Выжженная земля

Глава 1: Дыхание предательства.

Утро. Ничем не примечательное утро, и ни единого облачка на небе, тёплый ветерок колышет листья на деревьях, Люди на улице начинают появляться, спеша на работу или прогулку. Магазины открывают свои двери, аромат свежей выпечки уже витает в воздухе парка.

В такие дни, хочется просто валяться на кровати, или же, выйти на улицу, и наслаждаться окружающей действительностью, которая, радует не только глаз, но и душу.

Усевшись на скамейке в парке, Эдвард пытался убежать от самого себя. Он утопал в мыслях о будущем, которое виделось ему туманным и неуютным, как вокзал в чужом городе. Рядом сидел Артур, его друг, беззаботно раскинувшийся и наблюдавший за причудливыми формами облаков. В его позе была поразительная лёгкость, которой Эдвард всегда немного завидовал.

Они познакомились три месяца назад в уютной забегаловке у вокзала. Эдвард, тогда ещё, он отгонял вилкой жёсткий бифштекс, когда к его столику подошел этот парень с бездонными зёлеными глазами и улыбкой на пол лица.

– Место свободно? – Спросил он тогда, и без разрешения уселся напротив. – Ты выглядишь как человек, которому нужен друг. –

Это было настолько прямо и бесхитростно, что Эдвард, обычно осторожный и недоверчивый, сдался почти без боя. За три месяца Артур стал тем, кого он, преданный и обожженный прежде, уже боялся называть другом.

Эдвард сгорбился на скамейке, его спортивное, жилистое тело, выдавленное войной, казалось неуместным в этом мире мирного утра. Расстегнутая чёрная джинсовая куртка, тёмно-багровая футболка, тактические брюки и потертые берцы. Он был похож на волка, забредшего на собачью выставку.

Неожиданно Артур спросил Эдварда:

– Слушай, у тебя дома есть чего поесть? –

– Имеется, а чего в магазин не сходишь? – Ответил его друг.

– Деньги-то я не взял, вот и спрашиваю. –

– Ладно, пошли тогда, растяпа. – Ответил Эдвард.

Артур старался выглядеть как ничем не примечательным пареньком, на нём была серая рубашка, джинсы, и чёрные кроссовки. “Слишком старательно” – мелькнуло у Эдварда где-то на задворках сознания, но он отогнал эту мысль.

Путь до дома занял около двадцати минут. Сначала они шли в комфортном молчании, но постепенно тишина стала натянутой. Для них, обычно болтающих без умолку, это было странно. Воздух был наполнен невысказанным. Эдвард списал это на утреннюю тоску и решил нарушить неловкую паузу.

– Тишина сегодня какая-то громкая… – Произнес он, смотря на проплывающие над крышами облака.

– Бывает. – Артур улыбнулся, но в его улыбке было что-то напряженное. – Просто мысли разные. О жизни. О будущем. Ты вот о чем думал, на скамейке сидя? –

– Да так… – Эдвард пожал плечами. – Вспоминал. –

Они свернули в тихий переулок, где их окружали только громады старых домов да одинокий кот на заборе.

– А о чем вспоминать-то? – Мягко поддел его Артур. – У тебя лицо такое, будто прошлое у тебя длинное и не самое простое. И имя у тебя… Эдвард. Звучит солидно, но не по-нашему. Родители такие оригиналы? –

Эдвард на секунду замялся, но потом махнул рукой. Почему бы и нет? Он ведь доверяет Артуру.

– Родители не при чем. Я и родился-то не здесь. В Штатах. Бостон, если точнее. –

Артур приподнял бровь с искренним удивлением:

– Серьёзно? Ни за что не дал бы! Ну, ладно, куртка и берцы выдают этакого сурового ковбоя, а так свой в доску. Как же ты тут оказался? –

Эдвард помолчал, его взгляд стал более мрачным, будто он смотрел не на кирпичную стену, а куда-то далеко, на два десятилетия назад.

– Родители погибли. Автокатастрофа. Мне было два года. Никого близкого в Америке не осталось, а тут, жила бабушка. Вот меня к ней и отправили. Из солнечного Бостона в глухую деревню. Имя менять не стали, так и прижилось «Эдвард», потом просто «Эд» для своих.

– Жёстко… – Выдохнул Артур, и в его голосе прозвучало неподдельное сочувствие. – И бабушка одна поднимала? –

– Поднимала. – Кивнул Эдвард. – Она была крепкая, настоящая русская женщина из стали. Научила всему: и дрова колоть, и картошку сажать, и что такое честь. Жизнь была простой, тяжелой, но… честной. Пока она не умерла. Мне как раз восемнадцать стукнуло. –

– И что же ты сделал? – Спросил Артур, завороженный историей.

– А куда деваться одинокому пацану с американским паспортом и русской душой? – Эдвард горько усмехнулся. – Армия. Тогда казалось, что это единственный способ найти новую семью, структуру, смысл. Меня и забрали. И на войну отправили почти сразу. –

Он произнес это последнее слово с такой спрессованной горечью и усталостью, что Артур на мгновение замолчал.

– И что, нашёл? Семью там? – Наконец спросил он.

Эдвард резко остановился, повернулся к нему. В его глазах мелькнула тень той боли, о которой он никогда не говорил.

– Находят там только могилы, Артур. Или кошмары, которые потом преследуют тебя до конца жизни. Семью можно потерять в одну секунду. В любом месте… Забудь. –

Он резко повернулся и зашагал дальше, его плечи были напряжены. Разговор был окончен. Воздух снова сгустился, но теперь он был наполнен не неловкостью, а тяжестью только что оброненных слов.

Артур какое-то время молча шёл рядом, переваривая услышанное. На его лице играла странная, нечитаемая гримаса. Возможно, в тот момент он впервые задумался о том, что делает. Но всего на мгновение.

