Азимут между пламенем и порчей
15-2
Разбудил стук в дверь. Требовательный, настойчивый, раздражающий.
Голова раскалывалась, меня ломало и тошнило, так что выбирать выражений я не стал и велел незваным гостям убираться прямиком к чёртовой бабушке. Затем перевернулся на другой бок и накрылся подушкой, но та не помешала расслышать злой крик:
– Именем закона, откройте!
Я в сердцах выругался, с трудом разлепил веки и уселся на кровати.
«Именем закона» – это плохо. Хуже только «именем Царя небесного», да и то не факт.
Но в любом случае бросаться к двери я не стал, совладал с приступом дурноты и спросил:
– Чего надо?
– Откройте немедленно!
Повиноваться я и не подумал. Перво-наперво оглядел гостиничный номер и убедился, что причиной столь раннего визита стражей порядка стало не беспечно брошенное посреди комнаты мёртвое тело, а точнее – не натёкшая из него кровь, просочившаяся через щели между половиц и перекрытие в комнату этажом ниже.
Нет! Никакого трупа не было и в помине – просто вчера после возвращения с площади я допил бутылку рома, и посему воспоминания путались, всё было как в тумане. Но вроде бы дальше я лёг спать. Вроде бы – так.
Небесный прилив?
Я покачал головой. Опасения Беляны и отца Шалого оказались беспочвенны – не заинтересовались мной приблудные духи, не проявили интереса бесы и демоны. Всё прошло как-то до обидного спокойно. Можно даже сказать – буднично.
И что тогда за переполох?
С похмелья думать категорически не хотелось, зато было как-то очень уж нервно и отчасти даже страшно, поэтому принял в расчёт риск того, что в коридоре притаились подосланные невесть кем убийцы, и для начала сотворил призванный предупредить неожиданное нападение аркан, а затем кровавой рукой прямо с кровати отпер входную дверь. Приготовился задействовать жгучую ауру, но дядька с бляхой квартального надзирателя, за спиной которого маячили два стрельца, и не подумал переступить через порог.
– Лучезар Серый? – уточнил он.
Я подтвердил сей факт небрежным кивком и тут же зашипел от резкой вспышки головной боли.
– Приказано препроводить вас во дворец правосудия в связи со злостным нарушением общественного порядка! – объявил квартальный надзиратель и потребовал: – Пройдёмте!
– Чего? – вытаращился я на него и оглядел свои костяшки, но свежих ссадин на тех не обнаружилось. – Какое ещё нарушение общественного порядка? Да ещё и злостное к тому же!
– В Южноморске запрещено покидать жилища во время небесного прилива, – спокойно пояснил дядька. – Равно как и сквернословить под стенами городской управы!
Я начал кое-что припоминать и вновь кивнул, только на сей раз куда медленней.
Ну да! Ну да! Мои призраки не явились на встречу, а приблудные духи проносились мимо, вот и дал выход чувствам, благо был на площади один-одинёшенек. И накляузничала ведь какая-то гадина! Наверняка кто-то из гостиничной обслуги донёс!
– И какое наказание полагается за эти проступки? – спросил, не спеша подниматься с кровати. – Штраф? Вы ради этого сюда в такую рань припёрлись?
– Уже восемь утра! – невозмутимо парировал квартальный надзиратель. – А наказание назначит суд. Пройдёмте!
Стало ясно, что сей настырный тип в покое меня не оставит, я тяжко вздохнул, дотянулся сначала до одного сапога, а затем и до второго, обулся и оправил рубаху, после надел куртку и нахлобучил на голову соломенную шляпу. Ещё сунул в карман кошелёк.
Огляделся напоследок, но ампутационный нож решил с собой не брать, зато прихватил визитную карточку молодого человека, представлявшего мои интересы в суде. На первом этаже сунул её гостиничному клерку и велел вызвать стряпчего во дворец правосудия, хотя вроде бы особенных осложнений ожидать и не приходилось.
Подумаешь – штраф! Плюнуть и растереть!
При деньгах же!
Да только именно что – при деньгах. А ну как ободрать вознамерятся? С местных крючкотворов станется.
Но вопреки ожиданиям сразу в оборот меня не взяли: сначала пришлось выстоять длиннющую очередь на входе в здание и зарегистрироваться, а затем ждать рассмотрения вопроса судьёй наравне с прочими злостными правонарушителями. Я и без того ощущал себя далеко не лучшим образом, а уж в одном зале с похмельными горожанами и вовсе сделалось дурно. Пусть окна и стояли распахнутыми настежь, но всё равно перегаром от соседей шибало так, что удержать в себе содержимое желудка помогла лишь приобретённая в операционных закалка.
Но чтоб я ещё хоть раз в жизни ром пить стал? Да никогда!
Так тошно было, что ни о Беляне не думал, ни о Рыжуле не вспоминал.
Поскорее бы выбраться отсюда… Ох, поскорей!
Спас меня стряпчий. Явившийся во дворец правосудия молодой человек моментально вник в суть дела, посоветовал признать вину и, заручившись моим согласием на сей счёт, в пять минут столковался с кем-то из определявших очерёдность рассмотрения дел клерков. Дальше всё прошло без сучка и без задоринки: меня вызвали, скоренько пристыдили и присудили по обоим правонарушениям общий штраф в размере двадцати целковых.
Ещё не так давно от озвученной суммы меня в клочья бы порвало, сейчас же и бровью не повёл. Плюнуть и растереть, пусть даже дополнительно вручил представителю за его труды золотую пятёрку.
Правда, уже после кассы почесал затылок и счёл такое мотовство чрезмерным. А ну как дела Южноморского союза негоциантов хуже некуда пойдут, и мои вложения в их акции разом обесценятся? Не сказать, будто с голым задом останусь, но придётся поиском работы озаботиться, а исцеляющий от порчи красного аспекта полевой лекарь первого класса едва ли будет так уж востребован в Поднебесье – вновь же отправляться за море я не собирался ни при каких обстоятельствах.
Хватит! И без того от антиподов еле ноги унёс!
Я всерьёз задумался, не стоит ли продать часть акций или даже перевести все свои сбережения в векселя банка Небесного престола, решил даже незамедлительно заняться этим, но на выходе из дворца правосудия меня перехватил какой-то здешний крючкотвор.
– Лучезар Серый? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сунул сложенный вдвое листок. – Вам повестка!
Я озадаченно посмотрел на своего представителя, тот развёл руками.
– Придётся взять, – сказал он и негромко пояснил: – Свидетели-с…
Только и оставалось, что принять повестку. А развернул листок, и на миг сердце перестало биться, его будто призрачная рука стиснула.
«Дом Синей птицы против аколита Лучезара Серого».
Да что ж это такое творится-то?!
