Darkside

Oh my dear!

Эта история вдохновлена моим плей-листом, который во многом состоит из песен таких групп как Bring me the horizon и Twenty One Pilots (ну и Tool, что уж тут скрывать), но, конечно же, ими не ограничивается.

Музыка играет значительную роль в моей жизни и в жизни моих героев, а потому они ее много слушают, обсуждают и играют. Эта книга типа мюзикл (блин, ненавижу мюзиклы…ну ладно, знаю парочку ничего так). С другой стороны, если бы существовал мюзикл с моими любимыми песнями, я бы его обожала всей душой)). Вообщем было бы здорово, если бы ты не просто пробегал взглядом упомянутые названия, а хотя бы немного проигрывал эти треки в голове, если они тебе знакомы, или же послушал их, если встречаешь их впервые.

То, что ты сейчас видишь, это первая из двух частей. По задумке первая часть более “светлая” и трогательная, вторая же будем более мрачной и тяжелой. Но, в отличие от реальной жизни, я заранее гарантирую тебе хэппи-энд в конце. Ахах все, заканчиваю спойлерить))

Если ты прочитал мою историю и у тебя появилось, что сказать, то не стесняйся оставить коммент. Это может быть отзыв, впечатление, пожелание, личная история. Что угодно. Можно даже написать как все плохо и ты ненавидишь автора, книгу и целый мир всем свои сердцем. Да-да, можно все. “Писательство” – это мое хобби, а потому мне очень важна любая реакция, чтобы понимать получается ли у меня что-то и стоит ли вообще на это тратить время. Также заранее огромное человеческое спасибо за репост или просто за то, что скажешь кому-то устно: «Эй, зацени!». God, bless YOU, not America! Lol.

Ах да, чуть не забыла. Дисклеймер: в тексте есть сцены употребления алкоголя и всякого рода веществ. Тут могла бы быть целая лекция на эту тему, но постараюсь выразиться максимально кратко: не стоит ничего повторять из описанного в книге, особенно если цель – побег от реальности. Порой найти счастье в реальной жизни – это ещё та задачка со звёздочкой, но психоактивные вещества точно не помогут тебе в этом деле (за исключением, может быть, антидепрессантов, которые обязательно должен назначать врач). Во всём остальном – это только работа над собой и настрой на то, что проблемы никогда не закончатся. Но пока ты не сдаёшься и продолжаешь их решать – ты живёшь. К моему личному сожалению, это работает только так. С другой стороны, в этом есть и плюс: чтобы чувствовать счастье, человеку нужен только он сам. Мы сами себе и друзья, и враги, а наши мысли – это и яд, и лекарство в одном флаконе.

И да… последнее.

Все персонажи вымышлены, совпадения случайны, бла-бла-бла…

Если тебе что-то показалось схожим с реальностью – то тебе показалось :)

ХОХО,

the автор

I. Thorn and Ivy

– Никаких, к чёрту, репетиций! – раздался рёв на всю парковку.

Кэсси вздрогнула и повернула голову.

– Господи! Не могу с тобой больше ездить! – из машины вылез высокий парень в чёрной джинсовой куртке поверх толстовки и хлопнул дверью.

– Так ты сам просрал свои права!

Парень нахмурил брови и, резко закинув рюкзак на спину, сделал шаг в сторону школы.

– Тебе давно пора уже повзрослеть!

– Да отстань ты уже! – бросил парень через плечо и пробурчал какое-то проклятие себе под нос. Мужчина в машине яростно ударил кулаком по рулю, повернул ключ зажигания и уехал.

Вероятно, многие ученики оглянулись на эту сцену, но особенно она поразила девушку, сидящую на пассажирском сиденье припаркованной рядом машины. Она и её подруга даже на мгновение застыли, наблюдая за происходящей ссорой.

– Боже, ну и семейка психопатов! – сказала Аманда, первой вернувшись к своему привычному ритуалу: она опустила солнцезащитный козырёк с зеркалом и начала поправлять помаду. – Ну, я готова. Пошли, Кэсс! – добавила она и дёрнула за дверную ручку.

Кэсси перевела дух, потупила взгляд и попыталась сосредоточиться на своих движениях, но напряжение от увиденной сцены не покидало её.

* * *

Внутри школы царил привычный шум. До первого звонка было ещё минут десять, а потому старшеклассники сновали туда-сюда. Кто-то уже обсуждал свежие сплетни, кто-то собирал разлетевшиеся по полу тетради после столкновения в спешке попасть в класс, кто-то пытался облить друзей из питьевого фонтанчика. Пройдя школьный холл, Кэсси направилась к своему шкафчику. Она стала неспешно перебирать стопку учебников в попытке найти нужный, как вдруг гул за спиной стал резко складываться в отчётливые фразы:

– Эй, Адам, не хочешь пригласить нас с Алексис на свой концерт? Мы любим stand-up шоу! – выкрикнул один крупный парень, и стоящая рядом компания в бомберах залилась смехом.

Фраза была адресована пареньку с парковки. Он молча закатил глаза и прошёл мимо компании.

– Да ладно тебе! Давай мы позовём девчонок из группы поддержки! Может, кто-нибудь даже напьётся и даст тебе!

– Лучше следи, чтобы тебе давали. А то я слышал, что Алексис видели с Майком, – резко обернулся Адам. Его большие тёмные глаза сверкнули, а веки прищурились.

– Хейз, а ты ничего не попутал? – «шутник» выдвинулся вперёд и за два шага оказался возле Адама.

– Я – нет, а вот твоя подружка – да. Но ты не переживай, Скотт, у таких, как она, такое бывает. Идёшь-идёшь, и потом – бац – случайно падаешь на член другого парня. Классика!

Ноздри здоровяка вздулись. Он хотел было вплотную приблизиться к Адаму, чья ехидная улыбка медленно начала расползаться по лицу, но неожиданно для всех Кэсси оказалась между ними раньше этого.

– Так, мальчики, брейк! – попыталась она разрядить обстановку, загородив спиной Адама и выставив руки вперёд в сторону парня в бомбере, пытаясь улыбнуться при этом как можно дружелюбнее своей детской улыбкой и наивными глазами. Со взрослыми это работало почти безотказно, даже с теми, кто видел её впервые. Для них будто бегущей строкой у неё на лбу транслировалось, что она – умница, отличница, активистка и буквально самый честный и порядочный человек, которого они встречали, а потому ей надо обязательно помочь или непременно прислушаться к её мнению. Однако такие сверстники, как Скотт, не велись на подобное. Они считали её выскочкой, излишне правильной и занудной, а потому, несмотря на свою миловидную внешность, Кэсси скорее относилась к аутсайдерам. И только дружба с бойкой и яркой Амандой помогала ей оставаться на плаву и хоть как-то не скатиться в ряды школьных неудачников.

– Вылез из-под маминой юбки и сразу другую уже нашёл? – цинично бросил Скотт.

Глаза Адама тут же вспыхнули голубым огнём. Он резко подался вперёд и молниеносно, не раздумывая, замахнулся, непроизвольно оттолкнув при этом Кэсси в сторону. Но именно это небольшое препятствие в виде стоящей впереди девушки и хорошая реакция Скотта помешали ему осуществить задуманное в полной мере. Его кулак едва зацепил подбородок Скотта, однако этого было достаточно, чтобы оппонент рассвирепел и решил ответить. Скотт тут же ринулся на Адама и, плотно вцепившись пальцами в его одежду, впечатал его спиной в один из ряда шкафчиков.

– Да оставь ты его, – вяло буркнул один из ребят, стоявших рядом со Скоттом. – На поле бы лучше так красовался.

– Не слушай его, Скотт! Я хочу на это посмотреть, – бойко крикнул другой.

Он, как и ещё несколько ребят, находившихся в той части холла, замерли в ожидании назревающей драки.

Адам попытался изо всех сил оттолкнуть Скотта, чтобы создать пространство для манёвра, но ему почти не удалось сдвинуть здоровяка. Скотт, не выпуская из рук одежду Адама, резко потянул его к себе, затем, развернувшись вместе с ним, со всей силы толкнул его в большое стекло – внутреннее окно, разделяющее школьный холл и класс музыки, который с утра, конечно, пустовал. В следующее мгновение раздался глухой звук удара и странный треск. Всё произошло так быстро, что Кэсси даже не успела опомниться. Однако очевидным было то, что за спиной и головой Адама расползлась большая сеть трещин, образовавшая неравномерную паутину. Адам, приглушённый ударом, на мгновение закрыл глаза, но тут же открыл их, чтобы держать противника в поле зрения. Однако тот, сам не ожидав такого исхода, стоял с лёгким недоумением на лице и явно не собирался продолжать. Поняв это, Адам неспешно сделал шаг в сторону и обернулся, чтобы рассмотреть итог их непродолжительной схватки.

– Блять, – нервно прошептал он. – Только этого не хватало.

– Чёрт, я думал, оно непробиваемое, – с наигранной досадой сказал Скотт и тут же усмехнулся улыбкой шакала. – Походу, Хейз, ты портишь всё, к чему прикасаешься.

На шум из соседнего кабинета мгновенно выбежал мистер Мейсон, учитель математики.

– Что здесь происходит?! Немедленно прекратите! – закричал он, но парни уже и так замерли и уставились разглядывать новое «украшение» на стекле. Учитель бросил взгляд сначала на трещины, а затем на Адама, который слегка коснулся пальцами затылка и что-то бегло растёр в ладони.

– Вы оба! К директору! Живо! – закричал он.

– Я всё видела, мистер Мейсон. Я могу рассказать, что произошло, – выпалила Кэсси, сделав шаг вперёд.

Учитель смерил её одобрительным взглядом и кивнул:

– Хорошо, Кэсси, пойдём в кабинет с нами.

Трое подростков отправились вслед за учителем. Кэсси заранее пыталась подобрать слова, чтобы заступиться за своего одноклассника, чей день сегодня шёл под откос с самого утра. До последнего года они даже не учились вместе, а только пересекались на переменах. Адам был на класс старше, но из-за неуспеваемости его оставили на второй год. Но даже когда они стали часто находиться в стенах одних и тех же классов, их миры всё равно находились далеко друг от друга. Они никогда особо не разговаривали, ничего друг о друге не знали, кроме каких-то очевидных фактов. На уроках они находились максимально далеко друг от друга: она сидела на первых партах, всегда внимательно слушая учителя и готовая отвечать; он же, если приходил на уроки, предпочитал скрываться где-то на последних рядах, спать на своём столе или чиркать что-то на отдельных листах – то ли стихи, то ли зловещие каракули. В новом классе его особо не любили: он был не слишком общительным, выделялся своими татуировками и мрачным, недовольным видом. Он и раньше был довольно серьёзным, но после того как в конце прошлого учебного года по всей школе разлетелась новость, что его мама стремительно ушла из жизни из-за лейкемии, он сделался уж совсем суровым и отстранённым.

Временами Кэсси бегло бросала на него взгляд со своего места и заставала его смотрящим куда-то вдаль класса – в потолок или в окно. Иногда его лицо казалось глубоко погружённым в раздумья, и на нём можно было даже уловить признаки бурного движения мыслей в голове, но временами взгляд его был пустым и уставшим, как будто он просто ждал, когда всё наконец закончится: урок, школьные годы, жизнь. Где-то глубоко внутри он нравился Кэсси. Задумчивость придавала ему загадочности, а его холодность и серьёзность притягивали её. О чём он думает? Что именно пишет или рисует? Возможно, будь она посмелее в общении со сверстниками, она смогла бы подойти к нему с какой-нибудь дебильной просьбой – «помочь подержать вещи», начала бы флиртовать, и у них бы завязался разговор. Но Кэсси не была столь прошарена во всех этих «девчачьих» уловках. Она была из тех, кто может споткнуться, будучи в кроссовках, не то что на высоких каблуках. Да и даже если бы она умела привлекать внимание парней – сработало ли бы это с ним? Или же она бы прочитала в его глазах: «Ну и дура!», – что разбило бы ей сердце?

Кэсси много думала о том, как можно было бы подступиться к Адаму и начать разговор, но решение, которое ей бы понравилось, всё не приходило. А тут – надо же, такая случайность…

– Добрый день, мистер Мейсон, мисс Филдс. И вы, молодые люди.

– Мистер Харрис, эти двое разнесли окно музыкального класса на первом этаже.

– Оно целое, на нём всего несколько трещин, – поправил Адам.

– Мистер Хейз! – сердито прервал юношу директор.

– Мисс Филдс любезно согласилась пройти с нами и прояснить вам ситуацию. Мне же пора бежать на урок, – мистер Мейсон учтиво кивнул головой и поспешил удалиться.

– Да, конечно, мистер Мейсон. Мисс Филдс, расскажите, пожалуйста, что произошло.

– Ну… ну, технически первым ударил Адам, – Кэсси сощурила глаза от неудобства этого факта. И почему она не могла врать? – …но это Скотт начал его задирать. Он плохо отозвался о его маме, – протараторила она, сделав акцент на этой части.

– Это правда, мистер Стемфорд?

– Да я ничего такого не сказал! – небрежно бросил парень в бомбере.

– Понятно. Тогда оба отработаете долг школе на общественных работах. Родителей я также поставлю в известность.

– А из пожертвований отца школе нельзя взять? – раздражённо поинтересовался Адам.

– Нет, молодой человек! Это ваш проступок – вам за него и расплачиваться! Впредь будете думать, прежде чем кулаками махать!