– Да… Веселая история. – Наконец пробормотал он, больше для себя. – Ладно, не будем о грустном. –

Он похлопал Эдварда по спине с наигранным весельем, пытаясь вернуть прежнюю лёгкость. Но что-то между ними уже было безвозвратно нарушено. Эдвард ушёл в себя, а Артур… Артур получил ценную информацию.

Они уже подходили к знакомому подъезду. Эдвард доставал ключи, а Артур смотрел ему в спину с новым, пристальным интересом.

“Американец. Сирота. Деревня. Война. Одиночка.” – проносилось в его голове. “Идеально. Он никому не нужен. И ни с кем не будет советоваться.”

– Ну что, пошли? – Эдвард открыл тяжелую дверь.

– Пошли. – Бодро откликнулся Артур, заходя в тёмный подъезд и начисто отгоняя последние сомнения.

Эдвард проворачивает ключ металлической двери в квартиру и открывает её.

– Заходи, разувайся. – Сказал Эдвард.

В коридоре стояла одинокая тумбочка, в которой была только обувь.

Оба друга зашли на кухню и быстро перекусили пловом, купленным в каком-то супермаркете. Что ещё удивительней, они до сих пор молчали. Тишину нарушил Артур:

– Слушай, а покажи-ка комнату, а то, уж больно интересно, как ты живёшь. –

– Не думаю что тебе понравится моя комната… Там не прибрано – Ответил Эдвард отводя взгляд в пол.

– Да ладно тебе. – Артур быстро встал со стола и ушёл из кухни.

Эдвард уже хотел его остановить, но не успел.

Придя в комнату Эдварда, Артур встал в дверном проёме, внимательно осматривая комнату.

Перед Артуром была довольно депрессивная картина: матрас с одеялом и подушкой на полу в одном углу. В другом углу находился стол, на котором лежали всякого рода микросхемы, также были и несколько бутылок с какой-то коричневой жидкостью, рядом лежали несколько осколочных гранат, провода, и детали оружия. Но что бросилось в глаза Артура – лист, формата А3, на котором начерчена схема какого-то здания, и стрелки с различными подписями.

“Вот как значит…” – Пришло ему в голову.

– Ну что, интересно? – Заходя говорит Эдвард.

– Что ты задумал? – Взволнованно задал встречный вопрос Артур.

– Мне нужно устранить преступную группировку. "Аркат" называется, они терроризируют город. Если их не остановить, кто знает, что ещё случится… –

– Аркат говоришь… – И всё изменилось в одно мгновение. Его поза, взгляд, само дыхание – всё наполнилось сжатой, хищной энергией. Он рывком сорвал со стола схему, и прежде чем Эдвард успел среагировать, Артур, пригнувшись, со всей силы ударил его кулаком в солнечное сплетение.

Воздух с хрипом вырвался из лёгких Эдварда. Он, ошеломленный, рухнул на колени, мир поплыл перед глазами. Сквозь туман он увидел убегающую спину бывшего друга.

– Чёрт! – Просипел он, с трудом вставая. Такого он явно не ожидал.

Выбежав на улицу, он увидел лишь мелькающий вдали силуэт. Инстинкты, усыпленные месяцами мирной жизни, взревели в нём. Он рванулся в погоню.

Оба бывших товарища добежали до гаражей. В конце этого "коридора" Эд увидел, как подъезжает машина, из неё выходят трое в серых куртках и балаклавах на головах, с металлическими трубами в руках. Бандиты бежали прямо на Эдварда.

Эд видя, как к нему подбегают враги заворачивает за угол.

Артур уже сел в машину.

– Идиоты… Он ведь их запросто убьёт… – Грозным голосом сказал Артур водителю машины.

– Ещё посмотрим, кто кого убьёт. – Язвительно ответил водитель.

Сразу после того, как бандиты завернули за угол, прогремело четыре выстрела.

После, Эдвард выходит с массивным револьвером в правой руке. Прицелившись, он делает ещё выстрел, который поражает водителя машины.

Артур понял, что сбежать он точно не успеет.

Эдвард подошёл к машине, и выкинул предавшего его друга из неё. Эд целился в него из своего револьвера.

– Ничего не хочешь рассказать? – Сказал Эдвард.

После этих слов Артур теряет сознание. Вдали воют сирены полицейских машин.

– Да вы издеваетесь… –

Эдвард забирает схему, а Артура закидывает на своё плечо и уносит.

Через некоторое время Артур приходит в себя, в квартире Эдварда. Артур быстро встаёт с кровати и как можно быстрее уходит.

В большом ангаре на окраине города собралась вся преступная группировка.

– Все здесь? – Спрашивает всех присутствующих главарь.

Один из них кивнул головой.

Не успел главарь сказать и слова, как тут же что-то щёлкнуло, и прогремел мощный взрыв, окутавший всё помещение огнём.

Неподалёку стоял Эдвард.

«Теперь, все будут в безопасности» – С этими мыслями, Эдвард уже начал уходить, но развернувшись, встретился взглядом со своим бывшим другом.

– Ловко же ты это скрывал от меня. –

– Я подружился с тобой только потому, что знал, что ты можешь уничтожить весь отряд… И так ты и сделал… – произнёс Артур с неким презрением.

– Печально что это не настоящая дружба, а ведь ты был таким замечательным человеком. – С печалью ответил Эдвард, проходя мимо Артура, стоявшего в недоумении.

Артур поворачивается назад и кричит Эдварду в след:

– И это всё что ты мне скажешь?! – Эдвард просто продолжает идти.

– Я тебя предал! Пользовался тобой! После всего этого ты просто уходишь?! –

Эдвард уже привык к тому, что его часто бросают, поэтому, он просто проигнорировал Артура.

От безысходности Он падает на пол и произносит:

– Ну ничего… Мы ещё увидимся… –

Глава 2: Тяжёлый груз.

Город затих. Через три дня после взрыва на окраине, быстро разнеслись новости: "Банда "Аркат" уничтожена". Но для Эдварда это не было победой.

