В расчете на любовь

Глава 1. Отставка

– Моя супруга снова беременна. Целители уверяют – будет мальчик.

Я с удивлением покосилась на своего венценосного любовника. Мы почти не обсуждали ни его жену, ни детей. Не то, чтобы мне было не любопытно – еще как любопытно! Просто … сам не заводил подобных разговоров. Ну разве что спрашивал совета – что подарить молодой супруге. Или вскользь упоминал о выдающихся успехах наследника. Но сейчас государь смотрел на меня с ожиданием, и я, перевернувшись на живот и словно случайно приспустив при этом покрывало, дабы он имел возможность лицезреть мои пленительные изгибы, нахмурила брови:

– Третья беременность за три года! Не бережете вы свою жену, Ксандр.

Государь явно ждал не этих слов.

– Рядом с ней всегда лучшие целители! Ее здоровью ничего не угрожает!

По сердитому взгляду и поджатым губам я поняла: угодила в больное место. Он все и сам прекрасно понимает, но никогда в этом не признается.

После того, как первая супруга Ксандра была убита революционерами, а сын похищен, к вопросу престолонаследия государь подходил с полной серьезностью. Мальчишка нашелся, но Ксандр очень боялся, что с ним снова что-то случится, и государство останется без наследника трона.

Ксандр ненавидел революционеров, и его можно было понять.

Я ему в жены никак не годилась. Разведенная женщина – и рядом с государем? Такой плевок в душу народ не простит. К тому же мой единственный сын принадлежал к роду Снежиных, Ксандр никак не сможет с этим смириться.

Супругу он себе выбрал как племенную кобылу. Здоровую, крепкую, послушную. Она уже родила ему двух дочерей и теперь вот носила долгожданного сына. Вероятно, я должна была поздравить его величество, а не напоминать ему про то, что он в который раз жертвует одним человеком ради целого государства.

Но я сама была мать и прекрасно знала, что выносить и родить даже одного ребенка совсем не просто. Сначала тошнота и слабость, потом расплывшаяся фигура и боль в спине, дальше – роды. И даже если рядом лучшие целители – рожать-то не им!. Вдобавок я во время беременности ухитрилась сломать зуб… Нет уж, ни за что я не соглашусь на подобное испытание вновь!

Тем более, что роль фаворитки его величества меня более чем устраивала. Ксандр был щедрым и заботливым любовником, денег и нарядов на меня не жалел, в постели был ласков, каких-то особых условий, кроме абсолютной верности, передо мной не ставил. Вначале, впрочем, он требовал, чтобы я всегда была рядом, и днем и ночью готовая исполнить свою роль, но я живо ему объяснила, что собачкой у его ног сидеть не согласна. У меня может болеть голова или быть плохое настроение. Я могу уехать на Юг навестить отца или в горы к сыну. И ничего, его величество потерпит. Если уж совсем невмоготу станет, то пусть навестит жену.

Как ни странно, Ксандр согласился на такой расклад. Думаю, именно это ему во мне и нравилось: я не робела и не пресмыкалась перед ним, не боялась его в гневе. И всегда делала то, что хочу. Меня за это ненавидели женщины при дворе, а мужчины старались избегать. Друзей на Севере я так и не нашла, но на самом деле мне было плевать. Развлечений здесь хватало. В конце концов, никто не смел дерзить мне в лицо, а уж что там говорят за спиной, меня волновало мало. Грязь прилипает к тем, кто в ней копается.

… а государь продолжал смотреть на меня пристально и сердито. Я совершенно не понимала, чего он от меня хочет.

– Альмира, тебе стоит уехать на какое-то время, – наконец, соизволил он мне объяснить свое странное поведение. – Маргарет не нужны лишние волнения.

– Я ее тревожу? Вот это новость! – сев, я выпрямила спину и прикрыла грудь покрывалом. – Разве она не знает обо мне уже пять лет?

– Знает, конечно.

– Я ей так сильно мешаю?

– Не думаю.

– Тогда в чем проблема? – я все еще искренне недоумевала.

– Ты ее раздражаешь. Сейчас, когда она ждет сына, я не хочу тревожить ее ничем.

Какая гадость! Когда государыня носила дочерей, никто не собирался с ней считаться. Но наличие у ребенка отростка между ног все меняло! Не понимаю я этого лицемерия! Почему сыновья для мужчин так важны?

Теперь меня еще и выставляют прочь из государевой опочивальни, словно нашкодившую болонку! Может быть, Ксандр и подарки обратно заберет? И тот славный домик в Вышецке, где так приятно отдыхать на целебных источниках?

Унизительная ситуация, но к ней стоило быть готовой с того самого дня, как я стала фавориткой Ксандра. И без того я продержалась долгих шесть лет – даже супруги друг другу надоедают за столь солидный срок! Не понимаю только, чем я помешала Маргарет. У нас с ней нейтралитет. В конце концов, я была его любовницей еще до того, как ее выбрали женой. Если она сама не может удержать возле себя мужа – это точно не мои проблемы.

Горделиво поднявшись, я принялась одеваться. Медленно, изящно, прекрасно понимая, что Ксандр не сводит с меня жадного взгляда. Если мне придется уйти, я сделаю это красиво. И потом уже не вернусь, не прощу этого унижения. Любовника найти не сложно, денег у меня достаточно, жить есть где. В конце концов, двери отцовского дома всегда для меня открыты.

– Ник много болел этой зимой, – мягко сообщила я, прекрасно зная, что Ксандр терпеть не может моего сына. – Давно пора свозить его на воды. И самой отдохнуть не помешает.

– Признаться, я собирался просить тебя об одном важном деле, – озадаченно крякнул государь.

– Каком еще?

– Мариусу почти двенадцать. Пора искать ему невесту. В Икшаре много хорошеньких княжон. К тому же тамошние девицы отличаются покорностью и редкой плодовитостью.

– И при чем тут я? Какое я имею отношение к браку наследника?

– Присмотришься, составишь список потенциальных невест. Ты – женщина умная. Не зря же я с тобой так часто советуюсь.

Удар был точно рассчитан. Несколько лет я уговаривала Ксандра дать женщинам право распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Покупать недвижимость, к примеру, претендовать на наследство, иметь возможность развестись с тираном-мужем, наконец! Кое-какие мои инициативы он поддержал. Теперь нужно за это платить.

– Но Ник… – растерянно пробормотала я, застыв с туфелькой в руке – вся такая красивая в одной лишь сорочке и чулках. – Я так давно его не видела!

– Возьмешь его с собой, – скривился Ксандр. – Пусть посмотрит Юг, познакомится с дедом. Тем более, если он болел.

– Вы требуете слишком много, ваше величество, – предприняла последнюю попытку улизнуть я. – Для поездки в Икшар нужно так много всего организовать… целое посольство!

– Какой Икшар? Много чести им, – пожал плечами Ксандр. Я видела, как интерес в его глазах угас. Все было кончено. Я получила почетную отставку. – Отправишься на воды в Вышецк, как ты и планировала. Невесты сами приедут туда, уж будь уверена.

Проклятье! Какая дурацкая ситуация! Но… уверена, я смогу повернуть ее себе на пользу без всякого труда.

Глава 2. Фаворитка

Матерью я быть не привыкла. Сыном я занималась только в его раннем младенчестве и не сказать, чтобы была к нему привязана. Кормила его молодая и крепкая кормилица – по северному обычаю. Я собиралась сама заботиться о нем, но князья Снежины уверяли, что это испортит мне фигуру и слишком сильно привяжет ребенка к матери, и тогда мне самой придется кормить его день и ночь, день и ночь… Я охотно поддалась на их уговоры, хотя на Юге так никто не делал. Кормилиц нанимали только тогда, когда у матери не было молока. А что еще делать с новорожденным Николасом, я и не представляла. Мне приносили его поутру, чтобы я подержала сына на руках, да вечером перед сном.

А потом меня пригласили ко двору, и я решила, что тащить малыша (а вместе с ним кормилиц, нянек, кучу одежки, погремушки, люльки и прочее, прочее) в столицу слишком затруднительно. Тогда я еще не собиралась там задерживаться надолго. Тем более, что вызывали меня на потеху публике: шутка ли, разведенная женщина, да еще родившая внебрачного ребенка от революционера! Хорошо еще, милейший господин Туманов обставил все так, словно я знать не знала, кто на самом деле мой соблазнитель. В его отчетах я выглядела невинной жертвой.

Меня должны были пожалеть. Сочувственно шептаться за спиной, вздыхать о загубленной молодости и красоте, указывать на меня юным дочерям и призывать учиться на чужих ошибках.

Не на ту напали! Я не собиралась играть эту роль. Вместо кающейся грешницы я намеревалась предстать не меньше, чем богиней. И если для этого мне нужно надеть платье с рискованным декольте и обнаженными плечами, я так и сделаю. И драгоценности, конечно. Я показала все самое лучшее, что было в моих и снежинских шкатулках. В конце концов, мне всего двадцать два! Я не собираюсь себя хоронить! Спрячьте свои лопаты, господа!

И присев перед королем в глубоком реверансе, я подняла глаза и поняла: он оценил. Этому самцу до смерти наскучили покорные овцы. Ему нужна волчица. Он и сам – хищник. А к хищникам у меня слабость. Ну и что, что ему за сорок? Для мужчин это вовсе не возраст. Да, он старше меня вдвое. Тем интереснее с ним подружиться.

Впрочем, я далеко не сразу осмелилась переступить границу. Сначала я просто улыбалась и разглядывала его. Потом мне предложили остаться на ужин (а комнаты во дворце, конечно, не предоставили). Хорошо, что у Снежиных свой дом в столице, где я и остановилась. А еще – они дали мне денег. Много денег, ведь от моего успеха или падения зависело будущее Николаса, наследника рода. И все эти деньги я спустила на наряды и подкуп слуг. Словно случайно мне досталось за ужином место почти напротив Ксандра. А дальше уже было просто. Пара невинных шуток, быстрые взгляды, трепет ресниц… и вот уже его величество желает услышать мнение южанки о работающих женщинах. На Юге ведь все по-другому? Там даже патент женщине-мастеру получить очень непросто.

Я же с удовольствием рассказала всем присутствующим про своих подруг и знакомых. Одна (княжна, между прочим) держит свою прачечную, причем вполне процветающую, другая открыла собственную мастерскую, третья – великолепная художница. На зимней выставке в Гридинске ее работа удостоилась большой медали. Ах, его величество знает всех этих женщин? Какой он, оказывается… внимательный к своим подданным! Да, верно, женщины способны на многое. В конце концов, среди них тоже рождаются маги. И лишать их возможности учиться и работать слишком расточительно.

Помнится, его величество возразил, что удел женщины – это быть женой и матерью, а я дерзко ответила, что не все созданы для семейной жизни. Некоторые мужчины не достойны иметь ни жену, ни детей. Разумеется, вспомнила Анатоля, своего неверного супруга, и тут же рассказала, что застала его в двусмысленном положении с горничной прямо во время свадебного путешествия.

Ксандр мне очень сочувствовал и, к счастью, не стал спрашивать, что было дальше. Мы оба с ним знали, что отец Ника отнюдь не мой супруг.

– Неужели вы так разочаровались в мужчинах, что никогда не полюбите вновь? – с любопытством спросил государь.

– Полюбить смогу, а замуж более не желаю, – отрезала я. – Хочу быть хозяйкой своей жизни.

– А как же дети?

– У меня есть сын, мне этого довольно.

