Магазинчик подержанных товаров Накано

Размер шрифта: 13

Hiromi Kawakami

FURUDOGU NAKANO SHOTEN

Глава 1

У господина Накано есть фраза-паразит – он все время говорит: «Да говорю же».

Вот и сейчас он внезапно сказал мне:

– Да говорю же, соусник не передашь?

Мы втроем пришли сюда пообедать, пусть и несколько раньше времени. Господин Накано заказал себе жареную свинину с имбирем, Такэо взял тушеную рыбу, я же остановилась на рисе с карри. Свинину и рыбу принесли почти сразу. Господин Накано и Такэо взяли из коробочки на столе одноразовые бамбуковые палочки, с хрустом разъединили их и принялись за еду. Такэо тихо извинился, а вотгосподин Накано молча положил первый кусочек мяса в рот.

Когда мой заказ наконец принесли, и я взялась было за ложку, господин Накано произнес свою характерную фразочку.

– А вы уверены, что ваше «да говорю же» уместно? – спросила я, и господин Накано поставил миску на стол.

– А я разве так говорил?

– Говорили, – тихо ответил откуда-то сбоку Такэо.

– Да говорю же – не говорил я так!

– Ну вот опять!

– Да что ж такое!.. – Господин Накано картинно почесал голову. – Дурная привычка.

– Странные у вас привычки.

Я передала ему соусник, и господин Накано, полив соевым соусом два ломтика маринованного дайкона, лежавшие на блюдечке, с хрустом съел закуску.

– Понимаете ли, я постоянно болтаю у себя в голове…

То есть в голове у него выстраивается целая логическая цепочка: А становится Б, из Б получается В, а за В уже следует Г – и вот это самое Г господин Накано произносит вслух, невольно добавляя свое «Да говорю же».

– Вот оно что, – сказал Такэо, поливая остатки риса бульоном от тушеной рыбы.

Мы с Такэо работаем в магазине господина Накано. Он уже четверть века управляет магазинчиком подержанных товаров в западном пригороде Токио, всегда полном студентов. Поначалу наш начальник работал в компании средней величины, занимавшейся продуктами питания, но это место ему быстро надоело, и он уволился. В те времена многие люди, проработав в найме продолжительное время, в итоге открывали собственное дело. Несмотря на то что господин Накано прошел тот же путь, в офисе он работал не так долго, а потому его сложно было сравнивать с остальными. Такое решение мужчина принял прежде всего из-за того, что монотонная работу сразу ему наскучила. Первое время шефу даже было стыдно за это решение. Об этом начальник немного рассеянно рассказал мне как-то раз во время перерыва.

Помнится, на собеседовании господин Накано сказал:

– Мы здесь торгуем подержанными вещами, а не антиквариатом, понимаешь?

На окне заведения висел листок с криво написанным тушью объявлением: «Требуются сотрудники. Приходите в любое время!» Я заглянула в магазин, желая узнать подробности, а хозяин заявил:

– Собеседование первого сентября в два часа дня. Не опаздывайте.

Вот тебе и «в любое время»…

Хозяином магазина был странноватого вида худой мужчина в вязаной шапке. Собственно, так я и познакомилась с господином Накано.

Магазин, который, как и было сказано ранее, торгует подержанными товарами, а не антиквариатом, буквально завален старыми вещами. Помещение плотно заставлено предметами быта на любой вкус. Каждая из вещей, произведенная в разное время, начиная с середины эпохи Сёва [1], хранит в себе историю. Чего тут только нет – от чайных столиков до старых вентиляторов, от кондиционеров до столовых приборов. Около полудня господин Накано открывает магазин и начинает, не вынимая изо рта сигарету, расставлять товары, которые могут заинтересовать посетителей. Он красиво расставляет на стоящей у входа деревянной скамье тарелки и мисочки с приятными глазу узорами, искусно изготовленную настольную лампу, пресс-папье из искусственного оникса в виде черепашки и зайчика, старомодную пишущую машинку и другие симпатичные изделия. Иногда пепел с сигареты падает на фигурку черепашки, и тогда хозяин магазина небрежно смахивает его краем своего неизменного черного фартука.

После полудня шеф какое-то время и сам находится в магазине, а потом я обычно работаю одна. Дело в том, что после обеда господин Накано вместе с Такэо отправляется забирать товар.

Новые предметы для магазина они буквально забирают из домов клиентов. Чаще всего люди обращаются к нам, чтобы отдать домашнюю утварь, оставшуюся после кончины главы семьи. Магазин господина Накано дает родственникам возможность в кратчайшие сроки продать те вещи покойного, которые нельзя подарить кому-нибудь в память о нем, например одежду. За вещи, помещающиеся в небольшой грузовик, клиент может выручить до десяти тысяч иен. Конечно же, все сколько-нибудь ценное хозяева тщательно отбирают, а остальное передают нам – просто потому, что это лучше, чем платить за вывоз крупногабаритного мусора. Обычно клиенты спокойно берут деньги, пусть и совершенно символические, и молча провожают уезжающий грузовик, но, по словам Такэо, некоторые жалуются на слишком низкую плату.

Такэо устроился в магазин немного раньше меня, и его работа – помогать начальнику с вывозом товара. Когда вещей немного, он может поехать и один, без господина Накано.

Перед тем как впервые самостоятельно отправиться за товаром по поручению хозяина магазинчика, Такэо обеспокоенно спросил:

– А с ценой что делать?

– Да говорю же – поставь наобум. Ты же уже видел, как я назначаю цену.

Да что он там видел-то, если устроился всего три месяца назад?.. Мне показалось, что господин Накано ведет себя довольно безрассудно. Хотя, судя по процветанию магазинчика, здравомыслие у него все же присутствует.

Отправляясь за товаром, Такэо выглядел испуганным, но вернулся он уже совершенно спокойным.

– Все оказалось проще, чем я думал, – заявил он.

Когда Такэо сказал, что назначил цену в три с половиной тысячи иен, господин Накано несколько раз кивнул, но потом посмотрел товар – и глаза его округлились:

– Ничего себе! Это ты слишком мало дал, Такэо. Страшные люди – новички… – Мужчина улыбнулся.

Оказывается, среди выкупленных вещей был горшок, который потом продали за триста тысяч! Ну, по крайней мере, так рассказывал сам Такэо. Так как наш магазин такими дорогими вещами не торгует, горшок был продан на базаре, проходившем на территории храма. Продажей на базаре занималась девушка, с которой тогда встречался Такэо, – она сама напросилась в помощники. Продав дорогую находку, девушка стала наседать на парня – мол, раз такой грязный горшок может стоить триста тысяч, то почему бы и тебе не открыть свой магазинчик подержанных вещей, чтобы наконец заработать денег на самостоятельную жизнь? И уж не знаю, послужил ли причиной тому этот самый разговор, но Такэо вскоре с ней расстался.

На самом деле, мы довольно редко обедаем втроем. Господин Накано вечно носится по делам – то закупает что-нибудь, то участвует в аукционах, то с кем-нибудь договаривается, а Такэо, закончив с выкупом подержанных товаров для магазина, старается побыстрее уйти домой. Вот и в этот раз мы собрались не просто так, а для того, чтобы вместе отправиться на персональную выставку старшей сестры шефа, Масаё.

Масаё – незамужняя женщина в возрасте, ей около пятидесяти пяти. Члены семьи Накано – одни из старейших землевладельцев в нашем городе, и несмотря на то, что в те времена, когда Накано и его сестра были маленькими, финансовое положение семейства пошатнулось, доходов от сдачи земель в аренду все еще хватает на то, чтобы Масаё могла позволить себе не работать.

– Масаё у нас «человек искусства», – временами язвительно говорит шеф, но никакой неприязни к сестре у него нет.

Нужная нам экспозиция выставлялась в небольшой галерее на втором этаже небольшого кафе, расположенного у станции. В этот раз она называлась «Выставка кукол ручной работы».

Прошлая выставка проводилась незадолго до моего трудоустройства в магазин и называлась «Краски смешанного леса». Ткани, представленные на этой выставке, были окрашены с помощью натуральных красителей, созданных из листьев, собранных в рощице на окраине города, и даже вешалки для экспонатов были сделаны из сучьев, найденных в том же месте. Получившиеся цвета сама Масаё описывала как «настоящий шик», а вот Такэо потом, чуть склонив голову, по секрету сказал, что эта гамма у него ассоциировалась скорее с туалетом. Господин Накано рассказывал, что при каждом шаге по запутанному, как лабиринт, выставочному помещению, развешенные на вешалках-сучьях ткани цеплялись за головы и руки посетителей.

Новая выставка оказалась гораздо более спокойной: кукол никто не подвешивал к потолку, они просто стояли на столиках, и каждая композиция имела свое название – «Ночная поденка», «В саду» и прочее. Такэо был рассеян и быстро проходил мимо кукол, а вот господин Накано шел медленно, аккуратно трогая, поворачивая и рассматривая каждый экспонат. Масаё же размеренно ходила по хорошо отапливаемому помещению с чуть краснеющими в лучах дневного солнца щеками.

Господин Накано приобрел самую ценную на вид куклу, а я купила кукольную кошечку, недолго порывшись в куче игрушек, сваленных в большую корзину у кассы. Вскоре мы втроем вышли на улицу, провожаемые долгим взглядом стоявшей на лестнице Масаё.

– Я в банк, – сказал наш шеф и тут же скрылся за автоматической дверью учереждения, напротив которого мы как раз стояли.

– Вот так всегда, – угрюмо сказал Такэо и зашагал, засунув руки в карманы мешковатых штанов.

Сегодня Такэо предстоит отправиться за товаром в Хатиодзи. По словам господина Накано, к нему обратились две пожилые сестры. Старший брат старушек недавно скончался, и теперь они почти каждый день названивают господину Накано с жалобами на родственников, которые раньше даже не показывались, а тут вдруг стали приходить один за другим и забирать себе старые книги и прочие предметы искусства, которые так старательно собирал покойный. Шеф вежливо выслушивал пожилых леди, время от времени вставляя сочувственные реплики, при этом ни разу не бросив трубку первым.[2]

– Такая уж у нас работа, – сказал как-то господин Накано, прикрыв один глаз, по окончании очередного получасового разговора по телефону.

Однако, несмотря на внимание, которое начальник уделял старушкам, ехать к ним лично он не собирался.

– А это ничего, что я один поеду? – спросил Такэо, на что господин Накано ответил, потирая подбородок:

– Да говорю же – просто поставь средний ценник. Слишком высокая цена может шокировать их, но и слишком дешево давать нельзя.

Вернувшись в магазин, я распахнула дверь и принялась, подражая господину Накано, расставлять на скамейке привлекательные для покупателей товары, а Такэо отправился в гараж заводить грузовик.

– Удачи, – сказала я отъезжающему коллеге, и он помахал мне рукой. На правой руке почти не было мизинца – от него остался только обрубок. Этой травмированной правой рукой Такэо и махал.

На собеседовании господин Накано спросил его:

– Ты что, бандит? [3]

– А вдруг я и вправду был бы опасным бандитом? – поинтересовался Такэо, когда уже привык к новому месту работы, на что шеф громко рассмеялся:

– С нашей работой, знаешь ли, приходится разбираться в людях.

На самом же деле палец отрубило железной дверью. Причем это не было несчастным случаем: в старшей школе над Такэо издевался одноклассник – он и придавил руку подростка дверью. Такэо пришлось уйти из школы за полгода до выпускного: после того случая мальчик чувствовал, что оставаться в школе опасно для жизни. Классный руководитель и родители сделали вид, что ничего не заметили, и выставили дело так, будто всему виной безалаберное поведение самого Такэо.