Он сидел в полуразрушенной квартире и чистил револьвер. Уже не своей квартире. Ту первую он оставил навсегда. В голове звучали слова Артура: "Мы ещё увидимся…"

Эд знал что это не пустая угроза.

– Зря конечно я его вот так оставил… Ох зря… – Прошептал он про себя.

“Его нужно найти быстрее чем он меня.” – накрыли его мысли будто рой ос.

Он закрыл глаза. И пришла не картинка, а звук. Хриплый, прерывистый вдох где-то очень близко, в темноте подбитого БТРа. Запах гари, крови и земли. И голос его сослуживца, еле слышный сквозь шум в ушах после взрыва: "Эд… Спаси…"

Эд ударил себя по голове рукояткой револьвера. Звук исчез. Остался только холод металла в руке и звук капающей где-то воды. После того как Эдвард приходит в себя и открывает глаза, его взгляд сразу падает на дешёвую металлическую зажигалку, покрытую царапинами и вмятинами. На ней грубо вырезано “Г.У” – инициалы его товарища по службе – Глеба. Он постоянно чиркал ей, нервная привычка. Как-то в засаде Эд чуть не застрелил его за это. Искра могла выдать позицию. Глеб тогда долго смеялся, потом подарил зажигалку Эду "на удачу". Она не работала уже лет десять.

Положив её обратно в карман, он потушил керосиновую лампу – единственный источник света в помещении. Комната погрузилась в кромешную тьму, нарушаемую лишь слабыми отблесками уличного фонаря сквозь грязное стекло.

Эдвард стоял в темноте, размышляя что ему делать дальше. “Должны же быть зацепки о местонахождении Артура…” – всплыло в голове.

Он шагнул к выходу. Дверь скрипнула, открываясь во влажную, промозглую ночь. Он не оглянулся. Эд замедлил шаг. Остановился под раскидистым клёном, чьи листья шелестели под слабым дождем. Влажный воздух пахнет гнилью осени и… бензином?

Откуда-то сверху, с крыши обшарпанной пятиэтажки, донесся короткий, металлический скрежет, будто кто-то неосторожно задел ведро или… приклад о камень.

Мускулы Эдварда сжались в единый пружинный узел прежде, чем мысль успела сформироваться. Тело, выдрессированное годами засад и внезапных обстрелов, уже развернулось спиной к стене дома, а револьвер сам выскочил из кармана в ладонь. Взгляд, острый как нож, метнулся вверх, выискивая силуэт в черноте крыши.

Тишина. Только дождь шелестит по листьям. Ни движения, ни нового звука. Неужели просто крысы?

Сделав широкий крюк по тёмному двору, Эд растворился в арке напротив, оставив мокрую улицу и невидимого наблюдателя… если он был… “Быстрее тебя, Артур…” – мысль уже не жужжала роем, а билась холодным, острым жалом…

Нужна информация… и он вполне знал где её получить.

Эд шёл по узкому переулку. Дождь усиливался, превращая асфальт в чёрное зеркало, отражающее тусклый свет редких уличных фонарей. Глубокая усталость грызла кости, но движение вперёд было единственным лекарством от парализующей пустоты внутри.

Из-за угла мусорного контейнера, распространяющего кислый запах гнили, вывалились трое. Молодые, но с потухшими, озлобленными глазами. Одежда – поношенная, мокрая. Лидер, парень с выбритым виском и прыщавым подбородком, шагнул вперёд, преграждая путь. Запах самогона и пота ударил в нос.

– Эй, дедок. – Сказал он, играя в руке заточкой. – Не спеши. Помоги местным бизнесменам. Деньги есть? А то ноги отшибу. Дождик, знаешь ли, промозглый, греться надо. –

Двое других расступились, пытаясь окружить. Один нервно переминался с ноги на ногу, второй, коренастый, сжимал в кулаке отрезок трубы. Глаза у всех – пустые, голодные, лишенные даже намёка на разумный расчет. Просто хищники, учуявшие лёгкую добычу в дождливой ночи.

Эд даже не остановился. Он лишь чуть замедлил шаг. Его взгляд, холодный и усталый, скользнул по ним, будто оценивая мусор на обочине. Ни страха, ни злости. Только глухое раздражение от задержки.

– Отойди. – Его голос прозвучал глухо, как скрип ржавой двери, абсолютно лишенный эмоций. – Не время. –

– Ой, не время! – Передразнил прыщавый, делая выпад с заточкой вперёд, целясь в живот. – Щас тебе найдём время, старый хрыч! –

Эд двинулся.

Не назад, не в сторону. Вперёд и вниз. Его левая рука, будто сама собой, сбила запястье с заточкой вбок, одновременно корпус ушёл под удар. Правая рука, сжатая в кулак, коротко и жёстко, без лишнего размаха, врезалась парню под ребра. Тот захрипел, сложившись пополам, воздух вырвался из лёгких со свистом. Заточка с глухим звоном упала в лужу.

Коренастый с трубой заорал что-то нечленораздельное и замахнулся. Эд не стал уворачиваться. Он шагнул навстречу удару, сокращая дистанцию до нуля. Труба просвистела в сантиметре от его плеча, ударившись о стену с оглушительным грохотом. Колено Эда, резкое и точное, впилось в пах нападавшего. Тот взвыл от боли, и рухнул на колени, роняя трубу.

Третий, тот, что переминался, увидев, как его товарищи пали за секунды, остолбенел. Страх наконец пробил пелену агрессии. Он попятился, споткнулся о мокрый бордюр, упал на спину в лужу и беспомощно замахал руками.

Эд стоял над ними. Дождь хлестал по его плащу. Он даже не запыхался. Его лицо оставалось каменным, только в уголках глаз залегло глубочайшее презрение и усталость от этой бессмысленной жестокости мира. Он посмотрел на прыщавого, который, сидя судорожно хватал ртом воздух, на коренастого, корчащегося от боли на асфальте, на третьего, лежащего в луже с глазами, полными животного ужаса.

