Кот-психиатр

кегля. карта. кот.

я держал в руке кеглю.

не как спортсмен.

не как игрок.

как оружие.

как талисман.

как последнее, что не развалилось.

врач сказал: «вам нужно занять руки. иначе они начнут рвать не только карты.»

я не ответил.

я просто покрутил кеглю.

она была тяжёлой.

настоящей.

не пластиковая подделка.

а дерево.

плоть.

источённая тысячами ударов.

как я.

сначала я пробовал кубик-рубик.

эспандер.

теннисный мячик.

гладкие, бессмысленные штуки.

они не впитывали тревогу.

они просто отскакивали.

как будто мир говорит: «не ной. просто прыгай.»

но я не мячик.

я – разрушитель.

кегля – другое.

она не отскакивает.

она стоит.

даже когда её бьют.

даже когда всё рушится вокруг.

она – на своём месте.

как я.

даже когда меня уже нет.

но я ненавижу боулинг.

этот чёртов ритуал:

шар.

дорожка.

скорость.

кегли – как солдаты, которых не спрашивают, хотят ли они умереть.

они просто разлетаются.

как будто смерть – это шоу.

как будто боль – это развлечение.

если уж спорт, то пусть это будет футбол.

грязь.

пот.

кровь на щиколотке.

настоящая борьба.

а не этот цирк с пластиковыми тапочками и ароматизированным соком.

точка.

мой диагноз – картоголия.

так сказал врач.

повторил дважды.

словно пытался понять, не оговорился ли.

– вы, похоже, сами придумали это слово, – сказал он.

– я такого ещё не видел.

я не ответил.

я просто достал из кармана шестёрку бубен.

и разорвал её.

не на две части.

на мелкие кусочки.

как будто карта была живой.

и я высвобождал её.

я покупаю колоды.

каждый день.

только нечётные карты.

двойки, четвёрки, шестёрки – они громче кричат при разрыве.

я рву их.

на работе.

в метро.

на лавочке в парке.

в очереди к врачу.

я рву их, пока пальцы не начинают кровоточить.

пока запах картона не смешивается с запахом моей кожи.

пока я не чувствую:

я – не сумасшедший.

я – машина для уничтожения.

карты – мои бумеранги.

я бросаю их в прошлое.

и они не возвращаются.

потому что я разрываю их до конца.

начальник сказал: «ты съезжаешь. обратись к психиатру.»

я не пошёл бы.

ни за что.

пока не увидел кота.

он выскочил из-за урны.

большой.

жирный.

с мордой, как у человека, который знает слишком много.

он улыбался.

не щурился.

не мурлыкал.

улыбался.

как будто знал, что я рву карты.

как будто знал, что я не спал три ночи.

как будто знал, что я боюсь, что однажды я стану тем, кого рву.

я присел.

погладил его.

он замурлыкал.

лапы вверх.

живот – как подушка.

я почесал за ухом.

он закрыл глаза.

как будто был счастлив.

и вдруг – исчез.

я оглянулся.

улица – пуста.

фонари – горят.

машины – едут.

а кота – нет.

потом я посмотрел вверх.

он парил.

над асфальтом.

над фонарём.

над законами физики.

лапы сложил, как будто загорал.

живот – в свете луны.

он улыбался.

шире.

спокойнее.

как будто говорил:

– ты думаешь, ты разрываешь карты?

– ты разрываешь себя.

– а я – просто кот, который умеет летать.

я вошёл в подъезд.

закрыл дверь.

сел на ступеньки.

достал из кармана последнюю шестёрку.

чёрную.

с потрёпанными краями.

я сжал её.

потом разорвал.

не на части.

на пыль.

она опустилась на пол, как снег.

как прах.

как пепел чего-то, что уже не вернуть.

я не знаю, что это было.

кот.

знак.

галлюцинация.

но я больше не буду рвать карты.

потому что теперь я знаю:

когда ты разрываешь что-то

– оно не исчезает.

оно просто учится летать.

мистер Кот.

дома я первым делом сходил в туалет.