– Знаете, мне повезло, что я смог уйти из школы, – говорил он.

Кстати, тот самый одноклассник, вынудивший Такэо уйти из школы, отучился в частном университете и в прошлом году устроился в неплохую компанию.

– И тебя это не злит? – спросила я, на что коллега, чуть приподняв уголки губ, ответил:

– Да я бы так не сказал…

– В смысле?

– Вам, Хитоми, этого не понять, – сказал Такэо. – Вы же умная, так увлечены чтением. А я человек простой, – пояснил он.

– Да я тоже, – ответила я.

Такэо рассмеялся:

– Что ж, может, и так.

Обрубок мизинца выглядел гладким. Врач объяснил это тем, что организм Такэо не склонен к образованию рубцов на месте ранений, благодаря этому парню удалось избежать появления ужасного шрама.

Проводив уезжающий грузовик взглядом, я вернулась в магазин, села на стул у кассы и открыла книжку. За час к нам заглянули всего три посетителя, один из которых приобрел старые очки. Я думаю, что если очки не подходят, то толку от них не будет, однако, по словам господина Накано, старые очки – настоящий хит продаж в нашем магазине.

– Безделушки потому и покупают, что они бесполезны, – пояснил, как обычно бывает в подобных случаях, господин Накано.

– Думаете? – усомнилась я, на что он поинтересовался, широко улыбаясь:

– А вот ты, Хитоми, любишь полезные вещи?

– Люблю, – ответила я, на что начальник хмыкнул и вдруг, к моему удивлению, начал напевать какой-то странный мотив:

– Полезная посуда, полезные шкафы, и мужики, конечно, полезные нужны…

После того как новоиспеченный обладатель старых очков покинул магазин, больше никто не приходил. Господин Накано тоже все никак не возвращался из банка. Правда, Такэо как-то проговорился, что за обычными походами шефа в банк скрываются тайные визиты к некой женщине.

Несколько лет назад наш начальник женился в третий раз. От первого брака у него остался сын-студент, от второго – дочка школьного возраста, а с третьей женой он воспитывает полугодовалого малыша. Неужели он еще и любовницу себе завел?..

Как-то раз господин Накано спросил:

– Слушай, Хитоми, а у тебя парень есть?

Особенно заинтересованным он не выглядел – скорее наоборот. Свой вопрос шеф задал, стоя у кассы со стаканом кофе в руках, настолько будничным тоном, будто говорит со мной о погоде.

– Был какое-то время, но сейчас я свободна, – ответила я, на что мужчина просто кивнул:

– Понятно.

Больше он ни о чем не спрашивал. Не поинтересовался даже, что это был за человек и когда мы расстались.

– А как вы познакомились со своей нынешней супругой? – в свою очередь спросила я, но господин Накано коротко ответил:

– Секрет.

– Теперь я еще больше хочу это узнать, – сказала я, и начальник пристально посмотрел на меня.

– Чего это вы так на меня смотрите? – смутилась я, на что господин Накано спокойным голосом произнес:

– Хитоми, вовсе не обязательно делать вид, что тебе интересно.

Меня и правда не слишком волновала их история любви.

– Никогда не знаешь, что у него на уме. Может, этим он женщин и привлекает? – шепнул Такэо.

Господин Накано все не приходил, посетителей тоже не было… Даже Такэо уехал в Хатиодзи. Со скуки я принялась за книжку.

В последнее время появился клиент, который приходит, когда я остаюсь в магазине одна. Это мужчина одного возраста с господином Накано, возможно чуть старше. Я думала, что это простое совпадение, но, судя по всему, его визиты не так уж случайны – иначе я не знаю, как объяснить то, что мужчина, едва заметив шефа, поспешно покидает наше скромное заведение. Иногда он возвращается, как только убедится, что хозяин магазина ушел.

– Часто он приходит? – спросил как-то господин Накано, и я кивнула.

На следующий день после этого короткого разговора шеф с самого обеда чем-то шуршал в кладовой и, копаясь там, пристально наблюдал за тем, как пришедший уже ближе к вечеру посетитель расхаживает туда-сюда между входом и кассой, у которой и стоял мой стул. Когда же мужчина наконец подошел к кассе, господин Накано вышел, пританцовывая, в зал и с широкой улыбкой заговорил с посетителем.

Тогда же я впервые услышала голос таинственного незнакомца. За пятнадцать минут разговора мы узнали, что наш гость носит фамилию Тадокоро, живет в соседнем городе и коллекционирует мечи.

– У нас нет ничего старинного, – неожиданно выпалил шеф вопреки надписи на вывеске магазина.

– Я заметил. Но интересные вещички у вас все же водятся, – Тадокоро указал на уголок, где располагались игрушки из наборов карамелек, что продавались в начале эпохи Сёва, и старые женские журналы.

Тадокоро показался мне довольно привлекательным. Будь наш посетитель немного стройнее, он вполне походил бы на какого-то французкого актера c густой щетиной. Его голос показался мне слегка высоковатым, но разговаривал мужчина очень спокойно и расслабленно.

Спустя несколько минут после ухода Тадокоро господин Накано заметил:

– Думаю, какое-то время мы этого господина здесь не увидим.

– Но вы же так тепло побеседовали, – пробормотала я, на что шеф только покачал головой, ничем не объяснив свою реакцию.

– Мне надо в банк, – сказал начальник и быстро покинул магазин.

Как и предсказывал господин Накано, Тадокоро не появлялся у нас около двух месяцев. Однако потом он снова стал наведываться в магазин, как всегда, тщательно выбирая время, чтобы не наткнуться на шефа. Теперь, приходя и сталкиваясь со мной взглядом, он начал здороваться, а перед уходом говорить: «Увидимся».

Мы даже не разговаривали – все взаимодействие ограничивалось приветствиями, – но в его присутствии, казалось, менялся сам воздух. Тадокоро не был единственным постоянным посетителем нашего магазина, все они здоровались примерно одинаково, но этот мужчина все же заметно выделялся.

Такэо тоже пару раз видел Тадокоро.

– Что думаешь о нем? – поинтересовалась я, и Такэо, задумчиво склонив голову, ответил:

– Ну, по крайней мере, он не «с душком».

– Как это – «с душком»? – переспросила я, но парень промолчал, даже не подняв головы.

Пока Такэо разбрызгивал воду на дорожке у магазина, я думала об этом «душке». Кажется, я даже немного поняла, что он имел в виду, но наше понимание «душка» все же было несколько разным.

Когда коллега закончил с водой и двинулся вглубь помещения с пустым ведром в руке, я услышала, как он пробормотал:

– А эти, которые только о себе и думают, всегда «с душком»…

Правда, я так и не поняла, о ком именно он говорил.

Пока я сидела на своем стуле, от скуки читая книгу, в магазин зашел Тадокоро. Атмосфера в магазине мгновенно изменилась. Как только молодая пара купила хрустальную вазу, покинув зал, таинственный мужчина подошел к кассе.

– Одна сегодня? – спросил он.

– Одна, – осторожно ответила я.

Особая атмосфера, всегда окружавшая Тадокоро, сегодня ощущалась даже ярче обычного. Какое-то время мы обсуждали погоду и последние новости, и это был наш первый достаточно долгий разговор.

– Слушай, я тут хотел кое-что вам продать, – внезапно заявил Тадокоро посреди нашей непринужденной беседы.

Шеф разрешил мне самой назначать цену на небольшие безделушки, которые время от времени приносили к нам в магазин. Это не касалось посуды, бытовой техники или коллекционных предметов вроде игрушек из старых наборов конфет – все эти вещи господин Накано всегда оценивал сам.

– Вот, – сказал Тадокоро, протягивая мне большой конверт из крафтовой бумаги.

– Что там? – спросила я, на что мужчина положил конверт рядом с кассой.

– Сначала просто посмотри, – сказал он.

«Сначала», значит. Получается, не посмотреть уже нельзя…

– Но я не могу оценивать такие вещи, с этим лучше обратиться к хозяину магазина, – запротестовала было я, но посетитель, наклонившись к кассе и заглянув мне в глаза, возразил:

– Какие «такие»? Ты же даже не знаешь, что там. Так что для начала все-таки посмотри, ладно?

Я осторожно пощупала конверт. Внутри была какая-то картонка примерно того же размера. Я попыталась вытащить содержимое конверта, но оно лежало так плотно, что у меня ничего толком не получилось. Еще больше мне мешал пристальный взгляд Тадокоро.

Когда мне наконец удалось вынуть содержимое конверта, я увидела два листа картона, скрепленных скотчем. Между ними находилось что-то еще.

– Посмотри, что там, – сказал Тадокоро своим обычным расслабленным тоном.

– Но тут скотч…

– Ну и что? – Мужчина когда-то успел достать канцелярский нож и, выдвинув лезвие, ловко разрезал скреплявшую картонки липкую ленту.

Ножик казался продолжением руки Тадокоро – так легко и изящно было его движение. Признаться, я даже немного испугалась.

– Ну вот, теперь ничего не мешает. Посмотри – думаю, тебе это будет полезно, – почему-то сказал он.

Я думала, Тадокоро сам развернет импровизированный картонный футляр, но больше он к содержимому конверта не прикасался. Я осторожно отодвинула картон и увидела черно-белую фотографию.

На фото были изображены слившиеся в жарких объятьях обнаженные мужчина и женщина.

– Это еще что за… – Именно такой была первая реакция господина Накано при виде этой фотографии.

– Фото выглядит довольно старым, – отметил Такэо.

Тадокоро же, видя, как я стою в полном замешательстве, даже не убирая пальцы с конверта, коротко сказал:

– Я еще зайду. Подумай пока над ценником. Увидимся. – И тут же вышел из магазина.

Увидев фотографию, я издала удивленный возглас, и мне показалось, что он полетел в сторону Тадокоро, как будто чем-то притянутый. На какой-то миг у меня даже возникла иллюзия, что довольно миниатюрная фигура посетителя вдруг начала раздаваться вширь.

После ухода Тадокоро я еще раз просмотрела содержимое конверта, и фотографии оказались совершенно обычными. Самыми обычными выглядели и изображенные на них мужчина и женщина. Всего в конверте оказалось десять фото, и теперь я рассматривала каждую фотокарточку по отдельности.

Одна из фотографий понравилась мне больше прочих. На этой фотографии парочка, не раздеваясь, но оголив нижнюю часть тела, занималась любовью средь бела дня. Судя по фону, происходило это в тесном переулке, заставленном небольшими питейными заведениями. Все они были закрыты, у дверей каждого стояло большое пластиковое ведро. И в этом печальном месте двое влюбленных предавались страсти, выставив на показ крупные бедра.

– А ты у нас, смотрю, любительница искусства, – заметил, удивленно округлив глаза, господин Накано, когда я показала ему понравившуюся мне карточку. Сам же он держал в руках фотографию, где влюбленные сидели, полностью обнаженные, напротив зеркала. Волосы девушки, сидевшей на коленях парня с плотно зажмуренными глазами, были собраны в аккуратную прическу. – Мне вот больше нравится что-то классическое, вроде этого.

Такэо тоже просмотрел все десять фото, но быстро положил обратно на стол аккуратно собранную стопку фотокарточек:

– Как по мне, что парень, что девушка красотой не блещут, – сказал он.

– Что делать будем? – спросила я.

– Верну их Тадокоро, – ответил шеф.

– А продать их куда-нибудь нельзя? – поинтересовался Такэо.

– Не думаю, что это хорошая идея, – отрезал господин Накано и, зажав фотографии между листами картона, вернул их в крафтовый конверт, который убрал в дальний шкаф.