– Сколько нужно? Я достану деньги!

– Так не пойдёт. Школа хочет, чтобы вы выросли самостоятельными людьми, а не просто выпрашивали средства у родителей…

– Кто бы говорил… – еле слышно слетело с языка Адама.

– Мистер Стемфорд, мисс Филдс, вы пока свободны. Идите на занятия. Мне нужно переговорить с Адамом наедине.

Скотт и Кэсси вышли из кабинета директора. Девушка тут же примкнула ухом к двери. Скотт оглядел её недоумевающим взглядом.

– У тебя течка, что ли? Что ты так впряглась за него?

– Иди уже отсюда! – шикнула на него Кэсси, и тот быстро зашагал прочь по коридору.

– Что касается вас, мистер Хейз… Нам всем, правда, очень жаль, что ваша мама так рано ушла из жизни. Я понимаю, что года, двух и всей жизни не хватит, чтобы ваши раны затянулись.

– Да я же…

– Позвольте, я не договорил… Ваша успеваемость, как и репутация, давно оставляют желать лучшего, ко всему этому вы учиняете уже не в первую драку, а теперь ещё и порча школьного имущества… К сожалению, я вынужден поднять вопрос об отчислении. Сегодня позвоню вашему отцу.

Стоило Адаму закатить глаза и тяжело выдохнуть, как в тот же момент дверь директорского кабинета резко распахнулась.

– Мистер Харрис, извините, что врываюсь… не делайте этого! – вырвалось из уст Кэсси. – Помните, вы как-то говорили, что мне было бы хорошо сделать социальный проект для рекомендации в колледж? Может, я могу взять попечительство над неуспевающим учеником в качестве такого проекта? Я подтяну его по предметам, а вы потом отметите это в моём деле?

Ещё недавно сидевший с недовольным видом и уныло подпирающий одной рукой лицо Адам теперь с молчаливым удивлением наблюдал за развернувшейся сценой. Одна из его бровей приподнялась выше другой, и теперь без того хмурое лицо застыло с недоумевающим видом.

– Даже не знаю, мисс Филдс. Ваша идея, конечно, имеет место быть, но не будет ли это слишком обременительно для вас? Ваше дело и так хорошее, уверены, что хотите взять дополнительную нагрузку?

– Всё будет отлично! Я вам гарантирую, – лицо Кэсси озарила её фирменная улыбка отличницы.

– Ну, мистер Хейз, – перевёл директор взгляд на юношу, – думаю, если вы примете предложение мисс Филдс, то отчисление может пока подождать. В силу отсутствия альтернатив, будем считать, что вы согласны, и мы можем расходиться.

– Спасибо, мистер… – потупил взгляд Адам.

– Благодарите юную леди за её активность и добродетель.

Адам недоверчиво бросил короткий взгляд на Кэсси.

– А можете не звонить отцу? – смущённо буркнул он.

Мистер Харрис насупился, резко выдохнул, чем показал, что в этот раз готов уступить.

– Тогда надо что-то решить с возмещением средств. У вас есть идеи на этот счёт, молодой человек?

– А может, Адам выступит на благотворительном вечере? Он хорошо поёт. Я помогу с афишами.

– Фу, нет! Можно я пойду мыть полы?

– Почему нет? Многие группы начинали с выступлений на кампусах, – пожала плечами Кэсси.

Этот довод было, конечно, сложно оспорить. Адам на мгновение попытался представить в голове, как всё это могло бы выглядеть, но не успел довести мысль до внятной картинки. Мозг с трудом то пытался переварить нескончаемую череду событий этого утра, не говоря уже о генерации каких-то планов и фантазий.

– Выступление так выступление. Надеюсь, вырученные средства покроют все необходимые затраты по замене стекла.

– Уверена, мы соберём даже больше, – оптимистично воскликнула Кэсси.

– Посмотрим, а пока вам пора. И да, мистер Хейз, советую вам взяться за ум. Времени исправить оценки осталось мало, но, тем не менее, оно есть.

* * *

Адам и Кэсси вышли из кабинета.

– Ну и нахрена всё это? Я всё равно не собираюсь в колледж. И какой, к чёрту, концерт? Не буду я там ничего петь. Это полный отстой! – резко выпалил парень.

– Почему? – недоумённо спросила Кэсси. – У школы есть хорошая аппаратура…

– Да похуй. Сама идея хреновая.

– Ты какая-то звезда? Особые требования к площадке?

– Не звезда, но уж точно пел в местах получше.

– Как угодно, можешь не выступать, но, думаю, закончить школу будет точно не лишним. Или ты хочешь задержаться ещё на год? – сурово сказала девушка.

– С чего тебе вообще мне помогать? Ты что, влюбилась? – язвительно сменил тему парень.

– Нет, просто солидарность с теми, кто не в ладах с предками и школьной элитой, – попыталась объяснить Кэсси.

– Ты не в ладах с предками? Сомнительно…

– Ну, не настолько, конечно, как ты. Видела пару раз твои перепалки с отцом.

– Добродетель под видом жалости? – сощурил глаза Адам.

– Вовсе нет. Я правда хотела помочь. Я за справедливость и… – Кэсси пыталась подобрать слова, пока её глаза улыбались ему широкой улыбкой, но Адам оборвал её раньше.

– За справедливость?! Ты что, стащила это из политического шоу? А слоган «мир во всём мире» уже был кем-то занят? – не унимался он.

– Да чего ты такой злой? Это же не я тебя задирала! – вдруг вскрикнула Кэсси, преодолевая подступающий ком в горле. – Я вообще-то только что нехило прикрыла тебя… и готова и дальше помогать тебе.

– Спасибо… – еле слышно выдавил из себя Адам после небольшой паузы. – Нет, правда, спасибо. Но мне надо репетировать и писать музыку. Она для меня важнее учёбы.

– Мы можем сказать всем, что занимаемся пять дней в неделю после уроков, из которых три пойдут на учёбу, а ещё два – на репетиции. Я могу помогать с домашками, поэтому и на выходных останется время на музыку. Ты можешь распределить его по своему усмотрению, главное, чтобы было с чем выступать на благотворительном вечере. Такое вот прикрытие. Но в те дни, что мы занимаемся, ты будешь выкладываться по полной. Идёт?

– Ну… не знаю, – задумался Адам. – Это, конечно, звучит лучше, чем исключение…

– Возможно, если ты покажешь успехи в учёбе, отец станет снисходительнее к тебе и твоему увлечению.

– Это вряд ли. Мы с ним в целом не ладим, оценки и музыка – это лишь поводы.

Ребята уже почти подошли к двери класса, как Адам вдруг резко затормозил.

– Стой, давай посидим тут до конца урока, – указал он взглядом на коридор.

– Но ещё почти половина занятия…

– Вот именно. Не хочу лишние 20 минут слушать чей-то бубнеж.

На лице Кэсси пробежало смятение.

– Да расслабься. Садись, – Адам спустился спиной по стене и сел на пол. – Если кто спросит, скажи, что у меня голова закружилась, и ты за мной присматривала. Но всем пофиг.

– Ой, ты как? – поинтересовалась вдогонку Кэсси, упрекая себя в несвойственной ей невнимательности.

– Нормально. Бывало и хуже.

– Может, тебе что-то принести? Воды? Могу попросить лёд в столовой.

– Ничего не надо. Просто не суетись. Хочешь? – он достал из кармана эйрподы, протянул один наушник девушке, после чего проскролил что-то в телефоне, натянул капюшон толстовки на голову и облокотился головой на стену, закрыв глаза.

– Ну, наушник-то вставь в ухо! А то так музыка не играет, – приоткрыл один глаз Адам и посмотрел на застывшую в смятении девушку.

Кэсси попыталась как можно скорее преодолеть своё замешательство: она быстро убрала наушник под прядь русых волос и села рядом с Адамом. В наушник тотчас полилась какая-то странная мелодия, а точнее нечто, похожее больше на какофонию, нежели музыку. Поначалу Кэсси испугалась, что Адам поставил ей свою песню, однако после непродолжительного вступления неожиданно запел женский вокал на японском языке, и она немного выдохнула. Прослушав, предположительно, две трети песни, Адам переключил на другую, не сильно отличающуюся по звучанию и настроению.

“Как же так?” – подумала Кэсси. Она чётко помнила несколько видео, где Адам играл на гитаре и пел красивые лирические песни. Правда, это было пару лет назад. Может, его музыкальный вкус так сильно изменился за это время?

Адам опять переключил песню на середине. И снова. После очередной песни он выключил музыку и повернулся к Кэсси, которая, казалось, застыла в том положении, в котором изначально присела.

– Как тебе?

– Своеобразно звучит… – протянула робко девушка, стараясь произнести свою реплику вдумчиво, но без какой-либо эмоциональной окраски. Так, чтобы в случае чего можно было похвалить услышанное и не обидеть Адама.

– Своеобразно, значит, – он усмехнулся и стал кому-то записывать голосовое сообщение: “Чувак, у меня к тебе только один вопрос: что за хуйню ты мне скинул? Это какие-то саундтреки к треш-аниме? Ты сказал, что это похоже на Kingslayer. В каком месте? Это всё звучит как бесструктурное месиво. Мы не будем такое делать. Я не это имел в виду, когда просил поискать интересные вещи”.

Пока Адам надиктовывал своё сообщение, Кэсси пыталась собрать всё происходящее в единое целом, но тут прозвенел звонок на перемену. Девушка вынула наушник и молча протянула его парню. Адам убрал наушник, неохотно поднялся с места, сделал несколько шагов в сторону класса и окинул беглым взглядом Кэсси, которая все еще сидела на полу в легкой растерянности.

– Ну, ты идёшь? – вяло спросил он. – Ты же больше всех в класс хотела.

– У тебя кровь на капюшоне, – уставилась Кэсси на Адама.

– Спасибо, я в курсе, – он стянул капюшон с головы, чтобы тот сложился у него за шеей. – Все, проблемы нет.

– Надо попросить аптечку.

– Не надо. И да, если хочешь помочь, то просто не спорь.

– Ты уверен?

– Уверен. Пошли.

* * *

– Долго вас там директор держал? Ну, все ж хорошо, я надеюсь? – бросила подруге Аманда, как только Кэсси с Адамом зашли в класс после начала перемены.

Кэсси села за соседнюю парту и стала доставать вещи из рюкзака.

– Да-да… Слушай, я сегодня не поеду с тобой. Не жди меня.

– Чего так? Опять припрягли рисовать плакаты болельщикам?

– Нет, я после учебы буду помогать с уроками Адаму.

– Что? Ты будешь помогать Адаму с уроками? – лицо Аманды искривилось в недоумевающей гримасе. – Это мистер Харрис тебя заставил?

– Можно сказать, я сама вызвалась.

– Нафига?

– За наставничество над неуспевающими учениками можно получить дополнительные характеристики в личное дело.

– Делать тебе больше нечего! Ты же и так рисуешь афиши для школьных мероприятий и постоянно участвуешь во всякой активистской фигне. Я вот даже не знаю, за что взяться, последний год перед выпуском – какая-то катастрофа!

– Да не волнуйся ты так.

Аманда достала из сумки пудреницу и стала прикладывать спонж себе к лицу.

– Ох, и во что ты ввязалась? Твоя доброта тебя когда-нибудь погубит… Этот тип, кажется, вообще никогда не улыбается! Мы с ним как-то столкнулись, так он, мало того, что чуть не снес меня, так даже не извинился. Вытаращился своим испепеляющим взглядом и прошёл мимо. Мутный он какой-то, – не унималась Аманда. – Татухи эти, весь этот недорокерский видок, постоянные ссадины на лице… А вспомни, что осенью было! Говорят, его так отметелили, что у него с тех пор бессрочное освобождение от физры. Знаешь, за что обычно так с людьми поступают? – Аманда оторвала взгляд от зеркальца и посмотрела в удивлённые глаза Кэсси. – Когда они берут товар на реализацию и факапятся!

– Аманда! Да что ты такое говоришь? – ахнула Кэсси. – У него мама умерла. Может, это всё напускное, и он просто так переживает её уход. А избить человека могут в любой подворотне, не за что.

– Может и так. Но я почти уверена, что он на чем-то сидит. Дёрганный он какой-то.

– Да брось, это самый настоящий стереотип. Если у человека татуировки и кольцо в носу, он не обязательно наркоман и асоциальный элемент. Для музыкантов это вообще стандартный вид.

– Как будто каждый такой музыкант не наркоман.

– Аманда!

– Я сказала всё, что хотела, – Аманда вскинула обе руки в воздух, как бы закрываясь от возможных аргументов подруги, но та не стала ничего добавлять.

День для Кэсси пролетел незаметно. Вовлеченность в ход уроков редко позволяла ей скучать, а последние события так и вовсе заняли её разум с необузданной силой, бесконечно будоража её сознание и порождая в голове проигрывание их всевозможных с Адамом диалогов.

После последнего звонка Кэсси быстро собрала несколько ручек в пенал, закинула тетради в рюкзак и поспешила к дальней парте, на которой Адам развалился, словно леопард на дереве в саванне, греясь под тёплыми лучами солнца, проникающими через окно.

– Ты как? Как голова?

– Ах да, я уже и забыл о тебе, – пробубнил Адам.

– Можем перенести, если тебе плохо.

– Мне плохо от школы в принципе. Вряд ли перенос занятий сможет как-то этому помочь.

