Метафизика Аристотеля. Двенадцатая книга

Обзор Двенадцатой книги (Лямбда) «Метафизики» Аристотеля: Учение о перводвигателе и структуре бытия

Двенадцатая книга (Лямбда) «Метафизики» представляет собой кульминацию аристотелевского философского проекта – систематическое изложение первой философии как теологии, учения о первых принципах и высших причинах бытия. Книга построена как восхождение от анализа чувственного мира к доказательству существования вечной, неподвижной и умопостигаемой высшей субстанции – Перводвигателя, выступающего источником всякого движения, порядка и целеполагания во вселенной.

1. Главы 1–2: Иерархия субстанций и принципы изменения

Утверждается примат индивидуальной субстанции (конкретные вещи) как основы бытия.

Вводится триада видов субстанций:

Чувственные и тленные (подлунные существа: растения, животные).

Чувственные и вечные (небесные тела: звёзды, планеты).

Неподвижные и вечные (умопостигаемые сущности).

Обосновывается необходимость материи как субстрата изменения и принципа перехода из потенции (δύναμις) в акт (ἐνέργεια).

2. Главы 3–5: Критика предшественников и природа начал

Критикуются теории Платона (отдельно существующие идеи) и досократиков (материальные элементы или противоположности как начала).

Доказывается, что принципы (материя, форма, лишенность) тождественны для всех вещей лишь по аналогии, но различны в конкретных родах сущего.

Подчеркивается необходимость внешней движущей причины как условия любого изменения.

3. Глава 6: Доказательство существования Перводвигателя

Исходя из предпосылок вечности движения и вечности времени, выводится необходимость существования вечного неподвижного двигателя.

Утверждается примат актуальности над потенциальностью: Перводвигатель должен быть чистой актуальностью (ἐνέργεια), полностью лишённой материи и потенции.

4. Глава 7: Природа Перводвигателя

Перводвигатель есть Ум (Νοῦς), мыслящий сам себя, чьё бытие тождественно мышлению.

Его жизнь – это вечная, наивысшая деятельность (ἐνέργεια), блаженная и лишённая страдания.

Он – конечная причина и цель всякого движения и порядка во вселенной, «божественное» и «лучшее существо».

5. Глава 8: Число перводвигателей

На основе астрономических моделей своего времени (теории гомоцентрических сфер Евдокса и Каллиппа) Аристотель постулирует существование множества неподвижных двигателей (55 или 47), управляющих движением небесных сфер.

Однако над этой множественностью главенствует Единый Перводвигатель как высший принцип.

Утверждается единство космоса и предлагается аллегорическое толкование древних мифов о богах как отражения философского понимания божественного.

6. Глава 9: Божественный ум как мышление себя

Разрешается апория о предмете божественного мышления: поскольку любое иное содержание было бы недостойно его и вносило бы потенциальность, Ум мыслит только собственную сущность.

Его мышление есть «мышление мышления» (νόησις νοήσεως).

Это тождество мыслителя, мыслимого и акта мышления гарантирует его простоту, вечность и совершенство.

7. Глава 10: Благо как цель и порядок вселенной

Благо во вселенной реализуется через иерархический порядок («как в доме» или «в армии»), где всё подчинено единой цели.

Критикуются теории, сводящие благо к противоположностям (Эмпедокл) или не определяющие его организующую роль (Анаксагор).

Утверждается, что только Единый божественный принцип (Перводвигатель) является источником мировой гармонии и единства.

Основные выводы и значение книги:

1. Иерархическая онтология: Бытие структурировано иерархически: чувственные субстанции зависят от вечных (небесных), а все они – от неподвижных умопостигаемых сущностей (перводвигателей).

2. Теология: Перводвигатель – это чистая актуальность, вечный Ум, мыслящий себя, и конечная причина всякого движения и порядка.

3. Телеология: Всё в природе упорядочено и направлено к благу, которое тождественно высшей цели – самодовлеющей деятельности божественного ума.

4. Синтез: Книга представляет собой синтез аристотелевской физики, онтологии и теологии, предлагая монистическое объяснение мира в противовес платоновскому дуализму и материализму досократиков.

Книга завершается знаменитым политико-теологическим утверждением, подводящим итог аристотелевскому монизму: «Множественное правление не бывает благом; да будет же единый властвующий».

XII книга «Метафизики» представляет собой не изолированный трактат, а концептуальный синтез и системный итог всей философии Аристотеля. Её содержание глубоко интегрировано в его философскую систему, находя многочисленные параллели и точки развития в других его сочинениях.

1. Связь с другими книгами «Метафизики»

· Книги VII–IX (Зета, Эта, Тета):

– VII (Зета) анализирует сущность (οὐσία) как основу бытия. XII книга развивает это учение, вводя иерархию субстанций (от чувственных и тленных к вечным и неподвижным).

– VIII–IX (Эта, Тета) исследуют категории материи, формы, акта (ἐνέργεια) и потенции (δύναμις). В XII книге эти концепции находят высшее применение: Перводвигатель понимается как чистая актуальность, полностью свободная от материи и потенциальности.

· Книга I (Альфа):

– Критика предшественников (Платона, досократиков) в XII книге является прямым продолжением и углублением историко-философского анализа, начатого в Книге I. Критика платоновских идей и чисел как отделённых сущностей получает здесь своё завершение.

· Книга IV (Гамма):

– Учение о бытии как таковом и о принципе непротиворечия из IV книги находит своё онтологическое основание в XII книге в виде единого, упорядоченного миропорядка, управляемого Перводвигателем.

· Книга VI (Эпсилон):

– Разделение наук на физические, математические и теологические («первую философию») из VI книги непосредственно реализуется в XII книге, которая целиком посвящена изучению высших, неизменных сущностей.

2. Связь с физическими и космологическими трудами

· «Физика»:

– Книга VIII «Физики» содержит доказательство вечности движения и существования первого двигателя. XII книга «Метафизики» даёт его окончательную метафизическую характеристику как нематериального, вечного Ума.

– Концепция естественных мест и вечного кругового движения небесных сфер, разработанная в «Физике», служит физическим обоснованием для метафизического вывода о множестве неподвижных двигателей в XII книге.

· «О небе» (De Caelo):

– Описание совершенства, вечности и неизменности надлунного мира, состоящего из эфира и движущегося по круговым орбитам, служит космологической основой для метафизической теории вечных субстанций и их двигателей.

· «О душе» (De Anima):

– Учение об уме (νοῦς) в III книге «О душе» (различение активного и пассивного ума) проводится параллельно теории божественного ума. Божественный ум в XII книге предстаёт как абсолютная реализация того, чем человеческий ум является лишь как возможность – чистый акт мышления.

3. Связь с этикой и телеологией

· «Никомахова этика»:

– В Книге X высшее человеческое благо определяется как созерцательная деятельность (θεωρία), которая уподобляет человека божеству. Божественный ум в XII книге и есть сама эта вечная, блаженная деятельность самосозерцания, выступающая этическим идеалом.

– Телеология: стремление всякой вещи к своему благу и реализации собственной природы в этике соответствует роли Перводвигателя как конечной причины и объекта желания для всей вселенной.

· Биологические трактаты («О частях животных», «О возникновении животных»):

– Повсеместное использование Аристотелем целевой причины (ὁ οὗ ἕνεκα) для объяснения устройства живых организмов находит своё высшее обоснование в XII книге, где Перводвигатель является верховной Целью, towards которой неявно стремится всё мироздание.

4. Полемика с Платоном и академиками

· Критика теории идей и чисел:

– XII книга является прямым ответом Платону и пифагорейцам. Аристотель доказывает, что общие понятия (идеи, числа) не могут существовать как отдельные сущности. Единственное исключение – божественный Ум, который является не абстрактной идеей, а интеллектуальной субстанцией.

· Отличие от «Тимея» Платона:

– В противовес платоновскому мифу о Демиурге, творящем мир по образцу идей, Аристотель утверждает вечность мира и независимость Перводвигателя от мира-творения. Перводвигатель не творит мир, а движет его как объект любви и цель.

5. Историческое влияние и итог

· Влияние: Учение о Перводвигателе стало краеугольным камнем для последующей философской и theological традиции: от неоплатонизма (Единое у Плотина) и средневековой схоластики (Бог как неподвижный двигатель у Фомы Аквинского) и вплоть до полемики с этой моделью в Новое время (Коперник, Галилей).

Итог: XII книга «Метафизики» – это системный синтез ключевых учений Аристотеля:

· Онтологии (учение о сущем и сущности),

· Космологии (вечная иерархическая вселенная),

· Теологии (учение о божественном Уме как первопринципе),

· Телеологии (целевая причинность как основной объяснительный принцип).

Она служит мостом, связывающим его натурфилософские изыскания с этическим идеалом и критикой предшественников, образуя тем самым завершающий аккорд его грандиозного метафизического проекта.

Глава 1. Первенство индивидуальной субстанции.

Текст:

Отдельная субстанция – предмет нашего рассмотрения: принципы и конечные причины отдельных субстанций, которые мы собираемся исследовать. Ибо, если мы рассматриваем вселенную в целом, индивидуальная субстанция является ее первой частью; если мы рассматриваем сущее в соответствии с его последовательностью, индивидуальная субстанция также является первой, и только после нее идет качественная, а затем количественная.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев, комментируя этот отрывок, подчеркивает, что Аристотель здесь закладывает основу своего конкретного, реалистического подхода в противовес платоновскому идеализму. Первичность индивидуальной субстанции (например, «этот конкретный человек» или «это вот дерево») означает, что общее (например, «человек вообще») существует только в индивидуальном и благодаря ему. Для Аристотеля, как отмечает Лосев, «бытие прежде всего есть нечто индивидуальное, вот это, нечто определенное и оформленное, нечто субстанциальное». Это – краеугольный камень всего аристотелевского учения о бытии.

Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 50-55 (и далее по всему труду).

Зарубежный специалист (Вернер Йегер): Немецкий филолог и историк философии Вернер Йегер видит в этом утверждении ключевой момент эволюции мысли Аристотеля от платонизма к его собственному систематическому учению. Йегер интерпретирует это как полемику с Академией, где первостепенное значение придавалось универсалиям (идеям). Для Аристотеля же, по Йегеру, отправной точкой является эмпирически данная, конкретная реальность. Утверждение о том, что индивидуальная субстанция – «первая часть» вселенной, отражает его натурфилософский и научный интерес.

Источник: Jaeger W. Aristotle: Fundamentals of the History of His Development. 2nd ed. – Oxford: Clarendon Press, 1948. – P. 379-381.

2. Бытие как атрибут субстанции

Текст: Более того, все остальное, кроме индивидуальной субстанции, даже не является, строго говоря, бытием, а только качеством и движением: примерно как не-белое и не-прямое; мы действительно приписываем ему бытие, но в том же смысле, в каком мы говорим о не-белом, что оно есть. Точно так же и остальное не обладает особым бытием.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев акцентирует, что здесь Аристотель проводит строгое различие между субстанцией (ουσία) и акциденциями (случайными свойствами, категориями качества, количества и т.д.). Акциденции (например, «белизна», «сидящий») не существуют самостоятельно, они – лишь признаки, модусы бытия субстанции. Их бытие является производным и parasitical (паразитическим) по отношению к бытию субстанции. Выражение «как не-белое» указывает на то, что бытие акциденций – это бытие в смысле присущности чему-то другому (субстанции), а не бытие в собственном, первичном смысле.

Источник: Лосев А.Ф. Указ. соч. – С. 58-60.

Зарубежный специалист (Джозеф Оуэнс): Канадский историк философии Джозеф Оуэнс в своем фундаментальном исследовании «Учение о бытии в аристотелевской „Метафизике“» подробно разбирает этот отрывок. Он подчеркивает, что Аристотель здесь устанавливает проса он (πρὸς ἕν) – отнесенность к одному – всей системы категорий. Все остальные категории (качество, количество, отношение и пр.) называются «бытием» только потому, что они относятся к единственному носителю бытия – субстанции. Их бытие аналогично бытию «не-белого», то есть оно определено через отрицание и полностью зависимо.

Owens J. The Doctrine of Being in the Aristotelian 'Metaphysics': A Study in the Greek Background of Mediaeval Thought. 3rd ed. – Toronto: Pontifical Institute of Mediaeval Studies, 1978. – P. 107-110.

3. Свидетельства древних и современных философов

Текст: Фактически, древние философы также свидетельствуют о правильности нашего утверждения, рассматривая принципы, элементы и причины индивидуальной субстанции. Современные философы предпочитают брать в качестве субстанций общее: ведь роды, которые в своем преимущественно концептуальном направлении они склонны рассматривать как принципы и индивидуальные субстанции, являются общим. Древние же считали субстанциями индивидуальное, например, огонь и землю, но не тело как общее.