Меня обсудили и осудили, разумеется, но какое мне дело до чьих-то инсинуаций? Я и сама прекрасно умею распускать сплетни. Цель же была достигнута – я заинтересовала самого государя. Дело было за малым – оказаться в его постели. А для этого требовалось просто почаще попадаться ему на глаза. Бывать в театре в тот же день, что и он (о да, я щедро платила своим осведомителям). Кататься в парке на велосипедусе (та еще мерзость, ужасно неудобная штука, я два раза с него грохнулась и рассадила ладонь до крови). Сидеть с книгою в парке, где государь любил гулять по утрам в одиночестве…

План увенчался ошеломительным успехом. Меня пригласили в государеву ложу. Помогли подняться с земли и вытерли ладонь платком (платок подарили). Сели рядом на лавочку и заглянули в книгу – что такого любопытного может читать столь незаурядная женщина? Уж не любовный же роман? Увы, именно роман, причем наипошлейший. Ах, ваше величество, как жаль, что рыцари, способные на романтические поступки, остались только в книгах! Да, потому и читаю, чтобы заполнить пустоту в разбитом сердце…

Рыбка заглотила крючок по самые жабры. Я оказалась приглашена на ужин, плавно перетекший в завтрак, уже через неделю пребывания в столице. Рекордные сроки, как потом сказал господин Туманов, вызвавший меня на приватную беседу. Между прочим, как сказал сей добрый господин, такая любовница как я не представляет проблем для монархии. Замуж меня государь не возьмет, ребенка мне сделать не посмеет. Туманов считал меня в высшей степени благонадежной особой. Ни на что не претендую, заговоры устраивать не стану. Здесь я была с ним согласна. Зачем мне эти клятые заговоры, если я могу получить все, что захочу, куда более простыми способами? А что до репутации… ну, так государю позволено все. Кто посмеет его осудить?

Вот так я и стала официальной фавориткой Ксандра II. Должность хоть и неофициальная, но щедро оплачиваемая. Если б не разлука с сыном, я могла бы быть совершенно счастлива. Но привезти младенца во дворец было немыслимо. Какое-то время я надеялась, что сын с бабушкой и дедом переедут в столицу, но Снежины наотрез отказались. Им здесь были не рады, да оно и понятно. А доверить малыша лишь нянькам и кормилицам я не решилась. Родные люди дадут ему больше заботы. Пришлось довольствоваться редкими встречами. Хотя бы на пару дней в месяц я уезжала в старый замок. Мне не хотелось, чтобы Николас меня позабыл. Станет он чуть старше, и я, конечно, заберу его к себе.

_____

От автора: отец Николаса, княжич Ратмир Снежин, участвовал в восстании и нападении на государев дворец. Кто-то бросил бомбу в женское крыло, погибла государыня, несколько фрейлин, слуги. Восстание было подавлено, участники арестованы и приговорены к смерти. Нескольким молодым магам удалось подкупить тюремщиков и сбежать. Княжич Снежин был среди них.

Глава 3. Обиды

В душе бушевала буря. Я давно уже не плакала, только натягивала на лицо улыбку, расправляла плечи и шла дальше. Пожалуй, последняя слеза прокатилась по моей щеке в детстве, когда умерла мама – и я тогда лишилась единственного человека, которому была по-настоящему нужна. Отец, конечно, меня любил, но так, как любят все мужчины: ровно до тех пор, пока я делала то, что он хочет. Тогда его кошелек был всегда открыт. А большего я от него научилась не ждать. Так проще было жить.

Я всегда понимала, что никто обо мне не позаботится, только я сама.

С мужчинами все просто: улыбнись, скажи ласковые слова, сделай что-то, что доставит ему радость, никогда не спорь, не злись и не возражай – и тогда он будет твоим. Пока еще моя метода ни разу не давала сбоя. На самом деле это очень просто, когда твое сердце холодно и спокойно.

Но сейчас внутри меня бушевал огонь. Мне было горько, обидно и тошно.

Государыня – дура. Будь у нее хоть капля мозгов, она поняла бы, что я ей не враг. Наоборот, уж лучше знакомая и лояльная фаворитка, чем разные женщины каждую неделю. Во-первых, я здорова, я постоянно проверяюсь у лекаря. Во-вторых, я ни на что не претендую. Я никогда не рожу Ксандру ребенка, потому что не хочу испортить жизнь Николаса еще больше. Достаточно уже того, что он родился вне брака. Я не требую дорогих подарков, у меня нет родственников, которым нужны от моего любовника какие-то преференции. Я не сказала государю ни одного дурного слова

про его жену, напротив, все время напоминала ему, чтобы он уделял матери своих детей достаточно внимания. Да где она еще такую верную подругу найдет?

Я была его спутницей шесть лет – а теперь она вдруг потребовала, чтобы он прогнал меня прочь. Ну что ж, сама виновата. У государя все равно будут другие женщины, уж такой он человек. Но вряд ли они напомнят Ксандру про дни рождения детей и прочие праздники.

О, я совершенно уверена, что он будет по мне скучать. Возможно, даже захочет восстановить наши отношения. Но не выйдет – я не прощаю предательства. А ощущаю я себя именно так. Преданной и растоптанной.

***

В королевском дворце у меня были свои покои. Не смежные с государевыми – это было бы чересчур дерзко. Этажом ниже, уютные, не слишком большие. Гостей я там не принимала, разумеется, разве что любовник и прислуга бывали в моей спальне. Поэтому и вещей у меня немного: несколько платьев, кой-какая обувь, подаренные Ксандром украшения… и ничего более.

Немного подумав, я собрала все драгоценности в шкатулку, надела черный бархатный плащ с глубоким капюшоном, прикрыла лицо кружевной вуалью и вышла, намереваясь никогда больше сюда не возвращаться. Уверена, через какое-то время эти комнаты займет другая женщина. Недаром же отсюда в спальню государя можно попасть тайным проходом! Пусть она забирает себе все эти тряпки. Мне достаточно того, что есть в городском доме Снежиных. Тем более я никак не хотела, чтобы мой уход выглядел бегством – со всеми этими сундуками и экипажами. Лучше покинуть дворец незаметно и ожидать дальнейших распоряжений от государя в собственном доме.

Было еще раннее утро. Ксандр, вероятно, сейчас завтракает, и все придворные прихлебатели – рядом с ним. Это хорошо, меня никто не увидит. Гвардейцы проводили меня равнодушными взглядами: их мало волновало, кто покидает дворец. Уверена, что они меня узнали. Я – довольно заметная фигура при дворе. Не столько даже статусом, сколько ростом и красотой. Я выше на голову большинства миниатюрных северных женщин и не так бледна, как они. Многие называли меня толстухой, но это не так. Просто я – здоровая и крепкая. Настоящая южанка – темноглазая, чернобровая и румяная. Может быть, у меня не такая тонкая талия, как у некоторых девиц, но зато я не подкладываю подушечки в корсаж и не нуждаюсь в накладках на бедра.

И вообще, мужчинам нравятся женщины, которых можно пощупать, не опасаясь удариться о кости.

– Госпожа Белянская, – раздался вкрадчивый голос. Я подпрыгнула от неожиданности и едва не выронила шкатулку, которую прятала под плащом. Фу ты! Надеюсь, господин Туманов явился не за тем, чтобы обвинить меня в воровстве? Право, будет неловко.

– Георг Павелевич! Зачем же вы подкрадываетесь?

– Я вовсе не подкрадываюсь! – обиженно поджал губы Туманов. – Я несколько раз махал вам рукой, но вы, очевидно, задумались слишком глубоко!

Я закатила глаза – все равно под вуалью не разглядеть выражения моего лица.

– Извините, – выдавила из себя я. – Вы что-то от меня хотели?

– Ну разумеется! Позвольте вас проводить?

Он бесцеремонно подхватил меня под руку и потащил прямиком через сад к восточным воротам.

– Так спешите от меня избавиться? – не удержалась я. – Не волнуйтесь, я очень понятливая. Навязываться не буду.

– Ну что вы, Альмира, я бы никогда… Напротив, я восхищаюсь вашим умом и характером. Шесть лет… ни одна женщина не продержалась рядом с Ксандром так долго. Ах да… Шестьдесят тысяч золотых.

– Что “шестьдесят тысяч”? – споткнулась я, крепче ухватившись за локоть Туманова.

– Его величество открыл счет на ваше имя в Центральном Северном банке. Шестьдесят тысяч золотом.

Я совершенно простонародно присвистнула. А Ксандр дорого оценил мои постельные умения! Очень дорого. Я теперь – богатейшая женщина Севера. И отказаться бы… гордо заявив, что я не продаюсь, но… Шестьдесят тысяч! Я таких денег даже представить не могу! Можно купить себе завод! Или шахту! Или мануфактуру какую-нибудь!

Вот вернусь на Юг и выкуплю, предположим, у Долохова его фарфоровую фабрику! Впрочем, этот мне ничего не продаст. Мы с ним поссорились когда-то…

Да. С такими деньгами и домой вернуться не стыдно. И Николас там уже не будет незаконнорожденным сыном революционера. Ему будут рады во всех домах!

– Пожалуйте вот сюда, у меня тут экипаж.

– Самоходный? – невольно восхитилась я.

– Разумеется. Я тут подумываю… вы слышали, что Слуцкий и Фаертон ищут инвесторов для своих разработок? Я думаю, за подобной дрянью – будущее! Послушайте совета старого дознавателя – я знаю, вы вложились в акции железной дороги, это настоящее золото. Двигатель внутреннего сгорания принесет вам ничуть не меньше прибыли.

Я наморщила нос, не без помощи Туманова залезая на скрипучее кожаное сиденье самоходного экипажа. Не люблю эти штуки: они ужасно воняют керосином. И грохочут. И плюются черным дымом. Но ездят довольно быстро, тут ничего не скажешь.

– Подвезете меня до дома? – поинтересовалась я у Туманова.

– Сначала в банк. Нет, вы поглядите, какой пижон!

Я с любопытством оглянулась и радостно замахала рукой. Да это ж Барги! Мы с икшарским князем были добрыми друзьями. Он тоже ехал по улице в самоходном экипаже и, приветствуя нас, нажимал на клаксон, распугивая длинным гудком толстых голубей.

Одет князь был действительно весьма ярко: в короткую куртку лаковой кожи, фуражку и белоснежный шелковый шарф. Как есть пижон!

– Славный малый, только дурак дураком, – подытожил Туманов, ловко дергая рычаги. Наша чудо-повозка быстро катилась по улице на радость местным мальчишкам.

– Почему? – Я снова оглянулась, но Барги уже свернул за угол.

– Бестолковый, – пояснил Туманов. – Живет одним днем. Кутит, пьет, дерется… Деньги спускает на певичек и бриллиантовые запонки. Мы с вами южане, Альмира, и называем таких попрыгунчиками, верно?

Я усмехнулась.

Верно. Мой бывший муж был таким вот “попрыгунчиком”. Ничего не желал делать, одни деньги на уме. Мои деньги, разумеется.

Глава 4. Попрыгунчики

Когда я впервые увидела Анатоля Скворецкого, земля ушла из-под моих ног. Красавец каких мало! О, эта обаятельная улыбка! Эти кудри над высоким лбом, этот гордый профиль! Высокий, статный, одетый по последней моде, он был прекрасен. Мне было семнадцать, и я влюбилась в него с первого взгляда.

Совершеннолетие на Юге наступает в двадцать. Я прекрасно понимала, что папенька никогда не позволит мне выйти замуж прямо сейчас. Откровенно говоря, он всегда мне говорил, чтобы я не спешила. Ничего нет глупее, чем выходить замуж по любви. Нет, мужчину нужно хорошенько изучить – непременно познакомиться с его родителями и банковским счетом. Узнать, кто его друзья. Выпытать все стремления и чаяния.

Я считала, что все это чепуха. Самое важное это, конечно, любовь.

Анатоль был небогат. Чей-то дальний родич, он иногда появлялся на музыкальных вечерах, свадьбах и больших приемах. Мы встречались в театре и в парке. Я беззастенчиво строила ему глазки, но представлена все еще не была. Моя кузина Минора, которая считалась уже старой девой, говорила, что “вот этот Скворецкий – весьма скользкий тип” и намекала на то, что он ищет себе богатую покровительницу. Я только смеялась – Минора совершенно не разбиралась в мужчинах! Она была тайно влюблена в Казимира Долохова, страшного, угрюмого и бородатого. Анатоль – совсем другой.

