Мир Элайлиона

Пролог: Ты ведь согласен отправиться туда?

Город укутан мягким закатным светом. Рабочий день подошёл к концу, и я, уставший, направляюсь домой.

Живу недалеко от работы, благодаря чему избегаю толкучки автобусов и метро. Однако перед возвращением зайду в магазин: дома есть нечего, да и сахар к чаю кончился.

Широкие улицы города озарены уличными фонарями. Витрины магазинов, рестораны и кафе притягивают взгляд. Машины стоят в пробке, а прохожие то оживлённо беседуют по телефону, то общаются с друзьями или просто идут, погружённые в мысли.

Наконец я подошёл к продуктовому магазину и вошёл внутрь. По залу разносятся голоса покупателей и звуки пробивания товаров на кассах. Мой взгляд останавливается на одной из кассирш, девушке со светлыми волосами, аккуратно собранными в пучок, и усталыми карими глазами.

Увидев меня, девушка приветливо улыбнулась:

– Анвил!

Я тоже улыбнулся и вежливо кивнул в ответ.

С этой девушкой я познакомился около года назад. Она студентка и, что важнее, девушка моего младшего брата. До недавнего времени наши встречи не были частыми, но теперь она работает в двух шагах от моего дома.

– Девушка, я вообще-то тороплюсь. – произносит женщина, стоящая у кассы, слегка раздражённо покачивая головой. Люди за ней переглянулись, бросили взгляд на кассиршу, потом на меня.

– О, простите, сейчас…

Понимая, что лучше не отвлекать её в этот момент, я принимаюсь набирать нужные продукты. Только потом встаю в очередь перед ней, а когда приходит моя очередь, здороваюсь:

– Привет, Соня.

– Анвил, ты не представляешь, как я устала! – говорит она, не переставая пробивать товары, но улыбка остаётся неизменной.

– Ну вот я и пришёл прибавить тебе работы, – говорю с лёгкой иронией, стараясь поддержать настроение.

– Ха-ха… Эмм.

Соня замялась и отвела взгляд:

– Я это… Попросить кое-что хотела. – голос становится тише.

Всё стало на свои места. Без причины она бы не стала кричать моё имя, а просто помахала бы рукой, как делала это раньше. Внимательно глядя на неё, я мягко спрашиваю:

– И что же это?

Она заканчивает пробивать мои покупки и начинает аккуратно укладывать их в пакет, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Это… У Игоря ведь скоро день рождения, и я хотела…

Кажется, она не воспринимает меня как старшего. Или просто привыкла к моему присутствию в её жизни. Впрочем, не важно.

– Сколько?

– Тысяч… пять?

– Почему не попросила у подруг? Да и что дарить-то собралась? – слегка приподнимая бровь.

– Подруги говорят, что я дура и лучше бы мне просто подарить ему носки… А он мне в прошлый раз телефончик подарил, но вот у него он старенький остался. Вот я и решила… Своих не хватило, потому и прошу…

Она замолкает, потом внезапно бьёт в ладоши, и с энтузиазмом шепчет:

– С зарплатой сразу верну!

Она действительно любит его.

– Ладно, – вздыхаю я, – Напишешь, куда отправлять.

И развернулся, уходя с пакетом в правой руке.

Прохожу по улице, захожу в подъезд и нажимаю кнопку вызова лифта. Через несколько мгновений проход открывается, и я ступаю внутрь, ощущая лёгкий холод металлических стен. Нажимаю на кнопку с нужным этажом.

Наконец, двери раздвигаются, впуская меня в тускло освещённый коридор. Я подхожу к двери, поворачиваю ключ в замке и захожу внутрь.

Перед глазами предстали серые стены без обоев и пустой коридор. За эту квартиру мне пришлось попотеть. Вся возня с разными документами, подтверждающими, что я сирота, меня тогда сильно доконала, а в итоге я получил это. Лучше, чем ничего, да и дарёному коню в зубы не смотрят, но подобный вид меня угнетает, а деньги на ремонт хоть и есть, но тратить их не очень хочется. Я привык их беречь.

… Пару мгновений я размышляю, осознавая, как нелепо жаловаться на этот вид: у кого-то нет и подобного, а то, что мне жалко тратиться на улучшение собственного уровня жизни – только моя вина.

Захлопываю дверь, оставляю обувь у порога. Направляюсь на кухню и раскладываю недавно купленные мной продукты, ставлю чайник и направляюсь в свою комнату. Комнат у меня только две. Вторая предназначена для ночëвки гостей, но, кроме меня, никто так и не переступил её порог. Её кровать остаётся неизменно застеленной.

Подойдя к компьютеру, я нажимаю кнопку включения. Монитор оживает, а я с тяжёлым вздохом снимаю рубашку и швыряю её на кровать. Оказавшись на рабочем столе, присаживаюсь в кресло и смотрю в монитор, напряжённо думая, во что бы сыграть. Взгляд фокусируется на времени:

[18:22, пятница]

Ещё месяц назад я бы запустил игру и до глубокой ночи, без перерыва на еду и туалет, продолжал бы играть, забыв о времени за пределами экрана. Однако сейчас…

Сейчас я просто утыкаюсь в рабочий стол, не зная, чем себя занять; не находя ни цели, ни смысла.

… Я устал. Устал работать с девяти утра (9:00) до пяти вечера (17:00) на унылой и рутинной работе, где каждый день одно и то же… Нет, точнее будет сказать, я устал от монотонности, от безликой повседневности, которая, кажется, будет длиться вечно: встать утром, пойти на работу, уставшим вернуться домой и сесть за компьютер, надеясь найти облегчение. А ведь жизнь − нечто намного большее, чем монитор перед глазами и бумаги на столе.

Однако сейчас она стала слишком скучной и предсказуемой. Каждый день подобным образом я проникаюсь желанием попробовать что-то новое и искушающее, чего ещё не испытывал. Я жажду настоящих приключений, возможно, путешествий в неизведанные места, где мог бы ощутить себя куда более живым и свободным.

Я желаю чего-то более яркого, чем моя жизнь.

Возможно, стоит наконец сделать шаг к этому?

Я открываю браузер и захожу на туристические сайты.

Как насчёт туризма? Вот, к примеру, Норвегия: величественные горы, стремительные водопады, заснеженные поля, густые неприступные леса, и над всем этим – северное сияние.

Или отправиться в тур к крайней точке Евразии, к берегу Берингова моря, где можно искупаться в горячих источниках, увидеть китов и тюленей?

А может, экстремальные виды спорта? Восхождение на гору, пусть и не на Эверест, но на такую, где с каждой новой вершиной чувствуешь, как воздух становится свежее, а мир – шире и безграничнее. Или выбрать путешествие на каяках по бурным рекам и водопадам, где кровь наполняется адреналином, а глаза наслаждаются видами?

Или отправиться в культурный тур, где я бы мог соприкоснуться с историей и культурой других стран? Бродить по узким улочкам старых городов, касаться древних стен, разглядывать каменные барельефы и тёмные витражи.

Но всё это лишь мысли, мгновения вдохновения – они быстро растворяются. Каждый раз, как сейчас, я просматриваю туристические сайты, захваченный видами роскошных пейзажей и заманчивых предложений. Однако за каждым ярким изображением, за каждым описанием приключений, прячутся ценники, которые возвращают меня к реальности. По меркам моего города я зарабатываю неплохо, но и не так много, чтобы позволить себе сорваться в путешествие на первый взгляд. Но самая главная причина: у меня привычка копить, откладывать сбережения – на чёрный день, вдруг что-то случится?

И так мечты остаются мечтами.

К тому же, не слишком ли всё это сложно или опасно?

Но… Иногда я задумываюсь о том, как быстро жизнь проходит мимо меня. Вроде бы время идёт своим чередом, но, оглядываясь назад, замечаешь, как многое упущено. Это раньше я мог сослаться на внешние обстоятельства, однако сейчас – это я, я сам, своими страхами и сомнениями, не даю всему этому произойти.

Возможно, всё именно так… Наверное, почитаю что-нибудь.

Я беру с полки книгу и погружаюсь в еë прекрасный мир, в надежде найти утешение и отвлечься от повседневной рутины. Однако внимание постоянно ускользает в сторону печальных мыслей и в голову приходит осознание: книга, купленная в радостном предвкушении, за три месяца прочитанная только наполовину, но, тем не менее, уже принёсшая много радости, больше не может заполнить пустоту и утомление, поселившиеся в моей душе.

Даже про чай забыл…

***

Дева спустилась с божественных чертогов. Стоит она на возвышающихся до небес горах, стоя босыми ногами на густом снегу.

Её белые, как снег, волосы развеваются на ветру, и лунное сияние, что озаряет сей небесный облик, играет на них, словно на струнах арфы. Небольшие белые крылья выглядывают из-за спины и немного двигаются, но это практически незаметно. Бледно-голубые глаза сверкают, отражая свет звёзд. Одета она в прекрасное небесное белое платье, что одним видом согреет даже самую холодную душу, и лицо столь доброе и красивое, что остановит самые кровопролитные битвы.

Секунда и оказалась она в оживлённом ночном городе. Она идёт по улице, но никто её не замечает: люди торопятся мимо, не зная, что мимо них прошла девушка, чья грация и красота пленили б моментально их сердца.

Ещё момент и оказалась она в серой комнате, где спит на кровати, накрывшись одеялом, молодой человек.

Она подходит к кровати и кладёт десницу свою на голову его.

***

Я спал, и снился мне странный сон. Будто стоял я среди бескрайних зелёных полей, простирающихся за горизонт. Над головой яркое солнце, что не режет глаза, и чистое небо, на котором видны звезды так же хорошо, как и ночью. А вокруг меня, куда бы я ни шёл, вырастают и распускаются цветы: красные розы, что не жалят, лилии, что цветут многоцветием красочным, и белые лотосы, что испускают опьяняющие благоухания.

И вот, передо мной появляется человек.

Я вижу лишь светящийся силуэт с небольшими крыльями и развевающимися неощутимым ветром волосами, но могу точно сказать − передо мной стоит девушка. Она подзывала меня жестом и я, одурманенный лотосами, беспрекословно иду к ней.

– Человек, я услышала тебя, – донёсся до моих ушей голос, подобный музыке, что невозможно написать.

Я дошёл до девушки и без воли своей упал пред ней на колени.

– Окажешься ты, как того желал, в магических краях. Где звезды над тобою светят ярко, а ветер шепчет сладко. Где реки хранят тайны, а леса завораживают дивной красотой… Там живые горы, леса, поля и реки. Там каждое мгновение − чудо и мечта… Ты ведь согласен отправиться туда?

Я не мог говорить, но душа моя кричала: «ДА!»

И богиня, – так я нарёк её в своём сознании, – присела и обняла меня:

– Я рада, – молвила она, – Знай, будет у тебя товарищ, верный друг. Прошу, дорожи ей и постарайся не оставлять одну.

А мираж начал растворяться, и я пробудился ото сна.

Глава 1: Змейка.

Когда я медленно открываю глаза, свежесть утреннего воздуха наполняет ноздри, а спина ощущает мягкость низкорослой травы.

Нахожусь я на обширной лесной поляне, где зелёная трава и разнообразные цветы нежно колышутся под лёгким дуновением ветра. В траве виднеются жучки, а незнакомые птицы, не проявляя ни малейшего страха, щебечут недалеко от меня. Одна из них даже осмеливается усесться на мою голову, но стоило мне слегка пошевелить ею, так она сразу улетает

Вокруг меня, куда ни глянь, раскинулся густой лес, его зелёные кроны сливаются в единый барьер. Нахожусь под незнакомым деревом, достаточно высоким и толстым, чтобы, наверно, на десяток метров возвышаться над остальными деревьями в лесу. Ветви его, что закрывают мне вид неба и до которых тянуться метров шесть, имеют множество разветвлений, а яркие и большие (размером в две ладони) малиновые листья, в отличие от остальных деревьев в лесу с обычными зелёными листьями, являются пальчатосложными и состоят из семи пластинок с самой большой в центре и постепенно уменьшаются по бокам. Однако и эти пластинки имеют необычную форуму – форму сердец (обратносердцевидные). У дерева плоды в форме больших синих капель воды, свисающих вниз, будто вот-вот опадут. У основания ствол примерно в два метра.

Не могу… поверить. Неужели я правда попал в другой мир?

Я продолжаю оглядываться и замечаю, что трава, на которой сижу под этим деревом, также оказывается малинового цвета, постепенно переходя в зелёные тона.

Как же это прекрасно.

Я абсолютно точно уверен, что подобные деревья не растут на Земле. Да даже про те, что растут за пределами поляны, я ни разу не слышал! Их листья имеют форму копья (копьевидные), а из некоторых даже произрастают, – прямо из ствола! – цветы апельсинового цвета с белой каймой на краях.

Изумительно.

Тут рядом со мной приземляется на малиновую травинку жучок в пол сантиметра длиной. Его панцирь оказался цвета апельсина, как и цветы на деревьях, и покрывают его маленькие кусочки кристалликов или стекляшек? Зачем?

Он облачен в панцирь цвета апельсина, как и цветы на деревьях. Его тело усеяно крошечными кристалликами или стекляшками, что вызывает вопрос: зачем?

В моей голове начинают возникать бесчисленные вопросы. Почему богиня избрали именно меня? Ведь, уверен, на земле существует множество других людей, которые разделяют мои мечты. О каком напарнике она говорила? Неужели жизнь в этом мире действительно так хороша, как она её описала? И самый главный вопрос: почему только дерево на этой полянке и трава под ним обладают таким необычным цветом? Это то, что больше всего интересует меня прямо сейчас!

Встаю и осматриваю себя. На мне просто белые штаны на резинке и белая рубашка – одежда, которая даже не является частью моего гардероба. Это означает, что меня одели?..

Не буду задаваться странными вопросами, а вместо этого осмотрю поляну получше. Богиня говорила про товарища, а значит, он должен быть где-то здесь. Или, возможно, наша встреча с ним предначертана, и мы в любом случае вскоре встретимся. По-моему, богиня говорила о девушке.

Выйдя из-под ветвей дерева, вижу обычное голубое небо, такое же, как на земле. Но тут же там пролетает некое создание: тонкое чешуйчатое тело красного цвета и пара крыльев. Что-то вроде дракона? Но его четыре лапы с двумя пальцами и когтями на них отделены от перепончатых крыльев. Существо приземлилось на ветви дерева, и копьевидные листья немного перекрыли его вид, но я вижу, что он наблюдает за мной. Его голова немного вытянулась, а глаза расширились. Крылья сложились, кажется, войдя в тело? И уши, которых до этого я не заметил, встали.

Выглядит забавно.

Отсюда я не могу точно определить его размер, но, кажется… Метр пятьдесят? Большой, но нападать не спешит. Просто смотрит. Скорее всего, я являюсь для него чем-то новым – то, что нужно изучить.

На самом деле мне должно испугаться, но ничего подобного я не испытываю. Восторг перекрыл всё здравомыслие!

А может именно это животное является моим товарищем? Попробовать его подкормить? Жаль, но нечем… Продолжу осматриваться. Ну, а ещё нужно проверить…

СИСТЕМА!!! ПАРАМЕТРЫ!!! ХАРАКТЕРИСТИКА!!!

Ничего…

– Система? – говорю я уже вслух, – Параметры? Характеристика?

Ничего…

А жаль. Осмотрю-ка поляну.

Обойдя дерево, обнаруживаю в тени две корзины, накрытые тканью. Подойдя и сняв с одной из корзинок тряпку, нахожу вещи из своего мира: нож, консервы, открывалка… хлеб в пакете, бобы, тушёные овощи, паштет… О, зажигалка.

А что во второй корзине?

Я подползаю к ней и убираю платок, чтобы увидеть внутри… змею? Нет, точнее… Существо с нижней частью змеи и верхней человеческой. Маленькое спящее непонятное существо. Судя по внешности – девочка. Чешуя в змеиной части её тела и руках серебряного цвета, а кожа и короткие волосы − белого. На голове маленькие заострённые уши, как у эльфов. Спит на белой маленькой, под стать её размеру, подушке, укрывшись одеялком-платком.

– Эмм…

Теперь уверен, это она, мой товарищ. Разбудить её? Или подождать, пока сама проснётся?.. Но вдруг своей постельной змейка прикрывает нечто важное?

– Вставай, – начал растолковать я еë.

– Няя~ – начинает потягиваться она. Ушки мелко подрагивают.

Почему «ня»? Ты так-то змея.

Её маленькое тело начинает вытягиваться, потягиваясь, распрямляя нижнюю змеиную часть, что она даже выпала за пределы корзины. Длиной её змеиная часть тела примерно чуть больше предплечья.

– Мо джи-и-и-и! (Я проснула-а-а-ась!) – простонала змейка тоненьким голоском, потягиваясь, открывая мне вид на своë обнажённое тело и зевая, не прикрывая рот, из-за чего стали видны зубы и маленькие клыки в верхней части рта.

Что это значит? Просто случайные звуки или?..

Человеческая часть тела приподнимается. Она потирает руками заспанные глаза, а потом смотрит на меня.

– У-у-у-у… – расширяются её глаза.

Начались гляделки. Она долгое время смотрит на меня, а я думаю о том, как начать разговор. Учитывая, что это посланница от богини, стоит обращаться к ней на «вы».

– Так вы… – начал я, но тут же замолк в недоумении.

Змейка в корзинке внезапно начинает кланяться, положив голову на руки и немного затащив хвост под туловище, будто это ноги.

– О, добренький дух, прошу, не злитесь на маленькую меня. Я просто ламия, что путешествовала по этому лесу в поисках дома…

… Кажется, она меня с кем-то спутала. Подыграть ли? Определённо нет. Вдруг в будущем это приведёт к недоверию или пренебрежению с её стороны? Я не знаю обычаев и норм этики местных народов, так что лучше говорить, как можно более «нормально». Вдруг своими, казалось бы, обычными словами я могу обидеть её?

На секунду бросаю взгляд в сторону леса, где до этого видел то животное. Вдруг он захочет съесть «ламию»? Лучше быть осторожнее.

– Т… Вы меня с кем-то спутали, я всего лишь путник, как и вы? – говорю я как можно более спокойно, при этом мягко улыбнувшись.

Она поднимает на меня озадаченный взгляд и наклоняет голову набок:

– Не дух?

– Не дух.

– А ушки? – её вопрос звучит почти обвинительно.

Неосознанно, правой рукой тянусь к уху:

– А что с ними?

– Ушки, как у духа. – утверждает она с некоторой настойчивостью.

Я резко отодвигаю голову назад:

– Эмм… Нет, я не дух.

– Но ушки…

– Не дух, – повторяю я, стараясь прекратить этот странный диалог.

– Так ушки же…

– Похоже, мы зашли в тупик, – констатирую я. – Давай лучше поговорим о тебе. Почему ты здесь?

Когда я задал этот вопрос, ушки змейки опустились и она замялась, сомневаясь, говорить ли мне. Только не говорите мне, что лучше было этого не спрашивать? Я только что потерял кучу очков симпатии и теперь они у меня отрицательные, да?

– Ухх… Ну… Меня из дома выгнали, – сказала она, немного опустив голову и сложив вместе ладошки.

Мне стало неловко:

– Оу… Прости…

– Угу…

Интересно, из-за чего её вдруг выгнали из её дома? Но лучше спросить об этом потом. Мы ещё недостаточно близки.

Змейка в этот момент прикрывается одеялком и обвивает ручку корзинки, возвышаясь над ней, чтобы быть ближе ко мне:

– А вы большо~й…

– По сравнению с тобой – да… Мне вот интересно, почему ты спала именно здесь?

Ламия кажется ещё немного сонной, словно поняв, что опасности нет, вернула себя в нормальное состояние, какой должен быть только проснувшийся человек.