Какое-то время наличие этого конверта в магазине меня беспокоило. Мне было тяжело даже поворачивать голову в сторону того шкафа. Стоило кому-то зайти в магазин – и я испуганно дергалась, ожидая увидеть Тадокоро. Господин Накано, конечно, обещал вернуть конверт владельцу, но пока что конверт вместе с его содержимым так и лежал на полке. Тем более никто из нас не знал точного адреса Тадокоро. Нервничая из-за фотографий, я и встретила новый год.

В магазин заглянула Масаё. Пришла она на следующий день после снегопада.

– А у вас, смотрю, чистота и никаких сугробов, – радостным тоном сказала женщина.

Впрочем, ее голос всегда звучит радостно. Такэо поначалу вздрагивал чуть ли не от каждой ее фразы, но в последнее время, кажется, немного привык. Несмотря на это, я вижу, что парень все равно старается не приближаться к сестре шефа.

– Такэ, это ты снег убрал?

Услышав такое обращение, Такэо снова вздрогнул. После снегопада сугробы выросли больше двадцати сантиметров, но дорожка к магазину оставалась чистой – с самого начала непогоды он то и дело выходил и аккуратно убирал снег с асфальта. И на этом влажно поблескивающем черном асфальте, как обычно, стояла скамейка с заботливо выставленными господином Накано красивыми безделушками.

– Я люблю снег – с ним не так одиноко, – сказала Масаё.

Ее слова звучат так беззащитно… Мы с Такэо всегда просто молча слушаем. Вскоре в магазине появились первые посетители. Несмотря на выпавший снег, покупателей сегодня было много. Трое купили обогреватели, двое приобрели котацу, еще двое – матрасы, так что обслуживать посетителей пришлось нам всем, включая и Масаё. К вечеру, когда мы наконец смогли немного выдохнуть, снег на открытых солнцу участках земли уже растаял. Теперь дорожки, заботливо расчищенные Такэо, ничем не отличались от прежде скрытой под снежным покровом земли.[4]

– Может, гречневой лапши закажем? – предложил господи Накано.

Закрыв магазин, мы всей толпой ушли в дальнюю комнату. Еще недавно там стоял котацу, но, так как мы его продали, осталось только толстое одеяло, расстеленное на татами. Шеф принес из торгового зала большой чайный столик и поставил его прямо на одеяло.[5]

– Тепло тут, – заметил Такэо, усаживаясь на одеяле.

– Конечно. Вместе всегда теплее, – как мне показалось, совсем не к месту сказала Масаё.

Господин Накано набрал номер лапшичной, чтобы сделать заказ, и одновременно закурил сигарету. Курил он стоя, стряхивая пепел в стоявшую на полке пепельницу.

– Ах ты ж!.. – Выругался шеф, размахивая крафтовым конвертом Тадокоро. Судя по всему, мужчина случайно коснулся конверта кончиком горящей сигареты. Крафтовая бумага немного задымилась, но благодаря быстрой реакции господина Накано дым почти сразу исчез. Краешек конверта немного обгорел и почернел, однако лежавшие внутри картонки были в полном порядке.

– Что это тут? Гравюра? – поинтересовалась Масаё.

Господин Накано молча передал сестре содержимое конверта. Масаё раскрыла картонный «футляр» и стала пристально разглядывать фотографии.

– Продаете? – спросила женщина, и шеф отрицательно покачал головой.

– Неудивительно – сделано так себе, – с каким-то довольным видом кивнула Масаё. – По сравнению с этим мои работы еще ничего.

Я бегло переглянулась с Такэо. Мы оба не ожидали, что сестра шефа так критически относится к своим произведениям. Вот уж правда – творческие люди совершенно непредсказуемы. А потом Масаё сказала еще более неожиданную вещь:

– А это не сам ли Тадокоро наснимал?

– Чего?! – удивленно воскликнул господин Накано.

– Тадокоро был моим классным руководителем в средней школе, – совершенно спокойным тоном сообщила Масаё, и почти одновременно с этим в дверь кто-то постучал. Мы с Такэо чуть не подскочили.

– Лапшу принесли, – коротко сказал шеф и, не вынимая сигареты изо рта, пошел открывать.

Такэо последовал за ним, а мы с Масаё остались в комнате. Женщина взяла одну из сигарет брата и закурила, положив локти на чайный столик. Сигарету она держала точно так же, как начальник.

– Тадокоро выглядит довольно молодо, но вообще-то ему уже под семьдесят, – поведала Масаё, поедая лапшу.

Тадокоро, как оказалось, был классным руководителем женщины, когда она училась в третьем классе старшей школы. Он и сейчас довольно привлекателен, но тогда, когда ему было около тридцати, мужчина, по словам Масаё, походил на кинозвезду. Как учитель, он ничем особо не выделялся, но красивая внешность привлекала многих учениц, которые вились вокруг него, как пчелы около меда. Среди поклонниц мужчины особенно бросалась в глаза знакомая Масаё по имени Сумико Касуя. По слухам, они с учителем даже ходили в «модные отели».

– «Модные отели»? Это какие? – поинтересовался Такэо, на что господин Накано серьезно ответил:

– Это другое название отелей любви.

Слухи об отношениях Тадокоро и Касуи так распространились, что Сумико пришлось уйти из школы, а преподавателя уволили. Стремясь отдалить Сумико от мужчины, семья отправила ее к бабушке с дедушкой в деревню, но влюбленные начали переписываться, а через год девушка и вовсе сбежала от родных к нему. После восоединения пара пустилась в путешествие по всей стране, живя то тут, то там, но, когда все немного успокоилось, возлюбленные вернулись в соседний город, где Тадокоро унаследовал семейный магазин канцелярских товаров.

– Во дает! – Такова была первая реакция шефа на рассказ сестры.

– Получается, они и впрямь любили друг друга, – следом за ним высказался Такэо.

– Но как вы поняли, что те фотографии сделал Тадокоро? – спросила я.

– Ну… – ответила, пережевывая пищу, Масаё. Она подбирала палочками оставшийся в тарелке кляр, бормоча: – Люблю есть кляр. Кто бы мог подумать, что пропитанный бульоном кляр такой вкусный…

Как оказалось, во время своих странствий с Сумико Тадокоро зарабатывал на жизнь продажей фотографий. Недостатка в женщинах он, судя по всему, никогда не испытывал, и даже отношения с Сумико ему не мешали, а потому благодаря обширному кругу «подруг» он легко находил сюжеты для эротической съемки и позднее продавал фотографии. Поскольку он был совсем новичком в сфере эротической фотографии и его деятельность была не вполне законна, Тадокоро не удалось избежать проблем с местными бандитами. Когда положение неопытного торговца стало по-настоящему опасным, мужчина был вынужден прекратить свой нелегальный бизнес, однако снимать не перестал – похоже, это занятие ему действительно нравилось. Правда, теперь его моделью была лишь возлюбленная, а покупателями – только знакомые, да и продавать фото пришлось почти по себестоимости.

– На тех фото тоже Сумико, – сказала Масаё, указывая подбородком на лежавший на полке картонный «футляр». – У меня есть такая же фотография, как в этом наборе.

– Это какая? – спросил шеф, на что сестра ответила:

– Где зад крупным планом.

После этой реплики мы все какое-то время молча ели лапшу. Такэо доел свою порцию первым и сразу понес миску к раковине. Вслед за ним поднялся господин Накано. Я же, подражая Масаё, вылавливала плававшие в бульоне кусочки кляра.

– А мне нравится та фотография, – сказала я, на что женщина рассмеялась:

– Она дорого мне обошлась. Сумико жила бедно, так что я выложила за нее аж десять тысяч иен.

– А ведь за все десять не дашь и тысячи, – спокойно сказал господин Накано, когда отнес свою миску к раковине и вернулся к нам. Такэо кивнул с самым серьезным видом.

После обеда шеф и Такэо отправились в гараж, а мы с Масаё занялись мытьем посуды.

– А что потом стало с Сумико? – поинтересовалась я, ополаскивая миску под краном, на что женщина ответила:

– Она умерла. Из-за постоянных измен Тадокоро и внезапной смерти сына у нее развилось нечто вроде невроза. Нет, Тадокоро, конечно, не злодей какой-нибудь, но лучше бы тебе, Хитоми, не связываться с такими, как он.

Масаё усиленно терла миску губкой.

Я вздохнула. Сразу вспомнилась та особенная атмосфера, которую всегда приносит с собой этот мужчина, и по спине пробежал холодок. Не могу сказать, что я сильно испугалась, – это ощущение напоминало скорее тот легкий озноб, что порой возникает, когда простудишься.

Вечером, когда мы с Такэо вышли из магазина, я рассказала ему о том, что Сумико Касуя умерла.

– Жалко, – сказал он, потирая замерзшие руки.

Какое-то время Тадокоро к нам не заходил, но через два дня после следующего снегопада он вдруг появился в магазине и заявил:

– Я все-таки решил не продавать те фотографии.

Я передала ему фото вместе с их картонным «футляром», и мужчина, вдруг приблизив свое лицо к моему, спросил:

– А где конверт?

Как раз в этот момент вернулся Такэо, который и отвлек внимание посетителя, заставив Тадокоро повернуться к вошедшему:

– Конверт я сейчас куплю.

– Ладно, только купи такой же, как был, – формата А4, – распорядился своим обычным расслабленным тоном Тадокоро, и Такэо выбежал на улицу.

Как только парень скрылся из виду, посетитель снова склонился ко мне и спросил:

– Ну как, изучила фотографии?

– Слышала, вы когда-то работали учителем… – Я думала, он удивится, услышав это, но мужчина и бровью ни повел, лишь еще больше приблизился ко мне.

– Было дело, – ответил Тадокоро, оказавшись так близко, что я смогла почувствовать его дыхание. За окном сверкал не растаявший на солнце снег.

– А вот и конверт, – сказал вернувшийся Такэо.

Тадокоро, сохраняя свой обычный расслабленный вид, отошел от меня, медленно вытащил из пакета новый конверт и аккуратно убрал в него картонку с фотографиями.

– Увидимся, – попрощался посетитель и покинул магазин.

Сразу после этого в зал вошел господин Накано:

– Да говорю же – дороговато ты сегодня дал, Такэо!

Мы с Такэо смотрели на подбородок шефа.

– Что такое? – спросил он рассеянно, но мы промолчали.

– Надо же, и у конвертов есть формат А4, – заметил Такэо после недолгой паузы.

– Что? – переспросил господин Накано, но парень ничего не ответил. Я продолжила молча смотреть на подбородок мужчины.

Глава 2

В сезон дождей работы у господина Накано становится немного меньше. В дождливую погоду открытые базары не проводятся, а значит, и готовиться к ним не надо, да и переездов в это время почти нет, что сокращает и количество поездок за товаром.

– Интересно, почему во время переездов нам перепадает столько хороших вещей?.. – спросил Такэо у шефа, попивая кофе.

Господин Накано, уже допивший свой кофе, чуть склонил голову набок, туша о крышку пустой банки окурок. Начальник постоянно использовал в качестве пепельницы одну только крошечную крышку банки, поэтому на ней было столько пепла, что казалось, он вот-вот начнет сыпаться. Почему-то наш шеф любит бросать окурки куда угодно, только не в пепельницу, даже если она стоит прямо перед глазами.

Однажды я тихонько поинтересовалась у Такэо, почему господин Накано не пользуется пепельницей, на что парень ответил:

– Может, продать хочет?

