Паутина смерти

Глава 1. Если бы я была там

Моя история началась ещё до моего рождения. Мои родители, богатые и прагматичные, расписали каждый мой будущий шаг: учиться на отлично, стать инженером. Они планировали даже день моего появления на свет – однако и тут я их подвела, решив родиться на неделю позже установленного срока.

Школу еле окончила, в университет не поступила. Единственным моим увлечением всегда была литература. Я обожала читать – эти воображаемые миры стали моим единственным убежищем. Затем я и сама начала придумывать свои. Написала немало рассказов, но ни один из них не нашёл отклика в сердцах людей – даже у родителей, хотя, может, так и должно быть?

Мая Рей снова облажалась, – каждый день твердила я своему отражению, пока по щекам текли ненавистные слезы. Это уже стало своего рода ежедневным обрядом. «Как же всё это надоело».

Моя маленькая квартира была завалена книгами и разбросанными вещами. Я ненавидела её. Её подарили родители. Мне уже двадцать три, а они до сих пор полностью меня содержат и твердят, что я ни на что не гожусь. Хотя, возможно, они правы – ведь работу я так и не нашла.

В дверь постучали – отрывисто, уверенно, три чётких удара, не терпящих возражений.

– Открыто! – крикнула я, собираясь на свидание.

В квартиру вошёл Тео, мой жених. Он был высоким, с широкими плечами и атлетическим телосложением, выдававшим регулярные занятия в спортзале. У него были правильные, словно выточенные черты лица: ровный нос, упрямый подбородок, всегда идеально уложенные каштановые волосы и гладко выбритые щёки. Его голос был всегда ровным, бархатным, идеально выверенным – как и всё в нём. Но был у Тео один изъян: он слишком нравился моим родителям. Богат, успешен – идеально воплощал их мечты о моём светлом будущем.

– Я принёс тебе цветы, – сказал Тео, протянув букет неестественно идеальных, восковых орхидей.

«Ненавижу орхидеи!» – мелькнуло у меня в голове. Я взяла букет и пробормотала: – Спасибо, милый.

В ресторане все столики были заняты. Тео поговорил с официантом, и нас проводили в VIP-комнату, где атмосфера, которая беззвучно, но внушительно кричала об уединении, деньгах и контроле.. Тео галантно усадил меня, и зазвучал его гладкий, будто отточенный заранее голос:

– Дорогая Мая… – он кашлянул, официант тут же принёс шампанское, и Тео поднял бокал, – два месяца назад я сделал тебе предложение, и ты согласилась. Думаю, нам пора узаконить наши отношения.

Меня охватила слепая паника, горло сдавил холодный комок. Сердце забилось часто-часто, словно птица в клетке. Я сделала вздох, опустила взгляд и затараторила:

– Да, конечно… Подожди секунду. – Я встала, сделав вид, что мне нужно в дамскую комнату, и направилась к выходу.

Я почти выбежала на улицу. Не глядя по сторонам, бросилась через дорогу к автобусной остановке. Я даже не поняла, что именно меня так напугало, но твёрдо решила: мне нужно хотя бы пару недель, чтобы всё обдумать.

Я перебегала дорогу, как вдруг яркий свет фар ослепил меня, прозвучал оглушительный гудок, в нос ударил резкий запах горящей резины… Глухой, костный хруст. Раздирающая боль. Я падаю, не понимая, что происходит. Зеваки собираются вокруг, а у меня перед глазами стоит отчётливый образ – как грустный Тео так и сидит в ресторане, и дожидается моего возвращения.

Прости меня, любимый. Если бы я только была там, рядом с тобой… Если бы не испугалась… Но теперь это уже не так уж и важно, верно?

Я наблюдала за своим телом – как его пытались реанимировать, как суетились врачи. Но все их усилия были напрасны. Вокруг метались люди, из моего тела торчали трубки. Что-то было не так.

И вдруг до меня дошло: кажется, я умираю!

«Ну вот. Даже умираю я не по графику. Мама будет недовольна». – подумала я

Я смотрела на родителей, как моё состояние сломило их. Мама, всегда такая собранная и строгая, сейчас была похожа на побитую птицу: её обычная безупречная причёска растрепалась, дорогой костюм помят, макияж размазан по лицу. Отец, обычно прямой и невозмутимый, будто сжался, его плечи опустились под невидимой тяжестью, а в глазах, всегда таких горящих и расчетливых, погасла последняя надежда.