Потом нас все же познакомили… и с этого дня завязался эпистолярный роман. Мы писали друг другу письма: сначала невинные и чистые, где обсуждали погоду, книги и театр, потом – с пылкими признаниями в любви. При редких встречах Анатоль не позволял себе ничего лишнего. Иногда целовал мне руки, иногда касался плеча. Мне этого было мало, я хотела его всего, целиком. Но он говорил, что слишком меня уважает и любит, чтобы оскорбить дурным взглядом или жестом.

Сдала меня отцу, разумеется, Минора. Украла и передала письма… Наивная! В тех, что я прятала под периной, не было ничего предосудительного. Самые откровенные я сжигала, зная, что рано или поздно тайное станет явным.

Скандал был грандиозный. Папенька хватался за сердце, умолял одуматься, кричал, что не позволит мне погубить себя. Я же твердо стояла на своем: это настоящая любовь! Или он – или я уйду в монастырь. И никаких внуков!

Письма были прочитаны. Анатоль, узнав о скандале, как честный человек явился лично. Он клялся, что никогда ничего себе не позволял… и лекари подтвердили его слова. Я была невинна как майская роза. Да я даже целоваться толком не умела!

После долгого разговора за закрытыми дверями отец дал свое согласие на наш брак. Бог весть, что ему наговорил Анатоль…

Кузина Минора была категорически против. Она даже испортила мне свадебное платье, но, конечно, это меня не остановило. Таков уж характер – если мне что-то запретить, я возжелаю этого с новыми силами.

В браке я была счастлива целую неделю. Мы уехали в свадебное путешествие – в тот самый Вышецк, куда меня теперь сослал государь. В первый же день на водах у меня страшно разболелась голова, вероятно, от обилия новых впечатлений. Я ушла спать засветло. Проснувшись ночью, не увидела мужа в постели рядом с собой и отправилась его искать. Нашла его в коридоре – он увлеченно задирал юбку нашей горничной…

Я до сих пор не понимаю, почему он так поступил. Разумеется, он клялся, что был пьян, что ничего не помнит, что ушлая девка сама его соблазнила. Но мне было довольно того, что я увидела, чтобы мгновенно разлюбить. Раз и навсегда. А еще – чтобы прийти в дикую, первобытную ярость… В ту ночь я разбила об голову Анатоля вазу. К сожалению, он не истек кровью. А мог бы загладить свою вину, оставив меня честной вдовой!

Воспоминания не приносили радости. Я повзрослела и, надеюсь, несколько поумнела. Хотя последнее все же сомнительно. Ведь вернувшись в пустой и холодный дом Снежиных, я все же расплакалась прямо в гостиной. А ведь обещала себе быть твердой и сильной!

– Госпожа, к вам с визитом князь Барги, – прервала мое саможаление горничная. К счастью, она не успела заметить слезы.

– Проси, – поднялась я с дивана. – И прикажи подать чаю с печеньем.

Андрэс Барги как всегда появился эффектно: с огромным букетом белоснежных роз, перевязанных черной траурной лентой.

– Это мне? – растерялась я.

– Я слышал, вы вновь овдовели, дорогая моя Альмира, – ухмыльнулся мерзавец. – Приношу свои соболезнования.

– Идите к черту, Андрэс. Но за цветы спасибо.

– У меня еще вино. “Северная королева”, чтоб вы знали. Лучшее, что есть в этой дыре.

Вот вино было весьма кстати. Забрав у Барги розы, я крикнула горничную и велела найти самую большую вазу. И ленту непременно оставить. Так интереснее.

– Вдова, говорите? – раздумчиво произнесла я.

– Разве вы не в черном?

Я и в самом деле переоделась в черное кружевное платье, свободное и легкое. А ведь он прав. Я будто бы овдовела… в третий раз.

– Так вы приехали меня утешить?

– Глупости. Вам не нужны утешения. Я приехал праздновать вашу свободу, моя красавица. Не желаете, кстати, стать моей любовницей?

Я невольно рассмеялась от такой наглости. Плакать больше не хотелось.

– О нет, я честная вдова! Буду держать траур. Полгода, не меньше!

– Я подожду.

– Не утруждайтесь, вы не в моем вкусе.

Это была чистая правда. Барги, на мой взгляд, некрасив. У него слишком крупный нос, слишком темная кожа, слишком черные волосы. Да, улыбка замечательная, искренняя и открытая, но и все. К тому же он слишком худой. И усы эти дурацкие, он похож на таракана с ними!

Но друг он хороший.

– Я ранен в самое сердце! – Андрэс упал на диван, притворяясь умирающим. – Немедленно налейте мне выпить.

Я снова засмеялась и достала с полки бокалы из цветного стекла – последний писк столичной моды. Сейчас такие были в каждой приличной гостиной.

Вино было отменным, я такое любила. Барги знал, как мне угодить. Мы вместе выпили, закусив печеньем и орехами в шоколаде.

– Дорогая моя Альмира, я ведь не просто так приехал, – осторожно начал серьезный разговор князь, отбросив в сторону шутки и ужимки. – У вас есть деньги?

Я захлопала глазами. Однако – какой неприличный вопрос! Разве можно такие вещи спрашивать вот так запросто? Мы же не в банке!

– Вы хотите взять в долг? – ошеломленно выпалила я. – Проигрались в карты, наверное?

– Я хочу быть уверен, что вы не окажетесь в затруднительной ситуации, – спокойно ответил Барги. – Вы ведь не имеете никакого дела, отец ваш далеко, родни никакой нет. Ваш… покровитель больше не будет о вас заботиться. Если желаете, я готов сопроводить вас к отцу. Или просто дать денег. Сколько нужно.

Я молчала, удивляясь. Никогда мужчины не предлагали мне денег просто так, без всяких намеков.

– Я не буду вашей любовницей, Барги, – снова повторила я, все еще не понимая его мотивов.

– Да при чем здесь это! – горячая южная кровь все же вскипела. Он вскочил и замахал руками. – Я пошутил, Альмира! Простите меня за это!

– Пошутили? – нахмурилась я. – Я вам не нравлюсь?

– О-о-о, – простонал он, хватаясь за голову. – Нравитесь, но я не предлагаю вам денег за… за постельные утехи! Я просто хотел помочь! Не хватало еще, чтобы вы начали продавать драгоценности… или стали экономить на платьях!

Я поднялась следом и, коснувшись руки князя, заглянула ему в глаза.

– Спасибо, Андрэс, вы настоящий друг. Я весьма тронута. Но денег у меня достаточно. Мой… покровитель позаботился, чтобы я ни в чем не нуждалась.

– Это делает ему честь, – серьезно ответил Барги. – Выпьем за настоящих мужчин, да?

– Выпьем, – решительно кивнула я.

Пожалуй, Туманов в нем ошибся. Вовсе он не попрыгунчик, а вполне приличный человек. Один из самых лучших в моем окружении! Повезет же той девушке, которая заполучит такого мужа!

– Итак, Альмира, каковы ваши дальнейшие планы? – весело спросил князь, наливая мне вина в зеленый бокал. – Не думали открыть в столице собственный салон? Вы будете очень популярны.

Я замялась. Пока у меня нет инструкций от Ксандра, да и болтать о его поручении не стоит. Поэтому приходится врать:

– Хочу на Юг. Отца навещу. Здесь еще долго ждать тепла, думаю, и снег может выпасть снова не раз и не два. А дома сады уже цветут.

– Хорошее решение, – одобрил Барги, закидывая ногу на ногу и разваливаясь в кресле. А взгляд у него был цепкий, внимательный. Он нисколько не опьянел. – Одна поедете? Я тоже планировал этим летом съездить к матери. Да и Долохов меня давно в гости звал. Хотите, вместе поедем?

В его предложении не было ничего неприличного или странного. Многие путешествовали с друзьями, и аристократы, и горожане, и даже крестьяне. Так было и дешевле, и безопаснее. Тем более, что у Барги – денщик, у меня – горничные, кучер, няньки. Да и не в одной карете поедем, а если и в одной, то с нами Николас будет. Уж конечно, князь не ожидает, что я оставлю своего сына так надолго. Но вероятно, со мной, будет не только Николас, а еще кто-нибудь. Поэтому мне придется отказаться. А жаль, Барги веселый. С ним определенно приятно путешествовать.

Я с сожалением покачала головой и извиняюще улыбнулась:

– Не думаю, что это уместно сейчас, князь. Простите.

Барги только усмехнулся:

– Не извиняйтесь, я все понял. Вы желаете побыть одна, от мужчин вас, наверное, тошнит. Не могу судить.

– Нет, что вы… – Мне отчаянно не хотелось его обижать. – Я поеду с сыном. Возможно, со свекровью… Но обратно мы могли бы… Впрочем, неизвестно еще, вернусь ли я на Север! В конце концов, Вышецк – прекрасный город, и у меня там дом.

– Вышецк – ужасно скучный городишко, – прищурился Барги. – Вы, конечно, там будете царицей, но в гробу вы видали такое царство, поверьте. Впрочем, кто знает. Может, ваше появление что-то изменит. Кстати, вы не слышали, когда туда проложат железную дорогу?

– Я слышала только, что станцию дилижансов сейчас перестраивают, – подхватила я беседу, радуясь, что неудобная тема осталась позади. – Но обещали в этом месяце провести собрание акционеров. Я непременно туда явлюсь. Вы ведь знаете, я купила немало акций “Железнодорожного кооперативного общества”.

– Знаю, конечно, – кивнул Барги. – Я же вам это и посоветовал. Тоже жду собрания. Представьте себе, если в Вышецке будет своя железнодорожная станция, сколько народу туда отправится! Конечно, там начнется бурное благоустройство. Возможно, поселиться там – не такая уж дурная идея!

– Буду сдавать комнаты внаем и жить припеваючи, – усмехнулась я. – Но вы правы, скучно там. Я придумала: нужно построить театр!

– И большой ресторан.

– И ипподром?

– Разумеется, и еще игорный дом. Представьте, сколько на воды поедет всяких там попрыгунчиков! Они непременно захотят пить и тратить родительские деньги!

Глава 5. Мальчишка

– Разумеется, Альмира, вас никто не отправит в Вышецк одну, – успокаивающе журчал Туманов, явившийся ко мне на обед без приглашения. – Я поеду с вами.

– Вот только этого мне и не хватало! – с жаром воскликнула я. – Зачем мне дознаватель в дороге?

– Вы, должно быть, знакомы с моей супругой? Она родом из Устинска, кстати.

– Не имела чести, – удивилась я.

– Ну да, конечно. У Ильяны в Устинске только что родилась внучка. Самое время навестить родню. А потом можно и на водах отдохнуть. В конце концов, я сто лет не был в отпуске!

– И при чем здесь я?

– Поедем все вместе. Вы с сыном. Я с женой и дочкой. Вместе веселее.

Я громко фыркнула. Пожалуй, легенду Туманов придумал вполне достоверную. Одинокой женщине с ребенком ехать на воды не сказать, что опасно, но принято, чтобы в дороге рядом был мужчина. А тут – попутчики.

В общем-то, на Юг я уже давно собиралась. Я очень соскучилась по отцу. Ник же познакомится не только с дедом, но и с теткой, Матильдой Озеровой. Она, пожалуй, особа еще более известная в Большеграде, чем я. Про нее болтают всякое, но достоверно мало кто знает, что она – северная княжна. И только ленивый не обсуждал, кто отец ее детей. Говорят, она подобрала в дороге двух сироток… Одно не вызывает сомнений: у нее своя прачечная и муж – княжич Озеров, который ее просто обожает.

Когда я начинаю тосковать о том, что в любимых мной сентиментальных романах – сплошь вранье и чьи-то фантазии, я вспоминаю историю моей подруги и думаю, что настоящая любовь все же существует.

– Вы совсем меня не слушаете, Альмира, – с укоризной прервал мои сладкие воспоминания безжалостный Туманов.

– Слушаю, – возмутилась я.

– Вы – женщина известная, даже скандальная. И богатая.

– Не уверена, что вы делаете мне комплимент, – вздохнула я.

– А я делаю. Так вот, в Вышецке вы станете самой главной достопримечательностью, если позволите. Все будут искать с вами встречи. У вас ведь есть там дом, верно?