Ни слова. Ни угрозы. Просто взгляд. Взгляд, который говорил яснее любых слов: "Вы – ничто. Не стоите даже выстрела."

Он перешагнул через ноги коренастого, не глядя на него, и пошел дальше по переулку. Его тяжелые шаги снова застучали по мокрому асфальту, сливаясь с шумом дождя. Трое остались позади: один – с перебитым дыханием, другой – с разбитым будущим, третий – мокрый и дрожащий от страха. Никаких денег они не нашли. Только холодный урок и боль.

Эд не оглянулся. Эта стычка была лишь мимолетным шумом на фоне грохота войны, которую он вёл в своей голове и в этом проклятом городе. Цель была одна – информация. Мысли снова замкнулись на главном, отбросив переулочную шелуху, как дождь смывает грязь с асфальта. Он ускорил шаг.

Через двадцать минут он стоял у неприметной двери в подвале старого гаражного кооператива. Вывеска "Сантехдеталь" была полустертая. Эд трижды стукнул костяшками пальцев по металлу – два коротко, один протяжно. За дверью щёлкнули тяжелые засовы.

Лавка Сергея. Тесная, пропахшая оружейным маслом, порохом и старостью. На полках – не сантехника, а ровные ряды всяческих коробок, оружия и прочего барахла. За прилавком сам хозяин. Крупный, лысый, со шрамом через левую бровь. Руки, привыкшие собирать и разбирать затворы вслепую, протирали ветошью старый АК 74. На полке позади Сергея, рядом с банкой гвоздей и пачкой наждачки, стоял старенький переносной телевизор. На его экране мерцали кадры: знакомый силуэт в свитере брёл по питерским мостам. Звук был выключен, но картинка говорила сама за себя.

– Эдвард. – Сергей кивнул, не поднимая глаз. Голос – хриплый бас, как скрип несмазанной петли. – Давно не заглядывал. Снаряжаешься? Или… Информация? –

Эд подошел к прилавку. Капли дождя стекали с плаща на бетонный пол. Он не стал тратить время на любезности. Артур уже мог быть в движении.

– Не заглядывал ли к тебе человек с чёрными волосами? Глаза ещё зелёные. Артуром звать. – Сказал Эд. – Где его можно найти? Он не в городе. –

Сергей наконец оторвал взгляд от автомата. Маленькие, глубоко посаженные глаза-щёлочки изучали Эда. Видели его состояние – напряжение тетивы, пустоту во взгляде, следы бессонницы.

– Артур… – Сергей протяжно повторил, откладывая ветошь. – Гаденыш. После твоего… Салюта на окраине, многие крысы повылезали из нор. Шумят. – Он провел толстым пальцем по прилавку, оставляя жирную полосу на пыли. – Но твой Артур… Он умнее. Тише воды. –

Эд молчал. Давление его молчания было сильнее крика.

Сергей вздохнул, потёр лоб. Делиться информацией всегда риск. Но Эдвард… Эдвард был постоянным клиентом. И силой, с которой лучше не спорить.

– Пару дней назад… – Начал Сергей, понизив голос, хотя кроме них в лавке никого не было. – заходил парнишка. Мелкая сошка, курьер от какой-то шайки. Покупал гранаты для… специфичной работы. Болтал, что видел "того самого, что сбежал от прапора". – Сергей кивнул в сторону Эда. – Говорил, что тип прячется не в городе. А там… – Он мотнул головой в сторону, где за стенами кооператива лежала промзона. – …в старом "Кузнечном". Знаешь? Заводской корпус номер три, что у железки. Тот, где крыша наполовину провалилась. –

Там редко кто совался. Идеальная нора для крысы, ждущей, пока схлынет волна.

– Курьер уверен? – Голос Эда был ровным, но Сергей уловил в нём сталь.

– Говорил, будто сам видел, как тот заходил с сумкой. И… – Сергей замялся. – …И что с ним были люди. Не местные. Хмурые, молчаливые… –

Эд медленно кивнул. Информация пахла правдой. Сергей редко ошибался. И мотив у него был – сохранить клиента и не нажить проблем.

– Спасибо, Серег. – Эд достал из внутреннего кармана конверт денег. Положил на прилавок. За информацию и молчание.

Сергей лишь хмыкнул, не глядя на деньги. Его взгляд снова был прикован к Эду. Настороженный, почти… Жалостливый.

– Эдвард… – Начал он нерешительно. – Осторожней там. Что-то мне подсказывает что тот, кого ты ищешь – псих. –

Эд уже поворачивался к выходу. Он остановился на мгновение, не оглядываясь.

– Я не один раз сталкивался с психами, довольно быстро привыкаешь. – Печальным тоном ответил Эдвард.

Дверь лавки закрылась за ним. Сергей долго смотрел на конверт, потом смахнул его в ящик.

Эд вышел в дождь. Теперь у него была не догадка, а адрес. Шаги его стали тверже, тяжелее. Он шёл не на ощупь. Он шёл на войну.

Корпус номер три завода "Кузнечный". Гигантское пространство, когда-то цех. Сейчас это царство разрухи. Высоченные потолки, проржавевшие балки.

Сквозь огромные дыры в крыше льётся тусклый свет луны, смешиваясь с клубами дыма и пыли. Воздух пахнет сыростью, ржавчиной, гарью и дешёвым табаком.

В центре, на островке относительно целого бетонного пола, пылал костер. Сложенный из обломков деревянных поддонов и обрывков изоляции.

Артур сидел на перевернутом ящике из-под снарядов, лицо в глубоких тенях от капюшона толстого свитшота. Не та серая рубашка и джинсы из парка. Теперь он выглядел как тень воина: темный тактический жилет поверх свитера, прочные брюки, тяжёлые ботинки. В руках – не чашка, а планшет. Он водил пальцем по экрану, освещенному снизу багровым отблеском пламени.