Мимолётный испуг сменился вспышкой раздражения, захотелось смять повестку и швырнуть её в самодовольную физиономию крючкотвора – в первый миг от этого остановило присутствие стрельцов, а дальше стряпчий вынул у меня из руки листок, вчитался в текст и хмыкнул.
Крючкотвор тем временем извлёк из кожаной папки новый документ.
– Ознакомьтесь с постановлением о принудительной…
– Не нужно! – отмахнулся мой представитель и сказал: – Придётся идти.
Я бы сейчас всё на свете отдал за кружку холодного кваса или хотя бы просто колодезной воды, но нарываться на неприятности не стал и вздохнул.
– Что ж… Идём.
В голове – одни сплошные вопросы. Перво-наперво хотелось знать, как меня нашли и чем грозят претензии дома Синей птицы. А ещё – сколь сильно влияние дворян в городе и какое наказание предусмотрено за убийство трёх дружинников?
Пусть те и напали первыми, что я легко мог доказать, но они были на своей земле, а это всё предельно осложняло.
Черти драные, снова влип!
Но обеспокоенности я не выказал и невозмутимо прошествовал в зал, где совсем не так давно разбирались претензии ордена Алаи Раскаявшейся. Судья тоже оказался прежним – узнал меня и покачал головой с нелепым завитым париком.
Представители сторон подошли к нему и начали что-то втолковывать, перебивая друг друга, но судья почти сразу велел им умолкнуть, подозвал меня и спросил:
– Вам известна суть обвинения?
– Никак нет, ваша честь, – заявил я в ответ. – В повестке ничего такого не указано.
– Дом Синей птицы обвиняет вас в похищении ребёнка! – огорошил меня судья и строго глянул с высоты своего помоста. – Признаёте себя виновным?
– Никак нет, ваша честь, – машинально сказал я и поскрёб затылок, а после встрепенулся. – Постойте, они что же – обвиняют меня в похищении собственной сестрицы? Вздор! Да они сами её похитили! С улицы забрали, пока я за морем был!
– Клевета! – воскликнул представитель противной стороны. – Дом Синей птицы содержит сиротскую общину, куда город отправляет малолетних беспризорников! Никто никого не похищает!
– А её похитили! – отрезал я. – И город никакого отношения к этому не имеет! Её с улицы какие-то монахини увели!
Поверенный дёрнул меня за руку, призывая замолчать, но я проигнорировал его и выдал в запале:
– Нет у вас никаких документов на её счёт!
Судья прочистил горло и спросил:
– Собираетесь выдвинуть встречное обвинение?
– Нет, ваша честь! – опередил меня с ответом стряпчий. – Но оставляем за собой такое право!
– Ну так не морочьте тогда мне голову! – разозлился судья и уточнил: – Так вы не отрицаете, что забрали ребёнка из приюта?
Мой поверенный тяжко вздохнул, а я хоть и сообразил, что утвердительный ответ чреват самыми серьёзными неприятностями, да только, один чёрт, деваться было некуда, признал:
– Так точно, ваша честь.
– И где он теперь?
– В доме призрения.
– В каком именно? – немедленно влез с неудобным вопросом представитель дворянского дома.
– Не твоё собачье дело! – рыкнул я, не сдержавшись.
Оппонент в долгу не остался и обвинил меня во вранье, судья призвал всех к порядку и поинтересовался, имеются ли у меня какие-либо доказательства своих слов.
– Всенепременно имеются, – подтвердил я и добавил: – Документальные.
Дядька в нелепом парике вздохнул и объявил:
– На основании заявления истца и пояснений ответчика вынужден дать делу ход. Рассмотрение по существу состоится завтра в десять утра. Неявка или опоздание будет расценено неуважением суда.
Представитель дома Синей птицы так и взвился.
– Ваша честь! Речь идёт о похищении ребёнка! Ответчик может сбежать! Настаиваем на его помещении под стражу!
Судья перевёл взгляд на моего поверенного, и тот без промедления заявил:
– Это излишняя мера. Мой клиент не преступник!
– Но претензии к нему возникали и раньше! И поскольку речь идёт о похищении малолетнего ребёнка, назначаю залог в пять тысяч целковых.
Наш оппонент самодовольно улыбнулся, но его физиономия враз приобрела озадаченное выражение, когда я кивнул, а стряпчий сказал:
– Мы согласны!
Дальше нас отправили оформлять залог, и покинул я дворец правосудия только через час в препаршивейшем расположении духа. Мой поверенный и вовсе выглядел озадаченней некуда. По его совету мы расположились в одной из близлежащих кофеен, но чёрную горькую гадость я пить не стал и велел принести чай. Попутно поведал об обстоятельствах дела, а под конец спросил, какого чёрта обошлось без выдвижения встречного обвинения.
Молодой человек покачал головой.
– У них там сироток – сотни! Смогут предъявить приказ об отправке им решительно любой бродяжки. И как доказать подлог? А облыжные обвинения до добра не доведут.
Я испустил тяжкий вздох и поинтересовался:
– И насколько всё плохо?
Поверенный отпил кофе и пожал плечами.
– Поскольку факт изъятия из приюта вашей сестры… – Он испытующе посмотрел на меня, а после утвердительного кивка продолжил: – Нами не оспаривается, дело будет строиться на том, получится ли доказать, что она и в самом деле была помещена в дом призрения.
– У меня имеются документы об этом, – уверил я собеседника, сделав осторожный глоток горячего терпкого напитка.
– И датированы они?..
– Тем же днём.
– А репутация нового заведения?
– Безупречная, – заявил я, хоть наверняка знать этого и не мог.
Поверенный развёл руками.
– Тогда, думаю, обойдётся без осложнений. Влияния дома Синей птицы определённо не хватит, чтобы склонить суд на свою сторону. – Он поставил фарфоровую чашечку на блюдце и озадаченно хмыкнул. – Вообще не понимаю, чего ради они затеяли это разбирательство. Что им до какой-то малолетней бродяжки? Нет ли иных обстоятельств, о которых я должен знать?
Откровенничать не хотелось, но переступил через себя и сказал:
– Полагаю, дело в сопутствующем ущербе.
– И насколько он был велик?
– Трое охранников, – сознался я и сразу предупредил: – Они напали первыми, и я могу это доказать!
Молодой человек помрачнел.
– Забрать родственницу – это одно. Убить при этом слуг…
– Охранников! – поправил я собеседника.
– Не имеет значения! – отмахнулся тот. – Если изъятие ребёнка из приюта будет сочтено незаконным, вы будете безоговорочно признаны виновным и в убийстве тех, кто намеревался оному помешать. Напрямую добиться обвинительного приговора не получилось бы, а вот такой обходной манёвр имеет некоторые шансы на успех. Уверены в документах? Их будут изучать со всем тщанием.
Я в несколько длинных глотков допил чай, поднялся на ноги и выудил из кошелька несколько мелких монет, дабы рассчитаться за напитки.