– Но это же самая обычная пепельница, даже не старинная, – удивилась я, на что Такэо с самым непроницаемым выражением лица ответил:

– А шеф у нас, знаешь ли, бессовестный торгаш, хотя по виду и не скажешь.

– «Торгаш», говоришь? Вот уж не думала, что услышу это слово от молодого парня.

– Попадается в «Мито Комон» и прочих исторических сериалах.[6]

– Надо же, ты, оказывается, исторические сериалы смотришь…

– Мне просто нравится Каору Юми.[7]

Живо представив, как Такэо сидит и увлеченно смотрит на любимую актрису, я невольно захихикала. К слову, у нас в магазине порой попадаются подставки для благовоний с Каору Юми. Одно время они пользовались спросом, один из таких сувениров с изображением звезды мы продали меньше чем за неделю. Правда, теперь такие вещицы распространены разве что среди фанатов и прежней популярностью уже не пользуются.

– Да говорю же – когда люди перебираются в лучшее место, всегда хотят поменять и домашнюю утварь, – ответил на вопрос Такэо шеф. – Поэтому-то к нам и попадает столько дешевых, но хороших вещей.

– Дешевых, но хороших… – повторил, как попугай, коллега, на что господин Накано равнодушно кивнул.

– Ну а если человек переезжает в место похуже? – поинтересовался парень.

– С чего бы кому-то перебираться туда, где хуже? – засмеялся шеф. Засмеялась и я. И только сам Такэо сохранял серьезное выражение лица.

– Ну, например, если пришлось сбежать посреди ночи или там семья распалась.

– Да говорю же, в таких экстренных случаях явно не до разбора старых вещей, – сказал господин шеф, поднимаясь и отряхивая сигаретный пепел с черного фартука.

– Понятно, – коротко отреагировал Такэо и тоже встал.

Дождь лил даже сильнее, чем сразу после полудня. Скамейка, которую шеф всегда выставляет рядом с магазином, сегодня осталась в зале, сделав и без того плотно заставленное помещение еще более тесным. Господин Накано принялся энергично сметать пыль с товаров на полках.

– Нельзя оставлять вещи пылиться только потому, что они старые, – частенько говорил хозяин магазина. – Даже наоборот – старые вещи должны быть чистыми! Но не идеально чистыми. Баланс найти крайне сложно… – приговаривал начальник, стряхивая пыль метелочкой.

Такэо пошел к торговому автомату в нескольких шагах от магазина выбросить банки от кофе – рядом с ним как раз стоит нужный контейнер. Парень выбежал, даже не взяв зонт. Вернулся он, естественно, вымокшим до нитки. Господин Накано бросил подчиненному полотенце. На нем были изображены лягушки. Это полотенце попало в магазин во время прошлой закупки. Кое-как вытерев волосы, Такэо повесил полотенце на угол стола у кассы. Зеленые лягушки на мокрой ткани стали казаться ярче. Сам того не ведая, коллега принес с собой в помещение стойкий запах дождя.

Кстати, что-то давно я не видела Масаё. Я осознала это, услышав, как шеф произнес имя сестры, отвечая на звонок по телефону.

– Что, Масаё? – удивился он в трубку.

«Правда?», «Быть не может!», «Да ладно…», «Поверить не могу!» – весь разговор сопровождался удивленными возгласами господина Накано.

– Интересно, что же случилось с Масаё, – обратилась я к Такэо, рассеянно сидевшему на скамейке, спрятанной в магазине от дождя.

– Не знаю, – ответил парень. Он опять пил кофе из банки.

Как-то раз я спросила Такэо:

– Тебе что, нравится этот кофе?

– Нравится? – переспросил парень с изумленным видом.

– Ну, ты же постоянно берешь один и тот же, – заметила я, на что он ответил:

– Я как-то даже не задумывался. А вы неожиданно наблюдательны.

После этого разговора Такэо продолжил пить кофе того же бренда. Глядя на него, я тоже разок взяла тот же напиток, но мне он показался слишком приторным. Это был сладкий кофе с молоком.

Такэо сидел на скамейке, широко расставив ноги.

– Так, а ну-ка давайте работайте, – сказал господин Накано, вернувшись из дальней комнаты.

Такэо медленно поднялся со скамейки и вышел из магазина, звеня ключами от грузовика. Как обычно, зонт он не взял. Проводив подчиненного взглядом, шеф испустил преувеличенно тяжелый вздох.

– Что-то случилось? – спросила я.

Мне показалось, что он ждал этого вопроса. Когда господин Накано хочет что-то рассказать, он всегда так вздыхает, тихо бормоча себе под нос. На самом деле я прекрасно знала, что лучше ни о чем его не спрашивать, шеф всегда все рассказывает, как отойдет. Однако, если дать ему время, всех окружающих людей непременно ждет порция нотаций. Именно поэтому я и решилась задать вопрос самостоятельно.

Как-то раз, когда начальник уже настроился прочитать нам свою нотацию, Такэо опередил его, спросив, что случилось. Это сработало, так что я решила взять на вооружение опыт коллеги. Стоит задать вопрос – и господин Накано начинает говорить так быстро, что его поток слов можно сравнить с водой из шланга. Если же не успеешь спросить вовремя – из шефа посыпятся поучения, твердые, как забивающая шланг земля.

– Случилось, – начал господин Накано. – Масаё…

– Что такое?

– Да связалась с каким-то мужиком…

– С мужиком?

– Ага, живет теперь у нее, говорят.

– Сожитель, получается?

– Сожительство – это для молодых, вот прямо Сатико и Итиро.[8]

– Сатико и Итиро? Это кто?

– Эх, молодежь, ничего-то вы не знаете…

Звонила господину Накано Мити Хасимото, приходящаяся им с сестрой тетей. Тетушка эта – младшая сестра покойного отца нашего шефа, вышедшая замуж за молодого владельца магазина спортивных товаров. Разумеется, молодым ее муж был много лет назад – сейчас он уже отошел от дел, передав бизнес сыну. Их сын, к слову, – ровесник нашего начальника.

Несколько дней назад Мити купила пирожные в кафе у станции и отправилась в гости к племяннице. Не то чтобы пирожные в этом кафе обладают какими-то особыми вкусовыми качествами, просто Мити придерживается традиции делать покупки только в знакомых заведениях.

– Традиции – это очень важно, – сказала как-то шефу Мити. Начальник наш, конечно, кивал ей с самым серьезным видом, а потом со смехом признался мне:

– Хотя какие уж тут традиции – в торговом-то квартале!..

Итак, Мити купила в кафе два чизкейка и отправилась в гости к Масаё. Она нажала на кнопку дверного звонка, но никто не открыл. Женщина подумала было, что дома никого нет, и на всякий случай повернула ручку, чтобы удостовериться, но дверь оказалась не заперта – она легко подалась, открывшись внутрь комнаты. Опасаясь, что в жилище племянницы пробрался вор, Мити настороженно прислушалась. До ее слуха донесся слабый звук. Тетушка решила было, что ей послышалось, но нет – откуда-то изнутри действительно доносился какой-то звук. Он не был похож ни на человеческий голос, ни на музыку. Звук был какой-то тяжелый, как будто по комнате медленно перемещается какое-то животное. Возможно, даже не одно.

«Неужто и правда вор?» – напряженно подумала Мити. Она достала из сумки звонок, призванный отпугнуть потенциального насильника, и сжала его в руке, чтобы в любой момент поднять шум.

– Подумать только – звонок от приставаний! У такой-то старухи… – пробурчал господин Накано посреди своего рассказа.

– В последнее время довольно неспокойно, – попыталась я оправдать женщину, но шеф покачал головой:

– Да говорю же – нечего в опасные места-то ходить! Думаешь, что вор, – так беги оттуда поскорее, – вздохнул мужчина. Он, как мне показалось, хотел сказать, что, если бы Мити сбежала оттуда, ему не пришлось бы узнать, что у сестры появился какой-то «мужик».

Какое-то время Мити стояла на бетонном полу прихожей, но вдруг послышался какой-то голос.

– Голос?

– Да говорю же – Масаё там с этим мужиком… Ну, ты понимаешь, – с каким-то отвращением произнес шеф, работая метелочкой для уборки пыли.

– Сексом занимались, что ли?

– Хитоми, юным девушкам не стоит задавать такие неприличные вопросы, – снова вздохнул господин Накано, совершенно забыв, что сам же и начал этот «неприличный» разговор.

Мити бесцеремонно шагнула в дом и отодвинула перегородку. В комнате друг напротив друга сидели Масаё и какой-то незнакомый мужчина. Между ними сидела кошка.

– Ничем неприличным они там не занимались. Как минимум в тот момент, когда их застала тетя. Те звуки издавала кошка.

Так голос был кошачьим!

– Ну вот видите, всего лишь кошка.

– Им повезло, что это была кошка. Если бы тетушка их застукала – они бы просто так не отделались, – произнес господин Накано таким тоном, будто его Масаё совершила какое-то преступление.

– Но ваша сестра же не замужем, так что может приводить домой кого хочет, – возразила я, и шеф скривился:

– Надо, вообще-то, и о репутации думать!

– Что?

– Да понимаешь ли, сложно жить в городе, где у тебя полно родственников…

– А вы уверены, что Масаё встречается с этим, как вы его назвали, «мужиком»?

– А вот этого я не знаю.

Теперь рассказ шефа стал совсем непонятным. Мити попыталась расспросить Масаё о ее таинственном госте, но та упорно отмалчивалась, так что выяснить ничего не удалось – родственница не смогла выведать ни как зовут незнакомца, ни в каких отношениях он состоит с ее племянницей. Пробовала она поговорить и с самим мужчиной, но и он не дал никакого внятного ответа.

В конце концов Мити в гневе покинула дом, швырнув странной паре коробку с купленными чизкейками. По телефону женщина возмущенно пожаловалась, что очень ждала совместного чаепития. Досталось и самому господину Накано: тетушка отчитала племянника и велела больше интересоваться жизнью старшей сестры.

– А все почему? Потому что мало пирожных купила! Чизкейки-то дешевые, могла хоть десять штук купить, хоть двадцать…

– Ну и куда их столько?

– Да и вообще – говорю же, с чего я должен следить за личной жизнью Масаё? Ей самой за пятьдесят уже! – Шеф снова сдвинул брови. – Ну вот и что мне с этим делать, Хитоми?..

«Меня это не касается», – хотела было сказать я, но, конечно же, я никак не могла сказать что-то подобное своему работодателю. Мне нравится моя работа, да и господин Накано – не такой уж плохой начальник. Платят тут, конечно, мало, но зарплата вполне соответствует объему работы.

– Слушай, Хитоми, а ты ведь нравишься Масаё.

– Что? – переспросила я. Шеф никогда не говорил, что Масаё как-то особенно мне симпатизирует, да и в ее поведении я ничего такого не замечала.

– А ты не могла бы как-нибудь заглянуть к Масаё в гости?

– Что? – переспросила я уже заметно громче.

– Сходи посмотри на этого «мужика» – интересно же, что за человек, – с нарочитой легкостью попросил господин Накано.

– Я?..

– Мне больше некого об этом попросить, Хитоми.

– Но…

– Я бы попросил жену, но они с Масаё не ладят, понимаешь… – Шеф сложил руки, будто в молитве: – Хотя бы просто посмотри! Заплачу как за сверхурочную работу.

– Что вы имеете в виду? – спросила я, на что господин Накано ответил, прикрыв один глаз:

– Только Такэо и сестре не говори, – сказав так, он открыл кассу и вложил в мою руку банкноту в пять тысяч иен.

– Но я же ничего сделать не смогу, только сходить, – предупредила я, торопливо пряча деньги в кошелек.