Комментарии:

Д.В. Бугай (Россия): Российский исследователь античной философии Д.В. Бугай указывает, что под «древними философами» Аристотель подразумевает досократиков (физиков), таких как Фалес (вода), Анаксимен (воздух), Гераклит (огонь), которые в качестве архэ (начала) брали конкретные стихии. Под «современными философами» – четко и недвусмысленно – платоников и самого Платона, которые принимали за истинно сущее общие идеи (роды, виды). Таким образом, Аристотель ищет и находит поддержку своей позиции у предшественников, противопоставляя их «ошибке» своих непосредственных учителей.

Бугай Д.В. Аристотель и платоновская теория идей. // ΣΧΟΛΗ. Философское антиковедение и классическая традиция. – 2007. – Т. 1, № 1. – С. 29-48.

Зарубежный специалист (Дэвид Росс): Сэр Дэвид Росс, автор классического комментария к «Метафизике», поясняет, что критика Аристотелем «современных философов» заключается в их смешении логического и онтологического планов. Платоники ошибочно принимают родовые понятия (универсалии), которые являются продуктом нашего мышления, за самостоятельно существующие сущности (идеи). Древние же, хоть и наивно, но правильно указывали на конкретные физические элементы как на первоосновы, то есть на нечто индивидуальное и реально существующее.

Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. II. – Oxford: Clarendon Press, 1924. – P. 352-353.

4. Три вида субстанции и соответствующие им науки

Текст: Существует три субстанции: одна из них воспринимается органами чувств, она частично вечна и частично тленна. О тленной субстанции, к которой относятся, например, растения и животные, все согласны: другая субстанция – вечная, элементы которой мы должны стремиться получить, независимо от того, есть ли их только один или несколько. Кроме того, существует третья неподвижная субстанция, которая, по мнению некоторых философов, существует отдельно; одни отделяют друг от друга идеи и математику, другие объединяют их в одну, а третьи считают такой субстанцией только математику. Первые субстанции относятся к физике, поскольку они связаны с движением, вторые – к другой науке, поскольку обе не имеют общего принципа.

А.В. Лебедев (СССР/Россия): Известный советский и российский историк философии А.В. Лебедев отмечает, что здесь Аристотель впервые в XII книге намечает структуру всего сущего и соответствующую ей структуру наук:

Чувственные и подвижные: а) тленные (подлунные: растения, животные); б) вечные (надлунные: эфирные тела, звезды). Это предмет физики.

Неподвижные и вечные: а) математические объекты (как их понимали платоники); б) высшая, божественная субстанция – неподвижный перводвигатель. Это предмет первой философии (метафизики). Упоминание различных мнений (об идеях, математике) – это критика платонизма, который, по Аристотелю, неправильно понимает природу нематериального бытия.

Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. / Изд. подгот. А.В. Лебедев. – М.: Наука, 1989. – (В примечаниях к доксографии Аристотеля).

Зарубежный специалист (Мишель Крubeль): Французский исследователь в своем комментарии к XII книге подчеркивает программный характер этого пункта. Аристотель не просто перечисляет виды субстанций, но и определяет иерархию наук. Важнейшее утверждение – что физика и первая философия «не имеют общего принципа», то есть несводимы друг к другу. Это означает автономию метафизики как науки о высших, неизменных и отдельно существующих принципах, в то время как физика изучает природу, принципиально связанную с движением и изменением.

Aubenque P. (ed.), avec la collaboration de M. Crubellier. Aristotle. Métaphysique. Livre Lambda. – Paris: Flammarion, 2019. – P. 58-63.

5. Условие изменения: лежащий в основе субстрат

Текст: Чувственно воспринимаемая субстанция изменчива. Если всякое изменение происходит от противоположного или среднего, но не от всего противоположного (белый цвет, например, не становится белым от голоса), а от противоположного, то должно быть нечто, лежащее в основе, что изменяется в противоположное: ведь изменяется не само противоположное.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Российский историк науки и философии В.П. Гайденко видит в этом тезисе фундамент аристотелевской натурфилософии. Аристотель вводит ключевое понятие субстрата (ὑποκείμενον) – «лежащего в основе». Изменение качества (например, «бледное становится смуглым») невозможно, если нет некоего постоянного носителя этих сменяющих друг друга свойств. Этим носителем и является субстанция как субстрат («человек», который был бледным, а стал смуглым). Это – ответ на апорию возникновения у элеатов («из не-сущего не может возникнуть сущее»): возникает не субстанция, а новое состояние уже существующей субстанции.

Источник: Гайденко В.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. – М.: Наука, 1980. – С. 285-290.

Зарубежный специалист (Сара Уотерлоу): Британская исследовательница Сара Уотерлоу (Бродри) в своей работе «Природа, изменение и agency у Аристотеля» детально анализирует этот аргумент. Она обращает внимание на пример с голосом: он показывает, что изменение требует не просто противоположностей, но и соответствующего субстрата, способного принимать эти противоположности. Голос не может стать белым, потому что он не является тем kind of thing (видом вещи), для которого белизна является возможным атрибутом. Субстрат определяет круг возможных изменений для сущего.

Waterlow (Broadie) S. Nature, Change, and Agency in Aristotle's Physics. A Philosophical Study. – Oxford: Clarendon Press, 1982. – P. 30-35.

Статьи, посвященные исследованию XII книги, главы 1 «Метафизики»:

De Filippo, J. G. "Aristotle's Identification of the Prime Mover as God." – The Classical Quarterly, New Series, Vol. 44, No. 2 (1994), pp. 393-409. (Статья рассматривает главу 1 в контексте всего проекта Lambda по восхождению к первой причине).

Bodéüs, R. "Аристотель и теология живых существ." (В кн.: Аристотель. Метафизика. Книга Лямбда. – СПб.: РХГА, 2019. С. 147-169). (Анализирует начало книги, включая гл. 1, как подготовку к доказательству существования божества).

Freudenthal, G. "The Theory of the Opposites and an Ordered Universe: Physics and Metaphysics in Aristotle's Cosmology." – Phronesis, Vol. 31, No. 3 (1986), pp. 197-228. (Статья напрямую касается аргументации, изложенной в п. 5 о противоположностях и субстрате).

Черняков А.Г. "Метафизика Аристотеля: единство многообразия и многообразие единства." // ΣΧΟΛΗ. Т. 2. 2008. С. 243–264. (В статье рассматривается, в том числе, иерархия субстанций, намеченная в гл. 1).

Глава 2. Материя как принцип изменения.

1. Материя как сохраняющийся субстрат изменения

Текст: И действительно, субстрат сохраняется, а противоположность не сохраняется: следовательно, существует третье, отличное от противоположности, – материя.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Гайденко подчеркивает, что здесь Аристотель формально вводит понятие материи (ὕλη) как один из трех фундаментальных принципов (архэ) любого изменения. Это не вещество в современном смысле, а чистая возможность, лишенная каких-либо определений, но являющаяся необходимым условием самого процесса изменения. Ключевой аргумент: противоположности (белое/черное, горячее/холодное) не могут переходить друг в друга напрямую, иначе бы изменение было скачком из одного бытия в другое без посредника. Этот посредник и есть материя – то, что сохраняется при смене свойств.

Гайденко В.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. – М.: Наука, 1980. – С. 290-295.

Зарубежный специалист (Дэвид Босток): Британский философ Дэвид Босток в своих работах по аристотелевской физике отмечает, что этот вывод является логическим развитием аргументации из конца предыдущей главы (п. 5). Аристотель не просто постулирует материю, а выводит ее существование как необходимое условие возможности изменения, которое мы наблюдаем в чувственном мире. «Третье» – это онтологическое основание тождества вещи в процессе ее изменения.

Bostock D. Aristotle's Metaphysics Books Z and H. – Oxford: Clarendon Press, 1994. – P. 14-17 (анализ аналогичных аргументов в кн. VII).

2. Типы изменения и роль противоположностей

Текст: Теперь, если есть четыре изменения, либо в отношении «что», либо в отношении качественного, либо в отношении количественного, либо в отношении «где», и изменение в отношении индивидуальной субстанции – это становление и исчезновение как таковое, изменение в отношении количества – увеличение и уменьшение, изменение в отношении качества – превращение в другое, локальное изменение – обращение, то из этого следует, что изменение всегда есть переход в соответствующую противоположность.

Комментарии:

С.В. Месяц (Россия): Российский исследователь античной философии С.В. Месяц обращает внимание на то, что Аристотель здесь систематизирует все возможные виды изменения, опираясь на свою теорию категорий. Важнейшим является различение категориального изменения (становление и уничтожение субстанции) и не-субстанциальных изменений (качество, количество, место). Во всех случаях, однако, изменение требует пары противоположностей (форма и лишенность), между которыми и происходит переход. Это универсальный закон изменения для чувственного мира.

Аристотель. Физика. Кн. I-IV. / Пер. и комм. С.В. Месяц. – М.: ГЛК, 2017. – Комментарии к кн. I, гл. 7.

Зарубежный специалист (У. Чарлтон): У. Чарлтон в своем комментарии к «Физике» Аристотеля отмечает, что данная классификация является итогом более подробного анализа, проведенного в «Физике» (V, 1-2). Утверждение, что изменение «всегда есть переход в соответствующую противоположность», является строгим и означает, что для каждого типа изменения существует своя, специфическая пара противоположностей (например, для движения в месте – «вверх/вниз», для качества – «белое/черное» и т.д.).

Источник: Charlton W. Aristotle's Physics Books I and II. – Oxford: Clarendon Press, 1970. – P. 76-80.

3. Изменение как переход из потенции в акт

Текст: Материя, следовательно, должна изменяться, поскольку она обладает способностью и к тому, и к другому. Но поскольку существование двояко, все должно превращаться из потенциального в актуальное, например, из потенциального белого в актуальное белое. То же самое происходит с набором и потерей веса. Таким образом, становление происходит не только из несуществующего, но и из существующего, а именно из потенциального, а не актуального.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев видит в этом пункте сердцевину аристотелевского учения о динамике бытия. Вводится ключевая пара понятий δύναμις (потенция, возможность, способность) и ἐνέργεια (акт, действительность, осуществленность). Это позволяет Аристотелю дать окончательный ответ парменидовцам: становление происходит не из абсолютного не-бытия, а из бытия в возможности. Материя и есть чистая потенция к принятию формы. Таким образом, изменение – это не возникновение из ничто, а актуализация уже потенциально существующего.

Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 70-75.

Зарубежный специалист (Джонатан Лир): Американский философ Джонатан Лир подчеркивает эвристическую мощь концепции потенции и акта. Она позволяет описать мир не как статичный набор объектов, а как непрерывный процесс реализации возможностей. Фраза «становление происходит… из существующего, а именно из потенциального» – это формула, которая спасает явление изменения, не отрицая при этом закона тождества и запрета на возникновение из ничего.

Источник: Lear J. Aristotle: The Desire to Understand. – Cambridge: Cambridge University Press, 1988. – P. 51-55.

4. Связь с учениями досократиков о первоначале

Текст: И это – Единое Анаксагора (ибо это лучшее выражение для его «всего во всем»), а также смесь Эмпедокла и Анаксимандра. Так и Демокрит говорит: все было в потенции, а не в действительности. Таким образом, эти философы касались материи.

Комментарии:

М.А. Дынник (СССР): Советский историк философии М.А. Дынник в своих работах отмечает, что Аристотель здесь совершает характерный для него прием: он интерпретирует учения предшественников через призму собственных категорий. Он видит в неопределенном апейроне Анаксимандра, в смеси гомеомерий Анаксагора («все во всем») и в первоатомах Демокрита (которые еще не сгруппировались в сложные тела) – прозрения в понятие материи как неопределенной потенции. Однако Аристотель критикует их за то, что они не провели четкого различия между материей и формой, между потенцией и актом.

Источник: Дынник М.А. (ред.) История философии. Т. 1. – М.: Институт философии АН СССР, 1957. – С. 78-80.

Зарубежный специалист (Дэвид Ферли): Специалист по античной философии Дэвид Ферли соглашается с тем, что Аристотель справедливо усматривает у досократиков интуицию о некоем первоначале, лишенном качеств. Однако, по мнению Ферли, Аристотель модернизирует их взгляды. Например, атомы Демокрита – это уже актуальные, неделимые телесные формы, а не чистая потенция в аристотелевском смысле. Аристотель скорее показывает, к чему должны были прийти эти философы, если бы последовательно развивали свои принципы.

Источник: Furley D. The Greek Cosmologists. Vol. 1. – Cambridge: Cambridge University Press, 1987. – P. 47-49.

