Завтрак Таракана. А по утрам я ем…

Глава 1

Солнечный луч, упрямый и навязчивый, пробивался сквозь щель в неплотно задернутых шторах, пыльной дорожкой ложась на экран смартфона. Олеся щурилась, листая контакты. Палец замер на знакомом имени. Вот он, Игорь. Гулкий, протяжный гудок в ожидании ответа был бы сейчас благословением, но вместо него в ухе затрещала дикая, разухабистая певица, выкрикивающая что-то про «ветерок между ног». Олеся поморщилась, будто услышала скрежет по стеклу.

– Алло! Привет! – раздался в трубке бодрый, выспавшийся голос.

«Боже, как это раздражает. У людей проблемы, а у него кабацкие переборы вместо гудков», – промелькнуло в голове. Но вслух она произнесла ровно и сухо: – Игорь, привет. Ты можешь дать мне номер своего знакомого риэлтора?

– Могу, конечно! Что случилось? Кого решила переселить, Ваньку? Или сама сбежишь? – он рассмеялся своим раскатистым, беспечным смехом, который резанул Олесю по нервам.

– Нет, не спрашивай. Ничего не спрашивай. Просто дай номер. —Хорошо, хорошо, не кипятись. Захочешь рассказать – расскажешь. Я скину тебе смс, звать его Артурик. Кстати, ты даже не поздоровалась, но я не в обиде! – продолжал он в том же духе.

Олеся, пропуская мимо ушей его веселье, холодно бросила: —Спасибо.

Она отключила вызов, и телефон тяжело упал на колени. Тишина в квартире внезапно стала громкой, давящей. Она сжала виски ладонями, ощущая, как кровь стучит в пальцах. Громко, почти отчаянно, проговорила в эту тишину:

– Успокойся, Олеся! Дыши. Просто дыши. Все будет хорошо… Мы и не через такое проходили.

Ее монолог прервал испуганный голос из коридора:

– Ма-ам? – на пороге кухни стояла Вероника, дочь, протирая сонные глаза. Длинные волосы красивого, теплого пшеничного оттенка были растрепаны, но это лишь подчеркивало ее большие, выразительные карие глаза, полные детского беспокойства. – Ты чего кричишь?

– Я? Да нет, родная, это так… – Олеся попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой и натянутой.

– Ну да, ну да, «так-так»… – Вероника недоверчиво пожала тонкими плечиками. Потом, окинув взглядом мать, спросила мягче: – Ты завтракала? – Нет, я даже кофе не пила.

– Сварю? – предложила девочка, уже направляясь к кофемашине.

Олеся молча кивнула, и на этот раз улыбка вышла искренней, благодарной. Маленькая уютная кухня, залитая утренним солнцем, казалась таким хрупким, ненадежным островком безопасности. Олеся встала, подошла к окну и задвинула тюль, чтобы умерить назойливый свет. Лучи, послушные, стали мягче, тусклее, словно приглушив и ее внутреннюю тревогу.

Вероника ткнула кнопку на кофемашине. Аппарат встрепенулся, загрохотал, с жужжанием перемалывая зерна. Потом послышалось шипение пара, влажный звук прессовки, и наконец, по кухне поплыл густой, обволакивающий, бодрящий аромат свежесваренного кофе – запах обычного утра, которого больше не было.

Олеся рассеянно водила пальцем по столешнице, собирая крошки вчерашней суеты. В голове пронеслась мысль, четкая и леденящая: «Вот оно. Первое утро, которое навсегда разделит жизнь на «до» и «после». Если бы она только знала, насколько кардинальным будет это «после»…

До вчерашнего дня у Олеси была жизнь. Не идеальная, но своя. Прочная. Тридцать пять лет на плечах, но плечи были прямые. Небольшая, но любимая груминг-студия, которую она растила с нуля. Умница-дочь, четырнадцатилетняя «Вероничка-Клубничка» – так ее ласково звали в семье. Смышленый, непоседливый сын Максим, которому только исполнилось восемь. И муж. Иван. Замечательный мужчина, администратор в «Магазине у дома – КУКУРУЗА», надежная опора. Их трехкомнатная квартира в хорошем районе всегда была полна смеха, а теперь – лишь тихим отчаянием.

Стечение обстоятельств. Роковая цепочка решений. Помощь родному человеку, попавшему в беду. Шутки с банком, которые обернулись не шуткой. Собственных сбережений не хватило, и единственным выходом стала продажа. Квартиру продали, долг отдали, а на оставшиеся деньги… на оставшиеся деньги нужно было как-то продержаться, поднакопить и купить хоть что-то попроще, на окраине. В теории все звучало просто. На практике же их мирок рухнул в одночасье.

Пискнул телефон – смс от Игоря с номером. Олеся, почти не глядя, ткнула в него пальцем и набрала предложенный номер.

В трубке мерно урчали длинные гудки. Никто не брал. Олеся нервно постукивала подушечками пальцев по столу, отбивая такт своему нетерпению.

На кухне возник Иван. Он был похож на человека, пережившего ураган: растрепанные волосы, отекшее, помятое бессонницей лицо. Его глаза, обычно ясные и спокойные, были полны такой бездонной вины и отчаяния, что Олеся сжалась внутри. Он не мог смириться с тем, что подвел их, не уберег.

