Легенды о мифах. Рассказы
Бес в ребро
Про седину в бороду
Однажды один депутат Саратовской городской Думы тщательно прочесывал проспект им. Кирова. Превозмогая боль в ногах и тревожную память минувшего утра, он осуществлял поиск. Его глаза, как радар могучего линкора, искали ту единственную цель, ради которой он оказался на этом Саратовском Арбате. В окладистой бороде этого невысокого роста депутат, уже давно появилась проседь, но он все искал и искал ту единственную, которой готов был отдать себя целиком. Под правым ребром болела печень. В голове роился бес. И вот появилась она. Это была девушка выше его ростом. Розовые, с радужными разводами колготки особенно вызывающе подчеркивали стройность ее ног. Наш депутат пошел наперерез. «Девушка, здравствуйте, Вы живете в нашем городе? – сходу начал он. – Быть может, Вы ищите работу, или Вам негде жить?» Если бы он спросил, который час, или сморозил еще какую-то традиционную глупость, то девушка, скорее всего, прошла бы стороной. Но вопросы, заданные ей, больше походили на залп торпед, которые попали точно в цель…
Немолодые мужчины, за плечами которых маячат «свечные заводики», крупный (или средний) счет в банке, неплохой пик карьеры и удачное стечение обстоятельств, все чаще и чаще ищут успокоения в неглубокой ложбинке, пролегающей меж юных грудей. Лет 15–20 тому назад об этом даже страшно было подумать! Лицо, собирающееся делать карьеру, должно было блюсти кодекс чести представителя партийно-государственной номенклатуры. Это значит, что он должен был быть примерным семьянином, честным мужем, заботливым отцом или братом, олицетворяя собой фундамент ячейки общества.
И неважно, что свои семейные обязанности, будучи вечно занятым, он уже давно не исполнял. И неважно, что со своей супругой он ложился в одну постель, как с большим «плюшевым мишкой», обнять которого можно, но все остальное делать совсем не хочется. И неважно, что он был отцом лишь в краткие минуты быстрого завтрака, изучая детей своих сквозь прорезь между своими бровями и краем газеты. И неважно, что своего брата-алкоголика он уже давно перестал вытаскивать из трясины. Важно было другое: он принадлежал к сонму избранных и жил по законам номенклатуры.
Ему могла нравиться его секретарша, если ее подбирал он, но поскольку чаще всего она выходила из недр Конторы Глубокого Бурения (КГБ), то иметь с ней что-то общее было нельзя не потому, что он боялся, а потому, что она была столь безобразной, что для проникновения в ее лоно нужно было выдуть ящик превосходного армянского коньяка, закусив его изрядным количеством лимонов.
Если он был причастен к высшему партийному ареопагу, то его потускневший взор время от времени привлекали невероятные в своей прелести филейные места разного рода подавальщиц и медсестер. Но и здесь витало незримое табу, ведь им даже уединиться было негде – повсюду зияли черным глазом камеры слежения, да бесшумно вертелись огромные бобины записывающих устройств.
Советская партийно-государственная номенклатура была импотентна по определению. Отголоски импотенции находили свое выражение в речах крупных, средних, мелких и мельчайших вождей. Так их спичи были переполнены странными глаголами: «поднять вопрос», «углубить его значение» «довести суть до каждого», «заострить проблему», «снять напряжение». А вот «мягкотелость», «нерешительность», «расхлябанность» не поощрялись, ибо они, по сути своей, олицетворяли не мужское, но женское начало.
«Возбуждая», «поднимая» и «заостряя», они должны были «подтолкнуть» массы к взаимопониманию, заключив это сближение в чеканный лозунг: «Народ и партия – едины!» Рыхлая и инертная масса сама нуждалась в возбуждении. Особенно сильно ее возбуждали призывы ЦК КПСС…
Как вдруг все это кончилось. Но еще понадобилось немало времени, чтобы осознать: за роман с секретаршей ничего не будет! Из партии не исключат, должности не лишат, итоги приватизации не пересмотрят. Конечно, номенклатура подошла к этому не в одночасье. Поползновения наблюдались и раньше. Мало того, они даже находили свое воплощение. На большие экраны Родины вышли такие фильмы, как «Забытая мелодия для флейты», «Любовь с привилегиями», «Осенний марафон», «Зимняя вишня».
Но если вчерашний номенклатурный импотент вдруг осознал, что он свободен и теперь может не только говорить о «возбуждении», «заострении» и «удовлетворении», но и на деле возбуждаться, заостряться, и удовлетворять, то дремать, порыкивая и похрапывая в ночи, перестали и «плюшевые мишки», т.е. жены номенклатурных работников. Если раньше они твердо знали, что попытки суженого пойти налево неизбежно предотвратит партия, то теперь партия оказалась не при делах, и суженый мог куролесить до потери либидо.
Именно эти вчерашние «плюшевые мишки» потребовали своего места под солнцем. Они не просили любви, ибо за время, в течение которого соблюдались морально-нравственные принципы, они порядком задубели, они просили компенсации за то, что в период, когда суженый делал карьеру, им пришлось играть роль жены Цезаря, которая, как известно, находится вне подозрений.
Кстати, многие из них за то время, пока суженый «шел в гору», спились, подурнели, состарились, утратили вкус и радость жизни. Началась эпоха великих разводов, благо бегать за разрешением в обком (райком, партком и т. д.) для этого было уже не надо.
Но что номенклатура! Седина в бороду, бес в ребро затрагивали и другие слои населения. И явление это было тесно связано с реалиями советской действительности. Мужчина, вплотную приблизившийся к пятидесяти, вдруг неожиданно влюблялся в двадцатилетнюю красотку. И неважно, встретил ли он ее на работе или в автобусе (трамвае, троллейбусе, метро, электричке), он терял разум, совершал глупые поступки, дарил цветы этой вертихвостке, хотя уже давно не дарил цветы своей жене, с которой прожил не менее двадцати лет. Он резко становился другим, словно менял кожу, будто заново рождался…
Они кружились в водах теплой реки, и он чувствовал, как в нем возбуждаются буквально все нервные окончания. Он изучал каждый изгиб, каждый уголок ее тела. Они были так естественны, что он даже и не понял, как ее губы оказались у его губ. Как они прикасались к нему, чуть скользя, разделяемые крупинками легкой воды. В голове пронеслись мгновения первой любви, первых поцелуев, томительных вздохов, а на фоне темнеющего неба руки сплетались, как ветви, и тела стали гибкими, словно в один миг приняли форму друг друга.