– Пойдём в библиотеку?

– Да как угодно, – безразлично буркнул парень и, поднявшись с места, поплёлся за Кэсси.

Не успели они миновать первый коридор, как внезапно телефон Адама завибрировал. “Черт, это отец! Я забыл написать, что сегодня задерживаюсь.” Парень нехотя взял трубку.

– Собирайся! Я заеду через 10 минут, – уловила Кэсси суровый тон отца Адама.

– Можешь ехать домой. Мистер Харрис назначил мне дополнительные занятия.

– Дополнительные занятия! Дай угадаю, по гитаре? Ты меня за идиота держишь? Я же ясно выраз…

– Добрый день, мистер Хейз, – перебила Кэсси, выхватив телефон из руки Адама. – Это Кэсси Филдс, я буду подтягивать Адама по основным предметам. Он вам не врет. Мистер Харрис действительно так распорядился. Вы можете сами ему позвонить.

Её короткие фразы звучали так звонко и уверенно, что в трубке на несколько секунд повисло молчание. Абонент явно взвешивал услышанное.

– Здравствуйте, мисс Филдс. Что ж… у меня нет причин не доверять вам, в отличие от сына. Однако, я уже на полпути к школе. Вы не против заехать к нам и позаниматься у нас дома?

– Да, конечно. Если хотите, я могу заезжать к вам три дня в неделю.

– Это отличные новости, мисс Филдс. Буду рад познакомиться лично.

– Всего доброго, сэр.

Кэсси вернула телефон Адаму.

– Ха, а неплохо ты его, – усмехнулся парень. – Он аж чуть желчью не поперхнулся.

* * *

Из подъехавшей к школе чёрной «Ауди» вышел импозантный мужчина в стильных массивных солнцезащитных очках и уверенным движением руки поправил зачёсанные назад серебристые волосы, слегка уложенные гелем. Это был герой утренней сцены. На нём был солидный бежевый костюм по фигуре, безупречная белая рубашка, дорогие туфли, блестящие так, будто они только что из магазина. Его можно было назвать полной противоположностью вечно растрёпанному Адаму в мешковатой одежде, чей гардероб, казалось, состоял почти из одних толстовок и худи, не считая редких исключений в виде тёмно-серого свитера и пары клетчатых рубашек, которые он надевал поверх футболок.

– Ещё раз добрый день, мисс Филдс. Наслышан о вас и ваших успехах от школьной дирекции. Позвольте за вами поухаживать, – он обошёл машину и открыл ей заднюю дверь.

– Залезай, что встал? – повернулся он тут же к Адаму. – Особого приглашения не будет. Я тебе в шафёры не нанимался.

Парень закатил глаза и залез на заднее сиденье. Отец сел на водительское место, и машина тронулась.

– Ну что, мисс Филдс, какие у вас планы? Куда хотите поступать?

– Пока не знаю, – ответила Кэсси. – Пока разослала документы в разные колледжи, а там уже буду смотреть, кто предложит стипендию.

– Расскажите о ваших родителях. Уж очень интересно, у кого такая умница-дочь.

– Ну, мои родители – представители древнейшей профессии, – сделала паузу Кэсси и тут же поспешила добавить, широко улыбаясь: – Но не той, о которой вы могли подумать. Они строители.

Мистер Хейз, казалось, пропустил её шутку мимо ушей. Мышцы его лица даже не дёрнулись. Всё, что уловила Кэсси, – это сдавленный смешок Адама, который облокотился на дверь автомобиля и уткнулся в окно.

– Ну а если точнее, они инженеры-сметчики, – продолжила уже сдержанно Кэсси, пытаясь реабилитироваться, как ей показалось, после неудачной шутки. Обычно она отвечала взрослым прямо по делу, со свойственной ей учтивостью и кротостью, но сейчас ей почему-то захотелось разрядить вязкую обстановку вокруг. Однако эта попытка вылилась в дополнительную порцию смущения.

– Познакомились ещё в студенческие годы. Мама любит сухие цифры, а вот отец всегда мечтал быть архитектором, но как-то не сложилось. Так что вот… может, я пойду на архитектурный факультет… – неуверенно закончила Кэсси.

– Хм, думаю, они вами очень гордятся, – сказал мистер Хейз и взял небольшую паузу, не задав больше никаких уточняющих вопросов. – Так вы теперь будете заниматься репетиторством с моим сыном? – спустя какое-то время вернулся он к разговору. – Это хорошая новость. Может, хоть порядочные сверстники смогут на него повлиять, потому что отца он, к сожалению, не слушает.

– Ой, пап, не начинай…

– Тебе слово никто не давал, – сурово оборвал сына мистер Хейз.

На какое-то время в машине опять повисла неприятная тишина. Отец Адама погрузился в свои мысли, Адам думал о чём-то своём и продолжал залипать отстранённо в окно. От всей неловкости ситуации Кэсси без конца теребила передние пряди волос – то заправляла их за уши, то возвращала на прежнее место, и то и дело переводила взгляд с отца Адама на него самого. Внезапно Адам оторвал голову от окна и нарушил молчание.

– Можешь в четверг за мной не заезжать. Меня Дерек…

– Тебе никуда нельзя! – молниеносно бросил отец сыну. – Ты ещё месяц под домашним арестом. Так хоть есть небольшая надежда, что ты не окажешься в настоящей тюрьме.

– А как же концерт для благотворительного вечера? – бойко спросила Кэсси, легонько пнув Адама по кроссовку, явно намекая, чтобы тот подыграл ей.

– Мистер Хейз, – продолжила она, – разве Адам не сказал вам о том, что мистер Харрис крайне позитивно отозвался о его музыкальных способностях и хотел бы видеть его на этом вечере? Он уверен, что такие инициативы помогают направлять энергию учеников в нужное русло и благоприятно влияют на их общую успеваемость.

– Благотворительный вечер… Нет, Адам ничего не упоминал…

– Да ты разве слушаешь? – огрызнулся парень.

– Но для этого, конечно, надо начать репетировать как можно раньше. Вы не волнуйтесь, я, как ответственная за эту часть мероприятия, проконтролирую всё от и до.

– Ну, если мистер Харрис сказал, то я подумаю… – настороженно ответил мистер Хейз.

* * *

Машина мистера Хейза остановилась у большого белого дома, который явно выделялся своей статностью на фоне соседних домов попроще. Помимо светлого фасада, элегантное сочетание классического и современного стилей подчёркивали серая крыша и каменная отделка в нижней части, переходящая во фронт-ярд, состоящий из вымощенной плиткой площадки и идеальной зелёной лужайки. Огромные окна окаймляли изящные чёрные рамы, которые служили отличным дополнением к тёмной массивной двери с коваными элементами и двум тёмным дверям гаража.

В прихожей зоне висела большая дизайнерская люстра, состоящая из множества стеклянных шаров с лампочками внутри, которые издалека напоминали пушистую шапку одуванчика, зависшую в море воздуха и света, которыми был наполнен весь дом. Её было видно даже с улицы – в окне над входной дверью. В гостиной, совмещённой с кухней, было много дерева и камня, но больше всего Кэсси нравилось невероятной изящности стекло: ещё одна роскошная люстра над обеденным столом, дизайнерский журнальный столик состоящий из трех u-образных частей, окруженный белым диваном с серыми подушками, лампы напольного светильника и несколько оригинальных ваз, в одной из которых стояли высокие декоративные изогнутые ветки, а другие были полностью самодостаточными шедеврами стеклодувного мастерства. Вокруг серебристого прямоугольного обеденного стола стояли шесть чёрных стульев с ножками с золотым отливом.

Дальше кухню Кэсси рассмотреть особо не успела, так как Адам сразу направил её в свою комнату по лестнице, которая, к слову, имела изысканные кованые столбики балюстрады и плавно изгибающиеся деревянные перила. Что Кэсси точно отметила, так это то, как множество элементов разных цветов и фактур гармонично сочетались между собой: чёрные массивные элементы и невесомые люстры, серебристые и золотые оттенки, серый холодный камень и тёплое светлое дерево. «Вот бы папа это увидел», – подумала она. – «Надо ему как-нибудь заснять их интерьер».

Кэсси была приятно удивлена и обстановкой комнаты Адама. Конечно, она была гораздо проще по своей сути, без дизайнерских предметов и золотых элементов, но всё в ней выглядело так же минималистично и стильно, не выбиваясь из общего дизайна дома, который явно свидетельствовал не только о достатке жильцов, но и об их хорошем вкусе. От парня с татуировками ожидаешь… ну, если не хаоса с горой мятой одежды, то как минимум беспорядка средней степени, кучу постеров, изрисованных тетрадей и ноутбук, обклеенный стикерами. Кэсси упрекнула себя за такой стереотип. Светло-серые стены и белый потолок, слегка небрежно застеленная кровать тёмно-серым одеялом, чёрные стол и компьютерный стул. О любви к музыке явно говорили несколько плакатов, большие наушники возле компьютерного монитора (на котором тут же высветилось приложение для работы со звуком, стоило Адаму затронуть клавиатуру и разблокировать экран), небольшой микшер, гитарный усилок «Маршал» и две электрогитары на подставках в углу – чёрная матовая и красная, самое яркое пятно во всей комнате.

– Можно? – указала Кэсси жестом на край кровати.

– Садись куда хочешь, – бросил парень и упал в компьютерное кресло, вытянув свои длинные ноги в широких полуспортивных штанах.

– Все серьезно… – указала она взглядом на музыкальное оборудование.

– А то, – сухо ответил он, так что Кэсси пришлось искать новые зацепки для разговора.

– У вас мило. И такой порядок, вау!

– Это клининг.

– Как часто к вам приходит уборщица?

«Что за дурацкий вопрос?» – одёрнула сама себя Кэсси. Она была не самым разговорчивым человеком, часто пребывала сама в себе. Может, поэтому и научилась игнорировать редкие, но колкие шуточки одноклассников в свой адрес. И хотя в целом язык у неё был подвешен хорошо, и почти на любой вопрос был готов ответ, сама первой в беседы она лезла нечасто, а потому выстраивать диалог на пустом месте было для неё непростым делом. Да и одно дело – отвечать на уроке, и совсем другое – разговаривать с парнем, который давно нравится.

– Дважды в неделю. Но свою комнату я убираю сам – не люблю, когда трогают мои вещи. Он тоже любит чистоту, но только когда за ним убирают другие, – Адам взглядом указал на дверь комнаты, намекая на отца. – Если оставить его без уборщицы, ты уже через две недели не узнаешь этот дом.

Смущённая, Кэсси выдавила сдавленную улыбку.

– О, Tool, – попыталась она сменить тему и указала на один из мрачных плакатов на стене, на котором был изображён будто процарапанный белый квадрат в окружении множества размытых глаз с выразительными голубыми зрачками.

– Ты их слушаешь? – удивился парень, сложил руки домиком и чуть приподнялся на стуле, упираясь локтями в подлокотники.

– Ну так… Скорее знаю про них. Занятная группа. Слушаю я в основном другие группы. Например, Twenty One Pilots.

– Занятная? – с удивлением и неприкрытым раздражением произнёс Адам. – Занятыми могут быть мемасики у тебя в телефоне, а Tool охуительные!

– Да-да, я это и имела в виду, – засмущалась девушка. – Куча пасхалок, всякие загадочные названия песен… Просто я не большой ценитель приколов по типу песни про печенье. Как шутки с последней парты.

Лицо Адама приняло ещё более недовольный, надменный вид из-за резко сдвинувшихся бровей.

– Ой, – осеклась девушка. – Это я образно.

Адам ничего не ответил, лишь шмыгнул носом, откинулся на спинку кресла и стал разминать пальцы, продолжая смотреть на Кэсси взглядом, который она для себя описала фразой: «Выгнать её сейчас или немного подождать?» Не выдержав тяжести паузы и каменного взгляда собеседника, Кэсси решила продолжить:

– А вот сарказм в Eulogy уже больше по мне. Да и сама песня безумно красивая. И клипы у них мне очень нравятся. Идеи гитариста – сюрреализм в чистом виде! Ну и вокал Джеймса Кинана тоже крут, тут даже добавить нечего. Просто такая музыка не на каждый день. Ну, знаешь…

На этих словах Кэсси заметила, как волна раздражения, недавно чуть было не захлестнувшая Адама, внезапно спала. Мышцы его лица расслабились, а руки замерли в движении. Он снова откинулся головой на спинку кресла и на мгновение опустил взгляд в пол, но почти тут же вернул его обратно.

– Aenima – твой любимый альбом? – воодушевлённо продолжила Кэсси, желая предупредить возможную паузу.

– Мне все нравятся. Каждый по-своему, – как ни в чём не бывало продолжил парень. – Не ожидал, что ты про них знаешь. Ничего не имею против Пилотов. Они крутые. Нам бы с Дереком тоже стоило придумать такую концептуальную хрень. Дерек – это мой барабанщик, мы с ним вдвоём сейчас играем. Так вот о чём я… Жаль лишь, что обычно люди не копают дальше попсы, звучащей из каждого утюга.

– А ещё не все люди «копают» деление клеток дальше «была одна – стало две». Советую тебе не быть одним из их числа, потому что завтра проверочная по этой теме.

– Блин! Точно! – Адам стал выискивать взглядом учебник биологии среди прочих на полке рядом с его рабочим столом.