– В этой корзине орязело вкусные были, вот я и не удержалась… А тогда ночь была, и я уснула.

– А подушка и одеяло откуда?

– … Не знаю. Она уже была здесь, когда я пришла. Может, другая ламия здесь спала?

А у меня другое предположение. Возможно, это богиня положила в эту корзину «орязело», чтобы заманить её. И подушку с одеялом для этого же положила. Да, сразу понятно, что ламия не очень умная. Или она просто слишком сонная?

– А как теб… вас зовут?

– Ммм? Анаэль.

– Анаэль… красивое имя.

– Мне мама его придумала.

И где ж была её мама, когда её дочку выгоняли из дома? Что же там такого произошло, что дочь оказалась в изгнании?

Я решаю немного сбавить градус почтительности:

– Слушай, Анаэль, не хочешь пойти со мной?

– Ммм? – снова склонила она голову набок.

– Я совсем не знаю этого леса, так что мне понадобится проводник.

– Я тоже не знаю… – взгрустнула она, а заострённые ушки опустились, – Он слишком большой.

– В таком случае, лучше держаться вместе. Если что, будем помогать друг другу.

– Я мало что умею… – опустилась уже голова.

– … Всё равно пошли вместе. Одному идти будет скучно.

– Вы правда не против? – подняла она на меня взгляд исподлобья, а ушки мелко затряслись.

– Конечно, – кивнув.

– С-спасибо… – смущённо улыбнулась змейка и замялась: – А… А как вас зовут?

– Точно. Я же не представился… Я Анвил.

Интересно, почему именно она? В чём её особенность, что богиня решила свести нас двоих?

И почему я? Почему Богиня выбрала меня? Для чего я ей нужен? В чём моя особенность? Может, она посчитала меня достойным для спасения мира? Если да, то не имею ничего против. Главное, чтобы я насладился своими, как бы это ни звучало, приключениями, а остальное не важно.

Глава 2: Сердечное дерево.

Под сенью роскошного дерева, на ковре малиновой травы, я сижу, скрестив ноги. Анаэль, завязавшая платок вокруг своего гибкого тела, обвила предплечье моей левой руки поверх ткани рубашки. Мы вместе вглядываемся в корзину, где только что спала Анаэль. А оказалась в ней небольшая белая коробка.

– Анаэль, ты её открывала?

– А как? – наклонив голову на бок.

– Смотри. – говорю, пальцами касаясь крышки.

Коробка легко поддалась, и внутри открывается взору маленький стеклянный сосуд, не более пяти сантиметров в высоту, наполненный таблетками. Рядом с этой банкой – аккуратно сложенный лист бумаги:

«Ваш организм не приспособлен к этому миру. Болезни, незаметные для местных обитателей, могут оказаться для вас смертельно опасными. Пожалуйста, принимайте это лекарство дважды в день, чтобы ваше тело адаптировалось к условиям этого мира. В течение первого дня воздержитесь от употребления пищи и воды местного происхождения – это может быть крайне опасно.»

Понимаю. Достаю из корзины пластиковую бутылку с водой, что покоилась в корзине с коробкой, и, закинув одну из таблеток в рот, запиваю её.

– Вкусно? – спрашивает Анаэль.

– Безвкусно.

– Можно попробовать?

– Нет, – говорю с лёгкой улыбкой, – Мне это необходимо, чтобы не умереть от болезней, а тебе без надобности.

– Поняла, – отвечает она, и, хотя её слова полны согласия, замечаю, как ушки грустно опускаются.

На мгновение в тишине слышится лишь шум листьев. Разглядываю дерево, концентрируюсь на больших, почти сияющих, плодах, свисающих с веток.

– Кстати, Анаэль, а что это за плоды на дереве?

Указываю на них.

– Это Гутто. Очень вкусный фрукт.

Хотя я пока не могу себе позволить их попробовать, набрать для Анаэль лишним не будет.

– А как называется это дерево? – продолжаю я, всё ещё не отрывая взгляда от плодов.

Она на мгновение задумывается, затем, слегка касаясь губы пальцем, отвечает:

– Сердечное дерево.

Оригинально.

– А почему вокруг него всё такого странного цвета? – спрашиваю, не сводя глаз с дерева.

Змейка, лениво вытянувшись, спокойно отвечает:

– Не знаю.

– Хмм… а ты умеешь на деревья взбираться?

– Нет. Я упаду.

– Понятно… – произношу, задумчиво созерцая фрукты. Отвожу взгляд и вновь смотрю на существо, что цепляется когтистыми лапами за ветви, так до сих пор и не двинувшись.

То, что вначале казалось забавным, теперь принимает угрожающий оттенок. Вдруг это на самом деле стайное животное, которое просто ждёт прибытия своих сородичей, чтобы растерзать нас?

Понижая голос, шепчу:

– Анаэль, видишь вон то красное животное? – осторожно показываю в его сторону.

Анаэль переводит взгляд на существо. Четвероногий «дракон» по-прежнему внимательно следит за каждым нашим движением, его уши настороженно торчат вверх, словно слушая наш разговор. Ламия вздрагивает, а змеиная часть посильнее сжимает руку.

– Это… – отвечает Анаэль, вглядываясь в животное, – Красная скатия.

– Нам следует его бояться?

– Сейчас – нет. – отвечает Анаэль, её голос обретает странную, почти успокаивающую радость. – Папа говорил, что большинство живых ненавидят запах сердечного дерева настолько сильно, что даже не подходят к нему. Если хищник видит у дерева свою добычу, он предпочитает подождать.

Но если мы выйдем из-под дерева, то скатия нападёт… Значит, Богиня не случайно оставила нас под этим деревом? Таким образом нас защитили от разных хищников?

– Но дерево же не ядовито, верно?

– Ага, – кивая и смотря на меня, – Папа говорил, что лучше именно около этого дерева разбивать ночлег.

Кажется, невербальное общение в этом мире такое же, как и в моём. И, возможно, змейка чуть умнее, чем казалось на первый взгляд. Вчера она выбрала место для ночлега не случайно – не просто там, где можно найти пищу, но там, где безопасно и удобно. Анаэль это точно понимала.

– А если нанести на себя сок сердечного дерева, то оно будет нас защищать?

– … Не уверена? – не понимает ламия, морща лоб.

Можно ведь попробовать? … А как? Как добывается сок из деревьев?

– … Ну… Можно повырывать листья и натереться ими?

Скорее всего, запах появляется через… Поры листьев? Не просто же так они такого странного цвета.

– А дотянуться как? – спрашивает змейка, глядя на высокий ствол дерева.

– … Можешь слезть с руки на время?

Анаэль так и делает, заползая назад в корзину, а я встаю и подхожу к стволу. Толстый ствол, диаметром в два метра. Уцепиться не за что. До ветвей целых шесть метров. Не допрыгнуть… Может подбросить Анаэль? Нет… Боюсь, могу навредить ей. Кидать её на целых шесть метров – опасно… Нужно лезть самому.

Обхватываю ствол дерева руками и ногами, начиная взбираться… Точнее, хочу, но обувь всё время срывается, а рукам больно тереться о кору. Не могу преодолеть даже первый метр.

– А может травой обтереться? – задумываюсь я. Вероятно, трава впитывает что-то от дерева, из-за чего и принимает подобный цвет?

Сев, срываю клочок травы и принюхиваюсь к нему. Хмм? Ничего, кроме запаха травы. Мой нос не способен уловить того, что чувствует тот зверь.

Я поворачиваюсь к Анаэль. Она в этот момент выползает из корзины и начинает рядом с ней своими маленькими ручками вырывать траву, пытаясь помочь мне.

– Анаэль, можешь понюхать?

Когда ламия подносит к своему носу вырванную травку, даже вытащила на секунду раздвоенный язык, но ничего не облизывала. Она может улавливать запахи одновременно как человек и как змея?

– Чувствуешь что-нибудь необычное?

– Неа!

Сложно поверить в эффективность данного метода, когда не чувствуешь того, что должно отпугнуть хищников…

Рукой начинаю взъерошивать волосы. А вдруг я, наоборот, копаю нам могилу? Могут ли хищники из-за запаха этого дерева начать следовать в нашу сторону? Достаточно представить себя на их месте: идёшь ты, такой, по лесу и вдруг чувствуешь ужасный запах сердечного дерева. Но ты хозяин этой территории, каждый день обходишь эти места и точно помнишь, что здесь не должно быть этого запаха. Естественно, ты решишь проверить эту странность. Подожди-ка, а разве мы уже не пропитались запахом этого дерева?

– Хмм…

Я разваливаюсь на земле, расправляя руки и ноги. Не понимаю, как поступить лучше: просто встать, собрать вещи и с Анаэль отправиться в лес или же натереться растениями? Разве это выбор не пятьдесят на пятьдесят?

Поворачиваю голову к змейке. Она стоит рядом с корзинкой и обеспокоенным взглядом смотрит на меня.

– А плоды дерева могут отогнать хищников?

– Не знаю…

– … Анаэль, можешь, пожалуйста, забраться в рукав моей рубашки? Ты так спокойно стоишь без какого-либо укрытия, а ведь тебя так могут схватить. Тебе даже деться некуда.

– Умм… Хорошо.

Анаэль медленно подползает ко мне и, словно пушистый котёнок, залезает в рукав рубашки, обвивая предплечье. Ткань натягивается там, где проходит змеиная часть её тела. Осторожно подношу руку ближе к себе, и вскоре её маленькая головка выглядывает из рукава, словно любопытный зверёк, выглядывающий из норки.

– Так? – тихо спрашивает она, её голос звучит чуть неуверенно.

– Да, – отвечаю с лёгкой улыбкой. – Думаю, так ты будешь в большей безопасности.

Анаэль немного глубже прячет голову в рукав, оставляя только её большие глаза и длинные волосы на виду. И вдруг, едва слышно, спрашивает:

– … Вы… волнуетесь за меня?

– Конечно. Мы ведь теперь товарищи, верно?

Змейка полностью скрывается в рукаве:

– А-ага…

Молча киваю и направляюсь к корзине. Держа руку так, чтобы Анаэль не оказалась перевёрнутой, поднимаю её чуть выше.

– У меня появилась идея, – говорю я, когда замечаю корзины.

Мой рука поднята, чтобы Анаэль не пришлось висеть перевёрнутой.

– Да? – Анаэль снова выглядывает из рукава.

Подойдя к одной из корзин, правой рукой я начал переносить всё, что лежало внутри, во вторую корзину.

– Как думаешь, смогу ли я сбить этим… те фрукты на дереве? Забыл, как они называются.

– Гутто? – уточняет она.

– Точно.

– Эмм… Не знаю…

– А я попробую.

Обойдя всё вокруг дерева, я не обнаружил упавших с него фруктов, поэтому придётся действовать так. Возможно, их подъедают птицы, которым запах дерева почему-то не страшен?

Пробую поднять пустую корзину: не тяжёлая и сломаться не должна. Однако нужно быть осторожным. Если корзины разобьются, припасы некуда будет нести. Эх, Богиня, могла бы рюкзак мне дать. Так ведь гораздо удобнее.

Я замахиваюсь и бросаю корзину. Попадаю в цель, но фрукт лишь слегка колеблется на ветке. Корзина, к счастью, падает на мягкую траву, не повреждаясь. Я делаю ещё одну попытку, затем ещё одну. И, наконец, фрукт падает! Пусть он немного пострадал, но это не беда. В следующий раз я постараюсь ловить плоды до того, как они коснутся земли.

– Я уж начал переживать.

– Можно съесть?

– … Давай ещё парочку собью, и тогда вместе поедим.

– Ага, – кивнув.

Анаэль кивает в знак согласия, её глаза светятся ожиданием. Я сбиваю ещё несколько фруктов, аккуратно собирая их в корзину. Они мягкие, приятные на ощупь.

Мы усаживаемся на землю. Я достаю открывалку и с лёгким щелчком открываю банку с консервированными бобами. Анаэль, тем временем, берёт один из гутто. Для этого ей приходится слезть с моей руки и устроиться рядом.

– А ты сможешь его весь съесть? – спрашиваю я, глядя на большой фрукт.

– Нет. Только половинку.

Всë равно многовато для её-то тела…

– Значит, остаток и кину. Проверим, испугается ли скатия его.

– А-а-а… А можно попробовать то, что вы едите? – робко спрашивает она, заинтересованно поглядывая на мои бобы.

– Прости, но нет. – мягко отказываю я, – Мне нужно этим питаться весь сегодняшний день, а у меня, как видишь, не так уж и много. – указываю на консервы, – К тому же, я не уверен, как твой организм отреагирует на эту пищу.

– Ладно… – вздыхает она, немного расстроенная, и начинает есть фрукт, аккуратно откусывая и пережёвывая каждый кусочек. Она ест не как змеи, а как человек.

Ложку бы. А то приходится есть, как дикарь, руками.

Закончив с едой, беру недоеденный фрукт Анаэль, разрезаю его ножом на ещё две дольки. Внутри плод выглядит необычно: снаружи его покрывают мелкие белые точки, а внутри, где мякоть голубая, проходят витиеватые белые линии, напоминающие сосуды, которые ведут к самому центру фрукта – к его единственному семени.

– Ладно, пора бросать, – решаю, сжимая фрукт в руке. – Анаэль, заберись-ка в корзину, – предлагаю я ей, глядя на неё серьёзно. – Вдруг скатия всё же нападёт? Тогда мне придётся с ней биться, а тебе будет слишком опасно находиться рядом.

Стараюсь быть внимательным, не хочу говорить ей грубости вроде: «Ты будешь мешать». А становиться идиотом, оправдывающим грубость честностью, уж тем более.

– Хорошо, – послушно произносит Анаэль, и, извиваясь, плавно скользит в корзину.

Я выдыхаю, собираясь с мыслями. Взглянув на Анаэль, убеждаюсь, что она в безопасности, и перевожу взгляд на скатию. Она всё так же неподвижно сидит, не сводя с нас своих внимательных глаз. Такое чувство, что она всё это время даже не пошевелилась.

Слегка разбежавшись, я бросаю дольку фрукта… Но промахиваюсь, и фрукт попадает в ствол дерева, где расцвёл цветок. Яркая мякоть плода разлетается брызгами, припечатывая цветок к стволу… Высоко сидит. Однако вдруг, скатия наконец-то двигается. Она бежит вдоль ветки, раскрывая крылья, которые вырастают прямо из её спины, а уши «втянулись» обратно в голову. Затем она взмывает в воздух и перелетает на другое дерево.

Значит, ей это не приятно.

Скатия усаживается на новую ветку уже на другом дереве. Её уши медленно возвращаются в прежнее положение, а крылья исчезают обратно в спине.

Беру вторую дольку фрукта и кидаю не в неё, а в ствол дерева слева, рядом с ней… Однако снова промахиваюсь, и плод попадает в ветку справа от неё. Какой же я косой. Но, удивительно, это всё же срабатывает.

Скатия начинает яростно чесать морду когтистой лапой, её уши снова прижимаются к голове. Она издаёт низкий, раздражённый рык, и внезапно скатия опорожняет кишечник; с дерева на землю падает рвота. Скатия раскрывает крылья и стремительно взлетает, направляясь в лес, но врезается в ветку. Животное не падает, но явно чувствует себя отвратительно. Вскоре она снова присаживается на ветку, пытаясь избавиться от оставшегося в желудке содержимого. Но видимо там уже ничего нет, и изо рта выходит лишь вязкая пенистая жидкость.

– Вау! – восклицает Анаэль за моей спиной, радостно и восторженно. – Круто!

Оборачиваюсь. Её рот растянулся в улыбке, а глаза расширились в восхищении. Она хлопает маленькими ладошками, а её длинный змеиный хвост взвивается вверх и начинает дрожать от переполняющих её эмоций.

– Да. – самодовольно отвечаю я, кивая. – Какое замечательное дерево, оно не только красиво, но и защищает нас.

– Ага! А я бы до такого не додумалась!

– Ну, ты слишком маленькая, чтобы метнуть фрукт так далеко… – с улыбкой замечаю я.

– Ага! Но вы всё равно так классно всё придумали!

– … Наверно, – смущаюсь я. Подобным образом меня редко хвалят…

Мог догадаться об этом раньше – всё ведь лежало на поверхности. Правда в том, что я совершил свою давно тянущуюся ошибку: сконцентрировавшись на одной мысли, я зацикливаюсь на ней, упуская из виду всё остальное. Только что я зациклился на странном цвете листвы и вбил в голову, что именно с ним связано избегание хищниками дерева.

– А ещё вы так круто кинули!

– Кхм, – кашляю я в кулак, – Ладно, хватит. Нужно уже уходить.

– Ага!

Опускаюсь на колени и протягиваю руку Анаэль. Ламия устремляется в рукав.

– А ещё, давай-ка на этот раз переберёшься ко мне на плечо. На руке тебя нести немного неудобно. Тем более, теперь, когда скатии нет поблизости, стало безопаснее.

Анаэль, не выходя наружу, начинает продвигаться вверх под моей одеждой, и ощущаю, как её холодное тело касается моей кожи. В определённый момент мне становится щекотно, и по телу пробегают мурашки.

– Как высоко… – шепчет она, забираясь на моё плечо и осторожно обвивая шею.

От её прикосновений моё тело начинает покрываться испариной. Понимаю, что ей просто не за что ухватиться крепче, однако не привык я ощущать прикосновения к себе кого-либо.

– Что-то не так? – осторожно облизнув воздух.

– Н-нет, всё нормально.

***

Дева спустилась с божественных чертогов. Стоит она на возвышающихся до небес горах.

В деснице её, что карает грешников, лежит обоюдоострый меч, что не скуёт даже самый искусный смертный кузнец, а тело покрывают полные стальные латы, что обращают в бегство слабых духом. Из-под закрытого забрала еле виден красный глаз.

А пред ней раскинулся удивительно прекрасный вид – белоснежные вершины гор, в которых играют яркие цвета рассвета. Дева останавливается на мгновение, дабы полюбоваться сей прекрасным зрелищем, но тут же начинает спускаться по горной гряде, шагая уверенно и плавно, словно идёт не по каменной дороге, а двигается по мягкому ковру.

Мгновение и оказалась она в городе людском.

***

Человеку снился странный сон. Будто стоит он в великом римском городе, развернувшим множество строений, что тонут в далёко плывущих облаках. А на улочках вокруг него муштрует армия миллионная, одетые в пластинчатый доспех «Лорика сегментата» и в многотысячных когортах несут они свои знамёна.

– Человек, – послышался женский голос за его спиной, – Держи.

Раздался заглушённый маршировкой войск звук падения меча.

– Подними его и сразись со мной.

Человек повернулся. Он не мог вымолвить ни слова.

– Подними его.

И всё же взял он меч.

Глава 3: Напоминает бабочек.

Я загружаю одну корзину фруктами гутто, а другую – припасами, оставленными богиней. Анаэль забирается мне на плечо, обвивая шею.

– Что ж, Анаэль, уходим?

– Ага! – радостно кричит она у меня над ухом, всё ещё на взводе от моего «подвига». Громко, неприятно…

– Нам стоит быть потише, – говорю я, поморщившись от её крика. – Мы не знаем, что скрывается в этом лесу. Нужно быть осторожнее.

– Но у нас же есть гутто…

– Ты сама говорила, что большинство животных ненавидят его запах, но не все. Вон, посмотри на тех птиц, – киваю в их сторону, – им всё равно.

– А… Я сглупила, да? – погрустнела змейка.

– Ничего страшного, – улыбаюсь я, – Просто учти на будущее.

– Угу.

– Кстати, ты знаешь, где находится хоть какое-нибудь поселение?

– Нет, – качает она головой, – Даже не знаю с какой стороны пришла.

– Ладно. Найду дерево, на которое можно забраться, и осмотрю окрестности.