Куда девался его пивной животик! Куда девались привычные жесты, знающие, где находятся заветные кнопки на женском белье! Он словно родился заново. Он изучал то, что знал давно, но к тому, что он знал, он уже привык, а к тому, что испытывал сейчас, он подошел оттуда, где об этом рассказывают только легенды…
После первых поцелуев, цветов, свиданий, кафешек наступает суровая реальность. Она омерзительна своей пошлостью! «Куда мне ее отвезти, куда мне с ней пойти?» – рассуждает седовласый ловелас, вдруг обретший второе дыхание молодости. Он судорожно тискает в руках свой телефон, решая, кому из друзей позвонить. Кто не проболтается, не предаст, а главное – у кого есть «площадка», где они могут провести время в уединении. Как вдруг выясняется, что нет ни неболтливых друзей, ни тем более друзей с «площадками». Зато есть суровая действительность – двухкомнатная квартира, в которой они с женой («плюшевым мишкой») прожили, как старик со старухой, тридцать лет и три года. И у него нет альтернативы, а зарплата его – увы, не только находится под контролем у «плюшевого мишки», но не так велика, чтобы позволить себе роскошь интимного уединения. Даже заначки уже известны не только жене, но и детям, даже теща однажды брала оттуда «штуку», правда, вскоре положила обратно.
И разрывается сердце, и бьется аорта, и хочется дышать, но нет воздуха, нет сил. SMS, приходящие иногда после полуночи, настораживают супругу, как всевидящего Аргуса. И он, отвечая на ее вопрос: «Кто там?», Неизменно врет, что это рекламная акция сотового оператора, или это «по работе». Если ты прожил с супругой лет 10–15, то бессмысленно что-либо от нее скрывать. Она знает: SMS прислала какая-то глупая девчонка. Но не надо мешать. Суженый все равно живет в клетке, выхода из которой нет. И он сам понимает, что клетка эта – два шага налево, два шага направо.
Как-то раз, проснувшись рано утром, когда рассвет еще только пялил синие очи в окна, он вдруг похолодел. Он представил себе, что завтра бросит всю ту рутину, в трясине которой тонул вот уже какой год и уйдет! Уйдет к той, которая ласкает его светлым шелестом пепельных волос, журчащими перекатами голоса, манит голубыми глазами, к той, что прикасается своими руками к его рукам и уносит в смертельную даль. Даль, из которой не будет возврата. Он престанет врать, он будет самим собой, он сумеет напрячь все свои связи, хотя многие из них являются связями лишь в его воображении, чтобы начать все с начала.
Она годится ему в дочери, но он не воспринимает ее как дочь. Она для него, как молодая женщина, но он с трудом преодолевает свою неловкость. Он, привыкший отвечать на все вопросы жены лишь однозначно, вдруг начинает понимать, что и думать стал однозначно. А она – амплитуда юности – зовет и манит, мерцает и дышит такими ароматами, что сводят его с ума. Она ничего ему не говорит, а он все время ловит себя на мысли, что через секунду перейдет на нравоучения, которые еще только сегодня утром бросал вслед своей убегающей дочери…
Они лежали вдвоем на песке. Она так постелила короткое покрывало, чтобы они уместились на нем вдвоем, но он сидел в стороне, не решаясь присесть рядом. Ему казалось, что если он окажется рядом, то своей величиной (в смысле возраста и опыта) просто растворит ее в себе. Он не решался, как вдруг ее прохладная рука привлекла его к себе. Он лег неловко, и волосы его оказались на песке. Она слегка улыбнулась и так привычно, словно делала это всегда, подложила свою руку ему под голову. «Ты будешь весь в песке», – сказала она таким тоном, словно оберегая его, как в давние-давние времена оберегала его мать.
И холод страшным веретеном вдруг высверлился в нем! Он подумал, что… мама вернулась. Где бы она ни была. Далеко от места, где он жил сегодня, в иных мирах, в разлуке, она вернулась…
А вот один, да разве только один бизнесмен, сумел откупиться от «плюшевого мишки». Он отдал ей свою роскошную квартиру, машину, оставил счет в банке и вернулся к той, которая пришла. У него не было проблем, ибо он решал их с помощью денег. Он купил ей квартиру, он регулярно дарил ей дорогие наряды и украшения. В ответ она ублажала его такими ласками, что ему часто казалось, что она не могла всему этому научиться в силу своего юного возраста. И под видом этой сказочной гурии, скрывается многоопытная женщина, которая пришла, чтобы дать ему некий урок или, может быть, утолить свою страсть, страсть перерожденного «плюшевого мишки».
А тот, у которого не было возможности оказаться с нею, как в раю, ибо не было ни места, ни денег, все терзался сомнениями, полагая, что это просто увлечение, которое рано или поздно пройдет.
Он чуть ли не ногтями пытался содрать с себя запах ее духов, он всячески боялся невероятной проницательности «старой супруги», которая, вдруг узнав о его неожиданном увлечении, расскажет о всех его слабостях и пороках. Он почему-то верил, что этот рассказ повергнет в шок его новую пассию, и она навсегда отвернется от него…
И он подумал, почему бес бьет под ребро, ведь она – из ребра, и почему, когда седина – тогда и борода, которую он так и не решился отрастить. Но ведь ребро у древних переводилось еще и как жизнь. Так может, бес искушал его переменить образ жизни, но мудрее оказалась седина…
П.К.
Бозон Хиггса
Про «частичку Бога»
Известие о том, что на границе Швейцарии и Франции осуществлен первый пуск адронного коллайдера, элита Саратовской области встретила по-разному. Одни безоговорочно встали на сторону фундаментальной науки. Другие примкнули к лагерю коллайдерофобов, всерьез задумавшись над тем, что можно сохранить из имущества в преддверии конца света. Третьи не стали ждать конца эксперимента, безопасность которого не равна нулю, и принялись пить горькую. Но были среди нашей элиты и те, кто заинтересовался конечной целью эксперимента. Они не просто решили наблюдать за работой этой адовой машины, но решили каким-либо способом примкнуть к ученым экспериментаторам.