– Мне так жаль, мам! – прошептала я, и по щеке скатилась слеза. Но это была не слеза горя – это сожаление. Снова мама меня не слышала, но теперь это была явно моя вина.

К ней подошёл врач и тихо сказал, что меня ввели в кому, состояние критическое и шансов почти нет.

Эта новость окончательно добила мою маму. Она стала кричать, молиться, словно её мир рухнул, и земля ушла из-под ног. Вскоре отец, собравшись с духом, спросил:

– Неужели всё так плохо?

– Состояние критическое, – ответил врач. В этот момент всякая надежда окончательно погасла в глазах отца. – Обширные повреждения, нарушено кровообращение… Время, кажется… – Он что-то хотел добавить, но лишь покачал головой и ушёл.

Я смотрела на родителей и не понимала: как моё состояние настолько сломило их?

Странно, – подумала я. Всю жизнь они были мной недовольны, всю жизнь меня упрекали…

«Может, они расстроены, что их многолетний инвестиционный проект – я – наконец-то официально провалился?» – Усмехнулась я вслух

Мне стало жаль их, и, желая спрятаться от этого, я стала искать глазами Тео. Но его нигде не было.

Моя история началась ещё до моего рождения. Мои родители, богатые и прагматичные, расписали каждый мой будущий шаг: учиться на отлично, стать инженером. Они планировали даже день моего появления на свет – однако и тут я их подвела, решив родиться на неделю позже установленного срока.

– Ну, знаете, мелочь, а приятно. Уже тогда начала ломать их безупречный план, – с горькой усмешкой подумала я.

Школу еле окончила, в университет не поступила. Единственным моим увлечением всегда была литература. Я обожала читать – эти воображаемые миры стали моим единственным убежищем. Затем я и сама начала придумывать свои. Написала немало рассказов, но ни один из них не нашёл отклика в сердцах людей – даже у родителей, хотя, может, так и должно быть?

Мая Рей снова облажалась, – каждый день твердила я своему отражению, пока по щекам текли ненавистные слезы. Это уже стало своего рода ежедневным обрядом. «Как же всё это надоело».

Моя маленькая квартира была завалена книгами и разбросанными вещами. Я ненавидела её. Её подарили родители. Мне уже двадцать один год, а они до сих пор полностью меня содержат и твердят, что я ни на что не гожусь. Хотя, возможно, они правы – ведь я так и не нашла работу.

В дверь постучали – отрывисто, уверенно, три чётких удара, не терпящих возражений. Я двинулась открывать, но дверь уже распахнулась.

В квартиру вошёл Тео, мой жених. Он был высоким, с широкими плечами и атлетическим телосложением, выдававшим регулярные занятия в спортзале. У него были правильные, словно выточенные черты лица: ровный нос, упрямый подбородок, всегда идеально уложенные каштановые волосы и гладко выбритые щёки. Его голос был всегда ровным, бархатным, идеально выверенным – как и всё в нём. Но был у Тео один изъян: он слишком нравился моим родителям. Богат, успешен – идеально воплощал их мечты о моём светлом будущем.

– Я принёс тебе цветы, – сказал Тео, протянув букет неестественно идеальных орхидей.

Я вяла букет: «Идеальные восковые орхидеи, как раз для восковой невесты» – мелькнуло у меня в голове, и я пробормотала: – Спасибо, милый.

И мы отправились в ресторан, где все столики были заняты. Тео поговорил с официантом, и нас проводили в VIP-комнату. Там была атмосфера, которая беззвучно, но внушительно кричала об уединении, деньгах и контроле.. Тео галантно усадил меня, и зазвучал его гладкий, будто отточенный заранее голос:

– Дорогая Мая… – он кашлянул, официант тут же принёс шампанское, и Тео поднял бокал, – ровно два месяца назад я сделал тебе предложение, и ты согласилась. Думаю, нам пора узаконить наши отношения.

Меня охватила слепая паника, горло сдавил холодный комок. Сердце забилось часто-часто, словно птица в клетке. Я сделала вздох, опустила взгляд и затараторила:

– Да, конечно… Подожди секунду. – Я встала, сделав вид, что мне нужно в дамскую комнату, и направилась к выходу, чувствуя, как на меня давят тяжелые взгляды портретных стен.