– Домик, – поморщилась я. – Домишко. Две спальни и крохотная гостиная. И летняя кухня. Не думаю, что я смогу принимать там гостей.

– О нет, драгоценная, у вас там двухэтажный каменный дом. С колоннами и садом. А вы не знали?

Я растерянно поглядела на Туманова. Смеется он, что ли? Нет, серьезен. Значит, еще подарки. Или оплата за мое тело? Как-то мерзко. Я столько не стою. Впрочем, отказываться от особняка и не подумаю.

– Дом так дом, – покладисто согласилась я. – Не желаете ли погостить у меня? С женою и дочкой?

– Рад буду принять столь любезное приглашение, – усмехнулся Георг Павелевич. – Думаю, некоторые икшарские князья приедут к вам в гости со своими дочерьми. А я вам помогу с ними познакомиться поближе.

А ведь Ксандр планировал отправить меня в отставку уже давно. Мысль была горькой, но отрезвляющей. Выходит, беременность государыни лишь предлог. Она, может, и знать не знает, что я ей мешаю. Когда начали строить дом? Как давно ведется переписка с Икшаром? Почему именно я выбрана ширмой?

Благожелательно улыбнувшись Туманову, я попыталась скрыть свое смятение. Роль моя понятна. Спорить с режиссером – дело неблагодарное. Приму легко могут заменить, на подмостки любая будет счастлива попасть. Лучше уж соглашаться на все условия. Дом и деньги у меня не отберут, а икшарские князья – не такие уж и страшные собеседники.

С Барги, к примеру, мы хорошие друзья.

Во всяком случае скучно не будет.

***

Родной сын от меня шарахается, и тут исключительно моя вина. Я – неважная мать, особенно по южным меркам. Но это я и сама понимаю. Сейчас я думаю, что, наверное, можно было что-то придумать, но прошлого все равно не вернешь, и винить себя бессмысленно. Все еще можно исправить – в конце концов мы оба живы.

Николаса привезла его нянька, пожилая уже дама. С собой на Юг я ее брать не собиралась, да и в списке доверенных лиц ее не было. Он вообще был очень короткий, этот список. Я, Туманов и его супруга. Первый сюрприз меня ждал в тот день, когда приехал Ник. Няньку я сразу же отослала обратно, уверенная, что без труда управлюсь с сыном. Когда я приезжала погостить в замок его бабушки с дедом, мальчик всегда был очень послушен и ласков. Я думала, что он меня любит… Но скандал, который закатил этот поганец, слышала вся прислуга. Ник не желал ужинать. Потом – умываться. Потом – ложиться спать. И если с первым и вторым фактом я смирилась, то на третьем стояла твердо. Все маленькие мальчики должны ложиться спать в девять вечера и точка. Разве он не устал?

Нет, Ник уверял, что выспался в карете.

– Ты должен меня слушаться! – заявила я точь-в-точь как когда-то говорил мой отец. Даже тон, наверное, был похож. – Если не хочешь спать – просто полежи с закрытыми глазами!

– Не хочу лежать! – упрямо отвечал маленький наглец, сверкая темными глазами. Чего было у Ника не отнять – он ужасно хорошенький. Весь в меня. Я могла им гордиться. И характер, похоже, у него в меня.

– А придется, молодой человек! Мы выезжаем на рассвете!

– Я никуда не поеду! Я хочу домой к бабушке и дедушке!

– Мы и поедем к дедушке. Только к другому.

– Я не хочу к другому. Я хочу домой к Аве. Ава хорошая, а ты злая, как снежный демон.

– Это тебе бабушка такое про меня наговорила? – с подозрением нахмурилась я.

– Нет. Я сам знаю.

– Вот что, мой дорогой, или ты идешь спать, или я покажу тебе настоящего демона! – рыкнула я. – Заморожу и тебя, и твою Аву, и весь твой замок!

Красивые черные глаза немедленно наполнились слезами, но я была тверда как гранитная скала. Взяв сына за руку, я отвела его в приготовленную спальню, проследила, чтобы он разделся и лег, поправила подушку и погасила светильник. Вышла, постояла в коридоре, вспомнила, что нужно поцеловать Ника на ночь, вернулась… А он плакал под одеялом. Маленькое тельце дрожало. Ну что я сделала не так?

– Мне страшно, – прошептал мальчик.

– Почему? – удивилась я.

Странно. Я в его возрасте вообще ничего не боялась. Хотя спать тоже меня загоняли с трудом.

– Темно.

– Я могу оставить свет.

– Все равно страшно.

– Хочешь, я побуду рядом? И… расскажу сказку? – И как мне подобное в голову пришло, не понимаю.

– Хочу.

Придвинув к постели кресло, я села рядом и задумалась. А сказок-то я и не помню. И книжек никаких не читала. Вот же досада! Но малыш смотрел на меня так жалобно, что я неуверенно начала:

– Жила-была девочка… Ее звали Милана. Она была глупенькой и не умела разговаривать…

– А почему?

Потому что ее отец когда-то сошел с ума и пытался зарубить дочь топором, но тебе я этого не расскажу, дружок.

– Ну… она долго болела и разучилась разговаривать. Но однажды в ее дом приехал добрый юноша-лекарь и вылечил Милану**.

– А как он ее вылечил?

Об этом тебе тоже знать рановато.

– Прочитал заклинание из волшебной книги и вылечил. Потом он уехал, а Милана осталась.

– А как звали юношу?

– Закрывай глазки давай. Лекаря звали Асур.

Сказка была не то, чтобы длинной, да и откровенно говоря, не слишком доброй. Но закончилось все хорошо, только Николас этого уже не услышал. Он все-таки уснул. Приглушив светильник и приоткрыв дверь, я тихонько прокралась в коридор и громко вздохнула. Голова болела, настроение ужасное. Я никогда так не уставала. И это только первый день моего осознанного материнства.

Второй день был не легче. Просыпаться Николас тоже не желал. Выл, брыкался, закрывался подушкой и цеплялся в одеяло. Будь я мужчиной – закинула бы его в карету прямо в исподнем, но сил мне не хватило даже стянуть его на пол. Пришлось орать и топать ногами, но это тоже не помогло. Спас меня Туманов, что уже ждал в карете на улице. Он прошел в дом, поднялся по лестнице и заглянул в спальню.

– Альмира, что у вас… а, ясно. Именем государя, юноша, вы арестованы.

– Кто, я? – тут же прекратил выть Ник. – За что?

– За непослушание. Сейчас поедем в тюрьму. Одеваться будем, или так вас везти?

– Я оденусь.

Спать ложиться, значит, этот мальчик боялся, а тюрьмы нет? Я скрестила руки на груди, мрачно наблюдая, как быстро Ник натягивает чулки и штанишки, как ловко застегивает пуговицы на жилете. Для семи лет он весьма самостоятельный. Или все дети такие? Не уверена. Рядом со мной никогда не было детей. Ни братьев, ни сестер, только противная кузина Минора, но она старше меня почти на три года.

– Вещи у вас собраны? – вполголоса спросил Туманов.

– Конечно. Все в холле уже с вечера. Но мы еще не завтракали.

– Перекусите в карете. Мы давно должны были выехать. Вы ведь знаете, как я не люблю опаздывать!

Я не знала, но на всякий случай кивнула. Этот пунктик был у многих моих знакомых мужчин, особенно у северных. Ксандр тоже злился, когда что-то мешало его планам. Нам, женщинам, все же жить намного проще. Мы можем опаздывать сколько угодно. И пусть только кто-то посмеет нас упрекнуть!

Шнурки Ник завязывать не умел, но ботинки надел на нужную ногу. Я быстро ему помогла, а потом Туманов взял мальчика за руку и повел в карету, по дороге рассказывая ужасным голосом, что в тюрьме Ник будет сидеть в камере с самыми опасными преступниками. Я только посмеивалась. Вот уж кто должен сказки рассказывать!

В большой карете было довольно просторно. Там нас ожидала красивая рыжеволосая женщина и девочка лет восьми-девяти на вид, радостно вертевшаяся на сиденье. Ей-то путешествие было за счастье, в отличие от Ника, еще не пришедшего в себя от предыдущей поездки. Тем более, он быстро понял, что его обманули.

– Это не карета дознавателей! – возмутился громко он.

– Она самая, – подмигнул Туманов. – Это моя карета, а я – главный дознаватель Севера.

– Но мы не едем в тюрьму! Ведь женщин и девочек туда не сажают!

– Верно, мой наблюдательный друг. Все еще хуже. Мы едем в ссылку.

Как точно сказано! Именно так я себя и ощущаю.

______

Примечание автора:

*Историю тетушки Ника можно узнать в книге “Княжна. Тихоня. Прачка”.

** сказку для взрослых можно прочитать в книге “Сама себе хозяйка”

Глава 6. Возвращение в прошлое

У моей памяти есть отличное, очень удобное для здорового самочувствия свойство: я совсем не помню те неприятности, которые со мной происходят. То есть, конечно, я все осознаю и делаю определенные выводы, но страдать перестаю ровно в тот момент, как заканчиваются проблемы. И не вспоминаю о том, что было, не терзаюсь угрызениями совести, не плачу по ночам в подушку. Легко и просто я распрощалась с Ксандром, приняв, что он – мое прошлое. Отныне мы чужие люди. Впрочем, я его никогда не любила. Я вообще больше не смогу полюбить мужчину. Мое сердце давно уж окаменело.

Дорогу до Большеграда я предпочла забыть как страшный сон, едва только переступив порог родительского дома. Чур меня! Больше никогда! В следующий раз я отправлю Николаса с нянькой. А еще лучше – я останусь на Юге до тех пор, пока не запустят железную дорогу! В конце концов, что мне теперь делать на Севере? Появляться при дворе настоятельно не рекомендует Туманов, а ему я доверяю. Да и друзей у меня там не осталось.

В Большеграде же я первую неделю буду пропадать в гостях! И не думала, что я так соскучилась по живым людям! Довольно с меня ледяных статуй, скованных условностями этикета! Я хочу вкусно кушать, громко смеяться и сплетничать!

Но сначала – постель! И тряпку на лоб – голова просто разрывается от боли. Нет, целитель пока не нужен, я просто ужасно устала. Я знаю, папенька, что вы ужасно соскучились, но все разговоры завтра. Вот, позаботьтесь лучше о вашем драгоценном внуке. Ему очень нужна твердая мужская рука.

Отцовский дом за время моего отсутствия потускнел, подурнел и знатно усох в размерах. По меркам Большеграда он весьма роскошен. Но на Севере его бы назвали провинциальным и скучным. Пожалуй, я даже соглашусь. Гостиная давно просит ремонта, цветочные мотивы в обоях уже не в моде, а мебель сейчас обивают плюшем нежных тонов, а не вот этим алым безобразием.

Моя же спальня была настолько приторно-девичьей, что резала глаз. Отец ничего здесь не трогал. Резной туалетный столик, беленький комод на гнутых ножках, кровать с розовым балдахином. Пушистый ковер на полу, сундучок с лентами, шкатулка с перчатками. Открою пузатый шкаф – а там мои пыльные домашние платья да пара забытых шляпок.

Спальня для юной легкомысленной особы, а не для такой как я – циничной и опытной женщины.

Но менять я бы здесь теперь ничего не стала. Так сладко вдруг вспомнить, какой я была шесть лет назад. Именно здесь я была впервые влюблена и невероятно счастлива, как только могут быть счастливы восторженные дурочки. Здесь я засыпала с именем Анатоля на губах. Здесь представляла, как мы сольемся в жарких объятиях, когда поженимся. Здесь же рыдала, когда подлая Минора испортила фамильное свадебное платье. Кстати, надо будет написать этой змее, что я ее великодушно прощаю. В конце концов, она оказала мне неоценимую услугу, окончательно рассорив меня с неверным муженьком.

Улегшись в мягкую как облачко постель, я вспоминала.