Павел Леонидович смотрел по телевизору новости. «До конца света, – бесстрастным тоном вещал диктор, – осталось чуть меньше месяца. По крайней мере, так считают ряд ученых по всему миру. Большой адронный коллайдер, который строили на протяжении 14 лет, зарыли на глубину 100 метров и закрутили в кольцо, диаметром 27 километров, запущен».
Павел Леонидович приглушил звук телевизора и задумался. Об адронных коллайдерах он кое-что слышал. Его не удивили ни масштаб, ни стоимость эксперимента. Конечно, на те деньги, которые угрохали на реализацию данного проекта, можно было бы построить не только 5-й и 6-й энергоблоки БАЭС, но еще десятка два таких же энергоблоков. Покоя не давал бозон Хиггса. Павел Леонидович слабо представлял себе, как выглядит этот бозон, но его предполагаемые характеристики приводили в трепет.
«Будет воссоздана модель Большого взрыва, – между тем вещал голос диктора, – благодаря которому и появилась наша вселенная. Протонам предстоит столкнуться с невиданной доселе энергией – 14 терраэлектронвольт – в миллион раз больше, чем при единичном термоядерном синтезе». При упоминании такого количества энергии, Павел Леонидович неожиданно вздрогнул. Он лишь на секунду представил себе, сколько тысячелетий должна работать БАЭС, чтобы выработать хотя бы половину такого количества энергии.
Вячеслав Леонидович как всегда собирался выехать на осмотр очередного объекта. Точнее, на закладку камня в фундамент объекта. Как вдруг к нему в кабинет вошел его новый советник Александр. Озираясь по сторонам, как будто их могли прослушать, советник приглушенным голосом сказал: «Вячеслав Леонидович, Вы слыхали, что сегодня был запущен адронный коллайдер?»
– Нет, а что? Мне надо и там быть?
– Там быть не обязательно, а вот использовать это событие как информационный повод очень даже можно.
– А этот, извиняюсь, коллайдер, где находится, не в парке ли аттракционов «Лукоморье»? – спросил Вячеслав Леонидович.
– Что вы, он находится на границе Франции и Швейцарии.
– Да, ну? Вот это чудо! А я думал опять куда-то ехать надо. А что ты предлагаешь делать с этим, извиняюсь, адроном?
– Чтобы привлечь внимание к себе, повысить рейтинг, упрочить имидж, поднять уровень узнаваемости и предпочтения, надо бы выступить с заявлением по поводу коллайдера.
– И что я должен сказать, одобрить или осудить?
– Надо осудить. Я вот тут уже речь заготовил.
Тем временем Николай Васильевич получил очередную SMSку. В ней было всего пять слов: «Адронный коллайдер запущен. Готовься. Шеф». Этого послания было вполне достаточно для того, чтобы Николай Васильевич впал в ступор. В голове как будто книжные полки попадали. Все смешалось и пошло кувырком: что такое коллайдер и почему он адронный, а не андронный, кто, где и когда его запустил и к чему надо готовиться, и при чем тут Шеф?
Николай Васильевич не хотел видеть своего советника Эдуарда, потому что тот ему порядком уже надоел. Но в столь экстремальных условиях ему волей или неволей пришлось звать к себе этого заумника, Знайку наших дней, Винтика и Шпунтика в одном лице, этого, блин, мордодела доморощенного.
Известие о пуске коллайдера лидер «Третьего фронта» Денис Александрович воспринял с особым воодушевлением. «После того, как эта штука будет запущена, – резонно рассуждал он, – борьба с коррупцией в нашей области получит дополнительный импульс в своем развитии. Теперь мы точно узнаем, кто нажился в результате Большого взрыва, а также, кто присвоил себе бозон Хиггса. Надо выступить с заявлением, кого из саратовских чиновников, в первую очередь, надо отправить внутрь этого коллайдера, который посильнее детектора лжи будет».
Известие о пуске коллайдера застало Леонида Натановича в тот момент, когда он избавлялся от своих активов и планировал запустить в свет новую газету. Избавляться от активов было непросто. Но после того, как он узнал, что работа этого демонического изобретения европейского гения грозит обрушить наш мир в черную дыру, на душе стало покойно. Он про себя даже запел: «Над рекою стоит ива, нежно голову склоня, я продал свои активы, отлепитесь от меня». А потом его осенило. Он понял, как будет называться новое издание. Он схватил со стола бумагу и стал быстро записывать мысли, неожиданно посетившие его.
Тем временем в кабинет Павла Леонидовича вошел его старый друг Александр Георгиевич. От него чем-то пахло. Запах напоминал то ли бургундское 1976 года, то ли кахетинское 1969 года. Букет портили тонкие нотки сивушных масел. «Не иначе, как шлифовал мои подарки», – подумал Павел Леонидович.
– Сань, ты опять увлекаешься? – нахмурив брови, задал вопрос Павел Леонидович.
– Дык, этот, как же его, коллайдер запустили, концом света грозят, – смутился Александр Георгиевич. – Скоро все в черную дыру отправимся…
– Не дрейфь, я как человек, имеющий кое-какое отношение к атому, могу тебя успокоить. Никаких черных дыр не будет. В большом адронном коллайдере, – Павел Леонидович поднял вверх указательный палец, – физики хотят поймать бозон Хиггса. На теоретическом обосновании его существования строятся все современные теории происхождения вселенной.
– А зачем ловить этого бизона? – вытирая испарину со лба, спросил Александр Георгиевич.
– Не бизона, а бозона, – Павел Леонидович укоризненно покачал головой, – доиграешься ты со своими бордосскими. Ты пойми, седая голова, что бозон Хиггса имеет еще одно название, – Павел Леонидович перешел на шепот.
Вячеслав Леонидович в четвертый раз прочитал текст заявления, осуждающего запуск коллайдера. Он отложил лист бумаги и печальными глазами посмотрел на своего советника.
– Я же этого коллайдера в глаза не видел, как же я буду его осуждать?