– С бумагами полный порядок. Можете ознакомиться с ними сами.
Поверенный вытянул за цепочку карманные часы, отщёлкнул крышку и сказал:
– Сейчас у меня дела, посему предлагаю встретиться в гостинице в пять пополудни. Заодно обсудим дальнейшую линию поведения и мой гонорар. Дело о похищении и убийствах – это не совсем одно и то же что и злостное нарушение общественного порядка.
С этим было не поспорить, но проигрыш в суде грозил несравненно большими неприятностями, так что торговаться я не стал и протянул молодому человеку руку.
– Договорились!
За сим мы с ним и распрощались. Он поспешил по своим делам, я вернулся в «Небесную жемчужину», поднялся на третий этаж и отпер номер. Перво-наперво завалился на кровать, но сразу собрался с силами и пересел за стол. Разворошил свои заметки со схемами арканов, а когда не обнаружил среди них бумаг о передаче Мелкой и Плаксы под опеку церковного приюта, выдвинул из тумбы один за другим все ящики. Те оказались пусты.
Уверен был, что никуда целенаправленно документы не прятал, и всё же достал из-под кровати вещмешок и распустил завязки. Пахнуло вонью горелых тряпок, а на отрезе материи, в которую было завернуто зачарованное ядро, обнаружились подпалины, но на моё счастье и удачу жильцов соседних номеров приток энергии во время вчерашнего небесного прилива в достаточной степени подпитать порчу не сумел. Разве что шар зачарованной стали до сих пор был чуть тёплым на ощупь, а багряные разводы на его боках едва заметно светились. И ещё металл показался самую малость липким. Я даже вытер ладони после того, как его обратно в тряпицу завернул.
Документов в мешке не обнаружилось.
Встревожился я по этому поводу?
Ничуть!
«Придётся снова наведаться в канцелярию епископа и переговорить с отцом Калёным, – решил я, поднимаясь с колен. – Сдерут денег, конечно, за копию поручения, но это всё пустяки».
Всё пустяки. По сравнению со вчерашним – так уж точно.
Я поглядел на стеклянные ёмкости с головами Пламена и Псаря, и во рту проявилась горечь желчи. Захотелось схватить банки и выкинуть в окно, едва сдержался.
«Это всё пустяки», – мысленно повторил я, тут-то и раздался стук дверь.
– Войдите! – рыкнул я, а когда через порог шагнул отец Шалый, не заподозрил даже, скорее уж каким-то неведомым чутьём угадал, что визит священника отнюдь не случаен и прямо связан с исчезновением из номера документов. Точнее даже – с претензиями ко мне со стороны дома Синей птицы, и вот это уже никакие не пустяки.
Снова в какую-то нехорошую историю втравить попытаются!
15-3
Виду я не подал, разве что спросил излишне резко, даже не потрудившись изобразить радушие:
– Чем обязан, отчим?
Тот с какой-то очень уж неопределённой улыбочкой осмотрелся и сказал:
– Да вот пришёл услышать из первых уст о твоих приключениях. – И тут же смерил тяжёлым взглядом, поправился: – Точнее, о злоключениях!
Я беспечно фыркнул и плюхнулся на кровать.
– Скажете тоже – злоключениях! – Но сразу перестал валять дурака, приподнялся на одном локте и потребовал объяснений: – И потом: какое дело церкви до моих злоключений?
Отец Шалый прикрыл за собой дверь, подошёл к столу и кинул на него кожаный офицерский планшет, взял графин и наполнил водой стакан. Меленькими размеренными глотками осушил его, затем промокнул выступившую на залысине испарину и лишь после этого сказал:
– Церкви есть дело решительно до всего. Особенно до тех, от кого одни сплошные неприятности!
В голосе священника прорезалось раздражение и даже злость, но я и бровью не повёл.
– Мне уже доводилось слышать такое в свой адрес, – признал с показным смирением и тут же уколол собеседника требованием: – Документы на бочку!
Тот нисколько не переменился в лице, разве что я углядел некий намёк на брезгливую гримасу, а вот изобразить недоумение собеседник не посчитал нужным.
– Стали бы мы их изымать, чтобы так просто вернуть! – фыркнул Шалый, подошёл к окну и заложил руки за спину. – Это попросту нерационально.
– И как это понимать?
– От некоторых людей одни только сплошные неприятности, – повторил священник, глядя на площадь перед управой.
– Понял уже! – рыкнул я. – Дальше что?
– Дальше? – озадачился Шалый, обернулся и вновь уставился на меня. – Дальше я скажу прямо: у меня из-за тебя проблемы, Лучезар!
И пусть всякого в жизни повидал, но тут чуток не по себе стало. Ссориться с Шалым откровенно не хотелось.
Я поднялся с кровати, по примеру собеседника наполнил стакан водой и осушил его, после заявил:
– У меня, знаете ли, тоже проблемы! Один человек свёл с людьми, которые использовали втёмную.
– Ничего такого не предполагалось!
Я покачал головой.
– Но получилось! – Припечатал стакан к столешнице и потребовал объяснений: – Ну и что я на сей раз сделал не так? Речь же о сиротском приюте, правильно понимаю?
Отец Шалый отошёл от окна и плюхнулся в кресло, устроил костистые ладони с длинными узловатыми пальцами на подлокотниках и усмехнулся.
– Достаточно уже и того, что ты попросил меня об одолжении, а я тебе его оказал.
– Ближе к делу!
Шалый откинулся в кресле и произнёс совсем не то, что мне хотелось бы услышать:
– С сиротской общиной оказалось не всё чисто. Твоя Плакса рассказала кое о чём, что потребовало дополнительной проверки, а когда её слова подтвердились, было уже слишком поздно заметать следы.
Я не удержался и фыркнул.
– Ни в жисть не поверю, будто меня отправили в Ежовичи по воле случая!
Священник покачал плешивой головой.
– Так и было!
– Ну да! Ну да!
– Так говорят, и ни ты, ни я обратного доказать не сумеем. А вот чего никто оспорить не сможет, так это того факта, что ты разворошил осиное гнездо. И поскольку я попросил за тебя, крайним в столь прискорбном развитии событий выставляют именно меня. – Священник улыбнулся, но доброты и веселья в его улыбке не набралось бы и на грош. – А я крайним становиться не намерен!
– Хотите сделать козлом отпущения меня?
Шалый покачал головой.
– Самый простой вариант далеко не всегда самый лучший. Не вижу смысла ломать тебя через колено лишь за тем, чтобы всего лишь остаться при своих.
– Да и не получится! – скривился я.