Я собираюсь взять корзины, но Анаэль останавливает меня:

– П-подождите…

– Да? – останавливаюсь и смотрю на неё.

– Эмм… Понимаете… – она отводит взгляд, сцепляя руки.

Стесняется? Но она не краснеет и ушки не дёргаются, так что дело должно быть в другом. Скорее всего ей просто страшно признаться в чём-то.

– Анаэль, можешь говорить. Моё отношение к тебе от сказанного никак не изменится. Если это, конечно, не убийство. Не убийство ведь?

– Н-нет! – замахала она руками, – Эт-то… Другое.

– … Слушаю.

– Я боюсь солнца… – тихо признаётся она.

– … Просто боишься или из-за чего-то конкретного?

– Когда я немного побуду на солнце, моё тело начинает болеть, как от огня. Если долго остаюсь на солнце, на следующий день появляются… красные шарики с кровью внутри.

– … А чешуя твоих родственников была такого же цвета, как у тебя? Да и вообще у всех ламий?

– Н-нет. Они других цветов…

– И коже не такая белая, как у тебя?

– Ага.

Боязнь солнца, белые волосы и кожа… Альбинизм?

– Анаэль, посмотри мне в глаза.

– Х-хорошо…

Прищуриваюсь, пристально разглядывая ламию. Застеснявшись, она начала прикрывать руками интимную части тела – ту, что ниже – несмотря на то, что до этого обвязалась тканью.

Слышал, что у альбиносов обычно красные глаза и плохое зрение. Но у Анаэль глаза бледно-голубые с вертикальными чёрными зрачками. Недавно она даже смогла заметить скатию на большом расстоянии. И никогда не слышал, чтобы у альбиносов от солнца появлялись такие ожоги с кровью внутри. Возможно, это различия между расами людей и ламий.

Получается, здесь встречаются заболевания, похожие на те, что есть в моём мире?

По тому, как она говорила раньше, понятно, что это сильно её беспокоит. Нужно оказать ей поддержку.

– Спрячься пока под одежду, а я постараюсь как можно быстрее перебежать полянку. Причём прячься там, где тень. А то белая рубашка будет немного пропускать свет. Хорошо?

Можно, конечно, сначала перенести змейку как можно усерднее пряча её в своей тени, но оставлять её одну на расстоянии примерно в пятьдесят метров от себя, как мне кажется, опасно.

Анаэль счастливо улыбается:

– Хорошо!

Змейка тут же забирается под одежду за спину, цепляется за воротник и обвивает плечо, чтобы не упасть.

Не комфортно от того, что у меня под одеждой кто-то передвигается, соприкасаясь с моей кожей. От этого пробегают мурашки и спина рефлекторно выгибается. Вдруг я там пахну? Хотя вчера мылся…

Хватаю корзины и бегу из-под ветвей сердечного дерева. Добежав до густой тени леса, тяжело дышу, сердце колотится сильнее обычного. Приходится присесть передохнуть.

Змейка выползает из-под одежды, лизнув воздух, и спрашивает:

– Вы устали?

– А-ага…

– Простите…

– Ничего страшного.

От долгого просиживания в офисе и за компьютером я стал очень слаб. Я и в подростковом возрасте не отличался силой, а сейчас это просто ужас.

– Фухх… Ладно, – выдыхаю через несколько минут, – Отдохнул.

Путь продолжается. Лес оказывается достаточно густым, чтобы солнце почти не попадало на Анаэль, а те лучи, что всё же достигают её, не задерживаются достаточно долго, чтобы причинить боль. Вокруг пахнет листвой и корой. Дерево, на которое можно забраться, так и не находится.

– Анаэль, а что это за деревья? – спрашиваю, делая пометку ножом на одном из стволов. Возможно, это поможет ориентироваться, но… чувствую, не сработает. Корзины лежат по бокам.

Деревья с копьевидными листьями в среднем имеют стволы диаметром примерно в метр, но иногда встречаются даже те, что толще сердечного дерева на поляне. Кора толстая и будто прилипшая. Она отдирается, но от ствола отходит крайне сложно. Какая-то клейкая жидкость находится между корой и стволом.

– Это деревья ококан, – отвечает змейка на плече.

– Ококан… А что это за цветы? Они так и должны расти прямо из стволов?

Из некоторых деревьев прорастают апельсиновые цветы с белой каймой и колючками, похожими на крапиву. Неизвестно, жалят ли они, но проверять не хочется.

А ещё мне кажется, что чем дальше мы уходим, тем реже эти цветы встречаются.

– Не знаю, – говорит Анаэль, – Я тоже впервые их вижу.

– Понятно…

На оранжевые цветы часто садятся жучки такого же цвета с кристаллами на спине. У одних кристаллов больше, у других меньше.

Часто встречаются насекомые, напоминающие бабочек. У них также складываются крылья разных цветов, усы торчат из головы. Однако брюшко толще и из конца выходит странный тонкий хоботок размером во всё двухсантиметровое туловище. Этим хоботком они залазят в разные цветки и доставали оттуда, предположительно, пыльцу. Правда, один раз заметил, как эта «бабочка» залезла на жука и проткнула этим щупальцем его, но потом тут же улетела. Жук просто пополз дальше.

– А как называются эти насекомые?

– Это лувы. Такие красивенькие…

– Опасные? Кусаются?

– Нет.

Удивительно, как она их не боится? Лично трогать таких не хочется – не понятно, что от них ожидать, да и выглядят они отталкивающе. И это при своих размерах. А ведь Анаэль совсем маленькая.

– Смотрите… – показывает она на мою левую руку.

А там на меня присел лув. Он просто сидит, а его хобот болтается из стороны в сторону… А ПОТОМ ОН НАЧАЛ МЕНЯ ИМ ТЫКАТЬ.

Быстро опускаю корзину из правой руки.

– Кяяя! – вскрикивает Анаэль, когда раздавливаю лува.

Всё его тело размером в четыре сантиметра, а потому после этого здоровяка на моей руке остаётся большая белая клякса.

– Чщщ, – прикладываю палец к губам, – Говорил же быть тише.

Посмотрев на ладонь, вздрагиваю от отвращения.

Какая ж мерзость…

– Ой, – Анаэль прикрывает рот руками, – Простите… Но за что?

– Они меня пугают.

– Только из-за этого нельзя убивать…

Вероятно, это просто типично для человека – уничтожать то, чего не понимаешь. Не могу с уверенностью заявить, что это правильная реакция на неизвестное. Но в конкретно данном случае – определённо.

Да и выглядят эти лувы действительно страшно…

Глава 4: Герой.

Я устал двигаться в неизвестном направлении.

Голову посещают мысли: «А что, если мы как раз проходим мимо поселения?» Пробую забраться на дерево, используя опавшие ветки, но ничего не выходит. Да и если бы получилось, не знаю, решился бы подняться выше.

– Я… не думаю, что у вас получится, – комментирует Анаэль, в чём я вынужден согласиться.

В итоге, после очередной неудачной попытки, садимся есть. Сам усаживаюсь на толстые корни дерева, а Анаэль спускается на землю. Нарезаю хлеб и намазываю на него паштет, а Анаэль ест фрукты гутто. Тут ламия вдруг сильно краснеет и начинает ёрзать. Её змеиная часть двигается из стороны в сторону, как будто пытается убрать что-то прилипшее. Затем она собирается уползти к кусту.

– Анаэль… Что-то случилось? – спрашиваю её.

Она перестаёт избивать воздух и, профилем развернувшись ко мне, стеснительно отвечает:

– Я… ну… в туалет хочу… – и прячет лицо в ладонях.

– … Хорошо, – киваю, – Подожду.

И ламия уползает, а мне становится интересно: как она ходит (или ползёт?) в туалет? Как человек или как змея? С людьми всё понятно, но змеи это делают через клоаку (отверстие для всего) внизу брюшка. А что у ламий? У них клоака? Или как у людей? Если как у людей, то это может быть весьма неудобно. Нельзя сразу же сделать и то, и другое, если не хочешь сильно испачкаться.

Эх, нужно было внимательнее смотреть на неё, когда она была без одежды. Теперь, похоже, не узнаю, как у неё всё устроено… Точно! Когда я рассматривал её глаза, она пыталась прикрываться, и прикрывала то место, где это находится у людей. Свою змеиную часть она никак не стесняется! Ответ найден, ХА-ХА!

Кстати, куст, за который спряталась Анаэль, интересный. Ветки толщиной примерно в палец у основания, а выше зеленеют. На ветках находятся свисающие прицветники с голубыми листьями.

Анаэль, всё ещё красная, выползает из-за куста. Лучше молчать…

***

Игорь стоит в большом, плохо освещённом зале. Пол залит тусклым светом, и на нём начертан светящийся круг, изобилующий символами: спирали, нечто напоминающее триграммы и незнакомые буквы. В центре круга, в углублении, достаточно широком для тела, стоит Игорь. Вокруг него стоят шесть фигур их лица скрыты мраком. Надписи и символы мерцают перед глазами.

Голова Игоря раскалывается от боли, а чувство голода становится невыносимым. Дыхание частое, как у человека, только что пробежавшего марафон. Одна из фигур быстро приближается, говорит неразборчиво. Интенсивный импульс боли пронзает голову, и он цепляется за неё. Другая фигура взволнованно подходит к нему, чтобы поддержать.

В зале возникает суета. Откуда-то из тени раздаётся приказ: «Отведите Человека в лазарет!» Голоса окружающих полны тревоги, их действия энергичны и спешны. Фигура, поддерживающая его, спрашивает с обеспокоенным тоном: «Вам плохо, господин?»

Игорь едва издаёт звук, который можно принять за ответ.

…

Через некоторое время Игорь просыпается на койке. Всё вокруг кажется невероятно далёким и нереальным.

Игорь присаживается. Белые стены. Справа от него окно, через которое льётся солнечный свет. Этот свет попадает на его пастельную, но не нагревает её. Слева – стул и тумбочка, над которой левитирует небольшой зелёный кристалл. У каменного пола плавает странноватая голубая дымка. Комната наполнена мягким ароматом, который кажется смесью летних цветов.

Медленно начинает распахиваться дверь. Пока она открывается, голубая дымка реагирует на изменение воздушных потоков, начиная вращаться и тянуться в сторону открывающейся двери. Когда дверь полностью открывается и в комнату входит незнакомец, его шаги создают мягкие завитки и волны в дымке вокруг.

– Как же я рад, что с вами всё хорошо, – произносит незнакомец низким, мелодичным голосом, в котором слышится едва уловимое эхо, подобное звучанию далёкого колокола.

Игорь смотрит на вошедшего, который явно не является человеком. Ростом около метра девяносто, со стройным телом и ровной спиной. Глаза больше человеческих, но не выглядят уродливо, а скорее завораживающе. Бирюзовая кожа кажется очень хрупкой. Волосы и брови отсутствуют. Рот широкий, а губы остроконечные.

Глаза Игоря расширяются при взгляде на него.

– Надеюсь, я вас не потревожил, – говорит вошедший. – Как только узнал, что вы проснулись, сразу же пришёл к вам.

– … Что вы такое?

– Вы имеете в виду мою расу?

Игорь кивает. Существо подходит к кровати и садится на стоящий рядом стул.

– Я Лунцер, а моя раса – лунар. Мы славимся способностями к лечебной магии и выдающимся интеллектом, – отвечает он с нескрываемой гордостью.

– Удивительно… – выдыхает Игорь.

– Ну, не без минусов, конечно. Мы, в отличие от большинства рас, не можем свободно ходить, где захочется, а только в местах с аквамариновыми облаками.

Игорь хмурится, глядя на толстый слой голубой дымки, плавающей над полом:

– Вы имеете в виду… – посмотрел Игорь на пол.

– Эта дымка – лишь замена.

– Вкурил…

Игорь немного расслабился и лёг на мягкую постель:

– Просто расскажите мне всё. Зачем я здесь, и что это за мир, в котором я оказался?

***

Пока мы продвигались по этому лесу, нас обнаружила красная скатия.

Заметила это животное Анаэль. Я ранее напоминал ей соблюдать бдительность и осматривать окрестности, ведь моё внимание преимущественно сосредоточено на пути впереди нас. Как только она предупредила меня, я тут же отложил в сторону корзины и схватил дольку гутто, ранее разделённого на части для экономии. Повернувшись к месту, где находится скатия, увидел её всего в пяти метрах от нас. Её тело напряжено, и кажется, она готова к прыжку. Но стоило мне повернуться, как она, почувствовав угрозу, отлетела дальше, тем не менее оставаясь в поле зрения.

Сейчас Анаэль смотрит на меня с вопросом в глазах и беспокойством в голосе:

– Будешь, как и в прошлый раз, кидать?

– Да. Не хочу, чтобы он за нами следовал.

– А если гутто кончатся?

Резонно. На самом деле я и сам сомневаюсь, продолжая взвешивать разные варианты дальнейших действий: использовать фрукты для отпугивания или продолжать идти как ни в чём не бывало, но скатия, вероятно, будет долго следовать за нами? Использовать сразу два варианта? Я, однако, не уверен, как долго фрукт продолжит распространять запах и продолжает ли вообще.

Замахиваюсь на скатию… Которая в этот момент улетает ещё дальше в лес, но остаётся следить за нами. Научена горьким опытом. Очевидно, это тот же…

– Кажется теперь их двое… – огорошивает меня Анаэль.

Ладно, выбор сделан.

– Нужно обмазаться соком фруктов, – решаю, – Просто на всякий случай.

Начинаю выдавливать из дольки гутто сок на себя и ламию. Одежда впитывает в себя голубоватый сок, который, высыхая, оставляет слегка липкий след.

Анаэль морщит лоб и брезгливо ощупывает собственную чешую. Понимаю…

Мы продолжаем путь. Анаэль не сводит глаз с двух скатий, которые ловко перелетают с ветки на ветку, словно играя друг с другом – так Анаэль прокомментировала их поведение. Я же, продолжая двигаться вперёд, стараюсь не упустить из виду ни одной детали окружающей среды, надеясь найти что-то, что поможет нам в этой ситуации. Но время от времени оборачиваюсь назад, дабы убедиться, что нам ничего не угрожает.

– Ты нас спасла, – произношу, наблюдая за её внимательными глазами.

– Что? – удивляется Анаэль и обращает ко мне свой взгляд.

– Не отворачивайся от них. – мягко напоминаю, и она снова фокусируется на движущихся животных, а я на дороге, – Имею в виду, что, если бы ты не была так бдительна, сейчас бы мы, возможно, были мертвы.

– Я… не была.

– Хмм? – удивляюсь я, в то же время понимая, что она имеет в виду.

– Я забыла про это. Я увидела её случайно. П-простите… – голос Анаэль дрожит. Легко понять, как ей неловко из-за своего признания.

Не видя лица, я все же могу представить её смущение. Теперь становится понятно, почему скатия смогла подобраться так близко к нам.

Подавляя вздох, говорю:

– Но ты же понимаешь, чем могло бы всё закончиться из-за этого?

– Д-да… Я… так испугалась, когда повернулась… Я… – её голос начинает срываться.

– Анаэль, пожалуйста, просто смотри на них.

– Х-хорошо…

Глава 5: Кровавая Скатия.

Девочка, на вид лет четырнадцати, легко шагает по лесной тропе. Одета в белое платье из лёгкой ткани, украшенное цветами и листьями. На чёрных волосах красуется венок из цветов, а на шее – бусы из ягод и орехов. Она бежит босиком, чувствуя не только прохладную траву и мягкую землю под ногами, но и вибрации Леса.

Девочка улыбается – вокруг птицы поют свои мелодии и тянулись к ней, встречая. Она знает каждую тропинку, каждое дерево и каждый массив мха. И знает, что ей ничего не угрожает, ведь она дух. А духи любят Лес, как и Лес их – девочка в этом уверена. Он дарует им свои объятия и красоту, которую не показывает многим.

На время она останавливается около ручейка, чтобы подышать свежим воздухом и насладиться миром и покоем. Лес мирно шелестит в ответ, шепча спокойствие и свою заботу, даруя красоту и тепло.

Бежит же девочка к своей подруге, которая живёт около деревни ламий. Они не виделись уже два дня, и за это время девочка успела соскучиться по ней.

Однако, когда она приближается к деревне, обнаруживает, что её подруги здесь нет. Девочка слышит, как другие ламии обсуждают её подругу. Она знает, что родители её подруги погибли ещё полгода назад, и маленькая ламия была вынуждена жить отчуждённо за пределами деревни, потому что внутрь её не пускали. Но теперь, по слухам, она вконец надоела всем и её выгнали куда-то в лес.

Девочка пугается. Её лучшая и единственная подруга сейчас где-то одна в лесу, который, хоть и добр к ней, кишит опасностями. Куда идти? Она не может общаться с ламиями, да и слишком зла на них. Но, к счастью, она дух, и поэтому может попросить помощи в поисках у самого Леса.

Но перед уходом девочка жалуется Лесу на ламий.

***

– Они подбираются… – обеспокоенно говорит Анаэль.

Я поворачиваюсь, готовый кинуть фрукт, но скатия отступает.

– Да как же они задолбали… – бормочу я. Напряжение нарастает в груди.

Мы продолжаем идти. Становится темнее. Воздух наполняется холодом и сыростью. Дует слабый ветер, от него на деревьях шелестят листья. Начинают появляться насекомые, которых я не видел до этого, а другие пропадают. Птицы, раньше без конца поющие, сейчас молчат, словно в ожидании того, что произойдёт дальше.

Как же я устал, борясь с этими хищниками. Руки и ноги дрожат от прохлады, а голова разрывается от усталости. Хочется спать, а эти твари всё не отстают! Я уже пытался кидать в них дольки фруктов, но они всё время отступали. Правда, каждый новый раз рискуют сильнее, чем до этого.

Может дать им подобраться? Мы должны мерзко пахнуть для них, так что, может, когда они подойдут и учуют этот запах, то уйдут? Или просто, блин, схватить нож и попытаться если не убить, то хотя бы ранить животное? Вряд ли подобное возможно. Всё же, даже если хищник меньше человека, он будет сильнее и свирепее. Так мало того, я ещё уставший и физически не развитый. А вдруг они как раз-таки пытаются взять меня измором?

На мгновение по всему лесу пробегает порыв ветра.

Мне кажется, или деревья плотнее прижимаются друг к другу, а стволы становятся более массивными и корневыми? Да и листва будто стала гуще, а цветов на стволах ещё меньше… Возможно ли, что мы идём вглубь леса? Или это у меня уже что-то с головой происходит?

– Анаэль, тебе не кажется, что лес сгущается?

– Эмм… Я… не уверена. – отвечает ламия, бросая обеспокоенные взгляд на темнеющие заросли, на скрывающихся в них хищников.

Я останавливаюсь и сажусь на землю, уперев взгляд в сторону скатий, которые в наступающих сумерках почти растворились в темноте из-за своего красного цвета. Если мы не поторопимся, то рискуем остаться в лесу на всю ночь. И это могло быть не так критично, если бы не следующие за нами хищники.

– Анвил… – обращается ко мне Анаэль, голос её подрагивает, – Гутто…

– Ммм? – оборачиваюсь к ней, – Что с ними? – а потом на фрукты.

… А они скукоживаются на глазах. Буквально! Они уменьшаются!

В смешанных чувствах протягиваю руку к фрукту… Он твёрдый и шершавый. Достаю нож и пытаюсь разрезать фрукт. Это получается, но с трудом, а разрезанная часть тут же превращается в подобие оболочки, а поры, кажется, закрываются.

– Ты знала об этом?

– … Нет… Я обычно их не одна ела. Моя подруга съедала то, что не могла съесть я…

… Допустим.

– Надеюсь, они продолжают испускать запах.