Олеся, поймав его взгляд, сделала над собой усилие. Ругань сейчас ничего не изменит. Да и Вероника тут. Она изобразила подобие улыбки, будто говоря: «Ничего, справимся».

– Давай кофе, – хрипло произнес Иван, обращаясь не к жене, а к кофемашине, снова нажимая на кнопку, хотя чашка была уже полна.

Олеся впервые за это утро рассмеялась, и смех прозвучал неожиданно искренне:

– Ты что, уже с техникой на «ты»?

– Прости меня, – прошептал он ей в ответ, не смотря в глаза.

Олеся, не думая, почти выкрикнула, пародируя свадебный обет:

– Я тебя прощаю! И в горе, и в радости!

– Доброе утро, папа, – вмешалась Вероника, стараясь разрядить обстановку.

Иван растерянно посмотрел на дочь. Какое уж оно доброе. —Доброе, Клубничка. Где Макс? До сих пор спит?

– Пап, сегодня воскресенье, конечно спит. Если его не поднять, будет спать до самого обеда!

– Тогда поднимай! – вздохнула Олеся. – Нам надо собирать вещи. У нас есть всего пара дней, чтобы освободить квартиру.

Взглянув на телефон и отметив, что уже почти десять – даже для воскресенья приличное время, – она снова набрала номер. На этот раз после второго гудка послышался резкий, энергичный голос с легким кавказским акцентом:

– Да-да, алё!

– Здравствуйте, Артур? Мне ваш номер дал Игорь. Мне срочно нужна квартира в аренду, сроком на год, может, больше. Район центральный, в идеале – на пересечении Левоневского и Гаврилова. Может, мне повезло, и что-то есть?

– Как к тебе обращаться? – сразу перешел к делу риэлтор. —Олеся. —Олеся, привет. Сколько комнат? Бюджет? Кто будет жить? Тебе с мебелью, с техникой, или всё свое?

– Да, кстати… – Олеся на секунду задумалась. – Всё свое. И мебель, и техника. Семья, нас четверо. Бюджет… средний.

– Я понял. Давай так: я посмотрю базу, перезвоню на этот номер. Дай час-два.

– Да, на этот. Спасибо, буду ждать.

Положив телефон на стол, она на выдохе произнесла:

–Вот человек, сразу на «ты», и разговаривает так, будто мы сто лет знакомы. – Затем перевела взгляд на Веронику. – Ну что, приступим к сборам?

Она поднялась со стула и направилась в спальню – уже бывшую. Иван молча последовал за ней. Он подошел сзади, положил тяжелые, теплые ладони ей на плечи. Они замерли у окна, смотря во двор, где все было таким привычным и родным. Они молчали. Олеся чувствовала, как комок подкатывает к горлу. Она повернулась, прижалась лбом к его груди, и по ее щеке, обжигая кожу, покатилась первая предательская слеза. Иван замер, не дыша. Он – мужчина, глава семьи, а его жена плачет у него на груди, а он не знает, как ее утешить, словно его слова потеряли всякий вес.

Молчание разорвал звонок. Звонил Артур. Вероника принесла телефон:

– Мам, держи. Не прошло и двадцати минут.

Олеся взяла трубку и включила громкую связь.

– Артур, вы так быстро!

– Да-да! Есть вариант! Трехкомнатная, по вашему адресу – Левоневского, 191. Знаете такой дом?

Олеся аж подпрыгнула на месте:

– Конечно знаю! Я в нем живу!

– Серьезно? Вот это везение! Первый подъезд, третий этаж. Но торец.

– Я живу в седьмом! Это невероятно! Когда можно посмотреть?

– Через час я буду на месте. Но есть одно «но»… – в его голосе появилась неприятная, предупреждающая нотка.

– Какое?

– Там тараканы. Беда. Все жильцы сбегают. Травили – не выводятся.

– Тараканы? – Олеся рассмеялась от неожиданности. – Я лет двадцать таких не видела. И что, в нашем-то доме?!

– Ну вот-ну вот. Так что, идем смотреть или нет? Олеся перевела взгляд с мужа на дочь. Те переглянулись и почти синхронно кивнули. – Идем, – твердо сказала Олеся. – Это же в нашем доме! Невероятно удобно. А с тараканами… что-нибудь придумаем.

– Отлично! Встречаемся у первого подъезда через час! —До встречи!

Повесив трубку, Олеся с изумлением посмотрела на Ивана:

– Ты слышал? Прямо в нашем доме! Чья же это квартира?

– Узнаем через час, – покачал головой Иван. Затем обернулся к дочери: – Клубничка, ты Макса разбудила? – крикнул он в коридор.

– Он не будится!

– В смысле? – привстав, удивился отец. – Как это не будится? – Он подошел к дочери, обнял ее и, слегка покачав, оторвав от пола, понес в комнату к сыну, как будто для бодрости духа ей было необходимо присутствовать при побудке.

– Дружище, подъем! Солнце уже светит прямо в… – Иван запнулся, поймав взгляд дочери, и выдохнул: – …прямо в лицо! Макс, вставай!

Вероника фыркнула:

– Ха-ха! Папа, хотел плохое слово сказать! —Да какое плохое! «В зад» – это не плохое, это анатомическое! Передумал!

– Какие вы громкие, – пробормотал уткнувшийся в подушку Максим. – Почему нельзя просто дать поспать? – в его голосе было столько детского, искреннего возмущения, что стало смешно.