– Чем раньше начнём, тем лучше. Повторяй пока весь пройденный материал и готовь ответы на вопросы в конце главы, а я пока посмотрю, с какими предметами у тебя хуже всего, и сделаю план занятий.

Адам ненадолго уткнулся в учебник. Где-то спустя минуту Кэсси услышала лёгкий стук его пальцев по столу. Она заметила, что он стал периодически искать глазами что-то вокруг себя. Зачем-то взял карандаш, что-то отметил в учебнике, положил его.

– Слушай, – начал он, в какой-то момент окончательно оторвавшись от книги. – Ты, наверняка, это всё уже знаешь, а мне это нахуй не нужно. Отец скоро уедет по делам, потому предлагаю забить на биологию и послушать музыку. Не такую, как с утра. Нормальную. Что скажешь?

– Так не пойдёт. Ты обещал, что будешь стараться.

– Я ничего не обещал, – ухмыльнулся Адам. – Не хочешь слушать музыку, тогда вот тебе другая идея: мы сделаем вид, что занимаемся, и каждый будет делать свои дела, а по итогу скажем всем, что ты старалась, но я необучаемый.

– Если ты даже не попытаешься, то подведёшь меня в глазах директора.

– Да брось. Ты останешься любимицей учителей, их мнение обо мне тоже не поменяется. Случится ровным счётом ничего.

– Мне нужна отметка в моём деле. Если я её получу, я смогу предоставить обновлённую информацию колледжам, и, возможно, она сможет повлиять на…

– Всё, остановись! Мне это уже не интересно, – парень резким движением выставил руку вперёд.

Кэсси немного помолчала, похлопав своими большими глазами.

– Ну пожалуйста, – жалобно протянула она и улыбнулась так широко и ласково, как только смогла.

– Что? Ты правда думаешь, что твоё «пожалуйста» может сработать?

– Да, – Кэсси издала неуверенный, глуповатый смешок.

– Ага. Сама смешно, – хмыкнул Адам. – А знаешь, «пожалуйста» – довольно сомнительная мотивация. Если тебе так нужны мои старания, может, предложишь что-нибудь поинтереснее?

– И что же ты хочешь? – растерянно спросила девушка.

– Ну не знаю. Ты же дочка представителей древнейшей профессии. Придумай что-нибудь, – Адам взял со стола карандаш, несколько раз поднёс его ко рту и, сдвинув язык за щёку, изобразил неприличный жест.

Лицо Кэсси пронзили горечь разочарования и смятение. «Может, Аманда была права?», «Может, вот настоящая причина, почему у него не появилось друзей в её классе?» Избалованный, наглый мальчишка, который без раздумий может стереть в пыль любое проявление доброты и милосердия. А что, если за этим больше ничего не стоит? Нет глубины, двойного дна, ничего тайного, что Кэсси так хотела бы открыть для себя. Она захлопнула ноутбук и, соскочив с кровати, начала спешно запихивать его в рюкзак.

– Хей, ты чего? Я же пошутил.

– С меня хватит. Я думала, ты другой. Но ты прав: мои ожидания – это мои проблемы. Не буду тебя ими грузить. Пойду скажу твоему отцу, что ты не хочешь заниматься. Пусть отвезёт меня домой или обратно в школу. Плевать на отметку в деле, – крикнула она в сердцах и направилась к двери.

– Стой, не надо, – Адам подорвался со стула и успел втиснуться между ней и дверью, перегородив тем самым дорогу. – Прости. Считай это самой дебильной шуткой на свете. Просто скучно стало, – добавил он и скривил губы в подобии улыбки.

– Надеюсь, ты развлёкся. Дай пройти, – тихо попросила девушка, собрав последние силы, чтобы не разрыдаться.

– Да, блин, сядь, – миролюбиво попросил он и неуклюжим жестом указал на место, где она сидела до этого. – Пожалуйста. Не знаю, зачем я сморозил последнее. Хотелось поболтать, а потом слово за слово зацепилось…

Не дожидаясь её ответа, он вернулся в кресло и опустил глаза в книгу, давая понять, что готов наконец-то серьёзно подойти к делу и одновременно показывая, что Кэсси может уйти, если всё-таки посчитает это нужным.

Кэсси, не зная, как расценить эту выходку, продолжила стоять между кроватью и дверью. После услышанного хотелось убраться подальше, но что-то останавливало её. Так и застыв посреди комнаты, она уставилась на Адама обиженным, недоверчивым взглядом, пытаясь убедиться, что он действительно читает и всё это не подводка к очередной издёвке.

Наконец, когда опасения Кэсси не нашли подтверждения, она медленно присела на край кровати и стянула с плеча рюкзак, при этом все еще не спуская взгляд с парня и продолжая контролировать все его действия.

– Мне сложно сосредоточиться, когда ты так смотришь. Ощущается как пистолет у виска, – тихо заметил Адам, не поднимая головы.

– Ладно, – вздохнула девушка и вернулась к своим делам.

Кажется, дело пошло.

***

– Ну что, ты готов поговорить о митозе клеток? – спросила Кэсси по прошествии некоторого времени.

– Не уверен, что я готов это с кем-либо обсуждать, – ухмыльнулся парень, не отводя взгляда от учебника и не убирая карандаш от губ, который он до этого долгое время крутил между пальцев.

– Эта херня уже второй год меня вымораживает. Зачем вообще мы это учим?

– Иногда та же биология может послужить источником вдохновения. Знаешь песню Forty Six & 2? Так вот, её название отсылает…

– Да знаю я, – нервно перебил Адам. – Но у меня предостаточно творческих идей и без этого.

– А у Декстера Холланда, солиста группы Offspring, есть степень в области молекулярной биологии.

– Я знаю, кто такой Декстер Холланд. А вот зачем мне весь этот багаж фактов из Википедии – это ещё тот вопрос, – огрызнулся Адам раздражённым тоном.

– Ты опять заскучал или мне и правда уйти домой?

– Нет-нет, я… всё, – Адам отвернулся в сторону и выдохнул.

– Что именно тебе непонятно?

– Всё!

– Так не бывает. Конкретнее?

– Как можно запомнить все эти микроскопические отличия между этими картинками – да они почти одинаковые?! – Адам взял со стола учебник и на вытянутой руке небрежно протянул Кэсси разворот с несколькими голубыми кружками, внутри которых были зелёные чёрточки разных размеров. – Не иллюстрации, а обложка Blurryface! А ещё куча всяких фаз с почти одинаковыми названиями: S-фаза, метафаза…

Кэсси, хихикнув, взяла учебник из его рук и указала ему на первые иллюстрации с разворота.

– Всё несложно, сфокусируйся. В клеточном цикле есть два периода: подготовка и само деление. Это как… как подготовка к концерту и сам концерт. Подготовка – интерфаза – состоит из трёх этапов: пресинтетической, синтетической и постсинтетической. Самое главное, что тут надо запомнить, – это то, что клетка в интерфазе растёт, удваивает свои органеллы, ну, по сути, органы, и реплицирует ДНК, готовясь к делению. Представь, что у группы случился sold-out, и организаторы приняли решение перенести концерт на более крупную площадку, где сцена в два раза больше. Нужно больше колонок, прожекторов и так далее. Профаза – это как начало шоу… момент, когда музыканты занимают свои места на сцене, дым слегка рассеивается, и все становятся готовыми к выступлению. Во время интерфазы хромосомы находятся в разжиженной форме и не видны под микроскопом. Когда клетка готовится к делению, хромосомы начинают скручиваться и уплотняться, превращаясь в компактные структуры, которые легко можно увидеть, а ядерная оболочка при этом начинает разрушаться. Как будто открывается занавес.

– Ты, похоже, что-то спутала с театром. На нормальных концертах занавесов нет… Ну если это только не Panic! At the Disco. Oh, well imagine, – внезапно запел Адам.

– As I'm pacing the pews in a church corridor

And I can't help but to hear

No, I can't help but to hear…

– Это сейчас так важно? – оборвала его Кэсси. Отсутствие концентрации вперемешку с приколами в её адрес уже успели ей изрядно поднадоесть, но сто́ило признать, что спето было хорошо.

– …an exchanging of words. Нет-нет, продолжай, – Адам задумчиво отвёл руку в сторону, как бы отдавая пространство для речи девушки. – Сомнительная, конечно, аналогия, но я хочу дослушать это до конца.

– Ты можешь придумать свою. Важен сам подход: создание ассоциаций между новой информацией и уже известными понятиями.

– Оставим всё как есть: концерт с занавесом. Дальше.

– Тогда я продолжу. В момент метафазы хромосомы в клетке выстраиваются вдоль экватора. Сравним это с основным выступлением, когда солист и гитаристы активно перемещаются у края сцены, взаимодействуя со зрителями. Анафаза – кульминация концерта, мощная песня в конце выступления, после которой артисты и зрители прощаются. Хроматиды, копии хромосом, начинают двигаться к противоположным полюсам клетки, как зрители к гардеробу.

– Ха-ха, знаем мы таких!

Кэсси кивнула и продолжила:

– Ну и финал концерта – телофаза. Ядерная оболочка восстанавливается вокруг хромосом, создавая два новых ядра в клетке, и хромосомы начинают распускаться. Зрители и музыканты были единым целым в момент выступления, но концерт закончился – и все вернулись к своей рутине. Есть ещё и цитокинез – это разделение цитоплазмы. По сути, процесс физического разделения клетки на две. Напомню, до этого мы говорили про деление ядра. Цитокинез – это… ну, как если слушатель вырастает из группы и больше её не слушает. Взрослая жизнь, новые кумиры.

– Кажется, я понял всё, кроме того, что нужно, – Адам устало подпер лицо рукой. – Но было занятно.

– Прочитай ещё раз вдумчиво сам. На контрольной все фазы, скорее всего, будут по порядку. Важно лишь описать, где что происходит.

Кэсси отложила учебник биологии в сторону и взяла в руки другой.

– Переключимся пока на химию. Решай заданные уравнения на черновике, потом проверим.

– Может будем решать их вместе?

– Ты имеешь в виду «я решать, а ты записывать готовые ответы»? Нет, в этом случае ты ошибочно понял идею наших занятий.

– Кто-то там обещал помогать с домашкой, помнится… – пробубнил парень себе под нос, так чтобы Кэсси это услышала.

– Я готовых решений не обещала, – бросила девушка с самодовольной улыбкой.

– А вот это хорошо, – усмехнулся парень и крутанулся на стуле, чтобы развернуться к монитору.

– Если люди помогать не хотят, то помогут машины. «Окей, Гугл» !

– Рано или поздно придется решать все самому. Попробуй обойтись без подсказок, вдруг получится, – мягко попросила Кэсси.

Адам насупился и, немного подумав, нехотя убрал руки с клавиатуры и уставился на условие задачи.

* * *

– Как успехи? Ты уже заканчиваешь? – спустя время поинтересовалась Кэсси. – Мне надо написать папе, чтобы он заехал за мной.

– Оставайся на ужин, – не отрываясь от своего листка с решениями, произнес Адам.

– Это очень мило с твоей стороны, но я, пожалуй, дома поем.

– Да брось! Я же должен как-то загладить вину за свою дебильную шутку. Пиши, что освободишься через час. Вот! – он протянул ей исписанный листок. – Пошли на кухню, ты можешь сидеть, проверять, а я сделаю нам пасту.

– Ты готовишь?

– Только пасту и умею. Ну ладно, могу сделать еще омлет и все то, что нужно просто отварить.

– Звучит многообещающе.

Адам и Кэсси спустились на кухню.

– У вас очень красиво! – окинула взглядом кухню девушка, прежде чем приземлиться на один из стульев обеденного стола.

– Это все мама выбирала, – сухо ответил Адам. – Пожалуй, это единственная причина, по которой все это цело, – внезапно продолжил он после паузы и провел рукой по вазе, стоящей на барной стойке вблизи стены. Рука не поднимается тронуть то, что она так любила. Но в тоже время я терпеть не могу этот дом. Хочется все тут разнести.

Взгляд Адама на мгновенье застыл, устремившись куда-то сквозь стену, но тут же вернулся в существующее пространство, а точнее упал на холодильник, к которому парень и направился.

– Почему? Ты же сам сказал, что тут все напоминает о ней?

– Да как сказать… Она вложила душу в ремонт, особенно в эту кухню. Но вся эта красота – фасад, за которым стоит несчастливый брак и множество ссор.

Адам нырнул головой в холодильник.

– Будешь пасту с грибами?

– Да, – улыбнулась Кэсси и кивнула.

– Это хорошо. Другого ничего нет. Отец ест всегда вне дома, да и я обычно тоже. Поэтому продукты особо не покупаем.

Адам поставил воду для макарон и принялся нарезать шампиньоны.

– Ого, ты режешь прямо как повар! – обратила внимание Кэсси на быстрые, уверенные движения рук Адама.

– Мама научила. Она была су-шефом в ресторане River Bay. Отец часто организовывал там деловые обеды и как-то раз попросил позвать её, чтобы сделать комплимент новому меню. Так они и познакомились. Со временем он захотел, чтобы она готовила только для него… А потом появился я. А через двенадцать лет они развелись. Мы прекрасно жили с ней в трёх кварталах отсюда, но случилось, что случилось – и вот снова я вернулся в этот дом. Конец истории, – резко оборвал свой и без того лишённый деталей рассказ Адам, почувствовав, как в нём спонтанно поднимается волна ненависти.

– А почему паста? – решила немного сменить тему Кэсси, тем более что Адам как раз стал доставать спагетти из пачки.