– Было бы желание, – недобро завил священник и хлопнул ладонями по подлокотникам. – В общем, слушай! Судя по всему, в сиротской общине окопались то ли сектанты, то ли торговцы живым товаром, но прямых доказательств этого нет, а без оных действовать на землях дома Синей птицы мы не можем. Твой визит их и без того уже насторожил, а если дополнительно вскроется наша связь, они точно заметут все следы, так что и концов не сыщешь. Поэтому совершенно невозможно заявить в суде о том, что ты передал свою якобы сестрицу в церковный приют, ведь с улицы туда кого попало не берут.
Я обдумал услышанное и возразил:
– Моя связь с церковью и без того предельно очевидна. Метка трудника…
– Ещё ни о чём не говорит! – отмахнулся Шалый. – Таких трудников хоть пруд пруди!
Но я упрямо выпятил челюсть.
– Я смогу доказать, что поместил Плаксу в церковный приют и с помощью мыслеречи!
– Сможешь, – согласился с этим утверждением Шалый. – Моя задача как раз и заключается в том, чтобы этого не произошло.
– Каким образом?
– Труднику невместно вредить интересам церкви!
– Неубедительно! – отрезал я.
Священник поднялся из кресла и подался ко мне, вытянув длинную шею.
– Ты не сможешь ничего никому доказать, если окажешься арестован за бойню на Диком поле! Это несравненно более серьёзное преступление, тебя законопатят в каменный мешок, а завтрашнее судебное заседание перенесут на неопределённый срок. Может, и сумеешь отбиться, но время и деньги потеряешь!
По спине пробежали мурашки, и я признал:
– Вот это уже убедительней. – И тут же привёл контраргумент: – Но если я проиграю суд, дом Синей птицы повесит на меня убийство трёх охранников. То на то и выйдет!
– Именно, – подтвердил Шалый. – И если ты просто ударишься в бега, то лишишься залога и окажешься объявлен в розыск. Едва ли тебя станут всерьёз искать, да только рано или поздно и сам неприятности на свою голову сыщешь. Засветишься и вышлют в Южноморск.
Я поморщился. Терять пять тысяч целковых нисколько не хотелось, жить с нависшим над головой мечом – тоже. Будто мне проблем с родом Огненной длани мало!
Мысли заметались в голове перепуганными пичугами, я ухватил одну из них и предложил:
– А если Плаксу задним числом перевести в другой дом призрения?
Священник покачал головой.
– Слишком высок риск разоблачения. К тому же это ничего мне не даст, так какой смысл утруждаться, если несравненно проще отправить тебя за решётку?
У Шалого уже точно имелся какой-то план, я тяжко вздохнул и сказал:
– Слушаю!
Тот улыбнулся, заложил руки за спину и принялся вышагивать по комнате от одной стены к другой.
– Начать с того, что твои действия не могли не всполошить злоумышленников… – Священник выставил перед собой указательный палец, призывая меня к молчанию, и продолжил: – Думаю, они уже зачищают хвосты, а если мы имеем дело с сектантами, эти выродки непременно устроят напоследок кровавую бойню. Начнём собирать доказательства – упустим время! А речь идёт о детях!
«И ты снова окажешься крайним», – подумал я, но вслух ничего такого говорить не стал, не желая лишний раз раздражать собеседника. Правда, и промолчать не смог, буркнул:
– Это не мне говорить надо, а епископу!
Шалый отмахнулся.
– У епископа связаны руки! Владения дворянских домов неприкосновенны, да и не факт, что при таком подходе получится раздобыть хоть какие-то доказательства преступной деятельности! А не получится – и разразится грандиозный скандал с непредсказуемыми последствиями. Как пить дать, разбирательства дойдут до архиепископа или даже до наместника Царя небесного!
Я лишь пожал плечами.
– Риск – дело благородное! Так говорят, да?
Священник не удержался от брезгливой гримасы.
– Да риск тут ни при чём! Даже если у нас и получится что-то нарыть, ни светский суд, ни суд церковный не примут добытые противозаконным образом доказательства, и дом Синей птицы выйдет сухим из воды. А они замараны во всём этом по уши!
– Точно?
– Точнее не бывает! – подтвердил Шалый. – Не возьмусь утверждать, будто они покровительствуют торговле детьми или человеческим жертвоприношениям, но однозначно причастны к насилию, истязаниям и даже убийствам воспитанников сиротской общины! Но самое главное – не прищучим дворян, и они начнут мутить воду, а политическая обстановка в Южноморске сейчас и без того далека от идеальной. Обстряпать всё нужно без шума и пыли.
Я нехотя вздохнул и спросил:
– Что именно – всё?
– Если дом Синей птицы перестанет существовать, то утратят силу и дарованные им привилегии, – заявил священник столь спокойно, словно речь шла об уничтожении какой-нибудь банды лиходеев.
На какое-то время я попросту утратил дар речи, затем недоверчиво уточнил:
– Вы собираетесь вырезать весь дом?
– Во-первых, не я, – покачал указательным пальцем отец Шалый. – Во-вторых, в подобном размахе нет ровным счётом никакой нужды. Достаточно устранить старших тайнознатцев, чтобы дом перестал быть домом и лишился большей части своих прав. В нашем случае – достаточно убить одного-единственного асессора.
– В вашем случае, – поправил я собеседника. – Вам надо, вам и карты в руки!
Священник меня словно не услышал.
– Но, конечно, лучше бы сразу избавиться и от наследника. Он лишь недавно прорвался в аспиранты, но всё же может стать проблемой, если затребует время для вступления в права наследования и подтверждения статуса асессора. Младший сын главы дома только пиковый аколит, опасности нашим планам он не представляет. – Шалый задумался и покачал головой. – С другой стороны, он ничем не лучше родичей, да и кровь – не вода. Эта троица должна умереть, судьбу же остальных домочадцев препоручим Царю небесному.
– Не собираюсь никого убивать! – отрезал я. – И уж тем более не собираюсь связываться с асессором!
– Со стареньким дряхлым асессором, который так помешался на силе родословной, что озаботился рождением наследников лишь в самых преклонных годах. Да и от родни он по той же причине избавился. Там весь дом…
– Два с половиной тайнознатца, – сказал я, припомнив высказывание брата Резкого.
– Именно! – улыбнулся Шалый. – И раз уж у нас нет никакой возможности добиться справедливости на земле, тебе придётся отправить этих грешников на суд Царя небесного.
– Придётся? Вот уж нет!
– Придётся-придётся, – уверил меня священник. – Да и чего ты артачишься? Пять тысяч целковых на кону стоит!
– Это мои деньги! Я ничего не потеряю, но ничего и не приобрету!
– Ну вот ты уже и торгуешься! – благодушно рассмеялся Шалый, но глаза его остались холодными, а взгляд острым. – Пойми, ты уже подговорил соучеников напасть сегодняшней ночью на дворянскую обитель, дабы избежать наказания за похищение ребёнка!
У меня поначалу едва челюсть от изумления не отвисла, а после накатило бешенство.
– Вы всерьёз собираетесь натравить аколита и пятёрку адептов на полноценного асессора?! Да это чистое самоубийство!