– Это зло, вселенское зло. При столкновении частиц с такой энергией в ускорителе могут образоваться межвременные завихрения или черная дыра Ее масса начнет расти, с начала она всосет в себя сам коллайдер, затем Швейцарию, Европу, да и всю нашу планету!
– Правда? – Вячеслав Леонидович неожиданно взмок. – Что вот так целую Швейцарию и Францию засосет?
– Засосет! – советник Александр стал терять терпение.
– Это, конечно, страшно, но лучше бы этот проклятый коллайдер, мусорные кучи засасывал, – попытался пошутить Вячеслав Леонидович.
– Засасывает не коллайдер, а черная дыра, как межвременное завихрение.
– А-а, ну тогда однозначно надо осуждать. Давайте записывать.
Едва Эдуард переступил порог кабинета, как Николай Васильевич набросился на него с упреками.
– Почему я до сих пор ничего не знаю о том, что адронный коллайдер запущен? Почему я об этом узнаю из SMSки? До коли это будет продолжаться, почему я должен постоянно краснеть перед Шефом? Ты, Эдуард, из тюрьмы давно вышел?
– Нет, а что?
– Если так все и будет продолжаться, боюсь, что тебе придется туда вернуться!
– Не гневайтесь Николай Васильевич, гнев совсем не идет вашему лицу, тем более, что такая неконтролируемая мимика, может увеличить пучеглазость, добавить неадекватные морщины и даже сузить лоб.
– Я без тебя это знаю, ты мне лучше объясни, что за хрень этот коллайдер?
– Ускоритель протонов. С его помощью ученые надеются получить бозон Хиггса.
– Чего?! Какой бозон, какой Хиггс? Ты мне лучше скажи, не представляет ли этот коллайдер угрозу для Шефа?
– В принципе, нет, но если эксперимент пойдет не туда, то не спасется никто.
– Даже я?
– Даже Вы, Николай Васильевич.
– Вот придумали, паразиты, не сидится им на месте. Ну, а что надо делать, как надо готовиться к запуску? я никак не пойму.
– Все очень просто, если мы попадем в черную дыру, то это не значит, что все кончено. Есть вероятность, что мы окажемся в антимире.
– Это как?
– А там, Николай Васильевич, все наоборот. Кто здесь враг – там друг, кто здесь депутат – там не депутат, кто богат здесь – беден там, кто здесь в партии – там беспартийный и т. д.
– Это что же, и Леонид Натанович моим другом станет?
– А как же, закон антимира.
– А я перестану быть депутатом и выйду из партии?
– Так точно.
– Ни хрена себе! Надо срочно остановить этот гребанный коллайдер. Так дело не пойдет. Надо звонить шефу, надо что-то делать, надо людей собирать!
– Да не кипятитесь Николай Васильевич. Вероятность попадания в антимир равна одному к 50 миллиардам, то есть очень мала.
– Мала, не мала, а все же есть. Ты как хочешь, а я в антимир попадать не желаю, – и Николай Васильевич стал набирать номер телефона.
Леонид Натанович поставил точку в своих записях. Бизнес-план по выпуску нового издания был готов. Его украшало название самой газеты. Теперь она будет называться «Антивремена», а целью ее будет аннигиляция, превращение всех активов в антиактивы, вещества в антивещества. Леонид Натанович не знал, как сильно испугался попасть в антимир его недруг Николай Васильевич.
Павел Леонидович, превозмогая чудовищное амбре, почти шептал на ухо Александру Георгиевичу свою тайну.
– Понимаешь, бозон Хиггса имеет еще одно название. Его называют «частицей Бога». Теоретически эта частица должна превращать энергию в материю.
– Пока ничего не понял, – прошептал Александр Георгиевич.
– Эх, ты, нам бы в Саратовскую область хотя бы одну такую частицу…
Павел Леонидович вызвал к себе начальника отдела кадров и велел ему срочно оформить командировку во Францию.
Жизнь и кошелек
Про бюджет
Слово «бюджет» в России такое же сладкое, как и слово «инвестиции». В далекие времена самые широкие слои не совсем прогрессивной общественности и знать не знали про бюджет. Во времена СССР слово «бюджетники» отсутствовало в широком обиходе. Страсти вокруг бюджета если и кипели, то как-то незаметно. Партийная пропаганда все больше рассказывала советским людям о бюджете американской военщины. Измеряемый миллиардами долларов бюджет этой самой военщины мало волновал советских граждан, ибо большинство из них эти самые пресловутые доллары в глаза не видели. Иное дело сегодня. Бюджет – это не только основной финансовый документ Родины, это – ее священная корова, это – наше все!
Мало кто знает, что в вольном русском переводе со старонормандского бюджет обозначает просто кошель. Эквивалентными словами являются также такие понятия, как карман, сумка, кожаный мешок. Позже появилось слово портфель. Интересно, что речь канцлера казначейства в английском парламенте также называлась бюджетом. Сегодня это слово прочно вошло в современный словарь и не нуждается в переводе.
А между тем, стоит лишь представить себе, как бы изменялся смысл, если бы мы говорили «карманные слушания» или «карманные расходы», «карманное финансирование». Еще интереснее звучало бы понятие бюджетного комитета. Он мог бы быть и карманным, и комитетом кожаного мешка, а то и просто – «комитетом сумки».
Вслушайтесь в музыку слова: комиссия городской Думы по карману, налогам и сборам или комиссия кошелька, налогов и сборов!
Того же депутата облдумы Леонида Писного называли бы не главным специалистом по бюджету, а главным специалистом по карману или по кошельку. И ничего обидного бы в том не было. Ах, как бы сочно звучали такие выражения, как «карманный процесс», «кошельковые слушания», «дополнения и изменения в кармане Саратовской области» или «дополнительные доходы в кошельке городской Думы».
Звучит, конечно, не очень, но бюджетников могли бы назвать карманниками, а при нынешнем их материальном обеспечении просто мешочниками. А как сладко бы звучали газетные заголовки. Например: «Дополнительные доходы пошли в карман», «Нам угрожает дефицит кармана», «Согласительная комиссия ударила по карману». «Мешок, что дышло», «Мешок не выдержит двоих» и т. д.