Зачем эволюция наделила этот фрукт такими свойствами? Допустим, я могу дать объяснение запаху, испускаемому деревом. Животное приближается к дереву, чтобы спрятаться от хищников, съедает его плоды и семена, а потом уходит, распространяя их во время опорожнения. Это могло бы быть эффективной стратегией выживания, но зачем фрукты меняют свою структуру?

Уверен, учёные в моём мире давно бы дали объяснение всему этому, но здесь я могу строить лишь предположения.

Что же делать? Можно замахиваться фруктами, как бы угрожая скатиям, но долго это работать вряд ли будет. Рано или поздно они осмелеют и нападут. Конечно, если мы перестали пахнуть фруктом.

Чувствуется, что воздух охлаждается, и ночь становится всё ближе. Я прислушиваюсь. Скатий не слышно. Да и какие звуки они издают, кроме блевоты? На протяжении всего времени, что они за нами следуют, никаких звуков их рычания, ворчания или чего-то подобного не раздалось.

Однако тут тишину разрезает шелест листьев, явно не ветром гонимый. Чувствуется, что где-то рядом находится опасность.

Я немного отхожу от места, где оставил корзины, собираю ветки со сгнившими листьями и возвращаюсь. Лижущая воздух Анаэль так и не сообщает о чьём-либо присутствии. Беру пластиковую бутылку воды и лекарства, данные мне богиней, закидываю в рот таблетку и пропуская несколько глотков, чувствуя, как холодная жидкость утоляет жажду. Затем развожу костёр. Лучше не сжигать все хворосты сразу. Зажигаю зажигалку и опускаю к веткам, и вскоре раздаётся громкий щелчок искры. Постепенно я добавляю более толстые и длинные ветки в костёр, следя за тем, чтобы огонь не затух. Надеюсь, скатии боятся огня.

Анаэль поглядывает вокруг. Как же не хватает пещеры, в которой мы смогли бы укрыться. Но на всём пути я ни разу не встретил их…

Так настаёт тёмная и морозная ночь, когда я, сидя у крошечного костра, оглядываюсь в страхе. Не получается различить силуэты тех хищников, что следуют за нами, скрытые в непроницаемой тьме. Прохлада кусает щеки и леденит кончики пальцев, крепко сжимающих нож. Вокруг стоит гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием догорающих веток и шумом ветвей над головой; каждый из этих звуков оглушает сердце и отнимает дыхание. Хочется хоть что-нибудь сказать, но отвлекать Анаэль нельзя. Ни звуком, ни движением.

Она без конца облизывает воздух и вглядывается во тьму раскрытыми до предела глазами. Иногда она резко поворачивается, реагируя на какой-то неуловимый для меня шорох или запах, что пугает сильнее, чем окружающая нас неизвестность.

Вдруг Анаэль сама нарушает тишину:

– Они где-то здесь…

Бесшумно крадутся и смотрят на нас. Она ощущает их присутствие. Она знает об их движениях. Возможно, даже видит, как они поджидают момент, чтобы напасть.

Анаэль резко поворачивается вправо, и я вслед за ней.

В ту же секунду на меня с той же стороны запрыгивает хищник. Анаэль с криком отлетает в сторону, не удержавшись на шее. Всё происходит неожиданно и стремительно, лишь рефлекторно я успеваю выставить на его пути свои руки.

Хищник валит меня на толстый корень дерева, отчего тело выгибается от боли. Он впивается своими острыми клыками в предплечье правой руки, в которой всё ещё сжимается нож.

Когти, пытаясь вспороть мою шею, вонзаются в выставленную левую руку, раздирая плоть и выпуская кровь. Морда хищника освещается слабым светом костра.

Резкая и сильная боль пронзает тело и отдаётся в каждой клетке.

В лесу раздаётся мой крик – звук боли, смешанной со страхом, что быстро сокращает количество воздуха в моих лёгких. Мысли смешиваются в одну большую неразличимую кашу, силы покидают тело.

Краем глаза я замечаю, как вторая скатия, с противоположной стороны, внезапно нападает на Анаэль. Она хватает ламию челюстями за змеиную часть тела и, вместо того чтобы убить сразу, швыряет в сторону. Змейка кричит, нижняя часть её тела кровоточит, но хищнику нет дела: он, как кот, что издевается над мышкой, мучает Анаэль ради удовольствия.

Кровь стекает по рукам и капает на лицо.

Но в голове постепенно становится тихо. Всё вокруг словно перестаёт издавать звуки – крики Анаэль и довольное урчание издевающейся над ней скатии больше не слышно, а рычание хищника, вгрызающегося в мою руку, находится за толстым слоем воды.

Боль уже не кажется такой острой, кожа бледнеет, и сердце бешено колотится в груди.

Я собираю последние силы и переворачиваю скатию, продолжающую грызть мою руку с ножом. Она всего метр тридцать в длину, мне удаётся оказаться над ней.

Я выпускаю нож из правой руки, а левой подбираю его с земли. С неестественной для себя скоростью начинаю наносить удары по хищнику, целясь в его глаза – острые веретена.

Нож чаще попадает по земле или моей собственной руке, оставляя глубокие порезы.

Но долго мне заниматься этим не дали – вторая скатия, что издевалась над Анаэль, смыкает челюсти на моей левой руке. Я понимаю, что челюсти лежащего подо мной животного разжались.

Я пытаюсь выхватить нож правой рукой, но хищник тут же отступает во тьму. Слышится, будто через слой воды, как в темноте начинают расправляться его крылья, и он улетает… Что? Он сдался?

Моё сердце всё так же сильно колотится, я часто дышу. Ещё какое-то время не могу понять, что происходит и не верю в произошедшее – мысли путаются. Сижу и просто молча смотрю во тьму, куда ушёл зверь. И всё ещё почти ничего не слышу.

В следующий момент тело начинает дрожать от усталости и потери крови. Боль возвращается, каждое движение напоминает о ней.

Кровь вытекает из ран.

Поворачиваюсь к убитому зверю, но вижу только окровавленную морду – всё вокруг темнеет, словно смотрю через тоннель.

Кладу руки на колени. Через несколько секунд они расслабляются, словно отпуская всё накопившееся напряжение, но не переставая дрожать. Замечаю, что из руки выпал окровавленный нож. По̀том покрыто всё тело. Голова кружится. Чувствую, как сознание начинает тянуть в сторону бездны.

Но я не могу позволить себе отключиться. Нужно оставаться в сознании, чтобы как можно быстрее осмотреть Анаэль.

Пытаюсь встать с туши, но ноги подводят, без конца дрожа, из-за чего приходится садиться обратно… Лучше подползу к ней.

Перекидываю ногу через скатию, руками опираясь о землю, пытаюсь ползти… Точнее, пытаюсь. Но лучше всё же встать. Руки болят…

… «Каждое мгновение – чудо и мечта», да?

***

Назад тому три сотни лет – когда он был ещё велик – не верилось ему в возможность проигрыша своего.

Всё тогда казалось очень просто и ясно: его армия непобедима, а враги – слабы и трусливы. Он не видел никаких причин для сомнений в своих возможностях и готовности к войне.

Но момент – и что-то начало меняться. Его армия уже не так сильна, как казалось ему ранее, а враги всё сильнее и смелее.

Почему?

Он начал замечать неэффективность своего правления и бездарность своих тогдашних товарищей. Он понял, что слишком долго действовал неправильно, непродуманно и глупо.

Тогда впервые он ощутил страх и беспокойство, потому что понял, что его возможности не бесконечны.

В конце концов, его запечатали, потому что восставший хоть и был силён, но недостаточно, чтобы осмелится выйти с ним на честный бой. Он не хотел рисковать и заманил его в ловушку. Там враг запечатал его до времён, когда станет сильнее.

Но печать пропала, а врага рядом нет. Теперь он готов к мести.

Глава 6: Девочка-дух.

Собрав волю в кулак и превозмогая боль, я поднимаюсь с земли, стараясь не обращать внимания на свои окровавленные, дрожащие и израненные руки. Знаю, что нужно их перевязать, но сейчас необходимо как можно быстрее найти Анаэль. Она маленькая и может быть ранена куда серьёзнее меня.

– Анаэль, – негромко окликаю я, опасаясь привлечь хищников.

Но ответа не слышно – лишь тихое хныканье впереди. Пытаюсь разглядеть хоть что-то, но в глазах слишком темно, несмотря на горящий костёр. Голова раскалывается, а сердце бьётся в ушах, словно пытаясь вылезти наружу.

– Анаэль… – зову чуть громче, шатаясь в сторону плача.

– Я… з… здесь… – отвечает она сквозь слезы, и я вздыхаю с облегчением.

– Иду. – отвечаю я так, будто она находится где-то очень далеко от меня. На самом же деле всего в нескольких метрах.

Дыхание – тяжёлое и неровное. Вытираю со лба пот. Его стекает так много, что начинает заливать глаза. Волосы от этой влаги слипаются на лбу. Зрение постепенно возвращается. Я иду по мягкой почве, шаги неустойчивые.

Анаэль лежит в корнях дерева. Не получается рассмотреть всё достаточно хорошо, но я точно вижу, как она гладит и подтягивает к себе змеиную часть своего тела. Человеческая, по всей видимости, не пострадала. На земле немного крови.

Я сажушь напротив неё на колени. Выдыхаю:

– Покажи рану…

Протягиваю руки к Анаэль. Видя мои раны, её заплаканные глаза расширяются. Она открывает рот, вдыхая, собираясь что-то сказать, но тут же закрывает, решив просто промолчать. Змейка указывает рукой на рану. На её брюшке находится большая царапина длиной примерно в два сантиметра. Оттуда вытекает светло-красная кровь.

– Что же делать… – шепчу про себя.

Не знаю анатомию змей и лечебных трав этого мира. Не понимаю, как оказать первую помощь. Я… могу только перевязать её рану тканью.

– Н-не нужно… – говорит Анаэль.

Она тянет свои ручки к моим рукам, что нависли над ней, и берётся за палец. После подтягивает всю руку к себе.

– Позаботьтесь сначала о своих ранах, – продолжает она, рассматривая мою руку.

Не важно, что она сейчас будет говорить. Просто буду игнорировать.

Для начала нужно порвать штаны. Вся рубашка перепачкана кровью и скатии, поэтому не думаю, что она подойдёт. С другой стороны, кровь надо остановить. Но ведь мы, вероятно, можем получить заражение, перевязывая этими тряпками раны.

– У вас они куда серьёзней… А у меня, – смотрит Анаэль на свою рану, – Ранка маленькая…

Как избежать заражения? Трав не знаю, обрабатывающих средств нет, промыть… Вода! У меня же есть бутылка воды!

Я встаю и иду к корзинам.

– Вы куда? – слышу за спиной удивлённый тонкий голос.

Для начала промыть раны, после тряпки, потом перевязать… Хватит ли воды? У меня ведь всего лишь литровая бутылка… Из которой половину мы уже выпили. Но можно сказать, что выпил один я, так как Анаэль много не пьёт.

Подойдя и подобрав бутылку левой рукой, а правой – нож, я морщусь от боли и бросаю взгляд на руки: глубокие следы челюстей скатии, а на правой ещё и порезы ножом, которые травмировали меня даже больше…

Возвращаюсь к Анаэль.

– Сейчас буду промывать твою рану. Возможно, будет больно.

У Анаэль от такого заявления ушки прижимаются к голове, а всё тело плотнее льнёт к земле. Напряжёнными руками ламия хватает травинки рядом, а я снимаю крышку и просовываю левую дрожащую ладонь под её туловище.

– Готова?

Анаэль кивает, лёжа на ладони. Я начинаю потихоньку лить. Кровь смешивается с водой.

Змейка плотно стискивает зубы и закрывает глаза, а змеиная часть дёргается, но крик не раздаётся. По мере того, как жидкость проникает вглубь тканей, я чувствую, как напряжение в её теле начинает ослабевать.

Из-за дрожащих рук выливаю больше, чем собирался.

Промыв рану, тут же оттягиваю штаны в центре бедра и ножом протыкаю их. После, корчась от боли, начинаю разрывать. Сначала горизонтально, потом вертикально по шву.

Нет, такой «бинт» для неё будет великоват. Ножом я делаю его меньше и сталкиваюсь с дилеммой: нужно ли промыть ткань? Она ведь в таком случае будет пропускать микробы, верно? Или это бред? Не получится ли так, что я зря промывал рану, если не сделаю этого?

Зачем я промывал рану от грязи, если после закрою её грязными бинтами?

Я смотрю на бутылку… и на ткань. Если присмотреться, то не такая уж и грязная… Если начну ещё и промывать ткань, то воды на себя не хватит… А если у Анаэль будет заражение, то это будет моя вина… А если заражение будет у меня, она, вероятно, погибнет в этом лесу… С большой осторожностью и сомнениями в сердце начинаю перевязывать рану Анаэль так, чтобы причинить ей как можно меньше боли.

– МММ! – мычит она. Эта процедура для неё куда больнее, нежели вода.

Наконец, после того как я кое-как закрепил «бинт», Анаэль с отдышкой открывает глаза.

– Молодец, – говорю я и вымученно улыбаюсь.

Моё сердце отчего-то замирает, когда вижу, как Анаэль поднимает на меня слёзный, но благодарный взгляд, а дыхание её становится более ровным.

Облегчение охватывает меня.

– Спасибо… – шепчет змейка.

А теперь нужно позаботиться о себе!

***

Девочка-дух нашла свою подругу, правда, только ночью. Да и не только её.

Между деревьев, рядом с костром лежит в корзине её подруга, а рядом сидит некий разумный. Напротив них двоих лежит тело скатии. У её подруги перевязан хвост, но голос светится теплотой и добротой, при разговоре с разумным.

Разумный же… Похож на такого же, как и она, духа, но какой-то очень высокий. Духи такими не бывают… Его лицо освещено мягким красноватым светом костра, а глаза устремлены в пляшущие пламя. Кожа смугловата и местами покрыта засохшей кровью, которую он оттирает ногтями, а глаза – карие. Когда-то белая одежда теперь испачкана кровью с грязью, так ещё и рваная. Он выглядит уставшим и измотанным. Руки перевязаны предположительно той же тканью, в которую он одет, вероятно, чтобы защитить их от ран и порезов, как это делают разумные типа аргилэ и ламий, проживающие в этом лесу, или ещё многие другие расы за пределами леса.

… Наверное, стоит просто выйти к ним?

***

Я неподвижно сижу, опираясь локтями о колени, слушая звуки леса и вглядываясь в огонь.

Ночь давно сгустилась вокруг, и звёзды выглядывают из темных уголков по большей части закрытого от нашего взора неба. Окружающие деревья выглядят огромными и могучими, их стволы покрыты цветами, на которые иногда присаживаются местные «бабочки» (лувы). Костёр, источник света и тепла в этой ночи, бросает длинные тени. Огонь потрескивает и пляшет, создавая множество искр, рождающиеся и затухающие в ночной тишине.

Мой первый день в фэнтези-мире оказался не очень, но кто говорил, что будет легко?

… Богиня говорила. Говорила, что жизнь в этом мире – «чудо и мечта». И я действительно понадеялся на это. Возможно, это была лишь уловка, чтобы я уж точно решился. Хотя можно было обойтись и без этого – я б всё равно согласился. Конечно, если бы это не был мир какой-нибудь абсолютной пустоши без деревьев и воды. А может я просто неверно трактовал её слова?

Кстати! За всё время пребывания в этом мире на меня не село ни одно кровососущее животное! Это однозначно огромный плюс!

– Анаэль, как думаешь, не опасно ли мне сейчас ложится спать?

Ламия выглянула из корзины:

– Почему бы и нет?

– Одна скатия сбежала. Вдруг она вернётся, чтобы добить нас? А если ещё и не одна?

Я задумывался над тем, чтобы убрать куда-нибудь труп скатии, что сейчас лежит напротив меня за костром, но просто не смог его поднять – руки начало разрывать от боли из-за тяжести. А ведь до этого я как-то смог её повалить… Хотя, если бы не раны, я бы её точно поднял.

– … Я могу следить за всем вокруг вместо тебя… – предложила Анаэль.

Гляжу на змейку.

– Я же вижу, что тебе хочется спать не меньше меня.

– … Будем спать по очереди?

– А ты не заснёшь?

– Ламии могут очень долго не спать… – сказала она и зевнула: – Уаа~, – не прикрывая рот.

Зеваю вслед за ней, прикрывая рот рукой, и отвечаю:

– Охотно верю.

Но тут же былую сонливость ламии как рукой снимает, и она резко поворачивается куда-то вбок, слева от меня. Её язык снова начинает облизывать воздух, а глаза расширяются.

Испугавшись её реакции, мой сон также быстро улетучивается, и я хватаю нож. Рука отзывается болью, из-за чего я морщусь:

– Только не снова…

Во всю силу сжимать не получается.

– Что там? – шёпотом спрашиваю я.

– … Не знаю. Слишком темно, сложно разглядеть.

А я слышал, что у змей есть орган, способный улавливать тепловое излучение, позволяющий им видеть мир даже в абсолютной темноте… Ну, не стоит забывать, что она ламия, а не змея.

Взяв с земли фрукт, а их осталось только два, начинаю прицеливаться. Когда напали скатии, я так и не успел им воспользоваться, хоть идея просто бросить его в темноту с наводками Анаэль и появлялась.

– Бросать? – спрашиваю у Анаэль. В темноте лучше довериться ей.

– … Нет.

Анаэль щурится, лижет воздух, но всем остальным телом не шевелит. Она продолжает:

– Неужели…

Когда становится слышно шелест листьев кустов и неторопливые шаги, я понимаю, что это, вероятно, кто-то разумный. Хищник не стал бы так открыто себя показывать.

Я немного расслабляюсь и поворачиваюсь к Анаэль… Которая просто просияла: глаза расширились от удивления и ярко загорелись, а улыбка стала очаровательной, несмотря на пережитую недавно опасность. Она внезапно кричит:

– Лин?! Это ты?!

– Тише! – говорю я шёпотом, сдерживая крик.

– Ой… Прости.

В свет костра начинает заходить босая девочка, на вид лет четырнадцати. Бледная кожа. Одета в белое платье из лёгкой ткани. На чёрных волосах венок из завядших цветов, а на шее – бусы из каких-то орехов и уже начавших портиться ягод. Лицо худое и в то же время чуть припухлое, зелёные глаза кажутся тёплыми.Судя по всему, человек? Подросток? Но как она могла оказаться одна в этом лесу? Плюс ко всему знакома с Анаэль.

– Лин! – радуется Анаэль, но уже значительно тише. Кончик её змеиной части сильно дрожит, и она начинает пытаться ползти в сторону девочки, но тут же останавливается от боли. К сожалению, из-за раны она теперь не может передвигаться самостоятельно.

– Анаэль, я же говорил не двигать низом… – вздыхаю я.

У девочки, которую, очевидно, зовут Лин, при виде травмированной Анаэль расширяются глаза. Она явно поражена и напугана, а рот прикрывает руками. Её зелёные глаза горят от напряжения. Девочка тут же собирается броситься к Анаэль, но резко останавливается, уперев взгляд в меня. Лин переминается с ноги на ногу, но не решается подойти. И после выдаёт:

– Ама-уу, муу? – застенчиво. У неё даже немного дрожат руки.

… Это она у меня так разрешения подойти спрашивает?

– Можно, – слабо киваю.

Лин быстро подбегает к Анаэль и садится на коленки, поглаживая змейку по голове.

– Ууу ммм…

Она разговаривать не может?

– Со мной всё хорошо… – говорит корчащаяся Анаэль своей знакомой.

Анаэль недавно говорила, что у неё есть подруга. Вероятно, это она.

– Аама-уаму-ама, ам?

– … Здесь, – указала Анаэль пальцем на «бинт», под которым находится её рана, – Это скатии на нас напали.

Лин взглянула на лежащий неподалёку труп и погрустнела.