– Так-так! Подъем означает подъем! – строго, но с усмешкой произнес Иван.

– Сейчас-сейчас… – неохотно пообещал Макс.

– Видишь, Клубничка, будится. А ты говорила, – похвалился отец.

– Ага? Глянь-ка на него, – девочка показала рукой на брата.

Иван обернулся. Максим лежал в той же позе и явно снова спал. Иван сдернул с него одеяло, ухватил за пятку и потянул на себя.

– Максим, вставай, вставай, вставай!

Макс с грохотом съехал с кровати, но не от рывка отца, а от своего же неловкого желания вырваться. Попытка резко вскочить закончилась мягким приземлением на ковер.

– Да блин блинский! – проворчал он, уже почти проснувшись. – Все, встал! Довольны? – Потирая ушибленное бедро, он побрел к маме на кухню. – Мама, папа обидел, а эта Клубника еще и смеялась! Мне больно! – Он поддел Олесю своим коронным приемом – сделал большие, влажные, обиженные глаза медвежонка.

Олеся не устояла, обняла его.

– Ну ты уже большой мальчик, но раз уж тебя обидели… придется их наказать!

Она взяла сына за руку, а он по пути схватил маленькую декоративную подушечку с дивана. «Бой» состоялся в тесном коридоре.

Иван, прищурившись, шепнул дочери:

– Клубничка, твой брат привел подмогу. И с оружием.

– Я в ужасе, – с комическим ужасом прошептала она в ответ.

– Примите бой, негодники! – грозно, но с смешинкой в голосе провозгласила Олеся. Макс молча и грозно кивнул.

Вероника, прячась за спину отца, выкрикнула: —Нас не взять!

Макс первым запустил подушку в сестру с криком:

– Получай, Клубничка! Сейчас я из тебя варенье сделаю! – и бросился на нее с щекоткой.

Громкий, заразительный смех мгновенно заполнил всю квартиру, вытесняя из нее тяжесть предстоящего переезда. —Варенье? – сквозь смех произнесла Олеся. – Это оригинально!

– Бой – так бой! – подхватил Иван, схватил другую подушку и начал в шутку «защищать» Веронику от атакующего Макса. Олеся с визгом присоединилась к общей свалке. Они валялись все вместе на полу в узком коридоре, смеялись до слез и душили друг друга подушками. На несколько бесценных минут все проблемы остались за дверью этой комнаты, где по-прежнему была просто семья – мама, папа, Клубничка и их Макс, который не хотел вставать.

Глава 2

У первого подъезда, прислонившись к стене, курил мужчина лет пятидесяти. Он был одет с иголочки – аккуратная стрижка, идеально выбритое лицо, дорогая ветровка и ботинки без единой пылинки. Увидев выходящих из седьмого подъезда Олесю и Ивана, он тут же отшвырнул сигарету, раздавил ее носком и пошел навстречу быстрым, уверенным шагом делового человека. Улыбка его была широкой и заранее располагающей.

– Олеся? Иван? Очень приятно, Артур, – он пожал руки обоим, хватка была крепкой, ладонь сухой. – Собственница немного задерживается. Прошу, присаживайтесь.

Они устроились на холодной бетонной скамейке. Артур ткнул пальцем в сторону третьего этажа.

– Вон те окна – кухня, видите, пластиковое. А балкон – старые, деревянные, еще советские. Комнаты выходят в торец, солнца там будет маловато.

–Да, видим, – кивнула Олеся, чувствуя, как по спине пробегают мурашки от предвкушения и тревоги.

В этот момент внимание троицы привлекла фигура, стремительно приближавшаяся со стороны парковки. Это была не прогулка, это было явление. Женщина. Она приковывала взгляд абсолютно всем, с ног до головы, словно передвижная выставка достижений народного творчества и советского гламура. Сумка из блестящих пайеток, переливающаяся на солнце всеми цветами радуги. Туфли на невысоком каблуке – такие же, в пайетках. Прическа представляла собой грандиозное сооружение из черных, неестественно густых волос, уложенных в сложную конструкцию, украшенную заколками в виде бабочек, цветов и стразов. Челка, туго накрученная и напоминала рулончик, спадала на самые брови. Макияж был выполнен с размахом и без полутонов: губы – алые, словно только что откушенный перчик, веки – насыщенного изумрудного цвета, который яростно контрастировал с голубизной ее глаз. Длинные ресницы были густо усыпаны блестками. На ней была алая блуза с короткими рукавами и пышная, в пол, цыганская юбка в крупный цветочный узор. Звездный ералаш, идущий по улице будничным утром.

Артур вскочил со скамейки с видом человека, встречающего королеву.

– Людмила Аркадьевна! Боже мой, вы великолепны! Сияете! Вас за версту видно! – его комплимент прозвучал на удивление искренне.

Женщина остановилась перед ними, и от нее пахнуло густыми, сладкими духами «Красная Москва».

– Здравствуйте, здравствуйте! – ее голос был звонким, как колокольчик, и разносился по всему двору. – Это они? – Она уставилась на Олесю и Ивана оценивающим, пронзительным взглядом.

Иван поднялся, слегка ошеломленный этим вихрем.

– Да, это мы. Олеся, мой муж Иван.