Отлично. Мая Рей в своей лучшей роли – невесты, бегущей из-под венца. Точнее из-под сытного ужина.

Я почти выбежала на улицу. Не глядя по сторонам, бросилась через дорогу к автобусной остановке. Я даже не поняла, что именно меня так напугало, но твёрдо решила: мне нужно хотя бы пару недель, чтобы всё обдумать.

Я перебегала дорогу, как вдруг яркий свет фар ослепил меня, прозвучал оглушительный гудок, в нос ударил резкий запах горящей резины… Глухой, костный хруст. Раздирающая боль. Я падаю, не понимая, что происходит. Зеваки собираются вокруг, а у меня перед глазами стоит отчётливый образ – как грустный Тео так и сидит в ресторане, и дожидается моего возвращения.

Прости меня, любимый. Если бы я только была там, рядом с тобой… Если бы не испугалась… Но теперь это уже не так уж и важно, верно?

Кажется,я умираю!

Я наблюдала за своим телом – как его пытались реанимировать, как суетились врачи. Но все их усилия были напрасны. Вокруг метались люди, из моего тела торчали трубки. Что-то было не так.

И вдруг до меня дошло: кажется, я умираю!

– Ну вот. Даже умираю я не по графику. Мама будет недовольна, – промелькнула последняя ироничная мысль.

Я смотрела на родителей, как моё состояние сломило их. Мама, всегда такая собранная и строгая, сейчас была похожа на побитую птицу: её обычная безупречная причёска растрепалась, дорогой костюм помят, макияж размазан по лицу. Отец, обычно прямой и невозмутимый, будто сжался, его плечи опустились под невидимой тяжестью, а в глазах, всегда таких горящих и расчетливых, погасла последняя надежда.

– Мне так жаль, мам! – прошептала я, и по щеке скатилась слеза. Но это была не слеза горя – это сожаление. Снова мама меня не слышала, но теперь это была явно моя вина.

К ней подошёл врач и тихо сказал, что меня ввели в кому, состояние критическое и шансов почти нет.

Эта новость окончательно добила мою маму. Она стала кричать, молиться, словно её мир рухнул, и земля ушла из-под ног. Вскоре отец, собравшись с духом, спросил:

– Неужели всё так плохо?

– Состояние критическое, – ответил врач. В этот момент всякая надежда окончательно погасла в глазах отца. – Обширные повреждения, нарушено кровообращение… Время, кажется… – Он что-то хотел добавить, но лишь покачал головой и ушёл.

Я смотрела на родителей и не понимала: как моё состояние настолько сломило их?

Странно, – подумала я. Всю жизнь они были мной недовольны, всю жизнь меня упрекали…

– Может, они расстроены, что их многолетний инвестиционный проект – я – наконец-то официально провалился? – Усмехнулась я про себя.

Мне стало жаль их, и, желая спрятаться от этого, я стала искать глазами Тео. Но его нигде не было.

Глава 2. Когда обвалится небо

Прошло несколько дней. Но то, что я узнала о женихе, было невозможно принять.

Я бродила по улицам как призрак – невесомая, невидимая, неслышимая. Мир потерял краски и запахи, став блёклой копией самого себя. Единственным развлечением стало следить за знакомыми. Было забавно, что они даже не подозревали о моём присутствии.

– Новое хобби: сталкинг без последствий. Или с ними? Я же призрак, мне всё можно, – усмехалась я вслух, но звука, конечно, не последовало.

В какой-то момент я решила заглянуть к Тео.

Всё-таки я всегда была желанной гостьей в его доме. Почему бы не нанести последний, незримый визит?

Я сделала шаг – и прошла сквозь дерево и краску двери, не ощутив ни малейшего сопротивления. Это чувство все ещё не становилось привычным. Внутри я сразу же наткнулась на своего жениха! Тео стоял под струями душа, напевая под водой ту самую мелодию, что когда-то заставляла мое сердце замирать. Его голос, такой знакомый и любимый, теперь звучал как издевательство. Горькая тоска сжала моё горло. Я уже готова была расплакаться, как вдруг....

– Дорогой, ты скоро? – донёсся из спальни кокетливый, знакомый до тошноты голос. Сахарный, сиропный, который я раньше находила милым.