Многое бы изменилось, если бы вместо заимствованного из старонормандского языка слова в обиход вошло свое, родное. Жил в стародавние времена на Руси скупой и расчетливый, хитрый и коварный великий князь московский Иван Данилович, которого прозвали Калита. Калита;, между прочим, это старинное русское название денежной сумки или мешка. Вот вам и первый претендент на замену этого туманного понятия «бюджет». Почему бы не попробовать. Ну, во-первых, того же Писного можно было бы сразу назвать Калитой (в данном контексте – специалистом по бюджету). Комиссия по бюджету могла бы получить короткое и емкое название – калитная комиссия, а затем и калитные слушания, калитный процесс, калитные расходы. Правда, с бюджетниками снова может выйти не совсем красиво. Как их называть – калитниками или каликами? И хотя это два разных слова, что-то общее в них все-таки есть.
Но этот ненавистный бюджет можно заменить и еще одним односложным русским словом – мошна. Так на Руси назывался небольшой мешок для хранения денег. Мошна – это примерно то же, что и кошель. Наши пращуры носили ее на поясе. С мошной, конечно, сложнее, чем с калитой, и все же. Тот же Леонид Писной мог бы получить к своей фамилии почетную приставку – Писной-Мошный. А как бы звучали различного рода структуры, причастные к «распилу» или «распылу» бюджета! Мошный комитет, согласительный комитет по мошне. Мошные расходы, мошное финансирование. Особенно красиво звучит последнее выражение. Прослушивается слово «мощное». Это вам не хилые выделения из бюджета, это солидные вливания, мошные потоки, направленные на развитие производства, образования, здравоохранения, науки и культуры.
Только представьте себе, как выходит на трибуну министр финансов правительства области Александр Ларионов и говорит: «Наша мошна бездефицитна, а кое в чем и профицитна. Социальная сфера будет обеспечена мошным финансированием». И называет сумму – 100 млрд рублей.
Депутаты смеются: ничего себе – мошное финансирование, давай больше, хотя бы 700 млрд рублей! И ведь не скроешься за этим ничего не значащим выражением «бюджетное финансирование». Оно должно быть либо мошным, либо немошным.
А заголовки в газетах – это даже и не песни, это – былины! «Мошный процесс пошел», «Мошные слушания раздирают областную Думу». «Губернатор грозит секвестировать мошну», «Социально ориентированная мошна», «Даешь бездефицитную мошну», «Мошна им друг, но истина дороже», «Леонид Писной пришел в Думу со своей мошной».
Правда, с бюджетниками снова возникают сложности. Если называть их «мошниками», то ведь народ у нас такой, что сразу же все переиначит и начнет называть их «мошенниками», хотя они таковыми и не являются. Как ни крути, а слово «бюджетники» надо искоренять из языка. У нас получилось так, что есть богатые, бедные и бюджетники, при этом последних нельзя отнести к среднему классу, хотя в развитых странах мира они к такому классу как раз и тяготеют.
Но вернемся к нашей священной корове. Нам понятно, почему сегодня гораздо выгоднее использовать заимствованное слово «бюджет», чем близкие по смыслу слова «калита» или «мошна». Пользуясь чужим словом, легче скрыть неправду, а она у нас постоянно связана с деньгами. Где деньги, там и неправда. Вот почему у нас все, что связано с деньгами, наглухо прикрыто иностранными понятиями и терминами. Бюджет – очень сложный процесс. Это не просто – взять полученные доходы и распределить их по потребностям. Во-первых, не у всех потребности одинаковые. Во-вторых, бюджет распределяет не машина, а люди, и все человеческое им не чуждо. В-третьих, у этих людей есть свои друзья и знакомые, которые бы хотели принять посильное участие в бюджетном процессе.
Все эти факторы ведут к тому, что специалистов в области бюджетного планирования и распределения бюджетных средств в Саратовской области «полтора» человека – Леонид Писной да Александр Ларионов. Один составляет бюджет, а другой его толкует. Что же в этом случае делают остальные депутаты? Они участвуют в бюджетном процессе. Так называется процедура дележа денег, принадлежащих налогоплательщикам. Принято считать, что депутаты – эти кристально чистые люди – твердо знают все нужды налогоплательщиков. Они твердо уверены, сколько надо дать на образование, здравоохранение, культуру и искусство. Для того, чтобы у трудящихся масс сложилось твердое убеждение в том, что и они причастны к делению денег, придумали общественные слушания. На этих слушаниях одни и те же лица играют одну и ту же роль. Наши общественные слушания, особенно по бюджету, – это настоящий сценарий для мыльной оперы. Он прост и незамысловат, но от того не лишен интриги.
В целом картина может выглядеть следующим образом. В президиуме сидит группа депутатов, на лицах которых полужирным шрифтом написано, что бюджет они уже давно распределили. Сейчас надо лишь выдержать натиск этих комедиантов, которые будут делать вид, что активно вмешиваются в бюджетный процесс.
Поднимается первый общественник. На его скулах ходят волевые желваки. Еще мгновение, и он откроет страшную бюджетную тайну, укажет тех, кто с завидной регулярностью ворует бюджетные средства. Но он начинает задавать весьма интересные, но не имеющие ничего общего с действительностью, вопросы. Например, почему мы не заложили в бюджет средства, направленные на обеспечение антиастероидной защиты? Почему в то время, когда космические корабли бороздят просторы вселенной, среди них нет ни одного нашего? Почему наш бюджет отказался принимать участие в ликвидации мирового финансового кризиса?
Лица в президиуме начинают согласно кивать, а некоторые из них даже что-то записывают в блокноты. Потом председательствующий заявляет, что пожелания общественника будут услышаны и доведены до депутатов при окончательной верстке бюджета. Не волнуйтесь, деньги на борьбу с блуждающими астероидами, кометами и метеоритами, а также с всемирным потеплением обязательно будут выделены. Космический корабль с надписью на борту «Саратов» вот-вот отправится в дальний космос. Что касается кризиса, то мы внесли свою посильную лепту и дали в кредит Исландии 1 млрд рублей.
Первый общественник затихает. На лице его блуждает улыбка умиления и тихоструйной радости. Он рад за исландцев, спокоен за астероиды и верит в торжество космической эры.