5. Материя у вечных и преходящих сущих

Текст: Но все, что изменяется, имеет материю, хотя и другого рода: даже вечное, которое не имеет ценности, но может быть движимо изменениями, имеет материю, только не способную стать, а локально обусловленную.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Российский исследователь Э.В. Вольф поясняет, что это важнейшее уточнение. Материя есть не только у тленных земных тел, но и у вечных небесных тел (звезд, планет). Однако их материя – особого рода. Они не возникают и не уничтожаются (не имеют «материи становления»), но они движутся в пространстве (имеют «материю для движения в месте»). Это показывает, что аристотелевское понятие материи не сводится к субстрату возникновения/уничтожения, а является принципом всякой изменчивости, в том числе и вечной.

Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2016. – С. 112-114.

Зарубежный специалист (Абрахам Бос): Голландский ученый Абрахам Бос, специализирующийся на космологии Аристотеля, развивает эту мысль. Он утверждает, что небесная материя – это эфир (пятый элемент), чья единственная потенция – это способность к круговому движению. Эта потенция никогда не существует в неактуализированном состоянии, так как небесные тела движутся вечно. Таким образом, их материя – это «материя-для-движения», а не «материя-для-становления».

Источник: Bos A.P. Aristotle on the Ether. – Mnemosyne, 1973, Vol. 26, Fasc. 3, pp. 288-292.

6. Уточнение понятия не-сущего и проблема множественности

Текст: Можно спросить, из какого небытия происходит становление, ведь небытие трояко. Ответ: из потенциального небытия, если таковое существует. Но нечто становится не из какого-то потенциального, а это из этого, то из того. Поэтому предложение «все вещи были как таковые» недостаточно, поскольку они различаются по своей материи. Иначе почему бы им быть бесконечными, а не едиными? Ведь поскольку причина одна, то если бы материя тоже была одна, то то, чья материя была лишь потенциальной, должно было бы быть актуальным.

Комментарии:

В.В. Петров (Россия): Российский историк философии В.В. Петров видит здесь критику монистических учений (таких как учение Анаксагора). Аристотель утверждает, что для объяснения множественности и разнообразия вещей в мире недостаточно одной лишь материи, даже если она содержит в себе все в потенции («все во всем»). Необходимо множество различных форм, которые актуализируют материю тем или иным способом. Если бы материя была одна, а действующая причина (форма) тоже одна, то все вещи были бы тождественны. Разнообразие мира требует разнообразия форм.

Источник: Петров В.В. Множественность форм и проблема единого ума-нуса в XII книге «Метафизики» Аристотеля» // ΣΧΟΛΗ. Т. 3. 2009. С. 423–442.

Зарубежный специалист (Майкл Ферейон): Профессор Майкл Ферейон обращает внимание на логический аргумент в конце пункта: если бы материя была едина, то все, что потенциально существует в ней, должно было бы актуализироваться сразу и полностью под действием единой причины. Но мы видим частичную и разнообразную актуализацию. Следовательно, материя не едина, а специфицирована для разных родов сущего, и действующих причин (форм) также много.

Источник: Frede M., and Charles D. (eds.) Aristotle's Metaphysics Lambda. – Oxford: Oxford University Press, 2000. – P. 130-135 (в статье различных авторов).

7. Три принципа всякого изменения.

Текст: Таким образом, существуют три конечные причины и три принципа: два из них, а именно, с одной стороны, понятие и форма, а с другой – лишенность, являются самой оппозицией; третий – материя.

Комментарии:

А.В. Апполонов (Россия): Российский исследователь А.В. Апполонов подводит итог: Аристотель завершает анализ, сформулировав тройственную схему принципов (архэ) любого природного изменения:

Материя (ὕλη) – субстрат, то, из чего.

Форма (μορφή, εἶδος) – образец, сущность, то, во что.

Лишенность (στέρησις) – отсутствие данной формы в материи, то, от чего.

Лишенность – это не просто «ничто», а именно отсутствие определенной формы, которое и создает «напряжение» для перехода к ее обладанию. Форма и лишенность образуют пару противоположностей.

Источник: Апполонов А.В. Аристотель и поздняя классика: курс лекций. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2018. – С. 89-92.

Зарубежный специалист (Теренс Ирвин): Философ Теренс Ирвин в своей масштабной работе «Принципы аристотелевской этики» (которая опирается и на его метафизику) отмечает, что эта тройственная схема является универсальным инструментом аристотелевского анализа. Она применима не только в физике, но и в этике (например, воспитание добродетели – это изменение души, где есть материя (страсти), форма (разумный принцип) и лишенность (отсутствие добродетели)). Таким образом, глава 2 закладывает основы всего аристотелевского мышления.

Источник: Irwin T. Aristotle's First Principles. – Oxford: Clarendon Press, 1988. – P. 84-87.

Глава 3. Вечность принципов и процесс становления.

1. Невозникновение материи и формы.

Теперь следует показать, что ни материя, ни форма не возникают, я имею в виду последнюю материю и последнюю форму. Ибо все изменяется как нечто, через нечто и в нечто. То, посредством чего оно изменяется, есть первая движущаяся вещь, изменяющееся нечто есть материя, то, во что оно изменяется, есть форма. Становление, таким образом, продолжалось бы до бесконечности, если бы не только руда стала круглой, но и круглое и руда возникли бы: поэтому мы должны где-то сохранять неподвижность.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф поясняет, что здесь Аристотель утверждает вечность принципов изменения. Если бы материя и форма сами возникали, то для их возникновения потребовались бы другие материя и форма, и так до бесконечности (regressus ad infinitum), что делает объяснение невозможным. Чтобы избежать дурной бесконечности, необходимо признать, что сами принципы (последняя материя как чистая возможность и последняя форма как сущность) не возникают и не уничтожаются. Они вечны. Аргумент от бесконечного регресса – один из ключевых в аристотелевской метафизике.

Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2016. – С. 115-117.

Зарубежный специалист (Сара Уотерлоу): Уотерлоу обращает внимание на формулу «изменяется как нечто (материя), через нечто (движущую причину), в нечто (форму)». Это универсальная схема. Утверждение о необходимости «где-то сохранять неподвижность» является подготовительным шагом к введению понятия Неподвижного Перводвигателя в последующих главах. Если все в движении, то объяснение движения невозможно. Должна существовать причина движения, которая сама недвижима.

Источник: Waterlow (Broadie) S. Nature, Change, and Agency in Aristotle's Physics. – Oxford: Clarendon Press, 1982. – P. 120-125.

2. Причины и виды становления.

Следует также отметить, что всякая субстанция возникает из субстанции той же природы, как та, что стала по природе, так и остальная. То, что становится, становится либо искусством, либо природой, либо случаем, либо случайностью: искусство – это принцип в другом, природа – в самой вещи: ведь человек производит человека. Причины, приведенные для других, являются лишениями последних.

Комментарии:

А.В. Апполонов (Россия): Апполонов отмечает, что здесь Аристотель классифицирует типы становления по виду действующей причины. Важнейший принцип – гомогенность причины и следствия в природном процессе: «человек производит человека». Это означает, что действующая причина (отец) уже содержит в акте ту форму, которую получает в потенции материя (зародыш). «Искусство» – это принцип формы в душе мастера, «природа» – принцип формы в самом сущем. Случай и спонтанность – это побочные продукты действий, направленных на другую цель.

Апполонов А.В. Аристотель и поздняя классика: курс лекций. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2018. – С. 95-98.

Зарубежный специалист (Дэвид Росс): Росс комментирует последнюю фразу: причины, производящие не-субстанциальные изменения (например, болезнь), суть «лишения» (здоровья). То есть, они определяются через отсутствие должной формы. Это подчеркивает, что форма является первичной и положительной причиной, в то время как лишенность – вторичной и отрицательной.

Источник: Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. II. – Oxford: Clarendon Press, 1924. – P. 360.

3. Триада субстанций: материя, форма, индивидуум.

Есть три субстанции: во-первых, материя, которая по внешнему виду есть одно (ибо то, что едино при соприкосновении, а не при слиянии, есть материя и субстрат); во-вторых, природа, в которую нечто превращается и которая есть реальная вещь и определенное поведение; в-третьих, продукт обоих, индивидуальная субстанция, например, Сократ или Каллий.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев видит здесь итог всего предшествующего анализа. Аристотель четко различает три аспекта, которые можно назвать «субстанциями» в разных смыслах:

Материя – субстанция как подлежащее (субстрат), «то, из чего».

Форма (природа, эйдос) – субстанция как суть бытия (чтойность), «то, что».

Синтез (индивидуум) – субстанция как конкретная, существующая вещь, единство материи и формы.

Именно третья – индивидуальная субстанция – является первичной в онтологическом смысле, так как только она существует актуально и самостоятельно.

Источник: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 80-82.

Зарубежный специалист (Майкл Л. Уэд): Профессор Уэд обращает внимание на уточнение о единстве материи: она едина «при соприкосновении, а не при слиянии». Это означает, что материя – это не гомогенная масса (как у Анаксагора), а нечто, что сохраняет свою индивидуальность как субстрат для конкретной формы. Медь – это материя для шара, но медь сама по себе уже есть некоторая оформленная материя.

Источник: Wedin M.V. Aristotle's Theory of Substance: The Categories and Metaphysics Zeta. – Oxford: Oxford University Press, 2000. – P. 45-47.

4. Отделимость формы и её вечность.

Теперь в некоторых вещах это не существует отдельно от составной субстанции: например, форма дома не существует отдельно от дома, разве что как искусство. У этого идеала также нет становления и исчезновения, но нематериальный дом имеет различное бытие и небытие, чем здоровье и искусственный продукт, но если такой идеал существует, то он существует в естественном.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Гайденко подчеркивает важное различие между формами искусственных вещей и формами природных сущих. Форма дома (план в уме архитектора) не существует отдельно от материи иначе, чем в intellectе творца. Она возникает и исчезает с актом мысли. Напротив, форма природной вещи (например, «душа» как форма живого тела) неотделима от своей материи в актуально существующей вещи, но при этом она вечна как вид («человек производит человека»). Это вечность не отдельно существующей идеи, а вечность видовой формы, воспроизводящей себя в ряду индивидов.

Гайденко В.П. Указ. соч. – С. 300-303.

Зарубежный специалист (М. Фреде): Немецкий историк философии Михаэль Фреде комментирует, что Аристотель здесь проводит границу между своей теорией и платонизмом. Формы не являются трансцендентными, самостоятельно существующими实体ями. Они имманентны природным вещам. Их «вечность» – это не вечность отдельного объекта, а вечность вида (eidos) в процессе непрерывного воспроизводства.

Источник: Frede M. Essays in Ancient Philosophy. – Minneapolis: University of Minnesota Press, 1987. – P. 72-75.

5. Критика и интерпретация платоновских идей.

Именно по этой причине Платон сказал, не в дурном смысле, что существует столько же идей, сколько природных вещей, идеи которых отличаются от идей чувственных вещей, например, огня, плоти, головы. Ибо все есть материя, и действительно, материя индивидуальной субстанции – последняя материя.

Комментарии:

Д.В. Бугай (Россия): Бугай анализирует этот пассаж как пример «снисходительной» критики Аристотелем Платона. Аристотель признает, что интуиция Платона была верной: для объяснения природы необходимо обращаться к нематериальным формам (идеям). Однако Платон ошибался, отделяя эти идеи от вещей и приписывая им самостоятельное существование. Более того, если следовать логике Платона до конца, то идей должно быть бесконечно много (вплоть до идеи грязи или волоса), что абсурдно. Аристотель же «спасает» рациональное зерно: форма имманентна вещи и не существует без своей материи.

Бугай Д.В. Аристотель и платоновская теория идей. // ΣΧΟΛΗ. – 2007. – Т. 1, № 1. – С. 40-42.

Зарубежный специалист (Гайлорд Филд): Американский исследователь Г. Филд считает, что фраза «не в дурном смысле» указывает на уважительное отношение Аристотеля к своему учителю. Он видит в теории идей попытку решить реальную проблему – проблему устойчивости и познаваемости мира. Аристотель не отвергает проблему, а предлагает иное, по его мнению, более последовательное решение – через имманентные формы.

Источник: Field G.C. Plato and His Contemporaries: A Study in Fourth-Century Life and Thought. – London: Methuen, 1930. – P. 202-205.

6. Взаимосвязь причин во времени.

Движущие причины стали предшествующими, понятийные причины стали одновременно с вещами. Например, когда человек здоров, здоровье тоже существует, и фигура медной сферы становится одновременно индивидуальной медной сферой.

Комментарии:

С.В. Месяц (Россия): Месяц поясняет, что здесь Аристотель устанавливает темпоральный статус разных видов причин. Действующая (движущая) причина предшествует следствию во времени (строитель должен существовать до начала строительства дома). Формальная причина (форма, сущность) существует одновременно с обусловленной ею вещью. Здоровье существует только в здоровом организме, форма шара – только в самом шаре. Это еще раз подчеркивает имманентность формы.