– Ну, что стоим? Пойдемте, покажу квартиру! – она махнула рукой, и браслеты на запястье зазвенели. – Я на днях там генералила и травила этих… гадов. Артур вас предупредил?

– Предупредил, – кивнула Олеся, стараясь не смотреть на челку, которая колыхалась при каждом движении головы хозяйки.

Пока они поднимались по лестнице на третий этаж, Артур, видимо, пытаясь поддерживать беседу, спросил:

– Как ваши внучата? Как ваша пляска?

Людмила Аркадьевна остановилась на полпути и обернулась к нему с таким видом, будто он оскорбил ее предков. – Не пляска у меня, молодой человек, а народный ансамбль! «Сударушка»! И хор есть! – поправила она его. – А внуки – замечательно! Учатся на одни пятерки!

– Вы уж простите, я в искусстве не силен, – не смутился Артур. – Но уверен, со сцены вас видно еще лучше, чем с конца улицы! – он подмигнул ей, явно заигрывая.

«Теперь все встает на свои места. Сцена. Публика. Вечный праздник. Это не просто стиль, это – жизненная позиция», – промелькнуло в голове у Олеси. На ее лице при этом застыла вежливая, немного глуповатая улыбка полного понимания и согласия.

Наконец, они достигли третьего этажа. Людмила Аркадьевна с размахом подошла к двери и из недр сумки извлекла громадную связку ключей, побрякивающую, как бубенцы.

– Очередной сюрприз, – прошептала Олеся Ивану, разглядывая дверь. Та была коричневого цвета и сплошь покрыта наклейками с блестящими бабочками разных размеров и форм. От такого зрелища становилось немного не по себе. Если дверь такая, что же творится внутри?

И не зря…

Едва дверь со скрипом открылась, "сюрприз" буквально свалился им навстречу. С потолка прямо на порог шлепнулся упитанный, глянцевый таракан, будто привратник, встречающий гостей.

У Олеси округлились глаза, и она рефлекторно выдохнула: – Ой… Вот это встреча. Неужели их правда так много?

– Да быть того не может! – фыркнула Людмила Аркадьевна и, перешагнув через порог, с хрустом раздавила насекомое каблуком своей блестящей туфли. – Я же их травила! И вообще, тут уже два месяца никто не живет!

Артур молча кивнул, делая вид, что изучает узор на обоях в прихожей.

Когда они зашли внутрь, Олеся и Иван невольно переглянулись. Картина была сюрреалистичной. Тараканы были повсюду. Они не прятались, они чувствовали себя полноправными хозяевами. Крупные, упитанные, они важно расхаживали по стенам, дверным косякам, ползали по потолку в кухне. Создавалось впечатление, что ремонт здесь делали при Брежневе и с тех пор только подкрашивали самые проблемные места. Обои отходили пластами, дверные косяки болтались, а местами стены были свеже, но криво, выкрашены поверх старого слоя. В гостиной красовались пожелтевшие фотообои с видами Альп. На кухне Олеся с изумлением обнаружила в стене советскую радиоточку – круглую, коричневую, с регулятором громкости.

– Это же раритет, – с неподдельным интересом произнес Иван, рассматривая ее.

В этот момент ему прямо на макушку с потолка свалился еще один «раритет». К слову, тараканы не просто были здесь. Они здесь жили, плодились и процветали. Их было немыслимое количество – большие, маленькие, личинки. Они совершенно не боялись людей, света, продолжая свои неспешные променады.

– Вот твари непотребные! – с искренним возмущением воскликнула Людмила Аркадьевна. – Я дорогущую жидкость купила, все обработала! А они, видите, ходят! Но квартира-то хорошая! – сразу перешла она к продающему тону. – Трешка в центре! До Галереи пять минут! Школы, сады, магазины! Двадцать тысяч за такое – просто подарок!

Ее монолог прервал Артур, обращаясь к Ивану и Олесе: —Вы, кажется, говорили, что живете в этом доме? В седьмом подъезде?

– Уже нет, – поправила его Олеся. – Но да, мы тут жили. Продали.

– Это ничего не меняет, – веско заключил Иван. – Шестнадцать. Я дам за эту квартиру шестнадцать тысяч в месяц. И ни рублем больше.

– Что вы! – всплеснула руками Людмила Аркадьевна, и браслеты зазвенели тревожно. – Только двадцать!

– Позвольте, – спокойно, но твердо парировал Иван. – Квартира в состоянии, мягко говоря, запустения. Вся мебель старая и не просто сломанная, а опасная. Нам ее придется выносить за свой счет, мы же предупреждали Артура – мебель своя. Хотите, когда мы будем съезжать, оставим вам нашу в счет компенсации?

– А чем вам моя мебель не нравится?! – возмутилась хозяйка и для демонстрации потянула за ручку огромного стенового шкафа в зале. – Вот, посмотрите, какой шикарный шкаф! Вместительный!

Раздался сухой, древесный хруст. Дверца шкафа с треском отвалилась и рухнула бы прямо на нее, если бы Иван не подхватил ее на лету.

– Да, очень… надежная конструкция, – с убийственным сарказмом констатировал он.

Чтобы разрядить накалившуюся обстановку, в разговор вмешалась Олеся: – Людмила Аркадьевна, давайте так: вы подумаете, и мы подумаем. Это серьезное решение.

Она бросила многозначительный взгляд на Артура, кивнув в сторону выхода. Тот мгновенно сориентировался.