– Анаэль, ты её понимаешь?

Змейка смотрит на меня и кивает.

– В таком случае, почему я ничего не понимаю?

На мой вопрос отвечает Лин:

– Аму мауу, умуу…

– Она говорит, что это из-за того, что она дух.

Дух? То есть, сверхъестественное разумное существо? Что-то вроде призрака?

– Я всё равно не понял.

– Умааа уууаа-а.

– Она говорит, что большинство разумных не способны общаться с духами.

Неужели Лин не может научиться нормально говорить, если она может издавать некоторые звуки ртом? Или её связки просто не могут воспроизводить что-то сложное?

– А как ты её понимаешь, Анаэль?

– Не знаю…

Возможно, именно поэтому богиня свела меня с ней? Вряд ли она выбрала бы мне в напарники кого-то обычного. И теперь моя встреча с Анаэль обретает смысл. Скорее всего, она умеет общаться с потусторонним миром? Ведь дух в моём понимании – это что-то неживое. Но возможно, в этом мире это слово обозначает нечто иное.

Да и в сверхъестественное я не верю.

– В таком случае, Лин… Мне ведь можно так к тебе обращаться?

– Уму-уму! – сильно кивает и трясёт сжатыми в кулак ручками.

– Тебе нужен сон?

– Уаа, мууу уммм, – качает головой дух.

– Она говорит, что духи не спят, – перевела Анаэль её слова.

Но ведь ни одно живое существо, наделённое мозгом, не может обходиться без сна…

– Ты не против подежурить ночью? Просто я и Анаэль измотаны ходьбой и стычкой со скатиями. Сейчас держимся лишь из последних сил. Пожалуйста…

– Уму-уму! – закивала Лин.

– Спасибо, Лин, ты выручаешь нас.

Трогаю прохладную сырую земли и тут же ложусь на неё, ощущая сильное облегчение. Прохладная почва освежает уставшую спину, и я закрываю глаза. Лежать на земле кажется необычным, но таким приятным и комфортным. Однако, это просто я устал после целого дня на ногах, а когда проснусь, будет, скорее всего, уже не очень приятно.

***

– Уснул? – удивляется Аналь, – Так быстро?

Девочка-дух, подошла к Анвилу и, немного смущаясь, помахивает перед его лицом рукой. Её волосы касаются его щёк, но реакции не следует.

– Да, – отвечает Лин, – Спит.

На самом деле она могла и не подходить к нему, так как через землю чувствовала ровное дыхание. Просто ей хотелось его обнюхать, что она и делает, наклонившись к нему.

– Должно быть, сильно устал… – сочувствет Анаэль.

Дух поворачивается к подруге:

– Ммм… А кто он? Я ни разу не видела такой расы.

– Не знаю… – вздыхает Аналь, взгляд становится задумчивым. – Я сначала подумала, что он, как и ты, дух, но, видимо, нет?

Лин качает головой:

– Нет, духи такими большими не бывают. И кожа должна быть белой.

Лин смотрит на окровавленные повязки на руке Анвила, под которыми, кажется, скрываются глубокие раны. При обнюхивании ей становится очевидно: кровь была, в основном, его.

Ей этот разумный кажется хорошим. Кто-кто, а дух в подобном точно не ошибётся.

– А как вы встретились?

– Ну… Я просто спала, а он меня разбудил.

– И всё? – скептически отзывается Лин, её брови поднимаются.

– И всё. А, ну, разве что, я сначала его за злого духа приняла.

– … А было что-нибудь странное в нём?

Интерес растёт.

– Ничего, – машет головой Анаэль, но вдруг её лицо озаряется, и она ударяет кулаком в раскрытую ладонь: – А! Кроме того, что он ничего не знал о сердечном дереве.

– Действительно странно…

Все знают, что такое сердечное дерево. От маленьких детей до морских рас. В конце концов, это священное дерево в религии этого мира. Именно это дерево является любимым у Элайлиона, ведь оно очень нравилось его уже покойной жене, под которым он, кстати, и похоронил её по её же просьбе. Именно к этому дереву ходят множество паломников и праведников. Именно вокруг него возводят величественные храмы.

«Именно под ним нужно молиться или просить о чём-то духов, таких как я», – подумала Лин, чувствуя в сердце небольшой трепет.

Даже Лин о нём знает, а этот разумный нет!

– Кстати! С нашими фруктами гутто что-то не так! Они испортились!

– Ммм?

Лин смотрит на фрукты рядом с Анвилом.

– Но они же не показывали никаких признаков того, что портится, а потом резко стали такими…

– Они не сгнили. Сначала гутто живут за счёт дерева, но, когда теряют этот источник, понимают, что оторвались. Тогда они скукоживаются, начиная медленнее гнить, чтобы оставаться как можно дольше съедобным для большинства животных. Думаю, это происходит именно так. Уму-уму. – кивает Лин собственной догадке.

– Ааа~… – понимает Анаэль.

Жаль, что для выращивания семян гутто в дерево нужно благословение кого-то более сильного, нежели дух. К примеру, самого леса. По-другому вырастает лишь небольшой зелёный кустик с единственным фруктом гутто на нём. Лин уже пробовала благословить семя и разочаровалась.

– Хм?

Лин смотрит на насекомое. У него красивые фиолетовые крылья и «хобот», что торчит с конца. Оно прилетело и село Анвилу на руку, там, где у него было повязано. Потыкав немного щупальцем, оно сразу же улетело.

– Такие странненькие… – бормочет Лин.

Анаэль тоже замечает улетающее насекомое

– О, лув!

– Им уже придумали название?

Лин не знает, как ситуация обстоит в других лесах, но в этом эти насекомые появились недавно. А когда Лин пыталась узнать его название, то выяснилось, что у них его толком-то и нет – это какой-то новый вид.

– Ага! Как раз когда меня выгоняли из нашего домика, я узнала это. Кричали: «Вали! Вали, дрянь!» и среди всего этого я услышала: «Смотрите, Лув!» Ну я и посмотрела.

– Ммм…

– Уааа~ – зевает Анаэль.

– Хочешь спать?

– Ага~…

Лин мягко улыбается:

– Ложись. Я уже попросила Лес спрятать нас, так что нам ничего не угрожает.

– Спасибо~…

И Анаэль засыпает. Лин продолжает осматривать тело разумного перед ней в надежде понять, насколько родственно это существо ей. Она тыкает в его щёку, открывает зрачки, чтобы посмотреть на глаза, открывает рот, чтобы увидеть, как всё устроено внутри. Но отличий просто нет!

Глава 7: Раноцветы.

Просыпаюсь от того, что каждое мышечное волокно вопит от напряжения, а левая нога скована судорогой. Рывком приподнимаюсь, с лица срываются капли пота. Пальцы судорожно впиваются в онемевшую конечность, но даже прикосновение отзывается жгучей болью. Пытаюсь растянуть ногу, прижать к земле – мышцы каменеют, не подчиняясь.

Стискиваю зубы, пытаясь заглушить стон, но мычание всё равно вырывается из горла. В глазах темнеет, и мир вокруг начинает расплываться. Корчусь на холодной земле, едва замечая, как справа раздаётся:

– Уаамм… – нежный, словно перелив ветра, голосок.

Поворачиваю голову. Над скрюченным телом склоняется девочка лет четырнадцати. Её пальцы осторожно касаются моей ноги.

– Ммм… – она начинает массировать затвердевшие мышцы, движения неуверенные, но настойчивые.

С новым усилием тяну ногу на себя – на этот раз судорога отпускает с противным щелчком кости. Обмякший, падаю на спину, жадно глотая воздух. Девочка продолжает гладить голень, теперь уже успокаивающе.

– Умаму аам-аа…

В ответ я хриплю, вытирая мокрый лоб:

– Не понимаю.

Тело ноет, будто меня переехал караван. Особенно сильно ноги.

– Ммм… – она наклоняется ближе.

– Очевидно, это от вчерашней ходьбы весь день.

– Ммм… Уму? – кивает неуверенно девочка. Её лицо нависает над моим. С головы Лин пропал венок, а с шеи – бусы, которые были на ней ещё вчера.

– И от нападения скатий.

Левая ручка Лин тянется к моей голове и начинает гладить волосы.

Я недоумённо смотрю на девочку.

Это… странно. Откуда такая забота?

Вскоре она прекращает свои прикосновения и осторожно приподнимает мою голову вместе с туловищем. Недоумённо смотрю на девочку, пытаясь понять, что она задумала, и позволяю ей это сделать. Она присаживается на землю, а ноги задвигаются туда, где до этого находилась моя голова.

– Ну уж нет.

Убираю голову с её колен, отстраняясь.

Девочка удивлённо смотрит и отодвигает руку.

– Ммм… уам?

Возможно, это немного грубовато, но как человек старше двадцати, я не могу позволить подобному странному действию происходить.

Лин обиженно морщит носик, но отползает.

Отведя взгляд от девочки, смотрю на голубое небо, сильно окрашенное красным – раннее утро. Небо сильно перекрыто кронами деревьев, ни единого луча солнца не пробивается сквозь листву, но остаётся достаточно ярко, чтобы хорошо видеть окружение.

Киваю на корзину:

– Анаэль всё ещё спит?

– Уму.

– Сколько я уже примерно проспал? – интересуюсь и только после понимаю, насколько этот вопрос бессмысленный.

Девочка смотрит, моргая, сначала на небо, потом на меня. Её взгляд переключается с облаков на моё лицо, и она, часто моргая, издаёт вопросительный звук: «Уа?». В любом случае, лучше встать и отправляться. По многим причинам нужно найти цивилизацию как можно быстрее.

Сажусь и оглядываюсь вокруг. Всё должно выглядеть так же, как и вчера, только при другом освещении, но не тут-то было: вокруг, куда ни глянь, в разных местах на земле появляются цветы, которых вчера я не видел; даже рядом, прямо под рукой, несколько выросло.

Эти цветы представляют собой просто торчащие из земли, даже без стеблей, голубые воронки, без лепестков, из центра которых выходят синие линии, расширяющиеся и бледнеющие к краям. В глубине воронки присутствует один очень тонкий столбик – предположительно, тычинка.

– Это… Откуда?

– Умау-ам… – начинает Лин и продолжает, всё время что-то «говоря», но…

– Ничего не понимаю.

– Ммм! – смотрит она на меня с прищуром, кажется, немного обиженно.

Я лишь вздыхаю и встаю. Как же болят руки! Полностью никак не раздвигаются. Под «бинтами» раны, нанесённые мной же ножом и зубами скатии… Вместе с её кровью и грязью. Шанс заражения, мягко говоря, велик. Вот и одна из причин, почему так важно, как можно быстрее найти поселение, иначе могу и рук лишиться.

Еле идя, прохожу мимо тела скатии, которое пока не показывает признаков гниения. На самом деле, нужно было убрать его подальше от нас ещё вчера. Не щадя рук и ног, но хоть на немного, ведь проходящие мимо хищники на расстоянии даже в целый километр, а иногда и больше (аж в десять раз), вполне способны учуять запах крови. Повезло, что никто так и не пришёл.

Неизвестно, какие хищники здесь могут водиться ещё.

Подойдя к сладко посапывающей змейке, приходит мысль: а нужно ли её будить? В конце концов, я ведь могу просто понести корзину с ней внутри. Однако, при попытке это сделать, будто чуть-чуть заросшие раны начинают рваться, и появляется боль.

– Чёрт…

Видимо, остаётся только будить. Ей и самой будет больновато за меня держаться из-за раны. Еле-еле нагибаюсь, опираясь на колени, чувствуя, как боль пронизывает руки.

– Анаэль. – бужу её, нежно тряся за плечо.

– Няя~ – начинает она, как и вчера, потягиваться. Её ушки мелко, но быстро дрожат. Маленькое тело начинает вытягиваться, распрямляя нижнюю змеиную часть, что она даже выпадает за пределы корзины…

Она сейчас свободно, без каких-либо болей, двигает своей змеиной частью тела?

– Я проснула-а-а-ась! – постанывает ламия тоненьким голоском, потягиваясь и зевая, не прикрывая рот, из-за чего становятся видны её зубки и маленькие клычки в верхней части рта.

Невозможно не улыбнуться, наблюдая за ней.

Анаэль приподнимается, смотрит на меня, протирая глаза. Говорю:

– Доброе утро, как спалось?

– Хорошо-о-о-о~… – зевает она в конце, опять же, не прикрывая рта, и её тонкие губы растягиваются в широкой улыбке.

– И тебе совсем не больно?

– Не~, а должно-о бы-ыть? – немного растягивает гласные спросонья.

– Должно…

Её рана должна быть очень большой, относительно её миниатюрного тела, и всё же она не испытывает боли…

– Анаэль, ты же вчера получила рану. Совсем ничего не болит?

– … То-очно-о~… – говорит она, глядя на свою змеиную часть и… снова погружаясь в сон.

– … Анаэль, вставай.

– Да~, – отвечает она, тем не менее, вставать не спешит.

В этот момент справа от меня присаживается Лин и начинает расталкивать Анаэль. Грубо, с явным нетерпением и раздражёнными звуками: «Уа уа!»

– Хватит! Я встаю!

Зато сработало.

– Будьте тише, мы в лесу. – говорю девочкам.

И Анаэль в ответ выдаёт:

– Умм, Лин уже попросила лес о нашей защите, так что всё должно быть хорошо…

Невольно вспоминаются слова богини: «Живые горы, леса, поля и реки»… Неужели эти слова были буквальными? Позже разберусь. Нужно быстрее найти поселение.

– Вставай, мы выдвигаемся. – говорю, поднимаясь на ноги.

– А как же кушать?

– Нечего, – вздыхаю, – Ещё вчера всё кончилось. Есть вон те два фрукта, но…

Глядя на сморщенные, лежащие на земле фрукты, Лин говорит:

– Мау ума…

– Лин сказала, что они всё ещё съедобные, – переводит Анаэль.

Нахмурившись, внимательно рассматриваю фрукты. Звучит не убедительно.

– Ну, хорошо. Но их можно и в дороге съесть. Перед этим… Анаэль, у тебя действительно ничего не болит?

– Да, – кивает змейка.

– Ума а-а… – начала что-то говорить Лин и вскоре заканчивает.

Анаэль переводит:

– Лин говорит, что ламии очень живучи и им почти любая рана нипочём. «Даже яды и заражения их почти не касаются».

Это явно не тот вопрос, где Лин разбирается лучше Анаэль… Что касается живучести: повезло, что ещё сказать?

– Лин, – поворачиваюсь к духу, – Можешь ли ты исцелять раны… допустим, магией?

– Маа уаа… – начинает говорить Лин, а Анаэль это переводит:

– Лин так не умеет. Она ведь дух. Только одна раса может исцелять с помощью магии – Лунары. Конечно, не считая кого-то гораздо выше рас и духов.

То есть, магия существует в этом мире.

– Лунары… В городах она встречаются?

– Ауа…

– Я тоже не знаю… – дополняет Анаэль.

Не удивительно. Они ведь, как я понимаю, всю жизнь только в этом лесу и прожили.

– Если я сниму с тебя повязку, там всё ещё будет рана или она уже полностью зажила?

– Рана, скорее всего, будет, но не такая большая, – отвечает Анаэль.

– Тогда повязка пока на тебе побудет, хорошо?

– Ага!

Протягиваю ей две ладони, и она быстро забирается на них, готовясь уползти на плечо, но вместо этого сам поднимаю её и аккуратно размещаю там. Лин с любопытством наблюдает за этим.

Теперь корзина кажется совсем лёгкой. Анаэль просит закинуть под свою постель фрукт, чтобы потом его съесть. Делаю это, после чего медленно встаю, опираясь на колено правой рукой. Подходя ко второй, заглядываю внутрь – вижу таблетки, которые нечем запить, нож, зажигалку, открывалку, пустую бутылку из-под воды и несколько вскрытых жестяных консервных банок. Всё это не должно быть тяжёлым. Беру корзину.

– Лин, – обращаюсь к девочке, – Знаешь какие-нибудь безопасные для нас поселения поблизости?

– Уму. – кивает.

– Отлично, проведи нас, пожалуйста.

Но вместо этого Лин подбегает ко мне и выхватывает из моих рук корзину. И что-то «промумукивает».

– Лин говорит, что сама их понесёт, ведь духи не устают.

– Спасибо, – киваю.

После выдвигаемся в путь. Даже не знаю, идём ли мы в ту же сторону, из которой пришли, или в другую? Вокруг нас только трава, густые кустарники и высокие деревья, на которых, кстати, уже не растут цветы. Когда нужно что-то перешагивать и, соответственно, поднимать ногу, корчусь от боли в мышцах ног. В воздухе пахнет деревьями, утренней свежестью и… голубыми цветами, что выросли везде за ночь.

– Что это за цветы повсюду? Ещё вчера их не было.

– Это раноцветы. – отвечает Анаэль, – Они утром везде расцветают.

– Вчера я не видел никаких бутонов.

– Они у них выглядят как обычные зелёные палочки, без ничего. Просто голые. Легко с травкой спутать.

– А «раноцвет» оттого, что цветут только утром?

Анаэль говорит: «да», а идущая впереди Лин просто кивает.

– Солнце, я так понимаю, им почти не нужно, раз уж они растут в лесу, где сквозь кроны деревьев еле пробивается свет?

Лин хмурит лоб:

– Умм…

– Наверно…

То есть девочки и сами не знают? Или они меня просто не поняли?

– Тогда самое важное: куда мы сейчас идём?

– У умаууу аммуау. – отвечает Лин, её голос полон уверенности.

– Мы идём в деревню аргилэ. Это раса такая.

***

Когда Лин представляла первую встречу с кем-то из других рас, она не обманывалась насчёт своего поведения. Наверняка стала бы мямлить, прятаться, держаться в сторонке. Короче говоря, стеснялась бы. Однако сейчас всё иначе. Более-менее, ей удаётся поддерживать разговор с этим разумным.

Этот маленький успех заставляет Лин гордиться собой, хоть она и понимает причину своей смелости: его жалкий вид. Когда она увидела его утром, сердце сжалось от сочувствия – а вместе с этим пришла уверенность.

Пока они шагают, Лин улавливает:

– Интересно, какой тут уровень цивилизации?

Это услышала и Анаэль:

– Ц… Циви… Что?

– Цивилизации. Ну, какие города есть за лесом?

– Ты никогда не бывал за пределами Леса? – удивляется ламия.

– Нет.

– Я тоже… – вздыхает змейка. – А ты хочешь уйти в город?

– Дальше. Хочу увидеть больше, чем просто город.

– Хм… Поняла.

Разумный, бредущий за спиной Лин, вызывает у духа жгучий интерес. Он странный – словно новорождённый, ничего не знает. Совсем как она сама когда-то: тело, мысли, самосознание – всё было дано с начала, но ни умений, ни знаний. Даже силы духов ей не были не подвластны!

А ещё ему очень хочется изучить этот мир – то, что дух поняла сейчас. Саму Лин подобное мало интересует.

Может, он тоже дух? Только немного другой и совсем недавно родившийся? Судя по всем признакам, так и есть! В таком случае разве она не должна, как старшая, помочь освоится ему в этом мире? Определённо должна! Чтобы в итоге он не стал злым духом!

Глубокое чувство родства переполняло девочку по отношению к идущему за ней разумному. Правда, ей не нравится, что младший, – называет она про себя его так, – не понимает её. Скорее всего, потому что является другим духом? Слова тёмных духов она тоже не улавливает. Но почему Анаэль он понимает? И что за диковинки лежат в его корзинах? Наверняка нашёл, как она сама иногда делает…

***

Игорь просыпается и понимает, что вчерашнее – не сон. Он находится в богато украшенной, но небольшой комнате. Потолок покрыт сложным орнаментом, а в его центре висит красивая люстра. На стенах висят картины и тёмные копии мечей. Игорь садится на край кровати и почёсывает шею.