Зато в бой вступает второй общественник. Он нервно поправляет свои очечки на широком лице и начинает возмущаться по поводу того, что цифры у него не бьются. Как он не считал, но совпадений нет. Ему долго и упорно доказывают, что цифры сто раз проверены. Над ними работали лучшие бухгалтеры, счетоводы, экономисты и даже астрологи. Но второй общественник заходится криком в истерике, тряся в руке калькулятором – цифры не бьются. Тогда ему предлагают заменить калькулятор. Счетную машинку приносят из комитета по бюджету. Чудны дела твои, Господи! Цифры начинают биться! Общественник радуется, как дите малое, решившее трудную задачку. На том все и успокаиваются.
Но вдруг со своего места поднимается третий общественник. Он начинает с места в карьер. По его мнению, это не бюджет, а воровской общак, из которого финансируются грязные сделки некоторых депутатов. Все цифры в нем завышены, везде предусмотрены откаты, а все, кто этот бюджет составлял, – воры в тридесятом поколении. Он требует передать все исходные материалы лично ему, что бы он сам подготовил проект бюджета. Материалы обещают передать, но только время не ждет, и бюджет надо бы принять до Нового года, иначе останемся без денег, а этого нам не простят.
В это время третьего общественника просят выйти из зала, чтобы принять все необходимые документы для верстки бюджета. Вскоре общественник возвращается. Лицо его стало пунцовым, по широкому лбу бегут струйки пота, он дрожащими руками протирает толстые стекла очков. На недоуменные взгляды коллег он говорит, что у подъезда стоят два КамАЗа с прицепами, полностью груженные исходными материалами. «Будете принимать?» – спрашивают у общественника из президиума. Общественник ворчит в ответ и тихо усаживается на место.
СПИДа нет, ребята
Легенда о «чуме XX-XXI века»
Что мы знаем о Синдроме Приобретенного Иммунодефицита (СПИДе)? Ну, конечно, кто же не знает, что это «чума XX–XXI века», неизлечимый недуг, который обрушился на бедное человечество в начале 80-х годов прошлого столетия. Нам известно, что вирус СПИДа поражает иммунную систему человека. Ослабленная, она становится восприимчивой к разного рода болезням. В конце концов, больной СПИДом умирает мучительной смертью. Еще нам известно, что до сих пор не найдено лекарство от этой болезни. А еще то, что существует основная группа риска – наркоманы, гомосексуалисты, проститутки, которые и являются основными виновниками распространения «чудовищного вируса» по нашей грешной планете.
На самом деле о СПИДе мы ничего не знаем. И все, что нам о нем известно, мы получаем из рук ловких манипуляторов общественным сознанием. Вопрос о том, существует ли СПИД или нет, – до сих пор не закрыт. И наряду с пропагандистами этой болезни существуют так называемые «СПИД-диссиденты». Они не признают гипотезы о ВИЧ-инфекции. Последние считают, что «легенда о чуме XX века» инспирирована крупнейшими фармакологическими корпорациями, многочисленными научными лабораториями, в которых ученые ведут кропотливую, но бесполезную работу над получением лекарства против болезни, которой на самом деле нет.
Идея открытия «вируса иммунодефицита человека» выползла из недр американского центра по контролю над заболеваниями. Прежде чем приступить к внедрению идеи, этот центр старательно зомбировал население США информацией о неких чрезвычайно опасных микроорганизмах и грядущих эпидемиях. Это позволило центру получить от государства многомиллиардные субсидии для обеспечения своей деятельности. Так началась одна из самых масштабных афер, направленных на выкачивание денег из карманов государства и граждан.
Творцы «гениальной идеи» о коварном вирусе поделили разносчиков на две группы – контролируемую и неконтролируемую. К первой относятся уже упомянутые выше наркоманы, гомосексуалисты и проститутки, а ко второй – потенциальные разносчики СПИДа – насекомые-паразиты. Считается, что вирус, попадая в кровь, поражает иммунную систему. Но при этом апологеты СПИДа заявили, что насекомые передавать вирус не могут. Даже если комар, вошь, блоха, клоп покусились на больного СПИДом, а потом перешли на здорового, то последнему болезнь не грозит. Успокоили, и на том спасибо. Но уже здесь просматривается фальшь.
Сегодня СПИД лечат высокотоксичными препаратами типа АЗТ и его аналогов. Эти лекарства убивают клетки организма, в том числе и клетки иммунной системы. Но зато производство этих медикаментов приносит огромные прибыли фармацевтическим корпорациям.
Впервые «СПИД-диссиденты» открыто заявили о себе на 12-й Всемирной конференции по СПИДу, которая состоялась в 1998 году в швейцарском городе Женева. До этого времени никто из так называемых ученых-борцов со СПИДом их всерьез не воспринимал. Существовала единственно верная точка зрения: «СПИД – есть!»
История человечества полна примеров великих заблуждений. Достаточно вспомнить о том, что Джордано Бруно спалили на костре только за то, что он говорил, что во Вселенной множество обитаемых миров. Копернику не верили, когда он утверждал, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Пастера чуть не забили камнями, когда он предложил делать прививки против чумы. Известны примеры, когда ученые доказывали, что в небо никогда не поднимется аппарат, если он тяжелее воздуха.
Вот и в наше время есть борцы со СПИДом, но о тех, кто считает, что его нет, мы не знаем ничего или почти ничего.
16 лет противники «СПИД-диссидентов» – «СПИД-ортодоксы» – ищут вакцину от ВИЧ-инфекции и никак не могут ее найти. Часть ученых, противников теории иммунодефицита, считают, что ошибочной является сама гипотеза о СПИДе. Большинство тех ученых, которые трудятся в лабораториях, боятся даже озвучить свои мысли по поводу «ошибочности самой гипотезы», ведь их просто уволят, а денег на «исследования» никто не даст.
Одним из видных СПИД-диссидентов является американский ученый профессор Дюсберг. В одной из своих книг профессор пишет, что в науке не бывает парадоксов, бывают несостоятельные гипотезы. Одной из них является доктрина СПИДа. Она обеспечивает миллиардные доходы фармацевтическим компаниям, процветание и репутацию ученых, борющихся со СПИДом, множества организаций, которые открыто паразитируют на проблеме ВИЧ-инфекции.