– Да, конечно, обдумайте. Людмила Аркадьевна, выйдем на минутку? – он галантно предложил ей руку, и они вышли на лестничную площадку.

Через пару минут Артур вернулся один.

– Будете сбивать до шестнадцати? – тихо спросил он, наклонившись к Олесе.

– Будем, – так же тихо ответила она. – Иначе это просто грабеж. С тараканами, с таким ремонтом… Судя по количеству спальных мест и состоянию, тут студенты коммуналку устраивали?

– И студенты, и гастарбайтеры, – понизив голос, подтвердил риэлтор. – Последние были – семья с ребенком и собачкой. Но все бегут. Говорят, из-за тараканов, но… – он многозначительно кивнул в сторону двери, за которой осталась хозяйка, – сама Людмила Аркадьевна – дама с характером. Жаловались и на нее.

Частые визиты, внезапные проверки, советы по интерьеру. Но кто прав, кто виноват – не знаю. Она говорит, что все врут.

– Кстати, да, собакой тут еще и пахнет прилично, – сморщилась Олеся. – Не поживем – не узнаем, что за характер.

В этот момент в квартиру вернулась и сама виновница торжества. Она выглядела слегка помягчевшей.

– Ладно! Шестнадцать так шестнадцать! – она словно делая им одолжение на миллион. – Но чтобы аккуратно! И цветочки мои на балконе поливали! Я их оставлю.

– Все, договорились! – громко, чтобы слышали все, произнес Иван. – Артур, готовьте договор на год. Шестнадцать тысяч. Заезд через три дня – нам нужно время, чтобы обработать это… – он показал пальцем на таракана, невозмутимо ползущего по обоям с розами.

– Отлично! – по-деловому ответил Артур.

Все переместились на крохотную кухню, где стоял старый, видавший виды угловой диван. Артур и Людмила Аркадьевна присели на него, и диван жалобно заскрипел, накренившись под их весом. Иван предпочел остаться стоять, справедливо рассудив, что троих он точно не выдержит. Мужчина достал паспорт и две стопки купюр – тридцать две тысячи за первый и последний месяц – и протянул их Артуру. Тот разложил на коленях бумаги и начал заполнять договор, постоянно обращаясь к хозяйке:

– Вы уж, Людмила Аркадьевна, все на них не вешайте. Если что-то сломается – кран, труба – это ваша обязанность как собственника. Так же и с остальным. – Та молча кивала, сверяя сумму в договоре с деньгами. – Заходить без предупреждения тоже, пожалуйста, не надо. Люди платят деньги за уединение. Семья приличная, беспокоиться не о чем. Хотите прийти – предупредите звонком.

Она снова кивнула, уже менее охотно.

– Итак, Иван, прочтите. Людмила Аркадьевна, вы тоже. Подписывайте. Один экземпляр вам, – он ткнул пальцем в Ивана, – один вам. – Кивок в сторону хозяйки.

Они пробежались глазами по тексту, поставили подписи. Артур нашел, что в его миссии не хватает логического завершения, и тонко намекнул: – Ну, а насчет моих скромных услуг…

Иван без лишних слов достал из кармана пять тысяч и протянул ему: —Спасибо за оперативность.

Артур встал, и диван с облегчением выдохнул, распрямившись.

– И правда, мебель тут… на выброс, – констатировал он. – Ну, если все довольны, я поехал по делам. Удачи! – И скрылся в подъезде.

Поднялась и Людмила Аркадьевна. – Так, мой телефон в договоре. Звоните, если что. У меня репетиция. Увидимся, когда заедете. Я загляну. – Она сунула Олесе в руки тяжелую связку ключей (одна из которых была украшена блестящей бабочкой, как на двери) и удалилась, оставив за собой шлейф густых духов.

Когда дверь закрылась, Олеся выдохнула, прислонившись к косяку.

– М-да… Я даже представить не могла, что в нашем доме есть такая… жемчужина. И такое состояние. Согласилась только из-за локации. И как мы будем травить эту армию?

– Вызывать спецов, – решительно заявил Иван, с отвращением смотря, как по противоположной стене парадом шествует усатый полк. – Сегодня же ищем в интернете самую злую контору по дезинсекции. А теперь давай быстрее отсюда, пока кто-нибудь из них не решил переехать к нам в карманы.

Он взял жену под локоть и почти вытащил ее из квартиры, захлопнув дверь с той самой бабочкой, за которой оставалось целое полчище проблем.

Глава 3

На пороге квартиры № 9 стоял человек, одетый так, будто готовился не к дезинсекции, а к высадке на поверхность Венеры. Комбинезон из плотной пленки, резиновые перчатки по локоть, бахилы и противогаз в руках. Он был похож на ожившую иллюстрацию из учебника по гражданской обороне.

– Вам лучше дня два потом сюда не заходить, – его голос прозвучал глуховато, пока он не надел маску. – Обрабатывать буду генератором горячего тумана. Вещество нагревается, превращается в мельчайший аэрозоль и заполняет все щели, как… ну, как туман. Плюсом – барьерная обработка жидкостью, убийственной наверняка. Сутки минимум все это будет висеть и оседать. Дышать этим – себе дороже. Но зато эффект… – Он похлопал по корпусу странного аппарата, похожего на ранцевый огнемет. – Эффект будет тотальным. Гарантирую.