– На старого дряхлого асессора и парочку его недалёких отпрысков, которых куда больше возвышения интересуют юные сиротки, – поправил меня Шалый. – И не одного аколита и пятёрку адептов, а трёх аколитов и четырёх адептов, у каждого из которых за плечами такой боевой опыт, который никому из дома Синей птицы и не снился! И уж поверь, я слишком долго возился с твоими соучениками, чтобы просто взять и послать их на верную смерть! У вас есть все шансы справиться!
Я скрестил на груди руки и отрезал:
– Чем совать голову в петлю, проще податься в бега!
– В бега податься ты всегда успеешь, – заявил явно начавший терять терпение священник. Он подошёл к столу и достал из планшета стопку листов. – Почитай-ка, что нам удалось нарыть! После самому тех нелюдей прикончить руки зачешутся!
Ничего мне читать не хотелось, а руки чесались выставить Шалого за дверь, но с ним подобный номер точно бы не прошёл, так что присоединился к священнику. Взялся проглядывать листы – те оказались протоколами опроса немногочисленных воспитанников сиротской общины, которых удалось разыскать церковным дознавателям. Упоминалось там всякое. Попались и показания Плаксы – и пусть девчонка мало что видела и слышала, именно они произвели наиболее сильное впечатление. Остальным особой веры не было, а эта малолетняя простушка ещё по дороге в город что-то такое пищала. И вправду захотелось извести дом Синей птицы до последнего человека.
Насилие, растление, истязания, убийства. И всё это – на протяжении нескольких лет. И до всего этого никому не было никакого дела. А как самих задели за живое, так и засуетились, будто скипидаром одно место смазали!
От злости стало трудно дышать. Но хоть и возникло настоятельное желание поквитаться за босяков, идти на поводу у священника я не собирался. Нацепил на лицо маску Лучезара, кинул листки на стол и с невозмутимым видом заявил:
– Будет чрезвычайно прискорбно, если эти изуверы сумеют уйти от наказания. Но этот груз ляжет отнюдь не на мою душу!
Пустое! Отец Шалый был слишком хорошим картёжником, чтобы получилось его обмануть.
– Выправлю тебе церковную подорожную, – пообещал он, сочтя возможным повысить ставки. – Метка с духа рано или поздно слетит, а с подорожной всё Поднебесье объехать можно! И учти – если затея с домом Синей птицы провалится, меня в сторонку отодвинут, и тобой совсем другие люди займутся. Так не лучше ли соученикам подсобить, чтобы они уже точно дров не наломали?
До чёртиков не хотелось плясать под чужую дудку, вот я и буркнул:
– Нешто вам больше задействовать некого?
– Нет! – отрезал Шалый. – Мне ещё налёт на сиротскую общину устраивать!
Я вздохнул и сдался, правда, виду не подал и сказал:
– Подорожная – это хорошо, но мало.
Священник разом напрягся.
– Не люблю, когда пытаются залезть мне в карман!
– Не в карман, а в епископскую казну!
Отец Шалый покачал головой.
– Я действую на свой страх и риск и не получу из казны ни гроша даже в случае успеха! – отрезал он. – И хватит уже торговаться – не на базаре!
Но я набычился.
– Да и чёрт бы с деньгами! А как насчёт знаниями поделиться? Аркан какой подкинуть или подсказать, какие книжники трактатами о магии из-под полы торгуют?
Шалый так и скривился.
– Самодеятельность в тайном искусстве могут позволить себе лишь гении! – отрезал он, но тут же осёкся, наморщил лоб и спросил: – Головы на Диком поле ты ведь неспроста отрезал, так? В Черноводск намылился?
С ответом я торопиться не стал и для начала убрал стеклянные ёмкости в новенький кожаный саквояж.
– Допустим, – буркнул, рассовывая меж их стеклянными боками исподнее. – И что с того?
– Дам тебе рекомендательное письмо к одному своему знакомцу, он замолвит словечко перед школой Чернопламенных терний. Аспект для тебя не самый подходящий, но раз уж отказался принимать багряный аргумент, лучшего варианта в нашей глуши не сыскать.
– С паршивой овцы хоть шерсти клок! – выдал я и спешно отступил на шаг назад. – Но-но! Это народная мудрость!
Священник недобро зыркнул и потребовал:
– За языком следи!
Я чуток расслабился и уточнил:
– Что за аспект у тайнознатцев дома Синей птицы?
– Ледяной, – подсказал Шалый и потребовал: – Собирайся!
– Не самые удобные противники для огневиков, – отметил я, начав складывать в стопку валявшиеся на столе листы.
– Верно и обратное, – отметил священник и посоветовал: – Всё с собой забирай, не стоит больше сюда возвращаться. Раз уж тебя установили, наверняка и наблюдение организовать не преминули.
Я озадаченно хмыкнул и спросил:
– А как быть с судебным заседанием?
Отец Шалый пожал плечами.
– Сделаете всё как надо, и оно просто не состоится. Ну а если судья заартачится… – Он вытащил из планшета и продемонстрировал мне документы о передаче Плаксы и Мелкой в церковный приют южноморской епархии. – Вот это снимет решительно все вопросы.
– Чужое брать нехорошо, – нахмурился я и уже с нескрываемой угрозой добавил: – И даже чревато…
Священник беспечно рассмеялся.
– Не забывай, кто избавил тебя от тюремной баланды, сын мой!
– Да уж не забуду, отчим!
15-4
Гостиницу мы покинули через чёрный ход. В заднем проезде нас дожидалась карета – погрузились в неё и покатили прочь. Ехали молча. Разговор не клеился, да и говорить мне с Шалым было особо не о чем. К тому же я был зол и зол просто безмерно. И на него, и на себя самого. Если раньше из-за долгов под чужую дудку плясал, то сейчас попросту через колено сломали. Ясно и понятно, что плетью обуха не перешибёшь, но даже обещанное вознаграждение настроения нисколько не улучшило.
Бесит! Как же меня всё это бесит!
А ещё – пугает. И не самую малость, а нормально так, до дрожи в поджилках. Шутка ли – полноценного асессора завалить подрядили! Ну или не совсем полноценного, но так у него аспирант с аколитом на подхвате и невесть сколько адептов, не говоря уже об охранниках-простецах. И пусть боевым опытом тайнознатцы похвастаться не могут, им одной разницы в рангах хватит, чтобы недоучек вроде нас в тонкий блин раскатать.
Захотелось пойти на попятную, но – нет, взял себя в руки, стиснул зубы, сцепил пальцы, размеренно задышал, прогоняя панику и дополнительно распаляя злость. В первом особо не преуспел, зато второе удалось на славу. Заносчивых дворян, которые чернь и за людей-то не считают, я ненавидел всем сердцем.