Источник: Аристотель. Физика. Кн. I-IV. / Пер. и комм. С.В. Месяц. – М.: ГЛК, 2017. – Комментарии к кн. II, гл. 3.

Зарубежный специалист (Роберт Болтон): Болтон добавляет, что это различие имеет crucial значение для науки. Познание формальной причины (сути бытия) позволяет дать необходимое и всеобщее объяснение существованию и свойствам вещи здесь и сейчас, без обращения к ее предыстории.

Источник: Bolton R. Aristotle's Method in Natural Science: Physics I. // In: Aristotle's Physics: A Collection of Essays. Ed. by L. Judson. – Oxford: Clarendon Press, 1991. – P. 14-15.

7. Возможность сохранения формы после разрушения вещи.

Но мы должны выяснить, остается ли что-нибудь после этого. С некоторыми вещами это вполне возможно: например, душа, если она такого рода, может продолжать существовать, хотя и не вся, а лишь ее причина: ведь целое, вероятно, не может продолжать существовать.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф указывает на осторожность и двусмысленность этого замечания Аристотеля. Он ставит сложный вопрос: может ли форма (эйдос) существовать после уничтожения составной сущности (например, после смерти живого существа)? Ответ неоднозначен. Для искусственных вещей – нет (форма дома исчезает). Для природных – возможно, но не вся форма (не индивидуальная душа Сократа), а лишь ее разумная часть (νοῦς), которая, как Аристотель утверждает в трактате «О душе», «не разрушима и вечна». Это один из самых спорных и обсуждаемых моментов в философии Аристотеля.

Источник: Вольф Э.В. Указ. соч. – С. 125-127.

Зарубежный специалист (Ричард Сорабджи): Известный историк философии Р. Сорабджи считает, что в этом пункте Аристотель намечает проблему, которую он подробнее рассматривает в трактате «О душе». Утверждение, что сохраняется не вся душа, а лишь ее «причина» (разумная часть), согласуется с учением о пассивном и активном уме. Активный ум (νοῦς ποιητικός) бессмертен и вечен, в то время как индивидуальная, связанная с телом душа – нет.

Источник: Sorabji R. Body and Soul in Aristotle. // Philosophy, Vol. 49, No. 187 (Jan., 1974), pp. 70-72.

8. Отрицание необходимости идей.

Поэтому очевидно, что ради отдельных вещей не нужны никакие идеи, ибо человек производит человека, индивид производит индивида. То же самое и с искусствами, ибо искусство врачевания – это понятие здоровья.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев рассматривает этот как окончательный вердикт Аристотеля в споре с Платоном. Трансцендентные идеи излишни для объяснения мира. Все объясняется имманентными причинами: действующей причиной (индивид-родитель) и формальной причиной (видовая форма, воспроизводящая себя в потомстве). Форма существует не «где-то там», а в самом индивиде и в деятельном уме творца (природа или человек-мастер). Таким образом, аристотелевский универсум является замкнутой и самодостаточной системой, не требующей выхода в мир идей.

Источник: Лосев А.Ф. Указ. соч. – С. 85-87.

Зарубежный специалист (Г.Е.Р. Ллойд): Британский историк науки Джеффри Ллойд видит в этом выводе фундаментальный сдвиг в античной мысли. Аристотель предлагает натуралистическую и эмпирическую модель объяснения, в которой общее (форма) не существует отдельно от частного, а познается через его изучение. Это открывает путь для систематического научного исследования природы, основанного на наблюдении за индивидами.

Источник: Lloyd G.E.R. Aristotle: The Growth and Structure of His Thought. – Cambridge: Cambridge University Press, 1968. – P. 140-142.

Глава 4. Тождество и различие принципов для разных родов сущего.

1. Проблема общности принципов для разных категорий.

Причины и принципы различных вещей в одном отношении различны, в другом, если говорить в общем и по аналогии, одинаковы. Можно было бы поставить вопрос о том, различны или тождественны принципы и элементы отдельных субстанций и относительного, причем сразу с другими категориями. Но предположение, что принципы всего тождественны, недопустимо: иначе относительное и индивидуальная субстанция должны были бы происходить из одних и тех же принципов. Чем же должно быть это одно и то же?

Комментарии:

А.В. Лебедев (СССР/Россия): Лебедев отмечает, что здесь Аристотель сталкивается с фундаментальной проблемой: является ли структура бытия единой или плюралистичной? Досократики (особенно монисты) искали единые принципы для всего. Аристотель же, с его учением о категориях, должен показать, как соотносятся принципы сущего в разных категориях (субстанции, качества, количества и т.д.). Его тезис: полное тождество принципов невозможно, так как это стирало бы онтологическую разницу между, например, вещью (Сократ) и ее свойством (быть образованным).

Источник: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. / Изд. подгот. А.В. Лебедев. – М.: Наука, 1989. – (В примечаниях к доксографии).

Зарубежный специалист (Джозеф Оуэнс): Оуэнс подчеркивает, что Аристотель ищет баланс между универсальностью метафизики и спецификой ее предмета. Метафизика как наука о сущем как таковом должна выявлять общие принципы. Но сущее говорится во многих смыслах (πρὸς ἕν), поэтому общность принципов не может быть простым тождеством. Она должна быть более сложной – аналогической.

Источник: Owens J. The Doctrine of Being in the Aristotelian 'Metaphysics'. – P. 135-138.

2. Критика учения о тождестве элементов для всего.

Кроме индивидуальной субстанции и других категорий нет ничего общего, и элемент должен быть более ранним, чем то, элементом чего он является. Но индивидуальная субстанция не может быть элементом относительного, так же как и относительное может быть элементом индивидуальной субстанции. Кроме того, как возможно, чтобы все имело одни и те же элементы, ведь ни один элемент не может быть тождественен тому, что состоит из элементов, подобно тому как a или b не тождественны ab. Не может быть элементом и всякое умопостигаемое, например, единое и сущее: ведь они принадлежат всем вещам, даже составным: поэтому они не могут быть ни индивидуальной субстанцией, ни относительной, которой они обязательно должны быть. Следовательно, не все имеет один и тот же элемент.

Комментарии:

В.В. Петров (Россия): Петров анализирует логику Аристотеля, которая состоит из нескольких мощных аргументов против монизма:

Аргумент от онтологического приоритета: Элемент логически и онтологически первичнее того, что из него состоит. Но субстанция первичнее отношения (категория «где» или «относительное»). Следовательно, они не могут быть составлены из одних и тех же элементов.

Аргумент от тождества: Целое не тождественно своей части (ab ≠ a и ab ≠ b). Если бы все вещи состояли из одних элементов, то сами эти элементы были бы тождественны всем вещам, что абсурдно.

Аргумент против трансценденталий: Наиболее общие понятия («сущее», «единое») не могут быть элементами, так как они являются предикатами всего, включая сами элементы. Они – не строительные блоки бытия, а его всеобщие характеристики.

Источник: Петров В.В. Множественность форм и проблема единого ума… – С. 428-430.

Зарубежный специалист (Дэвид Росс): Росс в своем комментарии добавляет, что критика «единого» и «сущего» как элементов направлена против платоников, которые рассматривали их как высшие роды. Аристотель показывает, что это не элементы, а самые общие предикаты, которые не обладают самостоятельным существованием в качестве отдельных сущностей.

Источник: Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. Vol. II. – P. 365-366.

3. Решение: тождество по аналогии и различие по роду.

Или, как я уже сказал, оно имеет одни и те же элементы в определенной степени, в определенной степени нет. Так, например, в случае чувственно воспринимаемых тел формальным элементом является тепло и, в различие от его лишения, холод; материя – это то, что сначала потенциально и существенно включало в себя тепло и холод; субстанция – это отчасти названная вещь, отчасти то, что стало из нее, принципом чего она теперь является, или вещь, которая стала единой из тепла и холода, например плоть или кость, ибо то, что стало из названной вещи, естественно должно быть отличным от нее. Здесь элементы и принципы одинаковы, но в других случаях они различны. Поэтому нельзя сказать обо всем, что оно имеет одны и те же принципы, но только по аналогии, как, например, когда говорят, что есть три принципа, форма, лишенность и материя, в то время как каждый из них опять-таки отличается в каждой области, например, в случае цвета – белый, черный, поверхность, свет, тьма, воздух и отсюда день и ночь.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев видит в этом пункте гениальное решение Аристотеля. Принципы тождественны по своей функции (ἀναλογία), но различны по своему содержанию в каждом роде сущего. Везде есть тройственная структура: 1) определяющая форма, 2) ее отсутствие (лишенность), 3) материя, способная к тому и другому. Но конкретно что является формой, лишенностью и материей – разное для разных сфер. Для термодинамики – это тепло/холод/тело, для оптики – свет/тьма/прозрачная среда (воздух), для этики – добродетель/порок/душа. Это учение о аналогии бытия стало краеугольным камнем всей последующей европейской метафизики.

Источник: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – С. 90-94.

Зарубежный специалист (Пьер Обенк): Французский исследователь Пьер Обенк подчеркивает, что аналогия у Аристотеля – это не просто метафора, а строгий логический и онтологический принцип. Она позволяет говорить о единстве метафизики как науки, не отрицая при этом нередуцируемого многообразия и иерархичности самого бытия. Метафизика изучает не некий единый предмет, а разные предметы, сходным образом устроенные.

Источник: Aubenque P. Le problème de l'être chez Aristote. – Paris: PUF, 1962. – P. 190-195.

4. Роль внешней движущей причины и итоговая классификация.

Но поскольку причиной является не только внутреннее, но и внешнее, например, движущееся, из этого следует, что принцип и элемент различны. Но и то, и другое – причины, и если принцип разделить на эти два, то то, что движется или приводит в состояние покоя, есть принцип и субстанция. По аналогии, таким образом, существует три элемента и четыре причины и принципа, но элементы и принципы, и особенно первая движущая причина, различны в разных вещах. Например, здоровье, болезнь, тело, движущая причина – искусство врачевания. Форма, определенный беспорядок, кирпичи, движущая причина искусства строительства. И принцип делится на эти виды причин.

Комментарии:

С.В. Месяц (Россия): Месяц обращает внимание на важное разграничение: элементы (στοιχεῖα) – это внутренние составляющие вещи (материя, форма, лишенность). Принципы (ἀρχαί) – это более широкое понятие, включающее также и внешнюю действующую причину. Таким образом, знаменитое учение о четырех причинах (материальная, формальная, движущая, целевая) является развитием и усложнением учения о трех элементах. Целевую причину Аристотель здесь, по сути, отождествляет с формальной (искусство врачевания есть понятие здоровья).

Источник: Аристотель. Физика. Кн. I-IV. / Пер. и комм. С.В. Месяц. – Комментарии к кн. II, гл. 3 и 7.

Зарубежный специалист (Теренс Ирвин): Ирвин отмечает, что в этом пункте Аристотель подводит итог своей классификации причин. Ключевой вывод: конкретная природа движущей причины различна для разных родов сущего. В природе это предшествующий индивид (человек-отец), в искусстве – разум мастера и его знание формы, в спонтанных процессах – слепая необходимость. Это подготавливает почву для вопроса о высшей, всеобщей движущей причине.

Источник: Irwin T. Aristotle's First Principles. – P. 90-92.

5. Сведение причин к трем и указание на Перводвигатель.

Но поскольку движущей силой в случае реальных, телесных людей является человек, а в случае идеальных, воображаемых людей – форма или ее противоположность, мы получаем четыре причины, тогда как в противном случае, в определенном смысле, их три. Ведь искусство врачевания – это в определенном смысле здоровье, искусство строительства – это форма дома, а человек порождает человека. Кроме того, существует, однако, как первая, всеподвижная причина.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф поясняет заключительный тезис главы. Аристотель показывает, что четыре причины часто могут быть сведены к трем. Действующая причина (движущая) часто совпадает с формальной (отец обладает человеческой формой, искусство врачевания есть logos здоровья). Таким образом, в конечном счете, мы возвращаемся к тройственной структуре (форма, лишенность, материя), но обогащенной пониманием того, что форма является и целью, и часто – источником движения. И здесь, в самом конце, Аристотель делает решающий шаг: он указывает на необходимость первой, всеобщей движущей причины, которая сама недвижима. Это – прямое указание на тему последующих глав (6-10) о Неподвижном Перводвигателе.

Источник: Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – С. 130-132.