– Мама очень любила итальянскую кухню. Она даже проходила свою первую стажировку в Тоскане. Когда я был мелкий, мы иногда смотрели с ней кулинарные передачи. Она особенно любила те, в которых, помимо готовки, были всякие эпизоды с природой и фермерской жизнью. Ну, знаешь, как делают вино или сыр… Она очень хотела показать мне Рим и Венецию. И Прованс. Но не судьба.

– Мне так жаль, – Кэсси тяжело вздохнула и потупила взгляд на работу Адама. Очень хотелось как-то увести беседу в сторону от тяжёлой для Адама темы, но при этом чтобы это было уместно. Но на ум ничего хорошего не приходило.

Адам, стоявший до этого со скрещёнными руками, поднял одну вверх, как бы говоря: «Да что уж тут поделаешь», – и повернулся, чтобы поместить спагетти в воду и высыпать нарезанные шампиньоны на сковородку.

– Pilots, значит, слушаешь? – задумчиво бросил он вопрос через плечо спустя некоторое время, параллельно смешивая спагетти с получившимся на сковородке грибным соусом.

– Ага! Просто обожаю! – подскочила Кэсси на месте. – Постоянно слушаю. И новый альбом Clancy – огонь! Слышал?

– Конечно. Я много чего слушаю. Хотя бы в ознакомительных целях. Мне нравится их звучание и игра с ритмами, – сдержанно, в отличие от Кэсси, прокомментировал Адам.

– Это да! А какие тексты Тайлер пишет! – глаза Кэсси сияли, как две большие лампочки. – Вот, например… – Кэсси тихонько запела:

Walk the layout, routines in the night

Some doors have "stay out" spray painted in white

While all the world's asleep, I walk around instead

– Шшшш, – Адам обернулся к столу и выставил ладонь вперёд, делая знак остановиться. – Почти всё не в ноты. А это, между прочим, крайне простая партия.

Кэсси смущённо прикусила губу.

– Ммм, прости. Пение – одна из вещей, которые не мои. Как и вождение. Я даже на велосипеде не умею ездить.

– Ты не умеешь водить – и не водишь. Не умеешь петь – но поёшь? – серьёзным тоном, даже как-то претенциозно осведомился Адам.

– Больше не буду, – Кэсси опустила глаза в стол.

– Да расслабься! – усмехнулся он. – Я прикалываюсь. Не хочу быть героем историй про твои комплексы.

Адам подошёл к столу и поставил обе тарелки – одну перед девушкой, а другую у соседнего места.

– Спасибо, – поблагодарила Кэсси за еду.

– Смотри, ты вон зато как в химии шаришь! – Адам указал на множественные исправления на своём листе.

Казалось бы, что может быть примечательного в обычных спагетти? Может, то, что они были идеальной твёрдости? У мамы Кэсси макароны часто получались мягче, чем нужно. Кэсси никогда не акцентировала на этом внимание, так как понимала, что мать и без того загружена хлопотами по работе и по дому, а потому макароны могут побыть и переваренными.

Отдельной похвалы был достоин и соус, в котором, несмотря на обилие ароматных приправ, очень отчётливо фигурировала грибная нотка. Шампиньоны часто казались Кэсси почти безвкусными, особенно в сравнении с другими грибами, но только не в этом блюде. Они были нарезаны довольно крупно и обжарены самую малость, отчего хорошо ощущалась их текстура и выразительный вкус.

Адам мягко кивнул, ничего не сказав, и уткнулся на мгновение в свой телефон.

– И да… – добавил он.

После чего внезапно включил упомянутую девушкой песню, прослушал припев с начала и, остановив трек, пропел тот же отрывок:

Walk the layout, routines in the night

Some doors have "stay out" spray painted in white

While all the world's asleep, I walk around instead

Through the memories, down the halls of my head

– А дальше? – лицо Кэсси озарилось неподдельным восхищением.

Here comes a new night but I'll send it through

I'll probably jump on the next one

I'm testing the limits of what a mind can do

I'm keeping my eyelids up, no matter what

So beautiful, the space between

A painful reminder and a terrible dream

I've been here before and I've got time

I'll give you the tour, show you why I-

– Ого, прямо идеально! – прошептала Кэсси, когда Адам закончил куплет.

– Если бы только этим можно было удивить преподов.

– Ну, такой шанс у тебя есть. Надо решить, что ты будешь петь на благотворительном вечере. Берём эту песню?

– Притормози. Если уж я вписываюсь в мрак, то и я буду выбирать песни. Слушай, а может, ты начнёшь петь вместо меня, все разойдутся – и вечер на этом закончится?

Брови Кэсси непроизвольно нахмурились.

– Ладно, ладно, шучу. А кому мы там хоть помогаем?

– Никому. Школа собирает средства на собственные нужды. И теперь одна из них – замена стекла.

– Отстой. Лучше бы в какой-нибудь фонд отправили – больше толка было бы. Зачем вообще менять стекло из-за трещины?

– Ну, средствами распоряжаюсь не я.

Кэсси бросила взгляд на загоревшийся дисплей телефона.

– Отец уже подъехал. Мне пора. Спасибо ещё раз, было очень вкусно! Если не получится с музыкой – ты всегда можешь стать поваром.

– Не шути так, – серьёзно сказал Адам и поднялся с места, чтобы проводить гостью.

– Тогда до завтра, – улыбнулась Кэсси, стоя уже в дверях.

Парень молча махнул рукой на прощание.

* * *

– Привет! Ну как, не выветрилось за ночь всё то, о чём мы говорили? – бодро воскликнула Кэсси, встретив Адама по пути в класс биологии.

– Эти картинки из учебника снились мне в кошмарах. Хромосомы и хроматиды гнались за мной и пытались съесть.

– Лучше бы теперь просто приснился процесс деления в деталях. Но ты хотя бы помнишь эти термины – это уже успех.

– Может, ты сядешь рядом и, если что, подскажешь? Нейт может подвинуться.

– Нет, увы. Мистер Льюис может быть в курсе моего наставничества над тобой. Если мы сядем рядом, и ты получишь вменяемую оценку – будет крайне подозрительно.

Лицо Адама посетило мимолётное разочарование.

– Так что со своей стороны могу помочь лишь агрессивным фингеркроссингом.

Кэсси скрестила пальцы «на удачу» и добродушно улыбнулась широкой улыбкой.

– Агрессивным? О, это прямо то, что нужно, – уголки губ парня еле заметно дёрнулись в усмешке. – С таким подходом можно даже не готовиться, – съязвил он.

– Могу ещё вот такое предложить.

Кэсси покопалась в своей сумке, достала чёрную ручку из пенала, взяла руку Адама и стала выводить названия фаз на боковых сторонах пальцев.

– Значит, стадии интерфазы – на левой, а все остальные определения, касательно непосредственно митоза, – на правой. Аккуратнее только, не размажь раньше времени. И всё-таки попробуй вспомнить аналогию про концерт, когда будешь расписывать определения, – добавила Кэсси и первой зашла в класс.

Адам несколько секунд постоял с растопыренными пальцами, поразглядывал выразительные надписи, оставленные Кэсси, и зашёл вслед за ней. Когда он показался в проёме, то яркое солнце из окна обдало его своими лучами, заставив немного поморщиться. Кэсси, уже сидевшая на своем месте, ещё раз показала скрещенные пальцы и улыбнувшись теперь не только губами, но и ясными голубыми глазами, полными веры в успех своего подопечного. Адам, пройдя её парту, ответил сдержанной улыбкой и направился к своему месту в глубине класса.

– Надо же, не знала, что он умеет улыбаться, – прошептала Аманда с соседней парты и прикусила ручку зубами.

– Да всё с ним нормально, – решительно сказала Кэсси. – Он даже разговорчивый. И поёт офигенно.

– Ой, всё, смотри, трусы не потеряй от радости, – хихикнула Аманда.

* * *

– А какая группа твоя любимая? – поинтересовалась Кэсси, когда Адам кинул рюкзак возле своего рабочего стола и, по обыкновению, раскинулся в компьютерном кресле. Ей было интересно всё – каждая деталь его жизни, – но её стеснительность, вежливость и чувство ответственности сдерживали её от того, чтобы спрашивать всё без раздумий и уж тем более проболтать всё время, отведённое на учёбу. Однако этот вопрос показался ей довольно удачным для небольшой беседы перед началом занятий, которая, как она читала в психологических книгах, помогала человеку расслабиться и впоследствии лучше сосредоточиться на работе.

– Да их куча: Linkin Park, Limp Bizkit, Disturbed, Deftones, Tool, как ты могла уже догадаться. BMTH обожаю. Остальные ты вряд ли знаешь.

– BMTH? По твоему виду можно было догадаться. Косишь под Сайкса, – усмехнулась Кэсси.

– Когда волосы отрастут – буду как Ронни Радке. Falling in Reverse тоже мощные.

– А почему в комнате так мало плакатов?

– Оставил место для своих, – еле заметно обнажил белые зубы Адам. – У меня есть кое-что получше.

Адам провёл рукой по волосам и закинул часть густой чёлки в сторону, оголив скулу, на которой вблизи уха была выбита небольшая шипастая звезда.

– Лого Брингов? Ну, нет… – засмеялась Кэсси. – Ты поэтому не стрижёшься? Чтобы тебя в школу пускали с таким выкрутасом на лице?

– Вроде того. Просто не хочу там привлекать к себе внимание. Я это больше назло отцу сделал. Он всё это терпеть не может.

– А как же тату на шее? Ты же их не закрываешь?

Она указала на татуировку на шее Адама, изображавшую две переплетающиеся ветви терна, которые создавали своего рода графический ошейник. Этот рисунок вызывал у Кэсси необъяснимое чувство беспокойства, но в то же время и таил в себе странную, едва уловимую красоту.

– Ну тут если только голову на отсечение. Отец, конечно, из-за всего психовал, но вот татуха на лице – для него как личное оскорбление. Но мне всё равно. Мне нравится, и этого достаточно. Знаешь, что это за знак? Уникурсальная гексаграмма – символ непрерывного движения, – глаза Адама полыхнули искрой живого интереса.

– Надо же, какое невероятное знание!

Адам прищурил глаза и всем своим видом продемонстрировал скепсис по отношению к этой ремарке.

– Но мне нравится тату на ладони. Красивая графика. Ты будто вот-вот превратишься в Венома, – она указала на его руку.

Всю тыльную сторону правой ладони занимала крупная абстрактная татуировка, состоящая из множества переплетающихся линий, которые закрывали часть пальцев и уходили дальше по руке, под толстовку.

– У тебя ещё шрам на ухе – ты носил тоннель?

– А это… – Адам дотронулся двумя пальцами до шрама на мочке уха, где у него красовалась небольшая серёжка с камушком. – Неа. Отец как-то вырвал серьгу, – он слегка натянул мочку уха, чтобы Кэсси могла рассмотреть след после убранного шва.

– Боже, какой ужас! – рука Кэсси непроизвольно дернулась к открытому рту.

– Приятного мало. Но когда сломано ребро – порванное ухо даже не замечаешь. Кровищи, конечно, с него было уйма. Пришлось выкинуть ковёр в гостиной. Отец не хотел нести его в химчистку.

В воздухе повисло вязкое молчание. Эти слова не были похожи на очередную шутку – хотя бы потому, как были произнесены: с напускным безразличием, под слоем которого сквозили обида и ненависть. Так говорят о чём-то по-настоящему важном, когда хотят поделиться, но не решаются сказать прямо. Преподносят новость под соусом шутки и смещают акценты. Ну и, конечно – вот он ответ, откуда все эти ссадины, с которыми он периодически приходил в школу.

– Мне так жаль… – вырвался шёпот из уст Кэсси, чьи глаза двумя большими орбитами уставились куда-то сквозь Адама. – Кошмар!

– Да не грузись ты так. Если уж говорить начистоту… иногда я его специально провоцирую. Временами приятно почувствовать физическую боль, чтобы хоть ненадолго отвлечься от мыслей внутри.

– Мама…

– Ага.

– Ты поэтому так часто не бываешь на уроках? Из-за этих ссор с отцом?

– Сначала я пропускал уроки потому, что сидел у матери в палате. Хотел провести с ней как можно больше времени. Ты же понимаешь, что в таких обстоятельствах школьные оценки кажутся мусором из цифр.

– Да, безусловно…

– Ну а потом, когда пришлось опять вернуться в этот дом, то да – уже из-за него.

– Но погоди… Провоцировал, не провоцировал – это неважно! Родитель не имеет права так себя вести. Почему ты на него не заявишь?

– И откуда ты такая наивная? С другой планеты? Заявить?.. И что дальше? Он может нанять таких адвокатов, что сяду я – за клевету или "неблагодарное отношение сына". Есть такая статья? Даже если его посадят, у меня нет клёвых родственников под боком… И я не очень похож на образцового подопечного, за которым нормальные опекуны выстроились бы в очередь. Да и мне самому эта канитель не нужна. Пока он формально мой взрослый – но уже скоро я свалю куда-нибудь подальше.

Кэсси заметно погрустнела. Рассказ Адама породил в ней водоворот мыслей и чувств. За время небольшой паузы в их диалоге она успела укорить себя за мелочные жалобы на жизнь, которые по сравнению с проблемами одноклассника выглядели теперь просто ничтожными. Задуматься о том, сколько на самом деле происходит домашнего насилия в семьях – и сколько так и остаётся за закрытыми дверями. А даже когда правда выходит на свет – как помочь так, чтобы не навредить?