Тут же произошло и мое окончательное грехопадение. Князь Снежин – чертовски обаятельный мужчина, а я была в ужасном отчаянии. Не люби я так сильно эту жизнь, могла бы и руки на себя наложить, до такой степени меня уничтожило предательство Анатоля. Как? Меня, первую красавицу Большеграда, завидную невесту – променяли на какую-то потасканную горничную? Да у нее же на лице было написано, что она готова задрать юбку перед каждым, кто предложит ей пару монет! Снежин так красиво меня утешал! Говорил, что Анатоль – слепой идиот. Что был бы он на его месте – он бы моей руки не посмел выпустить, он бы ноги мне целовал, он бы обрел смысл жизни… Но увы, он беглец и искатель истины, несправедливо осужденный. Такие как я для него – все равно, что луна в небе. А я была пьяна и зла… И мне так хотелось отомстить Анатолю, хотелось сделать ему больно, унизить его… и доказать самой себе, что я желанна.

Нет, мне не было стыдно. То, что произошло между мной и Снежиным, вовсе не затронуло моей души. Это был лишь миг слабости. Очень приятный миг. Я простила себя без труда. А вот Анатоля простить так и не смогла.

Влюбилась я в Ратмира уже потом, когда он, обросший и в лохмотьях, попался мне на глаза в Большеграде. Случайность? Теперь я так не думаю. Ему нужно было спрятаться от правосудия. Я с размаху налетела на те же грабли, поверив мужчине безоговорочно. Ах, я его жалела. Отверженный всеми скиталец, бесприютный, несчастный, потерянный, он был таким искренним, таким романтичным… Я сама предложила приют в своем доме, сама спрятала его в спальне. И в этой самой постели предавалась греховным утехам. Весьма усердно предавалась, любовником Снежин был отменным. Бедняге Ксандру, если честно, было до него довольно далеко. Ну а результат той опрометчивой авантюры, как я слышу, сейчас проверяет деда на прочность, отказываясь ужинать.

Ничего нового.

Этот мальчишка не желает делать ничего. Сначала он не хочет есть, потом скандалит, что голоден. Не хочет ложиться спать и не хочет вставать. Не хочет умываться и чистить зубы. Одеваться тоже не желает. Я умоляла Туманова позволить мне вызвать с Севера няньку Ника, но тот пообещал мне, что в Вышецке нас ждет вышколенная прислуга. Надеюсь, и нянька там найдется.

В дверь постучали. Я была не в силах пошевелиться, но все же неохотно откликнулась.

– Госпожа, я принесла вам ужин, – пискнула Павлина, верная горничная отца. – Все как вы любите: овощная запеканка, жареная курочка, творожный пудинг с малиновым сиропом. И ромашковый чай.

Принюхавшись, я решила, что все же немного голодна. А взглянув на поднос, убедилась: еще как голодна!

– Давай сюда!

Удобно устроившись прямо в постели, и прикрыла грудь салфеткой и принялась ужинать, а Павлина плюхнулась на стул и радостно, словно я отсутствовала не шесть лет, а всего пару месяцев, принялась рассказывать мне новости.

– У Матильды Озеровой, вашей подруги, снова будет ребенок. Куда же ей четвертый-то! Она еще такая молоденькая!

К счастью, ответа не требовалось, я только помычала согласно.

– Дохтур Синегорский теперь открыл в Большеграде свой кабинет и принимает целых три дня в месяц. К нему очередь огромадная, он очень хороший дохтур!

– А что Пиляев? – вставила я между запеканкой и пудингом.

– Он тоже хороший дохтур! – убежденно заявила горничная. – Но он все больше деточек лечит. А еще – открыл свою аптеку с очками. А ездит он, представляете, не в карете, а на самоходной повозке, которая пыхтит, скрипит и черным дымом плюется! Поди у вас на Севере такие тоже имеются?

Я проглотила пудинг и согласилась: а как же. Имеются.

– И вы нешто в такой каталися?

– Само собой.

– Вот и супружница Пиляева с ним рядом сидит и на всех свысока смотрит.

– А что, Ольга сама машину не водит? – полюбопытствовала я.

– Да что вы, барышня, разве можно? Этакая монстра! Разве женщина справится?

Я пожала плечами и отхлебнула чай. Чего там сложного-то? Я же видела, как Барги да Туманов ездят. Рулем крутят, на педали жмут ногами да рычаг дергают. Не сложнее поди, чем экипажем править.

– А самое ужасное знаете что? – с благоговейным трепетом прошептала Павлина. – Младшая сестрица мэтра Пиляева учудила так учудила! Она в университет поступила!

– И что в этом странного? – удивилась я. – Милана Синегорская, Аглая Озерова тоже с дипломами. Да и на Севере все больше девушек стремится получить образование. Вот если бы Лада (я неожиданно для себя вспомнила, как звали сестру мэтра Пиляева) закрутила роман с ректором и родила на последнем курсе, я бы удивилась. А так…

– А она на инженерный факультет поступила! – торжествующе воскликнула горничная. – Без магии! И ее оттуда выгнали со скандалом после третьего курса!

– Бедная девочка.

– И она хотела открыть собственную мастерскую, но князь Озеров ей патент не подписал! И теперь девчонка живет в приживалках у Синегорских. Подмастерьем.

Я отодвинула поднос и вздохнула. Тоже мне, сплетня. Если уж такую ерунду в Большеграде обсуждают трагическим шепотом, то что говорили про меня? Когда им стало известно, что я стала государевой фавориткой? Жаль, меня здесь не было, я не видела перекошенных физиономий местных кумушек! Ну ничего, завтра специально прогуляюсь по городу, чтобы меня увидели. Терпеть не могу, когда обсуждают кого-то другого… Звезда в нашем городе всегда была только одна!

– А Николас спит уже? – спросила я Павлину, зевая.

– Да, умаялся в дороге. Немного покапризничал и уснул. Какой красивый у вас сынок, барышня. На вас очень похож.

Я скривилась. Да уж. Слишком похож, как по мне.

– А господин Туманов с супругой и вашим папенькой еще в гостиной сидят, беседуют. Может, мне вас одеть да причесать, вы к ним пойдете?

– Ну уж нет, – поспешила отказаться я. – Лучше спать пораньше лягу. Ты иди, я светильники сама погашу. И разбуди меня в десять. И платье приготовь желтое, с кружевом. Завтра в нем в гости пойду к Озеровым и Пиляевым.

Желтое платье было сшито по последней северной моде. Жаль, что дом Озеровых слишком близко к нашему, на той же Генеральской улице. И Пиляев недалеко живет. Мало кто меня в этом чудесном платье увидит. Впрочем, достаточно и Ольги, она большая модница. Поди, позавидует, но не долго. Я ей почти такое же в подарок привезла. Уверена, она оценит. А Матильде ее матушка подарки очень просила передать. Так что завтра будет славный день.

Поднявшись, я все же заглянула в шкаф и с грустью потрогала подол свадебного платья. Странно, что оно тут висит, а не в сундуке на чердаке. Почему же не убрали? Что ж, счастья оно мне не принесло. Увы. И дочери своей я его не передам уже, потому что у меня сын. Ну, может быть, его невеста захочет…

Немного посомневавшись, я открыла и ящик стола. Достала пожелтевшие уже письма от Анатоля, перевязанные розовой атласной ленточкой, пробежалась глазами по одному из них. Ложь, все ложь. При всей его практичности Ксандр был гораздо более искренним со мной. Я исполняла предписанную роль, он за это щедро мне заплатил. Никто никого не обманывал. Отношения по расчету – вот отныне мой выбор. И плевать на репутацию. С такими деньгами как у меня я могу делать все, что захочу. И все равно меня будут принимать во всех домах, в лицо никто не посмеет ничего сказать, только за спиною и шепотом.

Я сжала в руках письма – свидетельство моей глупости. Подумала – и порвала на мелкие клочки. Был бы камин зажжен – сожгла бы, но лето, тепло. Подкинула в воздух, зачарованно наблюдая, как разлетается по комнате бумажное конфетти, тихо засмеялась и упала обратно в постель.

Я дома! И с завтрашнего дня начну совершенно новую жизнь!

Глава 7. Старые друзья

Дом в Вышецке оказался замечательным. Не слишком большим – в два этажа и всего на шесть спален, с огромными окнами и просторной террасой. Он был построен из желтого кирпича на высоком цоколе, высокие башенки делали его похожими на миниатюрный замок. Мой замок. Я влюбилась в него с первого взгляда. Внутри, впрочем, было несколько печальнее. Мебели оказалось слишком мало, стены и полы не везде доделаны, не было люстр и не работал водопровод. Но жить здесь было уже возможно, тем более, что с водопроводом местный управляющий пообещал решить вопрос в течение недели.

Такому беспорядку я нисколько не удивилась: это же Юг, к тому же глубокая провинция. Чем дальше от столицы, тем легкомысленнее люди относятся к обязательствам. Разумеется, государю еще на исходе зимы отписались о полной готовности. Ну а что, кровать в одной из спален стоит, в кухне есть и печь, и дровяная плита, в саду – колодец. Значит, вполне можно уверять, что в доме можно жить. К тому же почта у нас медленная, пока довезет все бумаги, часть работ уже окончится. Да и гости приедут далеко не сразу.

Убедившись, что все бумаги оформлены на мое имя и выслушав сбивчивые оправдания бледного управляющего, я кивнула и отправилась осматривать свой новый дом. Три из шести спален готовы, это хорошо. Две уборные на втором этаже полностью обставлены всем необходимым, одна пуста. В кабинете даже нет обоев, что уж говорить о какой-то мебели! Первый этаж прекрасен. Купить еще диван и несколько кресел, поставить карточный стол, оборудовать бильярдную – и можно принимать гостей. И что с того, что в столовой нет стульев? Трапезничать можно и на террасе! Так даже приятнее.

Словом, я осталась довольна, даже утешила беднягу управляющего.

– Хорошо, что спальни не готовы. В одной будет детская для Николаса. В другой – учебная комната. Сейчас же нужно разместить господина Туманова с женой и дочкой. Дети еще малы, пусть спят в одной спальне, и тогда места нам хватит с лихвой. И прикажите подать на террасу лимонад и закуски, пока готовится ужин.

Умница управляющий подал не только лимонад, но и местное фруктовое вино. Удобно расположившись в плетеных креслах, мы пили и любовались прекрасным видом на горы, которые тут были со всех сторон. Вышецк – городок маленький и хаотично застроенный. Генеральские дачи соседствуют с приземистыми домиками местных жителей. Без сомнения, мой особняк здесь – самый большой и красивый. Везде бродят коровы и куры, камнем вымощена только центральная площадь и две улицы, вдоль которых стоят лавки готового платья. Вовсю идет строительство: возводят здание театра (зачем? кто в нем будет играть?) и галереи минеральных вод. Проезжали мы и мимо нового железнодорожного вокзала, еще недостроенного. Длинный и невысокий голубой домик меня не впечатлил. Скучно, господа. Если вы хотите привлечь северных аристократов, то нужно придумать что-то более интересное. Да тут кроме минеральных ванн и прогулок по горам и делать нечего! Театр… когда его еще откроют! Надо в первую очередь мостить улицы и разбивать парки. Да и ванны стоило бы обустроить. Когда я была тут последний раз, каменные купальни под открытым небом были отгорожены лишь простынями. Женщины, как правило, ужасно стеснялись их посещать. К тому же купели всегда были заняты военными, шумными и грубыми. Это в светских гостиных офицеры ведут себя прилично, а если собираются компаниями, то начинаются похабные шутки, непристойная ругань и даже, порой, драки. Южная дама и сама не прочь обронить крепкое словцо, ее никакие мужланы не напугают, а вот утонченные северные леди к такому не привыкли.

Впрочем, меня это все не касается. Пусть болит голова у местных чиновников. Здесь, кстати, головы нет, но есть наместник – генерал Ермилин, ветеран последней войны с Икшаром. И гарнизон свои тоже имеется, оно и понятно, как-никак приграничье.

– Каковы наши дальнейшие планы, Георг Павелевич? – жмурясь в теплых лучах заходящего солнца, спросила я Туманова.