Зарубежный специалист (Вернер Йегер): Йегер рассматривает эту фразу как кульминацию всей аргументации глав 1-4. Аристотель, начав с анализа чувственного, изменчивого мира и его имманентных принципов, логически приходит к необходимости выйти за его пределы. Имманентных причин недостаточно для объяснения самого факта существования мира и его порядка. Требуется трансцендентный принцип – вечный, неподвижный, чисто актуальный перводвигатель, который является конечным объяснением всякого движения и становления.

Источник: Jaeger W. Aristotle: Fundamentals of the History of His Development. – P. 386-389.

Общие работы, посвященные XII книге «Метафизики»:

Frede, M. and Charles, D. (eds.). Aristotle's Metaphysics Lambda. Symposium Aristotelicum. – Oxford: Oxford University Press, 2000. (Сборник статей ведущих мировых специалистов, целиком посвященный разбору Книги Лямбда).

Horn, C. Aristotle’s Metaphysics XII. – Darmstadt: WBG, 2016. (Современный подробный комментарий на немецком языке).

Бородай Т.Ю. Аристотель. Метафизика I (А), XII (Λ). // Платон. Соч. в 4 т. Т. 3. – М.: Мысль, 1994. – С. 409-422. (Классический русскоязычный комментарий к ключевым книгам).

Аристотель. Метафизика. Книга Лямбда. / Пер. и комм. С.В. Месяц, Э.В. Вольф, В.В. Петров и др. – СПб.: РХГА, 2019. (Новейший русский перевод с подробными комментариями специалистов по каждому разделу).

Глава 5. Актуальное и потенциальное как общие по аналогии принципы сущего.

1. Первенство индивидуальной субстанции как причины.

Поскольку одно обладает особым существованием, а другое – нет, то одно является индивидуальной субстанцией, а значит, и причиной всего, поскольку без индивидуальных субстанций нет качеств и движений. Такими субстанциями являются, например, душа и тело, или разум, желание и тело.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев акцентирует, что здесь Аристотель возвращается к центральному тезису всей своей метафизики, но теперь обосновывает его с новой стороны. Индивидуальная субстанция – не просто первичный вид сущего, но и причина существования всех остальных категорий (качеств, количеств и т.д.). Акциденции существуют лишь как свойства субстанций. Пример «душа и тело» показывает, что сама индивидуальная субстанция понимается как сложное целое, где форма (душа) является причиной бытия и единства для своей материи (тела).

Источник: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 94-96.

Зарубежный специалист (Майкл Вэдин): Профессор Вэдин обращает внимание на пример «разум, желание и тело». Это указывает на иерархическую структуру сложной субстанции. Высшие способности (разум) являются формальными и целевыми причинами для низших (желание) и для тела. Таким образом, индивидуальная субстанция сама является системой причинно-следственных отношений, микрокосмом, отражающим causal structure макрокосма.

Источник: Wedin M.V. Aristotle's Theory of Substance: The Categories and Metaphysics Zeta. – Oxford: Oxford University Press, 2000. – P. 50-52.

2. Единство принципов по аналогии: акт и потенция.

Кроме того, в другом случае, по аналогии, принципы одни и те же, например, актуальность и потенциальность: но они также различны в разных вещах и разными способами. Иногда одна и та же вещь бывает то актуальной, то потенциальной, например, вино, плоть или человек. Но и это подпадает под упомянутые причины. Ибо актуальное – это форма, если она делима, и продукт формы и материи; лишенное – это темнота или больной; потенциальное – это материя, ибо она способна стать и тем, и другим.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Гайденко видит здесь высший уровень обобщения аристотелевской теории причин. Пара акт (ἐνέργεια) и потенция (δύναμις) становится самой универсальной парой принципов, охватывающей все предыдущие (форма/материя, наличие/лишенность). Это принципы, тождественные по аналогии для любого рода сущего. Любое изменение и любое бытие можно описать как переход из потенции в акт. Важно, что актуальное отождествляется с формой, а потенциальное – с материей, что завершает их концептуальный синтез.

Источник: Гайденко В.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. – М.: Наука, 1980. – С. 303-305.

Зарубежный специалист (Джонатан Лир): Лир подчеркивает, что введение акта и потенции как высших принципов позволяет Аристотелю динамизировать всю свою онтологию. Бытие – это не статичное состояние, а процесс осуществления возможностей. Пример «вино, плоть или человек» показывает, что одна и та же вещь может быть актуальной в одном отношении (вино как напиток) и потенциальной в другом (вино как потенциальный уксус).

Источник: Lear J. Aristotle: The Desire to Understand. – Cambridge: Cambridge University Press, 1988. – P. 55-58.

3. Конкретный пример причин: происхождение человека.

Другим образом, в отношении актуальности и потенциальности то, что не имеет той же материи, отличается от того, что не имеет той же, но иной формы: так, причинами человека являются стихии, огонь и земля, а именно они как материя, кроме того, надлежащая форма и внешняя причина, если таковая имеет место, например, отец, и, кроме того, солнце и косая солнечная орбита, которые не являются ни материей, ни формой, ни лишением, ни подобным, но движущимися причинами.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф анализирует этот пассаж как пример применения общей теории к конкретному случаю. Аристотель перечисляет все четыре причины возникновения человека:

Материальная: элементы (огонь, земля и т.д.) как remote matter.

Формальная: «надлежащая форма» – видовая сущность человека.

Действующая: непосредственная – отец; удаленная – Солнце и его годичное движение по эклиптике.

Упоминание Солнца – ключевой момент. Оно является трансцендентной движущей причиной для всего подлунного мира, обеспечивая циклы возникновения и уничтожения. Это связывает теорию причин с натурфилософией и космологией.

Источник: Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2016. – С. 132-135.

Зарубежный специалист (Дэвид Седили): Профессор Седили в своем комментарии к «Физике» отмечает, что ссылка на Солнце и его движение является отсылкой к учению Аристотеля о вечном круговом движении небесных сфер как об источнике всякого изменения в подлунном мире. Таким образом, объяснение даже самого частного события (рождение человека) требует обращения ко всей космологической системе вплоть до ее первопричины.

Источник: Sedley D. Is Aristotle's Teleology Anthropocentric? // Phronesis, Vol. 36, No. 2 (1991), pp. 179-196.

4. Принцип индивидуального против общего.

Кроме того, мы должны помнить, что одно является общим для всех, а другое – нет. Итак, первыми принципами всего являются, во-первых, актуальное, во-вторых, формальное, в-третьих, потенциальное. Поэтому общее не является принципом. Принцип отдельного человека – это отдельный человек, но общий человек не является принципом отдельного человека, а принцип Ахилла – это Пелей, принцип твоего отца, принцип этого конкретного ba – это этот конкретный b, а b в целом – это причина ba par excellence. Далее, формы являются причинами отдельных субстанций.

Комментарии:

Д.В. Бугай (Россия): Бугай видит здесь кульминацию полемики Аристотеля с платонизмом. Аристотель проводит жесткое различие между логическим общим (универсалия, «общий человек») и онтологическим принципом (конкретная действующая причина, «этот человек-отец»). Универсалия не может быть причиной, так как причина всегда конкретна и актуальна. Рождение объясняется не «Человечностью вообще», а конкретным отцом. Таким образом, индивидуальная субстанция является причиной самой себя в процессе воспроизводства. Это – окончательное утверждение примата индивидуального над общим.

Источник: Бугай Д.В. Аристотель и платоновская теория идей. // ΣΧΟΛΗ. – 2007. – Т. 1, № 1. – С. 45-48.

Зарубежный специалист (Шарлотта Витт): Американская исследовательница Шарлотта Витт обращает внимание на сложность последней фразы: «формы являются причинами отдельных субстанций». Она утверждает, что Аристотель здесь говорит не об отдельно существующих формах, а о формах-в-индивидах. Индивидуальная форма Сократа, унаследованная от его отца, является причиной того, что Сократ есть человек. Таким образом, форма тоже индивидуальна, а не универсальна.

Источник: Witt C. Ways of Being: Potentiality and Actuality in Aristotle's Metaphysics. – Ithaca: Cornell University Press, 2003. – P. 115-120.

5. Тождество и различие причин в разных категориях и индивидах.

Но причины и элементы, как я уже сказал, различны в различных вещах, которые не принадлежат к одной и той же области, например, в цветах, звуках, индивидуальных субстанциях, количественных вещах: они тождественны только по аналогии. Даже в случае тех вещей, которые принадлежат к одному и тому же виду, они различны, не различны по виду, но в той мере, в какой в индивидуальном существе, например, во мне и тебе, материя, движение и форма различны, хотя и тождественны в общем понятии.

Комментарии:

А.В. Апполонов (Россия): Апполонов подчеркивает, что Аристотель проводит различие на двух уровнях:

Между родами сущего: Причины цвета и причины звука различны по своему содержанию (разная материя, разные формы), но тождественны по своей функции (аналогия).

Между индивидами внутри одного вида: Материя Сократа и Ксантиппы различна (разные тела), движущая причина различна (разные родители), и даже их индивидуальные формы различны (Сократ – не Ксантиппа), хотя в общем понятии («человек») они тождественны. Это – радикальный индивидуализм Аристотеля: принципы онтологически уникальны для каждой вещи.

Источник: Апполонов А.В. Аристотель и поздняя классика: курс лекций. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2018. – С. 100-102.

Зарубежный специалист (Майкл Ферейон): Фреде комментирует, что этот показывает пределы научного обобщения для Аристотеля. Наука (физика, биология) имеет дело с общими понятиями и общими для вида причинами. Но метафизика, стремящаяся к первопричинам, должна признать, что в строгом смысле каждая индивидуальная сущность имеет свои собственные, уникальные принципы. Это создает напряженность между требованием научной всеобщности и онтологической уникальностью.

Источник: Frede M., and Charles D. (eds.) Aristotle's Metaphysics Lambda. – Oxford: Oxford University Press, 2000. – P. 85-90.

6. Итоговый вывод о принципах.

Если мы рассмотрим, каковы принципы или элементы отдельных субстанций, относительных и качественных, тождественны ли они или различны, то обнаружим, что они тождественны, если излагать их в целом, не тождественны, но различны, если разделять их, и лишь определенным образом тождественны для всего. Определенным образом, то есть по аналогии, они тождественны, потому что они – материя, форма, лишение, движение, и определенным образом причины отдельных субстанций являются причинами всего, потому что, когда они отменяются, отменяется все. Кроме того, Первое соответствует свершившейся реальности. В определенном смысле первым является нечто другое, а именно противоположности, которые не обозначаются ни как роды, ни как общее. Также и субстанции. Итак, что такое принципы чувственно воспринимаемого, и сколько их существует, и в чем они тождественны, а в чем различны, было изложено.

Комментарии:

В.В. Петров (Россия): Петров рассматривает этот как итоговый вывод всего анализа чувственного сущего (гл. 1-5). Аристотель резюмирует свое решение проблемы единства и множественности принципов:

Тождество «в целом»: На высшем уровне абстракции – это акт и потенция.

Тождество «по аналогии»: Для каждого рода сущего – это материя, форма, лишенность и движение.

Различие «в частности»: Конкретное наполнение этих принципов уникально для каждого рода и даже для каждой индивидуальной вещи.

Утверждение «Первое соответствует свершившейся реальности» – это прямой переход к теме Неподвижного Перводвигателя как чистой актуальности, лишенной всякой потенции.

Источник: Петров В.В. Множественность форм и проблема единого ума… – С. 435-438.

Зарубежный специалист (Сара Уотерлоу): Уотерлоу видит в заключительных словах главы указание на иерархию принципов. «Первый» принцип – это чистая актуальность. Но для чувственного мира «первыми» в другом смысле являются противоположности (форма/лишенность), так как они непосредственно обуславливают изменение. Однако эти противоположности сами по себе не являются ни общими понятиями, ни отдельными сущностями – они принципы, modes of being. На этом анализ изменчивого бытия завершается, и метафизика обращается к бытию вечному и неизменному.

Источник: Waterlow (Broadie) S. Nature, Change, and Agency in Aristotle's Physics. – Oxford: Clarendon Press, 1982. – P. 130-135.

Глава 6. Доказательство необходимости вечной неподвижной субстанции.

1. Вечность движения и времени как отправной пункт.

Поскольку, как мы видели, существует три субстанции, две физические и одна неподвижная, поговорим о последней и покажем, что вечная неподвижная субстанция обязательно должна существовать. Субстанции – первые среди существующих вещей: если все они преходящи, то и все преходяще. Но движение не может стать или исчезнуть, поскольку оно всегда было, как и время, поскольку не может быть раньше или позже, если нет времени. Поэтому движение также непрерывно, как и время, поскольку последнее либо тождественно движению, либо является его качеством. Но никакое движение не является непрерывным, кроме локального, а именно кругового.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Гайденко подчеркивает, что Аристотель начинает доказательство с феноменологического и научного основания – с констатации вечности движения и времени, что было общепринято в античной космологии. Ключевой логический ход: если субстанции первичны, а все они тленны, то в какой-то момент всё должно было исчезнуть и никогда не возникнуть вновь. Но мы видим, что мир существует. Следовательно, должна существовать нетленная субстанция. Утверждение о непрерывности движения и времени и идентификация единственно непрерывного движения как кругового – это прямой вывод из его физики (небесные сферы движутся вечно по кругу).