не потому что хотел.

потому что обязан.

как будто тело знает: перед тем, как начать разрушать – нужно освободиться от всего.

я сел.

достал из кармана шестёрку пик.

и начал рвать.

медленно.

сначала по краям.

потом – посередине.

хруст.

шелест.

как будто карта вздыхает перед смертью.

когда колода закончилась – я встал.

запер дверь.

и посчитал.

обязательная процедура.

чётные цифры. только чётные.

2.

4.

6.

8.

10.

никаких исключений.

никаких поблажек.

порядок – это последнее, что у меня осталось.

я сунул руку в карман.

достать новую колоду.

но вместо карт —

шерсть.

комок.

большой.

тёплый.

как будто вырван из живого животного.

я развернул его.

внутри – блестело.

фольга.

смятая.

но аккуратно сложенная.

как визитка.

я разогнул.

прочитал:

мистер Кот – Психотерапевт

приём по предварительной записи

оплата: одна честная ложь

я не удивился.

потому что несколько минут назад я видел, как кот парит над фонарём, как будто гравитация – это просто рекомендация.

потому что я рву карты, как будто они виноваты.

потому что я уже давно не спрашиваю: «это реально?»

я спрашиваю: «на сколько это реально?»

– ну что же, мистер Кот, – сказал я вслух. —

я не прочь увидеться снова.

но только если ты не будешь улыбаться.

я не выношу улыбки, которые не принадлежат лицу.

утром я вышел из дома.

в руке – визитка.

фольга.

холодная.

как будто её хранили в морозилке.

я теребил её.

сгибал.

разгибал.

как будто пытался сломать.

но она не ломалась.

только становилась тоньше.

как правда, которую пытаешься уничтожить.

я выкурил двенадцать сигарет.

порвал почти две колоды.

потом остановился.

достал телефон.

пальцы дрожали.

не от страха.

от ожидания.

как будто я знал:

с этого момента —

я уже не могу отступить.

набрал номер.

гудки.

длинные.

как будто звонишь в прошлое.

я уже хотел сбросить —

и тут голос:

– мистер Кот на связи.

я замер.

голос был доволен.

не весёлый.

не дружелюбный.

доволен.

как будто я сделал то, что должен был сделать.

как будто я прошёл тест.

– э-э… мистер Кот? – промычал я.

– да, я ждал вашего звонка, – сказал он.

из трубки донеслось урчание.

не механическое.

не записанное.

живое.

как будто кот лежит на динамике и трётся о него брюхом.

– ждали?

– совершенно верно.

но давайте не будем тратить время на телефонные разговоры.

вы можете приехать?

я пожал плечами.

– да.

– слушайте адрес.

он назвал место.

за городом.

у перекрёстка, где растёт одинокая берёза.

где асфальт заканчивается, а начинается ничто.

я записал.

не на бумаге.

на ладони.

шариковой ручкой.

потом сжал кулак.

чтобы не стереть.

чтобы помнить:

я сам выбрал этот путь.

автобус выехал за город.

окна запотели.

я сидел у прохода.

спина – мокрая.

кожа – липкая.

воздух – как в духовке.

градусов тридцать, подумал я, держась за поручень.

пожалел, что не купил воды.

пожалел, что не остался дома.

пожалел, что не сжёг визитку.

но я не жалел, что позвонил.

потому что знал:

если бы я не позвонил —

я бы начал рвать себя.

сначала пальцы.

потом руки.

потом – голос.

а потом – память.

и остался бы пустым.

как колода, из которой вынули все карты.

кто-то тронул меня за плечо.

я обернулся.

пожилая женщина.

рюкзак – как у альпиниста.

панамка – жёлтая.

очки – чёрные.

сквозь них – ничего не видно.

только отражение: я.

бледный.

с фольгой в руке.

как будто держу свой последний шанс.

– выходить будите? – спросила она.

– нет.

– тогда поторопитесь. встанут поперек, пройти не дадут.

я пропустил её.

«бабу-рэмбо».

сел на освободившееся место.