– Пока обживаемся, Альмира Вионтьевна. Чудесный, право, городок, я здесь впервые. Какие виды, какая природа, а? А воздух, воздух! Его можно ложкой черпать!

Его статная рыжеволосая супруга тонко улыбнулась. Мы с ней почти подружились, хоть она и была старше меня едва ли не на двадцать лет. Очень приятная женщина, умная и терпеливая. Утонченная, я бы сказала.

– И люди замечательные. На Севере такой простоты и не встретишь.

– Да, – хмыкнула Ильяна. – Удивительная простота и непритязательность. Я заметила, что коровы во многих домах вместе с хозяевами спят в одной комнате. А куры, верно, несут яйца сразу на обеденный стол. А что, удобно.

Я хихикнула. Очень мне нравилась супруга Туманова. Удивительно, но в моей жизни встречалось куда больше достойных женщин, чем мужчин. Все подруги у меня – умницы и красавицы. Милана Озерова – дипломированный ювелир-артефактор. Ольга Пиляева обладает безупречным вкусом и помогает всем знакомым обставлять дома. Марушка Долохова прекрасно рисовала, ее работы каждый год побеждали на зимних выставках. А моя почти-родственница держала собственную прачечную.

Я всеми ими очень гордилась.

С одной стороны я всегда считала, что женщина работать не должна. За ее спиной должен стоять любящий и терпеливый мужчина, который выполняет все ее желания. Но вот беда, в наше время таких мужчин не слишком-то много, и всех их, как правило, разбирают еще щенками. И даже если женщина хороша собой, умна и прекрасно воспитана, это не значит, что она найдет того самого принца.

Увы, если уж мне достались сразу два мерзавца, то что говорить о тех, кто родился не в шелковой рубашке, а голенький да сразу в долгах? Поэтому я всегда ратовала за расширение прав женщин, а Ксандр, с гордостью могу сказать, ко мне прислушивался. За последний год женщинам было выдано патентов больше, чем за сотню лет до этого. А еще женщинам наконец-то позволили становиться опекунами своих несовершеннолетних детей и родственников, если рядом не нашлось благонадежного мужчины. Раньше детей просто забирали в приюты, а в исключительных случаях назначали опекуна от короны. И, конечно, я могла считать личным достижением тот факт, что теперь бездетные вдовы старше шестидесяти лет получали пенсию из казны. Раньше пенсию платили только вдовам чиновников или военных, теперь же – всем. Впрочем, я подозревала, что на Юге пока все не так радужно. До сюда все нововведения доходят с большим опозданием. Нужно будет наведаться в гости к генералу Ермилину и спросить, много ли бездетных вдов в Вышецке.

Впрочем, почему меня вообще тревожат подобные вопросы? Разве меня это касается?

– Как вы считаете, Георг Павелевич, получится ли найти няньку для Николаса из местных? – лениво спросила я Туманова, когда солнце окончательно скрылось за горами и небо стремительно потемнело.

Тишина тут стояла просто звенящая, и, хоть стало уже холодно, я никак не могла заставить себя подняться. Звездное небо и свежий воздух пленили меня. Привыкну ли я когда-нибудь к такой красоте? Надеюсь, что нет.

– У меня здесь есть знакомые, – качнул головой дознаватель (я бы удивилась, если б знакомых не было – профессия обязывает!). – Поспрашиваю. Скажу, чтобы присылали кандидаток прямо к вам. Николас спит, вы заметили?

Верно, мой сын сегодня уснул прямо на плетеном диванчике, избавив всех нас от очередных вечерних капризов. Святые небеса, какой же славный вечер!

– Поможете мне его отнести в постель?

– Ну разумеется. Чуть позже, если вы не возражаете.

– А я все же пойду, – зевнула Ильяна. – Предпочитаю заснуть в собственной постели. Всем доброй ночи.

Ее послушная дочь поднялась следом. Она тоже выглядела совершенно сонной.

– Не знаете, Долохов с семьею этим летом приедет на воды? Обычно он каждый год тут отдыхает.

– Обещался, – кивнул Туманов. – Уже скучаете?

– Мы с Долоховым старые знакомцы. У него совершенно очаровательная жена, и старший сын – ровесник Ника. Думаю, им будет весело вместе, – пожала я плечами. – К тому же я давно хочу заказать Марушке свой портрет. Она удивительно талантлива.

– С Долоховым придется побеседовать, – вздохнул Георг Павелевич. – Он частенько бывал в Икшаре, у него там много друзей. Думаю, стоит его привлечь на нашу сторону. Тем более, что человек он умный и честный.

Вот теперь я вспомнила, что приехала вовсе не на отдых. Мне еще свою непростую миссию выполнять. Увы, отвертеться не выйдет. Радует только то, что у меня надежные союзники. И сам Туманов, и если повезет – Казимир Федотович. Он в дружбе с многими икшарскими князьями. Жаль только, что Долохов меня терпеть не может. Даже и не знаю, почему. Я ему как кость в горле. И ладно б он сам был ангелом, так про гулянки до сих пор в Большеграде с придыханием рассказывали. Это уже позже он остепенился, женился на прелестной художнице и стал любящим отцом.

Глава 8. Царица

Генерал Иван Яковлевич Ермилин был женат на икшарке, женщине красивой, строгой и молчаливой. Она встретила меня у порога, обожгла странным, внимательным взглядом, коротко поклонилась и исчезла в доме. Я слышала, что она почти не разговаривает по-нашему, но подозревала, что просто притворяется.

Сам же генерал был ее значительно старше, голова его совершенно седа. Шрам на щеке от сабли, рыжеватые усы, веселые серые глаза. И вроде бы улыбается, шутит, рассыпается в комплиментах, а у меня по спине холодок от него. Сразу вспоминаются истории, шепотом рассказываемые в знатных гостиных Севера: как он безжалостно отрезал головы всем икшарским пленным, потому как какой-то икшарец похитил, изнасиловал и убил его первую супругу, а потом отправил эти головы местным князьям для вразумления. Урок был усвоен прочно: больше ни одну женщину горцы не тронули до самого конца войны. И в плен икшарцев с тех пор не брали, убивали на месте. Генерал был мстителен.

И в то же время он совершенно не держал зла на горцев теперь, когда война была окончена. Пятнадцать лет прошло с тех пор, у него и жена икшарка – Ивану Яковлевичу ее отдали в вечные служанки, а он взял и на ней женился.

В Икшаре Ермилина прозвали Бакбак-Деви, Большой Демон. Его боятся и очень уважают, и поэтому в Вышецке и окрестностях тихо и мирно. Икшарцы предпочитают не вспоминать войну. Они с огромными потерями отстояли свою независимость. Еще одна война не нужна ни им, ни нам.

Иван Яковлевич прислал мне приглашение буквально на следующее утро после моего приезда. Не ответить на него было невозможно. Да я и сама мечтала увидеть знаменитого Бакбак-Деви. Мне очень хотелось предстать перед ним в самом лучшем виде, и я полдня выбирала наряд, укладывала волосы, перебирала свои украшения, пока Ильяна Туманова с усмешкой не напомнила мне, что здесь – глубокая провинция. Воспитанная и умная женщина в наряде по северной моде будет диковинкой в любом случае. Итак, голубое муаровое платье с довольно нескромным декольте, жемчуг, гладкая прическа – и я выглядела великолепно. Интересно, удастся ли закрутить роман с бравым генералом? Я хочу, чтобы рядом со мною были только лучшие мужчины! Тем более, я слышала, что жена ему нужна только для того, чтобы заниматься детьми – старшим мальчиком от первого брака и еще четырьмя – от второго.

Но когда генерал ласково улыбнулся, я мигом передумала. Этот хищник мне не по зубам. Такого надо очень любить, а я уже израсходовала свои душевные силы. Нет, лучше останемся друзьями.

Не подозревающий о моих мыслях генерал провел меня в гостиную своего довольно скромного, построенного по икшарским традициям дома. Первый этаж, как здесь и принято, общий. На второй ведет отдельная лестница, туда допускаются только родственники и доверенные слуги. Обстановка же дома вполне современная. Паркет, диваны и кресла, буфет с интересными тарелками-картинами (я такие видела впервые), стол и стулья. Все, как в южных городских домах.

– Признаюсь, я очень соскучился за зиму по светскому обществу, – сообщил мне Ермилин. – Зимой тут – большая деревня. Купальный сезон еще не начался.

– Поэтому вы и строите крытую галерею? – догадалась я. – Чтобы можно было на воды и в холода приезжать?

– Здесь зимой очень ветрено и часто дождливо, – согласился генерал. – Развлечений никаких. Гулять противно, фрукты только сушеные. Даже снега приличного, и того не дождешься. Дождь да ветер, ветер да дождь. Источники горячие есть, но открытые. Вот и уезжают все отсюда подальше.

– Еще и гостиниц совсем мало, – кивнула я. – И дороги ужасные, просто ужасные.

Вот тут я была искренне возмущена. За мной прислали экипаж, но ехать в нем было мучением. Ямы да колдобины! Пешком и то вышло бы быстрее и удобнее!

– Улицы уже начали мостить досками, – утешил меня Ермилин. – Дней через десять вы Вышецк не узнаете. Все высохнет. Можно будет гулять без опасений провалиться в грязь. Вы ведь здесь уже бывали, верно? Сами знаете, что город летом прекрасен.

Да, тут спорить сложно. Цветущие изгороди, солнце, чистейший воздух, целебные источники – мне чрезвычайно нравилось здесь отдыхать. А вот жить… Об этом я прежде не думала.

Видно было, что Ермилин любил эти места, но он – военный. Умеет разрушать и убивать, а вот строить у него получается неважно.

– Я ведь и пригласил вас, чтобы просить о помощи, несравненная Альмира, – словно угадал генерал мои мысли. – Меня предупредили, что вы прибудете надолго, возможно, даже навсегда. Вы – женщина умная и со вкусом. Поможете мне сделать Вышецк жемчужиной Юга?

Надолго? Навсегда? Вот это новость! Я это слышала впервые, но показывать свою растерянность генералу не спешила. Тем более, кажется, он искренен со мною. Я вовсе не против дать ему совет.

– Для начала нужно как можно скорее достроить железнодорожную станцию, – сказала я. – Когда сюда будет ходить паровоз, люди поедут и с Севера. Поверьте, северяне очень хотят тепла.

– Верно, это в ближайших моих планах. Как и театр, и галерея. Еще я подумываю строить лечебницу, где целители будут выписывать не только минеральные ванны и моционы, но и лечить по-настоящему. Сейчас сюда приезжает только молодежь. От этого летом тут атмосфэра… весьма разгульная. А настоящие деньги, они ведь у стариков, Альмира. Таких, как я.

Ермилин испытующе взглянул на меня хитрыми серыми глазами. Да какой же он старик? Он – мужчина в самом расцвете сил! Уверена, и в битве лев, и в постели орел. Но возражать я не стала, прекрасно понимая, что он кокетничает, только улыбнулась вежливо. Нет, с таким зверем я связываться опасаюсь.

– Как вы устроились, несравненная? – Убедившись, что я не отвечаю на его намеки, как ни в чем не бывало продолжил генерал. – Достаточно ли у вас слуг? Нет ли в чем нужды?

– У меня самый прекрасный дом в Вышецке, – живо отозвалась я. – Благодарю, все просто чудесно. Разве что нужно нанять еще одну горничную. В доме сейчас гости, одна служанка не справится.

– Я пришлю вам подмогу, – тут же пообещал Ермилин. – Признаюсь честно, вы нам тут очень нужны, Альмира.

– Я?

– Да. Будете здесь царицею. Таких женщин прежде Вышецк не видывал. Оставайтесь навсегда, и я дам вам все, что пожелаете. У меня довольно денег и силы, но вот с людьми я дружить умею плохо. А мне хочется, чтобы люди сюда возвращались, чтобы в Вышецке открывались школы, мастерские, и с чем черт не шутит, даже университеты! Для этого нужны хорошие, умные головы. И красивые женщины тоже, потому что красота – страшное оружие, ничуть не менее опасное, чем пушка. А в сочетании с умом сравнима с целым бастионом.