Источник: Гайденко В.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. – М.: Наука, 1980. – С. 305-308.

Зарубежный специалист (Дэвид Росс): Росс в своем комментарии обращает внимание на связь времени и движения. Время, по Аристотелю, есть «мера движения». Поэтому вечность времени имплицирует вечность движения. Аргумент, что движение не могло возникнуть (ибо для этого уже должно было существовать движение-причина), является вариантом аргумента против возникновения бытия из не-бытия, примененного к изменению.

Источник: Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. II. – Oxford: Clarendon Press, 1924. – P. 373-375.

2. Недостаточность потенциального бытия как причины движения.

Если же нечто, способное к движению или действию, существует, но не переходит в актуальность, то никакого движения не происходит, ибо вполне возможно, что потенциал не активен. Таким образом, если мы предполагаем вечные субстанции, как это делают те, кто предполагает идеи, то ничего не получится, если эти субстанции не будут населены принципом, способным вызывать изменения. Этот принцип, следовательно, недостаточен, как и любая другая субстанция, кроме идей: ведь если он не активен, то не может возникнуть никакого движения. Это не так, даже если он активен, но его сущность потенциальна: ведь в этом случае не было бы вечного движения, поскольку то, что потенциально, не может быть. Поэтому должен существовать такой принцип, сущность которого – актуальность.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев видит здесь ядро аристотелевского доказательства. Аристотель критикует платоновские идеи за их статичность и недеятельность. Даже если идеи вечны, они, будучи чистыми сущностями, не содержат в себе принципа деятельности. Они – потенциальные объекты познания, но не действующие причины. Более того, даже если некая сущность активна, но ее бытие включает потенциальность, она не может быть причиной вечного движения, так как потенция может и не актуализироваться. Следовательно, требуется сущность, чье бытие есть чистая актуальность (ἐνέργεια), лишенная всякой потенции (δύναμις).

Источник: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 100-103.

Зарубежный специалист (Абрахам Бос): Голландский исследователь А. Бос комментирует, что этот аргумент основан на принципе причинности: причина должна быть онтологически выше следствия. Вечное движение требует причины, которая сама является вечной и деятельной по своей сущности, а не по случайности. Сущность, обладающая потенцией, по определению может и не действовать, а значит, не может гарантировать непрерывности вечного движения.

Источник: Bos A.P. Cosmic and Meta-cosmic Theology in Aristotle's Lost Dialogues. – Leiden: Brill, 1989. – P. 78-81.

3. Трудность и её разрешение: актуальность прежде потенции.

Но здесь возникает трудность. Ведь кажется, будто все актуальное также актуально, но не все актуально, так что актуальность была бы раньше. Но если бы это было так, то ничто из существующего не могло бы существовать: ведь нечто может обладать способностью быть, не будучи по этой причине уже существующим. То же самое возражение относится к доктрине теологов о том, что вселенная возникает из ночи, и к доктрине натурфилософов о том, что все вещи были вместе. Ибо как может происходить движение, если его причиной не является ничего реального?

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф поясняет, что Аристотель рассматривает возможное возражение: если актуальность всегда первична, то как вообще может возникнуть нечто новое? Кажется, что потенция должна быть первичнее (семя прежде дерева). Аристотель разрешает эту апорию, показывая, что для актуализации любой потенции требуется уже актуально существующая причина. Дерево вырастает из семени, но семя было порождено актуально существующим деревом. Таким образом, в порядке причинности актуальность всегда первична. Теологии, выводящие мир из Хаоса или Ночи, не могут объяснить, как из чистой неопределенности (потенции) возникает порядок без уже действующей причины.

Источник: Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2016. – С. 140-143.

Зарубежный специалист (Ричард Сорабджи): Сорабджи обращает внимание на универсальность этого принципа. Аристотель применяет его ко всему ряду причин: чтобы потенция могла реализоваться, должна существовать актуальная причина, которая сама для своей актуализации требовала предыдущую актуальную причину, и так далее. Чтобы избежать бесконечного регресса, необходимо признать первую причину, которая является актуальной сама по себе, ни от чего не зависящей.

Источник: Sorabji R. Necessity, Cause, and Blame: Perspectives on Aristotle's Theory. – Chicago: University of Chicago Press, 1980. – P. 150-153.

4. Критика предшествующих учений о движении.

Материя не может двигаться сама по себе, но ее приводит в движение искусство строительства; месячные и земля тоже не могут двигаться сами по себе, но их приводят в движение семя и потомство. По этой причине некоторые, например, Лисипп и Платон, утверждают вечную активность, ибо, по их словам, движение есть всегда. Но почему и какое движение, они не говорят, как и не указывают причину, по которой движение происходит именно так. Ведь ничто не движется случайно, но всегда должен существовать движущий агент: так, что-то движется иногда по природе, иногда по силе, или по причине, или по чему-то еще. Кроме того, возникает вопрос о том, какое движение является первым, что имеет огромное значение. В частности, Платон не может поставить в качестве первого принципа то, что он иногда считает принципом, – то, что движется само по себе: ведь мир-душа, как он говорит, позже, и в то же время как небо.

Комментарии:

М.А. Дынник (СССР): Дынник отмечает, что здесь Аристотель критикует современные ему учения за недостаточную последовательность. Он соглашается с их выводом о вечности движения (у Левкиппа, Платона), но упрекает их в том, что они не указывают конкретную причину и вид этого движения. Просто постулировать «движение всегда есть» – недостаточно для научного объяснения. Нужно показать, почему оно вечно и какое движение является первичным. Критика Платона особенно остра: его самодвижущаяся душа не может быть первым принципом, так как она сама сотворена демиургом и, следовательно, вторична.

Источник: Дынник М.А. (ред.) История философии. Т. 1. – М.: Институт философии АН СССР, 1957. – С. 85-87.

Зарубежный специалист (Дэвид Седили): Седили подчеркивает аристотелевский тезис о неслучайности движения. Движение всегда имеет причину и направление. Поэтому первопричина должна быть не просто источником движения «вообще», а источником целенаправленного, упорядоченного движения, каковым является круговращение неба. Это подводит к выводу, что первая причина должна быть разумной и целеполагающей.

Источник: Sedley D. Is Aristotle's Teleology Anthropocentric? // Phronesis, Vol. 36, No. 2 (1991), pp. 179-196.

5. Приоритет актуальности и свидетельства досократиков.

Но мнение, что факультет раньше актуальности, в каком-то смысле верно, в каком-то нет: в какой мере оба, было показано. Но то, что актуальность раньше, засвидетельствовано Анаксагором (ибо его «разум» актуален) и Эмпедоклом с его дружбой и враждой, а также теми философами, которые, подобно Лейциппу, предполагают вечное движение. Таким образом, не было бесконечного времени через хаос или ночь, но одно и то же существовало всегда, либо в форме цикла, либо иначе, при условии, что актуальность наступает раньше, чем возможность.

Комментарии:

В.В. Петров (Россия): Петров анализирует этот пассаж как пример аристотелевского метода: найти рациональное зерно в учениях предшественников и использовать его для подтверждения собственной теории. Анаксагор с его Умом (Νοῦς), который «все упорядочил», и Эмпедокл с силами Любви и Вражды как активными началами интуитивно приблизились к понятию действующей причины. Даже Левкипп с его вечным движением атомов, хотя и механистически, признавал вечность актуального процесса. Аристотель же дает этому строгое метафизическое обоснование.

Источник: Петров В.В. Множественность форм и проблема единого ума… // ΣΧΟΛΗ. Т. 3. 2009. – С. 430-432.

Зарубежный специалист (Дэвид Ферли): Ферли соглашается, что Аристотель справедливо усматривает у досократиков прозрения в роль активного начала. Однако он указывает, что Аристотель «очищает» эти концепции от их наивно-материалистического характера (Ум у Анаксагора – тоже тончайшая материя). Аристотель доводит эту логику до конца: первопричина должна быть нематериальной и чисто актуальной.

Источник: Furley D. The Greek Cosmologists. Vol. 1. – Cambridge: Cambridge University Press, 1987. – P. 50-52.

6. Вывод: необходимость вечно действующего принципа.

Но если одна и та же вещь существует всегда, например, в форме цикла, то должно существовать нечто, что всегда остается в постоянной актуальности. Точно так же, если должно быть становление и уход, то должен существовать другой принцип, который всегда, и скоро, скоро, скоро, актуально. Этот принцип, следовательно, должен быть активен в одном случае сам по себе, в другом – по отношению к чему-то еще, иными словами, либо по отношению к третьей вещи, либо по отношению к примитиву, и именно к примитиву, поскольку последний является его и другой причиной. Примитив, таким образом, более превосходен: ведь, как мы видели, он является причиной вечного пребывания в одном и том же, причиной становления другим является другое, а тот факт, что вселенная всегда находится в процессе становления другим, очевидно, является следствием обоих. Именно так ведут себя движения в реальности. Почему же мы должны искать другие принципы?

Комментарии:

А.В. Лебедев (СССР/Россия): Лебедев видит в этом выводе завершение доказательства. Аристотель приходит к выводу о необходимости двух видов вечных действующих причин:

Неподвижный Перводвигатель: Причина вечного кругового движения неба, а значит, и вечности времени и становления в целом. Он активен сам по себе.

Вечные небесные субстанции (умы сфер): Причины прочих вечных движений. Они активны по отношению к чему-то другому (к своим сферам), но сами получают импульс от Перводвигателя.

Таким образом, строится иерархическая причинная структура космоса, восходящая к единому верховному принципу.

Источник: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. / Изд. подгот. А.В. Лебедев. – М.: Наука, 1989. – (В примечаниях).

Зарубежный специалист (Вернер Йегер): Йегер рассматривает этот момент как кульминацию всего философского пути Аристотеля. От анализа изменчивого чувственного мира через учение о причинах он приходит к необходимости существования трансцендентного, нематериального, вечного и неподвижного бытия, которое является конечным объяснением всей вселенной. Это бытие есть чистая актуальность, чистая мысль и высшее благо. Философия Аристотеля, начавшаяся с физики, завершается теологией.

Источник: Jaeger W. Aristotle: Fundamentals of the History of His Development. 2nd ed. – Oxford: Clarendon Press, 1948. – P. 390-395.

Глава 7. Природа Перводвигателя и божественный ум.

1. Вечное круговое движение как следствие Перводвигателя.

Поскольку материя ведет себя именно так и поскольку, если бы она не вела себя так, движение должно было бы возникнуть из ночи, из связи всех вещей и из несуществующего, наша задача решена, и существует нечто, что всегда находится в непрерывном движении, и это движение – круговое. Это следует не только из концепции, но и из фактов. Поэтому первое небо должно быть вечным. Следовательно, существует и то, что оно движется. А поскольку в центре находится то, что и движется, и движется, то, наконец, существует то, что движется, не будучи движимым, то есть нечто вечное, единое, субстанциональное и актуальное.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф поясняет, что здесь Аристотель подводит итог доказательству из предыдущей главы. Вечное круговое движение неба – это не гипотеза, а эмпирический факт античной астрономии («из фактов»). Из этого факта с необходимостью выводится существование его причины. Логика такова: всё движимое движимо чем-то другим. Чтобы избежать бесконечного регресса, должен существовать конец цепи – сущность, которая движет, сама не будучи движимой. Эта сущность должна быть вечной (чтобы движение было вечным), единой (простой), субстанциальной (самостоятельно существующей) и актуальной (деятельной).

Источник: Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2016. – С. 145-148.

Зарубежный специалист (Сара Уотерлоу): Уотерлоу обращает внимание на формулировку «движет, не будучи движимым». Это означает, что Перводвигатель является имматериальной причиной. Любая материальная вещь, будучи сложной, может сама подвергаться воздействию. Только нематериальная, простая сущность может быть чистой причиной, совершенно не подверженной воздействию извне. Его способность двигать других не является физическим толчком, а имеет иную природу.

Источник: Waterlow (Broadie) S. Nature, Change, and Agency in Aristotle's Physics. – Oxford: Clarendon Press, 1982. – P. 220-225.

2. Желание и ум как причины движения.