Я попыталась убедить себя, что это играет телевизор – Тео часто забывал его выключать. Но моё призрачное сердце уже зашлось в ледяном предчувствии, Тео откликнулся:

– Да, уже иду.

Я была готова провалиться сквозь землю. Казалось, моё сердце, которое уже не должно было ничего чувствовать, разорвалось на миллиарды острых осколков. Я не верила, не хотела верить в предательство. Но это была правда. Он пошёл в спальню. Я, как завороженная, поплыла за ним – и увидела свою погибель. Свою лучшую подругу, с её кукольным личиком и ярким блеском на пухлых губах, полуголую, в постели моего жениха. В воздухе витал её сладкий, цветочный аромат, который я когда-то тоже любила.

– Милый, почему так долго? – говорила она своим приторным голоском. – Я уже соскучилась.

– Но я же здесь! – ответил он, отбросил своё полотенце на пол и повалился на неё.

Она обвила его ногами, и это зрелище напомнило мне хищную змею, сжимающую кольца вокруг шеи жертвы. Моей шеи. Наверное, поэтому мне стало нечем дышать. Она поцеловала его и сказала:

– Скучала, – надула она свои накаченные силиконом губки. – Особенно когда ты уходил к ней.... И даже жениться собрался!

Я не просто видела ее полуоткрытые губы, я слышала ее сладкие, ядовитые мысли, доносившиеся до меня, как будто сквозь воду: «Что он в этой засохшей мымре нашел?..

Из моих глаз ручьём хлынули слёзы.

– Отлично. Меня не просто сбили. Меня заранее отправили в ментальный нокаут. Спасибо, ребята, вы сделали мой уход в мир иной эпичнее.

Дальше я почти ничего не помнила. В слепой, бессильной ярости я закричала, пыталась швырнуть в них со стола вазу, но моя рука прошла сквозь неё, как сквозь воздух. Я вылетела из дома и помчалась по людной улице, не пытаясь обходить прохожих – я бежала сквозь них, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей боли.

Вдруг я ощутила ледяной холод и остановилась. Посреди толпы стоял молодой человек. Он был высоким, на голову выше меня, с телосложением пловца или гимнаста – гибким и сильным одновременно. Его кожа была бледной, почти фарфоровой, что резко контрастировало с чёрными волосами, падавшими на высокий лоб. Но глаза… глаза были яркими и в то же время бездонно-чёрными, такими глубокими, что казалось – посмотрю ещё секунду, и провалюсь в них. В них не было ни капли тепла, лишь холодная, всепоглощающая глубина.

«Словно сама бездна, смотрит на тебя и не видит в тебе ничего стоящего», – невольно вырвалось у меня. Они затягивали, хотелось раствориться в них навсегда.

И эти глаза смотрели прямо на меня. Видели меня.

Он медленно повернул голову в мою сторону. Его губы не шевельнулись, но низкий, обволакивающий голос, от которого по коже побежали мурашки, прозвучал прямо у меня в голове:

– Вы в порядке?

Странно, но я перестала чувствовать боль. Вообще перестала что-либо чувствовать. Это произошло сразу после того, как он посмотрел на меня.

– Я… я… – я заикалась, затем выпалила: – Вы тоже в коме? Или умерли?

– Блестящий пикап, Мая. Прямо учебник по светской беседе. – не слышно сказала я выдохнув

Он лишь усмехнулся – уголки его губ дрогнули на миллиметр. – Вижу, что всё в порядке. Я пошёл, у меня много работы! – проигнорировав мой вопрос, он развернулся и пошёл прочь, толпа словно расступалась перед ним, не замечая.

Я бросилась за ним, но двигаться было невыносимо тяжело. Каждый шаг отзывался болью во всём теле, но я не сдавалась.

Через несколько минут боль стала нестерпимой, и я остановилась. Я уже была готова к тому, что он проигнорирует меня. Но вдруг я ощутила его – не ушами, а всем существом, кожей, теплом. Его ответ пробежал мурашками по спине, проник прямо в сознание:

«Когда обвалится небо».

– Он испарился, – прошептала я, ощущая пустоту. Почему всё всегда так?

– Загадочно и непрактично. Мог бы и номер телефона оставить. Или хотя бы инстаграм своего апокалипсиса.

Но ярость и боль от измены куда-то ушли. Осталась лишь навязчивая, всепоглощающая мысль. Он увидел меня. Он – единственный. И я найду его снова.