Кровать стоит у стены напротив большого занавешенного окна с балконом, дверь которого немного приоткрыта. Оттуда струится прохладный ветер и тянет свежестью. Балкон не закрыт из-за самого Игоря, который накануне выходил туда, чтобы полюбоваться видами и покурить, ведь, как оказалось, в этом мире есть свой аналог сигарет.

Слева от кровати, у окна, стоит письменный стол с несколькими ящичками, напротив которого расположен кожаный стул. Справа от кровати, в углу, деревянный шкаф, украшенный резьбой по бокам. Слева от шкафа находится дверь.

Игорю накануне сказали, что нужно зайти в одно место. Он одевается перед шкафом. Надевает белую рубашку с вышитыми рукавами, натягивает чёрные джинсы, обувает чёрные мягкие туфли и смотрит в зеркало. У него мужественное лицо, светлые волосы, белая кожа и голубые глаза.

«Хорош», – оценивает себя Игорь.

После он выходит в коридор и осматривается. Стены мраморные, а пол покрыт синим ковром. Потолок расписан яркими изображениями неизвестных растений и диковинных птиц… Всё выглядит вычурно.

Игорь идёт направо, осматривая красоту вокруг, проходит мимо множества дверей и коридоров, и вот перед ним нужная комната. Он стучится в дверь.

– Входите, – звучит женский голос из-за двери.

Игорь заходит.

– Здравствуйте, человек. – говорит ему девушка, сидящая за столом.

Она красива. Лицо кажется идеальным, нежным. Светлые волосы. Её оранжевые глаза, как листва осенью, без преувеличения, светятся. Кожа здоровая, белая. Уши же…

«Эльфийские?»

Заострённые уши под прямым углом выступают из головы и достигают длины не менее десяти сантиметров. Не совсем эльфийские, но очень похожи.

– Присаживайтесь, – указывает «эльфийка» напротив себя: на стул.

– …Хорошо, – отвечает Игорь после секундной заминки.

Его взгляд опускается на грудь девушки.

«Четвёртый размер, – оценивает он, – Неплохо…»

Хоть он и оценивает её грудь, предавать свою любимую он не собирается. Просто оценка. Обычная оценка. Хотя увидеть больше всё-таки хочется.

– Может, присядете?

Кажется, он немного залип. Мысленно извинившись перед Соней, он садится на стул.

Глава 8: Жора.

Проходит уже примерно три часа с тех пор, как мы вышли из нашего «лагеря». Раноцветы, как и говорила Лин, постепенно закрываются, становясь больше похожими на обычную траву. Небо становится голубее, а я, про себя, шёпотом напеваю:

– Ох, ноги… Ох, ноги-ноги-ноги-и-и~… Это к аду~ две~ дороги-и~. Тата-а-а~. Та та~ та та та та та та-а-а~… Фух…

Ноги болят невыносимо. Хочется присесть и отдохнуть, но… Кажется, мы прошли совсем немного. К тому же Лин, предположительно четырнадцатилетняя девочка, идёт с корзинами в обеих руках и ни на что не жалуется. Ну, возможно, сравнивать нас не совсем корректно: она – дух, не нуждающийся во сне, а я – обычный человек. Но всё равно немного неприятно.

– Пожалуйста, хватит, – говорит Анаэль, закрывая уши ладонями.

– Хмм? О чём ты? – не понимаю я.

– О твоей песенке…

– … Неужели так плохо?

Анаэль виновато смотрит на меня и отвечает:

– Очень.

… Не то чтобы я старался, но всё-таки неприятно.

В этот момент Лин, идущая впереди спиной к нам, что-то бормочет, и Анаэль красноречиво реагирует:

– Да ладно?!

– Что Лин сказала? – сразу спрашиваю. Чувствую, что дух произнёсла что-то приятное.

– Лин… ей понравилось…

Настроение мгновенно поднимается, на лице появляется улыбка:

– Хорошо! Тогда я продолжу специально для тебя, Лин!

Девочка-дух ненадолго поворачивается к нам в профиль, благодаря чему замечаю её улыбку.

– Ну не-е-ет… – Анаэль снова закрывает уши.

– Ладно-ладно, это шутка.

– Хорошо… – вздыхает змейка, прикладывая правую руку к сердцу.

– Спою что-нибудь другое.

– Не-е-ет!

– Есть у меня один маленький апельсин! Маленький гнилой апельсинчик…

И вдруг земля начинает дрожать под нашими ногами. Мы останавливаемся. Холодок пробегает по спине. Землетрясение. Слабое, но настоящее. Лес наполняется шорохом опадающих веток и листьев. Однако через несколько минут земля успокаивается, и мы осторожно продолжаем путь, ожидая новых толчков.

– Жутко…

Киваю.

Мы только что стали свидетелями силы природы, которая может в любой момент показать свою мощь и непредсказуемость.

– Даже земля не хочет слышать твои песни…

– …

… Ну, не очень-то и хотелось. Просто идти было скучно (и тяжело), вот и решил добавить немного жизни… Да и пел изначально про себя, но у ламий и духов слух, видимо, слишком хороший.

Примечательно, что я и Анаэль испугались землетрясения, а Лин остаётся спокойна.

– Лин, ты совсем не испугалась?

Лин что-то, как обычно «промумукала», а Анаэль перевела:

– Она ещё до этого очень маленькие вибрации ощущала и знала, что произойдёт.

Оказывается, дух способна предсказывать землетрясения.

– А ещё, – добавляет Анаэль, – Лин сказала, что как-то быстро всё произошло, будто источник землетрясения совсем близко.

Киваю.

И тут кое-что вспоминаю:

– Кстати, Анаэль, помнишь, как мы вчера встретились?

Ламия с недоумением смотрит на меня и отвечает:

– Конечно.

– Ты тогда назвала меня духом и попросила прощения, почему?

– Лин рассказывала, что духи бывают разным – злыми и добрыми. Но злые встречаются чаще. Вот я и подумала, что ты злой дух.

– А ты, Лин, встречала злых духов?

– Уму, – кивает она.

– И что же они из себя представляют?

Девочка останавливается, я вслед за ней.. Она ставит корзины и поворачивается ко мне.

– Ммм… – Лин задумывается на несколько секунд, потом что-то говорит, а Анаэль переводит:

– Обычно духи не враждуют друг с другом, но Лин видела, как один из них издевался над детёнышем скатии, потому что тот зашёл на его территорию. А потом съел его.

– Понятно.

После Анаэль еле слышно говорит:

– И поделом им…

Кажется, кто-то возненавидел скатий. Не могу сказать, что меня это не касается. Я испытываю к ним некоторую неприязнь, но это же просто животные. Хищники, которые охотятся ради выживания. Впрочем, одна скатия издевалась над Анаэль ради удовольствия, но подобное поведение свойственно многим хищникам: когда они значительно превосходят свою жертву, которая не может убежать и слишком беззащитна, они начинают с ней играть. С натяжкой, но я признаю, что это нормально. С другой стороны, когда подобным занимается человек (или любое разумное существо, ведь я теперь в другом мире), это вызывает у меня лишь презрение.

– О, это же жорки! – радостно восклицает Анаэль, перебираясь на моё правое плечо. Её змеиный кончик слегка подрагивает от возбуждения, а глаза загораются любопытством.

– Чего? Жорки?

Я поворачиваюсь направо, туда, куда ламия указывает пальцем. И вижу: по стволу дерева, не спеша, взбираются вверх множество маленьких существ. Это грызуны с коричневым мехом, который сливается с корой дерева. Крошечные лапы цепко держатся за неровности коры. «Жорок» штук десять – не меньше.

Становится интересно, и я решаю подойти поближе, чтобы рассмотреть их. Но Анаэль кладёт руку мне на щёку, останавливая.

– Чщщ… – она прикладывает палец правой руки к губам, – Они испугаются.

– Мне хочется их рассмотреть. Никак, да?

Анаэль задумчиво прикладывает ладонь к подбородку В этот момент в плечо моей левой руки кто-то начинает тыкать. Поворачиваюсь и вижу Лин, которая смотрит на меня снизу-вверх.

– Что?

Она протягивает свой кулачок и медленно раскрывает его. На ладошке, спокойно обнюхивая всё вокруг, сидит жорка. В недоумении перевожу взгляд со зверька на Лин и обратно.

– Когда и как?

– М! – с закрытыми глазами она горделиво задирает голову.

– О-о-о~, – умиляется Анаэль, перебравшаяся обратно на левое плечо, – Милашка~.

Когда Лин успела это сделать? Только что она шла перед нами, и вот – уже незаметно для нас схватила жорку.

… Это другой мир, так что, возможно, это какая-то магия? Суперскорость, невидимость или телепортация?.. Или она просто взяла его с другого дерева, которое находится за её спиной – только что заметил. Там тоже ползут жорки.

– Можно его потрогать? – спрашивает ламия.

Лин протягивает зверька, который совсем не испуган. Анаэль берет жорку на руки и начинает нежно гладить. В её ладонях он выглядит довольно большим – как взрослый кот в моих руках.

– Ты же сказала, что они испугаются? Или это влияние Лин?

– Уму!

– Анаэль, я его осмотрю? – предлагаю, поднимая руку. От резкого движения чувствую боль в мышцах, но останавливаю раскрытую ладонь перед ламией.

– Ага, – соглашается змейка и аккуратно кладёт зверька на мою руку.

У зверька, размером в половину моей ладони (без пальцев), имеет короткую мордочку и маленькие узкие, полностью чёрные глаза. Его тело покрыто густой коричневой шерстью, которая придаёт ему уютный и милый вид. Лапки у него короткие и тонкие, с четырьмя пальцами. На кончиках пальцев находятся небольшие углубления, которые один раз сжимаются, но вскоре снова раскрываются, словно крошечные рты. В целом, выглядит совсем безобидно.

Оказавшись на моей руке, зверёк мгновенно, как мне кажется, переводит взгляд на меня, поднимая голову и слегка попискивая. Сложно понять, куда он смотрит, из-за его полностью чёрных глаз.

Рассматривая его, решаю присесть на землю. Лин садится напротив меня, её корзины аккуратно стоят рядом. Замараться я не боюсь – грязнее всё равно не стану. Но как же приятно хотя бы ненадолго присесть.

– А что это за углубления на кончиках его пальцев?

– О, мне родители рассказывали. Жорки засовывают пальцы в норки скарбов в деревьях и достают этими ямками оттуда их и их личинки.

– «Скарбов»? – переспрашиваю я, не понимая.

– Жучки такие. В деревьях ококан живут, – объясняет она так, словно это очевидно.

– … Ааа… – наконец понимаю.

Сначала пытался сообразить, о каких деревьях она говорит, но потом вспомнил, что речь идёт о тех, что окружают нас – с копьевидными листьями.

– Понятно…

– Можно оставить? – спрашивает Анаэль, её глаза светятся надеждой, – Я умею о них заботиться. У меня дома такой был.

– Дома? Вы их как домашних питомцев держите?

– Да, – кивает она, её хвост слегка подрагивает от возбуждения.

У ламий, видимо, питомцы под стать их размерам.

– А сколько он в день ест? Наверное, тот ещё обжора?

– Нет, он ест совсем немножко! Можно же, да? – Анаэль складывает ладони вместе и смотрит на меня своими «щенячьими глазками».

– Ну, – вздыхаю, – Ладно.

– Уиии~! – радостно восклицает Анаэль, лицо озаряется улыбкой.

Подтаскиваю Жорку к Анаэль, а она сразу же начинает его тискать, пальцами нежно перебирая шёрстку.

– Предлагаю назвать его Жора. – говорю я.

– Как-то не очень оригинально…

– Зато подходит.

– Ну… не знаю…

– Тогда Георгий?

– Это ещё хуже…

– Согласен, «Георгий» больше похоже на оскорбление. Лин, а ты что думаешь? – поворачиваюсь к духу.

– Умама! (Жора лучше!) – кивнув.

Анаэль немного думает, но всё же отвечает:

– Ну… Ладно… – её голос звучит немного неуверенно, но на губах видна улыбка.

Ламия поднимает жорку над собой и говорит, смотря ему в глаза:

– Теперь тебя зовут Жора.

Зверёк, будто осознав сказанное, издаёт писк. Видимо понял – жизнь его будет не сахар. Лин в этот момент что-то «промумукала».

– Лин говорит, что пора уже идти. – переводит ламия.

– Охх… Действительно.

С громким кряхтением (слышу смешки Анаэль и Лин) встав, плетусь вперёд, а Лин берёт брошенные ей корзины и встаёт передо мной. Анаэль же продолжает нежиться с Жорой.

Тело протестует против каждого движения, но я плетусь вперёд, стараясь не отставать.

***

Игорь сидит в кабинете местного психолога. Девушку, которая ведёт приём, зовут Лиринда.

Кабинет просторный и светлый, с большими окнами, через которые льются солнечные лучи. Пол гладкий, почти зеркальный, а на стене висит картина, изображающая природу: леса, горы, реки. Деревянный стол, вероятно, из какой-то благородной породы дерева, имеет нежный оттенок жасмина. На столе стоит небольшая ваза с цветами. А перед девушкой блокнот и ручка. Слева у стены стоит большой деревянный шкаф.

Девушка внимательно слушает Игоря и задаёт вопросы, пытаясь понять, насколько он обеспокоен попаданием в этот мир из своего. Однако неожиданно воявляется очень личный вопрос:

– Страна вашего происхождения? – спрашивает черноглазая девушка.

Странно, но это так. Игорь не так давно заметил, что у девушки изменился цвет глаз. До этого они были оранжевыми, но через пару минут после начала сеанса стали угольно-чёрными.

«Странно…» – думает он, но не придаёт этому особого значения.

Это всё, что изменилось в ней.

***

«Какой мерзкий тип…» – думает Лиринда, глядя на разумного перед ней.

Он её раздражает. Его взгляд, который он периодически бросает на её грудь, вызывает у неё отвращение. Даже его голос, который многим мог бы показаться приятным, ей кажется противным. Тем не менее, она продолжает улыбаться, стараясь показать, как ей интересна эта беседа. Лиринда понимает, что ей нужно отвлечься от своих эмоций и сосредоточиться на цели – помогать людям. Ну и, конечно, выполнять другие обязанности…

– Отмечали ли вы изменения в своём теле после прибытия?

Сколь бы не было сильно отвращение, нужно молчать. Но есть одна проблема: из её очков выпали линзы.

– Как оцениваете своё состояние?

Это не обычные очки, а специальные, которые маскируют цвет глаз. Её глаза меняют цвет в зависимости от настроения, и сейчас, от переполняющего её гнева, зрачки, вероятно стали чёрными. Это плохо. Пока Игорь не понимает, почему её глаза изменились, но если догадается, то обмануть его, если это будет необходимо, будет гораздо сложнее.

– Как восприняли попадание сюда?

А ведь эти очки создаются не для массового использования. О их существовании мало кто знает. О них, вероятно, не знает даже её работодатель.

«Как они вообще заключили, что колорнир годен на подобную работу?!» – вопрос, которым она продолжает задаваться почти каждый день с тех пор, как устроилась сюда, пусть и временно.

– Ваша профессия или иной род занятий в родном мире?

Наконец, скоро этот приём должен закончиться. Остались последние вопросы!

– Теперь поговорим о вашей системе. Как вы узнали, что она у вас есть?

Подобнай вопрос задаётся лишь Игорю ввиду необычных обстоятельств появления.

– Как узнал…

Лицо человекастало неуверенным. Он нахмурился, пытаясь что-то вспомнить, но, вероятно, у него это не получается. Лиринда берёт лежащие на столе блокнот и ручку.

Не плохо, но и не хорошо. Так почти у каждого.

– … Когда меня только призвали? – наконец выдавливает Игорь.

– После призыва вы сразу же потеряли сознание, верно? – уточняет Лиринда.

– Да.

– Это очень странно. Проходя через призыв, вы должны были чувствовать себя бодрее, чем когда-либо. – объясняет она, слегка наклоняясь вперёд, – Это нужно для того, чтобы люди не впали в панику и не были слишком шокированы. – добавляет Лиринда, видя его недоумение.

В комнате призыва присутствуют определённые газы. Все, кроме самого призванного, одеты в специальные одежды во избежание эффекта этих самых газов – при передозировке присутствуют некоторые риски. Но, в целом, он безопасен.

Наверно.

– Получается, я просто очень удачлив, и именно на мне ваш призыв сработал неправильно? – иронично спрашивает Игорь.

– Только если качество используемых материалов неудовлетворительно, но проверка ничего подобного не выявила… Так что вы помните о моменте после призыва?

– Только то, как упал в обморок.

– А до?

Человек хмурится и часто моргает…

– Я просто лёг спать. – наконец говорит он, – Может у вас просто маги херовые?

– Это лучшие маги, каких только можно найти в этом мире. В любом случае, давайте продолжим. Какой у вас талант?

– Сейчас, – решил заглядывает в систему.

На его роговице появляются синие таблички, от которых он морщится. «Словно глаз кто-то потрогал» – говорят люди об этом чувстве.

– Управление энергией.

– … Управление?

– … У-пра-вле-ни-е Э-нер-ги-ей. – с долей раздражения, повторяет он.

«Что это такое?»

Со многими героями Лиринде приходилось общаться, но о таком таланте слышит впервые. В любом случае, неважно. Просто отчитаться об этом и через два месяца будет решено, что с ним делать. Лиринда продолжает:

– Замечательно. Тогда у меня в вам вопрос. Отнеситесь к нему со всей серьёзностью: не желаете ли вы стать героем?

Глава 9: У речушки.

В глубинах мрачной горной пещеры скрывался древний саркофаг, из которого вот уже несколько дней предпринимало бесчисленные попытки сбежать могущественное и разумное существо, спящее в нём уже на протяжении многих лет. Его тело опутывали магическими цепи, которые сдерживали его невероятную мощь. Однако силы его воли и жажды свободы были неисчерпаемы.

И вот, наконец-то, после длительных усилий, нескольких дней болезненной борьбы, он сумел преодолеть все препятствия и вызволиться из заточения. Огромная сила смогла разрушить цепи, вызывая обрушение пещеры и землетрясение вокруг.

Будь он обычным смертным, то его, несомненно, убило бы обвалившейся породой. Но он с лёгкостью выбрался из-под завала и осмотрелся вокруг.

***

Приходит примерно шесть часов, как мы вышли из нашего «лагеря».

Небо затягивают серые тучи, скрывая лес от солнечного света. Ласковый ветерок гуляет между деревьями, окутывая лёгкой прохладой. Анаэль перестаёт нежить Жору, просто держа его на руках и оглядываясь по сторонам. Лин с корзинами в руках продолжает вести куда-то, а я иду следом, чувствуя боль в ногах.

– Лин, в этом лесу есть озёра?

– Ммм? – поворачивается дух.

– Пить хочется.

Лин что-то говорит, а Анаэль переводит:

– В стороне, куда идём, есть река.

– Ух, это хорошо. Заодно лекарство приму.

Иду, разглядывая природу вокруг. На данный момент в лесу для меня царит особый мир, где каждое дерево, каждый кустарник и травинка кажутся разумными. И всё из-за Лин, утверждающей, что может общаться с лесом. Вдали слышится пение птиц, шуршание листвы. Земля покрыта травой и пышным мхом, из которого проступают крохотные, сине-фиолетовые стебли. Какой-то особенный вид мха? Хотя для этого мира, наверно, привычный.

Через некоторое время перед нами появляется небольшое озеро. Вода настолько чистая, что видно каменное дно, а на поверхности вспыхивают блики солнечного света. Глубина – по бёдра, ширина – метров шесть. Берег покрыт камнями. На другом берегу возвышается всё тот же лес.

