Соседи из другой галактики

Пролог

Вселенная бесконечна и полна чудес. Где-то сталкиваются галактики, где-то рождаются новые звезды, а где-то маленький зеленый человечек в очередной раз теряет ключи от своего летающего блюдца. А еще где-то, в самой заурядной панельной девятиэтажке на окраине Москвы, во Вселенную тыкают пальцем и говорят: «Смотри-ка, какая штука прилетела».

Этот палец – мой. А штука – мои соседи. Меня зовут Лиза, и это история о том, как я узнала, что самое интересное в освоении космоса – не искать жизнь на Марсе, а просто вынести мусор в один день с парнем из 42-й квартиры.

Глава 1. Тишина, которая гудит

До их появления моя жизнь была правильным многоугольником: работа из дома (дизайн, то есть искусство уговорить клиента, что желтый и фиолетовый – это «сочное сочетание», а не «кошмар наяву»), вечером сериальчик, на выходных попытка не заказать пятую пиццу подряд. Соседи были фоном: тетя Люда сверху, вечно что-то жарящая; семья с крикливым малышом снизу; бабушка-кошатница напротив. Нормально. Предсказуемо.

Всё изменилось в одночасье. Сначала из квартиры напротив вынесли весь хлам старых хозяев. А потом настала тишина. Не просто отсутствие звука, а плотная, бархатная, почти осязаемая субстанция. Как будто за дверью не было квартиры, а был открытый космос.

Первым сигналом стал гул. Не соседский перфоратор, а низкий, бархатистый бас, словно кто-то включил на полную мощность сабвуфер, обернутый в одеяла. Он длился ровно 47 минут и 12 секунд (я засекла, ибо дедлайн по проекту был скучен) и резко оборвался. Тишина снова поглотила всё.

Любопытство начало грызть меня изнутри сильнее, чем мышь дизайнерский макет. Я прилипла к глазку. Дверь открылась, и я впервые увидела Его. Высокий, невероятно худой, в идеально сидящем костюме цвета «мокрый асфальт в лунную ночь». Лицо – маска вежливого безразличия. Он вынес на площадку один-единственный предмет – стул строгой геометрической формы, без единой зазубринки, словно его только что напечатали на 3D-принтере. Поставил его ровно посередине коврика, отступил на шаг, измерил взглядом симметрию относительно моей двери, поправил на миллиметр и скрылся внутри. Процесс занял ровно 1,5 минуты. Я отлипла от глазка с чувством глубокого недоумения. Кто этот человек? Перфекционист-маньяк? Беглец из мебельного каталога?

Глава 2. Ароматы иного измерения

На следующее утро ровно в 07:00 гул повторился. Теперь я знала – это будильник. Или зарядка бластера. Или они там запускают мини-адронный коллайдер, чтобы разогреть овсянку.

Потом начались запахи. О, это было нечто! Это не были запахи готовки. Это были обонятельные перформансы:

Понедельник, 13:00: жженая резина с нотками спелого манго и свежего озона. Пахло так, будто экстрасенс гадает на покрышке о судьбе тропического фрукта.

Среда, 20:30: раскаленный металл, фиалки и… парное молоко? Создавалось полное ощущение, что за стенкой куют подкову для единорога.

Суббота, полдень: абсолютная стерильность, запах медицинского спирта и пустоты. Как в операционной после того, как оттуда вынесли всё, включая кислород.

Я делилась наблюдениями с подругой Машей по телефону:

– Маш, они там или алхимики, или у них сломалась машина времени и они застряли в эпохе странных экспериментов!

– Да брось, – флегматично отвечала Маша. – Может, они просто корейскую лапшу готовят. Там тоже специи те еще.

– В корейской лапше не пахнет антрацитом и радугой одновременно! – почти кричала я. – Это нарушение всех законов физики и кулинарии!

Глава 3. Семейный портрет в интерьере подъезда

Впервые я увидела их всех вместе в воскресенье. Ровно в 12:00 дверь № 42 открылась, и на «поверхность» вышла вся делегация.

Он(«Мокрый Асфальт»): вел себя как телохранитель или сканер окружающей среды. Его взгляд скользил по стенам, считывая информацию, которую я, тупица, видеть была не в состоянии.

Она(«Медный Тазик»): женщина с волосами идеального медного оттенка, уложенными в гладкую полусферу. На ней был строгий костюм, и она смотрела перед собой с сосредоточенностью пилота, ведущего звездолет через астероидное поле.

Оно(«Модуль»): мальчик лет десяти. Та же бледность, та же невозмутимость. Одет в мини-версию взрослого костюма. Он не бежал, не скакал, не тыкал в телефон. Он просто шел, синхронно переставляя ноги, и в его руке был не пакет с коньками, а какой-то блестящий цилиндр, тихонько гудящий.

Они двинулись строем к лифту. Их движения были на удивление плавными и синхронными, словно они двигались под водой или в условиях иной гравитации. Они не разговаривали. Вообще. Это было жутковато. Самые дисциплинированные и молчаливые люди на планете.

Но главный шок ждал меня у мусорного контейнера. «Мокрый Асфальт» выносил пакет. И этот пакет был не похож ни на один другой мусор в мире. Туда летело:

несколько идеально ровных металлических сфер с непонятными символами;

обломок платы, светящийся нежным фиолетовым светом. Он мерцал, как живой;

предмет, напоминающий то ли щипцы для орехов, то ли хирургический зажим для инопланетной химеры.

Я позвонила Маше, задыхаясь от возбуждения: «Они точно инопланетяне! Или очень, ОЧЕНЬ плохие шпионы! Кто, спрашивается, выбрасывает в общий бак светящиеся артефакты?!»

– Может, это арт-объекты? – предположила Маша. – Современное искусство, перфоманс какой-то. «Светящийся хлам как метафора потребительского общества».

– Нет, – мрачно ответила я. – Это метафора того, что у них за стенкой работает портативный термоядерный реактор, а охлаждают они его нашим общедомовым воздухом.

Глава 4. Инцидент с тостером, или Визит юного техномага

Кульминацией моего соседского параноидального триллера стала смерть моего тостера. Он не просто перестал работать. Он испустил дух с театральным дымом, искрами и запахом пораженной гордости.

Я выставила его, как гробик, за дверь, чтобы после кофе отнести к мусорке. Вернувшись с чашкой, я обомлела. На пороге стоял «Модуль» – тот самый мальчик. Он держал мой сгоревший тостер и внимательно его изучал, поворачивая в руках. Его пальцы касались обугленных контактов, и между кожей и металлом проскакивали крошечные яркие молнии.

– Привет, – осторожно сказала я. Он медленно поднял на меня свои огромные, бездонные глаза.

– Аппарат для термической обработки углеводосодержащих субстанций, – констатировал он голосом, лишенным всяких эмоций. – Модель устаревшая. Произошел сбой в матрице накаливания.