Окаянный

Глава

Цветаева поприветствовала генерала грозами и шаттл трясло и швыряло из стороны в сторону так, что он пролил на новый мундир кофе. Анкудинов просто ненавидел эту планету. Третий раз он сюда прилетал и третий раз его встречала непогода. Впрочем, стихи её, он тоже терпеть не мог.

«Я слишком стар для всего этого», – устало помассировав кончиками пальцев глаза, Николай Николаевич вздохнул и уставился невидящим взором в иллюминатор. Выдернуть человека с его собственного юбилея, практически из-за стола и объятий близких, друзей, только ради того, чтобы отправить за сотни световых лет побеседовать с пожизненно осуждённым… это уж слишком! В конце концов для этого подошёл бы любой полковник КГБ. Да что там! И майор сгодился! Так Анкудинов думал до встречи с всесильным руководителем комитета Елагиным.

– Николай Николаевич, как человеку опытному я хочу поручить вам несколько необычное, но чрезвычайно важное задание, – хозяин кабинета говорил стоя спиной к Анкудинову и уставившись в окно.

– Да конечно, Ваше Сиятельство.

– Полетите на Цветаеву в «Рубикон», вы там уже бывали, и от моего имени составите беседу с одним человеком.

«Составите беседу?» – Николай Николаевич был несколько удивлён, сбит с толку формулировкой руководителя, но поправлять его не осмелился.

– Слушаюсь, а кто он?

– Все материалы получите во время полёта туда. Главное запомните он должен согласится принять участие в программе «Последний шанс».

Анкудинов невольно вздрогнул от неожиданности, когда поднял глаза, а Старик каким-то чудом оказался рядом. Вот только что стоял у окна в не менее чем пятнадцати шагах от него и вдруг…

– Непременно добиться согласия?

– Он должен принять его добровольно, – старик сел напротив забросив ногу на ногу. – Я обязан этому человеку. Но пусть эта деталь останется только между нами.

Хорошо скрываемое любопытство ярким огнём запылало в груди Анкудинова. Он в комитете государственной безопасности работал почти тридцать лет и понимал, что в «Рубикон» – военную тюрьму особого режима, кого попало не посадят. Вообще там контингент был топовый – настоящие вояки, герои (без преувеличения), совершившие преступление и осужденные трибуналом. Нет, Империя не страдала слабоумием и смертную казнь сохранила, но те немногие, что на военном поприще овеяли себя славой, настоящей, заслуженной, снискали некоторую долю сострадания со стороны Его Величества и самого жестокого из судов. Хотя сам Николай Николаевич предпочёл бы пулю в лоб пожизненному заключению в камере. Условия для попадавших сюда было только два: осужденный не должен был запятнать себя сексуальным насилием и предательством. Вот так он и оказался на Цветаевой.

Что ж, надо изучить досье претендента. Снова вздохнув генерал-майор КГБ достал из дипломата электронный планшет и пластиковую папку. Первый отложил в сторону и взял в руки вторую.

«Какая тоненькая…хм, очень интересно», – рука Николая Николаевича взъерошила волосы на голове от удивления. Просто Анкудинов никогда не видел такого досье. На одном бумажном листе, мелким-мелким шрифтом. Да-да именно бумажном листе, да ещё и с надписью простой шариковой ручкой, сообщавшей что «Совершенно секретно», «в единственном экземпляре» и подписью Елагина.

Неверов Виктор Алексеевич, русский, место рождения Ермак, 45 лет, так… Юнкерская средняя школа, два срока по контракту, затем направлен в Академию, закончил вуз в десятке лучших. Спецподготовка. Дополнительные навыки: мастер-оружейник, пилот шагохода. Специализация: контрдиверсионная деятельность… вот значит в чём собака зарыта. Дальше что у нас… ммм, на момент трибунала майор 612-го отдельного… Чего? Полка? Роты? Батальона? Вымарано. Полный ветеран. Награды: горка значков, три «Отваги», медаль «За боевые заслуги», два «Серебряных креста» за спасение товарищей, четыре ранения. Два тяжёлых. Тяжёлая контузия, но медкомиссией признан годным и даже понижения в категории не получил.

– Кофе, Николай Николаевич? – наклонилась перед командиром адъютант.

– Нет, спасибо Леночка. Налей просто воды, – в задумчивости произнёс генерал, взглянув на пятно на мундире. – Кофе я уже попил.

Леночка Шохина, улыбнулась и протянула ему запотевший стакан с водой. Леночка… так её звал только он. Шохина Елена Павловна – капитан, командир эскадрильи орбитальных истребителей. Личная благодарность с занесением в дело от адмирала Скокова, куча наград, одна из трёх выживших после Афинского инцидента, искусственная правая кисть и печень. Дочь покойного однополчанина… Так и что там дальше?