– А что за история с Диким полем? – спросил вдруг Шалый. – Ты ведь туда не за головами явился, как понимаю?
Какое-то наитие подсказало, что вопрос задан отнюдь неспроста, и дабы совсем уж не завраться, я решил придерживаться истории, поведанной на днях Плаксе. Пусть обо мне в протоколе её опроса и не упоминалось, но собеседник расспросить девчонку на сей счёт точно не преминул.
– Знакомому по приюту должок возвращал, – сказал я, глядя в окошко кареты, и усмехнулся: – Пообещал на свою голову…
Привезли меня в тихую округу на западной окраине. Непосредственно к нужному дому карету подгонять не стали – кучер придержал лошадей на ближайшем перекрёстке, а Шалый указал из приоткрытой дверцы на окружённый добротной оградой и яблонями в цвету двухэтажный особняк.
– Иди! Я позже подъеду.
Ничего не оставалось, кроме как спрыгнуть в дорожную грязь, закинуть на плечо вещмешок и зашагать в указанном направлении.
Настроение было ни к чёрту. Пусть резонов отправлять нас на верную смерть у Шалого и не имелось, но чего только люди не делают, когда припекать начинает. А ну как это именно тот случай и есть?
Я чертыхнулся в сердцах и постучал кованым кольцом о железную пластину калитки. С минуту ничего не происходило, затем скрипнул засов и ко мне высунулся Кочан.
– Боярин? – удивился он. – Ты чего тут?
– Говорил же: дела у меня с Шалым! – буркнул я, оттёр плечом парня и двинулся через двор, где стоял одуряющий запах цветущих яблонь. – Чего тут у вас?
– Ждём, – коротко ответил Кочан.
А вот его приятель оказался более словоохотливым:
– Парни отсыпаются, – пояснил Кабан, почесал пузо и полюбопытствовал: – Знаешь, что за работёнку нам Шалый сосватал?
– Знаю, – сказал я, подошёл к вкопанному под старой яблоней столу и кинул под лавку вещмешок, заодно прислонил к дереву трость и туда же поставил саквояж.
Кочан запер калитку и уточнил:
– Скажешь?
– Нет, – качнул я головой.
Парней такой ответ возмутил до глубины души.
– Ты чего это? – нахмурился Кабан. – Совсем, что ли? Зазнался, да?
– Если скажу, вы разбежитесь, и Шалый меня с потрохами сожрёт.
Здоровяк расхохотался.
– Хорошая шутка!
А вот Кочан прищурился и спросил:
– Совсем тухлое дельце?
– За деньги бы не взялся, – подтвердил я.
– Тьфу на тебя! – ругнулся Кабан. – Всё настроение испортил, дурак!
Увалень подошёл к столу и налил себе кваса, надолго приложился к оловянной кружке. Кочан тоже приставать с расспросами не стал, сел на лавку и взялся тасовать колоду засаленных карт.
– Сыграем? – предложил он мне.
Я покачал головой, огляделся и уточнил:
– На задах где-то можно поупражняться?
– На задах – нет. В подвал иди.
Первый этаж дома был каменным, подвал с высоченным сводчатым потолком оказался ему под стать, а то и вовсе остался от несказанно более основательного сооружения. Керосиновая лампа сгустившуюся внизу темень особо не разгоняла и разве что заставляла жаться по углам совсем уж непроглядный мрак, но сейчас помехой мне это стать не могло. Я вышел в центр помещения, расставил руки в стороны и усилием воли вытолкнул из ядра энергию, прогнал её сразу по двум меридианам, крутанул по оправе до соседних узлов и вытолкнул вовне, сотворив по шару сбалансированного пламени над обеими ладонями разом.
Получилось это едва ли не само собой, узлы не свело спазмом, потроха не опалило огнём. Я знал, что и как нужно делать, и всё прошло без сучка и без задоринки.
Справился! Утвердился на новой ступени возвышения!
«Может, и вправду талант?» – мысленно рассмеялся я, подкинул огненные шары и надавил на них своей волей, заставив не взорваться, но просто расплескаться вспышками пурпурного пламени, не рискнув проверять свод и стены на прочность.
На спине выступила испарина, я перевёл дух и взялся наполнять ядро. Постоял немного, а затем повторил трюк с четырьмя кровавыми искрами, шибанул ими по стене всеми разом – да так, что брызнула каменная крошка!
Накатил лёгкий приступ головокружения, я с шумом выдохнул и помассировал виски. Подумалось, что если бить арканами не одновременно, а проделать это с минимальной задержкой, то наверняка получится прошить почти любой магический щит. И ещё подумалось, что едва ли сумею достать подобным образом полноценного асессора.
Ругнулся вполголоса, зашагал от стены к стене, начал наполнять ядро. Вспомнил об оставленных в вещмешке набросках новых схем атакующих арканов, но подниматься за ними не стал, благо наиболее интересные придумки забыться ещё не успели.
Для начала решил сотворить взрывной шар не только с помощью одной лишь правой руки, но и полностью внутри себя. Очень уж в своё время впечатлили слова приютского наставника-огневика о чрезмерной опасности внешней обработки энергии при создании такого рода арканов. Ну в самом деле – толкнёт кто под руку и рванёт заготовка, разлетятся клочки по закоулочкам.
Требуемую очередность служебных приказов я давно вызубрил наизусть, сейчас же просто распределил их по отдельным потокам. Задействовав сущие крохи небесной силы, выплеснул энергию из ядра и закрутил по оправе, собирая к одному узлу, уподобился балаганному жонглёру, но соединил все потоки едва ли не с ювелирной точностью. И ровно незримым кулаком под дух шибанули!
Заклинание развалилось, энергия пришла в совершеннейший беспорядок – зачерпнул бы её из ядра побольше и непременно бы порвал исходящий меридиан, а так сумел сжать своей волей и вытолкнуть наружу огненным выбросом.
Прочь!
Струя пурпурного пламени дотянулась до противоположной стены, на миг разогнав подвальную темень, а дальше меня скрутило так, что не устоял на ногах. Повалился на колени, скорчился, заскрипел зубами от боли.
– Лучезар! – послышался с лестницы голос Дарьяна, когда я только-только начал приходить в себя. – Ты здесь?
– Тут! – отозвался я, поднимаясь с пола.
Прислушался к своим ощущениям и с облегчением понял, что обошлось без спазма силового узла – столкновение двух энергетических потоков обернулось лишь болью как от ушиба и нестерпимым жжением перетруженного исходящего меридиана в правой руке.
– Ты чего это? – удивился спустившийся ко мне книжник. – Что случилось?
Я плюхнулся на лавку и запираться не стал, рассказал о случившемся.
– Ну ты дал! – только и присвистнул Дарьян. – Внутреннее плетение силовых потоков – это двадцатая ступень возвышения! Так только аспиранты умеют!