Он кивком показал на дверь, и Иван с Олесой поспешно ретировались на улицу, чувствуя себя участниками секретной операции.

Минут через десять после того, как дверь закрылась, из-под нее и из щелей в рамах начал медленно выползать белесый, зловещий дым. Он клубился, уплотнялся, и вскоре в окнах третьего этажа было не разобрать ровным счетом ничего – только молочно-белая, непроницаемая пелена. Через закрытые стекла тут же начал просачиваться запах – резкий, химический, сладковато-тошнотворный. Он перебивал даже запах городской пыли и машин.

– Мощное средство, – констатировал Иван, сморщив нос. – Чувствуется даже тут.

– Угу, – безэмоционально произнесла Олеся, ощущая, как у нее першит в горле.

Прошло еще минут двадцать. Дверь подъезда открылась, и на свет божий, точнее, в унылый дворовый пейзаж, выполз их «спаситель». Он снял противогаз прямо на улице, и от него пахнуло так, будто он сам стал частью химической атаки. Его лицо было красным и потным.

– Всё, – хрипло бросил он, отдышиваясь. – Идите, закройте квартиру на ключ. И не вздумайте заходить.

Иван, зажав дыхание, рванул в подъезд. Запах на лестничной клетке был уже не таким концентрированным, но все равно заставлял рефлекторно сжимать горло. Он захлопнул дверь в квартиру, повернул ключ и выбежал обратно, отчаянно кашляя.

– Олеся, мы туда три дня не сунемся. Там даже в подъезде дышать нечем. Адский коктейль.

– Отлично. Только бы помогло.

Иван подошел к дезинфектору, который уже складывал свой «огнемет» в багажник старенькой «Лады».

– Сколько с нас?

– Супруга уже оплатила, – мужчина ткнул пальцем в сторону Олеси. – Три с половиной тысячи. Но я, считай, сделал двойную дозу. Там их, прости господи, дофига. Решил, что лучше перебздеть. Вы же не против?

– Верно решили. Главное – наверняка, – Иван был целиком и полностью согласен.

– Результат гарантирую. Прописано в договоре, – дезинфектор протянул ему сложенный листок, пристегнутый степлером к визитке и чеку. – Если через месяц-полтора хоть один рыжий ус появится – переделываем за свой счет. Честная компания.

– Отлично, – кивнул Иван, пряча бумаги в карман.

– До свидания. – Мужчина сел в свою машину и уехал.

Спустя три дня у подъезда, словно десант перед высадкой в зону отчуждения, собрался «безупречный» отряд. Их «экипировка» состояла из старых треников, заляпанных краской футболок и ярких бандан, повязанных на волосы. Вооружение – ведра, швабры, два тощих веника, похожих на общипанных птиц, и целая охапка тряпок, пахнущих свежестью, которой здесь, в этом месте, явно не хватало. Бытовой химии было настолько много, что, казалось, они собрались не мыть квартиру, а растворять в кислоте свидетельства преступления.

Центром этого хаоса была Олеся, с видом Жанны д’Арк, ведущей свое войско если не на костер, то на верную антисанитарию.

– Ну что, команда, готова к подвигу? – ее голос прозвучал громко и бодро, пытаясь заглушить всеобщую тревогу.

Ответом ей было не очень уверенное, разноголосое: «Готовы…»

Рядом с ней, опираясь на швабру, как на посох, стоял Иван. Его лицо выражало стоическую покорность судьбе. Слева, подбоченясь и оценивающе оглядывая подъезд, стояла Светлана – высокая, мощная, как скала, женщина. Ее короткая черная стрижка, густые брови и насмешливый взгляд темных глаз выдавали в ней человека, который не боится ни грязи, ни труда. В ее позе читалась профессиональная уверенность клинера, видавшего виды и не такое. Она уже мысленно составляла план атаки на грязь.

Справа, нервно переминаясь с ноги на ногу и постоянно поправляя свои длинные светлые волосы, собранные в неаккуратный хвост, стояла Мария, «любительница экстрима». Ее обычно живые и дерзкие голубые глаза были округлены от страха. Весь ее вид кричал: «Я передумала! Отпустите меня!». Ее экстрим, видимо, заканчивался на прыжках с тарзанки, а не на сражениях с полчищами шестиногих тварей.

Завершала этот квартет Вероника. Девочка с выразительными, как у матери, но отличавшиеся цветом зелеными глазами, в которых читался неподдельный, почти детективный азарт, смешанный с брезгливостью. Она сжимала в руках новенький, купленный специально к этому дню веник, как будто это был не инструмент для уборки, а световой меч джедая.

Олеся с театральной паузой вставила ключ в замочную скважину двери, сплошь усеянную блестящими бабочками. Скрип открывающейся двери прозвучал, как стон самого дома. Из квартиры на волю вырвался стойкий, едкий, непередаваемо сложный запах. Это была не просто вонь. Это был аромат апокалипсиса – гремучая смесь смерти, химической войны, старой пыли, затхлости и еще чего-то неузнаваемо-противного, что въелось в самые стены.

– Фу-у-у, мама родная! – первая среагировала Светлана, зажимая нос изящным движением, будто нюхала не тухлятину, а духи. – Ну и «парфюм»! Пахнет, будто здесь тридцать лет варили самогон из тараканов и дохлых котов, а потом все это благополучно протравили дихлофосом! Вы знаете, я много чего видела, но это… это шедевр! Вам надо бы не убираться, а сдать это место в музей современного искусства под названием «Завтра не наступит никогда»!