Я заморгала. Подобных речей я никогда не слышала. Наконец-то нашелся мужчина, оценивший меня по достоинству. Я для Ермилина – не предмет интерьера, не драгоценная заколка на галстуке. Генерал предлагает мне стать его союзницей, и черт возьми, до чего ж мне хочется согласиться!

– Вы мне льстите, Иван Яковлевич, – с сомнением произнесла я.

– Ничуть. У меня к вам деловое предложение. Заключим договор? Вы остаетесь тут на год, не меньше, и активно участвуете в светской жизни Вышецка. Зовете своих друзей, рассказываете в письмах, как вам нравится этот город, а я… Чего бы вы хотели, прекраснейшая? Чем мне вас подкупить?

– Я хочу автомобиль, – неожиданно брякнула я. – Свой собственный. Держать выезд не вижу смысла. Дорого это и старомодно. А вот личный автомобиль… да еще у женщины – это, согласитесь, вызов.

– Будет вам автомобиль, я немедленно прикажу его выписать, – обрадовался Ермилин. – Это вы славно придумали, я в вас нисколько не ошибся. И шофэр будет, и механика найдем. И улицы придется камнем мостить, но это все равно у меня в планах было.

Я важно кивнула, внутренне взвыв от ужаса. Кто меня за язык тянул? Зачем мне эта вонючая бренчащая повозка, которая постоянно ломается? Я ведь просто назвала самую дорогую и недосягаемую вещь, которая только пришла мне в голову! Впрочем… у Туманова был автомобиль, у Барги тоже, да и еще у некоторых моих знакомцев. Вещь статусная и современная, а этому городишке ничуть не помешает немного технического прогресса. Тем более, меня практически короновали. Значит, и карета нужна соответствующая.

Молчаливая чернобровая жена Ермилина, которую он называл Ефой, принесла чай, хлеб и козий сыр – традиционное угощение этих мест. На столе появились фарфоровые чашки (фабрики Долохова, разумеется), пиалы с вареньями и медом, орехи, пастила и сушеные фрукты, какие-то еще неизвестные, но аппетитные на вид сладости. Все выглядело очень заманчиво.

– Ваша жена всегда сама угощает гостей? – деликатно спросила я, когда Ефа ускользнула за новой порцией лакомств.

– У нее есть слуги, но она не разрешает им даже касаться еды, предназначенной для меня и детей, – пожал плечами Ермилин. – Я не раз говорил, что непривередлив, даже ругал ее, но без толку. У нее свои представления о жизни. Она сама готовит, сама варит варенья, даже чай собирает на горных склонах сама. Разве что одежду мне не шьет, но и то – я люблю форменные мундиры, и убедил ее, что по статусу мне положены фабричные кители и брюки.

Я качнула головой в восхищении. Какая трудолюбивая женщина! Или она настолько любит своего чужеземного супруга? Пожалуй, я буду придерживаться с Иваном Яковлевичем делового этикета, чтобы его жена даже не подумала ничего лишнего. Она же меня зарежет и будет в своем праве!

– Кстати, подскажите мне, что можно подарить Ефе этакого, чтобы ее порадовать? Она совершенно равнодушна и к золоту, и к нарядам. Говорит, что у нее все есть. Это правда, есть. Она – самая богатая женщина в Вышецке. Но мне-то что с этим делать?

– На стекольном заводе Долохова недавно начали выпускать совершенно чудесные бокалы из цветного стекла, – сообщила я, подумав. – Быть может, ей понравится. Но знаете что? Подарите ей лучше себя. Она оценит.

– Это как? – вскинул седые брови генерал.

– Подарите ей один день своей жизни. Только ей. Отдайте детей нянькам. Увезите ее в горы. Поговорите с ней. Выслушайте. Скажите, что цените все, что она делает.

– Так она подумает, что я рехнулся! – изумился Ермилин. – Я никогда такого не делал! Да никто не делает! А что, если она меня бросит и вернется в родительский дом?

– Вы же генерал. Должны уметь рисковать, – пожала плечами я. – Впрочем, можете ограничиться бокалами.

Он крепко задумался, а я налила себе чаю и принялась пробовать варенья. Неужели Ефа и вправду варила их сама? Вот это розовое мне очень нравится. И зеленое. И коричневое. Что это, варенье из орехов? Как экзотично! Прикажу кухарке купить такое на рынке! И травяной чай просто чудесный, терпкий и освежающий.

Когда супруга Ермилина вышла меня провожать, я все же не удержалась и спросила:

– Это варенье из орехов можно где-то купить? Я никогда не пробовала такого.

– Не вздумайте покупать на рынке, – неожиданно живо откликнулась женщина. Я так и думала – она прекрасно знала язык и говорила очень чисто, почти без акцента. – Я пришлю вам в подарок. Настоящее варенье варить долго и сложно. И есть его много нельзя, две-три ложки в день достаточно. Хотите, я научу вас его делать?

Она была очень красива, эта икшарская женщина. Сколько ей, около тридцати? Не намного меня и старше. Смуглая кожа без малейшего изъяна, очень ровные белоснежные зубы, прекрасная фигура (четверо сыновей, говорите?), гармоничные черты лица. Не так часто можно встретить таких красавиц. Мне, наверное, стоит с ней подружиться, если уж я остаюсь в Вышецке на целый год? Зимой тоже захочется с кем-то пообщаться. Варенье, разумеется, я варить вовсе не собираюсь, на это у меня есть кухарка, но Ефе я улыбнулась:

– Буду счастлива. Мы обязательно с вами это обсудим.

Женщина кивнула, явно довольная. Генерал поглядел на нас обеих с некоторым удивлением, но дипломатично промолчал. Должно быть, он тоже не понимал, зачем мне нужно уметь варить варенье.

Уже на крыльце напомнил:

– Жду вас в любое время, госпожа Белянская. Приходите запросто без приглашения.

Глава 9. Провинция

В то время как господин Туманов засел за корреспонденцию, а Эльза и Николас принялись исследовать сад, обнесенный высоким каменным забором под строгим присмотром горничной, временно назначенной нянькой, мы с Ильяной отправились на променад. В доме остро не хватало уюта и, как это ни грустно, постельного белья. В центре Вышецка, как я помнила, имелось несколько лавок, где я рассчитывала найти все необходимое. Увы, выбор меня разочаровал. Простыни тут были, но качество мне совершенно не понравилось. Цены на долоховский фарфор заставили меня скрипеть зубами от жадности (да на Севере сервизы дешевле втрое!), столового серебра я не нашла вовсе, а чудесные домотканые покрывала и коврики местного производства расползались прямо в руках. Про лавку готового платья я и вовсе скорбно промолчу. Невольно я вспомнила необычный наряд супруги Ермилина. На ней ведь было икшарское прямое платье до щиколотки, а снизу, кажется, легкие шаровары. Но дело даже не в фасоне: в первую очередь я обратила внимание на ткань, тонкую, гладкую и яркую. Не шелк и не хлопок, но что же? Лен, быть может? Нет, лен сильно мнется и не имеет приятного блеска. В следующий раз непременно спрошу.

– Здесь, конечно же, найдется приличная портниха, – попыталась утешить меня Ильяна, так же, как и я, разочарованная посещением лавок. – Местные дамы должны где-то одеваться. Ну не здесь же! Я вообще подозреваю, что все это, – она обвела жестом Торговую улицу, – только для приезжих. А для своих совсем другие лавки и другие цены. Нам нужен проводник, Альмира.

– Думаешь? – усомнилась я. – По-моему, это как-то некрасиво.

– Ну так приезжие должны платить. Втридорога. За все. Они ведь отдыхать приехали.

– Сегодня же напишу отцу, – поморщилась я. – Попрошу выслать две дюжины льняных простыней и несколько приличных одеял. Я вообще здесь ничего покупать теперь не хочу.

– Ну, так ты тут надолго. А многие приезжают на месяц-два. Почта работает не быстро, пока твои простыни приедут… Так что, уверена, в сезон тут торговля бойко идет.

Пришлось с ней согласиться. Хорошо, что кухарка у нас местная и знает, где купить хорошее мясо и свежие овощи. Во всяком случае обед показался мне вполне приличным. Но что делать с одеждой для себя и Николаса, я пока не знала. Вероятно, придется ехать за покупками в Большеград, а это займет две недели, не меньше. В любом случае я взяла с собой не так уж много вещей.

– Кофе откуда-то пахнет, – с тоской пробормотала Ильяна, принюхиваясь. Она очень любила этот противный горький напиток, просто жить без него не могла.

Я огляделась. Солнце стояло еще высоко, было очень жарко. Не помешает освежиться. Тем более что рядом с рынком, как я помнила, имелось вполне респектабельное заведение под названием “Чайная роза”. Конечно, чай там подавали в любое время, а вот кофе на Юге не слишком-то любят. Тем не менее я была рада доставить Ильяне небольшое удовольствие и повела ее знакомыми переулками. Стоило признать, что за два последних года Вышецк похорошел, особенно здесь, в центре. Дома стали выше, окна сверкали свежими стеклами, а каменные заборы украсились белыми и лиловыми цветами. Да и мусора почти не было. К “Чайной розе” же и вовсе пристроили большую веранду, которая пока пустовала. Круглые деревянные столики, сложенные кучей в углу, выразительно намекали, что летом тут будет многолюдно. Над входом красовалась свежая вывеска.

Пока же заведение пустовало, только два бравых усатых брюнета безмятежно пили кофе за столиком возле окна. И я невероятно обрадовалась, узнав одного из них.

– Барги!

Один из брюнетов обернулся и вскочил.

– Ах, князь, простите! – усмехнулась я, изображая смущение. – Эта встреча так неожиданна!

– Драгоценная моя, за вашу улыбку я готов отдать все на свете. Признайтесь, вы рады меня видеть?

– Очень, – честно призналась я. – Как вы здесь оказались?

– Я еду домой навестить матушку. Остановился тут на отдых. А где поселились вы?

– Видели тот желтый особняк с башенками в конце Весенней улицы?

– Тот маленький замок? Неужели ваш? – в глазах Барги блеснуло искреннее восхищение. – Позволите заглянуть в гости?

– В любое время. Ах да! Позвольте вам представить мою добрую подругу Ильяну Туманову, – спохватилась я. – Или вы уже знакомы?

– Встречались несколько раз, – сверкнул улыбкой Барги. – А это мой приятель, князь Серго Авелари. Мы вместе путешествуем. Серго, это Альмира Вионтьевна Белянская и Ильяна Ильяновна Туманова, мои хорошие знакомые. Дамы, позвольте угостить вас чем-нибудь? Здесь подают прекрасный кофе. Ильяна Ильяновна, вы, кажется, любительница?

– Профессионалка, – усмехнулась моя спутница, без всякой робости опускаясь на стул рядом с незнакомым икшарским князем. – Я ведь держала в Буйске собственный ресторан. Неужели вы не знали?

– Не слышал. Альмира, вам, конечно, травяного чая? А может, лимонада?

– Лимонада со льдом, – попросила я, все же усаживаясь за столик. – Итак, Андрэс, вы тут надолго?

– На одну ночь. Завтра поутру уже уезжаем.

– Как жаль, – искренне огорчилась я.

– Я вернусь в середине лета.

– Нет, будет уже поздно, – я лукаво на него покосилась и приняла у юного подавальщика меню. – Мне, пожалуйста, еще миндальное пирожное.

– А мне блинчики с шоколадом, – заглянула в лист плотной желтоватой бумаги Туманова. – И большую чашку кофе без молока и сахара. Благодарю вас.

– Отчего же поздно? – Барги заглотил наживку с огромным энтузиазмом. – Я вам нужен именно теперь?

– О да. Я решила остаться в Вышецке на год. И у меня в доме много чего не хватает. Нужно купить приличные столовые приборы, красивую посуду, постельное белье…

– Все это в Вышецке есть.

– Но не для приезжих, верно?

Барги на миг задумался, а потом пожал плечами:

– Так попросите помощи у Ефы Ермилиной. Она здесь все знает.