Те, кто самозабвенно занимался «получением вируса СПИДа», оказывается, нарушили существующие нормы опознавания вируса. Никто из ученых-ортодоксов не получил вирус в чистом виде, как того требует правило, разработанное еще в 1973 году Институтом Пастера и согласно которому электронно-микроскопическое фотографирование и публикация снимков полосы объединения и очищенного вируса являются необходимым доказательством его выделения.
В 1998 году «открыватель СПИДа» Роберт Галло вынужден был признать, что они так и не нашли ВИЧ в Т-лимфоцитах, якобы поражающих ВИЧ. Другой «открыватель» Люк Монтанье признал, что на опубликованных в 1984 году снимках «возможно, был и не ВИЧ, а какой-то другой ретровирус. Наша группа не очищала ВИЧ, Я не знаю, очищал ли ВИЧ Галло. Я так не думаю».
Немецкий вирусолог Стефан Ланка сделал в связи с этим следующий вывод: «Нет ВИЧ – нет ложного диагноза «СПИД» – нет смертельного приговора, а также ложного лечения, страданий и смерти пациентов, но есть новые и новые шансы для тех, на кого нацепили ярлык «ВИЧ-положительный» и кто затем становится жертвой медицинской близорукости». («Совершенно Секретно» №12 2000).
Доктор Крамер (Германия) и его коллега известный швейцарский иммунолог Альфред Хассинг доказали, что снижение количества Т-лимфоцитов в крови, являющееся симптомом иммунодефицита, связано не с мифическим ВИЧ, а с употреблением наркотиков, стрессами, многими болезнями, неблагоприятной экологией и целым рядом других факторов. Как подчеркивает доктор Крамер, «сегодня СПИД-медицина, прикрываясь всемирной «эпидемией», подвергает принудительному кормлению высокотоксичными препаратами затерроризированных пациентов. В итоге они должны принять ритуальную смерть».
Уже упоминавшееся средство против ВИЧ – препараты группы АЗТ – убивает 999 из 1000 клеток. До сих пор нет действенной вакцины против СПИДа, ни один больной не вылечен.
Самым поразительным является то, что сторонники ВИЧ-инфекции превращаются в сторонников распространения наркотиков. Они говорят, что наркотики не столь уж и опасны и не приведут к СПИДу, если использовать стерильные иглы, отдельную посуду для разведения наркотиков, презервативы и т.д. Им не выгодно, чтобы СПИД исчез с лица земли.
Зачем же это делается? Исключительно ради денег. Так, например, ежегодно американские налогоплательщики из своих карманов отдают на «изучение» и «лечение» СПИДа восемь млрд долларов. Только стоимость одного теста на ВИЧ равна 50 долларам США. Ежегодно в США применяется более 20 миллионов таких тестов. Нетрудно посчитать, какие сверхприбыли приносят одни только тесты на ВИЧ…
Но если завтра родственники больных и умерших от СПИДа узнают, что ВИЧ на самом деле не существует и все это миф, то к ответственности могут быть привлечены ученые, врачи, компании-производители лекарств и другие заинтересованные организации. Страх последних заставляет их объединиться и тратить все больше денег на поддержание мифа о «чуме XX века».
Действительно ли ВИЧ инфицированные умирают от СПИДа? На самом деле смерть наступает от самых прозаических болезней: гепатита, туберкулеза, рака крови, саркомы Капоши и т.д. Действительно ли наркомания ведет к СПИДу? Наркомания ведет к смерти, а СПИД здесь выступает в роли этакой страшилки, выгодной тем, кто на нем наживает капиталы. Наркотик является сильнейшим ослабителем всего организма и, прежде всего, его иммунной системы. СПИД здесь выступает лишь своеобразным довеском, призванным выкачивать средства из кармана несчастных жертв. В самом деле, наркомана хотя и трудно, но можно излечить, а вот СПИД – неизлечим. Если пациент излечился от наркозависимости, то у него остался СПИД, на лечение которого нужны средства. Конвейер не остановим.
Сегодня в России «эпидемия СПИДа» распространяется с катастрофической быстротой. По некоторым данным, до тысячи человек за неделю. Так ведь и с народом можно покончить. Взять в одно время и объявить, что на территории России 99% населения больны СПИДом и не надо никакой войны, объявить всех ВИЧ-инфицированными и дело с концом. Но «СПИД-ортодоксы» будут поддерживать уровень заболевших на приемлемом для них уровне и СПИДом никогда не заболеет большинство.
Сегодня нет более актуальной задачи, чем борьба с тяжелыми недугами, наркоманией. Было бы гораздо эффективнее направлять средства не на поиск несуществующего вируса и на финансирование тех, кто на самом деле паразитирует на «мифе XX века», а на борьбу с наркоманией, туберкулезом, онкологическими заболеваниями, оздоровление окружающей среды и т.д. А не искать черную кошку в темной комнате, тем более когда ее там нет.
Люди в чем-то
Про политтехнологов
Эти люди стараются быть незаметными. О себе они говорят, что широко известны только в узких кругах. Они появляются незаметно и так же исчезают. Для них, как правило, нет понятия ПМЖ. Они граждане мира и готовы сию же минуту отправиться хоть в Африку, хоть в Америку, а хотя бы и в Антарктиду, если тамошние пингвины захотят избрать себе президента. Их имена ни о чем вам не расскажут. О них ходят только слухи. Чаще всего это состоятельные, но очень азартные люди. Встречайте, сегодня героями нашей легенды станут политконсультанты, политтехнологи, пиар-проходимцы, мордоделы и просто ушлые ребята из разного рода консалтинговых контор!
На заре демократических реформ, когда в бескрайних регионах Родины было немало непуганых политиков, очень модным считался вызов специалистов из Москвы. В новой России профессия политтехнолога зародилась в первопрестольной. Именно в столице появились первые конторы, которые поставляли кадры пиар-специалистов. Сами конторы широко заимствовали опыт Запада, где профессия политтехнолога уже давно стала вровень с профессией психоаналитика, юриста, стоматолога и биржевого брокера.