– Думал, получится, – соврал я, поскольку ни о чём таком и знать не знал.
– Думал он! – возмутился книжник. – Индюк тоже думал, да в суп попал! Не могло у тебя ничего получиться! Повезло ещё, что узел не вырвало! А зачерпни ты силы чуть больше и вырвало бы!
Я вытер пот с лица и спросил:
– В чём сложность-то потоки совместить?
– В неоднородности энергии! Это у аспирантов полноценный аспект, у нас пока только лишь склонность. Отклонение туда, отклонение сюда – разделить без проблем, а обратно на ходу слепить далеко не так просто.
– Понял, – вздохнул я и осторожно-осторожно втянул в себя небесную силу, на миг задержал её в ядре и направил в правый исходящий меридиан. Руку начало чуток припекать, но обошлось без болезненных ощущений.
Но всё равно не вовремя. Сегодня надо быть в форме, не сказать – на высоте.
Дарьян закурил и прислонился к дверному косяку:
– Парни говорят, ты знаешь, что за работа для нас у Шалого…
Фраза повисла в воздухе невысказанным напрямую вопросом, но я изображать непонимание не стал и сказал:
– Да работа как работа. На тот свет кое-кого спровадить.
Дарьян аж дымом подавился, закашлялся, постучал себя ладонью по груди.
– Нельзя же так! – возмутился он.
– В этом конкретном случае можно и даже нужно, – заявил я, поднимаясь на ноги. – Проблема в том, что и нас самих на тот свет спровадить могут. Урона же чести и совести не предвидится. Честное боярское!
Книжник зло прищурился.
– Смеёшься, да?
– И мысли не было. Упокоить нужно будет аколита, аспиранта и асессора…
Дарьян не поверил и разобиделся.
– Да ну тебя, Лучезар! – отмахнулся он и поднялся из подвала.
Ну а я торопиться с этим не стал. Не все ещё домашние заготовки опробовал. А ну как получится козырного туза в рукав припрятать? Ну или хотя бы шестёрку…
Полностью наполнять ядро я не стал – как замедлился приток энергии, так и сотворил кровавую искру, присовокупив к стандартной схеме воспламенение, но для этого пришлось крутануть энергию по оправе на пол-оборота, и вместо тугого плевка с ладони сорвался огненный серп. Сорвался, распался в пурпурный диск и тотчас разлетелся безвредной вспышкой пламени.
Я в сердцах ругнулся и уже только после сообразил, что отчасти этот аркан схож с заклинаниями, коими едва не угробил меня Пламен. Присовокупил к схеме дополнительный приказ сжатия, но оборот в три четверти оправы придал аркану ещё даже более стремительное вращение – расплескался огнём серп ровно так же, как и предыдущий. А убрал воспламенение, и ничего особо не изменилось, разве что аркан развеялся пурпурной вспышкой, пролетев на аршин больше.
Досадно!
Добавил к схеме малую печать воздаяния, и получился кровавый гарпун, а сколько ни тасовал приказы, ни сгустка, ни серпа создать так и не удалось – не иначе по причине того, что этот мой аргумент был рассчитан исключительно на непосредственный контакт с целью. Как и магическая рука…
Или нет?
Я раскрутил по оправе небесную силу, включил в схему одним из приказов кровавую руку и… выстрелил тёмно-пурпурным кулаком! Миг спустя проявилась и натянулась струной магическая конечность – я и моргнуть не успел, как она лопнула, а меня крепенько приложило отдачей. Аркан развеялся, я взвыл и принялся тереть запястье в тщетной попытке совладать со скрутившим силовой узел спазмом. И пусть обошлось без осложнений, но было больно и даже очень. Стоило бы подняться и обсудить случившееся с Дарьяном, а вместо этого я двинулся к противоположной стене и шибанул по ней магическим кулаком уже саженей с двух. Грохнуло! Аркан расплескался тёмным пурпуром, из каменной кладки вышибло мелкое крошево, с потолка посыпалась пыль. И – отдача!
Не сказать, будто рукой по стене стукнул, но всё же ощущения оказались от приятных далеки. Поскрёб затылок, включил в схему приказ гашения отдачи и при следующем ударе ничего не почувствовал вовсе. Когда чуток не угадал с дистанцией, и магическая конечность порвалась – тоже.
Опытным путём я определил, что аркан гарантированно бьёт на две с половиной сажени, а руку вовсе не обязательно сжимать в кулак, но, увы и ах, чёрных демонических когтей на кровавых пальцах не было, и такой удар оказывался куда менее действенным. При работе по камню – так уж точно.
Вконец утомившись, я поднялся из подвала и присоединился к парням за столом под старой яблоней.
– Колись давай, Боярин! – сразу потребовал Огнич, в глазах которого наметилась чуть голубоватая искристость. – Что за дельце намечается?
– Ты, говорят, аколитом стал? – поинтересовался я, усаживаясь на лавку.
Фургонщик расплылся в счастливой улыбке.
– Ага! Я теперь такое могу…
– Умолкни! – оборвал его Кочан. – Мы тут о деле говорить собрались!
– А чего это ты меня затыкаешь? – взвился Огнич. – Командиром себя возомнил?!
– Утихни, Конокрад! – поддержал приятеля Кабан. – И не отсвечивай!
Ёрш и Вьюн в перебранку ввязываться не захотели, пусть и было видно, что происходящее босякам отнюдь не по душе. А вот Дарьян отмалчиваться не стал.
– Угомонитесь! – потребовал он, и как ни странно, его послушались. – Лучезар, что ты об асессоре говорил? Шутил ведь?
Я налил в пустую кружку кваса, обронил:
– Нет! – И начал пить.
На миг наступила тишина, потом кто-то зло ругнулся, а кто-то шибанул кулаком по столу.
– Да как так-то? – округлил глаза Огнич. – Асессор от нас и мокрого места не оставит!
– Он старенький и, как говорят, чуток ущербный, – пояснил я, допив квас.
Кабан с облегчением перевёл дух.
– Так бы сразу и сказал! Напугал, блин! Другое ж дело!
Босяки переглянулись, и Вьюн покачал головой.
– Так себе расклад.
Ёрш высказался и того хлеще:
– Задница!
– Прорвёмся! – отрезал Кочан, как мне показалось, исключительно в пику босякам.
– Старенький же! – кивнул Кабан. – На одну руку поставим, другой прихлопнем!
Вьюн выжидающе посмотрел на меня, и я пожал плечами, не став упоминать ни пикового аколита, ни его старшего братца – аспиранта.
– Больше ничего не знаю, – сказал я вместо этого. – Шалый приедет, сам в курс дела введёт. Но боевого опыта, как понял, там ни у кого быть не должно.
– И то хлеб, – вздохнул Дарьян и спросил: – Обедать будешь?
– Не отказался бы.
– Пошли тогда в дом.