– А эту я сделал в честь Честера, – разрезал Адам своей фразой завалившуюся тишину. Он стянул с себя толстовку, оставшись в чёрной футболке, и продемонстрировал продолжение рисунка, заключавшееся в том, что множество тонких графичных линий образовывали крупные тёмные языки пламени ближе к сгибу руки. – У него были такие же на запястьях, только цветные.

– Круть… – не сумела изобразить восторг от увиденного Кэсси, всё ещё пытаясь переварить услышанное. – В классе говорили, у тебя "рукав" прямо до плеча, – отвлечённо добавила она.

– Уверен, это самая безобидная сплетня. А что ещё говорят?

– Да ерунду всякую… Не важно.

– Да ладно, колись. Интересно же.

– Ну, что ты… Ну не знаю… наркотиками балуешься? Это же не правда?

– Нет, конечно, – Адам сделал удивленное лицо, будто вообще не понимает, на каком основании мог появится такой слух .

После нескольких часов, проведённых за домашкой, все задания наконец-то были завершены. Математика далась Адаму с трудом: в его знаниях были серьёзные пробелы, и Кэсси приходилось подолгу останавливаться на каждой формуле, разбирая сложные конструкции уравнений на простых примерах. Остальные предметы шли легче – какие-то знания остались с прошлого года, что-то Адам довольно быстро схватывал на лету. Он в целом был сообразительным и восприимчивым, хорошо улавливал суть, выделял главное и умело выстраивал логические связи. Просто временами ему было трудно сосредоточиться и вдуматься в текст учебника: то он перекидывал ручку в пальцах или настукивал ей что-нибудь, то тянулся к телефону, то отпускал саркастичные шуточки, уводя разговор в сторону. Кэсси каждый раз мягко пресекала это и возвращала его внимание к делу.

– Ну наконец-то! – выдохнул парень, записав последний ответ в тетради. – Пошли, поиграем в плейку. Отец всё равно поздно придёт. Можем что-то заказать. Ну там, пиццу или что-нибудь ещё.

– Да, можно. Но из меня плохой игрок. Я никогда не играла в видеоигры.

– Ты любительница сериалов?

– Я бы себя так не назвала, хотя парочка любимых есть. В целом у меня не так много свободного времени. А если оно есть, то я уж лучше музыку послушаю.

– Понятно.

– Но я могу тебе подсказывать, – воодушевлённо предложила Кэсси.

– Нет уж, вот этого, пожалуйста, не надо, – ехидно бросил Адам. – Бери джойстик и играй за себя.

Кэсси взяла джойстик и стала неуверенно пытаться разобраться в управлении.

– Зажми эту кнопку сильнее, чтобы бежать с удвоенной скоростью. Эти две вместе – для усиленного прыжка, а эта – для атаки. Квадрат – перезарядка, треугольник – инвентарь.

– Я думала, будет проще, – смущённо засмеялась девушка, пока её персонаж тщетно пытался выбраться из кустов у скалы.

– Что? Ты выучила все те формулы, а сейчас не можешь запомнить пару кнопок?

– Сейчас посмотрим, кто кого обыграет! – тон Кэсси резко сменился на уверенный и дерзкий, хотя предпосылок к этому было не так уж много: ее персонаж сумел выйти на обозначенную тропу, но его угол обзора уехал куда-то в небо, чем вновь озадачила девушку.

– Мне нравится такой настрой. Вот только мы играем не против друг друга. Ты типа мой помощник.

– Надо же, вот так новость, – улыбнулась девушка.

Игра быстро разогналась в своём сюжете. Адам ловко управлялся со своим героем, раздавал указания и временами поглядывал на Кэсси, когда у той не получалось пройти то или иное препятствие. Отблески экрана красиво мерцали на её пшеничных волосах, когда она чуть меняла положение головы, а её глаза, казалось, каждый раз выдавали новую эмоцию по любому поводу – будь то смерть монстра или проход в портал.

Но, пожалуй, больше её волос и детских глаз ему нравилось то, как она его внимательно слушает, искренне интересуется и сопереживает – даже в таких мелочах, как игра. Конечно, Дерек тоже неплохо справлялся с ролью лучшего друга, но иногда его несерьёзность и стремление всё свести к низкопробным шуткам раздражали Адама. Он почти не обсуждал с ним ни отношения с отцом, ни уход матери. В повестке были только музыка, новости, их общие планы и сплетни про знакомых из местных групп.

Что касается личного, если что-то и происходило, то Адам обычно скупо обрисовывал ситуацию, переносил репетицию или просто опускал взгляд и подёргивал уголком рта, давая понять, что не намерен обсуждать происхождение тех или иных царапин. Дерек всё и сам понимал. Он считал, что ничем дельным помочь не может, а потому после нескольких неудачных попыток вывести Адама на серьёзный разговор оставил эту затею окончательно. Он был на похоронах его матери, выразил соболезнования, но и на эту тему разговор больше не поднимался. Адам не хотел казаться слабым или сентиментальным рядом с вечно весёлым другом, не хотел терять лицо сильного лидера и старался показать, что справится со всем в одиночку. Из-за этого он часто был напряжённым, угрюмым и язвительным, но стоит отдать должное, никогда по-настоящему не срывался на друга.

С Кэсси всё было иначе. Её вдумчивое и спокойное отношение давало пространство личным переживаниям. С ней можно было рассказать ровно столько, сколько нужно, и при этом почувствовать искреннее понимание.

– Что ж, это было более увлекательно, чем я себе представляла, – сказала Кэсси, возвращая геймпад Адаму. – Папа уже приехал за мной. Я пойду, – она взяла рюкзак и направилась к выходу.

– Есть надежда, что к следующему разу ты научишься бегать вдоль скал, а не будешь протирать их лбом?

– Есть. А что насчёт тебя и определения экстремумов функции?

Адам облокотился плечом о стену и, пока Кэсси обувала кеды, напевал:

I think we're doomed

I think we're doomed

And now there's no way back

* * *

– Добрый день, ребята! Кэсси, я украду у тебя Адама на пару минут, – прервал разговор Кэсси и Адама перед началом уроков мистер Льюис, учитель биологии.

Адам поздоровался в ответ, после чего они отошли почти в самый конец коридора, оставив Кэсси позади в наблюдателях. Из-за беснующейся толпы их было плохо видно, но, по всей видимости, мистер Льюис что-то коротко спросил у Адама, а дальше тот долго ему отвечал на вопрос.

Минут через пять Адам вернулся.

– Ну что там? Что он тебе сказал?

– Он задал несколько вопросов из вчерашней работы. Хотел убедиться, что я не списал.

– И?

– И я ответил. Четвёрка с минусом.

Кэсси мгновенно засветилась ярче новогодней ёлки.

– Ого! Четвёрка с минусом! Ты молодец! – Кэсси от восторга аж прикрыла рукой рот.

– Ага, – неохотно протянул парень. – Смотри, не описайся от радости.

– Ты воспользовался моим методом создания ярких ассоциаций?

– Нет. Ассоциации – отстой. Думаю, даже скрещённые пальцы помогли больше. Просто ты так старалась, выдумывала весь этот бред, что я решил не разочаровывать тебя. Заучил определения, как учу тексты песен… но с большим усилием, конечно же.

– Жаль. Мне ассоциации обычно помогают. Но в любом случае главное – результат! Постарайся так по основным предметам – и вуаля, закончишь школу! – Кэсси исполнила какое-то странное движение, напоминающее танцевальный пируэт.

Адам в очередной раз лишь закатил глаза, предпочитая никак это не комментировать словами.

– Ты не рад оценке?

– Да мне в целом похуй на них. Я не останусь еще год, даже если не закончу ее. Дереку оставался еще год до выпуска. Вот и я остался.

– Ах, ясно, – восторженные эмоции Кэсси моментально потухли. – Если все так, то я могу не мучить тебя нашими занятиями. Отметка в деле – это хорошо, но я не хочу из-за этого так сильно навязываться.

– Я тут подумал… можно попытаться использовать оценки в переговорах с отцом о свободе. Предъявлю ему это в качестве аванса за возможность гонять с Дереком на репы.

– Огонь! – засияла вновь Кэсси. – Тогда план на сегодня – история.

* * *

– Теодор Рузвельт: Личность и политика, изменившие Америку, – огласила тему параграфа Кэсси, после небольшой вступительной беседы перед началом их с Адамом занятий.

– Знаем такого. Дядька на коне из “Ночь в Музее”.

– Да, он самый. Только миссис Джонсон такое не скажи. Она будет в ярости.

– О да! Она его, капец, как любит! Поди листает его фотки вместо порнухи, – Адам не сдержал едкой ухмылки.

– Так, всё, собрались. Начнём с самого лёгкого вопроса. Назови годы правления.

– Знаешь, у меня есть предложение. Давай так: если я верно отвечаю на твой вопрос, то с тебя ответ на мой. Идёт?

– Если у тебя есть вопросы по теме, то мы можем с них начать.

– Не по теме. Личные.

– Как «правда или действие». Прикольно, но это только затормозит процесс.

– Да ладно тебе, добавим немного экшена в этот скучный опрос. Обещаю не спрашивать ничего сверхъестественного или пошлого, просто хочу немного узнать тебя, раз уж мы теперь зависаем вместе. Про себя я уже достаточно рассказал. Даже показал, – улыбнулся он хищно.

Внутри Кэсси затеплилось какое-то необычное нежное чувство: как же было приятно узнать, что Адаму стала внезапно интересна её жизнь. Она была тронута, немного смущена и заинтригована одновременно. В то же время её не покидал страх надумать себе лишнего, а потому было принято решение держаться как можно сдержаннее.

– По рукам. Ну так что там с президентским сроком?

– Теодор Рузвельт, 26-й президент США, занимал пост с 1901 по 1909 годы, – отчеканил, как по команде, Адам.

– Неплохо…

– Мой вопрос. Так, ты вроде там рисуешь… Любимый художник?

– Пусть будет… Магритт.

– И это весь ответ?

– Я люблю скорее отдельные картины. Их много, и ты вряд ли их знаешь.

– Назови какую-нибудь.

Адам провёл пальцем по клавиатуре, чтобы оживить «уснувший» монитор компьютера, давая понять, что открыт к новым знаниям не только по истории.

– Ты спросил про художника. А это уже другой вопрос, – деловито заявила девушка.

Адам одной мимикой показал, что согласен уступить, хотя не находит это замечание остроумным.

– Какие ключевые моменты ты бы выделил в его политике?

– Ну… борьба с монополиями и антимонопольное законодательство. Поддержка строительства Панамского канала и предоставление Панаме независимости от Колумбии. А ещё он сыграл важную роль в модернизации инфраструктуры страны, особенно в области железных дорог и связи.

– Очень хорошо! – обрадовалась Кэсси его ответу. – Приятно, что ты готовился.

Адам никак не отреагировал на похвалу и с присущей ему серьёзностью озвучил свой вопрос:

– Любимая картина? Или одна из.

– Дай подумать… «Гугенот» Джона Эверетта Милле.

Адам вбил озвученное название и задумчиво посмотрел на результаты поиска. На картине парень и девушка стояли в объятиях у кирпичной стены. Лицо девушки было особенно грустным. Она пыталась повязать белую ткань на рукав юноши, но тот, усмехаясь, оттягивал её в сторону.

– И что в ней особенного? – с интересом спросил Адам.

– Это уже другой вопрос.

– Да блин, ты издеваешься!

– Ладно, ладно. Уступлю ради твоего просвещения в мире искусства. Эта картина разбивает мне сердце каждый раз, когда я на неё смотрю, – Кэсси пристально посмотрела на картину и вздохнула.

– Почему? На ней даже никто не умер.

– Пока не умер, – грустно вздохнула Кэсси. – Она посвящена Варфоломеевской ночи. Разъярённые католики истребляли всех протестантов, которые попадались у них на пути. А узнавали гугенотов по чёрной одежде и отсутствию католической повязки. Девушка на картине – католичка, а её возлюбленный – протестант. Она пытается уговорить любимого хотя бы притвориться союзником католиков и повязать на руку спасительную белую ленту. Но тот противится такому решению. Такой вот трагический момент выбора между жизнью и верностью своим идеалам.

Кэсси переживала каждое слово в своём рассказе. На её лице скользила тень тревоги, а в глазах, казалось, можно было увидеть улицы старого города, охваченные огнём и ужасом. Адам слушал, затаив дыхание.

– Как и во многих картинах, здесь можно наблюдать флориографию, так называемый «язык цветов», – Кэсси по очереди стала указывать на изображённые растения. – Искусствоведы отмечают плющ – символ нежной привязанности, и колокольчики, символизирующие веру и постоянство. А ещё настурцию, – Кэсси перевела палец на изображение оранжевого цветка. – Это цветок, который тесно связан с войной и боевыми действиями.

– Где намек конкретно на смерть героя?

– Видишь раздавленный цветок возле ноги юноши? Этот элемент может служить метафорой разрушенной любви… или неизбежной смерти человека. Говорят, та ночь была настоящей кровавой бойней. Дюма в своём романе «Графиня де Шатийон» писал, что река Сена окрасилась в красный цвет – настолько много было убийств.