Остальные лишь переглядывались на пороге, создавая живой коридор из нерешительности. Каждый в душе молился, чтобы первый шаг в это пахнущее царство Аида сделал кто-то другой.

Неожиданно для всех первой рванула вперед Мария. С криком «О, боги! Что это?!» она замерла в коридоре, уставившись на пол, а затем попятилась назад, наступив на ногу Ивану.

– Вы что, специально сюда свозили тараканов со всего города? Объявляли субботник по их отлову? Или у вас тут проходил съезд тараканьего политбюро?!

Зрелище и впрямь было апокалиптическим. Пол коридора, да и все видимые поверхности, были буквально усыпаны темными, высохшими, местами приплюснутыми трупиками. Они лежали повсюду: плотным ковром вдоль плинтусов, горками в углах, на единственном стуле в прихожей, создавая зловещий, шевелящийся от малейшего движения воздуха «ковер». Бедные тараканы, еще вчера бывшие полноправными хозяевами, теперь лежали бездыханной массой.

Светлана, фыркнув и достав из кармана медицинскую маску, проследовала за ней, профессиональным взглядом сапера осматривая территорию.

– Вероника, веник сюда, давай, работаем! – скомандовала она, не обращая внимания на панические глаза Марии. – Одним метешь ты, вторым – я! Только аккуратненько, без паники. Собираем в кучки, а потом сразу в пакеты. Главное – не создавать сквозняк, а то эти бедные высохшие твари у нас тут взлетят, как балерины, и будет нам тараканий снегопад!

Вероника, бледная, но с горящими глазами первопроходца, молча протянула ей веник.

– Ну что, приступим, – с тяжелым вздохом сказала Олеся. – Ваня, давай, мы с тобой весь этот хлам в мешки. Перчатки надень, смотри, чего только тут нет. Кажется, последние жильцы оставили нам в наследство все, включая старые газеты времен застоя.

– А ты, Машка, – Светлана ткнула пальцем в сторону подруги, – держи пакет. Будешь нам под совок его подставлять, чтобы наши «бедные усопшие друзья» мимо не сыпались. Считай, ты почетный гробовщик тараканьего некрополя.

Мария, побледневшая до цвета стен, молча взяла большой мусорный пакет. Руки ее заметно дрожали, заставляя шуршать полиэтилен.

– Ладно тебе, не трусь, – подбодрила ее Светлана, уже вовсю орудуя веником. – Подумаешь, бедные безобидные дохляки. Они же не кусаются. Уже.

– Их… их слишком много, – прошептала Мария, глядя на пол с таким ужасом, будто видела не мертвых насекомых, а ползающие радиоактивные отходы. – Вдруг они все это время притворялись? Вот мы начнем их собирать, а они… ОЖИВУТ! Это же массовый гипноз! И пойдут на нас мстить! Целой армией! Они смотрят на меня… все эти черные точечки… это же глаза! Тысячи глаз!

Светлана и Вероника не выдержали и залились громким, истеричным смехом. Он звонко разнесся по мертвой, пропахшей смертью и химией квартире, звуча дико и неуместно.

– Машенька, ты у нас главная по экстриму и конспирологии! – всхлипывая от смеха, произнесла Светлана. – Тараканы не оживают, дурочка, они уже высохли, как мои слезы после просмотра мелодрам! Хотя… – она сделала преувеличенно зловещее лицо и понизила голос до шепота, – если ты будешь тут тормозить и не помогать, может, действительно, какой-нибудь выживший, самый хитрый таракан-полководец, увидит это безобразие и побежит за подмогой. Соберет целую орду из соседних подвалов, и тогда тебе точно кранты! Он тебя запомнит! Персонально! Будут тебе сниться по ночам бедные тараканы с пистолетами!

Вероника уже плакала от смеха, прислонившись к косяку двери. А Марии… Марии и след простыл. Они даже не заметили, как она бесшумно слиняла, оставив на полу смятый пакет.

Иван, выглянув в запыленное окно, увидел ее фигуру внизу, сидящую на скамейке в позе Наполеона в изгнании.

– Маш! Ты чего там? Ротация окончилась?

Мария молча отвернулась и уставилась на голубей, как будто именно они были источником всех ее бед.

В окне возникло насмешливое лицо Светланы.

– Машка, перестань дуться и изображать из себя жертву тараканьего заговора! Иди к нам, тут весело! Работа кипит!

– Не-а! – донесся снизу голос, полный трагизма. – Сначала вы там разберитесь со своим… своим полем чудес в стране дураков! Потом я приду! – Она плюхнулась на скамейку и начала что-то яростно бормотать себе под нос: «Не пойду я туда. Ни за что. Надо домой срочно вызвать дезинфекторов для профилактики. И купить противогаз. И, может, уехать в другой город».

Иван подошел к Светлане. Вероника в это время уже послушно, с каким-то спортивным азартом, сметала «урожай» в совок.

– Свет, ну что ты ее донимаешь? Не всякий готов к такому… масштабу.

Тут подошла Олеся, вопросительно подняв бровь.