Вокруг костра – четверо. Не похожие на уличных отморозков "Арката". Хмурые, поджарые, с пустыми глазами. Одежда – тёмная, функциональная, без кричащих брендов. Один чистил под ногтем длинным ножом – Леонид. Другой – Боцман: лениво перебирал патроны для карабина, лежащего у его ног. Третий – Молчун: просто смотрел в огонь, не мигая. Четвертый – Щербатый: нервно курил, стряхивая пепел прямо на бетон.

– Наш курьер “болтун” оставил хороший след у нужного человека, поэтому нашу цель не придётся долго ждать. – Начал Артур. Он снова уставился на планшет.

– …Точка здесь… – Голос Артура был тихим, но резал гул костра и шум ветра. Он ткнул в точку на карте планшета. Старая водонапорная башня на подъезде к промзоне. – Эдвард рационален. Он не полезет в лоб. Проверит подходы. И это его последний осмотр. – Палец скользнул к другому месту – завалу у западной стены цеха. – Леонид, твоя позиция. Не стрелять, пока он не будет в нужной зоне. Ждать моего сигнала. –

Леонид, мужчина с острым лицом и холодными глазами, лишь кивнул, не отрываясь от ножа.

– Боцман, Молчун – вы здесь… и здесь. – Две точки у основания полуразрушенной лестницы. – Огневой контакт. Отвлекающий. Заставить его двигаться сюда. – Он провёл линию на экране к центру цеха, где тьма была особенно густой. – Щербатый – ты с гранатометом на верхнем ярусе конвейера. Финал… – Артур поднял глаза, взгляд скользнул по каждому лицу, цепкий и не терпящий возражений.

– Живым не брать. Слишком опасен. Деньги сразу после удачно выполненной работы. Вопросы? –

Тишина. Только треск костра и завывание ветра где-то высоко под крышей. Боцман зевнул. Молчун продолжал смотреть в огонь.

Щербатый вдруг дернулся. Затушил окурок о сапог. Его лицо, искривилось.

– Вопросы? Да, блин, вопрос! – Его голос, сиплый от курения, прозвучал неожиданно громко. – Мы тут сидим, план строим, а этот… этот прапор! Он же не дурак! Он может уже здесь быть! Шныряет где-то! А мы сидим у костра, как скауты! –

Боцман усмехнулся, коротко и грубо. Молчун медленно повернул голову к Щербатому. Давление тишины нарастало.

Артур не шевельнулся. Только тени на его лице под капюшоном стали глубже.

– Он не может быть здесь. – Сказал Артур спокойно, но так, что Щербатый невольно съежился. – Потому что он ищет меня. А я здесь. Значит, он будет искать в другом месте. Методично. Как сапер. Он даст нам время. – Артур отложил планшет, медленно поднялся. Выпрямился. Он был невысок, но в этот момент казался выше всех в этих обломках цеха.

– Ты боишься, Щербатый? – Спросил Артур мягко, почти ласково.

Щербатый замер. Страх мелькнул в его глазах, смешанный со злобой.

– Я не… – Начал он.

– Боишься… это нормально. – Перебил Артур. Он сделал шаг вперёд, к костру. – Бойтесь. Но бойтесь правильно. Бойтесь его промедления, его осторожности. Бойтесь дать ему время подумать… – Он повернулся, взгляд вновь окинул всех, как холодным дождем. – Мы не скауты. Мы как пауки. А паук не бегает за мухой. Он ткёт сеть. И ждёт. – Он указал пальцем на планшет, потом на тени за спиной Щербатого, где маячил силуэт конвейера. – Сеть готова. Ждём. Вопросы закрыты? –

Щербатый опустил взгляд, сглотнув ком в горле. Боцман перестал перебирать патроны. Леонид снова уставился на нож. Молчун кивнул, почти незаметно.

– Закрыты. – Проскрипел Щербатый.

– Хорошо. – Артур сел обратно. Он снова взял планшет, будто ничего не произошло. – Леонид, проверь связь. Боцман – пересчитай гранаты на второй случай. Щербатый – иди на позицию. Сейчас. Молчун… Молчи дальше. –

В этот самый момент, из тьмы за спиной Молчуна, туда, где возвышались ржавые скелеты каких-то станков, рухнул с оглушительным грохотом тяжёлый лист профнастила! Звук был чудовищным в гулкой тишине цеха, как выстрел из пушки.

Все вздрогнули, инстинктивно потянувшись к оружию:

Леонид вскинулся, мгновенно сменив нож на пистолет. Боцман одним движением поднял карабин, срывая предохранитель. Щербатый вскрикнул и шарахнулся назад к костру. Молчун наконец оторвал взгляд от огня, его рука молниеносно потянулась к автомату у пояса. Артур резко вскочил, планшет со звоном упал на бетон. Его глаза, расширенные от неожиданности, метнулись к источнику шума, пытаясь пронзить хаос теней и пляшущего от костра света.

Пыль заколеблилась в лунных лучах, пробивающихся сквозь дыры в крыше. В образовавшемся проёме, на фоне обвалившегося хлама, стоял силуэт. Высокий, широкоплечий. Не шевелясь. Как призрак, материализовавшийся из самой тьмы и ржавчины.

– Эдвард… – Имя сорвалось с губ Артура не шёпотом, а каким-то сдавленным хрипом. Весь его расчет, вся уверенность испарились в одно мгновение. Он здесь. Сейчас. Но как?

Тишина длилась долю секунды. Напряженная, звенящая, как натянутая струна. Даже ветер стих.

Первым выстрелил Леонид. Не раздумывая, рефлекторно, едва силуэт обрисовался в пыли. Грохот выстрела оглушил пространство, эхом покатившись по металлическим балкам. Вспышка ослепила.