Кэсси взяла небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, но тут же продолжила с ещё большей пылкостью:

– И я просто не понимаю, как можно выбрать принципы вместо любви, учитывая, что на кону твоя жизнь?! Конечно, можно сказать, что все, как всегда, сложнее и глубже, чем кажется, но как будто речь даже не про веру, а упрямство… – в голосе девушки сквозило отчаяние, нет, это был даже упрек в сторону героя картины.

– Я понял, – решил сменить тему Адам, чтобы переключить внимание Кэсси с грустных мыслей о гугеноте. – Что там по Рузвельту?

– Ой, да, прости. Я немного заболталась.

– Всё нормально. Ты, главное, не стрессуй так. Это же вымышленные герои.

– Да, ты прав. – Кэсси заглянула в учебник. – Как называлось реформаторское движение, преобладавшее в политической жизни Америки в начале XX века, одним из главных лидеров которого был Рузвельт?

Адам в недоумении сощурил глаза.

– Это вопрос по учебнику?

– Да, я смотрю на это определение.

– Давай следующий.

– В каком году была угольная забастовка и какую роль в ней сыграл Рузвельт?

– В конце главы точно не было такого вопроса, – возмутился Адам.

– Да, но об этом упоминалось в тексте. Да и в проверочной работе запросто может быть что-то подобное. Её же составляют не только по вопросам в конце параграфа. Ну так какой ответ?

– Да не помню я.

– Похоже, моя жизнь останется для тебя загадкой, – торжествующе произнесла девушка. – А пока самое время перечитать материалы, – Кэсси протянула учебник Адаму. Тот, неохотно взяв его, тут же кинул обратно на кровать, недалеко от девушки.

– Я прочитаю перед сном. Честно. У меня для тебя другая игра. Я наиграю мелодию, а ты угадаешь количество аккордов.

– Я не сильна в теории музыки. Глупо играть в игру, в которую заведомо проиграешь.

– Я буду ставить мелодии с двумя, тремя или четырьмя аккордами. У тебя есть интуиция – и вероятность в 33 процента угадать, если слух не поможет. Зато если угадаешь – можешь спросить меня о чём угодно.

– Вероятность в 33 процента звучит заманчиво… Ладно, давай попробуем.

Адам оттолкнулся ногой от пола и “подъехал” к стойке с гитарами. Поднявшись со своего кресла, он взял шнур, лежавший на усилителе, и подключил красную гитару. Немного подёргал струны, вероятно, размышляя, что бы такого сыграть, и наконец остановился на одной мелодии.

– Вот, – довольно подытожил он.

Отрывок был очень коротким, больше похожий на гитарное упражнение.

– Можно ещё раз послушать? – попросила Кэсси.

– Пожалуйста, – Адам проиграл ту же мелодию ещё раз.

– Она такая короткая… Так сложно понять.

– Не в этом дело, – усмехнулся Адам и стал наигрывать отрывок непрерывно.

– Четыре?

– Неверно. Три.

– Ладно. Твой вопрос? Могу еще про картины рассказать, я как раз вспомнила одну.

– Нет-нет, на сегодня изобразительного искусства с меня хватит. Расскажи про себя. Что любишь, чем интересуешься. Что считаешь нужным.

– Ну, – нерешительно начала Кэсси, собираясь с мыслями. – Я люблю не только картины, а всё визуальное искусство в целом. Кино, фотографию, живопись, дизайн во всех его проявлениях. – Музыку я тоже люблю, особенно если к ней идёт захватывающий клип, – усмехнулась Кэсси. – С какой-нибудь необычной идеей, а не про танцы в блестящих нарядах.

– Да я понял, – улыбнулся парень в ответ.

– Ещё я люблю всё, что связано с Францией. До школы я жила в пригороде Монреаля, а ещё у папы была мини-библиотека с книгами про готику и полным разбором всех её элементов. Но французских корней в нашей семье нет, насколько мне известно.

– Вот откуда все эти истории про гугенотов и кровавую Сену! Короче, все девчонки мечтают поехать в Париж, но у тебя к этому есть особые предпосылки.

– Я уже раз была с семьёй во Франции во время летних каникул. Мы гуляли несколько дней по Парижу, а потом устроили небольшой тур по Нормандии. Видели невероятной красоты замок Мон-Сен-Мишель и заехали в маленький городок Байё. Было здорово, и я бы с удовольствием приехала ещё, но самыми первыми в моём списке идут Исландия и Норвегия. Я с ума схожу от их зелёных холмов, чёрных пляжей и базальтовых скал! Я когда увидела клип на Jumpsuit, то чуть не умерла от визуального экстаза! Он был снят в Исландии. Уверена, что Levitate – тоже.

– Боже, девчонки-фанатки – это реально страшно! Но это круто, что что-то так страстно отзывается в твоём сердце.

– А что отзывается в твоём, кроме музыки?

– Желание свалить из этого города подальше, – Адам наигранно улыбнулся. – Готова к следующей?

Адам стал наигрывать другую комбинацию аккордов, пристально глядя в глаза Кэсси.

– Ну?

– Не дави на меня, я думаю.

– Если ты не можешь посчитать на слух, то сделай выбор наугад.

– Два?

– Неверно. Откуда ты узнала, что я пою? Ты ведь не просто так наобещала директору целый концерт?

– Мне как-то попалось видео, где ты пел Through Glass. Давно ещё. Было очень красиво. И ещё Secrets – OneRepublic.

– Хм, вот как. Да, кавер на Through Glass был хорош.

– Почему ты свои песни не выкладываешь?

– Сложно сказать. Дерек что-то там выкладывает, но это не имеет какой-то единой концепции. Если она и есть, то название ей – творческий кризис.

– Может, ты сыграешь ещё что-нибудь? – предложила Кэсси. – А можно на чёрной? Она такая красивая, будто целиком из угля сделана.

– Ты не выиграла право на желание. И… это всего лишь клён.

– Может, тогда устроить ещё один раунд? На третий раз мне точно повезёт.

– Неохота.

Общительный настрой Адама как-то резко улетучился после разговора про него самого – и так и не вернулся в тот вечер. Он предложил опять поиграть в приставку, но за всё время, что они с Кэсси играли, он ни разу не пошутил, не крикнул какой-нибудь бойкой фразы или комментария. Изредка он давал короткие указания по ходу игры, но мыслями был где-то глубоко в себе. Конечно, Кэсси не могла этого не заметить. Ей было неловко, оттого она сама практически всю дорогу молчала или выдавала короткие, однозначные ответы. Ей хотелось думать, что всему виной лишь усталость или что-то в этом роде.

Может, его огорчили её музыкальные «способности»? Это была не самая приятная мысль, но если бы Кэсси склонилась к ней, было бы гораздо легче объяснить такую странную смену настроения. Однако внутреннее чутьё подсказывало: причина куда значительнее, чем разочарование в её музыкальном слухе.

II. Drum or Drama

Следующим утром Адам застал Кэсси у информационного стенда, где она, стоя на цыпочках, пыталась приколоть булавками большой распечатанный постер к тканевой основе – тот всё время норовил скататься в рулон.

– Помочь?

– Можешь закрепить верхние углы? – обернулась Кэсси. – Не могу выровнять как надо.

Будучи на полторы головы выше Кэсси, Адам с лёгкостью справился с задачей, и дело осталось за малым – развернуть постер и закрепить его снизу. Уже через несколько секунд они стояли, как зрители у большой картины, разглядывая результат своих трудов.

– Что тут у нас? А, спектакль! Какой отстой! Сколько можно уже мусолить этого “Гамлета”? Но постер – улёт! Хоть что-то стоящее появилось на просторах этой школы.

– Спасибо, – пробормотала Кэсси. – А мои прошлые афиши тебе не нравились?

– Погоди, это ты нарисовала? Вооу! – воскликнул Адам. – Прошлые? Да я сюда вообще в первый раз подошёл! Слушай, а сможешь нам обложку намутить? И логотип! Нужно, чтобы было не хуже, чем у Пилотов. – Адам аккуратно толкнул Кэсси локтем в предплечье.

– Я, кстати, слушала Neon Gravestones, пока рисовала её. Прямо на повторе. Это поэтому цвета такие, – девушка широким жестом указала на неоновые очертания черепа и короны.

– Прикольно. А спектакль случайно не в стиле киберпанка?

– Нет. Он в стиле средневековья.

Адам наигранно изобразил глубокий вздох.

– А как твоя группа-то называется? Можно послушать хоть какие-то записи?

– Bad Bleach. О, я, собственно, что подошёл – есть отличная новость! Я предъявил отцу листок с оценкой, а ещё оказалось, что он звонил вчера в школу, и, каким-то чудом, мистер Харрис подтвердил ему всё про выступление без лишних подробностей. Короче, во вторник едем на репу. Дерек уже всё забил. Ты с нами?

– Да, с удовольствием. Рада, что мой план работает.

* * *

В день, когда была назначена репетиция, Адам и Кэсси вышли из здания школы после уроков и зашагали к парковке. Оба – в предвкушении новых событий, но каждый по-своему – они быстро миновали толпу одноклассников, вываливающихся, как и они, из дверей пыточной знаниями.

Весенняя погода была в самом разгаре: тёплый ветер играл с молодыми, ещё липкими листьями, которые вовсю тянулись к мягким лучам солнца, пробивающимся сквозь перистые облака. Пыль, стоявшая в воздухе, подсвечивалась, из-за чего улицы казались залитыми светом больше, чем были на самом деле. Отовсюду слышались птичьи трели, которые перебивали радостные голоса школьников, снующих вокруг и обсуждающих прошедший день и планы на вечер. Почти гимн жизни!

Стоило ребятам подойти чуть ближе к асфальтовому полю с машинами, как Адам тут же выцепил взглядом кислотно-зелёный автомобиль, появившийся на горизонте. Приятный, но далеко не новый «Фольксваген» остановился рядом с ребятами, а выскочивший из машины парень в два прыжка подлетел к Адаму и закинул свою мощную руку ему на плечо.

– Ох, думал, твой старик тебя не отпустит! Уже планировал похищать тебя!

– Да я сам соскучился. По студии, не по тебе, – усмехнулся Адам и вынырнул из-под объятий друга. Он зачем-то пытался сдержать эмоции, но живость в глазах ясно давала понять, что он был безмерно рад этой встрече.

– В который раз батя тебя запирает? Как будто это работает. Забыл уже, когда в последний раз сам подбрасывал тебя до школы.

Пожалуй, Кэсси ожидала увидеть кого-то под стать Адаму: в тёмной одежде, может быть, с длинными волосами или пирсингом – томного и молчаливого. Но у Дерека были светло-русые волосы, выразительные зелёные глаза, полные энергии, и сияющая улыбка до ушей. Он был немного ниже Адама, но довольно хорошо сложён. Казалось, даже похож на спортсмена – особенно в широких штанах и джерси какого-то хоккейного клуба, из-за объёма которых сделать более точное предположение о его фигуре было затруднительно.

– А кто это тут с тобой? – переключил своё внимание новый знакомый на Кэсси, которая только и успела поднять руку в знак приветствия.

– Привет-привет!

– Приятно наконец-то познакомиться. Адам много рассказывал о тебе.

– Да? Я надеюсь, сведения были самые наилучшие?

Пока Кэсси только вдыхала воздух, чтобы ответить, Адам уже перехватил инициативу:

– Дерек, это Кэсси. Кэсси, это Дерек. Она недавно помогла мне разрулить очередную проблему, но теперь я ей должен выступление. А так как ты мой друг и барабанщик, то должен поучаствовать в деле.

– Ха, вот так новости! Неожиданное возвращение к каверам. Я смотрю, ты тут зря времени не терял – нашёл нам концертную площадку. Я, конечно, думал, что мы будем играть на каком-нибудь стадионе, а не на школьном утреннике, но я всё равно не против, – ухахатывался Дерек над своими же шутками.

– Это будет открытая сцена на благотворительном вечере, – неуверенно вступила в диалог девушка.

– Какая прелесть! – обратился к ней Дерек таким тоном, будто Кэсси была пятилетним ребёнком.

– А что играть-то будем? Наш старый сет?

– Мы пока не решили, – буркнул Адам.

– Старый сет? А вы уже выступали где-то?

– Малышка, ты сейчас разговариваешь со звёздами кавер-вечеринок нашего небольшого, но замечательного городка!

– Звёздами? С чего это ты нас так высоко оценил?

– Да нас все обожали!

– Мы были там самыми мелкими, вот все на нас и обращали внимание. К мастерству это не имело никакого отношения, – спокойно произнёс Адам.

– Ой, он просто скромничает! – Дерек опять попытался приобнять друга, и тот ненадолго поддался. – Ты бы его видела! Его даже другие ребята забирали к себе партии Честера спеть. Я тебе как-нибудь покажу нашу хронику!

– А почему больше не выступаете? – поинтересовалась девушка.

– Потому что херня это всё, – Адам спокойно высвободился из-под медвежьей лапы Дерека и подошёл к его машине, чтобы открыть заднюю дверь для Кэсси. – Каверы без собственного материала – путь в никуда. Даже если материал есть, на таких мероприятиях его сложно продвинуть.

Кэсси аккуратно забралась на заднее сиденье, а парни заняли передние места.

– Люди приходят услышать знакомые песни, – продолжал Адам. – Они не очень восприимчивы к новому. Даже если удастся договориться и впихнуть свои песни в сет, то на фоне старых любимых хитов любой материал будет выглядеть всегда хуже. Совсем другое дело, когда ты выпускаешь своё и предстаёшь перед людьми как есть – обособленно от Честера, Джекоби, Сайкса и других. Они – это они, ты – это ты.