Но оно движется. Желаемое и умопостигаемое движутся, не будучи движимыми; оба они едины в своем происхождении. Ибо объект желания – это то, что кажется прекрасным, первоначальный объект воления – то, что прекрасно. Но мы стремимся к прекрасному скорее потому, что оно кажется нам прекрасным, чем потому, что оно кажется нам прекрасным, потому что мы стремимся к нему. Поэтому мышление – это начало. Разум, однако, приводится в движение умопостигаемым, но только один ряд умопостигаем сам по себе, и в нем – единая субстанция, а среди единых субстанций простая и актуальная единая субстанция – первая.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев акцентирует революционный характер этого хода мысли. Аристотель раскрывает механизм неподвижного двигателя. Он движет не механически, а как конечная причина – как объект желания и мышления. Неподвижный двигатель движет мир, будучи целью (τέλος), к которой все стремится. Это стремление (ὄρεξις) может быть бессознательным (как у небесных тел) или сознательным (как у разумных существ). Высшей формой стремления является разумное желание, направленное на умопостигаемое благо. Таким образом, первопричина мира оказывается не силой, а ценностью и смыслом.

Источник: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 105-110.

Зарубежный специалист (Джон М. Купер): Американский философ Джон Купер в своей работе «Разум и человеческое благо у Аристотеля» подробно разбирает эту модель. Он показывает, что Аристотель проводит аналогию между божественным и человеческим разумом. Наш ум приводится в движение объектом познания (идеей, истиной), который сам при этом не изменяется. Так же и божественный ум, будучи высшим умопостигаемым объектом (Благом, Истиной), движет миром, притягивая его к себе, оставаясь при этом совершенно неподвижным и неизменным.

Источник: Cooper J.M. Reason and Human Good in Aristotle. – Indianapolis: Hackett, 1986. – P. 143-147.

3. Атрибуты Перводвигателя: простота, актуальность, благо.

Заметим, однако, что единое и простое не тождественны: единое обозначает меру, простое – определенное поведение. Но особенно прекрасное и то, что должно быть выбрано ради него самого, относятся к этому же ряду: и первое всегда лучшее или аналогичное лучшему. Но в нашем разделении противоположностей было показано, что существенное имеет место в неподвижном. Движение в сторону – это для субъекта, как цель, которая должна быть реализована, и из этих двух одно присутствует – цель, другое нет – реализация. Движимое движется как нечто любимое: но движимое движет в свою очередь другое. Если что-то движется, оно может и вести себя по-другому. Если, таким образом, первая орбита небес и ее актуальность имеют место в той мере, в какой она приведена в движение, то по этой самой причине эта орбита должна быть также способна вести себя по-разному в отношении места, даже если не в отношении сущности. Но поскольку есть движущаяся вещь, которая сама по себе неподвижна, и актуальная вещь, последняя никак не может вести себя по-разному. Циркуляция – это первое из изменений, а первая циркуляция – это круговое движение, и оно зависит от первого движителя. Перводвигатель, таким образом, существует по необходимости, и в той мере, в какой он существует по необходимости, это благо; в этом отношении он также является принципом.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Гайденко выделяет здесь онтологическое обоснование атрибутов Бога. Простота (отсутствие частей и сложности) гарантирует его неизменность. Актуальность (полная осуществленность) гарантирует его вечность и самодостаточность. Благо – это не моральная характеристика, а онтологическое совершенство: он есть высшая цель, к которой все стремится. Его бытие необходимо (не может быть иным) в отличие от условного, contingent бытия тварных вещей. Круговое движение неба – самое совершенное из движений – является прямым следствием стремления к этому совершенному Благу.

Источник: Гайденко В.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. – М.: Наука, 1980. – С. 310-315.

Зарубежный специалист (Энрико Берти): Итальянский исследователь Э. Берти подчеркивает, что у Аристотеля метафизика и теология сливаются воедино. Высшее бытие (первая философия) оказывается одновременно и высшим благом (теология). Доказательство существования Бога является не физическим, а метафизическим: оно вытекает из анализа самого понятия бытия, движения и причинности.

Источник: Berti E. Aristotle's Metaphysics: From the Theory of Substance to the Theory of Principle. // Review of Metaphysics, 2016, Vol. 70, No. 2, pp. 219-241.

4. Божественная жизнь как деятельность мышления.

1: О необходимости говорят в трех значениях: во-первых, о том, что принуждает и противостоит природному инстинкту, во-вторых, о том, без чего не может состояться благо, в-третьих, о том, что не может быть иначе, но является par excellence. Небеса и природа зависят от такого принципа. Его жизнь так же чудесна, как и то, что она дается нам лишь на краткий миг. Но она живет вечно. Для нас это было бы невозможно, но не для него, поскольку удовольствие – это его действительное состояние, подобно тому как отдельные акты бодрствования, чувственного восприятия, мышления являются для нас самыми приятными, и только ради них существуют надежды и память. Интеллект, однако, как фундаментальная детерминация, принадлежит к лучшему самому по себе, абсолютный интеллект – к абсолютному лучшему. Но интеллект мыслит себя, постигая умопостигаемое: он становится умопостигаемым, постигая и мысля себя, так что интеллект и умопостигаемое тождественны. Ибо способность постигать умопостигаемое и субстанцию есть интеллект; а интеллект актуален благодаря постижению умопостигаемого. То, чем интеллект, как кажется, обладает в отношении божественного, этот принцип обладает в еще более высокой степени: ведь мыслящее созерцание – самое приятное и самое лучшее. Если Божество всегда так же счастливо, как и мы, то это достойно восхищения, если же оно еще более счастливо, то это еще более чудесно. Но это действительно так. В нем есть жизнь, ибо деятельность интеллекта – это жизнь, а интеллект – это деятельность. Чистая и абсолютная деятельность – это его лучшая и вечная жизнь. Таким образом, мы говорим, что Бог – живое, вечное, лучшее существо: Жизнь приходит к нему и постоянно, вечно длится: ибо это суть Божества.

Комментарии:

А.В. Апполонов (Россия): Апполонов рассматривает этот пассаж как описание божественной жизни. Жизнь Бога – это не биологический процесс, а чистая деятельность самосознания и самопознания (νόησις νοήσεως). В этом акте субъект (мыслящее), объект (мыслимое) и действие (мышление) полностью тождественны. Это состояние высшего блаженства и наслаждения, которое у людей бывает лишь кратковременно в моменты наивысшего интеллектуального созерцания (θεωρία). Таким образом, этика Аристотеля, провозглашающая θεωρία высшей целью человеческой жизни, оказывается основанной на теологии: человек уподобляется Богу в меру своих сил.

Источник: Апполонов А.В. Аристотель и поздняя классика: курс лекций. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2018. – С. 110-115.

Зарубежный специалист (Ричард Норман): Британский философ Р. Норман в своей работе «Аристотелевский философ-бог» анализирует знаменитую формулу «мышление мышления». Он argues, что это не пустая тавтология, а выражение высшей формы бытия. Бог не познает что-то внешнее (ибо нет ничего выше него), он познает собственную совершенную сущность. Это познание и есть его бытие. Таким образом, Бог есть чистый акт самопонимающего разума.

Источник: Norman R. Aristotle's Philosopher-God. // Phronesis, Vol. 14, No. 1 (1969), pp. 63-74.

5. Критика учений, отрицающих совершенство в начале.

2: С другой стороны, мнение тех философов, которые, подобно пифагорейцам и спевсиппийцам, считают, что прекраснейшие и лучшие вещи не находятся в принципе, поскольку принципы растений и животных – это причины, но прекрасные и совершенные вещи содержатся в том, что из них стало, неверно. Неверно, потому что семя происходит от другой, более ранней, совершенной вещи, а семя – это не первая, а совершенная вещь. Таким образом, о человеке можно сказать, что он раньше семени, но не тот, кто становится из семени, а тот, от кого происходит семя.

Комментарии:

Д.В. Бугай (Россия): Бугай видит здесь полемику с платониками (Спевсипп был племянником и преемником Платона), которые, развивая идеи пифагореизма, считали, что первоначала (Единое, Многое) сами по себе просты и несовершенны, а совершенство возникает лишь в производных от них сложных сущностях. Аристотель использует биологическую аналогию: семя (потенция) не первичнее взрослого организма (акт). Совершенное животное порождает семя, а не наоборот. Так и в метафизике: первопричина должна быть актуально совершенной, а не потенциальной и несовершенной. Она – не семя мира, а его зрелый, совершенный «родитель».

Источник: Бугай Д.В. Аристотель и платоновская теория идей. // ΣΧΟΛΗ. – 2007. – Т. 1, № 1. – С. 48-50.

Зарубежный специалист (Лео Элдерс): Голландский томист Лео Элдерс в своей работе «Аристотелевская теология» показывает, что этот аргумент имеет фундаментальное значение. Он утверждает примат актуальности над потенциальностью даже в порядке объяснения. Мир не развивается от хаоса к порядку; порядок и совершенство изначально заложены в первой причине, которая и имплантирует их в универсум через конечную причинность.

Источник: Elders L. Aristotle's Theology: A Commentary on Book Lambda of the Metaphysics. – Assen: Van Gorcum, 1972. – P. 155-158.

6. Итоговые свойства божественной субстанции.

3: То, что таким образом существует вечное, неподвижное существо, отделенное от разумного, очевидно из сказанного. Было также показано, что это существо не может иметь никакого протяжения, но что оно неделимо и нераздельно. Ибо оно движется в бесконечном времени, а ничто ограниченное не имеет бесконечной емкости. Всякая протяженная величина является либо неограниченной, либо ограниченной: но это существо не может быть ни ограниченной величиной, по только что указанной причине, ни неограниченной, потому что неограниченной величины вообще не существует. Также было доказано, что вечное существо не страдает и не становится другим: ведь все другие движения позже, чем здешние. Теперь понятно, почему это так.

Комментарии:

В.В. Петров (Россия): Петров резюмирует свойства Перводвигателя, выведенные Аристотелем:

Нематериальность и непротяженность: Будучи чистым актом, он лишен материи, а значит, и величины, делимости, частей.

Неизменность: Он не подвержен никакому виду изменения (качественному, количественному, локальному), ибо всякое изменение есть реализация потенции, а в нем её нет.

Трансцендентность: Он «отделен» (χωριστόν) от чувственного мира, существует не в пространстве, а в ином, умопостигаемом модусе бытия.

Эти атрибуты легли в основу всего последующего богословия в монотеистических религиях.

Источник: Петров В.В. Множественность форм и проблема единого ума… // ΣΧΟΛΗ. Т. 3. 2009. – С. 438-440.

Зарубежный специалист (Томас де Конанк): Французский философ Т. де Конанк в коллективной монографии «Аристотель и за пределами» анализирует заключительный аргумент о бесконечной силе. Бесконечное время вечного движения требует бесконечной по силе причины. Конечное физическое тело не может обладать бесконечной силой. Следовательно, первопричина должна быть нематериальной и бесконечной не в смысле размера, а в смысле мощи (infinite in power, not in magnitude).

Источник: De Koninck T. Aristotle on God as Thought Thinking Itself. // In: Aristotle and Beyond. Essays on Metaphysics and Ethics. Ed. by S. Broadie. – Cambridge: Cambridge University Press, 2007. – P. 81-100.

Глава 8. О числе неподвижных перводвигателей.

1. Постановка проблемы числа перводвигателей.

Должны ли мы предполагать только одно такое существо или несколько, мы не должны оставлять без обсуждения, но мы должны также вспомнить здесь утверждения других философов и заметить, что они не сказали ничего ясного о числе этих существ. Учение об идеях не сделало специального исследования этого вопроса: ведь друзья этого учения называют идеи числами, но они говорят о числах то как о бесконечно многих, то как о безусловно многих, вплоть до число пальцев на ногах; но почему количество чисел именно так велико, они не взяли на себя труд доказать.

Комментарии:

Д.В. Бугай (Россия): Бугай отмечает, что Аристотель переходит от качественного описания Перводвигателя к количественному вопросу. Он критикует платоников за произвольность в определении числа идей (или чисел-принципов). Их система не выводит число первоначал из строгого принципа, а постулирует его ad hoc. Аристотель же намерен дать научное, обоснованное решение, исходя из данных космологии и собственных метафизических принципов.

Источник: Бугай Д.В. Аристотель и платоновская теория идей. // ΣΧΟΛΗ. – 2007. – Т. 1, № 1. – С. 50-52.

Зарубежный специалист (Дэвид Росс): Росс в своем комментарии уточняет, что критика направлена против пифагорейско-платоновской традиции, которая отождествляла идеи с числами. Аристотель высмеивает их подход: если есть идея числа «десять», то почему бы не быть идее числа «одиннадцать»? Если есть идея «пальца», то почему нет идеи «ноготья»? Это приводит к произволу и дурной бесконечности. Его собственный метод будет опираться на эмпирические данные астрономии.