– Мне она показалась не слишком дружелюбной.

– О, Ефа очень хорошая и умная. Она разговаривает на пяти языках, много читает и даже пишет стихи. Но местные женщины ее не слишком привечают. Еще бы, она же из простой семьи. Была черной служанкой, а стала генеральшей. Такой взлет! Подружитесь с ней, и все торговцы Вышецка будут у ваших ног.

– Ах, Андрэс, как удачно, что я вас встретила!– А уж я-то как рад!

Он посмотрел на меня так пристально и горячо, что я немного смутилась. Все же бедняга в меня чуточку влюблен. Но увы, ему светит только дружба. Может, и хорошо, что он уедет. Меньше ложных надежд.

Поскольку фонари в Вышецке были еще не везде, а темнело тут быстро, икшарские князья проводили нас до дому, но в гости зайти отказались, сославшись на то, что им выезжать на рассвете. Я узнала из разговора, что у Авелари девять дочерей. Нужно спросить Туманова, не пригласить ли князя в гости со всем семейством? Подходят ли юные княжны Авелари по статусу нашему наследнику? Насколько я помню, князей в Икшаре немало. Этот титул не имеет такого значения, как у нас, он скорее обозначает принадлежность к семье потомственных воинов. Однако Авелари, как и Барги, явно богат и образован, а это уже немало.

Мы вновь сидели на веранде с господином Тумановым и легким розовым вином.

– Старшей дочери Авелари лет двенадцать. Сам Серго, кстати, закончил Большеградский университет. Диплом инженера ему совершенно не нужен, но в обществе придает ему несомненный вес. В Икшаре очень ценят образованных людей. Авелари богат и довольно прогрессивен. Всех его дочерей учат читать и писать.

– Значит, он нам подходит? – уточнила я.

– Не уверен. Как человек он, простите, дерьмо.

– Что? – изумилась я. – Объяснитесь.

– У него было три жены, и ни одна из них не родила сына. Первых двух он вернул родителям, а третью боится. У нее двенадцать братьев. Потому он ее взял, что в роду редко рождаются девочки. Но и она подарила ему двух дочек. И теперь у нашего князя любовница в столице из местных. Не то бывшая портняжка, не то вышивальщица. И она тоже ждет ребенка.

– Надеюсь, родится девочка, – злорадно прищурилась я, а потом устыдилась. – Должно быть, для икшарцев сыновья много значат?

– Да. Сын – продолжение рода. Если боги не подарили мужчине сына, люди говорят – проклятье на всем семействе. Ни одну из его дочерей не возьмут в приличную семью.

– Наверное, его можно понять, – задумчиво пробормотала я. – Но что-то мне подсказывает, что, не выгони он первую жену, никакого проклятья могло бы и не быть.

– Кто знает, – пожал плечами Туманов. – Я не верю в икшарских богов, но княжон Авелари в список вносить пока не стану.

И я была с ним совершенно согласна. Не стоит рисковать продолжением государева рода!

– Мама, я не хочу спать! – раздался звонкий голосок сына, и я подскочила от испуга. Я была уверена, что он давно в постели! – Расскажи мне сказку.

Мне совершенно не хотелось вставать, я бы лучше и дальше вела беседу с Тумановым, но материнский долг обязывал. Нехотя пожелав Георгу Павелевичу добрых снов, я взяла Николаса за руку и повела в спальню. Надо как можно скорее найти няньку. Быть матерью так утомительно! Видимо, не все женщины созданы для семейной жизни.

В детской уже спала малышка Эльза, и я позволила Нику уснуть в моей постели. Она широкая, места там хватало. Конечно, совершенно неприлично, что такой большой мальчик спит с мамой, но сил перенести его у меня не было, а беспокоить среди ночи Туманова я не решилась. Никто не узнает, я думаю. Зато сын совсем не капризничал. Наверное, уже привык ко мне.

Глава 10. Простыни и варенье

Стоило признать, что в столице хозяйственные дела решались гораздо проще. Там имелось достаточно лавок и мастерских. Да и вообще на Севере люди другие. Более пунктуальные, более ответственные. На Юге свободы больше, а обязательств меньше. В Вышецке же и вовсе творился бардак.

Городок этот был совсем юным. Когда-то тут стояла пограничная крепость, а рядом – деревушка. Место для жизни не самое привлекательное, ведь не было ни полей, ни охотничьих угодий, только горные склоны, пригодные лишь для пастбищ. Пастухи и солдаты, овцы и лисицы – вот и все обитатели.

Но любое государство нуждается в металле и угле, и в горах понемногу проводились исследования. Не нашли ни меди, ни железа, ни серебра – во всяком случае близко к поверхности, зато обнаружили целебные источники. Ванны из местной воды ускоряли заживление всяких ран, солдаты, что вечно страдали желудочными болями и кишечными расстройствами, свидетельствовали, что в местном гарнизоне они быстро забывали о всех болезнях. Первым оценил преимущество источников один из генералов. Он же и посоветовал государю поставить тут госпиталь и дачи для ветеранов войн с Икшаром.

Когда же Ермилин окончательно укрепился в Вышецке, к тому времени превратившемся из деревни в небольшой городок, когда был подписан мирный договор, началось грандиозное строительство. Иметь здесь дачу стало очень престижно. Летние дома тут строили, конечно, южане, и строили кто во что горазд. Никакой единой архитектуры, никакой эстетики. Кто-то хотел колонны и пилястры, а кому-то достаточно было простых стен и черепичной крыши. Вышецк расползался вширь совершенно хаотично.

На мой женский взгляд, городу очень не хватало строгого плана застройки. Следовало прекратить безобразие, проложить приличные улицы, подумать уже о школах и гостиницах. Страждущие приезжают только в теплый сезон, но есть ведь и местные жители, которые тоже нуждаются в заботе. И если уж я остаюсь тут надолго, хочется комфорта и удобства!

Все утро я старательно записывала свои мысли и идеи, попутно отмечая, что для Николаса тоже нужны определенные условия. Парк для прогулок, к примеру. Карусель. Школа, разумеется! И достойные друзья. Умные, воспитанные, из хороших семей. Одних только сыновей Ермилина недостаточно.

– Ники, мы сегодня идем в гости к местному губернатору, – сообщила я сыну. – Нужно надеть все самое лучшее. У него есть сыновья, пора вам познакомиться.

Мальчишка, услышав про сыновей, мигом захлопнул рот. Он явно хотел закатить очередной скандал, но Эльза Туманова ему уже здорово надоела, а больше дружить в Вышецке ему было не с кем. Все-таки бабушка с дедом ужасно избаловали единственного внука, а я долго добавляла масла в огонь, даже не пытаясь его воспитывать, лишь осыпая в дни приезда подарками и поцелуями. Ничего удивительного, что он вообще меня не слушается. Счастье еще, что из дома не убегает!

– А как зовут мальчиков? А сколько им лет? А они захотят со мной дружить? А чьи это мальчики? А что они умеют? А лошади у них дома есть? А у бабушки у меня был пони, мама, ты купишь мне пони?

Вопросы сыпались из Ника как зерно из рваного мешка. Я даже не пыталась отвечать – он все равно бы не услышал. От возбуждения сын даже не пообедал толком, весь извертелся. Пришлось и мне поторопиться.

Я решила отправиться пешком, ведь своего экипажа у меня не было, а просить генерала об одолжении было неловко. Тем более тут не так уж и далеко. Хорошо, что можно было не соблюдать строгие правила приличий: это на Севере знатной даме стоило выходить из дома только в сопровождении родственника, подруги или горничной. В Большеграде, впрочем, незамужние девушки тоже не гуляли одни, а вот женщины постарше уже обладали некоторой свободой действий. Впрочем, в парке, на рынке или театре считалось плебейством появляться в одиночестве. В Вышецке же нравы гораздо свободнее. Никто не смотрел на меня с удивлением. Женщина с ребенком на улице – явление вполне заурядное.

Мне повезло: заблудилась я по дороге всего дважды. Прохожие охотно показывали дорогу, и я прибыла к генеральскому дому почти даже не уставшая, довольно свежая и с чистым подолом платья. Ник, воодушевленный непривычной прогулкой, вел себя на удивление послушно.

Мне открыла сама Ефа, сообщила, что генерал отбыл в гарнизон и просил меня подождать. Нику она искренне обрадовалась.

– Какой замечательный у тебя сын, – сказала она. – Проходите же скорее! Малыш, как тебя зовут?

– Николас! – гордо ответил сын. – И я уже не малыш. Мне почти восемь лет!

– О, да ты почти уже воин! – в голосе икшарки не было и намека на насмешку. – Совсем как мой Гори. Ты хочешь пойти к мальчикам или будешь охранять маму?

– Хочу к мальчикам!

– Я тебя провожу. Альмира, я быстро вернусь, ладно?

Ефа вела себя со мной запросто, словно мы были давними подругами. Обращалась на ты, совершенно по-свойски. Пожалуй, мне это даже нравилось. Зато не лицемерит. Мне вообще всегда везло на подруг. Видимо, мы с Ермилиной славно поладим!

Устроившись на диванчике в гостиной, я с любопытством разглядывала роскошные ковры и разноцветные глиняные вазочки на полках. Что-то похожее сейчас выпускала фабрика Долохова. И цвета, и орнаменты были вполне узнаваемы. В Гридинске подобная посуда была нынче в моде. Нужно будет привезти туда и коврики. Уверена, они будут иметь успех. И когда вернулась Ефа, я тут же спросила:

– А где можно купить такие чудесные коврики? У меня в доме пока мало всего, я хочу сделать его уютным и красивым.

– О, это ткала моя мать, – живо откликнулась Ефа. – Я тоже умею, но мне теперь не положено, я ведь жена большого человека! Я подарю тебе эти, хочешь?

– Нет-нет, – запротестовала я. – Неловко. Я бы купила. Твоя матушка может выткать и для меня? Синие с красным, допустим? Или расскажи мне, где купить самые красивые.

– В Вышецке такие не найти, но можно съездить в Гюртан. Это горная деревушка неподалеку, там прекрасные ткачи. Если хочешь, я прямо завтра тебя отвезу.

– Очень хочу, – обрадовалась я. – Далеко ехать?

– Три часа по горам. За день управимся. Если тебе еще что-то нужно, спрашивай, я подскажу. Иван мне велел с тобой дружить, сказал, что ты – очень важный для нашего города человек.

– Мне нужны простыни и подушки, – вздохнула я. – Скатерти, салфетки, занавески. Я была в местных лавках и ничего толкового не нашла.

– Все это есть в Гюртане, – заверила меня Ефа. – Мы все-все купим, не волнуйся.

– Спасибо тебе большое, – улыбнулась я. – Ты просто моя спасительница.

Ефа опустила длиннющие ресницы, и я в очередной раз восхитилась ее красотой. Неудивительно, что Ермилин на ней женился.

– А сколько у тебя детей? – не удержалась я.

– Пятеро сыновей. Одного Ивану родила его первая жена, а потом еще четверых я. Боги были ко мне милостивы. Я бы хотела еще девочку, помощницу. Но уже три года, как мой живот пуст.

Я немного смутилась, потому что в приличном обществе тему деторождения обсуждали не часто и только с очень близкими людьми. Ефа же бесхитростно выложила мне свои интимные переживания. Я поспешила перевести тему:

– А сколько лет сыновьям?

– Старшему, Стефану, уже шестнадцать. Рувиму – десять, Георгию восемь, Тимуру семь, а Микаэлю три. За ужином я тебя с ними познакомлю. Пойдем на кухню, я буду учить тебя готовить хынгаль и покажу, как печь лепешки с зеленью.

Да чтоб тебя! Я приехала к Ермилину обсуждать планы благоустройства Вышецка, а попала на кухню! Не хочу я учиться готовить, для этого у меня есть кухарка! И варенье не хочу варить, и лепешки печь! Но отказывать такой общительной хозяйке неловко. Она ко мне со всей душой… Пришлось подниматься с дивана и идти следом за Ефой сначала во двор, потом – на небольшую веранду, где стояла дровяная плита и широкий стол.