– Ох, я поняла, – сжала губы Кэсси.

Время в пути до студии пролетело быстро. Дерек всю дорогу болтал про свои школьные будни, про то, что скоро у него очередные соревнования по плаванию (да, Кэсси не ошиблась в своих догадках), про их общих с Адамом знакомых по сцене, про каких-то девчонок, с которыми он затусил на прошлой неделе. Адам слушал вполуха и иногда задавал уточняющие вопросы, но какая-то его часть была погружена в собственные мысли.

В какой-то момент машина подъехала к небольшому кирпичному зданию. Внутри было несколько комнат и соединяющий их общий коридор, который вёл в комнату админа студии. Адам дал знак Дереку и Кэсси остаться возле третьей комнаты, а сам метнулся за ключами к главной.

– Может, содовой? – спросил Дерек и кивнул в сторону лестницы на второй этаж. – Там есть что-то вроде кухни. Можно надыбать печеньки и всякие ништяки.

– Спасибо, но я не голодна, – заскромничала девушка.

Адам вернулся с ключами и с гитарой в чехле за спиной и открыл ребятам нужную дверь. Внутри комната была обита мягким звукопоглощающим материалом с пирамидаобразными выступами. По углам, вдоль стен и на потолке светили несколько диодных ламп. Свет от них был не очень ярким, благодаря чему в помещении создавалась приятная атмосфера камерной клубной концертной площадки.

В глубине комнаты по правую сторону от входной двери стояли несколько разных усилков, синтезатор на ножках, барабанная установка с поцарапанными барабанами и микрофонные стойки, небольшой стол – видимо, для того, чтобы поставить ноутбук или что-то разложить. По полу чёрными змеями тянулись в разные стороны десятки проводов, между которыми попадались гитарные педали и подставки.

Напротив этого разнообразного инвентаря у стены расположился небольшой кожаный диван, вероятно, повидавший немало разного уровня амбициозности людей. По одну его сторону стояла вешалка для одежды, а по другую – несколько огромных рулонов с плотной бумагой, вероятно, чтобы с их помощью можно было менять задний фон за барабанами.

Что особенно выделялось из общего антуража, – это большой плетёный ковёр. Он какой-то особенной доминантой раскинулся посреди репетиционной комнаты и перетягивал на себя всё внимание, даже то, которое должно было доставаться барабанам.

– Я пойду за водой. Кому-нибудь что-то нужно? – спросил Адам.

– Я с тобой! Хочу глянуть, что у них в холодильнике! – Дерек пулей вылетел из комнаты.

– Кэсси?

– Нет, я тут пока посижу, – откликнулась девушка, расположившись на небольшом чёрном диванчике напротив импровизированной сцены.

Парни поднялись на второй этаж на кухню. Это была небольшая, скромно обустроенная комната, предназначенная для коротких перерывов между репетициями. На столешнице, как в гостиничном номере, аккуратно стояли бутылки с водой, чайник, рядом с которым лежали шоколадки и батончики, микроволновка, явно пережившая не один год работы, и всякая мелкая кухонная утварь – по типу стакана со столовыми приборами и подставки под посуду, где скучали без дела разные кружки.

Кроме прочего, в углу тихо жужжал небольшой холодильник, усыпанный разнообразными наклейками: от крутых виниловых с креативными рисунками по типу стрит-арта до стандартных с логотипами групп и лицами их участников и совсем простых, самопальных – непонятно что изображающих и при этом хуже всех поддающихся удалению. Всё, кроме холодильника, было простым и функциональным. Он же привносил в эту “икеевскую” комнатку яркую ноту индивидуальности с панковским послевкусием.

– О, а она ничего. Твоя?

– Что?

– Твоя девчонка?

– Нет, – равнодушно произнёс Адам, взял одну из бутылок с водой и сделал глоток.

– Она тебе нравится? – крутился вокруг стола Дерек, попутно присматривая, что можно съестного унести с собой. Из небольшого выбора снеков его особенно привлекли ореховые батончики.

– Нет. Мы вообще несколько дней только знакомы, – одновременно смущённо и настороженно сказал Адам. – Бери уже что-нибудь и пошли вниз.

– Отлично! Тогда ты же не будешь против, если я к ней подкачу? – Дерек, наконец-то сделав выбор на столе, нырнул в холодильник.

– Она же не в твоём вкусе.

– То, что две мои бывшие были брюнетками, не делает статистики. Ты видел её? Она же вылитая Пауэр! Только не демон крови, а… демон скромности, – пожал плечами парень.

– Чо? – прищурился Адам.

– Да вот же! – Дерек положил всю свою добычу на стол и принялся искать изображение персонажа из мультика, чтобы показать другу.

– И когда ты только успеваешь эту муть смотреть?!

– Шикарная анимешка! Рекомендую.

Адам раздражённо повёл бровью и, уставившись в окно, сделал очередной глоток.

Немного заскучав в одиночестве, Кэсси всё-таки решила попросить воды и направилась на второй этаж. Ей не столько хотелось пить, сколько проявить себя общительной весёлой девушкой, чтобы больше понравиться ребятам и сдружиться с ними. Когда она приблизилась к дверному проёму кухни, из-за него донеслись негромкие голоса парней, но так как на этаже было довольно тихо, то их слова были вполне отчётливо слышны. Она решила не спешить со своим появлением и замерла, в надежде уловить контекст беседы, чтобы позже в нужный момент уверенно ворваться в разговор и покорить всех своей эрудицией и остроумием. Она немного переживала, что предстала перед Дереком на парковке какой-то стеснительной мямлей, а после – в машине, когда он занял “всю линию” своими историями, – шанса вставить что-то вразумительное в разговор так и не представилось.

– Ну так дашь номерок? Можешь ник в Инстаграме кинуть. Может, там какие интересные фоточки есть… – мечтательно прищурил глаза Дерек, и его правая сторона губ непроизвольно поползла вверх.

– Нет у меня её Инстаграма и вообще… она это… капец какая скучная! Зубрилка! С ней вообще кроме как об уроках не о чём поговорить! Кому вообще интересны состав клеток и химические выделения? – Адам вскинул руки вверх, изображая возмущение. – Я её случайно предложил взять, потусить с нами. А то она кроме учебников ничего даже не видела в этой жизни.

– Я вот лично темой выделений очень интересуюсь, – захохотал Дерек и стал шарить рукой в выдвижной тумбочке в поисках открывашки для содовой.

– Поверь, это точно не те выделения, про которые бы ты хотел слышать.

– А я и не хочу про них слышать, я хочу…

– Фу, заткнись! – оборвал его Адам и резко развернулся к столу.

– Мне вообще пофиг, о чём разговаривать. Ты ж меня знаешь, я сам могу болтать всю дорогу. Главное – как попка в джинсиках сидит. А с этим у неё всё в порядке, – Дерек поставил бутылку на столешницу и, скорчив серьёзное оценивающее лицо, нарисовал руками подобие вазы в воздухе.

– И когда ты только успел рассмотреть всё?

Дерек развёл руками в воздухе, показывая всем своим видом, что для него это само собой разумеющееся дело при знакомстве с девушкой.

– Ну так что, дашь её телефончик?

– Не дам.

– Ну, чёрт с тобой! Сам спрошу.

Вдруг на экране телефона Адама высветилось: «Извините, надо срочно домой», и парни услышали глухой шум снизу и тихий хлопок от входной двери.

– Она написала, что ей надо уйти, так что не судьба, – удивился сообщению Адам, но в то же время обрадовался такому раскладу.

– Уйти? Мы же даже сыграть ничего не успели! – вдруг начал заливаться слезами от смеха Дерек. – Ахах, чувак, нас, походу, прокляли! Я, конечно, видел людей, которые уходили во время наших выступлений, но чтобы это было до…

Адам проигнорировал его приступ смеха, взял свою бутылку и пошёл к лестнице в репетиционную комнату. Дерек, прихватив всё своё, направился за ним.

– Ты же позовёшь её в пятницу?

– В пятницу она занята… И в следующий вторник.

– Да брось, мужик! Звучит неубедительно. Если запал – так и скажи, твоё никто не тронет.

– Мы просто друзья. Она мне здорово помогает, и я не хочу неприятностей из-за того, что ты будешь лезть к ней в трусы.

– Пару минут назад она была скучной зубрилкой, а теперь вы уже друзья? Ну как скажешь…

Глаза Кэсси стремительно заполнялись жидкостью. Она пыталась незаметно убирать слёзы рукавами, но это не сильно помогало ситуации. Она не надеялась, что сможет понравиться Адаму за то короткое время, что они провели вместе, но и услышать про себя такое точно не ожидала. Почему ему показалось, что с ней можно говорить только об учёбе? А как же вся та музыка, которую они постоянно обсуждали в перерывах между занятиями? Как все те слова поддержки, которые она выразила ему на его рассказы о семье? Шутки про учителей и одноклассников, расспросы про любимые вещи и увлечения…

Зачем он просил её оставаться и проводить с ним время после того, как они заканчивали с домашкой? Неужели это всё не дружба, а какая-то продуманная манипуляция? И на самом деле Адам считает её скучной и неинтересной?

Зачем тогда вообще было звать её на репетицию? Он бы мог соврать, что готовится к концерту, и делать всё что угодно. Она не навязывалась в контролёры.

Ближе к дому она сумела успокоиться. Да и выбора особо не было: не хотелось, чтобы родители начали расспрашивать о причинах растёртых глаз.

* * *

Репетиция шла туго. Иногда промахивались барабаны, но чаще – гитара и вокал. Голос Адама то и дело слетал, предательски не беря нужные ноты и срываясь в моменты скрима. Виной тому были его мысли, блуждающие где-то по комнате. Он то и дело пытался сконцентрироваться на песне, но в какой-то момент его внимание всё равно перескакивало на другое. На слова Дерека, на то, почему они застали его врасплох. То он думал о глазах Кэсси – таких обычных и необычных одновременно, чем-то даже напоминающих взгляд матери, полный понимания и снисхождения. На мгновение он представлял Дерека и Кэсси вместе – и тут же пальцы промахивались мимо струн. И так раз за разом.

– Бро, ну соберись уже! Ты играть разучился, пока сидел дома?

– Ты тоже не всегда ровно играешь.

– Да я всего раз пять косякнул, а ты… Да я даже сбился со счёта! Забей! Давай ещё раз.

Адам не понимал, почему так сложно признаться даже самому себе, что Кэсси ему нравится. Может, после всех пережитых тягот ему казалось, что любое сильное чувство может стать слабостью? Возможно, он боялся, что, если даст волю чувствам, они уведут его внимание от музыки и других планов на жизнь. Ещё сложнее было допускать мысль о том, что музыка стала его убежищем, единственным постоянным в мире, который уже не раз ломал его. Но он просто спрятался за ней и не хотел видеть ни то плохое, ни то хорошее, что приходило в его жизнь.

Он не мог отпустить мысли о Кэсси и не мог разобраться в чувствах. Маленькими шажками она меняла его жизнь к лучшему и учила заново видеть в мире хорошее. Она была ласковая и естественная, а её спокойствие завораживало его. Он мог почти начать психовать из-за несходившегося ответа, но появлялась она. Бегло пробегалась взглядом по строчкам его решения, аккуратно зачеркивала неверное и выделяла то, на что нужно обратить внимание. Кротко улыбалась и возвращалась к своей книжке. В такие моменты он чувствовал, что тоже нравится ей. Что плохого могло произойти, если сделать шаг навстречу?

Тут же он вспоминал, как матери внезапно стало лучше, её глаза засияли, и гнетущее чувство страха за неё отпустило… а потом – конец. Резкий и бесповоротный. А за ним – сплошная пустота. Адам выучил урок: пойти под откос может всё на свете. Рухнуть в одночасье. Всё, что ты любил, что наполняло твою жизнь красками, казалось таким простым, понятным, а главное – постоянным.

Об этом обо всём было трудно думать, параллельно фокусируясь на аккордах и ритме. Адам всё-таки решил отложить этот диалог с самим собой до лучшего момента. Что он решил наверняка – так это то, что не подпустит Дерека к Кэсси.

* * *

На следующее утро Адам подлетел к шкафчику Кэсси, пока та уныло копалась в его содержимом.

– Привет! – выглянул он из-за дверцы. – Я так лажал вчера, хорошо, что ты этого не видела. А ты куда так рано ушла?

– Дела были, – сухо ответила Кэсси, не отрывая взгляда от перебираемых принадлежностей.

– Я тут глянул домашку по химии – это точно задания для учеников? – улыбнулся он. – Кажется, мы там делаем расчёты для химического предприятия! Разберём вместе после уроков? Я тебе, кстати, ещё небольшой плейлист скинул. Успела уже заценить?

– Знаешь что, разбирайся со выделениями сам, – Кэсси вдруг резко подняла глаза, хлопнула дверцей и прошла мимо обескураженного Адама.

– Ну, ёпт… – раздражённо шепнул он себе под нос и несильно ударил ладонью по металлической дверце. "Вот и ответ, почему она не ответила на сообщения".

– Постой, Кэсс! Ты не так поняла! – побежал он следом за ней. – Я всё объясню.

– Начало клишированное, но попробуй, – надула губы девушка.

– Ты понравилась Дереку, – начал подбирать слова Адам. – Он стал выпрашивать твой телефон.