Уставший, сажусь на берегу, но под сенью дерева. Через тонкую ткань штанов ощущаю прохладу камней.

– Сейчас лягу, – говорю, уставший.

– Что? – не сразу понимает Анаэль.

Раскрываю правую руку около плеча, и она, поняв, перебирается на неё. Мягко кладу руки на живот и медленно ложусь. От холода камней по спине пробегают мурашки. Несмотря на неровность поверхности, становится так хорошо… Надеюсь, не лёг на что-то опасное?

Поворачиваю голову на бок, смотрю на Лин, которая уже положила корзины и подошла к озеру.

– Лин, лес ведь живой, да?

Лин поворачивается в лёгком недоумении:

– Уму.

– А река живая?

– Умаму мумама… – говорит Лин.

Я поворачиваю голову к Анаэль в ожидании перевода… Но она играет с Жорой.

– Вуооо~! – кладёт ламия раскрытую ладонь зверьку на пузо.

И он сжимается, как капкан, захватывая ладонь.

– Мууу~… – одёргивает Анаэль руку, и зверёк вскидывает лапы.

Поворачиваюсь к Лин:

– Видимо, сейчас не узнаю, что ты пыталась сказать.

Лин пожимает плечами и идёт в реку. Сначала осторожно, проверяя воду большим пальцем ноги, после чего заходит полностью. В середине реки резко ныряет, невзирая на белое платье.

Почему бы тоже не искупаться? А то сейчас кожа липкая от пота, особенно на шее, которую Анаэль обвивала, держась. Думаю, ей тоже стоит искупаться.

Тем не менее, вставать не спешу – просто наблюдаю за игрой ламии со зверьком.

– Ну, Жора… – просит Анаэль, – Давай, прыгай через хвостик… – и показывает пальцем на свою змеиную часть.

Но зверёк ничего не понимает, заставляя задуматься, знает ли ламия, как его дрессировать. Зверëк просто пялится на свою, появившуюся совсем недавно, хозяйку.

– Пи.

– Ну Жор…

– «Хвостик»? – вмешиваюсь я.

– Хмм? – поворачивается Анаэль, – Что «хвостик»?

– Корректно ли называть твою нижнюю часть хвостом? Ведь, по сути, это не хвост, а как у меня – «ноги».

– Считается, что хвост начинается где-то… – Анаэль водит пальцем по змеиной части и останавливается в центре, – Здесь! А то, что выше – брюшко. Ног-то у нас нет.

– Как-то странно… В брюхе находятся пищеварительные органы, так?

– Наверно…

– Но ходишь в туалет ты из конца верхней части, значит в нижней не должно быть пищеварительных органов, верно?

– … Н-наверно?

– Хотя, я также слышал, что в пищеводе есть мышцы, которые и проталкивают внутрь еду… Ладно. Мои познания в биологии слишком поверхностны, чтобы рассуждать на эту тему.

– А что такое биология?

– Наука, изучающая живые организмы.

– А… Понятно.

Медленно сажусь и смотрю на речку.

– Лин, я тоже поплаваю, – говорю купающейся девочке…

Девочке, которая здесь отсутствует.

– Лин? – зову снова, вставая с болью во всём теле.

Не может ведь быть так, чтобы она утонула. Здесь маленькая глубина, речка узкая, да и хорошо видно дно, так что… С другой стороны, я слышал истории, где люди, ударившись о камни, отключались и их уносило течение.

Подхожу к реке, останавливаюсь на берегу. Вижу лишь мелких рыбок и камни под водой.

Ускоряясь, иду вдоль по течению, кричу имя духа, и замечаю что-то телесного цвета в воде и сразу же быстро захожу в неё. Прохладные волны сталкиваются с ногами, мешая идти.

– Стой! – кричит Анаэль, – Лин здесь!

– Чего?! – поворачивають к ламии, – В смысле? – и обратно к штуке телесного цвета… Это коряга за что-то зацепилась и поплыла дальше.

Видимо, от усталости уже непонятно что вижу… Просто молча начинаю выходить из воды. Остаётся признать – я параноик.

– Она спряталась. – говорит Анаэль.

– … Что-то на подобии невидимости?

– Н-невидимость? Такое слово, наверно, действительно подходит…

– Почему она спряталась?

– Сказала, что сюда кто-то идёт.

– Кто-то, видимо, разумный? Разве Лес не должен нас скрывать?

– Он скрывает. Но Лин попросила к нам привести аргилэ.

Договаривает Анаэль уже смотря в сторону, левее от меня. Там, на другом берегу, раздаётся шелест травы и неторопливые шаги. Поворачиваюсь в сторону звуков и вижу существо.

Худощавое телосложение, длинные руки и ноги, будто вытянутые. Большие ладони с шестью пальцами. Правой рукой держится за дерево. Рост – не меньше двух метров. Кожа бледная, безжизненная. Шея отсутствует, глаза выпирают из головы. Рот широкий, создаётся ощущение, что он постоянно улыбается. На голове короткие чёрные волосы. Верхняя одежда напоминает тунику. На кожаном поясе висит серп.

– Кто вы? – сказало существо голосом таким, словно его душат.

Я сглотнул. Всё время смотря на аргилэ, я маленькими шашками подхожу спиной к Анаэль.

– Анвил, – обратилась ко мне Анаэль, – Что-то случилось?

– Да…

Существо, не дождавшись нашего ответа, снова что-то сказало:

– Кто вы?

Что делать? Очевидно, он что-то говорит, но как с ним общаться? Жестикуляцией? Это будет сложно…

Но помощь пришла откуда не ожидал:

– Я Анаэль, а этот разумный Анвил! А вас как зовут?

– Таури, – ответило ей существо, при этом его глаза немного втянулись.

Анаэль знает его язык?

– Анаэль, – тихо говорю я змейке, как раз подойдя, – Можешь сказать ему, что мы заблудились и не знаем, куда нам идти?

Ламия посмотрела на меня с некоторым недоумением, но всё же передала мои слова.

– Заблудились? Хорошо, я проведу вас до нашей деревни. – сказало существо, – Там вы будете в безопасности… – и слабо нагибается пару раз.

Спрашиваю у Анаэль:

– Что он сказал?

Взгляд у Анаэль удивлённый. Она удивлённо спрашивает:

– Эмм… А ты не понимаешь?

– Конечно. Как я могу знать язык, который даже ни разу не слышал?

И тут до головы доходит мысль: если никакого авто-переводчика в этом мире не существует, а русский вряд ли является родным для ламий, то как Анаэль понимает меня?

Змейка, прибывая в замешательстве, рассказывает, что существо готово отвести нас в свою деревню и что зовут его Таури. Он аргилэ.

Пока Анаэль это рассказывала, Таури переходит реку вброд и подходит к лежащим на земле корзинам.

– Ваше?

– Да. – отвечает Анаэль.

– Вы, наверно, устали. Хотите, чтобы я понёс их за вас?

Ламия поворачивается ко мне:

– Он хочет за нас понести корзины. Ничего страшного?

– Попроси подождать. Хочу выпить воды и отдохнуть.

Анаэль переводит, и Таури отвечает:

– Хорошо. Отдохнём здесь.

Таури подходит к дереву и садится, скрестив ноги. Хорошо, значит, мы его никак не обидели.

– В таком случае, я пойду собирать веток для костра.

Нагибаюсь, чтобы подобрать Анаэль. Не хочется оставлять ламию с ним. А когда Анаэль оказалась на плече, то сразу переводит ему сказанное.

Таури встаёт:

– Не напрягайтесь. Я разведу костёр сам. Кажется, вы ранены?

И тут же уходит в лес, при этом оставаясь у нас на виду.

– Анаэль?

– Он очень добрый. Сказал, что сам соберёт ветки для костра, потому что ты ранен.

Это существо пытается втереться в доверие? С чего бы ему помогать нам? Только из доброй воли? Возможно, но его вид не вызывает доверия.

– Следи за ним, – говорю ламии, подходя к корзинам.

– Что? Зачем? Не думаю, что он хочет сделать нам зло.

Нагнувшись, беру из корзины несколько вскрытых жестяных консервных банок и нож, а руки снова отзываются болью. Они до сих пор полностью не выгибаются.

– Возможно… Но всё равно наблюдай за ним.

Я подхожу к речке.

– Хорошо… – вздохнув, отвечает Анаэль.

– И внимательно наблюдай. Не как в прошлый раз.

– Я… – Анаэль смущается и сразу отводит взгляд, – Прости…

Усаживаюсь на берегу и начинаю мыть жестяные банки.

– Уже давно простил. Просто не повторяй ошибок.

– Ага. – кивает грустно ламия и начинает сверлить взглядом аргилэ.

– Только не настолько явно. Он же заметит.

– Ой… Ну, это… Хорошо, – и отводит взгляд, – Жора, ты тоже наблюдай.

И жорка пищит.

Так, подожди-ка. До этого он молчал, а как только Анаэль обратилась к нему, так сразу подал голос! Он действительно её понимает или это просто совпадение?

***

Игоря, наконец, освобождают от допроса.

«Задолбало», – вздыхает он и выходит в коридор.

Стены мраморные, пол покрыт синим ковром. Потолок расписан яркими изображениями неизвестных растений и диковинных птиц. Напротив стоит окно.

Лиринда, как только закончился сеанс, велела Игорю отправиться в обеденный зал, где одновременно можно увидеть много людей и познакомиться с кем-то. А Игорю хочется есть. И знакомства не помешают.

А ещё он осознаёт, что местные, видимо, немного туповаты, ведь на всё это здоровенное здание нет никаких схем или меток путей. Ориентация только на помять. Лиринда много сказала о дороге в обеденный зал, но он начало он прослушал, а просить повторить не стал. Решил, что и сам разберётся.

Повернув налево, откуда он сюда пришёл, Игорь шагает, раздумывая, из-за чего не успевает среагировать, когда из-за угла внезапно выбегает кто-то. Они сталкиваются. Никто не падает.

– Ой, простите, – слышится голос девушки. Она собирается продолжить бежать, но Игорь останавливает её:

– Подожди! – кричит он ей вдогонку.

Девушка останавливается, оборачивается:

– Да?

Девушка красива, на голову выше Игоря, который, кстати, сам выше среднего. Стройная фигура, изящная шея, гибкие ноги. Блузка с манжетами и воротником. Роскошные волосы японско-розового цвета. Розовые глаза устремлены на Игоря. В ножнах меч.

Но самое главное…

«Пятый размер… Хороша…»

– Ты знаешь, где столовая? У меня просто второй день здесь.

Лиринда более-менее объяснила, где это, но нужно ведь и заводить знакомства, а это – отличный шанс.

– А! Новенький, – улыбается девушка. – Хорошо, иди за мной. Я как раз туда бегу.

Игорь следует за ней. Правда, ему, что ожидаемо, приходится тоже бежать.

– А… зачем бежать-то? – спрашивает Игорь бегущую чуть впереди девушку. – Мы опаздываем?

– Просто так бежим, – пожимает плечами девушка.

«Это прикол какой-то?»

А после добавляет:

– А ещё во время тренировки заснула, а сколько сейчас не знаю. Договаривалась ведь с друзьями поужинать. Так мы успеваем?

Игорь не отвечает, сосредоточившист на беге. Он не слаб, в отличие от брата, но место, где они находятся, невероятно большое, да и бегут они очень быстро. Появляется небольшая одышка. У девушки же дыхание ровное.

– Да какого ж… – шепчет про себя Игорь. Это немного задевает гордость.

«Полюбас из-за системы…»

Вчера он немного поэкспериментировал с ней, но так и не понял, как увеличить характеристики самому, не убивая кого-то или не выполняя задания. Про свой талант тоже ничего не понял, хотя это должно быть нечто очень важное. Лиринда попросила особо не распространяться о таланте, что было не обязательно говорить Игорю – он бы и так этого не сделал. Он предпочёл бы и Лиринде это не рассказывать, но её сиськи так отвлекали, что мозг в том кабинете периодически отключался.

Наконец они добегают до столовой. Классические белые и золотые тона создают атмосферу шика и роскоши. На потолке люстры с лампочками, украшенные серебром. За каждым из множества столов, где уже сидят разумные самых разных рас, которым подносят блюда официанты, стоят тарелки с различными лакомствами, о которых Игорь раньше не слышал, фрукты, которых Игорь ни разу не видел, и свежие хлеба.

– Ухуууууу… Видимо, не успела… – и неловко чешет затылок.

И Игорь тут же видит возможность:

– Тогда позволишь мне поужинать с тобой?

Девушка удивлённо смотрит на него. Парень продолжает:

– Я оказался здесь только вчера и толком ничего не знаю об этом… «мире».

Девушка с подозрением щурится, присматривается к Игорю, но в конце концов соглашается:

– Тогда вон то место, – кивает девушка в сторону одного из ближайших столов, – Сегодня я всë равно ни с кем не обедаю.

Они садятся и делают заказ. Девушка называет блюда со страннейшими названиями, в то время как Игорь обходится тем же, что заказала она. Розоволосая с ещё большим подозрением взглядывает на него.

– Я блюда толком-то никакие здесь не знаю. Что я ещё мог заказать?

Глава 10: Около болота.

Пока мою жестяные банки, остатки пищи из них попадают в озеро. Так ко мне постепенно и трусливо подплывают местные обитатели вод.

Самые маленькие рыбы – около сантиметра в длину, самые крупные – не больше двух. Их сероватый цвет сливается с камнями на дне. Форма тел простая, как у большинства рыб, что неудивительно: такая обтекаемость даёт скорость и плавучесть. Тела тонкие, а боковые плавники необычно большие, почти половина длины тела.

Рыбы борются за остатки еды из банок, но слишком близко подплывать боятся.

– Анаэль?

– Наблюдаю~… – отвечает змейка, лижет воздух. Бедный зверёк, Жора, всё ещё висит на её руках, почти не двигаясь. Кажется, будто он уже мёртв. Неужели ей не тяжело так держать его?

– Это конечно хорошо, но меня на данный момент слишком сильно пожирает любопытство.

Анаэль поворачивается:

– Хмм? Сам же ставишь условия, сам же их нарушаешь…

– Ненадолго, – спешу перевести тему. – Скажи, как называются эти рыбки? – киваю в сторону реки.

Анаэль взглядывает на эти стаи и отвечает:

– Не знаю.

Ожидаемо. Ведь и сам я, когда жил на земле, не знал названия всех рыб в пролегающих рядом озёрах, кроме, пожалуй, сомов, окуней… Ещё каких-то рыб…

Будучи в своём мире, я не интересовался подобными мелочами вроде названия обычных речных рыбёшек, но оказавшись здесь, в этом мире, начал. А всё потому, что они кажутся для меня какими-то необычными, куда более интересными, чем там. Но действительно ли это так? Скорее всего, нет, и вскоре, когда я насмотрюсь на местную живность, она станет для меня такой же обычной и непримечательной, как и для Анаэль.

– Всё?

Киваю.

Она поворачивается к аргилэ и лижет воздух.

Я заканчиваю мыть банки от застывших остатков пищи, после встаю, беру лежащий неподалёку нож и поворачиваюсь в сторону Таури. Он уже собрал топливо для костра, сложив его на каменистом берегу подальше от воды. Из-под одежды достаёт кремень и серп.

Ударяет серпом по кремню, высекая искры. Ветки постепенно загораются.

Аргилэ поворачивается:

– Зачем костёр? Если холодно или нужно приготовить, дойдёмте до деревни. Она недалеко.

Анаэль переводит, и я отвечаю:

– Чтобы вскипятить воду.

– Зачем?

– Чтобы пить.

– А из речки нельзя?

Определённо нет. Как написано в записке с лекарствами, в этом мире для меня всё опасно. Вода может содержать микробы, безвредные для местных, но опасные для меня. Особенно сегодня, когда я пренебрёг лекарством. Лучше прокипятить воду, чтобы убедиться в её безопасности.

Можно было сделать это в деревне, но цивилизация здесь, судя по всему, не слишком развита. Вспоминая истории об антисанитарии средневековья, деревенская вода может быть грязнее, чем в озере. Хотя питаться тем, что подадут, всё равно придётся. Готовят же на огне, который убивает микробы? Голова уже кипит от всех этих размышлений.

Ладно. В любом случае, лучше перебдеть, чем недобдеть. Сейчас, когда я только появился в этом незнакомом для себя мире, уж точно.

– Нужно убить микробы внутри.

– … Ми-кро-бы? Что это?

– Потом как-нибудь объясню, – улыбаюсь, – А сейчас просто скажи ему: «Мы слишком сильно устали и замёрзли, потому хотим отдохнуть у огня.»

– Умм, хорошо. – кивает змейка и поворачивается к существу.

– Ясно, – поклоняется немного существо.

Мне кажется, или его наклоны что-то на подобии кивка? Шеи у него нет, и головой вертеть он почти не может, так что, возможно, это так.

А костёр уже более-менее разгорелся. Подготавливаю пять жестяных банок с водой – всё, что есть. Кладу их на огонь, прикрывая крышками. Где-то слышал, что внутри банок есть защитный слой, который может расплавиться при нагревании. Надеюсь, с моими такого не случится.

Беру две длинные палки, ими аккуратно ставлю банки на костёр. Жду.

***

Игорь и девушка, с которой он недавно познакомился, ждут, когда принесут заказ.

– Мы так и не представились.

Девушка улыбается и отвечает:

– Келли. А тебя?

– Игорь.

– Игорь… – произносит она, хмурясь и моргая. – А! Так ты русский!

Келли резко поднимается, опираясь на стол. Игорь смотрит на неё с вопросительным взглядом, слегка сузив брови и наклонив голову вправо.

«Странный вывод, учитывая, что у этого имени другие корни, но, видимо, сейчас оно ассоциируется именно с моей страной», – мелькает мысль у Игоря.

– А ты?..

– Англичанка, – пожимает плечами. – Великобритания.

– А русский откуда знаешь?

– Пфф, не знаю я его.

– Тогда как?.. – начинает Игорь, но ответ тут же появляется в голове.

Келли тычет пальцем под глазом и отвечает:

– Система, детка.

Сзади раздаётся голос:

– Ваш заказ.

На стол кладут поднос с едой. Официант начинает раскладывать заказы для сидящих за столом. Игорь едва обращает внимание на блюда из-за необычного вида официанта.

Форма состоит из длинной белой рубашки с чёрной бабочкой, на ногах – тёмные брюки и мужские каблуки. Одежда выглядит стильно, внушая уважение и профессионализм.

Но не это привлекает внимание Игоря. Кажется, официант не человек, хотя очень похож.

На макушке головы – два уха, не похожие на человеческие. Ушей на подобии человеческих вовсе нет. Игорь сначала путает их с маленькими крыльями летучей мыши: уши постоянно двигаются, поворачиваясь в разные стороны, а иногда прижимаются к голове, словно сжимающийся кулак. Зрачки салатовых глаз, кажущихся шершавыми, вертикальны, но от них расходятся коричневые линии, напоминающие молнии. Всё остальное выглядит почти человеческим.

«А под одеждой он какой?» – мелькает вопрос, но взгляд тут же переводится на большое блюдце.

На чистой белой керамике лежит сверкающее мясо – вырезка с длинной филейной частью, переходящая в аппетитную жировую прослойку. Рядом – ломтики фиолетового фрукта. По краю блюдца кокетливо желтеет загадочный цветок, покрытый белым пухом. Аромат цветка свежий, лёгкий и холодный, а мясо напоминает нечто среднее между салом и угрём. Текстура, когда Игорь пробует, настолько нежная, что кусочки тают на языке.

– Вкусно? – спрашивает девушка напротив.

– Д-да… В жизни ничего вкуснее не ел.

– Именно! – улыбается Келли. – Это потрясающе!

***

Кое-как вытаскиваю палками из костра жестяные банки с водой, наполняю бутылку. Принимаю лекарство.