По дороге домой я, как обычно, зашла в магазин и, хотя обычно покупаю только рис с курицей, сегодня положила в корзинку две банки пива. Еще я взяла рыбные палочки с сыром и «жареные кальмары с майонезом». Немного поколебавшись, я добавила к сегодняшним покупкам и две банки слабоалкогольного коктейля. А еще – эклеры и пачку овощного сока. Прихватив еще и журнал с мангой, я отправилась на кассу. Мои покупки обошлись мне в три с чем-то тысячи иен.

– Вот уж правда – легкие деньги портят людей, – бормотала я, шагая по ночной улице.

В пакете звенели купленные банки с пивом и коктейлем. Я зашла в парк и, усевшись на одной из скамеек, достала баночку пива. На закуску взяла три рыбные палочки. Сидя на влажной от прошедшего днем дождя лавочке, я подумала, что, будь здесь Такэо, мы могли бы выпить пива вместе, но тут же отмела эту мысль – лишние хлопоты мне сейчас ни к чему.

Почувствовав, что от сидения на не высохшей толком скамейке джинсы начали намокать, я поднялась, держа в руке недопитую банку с пивом. Допивала я на ходу, маленькими глотками.

К Масаё я решила наведаться завтра в первой половине дня.

Я подняла глаза к ночному небу. Узкий серп луны, подернутый облачной дымкой, висел высоко над головой.

К слову, брови Масаё тоже имеют форму полумесяца.

Она почти не пользуется косметикой, но даже без толстого слоя помады на губах всегда сияет красотой. Сестре нашего шефа повезло стать счастливой обладательницей того самого фарфорово-белого кукольного личика, о котором так мечтают многие девушки. Представляю, какой красавицей она была в молодости!

Они с братом чем-то похожи внешне, но если лицо Масаё представляет собой правильный овал, то лицо шефа имеет более грубые прямоугольные черты, а его загорелая обветренная кожа больше напоминает старый кирпич, чем изящный фарфор.

Лицо Масаё не нуждается в макияже, но именно брови, что удивительно, всегда отличаются своей ухоженностью. Плавный изгиб ее тонких бровей напоминает красавиц с картин эпохи Тайсё. Как-то раз сестра шефа поведала мне, что следит за формой бровей, тщательно выдергивая все лишние волоски пинцетом. [9]

– Правда, зрение уже не то – иногда выдергиваю не тот волосок, – со смехом призналась женщина. – Впрочем, я выщипываю брови уже столько лет, что они почти не отрастают.

Слушая болтовню Масаё, я прикоснулась пальцем к собственной брови. Волоски были длинными и лохматыми – в отличие от собеседницы, я почти не ухаживаю за ними.

Я нажала кнопку дверного звонка, и Масаё почти сразу вышла ко мне.

На обувной полке в прихожей я увидела пару кукол – высоких мужчину и женщину, которые были представлены на выставке полгода назад. Надев аккуратно стоявшие на полу тапочки, я последовала за хозяйкой квартиры. В качестве гостинца после долгих раздумий я решила принести четыре пирожных из кафе у станции. Когда мы вошли в комнату, и я передала сладости Масаё, она захихикала, прикрыв рот рукой:

– Это Харуо попросил?

– О чем вы? – удивилась я, а сестра шефа продолжила:

– Сколько он тебе заплатил?

– Д-да что вы, ничего он не платил… – запинаясь, начала отнекиватьсяь я, но Масаё сказала, подняв свои брови-полумесяцы:

– Харуо, как обычно, решил избежать лишних проблем и не заявляться ко мне лично, да?

Мы сели пить чай. Масаё, отрезая вилкой кусочек лимонного пирога, сказала:

– Пять тысяч иен? Негусто.

Сама не знаю, как так вышло, но я проболталась о том, что шеф заплатил мне за этот визит как за сверхурочную работу. Впрочем, возможно, проболталась я не так уж и случайно: какая-то часть меня хотела увидеть, как Масаё отреагирует на новость о полученной мною символической сумме.

– Простите, – потупилась я, ковыряя вилкой кусок вишневого пирога.

– Хитоми, а ты, смотрю, любишь пироги, – заметила сестра шефа.

– Почему вы так думаете?

– Так ты же принесла вишневый, лимонный и слоеные яблочные пироги, – Масаё своим певучим голосом перечислила принесенные мной гостинцы.

Потом она встала, открыла тумбу, на которой стоял телефон, и вытащила из нее кошелек.

– Придумай что-нибудь, ладно? – попросила женщина, достав из кошелька банкноту в десять тысяч иен, которую тут же завернула в салфетку и положила рядом с моей тарелкой, на которой лежал кусочек вишневого пирога.

– Ну что вы, не надо, – я отодвинула от себя салфетку с деньгами, но Масаё упрямо сунула ее мне в карман. Край салфетки немного отогнулся, открыто демонстрируя уголок купюры.

– Надо. Да и потом: я уверена, что Харуо просто хочет поскорее отделаться от этой истории.

Похлопав меня по карману, сестра шефа добавила:

– Если хочешь, бери себе и яблочный пирог.

Быстро поедая лимонный пирог, женщина пробормотала то же, что и ее брат:

– Мне давно за пятьдесят, могли бы и отстать уже!

Я не менее увлеченно поглощала вишневый пирог. Покончив с лимонным десертом, Масаё тут же принялась за кусок слоеного пирога.

Положив в рот кусочек выпечки, сестра шефа сама начала рассказывать о так волновавшем всех «мужике». Оказалось, Масаё в этом плане не отличалась от брата: стоило начать разговор, как слова полились из ее рта, как из шланга.

Как выяснилось, «мужик» носил фамилию Маруяма.

– Знаешь, вообще-то с Маруямой мы давно знакомы – я его уже как-то бросила, – радостно поведала сестра шефа. – Потом он сошелся с хозяйкой рисовой лавки из соседнего города, Кэйко, они поженились и вот только недавно развелись. Как говорится, брак себя изжил. Причем на развод подала Кэйко – просто сунула мужу уведомление о разводе, а он особо и не возражал. Кэйко даже немного растерялась – не ожидала, что Маруяма вот так запросто согласится разойтись.

Нескончаемый поток слов не переставал литься изо рта Масаё. Женщина показала фотографию этого Маруямы. Это был мужчина среднего роста и телосложения с опущенными уголками глаз. На фотографии они с Масаё стояли на фоне какого-то синтоистского храма.

– Это мы в Хаконэ, – пояснила женщина. – Я там и сувенир приобрела.

Масаё отошла в соседнюю комнату и принесла оттуда красивую деревянную шкатулку, украшенную элементами из разных пород дерева.

– Ого, какая красота, – оценила я, на что сестра шефа улыбнулась, чуть опустив идеальные брови.

– Люблю традиционные ремесла – всегда такая красота получается. Согласна?

Я неопределенно кивнула. Видимо, любовь к традициям – семейная черта Накано.

– А это передайте лучше господину Маруяме, – сказала я, отодвигая от себя принесенный мной же яблочный пирог.

– Хорошо, – кивнула Масаё, аккуратно положив пирог в коробку. После она осторожно провела пальцами по крышке резной шкатулки.

– Как думаешь, что сказать господину Накано? – спросила я у Такэо.

– Скажите, что в голову придет, – ответил парень, попивая коктейль. Пили мы на те самые деньги, которые сунула мне Масаё.

Даже алкоголь не помог разговорить его. Я пыталась поддержать разговор простыми фразами вроде «А ты кино смотришь?», «Какая у тебя любимая игра?», «Повезло нам с местом работы, да?», «Вкусное тут мясо, согласен?», но парень отвечал односложно – «Да не особо», «Как у всех», «Да, пожалуй» и все в том же духе. При этом время от времени он поднимал голову и смотрел мне в глаза, так что я точно знала, что общение со мной не было ему в тягость.

– Масаё такая счастливая была.

– Еще бы – у нее же мужчина появился, – с тем же безразличным видом ответил Такэо.

Я хихикнула:

– А у самого-то что в итоге с девушкой? Расстались – и дальше что?

– Да ничего. Я уже четыре месяца ни с кем не встречаюсь, – ответил парень, отхлебнув коктейль.

– Это еще что! У меня вот парня нет уже два года, два месяца и восемнадцать дней, – сказала я.

– Восемнадцать дней? Вы что, и дни считали? – Такэо чуть улыбнулся. Мне показалось, что с улыбкой он выглядит даже более хладнокровным, чем без нее.

Помнится, Масаё, поглаживая красивую шкатулку, шепотом призналась мне:

– Знаешь, Маруяма – он такой… тяжелый, хотя по виду и не скажешь.

– Тяжелый? Вы про вес? – переспросила я, на что женщина, чуть приподняв свои идеальные брови-полумесяцы, ответила со сдержанным смешком:

– Ну, пожалуй, весит он тоже немало.

Об этом разговоре напомнила мне холодная улыбка Такэо. Голос у нее был такой… даже не знаю, как описать… словно идущий откуда-то из глубины горла. Такой… таинственный, что ли? Да, именно такой – таинственный – голос тогда был у Масаё.

– Скажи, Такэо, а ты так и будешь всегда работать у господина Накано?

– Не знаю.

– Странный он человек, скажи?

– Есть такое, – рассеянно ответил парень, смотря куда-то вдаль.

Такэо коснулся мизинца левой руки, поглаживая обрубленным правым мизинцем здоровый палец. Какое-то время я просто наблюдала за парнем, а потом вдруг попросила:

– А дай потрогать?

Коллега разрешил, и я прикоснулась к его обрубленному мизинцу. Пока я ощупывала палец, Такэо свободной левой рукой поднял и осушил свой бокал.

Отпустив руку парня, я сказала:

– Масаё говорит, что этот Маруяма – как пресс для бумаг.

– Пресс для бумаг?..

Масаё сказала мне:

– Знаешь, Маруяма – как пресс-папье. Да и в целом – когда мужчина наваливается сверху, чувствуешь себя бумагой под прессом. А тебе так не кажется?

– Пресс? Это который входит в набор для чистописания? – уточнила я, на что женщина ответила, нахмурив свои идеальные брови:

– Эх, молодежь! Ни разу пресс-папье не пользовалась? Им можно не только бумагу прижимать – у пресса, знаешь ли, масса способов применения, – высказавшись, сестра шефа наколола на вилку один из разбросанных по всей тарелке кусочков пирога.

– Кстати, в магазине ведь есть такие прессы, насколько я помню.

– Есть, конечно. Удобная, между прочим, вещь. Я, например, прижимаю прессом коробку с чеками – всякие бумажки, которые так и норовят высыпаться. Вот прямо беру пресс-папье и ставлю сверху на гору листочков, чтоб не разбежались.

После этих ее слов мне начало казаться, что и я сама когда-то была такой тонкой бумажкой, крепко прижатой тяжелым прессом.

– Интересно, Такэо, а ты тяжелый? – спросила я, по-видимому, здорово захмелев.

– Хотите проверить?

– Не сейчас.

– Если что, всегда готов, только скажите.

Такэо тоже выглядел пьяным. К слову, мне он особо тяжелым не казался. Шеф также представлялся мне довольно легким.

Тем вечером я потратила около шести тысяч иен. Мы с Такэо так напились, что по дороге домой умудрились дважды поцеловаться. Первый, совсем легкий поцелуй произошел перед парком, а вот во второй раз, рядом с зарослями, я сама полезла целоваться, да еще и с языком, и Такэо даже ответил на мой поцелуй, хоть поначалу и неловко.

– Прости, – извинилась я.