Первые избирательные кампании проходили стихийно, по старинке, как это было принято в СССР с его нерушимым блоком коммунистов и беспартийных. Однако очень скоро большие дяди поняли, что выборами должны заниматься профессионалы и тогда этих самых спецов стали приглашать на выборы в регионы.
В каком-нибудь Саратове, Ульяновске или Пензе высаживалась первоначально небольшая группа мордоделов. Она состояла из двух–трех человек. Характерной особенностью этой группы было наличие в ней одного толстяка, одного худощавого молодого человека с лицом проходимца и одного парня, который косил под ученого. Даже такой подпор преследовал свои цели.
Заказчика надо было не только убедить расстаться со своими деньгами, но и уверить его, что даже поражение на выборах для него станет залогом победы, ведь политики приходят и уходят, а выборы остаются.
Чаще всего политтехнологи были хорошо одеты. Дорогой костюм, роскошный (обязательно модный) галстук, кожаный портфель или кейс, который содержал необходимые бумаги, дорогие (желательно «паркеровские») авторучки, дорогие часы, запонки на рукавах и ничего лишнего. Никаких цепей на шеях, зубов цвета желтого металла, серег в ушах или увесистых перстней на пальцах. Особым шиком пользовалось обручальное кольцо, его следовало надевать, даже если мордодел не был женат.
Начинал беседу молодой человек с лицом проходимца. Он прощупывал клиента. В это время толстяк занимался резонерством. Ученый лишь кивал головой. Когда же доходила очередь до него, он начинал излагать очень умные слова. Среди них были такие, как «репрезентативная выборка», «электоральный профиль», «когнитивная векториальность», «аутентичный вброс» и т.д.
Клиент, не понимавший ни одного из озвученных терминов, не хотел выглядеть в лице политтехнологов круглым идиотом и молча кивал в ответ, про себя отмечая, что имеет дело с очень умными, продвинутыми и эрудированными ребятами. Особенно блистал эрудицией толстяк. Он лихо пускался в исторические экскурсы, подробно рассказывая, как проходили выборы во времена Адама и Евы, фараона Аменхотепа XVII, Фридриха Барбароссы, папессы Иоанны и о том, почему Трумэн сменил Рузвельта, а Джонсон – Никсона. Ученый при этом оживлялся, вставляя подробности о том, как считают голоса в Америке и какие чудеса вытворяет с общественным мнением фонд Гэллапа. Проходимец при этом вслух рассуждал о том, что деньги на выборах лишь тогда хорошо работают, когда ими распоряжаются по-научному.
Еще клиент не успевал осмыслить, в какую историю он попал, как тут же на столе появлялись «типовые договоры», разобрать все тонкости которых не могли бы все юристы СГАПа вместе взятые.
Летописцы рассказывают, как однажды один успешный саратовский бизнесмен пригласил к себе группу столичных консультантов. Вопреки существующим правилам, он не стал их выслушивать, а начал первым:
– Вот я принял решение идти на выборы в Госдуму.
Политтехнологи с пониманием закивали головами, предвкушая солидный заказ.
– Для этого я собрал немалую сумму денег, – он немного помедлил и добавил, – два миллиона.
– Долларов? – первым не выдержал толстяк.
– Что Вы, рублей.
– Этого недостаточно, чтобы победить на выборах, – резонировал консультант с лицом проходимца.
– Но это же очень большие деньги, неужели на них я не смогу стать депутатом Госдумы?
– Не сможете, – подытожил ученый и принялся объяснять почему. Он стал говорить о том, сколько в округе избирателей, сколько в среднем стоит один голос и что можно было сделать на два миллиона рублей. Наш герой долго чесал репу и был вынужден отказаться от услуг заезжих консультантов. Вскоре он нанял местных проходимцев и с треском проиграл. После этого он никогда не принимал участия в выборах.
Однажды группа мордоделов трудилась в Саратове. Гуляя по городу вместе со своими саратовскими друзьями, один из консультантов все время переходил на красный свет светофора. Саратовские стали удивляться, тогда им ответили, что он «черный технолог» и все делает наоборот.
Да, среди морододелов есть и «черные технологи», это своеобразные «ниндзя» электоральной кампании. Профессиональный «черный технолог» никогда не будет работать в городе, где проходит избирательная кампания. Свои шедевры он будет создавать и печатать (если это печатные СМИ) в городе, где выборов нет и только потом отправлять свою «продукцию» к месту назначения.
Специалист в сфере черного пиара – штучный товар, и ценится он очень дорого. Он берет за риск, но больше всего берет за креатив. В Саратове таких креативных идей было создано немало и уже потому, как они повторно используются, можно догадаться, кто является их авторами. Например, часто используется такой ход, когда конкурента объявляют негром. Особенно популярны так называемые «электоральные мелодрамы». Рассказывается о том, что у кандидата в депутаты есть первая жена и двое (лучше трое) детей, он завел себе любовницу, а жену с детьми выгнал из своей роскошной квартиры, отнял у нее магазин, склад или фирму, и теперь женщина бедствует, стала выпивать и быстро превратилась в алкоголичку. Детей же собираются у нее забрать, лишив ее родительских прав.
Степень черного пиара обратно пропорциональна угрозе со стороны конкурента, чем более прочны его позиции, чем выше его шансы на победу, тем разнузданнее черный пиар. Говорят, что тема нестандартной сексуальной ориентации очень популярна в среде черных пиарщиков и даже в среде белых политтехнологов. На самом деле, этим занимаются дилетанты. Настоящий ас своей работы найдет немало честных способов оболгать, опозорить добропорядочного дядечку или тетечку, решивших побороться за мандат. На первом месте связь с криминальным миром, на втором – вредные привычки, «тревожное прошлое», махинации и обман, особенно если это касается стариков, детей, всех малоимущих. Но настоящий политтехнолог никогда не выдаст своих тайн. Во многом из-за того, что они рожаются стихийно, в периоды мозговых штурмов, приходят по линии интуиции.
С черными технологиями активно борется власть, хотя и она нередко бывает к ним причастна. В недавнем прошлом очень популярными были манипуляции с подписными листами, с раздачей продпакетов на избирательных участках, обманные объявления о том, что кандидат ждет встречи со своими избирателями, а на самом деле его там не оказывается.