Источник: Ross W.D. Aristotle's Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. II. – Oxford: Clarendon Press, 1924. – P. 384-385.

2. Доказательство множественности перводвигателей из астрономии.

В нашем доказательстве, однако, мы должны исходить из того, что уже заложили и установили. Принцип и первое среди существующего неподвижно как само по себе, так и соответственно, и из него исходит первое, вечное и определенное движение. Но поскольку движущееся обязательно движется чем-то, а первое движущееся неподвижно само по себе, то и вечное движение должно исходить из вечного, а некоторое – из единого; Поскольку, кроме простого вращения вселенной, которое, как мы уже сказали, происходит от первого неподвижного существа, мы видим и другие вечные движения, движения планет (ибо тело, движущееся по кругу, вечно и неподвижно, как было показано в физике), каждое из этих планетарных движений также должно быть в основе своей вызвано и обусловлено неподвижным и вечным существом. Ведь поскольку природа небесных тел – это вечная субстанция, то и движение должно быть вечным и более ранним, чем движение, а то, что раньше индивидуальной субстанции, само должно быть индивидуальной субстанцией. Таким образом, из только что приведенных причин следует, что обязательно существует столько субстанций и что они по своей природе вечны и сами по себе неподвижны и не имеют величины.

Комментарии:

А.В. Лебедев (СССР/Россия): Лебедев поясняет логику Аристотеля. Из факта множественности вечных движений на небе (движение сферы неподвижных звезд + движения каждой из планет) с необходимостью выводится множественность вечных неподвижных причин. Каждое вечное движение требует своей собственной конечной причины – неподвижного двигателя, который является целью этого стремления. Таким образом, иерархия космоса такова: Высший Перводвигатель (Бог) -> Умы планетных сфер -> Небесные тела (их сферы). Это – знаменитая аристотелевская иерархия 47 или 55 божественных сущностей (умов).

Источник: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. / Изд. подгот. А.В. Лебедев. – М.: Наука, 1989. – (В примечаниях).

Зарубежный специалист (Абрахам Бос): Бос подчеркивает, что это рассуждение основано на принципе изоморфизма причины и следствия. Вечное следствие (планетное движение) требует вечной причины. Самостоятельное следствие (каждое движение имеет свою собственную природу) требует самостоятельной причины. Поэтому для каждого самостоятельного вечного движения должна существовать отдельная, самостоятельная вечная причина – неподвижный ум.

Источник: Bos A.P. Cosmic and Meta-cosmic Theology in Aristotle's Lost Dialogues. – Leiden: Brill, 1989. – P. 85-88.

3. Роль астрономии в определении числа движений.

Поэтому ясно, что существуют [космические] субстанции, а также то, какая из них первая, а какая вторая, согласно порядку, соответствующему орбитам небесных тел. Но число оборотов должно быть определено с помощью той философии, которая из всех математических наук имеет самое особенное отношение к данному вопросу, с помощью астрономии: ведь эта наука исследует субстанцию, которая, хотя и воспринимается чувствами, вечна, тогда как другие математические науки, например, арифметика и геометрия, не имеют никакого отношения к субстанциям. То, что то, что находится на орбите, имеет несколько движений, должно быть ясно и тем, кто хоть немного изучал эти вещи; ведь каждая планета имеет более одного движения.

Комментарии:

В.П. Гайденко (СССР/Россия): Гайденко акцентирует методологический аспект. Аристотель четко разграничивает роли метафизики и частных наук. Задача метафизики – доказать необходимость существования неподвижных двигателей. Задача астрономии – определить их точное число, исходя из наблюдаемых движений светил. Астрономия – привилегированная наука, так как она изучает вечные, но чувственно воспринимаемые сущности (небесные тела), являясь мостом между физикой и метафизикой.

Источник: Гайденко В.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. – М.: Наука, 1980. – С. 315-318.

Зарубежный специалист (Иэн Мюллер): Профессор Мюллер в своих работах по античной математике отмечает, что Аристотель здесь проводит важное различие между абстрактными математическими науками (арифметика, геометрия) и прикладной математической физикой (астрономия, гармоника). Последние имеют прямое отношение к изучению физической субстанции и, следовательно, к метафизике.

Источник: Mueller I. Aristotle on Geometrical Objects. // Archiv für Geschichte der Philosophie, 52(1970), pp. 156-171.

4. Обзор астрономических теорий Евдокса и Каллиппа.

Что касается их количества, то для ясности мы приведем мнения некоторых математиков, чтобы получить определенное представление об их количестве. Кстати, одно мы должны исследовать сами, а другое узнавать от тех, кто о них расспрашивал; и если знатоки предмета не согласны с тем, что мы сказали, давайте отдадим предпочтение обоим, но согласимся с более точным. Евдокс предполагал, что движение солнца и луны происходит в трех сферах, первая из которых – неподвижные звезды, вторая – направление круга, проходящего через центр зодиака, третья – направление круга, проходящего по диагонали через ширину зодиака: но это среднее было более наклонным для круга движения луны, чем для круга движения солнца. Движение планет, однако, происходит в четырех сферах, первая и вторая из которых совпадают с движением Солнца и Луны (ибо сфера неподвижных звезд ведет их всех по кругу, и точно так же подчиненная ей сфера, а именно та, что движется по центральной линии зодиака, является общей для всех планет); полюса всех планет третьей сферы находились на центральной линии зодиака, а орбита четвертой проходила по кругу, наклонному к этой центральной линии; полюса третьей сферы были особыми для каждой из остальных планет, но одинаковыми для Венеры и Меркурия. О положении сфер, то есть о порядке их расстояний, Каллипп рассуждал так же, как Евдокс: относительно числа сфер он давал одинаковое число Юпитеру и Сатурну, но к Солнцу и Луне, по его мнению, следовало добавить еще две, если хотели объяснить явления, и точно так же еще по одной к каждой из других планет. Кроме того, если астрономический состав всех сфер должен был соответствовать небесным явлениям, необходимо было предположить, что для каждой планеты существует число других сфер, на одну меньше первой, которые должны были повернуть первую сферу подчиненной звезды и вернуть ее в правильное положение: только при таком предположении орбиты планет могли производить все явления. Теперь, поскольку сфер, по которым движется орбита, частично 8, частично 25, и из них только те, в которых движется самая нижняя, не нуждаются в ретроградации, будет 6 сфер ретроградации в отношении первых двух планет и 16 в отношении четырех последующих, и таким образом число всех сфер, как тех, которые осуществляют орбиту, так и тех, которые ее ретроградируют, возрастает до 55. Если, однако, не добавлять вышеупомянутые движения Луны и Солнца, то общее число сфер составит.

Комментарии:

С.В. Месяц (Россия): Месяц, как специалист по античной науке, поясняет, что Аристотель излагает здесь теорию гомоцентрических сфер Евдокса Книдского, усовершенствованную Каллиппом. Это – математическая модель, призванная объяснить сложные видимые движения планет (попятные движения, изменения скорости) через комбинацию равномерных круговых движений. Каждой сфере, отвечающей за отдельное движение, должен, по Аристотелю, соответствовать свой неподвижный двигатель (ум). Таким образом, метафизик зависит от данных астрономии: число богов = числу сфер, необходимых для объяснения небесных явлений.

Источник: Аристотель. Физика. Кн. I-IV. / Пер. и комм. С.В. Месяц. – М.: ГЛК, 2017. – Комментарии к кн. VIII.

Зарубежный специалист (Г.Е.Р. Ллойд): Ллойд в работе «Методы и проблемы греческой науки» анализирует этот пассаж как пример взаимодействия философии и науки. Аристотель не является астрономом; он заимствует модель у специалистов. Однако он онтологизирует математическую модель: для него сферы – не абстракции, а реальные физические, хотя и эфирные, образования, а значит, требующие реальных двигателей. Это характерная черта аристотелевского подхода.

Источник: Lloyd G.E.R. Methods and Problems in Greek Science. – Cambridge: Cambridge University Press, 1991. – P. 110-115.

5. Вывод о числе перводвигателей и единстве неба.

Предполагая теперь, что число кругов столь велико, мы можем с вероятностью предположить, что существует столько же субстанций и неподвижных, но чувственно ощутимых принципов. Сказать и доказать что-либо определенное по этому поводу – дело сильнейших. Поскольку теперь невозможно существование какого-либо движения, которое не совпадало бы с движением небесного тела, и поскольку, кроме того, следует полагать, что каждая свободная от страданий и самосуществующая природа и субстанция достигла наилучшей цели, никакое другое существо не может существовать помимо этих существ, но число субстанций должно быть столь же велико. Если бы еще существовали другие, то они должны были бы двигаться, будучи сами концами движения, поскольку невозможно существование других движений, кроме упомянутых. Что это так, можно заключить из того, что находится в движении: ведь если все, что движется, движется только потому, что есть движущаяся вещь, и если каждое движение должно иметь движущуюся вещь в качестве своего носителя, то ни одно движение не может существовать ради самого себя или ради другого движения, но существует ради субстрата, небесных тел. Ведь если бы движение существовало ради движения, то последнее должно было бы существовать и ради другого: а поскольку продолжение в бесконечность невозможно, то целью всякого движения должно быть одно из божественных тел, обращающихся на небе. Если бы было несколько небес, как несколько людей, то у них был бы один принцип в роде, много принципов в числе. Только то, что много по числу, имеет материю. Понятие одно и то же для многих вещей, например, для человека: Сократ, с другой стороны, один. Высшая форма не имеет материи: она – совершенная реальность. Единица в понятии и числе – это, следовательно, первая движущаяся вещь, которая сама по себе неподвижна, и поэтому то, что всегда и постоянно движется, также является только Единицей: следовательно, существует только одно Небо.

Комментарии:

Э.В. Вольф (Россия): Вольф обращает внимание на два ключевых вывода, которые делает Аристотель:

Множественность двигателей: Их число вероятностно определяется данными астрономии (~55).

Единство космоса: Несмотря на множественность двигателей, сам космос един. Не может быть многих миров («небес»), подобно тому как есть много людей. Высший Перводвигатель един и уникален. Аргумент: множественность всегда обусловлена материей (у Сократа и Каллия разная материя, но одна форма «человек»). Но высшие сущности бестелесны и нематериальны, а значит, в каждом виде таких сущностей может быть только одна индивидуальность. Поэтому есть только один Высший Ум и только один Космос – его единственное возможное воплощение и следствие.

Источник: Вольф Э.В. Философия Аристотеля. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2016. – С. 150-155.

Зарубежный специалист (Вернер Йегер): Йегер видит в этом заключении синтез платоновского и досократовского монизма с аристотелевским эмпиризмом. Космос Аристотеля иерархически упорядочен и множественен, но в своем единстве и замкнутости он так же един и совершенен, как и космос Парменида или Платона. Множественность неподвижных двигателей не нарушает единства миропорядка, так как все они суть умы, устремленные к единому высшему Благу.

Источник: Jaeger W. Aristotle: Fundamentals of the History of His Development. 2nd ed. – Oxford: Clarendon Press, 1948. – P. 400-402.

6. Мифологическая традиция как отражение древней мудрости.

От древних и из глубокой древности до наших потомков дошло в виде мифа, что звезды – это боги и что божественное охватывает всю природу. Остальное – мифические добавления для убеждения толпы, ради законодательства и удобства. А именно, что боги человекоподобны и похожи на другие существа, и прочие подобные вещи. Если мы теперь исключим последнее и будем придерживаться только первого, того мнения, что первые субстанции – это боги, то нам, вероятно, придется считать эту доктрину божественным откровением. А поскольку каждое искусство и философия, предположительно, не раз были открыты, насколько это было возможно, а затем вновь утеряны, эти взгляды вполне могут оказаться руинами древней утерянной мудрости, дошедшей до наших дней. Только в этом отношении мы можем понять идеи наших отцов и традиции доисторических времен.

Комментарии:

А.Ф. Лосев (СССР): Лосев придает этому заключению огромное значение. Аристотель не отвергает традиционную религию, а дает ей аллегорическое и философское истолкование (т.н. «аллегорезис»). За мифами о богах-планетах скрывается глубокое прозрение в устройство универсума. Философия, таким образом, является не ниспровергателем, а преемником и раскрывателем древней мудрости, выраженной в мифологической форме. Эта идея о «философской теологии» оказала огромное влияние на последующую европейскую мысль.

Источник: Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975. – С. 115-120.

Зарубежный специалист (Пьер Обенк): Французский исследователь П. Обенк видит в этом пассаже проявление своеобразного философского пиетета Аристотеля. Завершая свой труд, он стремится показать, что его рациональная система не противоречит традиции, а находит в ней смутное, но верное отражение истины. Это также теория познания: истина открывалась людям неоднократно, но лишь философия может дать ей адекватное понятийное выражение и доказательство.