– Да ничего, – ответил парень, целуя уже как следует. Само собой, так как он сказал это прямо во время поцелуя, прозвучало это скорее как «нифефо».

– Чего «ничего»? – со смешком спросила я, и Такэо тоже рассмеялся, после чего мы перестали целоваться.

Я помахала рукой:

– Пока!

Такэо, на удивление, обошелся без своего обычного «До свидания»:

– Пока, – ответил он той же фразой.

Это его «пока» мне не понравилось – какое-то оно было ненадежное.

– Ваша сестра была одна. Никакого «мужика» в доме не было. Ну, по крайней мере, я никого не видела, – как и просила Масаё, я не стала ничего рассказывать господину Накано.

– Это хорошо, – ответил шеф.

Такэо пошел выставлять скамейку – сегодня в кои-то веки выдался ясный погожий день. Господин Накано аккуратно разместил на лавочке настольную лампу, пишущую машинку и пресс-папье.

– О, пресс для бумаг, – пробормотала я себе под нос, и Такэо взглянул на меня.

– Действительно, пресс-папье, – ответил парень тоже шепотом.

– А что вам за дело до пресса? Это шифр какой-то или что? – внезапно вклинился в наши перешептывания шеф.

– Да нет, – сказал Такэо.

– Да нет, – произнесла и я.

Покачав головой, господин Накано ушел к грузовику. В тот день ему нужно было успеть съездить аж в три дома.

– Такэо! – позвал начальник, и парень тут же присоединился к нему.

В магазин весь день то и дело кто-то заходил – видимо, активности покупателей поспособствовала долгожданная ясная погода. Обычно люди заглядывают к нам просто посмотреть, но в этот раз многие ушли с покупками. Правда, покупали они всякие дешевые мелочи вроде блюдечек и старых футболок, но сигналы из кассового аппарата, по меркам нашего магазина, звучали довольно часто. Будучи занятой за кассой, я даже не заметила, как солнце склонилось к закату. Удивительно, но поток посетителей все никак не прекращался. На часах уже было семь вечера, пришло время закрывать магазин, но к нам продолжали заглядывать идущие с работы люди. Через час с последней закупки вернулись господин Накано и Такэо, и только тогда я решилась приспустить ставни, хотя в зале по-прежнему находились двое покупателей.

– А вот и мы, – сказал шеф, заходя в магазин. За ним бесшумно шел Такэо.

Услышав звук опускающихся ставней, один из клиентов покинул магазин, а второй пошел на кассу с выбранными товарами.

В руках посетителя были пресс-папье и пепельница – та самая ничем не примечательная пепельница, которая все это время стояла без дела на полке.

– Подойдите, пожалуйста, – обратилась я к шефу, попеременно глядя то на него, то на пепельницу, и мужчина подошел к кассе.

– О, вы решили пробрести пресс-папье? У вас отличный вкус! – затараторил хозяин магазина, обращаясь к покупателю.

– Думаете? – с весьма довольным при этом видом деланно смутился клиент.

– Пепельница стоит пятьсот иен. Впрочем, нет, отдам за четыреста пятьдесят, – продолжил с той же скоростью господин Накано.

Лицо Такэо, как обычно, ничего не выражало. Он молча складывал у входа в торговый зал коробки со всякой всячиной, закупленной за сегодняшний день.

Когда покупатель ушел, шеф с шумом закрыл ставни до конца.

– Что-то есть захотелось, – заметил господин Накано.

– И правда, пора бы перекусить, – подтвердил Такэо.

– Действительно, не помешает подкрепиться, – согласилась и я.

– Значит, три порции кацудона, – подытожил шеф, взяв телефонную трубку.[10]

Пока мы ужинали, господин Накано спросил:

– Так что у вас там с прессом для бумаг?

Однако мы с Такэо с безразличным видом отмолчались.

От обоих мужчин сильно пахло потом. Такэо, доев свою порцию, вдруг рассмеялся.

– Чего это ты? Что тут смешного? – подозрительно посмотрел на коллегу начальник.

– Пепельница, – коротко ответил Такэо и продолжил хохотать.

Господин Накано растерянно встал и отправился мыть чашку из-под кацудона.

На полке, сбоку от громоздившейся у входа горы коробок, одиноко стоял пресс для бумаг в форме черепашки – пресс в виде зайчика, всегда стоявший рядом, сегодня нашел нового хозяина. В темном помещении магазинчика раздавался шум льющейся из крана воды. Такэо продолжал смеяться.

Глава 3

– Да тут на двоих, – заметил господин Накано, достав из конверта для заказных отправлений авиабилеты.

Край конверта был буквально изорван. Несмотря на то что от владельца магазина старых вещей требуется аккуратность, наш шеф, по обыкновению, небрежно обращался с вещами.

– У Тамоцу Кониси тесть умер, – продолжил шеф.

– Понятно, – как всегда безразлично кивнул Такэо.

– Понятно, – сказала я одновременно с ним.

Вообще-то имя Тамоцу Кониси я слышала впервые.

– Кстати, а ведь Тамо всегда был даже чересчур воспитанным – настолько, что с него станется даже билеты на самолет прислать, да, – с откровенным восхищением поведал господин Накано. – Просит приехать на Хоккайдо. Можно хоть прямо в эти выходные. Если что, это по работе – за товаром поедем. Хотя тут, пожалуй, скорее оценка будет, чем обычная скупка.

Широко раскрыв глаза, шеф говорил, размахивая билетом, зажатым между пальцев. Мужчина посмотрел на Такэо, потом перевел взгляд на меня.

– А разве вы занимаетесь оценкой антиквариата? – удивленно спросила я, и господин Накано покачал головой:

– Нет, конечно. Да я и не разбираюсь… Интересно, с чего это Тамо именно ко мне обратился?..

Ворча себе под нос, хозяин магазина плюнул в салфетку. В последнее время шеф часто говорит о появившиейся проблеме с легкими.

– Лучше бы вам обоим не курить, – сказал он нам. – Сам-то я могу в любой момент бросить, если захочу, но в моем возрасте уже, знаете ли, хочется позволить себе маленькие шалости.

Не знаю, слушал ли его Такэо – вскоре парень, покручивая на пальце ключи от грузовика, отправился на улицу.

– А кто такой этот господин Кониси? – спросила я, вынужденная поддерживать разговор в одиночку.

– Школьный друг.

– Понятно, – кивнула я, хотя мне и не верилось, что господин Накано когда-то тоже был старшеклассником.

Интересно, шеф тоже носил школьную форму со стоячим воротничком? Шел ли он по улице вместе с тем самым «другом», на ходу поедая сэндвич с картофельной котлетой? Были ли его глаза когда-то яркими и чистыми, с не помутневшими от возраста белками?

– У Тамо еще со школы не было недостатка в девушках, – продолжил господин Накано, сделав неглубокий вдох и снова плюнув в салфетку. – Наигрался, в общем, а потом сошелся с богатенькой дамочкой, женился и переехал к ней на Хоккайдо.

– Понятно, – уже в третий раз кивнула я.

– Кстати, дамочка эта весьма привлекательная.

Снова отвечать той же фразой я не стала, на сей раз повернувшись к начальнику. Кажется, он хотел еще что-то рассказать, но, увидев, что я начала листать записную книжку, молча встал.

– Такэо, – крикнул господин Накано, тоже отправляясь во двор. Им предстояло снова отправиться за товарами.

В этот раз шеф и Такэо направлялись в дом к знакомым Масаё. Она сказала, что хозяева дома – землевладельцы, так что можно ожидать неплохого «улова», но господин Накано, напротив, заявил, что в таких домах часто неожиданно мало стоящих вещей.

Услышав шум мотора удаляющегося грузовика, я без особой причины вздохнула. Мы с Такэо договорились встретиться этим вечером. Я сама его пригласила.

– Давно у меня свиданий не было, – сказал коллега, усаживаясь за стол. Встретиться в этом довольно старом кафе предложил он сам.

– Не подскажешь, чья вон та картина на стене?

– Сэйдзи Того.[11]

– Навевает ностальгию…

– Да? Я не разбираюсь как-то.

– Ну ты же художника узнал!

– Ну что вы, это случайность.

– Кстати, можешь не «выкать».

– Простите, привычка.

– Ну вот опять!

– Ой.

Вечером парень пришел в магазин весь мокрый от пота, но сейчас от него пахло приятно – до меня доносился едва уловимый запах мыла.

– Девушка так и не вышла на связь?

– Представьте себе – ни разу, – резко ответил Такэо.

– Ну вот опять!

– Ой…

Такэо заказал себе черный чай.

– С лимоном, пожалуйста, – обратился он к сотруднице кафе, чуть склонив голову. Сделал он это настолько незаметно, что я даже затрудняюсь сказать, действительно ли он склонился или лишь опустил подбородок. Все его движения порой кажутся мне какими-то неловкими.

– Часто сюда ходишь?

– Ну да. Тут и недорого, и народу мало.

Я улыбнулась. Такэо тоже улыбнулся. Кажется, нам обоим было неловко.

– Может, поедим? – предложил парень, на что я согласно кивнула.

Мы отправились в ресторанчик, где подают жареную курицу. Там я взяла куриные печенки, жареные крылышки и фрикадельки в соусе. Также в меню меня привлекла куриная кожа в маринаде, поэтому я решила заказать и ее, а вот Такэо поморщился:

– Маринованная… С уксусом, значит?

– А что такое? Не любишь маринады? – поинтересовалась я.

– Меня каждый день заставляли принимать уксус, – ответил парень.

– Это кому же такое в голову пришло?

– Бывшей.

– Но зачем?

– Она думала, что это полезно.

– Ерунда какая-то. Ну какая может быть польза от уксуса? – спросила я, рассмеявшись, но Такэо не ответил.

В конце концов парень взял миску риса и тоже заказал маринованную куриную кожу, а также малосольные овощи. Не успела я и глазом моргнуть, как он прикончил заказанную еду. Я же маленькими глотками допивала остатки коктейля.

– Я же тебя пригласила – я и заплачу, – сказала я, но Такэо взял счет, быстро встал и отправился на кассу.

Поначалу он шел легко, но, приблизившись к кассе, вдруг споткнулся на ровном месте. Я сделала вид, что ничего не заметила.

Когда мы вышли из ресторанчика, я заметила:

– Совсем как настоящее свидание.

– Настоящее свидание? – переспросил Такэо.

Вечер был не такой уж поздний, а потому по улице еще ходили, переговариваясь, зазывалы в черных костюмах.

– Может, еще немного выпьем? – предложил коллега, и я согласно кивнула.

Мы сошли с оживленной улицы и заглянули в неприметное питейное заведение, где Такэо взял себе дешевый бурбон с содовой, а я – пинаколаду. Потом мы заказали саке.

Выпив по паре рюмок, мы ушли из бара. Такэо на ходу взял мою руку. Так мы и шли, неловко держась за руки, до самой станции – только тогда парень разжал пальцы.

– Увидимся, – попрощался он и пошел к поездам. Я стояла у турникета, провожая его взглядом, но Такэо даже ни разу не обернулся.

Мне все еще хотелось есть, а потому я заглянула в магазин и купила пудинг. Вернувшись домой, заметила горящую лампочку автоответчика. Сообщение оставил Такэо. Там было всего два слова: «Было здорово».

Голос казался безжизненным. На фоне были слышны объявления из динамиков на станции. Слушая эту короткую запись, я открыла пудинг и начала понемногу его есть. Трижды я перематывала запись, чтобы снова и снова послушать голос Такэо, а потом, как положено, нажала кнопку удаления сообщения.

На выходных господин Накано улетел на Хоккайдо.

Шеф звал с собой и Такэо, но парень отказался.