Силуэт исчез. Пуля с визгом отрикошетила где-то в глубине завала.

– Куда?! Где он?! – Заорал Боцман, вскидывая карабин, патроны рассыпались у его ног.

– Щербатый! Огонь! Граната туда! – Проревел Артур, отступая за ящик, его голос сорвался на крик. Холодный расчёт сменился животной паникой. Его идеальная сеть рвалась в первый же миг. Щербатый замер, ошалело уставившись в темноту, где только что был Эд. Его руки тряслись, он не мог сообразить, где его гранатомет.

И тут Эд появился снова. Не там, где его ждали. Слева. Он вышел из-за массивной колонны, всего в десяти метрах от костра, как будто шагнул прямо из стены. Его револьвер был уже наведен.

Выстрел! Сухой, хлёсткий, после грохот карабина – как удар кнута. Леонид взметнул руки вверх и рухнул навзничь, его пистолет, выстреливший в потолок, выпал из безжизненных пальцев. Тёмное пятно мгновенно расплылось на его груди.

Хаос.

Боцман развернулся, стреляя в сторону колонны. Пули откалывали куски бетона, но Эд снова исчез. Молчун наконец открыл огонь – короткими, точными очередями, но Эд был уже не там. Щербатый с диким воплем рванулся к опрокинутому конвейеру, под которым лежал его гранатомет.

Артур, пригнувшись за ящиком, лихорадочно шарил взглядом по теням, пытаясь предугадать следующий ход. Он как тень! Как демон!

Следующий выстрел Эда раздался справа, выше. Он был уже на каком-то полуразрушенном балконе. Пуля сбила фуражку с головы Боцмана, переполошив ему волосы. Тот вскрикнул от ярости, повалился за станок, продолжая слепо палить.

Эд не стоял на месте. Он перемещался в хаосе выстрелов и теней, используя каждый уступ, каждую колонну, каждую груду хлама. Его выстрелы были редкими, но меткими. Каждый раз – новая позиция. Каждый раз – смертельная угроза.

Щербатый наконец схватил гранатомет. Он в панике, не целясь, выстрелил в сторону балкона, где, как ему показалось, мелькнула тень. Рёв выстрела, огненный шлейф! Граната врезалась в балку под потолком далеко от цели. Мощный взрыв! Огненный шар на миг осветил весь цех, обрушив дождь искр и штукатурки. Балкон, где секунду назад был Эд, превратился в груду обломков.

– Попал?! – Завопил Щербатый, ослепленный вспышкой.

Ответом был выстрел почти в упор. Эд появился сзади него, словно вырастал из самой земли у опор конвейера. Револьвер уперся Щербатому в висок. Тот даже не успел вскрикнуть. Глухой хлопок. Тело грузно осело.

Боцман, оглушенный взрывом, пытался перезарядить карабин. Он не видел Эда, подравшегося сбоку. Выстрел. Пуля попавшая прямо в шею была сокрушительна. Боцман кряхтя рухнул на бетон, забрызгивая кровью пол.

Молчун понял. Он перестал стрелять. Бросил оружие. Поднял руки. Его каменное лицо не выражало ничего. Он просто смотрел на Эда, стоящего посреди хаоса угасающего костра, в клубах пыли и дыма. Его автомат лежал у ног.

Эд не стал стрелять. Он лишь кивнул в сторону выхода. Молчун медленно, не опуская рук, пошёл в указанном направлении, растворяясь в темноте за пределами круга света.

Цех затих. Только потрескивал костер, да где-то капала вода. И слышалось тяжёлое дыхание Артура, прижавшегося к ящику. Эд повернулся к нему. Его фигура в клубящейся пыли, освещенная снизу багровым светом огня, казалась нечеловечески огромной.

– Артур… – Голос Эда был низким, спокойным, но звучал громче любого выстрела в наступившей тишине. – Выходи. Или я сам найду тебя. –

Артур не отвечал. Он видел, как Эд медленно, методично перезаряжал револьвер, вытряхивая гильзы.

И тогда Артур рванулся. Не к Эду. В противоположную сторону! Он перекатился через ящик, вскочил и побежал вдоль стены, к дальнему пролому, ведущему в соседний корпус. Его фигура мелькнула в лунном свете, падающем из дыры в стене, и исчезла.

– Твою-ж! – Крикнул Эд.

Эд сразу побежал за ним, так быстро, как никогда раньше.

Вбежав в соседний корпус, где было ещё темнее, Эд укрылся в обломках трубы.

Так прошло секунд сорок, прежде чем зажегся прожектор на полу. Из за шкафа вышел Артур. В левой руке у него связка из четырех гранат, детонаторы которых протягиваются в кнопку, находившаяся в правой руке.

– …Достаточно, чтобы стереть этот корпус в пыль… – Голос Артура сорвался на хрип, но пальцы на кнопке сжались ещё крепче. – Пятьдесят метров? Здесь будет сто! Ты не успеешь отпрыгнуть, не успеешь выстрелить! Один шаг… и мы оба исчезнем! Хочешь проверить? –

Эд замер в укрытии. Воздух стал густым от пыли и страха. Он знал: Артур не блефует. Цифры были чудовищно правдивы. Любое движение – смерть.

– Зачем, Артур? – Голос Эда прозвучал из темноты не с обвинением, а с тяжёлым, почти животным недоумением. – Зачем тебе это? – Он кивнул в сторону связки гранат, хотя Артур мог этого не видеть. – Деньги? Власть? Это стоит того, чтобы вот так… как крыса с динамитом? –

Тишина. Только тяжёлое дыхание Артура нарушало гнетущий покой руин. Когда он заговорил снова, его голос сорвался, потеряв ледяную твёрдость, став срывающимся, надломленным:

– Крыса… Да, я крыса! – Он дико засмеялся, но смех тут же перешёл в сдавленный рык. – Крыса, которая грызет грязные деньги, чтобы купить жизнь! – Он сделал шаг вперёд, в полосу лунного света, падавшего рядом с лучом прожектора. Его лицо было искажено гримасой боли и ярости.

– Ты знаешь, что такое рак крови, Эдвард?! – Он выкрикнул это так, будто слова обжигали ему горло. – Знаешь, какого это… Смотреть, как тает твой единственный родной человек?! Как свет гаснет в её глазах с каждым днем?! – Голос его срывался на визг. – После того, как нас бросили родители. Она… она единственная, кто… –

Он сглотнул ком, не в силах договорить.

Картинка встала перед Эдом. Не по приказу разума, а ударом в самое нутро. Сестра. Больная. Умирающая. Он вспомнил, как Артур как-то обмолвился в парке о "семье", которую потерял… Но это была ложь. Семья была. И она умирала.

– "Аркат"… и прочее… Это всё для неё, Эд! – Артур тряхнул связкой гранат, заставив провода зловеще звенеть. – Каждый грязный рубль, каждая капля крови… Всё шло на клиники, на лекарства, на шанс! Шанс, который тает быстрее, чем её кровь! – Слезы, гневные и беспомощные, потекли по его грязным щекам. – Ты уничтожил "Аркат"! Ты сжег мои склады, мои запасы! Ты отнял у меня время! Её время! –

Эд молчал. Пустота внутри заполнялась тяжёлым, чужим горем. Он видел не бандита, не предателя. Он видел загнанного в угол зверя, защищающего своего детеныша. Его револьвер, наведённый на просвет между обломками, опустился на долю миллиметра.

– И что теперь? – Голос Эда был тише, но резче. – Убьешь нас обоих? И её… оставишь умирать в одиночестве? – Он сделал паузу, вгоняя лезвие глубже. – Это твой план, Артур? Подарок сестре? –

– ЗАТКНИСЬ! – Артур завыл от боли и ярости. – Ты не понимаешь! Нет выхода! Нет! Только вперёд! Через тебя, через всех! – Он поднял руку с кнопкой. Палец дрожал на спуске. – Уйди! Сейчас же! Я дам тебе пять минут! Пять минут, чтобы исчезнуть! Иначе… иначе я нажимаю! И мы оба… и её надежда… всё превратится в ничто! Но знай! Её жизнь оборвётся из-за тебя… –

Эд видел агонию в его глазах. Видел невыносимый груз выбора: убить себя и Эда, обрекая сестру, или… отпустить врага, потеряв последний шанс собрать нужную сумму? Артур висел на волоске.

– Больница? – Спросил Эд вдруг. – Какая? Номер палаты? Её имя?

Вопрос был как удар током. Артур замер, ошеломлённый. Его мозг, зацикленный на взрыве и отчаянии, едва обработал слова.

– Ч-что? – Выдавил он.

– Больница. Палата. Имя сестры, – повторил Эд, не меняя интонации. – Говори. –

Артур колебался. Сомнение, дикая, безумная надежда мелькнула в его глазах, тут же задавленная паранойей.

– Зачем тебе?! – Прошипел он. – Чтобы прикончить её?! Добить?! –

– Говори! – Голос Эда раскатился, как удар грома, полный нечеловеческой силы и команды. – Или я выйду сейчас, и мы проверим, дрогнет ли твой палец!

Давление было невыносимым. Разум Артура, разорванный между отчаянием, надеждой и яростью, сдался.

– Городская… Палата 407… Арина… Арина Уварова… – Он выпалил это, словно выплёвывая яд.

Тишина. Густая, тяжёлая. Казалось, даже ветер замер.

Потом из темноты трубы что-то вылетело. Не пуля. Не нож. Пачка денег. Она шлёпнулась на бетон в метре от Артура, в полосе лунного света.

– Возьми. – Сказал Эд, его голос снова был приглушен обломками, но слышен отчетливо. – Там… достаточно. На лечение. На хорошее. –

Артур остолбенел. Его взгляд перебегал от денег к темноте, где прятался Эд, и обратно. Рука с кнопкой опустилась сама собой.

– Э… Эд? Что…? – Он не понимал. Это ловушка? Насмешка?

– Я знаю одного врача… Хорошего. В онкогематологии. Помог ему когда-то… вытащил его сына из одной помойки. – Голос Эда звучал ровно, без хвастовства, просто констатация факта. – Его номер там же. Скажешь, что от Эдварда. Он поможет. –

Артур стоял, как громом поражённый. Связка гранат бессильно висела в его руке. Слезы текли уже не от ярости, а от непонимания, от обрушившейся надежды, от стыда.

– Почему…? – Прошептал он, и в этом шёпоте была вся сломанная суть его существа. – Я ведь… я предал… я хотел… –

– Беги, Артур. – Перебил его Эд. Голос был тверд. – Беги к ней. Пока не передумал. Пока я не передумал. –

В груди Артура – невыносимая смесь облегчения, стыда и ледяного ужаса перед тем, что он натворил. Он медленно опустился на колени, не в силах поднять на него глаза. Его тело содрогалось от беззвучных рыданий. Война кончилась. Но победы не было ни у кого. Только тяжёлая, серая пустота и жгучее знание: его путь ко дну стоил слишком дорого, а путь назад… был неизвестен.

Из темноты, где только что был Эд, не последовало ни оправданий, ни проповедей. Только тихий, но неумолимый звук:

Шаг. Ещё шаг. Тяжёлые, удаляющиеся вглубь корпуса. Не в его сторону. В никуда. В ту самую тьму, из которой Эд пришёл как кара, а уходил… Как что-то непостижимое.

– Беги, Артур. –

Голос Эда донесся уже откуда-то издалека. Спокойный. Окончательный. Без ненависти.

Последние слова повисли в воздухе, холодные и чёткие. Потом тишина. Глубокая, всепоглощающая. Только эхо шагов ещё какое-то время отдавалось в ржавых ребрах цеха, становясь всё тише, пока не растворилось вовсе.

Артур остался один.

В огромном, мёртвом корпусе. В луче грязного лунного света, падавшего сквозь дыру в крыше, лежали деньги.

В его дрожащей руке – мёртвый груз: связка гранат, чьи осколки должны были смести всё в радиусе пятидесяти метров, и кнопка, которая теперь казалась просто куском холодного пластика. Бессмысленным.

Он боялся дотронуться до спасения в виде купюр. Боялся, что это мираж. Что это последняя, злая шутка Эда.

"Достаточно. На хорошее лечение…"

Слова Эда эхом бились в висках. Достаточно. Надежда. Та самая надежда, ради которой он утопал в крови и грязи. Лежала здесь. В метре от него. Купить её оказалось проще, чем заслужить.

Он положил взрывное устройство. Рука сама потянулась. Пальцы, ещё минуту назад сжимавшие кнопку самоуничтожения, дрожали. Он поднял деньги.

И тогда его накрыло.

Не радость. Не облегчение. Страшная, всесокрушающая волна стыда.

Он согнулся пополам, прижав купюры к животу, словно пытаясь засунуть обратно эту нежданную, непосильную благодать. Тело содрогалось в беззвучных спазмах. Рыдания рвали грудь изнутри, но звука не было. Только хриплые всхлипы и горячие слезы, падающие на пыльный бетон, на его грязные руки.

Он предал единственного друга.

Он стал монстром.

И этот монстр… был спасён.

Спасён тем, кого предал. Тем, кого хотел убить.

Это было невыносимо.

Где-то высоко завыл ветер, пробираясь через щели. Заскрипела ржавая арматура.

Артур не поднял головы. Он сидел на коленях посреди руин, в луже лунного света и собственных слёз, прижимая к груди деньги на жизнь сестры и неизмеримо тяжёлый груз дарованного, но не заслуженного шанса.

Война кончилась.

Пала последняя крепость – его собственная злоба.

Но мира не наступило.

Была только тишина.

Была только пустота.

И долгая, трудная дорога назад, по которой он ещё не знал, как идти.

Артур засунул пачку во внутренний карман тактического жилета, поверх свитера. Там, где раньше лежал запасной магазин. Теперь там лежало спасение Арины. Груз был другим – неметаллическим, не смертоносным, но давящим своей невероятностью. Он прижал ладонь к груди, чувствуя через ткань очертания денег. Сердце бешено колотилось, не от адреналина боя, а от немого ужаса перед этим даром, этой непостижимой милостью от того, кого он считал лишь палачом.

Он поднялся на ноги. Колени подкашивались. Взгляд метнулся к пролому в стене, куда скрылся Эдвард. Там была только непроглядная тьма и тишина. Ни шагов, ни дыхания. Только далёкий скрип металла на ветру где-то под крышей.

Артур сделал первый шаг. Потом второй. Не к выходу из цеха, а вдоль стены, вглубь промзоны, подальше от этого места смерти и невероятного милосердия. Он шёл, прижимая руку к карману с деньгами, словно боялся, что они испарятся или кто-то вырвет их. Каждый шорох, каждый отблеск лунного света на ржавой арматуре заставлял его вздрагивать. Он не искал засады Эда – тот ушёл. Он боялся самого себя, своей тени, своего прошлого, которое настигло его в этом цеху и которое он теперь нёс с собой в виде пачки купюр. Путь к спасению сестры начался здесь, в этой промозглой пустоте, и первым шагом на нём был не бег, а осторожное, шаткое движение загнанного зверя, несущего в себе одновременно тяжёлую надежду и невыносимый стыд. Влажный воздух промзоны, пропитанный запахом ржавчины и нефтепродуктов, казался ему теперь лишь фоном для призрачного аромата чужих денег, напоминавшего о долге, который он, возможно, никогда не сможет оплатить.

Уже на следующий день, Артур вместе со своей сестрой были в нужной клинике, готовясь к терапии, которая спасёт её. Пустота от вчерашнего ещё не отпустила Артура, навевая странное чувство.

Ещё через два дня Эдвард видется с Сергеем в баре.

Бар был пустынен в этот поздний час. Густой сигаретный дым висел неподвижным слоем под низким потолком, смешиваясь с запахом старого дерева, прокисшего пива и чего-то химически-чистящего. Тусклый свет единственной лампочки над стойкой выхватывал из полумрака потёртый линолеум, пустые стулья у столиков и фигуру бармена, вяло протиравшего стаканы за спиной Сергея. Где-то капал кран – унылый звук.

– Ну что? Ты нашёл его? Неужели ты их всех перебил? – Спросил Сергей.

– Я бы не назвал его психом… – Ответил Эд выпивая рюмку виски. – У него просто трудное положение, это конечно не оправдывает его злодеяний, но хотя бы даёт надежду на его искупление… –

Сергей обхватил свою стопку толстыми пальцами, но не пил. Его маленькие глаза-щёлочки изучали Эда поверх края стакана. Видел не просто усталость, а какую-то новую, глубокую проседь в его взгляде, тяжесть на плечах, будто невидимый плащ из свинца. Не та пустота, что была после взрыва "Арката", а что-то… иное. Как будто Эд не только сражался, но и нёс что-то тяжелое, чего не мог сбросить.

– Вот оно что… Да… Тяжело ведь людям приходиться, раз они готовы пойти на такое, ради своей цели. – Сказал Сергей.

Эд не сразу ответил. Он смотрел не на Сергея, а сквозь него, будто в ту самую промозглую ночь или в дымный хаос цеха. Его пальцы медленно вращали рюмку с виски на стойке, ловя тусклые блики лампочки в тёмно-янтарной жидкости. В памяти всплыло не лицо Артура с гранатами, а его сестра. Воображаемая картинка: бледное лицо на больничной подушке, слабая улыбка, глаза, в которых ещё теплилась надежда.