чем выйти за дверь, девушка стрельнула глазами в сторону принца. Это был короткий растерянный взгляд, но от него внутри все перевернулось.
Человек. Испокон веков эльфы презирали людей. Считали их низшей расой. Дикие, недалекие, неопрятные. Их женщины выглядели отталкивающе и ни в какое сравнение не шли с прекрасными белокурыми эльфийками – все равно что поставить на одну полку драгоценное творение мастера и грубую подделку, выстроганную из дерева ребенком.
Когда затихли звуки шагов, Арквэн Белегор вернулся за письменный стол. Ткань штанов, все еще влажная, холодила кожу промежности. Пуговица за пуговицей он расстегнул мантию и позволил длинным тяжелым полам разъехаться в стороны. Вспоминая прикосновения рыжей служанки, ее приоткрытый алый рот, ее блестящие глаза, глядящие на него снизу вверх, он положил руку на вздыбившуюся ширинку и чуть сдавил через штаны ноющий член. Удовольствие прострелило пах. Сжав зубы, Арквэн Белегор взял гусиное перо, обмакнул в чернила и заставил себя вернуться к работе.
Глава 6
– Жить теперь будешь рядом со мной. За стеной еще одна спальня.
Новые покои генерала Канагана состояли из трех больших комнат. Первое, что бросилось в глаза, – сумрак, разбитый светом масляных ламп. А ведь на дворе стоял солнечный день. Почему же в комнатах генерала было так темно?
Оглядевшись, я отыскала ответ на свой вопрос. Оконные проемы были заделаны кирпичом. Кладка показалась мне свежей, на стенах еще висели карнизы, а снятые шторы небрежно валялись в углу грудой пыльных тряпок.
Странно. Зачем было закладывать окна? Чем они мешали сину волку?
Вдруг кое-что другое привлекло мое внимание – и стало не по себе, жутко стало, неуютно, будто потянуло затхлостью из открытого склепа.
Дверь. Толстая, железная, с многочисленными замками. Такие ставили в сокровищницах, чтобы сберечь королевское богатство. А еще – в темницах, если надо было удержать кого-то буйного, опасного, очень сильного.
Зябкая дрожь пробежала по плечам. Нигде во дворце я не видела в спальнях таких дверей. Почему вообще генерал Канаган пожелал сменить покои? Его прошлые были уютнее и богаче. Новые выглядели запущенными, словно в них сто лет никто не жил.
Размышляя над всем этим, я послушно брела за генералом из одной сумрачной комнаты в другую и одновременно пыталась уложить в голове обширный список своих обязанностей. Наконец волк остановился возле потухшего камина, над которым висело зеркало, пыльное, в мелких трещинах, и окинул меня задумчивым взглядом. На ками́нной полке стояли три серебряных канделябра, опутанных паутиной. Серебро почернело от времени и потеряло блеск. Язычки пламени, венчавшие свечи, дрожали в полутьме, таинственно отражаясь в зеркале.