– А ты чего не полетел-то? – спросила потом я. – Да еще и даром!

Такэо пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

– Я летать боюсь.

– Да ладно? – рассмеялась я.

– К тому же шеф наверняка заставит платить за жилье, – продолжил он, все так же пристально глядя мне в глаза. – Да и хотя бы часть стоимости билетов придется вернуть – в этом я тоже почти уверен.

– Да ну, не настолько же он жадный, – возразила я, но на самом деле проницательность коллеги меня даже восхитила: в душе я тоже думала, что господин Накано вполне способен на такое.

В пятницу утром хозяин магазина, даже не подозревая о наших догадках, отправился в аэропорт Ханэда. Оставшиеся билеты шеф уже сдал, а сам договорился встретиться с коллегой на Хоккайдо и с ним же отправиться в дом Тамоцу Кониси с таким видом, будто они только что вместе приехали из Токио.

– Ну вы и скупердяй, конечно, – заметила я, на что господин Накано с самым серьезным выражением лица ответил:

– Лучше бы ты оценила мою честность, Хитоми.

Нет, все-таки я его не понимаю.

Обратный билет, присланный Тамоцу, был без даты.

– Одним богам известно, когда я вернусь, – заявил шеф. Как раз в этот момент в магазин заглянула Масаё. Услышав слова барата, она так и прыснула со смеху.

– А что? Посетителей сейчас мало, так что я могу вообще оставить магазин на Хитоми с Такэо и уйти на покой, – продолжил мужчина.

– Ну, тогда я продолжу твое дело, – уверенно ответила ему сестра.

– Ой нет, с твоими-то предпринимательскими способностями нашей лавчонке точно конец.

– Ну ты даешь – свой же магазин «лавчонкой» обозвать…

– Да говорю же, такая лавчонка может обрести успех только с таким выдающимся руководителем, как я.

Сразу видно – родственники, обоих понять не могу…

В общем, шеф улетел. Масаё тем временем каждый день приходила проверять сейф. Там у нас лежит выручка, кассовая книга и бумажный талисман на процветание торговли из храма Тоёкава Инари. Талисман этот, к слову, как раз сестра шефа и купила. Она просила брата повесить амулет в магазине – например, на притолоку на входе, – но господин Накано упорно не желает размещать подобные вещи на виду у посетителей. [12]

Как-то раз он даже сказал Такэо, искоса поглядывая на лежащую в сейфе священную бумажку:

– Да понимаешь, какое дело – я же вырос на песнях Дженис Джоплин, ну какие талисманы?..

– Понимаю, – с обычным безразличием ответил ему парень.

На третий день после отъезда господина Накано пришла почтовая открытка. В качестве получателя значился «Магазин Накано».

– Так вот какое у нас официальное название! – удивилась я, на что Масаё отрицательно покачала головой:

– Ни разу такого не слышала.

Сестра шефа прочитала текст на обороте открытки и передала ее мне. Дочитав, я передала открытку Такэо, и он пристально уставился на нее, наклонившись ближе.

– «Здравствуйте! Пишу вам из Саппоро. Попробовал местный рамен. Баранину на гриле тоже. В Саппоро задержусь до послезавтра – у Исии там что-то случилось. В целом Хоккайдо, конечно, огромный, но уж очень бесформенный какой-то. Ну, всего вам самого хорошего! Харуо Накано». – Такэо тихо прочитал открытку вслух, а потом, озадаченно склонив голову, предположил: – Исии – это тот самый коллега, с которым шеф собирался к Кониси?

К слову, мы и сами как раз ели рамен, заботливо приготовленный Масаё. Она добавила много ростков пшеницы, китайского лука и побегов бамбука.

Посетителей почти не было.

– Хитоми, если у тебя какие-то свои дела – я могу и сама присмотреть за магазином, – в очередной раз предложила Масаё.

– Да ну что вы! Дел-то у меня как раз и нет, – отвечала я, после чего сестра шефа выкуривала пару сигарет и уходила домой.

Масаё приходит два раза в день: в одиннадцать утра, когда я только открываю магазин, и в семь вечера, когда я его закрываю. Она гораздо пунктуальнее своего брата, да и ее присутствие в магазине неплохо сказывается на продажах.

Сама Масаё объясняет это так:

– Наверное, есть во мне что-то, что помогает клиентам расслабиться.

– А что, расслабленные люди покупают больше? – рассеянным тоном спросил Такэо.

С момента нашего с ним «совсем как настоящего» свидания прошла ровно неделя. Я два раза писала коллеге по электронной почте и один раз позвонила. На оба письма Такэо ответил одинаково: «У меня все хорошо. Надеюсь, у вас тоже». Звонок же продлился не более пяти минут – мне было трудно в одиночку поддерживать разговор.

– Как думаете, что может облегчить общение с парнем? – спросила я, когда Такэо не было в магазине. Масаё просматривала кассовую книгу, но, услышав мой вопрос, подняла голову и на пару минут задумалась.

– Ну, переспи с ним, что ли, – посоветовала женщина.

– Что? – непонимающе ответила я.

– И как этот магазин еще держится, – с долей восхищения заметила сестра шефа. Потом она захлопнула кассовую книгу и, еле сдержав смешок, сказала: – А Харуо, похоже, и впрямь не собирается возвращаться. Прибыли от магазина все меньше, да и есть там одна дамочка – совсем покоя не дает.

– Дамочка? – переспросила я.

– Упрямая она очень, – поведала Масаё, прищурившись. – Впрочем, ничего нового. – Женщина пожала плечами. – И почему Харуо вечно в таких влюбляется?.. Вот дурак-то!

Я так и не поняла, какую именно «дамочку» она имела в виду: это могла быть как жена шефа (уже третья по счету), так и любовница, о существовании которой подозревает Такэо. Расспрашивать об этом Масаё было как-то стыдно.

Кстати, что-то я никак не могла представить, как следую ее совету насчет Такэо.

– Пойти, что ли, перестановку сделать, – сказала я, вышла на улицу и начала переставлять лампу, пепельницу и прочие мелочи, выставленные на нашей старой скамейке у магазина. Сезон дождей еще не кончился, но на улице стояла по-летнему жаркая погода, так что яркие лучи солнца играли на гладкой поверхности пепельницы.

– «Здравствуйте. С оценкой мы закончили – повезло, что у Исии язык подвешен как надо. Мы с Тамоцу решили съездить в путешествие на несколько дней. Как ни странно, Тамоцу не умеет водить машину, так что поедем мы на автобусе. Поезда тут, конечно, тоже есть, но на автобусе удобнее – пересадок меньше. Одно плохо – от одного города до другого ехать часа два, так что по пути вполне можно захотеть в туалет. Ну да ладно. Сегодня мы остановились в гостинице на источниках с видом на море. Мы собирались ехать до конечной остановки, но Тамоцу внезапно предложил остановиться здесь. Других гостиниц поблизости нет. Здесь вообще ничего нет – ни городов, ни магазинов, ни каких-нибудь санаториев. На краю здешнего мыса есть пещера, и мы хотели туда сходить, но Тамоцу испугался местных белых крабов (они белые, потому что живут в кромешной темноте). Кстати, Тамоцу все еще популярен у женщин, хотя начал лысеть и растолстел. Ну, всего вам самого хорошего! Харуо Накано». – Такэо медленно прочитал письмо от шефа вслух.

Стояла жара. Интересно, почему мы поначалу сходим с ума от жары, а потом привыкаем?..

– Может, мороженого возьмем? Как ты на это смотришь? – предложил Такэо.

Когда мы остаемся наедине, он иногда перестает мне «выкать».

– Положительно смотрю, – ответила я, и парень тут же выбежал на улицу, отправившись в универсам через дорогу.

Из магазина он вернулся с мороженым со вкусом колы.

– Такое пойдет? – спросил он, протягивая мне холодное лакомство.

– А господин Накано довольно неплохо пишет, – заметила я, и Такэо кивнул: рот его был набит мороженым, так что говорить парень пока не мог.

Он только что вернулся с очередной закупки – ездил за товаром в дом, хозяева которого собрались переезжать. Так как речь шла всего лишь о переезде и никто не умер, «улов» был негуст. Вещи Такэо забрал бесплатно – ему досталось две коробки с каким-то хламом. Когда коллега поставил коробки на пол магазина, из той, что побольше, выкатилась старая жестянка из-под конфет. Это была светло-зеленая металлическая баночка с красивым узором. Я попыталась снять крышку, но она так проржавела, что никак не желала открыться.

Такэо быстро подошел откуда-то сбоку, выхватил у меня коробочку и, что-то неразборчиво прокряхтев, довольно легко открыл крышку. Внутри жестянка была плотно набита чем-то вроде ластиков в виде монстров.

– Ого, – сказал Такэо.

– Что такое?

– Кажется, эти штуки довольно ценные…

Кислотные красные, желтые и оранжевые цвета монстров ничуть не потускнели.

– А ты уверен, что такое можно забирать бесплатно? – усомнилась я, на что Такэо коротко кивнул:

– Ну, я же не знал, так что ничего страшного. Вот если бы знал и не стал платить – тогда другое дело.

«Я же не знал, так что ничего страшного», – мысленно повторила я.

– Слушай, Такэо, а давай как-нибудь еще вместе сходим поесть? – почти не задумываясь, выпалила я.

– Да, давай, – тут же согласился парень.

– Тогда приходи ко мне, – продолжила я. – Можешь зайти хоть сегодня.

– Как скажете. Тогда сегодня и приду, – ответил Такэо, снова переходя на «вы».

Я прикусила палочку от мороженого, ощутив во рту стремительно исчезающий вкус десерта с легкой ноткой дерева.

Перед самым концом рабочего дня я вдруг осознала, что в квартире у меня бардак. Такэо уже ушел. Он всегда уходит домой сразу, как закончит с работой.

Когда пришла Масаё, я рванула домой, разминувшись с ней в дверях. Дома я быстро собрала сброшенную одежду, раскиданные по всей комнате диски и журналы и запихала их на нижнюю полку стенного шкафа, потом, не сбавляя скорости, пропылесосила полы, почистила унитаз и хотела было убрать и ванную тоже, но, поняв, что уборка займет слишком много времени, эту часть квартиры я оставила без изменений. После уборки я окинула взглядом все свое жилище. Оно выглядело настолько неестественно прибранным, что я вытащила несколько только что убранных в шкаф журналов и компакт-дисков и разложила их в разных частях комнаты.

Когда Такэо пришел, от него снова пахло мылом. Я на миг подумала было, что и мне стоило принять душ, но тут же вспомнила, что не пошла в душ намеренно, чтобы не создавать впечатление, будто я с нетерпением ждала его прихода. Сложная это штука – любовь. И самое сложное в ней – разобраться в том, нужны ли мне эти отношения или нет.

Я пробормотала что-то вроде «Само как-нибудь разрешится» и подняла руку в приветственном жесте.

– Привет, – сказал Такэо. Его реплика прозвучала наполовину по-дружески, наполовину как-то грубо.

– Кстати, что там должно «само разрешиться»? – спросил парень.

– Ну и слух у тебя, – я даже растерялась. Такэо теперь был не просто Такэо – только сейчас я увидела в нем мужчину.

– Может, закажем чего? Пиццу, например, – осторожно предложила я.

– Хитоми, ты любишь пиццу?

– Да не то чтобы прямо «люблю»…

– Понятно, – хмыкнул парень.

– Какую возьмем? – спросила я.

– Я бы что-нибудь классическое взял.

– А я хочу пиццу с анчоусами.

– Хорошая мысль.