– Да ничего страшного, – отмахнулась Светлана, сгребая веником целое семейство бедных тараканов. – У Машки фантазия разыгралась не на шутку. Решила, что мы тут снимаем продолжение «Монстро». – И снова залилась своим раскатистым, жизнеутверждающим смехом.

Вероника, хихикая, пояснила: – Пап, тетя Света ее напугала, что бедные тараканы за ней придут мстить. И тетя Маша просто сбежала. Будто за ней уже выстроился целый взвод с мигалками!

– Зачем вы ее так, бедную? – покачала головой Олеся и вышла на улицу уговорить подругу, чувствуя себя одновременно и виноватой, и смешной.

Но на скамейке никого не было. Мария испарилась, оставив после себя лишь легкий след духов и ауру паники.

Вернувшись в квартиру с разведенными руками, Олеся молча вздохнула и принялась за работу. Светлана и Вероника тем временем заканчивали с «основной массой». Вынося в коридор два набитых под завязку, тысячей лапок пакета, Светлана с торжеством протянула их Ивану.

– Вань, держи! Эксклюзивный подарок от меня лично! Два килограмма первоклассных, экологически чистых бедных тараканов! Говорят, на вес золота нынче! Небось, не знаешь, почем оптом на рынке? Говорят, в Азии их жарят с чесночком – пальчики оближешь! Может, сольем какому-нибудь гурману-авантюристу? Заработаем на новую мебель! Хотя, после этого, наверное, вегетарианцем станешь…

Олеся фыркнула, протирая потный лоб: – Свет, тех, что едят, мадагаскарскими зовут. Они большие, мясистые. А эти – наши, родные, прусаки. Бедные, ни в чем не повинные прусаки.

– Э, неважно! – отмахнулась Светлана, снимая перчатки. – Эти собраны с душой! Собственноручно Светланой! Значит, будут стоить вдесятеро дороже твоих мадагаскарских! Это же ручная работа, арт-объект!

Иван с каменным, непроницаемым лицом молча взял зловещие, свертки. В его глазах читалась вся глубина отчаяния человека, который держит в руках результат своего жизненного краха. Он понес их к мусорным контейнерам, как будто нес гроб с своими прежними мечтами.

– Что-то он у нас сегодня мрачнее тучи, – заметила Светлана, следя за ним взглядом.

– Да, – вздохнула Олеся. – Настроение, наверное, не очень. После химической атаки он до сих пор кашляет. Да и ситуация вообще… не самая веселая.

Внезапно дверь распахнулась. На пороге, красная от смущения и быстрой ходьбы, стояла Мария. В руках она держала картонный поднос с пятью бумажными стаканчиками кофе, а сбоку болталась сетка с печеньем. Она молча, как робот, прошла на кухню, отодвинула локтем пару разобранных картонных коробок и водрузила поднос на единственный свободный угол стола.

Первой в кухню влетела Светлана.

– О, Машка, вернулась! А не страшно? Бедные тараканы все еще могут гипнотизировать на расстоянии! – И тут же щипнула ее за бок.

Мария взвизгнула так, будто ее укусила сама королева тараканов, и отпрыгнула к плите, чуть не опрокинув ведро с водой.

– Олеся! Если она не прекратит, я найду того самого выжившего таракана-полководца, усыновлю его, назову Бармалеем, и мы вместе будем мстить ей по ночам! Прямо в постель к ней будем наведываться и шептать на ушко страшные тараканьи сказки!

– Все, все, прекращаем войну, – рассмеялась Олеся, чувствуя, как наконец-то спадает напряжение. – Свет, оставь бедную Машу в покое. Она кофе принесла, золотой человек! Настоящий друг выручает в беде, а лучший друг приносит кофе в самую гущу этой беды!

– Да я не боюсь! – фыркнула Мария, раздавая стаканчики дрожащими руками. – Противно просто до мурашек. Вы же меня знаете, я пауков в банке держу и змей в руки беру! А эти… они другие. Мерзкие. Ползающие. И их много-много-много! Бедные, но очень противные.

– Так, девочки, давайте передохнем, – предложила Олеся. – Вероника, иди к нам, кофе пьем! Как раз подошел Иван, пахнущий свежим воздухом и тоской. Они стояли в тесном кругу на кухне, боясь присесть на старый, поскрипывающий уголок, который выглядел так, будто грозил развалиться от одного неловкого взгляда и покарать сидящего новыми полчищами бедных тараканов.

Они шутили, смеялись над зловещей квартирой, над Иваном и Олесей, взявшими на себя грех уничтожения целой цивилизации.

– Ну ничего, – философски заметила Светлана, допивая кофе и глядя на свежевымытый, но все еще жутковатый пол. – Теперь вы здесь полноправные хозяева. Место, конечно, с душком, но зато свое. Ну, почти свое. Бедные, бедные тараканы… Теперь их призраки будут вечно бродить по этим комнатам, скрестись лапками по ночам и пугать Максима страшными историями о великом истреблении.

– Пусть только попробуют! – хмуро буркнул Иван, и все снова засмеялись, и этот смех наконец-то начал по-настоящему прогонять мрак и запах смерти из квартиры.

Атмосфера, несмотря на адскую работу, жуткие запахи и миллионы бедных погибших тараканов, постепенно становилась почти что домашней. Они были вместе. Друзья, семья. И это главное. А с тараканами, даже с призрачными, они как-нибудь справятся.