Мы двинулись к входной двери, а парни заспорили – кто-то даже вновь саданул кулаком по столу. Печь на кухне была растоплена, на плите доходило в чугунке овощное рагу с говядиной.
– Сам готовил, – вроде как даже похвастался книжник и поинтересовался: – Что за люди?
– Там-то? – уточнил я. – Дворяне.
– Не оторвут нам за них головы?
– Главное, чтобы они нам головы не оторвали, – отшутился я.
Дарьян хмыкнул.
– Ну нет! Мы Шалому ещё нужны, не станет он нас в расход списывать. Уже и билеты в Черноводск куплены!
«Блажен, кто верует» – мысленно буркнул я, принял у товарища глубокую миску и краюху вчерашнего хлеба, уселся за кухонный стол и сказал:
– Меня тут воздушным серпом приложить пытались – дюже интересный аркан. А сам делаю огненный, и он разваливается. Крутится как надо, а всего-то аршин или два пролетает.
– Так у тебя аспект неподходящий! – хмыкнул книжник. – Огонь для этого недостаточно плотен.
– Ага-ага! – рассмеялся я. – А воздух сама плотность!
– Воздух – он и есть воздух! У такого аспекта полное единение с окружающей средой. У огня ничего подобного нет. И с водой тоже ничего не выйдет. Вот со льдом или камнем – запросто.
– Думаешь? – озадачился я, покачал головой и заработал ложкой.
Расправился с рагу и отодвинул от себя пустую миску, подошёл к распахнутому окну, выглянул на улицу. На одной из яблонь обнаружился засохший сук, вот в него-то я со страшной скоростью раскрученный аркан и швырнул. В качестве одного из приказов задействовал первое колено атрибута, и фиолетовый серп с чёрной режущей кромкой начисто снёс ветку – срез остался гладкий и ровный, куда там пиле!
Правда, сразу после этого заклинание утратило баланс, угодило в вишнёвый куст, отскочило и унеслось куда-то вверх. Сорванная листва во все стороны так и полетела.
– Неплохо! – одобрительно кивнул Дарьян. – А я, смотри, чего научился!
Он тряхнул рукой, из-под рукава выпросталась колючая кровавая плеть.
– Ого! – поразился я. – Это как так?
Книжник развеял заклинание и самодовольно улыбнулся.
– Да просто соединил аргументы. Костяные тернии и кровотечение отлично сочетаются, как оказалось!
Я в изумлении уставился на товарища.
– Соединил аргументы? А так можно разве?
– Почему нет? Их и в аркан запихнуть можно или между собой соединить. В этом случае один основным становится, а другой к нему присоединяется, – пояснил Дарьян и понимающе протянул: – А-а! У тебя они на разных коленах! Тогда никак, сначала надо приноровиться энергию из ядра сразу по нескольким меридианам пускать.
– Занятно, – пробормотал я и о том, что поднялся на очередную ступень возвышения, говорить не стал. И хвастаться не хотелось, и решил насчёт своих способностей лишний раз не распространяться.
Книжник же подошёл к окну, высунулся в него чуть ли не по пояс и во всю глотку гаркнул:
– Обедать идите! – А выпрямившись, пояснил: – Сегодня моя очередь кашеварить.
– Отлично получилось, – похвалил я стряпню товарища, а когда в дом заявились бывшие соученики, вышел во двор и уселся за стол.
Проверил брошенный под лавку вещмешок, затем сотворил магическую руку. Немного повертел перед собой тёмно-пурпурную конечность, и втолкнул в неё малую печать воздаяния. Думал, та проявится пылающим ореолом или потечёт по жилам жидким огнём, только ничего подобного – кровавая ладонь просто лопнула и ощерилась пастью с бессчётным множеством острейших зубов.
Да чтоб тебя! Так и заикой остаться недолго!
Я развеял магическую руку и с шумом перевёл дух.
Но неплохо, неплохо. Цапнуть бы кого-нибудь на пробу, да только и некого, и некогда. Неровен час отец Шалый заявится, а у меня в ядре небесной силы на донышке.
Непорядок.
15-5
Но нет, заявился Шалый лишь на закате – я к этому времени успел уже и ядро до предела наполнить, и с парнями всё на свете обсудить. Явился священник в мирском платье и один, переливать из пустого в порожнее не посчитал нужным и сразу вывалил на моих бывших соучеников новость о том, что сегодняшней ночью нам предстоит извести под корень не кого-нибудь, а дом Синей птицы.
У вчерашних босяков и деревенских увальней челюсти так и отвисли. Огнича, хоть фургонщики и отличались изрядным вольнодумством, проняло ничуть не меньше.
Впрочем, само по себе поручение расправиться с семейством дворян ни у кого отторжения не вызвало, всех обеспокоили исключительно наши шансы выйти из грядущей схватки победителями.
– Там же тайнознатцев должно быть до хрена и больше! – выдал Кочан.
– И убийц потом из-под земли сыщут! – вторил ему Вьюн.
Дарьян так и вовсе скорчил рожу – кислее не бывает.
– Нам бы приказ в письменном виде получить!
– Вот лучше не надо! – возразил книжнику Огнич. – Мы им разве что подтереться сможем, а мало ли где он потом всплывёт?
Отец Шалый наставил на фургонщика указательный палец.
– Именно! – Затем оглядел парней и со всей возможной уверенностью заявил: – Искать убийц никто не станет! Не говоря уже о том, что все вы завтра уплывёте в Черноводск!
– Конечно не станут искать, – пробурчал насупившийся Ёрш. – Асессор от нас и мокрого места не оставит! Даже хоронить нечего будет…
– Не каркай! – рыкнул на него Кабан. – Сидели там в своём порту, пороху не нюхали!
Шалый хлопнул в ладоши.
– Ну-ка цыц! – После заложил руки за спину и начал прохаживаться меж деревьев. – Асессор стар, он целиком и полностью полагается на семейные атрибут и аргументы, а они достаточно ограничены и крайне прожорливы. При том, что ядро у него в один талант, скорость его наполнения на уровне слабенького аспиранта, а водоворот – не освоен.
– Не бывает так! – немедленно возразил Дарьян. – Ускоренное поглощение небесной силы осваивается на финальной ступени аспиранта! Без водоворота и ядра в два таланта истинный облик не принять!
– Ну а он – принял! – отрезал священник. – За ритуал целое состояние отвалил, но в асессоры прорвался. Поэтому на двадцать пятой ступени возвышения и застрял.
– Ну… – протянул книжник. – Талант энергии – это тоже немало!
– Минимум половину он придержит для перехода в потустороннюю форму. Его аватар – ледяное отродье. Просто прикрывайтесь огненными щитами и не лезьте в ближний бой. Забьёте все скопом-то. Огонь для этого наилучшим образом годится.
Пусть ситуация к тому нисколько не располагала, но босяки гордо подбоченились.