Такэо уселся на стул. Это была самая обыкновенная желтая табуретка без спинки. Ее я по дешевке приобрела в нашем же магазине. Мне понравился легкомысленный желтый цвет.

Я сделала салат из огурцов (просто порезала их и полила заправкой), достала из шкафа пивные бокалы, расставила тарелки – и больше делать мне было нечего, оставалось лишь дождаться доставки пиццы. «И на что же обычно взрослые мужчина и женщина тратят эти двадцать минут в ожидании доставки?..» – с некоторым отчаянием задумалась я.

– Представляешь – шеф мне открытку прислал, – сказал Такэо и, не вставая со стула, полез в задний карман брюк. Оттуда он достал сложенную пополам бумажку и начал медленно зачитывать письмо от начальника своим обычным спокойным тоном: – «Привет, Такэо, как поживаешь? Я вот пью. Кажется, здесь я стал быстрее пьянеть. Наверное, это из-за того, что я постоянно разъезжаю на автобусе. Днем на побережье было полно мух. Молодняк, наверное. Крутились стаями, так что я просто сидел и наблюдал. Им до меня, по всей видимости, не было никакого дела. Какой же Хоккайдо огромный… Может, от этого я сильнее пьянею? И женщин я все-таки не понимаю. Даже завидую тебе: такой молодой, а к девушкам вроде как равнодушен… Тамоцу вчера познакомился с какой-то дамочкой, сегодня решил у нее переночевать, а потом поедет домой. Мой тебе совет, Такэо, – не увлекайся женщинами слишком сильно. Ну, бывай. Харуо Накано».

– Надеюсь, у шефа все хорошо, – обеспокоенно сказала я, а Такэо, качнувшись всем телом, ответил:

– Да наверняка просто напился.

– Думаешь? А вдруг у него что-то случилось?

– Когда у человека случается что-то серьезное, у него обычно нет времени открытки подписывать.

Тон парня оставался легким и спокойным, и мне вдруг захотелось взглянуть на его лицо. Кстати, впервые за сегодняшний день. Глаза у него были закрыты. Несмотря на спокойный тон, выражение его лица напоминало морду испуган-ного зверька, прячущегося где-то в сточной канаве. Мне показалось, что тело мужчины испускало небольшие электрические разряды.

– Ты злишься? – тихо спросила я.

– С чего бы мне злиться?

Парень говорил все так же легко и спокойно, но напряжение в воздухе никуда не делось. Может, сам он и впрямь никакой злости не испытывал, однако его тело говорило об обратном. Я отвела глаза. Кажется, я совершенно перестала понимать, кого именно вижу перед собой.

– Хорошо быть таким беззаботным, а… – пробормотал Такэо. Тон его оставался все таким же легким.

Кстати, а зачем я вообще позвала Такэо к себе? «Лучше бы на его месте был “беззаботный” господин Накано», – вдруг совершенно неожиданно подумала я.

Такэо я вижу каждый день, а потому решила, что хоть сколько-то его знаю, но сейчас я внезапно осознала, что это вовсе не так. Я даже подумала, что мне стоит самой повалить его на кровать: в чем-то Масаё была права – секс действительно мог бы снять часть вопросов.

Такэо сидел на стуле, покачивая ногой. Вскоре раздался звонок в дверь, и я, заплатив две с чем-то тысячи иен, принесла пиццу.

– Спасибо, – сказал парень и принялся за еду.

Мы опустошили сразу несколько банок пива. Покончив с пиццей, Такэо закурил сигарету.

– А ты, оказывается, куришь, – заметила я.

– Иногда, – ответил Такэо.

Мы стояли друг против друга, даже толком не разговаривая. Потом выпили еще по баночке пива. Такэо пару раз взглянул на часы. Я посмотрела трижды.

– Пойду я, наверное, – сказал парень, поднимаясь.

В прихожей Такэо приблизил губы к моему уху, и я уж подумала было, что он меня поцелует, но парень лишь тихо сказал:

– Если честно, секс – немного не мое, простите.

Пока я стояла в растерянности, Такэо успел закрыть дверь с той стороны и уйти. Пару минут спустя я все-таки пришла в себя. Намывая тарелки и кружки, я вспомнила, что парень выбирал кусочки, где поменьше анчоусов. Не знаю даже, раздражает это, печалит или смешит.

Когда я на следующий день пришла в магазин, Такэо был уже там. Масаё тоже пришла. Часы показывали почти час дня. Я умудрилась опоздать.

Сразу после моего прихода сестра шефа ушла. Через несколько минут я сообразила, что вообще-то Такэо сегодня в магазине делать нечего.

– Вот, – сказал парень, протянув мне две тысячи иен. – Спасибо за вчерашний ужин, было очень вкусно.

– Ага, – рассеянно кивнула я.

Вчера мне так и не удалось уснуть, так что я до самого утра смотрела телевизор. И почему ночная ТВ-программа такая бессердечная?..

Я молча положила купюры в кошелек. Молчал и Такэо. В почти всегда безлюдный магазин за последующий час так никто и не зашел.

– Ах да, насчет уксуса, – вдруг сказал парень.

– Что?

– Бывшая где-то услышала, что уксус помогает при проблемах с эрекцией, вот и заставляла его принимать.

– Чего?..

– Если что, у меня с этим проблем нет, просто не хочется.

– А, понятно.

– Только объяснить толком не получилось. В итоге только лишние проблемы получил, – пожаловался Такэо и замолк.

– Как думаешь, шеф сегодня-завтра опять пошлет открытку? – спросила я после долгого молчания, и Такэо слегка улыбнулся. Украдкой взглянув на лицо коллеги, я добавила: – Интересно, он и сейчас едет в автобусе?..

– Я бы посмотрел, с каким лицом он сидит в автобусе совсем один, – ответил Такэо, тоже посмотрел на меня, не поднимая головы.

Мне почему-то казалось, что господин Накано может в любой момент открыть дверь и войти в магазин, но в зале по-прежнему никого не было.

– Простите, что у меня толком не получается, – внезапно тихо извинился Такэо.

– Что не получается?

– Да ничего не получается…

– Ничего подобного! Да и вообще – я ничем не лучше…

– Вот оно как. Скажите, – парень неожиданно посмотрел прямо мне в глаза, – а у вас тоже не получается… жить?

Такэо взял смятую пачку, оставленную владельцем магазина на полке, вытащил одну сигарету и прикурил. Я тоже взяла сигарету и затянулась. Парень, подражая шефу, сплюнул в бумажную салфетку. Вместо ответа на его вопрос я спросила:

– Как думаешь, когда он вернется?

– Это только богам известно, – ответил Такэо, а потом, чуть прикрыв рот, затянулся сигаретой.

Глава 4

Раздался короткий щелчок, молниеносно сверкнула фотовспышка.

– Да говорю же – цифровые камеры меня пугают, – без особого испуга в голосе сказал господин Накано.

– Это чем же? – спросила, подняв голову от фотоаппарата, Масаё.

– Звука нет.

– Какого звука?

– Звука затвора.

– Вообще-то есть, просто тихий, – сказала женщина, снова склоняясь над дисплеем цифровой камеры.

Она фотографировала стеклянную вазу, стоявшую прямо на полу у стены. Сначала спереди, потом сбоку. Затем она перевернула вазу и сфотографировала ее дно с самого близкого расстояния. Стена выглядела пожелтевшей. Коробки, обычно стоявшие вдоль нее, Такэо отнес на задний двор. Стена, у которой стояла стеклянная ваза, казалась единственным островком покоя в магазинчике, забитом до отказа всякой всячиной.

– Скоро будет интернет-аукцион, – сказала Масаё сразу после возвращения шефа с Хоккайдо. – Токидзо создал сайт, куда можно выложить фотографии наших товаров, – и тогда мы тут все распродадим!

Именно для этого Масаё каждую неделю выбирает и активно снимает самые привлекательные для потенциальных покупателей изделия. В каждый такой визит нам с Такэо приходится то наводить порядок у этой самой стены, то держать под углом в сорок пять градусов «белые отражатели» (на самом деле, Масаё так зовет листы плотной бумаги, на что шеф за глаза постоянно ворчит – мол, «ох уж мне эти творческие люди»).

Тот самый Токидзо, о котором говорила сестра шефа, оказался антикваром, знакомым какого-то знакомого ее тайного любовника – Маруямы.

– Насколько мне известно, этот Токидзо особенно интересуется часами, – заметил господин Накано, чем удивил свою сестру.

– Ого, ты его знаешь?

– Встречал пару раз на аукционах. Худющий такой, на журавля похож. Вот уж не думал, что этот дед умеет пользоваться интернетом…

– Ну, журавль он там или нет, а предпринимательской хватки ему не занимать, в отличие от некоторых, – грубо сказала Масаё, не отрываясь от монитора.

Кстати, о журавлях и не только – с Хоккайдо шеф вернулся изрядно располневшим. Телосложение господина Накано, конечно, напоминает скорее козла, чем журавля, особенно сейчас, когда при его общей худобе живот выпирает так, словно под одеждой спрятано несколько полотенец. Самое странное, что при этом ни лицо, ни конечности, ни впалая грудь никак не изменились.

– Может, он чем-нибудь заболел? – как-то раз тихим голосом предположила я, на что Такэо отрицательно покачал головой:

– Да просто отъелся.

– Думаешь?

– У меня дедушка так же выглядел, когда отъедался.

– Наверное, ел много терпуга и картошки.

– Это все баранина, – уверенно заявил парень.

На удивление, вскоре господин Накано вернулся в свою обычную форму. Сразу после возвращения с Хоккайдо его живот выглядел так, будто под одеждой намотано три полотенца, но вот полотенец стало два, потом осталось одно, потом – ни одного, и в итоге шеф стал казаться даже еще более худым, чем до поездки.

– А теперь резко похудел… Ты уверен, что он не заболел? – обеспокоенно спросила я, на что Такэо только улыбнулся.

1 Эпоха Сёва – период японской истории с 25 декабря 1926 года по 7 января 1989 года.

2 Хатиодзи – центральный город, расположенный в столичном округе Токио в 40 километрах к западу от центра Большого Токио.

3 Речь идет о практике отрезания части пальца в качестве наказания за проступок, распространенной среди членов преступных сообществ (в частности, якудза).

4 * Котацу – традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый матрасом или тяжелым одеялом, сверху располагается столешница, а внутрь встраивается источник тепла.

5 Татами – маты, которыми в Японии застилают полы домов (традиционного типа). Плетутся из тростника игуса (ситника) и набиваются рисовой соломой. В настоящее время для набивки чаще всего используется синтетическая вата.

6 «Мито Комон» – японская дзидайгэки (историческая драма), которая транслировалась в прайм-тайм с 1969 по 2011 год, что делает ее самой продолжительной дзидайгэки в истории японского телевидения.

7 Каору Юми (род. 1950 г.) – японская актриса.

8 Сатико и Итиро – молодая пара, герои произведения Сэйити Хаяси «Красная элегия» (1970 г.).

9 Эпоха Тайсё – период в истории Японии с 30 июля 1912 по 25 декабря 1926 года.

10 Кацудон – мясное блюдо европейско-японской кухни, самая популярная разновидность домбури (блюда из риса в глубокой чаше), представляющее собой рис с отбивной котлетой из свинины и различными приправами.

11 Сэйдзи Того (1897–1978) – японский художник-сюрреалист, известный своими изображениями женщин.

12 Тоёкава Инари – другое название буддийского храма Мёгон-дзи, расположенного в городе Тоёкава на востоке префектуры Аити. Есть также филиал храма в районе Минато в Токио.

Продолжить чтение