– Всё, можно отправляться.

– Уря-а-а-а~… – радостно говорит Анаэль, лежащая на моей голове.

Она закуталась в мои волосы вместе с Жорой, чтобы не упасть, как бы ни вертелась голова. Хвост ламии не достаёт до шеи, чтобы обвить её, поэтому просто лежит на плече. А посадил её туда сам, по её же просьбе. Захотела она это сделать, вероятно, от скуки. Мы сидим здесь довольно-таки долго, так что неудивительно, что она устала. Даже с Жорой играть не хочет.

– Устала ждать?

– Дя-а-а-а~…

И от скуки странным образом говорит.

Я начинаю вставать с камней, где просидел довольно-таки долгое время, испытывая онемение, медлительность и боль, когда ноги двигаются.

Встаю с камней, на которых просидел слишком долго. Ноги онемели, движения медленные и болезненные.

– Готовы идти? – спрашивает Таури.

– Да, – отвечает Анаэль, кажется, повернувшись в его сторону. Таури встаёт и подходит к корзинам.

– Помочь унести?

Анаэль переводит его слова, и я киваю:

– Да, спасибо.

– Да, спасибо, – повторяет ламия, лениво кивая.

Ладони аргилэ складываются пополам, между пальцами – по три с каждой стороны. Таури берётся за ручки корзин. Его сгорбленная спина возвышается перед нами.

По мере движения онемение в ногах постепенно проходит. Поднимаю с земли нож и бутылку с водой. Лучше нести самое важное с собой.

– Попроси его остановиться, – вздыхаю, обращаясь к Анаэль. – Забыл про банки.

– Стой! – кажется, Анаэль всё же приподнимается.

Аргилэ разворачивается.

– Банки! – указывает ламия на жестяные банки… и снова ложится.

Уже приближаюсь к банкам, но Таури, хоть и дальше, быстро подбегает и забрасывает их в корзины.

– Идём. – говорит он и сразу же шагает вперёд.

– … Хорошо.

Переходим через реку и отдаляемся от неё. Вспоминаю:

– Хотел ведь помыться… Теперь, наверное, пахну хуже некуда… – бормочу так тихо, что вряд ли кто-то слышит.

Вздыхаю из-за упущенной возможности, но не останавливаюсь. Прислушиваюсь к звукам природы: звонкое пение птиц, шум удаляющейся реки (моей возможности помыться) и лёгкий шёпот ветра, проносящегося через ветви деревьев ококан.

Дважды вдыхаю через нос, заполняя лёгкие свежим воздухом, и сильно выдыхаю. Повторяю то же самое ртом.

– Не работает… – вздыхаю.

– Что не работает? – спрашивает Анаэль, открывшая новый способ путешествовать – лёжа на большой голове.

– Где-то слышал, что такой способ помогает избавиться от нервозности. Так вот – не помогает.

Анаэль, судя по звуку, лижет воздух. Обычно она делает это тише…

Ламия медленно ползёт вперёд по голове, приближаясь ко лбу. Чувствую, как хватается за пряди волос. Маленькая правая ручка прикладывается ко лбу, начинает поглаживать.

– Не волнуйся, – говорит она. – Аргилэ видела только пару раз, но слышала, что они добрые.

– Надеюсь.

– А я уверена!

От такого уровня оптимизма невозможно не повеселеть.

– Но лучше всё же быть бдительными, да?

– Ага!

Так мы доходим до места, где деревья становятся редкими, а под ногами тонны грязи.

Создаётся ощущение, будто время здесь замирает. Местность практически полностью покрыта тёмным жидким болотом, где плавают водоросли и густые бурые скопления торфа. Стонущая тишина наступает в округе, иногда нарушаемая только шумом нахлынувшей волны или мерзкими криками диких болотных птиц.

В некоторых местах растут деревья с копьевидными листьями (ококан), но с куда более бледно-зелёной листвой, обрамлённой серой грязью. Они выходят из мутной воды, и их ветви опускаются так низко, что почти соприкасаются с поверхностью воды и грязи. Словно хотят почувствовать дыхание болотной жизни, окружающей их.

Травы и кустарники выглядят умирающими. Пасмурная погода и непрекращающееся бурление грязи вызывают некоторое чувство тревоги.

Какая зловещая атмосфера…

– Почти пришли. – говорит Таури.

– Они живут на болоте? – спрашиваю.

– Не должны…

Сердце пропускает удар. Таури, не замечая наших переживаний, идёт вправо по берегу болота, и я следую за ним.

– Анаэль, где сейчас Лин?

Вероятно, Анаэль начинает оглядываться по сторонам.

– Лин? – зовёт она тихо.

Но Лин не откликнулась.

– Лин?! – позвала ламия громче.

Тишина.

***

Ламия лижет воздух, но, когда язык возвращается в рот, не начинает снова его высовывать. Губы смыкаются в тонкую линию. Глаза змейки закрываются, брови сдвигаются к переносице, отчего становятся видны мелкие морщинки.

– Мле… – начинает открывать и закрывать рот, скребя языком о зубы, пытаясь избавиться от неприятных ощущений. – Мее… Муее…

Услышав эти звуки, Анвил останавливается:

– Что-то случилось?

У Анаэль ничего не получается. Положив пищащего жорку на голову Анвила, она лезет в рот ладонями, начинает скрести язык ногтями.

– Хкааа…

Обеспокоенный Анвил замирает.

***

Таури, ушедший чуть дальше, останавливается и разворачивается к нам:

– Что-то случилось?

Игнорирую его, быстро сажусь на землю, чувствуя от этого боль. Кладу на землю нож с бутылкой. Затем протягиваю руки к Анаэль, мягко беру её. Она не сопротивляется.

– Хкааа… – слышится от неё.

Когда ламия оказывается передо мной, я вижу её слезящиеся глаза, мокрые щёки, по которым в два ручейка стекает влага, опущенные ушки и оставшуюся на ногтях красную жидкость. В рот она по очереди залезает руками скребя язык. Тряпочка, служащая одеждой, также запачкана красным.

– Анаэль, хватит, только хуже делаешь.

Укладываю ламию себе на колени.

Глава 11: “Соматик” и “Эйдетизм”.

– Хкааа… – раздаётся от Анаэль.

Видны её слезящиеся глаза, мокрые щёки, по которым стекают два ручейка влаги, опущенные ушки и кровь на ногтях.Тряпица, прикрывающая тело, тоже запачкана красным.

Что случилось? Как произошло? Что делать? Для начала нужно… промыть рану и заставить перестать её это делать?

– Анаэль, хватит, только хуже делаешь.

Кладу ламию на колени, быстро хватаю бутылку воды и консервную банку.

Возможно, причина в том, что Анаэль часто высовывает язык – может, что-то опасное попало на его поверхность? Насекомое? Пыльца, аллергия? Сам болотный воздух?

– «Б-бовуо…» – со слезами на глазах говорит она.

В таком случае, не попадёт ли «что-то опасное» на поверхность воды в бутылке, не только не улучшив ситуацию, но и усугубив её?

Через боль от резких движений быстро хватаю Анаэль, прижимаю к плечу, а второй беру бутылку с банкой. Бегу в лес, дальше от болота.

– Куда?! – кричит вслед аргилэ, и я быстро машу ему следовать за нами.

– Б-бовуо… – плачет Анаэль, со всей силы хватаясь за собственные волосы.

Через некоторое время останавливаюсь, решая, что этого достаточно. Сажусь, тяжело дыша, кладу Анаэль на колени, наливаю немного воды в консервную банку. Споласкиваю. Снова наливаю.

– Анаэль, прополощи рот.

Кладу банку рядом с ней, на своё колено.

Дрожащими руками Анаэль тянется к банке, зачерпывает воду ладошками и заливает в рот. Губы стискиваются, глаза зажмуриваются, хвост яростно бьётся из стороны в сторону. Губы размыкаются, высвобождая смешанную с кровью влагу, которая стекает на моё бедро, оставляя на нём красную дорожку.

Анаэль не останавливается и снова тянется к банке. После нескольких повторений спрашиваю:

– Стало лучше?

Анаэль кивает, но произносит:

– Бовуо…

Облегчённо вздыхаю:

– Не нужно было до крови раздирать себе всё там.

– Ауа есё боуее… (Тогда ещё больнее…) – говорит Анаэль (хотя из сказанного ничего не понятно) и вытирает слёзы, поток которых прекращается. На мгновение она прекращает вытираться, разглядывая собственную ладонь.

– Не хотел упрекнуть…

– Поиуаю…

– Постараемся, чтобы подобное больше не повторялось. – Киваю и кладу палец на её голову, поглаживая.

Ламия кивает в ответ.

Замечаю, что из леса приближается Таури, несущий корзины. Он молча садится там, где я его заметил.

Через минуту тягостной тишины, нарушаемой лишь редким шелестом листьев, невольно смотрю на небо. Оно, еще недавно ясное и безмятежное, теперь темнеет, будто хмурясь. Тучи сгущаются, на лицо падает первая капля – холодная, за ней вторая.

Засиживаться не стоит.

– Анаэль, скоро дождь.

Голова Анаэль поднимается, глаза устремляются на меня.

– Овосо, – кивнув.

Поместив Анаэль на плечо, спрашиваю:

– Как думаешь, куда делась Лин?

– … Фе шаю.

Но вряд ли она могла потеряться. До этого она как-то на нас вышла, и я предполагаю, что это была не просто удача. Так же она общается с лесом, а потому вряд ли ей грозит опасность… А ещё для чего-то она попросила привести к нам аргилэ несмотря на то, что могла провести нас до деревни сама… Но это можно так же объяснить тем, что к нам будет просто больше доверия, если мы придём с представителем их расы.

Я встаю и Таури, заметив это, тоже поднялся.

– Анаэль, – говорю я, повернувшись к ней, – Я правильно понял, что до того, как тебя выгнали из деревни, ты каждый день проводила с Лин?

– Ага.

– Тогда почему, когда тебя выгнали из деревни, она была не с тобой?

Ушки дёрнулись:

– … Вевоятно…

– Думаю, она не пропала и не заблудилась. Я склоняюсь к тому, что Лин, должно быть, нужно было куда-то уйти, вот она и попросила привести к нам аргилэ, чтобы мы смогли продолжить путь без неё.

– Вепо и хопева скасапь. – будто с небольшим упрёком отвечает Анаэль. – Ова сково вевёся.

Видимо, мои попытки её успокоить здесь и не были толком нужны.

Собравшись, отправляемся в путь, на этот раз избегая болота. Чтобы объяснить Таури, что к болоту мы больше не пойдём, приходится активно жестикулировать. Анаэль больно говорить, но она всё равно пытается помочь. Аргилэ понимает довольно быстро, но теперь, когда дойдём до деревни, общение с местными станет немного проблематично.

***

Очень быстро Лин направляется в деревню ламий. Деревья тянутся к небесам, которые затянуты облаками. Иногда из-за них просвечивает солнце, но вскоре оно скрывается снова. Мелкие капли дождя уже падают с неба, и Лин чувствует, что скоро начнётся ливень. Холодно и мокро – не лучшие условия для подарка, который она так тщательно прятала.

Подарок, за которым она выходила из Леса и который она украла у какого-то мальчика – оправдываясь тем, что он для очень хорошенькой, но не любимой всеми девочки, – теперь находится в опасности.

Когда Лин узнала о том, что её подругу выгнали из деревни, то быстро спрятала подарок в надёжном месте, где его бы никто не нашёл. Но место хоть и хорошо спрятано, от дождя, увы, не защищено. Потом она сразу же попросила Лес помочь найти Анаэль. Но Лес не видит, лишь чувствует. И то только аргилэ и духов. Потому другие духи сообщали ему о местонахождении белой ламии, а он, в свою очередь, передал эту информацию Лин.

Но теперь Лин знает, где они должны быть, так что никаких проблем! Аргилэ − очень добрая раса и приемлет насилие лишь в целях самозащиты и пропитания. Они не станут изгонять или убивать Анвила и Анаэль, даже если ламии считают её проклятой.

По крайней мере, она на это надеется.

***

В роскошной столовой, оформленной в бело-золотых тонах, и где уже не так много разумных, как час назад, сидят Игорь с Келли. С чашкой местного напитка в руке, он расспрашивает её.

– Могу немного управлять гравитацией, – говорит Келли, отпивая сладкий напиток.

– … «Управлять гравитацией»? – чуть ли не попёрхивается Игорь.

– Ну, да. Талант называется «Уменьшение веса», но из того, что мне объясняли, это скорее «Управление гравитацией». К тому же это звучит круче.

– Интересно, как бы учёные из нашего мира это объяснили.

– А я общаюсь с одним умным типом, который рассуждал на тему того, как это может происходить. Он и объяснил мне про управление гравитацией. Мол, вес объекта зависит от гравитационного поля, в котором он находится. Если уменьшить гравитационное воздействие на объект, его вес снизится. Или можно использовать электромагнитные поля для создания какой-то там силы.

Тут девушка резко ставит чашку на блюдце и наклоняется к Игорю:

– Вот ты понял, что я сказала?!

– Да.

– Вот и я ничего не поняла! – Келли снова берёт чашку и отпивает. – Какой магнит?! Я же могу не только на металл! Какое поле?! Он ещё так долго рассуждал об этом! Каждый раз перебивал свой ход мысли! «Нет, в таком случае», «тогда должно быть», «это уже бред», «какими ещё бывают талант-исключения?»… У меня мозг кипел пока я его слушала! Но продолжала слушать, это же мой талант! Естественно, я хочу узнать о ней больше!

«Сколько классов она закончила?»

– Ха-ха… Кстати, ты бежала с тренировки сюда, так?

– После сна, который был после тренировки, – кивая несколько раз и откидываясь обратно на стул.

– Навыки владения оружием система не даёт?

– Нет, нужно тренироваться. Система может и даёт тебе силу, реакцию, регенерацию, лучший магический потенциал и так далее, но навыки магическим образом у тебя не появятся… – и посмотрев на потолок добавила, – Или лучший потенциал даёт талант?

– Понятно. – кивок, – И какие таланты ещё существуют? Можешь рассказать о самой мощной из них?

– Ухуууу… Есть талант «Соматик». Крутая штука. – Келли хмурится, кладя чашку на стол. – Повторив единожды, люди с ней могут повторить эти движения идеально. А если совместить с «Эйдетизмом» – это уже каюк.

– Так у человека может быть ещё и не один талант… – понимает Игорь. Он допускал возможность подобного, а потому не сильно удивляется.

– Нет, – обламывает ожидания Игоря девушка, – Это считается одним талантом. «Соматический эйдетизм» − одна из сильнейших способностей.

– А «Эйдетизм» это…?

– Один раз что-то увидев, человек запоминает это на всю жизнь. Талант будто бы только для мирной жизни.

Игорь собирается спросить ещё, но Келли перебивает:

– Слушай, этот недоеденная тобой фигня мозолит мне глаза. Если ты не собираешься его есть, то может это сделаю я?

Игорь опускает голову, глядя на блюдце с двумя оставшимися ломтиками.

– Хорошо.

– Пасиб, – говорит Келли, вставая со стула и пытаясь дотянутся до блюдца, – Мммм… – но ничего не получается, – Игорь, можешь помочь девушке, – бросает она укоризненный взгляд на парня напротив.

– Без проблем, – подталкивает блюдце.

Девушка быстро хватает ломтик и закидывает в рот. Игорь продолжает:

– Так вот, «Эйдетизм» – это что-то вроде фотографической памяти?

– … Да. – кивает медленно девушка.

– А «Соматический эйдетизм»?

– Лю… Разумные с этим талантом могут без проблем запоминать информацию глазами и так же легко её воспроизводить. Без каких-либо искажений. Абсолютно.

Келли закидывает второй ломтик и грустно добавляет:

– Я знала одного парня с этим талантом.

Игорь ждёт продолжения, но Келли замолкает, глядя в пустоту.

– И?

– Ничего. Просто знала. – немного грустно говорит девушка, – И всё.

Игорь задумывается:

«Неужели подобный талант в мире с магией действительно может быть настолько силён? Уверен, существуют куда более сильные таланты… К примеру, мой?»

– … В таком случае… – хочет задать Игорь ещё парочку вопросов, но девушка его перебивает:

– Вообще, не обязательно всё спрашивать у меня. Тебе же в любом случае всё объяснят в академии.

– … «Академии»? Серьёзно?

– Ну, да. Тебя отправят в одну из множества академий этого мира. Я и сама хожу в одну из этих академий, иногда отправляясь на задания. А как-то раз была даже на фронте, месила этих чёртовых тараканов. Кстати, только на третий год перешла.

– … Тогда почему ты живёшь здесь, а не в академии, куда тебя отправили?

– Мне повезло. Эта академия находится здесь, у подножья. Лиринда же должна была сказать, куда тебя отправляют.

– … Как видишь, не сказала.

– Эмм… В таком случае стоит, наверно, вернуться к ней и уточнить всё?

– Да, – вздыхает Игорь.

Он опёрся на стол обеими руками, собираясь встать, но Келли останавливает его, хватая за запястье. И говорит:

– Кстати, Игорь, – смотря на него с соблазнительной улыбкой и начиная гулять пальцами по руке, – Как насчёт завтра провести ещё немного времени вместе?

Эти движения, этот тон голоса и взгляд… Богатый опыт парня говорит ему, к чему всё это может привести.

– Пройдёмся вместе по городу. Поверь, я знаю в нём много интересных мест.

Как-то незаметно для самого себя, взгляд Игоря перемещается на её грудь.

– … Да. Мне действительно нужно лучше узнать эти места.

Парень встаёт из-за стола и разворачивается, уходя.

– Спасибо за помощь.

– Ага. Если снова понадобится помощь − обращайся!

Не торопясь, Игорь выходит из столовой. Продолжая идти, он смотрит на улицу, через множество окон справа, где отлично виден закат, погружающий всё вокруг в мягкий, приятный красноватый свет. Игорь словно смотрит на множество картин.

«Чёрт… Видимо так просто мне вернуться не удастся…»

Глаза Игоря пленяет многообразие цветов, которыми расписаны эти картины: солнце, что почти скрылось за горизонтом, его тёплые и нежные лучи, зелёные поля далеко внизу и оживлённый город у подножья этой горы.

«Келли и лунар говорили, что эта война идёт уже двадцать лет и заканчиваться не собирается. Так с чего я решил, словно смогу ускорить конец этой войны? Тем более, таких как я − много. Но их продолжают призывать, хоть они уже и не так сильно нужны, как вначале. Может, планируется что-то масштабное?»

Он останавливается, но не теряет возможности наблюдать за медленным падением местного солнца.

«Много ли людей хотят вернуться назад? В наш мир, где нет магии и в котором они − всего лишь очередной человек? Один из восьми миллиарда? Обычный, мало чем отличающийся от большинства? Кому охота снова потеряться в этой серой массе?»

Вдали уже заметно, как свет быстро отступает и как скоро всё вокруг погрузится во тьму.

«Даже если их что-то и связывает с тем миром: семья, дети, девушка или питомец… Хоть в этом мире и отсутствуют современные блага… Даже так, очень быстро привыкаешь к местной роскошной жизни и всё это становится уже не так уж и важно. Можно найти сотни оправданий для своей совести, чтобы не возвращаться.»

Игорь возобновляет свой путь по коридору, отворачиваясь от панорамы уходящего дня.

«Будет просто глупо предполагать, что Соня через, допустим, год, не смирится с моей пропажей и не влюбится снова. Поэтому… два месяца. Если не удастся найти способ вернуться назад за два месяца, я буду продолжать проживать жизнь в этом мире, а Соня в том… Эти два месяца я буду предан ей.»

Игорь снова останавливается. Он прикладывает правую руку к своему лицу и со вздохом задирает голову: