Миры

Глава 1

Клео никогда не была заурядным ребенком. С детства в ней жило чувство, что ее предназначение вовсе не выйти замуж и нарожать ораву внуков и внучек своим родителям и уж тем более, не дай Бог, самой стать сердобольной бабушкой с сединой в голове и радикулитом в спине. Она знала, что придет время и в одно прекрасное утро или темной ночью или за обедом в кафе ей откроют, покажут и разъяснят для чего и почему она здесь.

Когда ей исполнилось пять лет, и у нее появилась способность здраво мыслить, запоминать и рассуждать, Клео начала видеть у себя над головой нечто, о чем она молчала. Молчала не потому, что боялась, что ей не поверят, засмеют или назовут выдумщицей. Молчала, внутренне понимая, что, то, что она видит, касается только ее, открыто только ей и доступно для просмотра только ее глазам. Это был ее секрет, и, несмотря на небольшое количество лет, Клео понимала, что стоит ей только раскрыть рот, и она никогда не увидит больше этого чyдa. Эти реки, мосты, машины, здания, деревья, которые высились у нее над головой.

Она видела город. Где-то вдали он казался чуть прозрачным, и, пытаясь рассмотреть детали, девочка выворачивала голову до боли в шее, ибо город пребывал в перевернутом состоянии и представал в полной своей красе, но в неудобном для обозрения виде. Он висел в небе и иногда, если приглядеться пристальнее, Клео видела, что там идет дождь или расцветают салюты или дует угрожающий ветер, наклоняя деревья до земли и поднимая тучи пыли и мусора.

Клео не могла понять далеко он или близко. Она его видела независимо от того, было ли в ее родном городе пасмурно или светило яркое солнце. Он всегда находился в поле ее зрения, куда бы она ни повернула голову. Стоит ли говорить, что родителей волновало, когда они видели дочь, с задумчивым видом стоящую у окна, или на улице с вывернутой шеей и стеклянными глазами. Они пытались ее расспрашивать и даже водили ее к детскому психологу, что дало просто нулевые результаты и ни одного варианта ответа на вопрос, что же ребенок пытается увидеть, находясь в таком непростом положении головы. Молчала и Клео. Она слишком дорожила своим сказочным городом, он был ее постоянным спутником, и единственный недоумением для нее оставалось обстоятельство: почему же он перевернут? Даже самолеты приземлялись в перевернутом состоянии, так, что Клео видела спину лайнера, но не видела его шасси. Удаляясь от ее взгляда и становясь все мельче, они пропадали в недрах многочисленных облаков, откуда вскоре выныривали новые рейсы, идущие на взлет.

Клео никогда не пыталась выяснить, что же это за явление, есть ли на свете еще люди, которые его видят, и знает ли кто-нибудь, как он называется. Она просто жила, росла и наблюдала, как течет жизнь на небе и, сейчас, находясь в возрасте двадцати пяти лет, Клео до сих пор, за все прожитые годы ни разу не изменила себе и своей интуиции и продолжала молчать, находясь в постоянном ожидании разгадки этого абсолютно необычного явления.

Четверг начался неудачно. Для Клео день предвещал мелкие ссоры и неприятные встречи, если за окном шел дождь. Она проснулась и напрягла слух. Капли били по стеклу, и ни лучика солнца не просвечивало сквозь закрытые шторы.

–Черт, черт, черт! Ненавижу дождь, ненавижу слякоть, ненавижу этот день, уже заранее ненавижу всех, кого сегодня встречу и с кем мне придется разговаривать! Я уже ненавижу себя, потому что я буду выглядеть плохо, потому что у меня нет настроения приводить себя в порядок, потому что нет смысла этим заниматься, потому что я все равно буду грязная и с размытым макияжем, потому что идет дождь!

Клео пристала на кровати и, подумав о чашке кофе, откинула одеяло.

– Столько дел, столько встреч, а я ненавижу весь мир! Разве Ты не видишь, что я не люблю такую погоду? Разве Тебе трудно сделать так, чтобы было солнечно, безветренно, тепло и воробьи будили меня веселым чириканьем? Нет, про воробьев это я погорячилась, забудь о них.Конечно, Тебе что–сидишь там себе в райских облаках, щелкаешь семечки, разве Тебя должна волновать погода на грешной земле…,– бурчала она, пытаясь в недрах своего бездонного шкафа найти халат.

–Кроватьзаправлятьнебуду,слышишь?Знай,чтопоТвоей вине у меня не квартира, а помойка, – добавила она с угрозой, догадываясь, чтоабсолютно никто неиспугался еесерьезного тона. Никто там, никто здесь.Она жила однаиобращалась только к домовым, которые, как ни странно, всегда молчали и лишь изредка шуршали по углам и скрипели дверьми.

– Кофе, кофе… Ты мое спасение… Не могу видеть этот дождь…и слышать тоже!

Может,кому-нибудь показалось бы странным,что Клео разговаривает сама с собой,меняет интонации, у себя спрашивает, себе же и отвечает, спорит и пытается объяснить себе, почему же у нее такое плохое настроение. Ну что прикажете делать человеку, если он живет один? Ходить молча и ждать, пока от всех мыслей, копошившихся в голове, начнется мигрень?

– Кого-то не устраивает, что я вкритическом настроении? Кого-то это раздражает? Ну, тогда прошу вас выйти и сказать мне об этом лично, а не смотреть на меня с потолка и не сопеть под кроватью. Найдите в себе смелостьчестно, и, глядя мне в глаза, высказать свое мнение на сей счет!

Клео оглядела пустую (а какой она еще могла быть) кухню и, не увидев ни одного недовольного (а кого она, впрочем, могла увидеть), улыбнулась.

– «То-то же», —снисходительно заметила она.

–А какая погода у нас там?

Она раздвинула шторки и, впервые за двадцать пять лет, увидела город так близко, что испуганно отшатнулась от окна. Пересилив волнение, и немного успокоив сердцебиение, Клео сделала шаг вперед и, открыв глаза, посмотрела вверх. Он был также перевернут, но Боже, как близко он сейчас находился! Все небо, куда ни глянь, превратилось в один перевернутый город. Клео ошарашено смотрела на него, открыв рот и забыв про все на свете: дела, встречи, дождь, плохое настроение и про все-все остальное, даже про халат, который так и не нашелся, поэтому стояла она сейчас абсолютно голая перед открытыми шторами.

«Боже, Боже, Боже… – повторяла она мысленно. – Боже…». И никакие другие слова не приходили ей в голову. По привычке, выработанной годами, Клео вывернула голову так, что в шее раздался подозрительный хруст. Не заметив боли и открыв рот, она сантиметр за сантиметром начала осматривать небесный город с новым, абсолютно животным интересом, как будто это чудо не висело над ее головой практически все ее прожитые годы. Там было солнечно. Время на городских часах показывало ровно столько, как и на часах у Клео в квартире – 8.15. Здания, парки, скамейки, машины.

«Боже, Боже, Боже…Люди!».

Клео увидела фигуры людей и даже смогла разглядеть, как они были одеты. Мужчина в строгом костюме и с портфелем в руке свистнул и остановил такси. Запрыгнул в него и помчался прочь от взора Клео, оставив после себя клубы выхлопного газа. Старуха в плаще и платке привела на лавку и зашевелила губами. Старухи тоже любят говорить сами с собой. Они зачастую одиноки, даже если живут с детьми и внуками, и готовы разговаривать даже с тараканами, чтобы только выплеснуть свои мысли наружу, а не копить их у себя в голове и не пить потом таблетки от мигрени. Вот и сейчас старуха разговаривала, по всей видимости, с голубем, который ходил у ее ног и поклевывал то ли шелуху от семечек, то ли окурки, то ли осколки разбитых бутылок у мусорных ящиков. Вот мальчик. Он едет на велосипеде и слушает музыку в наушниках. Не справляется с управлением и летит в лужу вниз головой. Встает и грозно шевелит губами. Скорее всего, это не очень цензурные слова, так как при этом он пытается нащупать в луже свой плеер, а, найдя, выливает из него мутную воду.

–Хватит, хватит, хватит. Шея болит! – закричала Клео, словно оправдываясь несуществующими судьями за дрожь и испуг в своем голосе. – Хватит!

Клео закрыла шторы одним движением руки. Гардины лязгнули, но не отвалились, а лишь немного изменили угол висения.

«Боже, Боже…». Клео схватила стакан, но не в силах открыть кран, она опустилась на стул, положила голову на руки, закрыла глаза и стала ждать, когда мысли в ее голове начнут ходить спокойным шагом, а не летать, сталкиваясь друг с другом и разлетаясь на мелкие осколки.

Глава 2

Дождь начал стихать, и Клео, понимая, что на работу она уже позорно опоздала, все- таки решила выйти в эту слякоть и донести свою сущность до офиса. Испуг прошел, на его место шагнуло непонятное, разрывающее душу любопытство.

«Я ceйчac выйду, сяду в автобус и поеду на работу. Бедные животные не виноваты, что я в кризисе, что у меня целый мир над головой и что я боюсь смотреть вверх. Бедные животные ждут от меня отчет о проделанной работе и уже пятьдесят пять раз позвонили мне по этому поводу».

Открыв зонт еще в подъезде, Клео шагнула на улицу и облегченно вздохнула: небесный город скрывался за площадью зонта и не давал ей снова захотеть вернуться домой.

– Молодой человек, будьте добры, пройдите вперед, вы меня совсем затолкали.

Клео подвинулась на освободившийся участок автобусного салона и закрыла глаза.

«Ты думаешь, я боюсь? Ты думаешь, я не понимаю? А ведь Ты правильно думаешь – я действительно боюсь и ничего не понимаю. Это знак? Чего молчишь, спрашиваю? Если пытаешься что-то сказать, говори это нормальным человеческим языком. Да что Вы говорите, какие мы недоступные и занятые! Или Ты мне все объяснишь, или я отказываюсь что-либо понимать. Я Тебе больше скажу – я даже не буду пытаться делать попыток понять. Мне наплевать, что он стал таким огромным. Мне надоело расшифровывать Твои загадки. У меня куча проблем и без твоих головоломок. Вот мой отчет, например. Бедные животные его сейчас уничтожат в пух и прах, потопчутся на нем, а потом съедят его по кусочку и запьют своим дурацким кофе. А потом затопчут и меня. Особенно будет стараться он, мой возлюбленный коллега, мой самый обворожительный мужчина с лысиной на голове и с еще большей лысиной в голове, с жирным брюхом и потными руками, такими потными, что даже обручальное кольцо двигается у него по пальцу и никак не может занять спокойное, соответствующее женатому мужчине, положение. О, Филипп, я чувствую, как ты меня ждешь, скрипишь костями и разминаешь мозг, умножая двести тридцать пять на двадцать девять, чтобы как можно красивее и эффектнее завалить мою работу…».

– Девушка, я, конечно, понимаю, что вам неудобно так стоять…

Клео открыла глаза и увидела мужчину средних лет в кожаном плаще и с портфелем в руках.

– Я, конечно, понимаю, что вам неудобно так стоять, – повторил незнакомец. – Поэтому, может выприсядете? – улыбнулся он и указал рукой на свободное сиденье совсем рядом с Клео.

Она, задумавшись, даже не наблюдала, как выпрыгивают и запрыгивают в автобус пассажиры, и тем более не заметила освободившееся сидячее место. Клео сделала шаг назад, на глаз измерив расстояние от сиденья до своей пятой точки, но автобус дернулся на светофоре, и она полетела прямо, на сидящую рядом женщину, удобно устроившись у нее на коленях, как будто ехала так с самого начала пути.

– Извините, прошу вас, – процедила Клео сквозь зубы, и привстав, перевела на свободное сиденье.

«Черт, черт, черт! Всегда так. Как только мне удается встретить симпатичного мужчину, я тут же ставлю себя в неловкое положение. В прошлый раз, когда мне улыбнулся высокий парень приятной наружности, я растянулась на лестнице, как подбитая птица. Одна туфля на мне, другая на ступеньку ниже. Ну, посмотри на него, – твердила себе Клео. – А чего на него смотреть, наверное, стоит и улыбается, не каждый день увидишь, как взрослая деваха едет на коленях у почтенной дамы», – ответила она себе же.

Но, выждав пару минут и надеясь, что за это время все забыли об ее падении, Клео все- таки подняла глаза на мужчину, пытаясь узнать по внешности, как его зовут, сколько ему лет и чем он занимается.

«На вид 40-45 лет, – начала свое излюбленное занятие Клео. – явно едет на работу, так как на нем костюм и даже галстук присутствует. Кожаный плащ говорит о достатке, а вот туфли старой модели твердят, что мужчина не сильно стремиться угнаться за модой и, значит, имеет свое мнение, выбирая более удобную для ног обувь. Примерно 1960 года рождения. Как называли мальчиков в то время? Алексей, Андрей, Виктор. Ну, что-то в этом роде. Отчество должно быть более старым. Георгиевич, Павлович, Васильевич. По внешности похож на немца – белые ресницы, брови, волосы. Пусть будет Шварцкопф. А что, прекрасная фамилия. Судя по тому, что он едет на автобусе, его машина либо сломалась, либо ее взяла жена. Хотя, скорее всего, она бы довезла его до работы. Кольца на пальце нет, из чего напрашивается вывод – либо он не женат, либо его жена грымза, которая даже не может довести своего любимого муженька до работы, да еще в такую противную погоду. Достаток непонятный. Одет прилично, хорошие часы, но пачка сигарет, в кармане явно не из дорогих, слишком увесистые. Допустим, он не женат, а машина в ремонте, почему же он не взял такси? Хотя, его утром не дождешься и то, как он часто и с серьезным видом поглядывает на время, говорит о том, что он стоял уже одетый и обутый на пороге своей квартиры минимум полчаса, но такси так и не дождался и поехал на автобусе. Род занятий… Портфель для документов, значит, как минимум не физический труд. Не скажу, конечно, что он директор, все-таки не настолько солидно он выглядит, но как минимум руководящая должность. Портфель новый, ни одной трещинки и потертости. Мужчина сам себе такой не купит, жены, как мы выяснили чуть выше, у него нет, значит, ему подарили друзья на день рождения. А может на день фирмы? Нет, фирма может подарить либо ручку, либо кепку, либо флажок с надписью: «Лучшему работнику». Даже богатые и солидные фирмы не очень заботятся о подарках для рабочего персонала. Что мы имеем? Мужчина 1960 года рождения, дева по гороскопу, не женат, начальник какого-то отдела, со средним материальным достатком и зовут его Шварцкопф Алексей Васильевич. Ха, чучело какое!».

Клео улыбнулась и отвлеклась от своих мыслей, посмотрев в окно. Она начала изучать лужи и увидела в них куски небесного города, но уже, разумеется, в нормальном, а ме в перевернутом состоянии. Отражаясь в воде, город стал обычным, каким и должен быть приличный населенный пункт.

«Вот я дура! Все года ломала себе шею, хотя можно было просто взять в руки зеркало и рассматривать все до мельчайших подробностей!». Теперь уже и эта догадка не давала покоя Клео, и она все больше становилась похожей на нервную старуху с трясущимися руками и губами. Мысли снова начали носиться в ее голове, сталкиваясь друг с другом. Те, что были покрепче, оставались целыми и замедляли прыть, те, что слабее, разлетались на кусочки и исчезали, не оставив после себя ни тени для размышлений.

Вдруг автобус резко затормозил, и пассажиры полетели вперед, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Клео схватила первое попавшееся под руку и затормозила каблуками.

– Так приятно, когда тебя с утра обнимает красивая девушка, – произнес новоиспеченный поручень и улыбнулся. Белые ресницы, брови…

–Еще приятнее, когда все-таки удается не сломать каблуки в этих ужасных автобусах,– улыбнулась в ответ Клео и попыталась встать ровно.

– Позвоните мне, если будет время и желание, -продолжил альбинос и протянул свою визитку. – Я буду ждать, и,кстати, я не женат, – иронично добавил он.

– Я знаю, -машинально ответила Клео, и,не заметив удивленного взгляда незнакомца,выхватила визитку из его рук и, поняв, что до работы она не доехала всего метров пятьдесят, выскочила из автобуса.

Оглянувшись, Клео увидела, что они врезались в зад легкового автомобиля и два водителя орут, выясняя отношения. Люди выходили из автобуса и как муравьи пропадали в закоулках, дворах, зданиях. Клео присмотрелась, но альбиноса нигде не было видно.

«Наверное, поймал такси», – подумала она и зашагала по направлению к своей работе, но, услышав голоса водителей, вздрогнула и сбавила шаг.

– Смотреть в зеркала нужно! – орал мужчина средних лет,водитель автобуса.

– А ты что,знаков не видишь? – не отставал парень, владелец автомобиля.

Глава 3

– О, Филипп, я так по тебе скучала, – томным голосом начала Клео, неторопливо зайдя в кабинет, и застав Фила, как всегда, за игрой в «Косынку» на своем ноутбуке. Положив сумку надиванчик, она открыла мокрый зонт и обдала Филиппа с ног до головы грязными брызгами.

– Если в моем ноутбуке что-нибудь замкнет от повышенной влажности в помещении, за его ремонт платить будешь ты, – процедил он сквозь зубы, даже не повернув головы и смахнув с лысины мутные капли.

– Фил, главное чтобы у тебя в голове ничего не замкнуло от повышенной влажности, ведь если ты не закончишь свою «Косынку», весь твой рабочий день пойдет насмарку. Но сразу хочу заявить,что за ремонт твоих мыслительных процессов я платить не собираюсь. В твоей голове все настолько износилось и пришло в негодность, что я разорюсь оплачивать все новые запчасти. Клео открыла свой ноутбук и села в кресло. Набрала пароль и попыталась сосредоточиться на работе, что у нее даже практически получилось, но голос Фила прервал ее рабочий настрой.

– Так ты говоришь,что скучала по мне? Наверное, поэтому и опоздала? –усмехнулся он, так ожесточенно водя мышкой по коврику, что она хрустела в его руках.